Заказать звонок

Психология симпатий

Автор: ГОЗМАН Л., АЖГИХИНА Н.

Все мы с детства знаем легенду о Прометее, который похитил у богов огонь, чтобы научить людей искусствам и ремеслам. Он верил, что смертные жители земли смогут соперничать с богами. Но люди не сразу это поняли и долго были благодарны ему лишь за то, что он научил их согревать в стужу свои жилища и обжигать глиняные сосуды.
Каждое серьезное научное открытие постигает судьба прометеева дара – современники в первую очередь начинают думать, как огонь нового знания согреет и украсит будни, улучшит повседневность. Но знание не только раздвигает границы мира, дает новое зрение, но и многократно умножает наши возможности, облегчает жизнь. И порой наша вера во всесилие знания заходит так далеко, что мы готовы отказаться от собственного поиска и лишней затраты усилий, уповая на мощь накопленного человечеством научного потенциала.
Пусть медицина оградит нас от всех болезней, пусть дотошный компьютер высчитает наш жизненный путь и определит, в какой области нам гарантирован наибольший успех, пусть психология обеспечит нам жизнь без стрессов и конфликтов на службе, растолкует, как правильно выбрать супруга и председателя дачного кооператива, как удвоить память, не мучиться одиночеством, любить окружающих в разумных пределах и вообще стать гармоничной личностью…
Психологии в этом смысле достается, пожалуй, больше других. Мы уповаем на нее, считая, что она может помочь решить наши многочисленные проблемы. С ее помощью мы надеемся разрешить производственные конфликты, оживить работу общественников и пропагандистов, сформировать коллектив. Психологи работают в самых разнообразных областях – на предприятиях и киностудиях, в воинских частях и поликлиниках. Психологи проводят занятия с комсомольским активом и с руководителями главков, составляют тесты адаптации для молодых специалистов и для кабинетов профориентации школьников. Но главное – мы надеемся, что психология поможет нам в личной жизни, в достижении успеха. Ведь в переводе психология – значит наука о душе, о самом загадочном, самом сокровенном…
Первая книга, предлагающая массовому читателю проанализировать свое поведение на основе данных науки, была написана пятьдесят лет назад американским ученым Дейлом Карнеги. Те, кто интересуется психологией, знают ее название, раскрывающее отчасти и направленность книги – «Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей». Работа эта была рассчитана в основном на бизнесменов, для которых умение общаться – одна из составных успеха, профессиональное качество. Карнеги описывал многочисленные ситуации из жизни деловых людей, объяснял причины удачи или неудачи, предлагал конкретные рекомендации. Здесь было немало и таких советов, которые полезны не только коммивояжеру: выслушать собеседника, прежде чем настаивать на своем, спросить о самочувствии в начале разговора, приходить к незнакомому человеку с улыбкой, в хорошем настроении. Карнеги предлагал немудреные тесты, составленные из элементарных вопросов, но вместе с тем они позволяли взглянуть на самого себя со стороны. Видимо, в этом и состоит секрет популярности этой книги и по сей день, несмотря на то что в последнее время за рубежом появилось значительное число книг и брошюр, содержащих самые разнообразные рекомендации психологов.
Было время, когда Карнеги упрекали в том, что с помощью психологического знания он пытается манипулировать людьми, сделав их средством для достижения эгоистических целей. Думаем, что обвинения эти напрасны. Если психолог может помочь людям в их проблемах, в нахождении правильного взаимопонимания, то где бы ни жил этот ученый, мы должны сказать ему спасибо.
В этой книжке вы не найдете рекомендаций. Не только потому что успех в любви отличается от успеха в коммерческом предприятии. Авторы убеждены, что едва ли можно дать универсальный совет относительно того, как добиться взаимности или создать крепкую семью. Современная наука таких рецептов не знает и, к счастью, никогда и не будет ими располагать. Представьте, как скучен и безрадостен стал бы мир, будь в нем все предопределено и высчитано – все встречи и расставания, увлечения и горести, ошибки и открытия!
Мы расскажем о том, что известно на сегодняшний день психологии о наших чувствах, о том, как возникает симпатия, за что мы нравимся и не нравимся друг другу, о том, когда возникает любовь с первого взгляда и почему вдруг оказывается, что любящие перестают понимать друг друга. Точнее – о немногом из того, что современной науке известно.
Естественно, ученые и исследователи не поэты и даже не авторы бестселлеров, их язык – язык эксперимента, он сух и условен по сравнению с тем многообразием красок и оттенков реальных человеческих отношений, которое есть в жизни. Тем более когда речь идет о любви. Но, быть может, и сухие доводы исследования окажутся полезными в многоцветной, многомерной жизни наших чувств – как знать? Может быть, наблюдения ученых подскажут выход из трудной ситуации, может быть, они помогут принять важное решение, выбрать свой собственный, единственный путь, который никто другой не может за тебя выбрать. Ведь знания преодолевают границы косности и стереотипов, открывают истоки загадочного и оставляют каждого из нас наедине с миром и с самим собой, чтобы осознать себя в мире, чтобы понять, какой ты сам, и чтобы совершать трудное восхождение – восхождение собственной личности, путь неустанного самосовершенствования. И в этом – главный смысл психологических знании для каждого из нас. Помочь детям понять, кто ты такой, понять, как и почему ты чувствуешь – для того чтобы становиться лучше, чтобы стать счастливее и постараться принести радость другим. И хорошо, что начать этот путь не поздно никогда, в любом возрасте и что он не имеет конца, приближая нас к идеалу, воспетому еще древними сказителями.
КАПРИЗЫ КРАСОТЫ

Что такое красота? Каприз природы, насмешка над стремлением человеческого разума подчинить себе все сущее или в ней заложен некий высший смысл? Что значит она в нашей жизни? Мыслители разных времен и народов пытались дать ответ на этот вопрос, но их суждения были противоречивы – одни полагали, что красоте суждено спасти мир, другие находили именно в ней корень всех бед, третьи признавали в красоте некую фатальную силу, не зависящую от людских стремлений, утверждая, к примеру, что будь у Клеопатры иная форма носа, неясно, как шел бы ход европейской истории. Народная мудрость издавна предостерегает – «не родись красивой», во многих языках живут пословицы, утверждающие, что внешность обманчива. И в то же время писатель провозглашает – в человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и душа, и поступки…
И в нашем сверхнапряженном XX веке современник не находит однозначного ответа:
А если так, то что есть красота
И почему ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
Эксперименты, позволяющие проследить зависимость поведения от внешности людей, стали проводиться сравнительно недавно. Несмотря на то что интерес к проблеме был велик, долгое время исследователей сдерживали соображения этического порядка. Казалось, мы сталкиваемся с очевидной несправедливостью природы: кто то, не обладая высокими человеческими качествами, оказывается в более выигрышной житейской ситуации лишь благодаря привлекательной внешности.
Ведь на самом деле, как бы мы ни ратовали за духовную красоту, каждого из нас волнует и собственная привлекательность.
Мы тратим много денег на одежду не оттого, что нам не в чем ходить. Кажется, что новая, модная вещь сделает нас красивее. Мы проводим массу времени в парикмахерских, перед зеркалом, готовы подчас разориться на французские духи или косметический набор – единственно с этой целью.
Здесь не просто желание модно, к лицу одеться, причесаться – мы думаем, что «улучшив» с помощью всего этого свою внешность, мы улучшим и свою жизнь, и дорогие духи не просто подорвут семейный бюджет на месяц – они помогут жить. Нам кажется, что отношения с людьми у нас станут счастливее, что в решении самых разных вопросов повседневности мы будем «на высоте». Потому что, сознательно или несознательно, уверены мы – удачная внешность способствует удаче во всем, в первую очередь – в общении. Мы стараемся быть красивыми не для себя – для тех, с кем предстоит общаться.
Исследователи, приступившие к экспериментам, решили проверить бытующие представления о красоте, проанализировать явление в деталях, исходя из того, что человеческий разум в силах усовершенствовать наш мир. Ведь если нам под силу разогнать грозовые тучи или предсказать землетрясение – не исключено, что и с некоторыми особенностями человеческого восприятия, если обнаружится, что они действительно приводят к незаслуженной оценке, удастся совладать. Путь же для психолога, как и для сейсмолога или физика, один: исследовать реальность до конца.
Оказалось, внешность действительно влияет на человеческие отношения. Вот что показал эксперимент, получивший название компьютерных танцев (партнеров, женщин и мужчин, выбирала ЭВМ, в которую были заложены данные о всех участниках эксперимента. Выбирала произвольно. После танцев при помощи специальных методик были замерены показатели удовлетворенности партнеров общением – выше они оказались у тех, кто танцевал с красивым партнером. Внешняя привлекательность была в данном случае единственным критерием оценки.
Может быть, красота – некая абсолютная величина, гарантирующая успех в общении? Не заложена ли она самой природой?
Казалось бы, для этого вывода есть основания. Уже в два года девять месяцев, то есть в том возрасте, когда опыт общения со сверстниками у детей минимален, а многие вообще сидят дома в обществе старших, – уже в этом возрасте малыши предпочитают внешне красивого ровесника.
Группу детей посадили перед тахистоскопом – специальным прибором с экраном, на котором возникали в определенной последовательности фотоизображения детей того же возраста, что и испытуемые. Одни лица были симпатичные, другие – нет.
Детям показали, как, нажав на кнопку, расположенную на приборе рядом с экраном, можно повторно вызвать изображение того или иного лица. Нажимать кнопку можно было сколько угодно раз.
Значительно чаще малыши хотели вновь увидеть на экране изображение симпатичного ребенка.
Что это значит? То, что в яслях, в детском саду малыш захочет играть и делиться игрушками с тем сверстником, который красивее, а к некрасивому не подойдет. И некоторые дети совершенно незаслуженно окажутся «аутсайдерами», а другие так же незаслуженно, не прилагая никаких усилий, получат то, к чему многие из нас стремятся долго и упорно, – станут лидерами, окажутся в центре внимания коллектива. Вся интересная жизнь будет концентрироваться вокруг них, а некрасивые окажутся на периферии общения, за бортом и будут страдать.
Так уже в детском саду произойдет некая дифференциация на красивых и некрасивых, которая в дальнейшем, в школе, лишь усилит дискриминацию некрасивых, заставит их искать разнообразные способы привлечь к себе внимание, в то время как некоторым «счастливчикам» для этого ничего делать не придется…
Но если мы имеем дело с некой биологической особенностью человека – должны быть определенные каноны, нормативы, которые бы оказывали одинаковые действия на жителей всех стран и всех народов планеты!
Но таких канонов нет. Межкультурные исследования не обнаружили единого понятия о красоте, наоборот, выявили бесчисленное множество «канонов» – разных эпох, разных цивилизаций. Пожалуй, единственным, более или менее постоянным признаком было признание положительными качествами мужчины высокий рост и развитую мускулатуру. О женщинах вообще ничего определенного сказать было нельзя. Разве то, что в большом числе культур (включая древнейшие) привлекательной считалась тучная женщина, – здесь понятие красоты, очевидно, было связано со способностью поддерживать род и переносить трудные времена, а худой, как мы знаем по пословице, менее жизнестоек. Так что сегодняшняя стройная современница – в некотором роде «продукт цивилизации».
Значит, красота не есть некая биологическая, заложенная раз и навсегда особенность. Но красивым, каков бы ни был в их эпохе и культуре эталон красоты, все равно по большей части жилось лучше!
Может быть, у них просто лучше развиты навыки общения, им от этого легче с людьми?
Эту гипотезу подтвердить или опровергнуть окончательно трудно: красивые дети с первых дней в коллективе оказываются, как мы уже выяснили, в привилегированных условиях. Чтобы дать точный ответ, надо проводить эксперименты с совсем маленькими детьми, а такие эксперименты очень трудны, проверить их тоже нелегко, так что гипотеза пока так и остается открытой.
Следующее предположение – а что, если общение с красивым сулит какие то выгоды?
Один и тот же мужчина был сфотографирован сначала с красивой женщиной, потом с некрасивой. Участникам эксперимента раздали фотографии и попросили оценить внешность мужчины. Выше оценили его внешность те, кто видел его рядом с красавицей. Особенно разительна была разница оценок в том случае, когда испытуемым говорилось, что женщина – близкая подруга мужчины. Если же «арбитрам» сообщали, что на фотографии рядом – случайные люди, такого контраста не возникало. Значит, мы стремимся общаться с привлекательным человеком, чтобы стать привлекательнее самим? Тут действует феномен, известный под названием иррадиации красоты – перенесение как бы свойств человека на того, с кем он общается.
А, кстати, все ли стремятся быть очень красивыми?
Большую группу людей попросили ответить, какую оценку по красоте они хотели бы получить по семибалльной шкале. Только 75 процентов мечтало об оценке «7». Одна четверть опрошенных не хотела быть очень красивыми, довольствовались оценками ниже. Как выяснилось, даже в мыслях далеко не все связывают удачное течение жизни с исключительными внешними данными. И очень хорошо: это означает, что не все мечтают о недостижимом (невозможно ведь, чтобы каждый стал слишком красивым, даже если очень захочет) и, стало быть, не все будут расстраиваться от несоответствия желаемого и реального. Ведь когда человек стремится к недостижимому идеалу, он едва ли бывает счастлив.
Следующая гипотеза, объясняющая наше восприятие красоты, представляется наиболее обоснованной. Она объясняет взаимосвязь внешности и общения наличием устойчивых стереотипов, согласно которым красивый – значит хороший.
Группе мужчин показали фотографии женщин, среди которых были красивые, некрасивые женщины, и попросили оценить женщин по двадцати семи параметрам – ум, интеллигентность, доброта, способность быть товарищем, сексуальным партнером и так далее. По двадцати шести пунктам красивых женщин участники эксперимента оценили выше некрасивых. За некрасивыми в подавляющем большинстве оставлена была возможность быть хорошей матерью. Но, очевидно, и этот параметр расценивался как некая компенсация: уж если женщина неинтересна внешне, лишена высокого интеллекта, широких интересов и поклонников, то все силы будет отдавать дому и детям.
Некрасивый ребенок дискриминируется, как мы уже говорили, с самой ранней поры. Не случайно именно некрасивым или страдающим каким то физическим недостатком детям нередко приписывают дурные мысли и поступки.
Предположим, мальчик в детстве повредил ножку, слегка хромает. По логике вещей жизнь его от этого обстоятельства едва ли изменится – разве что профессиональным спортсменом не станет. Но на самом деле недостаток может серьезно осложнить его существование, другие дети могут не только дразнить его, но и на самом деле плохо о нем думать. Опытным педагогам не раз приходилось сталкиваться с такими случаями.
Мало того, внешность может в ряде случаев влиять не только на некое общее представление о человеке, но и на оценку его поведения в конкретном случае.
Опытным воспитательницам детских садов рассказали о проступке ребенка. Воспитательницы не знали, что они участвуют в эксперименте, экспериментаторы попросили их просто дать квалифицированный совет недавней выпускнице педучилища. Была показана и фотография виновника. Но одним воспитательницам показали симпатичного малыша, а другим – некрасивого. Результат оказался поразительный: те, кто видел симпатичного, были более снисходительны. Они вспоминали, что в их собственной практике такое бывало, говорили, что дети все шалят, что это случайность и заслуживает минимального наказания. В другом же случае воспитательницы били тревогу. Они говорили о педагогической запущенности, о злостном нарушении дисциплины, советовали вызвать для беседы родителей (то есть фактически удвоить наказание), некоторые даже рекомендовали показать ребенка психиатру.
Как же так? Получается, опытные воспитатели один и тот же поступок классифицируют то как невинную шалость, то как злостное нарушение. Они даже согласны признать ребенка больным только потому, что внешне он им не понравился.
Аналогичные эксперименты были проведены в школе. Среди старшеклассников «судьями» наряду с педагогами были сверстники.
Также был проведен эксперимент в студенческой среде.

Результаты оказались те же: суд был неправым! Суд готов был усугубить вину некрасивого и оправдать красивого. То есть поступал так, как не должен поступать никогда ни один суд – представьте на минуту, если бы, скажем, для брюнетов был бы один закон, для блондинов другой, а рыжим вообще прибавляли ни за что ни про что дополнительный срок на всякий случай.
Что же нам делать? Как не допустить несправедливости?
Первым разумным выходом представляется – организовать как следует психологическое просвещение. Всем, имеющим отношение к педагогике и вообще к работе с людьми, стоит уяснить, что никакой связи между внешностью и чертами характера не существует. Признать, что мы иногда подвержены влиянию предрассудков и изживать их в себе. В частности, такое распространенное заблуждение, под влияние которого нет нет да попадаем мы в обыденной жизни, – о наличии некоей связи между свойствами личности и конституциональными особенностями. Достаточно живучее заблуждение. Вспомните, где и когда вы первый раз услышали, что толстый человек скорее добродушен, а худой – зол и язвителен? Что высокий лоб свидетельствует об уме, а толстые губы – о чувственности? Что тяжелый подбородок выдает сильную волю, а лысина на затылке говорит о невоздержанности? Едва ли вспомните, где и от кого это слышали. Все так говорят. Носится в воздухе. Почему? Вроде бы проверено жизнью. Да и старые книги по графологии и физиогномике указывают на это. И хотя мы относимся к таким трактатам с долей иронии, но незаметно для себя отдаем дань подобным «истинам», подозревая, как и литературные герои прошлого, в худом незнакомце желчную личность, а в тучном добродушие и душевную широту.
Мы не только ошибаемся, не задумываясь о сути подобных «истин», мы невольно убеждаем в них своих детей, не обязательно сознательно пропагандируя незыблемость стереотипа, но выдавая отношение к нему ежедневным поведением. Дети же со свойственной им наблюдательностью воспринимают наше убеждение – ведь в раннем детстве наше мнение для них – закон.
Этот же самый механизм работает, когда речь идет о красоте. Дети с готовностью принимают на веру то, что красивый заведомо хорош (ведь даже если они и не общаются со сверстниками, еще совсем маленькие, они уже знают, кто из них красивый и что красивый человек лучше некрасивого – мы сами им это «рассказали» жестами, взглядами, интонацией). Так объясняется и результат эксперимента с участием малышей – помните, они нажимали на кнопочку тахистоскопа?
Как же мы можем нейтрализовать этот стереотип, как облегчить жизнь нашим малышам?
Первое, что мы должны помнить, – это то, что нужно всегда хорошо одевать маленьких детей. Речь идет о самых маленьких, о том возрасте, когда ребенок не в состоянии отличить импортную вещь от самодельной, дорогую от дешевой. Да и не обязательно скупать все самые дорогие распашонки – главное, чтобы ребенок был опрятен, ухожен, чтобы цвет шапочки был к лицу, чтобы кофточка была чистая и выглаженная – на такого малыша всегда с симпатией будут смотреть окружающие; установлено, что в таком раннем возрасте всего важнее, чтобы малыш получал как можно больше положительных эмоций, видел, что он любим людьми, что нравится.
Ну а следующая ступень – постоянное внимание к своим словам, своим поступкам. Дело в том, что наличие подобных, на первый взгляд невинных, стереотипов очень плохо сказывается на воспитании. Вот пример, который проиллюстрирует то, что мы невольно можем сделать своими собственными руками.
В одном из департаментов Франции, как рассказано в известном романе, существовало поверье, согласно которому преступник рождается в определенный день недели – среду. Образованное население местности смеялось над суеверием неграмотных крестьян до тех пор, пока в голову кому то не пришло проверить, в какой день недели родились заключенные местной тюрьмы (мы обычно знаем дату, но не знаем дня недели своего рождения). И оказалось: большинство заключенных родились… в среду!
Дело в том, что ребенок, родившийся в среду, уже был в отличие от тех, кто родился в четверг или понедельник, согласно поверью, несчастьем для семьи. Родителей жалели соседи. В доме царило безрадостное настроение. И если о том, когда родились все остальные дети, вскоре никто не помнил, того, кто родился в среду, не забывали. Если кто то из мальчишек в округе набедокурил, подозрение чаще всего падало на него. Если компания школьников прогуляла урок – зачинщиком, естественно, был он. И так далее. Не удивительно, что само общественное мнение подталкивало его к правонарушительным действиям, как бы подсказывало всю будущую судьбу.
Не оказываемся ли мы сами порой в той же ситуации, что французские крестьяне? Не надо ли нам, прежде чем браться за дело воспитания, избавиться от собственных суеверий, в частности от такого вредного, как «красивый – значит хороший»?
Есть еще один аспект: знание законов психологии не только открывает нам глаза на окружающее и на нас самих – оно требует и ответственности за свои поступки. Скажем, если учитель завысил оценку ученику, не зная, что в данный момент поддался внешнему обаянию школьника, – это ошибка, просчет, но вещь, в общем, простительная, поправимая в будущем. А вот если он знаком с основами психологии или просто отдает себе отчет в том, что поддался настроению, – это уже другое дело.
Так что знание в данном случае – действительно сила, помогающая восстановить справедливость.
Не раз и не два авторам этих строк приходилось слышать в учительской аудитории возмущенные голоса – мол, мы не такие, это не про нас, мы всегда объективны. Особенно возмущались, когда разговор о красоте и стереотипах восприятия, с ней связанных, возникал в подростковой аудитории. Как будто современные подростки живут в безвоздушном, стерильном пространстве, не знают, что красивым быть лучше, чем некрасивым.
Еще совсем недавно говорить с детьми о красоте у нас считалось неэтичным, едва ли неприличным делом – и в школе, и дома велись, предписывались для проведения назидательные беседы о красоте духовной, о важности выработки у подростков и юношества высоких нравственных качеств, необходимых для того, чтобы успешно плыть по жизни, в том числе и к удачному браку, к полноценному общению со сверстниками. Это так и есть – именно личностные качества, именно каждодневный душевный труд, внутренний рост важны для того, чтобы возникла симпатия и завязались дружеские, взаимно обогащающие отношения, без этих качеств немыслимо создание счастливой семьи, никакие внешние данные их не заменят.
Но оттого что мы вообще старались не замечать внешности наших детей и их сверстников или делали вид, что она не имеет никакого значения, молодые не верили нашим самым правильным словам, и самые лучшие пожелания не достигали их. Они теряли к нам доверие не только в малом (замечая, что мы сами стараемся выглядеть посимпатичнее в праздничный вечер, собираясь в театр или просто на работу), но и в большом.
Сегодня мы потихоньку начинаем избавляться от этого ханжеского тона в разговоре о внешности. Даже на страницах молодежных изданий, в передачах для молодежи все больше места уделяется материалам, посвященным развитию вкуса в одежде, в поведении, в косметике. Не так давно начали проводиться конкурсы красоты в Прибалтике – и вот уже сотни претенденток на титул первой красавицы стекались к Центральному парку культуры и отдыха в Москве, и мы приветствовали «королеву красоты» столицы.
Мы начинаем привыкать к мысли, что думать о внешности – нормально, что стремление быть красивым – естественно и ничуть не зазорно, и учимся определять верное место внешности в нашей жизни – не больше, но и не меньше.
Учимся постигать сказанные давным давно слова о том, что в человеке все должно быть прекрасно – и душа, и лицо, и поступки, и даже одежда… И оттого что мы заново открываем эту простую истину, нам становится много легче вести разговор с молодыми. И больше становится надежд на то, что мы услышим, поймем друг друга…
На самом деле наши дети давно уверены, что красивым живется лучше, убедились на собственном опыте. И на наш взгляд, полезнее просветить их, объяснить, что это не так, помочь им преодолеть и комплексы, и влияние стереотипов, и научить ответственности за свои поступки. В этом, очевидно, и состоит наш нравственный родительский долг.
Все сказанное до сих пор как бы подтверждает предположение, что красивому живется все таки легче и приятнее, а стало быть, и нужно не жалеть и времени и сил, чтобы приблизить свой облик к некоему идеалу.
Кстати, об идеале. Что такое идеал? Многие, когда речь заходит о красоте, говорят, что канонов красоты столько же, сколько и людей, что идеала как такового нет, что на вкус на цвет товарища нет.
Оказывается, есть.
Группе людей показали несколько фотографий и попросили поставить оценки по красоте тем, кто изображен на них, по десятибалльной системе. Люди, участвовавшие в эксперименте, были очень разные, но оценки их были тем не менее очень близки. Высший балл получили несколько фотографий – изображенные на них лица совсем не походили друг на друга, но все признали их красивыми.
Нам нравятся разные лица – это да, но нам нравятся разные типы красоты. Мы их отличаем безошибочно. Так же, как в современной моде мы различаем спортивное, молодежное и, скажем, фольклорное направление, и точно отличим модную вещь от немодной.
Как же мы определяем эти несколько типов красоты?
Думается, выработке определенных «нормативов» внешности способствует современная культура, в которой значительное место занимает кинематограф. Несколько десятков ведущих киноактеров мирового экрана представляют не только героев наших дней, которых они играют, но и несколько типов внешности, которые мы с готовностью принимаем за эталон. Скажем, Депардье и Бельмондо не очень похожи, но каждый из них нам кажется вполне достойным высокой оценки.
Кинематограф способствует универсализации типов эталонной внешности – вместе с кинолентами из страны в страну, с континента на континент кочуют одни и те же лица.
Мало того, нетрудно выяснить, что и эти типы не вечны.

Еще недавно мы в подобных дискуссиях апеллировали к авторитету Чернышевского – вспомните «тип крестьянской» и «тип дворянской» красивой девушки. Сегодня и эта точка зрения подверглась критике современников.
Если мы посмотрим кинофильм, скажем, тридцатилетней давности, герои и героини их нам могут показаться не такими интересными внешне, как современные киноактеры (как произошло, скажем, недавно, во время широкого показа фильма «В джазе только девушки» – внешность Мэрилин Монро в оценках многих зрителей оказалась менее привлекательна, чем у звезд сегодняшнего экрана). Мало того, даже людям старшего поколения, чья юность пришлась на те годы, когда создавался фильм, сегодняшние герои могут показаться красивее.
Конечно, дело не в том, что тридцать лет назад красивых лиц было меньше. Кинозвезды той поры вполне справедливо считались самыми красивыми мужчинами и женщинами своего времени. Просто время изменилось. И вместе с ним, с прическами, фасоном платьев изменились лица героев.
Это можно заметить не только по кинематографу – зайдите в музей изобразительных искусств, вглядитесь в портреты женщин прошлых веков, признанных красавиц. Всегда ли мы разделим восхищение их современников? Да и статуя Венеры, изваянная древним мастером как символ любви и красоты, сегодня многим покажется немного тяжеловесной. Сегодня девушки хотели бы быть повыше, постройнее.
Значит, понятие красоты в культуре не вечно – то, что красиво сегодня, не было красивым вчера, стало быть, и завтра красивым будет считаться то, что будет соответствовать завтрашнему эталону.
Кинематограф, между прочим, нередко служит нам дурную службу. Фильмы всех стран, как правило, рассказывают нам об успехах красивых людей. Например, как мы, пропустив 1 ю серию, во 2 й безошибочно угадываем героя многосерийного фильма, разведчика в стане врага? Да, конечно же, он – самый мужественный внешне, самый обаятельный, самый красивый, в какую форму ни был бы одет!
Зритель, особенно молодой, воспринимает такие «правила» игры и невольно уверяется, что яркая внешность – необходимое качество героя и на экране, и в действительности. Такое же, как, скажем, сила воли, смелость, принципиальность. Юноша мечтает походить на своего кумира – старается выработать столь же выдающиеся личные качества, и это, конечно, можно только приветствовать. Но как быть с внешностью Бельмондо, которая также становится предметом подражания? Черты лица не изменишь, как ни тренируй волю и смекалку. И тут можно впасть в отчаяние, разувериться не только в собственной внешности (которая может быть вполне нормальной, даже симпатичной), но и в достижении жизненных целей, в ценности собственной личности, в том, что когда нибудь станешь достойным человеком.
Кроме того, как ни убеждаем мы своих детей, что внешность не имеет никакого отношения к личным качествам человека, любой популярный фильм продемонстрирует иное, и наши увещевания окажутся бесперспективными. Правда, надо заметить, что в последнее время появилось некоторое количество фильмов, в которых говорится об успехах не очень красивых людей. Это, конечно, не вестерны, по большей части фильмы серьезные. Их, на наш взгляд, должно быть все больше и больше – и для большой реалистичности, да и для того, чтобы у огромной массы зрителей появилась уверенность в собственных возможностях, чтобы зрители с заурядной по сравнению со звездами экрана внешностью, а большинство именно таких, посмотрев ленту, подумали, что им так же может повезти, как и героям.
А повезет ли на самом деле?
Вспомним о том, на чем базировались эксперименты, позволившие говорить об успехах красивых. Они основывались на фотографиях. Но все мы знаем: фотоизображение всегда бледнее истинного представления о человеке. До сих пор точно не установлено, подчиняется ли восприятие фотоизображения таким же закономерностям, что и восприятие живого собеседника. Фотография не в состоянии воспроизвести личного обаяния, мимики, пластики, чувства юмора и многого другого, не отделимого в реальной жизни от нашего представления о человеке. Не фиксирует она смены настроений, живости ума и той изюминки, которая, согласно поговорке, присутствует не в каждой женщине и определяет часто отношение к ней.
Кроме того, было установлено, что мужчины и женщины неодинаково относятся к внешности партнера. Оказалось, большинство женщин хотели бы продолжить знакомство с красивым мужчиной, независимо от других его характеристик, в то время как для большинства мужчин внешность женщины с течением времени становилась менее важной для продолжения общения.
Вообще наше поведение по отношению к красивым и некрасивым в значительной мере зависит от нашего внутреннего состояния. Группу мужчин попросили ответить на вопросы анкеты и затем сообщили результаты. Одним сообщили, что с задачей они справились великолепно, другим – что от них ожидали большего. Информация – это и входило в задачу эксперимента – могла быть и необъективной, важно было, чтобы у одной части испытуемых сформировалась завышенная самооценка (их похвалили), у другой – заниженная. После этого испытуемые в сопровождении экспериментатора шли в буфет, где экспериментатор будто бы случайно встречал девушку, знакомил испытуемого с ней и, вспомнив внезапно о важном деле, оставлял их вдвоем. На самом деле девушка помогала экспериментаторам и играла свою роль.
Точнее, даже две «роли». Одним она являлась очень симпатичной, к лицу одетой, с красивой прической, оптимистически настроенной. Потом она переодевалась и выходила одетой небрежно, с неудачно наложенным гримом, неловкая. Вообще то девушка была очень симпатичной. Наблюдая метаморфозы ее внешности, один из авторов эксперимента заметил, что если сотворить красоту может лишь господь бог, лишить себя привлекательности в силах каждого.
Но те, кто участвовал в эксперименте, этого не знали. И после разговора с девушкой были проведены замеры симпатии мужчин к своей собеседнице. Впечатление, которое она произвела на них, было неодинаковым.
Те, кто был уверен, что отлично справился с заданием, были рады встретиться с «красивой» девушкой, та же самая девушка, неудачно покрашенная, неловкая, плохо одетая, – одним словом «некрасивая», им не понравилась. Казалось бы, по логике вещей так и должно быть. Но в то же время оказалось, что тем, кто обладал заниженной самооценкой (думал, что не справился с заданием), больше понравилась «некраси­вая». Очевидно, подсознательно человек с занижен­ной самооценкой опасается потерпеть фиаско при знакомстве, опасается быть отвергнутым с первой же минуты.

Но ведь в жизни нам важно, чтобы нас выбирали! А выбирают, как мы знаем, не всегда самых красивых, и не так уж редко такое случается.
Вот какое письмо пришло в редакцию центральной газеты:

«С детства я слышала, что я красивая. Это говорили родители, их друзья, говорили случайные люди. Все отмечали, что у меня выразительные глаза, правильные, «породистые» черты лица. В школе на утренниках я обычно играла фей и королев из сказок. Друзей у меня слишком много не было, была все десять школьных лет одна подруга. После школы она уехала в другой город, вышла замуж, воспитывает уже двоих детей. Подруга мне говорила, что я слишком серьезная, что одноклассники меня боятся. Я ее не слушала, а теперь думаю, что, наверное, она была права. Мне по прежнему говорят, что я красивая, по крайней мере интересная, и я до сих пор одна, хотя мне скоро 25 лет. Я закончила техникум, работаю в ателье закройщицей, сама шью, и говорят, одеваюсь со вкусом. Но у всех вокруг складывается своя жизнь, у людей самой разной внешности, а у меня – нет. Коллектив у нас женский, мужчины заходят разве посмотреть, какое платье сшили жене. Знакомиться на улице я считаю невозможным. В дома отдыха тоже приезжают уже люди семейные, и на дискотеку уже не пойдешь – возраст не тот. Подскажите, может быть, я в чем то не права, но я не понимаю, почему в моей жизни все так складывается, точнее, не складывается. Татьяна».
Случай, казалось бы, парадоксальный: девушка жалуется, что ей не везет в личной жизни, что никто ее не замечает, хотя, по общему мнению, внешностью она не обделена. Но не спешите удивляться, вспомните, разве вы сами никогда не сталкивались с похожими ситуациями?
Представьте те же танцы. Психологам просто грех не воспользоваться такой естественной ситуацией для анализа проблемы выбора. На танцах «расстановка сил» известна: часть юношей стоит в углу, делая вид, что происходящее здесь им глубоко безразлично, несколько пар танцует, часть девушек стоит у стенки. Не оттого что, как в песне поется, «на десять девчонок по статистике девять ребят». Статистика как раз не подтверждает такого счета. Дело в том, что часть молодых людей всегда будет уклоняться от своих обязанностей на танцах и ни за что не пригласит никого. Не потому что танцы им кажутся недостойным занятием – многие не покидают свой «мальчишеский» угол от тайного страха, от застенчивости, сознания своей неловкости, несовременности, боязни быть осмеянным. Неуверенность в собственных достоинствах нередко делает их поведение вызывающим, подчеркнуто независимым, боязнь показать свой страх спрятана под насмешливым выражением лица, глубокомысленными репликами в адрес танцующих и так далее. Поэтому для того, чтобы все девушки имели «кавалеров», нужно не равное соотношение полов на танцах – нужно, чтобы мужчин было несколько больше.
Но пока этого нет, некоторым так и придется стоять у стенки. Вообще стоять у стенки – не самое приятное занятие. Здесь, на танцах, мы сталкиваемся, пожалуй, с уникальной ситуацией, когда мужчина открыто может рассматривать женщину. И не просто рассматривать – сравнивать ее с соседкой, думая, кого лучше пригласить. В общем, если выбор пал на вас, можно еще простить такую нескромность. А если выбрали соседку?
Теперь посмотрим, кто же стоит у стенки. Конечно, здесь есть девушки не слишком красивые, немодно одетые, неряшливые и плохо накрашенные. Но наверняка среди них мы обнаружим и несколько очень симпатичных. Симпатичнее даже тех, кто танцует. Понятно, им стоять у стенки вдвойне неприятно.
Почему же их не выбирают?
Для этого посмотрим на ситуацию глазами не той, которая у стенки, посмотрим глазами молодого человека. Он ясно понимает, что прочность его положения непостоянна. Да, пока он стоит в углу один и думает, кого бы выбрать, он хозяин положения. Хочет – эту пригласит, хочет – ту. Но стоит ему выйти из своего угла и сделать выбор, неважно в какой форме, подав руку, раскланявшись или просто кивнув, – и ситуация резко меняется. Он то сказал, что она ему нравится, а она то еще не ответила! И неизвестно, что ответит. Она может сейчас ему отомстить. За то, что долго стояла у стенки, пока он решался. За то, что подошел не тот, кого она ждала. За то, что у нее сегодня плохое настроение, – мало ли на свете причин, по которым иногда хочется сорвать зло на другом?
Первое, что может сейчас сделать девушка, – отказать. Это уже серьезное оскорбление: танцы во все времена символизируют отношения полов, и если вам отказали в танце – значит, вас низко оценивают как мужчину. И не просто низко оценивают – делают это у всех на виду, чтобы каждый мог видеть вашу неудачу!
Но, даже не отказывая, девушка может вести себя таким образом, что всякому станет очевидно плачевное положение юноши. Она может танцевать со скучающим видом. Может снисходительно посматривать на партнера – каждым своим движением как бы демонстрировать несерьезное, неуважительное к нему отношение – так, чтобы это было видно окружающим, в частности тем, неосмелившимся, которые остались в углу и теперь с интересом наблюдают за незадачливым кавалером.
Таким образом, выбранная женщина сразу же получает высокую власть над партнером. Она может не только радовать, она может и оскорбить, и принести боль. От этого часто выбор неосознанно останавливается не столько на такой, которой можно похвастаться, сколько на той, которая не оскорбит.
Может быть, такая «техника безопасности» и причина одиночества иных симпатичных девушек на танцах? Может быть, в лицах их, во взгляде молодые люди видят что то отпугивающее, недоброжелательное? Может быть, предчувствуют сложность общения, высокомерие? Современные танцы, где не обязательно танцевать парами и отсутствует почти начисто традиционный ритуал «приглашения дамы», открывают широкие возможности для общения. Здесь каждый волен в любой момент включиться в танец, показать себя, и в такой ситуации важнее не столько внешние данные, сколько пластика и чувство ритма, артистичность. Естественно, что и в современных дискотеках есть молодые люди обоего пола, которые не пользуются большим успехом, стоят в стороне от центра дискотечной жизни. И, если приглядеться, тоже окажется, что среди «аутсайдеров», как и во время обычных танцев, есть как некрасивые, так и вполне привлекательные внешне люди. Загадка их одиночества скрывается в чем то ином. В чем же?
Вспомним ситуацию, в которой многие из нас оказывались не раз: надо спросить дорогу в незнакомом районе. Разве к каждому прохожему мы кидаемся на людной улице? Нет, мы сперва напряженно вглядываемся в лица, пытаемся угадать – кто будет с нами приветлив, подскажет обстоятельно. И хотя дело то пустяковое, мы тратим на это время, стараясь спрогнозировать поведение незнакомого человека. К некоторым мы не подойдем никогда. Даже если ясно, что они живут именно в этом районе и все знают. Непонятно?
В дачных поселках часто можно увидеть на заборах таблички «Осторожно, злая собака» – чтобы не беспокоили хозяев. Вот что то похожее мы читаем и на некоторых лицах. И понимаем отчетливо, что нас ждет, рискни мы остановить такую личность по дороге к метро. Таких людей редко беспокоят пустячными просьбами: разменять две копейки, подсказать, где поблизости почта или магазин.
Может показаться, что их недоступность не так плоха. Позволим убежденным в этом остаться при своем. Нам же кажется, что такая «табличка» на лице сильно ограничивает жизнь: к вам не подойдут лишний раз – и вы лишаетесь шанса на знакомство. Никогда неизвестно, во что выльется минутное знакомство. Может быть, лишаясь его, вы лишаетесь очень многого. Кроме того, если к вам не обращаются с мелочами, едва ли обратятся и по серьезному поводу. Во всяком случае, печальная история хорошенькой девушки, с которой никто не хочет танцевать, заключается именно в этом. Так что понаблюдайте за собой – если к вам редко подходят с просьбой объяснить дорогу и одолжить две копейки, наверное, стоит проследить за выражением лица!

Так что, как видите, красота не гарантирует успеха в наших отношениях с людьми. Вообще, для успеха в общении исключительная красота вовсе не обязательна. Не обязательно самая красивая женщина в группе пользуется наибольшей популярностью у мужчин – это показали многочисленные эксперименты, и не обязательно самый популярный мужчина – первый красавец.
Кафедра социальной психологии МГУ недавно провела исследование, пытаясь определить, существует ли связь между внешними данными супругов и устойчивостью семьи. Закономерностей таких обнаружено не было. В семейных отношениях красивым везет или не везет так же, как и людям заурядной внешности.
Быть красивым в ряде случаев вообще плохо: ему не прощают, например, проступок, который он не в состоянии оправдать. Не прощают, когда подозревают использование личного обаяния в корыстных целях. От красивой женщины оскорбление для мужчины большее, за это ей тоже достается. Если расхожий стереотип, как мы уже говорили, утверждает, что красивый – значит хороший, другой не менее живучий штамп декларирует: «очень красивый – значит плохой». Столь же несправедливо, как приписывать красивому человеку несуществующие добродетели, так и готовность счесть очень красивого злым, эгоистичным, бесчувственным, надменным. И это безо всякого основания, следуя невольно сложившемуся когда то мнению, быть может, со времен создания мифа о Нарциссе, истомленном любовью к своему собственному отражению в водах реки.
Да, красивым чаще «везет» при кратковременном знакомстве, при возникновении отношений. При длительном же контакте внешность уходит на второй план, гарантий на успех в любви, дружбе внешность не дает.
Кстати, даже при поверхностном знакомстве мы склонны выбирать не столько самых красивых, сколько тех, кто в такой же степени красив, как и мы. Группа исследователей долгое время наблюдала за посетителями одного бара, оценивая внешность юношей и девушек, а также удовлетворенность общением в каждой паре. Оказалось, подавляющее большинство пар, наиболее стабильных, состояло из молодых людей и девушек, у которых «отметки» по красоте были близки. Конечно, это не значит, что каждый из них думал: ага, я красивая, значит, и спутник у меня должен быть лучше других, или наоборот. Выбор близких по красоте партнеров происходит подсознательно, мы об этом даже и не подозреваем!
Что же мы приобретаем, усваивая современные данные о влиянии красоты на нашу жизнь? Какой урок, подытожив главу, вынесем из разговора мы сами, что принесем детям, ученикам?
Не так уж мало. Во первых, научные данные убеждают нас, что внешность не все решает в жизни. Ведь иногда может показаться, что причина наших неудач кроется во внешних недостатках, а коль внешность винить нельзя, значит, и в неудачах никто не виноват, они фатальны, и остается только сетовать на судьбу, несчастное сочетание генов, в которых вся беда. Такая позиция, как показали результаты экспериментов, и неверная, и вредная. Она как бы изначально отводит некрасивому роль жертвы, снимает ответственность за свои поступки.
Знание же объективных законов восприятия становится в наших руках серьезной силой. Мы знаем, что не вполне удачная внешность может немного осложнить жизнь, но не настолько, что стоит опускать руки. Все главное в собственной судьбе, все важные события, развитие отношений – дело наших собственных усилий. И если что то в судьбе не сложилось, винить стоит все таки не слепые силы природы, а самого себя.
Но раз сам я испортил что то в жизни, в моих силах и исправить положение! Это очень важно понимать, что все успехи – результат труда, напряжения чувств и ума, а не игра случая.
И еще. Мы редко сетуем на то, что слишком красивы. Обычно нам не дают покоя изъяны собственной внешности. Но когда речь идет о выборе, стоит знать и то, что даже самых некрасивых в группе, сколько бы исследований ни проводилось, обязательно хотя бы раз выбирают. Всегда найдется кто то, кто сочтет самого некрасивого лучшим.
На самом деле – у каждого есть свой шанс. Дело за тем, как не упустить его, как им воспользоваться. И здесь все решает вовсе не внешность, а ум, фантазия, юмор – наше личное творчество.
ЗА ЧТО МЫ НРАВИМСЯ

Внешность – не единственный фактор, от которого зависит наше отношение к людям. Когда мы знакомимся с человеком, то, помимо внешности, отмечаем сразу же и иные его свойства, усиливающие или, наоборот, снижающие впечатление, которое произвела на нас его внешность. Мы отмечаем склад ума, вкусы, привычки, чувство юмора у нового знакомого. Существуют и определенные сложившиеся представления о том, каким должен быть положительный человек. Так, многие из нас убеждены, что девушка должна быть красивой, а мужчина – умным. Если разобраться, требование достаточно жестокое: ясно, не все девушки красивы, так же как не все мужчины очень умны (ведь, говоря «умный», мы подразумеваем, что он умнее других, умнее большинства, выделен из большинства). Получается, мы готовы признать достойными внимания только какую то привилегированную часть сограждан, определяя всех остальных на порядок ниже. В повседневной жизни мы, конечно, не задумываемся, не анализируем так глубоко этот стереотип, как и все другие стереотипы, будто бы не принимаем всерьез. Но он задерживается в сознании, пускает корни, и избавиться, отойти от него, оказывается, не всегда легко.
Следующее обстоятельство, от которого зависит возникновение симпатии, – несходство или сходство партнеров. Часто говорят – эти люди сошлись оттого, что похожи друг на друга. Не менее часто говорят, что сошлись люди как раз оттого, что очень непохожи. В зависимости от ситуации значимым оказывается или одно или другое.
Кроме того, для того чтобы люди друг другу понравились, важен характер взаимодействия. Общение – это взаимодействие, и от того, каким образом оно развивается, симпатия может возникнуть или нет. Знаменитая книга Дейла Карнеги, открывшая широкому читателю Америки и Европы механизм психологических закономерностей, построена на одном из принципов взаимодействия. «Делай человеку добро, – в разных вариациях повторяет автор, и к этому сводится концепция книги, – и ты будешь человеку приятен». В определенных условиях, при определенном типе отношений человек становится независимо от своих качеств нам более симпатичен.
И конечно, мы все знаем, как много значит в развитии отношений ситуация. Всем понятно, что очень трудно завязать знакомство или вызвать симпатию у кого нибудь в переполненном троллейбусе. Даже самые доброжелательные люди с облегчением вздохнут, сходя на остановке. Действительно, определенный опыт говорит о том, что есть и такие ситуации, в которых легче понравиться друг другу.
Наконец, нам может понравиться человек не только оттого, что он умен и привлекателен, или потому, что мы вместе делали какую то работу, но и потому, что мы в этот момент готовы испытывать симпатию, любить людей. Дело не в человеке, не в ситуации – в наших собственных свойствах и в нашем состоянии.
Представление о причинах возникновения симпатии может пригодиться нам и в повседневности, предостеречь от некоторых поведенческих ошибок. Особенно же поучительной такая информация окажется для юного читателя, для наших детей – тех, кто особенно остро переживает новое знакомство, взаимоотношения с товарищами.
Итак, какие же свойства объекта, кроме красоты, нас волнуют?
Нам нравится ум, эрудиция, высокое положение в обществе, энергия, оптимизм. Между тем даже такие, казалось бы, очевидные достоинства нами бывают оценены неодинаково.
Вот что показал один эксперимент.
В четырех комнатах группам мужчин и женщин показывали одну и ту же видеозапись. Человек отвечал на вопросы телевикторины. Тексты же, сопровождающие видеосюжет, различались. В одном случае человек нам представлялся на редкость удачливым: он с блеском учился в школе и в институте, занимал неплохое положение в обществе, у него была отличная семья, он был увлечен работой. На вопросы викторины отвечал также блестяще. В другом случае он был представлен человеком вполне заурядным: и учился так себе, и зарплата невысокая, и на вопросы отвечал с ошибками.
Финал видеозаписи также имел два варианта: в одном случае викторина заканчивалась без всяких происшествий, в другом, беря предложенную чашечку кофе, деловые люди нечаянно выливали его себе на брюки. Выливал и неудачник, и «баловень судьбы», причем вел себя не по суперменски – очень огорчался, жаловался, что костюм дорогой и наверняка пропал.
Теперь предложим читателю небольшой тест – отложите эту книжку и ответьте, кто из четырех героев видеозаписи вызвал наибольшую симпатию – неудачник или «супермен», не проливавший кофе, или один из двух, проливший.
Оказалось, больше других вызвал симпатию… «супермен», оказавшийся в неловкой ситуации и огорченный пролитым на брюки кофе.
Почему же не тот, кто держался с достоинством до конца и избежал такой оплошности? «Супермен», выдержавший свою роль до конца, нравился значительно меньше. Оттого, что был слишком безупречным. Оттого, что его достоинства, столь очевидные и приятные, все вместе отдаляли его образ от зрителей, делали недоступным. И именно поэтому люди, сидящие в зале, неосознанно начинали искать в нем какие то недостатки, неприятные черты, он казался не таким уж симпатичным. Лишь оттого, что по всем параметрам превосходил зрителей!
Так и в жизни: мы невольно сравниваем себя с собеседником, новым знакомым, невольно производим оценку своих и его качеств. Идеальное общение для нас – приблизительное равенство достоинств и недостатков. Если мы явно превосходим партнера по уму, эрудиции, общественному статусу, широте интересов и так далее или если по большинству параметров партнер сильно отстает, общаться с ним будет не слишком интересно.
Общение будет продолжаться только в том случае, если партнер превосходит нас по каким то иным параметрам (скажем, чемпион страны по японской борьбе).
Но с другой стороны, если мы чувствуем, что партнер намного превосходит нас во всем, – мы также не станем стремиться к такому человеку. Однако наше сознание, охраняя наши интересы лучше любой армии, не объяснит это как наше несовершенство. Подсознательно мы начнем выискивать в «супермене» неприятные черты и, сами о том не подозревая, можем даже придумать несуществующие недостатки. Потому лишь, что он в чем то лучше. Вероятно, стереотип «очень красивый – значит злой, плохой» утверждался с помощью именно такого механизма. И нежелание общаться с «суперменом» мы будем объяснять не неравенством наших достоинств, а тем, что этот, безусловно, неприятный человек не имеет с нами, естественно, во всех отношениях положительными, ничего общего.
Многие молодые люди не подозревают о такой на первый взгляд нелогичной особенности человеческого восприятия и, знакомясь, например, с девушками, попадая в незнакомую компанию, с первых же минут делают серьезную ошибку: они преувеличивают свои достоинства, приписывают себе порой несуществующие достижения – и вот складывается некий образ рыцаря без страха и упрека, теннисиста разрядника, который и диссертацию в двадцать пять лет защитил, и читает свободно на трех языках, и за границу в командировки его посылают, и в джазе успевает играть. Кажется, такой образ как нельзя лучше способствует удачному развитию отношений. Но случается иначе. Познакомившись с таким замечательным человеком, девушка может похвастаться им подруге, может пару раз сходить с ним в гости или в кафе – с той же целью. Но едва ли она решится продолжить знакомство – срабатывает тот же «защитный механизм». Для серьезного знакомства девушка предпочтет внешне вполне обычного человека.
Потому что девушкам, как и зрителям, участвовавшим в эксперименте, как и всем нам, нравятся только те, которые чем то похожи на нас, самых обычных людей. У которых есть маленькие человеческие слабости. Сверхположительный человек на экране позволил себе слабость – он был взволнован пролитым на костюм кофе так же, как самый заурядный человек. У него, при всей его неуязвимости, обнаружилась естественная человеческая черта, и он приобрел симпатии зрителей. Ведь никто из нас не способен любить ближнего только за достоинства – мы любим и за слабости, и за недостатки.
Вообще образ супермена, человека исключительных достоинств, – одна из тех масок, которую многие из нас нередко примеряют в надежде на успех. А это то как раз и мешает удаче. Хорошо иллюстрирует такое положение вещей коллизия фильма «Служебный роман». Оба героя открыли друг друга, начали жить настоящей, полной жизнью только после того, как сбросили привычные для окружающих личины – «железобетонной» начальницы и вечно виноватого недотепы подчиненного.
Какие же качества все таки способствуют возникновению симпатии? Таких качеств нет. Дело в том, что в зависимости от ситуации одно и то же свойство человека может быть оценено и положительно, и отрицательно, нет абсолютно «плохих» и «хороших» свойств. Ведь если разобраться, что значит, например, «мотовство»? Щедрость глупого человека. А щедрость – качество, безусловно, положительное. Что такое хитрость? Ум нехорошего человека. Мы можем осуждать скаредного человека. Но это тоже относительно – в иной ситуации мы будем говорить уже не о скаредности, а о бережливости, то есть о том, без чего в семейной жизни, например, трудно.
Так же мы можем одного и того же человека осуждать за беспринципность, поощрять за доброту и возмущаться бесчувственностью по отношению к близким.
И ничего тут странного нет – потому что добрым нельзя быть вообще, так же как отважным и великодушным, можно только в определенной ситуации, по отношению к конкретным людям. Не всегда даже, казалось бы, очевидные достоинства приносят удачи.
Вспомните известную эпиграмму «и прекрасны вы некстати, и умны вы невпопад».
Чтобы достичь удачи, однако, хорошо бы помнить некоторые закономерности, связанные не столько со свойствами личности, сколько с манерой поведения. К примеру, одна из основных рекомендаций уже упоминавшегося Карнеги – «улыбайтесь» – как правило, оправдывает себя. Всегда приятнее иметь дело с приветливым человеком, чем с личностью угрюмой, хмурой. Нам приятнее разговаривать с человеком, который смотрит в глаза, а не изучает пейзаж за окном, пока мы ему что то доказываем. Приятнее с тем, кто нам доверяет. Однако в доверии также должна быть мера: человек, который с жаром рассказывает случайному знакомому самые интимные подробности своей биографии, скорее всего симпатии не внушит.
Существует между тем одна особенность, которая практически всегда вызывает симпатию к человеку. Это – удачливость. Один из очень распространенных стереотипов утверждает, что хороший человек – удачливый. И мы тянемся к тому, кто удачлив.
Группа испытуемых принимала участие в интеллектуальной игре. Вклад всех участников был одинаков, но одного из них время от времени экспериментатор награждал за успехи в игре. Конечно, все понимали, что на самом деле успехи у всех абсолютно одинаковые, но через некоторое время на вопрос, чей же вклад больше, многие ответили, что лучше всех проявил себя именно тот, кого награждали.
Большинство современных людей не верят в судьбу, в тайные силы природы и тому подобное. Но нередко у вполне образованного современного человека складывается такое впечатление, что удачливость (и в большом, и малом) как будто предопределена некоей закономерностью. Мы, например, склонны думать, что если кто то десять раз подряд бросит монету, и она упадет десять раз подряд одной и той же стороной – это не случайно.
У Владимира Маканина есть такой рассказ – «Ключарев и Алимушкин», речь в нем идет о том, как одному человеку вдруг стало несказанно везти, в то время как другому не везти по всем статьям. Чем больше возвышался один, тем горше бедствовал другой. Рассказ полон авторской иронии, но ведь для нее есть основания – наши представления, не фундаментальные, основные, конечно, а бытовые, ежедневные, в чем то близки ощущению героев. Мы не хотим мириться с тем, что везение, удачливость посещают человека просто так, ни за что.
Не хотим хотя бы потому, что склонны думать: мир изначально, имманентно справедлив. Безо всяких наших усилий добро в принципе должно победить зло, как в детской сказке. Нам хочется верить, что в нашей жизни будет именно так. Эта наивная вера зиждется на предрассудках, а может быть, срабатывает и некий защитный механизм, ведь когда дело идет о судьбах стран и народов, мы мыслим вполне научно, реалистически. Но бытовые наши переживания базируются часто не на научных данных, а на тех мелочах, которые мы слышим с детства от близких, о которых догадываемся, в которые начинаем верить, не слишком раздумывая.

У Евгения Евтушенко есть одно раннее стихотворение, в нем разговор идет о сосульке, свесившейся с крыши. И автор, ратующий за справедливое устройство мира, призывает сосульку упасть на голову плохому человеку.
К сожалению, в жизни мы часто убеждены, что она действительно упадет на голову плохому человеку. А раз так – пусть неудачник плачет.
Для иллюстрации приведем один зарубежный эксперимент, показывающий, к чему может привести такое вроде бы безобидное верование в справедливое устройство вещей.
Группе учащихся американской автошколы продемонстрировали видеозапись: дорожное происшествие, сбит пешеход, виноват водитель. В одном варианте записи пешеход почти не пострадал, в другом был серьезно ранен. Предлагалось определить степень виновности обоих. Результат ошеломил: если пешеход был легко ранен или вообще отделался синяками, вина водителя казалась испытуемым безусловной. Если же состояние пешехода, как сообщалось, было тяжелое или он погибал, часть испытуемых была склонна долю вины возложить и на ни в чем не повинную жертву.
Как же так? Дело в том, что, веря в изначально справедливый мир, нас окружающий, мы как бы передоверили заботу о себе силам природы. Это они должны следить, чтобы мы не попали случайно под машину. Чтобы не попали в случайное дорожное происшествие, не испытали незаслуженное несчастье. Мы не хотим верить, что можем безвинно, как этот пешеход, угодить под колеса.
Именно поэтому некоторые испытуемые обвинили пешехода: всякое несчастье, по их неосознанному убеждению, должно быть расплатой за какой то проступок. Иначе получается, что каждый может в любой момент стать жертвой обстоятельств. Неожиданная жестокость была продиктована глубоко спрятанным чувством самосохранения, нашедшим опору в предрассудке.
В другом зарубежном эксперименте испытуемым также показали видеозапись: человек на экране решал предлагаемые ему задачи. Если ответ был неверным, человек получал несильный удар электрическим током. Каждый из нас, читая эти строки, справедливо возмутится: как же можно таким образом наказывать за ошибку! Но участники эксперимента вели себя неоднозначно. Многие, наблюдая происходящее на экране (естественно, демонстрировали не настоящий эксперимент), на вопрос, каков человек, получающий удар током, отвечали, что он наделен многими неприятными чертами. Чем больше он страдал от боли (актер на экране по ходу действия показывал, что ему все больнее и больнее), тем меньше симпатии он вызывал.
Если сообщалось, что демонстрируется эксперимент, проходящий в соседней комнате, подавляющее большинство зрителей требовало прекратить бесчеловечное испытание.
Что все это значит? Как можно объяснить такое неожиданное поведение?
Мы все, как правило, готовы прийти на помощь человеку в том случае, когда от нас что то зависит. Мы гуманны, когда обладаем ответственностью за происходящее вокруг. Мы отвечаем за судьбу человека на экране, когда в наших силах, прервать эксперимент, и мы не позволим ему страдать.
Но если от нас не зависит его судьба, и мы не в силах ничего изменить? Оказывается, некоторые люди в такой ситуации могут не испытывать сочувствия к чужому страданию. И не только не испытывать сочувствия – могут даже искать некое оправдание его плачевному положению. Вот почему кому то человек на экране показался неприятным. И хотя эксперимент проводился за рубежом и с этической точки зрения не все в нем нас может устроить – выводы его имеют к нам непосредственное отношение.
И главный вывод в том, что наше поведение очень во многом зависит от того, насколько развито в нас чувство ответственности. Ответственность – вот ключ к нравственному воспитанию, вот о чем никогда не стоит забывать. В первую очередь тем, кто работает с молодежью. Не в отсутствии ли ответственности за происходящее вокруг коренится нередко жестокость подростков? Да и не только подростков. Проанализируем свои собственные поступки. Вряд ли кто оставит без помощи знакомого или родственника, или соседа по купе поезда, если тому вдруг стало плохо. Мы как бы за него отвечаем. Но вот упал на улице человек – и прохожие идут мимо. Нет ответственных…
Если мы попытаемся проанализировать свое отношение к той или иной ситуации, к герою кинофильма, мы также заметим, что нередко непроизвольно, сами того не замечая, оправдываем большое количество несправедливостей и жестокостей. И симпатизируем не столько пострадавшему за правое дело, сколько победителю, тому, кому повезло. Ведь победителей не судят… Какой опасный, чреватый самыми неожиданными последствиями стереотип!
Надо объяснять без устали нашим детям, что удачливый – не всегда хороший. Что единственное качество, гарантирующее успех в общении, – естественность. (Это доказано многочисленными экспериментами.) Молодой человек придумывает себя, оттого что не уверен в собственных силах, в собственных достоинствах, в том, что сможет понравиться таким, каков он есть.
Предвидим возражение: многие вспомнят, что именно естественное поведение, когда они были сами собой, успеха не имело. Но тут дело в другом. Вспомните урок физкультуры в школе или занятие в секции – вы готовитесь прыгнуть в высоту, а тренер смотрит на ваши приготовления скептически. Вы разбегаетесь, а тренер бормочет под нос, что напрасно вы взялись за это дело, вам лучше в шахматы играть, – вот и разбег не тот, и размер ноги неподходящий… Скорее всего, в таких условиях вы собьете планку, даже если она стоит значительно ниже вашего предела.
Так вот, в общении главное – переубедить своего внутреннего оппонента. Или – если он не желает слушать ваши доводы – постараться «убавить громкость» его голоса. Попробуйте сами к себе отнестись с симпатией – и увидите, что ваши чувства начнут разделять окружающие.
Надо всегда помнить, что завоевать симпатию конкретного человека в большинстве случаев возможно. Но невозможно, конечно, нравиться всем. Не только потому, что все люди разные. Ориентация на симпатию большинства окружающих может привести к известным трудностям. Сколько мы знаем сегодня примеров того, как человек, совершивший открытие, выдвинувший смелую гипотезу, совсем еще недавно оказывался в изоляции, с ним было не согласно большинство. Мало того, большинство ему не симпатизировало: все мы знаем, что в иные времена «всякий порядочный человек всем сердцем желал увидеть «еретика» на костре». Если бы Галилей и Коперник стремились быть приятными всем окружающим, мы до сих пор бы, наверное, думали, что движется не Земля, а Солнце.
Кроме того, стремясь нравиться всем, человек едва ли будет счастлив.
Следующий момент, связанный с изучением возникновения симпатии, – сходство или различие партнеров. Каждый из нас может вспомнить дюжину поговорок на этот счет. Но, вдумавшись, увидим, что поговорки в своей сути часто противоречивы. В жизни мы также не найдем однозначного ответа на этот вопрос – про одну счастливую пару говорят, что их счастье в сходстве, про другую – что им, наоборот, хорошо, потому что они являют «стихи и прозу, лед и пламень», как Ленский с Онегиным.
Действительно, исследования показали, что для развития отношений необходимо сходство – сходство установок, оценок. При недолгом контакте не так уж важно, в чем именно вы согласны с собеседником – в вопросах философского характера или в выборе сорта пирожного. Важно, чтобы из десяти возникших тем по восьми, например, точки зрения совпадали. При более тесном контакте необходимо сходство более глубокое – в вопросах мировоззренческих, зато при контакте поверхностном это значения не имеет. Об этом полезно помнить, скажем, тогда, когда вам надо договориться о чем либо с малознакомым человеком. Вам ничего не стоит согласиться с некоторыми его непринципиальными оценками, чтобы создать благоприятную атмосферу, а на создавшемся положительном фоне тогда можно решить вашу серьезную проблему. Не стоит поэтому спорить о достоинствах футбольных команд, если вы не заядлый болельщик, лучше согласиться, что «Динамо» – прекрасная команда, и вам легче станет говорить с человеком, не споря о мелочах.
Из всего сказанного можно заключить, что выбор партнера по общению достаточно консервативен – он предполагает сходство позиций. Следовательно, общение, вместо того чтобы обогащать наш кругозор, расширять наши знания о мире, как бы локализует их. Так ли это?
Отчасти да. Наш выбор партнера падает на людей, сходных с нами по социально демографическому признаку, оттого что мы ждем верификации, подтверждения своего знания о мире. Представьте, мы не знаем, сколько дважды два. Нам кажется – пять. И мы, скорее всего, будем общаться с теми, кто согласен с нами. А сосед, который, скажем, уверен, что дважды два – три, будет наш злейший враг, как и все его единомышленники.
Как бы ни был высок наш образовательный и культурный уровень, мы точно не знаем, достойны ли мы уважения, любви, внушаем ли симпатию, можно ли с нами дружить – не знаем, другими словами, «сколько будет дважды два» в отношении самих себя. Хороший ли я человек? Правильно ли я думаю, правильно ли я чувствую? Ответ на эти мучительные вопросы дает только общение, и подсознательно мы стремимся к похожим на нас – в целях некоей безопасности. Похожий на нас не станет нас слишком сурово осуждать. И, чувствуя сходство по некоторым внешним признакам, мы часто склонны предполагать и сходство более глубокое.
Строго говоря, точки соприкосновения необходимы для любого полноценного общения – вообразите, например, дружбу воинствующего атеиста и религиозного фанатика. Полноценное общение китайца и англичанина, не знающих никаких языков, кроме своего родного. Нам всегда необходим общий язык и в прямом и метафорическом смысле.
Но если мы убеждены в своих достоинствах, если мы знаем, что к нам относятся хорошо, сходство теряет для нас принципиальное значение. Вот как это выяснилось.
Испытуемым предложили участвовать в викторине в составе двух команд: одна была сходна с ними по социально демографическому признаку, другая отлична. Если никакой дополнительной информации не давалось, испытуемые стремились попасть в команду «своих». Но если было известно, что в команде с иными социально демографическими признаками знают об испытуемом и хотят взять его к себе, большинство испытуемых стремилось к «чужим».
Здесь вновь возникает проблема самооценки, ведь знание о хорошем к себе отношении мы не всегда можем проверить наверняка, часто полагаемся исключительно на веру – значит, надо верить, что к нам могут хорошо относиться, что мы заслуживаем хорошего отношения.
А зависит ли симпатия от соотношения личностных характеристик? Это широко распространенное в быту мнение. Мы нередко говорим о таких парах друзей и супругов, в которых свойства одного человека как бы дополняют свойства другого. Например, один стремится доминировать, а другой быть ведомым. Им вдвоем хорошо поэтому. На таком представлении базируется очередной «стереотип» – для полноценного общения необходима совместимость, жесткая соотнесенность качеств партнеров.
Легенды о двух половинках яблока, о необходимости искать единственного партнера произошли как раз отсюда. Совместимость – слово непонятное и, как все непонятное, вызывает у неискушенного человека уважение. В психотерапевтической практике нередки случаи, когда супруги говорят о полной несовместимости, но не могут объяснить, в чем она выражается. Вообще, в понятие это мы вкладываем подчас некий механический смысл – бывает несовместимость частей сборной мебели, и тогда ясно, что нужно подобрать другую деталь. Но человеческие чувства все же имеют немного общего с панелями и блоками из ДСП.
Надо сказать, сам термин «несовместимость», получивший широкое распространение в обыденной жизни, непопулярен среди специалистов. Какого то научного обоснования пока еще ему большинство ученых не находит.
А вот еще одно наблюдение, которое каждый может проверить на собственном опыте: в возникновении симпатии ситуация имеет подчас решающее значение. Например, почти всегда мы тянемся к тем, кто живет по соседству, ходит в ту же спортивную секцию, сидит за соседней партой. Те из читателей, кто еще помнит эпоху дворов и подворотен, помнит, и как рождалось у некоторых ребят чувство патриотизма к своему двору и жгучая вражда к противникам из «чужого».
В 40 е годы в США было проведено наблюдение за семьями ветеранов мировой войны, дети которых поступили учиться в аспирантуру или в один из университетов. Семьям предложили поселиться в домиках университетского поселка, домики распределяли в том порядке, как приходили заявители; так, десятому доставался домик № 10. Поселок располагался на поляне, дома стояли подковой, окна выходили на площадку внутри «подковы». Только окна двух крайних домиков выходили в лес. Через некоторое время оказалось, что «социометрическими звездами» стали те, кто жили в середине «подковы», а аутсайдерами – обитатели двух крайних домиков окнами в лес.
Возникает вопрос: не растет ли вместе с симпатией по мере общения и антипатия? Ведь мы узнаем при длительном знакомстве не одни положительные черты?
Действительно, антипатия и даже агрессия растут. Американские ученые подсчитали, что 40 процентов убийств в стране происходит внутри семьи – самые близкие умеют люто ненавидеть друг друга.
Но в целом установка на симпатию оказывается сильнее. Во первых, с близкими в любом случае мы скорее склонны кооперироваться, чем конкурировать. Кроме того, есть ряд неписаных законов общежития, которые диктуют отношения добрососедства – одолжить соседу по лестничной клетке денег, помочь повесить полку, если вы умеете, и так далее – незнакомому, может быть, и не оказали бы такую услугу.
Выработаны нормы кооперативности внутри семьи, внутри коллектива, класса, группы и так далее.
Кроме того, когда мы долго общаемся с одним и тем же человеком, мы как бы составляем с ним некое общее целое – на него распространяется, например, понятие «мой класс», «моя улица», «моя компания», он как бы часть меня самого. И если я отношусь плохо к нему, я как бы плохо отношусь к себе самому.
Когда человеку показывают фотографию мужчины или женщины и говорят, что им вместе предстоит делать какую то работу, уровень симпатии к незнакомцу на фотографии увеличивается. Тенденция эта настолько сильна, что даже когда экспериментатор говорит, что работа отменяется, или сообщает какую то неприятную информацию о партнере, симпатия не исчезает.
Вообще, если мы часто видим человека, он нам становится как бы ближе, даже если общения как такового нет. Известный американский психолог привел однажды на свою лекцию странную личность: человека, закутанного полностью в кожаный мешок, даже лица видно не было, только босые ноги. Неизвестный сел в угол и стал слушать лекцию. В течение семестра этот «человек в футляре» приходил каждый день на лекции, но ни с кем во взаимодействие не вступал и лица не показывал. Тем не менее, как показали замеры, проводимые в течение семестра, отношение к странному пришельцу на первых порах настороженно неприязненное, становилось все более и более благожелательным.
Все эти факторы как бы внешни. Их нетрудно изменить: школьник может в конце концов пересесть, студент – поменять комнату, даже квартиру можно поменять и находиться вблизи тех людей, которые нам истинно дороги. Взгляды наши также меняются во времени нередко в зависимости от тех, с кем мы общаемся. Педагогам стоит взять на заметку – воздействовать на такие внешние факторы, использовать их значимость для коллектива можно только в строго ограниченное время. Например, когда в класс пришел новичок, его лучше всего посадить не на первую и не на последнюю парту, а в середину, чтобы общение шло непосредственно с его участием, чтобы он был самой ситуацией вовлечен в жизнь класса. Через два месяца пересаживать его с «Камчатки» в центр будет бессмысленно – он уже определил свое место в коллективе.
Важно, какой характер носит ситуация – кооперативный или конкурентный. От этого также зависит антипатия и симпатия. Американские исследователи, супруги Шерифы, в летнем лагере для мальчиков проводили эксперименты в течение нескольких лет.

Сначала всех ребят разбивали на две команды, и несколько дней шло благоустройство лагеря. Через какое то время замеры показали, что большинство ребят настроены дружелюбно по отношению к своей команде. Тогда ситуацию резко изменили так, что вчерашние друзья становятся конкурентами. Обе команды начинают жить в ситуации острейшего соперничества, соревнования во всем – кто лучше споет, кто быстрее пробежит, кто чище уберет. Победителей на общем собрании награждали, побежденных высмеивали. Через несколько дней конкуренция достигла апогея, 98% мальчиков хотели дружить только с членами своей команды, хотя еще вчера все было наоборот.
Психологи попытались снять агрессию – создали возможность общения. Но одна команда тут же насолила другой.
Тогда предприняли иную попытку – из представителей обеих команд составили сборную по бейсболу и провели встречу с мальчиками соседнего городка. Агрессия между командами временно затихла, но вылилась в агрессию против мальчиков из соседнего городка, как бы переадресовалась.
Тогда пошли на хитрость: сказали, что сломалась машина, которая регулярно привозила в лагерь воду. Надо было вытащить машину из кювета. Поехала сначала одна команда и вернулась ни с чем. Их противники тоже ничего не добились. Ехать вместе мальчики отказались.
На следующий день ввели суточную норму воды. Наконец представители враждующих команд, повинуясь жестокой необходимости, согласились сообща вытащить машину из кювета, но поставили условие: поедут в разных автобусах. И поехали. Трудились мальчики целый день, устали и, самое главное, выполнили свою задачу (автомобиль вообще то и сам мог бы выехать на шоссе, мнимая авария была поводом спровоцировать недругов на совместное дело). Возвращались домой все уже в одном автобусе, но заметили это, уже подъезжая к лагерю.
Так и в дальнейшем, для снятия агрессии в коллективе руководители лагеря прибегали к этому надежному способу: включить всех ребят в совместную работу, направленную на достижение общих полезных результатов.
Но для нас значима не только сама по себе ситуация, в которой мы оказываемся. Важно и то, какой характер носит наше общение. Это тоже немаловажный фактор для возникновения симпатий. Ведь общение – всегда взаимодействие. Книга Карнеги, о которой мы уже говорили, провозглашает: делайте человеку добро, и вы ему понравитесь, делайте ему приятное для того, чтобы и он испытал к вам расположение. О том, что наши симпатия и антипатия зависят от того, как складываются наши взаимодействия с человеком, говорили с древности. Аристотель, например, отмечал, что люди любят тех, кто о них заботится. Спиноза считал, что симпатия – это хорошее отношение плюс внешнее выражение его.
Как же в действительности проявляется эта «забота», это выражение добрых чувств? Чаще всего – в словах: комплимент, похвала, одобрение. Однако тут же возникает вопрос – отчего мы хвалим человека: оттого, что он хороший, или оттого, что нам приятно хвалить его, и чем больше мы его одобряем, тем больше он нам нравится? Проверили это следующим образом.
Объявили о проведении платного психологического эксперимента. Участников разбили на три группы. После того как эксперимент завершился, к одной группе обратился помощник экспериментатора с просьбой не брать гонорар, так как фонд исследований исчерпан и гонорар платит экспериментатор из своего кармана. К другой группе с такой же просьбой обратился сам экспериментатор. Участники эксперимента и в том и в другом случае отказались от денег. Третья группа, как и положено, получила гонорар. Проведенные замеры показали, что наибольшую симпатию к экспериментатору испытывали те, к кому он лично обратился с просьбой не брать вознаграждение. Впоследствии варьировались размеры гонорара – оказалось, наибольшую симпатию к исследователям испытывали те, кто пожертвовал большей суммой. Деньги, кстати, были впоследствии выплачены всем участникам.
Таким образом, тот, кто делает добро ближнему, испытывает к нему большую симпатию, чем тот, кто ничем для него не пожертвовал. Тот, кто хвалит, лучше относится к собеседнику, чем тот, кого хвалят.
Немного перефразируя Карнеги, скажем: если вы хотите понравиться человеку – убедите его в том, что он сделал вам добро. Это наблюдение, возможно, в какой то мере объясняет феномен родительской любви, большую привязанность родителей к детям, чем детей к родителям. Забота о малышах, страх за их здоровье, все трудности воспитания – удел отцов и матерей, дети же, любя родителей, не предпринимали объективно таких усилий. Только когда родители приближаются к очень преклонному возрасту, может установиться некое «равновесие».
Знание этой психологической закономерности, выявленной в экспериментальном порядке, так же как и знание других закономерностей, может помочь каждому из нас и в обычном общении. Например, для того, чтобы нормализовать отношения, скажем, в семье. Хорошо, когда климат в семье способствует участию всех членов в труде для общего блага, когда доля вклада каждого определена и каждый член семьи знает, что не только обязан другим своим комфортом и благополучием, но и лично для каждого делает много полезного.
Важно также, чтобы добро было адресовано конкретно к кому то. Если человек всем улыбается одинаково, его улыбка на нас сильного впечатления не произведет скорее всего. А вот если он улыбается только нам… Между прочим, с агрессией дело обстоит так же: если нам наступили на ногу в переполненном автобусе – одно дело, неприятно, но, в общем, простительно. Но если на широкой улице кто то подходит и наступает на ногу – впору звать милицию.
На возникновение симпатии влияет также социальный контекст. Например, если нас попросят разменять две копейки на улице или подсказать дорогу, мы едва ли воспримем такую просьбу как нечто из ряда вон выходящее – дело то самое обычное. Замечено, что в разных культурах, даже в разных субкультурах одной культуры, отношение к одному и тому же поступку может быть неодинаковым.
В ходе эксперимента люди были поставлены в не слишком приятную ситуацию: не успевали сдать книги в библиотеку. С просьбой сдать за них книги они обращались к тем, кто оказывался рядом. Часть испытуемых принадлежали к студенческой среде, часто пользовавшейся библиотекой, часть – были люди весьма далекие от академической среды. Все книги были добросовестно сданы. Но выяснилось, что степень симпатии к тем, кто сдавал книги за другого, была неодинакова. В то время как студенты не испытывали большой признательности к человеку, сдавшему за него книги, тот, кто редко заглядывал в библиотеку, считал себя обязанным сделать ответное одолжение.
На первый взгляд не совсем понятно. Но, если вдумаемся, ничего странного нет. Для студента работа с книгой – дело самое тривиальное, библиотека для него – то же рабочее место. Мало того, он отлично знает, чем грозит неаккуратность в пользовании библиотекой – могут отнять читательский билет, лишить права пользования фондом, а без этого к сессии не подготовиться. Поэтому в студенческой среде помочь сдать товарищу книги в библиотеку – такой же естественный поступок, как подсказать, который час, это как бы норма отношений.
Для тех же, кто далек от академической жизни, кто в библиотеках много времени не проводит и не знает тех обстоятельств, о которых мы только что говорили, одолжение, оказанное им теми, кто сдал книги, представлялось весьма значительным. И симпатию к людям, пришедшим на помощь, они испытывали куда большую – оттого, что поступок этот представлялся необычным, выходящим за пределы нормы.
Как видим, на возникновение симпатии влияют всевозможные нюансы отношений, то, что «принято» или «не принято» в той или иной среде.
На то, как и к кому возникает симпатия, влияют во многом также и наши личные свойства.
Каждый по себе замечал – бывают моменты, когда мы в зависимости от самочувствия, настроения, переживаний склонны любить весь мир и всех окружающих, так же как в иные моменты все представляется в черном свете.
Эксперимент проводился в библиотеке. В читальный зал, в разгар рабочего дня, входил сотрудник библиотеки с подносом, уставленным чашечками кофе и пирожными. Объяснял, что у его товарища, также сотрудника библиотеки, сегодня день рождения, и он приветствует читателей. Понятно, настроение у читателей от такого предложения не падало.
Через некоторое время в зал входил человек. Говорил, что он психолог и просил принять участие в часовом эксперименте. Предложение, надо сказать, рискованное: люди пришли работать, каждая минута дорога, а тут – часовой эксперимент. Но желающие тем не менее находились. И, что самое интересное, их было намного больше среди тех, кто перед этим выпил чашечку кофе, чем среди тех, кто пришел позже и не знал о дне рождения сотрудника.
В чем тут дело? Неужели так волшебно сказалось действие чашечки кофе? Конечно, не в ней дело, и большинство присутствовавших возмутилось бы, предложи им в другой обстановке оторваться от работы за такое мизерное угощение. Но предложение сотрудника библиотеки подготовило как бы положительный эмоциональный фон, настроение людей стало более благожелательным. И поэтому готовность оказать услугу случайному человеку (они то не видели, естественно, никакой связи между визитом психолога и угощением) была значительно выше.
Таким образом, наше житейское наблюдение, что эмоциональный настрой влияет на возникновение симпатии, нашло и свое научное обоснование.
Но на отношение к партнеру влияют не только положительные эмоции, но и отрицательные. Например, состояние опасности.
Почему в минуту опасности, тревоги мы хотим быть рядом с кем то, не оставаться в одиночестве?
Именно так мы ведем себя в ситуациях, испытывая определенные затруднения, чувствуя некоторую тревожность. Интересно, что в ситуации крайней, смертельной опасности человек общения не ищет. Важно спастись самому. Но таких ситуаций в жизни немного. А относительную небезопасность приходится испытывать и наблюдать довольно часто. Например, приехав в другой город, скажем, другой культуры, обычаев, традиций, мы бессознательно ищем земляка, с радостью знакомимся на вокзале, в столовой и так далее. Нами движет желание быть рядом с тем, кто попал в похожую ситуацию, сравнить свое поведение с поведением другого.
В малознакомом обществе, скажем в спортивном лагере, с радостью встречаешь человека из своего города, своей области, своей профессии. Хотя в иной ситуации, вполне вероятно, именно к этим людям мы не потянулись бы. Но в общении с таким человеком как бы отступает тревога, обретается уверенность, естественнее становится поведение, ширятся контакты, оттого что нет опасения за свои поступки, переживания. Многие из нас или бывали, или наблюдали подобную тягу к людям в тревожной ситуации. Тенденция сближения в психологии получила название аффилятивной. И замечено, что сильнее она выражается у тех, кто был старшим или единственным ребенком в семье.
Почему? Потому что в детстве у них не было старших братьев и сестер, которые в отличие от любящих родителей могли поколотить, отобрать игрушку, посмеяться. Такие дети росли в более благоприятных условиях и твердо знали, что на их зов о помощи немедленно придут сильные взрослые. У них больше доверия к людям с самого детства. Потому, и став вполне взрослыми, такие люди неосознанно скорее будут стремиться завязать контакт с земляком на вокзале, в аэропорту, вместе с ним бродить по улицам малознакомого города. У тех, кто имел старших братьев и сестер, аффилятивные тенденции в ситуациях относительной опасности также растут, но медленнее.
Посмотрим теперь, как же влияют на отношения к людям наши постоянные свойства? Оказывается, влияние их минимально. Это может показаться странным – вроде бы я волен любить того, кого хочу, тут все зависит от моих индивидуальных особенностей. Но симпатия развивается по своим особым законам, и не прослеживается явной зависимости между ее возникновением и личностными свойствами того, кто симпатию испытывает. Один и тот же человек может одинаково нравиться трусу и смельчаку, одаренному и бездарному, весельчаку и скептику.
Общаясь, мы как бы часть своих переживаний, чувств, дум перекладываем на плечи других и разделяем, принимаем на свои плечи ношу чужой жизни. В этом смысле, как писал Джон Донн, действительно нет человека, который жил бы, как остров, сам по себе, ни от кого не завися. Действительно, каждый из нас – «часть материка, часть суши», связан тысячью нитей с людьми, с их заботами и тревогами.
Имеет ли значение в установлении этих связей интеллект? Связана ли с ним сила наших чувств?
Оказывается, роль этих двух начал тесно взаимосвязана. Ведь самый простой психологический акт включает в себя и эмоциональное и интеллектуальное восприятие. Как мы оцениваем впервые увиденный предмет? И умом и чувством. В первый момент мы воспринимаем его как целое. Это уже спустя некоторое время, стремясь лучше разобраться в явлении, призываем окружающих да и себя самих «оставить эмоции в стороне». Как будто заранее зная, что это в принципе никогда не удастся.
С другой стороны, известно, что даже в самых абстрактных областях знания без «эмоций» не обойтись. Математики, например, высоко ценят такое качество, как «красота» решения задачи. Мало того, когда детей набирают в математические школы, способность почувствовать «красоту решения» становится определяющей. Почему? Потому что это отличает настоящего математика – чувствовать эстетичность решения, красоту выводов способен человек, свободно владеющий материалом, тяготеющий к поиску нового… Думать о красоте логических выводов – это «высший пилотаж» в профессии, качественно новая ступень. И с общением происходит нечто похожее. Истинное удовольствие от общения получают те, кто умеет общаться… Но что это значит? Разве кто то из нас не обладает навыками общения?
Оказывается, умения общаться нам все же не вполне хватает. Глава, которую вы только что прочитали, показывает, что мы многого не знаем, не подозреваем о нас самих и друг о друге. Что возможны какие то ошибки в нашем восприятии, в нашем поведении.
Но и в жизни каждый из нас может вспомнить случаи, когда общение не задавалось. Почему то собеседники друг друга не поняли. Почему то отношения ухудшились. Почему то друзья не смогли пережить совместных испытаний. Или наоборот – успехов друг друга. Почему то некогда дружная семья распалась. Почему то дети поссорились с родителями… Все это – так или иначе следствие нашего неумения общаться. Вспомним, как часто мы, желая помочь близкому человеку, не находим нужных слов, стараясь поддержать его, обрубаем последние контакты.
Так что умения этого многим из нас недостает. Умения, которое Антуан де Сент Экзюпери в свое время справедливо называл «роскошью человеческого общения». Роскошь, которая для каждого из нас в то же время – насущная необходимость. Потому что именно в общении мы чувствуем себя несчастными или счастливыми, понятыми или нет. В общении с людьми раскрываются все наши возможности, способности. От того, насколько полно это произойдет и произойдет ли вообще, зависит наше настроение, наше отношение к жизни, наши поступки по отношению к окружающим…
И понятно, что выигрывает тот, кто сумеет достичь понимания близких, вызвать симпатию, быть приятным и полезным. Тот, кто умеет общаться, кто умеет сделать общение удовольствием, наиболее полно удовлетворяющим потребности собеседников.
Тот, кто хорошо понимает «язык» общения, имеет навыки общения, чувствует собеседника, понимает его.

Кто же более других способен к установлению многосторонних связей с человеком? Кому легче общаться? Кто большую радость при этом испытывает? Оказалось, что тот, кто наделен более высоким интеллектом. Об этом говорят результаты экспериментов. Да и мы сами, приглядевшись к окружающим, сделаем тот же вывод. Можно таким образом предположить, что умный человек не только лучше чувствует собеседника, протягивая множество разнообразных «нитей» общения к другому человеку, но и вообще ему открыты такие грани общения, о которых человек, скажем, с неразвитым интеллектом, просто не догадывается.
В связи с этим вспоминается трилогия Л. Толстого «Детство. Отрочество. Юность», в которой рассказывается об осознании Николенькой, главным героем повести, своего места в окружающем мире, приводятся множество примеров возникновения, развития и затухания симпатии в душе маленького и затем юного героя. Но как разнятся эти симпатии? Как непохоже детское восхищение великолепным мальчиком Сережей и сложное, вечно изменяющееся, почти болезненное чувство привязанности к Дмитрию Нехлюдову из «Юности»! Как трансформируется это чувство, с какой подробностью Толстой открывает нам скрытые пружины его! Невозможно представить, чтобы человек более примитивной душевной организации, лишенный развитого интеллекта, испытывал бы нечто подобное. В его душевном опыте отразились и те переживания, которые он испытывал, и образование, и все прочитанное, его представления и взгляды, меняющиеся в связи со встречами с другими людьми, другими социальными группами, опыт семейного воспитания, опыт любви родных, нравы и обычаи круга, к которому принадлежит герой, учеба в университете, и многое, многое другое – все так или иначе находило свое преломление в его душе. Л. Н. Толстому, замечательному исследователю «диалектики души», интересны были люди тонкой духовной организации, незаурядного интеллекта.
Завершая разговор о симпатии, отметим, что в возникновении ее громадная роль отведена самооценке. Самооценка – одно из базовых понятий современной психологии, а в области общения ее роль огромна. И психотерапевты, начиная работу с человеком, нуждающимся в помощи, в первую очередь обращают внимание именно на нее.
Дело в том, что от того, насколько хорошо мы сами к себе относимся, зависит очень многое в жизни. В частности – та же самая удачливость. Если мы убеждены в своих низких способностях, в отсутствии личного обаяния, в том, что никому мы никогда не будем интересны и что нам ни за что не повезет, скорее всего так и произойдет.
Точно так же, как человек, уверенный в своей неловкости и застенчивости, действительно будет в незнакомом обществе неловок и застенчив, даже если он способен быть остроумным собеседником.
Если женщина, даже вполне симпатичная, будет уверена, что она некрасива и плохо одета, на нее могут не обратить внимания. Самим поведением своим мы как бы будем «подсказывать» отношение к себе.
Самооценка также влияет на наше восприятие окружающих. Человек, в глубине души не уважающий себя, считающий, что он не способен вызвать к себе серьезное отношение других, едва ли сможет сам кого то уважать.
Тот, кто думает, что он не достоин любви, едва ли сможет научиться любить.
Вообще, низкая самооценка – причина многих бед. И главная из них – в том, что человек, невысоко себя ставящий, едва ли будет когда нибудь счастлив. Именно это и приводит многих пациентов в кабинет психологической помощи.
С другой стороны, в традициях нашего воспитания уже с самого детства внушать ребенку, что хорошего человека отличает самокритичность. Верно. Но самокритичность подразумевает конкретные недостатки, с которыми необходимо бороться. Низкая самооценка отмечает не отдельные недостатки, она отрицает ценность личности в целом, она сродни самоуничижению. Ну а раз я сам целиком плох, нет нужды и бороться с отдельными недостатками. Эта позиция очень вредна и опасна и не только для самого человека, но и для окружающих. Ибо тот, кто не ценит собственную личность, не посчитается и с чужой.
Полноценный человек, деятельный и полезный для общества, реализующий свои творческие возможности, способный прийти на помощь ближним, – это человек с высокой самооценкой. К такому тянутся, с таким дружат, такому скорее повезет в любви.
НУЖНА ЛИ ЧЕЛОВЕКУ ЛЮБОВЬ?

Письма, приходящие во множестве в центральные газеты, судьбы тех людей, которые обращаются за помощью в психологическую консультацию, говорят о том, что прежде всего и детям и родителям не хватает психологических знаний, умения разобраться в сложившейся ситуации именно с психологической точки зрения, отрешившись от личных впечатлений и нахлынувших эмоций. Поэтому мы будем говорить в этой главе об очень узком – чисто психологическом – аспекте любви. Надо сказать, на эту тему написано гигантское количество литературы, рассчитанной на широкого читателя и сугубо научной. Мы не будем повторять их выводы – мы сосредоточимся на некоторых новых данных науки, полученных в результате последних экспериментов, которые практически не нашли еще отражения в популярной литературе. Оговоримся сразу: эксперимент исследует только какую то одну составную чувства, искусственно как бы не учитывая сложность связей человека с миром, взаимоотношений с обществом, коллективом, семьей, а ведь эти связи определяют, как никогда, очень многое и в самом чувстве. Мы все прекрасно знаем, что любовь никогда не бывает изолирована от других чувств, с ней связаны и наше отношение к людям вообще, и отношение к детям, и ответственность за близкого человека, и дружеская привязанность, и многое другое. Исследователи намеренно от всего социального и эмоционального контекста, стремились выяснить закономерности любви «в чистом виде». Многое в такой точке зрения нам может показаться непривычным – эксперименты такого характера начали проводиться сравнительно недавно, большая их часть проводилась в лабораториях зарубежных. Но давайте попробуем прислушаться и к такой непривычной точке зрения, быть может, она в чем то поможет нам, поможет лучше понять то, что происходит с нашими детьми, подскажет правильное решение.
Для начала вообразим себя на минуту в аудитории, скажем, Политехнического музея, на лекции психолога, в тот момент, когда лектор получает записку – одну из самых типичных в таких случаях. В записке спрашивают: «А вообще, нужна ли человеку любовь?»
Конечно, автор записки нам сразу же покажется скучным пессимистом, разочарованным в жизни. Ясное дело, любовь нужна.
Но для чего?
Мы готовы ответить: конечно же, для создания семьи.
Однако всегда ли любовь сопутствовала семейной жизни? Оказывается, вовсе нет. Тысячи лет у разных народов создавались семьи, в которых любовь далеко не всегда стояла на первом плане, точнее, далеко не всегда вообще имела место, не являясь обязательным атрибутом супружества.
Мы говорим, что сегодня любовь необходима для создания полноценной семьи. Но, с другой стороны, даже в современном, цивилизованном мире хватает семей, в которых любовь – не главное или ее просто нет. Люди тем не менее живут вместе, и не очень то жалуются, и при случае даже могут поставить себя в пример тем, кто в поисках сильных эмоций переходит из одной семьи в другую. Появляется ведь сейчас в обиходе такая точка зрения, что для создания хорошей семьи обязательна не любовь а, скажем, товарищество, взаимопонимание, общность взглядов.
И все таки будем стоять на своем – любовь необходима. Например, как без любви воспитывать детей? Конечно, и здесь, помимо любви, нужно еще очень многое – желание и умение нянчиться с ребенком, время, навык, терпение. И любящий родитель может много неприятностей принести своему ребенку.
Наконец, любовь необходима, потому что приносит радость. Радость самоценна, не возникает вопроса «зачем нужна радость». Ведь каждый из нас, если задумается, какие испытал наиболее счастливые минуты в своей жизни, наверняка вспомнит, что связаны они с любимыми людьми – слова, сказанные в первые минуты знакомства, совместное путешествие и так далее.
Но продолжите эксперимент, воскресите в памяти самые горькие минуты!
И наверняка все мы наряду с потерей близких, с большими несчастьями семьи вспомним что то, связанное также с любимыми людьми. День, когда нас обманули. Когда мы поняли, что мы любим, а нас нет…
Никому из нас, наверное, не удалось прожить так, чтобы никогда не испытать горьких чувств, связанных с любовью. И никому из наших детей тоже скорее всего не удастся, как бы нам с вами этого ни хотелось.
Оказывается, не так то просто ответить на этот вопрос: зачем нам нужна любовь?
В самом деле, любовь действительно прежде всего нужна детям. Ребенок физически не может обходиться без любви.
В тридцатых годах в США был проведен эксперимент: в двух детских клиниках лечились маленькие пациенты. Заболевания у них были серьезные, лечились они долго, их наблюдали опытные специалисты, заботливый персонал окружал детей, то есть все условия были абсолютно одинаковые. Кроме одного. В одном случае родственников к малышам не пускали – опасались инфекции и выполняли предписания. В другом случае пошли на нарушение: в определенные часы пускали в специально отведенную комнату кого нибудь из членов семьи. Родственники не имели права участвовать в уходе за ребенком или вмешиваться в ход лечения – могли только немного поиграть или поговорить с ребенком. Был еще один общий способ общения: близкие писали детям записки.
Через несколько месяцев сравнили показатели эффективности лечения. В первом отделении процент смертности приблизился к одной трети. Трудно сказать, много это или мало – медицина не всесильна, педиатрия тоже. Врачи сделали все, что могли.
Поразителен был другой результат – во втором отделении, где малышей лечили теми же лекарствами, теми же методами, не умер ни один. Им помогли выжить те редкие встречи, которые были организованы в нарушение распорядка.
Что эти встречи значат для ребенка, почему это так важно?

В первом отделении общение было ограничено записками, никого из близких дети не видели. Но что такое записка? В некоторых случаях письма, записки могут быть суррогатом общения, но только для тех, кто привык к письменной речи, кто пишет сам, для кого такое общение естественно. А для малыша, который не умеет не то что писать – читает плохо? Мамины слова читает медсестра. Медсестра обращается к нему со своей, а не с маминой интонацией, медсестра стоит у его кровати – как тут поверить, что мама не забыла его?
Малыш, которого долго не навещали, начинает думать, что мама его бросила, что она его разлюбила, и поэтому он тут, среди чужих людей, где ему плохо, где делают уколы и все не так, как ему привычно, не так, как дома.
И вот в организме ребенка, который уверился, что больше не любим, что его бросили, происходят такие изменения, которые заставляют его иначе реагировать даже на вполне привычные факторы. Защитные силы организма резко снижаются.
Теперь и болеть ребенок станет совершенно иначе: значительно тяжелее пройдет и обыкновенная простуда, не говоря о более серьезных хворях, обычный сквозняк может свалить его в постель, даже если раньше он на это не реагировал.
Можно сказать, что те дети, которые умерли в больнице, умерли оттого, что их, как им казалось, разлюбили, их не любят больше.
Многие из нас сталкивались, отдавая своих детей (или младших братишек и сестренок) в детский сад, с похожим явлением. Что происходит в первые дни с ребенком в детском саду? Он заболевает. Почему? Конечно, не потому, что там за ним хуже ухаживают, что он иногда стоит в мокрых штанишках под форточкой?
А разве дома наши дети всегда гарантированы от сквозняка? Не приходилось вам наблюдать иногда, придя домой, такую картину: старший брат увлечен химическим опытом, окна настежь, чад, дым, десятилетний исследователь пытается скрыть следы неудачного эксперимента, а младший в это время давно намочил штаны и гуляет под самым окном.
Разве он обязательно заболеет? Ну насморк, может быть, и подхватит, но и тот пройдет скоро.
В чем же дело?
Очень часто ребенок заболевает в детском саду оттого, что ему тоже кажется, что его разлюбила мама.

Чтобы понять это, попытаемся представить мир, в котором живет ребенок. В этом мире, совершенно не похожем на мир взрослого человека, чрезвычайно много места занимает он сам. А также то, как воспринимают его родители. Помнится рассказ, в котором маленькая девочка очень боится, что ее за непослушание накажет мама. И когда на город обрушивается землетрясение, ей кажется, что причина – в ее непослушании.
В этой модели с точки зрения ребенка нет никакого преувеличения: для него вполне естественно, что целый город разрушен из за его плохого поведения.
В мире ребенка очень много опасностей. Он не доел суп. Он испачкался на улице в песочнице. Не слушается бабушки, разбил стекло в книжной полке. Каждый этот проступок таит для малыша неприятные последствия. Его наказывают. Или не наказывают, но угрожают – «позову милиционера», «позову старушку с мешком», и самое страшное (обычно это бывает в интеллигентных семьях, где понимают уже, что ребенка нельзя бить, но еще не знают, что его нельзя пугать) – «не буду тебя любить». Этих слов можно впрямую не говорить, но вести себя соответственно: замкнуться, не разговаривать с ребенком или разговаривать холодно и вообще всячески показывать свое к нему плохое отношение.
И вот отданный в садик малыш начинает анализировать свое поведение. Он думает, например, о том, что вчера не доел суп. Зря не доел. Надо было доесть, наверное, этот суп и переполнил чашу терпения мамы настолько, что она отдала его сюда.
В первые дни малышу в садике часто неуютно. Не то чтобы тут намного хуже, чем дома, – в любом детском учреждении есть свои плюсы, свои минусы. Обычно малыша в садик готовят и – правильно – заранее, говорят, что там хорошо, что там много детей, интересно и так далее. Он оценивает достоинства детского сада, безусловно, что то ему нравится с самого начала. Но все равно уверен – мама рассердилась на него за недоеденный суп и в наказание отдала сюда, эта мысль не дает малышу покоя.
Конечно, опыт жизни в коллективе, приобретаемый в детском учреждении, важен для дальнейшей жизни ребенка, обогащает информативно, вырабатывает специальные навыки, необходимые в дальнейшем, но первые дни и месяцы в детском саду для малыша – время тяжелое. Во первых, потому что он многого лишился. Дома, например, он был полный хозяин своим игрушкам. Захотел крокодила – бери в любой момент. Здесь же взял крокодила – мало того, что крокодила отобрали, им еще и дали по голове.
И ребенок начинает искать выход. Он находит самый логичный – он становится образцовым ребенком, чтобы вновь завоевать любовь мамы, чтобы жить с ней дома, как раньше. Многие родители говорят, что первые дни в садике действуют на малыша как волшебная палочка: он становится послушным, вежливым, он съедает все, что положили на тарелку, убирает игрушки, прощается со всеми самым интеллигентным образом. Чудо, а не ребенок.
Кроме того, почти все дети, отвечая на вопрос взрослых, понравилось ли в садике, говорят, что очень понравилось. Даже если совсем не понравилось.
Дети улавливают, что в такой опасной ситуации надо вести себя так, как приятно взрослому. А взрослому приятно, чтобы ребенок был весел, чтобы играл и радовался. Грустные дети, даже наши собственные, самые любимые, нам нравятся меньше, мы как бы удовлетворены своим ребенком больше в тот момент, когда у него хорошее настроение.
Малыш старается. Но на следующий день его снова ведут в садик. Вечером он снова «объясняет», что исправился. И еще день, и еще.
И то, как быстро заболеет малыш, через три дня или через месяц, зависит не столько от его закаленности, сколько от его терпения. Малыш заболевает тогда, когда окончательно убеждается: той жизни, что раньше, больше не будет.
И, заболев, он получает все то, чего так долго добивался. Конечно, он лишен некоторых привилегий – он не может бегать по улице, играть с товарищами, ему надо сидеть в кровати, но все это неважно по сравнению с тем, что он получил – он снова хозяин своим игрушкам, рядом снова мама, которая выполнит все желания. А мама часто уже тоже успела соскучиться. У нее обычно бывает (когда это первая болезнь, а не двадцать пятая) хорошее настроение, она устала на работе, она с удовольствием готовит вкусные вещи, охотно выполняет все просьбы. Малыш снова единственный, самый любимый, он получает некую награду за свою болезнь. Так или примерно так думает малыш.
Не отсюда ли происходит наше желание уже во вполне взрослом возрасте рассказывать без конца о своих болезнях? Мы словно ждем подсознательно, чтобы нас полюбили за то, что нам плохо.
Вообще замечено, что одинокие, испытывающие дефицит любви люди больше болеют. Есть данные, говорящие о том, что одинокие люди болеют чаще и тяжелее семейных. Среди мужчин шестидесяти пяти лет и старше, как показали исследования, одинокие имеют в два раза больше шансов получить рак желудка, чем их семейные сверстники. От туберкулеза они страдают в десять раз чаще, от цирроза печени – в семь.
Во всех возрастных группах одинокие больше подвержены опасности инфаркта. Люди, испытывающие дефицит близких связей, чаще подвержены нервным и психическим расстройствам.
Потребность в любви в любом возрасте носит витальный характер, жизненно необходима.
Более того, острый недостаток в любви, который мы когда то переживали, не зарубцовывается, дает себя знать все последующие годы. Даже пережитые в очень раннем возрасте драмы не забываются. Наша память вообще уникальна – как будто никогда не отдыхает. Поразительное наблюдение было сделано во время нейрохирургических операций. Когда делают такие операции, сознание не отключено. И когда больного спросили, что он видит, он описал рисунок обоев в комнате. После операции очень долго он не мог вспомнить, где он видел этот рисунок. И только потом выяснилось, что больной описал тот самый угол комнаты, который был виден из его детской кроватки, когда ему было всего несколько месяцев. Есть данные, говорящие также о том, что даже последний период внутриутробного развития откладывается в нашей памяти.
Но если в человеческой памяти запечатлена такая ничтожная деталь, как рисунок обоев над кроваткой, какой же след в душе ребенка должна оставить пережитая в младенчестве драма?
Следующий эксперимент, проводимый польскими учеными, был посвящен эмоциям людей, самое раннее детство которых прошло в доме малютки. Все они впоследствии были усыновлены. Усыновляют детей обычно люди серьезные, давно мечтающие о ребенке. К своим родительским обязанностям усыновители, как правило, относятся со всей ответственностью. Они не только хорошо ухаживают за ребенком и любят его, но и во избежание неприятных инцидентов порой меняют место жительства, фальсифицируют семейные альбомы, где рядом с реальной фотографией малыша, скажем, в полтора года подклеивают карточки, на которой мама держит на руках закутанного в одеяло младенца – пойди разбери, ты это или нет. В эксперименте, о котором мы рассказываем, испытуемые не знали тайны своего рождения.
Они воспитывались в хороших семьях, их любили, и, казалось бы, никакого следа первые месяцы жизни в их душе оставить не могли.
Но на самом деле было иначе. Эти люди, как показали исследования, в целом жили хуже, чем могли бы жить. Они были менее эмоциональны, более холодны, чем сверстники, более замкнуты, у них труднее складывались отношения с окружающими, не слишком удачными были их собственные семьи, хуже складывались отношения с детьми.
Что же не хватало детям в доме малютки?
Есть данные о том, что дети в доме малютки, даже совсем крошечные, часто радуются больше тому, кто пришел к ним просто поиграть, чем тому, кто приносит еду. Им тоже, как и старшим, необходима любовь, а не только питание и уход. Ну разве мало любви к детям проявляет персонал в доме малютки. Они все или, точнее, большинство из них стараются, чтобы детям там ни в чем не отказывали. Да и люди, работающие там, особые, за деньги никто туда работать не пойдет – здесь приживаются действительно только те люди, которые любят детей.
Но почему же любви все таки не хватает?
В доме малютки, даже самом комфортабельном, нет того, что есть в самой безалаберной семье, где ребенка могут забыть вовремя переодеть или даже покормить.
В любой семье ребенка носят на руках. Его гладят, тискают, целуют. С ним забавляются. Оказывается, ребенка обязательно надо трогать – это способствует дальнейшему его развитию. Мы гладим ребенка – и возникает особый контакт с кожей, а он способствует в дальнейшем развитию у ребенка способности любить самому. Это наблюдается не только у детей. Вы никогда не задумывались, почему так целителен массаж? Не только потому, что в процессе массажа раздражаются определенные группы мышц и нервных узлов. Ведь в таком случае живого массажиста с успехом может заменить аппарат. Действительно, массажеры распространены широко. Но все мы знаем, что эффект их далек от эффекта настоящего массажа, во время которого массажист соприкасается с обнаженными частями нашего тела, воздействуя не только на группу мышц и нервов, но и на весь организм в целом.
Не удовлетворенная с детства эта потребность накладывает отпечаток на всю дальнейшую жизнь. Именно так и произошло с теми людьми, чье самое раннее детство прошло в доме малютки.
Необходимость тактильного контакта наблюдается не только у человека, она присуща и животным. Известный американский ученый Харлоу провел ряд экспериментов с молодыми шимпанзе. Разные группы молодых обезьян отделяли от матерей и наблюдали за их поведением. Одной группе мать заменял проволочный каркас, из которого торчал рожок с обезьяньим молоком.
Другая группа также питалась из рожка, но он был помещен уже не на проволочный каркас, а на каркас, обтянутый обезьяньей шкурой.
Третьи шимпанзе имели возможность выбора: перед ними был и проволочный каркас с обезьяньим молоком, и рядом – чучело обезьяны без молока. Оказалось, что те детеныши, которые общались только с проволочным каркасом, развивались физически и психически слабее сверстников.
Те, кто общался с каркасом в обезьяньей шкуре – лучше.
А те, в комнате которых был и проволочный каркас, и чучело, все свободное время сидели на чучеле – тут же спали, прижимаясь к нему, играли. К проволочной «матери» приходили только тогда, когда хотели есть. Эти шимпанзе развивались вполне нормально.
Итак, любовь нужна. И человеку очень плохо живется, если его не любят, это не этический постулат, а научный факт.
Сказанное, естественно, не означает того, что если человек никого не любит или его никто не любит, он обязательно заболеет и умрет. Мы говорили о данных среднестатистических, они характерны для большинства людей, но исключения, естественно, возможны.

Есть на свете и такие индивидуумы, которые никогда никого не любили, да и их тоже особенно никто не любил, но они от этого совершенно не страдают, наоборот, вроде бы довольны жизнью и вполне счастливы. Пусть им и впредь будет хорошо. Но подавляющее большинство жителей земли испытывают, повторяем, острую необходимость любить и быть любимыми.
Вопрос «зачем нужна любовь?» имеет и другой аспект. Нередко приходится слышать и такие доводы, что любовь приносит одни неприятности, что она мешает жить и работать, с ней неизбежно приходит разочарование, тоска и так далее.
Действительно, испытать разочарование в любви тяжело. Любовь и в самом деле неизбежно сопряжена с риском. Мы рискуем, например, потерять любимого человека. Он может умереть. И не обязательно в семьдесят лет. Может попасть под трамвай, в катастрофу, отравиться и так далее.
Нас могут разлюбить. Сердцу, действительно, не прикажешь, все бывает, и мы можем оказаться в таком положении.
Наконец, мы можем сами разлюбить, разочароваться – и неизвестно, не хуже ли это, чем тот случай, когда тебя самого разлюбили.
В целом известно, что большинство людей признают: любовные переживания обогатили их духовно и эмоционально. Когда группе взрослых, несомненно, обладающих опытом любовных отношений, предложили ответить на вопрос, счастливее или несчастливее они стали, испытав любовь, три четверти признались, что стали счастливее. Остальные ясно определить свое отношение не могли. Большинство из нас склонны считать, что любовные переживания обогащают. Авторы также не берутся с этим спорить.
Хочется добавить только одно: никакие чувства, самые светлые и высокие, не в силах оградить нас от драм переживаний. Надо всегда помнить, что каждый из нас ответствен и за чувства, и за исход отношений с дорогим человеком. И наша удача во многом зависит от нас самих.
Но может быть, любовь – проявление слабости? Ведь есть и такая точка зрения. Согласно ей человек всячески ищет средства защиты от враждебного, опасного окружающего мира, и любовь – одна из форм такой защиты. На этом тезисе, в частности, базируется концепция, согласно которой человек, влюбляясь, решает три задачи. Первая – верификация своих знаний о мире. Не обо всем мире вообще – о мире своих чувств. В главе, посвященной симпатии, мы уже говорили, насколько важно нам понимать, что чувствуем мы правильно. Надо, чтобы кто то подтвердил наши знания обо всем этом.
Вторая задача – возможность сексуального удовлетворения без чувства стыда. Дело в том, что современный человек, как бы ни ругали его строгие моралисты, далеко не так циничен. Да и современная молодежь вовсе не так уж легкомысленно смотрит на любовь. Для сегодняшнего молодого человека сексуальная жизнь имеет очень большое значение, он отнюдь не относится к ней так легко и беззаботно, как принято считать.
Действительно, что то за последние десятилетия изменилось. Сегодня мораль куда спокойнее, чем раньше, относится, например, к добрачным связям. Доводы морали становятся в этом вопросе все более реалистичными. И не случайно. Во первых, некоторый опыт, приобретенный молодыми людьми, впоследствии сделает их более подходящими партнерами друг для друга. Но не менее важно и то обстоятельство, что добрачный сексуальный опыт нередко предупреждает супружеские измены. Ведь измены часто возникают из элементарного любопытства.
Ну а кроме того, в нашем обществе браки обычно заключаются на несколько лет позже, чем наступает половая зрелость. Если в течение нескольких лет человек не приобретает опыт сексуальной жизни, не исключено, что у него может выработаться в дальнейшем негативное отношение к этой стороне жизни вообще.
И третья задача, которую, согласно упомянутой концепции, решает влюбленный – он стремится быть как все. Это очень важно. Послушайте разговоры старшеклассников. Как много места в них занимают рассказы о романтических переживаниях, ухаживаниях, влюбленностях, победах. На самом деле нередко за этими рассказами ничего не стоит. Дело в том, что ребята стремятся как бы не отстать от сверстников, быть как все. Раз все вокруг влюбляются – значит, и должно влюбляться, значит, я тоже должен испытать романтические переживания. Чтобы не быть «белой вороной».
Надо сказать, не только поведение сверстников подталкивает к этому – вообще сложилось устойчивое представление, что в этом возрасте положено влюбляться. Об этом же говорит литература для юношества, кинофильмы.

Мы, взрослые, тоже так считаем, нам также кажется странным, когда дети ведут себя иначе. Представьте ситуацию: мать, видя дочь каждый вечер за книгами, волнуется и вспоминает, что она в ее годы не о том думала (хотя неизвестно, о чем она думала на самом деле), и напоминает дочери об этом все чаще. Девочка чувствует, что ей положено идти на свидание. Но ведь может оказаться, что ей и в самом деле интереснее читать? Что же в этом плохого? Но ситуация бывает драматичнее – она и пошла бы на свидание, да ее никто не зовет. Что же произойдет с девочкой? Не исключено, что она потихоньку начнет разуверяться в том, что ее вообще ожидает в жизни что то хорошее.
И наконец, только любовь создает счастливую семью. Можно сколько угодно приводить примеров таких браков, которые построены на иной основе, можно говорить о том, что супруги в таких семьях вполне довольны жизнью и друг другом. Но никогда люди, живущие в таком браке, сколько бы ни были они удовлетворены материальным и общественным положением, не бывают счастливы. Счастье дает только любовь. И большинство браков, заключаемых в нашей стране, заключается по любви, и молодые люди, думающие о женитьбе и замужестве, в подавляющем большинстве считают любовь единственной и основной причиной своего решения. Только в счастливой семье можно говорить о воспитании гармонично развитых детей.
Вообще, нам кажется, что по отношению к детям наш самый главный долг – быть счастливыми. Для ребенка это важнее, чем самые красивые игрушки, самая вкусная еда и лучшие курорты страны.
Говоря о любви, нельзя забывать об этом, нельзя забывать, что влюбленный впервые десятиклассник или восьмиклассница – это будущие отец и мать, что их юношеское увлечение содержит в себе и прообраз будущего отношения к семье, оно – как бы пролог к огромному и богатому миру любви. Очень важно дать почувствовать это нашим детям, важно начать их подготовку к будущей семейной жизни именно с этого момента, никак не позже. Слишком легкомысленно было бы надеяться в столь важном деле на школьные уроки этики и психологии семейной жизни – не всегда они достаточны, не всегда на должном уровне проводятся. И совершенно недопустимо утверждать, как это нередко делают родители, что лучшая пора – это пора ухаживаний и юношеской влюбленности, а потом, в браке, в семье, начинаются тоскливые будни и обязанности. Юношеская любовь таким образом представляется подчас лишенной каких либо обязательств, ответственности, легкой и бездумной, как полет мотылька, и поэтому нередко молодые люди стремятся от одного увлечения к другому, страшась каких то долгих и серьезных отношений, уподобляясь в чем то легендарному Дон Жуану. И если еще несколько лет назад это в основном касалось только мальчиков и юношей, то сегодня представительницы прекрасного пола не отстают в стремлении побыстрее набраться «жизненного опыта», причем в отличие от своих сверстников в предшествующих поколениях понимают этот опыт отнюдь не платонически. Отвлечемся от доводов морали, посмотрим, что говорит наука о влиянии такой легкости в отношениях, стремлениях к быстрым и легким любовным победам на личность. Оказывается, «донжуанский список» отнюдь не свидетельствует о высоком уровне развития личности и не способствует ему. Напротив, будучи нацеленным на недолгие увлечения, человек не имеет возможности для личного творчества – глубоких отношений, глубокого постижения души другого, без которого невозможен личностный рост. Такая ситуация, как правило, скрывает внутреннюю неуверенность, служит мнимой компенсацией собственных комплексов. Но не избавляет от неуверенности и неудовлетворенности собой на самом деле.
Не стоит забывать и о другом аспекте проблемы. Мы живем в современном мире, где существует такая страшная болезнь, как СПИД. Это обстоятельство уже начинает оказывать влияние и на поведенческие установки молодых людей в некоторых странах – отмечено, что образ жизни молодежи стал заметно целомудренней, значительно повысился престиж брака в общественном сознании.
Однако, стараясь сформировать у наших детей положительное отношение к семье, к обдуманному выбору партнера для семейной жизни, стараясь уберечь от легкомыслия, мы нередко впадаем в другую крайность. Мы с детства убеждаем их в том, что любовь приходит только один раз в жизни. Мы нередко сами настолько уверены в истинности мифа о единственности любви, что даже не задумываемся, всегда ли это так. Мы будто уверены, что существует как бы определенный запас любви, который невосполним.
Вообще, миф о единственности любви не только ложен, он крайне жесток, вообще отдает средневековьем. Представьте, например, такую ситуацию: пятнадцатилетний мальчик влюблен в свою сверстницу. И он, и его родители убеждены, что любовь бывает только один раз в жизни. Родители начинают, естественно, убеждать мальчика, что это еще не любовь, что настоящая любовь впереди и все это несерьезно. Но что значит несерьезно – если она для него центр вселенной, он за нее готов жизнь отдать!
Наконец, одна из сторон перетягивает. Предположим, мальчику удалось доказать и себе, и близким, что любовь его настоящая. Что же из этого следует? Если он вдруг разлюбит девочку, отношения их развалятся, все остальные встречи он будет считать не новой любовью (ведь настоящая, единственная любовь уже прошла, состоялась!), а чем то ненастоящим. Приведет ли это к хорошим последствиям?
Миф о единственности любви между тем предполагает то, что настоящая любовь приходит в юности, и никогда больше. Вообще, наша современная культура, европейская, начиная с периода романтизма, создавала культ юности.
Наше общественное мнение, наша печать долго и совершенно справедливо боролись за то, чтобы все руководители и администраторы привыкли считаться с интересами молодежи, учитывали бы ее потребности, изготавливали бы всевозможную продукцию для молодого потребителя. И это очень нужно и важно.
Но, заботясь о культуре досуга и одежды для молодых, не будем укреплять в сознании культ молодости, культ юности, согласно которому все, кто вышел из юного возраста, представляются как бы олимпийскими чемпионами в отставке – награды получены, титул завоеван и остается долгие годы доживать в безвестности и скуке.
Этот культ, этот миф о безоблачности детства и юности (разве беспечны герои одного из лучших фильмов о детстве «Чучела»? Разве беззаботны асановские «Пацаны»? Герои «Свидетеля»?) – этот миф не только ложен, но и может принести много неприятностей тем юным людям, которые в него верят. Когда подросток читает о розовой поре отрочества, смотрит современный фильм, невольно сравнивает себя с героями и понимает, что он неловкий, не все понимающий, вечно чем то мучимый, не слишком похож на счастливых героев. Значит, с ним, должно быть, что то не так, значит, он не такой, как все, не такой, каким должен быть человек в его возрасте. Так начинается неверие в свои силы, свои достоинства, так развивается комплекс неполноценности.

Уверенность же в том, что самая прекрасная любовь переживается в юности, может иметь самые неожиданные последствия. Молодой человек незаметно уверяется в своей особенной ценности, в исключительности своего положения, ценности своих чувств. У него может выработаться своеобразный юношеский шовинизм, от которого будут страдать окружающие.
Убежденный, что только его чувства ценны, только его страдания достойны сочувствия и его радости достойны быть разделенными, он незаметно, невольно (а иногда и вольно) начинает игнорировать потребности старших, начинает без уважения относиться не только к интересам людей другого поколения, другого возраста, но и без уважения относиться к их чувствам. Для него любовь человека, скажем, сорока лет не то что неинтересна – он вообще не понимает, что в этом возрасте может быть любовь.
Нам кажется, было бы неправильно и родителям, и воспитателям не учитывать всего этого. Воспитывая в молодом человеке личность, уважая ценность его переживаний, не противопоставлять юношескую любовь чувствам людей более старшего возраста.
Не только из соображений воспитательных и нравственных. Ведь любить мы учимся всю жизнь, наши чувства совершенствуются, становятся глубже, тоньше. Да, бесспорно, юношеская любовь прекрасна, каждый из нас с теплотой вспоминает ее, но она – не вершина чувств, а только первая ступенька, где нас многое ожидает, первый шаг к той вершине, которую мы можем достичь.
КАК УДЕРЖАТЬСЯ НА ВЕРШИНЕ

Что же такое любовь как некая психологическая реальность? И вообще существует ли она?
Иногда приходится слышать на лекциях о том, что сам предмет разговора – нечто эфемерное, не существующее на самом деле. Возвышенные чувства, следуя такой логике, это для восторженных девушек, начитавшихся романов, а словом «любовь» люди обозначают куда более простые вещи – дружбу, привязанность, влечение. Просто нам хочется казаться лучше, чем мы есть, и потому придумали такое романтическое оправдание своему стремлению к удобству, налаженному быту, душевному спокойствию.
Итак, давайте разберемся, можем ли мы выделить любовь среди других своих переживаний?
Мы безошибочно можем вспомнить, в какие моменты мы любили, а когда просто испытывали дружбу и привязанность. Большинство людей также отличат любовь от сексуального чувства, хотя понимают, что ей может сопутствовать и влечение, и дружба, и человеческая привязанность.
Если мы обратимся к словарям всех европейских языков, то увидим, что слово «любовь» одно из наиболее часто употребляемых. И заметим также, что во всех развитых языках слово это многозначно, определяет целую гамму человеческих чувств.
Мы говорим о любви молодых людей друг к другу, говорим о любви супружеской, родительской, о любви к родному дому, к своей профессии, наконец, о любви к самому себе и ко всему человечеству.
Художники и мыслители издавна пытались внести определенность в эту многозначность, существует немало попыток дать классификацию наших чувств. Вспомним знаменитый трактат Стендаля, выделенные им четыре типа любви. Или три типа любви у Льва Толстого: любовь удовольствие, любовь жертва и любовь «деятельная». Или классификации энциклопедистов.
Психологи также пытались дать различные классификации любви. Американский ученый, один из наиболее видных представителей гуманистической психологии Эрих Фромм, утверждает, например, что существует пять видов любви: братская, материнская, супружеская, любовь к самому себе и любовь к богу.
Многие зарубежные исследователи стремились выявить связь того или иного типа отношений с различными параметрами человеческого общения. Ведь общение – это взаимодействие, и значит, кто то из партнеров обладает большим влиянием, большей ценностью в глазах другого. Также и в любви: недаром старая французская поговорка утверждает, что из двоих один любит всерьез, а другой позволяет себя любить. Каждый из нас знает, что в жизни такие случаи не редкость.
Давайте рассмотрим одну из популярных за рубежом классификаций, построенную на взаимодействии двух факторов общения, – в данном случае это статус и власть. Попробуем выяснить, как зависят, по мнению исследователей, наши чувства от того, насколько сильны взаимное влияние и взаимное уважение.
Вот как это выглядит графически.

Конечно, любая схема – слишком условное отражение реальности. Но все же попробуем разобраться.
Оказывается, разные соотношения статуса и власти позволили выделить семь типов привязанности. Каковы же они?
Для этого отвлечемся от абстрактных построений науки и вспомним те страницы из «Анны Карениной», которые посвящены взаимоотношениям Левина и Кити, любимых героев писателя, выражающих в большей степени и авторскую позицию. Какие отношения в семье стремится создать Левин? Для него принуждение, любого рода насилие над личностью в семье невозможно. Ни он, ни Кити не могут заставить друг друга сделать что либо помимо желания. Зато каждый из них стремится поступать так, чтобы другому стало лучше, стремится к наибольшему взаимопониманию – именно поэтому Левин дает жене свои дневники, хотя и знает, что многое из его интимных записей будет ей неприятно. Потому и сама Кити старается не только поступать, но и чувствовать так, чтобы Левин был счастливее. Как мы знаем, это им не всегда удается, не всегда они чувствуют себя одним целым, не всегда до конца понимают друг друга. Но и Толстой хотел, как следует из его собственных записей, показать стремление к идеальным, с его точки зрения, отношениям, которые крайне редко встречаются в жизни, но к которым каждый в душе стремится. А успех, как мы знаем, писатель связывал именно со стремлением души, с неустанным самоусовершенствованием. Отношения, к которым стремятся Левин и Кити, которые мы можем назвать «любовью деятельной», вмещающей и братскую, и супружескую, – это и есть тот тип отношений, который на нашей схеме обозначен цифрой 1. Этот тип отличается взаимной низкой властью (они ведь не могут и не хотят заставить друг друга помимо воли что то делать) и высоким взаимным статусом. Как видно на схеме, в этом случае оба партнера находятся в равной зависимости друг от друга.
Зато тот тип отношений, который обозначен цифрой 2, отличается большим неравноправием партнеров. В таких парах один, как правило, превосходит другого как личность, один обладает большей властью над другим, пользуется одновременно большим уважением, а второй не обладает властью, хотя обладает высоким статусом. Подобные отношения напоминают отношения учителя и ученика, они складываются, как правило, в тех парах, где заметна разница в возрасте, в жизненном опыте, общественном признании партнеров.
Неравноправие партнеров может быть связано и с тем, что один из них может командовать другим, то есть обладает властью, но не обладает статусом, а второй обладает и статусом, и властью. Такой тип можно условно назвать «изменой». Вспомним вновь Толстого – на этот раз Анну Каренину и Каренина. Муж может не дать героине развод, у него есть данная законом и моралью того времени власть, но вернуть расположение Анны, заставить любить себя он не может. В то же время он понимает, что каждое слово Анны для него значительно, она по прежнему имеет над ним власть, по прежнему занимает в его жизни большое место.
Следующий, отмеченный цифрой 4, тип нам также хорошо знаком. Такие отношения мы обычно называем влюбленностью – один из партнеров ловит каждое слово, каждый взгляд другого, готов по первому приказу хоть в огонь и в воду, а второй вполне спокоен. В литературе такой тип отношений хорошо исследован. Раньше других и, быть может, полнее других описал оттенки и переливы такого чувства Данте в «Новой жизни». Беатриче, которой безутешно влюбленный, пожизненно влюбленный автор слагает сонеты, воспевая каждое ее движение, каждый взгляд, брошенный во время редких встреч, знает о чувствах поэта, и в то же время ее сердце абсолютно спокойно.
Но влюбляться, как мы знаем, можно не только в знакомых, многие, особенно молодые люди, испытывают это чувство к известным оперным и эстрадным артистам, звездам эстрады, популярным спортсменам, поэтам и прозаикам, диск жокеям. Люди старшего поколения помнят демонстрации поклонниц, встречающих известного певца у подъезда, на стоянке машины, провожающих на поезд и на концерт. В наши дни кумирами многих подростков стали Алла Пугачева и артисты группы «Машина времени», «Черный кофе», многолетние поклонники есть у бардов, актеров театра и кино, у известных и недавно признанных литераторов. Это скорее даже не влюбленность, а преклонение – многие из поклонников не стремятся с кумиром познакомиться, в лучшем случае просят автограф или дарят цветы после выступления.
Еще один тип взаимоотношений – обозначенный цифрой 6 – любовь родителей и маленьких детей. Эти отношения тоже неравноправны: дети не могут нас принудить поступать так или иначе, хотя мы сами с готовностью сделаем то, что им принесет пользу и радость, выполним их желания. Взрослые же могут заставить ребенка, обладают властью. Но маленькие дети, хотя и любят родителей, еще не научились любить так, чтобы угадывать их невысказанные желания: едва ли мы, придя с работы домой, увидим, что двухлетний малыш, поняв нашу усталость, перестанет шалить и разбрасывать игрушки. У взрослых – высокая власть и низкий статус, в то время как у детей – наоборот, высокий статус и низкая власть.
И наконец, романтическая любовь. Как мы видим на схеме, партнеры равноправны, каждый из них обладает и сильным влиянием на другого, и готов идти навстречу другому во всем – любовь Ромео и Джульетты, любовь Тристана и Изольды, Юлии и Сен Пре из «Новой Элоизы» Руссо, Рыцаря в тигровой шкуре и его прекрасной возлюбленной – литература всех времен и народов знает подобные примеры. И молодые люди всех времен и народов, в том числе и наши современники, помнят опыт литературных героев.

Пытаясь разобраться в предложенной учеными схеме да и вообще говоря о любви, мы имеем в виду то обстоятельство, что любовь – это взаимодействие. Отношения двоих, подчиненные тем или иным законам. Как правило, долгая любовь бывает взаимной. Неразделенное чувство, которое доводилось пережить, наверное, каждому из нас, в большинстве случаев долгим не бывает.
Надо сказать, что те типы, о которых мы сейчас говорили, – типы «чистые», в жизни отношения людей редко бывают сведены к ним, обычно отношения каждой пары вбирают черты нескольких типов, подчас причудливо и неожиданно сочетаемых. Обычно когда мы говорим о том, что люди любят друг друга, мы имеем в виду два типа отношений: любовь дружбу, или любовь «деятельную», и любовь романтическую.
Наибольший интерес для нас в данной главе представляет романтическая любовь, ее традиционно рассматривают как норму поведения юношей и девушек. И нам, родителям, очень важно повнимательней присмотреться к этим отношениям. Мы знаем, что романтическая любовь отличается выраженным сексуальным началом, а также наибольшей конфликтностью, нередко становится причиной душевного надлома, который оставляет след на долгие годы.
Зарубежные исследователи предлагали выделить несколько составных романтической любви.
Например:
уважение;
положительные чувства по отношению к партнеру;
эротические чувства;
потребность получения положительных эмоций от партнера;
чувство близости, интимности;
враждебность.
О последнем факторе надо сказать особо. Часто кажется, что враждебность, ненависть – это не совместимое с любовью понятие.
Однако любовь и ненависть на самом деле не полярны! Полярны любви равнодушие, холодность. А во всяких любовных отношениях отрицательные эмоции обязательно соседствуют с положительными. В этом особенность эмоциональных отношений вообще, они всегда амбивалентны, всегда одновременны.
В обычной же жизни мы очень часто не хотим признавать право и за другими, и за собой на противоречивые чувства, на отрицательные эмоции по отношению к близким. Напротив, по сложившимся неписанным законам расхожей морали положительный человек совершенно должен быть как бы лишен способности сердиться, выяснять отношения. Каким представляется нам чаще всего образ положительного ребенка? Вежливый, спокойный, никогда не огрызается, не грубит родителям – короче, такой идеальный, какого просто невозможно встретить. Также и образцовые родители, казалось бы, никогда не должны сердиться на ребенка, разве что испытывать время от времени праведный гнев по поводу того или иного серьезного проступка.
Все мы знаем, что на самом деле все не так. Что именно близкие доставляют нам наряду с радостью самое большое число неприятных переживаний. Так же, как и мы им. Именно к близким мы нередко предъявляем повышенные требования, именно их несоответствие нашим представлениям о должном расстраивает, огорчает, выводит из себя. Разве не так?
Разве не им, любимым, мы подчас мечтаем (иногда и неосознанно) отплатить за обиду, нам причиненную, или за их несоответствие нашим мечтам, ожиданиям?
Это все не свойства плохого человека, злобной личности, это наши общие, присущие многим качества. Так же, как любому из нас доводилось испытывать в определенные моменты агрессию по отношению к другому человеку. И ничего противоестественного в этом тоже нет. Напротив, это надо знать, понимать и спокойно относиться иной раз к своему собственному состоянию, попытаться понять приступ раздражительности в своем ребенке, не видеть сразу нервного расстройства, не впадать в отчаяние, подозревая его в жестокости по отношению к близким.
Такое знание сильно облегчит нам жизнь. Но знать – это только полдела. Агрессия подобна джинну, готовому каждый момент вырваться через узкое горлышко, и нам надо все время следить за тем, чтобы, с одной стороны, не ожесточить его долгой неволей, а с другой – не дать выйти из под нашего контроля.
Важно всегда отдавать себе отчет в том, что именно выводит нас из себя. Опыт показал, что большинство ссор происходит по причинам, которые так и остаются тайной для ссорящихся. Представьте – сын принес из школы двойку. И отец вечером обрушивается на него со всем пафосом своего праведного гнева, кричит и уверен в этот момент, что совершенно прав – надо же воспитывать ребенка! Он и не подозревает, что на самом деле кричит не на первоклашку, а на своего начальника, который дал ему неразумное поручение, на жену, на которую кричать не решается, на плохую погоду, из за которой весь день болит голова. А школьник всего этого не понимает, потрясен реакцией отца, ему невдомек, что двойка стала тем поводом, который позволил вылить все накопившиеся за день эмоции.
Не поддавайтесь «праведному гневу» – ни в отношениях с детьми, ни со взрослыми близкими, это не поможет! Куда полезнее проанализировать свое раздражение, локализовать его и попытаться обсудить волнующие вас моменты. Вообще, испытывая раздражение, негодование или что то подобное, всегда полезно разобраться, на что именно мы сердимся и когда сердимся.
Как обычно ведет себя человек, обнаружив, что любимый его раздражает, что в нем что то не нравится?
Чаще всего он следует одному из трех способов.
Первый, заметив, что возникло раздражение, он делает вывод, что любовь прошла. А потом эта мысль возникает все чаще и чаще, находит подтверждение в мелочах, становится привычной. И не исключено, что эта мысль станет убеждением, и через некоторое время любовь действительно уйдет – ведь самовнушение может сделать очень многое, особенно в сфере чувств.
Второй путь, очень распространенный, – отрицательные эмоции как бы подавляются. Так велит нам и общественная мораль – она не допускает вообще наличия отрицательных эмоций у близких, как не допускает размолвок, выяснения отношений, споров. С другой стороны, наше сознание обладает неким защитным механизмом, который не допускает накопления отрицательной информации, акцентируя наше внимание на том, что приятно.
Этот путь достаточно вреден. Дело в том, что как ни старайся закамуфлировать раздражение, оно не исчезнет – это все равно что обнести свалку красивой изгородью, свалка останется все равно. Также и «свалка» в душе – она даст себя знать позже, иногда через годы – сильнейшим взрывом по какому нибудь ничтожному поводу. Может обернуться и потерей здоровья – известны случаи, когда один из супругов, безропотно проживший с раздражающим его человеком всю жизнь, тяжело заболевал.
И третий путь – человек, как бы оправдывая себя, начинает приписывать любимому недостатки, которых на самом деле нет (но, кажется, быть обязаны, раз что то вызывает раздражение).
Мы так подробно остановились на отрицательных эмоциях, сопутствующих любовным переживаниям, потому что непонимание этого механизма приводит ко многим ошибкам, губительным для отношений. К сожалению, мы, родители, не всегда осознаем это и не всегда говорим об этом с детьми.
Посмотрим теперь, что происходит, когда наши дети влюблены.
Влюбленных видно издалека. Они, например, смотрят друг на друга в восемь раз чаще, чем обычно, говорят друг с другом вдвое чаще, чем просто знакомые.
Мужчины и женщины не одинаково переживают это состояние. Однако различия не вполне соответствуют нашим привычным представлениям: мужчина в целом оказывается более романтически настроенным, чем женщина. Исследования показали, что желание влюбиться, например, более присуще мужчине, чем женщине, при установлении контакта, при знакомстве.
У женщин, напротив, любовь проходит быстрее, они чаще выступают инициаторами разрыва и на первый взгляд легче разрыв переживают, хотя помнят о неудаче в любви дольше, и труднее для нее после пережитой травмы установить новые отношения. В то же время женщина больше склонна к самопожертвованию, сами переживания ее в момент любви больше соответствуют романтическому канону. Женщина более склонна высоко оценивать партнера. В понимании женщины более глубока разница между симпатией и любовью, дружбой и любовью.
Все эти различия едва ли носят физиологический характер, скорее всего они обусловлены социальными причинами, теми чертами, которые традиционно общественное мнение закрепляло за женщинами или за мужчинами. Соответственно, по мере того как меняются общественные представления на этот счет, меняются и переживания.
Мы уже говорили о том, какую роль в нашей жизни, в жизни наших детей играют стереотипы – устойчиво бытующие представления, такие, как миф о единственности любви, о приоритете юношеских чувств. Еще один из таких стереотипов – стереотип «мужского» и «женского» поведения в любви. Мы сами, родители, немало сделали для его утверждения в душах детей, причем вполне сознательно – мы с самого юного возраста внушали, например, что мальчик должен быть смелым и сильным, а девочка – мягкой, слабой и покладистой. И не стеснялись одернуть – «не будь как мальчишка», «не робей, ты не девчонка». Казалось бы, что тут плохого?
Но вот авторы писем в газеты, молодые люди, часто обращаются в редакцию за помощью и сетуют: почему любимый человек неуверен в себе и не наделен идеальным мужским характером? Почему любимая девушка неуступчива и стремится к лидерству, презрев неписаный закон общежития? И говорят авторы писем о феминизации мужского рода, печалятся об утрате женственности женщинами и девушками.
Действительно, сегодня самостоятельных девушек, наверное, больше, чем сто лет назад. Наверняка больше. И чаще они становятся лидерами в любви, в молодой семье. Но ведь и жизнь, и общество изменились, и условия для такой самостоятельности появились. Странно было бы от современной старшеклассницы, которая знает не меньше и учится не хуже сверстников мальчиков и сможет получить после школы и института равное с ними общественное положение и зарплату, требовать немого и безоговорочного преклонения перед юношей только оттого, что он – мужского пола. Да она слушать нас не станет!
Гораздо важнее, на наш взгляд, помочь такой девочке научиться понимать и ценить будущего спутника жизни, видеть реально все его достоинства и недостатки, научиться быть нужной – научиться той деятельной любви, о которой писал Лев Толстой. И еще – избавиться от мифа о мужской несгибаемости. Потому что, будучи уверенной в том, что мужчине, настоящему мужчине, чужда всякая слабость, она не будет удовлетворена личными качествами тех молодых людей, которые ее окружают, она будет искать такого человека среди людей другого возраста – и все равно не найдет. Потому, что мужчин без слабостей нет. Нет мужчины, который никогда не сомневается и не впадает в сентиментальность. Мужская несгибаемость, суровость, отсутствие чувствительности – не более чем миф, перекочевавший к нам со страниц плохих романов. Миф, который сильно подчас мешает нам в жизни. Как мы уже говорили, его влияние может помешать девочке найти достойного спутника жизни среди знакомых, увлекая на поиски несуществующего идеала. Но и выйдя замуж за хорошего, достойного человека, она будет разочарована, обнаружив в супруге проявления слабости. Это, кстати, нередкая причина ранних разводов, причина обращения за помощью в психологическую консультацию.
Установка на то, что муж не должен быть «хлюпиком», а жена не имеет права быть волевой и энергичной, никогда не могла способствовать созданию счастливой семьи. Тем более что молодые семьи сегодня все чаще образуют тот тип отношений, которые специалисты называют эгалитарными – основанными на равноправии супругов, на равенстве психологическом. Это определяет и изменение распределения ролей в семье – сегодня супруги нередко на равных ведут хозяйство, воспитывают детей, на равных зарабатывают. И такой уклад нередко оказывается в молодой семье прочнее привычного, традиционного, господствовавшего веками.
Нам хотелось бы видеть семью детей другой. Отношения их более похожими на наши собственные? Давайте не будем спешить. Присмотримся к опыту их любви, не будем упрекать сына в недостатке мужественности и бойцовских качеств, а дочь – в недостатке слабости. Может быть, и друг в друге они хотят видеть не те черты, которые нам кажутся самыми необходимыми?
Однако мы забежали вперед, увлеклись далекими последствиями первого увлечения наших детей. Что же происходит с ними в тот момент, когда они только успели познакомиться и между ними вспыхнула искра чувства?
Существуют две точки зрения на этот счет. Одна из них базируется на так называемой двухкомпонентной теории эмоций. Согласно этой теории, для того чтобы возникла эмоция, необходимы два фактора. Первый – определенное физиологическое возбуждение. Человек, холодный как лягушка, или дремлющий, или находящийся в летаргическом сне, никакой любви, естественно, не почувствует. Это условие необходимое, но недостаточное. Второй фактор – способность интерпретировать свою эмоцию. То есть для того чтобы испытать любовь, надо интерпретировать свои чувства как любовь, объяснить свое состояние как любовь.
Человек – существо исключительно любознательное. Мы ищем объяснения не только законов мироздания, но не хотим мириться даже с непониманием в отношении вполне конкретных вещей. Например, мы хотим точно знать, чем мы больны. Приходя на прием к врачу, мы подробно выспрашиваем его о ходе болезни, а вернувшись домой, листаем терапевтический справочник, как бы готовимся к тому, чтобы построить некую модель своего заболевания. И вовсе не потому, что увлечены медициной: мы хотим понять, что происходит с нами. Именно поэтому какая нибудь незначительная деталь, причины которой нам неясны, может повергнуть в панику, тогда как серьезная неприятность, вполне объяснимая, не расстроит так сильно. Например, мы можем сравнительно спокойно относиться к зубной боли (в худшем случае зуб вырвут) и очень волноваться от какой то пустяковой боли в боку – непонятно, откуда она взялась, вдруг – признак какого то серьезного заболевания.
Этот механизм наглядно иллюстрирует эксперимент. Испытуемый, находясь в гипнотическом сне, получил от экспериментатора несколько приказов, которые следовало выполнить, уже выйдя из под влияния гипноза. Естественно, в постгипнотическом состоянии человек ничего не помнит из того, что с ним происходило в состоянии гипноза. О том, что были даны приказы, он не догадывался. А приказано было следующее: ровно в шесть часов надо было выйти из дома, надев плащ и взяв с собой зонтик, пройтись по улице и в двух кварталах от своего дома купить в табачном киоске блок сигарет и после всего этого вернуться.
Итак, испытуемый думал, что все психологические эксперименты закончились и он возвращается к домашним делам. Но около шести часов он начинал испытывать какое то беспокойство.
Часы били шесть, тут он наконец понимал, что ему нужно делать, и быстро собирался. Надевал плащ, хотя погода стояла теплая, брал зонтик и выходил из дома.
– Куда же ты делся? – спрашивали его, когда он возвращался через некоторое время с блоком сигарет,
– Да ходил за сигаретами, – отвечал тот.

– Да ты же не куришь, – удивлялись присутствующие.
– Вдруг гости нагрянут, – без тени сомнения отвечал он.
– Где же ты их купил? – следовал вопрос.
– На перекрестке, в двух кварталах.
– Ведь в нашем дворе есть киоск табачных изделий, – удивлялись снова домашние.
– Хотелось прогуляться, – был ответ.
– В плаще в такую жару?
– Что то, мне показалось, ветрено.
– Ну, а зонтик то причем?
– Как же, а если бы пошел дождь, – не понимал удивления человек. И дальше отвечал в том же духе. Сбить его с толку было абсолютно невозможно, на каждый вопрос находился вполне логичный ответ, и сам человек был искренне уверен, что поступал вполне логично.
Все дело было в том, что подсознание человека точно подсказывало логичные ответы, оно стремилось объяснить каждый поступок, каждую деталь поведения, ведь наше сознание не хочет мириться с тем, что мы не можем что то объяснить. Человек не знал истинной причины своих поступков, но нашел им вполне обоснованное, на его взгляд, оправдание и объяснение.
Конечно, подобная ситуация возможна только в ходе эксперимента. Но и в обычной жизни мы стараемся объяснить всякую мелочь, с нами происходящую, – любое изменение самочувствия, настроения.
Так же ведут себя люди и вне условий эксперимента. Если при встрече испытывают некоторое возбуждение, то они пытаются как то объяснить себе свое состояние. И нередко объясняют влюбленностью.
Это может показаться неожиданным. Следуя такой логике, легко предположить, что любовь как бы придумывается.
В некотором смысле да, придумывается, но не более чем образы, созданные воображением художника. Воплощенные в красках и глине, в стихах и в музыке, результаты творческой фантазии мастера становятся реальностью, входят в нашу жизнь, возвышают ее. Также и «придуманное» чувство, развившись и окрепнув в нашей душе, входит в реальную жизнь, становится фундаментом реальных отношений реальной семьи, создает вполне реальный, единственный для каждой пары, для каждой семьи мир. И безусловно, меняет и возвышает нашу жизнь. Воистину мир без любви был бы уныл и безрадостен.
Но любовь сегодня нам необходима не только как радость, не только как признак некоего духовного комфорта – любовь сегодня в значительной мере способствует и устойчивости нашего духовного самоощущения.
И то, что сама она является в том или ином виде нашим «изобретением», нисколько не снижает ее ценности и значимости для нас. Ведь каждый человек создает свое мироздание, свою вселенную, в которой существуют свои светила, не похожие на звезды иных миров. И любовь также у каждого единственная, не похожая ни на какую другую. В ней как бы фокусируются все наши лучшие черты, все заложенные способности получают неожиданное развитие…
Так что создавая свое мироздание, сотворяя свою вселенную, едва ли человек обошелся бы без любви. Будучи своеобразным результатом человеческого творчества, она подвигает к творчеству сама, пробуждает даже очень глубоко спрятанные творческие задатки. И, перефразируя Вольтера, можно заключить, что если бы действительно любви не было – ее следовало бы выдумать.
Попробуем теперь объяснить ряд не слишком очевидных фактов.
Например, какая связь существует между возникновением чувства и переживаемыми нами в данный момент отрицательными эмоциями.
Посмотрите любой, самый средний фильм о молодежи, в котором непременно повествуется о любви, вспыхивающей у героев в каких либо щекочущих нервы обстоятельствах: героиню отбивают у хулиганов (желательно, нескольких), или чудом спасают во время катастрофы, или происходит еще что то подобное. По крайней мере в состоянии опасности находится кто то из героев, а лучше – оба. И мы, зрители, знаем, что в такой ситуации непременно должна вспыхнуть любовь.
Как это ни парадоксально звучит, еще более благотворно для любви отрицательное отношение к молодым со стороны окружающих. Вспомните Ромео и Джульетту – они были не просто симпатичные молодые люди, жители Вероны, они были представителями двух враждующих семей Монтекки и Капулетти.
Любовь их, если вы помните, достигла апогея как раз после рокового поединка Ромео и Тибальта, когда вражда двух кланов также достигла критической точки, и уже не было никакой возможности быть вместе.
В самом деле, и в жизни так случается, и нередко. В психологии это явление даже получило свое название «эффекта Ромео и Джульетты». Суть его в том, что неблагоприятная внешняя ситуация, препятствия на пути молодых людей, враждебность со стороны окружающих по отношению к ним становятся часто причиной возникновения страстной любви. Шекспира интересовала только первая часть человеческой драмы. Жизнь исследует дальше. И нередко приводит вчерашних Ромео и Джульетту в кабинет к психотерапевту, а то и к дверям народного суда с заявлением на развод. Года через полтора два после того, как страсти враждующих сторон улеглись, и старшие члены семей забыли о ссорах и вместе нянчат любимого внука или внучку, вот тогда то молодые люди вдруг обнаруживают, что вовсе не так сильна их любовь. Они неожиданно начинают смотреть друг на друга теми же глазами, что некогда их родители.
Безусловно, это не снимает ответственности с самих молодых супругов – «самостоятельность» как реакция протеста на действия старших простительна только у подростков. По крайней мере неразумно жениться или выходить замуж только из чувства протеста. Но и взрослым не мешает подумать о возможности такого исхода, не провоцировать вольно или невольно возникновения «эффекта Ромео и Джульетты».
Негативные эмоции, как мы видим, зачастую создают необходимый эмоциональный фон, на котором легко принять за любовь совсем другое чувство. Дело в том, что когда мы в опасности, когда испытываем страх, человек, оказавшийся рядом, внушает нам симпатию еще и потому, что как бы помогает преодолевать этот страх. Нам куда приятнее сознавать, что мы волнуемся не оттого, что боимся, а потому, что увлечены.
Этот вывод подтверждает ряд экспериментов.
Местом проведения экспериментов стали два моста через реку, причем один висячий, а другой стационарный, по которому ходили машины. На одном и на другом мосту девушка останавливала проходящих мужчин, представлялась студенткой психологом и просила ответить на несколько вопросов. Цель ее была на несколько минут задержать человека. Никто ей не отказывал. Причем на стационарном мосту вообще не было причины для отказа, а на висячем, хотя и было страшновато, но ни один из мужчин не отказался отвечать на вопросы, не хотел признаться в том, что ему страшно. Девушка благодарила ответивших и говорила, что с удовольствием расскажет впоследствии об исходе эксперимента и на прощание оставляла свой телефон.
В эксперименте участвовала одна и та же девушка, которая в обоих случаях вела себя одинаково. Разница была только в том, что на разных мостах она называлась разными именами.
Через несколько дней мужчины начинали звонить. Попадали они, естественно, в лабораторию, трубку поднимал лаборант, отвечал, что девушка неожиданно надолго уехала, и фиксировал, каким именем интересовались абоненты. Оказалось, что те, кого девушка останавливала на висячем, опасном мосту, звонили вдвое чаще, чем те, кого она встретила на мосту обыкновенном.
В чем дело? Может быть, девушка просто больше нравится той категории людей, которые ходят по висячему мосту? Эксперимент повторили. Теперь часть опрошенных останавливали по прежнему на середине висячего моста, а часть – после того, как они сошли с моста. Оказалось, на тех, кто разговаривал с девушкой на мосту, она произвела большее впечатление. Таким образом, подтвердилось то, что сознание опасности невольно подсказывало нам объяснение, оправдывающее наше волнение. Мы скорее склонны считать, что влюбились, чем признаться в своем страхе.
Когда в аналогичном эксперименте мужчин останавливал мужчина, подобных результатов получено не было.
Надо сказать, что в жизни становятся нам близкими нередко люди, с которыми мы встретились в минуту опасности, вместе подвергались риску, пережили трудности. Мы стремимся сохранить, поддержать с ними отношения и много времени спустя. На первый взгляд должно было бы происходить обратное – нам ведь не свойственно долго помнить о неприятном, страшном. Но вспомним, как сильна бывает дружба молодых людей, вместе служивших в армии, вместе попавших в какую нибудь сложную ситуацию. Нам необходимо найти тех, с кем вместе мы в какой то степени смогли преодолеть себя, преодолеть свой страх, свое несовершенство.
КАК НАШЕ СЛОВО ОТЗОВЕТСЯ

А теперь давайте поговорим о том, что на первый взгляд выходит за рамки предыдущей главы. И тем не менее, не затронув тему культуры речи, нельзя достаточно полно осмыслить проблему эмоционального общения. Коснемся этой, важной и сложной области на этих страницах пока в общих чертах. И не забудем – культура речи, культура общения и поведение очень тесно связаны.
Если мы посмотрим в словари европейских языков, обнаружим, что слово «страсть» часто может быть переведено в двух значениях – это и любовь и страх. Совпадение, казалось бы, неожиданное. Но совпадение ли? Не лежит в основе его некая закономерность? Ведь мы знаем, как много значит в нашей эмоциональной жизни слово. Вовремя сказанное в той или иной ситуации, оно может помочь найти силы и выход из сложного положения, а может тяжело ранить. Нередко в наших отношениях с близкими слово воспринимается наравне с поступком. Это очень важно помнить, особенно в отношениях с близкими – нередко именно в этом случае мы расслабляемся, перестаем строго контролировать себя, позволяем подчас такие высказывания, которые никогда не позволили бы по отношению к человеку малознакомому. Нам кажется, родные люди нас знают, мы знаем их, и как бы нечего стесняться. Это не так. Нередки случаи, когда именно такая расслабленность, бесконтрольность в выражении своих эмоций приводят к серьезным конфликтам и даже распаду отношений.
Страшны слова, сказанные в пылу ссоры, когда давно забыт предмет разговора и обе стороны перешли на личности. Страшны слова, которыми один хочет больнее задеть другого.
Слово произнесенное обладает огромной силой. Но не меньшей силой обладает слово, не высказанное вслух, каким мы определяем то или иное явление окружающего мира или мира своего внутреннего.
В психологической литературе есть любопытные сообщения о том, как учеными было обнаружено племя, уникальное в том смысле, что в языке этого племени, единственного на планете, нет слова «любовь». И что же – установили, что говорящие на этом языке ничего подобного и не испытывают, они никого в принципе не любят!
Однако было бы неверно полагать, что развитый язык гарантирует богатство переживаний.
Важно еще, чтобы мы захотели их пережить, чтобы хотели переживаемое нами интерпретировать именно таким образом. Ведь обладать богатым словарем недостаточно – надо уметь им пользоваться. Как известно, словарь Пушкина насчитывает несколько тысяч слов, в то же время Людоедке Эллочке хватило тридцати слов из необъятного богатства родного языка. Каждый из нас также может быть в какой то момент и поэтом, и персонажем Ильфа и Петрова. И дело здесь не только в уровне, скажем, образования и общей культуры. Кто то может полагать, что не относится к категории людей, которые внушают и испытывают сами любовь. Скажем, нельзя полюбить, думает он, такого некрасивого (если он считает себя очень некрасивым), такого больного, такого глупого. В таком случае он действительно может не испытывать ничего похожего на любовь.
Можно ли воспитать, развить в себе способность любить? Развить в себе готовность к счастью? А разве не этому учит нас опыт отечественной и мировой культуры, в первую очередь литературы. Именно литература создает образ, метафору нашего чувства, воссоздает мир человеческой души, обогащает наше эмоциональное представление о жизни.
Читая произведения талантливого писателя, мы получаем возможность новой интерпретации, нового объяснения, уточнения своих чувств, возможность лучше разобраться в своих собственных переживаниях. Не оттого ли так велик у всех нас интерес к литературе? Не поражаемся ли мы тому, как точно «понял» нас писатель?
Искусство как бы предоставляет нам богатейший строительный материал, учит «азбуке чувств», пользуясь которой, мы вольны возводить свое собственное неповторимое здание. Каково же оно – это здание? Что знает современная психология о счастливой, долгой, животворной любви? Проводились ли исследования, посвященные этому вопросу?
Да, проводились. И согласно этим исследованиям, людей, живущих во взаимной любви долгие годы, не так уж мало. И что в их домах любовь не только не угасла после свадьбы, но разгоралась сильнее и сильнее. Исследования показали, что в стабильной семье люди любят друг друга больше, чем в нестабильной. В счастливых семьях – каков бы ни был стаж совместной жизни – люди чаще и больше говорят о своей любви. Неправда, что супругам не надо говорить о любви, что мужчина не нуждается в ласковых словах – они нужны ему как воздух.
Те же исследования показали, что практически все счастливые пары при всей своей несхожести выполняли несколько общих условий – все создавали почву для продолжения, углубления своих чувств. В чем же это заключалось?
Во первых, у таких супругов было какое то общее дело. Раньше почти в ста процентах случаев общим делом являлся быт. Быт и сегодня может объединить нас – наверное, даже самая занятая жена помнит, с каким светлым чувством несла домой картошку для любимого человека.
Безусловно, общим делом является воспитание детей, неверно, если все заботы лежат на чьих то одних плечах.
Но еще одним очень важным совместным делом может и должно стать развитие личности каждого в семье. В счастливых семьях все, что происходит с каждым членом семьи, воспринимается как серьезное общее дело. Это и создает тот неповторимый климат, который приносит радость.
Во вторых, семьи, которые сумели пронести через долгие годы свои чувства, оказывается, воспитали себя большими оптимистами. Они умели радоваться каждой мелочи, радоваться буквально каждому дню. Даже если ничего особенно радостного не произошло, их повседневность была наполнена крошечными открытиями, положительными эмоциями.
Но что самое интересное – в счастливых семьях создается свой собственный, не похожий ни на какой другой, мир. Он складывается постепенно, из множества деталей. Здесь есть свои ритуалы и праздники, здесь помнят все даты и события, в том числе и такие, не известные даже близким друзьям, как день знакомства, признания и др. У каждой счастливой семьи бывает свой язык, не всегда понятный посторонним, бытуют и тайные прозвища. Есть свои истории, свои летописи. И в создании их принимают участие все – ведь дело общее, семейное.
Конечно, единой модели счастливой семьи нет – среди них и семьи с традиционным укладом и основанные на принципах полного равенства – кому какой тип больше подходит, как складывается. Но, как отмечено исследователями, в таких семьях в целом люди растут духовно, развиваются куда быстрее, чем в семьях конфликтующих. А сохранению чувства супругов в течение долгой совместной жизни служит и то, что за годы брака каждый из них проживает как бы несколько жизней, переживает как будто несколько браков и разрывов – с одним и тем же человеком. Происходит это оттого, что меняется, растет каждый из супругов, в какой то момент они перестают устраивать друг друга – и вновь обретают гармонию на новом витке развития, и любовь их как будто возникает заново. Через годы мы как будто неожиданно влюбляемся заново в удивительного человека, открываем яркую, интересную личность – и оказывается, что это ваш муж или жена.
Возникает вопрос: всякий ли человек способен носить в душе такую гармонию?
Американский ученый Абрахам Маслоу несколько лет исследовал феномен такой личности. Он называл этот тип людей «психически здоровыми» – не в противовес больным, а как бы утверждая этим некую норму жизнедеятельности личности, которую видел в будущем доступной каждому человеку. Это понятие близко к тому значению, которое мы вкладываем в слова «гармонично развитая личность», некий идеал, имеющий, как доказывал ученый, реальную основу.
Каковы же в общих чертах качества такой личности? Во первых, реализм. Психически здоровый человек видит мир без прикрас и во многом принимает мир таким, каков он есть. Это не означает отсутствие стремления к социальному или научному прогрессу, вовсе нет, но психически здоровый человек не стремится к очевидно невозможному и не переживает из за ограниченности своих возможностей. Он, например, без ужаса думает о том, что когда нибудь умрет, что станет стар и немощен. Он не стремится переделать, если это невозможно, характер близких и умеет любить их такими, каковы они есть.
Психически здоровые люди лишены комплексов, их поведение естественно и раскованно. Далее, жизнь их всегда полна смысла, имеет цель – будь то забота о благе народа или о благе конкретных людей, своей семьи. Они умеют отдаваться своей цели полностью. В любой работе такие люди заметны: их мышление отличается большой самостоятельностью, независимостью от предрассудков времени, авторитетов. Психически здоровые люди большие жизнелюбы: они умеют получать удовольствие от жизни в большом и в малом – и от аромата цветка, и от красоты математической формулы, их может привести в восторг любая мелочь.
Психически здоровый человек обязательно испытал в жизни несколько минут особенно полного ощущения слияния с миром, минут почти экстатических – будь то в любви, в творчестве, в борьбе.
Такая личность исключительно оптимистична. Даже в самой катастрофической ситуации она не теряет надежды, и это нередко дает силы найти выход. Это личность необычайно активная – никогда не ждет, пока кто то начнет работу, стремится взяться за дело сам, выложиться в любом деле до конца. Такие люди не боятся идти на риск – не ради самого риска, а ради дела. Не боятся неудач – умеют достойно пережить их, не сломаться.
И самое главное, что отмечал Маслоу, такие люди отличаются очень высокой степенью самооценки. Нет, они не преувеличивают собственных достоинств и стремятся каждую минуту стать лучше, преодолеть свои недостатки, но они уважают себя. Уважают в себе личность, человеческое достоинство. Поэтому они не боятся сравнить себя с самыми достойными образцами, с самыми достойными в истории и современности и, сравнив, начать работу над собой, чтобы приблизиться к образцу. Именно такие люди, как считал исследователь, глубже и полнее других способны любить. Именно они вызывают ответную любовь – сила их чувств теснейшим образом связана с высоким развитием их личности. И это нам кажется очень важным. Ведь помимо того обогащения, ни с чем не сравнимого, которое она несет, любовь требует от каждого из нас очень большой ответственности. Прежде всего – ответственности за свои чувства, за то, чтобы удержаться на той вершине, куда чувство поднимает каждого из нас.
* * *
На этих страницах мы попытались рассказать о том, что узнали психологи за последние годы в результате многочисленных исследований, о том, что сегодня доказано, – наши эмоции тесно связаны с сознанием. Что расхожие стереотипы далеко не всегда соответствуют истинному положению вещей.
Завершая разговор о любви, скажем, что и сегодня, и завтра, и, видимо, всегда гармония в любви, долгое взаимное чувство все равно будут редкостью, все равно будут уникальны, они даются неутомимым, кропотливым трудом души, трудом, не знающим отдыха и усталости. Такое чувство, на наш взгляд, – одно из величайших человеческих достижений, и гордиться им каждый человек вправе нисколько не меньше, чем умом и талантом и достигнутыми успехами в разных областях. И наверное, главное – опыт собственного счастья, опыт своей любви мы передаем как самый серьезный и весомый капитал нашим детям, тем, кто идет за нами.

Другие книги
ТЕХНИКИ СКРЫТОГО ГИПНОЗА И ВЛИЯНИЯ НА ЛЮДЕЙ
Несколько слов о стрессе. Это слово сегодня стало весьма распространенным, даже по-своему модным. То и дело слышишь: ...

Читать | Скачать
ЛСД психотерапия. Часть 2
ГРОФ С.
«Надеюсь, в «ЛСД Психотерапия» мне удастся передать мое глубокое сожаление о том, что из-за сложного стечения обстоятельств ...

Читать | Скачать
Деловая психология
Каждый, кто стремится полноценно прожить жизнь, добиться успехов в обществе, а главное, ощущать радость жизни, должен уметь ...

Читать | Скачать
Джен Эйр
"Джейн Эйр" - великолепное, пронизанное подлинной трепетной страстью произведение. Именно с этого романа большинство читателей начинают свое ...

Читать | Скачать