Молодые, способные

ЧАСТЬ 1

Требуются способные молодые людидля крупного проекта.
Конверт с адресом, а/я 2300,Эдинбург
За минуту она сортирует всреднем сорок пять конвертов. За час – 2700. К концу дняобработает больше пятнадцати тысяч.
Разобрав всю почту, Джекиуйдет домой и забудет о ней. Почти тридцать процентов тех, ктоприслал конверт с адресом, заполнят бланки заявлений и снова ихотошлют, уже по другому адресу. У себя в кабинете некий человекпрочтет все заявления одно за другим. Из прочитанных двух тысяч слишним он выберет шесть.
Энн
«747-й»ныряет к земле. Еще раз, и Энн стошнит.
– Такзадумано? – спрашивает она мужчину, сидящего рядом.
– Ерунда, –отзывается он. – Я однажды летел, так самолет просто рухнулвниз на две тысячи футов.
– Две тысячи?– Энн пытается сохранять спокойствие.
– Угу. Онидолжны четных чисел придерживаться – или нечетных, смотря вкакую сторону летят. Нельзя снизиться на тысячу – полетишьпрямо навстречу другому самолету.
Энн переваривает этуинформацию. Впереди на большом экране – карта маршрута.Схематичные картинки – материки и самолет – успокаиваютЭнн. С ними ощущения абстрактны. Игрушечный самолетик висит в небегде-то над Атлантикой, до Хитроу – пара часов. «Вотприземлимся – и больше никогда не сяду в самолет», –решает Энн.
– Она провелав шлюпке одиннадцать часов, – говорит женщина, сидящая подругую сторону от Энн.
– Кто?
– Моя мать.
– Что,простите?
– Когда онаспаслась с «Титаника», дорогая. Еще на взлетной полосе вЛос-Анджелесе Энн призналась соседям, что в самолете нервничает.Старушка сказала, что ее мать вообще боялась летать. Тогда Эннзаметила, что кораблей ничуть не боится, а соседка завела рассказ о«Титанике». Почти весь полет она проспала, но каждый часпросыпалась и говорила дальше.
– Свой дар яунаследовала от нее.
– Какой дар?
– Гадать накартах.
– Каких? Таро?
– Да, дорогая.Карты сказали ей, что неделя для путешествий неблагоприятна.
Старушка засыпает, Эннопять берется за книгу – что-то не читается. Берет плейер соткидного столика, вставляет в уши крохотные наушники. Энн слушаеттретью кассету «Р.Е.М.»1привычным способом: выбирает трек и гоняет его, пока не надоест. Навзлете в Лос-Анджелесе – «Теряя веру». Несколькочасов над Атлантикой – «Язык», теперь –«Мечтатель». Еще раз, и еще. Ее мать назвала бы этоодержимостью.
В детстве Энн непризнавала полумер. В воскресной школе одна девочка ей сказала: еслихоть раз соврешь, попадешь в ад. Целый месяц Энн молчала, боясьслучайно солгать. Она не отвечала даже на вопросы типа «гдекукурузные хлопья?» Сказать «не знаю»? А если оназнала, но забыла? С точки зрения шестилетней Энн, такую забывчивостьдьявол мог счесть ложью. Так что она просто перестала говорить.
Мать потащила ее кдетскому психологу, у которого несло изо рта и вечно мокли подмышки.Энн продолжала хранить молчание, но густо покраснела, когда он началзадавать ей щекотливые вопросы о «неприличном поведении»,допытываться, не трогал ли ее кто-нибудь так, что ей становилосьнеловко и стыдно. В конце концов этот поход исцелил Энн, особеннокогда она узнала, что придется явиться к врачу еще раз, если не будетулучшений. Из психолога и дьявола она выбрала последнего.
После этого слова сталиединственными друзьями Энн. Ее дневники подробно объясняли, почемуона не ладит со сверстниками в школе, почему другие дети считают еечокнутой. Наконец родители, без конца причитая о расходах, отправилиее в специальную школу. Там Энн сразу объяснили, что она чересчурумна, и отправили читать книги Джуди Блум 1.в одиночестве, чтобы спуститься до уровня других детей. Ей былодвенадцать лет.
К литературе дляподростков Энн пристрастилась тут же. Она прочла всю Джуди Блум(особенно полюбив «Навсегда») и перешла к Полу Зинделу2,упиваясь его оригинальным «Пигменом», а потом –«Наследием Пигмена». С тех пор она глотала все подряд. Обамериканских детях – толстых, одиноких, несчастных – ейхотелось знать все. Энн могла бы вести в газете рубрику «Задушевныйразговор». Она разбиралась в проблемах. Знала обиздевательствах, самоубийстве, разводах, беременности и сексе. Если вшколе у кого-нибудь случались неприятности, Энн понимала, что делать.Когда сверстники впадали в уныние, она им одалживала «Где ты,Боже? Это я, Маргарет».
В специальной школе несуществовало ни правил, ни домашних заданий. В двенадцать с половинойЭнн начала писать стихи. Они помогали ей коротать время, которое вшколе называлось «учебным» и состояло из необязательныхуроков. На переменах она устраивала аудиенции на игровой площадке илив пустом классе, разглагольствовала о контрацепции и религии,очередями подростковой тоски паля по озадаченным детям, которые несчитали Энн своей. Приезжая из школы домой, Энн пропадала вбиблиотеке. Она предпочитала одиночество и не была несчастна, хотяникто не назвал бы ее общительным ребенком.
За четыре года вспециальной школе Энн написала семьсот стихотворений и не посетила ниединого урока. Школьное начальство зря надеялось, что в конце концовее одолеет скука. Метод укрощения скукой до сих пор годился для всехучеников: рано или поздно каждый начинал отсиживать необязательныеуроки. Энн не поддалась. Ей так и не стало скучно.
Получать аттестат осреднем образовании Энн не имело смысла, ведь на уроки она не ходила,но на экзамены ее все равно записали, надеясь, что она хотьанглийский выдержит. Энн начала с экзамена по биологии. Первым ейдостался вопрос о контрацепции, вторым – о менструальном цикле.Поскольку и тот, и другой более чем подробно излагались в литературедля подростков, Энн получила высший балл. Такие же отметки ейпоставили по английскому, истории, географии, истории религии иискусству – причем на последнем экзамене она просто зашла вкласс и набросала абстрактное изображение пениса, хотя никогда его невидела. Этих оценок хватило, чтобы сначала поступить в классическуюшколу, а потом изучать английский и философию в университетеСуссекса.
Родители оплачиваликвартиру на набережной Брайтона и машину, хотя Энн их об этом непросила. Еще ей назначили щедрое содержание, которое она тратила накниги, журналы и суси – единственное, чем питалась. Весь первыйгод учебы Энн не думала ни о чем и курсовой работой о нуле заслужилапохвалы всех, кроме родителей, которые в начале второго курса лишилиЭнн квартиры, машины и содержания, рассудив, что слишком ее балуют.
Они рассчитывали такимспособом принудить Энн жить, как положено студентке, но посколькупринудить Энн к чему-либо невозможно, она подыскала себе комнату,устроилась работать уборщицей и целый год читала Сартра. В конце годаЭнн инсценировала самоубийство. Вместо курсовой работы онапредставила подборку документов, имеющих отношение к ее смерти:дневник и предсмертную записку. Эта дерзкая выходка сталанациональной сенсацией. Родители вернули Энн квартиру, машину,содержание и организовали терапию.
На третий год Энн читалаБодрийяра1и слушала «Радиохэд». Прежде она никогда не увлекаласьиндепендентом, предпочитая слащавую попсу и диско семидесятых, но втот год открыла для себя МТБ. Новые группы завораживали, слова песенказались вроде как поэзией – сюрреальный баблгам, бессмысленныйи чуждый, как и все, что попадалось Энн раньше. К завершению третьегокурса Энн разработала видеоигру «Жизнь». Университет оназакончила с отличием.
У Энн никогда не былопарней и близких подруг. Она по-прежнему оставалась девственницей.
Поездка в Америку былапоследней отчаянной попыткой родителей убедить Энн взяться за ум. Нопоследние два месяца она только и делала, что размышляла о концесвета. Тетке, у которой она поселилась, пришлось срочно уехать вСан-Франциско к заболевшей подруге, так что весь дом оказался враспоряжении Энн. Она в огромных количествах поглощала сэндвичи ссыром и люцерной, чипсы и картошку-фри, которую готовила вмикроволновке. Пристрастилась к ток-шоу – с Джералдо, Рикки,Салли Джесс Рейфел, Джерри Спрингером. И все два месяца из домавыходила только в круглосуточный супермаркет.
Внизу появляется земля,атмосфера в самолете меняется. Зона турбулентности позади, всерасслабились.
– Кажется, мывсе-таки выжили, – замечает сосед Энн.
– Ага. –Она улыбается.
– А я с самогоначала знала, что все будет хорошо, – вновь проснувшись,сообщает пожилая соседка.
– Откуда? –удивляется Энн.
– Из карт. Ягадала сегодня утром.
– Почему досих пор молчали?
– Вы бы неповерили. Люди верят в предсказания только после того, как онисбываются. Мама поэтому и очутилась на борту «Титаника».Пока корабль не начал тонуть, не верила, что неделя и впрямь дляпутешествий неблагоприятна.
Сосед крутит пальцем увиска, намекая, что старушка спятила. Энн укладывает в рюкзак плейери книгу.
В Хитроу Энн заходит в«Макдоналдс», затем подземкой добирается до Ислингтона.
Родителей дома нет, и Эннвспоминает, что они еще на вилле в Тоскане. На кухонном столе –номер «Гар-диан», открытый на странице с объявлениями овакансиях. В записке родители напоминают, что Энн пора искать работу– выплаты содержания прекратятся в сентябре. Мать Энн ужеобвела красным объявления, которые дочери подойдут. Сплошь пиар иблаготворительность.
Налив себе колы, Эннсадится к столу. Почему-то вдруг важно, чтобы она подыскала работуименно в этой газете. И сегодня же. Даже не думая бунтовать, Энн ищетсамые неподходящие объявления и в итоге останавливается на самомнеопределенном; «Требуются способные молодые люди для крупногопроекта».
Писать по другим адресамона не будет.
Джейми
Бывают дни, когда числапопадаются на каждом шагу. Джейми Грант ненавидит числа. Они емупокоя не дают. Он терпеть не может автобус 42, свой домашний телефони размер обуви. Однажды он видел по телевизору, как ревностныехристиане жонглировали штрих-кодами и всякий раз получали число 666.Они уверяли, что потребительство – порождение дьявола, потомучто каждый штрих-код дает число Зверя. Джейми смеялся. Бог ты мой, далюбые цифры можно превратить в 666 – стоит только захотеть!Нет, дело не в потребительстве, а в числах.
В целом Джейми вполненормальный. Родители в разводе, но оба по-прежнему его любят. Напрошлой неделе он впервые был на похоронах – умер родственник,которого он никогда живьем не видел. Джейми – двадцать два, онсовершенно зауряден. Если не считать одного обстоятельства: он толькочто с отличием закончил Кембридж, факультет теоретической математики.
У Джейми есть подруга,которую он не любит, и лучший друг, слишком длинный и оттогомноговато пьющий. Джейми онанирует ровно (как ему ненавистно этослово!) дважды в день – когда просыпается и когда ложится впостель. Если Карла у него, он дрочит тайком, в ванной, а потомделает вид, что устал и не в силах заниматься сексом. Карла ничего неимеет против. Секс она недолюбливает, к тому же выбрала Джейми вмужья, а не в партнеры. В кругу знакомых Джейми это обычное явление.Нет, в кругу знакомых Карлы. Джейми вспоминает, что никакого «кругазнакомых» у него нет: он просто движется по чужим орбитам.
Сворачивая на Милл-роуд,Джейми затевает излюбленную игру: мысленно перебирает поступки,которыми удивил бы всех вокруг. Очки зубрилы можно сменить наконтактные линзы – пожалуй, зеленые. С новыми зелеными глазамихорошо бы собрать группу и стать, как Деймон или Лайам1…нет, лучше как Деймон. Бросить Карлу и трахать фанаток. Объехать мир.То-то все удивятся. Или просто жениться, наплодить детей и жить напособие по безработице.
А вот математиком быть онсовсем не хочет. Потому что этого все ждут.
Любимая фантазия –что он пилот и управляет самолетом. Если от него отвяжутся, он сприключениями облетит весь мир на собственном самолете. Будет искатьдалекие земли и разгадывать тайны, как Индиана Джонс или Лара Крофт.Ему нравится Лара Крофт. И поп-музыка. И мотоциклы. Так какого чертаего считают ботаном? Все из-за этих гребаных чисел. Потому что онзнает в них толк. Умеет извлекать в уме квадратные корни. Вот ивыглядит зубрилой. Каков квадратный корень из всего? Ничто.
Еще угрюмее, чем допрогулки (а ведь выезжал, чтобы развеяться), он возвращается в дом стеррасой, где живет вместе с Карлой и Ником. Хорошо бы застать ихврасплох. Он всегда старается приезжать домой пораньше –надеется увидеть, как соседи трахаются. Мысль об этом страннобудоражит. Не то чтобы он на самом деле хочет увидеть, как Никсношается с Карлой – просто он бы ощутил себя свободным.Возненавидел бы их, и дело с концом. Мог бы перестать шпионить заНиком и бросить Карлу. Недостает лишь причины. А завтра емуисполняется двадцать три года. Пора что-то менять.
В магазине на углу онпокупает «Гардиан» и пачку «Мальборо». Впоследний раз Джейми курил в десять лет. Он поднимается к себе икладет покупки на кровать.
Его спальня –единственная во всем доме комната, где есть телевизор. Карла никогдаего не смотрит, предпочитает радио, а Ник дома только читает. Карлаговорит, телевизор – для рабочего класса, чтобы занимать его иотвлекать от революций. Недостаток этой теории в том, что Карласчитает саму идею гениальной и гордится тем, что принадлежит ксоздателям ТВ, а не к потребителям. Господи, как же она задолбала.Джейми смотрит на часы: уже шесть. Карла сейчас на репетиции хора.
Он включает канал«Скай-1» и смотрит «Симпсонов». Эту серию онуже видел: Лиза влюбляется в учителя, ее никто не понимает. Когдаучитель читает отрывок из «Паутины Шарлотты», любимойдетской книжки Джейми, тот плачет. И когда учитель в конце покидаетгород – тоже льет слезы. Вот еще что: не надо бы нюни вечнораспускать.
Карла возвращается околосеми. Репетиция хора закончилась; Карла нарывается на ссору. Вкомнату Джейми она заходит в кремовых брюках из «Маркса иСпенсера» и ситцевой блузке. Хорошо бы хоть раз увидеть ее вчем-нибудь нейлоновом. В лайкре или как там ее. На миг Джеймивоображает Карлу в наряде шлюхи – в мини-юбке, на шпильках, вузком топе-«тюбике». Так? Или сейчас «тюбиков»уже не носят? Прямо семидесятых. Пожалуй, просто в маечке, безлифчика. И пусть кроет его матом. Его это не заводит, совсемнаоборот, зато она получается – дешевка. Сейчас она выглядитчертовски дорого, не мешало бы цену сбить.
Джейми размышляет, аКарла тем временем говорит.
– Ты меняслушаешь? – допытывается она отчетливо и резко.
«Пизда, думаетДжейми. Ты меня слушаешь, пизда!»
– Что тысказала?
– По-моему, мымогли бы завтра сходить на концерт.
– Да?
– У тебя деньрождения.
– Знаю.
– Это сольныйконцерт.
– Так я идумал.
Джейми таращится наэкран. Не злись, только не злись. Дай ей шанс. Устрой ей… проверку.
– Хочу сходитьпоклубиться, – говорит он.
– Что?
– Ну,поклубиться. Как молодежь делает.
– Не молодежь,а плебеи. Господи, Джейми, что на тебя нашло?
Он молчит, не сводя глазс экрана.
– Может,все-таки выключишь? – вскипает она. Джейми не двигается сместа. Обижать Карлу он
не хочет, но ничего неможет с собой поделать. С другой стороны, она и не обиделась,наверное, просто растерялась. Интересно, можно ли вообще обидетьКарлу? Она вздыхает и выходит из комнаты, хлопнув дверью. Джейми нешевелится.
Позднее он слышит, какона болтает по телефону с какой-то подружкой, вертихвосткой изпривилегированной школы.
– Он такизменился… – пауза для соболезнований. Наверное, собеседницавыспрашивает подробности, чересчур напирая на одно какое-нибудь словов каждой фразе. Такая у них манера.
– Играет накомпьютере и смотрит телевизор. – Вероятно, подруга отвечает,что это нормально. – Да, знаю, но чтобы постоянно… И он сталтаким чужим. Сегодня заявил, что хочет пойти поклубиться. – Оназаговорщически хихикает. – Знаю, знаю – это было бызабавно. Но он-то настроен серьезно. А на прошлой неделе емувздумалось сходить на рок-концерт… Что?.. Кажется, «Бла».
Еще пауза.
– Вот-вот,«Блю».
Даже название группы«Блёр» выговорить не может.
Под кроватью спрятанномер журнала «Фейс». Джейми вытаскивает его и долгоразглядывает людей на снимках. Наверное, и он стал бы, как они, небудь он таким способным. Это слово он ненавидит. Так его называли смладших классов, когда он еще картавил, и до окончания школы. «Джейми– он такой способный!» – и каждый раз вздыхали,словно устав от его ослепительных способностей.
С точки зрения этихлюдей, его прошлое – сбой в системе, отклонение. Джеймиспособный, он выкарабкался.
Ладно, а теперь он хочетобратно.
Джейми помнит, как любилсвою начальную школу и всех друзей. Но незадолго до экзаменов егоперевели в специальный класс, к другим способным мальчикам идевочкам. Учил сам директор, к обычным ученикам их не подпускали. Стех пор из жизни Джейми исчезли его лучший друг Марк и подружкаДжемма, а он в то время и не заметил.
Прошлые летние каникулыон провел в Тонтоне, с матерью и ее новым другом. Гулять по родномугороду – на редкость сюрреально. Иногда в банке или музыкальноммагазине он замечал знакомое лицо, но не мог вспомнить, чье.Попытался разыскать Марка и Джемму и выяснил, что они поженились. Егона свадьбу не пригласили. Да и с какой стати? Он же чужой. ПокаДжемма и Марк бились над делением столбиком, он занимался алгеброй сдиректором школы. Ведь он был чертовски способным.
Народ на фотографиях в«Фейсе» смахивает на торчков. Похоже, им нравитсяодеваться по-дурацки и позировать для авангардных снимков. А он бытак смог? Наверное, если б не числа. Может, он еще пробьется. С егоспособностями прямая дорога в наркодилеры: в унции – 28граммов, в одной восьмой унции – 3,5. Или наркотики отмеряютиначе? Он не знает. Но люди в журнале не наркоманы. Они художники,поп-звезды и лидеры андерграунда, а не неудачники, как думают Карла иее друзья. Скорее всего, просто славные ребята.
Джейми оглядываетсобственную одежду: хлопчатобумажные штаны из «Гэпа»,белую тенниску – мать купила пять лет назад. Застираннаятенниска слегка посерела. Хорошо это или плохо? Надо многому учиться.Еще больше придется забыть. Он вытаскивает из пачки сигарету изакуривает. И вспоминает, как много лет назад курил в центре Тонтона,а Джемма дышала ему холодным дымом в ухо и уверяла, что всегда будетДжейми любить.
Прихватив газету и пачку,он важно выходит из спальни и спускается в гостиную. Увидев его,Карла морщится и зажимает трубку белой ладошкой.
– Господи,Джейми, что ты делаешь? – почти беззвучно выговаривает она.
– Иду в паб.
– Что?
– Что слышала.
Она закатывает глаза иговорит в трубку:
– Я перезвоню.
Джейми с вызывающим видомвыпускает дым.
– Ближе кнароду? – наконец спрашивает Карла.
– Ближе кнароду?
– Да.
– Значит,ближе к народу?
– Ты жеслышал. Джейми смеется.
– Где ты этовычитала?
Она кивает в сторонугазет, взмахивая челкой.
– В «Телеграфмэгэзин».
– Ни черта тыне понимаешь.
– Я? Джейми,тебе нужна помощь.
– Ничуть.
В буром зале паба тихо.Джейми никогда раньше здесь не бывал, но ему нравится спокойная,созерцательная атмосфера заведения для мужчин, которым некуда идти. Спинтой пива он садится за пустой столик возле мишени для дротиков.Надо решить, как быть дальше. Учеба закончена, оставаться в Кембридженезачем. Если все вокруг хотят, чтобы он стал математиком, это еще незначит, что он обязан им стать. Всерьез его судьба волнует толькобывших преподавателей да Карлу.
Он просматривает разделвакансий в газете, подыскивает способ вырваться отсюда. Чем дальше –тем лучше, по возможности дальше Лондона. К творческой работе,желательно в сфере искусства, которая ему так нравится, он не готов.Но одно объявление заинтриговало. «Требуются способные молодыелюди для крупного проекта». Абонентский ящик в Эдинбурге. То,что надо. Конверт с адресом он посылает по пути домой, опасаясь, чтопотом не хватит духу. О письме никому не говорит: не желает, чтобыкто-нибудь знал, куда он исчез.
Тия
– Запихни ееобратно, дорогая.
– Что,простите?
– Запихни ееназад.
Тия думает, как быть. Онастоит в тесном туалете дома престарелых, старуха Мейбл Уэллс ждет,когда ее подотрут. Путь к двери перегораживает здоровенное кресло наколесах, напоминая об уже разрешенной проблеме – как усадитьподопечную на унитаз. Тие никого еще не приходилось сажать на унитазили возить в инвалидном кресле. Правый бок до сих пор ноет:выволакивая старуху из кресла, Тия не удержалась под внушительнымвесом и ударилась об стену. Теперь Мейбл с трудом балансирует,вцепившись Тие в левое плечо, а из ануса торчит большая багроваяштуковина вроде брюквы. Похоже, какой-то внутренний орган.
Тия обливается потом,хватается за хромированный поручень.
– Затолкай ееобратно, дорогая. У Мейбл голос ведьмы.
– Затолкать?
– Да,Вероника.
– Я… хм…Тия.
Мейбл щурится, повиливаяобъемистым задом.
– Ти-и-я… –тянет она, притворяясь, что ей трудно выговорить. – Редкое имя.
Тия молчит.
– Тыновенькая?
– Да.
– Мне нравитсяВероника.
– Ну конечно.Она придет завтра утром. Мейбл покрепче хватается за плечо Тии,недовольно бурчит:
– У менявыпадение прямой кишки, дорогая.
– Вы хотитесказать, это ваша кишка?
– Да.
– Вы уверены,что ее надо вправить?
– Разумеется,дорогая.
– А больно небудет?
– Поскореевправь, и все. Тут сквозняк. Тия оглядывает комнату в поискахрезиновых перчаток. Они тут на вес золота, хотя первое правило домапрестарелых гласит: работай только в перчатках. Но перчаток нет.Глубоко вздохнув, Тия наклоняется и мельком осматривает выпавшуюкишку. Сосчитав в уме до трех (привычка появилась в детстве, когдаприходилось сдирать лейкопластырь), она хватает кишку правой рукой ипытается запихнуть куда надо. Кишка отливает лиловым и дрожит, какжеле. Все равно что заталкивать желе в соломинку.
– Не лезет, –говорит Тия.
– Толкайсильнее, дорогая. Мне не больно. «Да-а, – думает Тия, –а если она лопнет?» Вслух она ничего не говорит и продолжаеттрудиться. Наконец кишка сама втягивается в анус. Тия левой рукойвытирает взмокший лоб.
– Ну, везименя обратно, – нетерпеливо скрипит Мейбл. – «Большаяперемена»1скоро.
– Вы же толькочто ее посмотрели.
– Правда? –Мейбл вздыхает. – Ох, господи!
В этот час в общейкомнате обычно многолюдно. Телевизор включен, но его мало ктосмотрит. Идет какой-то триллер в двух частях – из тех, чтопоказывают в выходные. На экране девушка идет по темному переулку, неподозревая, что ее преследует какой-то мужчина. Он настигает жертву иоттаскивает ее к стене, приставив нож к горлу. Его лица не видно. Тияотворачивается: от этой сцены ей неуютно. Она переключила бы канал,но правило номер семнадцать гласит, что включать следует только«Би-би-си-1», за исключением получаса в будни, когдастаричье смотрит «Обратный отсчет»2.
Тия гадает, почемуобстановка в комнате не угнетает ее. Нормальных людей угнетала бы. Еебеда, а может, преимущество в том, что она видит мир через объективкамеры в голове. Камера беспристрастна, и все, что происходит вокруг,не радует Тию и не удручает – оно просто есть. Тия оцениваетимеющийся в комнате материал. Вон там, в углу – слабоумнаястаруха с одной грудью. Об этом должен рассказывать голос за кадром,решает Тия, мысленно продумывая сценарий воображаемогодокументального фильма «Почти мертвые».
Старухе полагаетсясоставлять головоломку, а она жует одну деталь. Головоломку принесладочь – ушла недавно. Камера Тии наезжает на плотный кусочекдерева, который слабоумная запихивает в рот. Деревяшка слишкомвелика, ребенку не проглотить, но взрослый человек справится.Вставные челюсти лежат рядом на столе, и Тия мысленно монтирует: надосначала показать челюсти, а потом – жующую старуху с беззубымидеснами.
– Черт, чтоона делает? – возмущается старшая сестра, вваливаясь в комнату.
– Простите? –переспрашивает Тия, на время отключая воображаемую камеру.
Сестра – ревностнаяхристианка, а пятое правило строго запрещает богохульствовать в домепрестарелых. За сегодняшний день сестра дважды помянула Бога и трижды– черта. Сестра быстро подходит к старухе и вырывает у нее изорта деревяшку. Старуха мычит по-коровьи. Камера включается, Тия беретв кадр сначала мычащую слабоумную, потом старшую сестру – танадвигается, потрясая обслюнявленной деталью головоломки.
– Она же моглаподавиться! – шипит сестра. – Откуда это у нее?
– Дочьпринесла.
– Вотбезмозглая! О господи! – богохульства номер шесть и семь. Или«безмозглая» не считается?
Тия сосредоточиваетвнимание на деревяшке, пляшущей перед глазами. Это фрагментПаровозика Томаса с маленьким тендером и трубой.
Смена ракурса: отбранящейся сестры к деревяшке крупным планом.
– Ты меняслушаешь? – устало спрашивает сестра.
– Конечно. Чтоеще надо сделать?
– В туалет всесходили?
– Да, –лжет Тия.
– Отлично.Тогда просто побудь с ними. Делай что попросят, но не давай им есть ипить, иначе опять захотят по делам, а ночные сестры не обрадуются,если придется дважды таскать каждого в туалет. Через полчаса принесулекарства.
– Хорошо.
Едва старшая сестравыходит, отовсюду начинают сыпаться жалобы и просьбы. Однойподопечной Тии хочется печенья, второй – хереса. Из прачечнойприбегает Луиза, еще одна работница на полставки, и объясняет Тие,что херес старикам полагается в двенадцать сорок пять по будням. Тияберет в кадр Луизу. Лет семнадцать – рыхлая дурнушка,непропеченная булка.
– На перекурпойдешь?
– Ага, –отвечает Тия. Выходя из комнаты, она замечает, что у одного старикапод стулом расплывается лужа. Тия виновато отворачивается,притворяется, будто не видела. По тускло освещенному коридору ониидут в комнату персонала. Бренда и Люси уже там, с чайником,сигаретами дымят.
– Ну, как утебя дела? – спрашивает Бренда у Тии.
– Нормально. –Тия закуривает.
– Ты, кажется,учишься? – вступает в разговор Люси.
– Недавноотучилась.
– Где?
– В Бристоле.
– А теперьживешь в Брайтоне?
– Да. Одновремя жила у приемных родителей…
– А мой Люктолько что поступил в университет, – гордо перебивает Бренда.
– Да ты что! –ахает Люси. – Ты рада, а?
– Я-то рада, амой Билл все гонит его в армию.
– А сам Люкчто? – спрашивает Люси.
– Мечтаетстать диджеем.
– Круто, –вмешивается Тия.
– Только черезмой труп, – фыркает Бренда.
Люси вытаскивает из сумкижурнал, листает, потом заводит с Брендой разговор о какой-то тарелке,которую хочет купить и повесить на стену. Потом Бренда вынимаетвставные челюсти и говорит про мазь для десен. Тия некоторое времяснимает, но как персонажи фильма девицы ее не устраивают. На столе –старые воскресные приложения и пара газет. Тия берет «Гардиан»за понедельник и открывает на странице с вакансиями.
Когда Тия покидает домпрестарелых, уже девятый час. Значит, до закрытия «Досуга-2000»всего пара часов. Тия все свободное время проводит в галерее игровыхавтоматов, с тех пор как кончила университет. Она и в детствечастенько там болталась, пристрастившись к «Космическимзавоевателям». Сейчас она будет палить во все, что движется,летать на всем, что летает, и до самого закрытия выслеживатьдинозавров. Тия обожает эти смутные часы: они будто ворованные, ипотому особенно блаженные. Все равно что получить большущую банкусладостей и все съесть, или как перед скверным сексом – знаешь,что потом тошно будет, но остановиться уже не можешь. Дело в том,что, сидя в миниатюрном кокпите или глядя в прицел большого ружья,Тия не снимает фильмов – она себя ненавидит, но ничего поделатьне может. Во всем виноват человек, проводящий собеседования вКардиффе.
До злополучногособеседования Тие по жизни всегда везло. Из девочек, отлично сдавшихшкольные экзамены, только ее снимок появился в местной газете вместес фотографиями Эбби и Ники, школьных подруг, с которыми Тия давно невстречается. После экзаменов Тия училась в классической школе длядевочек и сдала три экзамена по программе повышенного уровня.Получила две высших оценки и одну удовлетворительную. Последнийэкзамен Тия пересдала, получив третье «отлично». Еепригласили в университет, но она опоздала, и на несколько месяцевотправилась путешествовать. В конце концов она поступила –правда, большинство однокурсников были на год моложе и не располагалиопытом, который Тия приобрела в поездках. Она закончила университет сотличием и венерической болезнью, и все лето проторчала в галерее.Даже в играх ей везло – отчасти потому и тянуло в галерею. Тиянеизменно набирала максимальное количество очков и проходила игры доконца, до самых титров.
Она потерпела фиаскотолько в Кардиффе. Когда она подала документы, все места в группебудущих магистров искусств уже были заняты.
Брин
«Гардиан»валяется на приборной доске «МГ», рядом с номерами «Сан»,«Дейли Мейл» и «Лут». Парень за рулем неприкасается к ним, не двигается, иначе засекут. Нельзя, чтоб засекли.Он лениво дымит, выставив локоть за окно. В машине сладковато пахнетхэшем, дым рассеивается, уплывает в открытое окно.
В доме 37 сегодня тихо,как вчера, но должна же его обитательница когда-нибудь выйти, верно?За молоком, сигаретами, еще за чем. Брин мог бы и подождать, но Танкубабки нужны сегодня днем. Уфф. Да нет, это раз плюнуть. Дождаться,когда она выйдет, щелк, щелк – и домой. Прочь из этогогадюшника.
Приглушенно играет радио– «Иннер Сити»1,ремикс «Хорошей жизни». Громкость нарастает не там, гденадо, как-то по-латиноамерикански. В оригинале ничем таким и непахло. Брин нажимает кнопку местной станции. Старая песня УитниХьюстон. Сойдет.
Августовское солнцешпарит в окна, еще жарче, чем вчера. Уитни поет о женатом любовнике,ждет, когда тот явится и ее оттрахает. Мимо шагает парочка типов изпаба, потом приятель Танка Гилберт с мальцом. Небось опять таскал впаб и втихаря совал ему опивки в саду, чтоб уснул и не вякал. Давнопора на него в социальную службу настучать, да некому. Здесьиздевательства над детьми – всеобщий заговор. Так всепоступают. А с виду не скажешь.
Брин отворачивается.Гилберт – местное угребище. Его взяли под надзор в двенадцатьлет, после того как он связался с окрестными педофилами и отсасывал устаричья за батончики «Марс». Сверстники прозвали егоКэдбери – кликуху придумали, но не допетрили, что компания«Кэдбери» не выпускает «Марсы». КогдаГилберту стукнуло пятнадцать, на него махнули рукой, и он поселился укакого-то кренделя по имени Трейси. Однажды Гилберт не заплатил зажилье, и Трейси всерьез пригрозил отпилить ему голову цепной пилой.Тогда Гилберт нанялся на рыболовное судно.
Вернувшись, он просадилвсе сбережения, заключая пари в пабе. Тогда Танк свел его с однимбоснийцем, сестре которого понадобилось британское гражданство, иГилберт на ней женился. Пятьсот фунтов ему обещали за свадьбу истолько же – за развод. Но еще до развода Гилберта сцапалоМинистерство внутренних дел. В дверь постучался человек в костюме, ачерез пять минут явился репортер из «Сан». Никто не знал,как газетчики разнюхали про Гилберта.
Никто, кроме Брина.
Гилберт оттрубил двагода, пока наверху не учли «особые обстоятельства», ноБрина угрызения не мучали.
Брин, конечно, гад, затофотограф – дай боже. В двадцать лет получил национальный дипломфотографа в колледже юго-восточного Эссекса. После учебы вернулся вЛондон и попытался найти работу в музыкальных изданиях, но без блатаего никто и знать не желал. Дома, в Саутенде, он толкает наркоту иизредка пытается подработать внештатником. Поставляет своим людям в«Сан» материалы для статей, вроде той аферы Танка сжилищными льготами, но дальше этого дело не идет. Обычно Брину платятза наводку и высылают кого-нибудь из штатных фотографов, на Бриновыснимки даже не глянув. Сейчас он на какого-то человека из пабаработает. Брин понятия не имеет, зачем тому сдались фотки Фионы.
Он сидит и ждет. И всебез толку.
Около четырех онсворачивает наблюдение и едет к Танку.
– А, Брин,братан! – говорит Танк, приветственно поднимая кулак. Косит подчерного. На пальцах у него до сих пор видны буквы «друг»и «враг» – следы предыдущего закоса. Танку летсорок, у него трое детей, с которыми он не видится (Кетамин, Жасмин иМарли), и от природы светлые длинные дреды. На нем бежевые штаны,легкая черная рубашка с японским узором и адидасовские сандалии.Насчет сандалий Брин не уверен.
Они идут в гостиную, гдеБрин в присутствии семерых человек мямлит, почему не добыл сегоднябабла, и выпрашивает в долг еще пакетик травы в полунции. Потом Танкдостает особую заначку и дает Брину щепотку какой-то дряни, уверяя,что у нее привкус шоколада. Серьезная вещь, такие Брин курит нечасто,в клубе «Регги» ее не толкнешь. Он благодарит Танка иразглядывает траву. С виду незнакомая. Танк объясняет, что это«лиловая сенси» из Амстердама, ее под ультрафиолетомвыращивают. Всем показывает крупные лиловые бутоны, потом еще долгозаливает про женские цветки и прочую белиберду. Это Брин уже слышал.Это все уже слышали.
На экране какая-топорнуха. Рядом с «ящиком» – стопка кассет, все доединой с порнофильмами. На вопросы Танк отвечает, что терпеть неможет порно и унижать женщин, все это дерьмо. А пиратские примочки неего, а Уилфа – парень наверху живет. Кто-то заводит разговор онедавних арестах в доме. В тот день многие тут были, очевидцысравнивают подробности, как ветераны войны. Танк уходит на кухню.
На экране японкараздевается перед стариком. Ей лет тринадцать. Девчонки в комнатедемонстративно отворачиваются. В «ящик» таращатся толькоПолоумный Майк и Брин. Брину не стыдно. Он на работе – по двумпричинам. Во-первых, он все равно сдаст Уилфа «Сану», этовопрос времени, а во-вторых, Брина привлекают картинки. Это егоработа. И если картинки движутся ему без разницы.
Брин заканчиваетмастерить косячок, запаливает и сразу передает девчонке, которуювпервые видит. Так принято. Когда приходишь к Танку рассчитываться,надо остаться и выкурить косяк. Иначе Танк будет всем подрядплакаться, расскажет, какой ты грубый, невежливый, или как там еще наэтой неделе называют козлов. В назидание всем Танк объяснит, что тытолько пользуешься его связями, дешевой дурью и халявньм ходом взаведение Уно на набережной. Все верно, Но деваться некуда.
– Эй, Брин! –кричит Танк из кухни.
Японка ложится на узкуюкойку, старик наваливается сверху.
Что? – отзываетсяБрин.
Иди сюда, дружище. Я длятебя кое-что припас.
– Уже иду.
Брин неторопливо заходитв кухню. Большое зеркало Танка лежит на столе. На зеркале –дорожка белого порошка, видны остатки второй, которую Танк употребил.Танк покачивает головой, по плечам змеятся дреды – Медуза, да итолько.
– По кайфу, –бормочет он. – Высший класс, старина.
– Кокс?
– Держи. –Танк протягивает свернутую трубочкой двадцатку.
– Ну, поехали,– объявляет Брин. Наклоняется над дорожкой и замечает, чтопосередке Танк сделал ее шире. Брину хочется слегка ее подровнять,повозиться с ней, как водится. Но это невежливо. Дорожка –подарок. Помня, что он и так кругом в долгу перед Танком, Бринспрашивает: – Правда можно?
– Епть, это жепонюшка кокса, делов-то. Мне его все равно испытывать для КолумбийцаПита.
Колумбиец Пит изБирмингема.
– И потом, мыже братья, – добавляет Танк. – Я знаю, ты заценишь. Ты спонятием. Не то что все эти стервятники там. – Он кивает всторону гостиной. – Потому и не уходят. Сидят, дармовых пробждут. Та белобрысая цыпочка уже неделю здесь торчит.
Брин наклоняется наддорожкой и занюхивает.
– Значит, тыее трахал? Танк смеется:
– Да, в рот.Брин тоже смеется:
– Ну да, какже!
От порошка слегка режетгорло. Брин вспоминает, как Танк, чтобы выпендриться передКолумбийцем Питом, однажды подставил Гилберта – отправил клепилам. Будто бы Гилберт явился без приглашения, вынюхал у Танкавесь кокс, хотя никто не предлагал, и так далее. Пока Гилберт ходилотливать, Танк выложил дорожку «Аякса», а Гилбертусказал, что приберег специально для него. Через неделю Танк заделалсярастаманом.
Брин уходит часов в семь.Заглядывает в паб, пропускает полпинты, заходит к матери,прихватывает сэндвич, а съесть не может. Мать все уговаривает найтиприличную работу. Брин обещает прозвонить объявления. Говорит, чтооставил газеты в машине.
В клубе «Регги»диджействует Берни, крутит всякое танцевальное старье. В мире Бернидрам-энд-басс не существует, в нем есть место только певичкам ипапаше Фредди, никаких ремиксов. Папаша Фредди поет «Мычемпионы», пара девчонок пытается вихлять бедрами на танцполе –как салаги из молодежного клуба, умереть не встать. Берни крутиткосяк на громоздкой колонке. Брин подваливает, сбывает ему траву иуходит. Все это дерьмо его уже достало.
Он идет на набережную,зависать в галерее автоматов, пока не появится один тип. Потомперебирается в «Белую лошадь», где есть три «фруктовыхавтомата». Все деньги, полученные от Берни, Брин скармливаетавтомату, толком не замечая, что делает. Подходит девчонка, которуюБрин оттрахал недели две назад.
От нее несет дешевымидухами, белую тенниску он узнает сразу – это его тенниска.
– Все путем? –спрашивает она, привалившись плечом к автомату.
Брин кивает. Ее подружкасидит в баре и смотрит на них. Эти девчонки вечно ходят парой,понимает он, – толстуха и та, с которой можно в койку. Онпытается вспомнить, что у них было, но не может. В окошке автоматавыпали две вишенки.
– Помнишьменя? – продолжает она. – Я Джули. Мы переспали.
– Ага. –Он слушает невнимательно, ждет третью вишенку. – Погодиминутку.
– Ладно.Выпить хочешь?
– Еслиугостишь.
– Пинтусветлого? – она улыбается – типа умная, знает, что онпьет.
– Не-а. Водкис лаймом. Улыбка сбегает с ее лица.
– Сейчас.
Он запихивает в щельавтомата последний фунт, а Джули у стойки бара ждет, когда обслужат.Наконец она возвращается с зеленым пойлом для Брина. Он выпиваетводку залпом и смотрит на часы.
– Мне надо в«Регги», – сообщает он.
– А я думала,ты только что оттуда.
– Шпионишь,что ли?
– Размечтался!Я искала Клиффа и видела, как ты из клуба выходил.
– Клиффа?
Клифф сбывает дурьстудентам. Она кивает.
– Показать,что я добыла?
– Что? –спрашивает Брин с опозданием, потому что она уже достала из карманабелый сверточек. Она разворачивает обертку и кладет свой трофей наавтомат. Порошок младенчески-розовый: спид. Не так уж много. Может,десятая доля унции.
– Блядь, убериживо!
Джули перекладываетпорошок на подоконник. Все равно видно.
– Хочешь? –предлагает она.
Брин смотрит на нее вупор. У нее светлые волосы, в которых мелькает пара красных «перьев»,и голубые глаза. Какова она в постели, он так и не вспомнил. Ейвосемнадцать или девятнадцать. Наверное, учится. Этого он тоже непомнит.
– Заныкай, –приказывает он. Она кривится.
– Да ладно, недрожи. Я сама хотела попробовать. – И на виду у бармена и всехостальных слюнит палец и обмакивает его в порошок. Потом облизываетпалец, стараясь не морщиться от горечи. Брин удивлен: неужели передним выделывается? Кажется, пару недель назад к порошкам она непритрагивалась, только покуривала.
– Через минутусваливаю, – предупреждает он.
– Куда?
– В «Регги».Я же говорил.
– Если хочешь,пойду с тобой.
– А как жетвоя подружка?
– А что ейсделается?
Толстуха улыбается иподмигивает, Брин набрасывает куртку.
– Зачем тебе вклуб, если ты там уже была? – спрашивает он.
– А тебезачем?
– ПроведатьБерни. А ты к кому?
– Ни к кому.Просто хочу поболтать. Он вздыхает.
– Тогда идем.
На улице уже накрапываетдождь.
В «Регги»кутерьма. Все стоят на улице и ждут, когда уедет полиция.
Берни со злости пинаеткамень.
– Вавилонгребаный! – стонет он. Брин смеется.
– А трава где?
– Где-где –на полу, где выронил.
– Вернешься заней?
– А как же.Когда эта свора отсюда СЪЕБЕТСЯ, – рявкает Берни – мимокак раз проходит полицейский. Овчарка тормозит, обнюхивает Джули, танаклоняется и успевает погладить пса, прежде чем полицейскийподзывает его к ноге.
– Это кто? –спрашивает Берни.
– Джули.Слушай, я на набережную. Мутно здесь.
– Тогдапокедова.
Девчонка по-прежнемувертится рядом.
– Ты сейчаскуда? – спрашивает Джули. Они уходят от клуба.
– Нанабережную.
– И это все?
– Чего?
– Только иделаешь, что слоняешься туда-сюда? Брин смотрит себе под ноги.
– Почти.
Эмили
Все начиналось как шутка.Очередной розыгрыш в школе искусств.
Эмили стоит передзеркалом у себя дома в Баттерси, изучает собственное отражение. Онавысокая, худая и симпатичная. Но не настолько высокая, чтобы статьмоделью, недостаточно худая, чтобы привлекать внимание, о чем онавсегда мечтала (с анорексией она завязала пару лет назад, а теперьжалеет), и не такая симпатичная, чтобы подцепить аспиранта Ленни, вкоторого два года назад втюрилась. Эмили гадает, чем сейчас занятЛенни. Она не знает даже его адреса.
Эмили – молодаявыпускница, способная девушка. Без связей, ответственности иобязательств. Некоторые умеют упиваться свободой, а Эмили с нейнеуютно. Идти некуда. Учебу она закончила почти три месяца назад, нос тех пор никто не предложил ей работу. На ярмарках вакансий оназаполняет бесчисленные бланки заявлений, и все напрасно. А она-то,глупая, считала, что через неделю после выпускного за ней начнутохотиться рекрутеры! Обхохочешься. А вот и кое-что посмешнее: Эмили вкоротком черном коктейльном платье и на шпильках, с ярко накрашеннымигубами и накладными ресницами. И это девушка, которая одеваетсятолько в «Дизеле» и «Слэм Сити Скейтс».
Когда соседка по квартиреЛюси предложила поработать в агентстве эскорт-услуг, Эмилирасхохоталась и сострила – мол, вот он, самый расхожий штамп изжизни бывших учеников школы искусств. Люси возразила: учеба вколледже Св. Мартина – сама по себе штамп, по милости ДжарвисаКокера1.Эмили согласилась, и они отправились к какой-то женщине по имениТина, которая с ними побеседовала и записала на карточки имена. Люсивидела, что внизу Тина добавила: «веселая, издательский бизнес,искусство». С тех пор прошло две недели.
Вчера вечером Люсисопровождала престарелого банкира на презентацию романа о любовныхпохождениях его бывшей жены. Банкир оказался женоподобным инетребовательным, и Люси получила двести фунтов только за то, чтоживым украшением постояла с ним рядом. Эмили надеется, что ей сегоднятак же повезет.
Она выходит из дома всемь и на такси отправляется на тот берег, в Челси. Дэвид ждет вмаленьком баре. Эмили бегло оценивает: лет тридцать пять, темныеволосы, темные глаза. Чистюля. Она ищет взглядом обручальное кольцо.Не находит. Дэвид коротко объясняет, что ее ждет. Она улавливаетслова «Аннабел», «вечеринка», «напитки»,«канапе» и «танцы».
– Клево, –говорит Эмили.
– Вам знакоматакая работа?
– Конечно, –лжет она.
Вечеринка неподалеку,через две улицы. Дэвид и Эмили идут туда пешком. Он явно размышляет,не взять ли ее под руку – неловко, будто на первом свидании. Осебе Эмили старается особо не распространяться. Дэвид говоритмедленно, с расстановкой, будто опасаясь, что Эмили не поймет. Онаскрипит зубами и улыбается лишь при мысли о деньгах. Какая разница,что он о ней думает? С чего он взял, что у нее образование? Ха. Речьмогла выдать, хотя Дэвид не настолько сообразителен. Выясняется, чтоон торговый агент, продает литературу «нью-эйдж»какого-то безвестного издательства на юго-западе. Услышав это, Эмилисмеется. Ей нравится идея сочетать шашни с навязчивой рекламой.
Беда в том, что,поскольку Дэвид работает в издательском бизнесе, на вечеринке Эмилизнакома с половиной собравшихся. Ей еще повезло, что не пришла еесестра, которая в «Пингвине» работает. Даже Аннабелоказывается подружкой брата лучшей подруги Люси. О господи. Лондонвелик, но мир все-таки тесен – жуть. Эмили много пьет, сама незамечая, и тусуется, как профи. Дэвид мнется где-то в углу, не рискуявлезать в гущу гостей, и Эмили жалеет, что ей заплатили засопровождение этого пенька. Сказать по правде, это придает вечеруособую пикантность, но все-таки скучно делать, что прикажут. Забавнолишь гадать, что сказали бы все эти люди, узнав, чем она тутзанимается.
Через пару часов Эмили иДэвид стоят в вестибюле отеля. Вечер прошел удачно, но Дэвид жаждетпродолжения.
– Не знаю, какбы это сказать… – начинает он.
– Что сказать?
– Должно быть,с вами такое уже случалось.
– Что именно?
– Ну, вы жепонимаете… мы прекрасно провели время, вот я и подумал… –Он игриво подмигивает и кивает на дверь. – А как насчет…дополнительных услуг?
Эмили улыбается.
– Вы не вмассажном салоне.
– Ладно. –Он понижает голос. – За сколько со мной трахнешься?
Большинству девушеккажется, что они в такой ситуации вежливо улыбнутся и объяснят, чтотелом не торгуют. Что здесь трудного? Эмили уже заработала своидвести фунтов за сопровождение этого парня. И она, естественно,задумывается: а сколько еще она могла бы заработать, трахнувшись сним?
Она так разозлилась, чтоосмелела:
– Гони ещедвести. Наличными. Дэвид указывает на лифт:
– Тогда идем.
Всю дорогу они молчат.Эмили размышляет, не психопат ли Дэвид. Агрессивны ли торговцыкнигами «нью-эйдж»? Вряд ли. Эмили напоминает себе, чтопсихопатом мог оказаться любой, с кем она уже спала. Разница в одном:Дэвид платит. Она уже с тридцатью мужчинами бывала – одна,нагишом, в самых разных местах. Ничего нового не узнает.
Номер просторный и хорошообставлен. Эмили направляется к постели, садится и сбрасываетшпильки. Ногам сразу легче, она испускает блаженный вздох. Толькотеперь она замечает, насколько пьяна. И смертельно устала, хотяраньше не чувствовала. Интересно, потом он ее выставит или сначаладаст поспать в этой широкой удобной постели?
– Выпьешь? –предлагает Дэвид, открывая мини-бар.
– Водки.Спасибо.
Он передает Эмилибутылочку водки.
– Апельсиновыйсок, кола, тоник? – продолжает он, разыскивая шейкер.
– Кола.Спасибо.
Он подает ей банку колы истакан. Выбирает бутылочку скотча и пьет прямо из горла. Трясется –вроде нервничает.
– Хочешьпринять душ? – спрашивает Эмили, вспомнив диалог из «Счета»1,который смотрела на прошлой неделе.
– Нет, а ты?
Она пожимает плечами:
– Не особенно.
– Хорошо.
Он садится рядом накровать и принимается ладонью тереть Эмили ногу. При этом пыхтит исмотрит в стену. Эмили потягивает коктейль и курит. Она предлагаетсигарету Дэвиду, тот берет. Интересно, что будет дальше? Всепроизойдет само собой или ей придется брать инициативу в свои руки? Унее вдруг вспыхивает надежда, что Дэвид – из любителейпоболтать, а к половому акту равнодушен.
Тут он убирает ладонь сее ноги.
– Раздевайся,– приказывает он. —Что?
Он краснеет.
– Ты не моглабы снять одежду? Заволновавшись, Эмили встает. Она по очереди
стаскивает чулки,стараясь двигаться плавно и соблазнительно. Дэвид не сводит с нееглаз. Эмили не знает, удалось ли ей произвести впечатление. Покончивс чулками, снимает трусики, вертит их на пальце, роняет на пол. Ичуть не смеется, представляя, как расскажет об этом Люси. Забавно –кажется, она втянулась. Раньше ей случалось заниматься грязным сексоми танцевать стриптиз для своих парней. Но тогда она помнила, чтоперед ней всего-навсего ее парень. А теперь все по правде. Не будьДэвид таким чурбаном, она бы и завестись могла.
Эмили снимает платьечерез голову и остается голой. Только теперь она замечает, что Дэвидуже извлек наружу член – толстенький, короткий и еще довольномягкий. Дэвид рассеянно его теребит. Не дрочит, а просто пытаетсявозбудиться. Почему же у него не встал до сих пор? Она ведь перед нимразделась. Наверное, «нью-эйдж» виноват.
Он тушит сигарету изовет:
– Иди сюда.
Потом он плачет, а Эмилимолча сидит рядом и курит, словно в трансе, и все болит. Секспродолжался три часа. Ни о каких извращениях Дэвид не заикался, дажене попросил сделать минет. Только всаживал свой толстенький член –три часа подряд, без устали, будто взбесившаяся швейная машинка.Первый час Эмили послушно стонала, подмахивала, работала мышцами.Второй час планировала выставку. Третий и последний – сощущением, будто ее трут наждачной бумагой, твердила про себя«Лондон» Уильяма Блейка.
И вот теперь Дэвидрыдает. Какого дьявола? Это ей полагается расплакаться, а не ему. Ноона слишком устала, ей плевать. Она просит разрешения остаться наночь, Дэвид соглашается и всю ночь к ней льнет. Словом, проституткаиз Эмили никакая. Целуется с клиентами, остается на ночь и невспоминает о кондомах. К таким нюансам «Счет» ее неподготовил.
Утром Дэвид мямлит что-тонасчет оплаченного номера и уезжает. Эмили дремлет до десяти,просыпается, садится в постели и заказывает в номер завтрак и газету.Шторы уже раздвинуты (дело рук Дэвида? Шарман). Солнце бьет Эмили влицо, она закуривает и вспоминает прошедшую ночь. На тумбочке укровати находит деньги. Пересчитывает: Дэвид оставил двести десятьфунтов. Чаевые. Какая щедрость! Но под ярким солнцем бравада тает.Случившееся почему-то больше не кажется ей забавным.
Эмили подташнивает.Какого черта она тут делает? Рядом нет друзей, оценить иронию судьбынекому, и ситуация приобретает трагический оттенок. Сначала Эмилибыла девочкой, потом – студенткой школы искусств, а теперь онашлюха. И все – как будто за пять минут. Эмили ищет кнопкуобратной перемотки – напрасно. Вчера ночью она забыла, что сексбывает разным: если тебе за него платят, значит, ты проститутка.
Да, вечером играть рольэскорта было весело. Эмили – мятежная натура, спросите вколледже кого угодно, она думала, если на вечеринке кто-нибудьузнает… Вроде как будоражило. Но чем теперь оправдать свойпоступок? Она отдалась совершенно незнакомому человеку за двестифунтов. Эмили вспоминает, на что в последний раз потратила такуюсумму. На темные очки. Господи. Она переспала с мужчиной за парутемных очков. Не ради дозы героина, не ради голодных детей или уплатыдолгов – вот для чего идут на панель. Но ради темных очков?!
Эмили необходим отпуск.Ей не терпится уехать далеко и надолго.
Завтрак приносят черезпятнадцать минут. Эмили выбрасывает его, морщась от запахагостиничного бекона и яиц. Аппетит вдруг пропадает. Налив себе кофе,она открывает воскресный выпуск «Гардиан». Проглядевновости (Джули Берчилл, рубрика «Стиль» и Далей Домам),она видит ночное происшествие со стороны. И с тонкой улыбкой сознает,что кое-чему научилась. Пора искать настоящую работу.
Пол
Пол проторчал в Интернетесемьдесят два часа, глаза устали. Он уже отымел компанию, откуда егоуволили… сколько там? Семьдесят четыре часа назад? Точно. В средуутром – вот когда он унес из стола свое барахло. С тех пор онуспел развалить всю систему аккаунтов, поменять все пароли и стереть16 тысяч электронных писем с сервера компании. На все про все ушлипервые двадцать четыре часа. Потом он задумал нечто грандиозное.
В паузах – ожидая,когда загрузится текст, программа взломает пароль и так далее –он двадцать три раза ходил отливать, заказал пять пицц, виртуальноперепихнулся с какой-то Викки и постоянно думал о числе 23. Нет, неслучайно он двадцать три раза в туалет мотался. Не случайно заказалпять пицц. Два плюс три – пять. Два и три. Вечное число 23.Ребекке двадцать три года как раз.
В некотором роде из-заРебекки Пола и уволили. Из-за Дэниэла, конечно, тоже. Пол в глаза невидел Ребекку, но однажды пытался ей помочь. Как-то в мае, в пятницу,она позвонила в службу поддержки, и ее соединили с Полом.
– У менясдохла почта, – сообщила Ребекка. Пол прокашлялся.
– И что?
– Ее можнопочинить?
Голосок капризнойдевочки, сидящей на спидболе.
– Может быть,– отозвался он. – А что с ней?
– Мои письмане проходят. Ну, я уже три дня не получала писем, а они должны былиприйти. Мой… в общем, мой парень Дэн пишет мне на мыло раз подвадцать на дню. Вот я и подумала, что глючит где-то у вас.
– Да?
– Ну!
– Почему?
– Але, хакер,ты не въехал? У меня в ящике пусто. А я жду почту. Значит, ее клинит.
– Логично, –оценил Пол.
– Я попала вслужбу поддержки?
– Точно.
– Ты что,нарочно тормозишь? Закадрить решил? Пол рассмеялся.
– Именно.Назовите ваш логин.
Убалтывать ее Пол и несобирался: у него имелись цели поважнее секса. Прежде всего –подольше продержать клиентку на линии за счет компании.
Она замялась:
– Э-э-э…
– Неторопитесь.
– Ну, он… вобщем, он неприличный…
– Временисколько угодно.
– «Мокрощелка».
– Что?
– Ты жеслышал.
– «Мокрощелка»?
– Ага.
– А по буквамсказать можете?
– Само собой,могу!
– Я хотелузнать, как это пишется.
– Зачем?
– Что «зачем»?
Не прошло и получаса, какпроблема Ребекки была решена. Пропавшие письма обнаружились насервере компании – двадцать три штуки, все от Дэниэла. «Чтона тебе сейчас надето?» – спрашивал он в первом письме.Во втором: «Где ты?» В третьем: «Ты отъехала? А явсе пишу и пишу. Надеюсь, ты ответишь. Я бы хотел увидеть тебя сейчасбез одежды».
Пол так заинтересовался,что возжелал изучить всю переписку Ребекки – что и сделал,перекинув письма Дэниэла на свой домашний адрес. Отныне он решилстать для этой парочки купидоном. Его список целей (бывают же списки«что сделать») пополнился новым пунктом. Прежде в немзначилось: «Терять время попусту. Тратить деньги компании. Нескупиться на халяву для клиентов», – а теперь еще и«заставить Ребекку влюбиться в Дэниэла». Случайный такой,наугад выбранный добрый поступок. А случайные поступки –дадаизм в чистом виде. Определенно дадаизм. И это круто.
Первые несколько недельПол только наблюдал. Он настроил почтовый сервер так, чтобы вся почтаРебекки приходила к нему домой, где он с комфортом ее изучал.Выяснилось, что Ребекка и Дэниэл – актеры. Она только чтозакончила колледж в Дартингтоне, Дэниэл учился в Королевской академиитеатрального искусства. Они познакомились на вечеринке у общегодруга, обменялись адресами, но с тех пор не встречались. Пол сразупонял, что они влюблены, но на игривой сексуальной агрессии Дэна икокетливой фригидности Ребекки далеко не уедут. Этим двоимнастоятельно требовалось вмешательство Пола.
Вдохновленный фильмами(теми, где смышленый мальчуган и его симпатичная соседка ловко сводятразведенных родителей), Пол занялся сложением и вычитанием. Поначалуон вычеркивал и прибавлял в письмах по словечку – то тут, тотам, но вскоре бросил это дело и начал сам сочинять послания.
Однажды вечером Ребеккатак и не получила письмо насчет одежды, зато ей признались в любви. АДэниэл получил наконец невероятно порнографичное описание Ребеккиногонаряда – то есть, как Пол его себе представлял. Интуиция неподвела. Ошеломленный соблазнительной откровенностью Ребекки, Дэнсамостоятельно отправил ей трогательное любовное послание. Ребеккаответила неприличным и чрезвычайно подробным описанием минета,который она не прочь Дэну сделать. Свидание назначили на следующуюнеделю.
В конце концов Дэн вписьме сделал Ребекке предложение. Она согласилась. Пол их писанинууже не исправлял, но, конечно, следил за процессом. К сожалению,парочка заподозрила неладное, исполнилась благодарности к незваномуэкспериментатору, но разозлилась из-за вторжения в свою личную жизнь,и обратилась к провайдеру. Вскоре Пола вычислили. Обнаружилось, чтоон не только играл в купидона. Босс узнал, что клиенты компании стакими же инициалами, как у Пола, за электронную почту не платили,что все пожилые клиенты пользовались ею даром, им еще и приплачивали,что местный приют для кошек существовал исключительно напожертвования одной неизвестной компании и что Пол мог бы получатьлюбое жалованье, но ограничился халявными программами и безлимитнымдоступом в Интернет.
Работа все равно быладрянная, рассуждает Пол. Лет в восемьдесят он будет гордиться не этойдурацкой работой, а тем, что свел Ребекку с Дэном. И все-таки ему непо себе. Собственная изворотливость и дерзость его вдохновляли.Клиенты были ему друзьями. А в новом пустом мире друзей не было.Реальных, по крайней мере.
Он потер саднящие глаза иуставился в экран. Его тусовка – здесь, в этом ящике, болтает вчате «Панель» или пасется в конференцииalt.hackers.malicious. Секса в реале у Пола шесть лет не случалось.Свою девушку он никогда не видел. Она-то хотела встретиться, но Полуне хватало времени. Работа над проектом была в самом разгаре.
Этот новый проект –его единственная страсть: вирус, старт запланирован ровно черездвадцать три дня после наступления миллениума. Дата выбрана случайно,лишь бы не 1 января 2000 года; не хватало еще, чтобы его затмил чужойкретинский баг. Пусть весь мир немного успокоится, вернется кнормальной жизни, тут на него и обрушится «КрохаБогатей»– так Пол назвал свое творение. В этом вирусе ничего зловещегонет, образец для Пола – известный rtm, тот, что назван в честьсоздателя первого компьютерного вируса Роберта Таппана Морриса. Вируспо прозвищу «червь». Пол смастерил классный вирус.Благодаря ему кое-кто из подростков вмиг разбогатеет. Вирус Полазаразит банковские компьютеры и задаст им такого жару, что банки самине поймут, что выплачивают деньги наугад выбранным тинейджерам изпригородов. Но случайным адресатам Пол предпочел бы увлеченных,нуждающихся или умных подростков. Им придется вести себя по-умному:чем быстрее растрезвонят, тем меньше ущерба принесет вирус.
К примеру, Фредди изАризоны, до сих пор оплакивающий гибель Курта Кобейна. О нежданномбогатстве он бы никому не сказал. Потратил бы весь миллион накомпакты, выпивку и компоненты самодельных бомб. Ким из Китаяотправился бы путешествовать, Джейн записалась бы на курсылитературного мастерства, о которых всю жизнь мечтала. Зак изИсландии перестал бы думать о том, как отравить всю школу, а Черри изБуффало покупала бы героин, не снимаясь в детском порно. Пол всерьезувлечен идеей всемирного заговора подростков. Ему интересно узнать,долго ли продержится тайна.
Но почему-то сегодняработа над проектом не радует и не клеится. Пол выпал из контекста,ему теперь незачем бунтовать. Потерял ненавистную работу – вотчто хреново. Все равно что иметь девушку. Одна мысль о том, что ты кней привязан, подстрекает к бунту. Полу позарез нужна еще однаработа, откуда его выгонят, а потом еще одна, и еще. Иначе хоть венывскрывай.
Пол рассылает конверты понескольким адресам. Получает чистые бланки заявлений. Особенно емунравится один, с вопросом о том, чего он боится больше всего насвете.
ЧАСТЬ 2

Глава 1
– Где мы, чертвозьми?
– Какого хренамы тут делаем?
– Кто нас сюдапривез?
– Вычто-нибудь помните?
– Это что,остров?
– Ну все,звездец!
– Умоляю,скажите, что я сплю.
– Не могупроснуться…
Энн молчит, слушает,голоса искажены. Солнце пятнает лицо и руки, припекает, собственноетело кажется грязным и потным. Они на острове, это сразу видно. Совсех сторон море, дует прохладный бриз, пахнет солью. Энн насчиталаеще пятерых человек. Все вроде бы ей знакомы. Никто не понимает, какони здесь очутились. Психуют, но вяло и заспанно.
Четверо достаютмобильники и пытаются куда-то дозвониться – безуспешно. У Эннноет затылок. Она запрокидывает голову, ощущение – будтозаболевает. Ей смутно помнится ссора с матерью, поезд в Эдинбург,номер в дешевой гостинице, затем пресловутое собеседование, накоторое не хотелось идти. Потому она с матерью и поссорилась. Чтобыло дальше, Энн не помнит – кажется, душная комната в каком-тообшарпанном здании на окраине. Человек, проводящий собеседование,предлагает кофе… Энн снова обводит взглядом остальных. Вот где онаих видела – в очереди на собеседование. Мистика.
Остров тихий и безлюдный.На нем только один дом, рядом пристройка, сад, бельевая веревкависит, в густой жесткой траве – блеклые цветы. Зимний такойдом, хотя сейчас жара, как и в Эдинбурге. Почти круглый остров вполмили диаметром, на редкость неправдоподобный. Остров легковообразить или нарисовать, но не увидеть наяву. Кроме дома спристройкой, единственное сооружение походит на детскую вертушку надлинном деревянном шесте, гораздо выше дома. Над морем дымка, есть литам где-нибудь материк – неизвестно. Энн оборачивается к дому.И вправду на зимнюю дачу похож. Не понять, с чего бы. Энн чувствует,что в доме пусто, хотя внутри еще не была.
Все очнулись минутпятнадцать назад, неподалеку от двери. Кто-то разложил их рядком, кактрупы, оставил рядом вещи (пару сумок, два рюкзака и папку). На дверидома табличка: «Будьте, как дома!»
Энн садится и срываетромашку – думает о ней, чтоб не думать о своем положении.Проковыряв ногтем дырочку в стебле, срывает вторую ромашку ипродевает ее стебель в отверстие. Все замедленно и размыто. Передпробуждением на острове Энн помнит только кофе. Наверное, снотворноеподсыпали. Она тянется за третьей ромашкой. Снотворное она ещеникогда не принимала.
Веночек из ромашек Энннадевает на запястье. Темноволосый парень с улыбкой за ней наблюдает.Он почти так же молчалив. Просто изучает остальных. Тощий тип сдредами матюкается через слово и несет какую-то чушь; рослыйсветловолосый парень слушает и растерянно озирается. Две девушки тожеразговорились. Точнее, брюнетка шмыгает носом, а блондинка щебечет.Энн исподтишка разглядывает блондинку. Похожа на поп-певицу, надкоторой визажисты трудились нарочно, чтоб она выглядела дерзко инеухоженно. Блондинка прячется за серебристыми зеркальными стекламиочков. Энн спорить готова, что глаза у блондинки карие, а волосыкрашеные. Волосы у нее собраны в два хвостика, как у ведущей детскойпередачи, и перетянуты детскими цветными резиночками в стилесемидесятых. У Энн тоже такие есть, но ей больше нравятся спластмассовыми зверюшками.
Стриженая шатенка оченьсерьезна. Ее вырвало, едва она пришла в себя, и теперь она плачет,зелено-голубые глаза покраснели. Одета элегантнее всех –длинная юбка, простой гладкий топ, пиджак, на шее поблескивает тонкаясеребряная цепочка. Энн не удосужилась как следует одеться насобеседование. В наше время это ник чему, особенно если работа ненужна. На Энн короткая юбка в обтяг, футболка с покемоном и флисоваякуртка (да, сейчас лето, но куртка клевая и нежаркая), детскоепластмассовое ожерелье и такие же браслеты – разноцветные,яркие, как леденцы. Прямые каштановые волосы Энн просто распустила,обошлась без макияжа, только тронула губы розовым блеском со вкусомвишни и подкрасила ресницы.
Сбросив кроссовки, Эннначинает плести из ромашек венок на щиколотку.
А здесь слишком жарко.Тишина раздражает Энн. Где машины? Где люди? Где шум и суета? Онаслышит, как плещутся волны и вскрикивают чайки. Пахнет совсем как навилле в Тоскане – правда, она там не бывала с двенадцати лет.Ничего такого ей с утра не обещали.
Светловолосый пареньрешил обойти остров по берегу. Это займет не больше десяти минут. Емувслед советуют быть осторожнее. Остров – высоко над морем, Эннне видно, есть ли спуск к воде. Наверное, проще скатиться кубарем,думает она. Парень идет к прибрежным скалам, а Энн представляет,будто это видеоигра, и она этим человеком управляет. Блондинсмахивает на Дюка Нюкема, только без порнушки, оружия и мускулов. Эннвозит воображаемой мышкой, ведет парня по окружности острова.Вернувшись, он докладывает о том, что Энн и так поняла: к воде неспустишься. Похоже, кто-то их усыпил, доставил сюда, а теперь ждет,что они уйдут – или уплывут – своим ходом.
– Зайдем вдом? – предлагает Поп-Певичка. – Мне здесь как-то не посебе.
Симпатичный брюнет встаетпервым.
В доме темно и прохладно.Попахивает чем-то вроде нафталина. И еще пылью. Холл большой,квадратный, пол выложен красными плитками, лестница ведет наверх.Всюду коврики и дорожки. Над лестницей висит большой сине-зеленыйпейзаж – бурлящее море. Энн занимает вопрос, есть ли на картинеэтот остров, и если есть, то где.
– А там что? –спрашивает брюнет у Девушки, Которую Вырвало. Энн вспоминает, что тапервой заходила в дом за стаканом воды, как только рвота утихла.
– Гостиная, –девушка указывает налево. – В конце коридора вроде библиотека,а там – кухня. – Она слабо улыбается. – Кстати,меня зовут Тия.
– Пол, –с улыбкой представляется брюнет. Энн никак не может вспомнить,слышала ли эти
голоса в Эдинбурге.Кажется, нет.
– Может,изучим все по порядку? – предлагает Дюк. – Освоимтерриторию…
Поп-Певичка хихикает.
– Освоимтерриторию, ага, – повторяет она. Дюк краснеет, остальныесмущаются и бредут по коридору. Все вокруг нереальное. Энн гадает,кто запаникует первым, но остальные, похоже, еще не разобрались, чток чему.
– На этомострове есть еще кто? – спрашивает Дредоносец. – Илитолько мы?
– Если и есть,то прячется, – отвечает Пол.
– В доменикого, – говорит Тия.
– Снаружитоже, – подхватывает Дюк.
Дом такой, как описалаТия. Просторная гостиная выглядит как-то странно без телевизора. Вней вообще никакой электроники нет, только пара больших коричневыхдиванов и индийский ковер на некрашеном дощатом полу. А еще настоящийкамин с пустой полкой, стол у стены и комод. Холодно, пыльно, поплиткам в коридоре звонко цокают каблучки Тии. Энн с трудомпереставляет ноги, борясь с дремотой.
Наверху шесть спален: трислева, три справа. На дверях таблички с именами. Некто решил поселитьпарней справа, девушек слева.
– Бог тымой… – бормочет Пол, пока они ошеломленно бродят из спальни вспальню.
Комнаты совершенноодинаковые: белое постельное белье, белые полотенца, белые стены.
– Как вбольнице, – зевает Поп-Певичка.
– Где это тывидела такие больницы? – спрашивает Тия. – Скорее как вотеле.
– Где это тывидела такие отели? – парирует Поп-Певичка, вскинув брови.
Обе сонно смеются.Похоже, выяснили, что дом – не отель и не больница.
– Один хрен, –говорит Пол. – Все равно место гнилое. Бог ты мой.
– Может,хватит? – спрашивает Тия.
– Что хватит?– уточняет Пол.
В каждой спальне онинаходят новый белый блокнот и кое-какую белую одежду.
У Энн что-то екает вживоте, но она молчит.
– Что здесьтакое? – тихо спрашивает Тия.
Узкая лестница ведет вмансарду, но дверь на верхней площадке заперта.
– А где кухня?– интересуется Поп-Певичка. – Сейчас умру от жажды.
– Надовыяснить, что все это значит, – говорит Дюк.
Пока они спускаются вниз,Энн вдруг приходит в голову, что когда-то в этом доме и впрямь былотель. Иначе зачем отдельная ванная при каждой спальне?
– Кого-нибудьеще тошнит? – спрашивает Поп-Певичка. Плюхнулась на стул,поникла, дышит с трудом – можно подумать, умирает. Остальныетоже за столом – все, кроме Пола, который пытается поставитьчайник, но обнаруживает, что электрическая плита не работает. В концеконцов он находит маленькую походную плитку и баллон с газом. Чайникбез труда наполняется прямо из крана. Хорошо, что пресная вода есть,думает Энн, хотя неизвестно, откуда она берется.
– Меня, –подает голос Дюк Нюкем для семейного просмотра. – Мутит что-то.
– И у менякишки крутит, – признается Дредоносец.
– Я в порядке,– тихо говорит Энн.
– Ты что-тобледная, – замечает Дюк.
– Точно, –подтверждает Пол.
– Ничегострашного, – объясняет она. – Я всегда такая. Необращайте внимания.
– Такпозагорала бы, – советует Поп-Певичка.
Энн не отвечает. Ейнравится быть бледной. Ей идет.
– Мне послервоты легче, – сообщает Тия. – Кстати, как вас зовут?
– Эмили, –представляется Поп-Певичка.
– Энн.
– Что?.. Меня?– переспрашивает Дредоносец. – Э-э… Брин.
– Джейми, –говорит Дюк.
– Пол, –напоминает Пол, роясь в шкафах.
– Что ты тамделаешь? – спрашивает Тия.
– Чашки ищу.
– Думаешь,здесь можно?.. – нерешительно начинает Брин.
– Что? –ехидно перебивает Эмили. – «Быть, как дома»? Нуконечно, можно. А можно ничего не есть и не пить, пока не помрем все.Тогда точно ни во что не вляпаемся.
Брин явно обиделся.
– Извини, –бурчит он.
– Сдается мне,мы уже вляпались, – вмешивается Тия.
Пол обращается к Брину:
– Мне кажется,мы имеем полное право делать что захотим. Как в записке и говорится.Мы сюда не напрашивались.
Брин вроде злится. Берету Эмили сигарету. Тия тоже закуривает.
Энн вспоминаеттелепередачи, где по-разному дурачат простаков-зрителей – тощенят бросают с моста (понарошку!), то дают зрителям что-нибудьподержать и убегают. Соль в том, что доверчивые прохожие всегдаготовы остановиться и помочь, даже не подозревая, что их разыгрывают.Они всерьез пытаются помешать артисту швырнуть с моста щенят, непонимая, что в мешке никаких щенят нет и в помине – в том ишутка, что щенят в мешке нет. Бросаясь на помощь ни в чем не повиннымживотным, прохожие всегда выглядят глупо: сам-то комик и телезрителизнают, что никого спасать не надо.
– Так ктохочет кофе? – спрашивает Пол, разыскав чашки.
Отвечают «я»или подают голос все, кроме Энн, которая не пьет ни кофе, ни чая.
– Интересно,что нам такое подсыпали? – спрашивает Джейми.
– Небосьбарбитуру, – предполагает Брин. – Я от нее иногда блюю.
– Мне до сихпор хреново. – Джейми качает головой. – Как с похмелья.
– От кофеполегчает, – говорит Тия. Вид у нее плачевный.
Пол лезет в холодильникза молоком. Энн прикидывает, какова вероятность, что молоко тамнайдется. В конце концов, они же на острове черт знает где. Как и всеостальные, она с изумлением видит, что холодильник забит продуктами иработает. Подключен к какому-то аккумулятору, которого не замечаетодна Энн.
– Блин! р–говорит Пол. – Смотрите!
Он сует нос вхолодильник. Энн видит молоко, сыр, мясо, несколько бутылок белоговина, минеральную воду, лимонад, оранжад, сливочное масло, яйца имайонез. Все продукты из «Сейнзбери». Значит, остров вВеликобритании.
Энн наливает себе стакан«Эвиана».
Пол заглядывает во всешкафы и находит жестянки с фруктовыми консервами, ветчиной, солонинойи супами. Один шкаф набит консервированными бобами – баноктриста, не меньше. В другом громоздятся пакеты с рисом и фасолью.Кладовая заполнена: вода в бутылках, опять консервы, спички, почтиполный ящик красного вина и навалом других припасов. Тому, кто здесьживет, не грозит голодная смерть и незачем экономить спички. Припасовстолько, что всего сразу и не увидишь. Черт его знает, что там наверхних и дальних полках. Похоже, кто-то запасался перед концомсвета.
– Так наспохитили типа? – вдруг спрашивает Брин.
– Угу, –кивает Пол, раскладывая кофе. Он хмурится и больше ничего не говорит.
– И тебенаплевать? – спрашивает Тия.
«Тия, пожалуй, изтех, кто бросится спасать щенят», – думает Энн.
Пол поворачивается к ней:
– Нет, ненаплевать. Но мне тут нравится. Классно.
– Классно? –переспрашивает Тия. – Ты шутишь!
– Вхолодильнике еды больше, чем у меня дома, – объясняет Пол.
– И у меня, –кивает Брин. – Это типа такая дача.
– Да вы что? –вступает в разговор Эмили. – Не въехали? Мы в какой-то гребанойдыре!
– Нас жеусыпили – напоминает Тия.
– И мы непоймешь где, – прибавляет Эмили.
– Еще вВеликобритании, – негромко замечает Энн. – Илинеподалеку.
– Что? –удивляется Джейми. – Откуда ты знаешь?
– Все продуктыиз «Сейнзбери». Вряд ли наши похитители каждую неделю заграницу мотаются за едой.
Пол смеется.
– Этоабсолютно не смешно, – заявляет Эмили.
– Наоборот, –возражает он. – Посмотрим, что дальше будет.
– А я уждумала, придется вернуться домой и рассориться с матерью, –признается Энн. – По мне лучше здесь умереть. Как оно, видимо,и случится.
Повисает пауза. Всемстановится зябко.
– Слушайте,это какая-то ошибка, – говорит Брин.
– Вродекомпьютерной? – смеется Пол.
– Илирозыгрыш, – неуверенно поддерживает Джейми. – Поживем –увидим.
– Все равнобольше ничего не остается, – заключает Тия, встает и подходит кокну.
– Мне надо вЛондон, – вспоминает Эмили. – У меня куча дел.
– Это же чертзнает что такое! – вздыхает Тия. – Мы так недоговаривались.
– Мы таквообще не договаривались, – подтверждает Эмили.
– Блядь! –вдруг выпаливает Брин и оглядывается. – Вы же были насобеседовании!
– Не прошло игода… – бормочет Энн.
– Так вот гдея вас всех видела! – ахает Эмили.
– А ты толькосейчас поняла? – удивляется Джейми.
– Меня ещемутит, – поясняет Эмили. – Да, теперь я вспомнила.
– Странныйтесный офис, – вспоминает Пол.
– Мерзкийкофе, – добавляет Брин.
– Черт! Насдействительно похитили, – выдвигает официальную версию Тия.
– Быстро же выдогадались, – говорит Энн.
Глава 2
Джейми не верит своимглазам: эта девушка держится как ни в чем не бывало. Он заинтригован.
– Значит, насвсех заинтересовала работа для «молодых и способных», –произносит он.
– Вотхренотень, – говорит Брин.
– И последнее,что всем запомнилось, – тот офис? – уточняет Пол.
Все кивают. Они измученыи слегка растеряны.
– Кофе! –восклицает Тия. – Я отпила кофе и очнулась уже здесь.
– И я толькопомню, как глотнул кофе, – подтверждает Джейми.
– И я, –кивает Эмили.
Джейми переводит взглядна свою чашку. Может, глоток этого кофе вернет его обратно?
– Я не пьюкофе, – сообщает Энн. – Глотнула из вежливости.
– И никто неспрашивал, хотим ли мы кофе, да? – припоминает Джейми.
– Верно, –говорит Пол. – Обычно предлагают на выбор кофе или чай.
– А тотстранный тип просто совал нам кружки в руки, – вспоминаетЭмили.
– И секретаршия не заметил, – прибавляет Пол. – Только динамик наддверью.
Джейми помнит, как долгоискал нужный дом. Улицу нашел сразу, но в поисках здания несколькораз по ней прошелся. Наконец выяснилось, что на первом этаже тогодома находится букмекерская контора. На двери Джейми заметил серыйржавый домофон, на крыльце – пачку конвертов. Обнаружив, чтоего ждут не в крутом офисе, Джейми расстроился: обшарпанный домбольше подходил для старых и тупых, а не для молодых и способных.Надавив на звонок, он почувствовал ком в горле: вот он, егоединственный шанс пережить приключения. Не следовало отвечать наневнятные предложения вакансий, вдруг понял он, и уж конечно нестоило тащиться в Эдинбург на собеседование по поводу работы, окоторой не знаешь ровным счетом ничего.
Джейми помнит, какобрадовался, получив бланк в конверте, который сам надписал.Увлекательнее всего было прятать конверт от Карлы, несколько недельвставать чуть свет, почту перехватывать. Собеседование волновало,потому что он и сам волновался. Подыскивая работу втайне, ончувствовал себя так, будто завел любовницу, начал употреблятьнаркотики или обзавелся еще какой-нибудь шикарной и модной привычкой.У него появилась цель, с каждым днем он все больше отдалялся отКарлы. А может, к этому он и стремился, вдруг понимает Джейми:отдалиться, не сказав прямо, что не любит ее.
Бланк его заинтриговал:таких вопросов Джейми не ожидал. Чего он больше всего боится, какая унего любимая книга. Обнаружилась даже парочка клякс, про которые надорассказать, на что они похожи. Изучив бланк, Джейми уверовал, что емупредлагают работу в крупной фирме, которой требуются талантливыесотрудники, а не в грязноватой душной конторе, хозяева которойпочему-то его похитили. Или не похитили.
– А может, усекретарши выходной был, – улыбается Энн.
– Офисгадостный, – отрешенно произносит Пол. – Прямо как мояквартира.
На минуту все умолкают.
– Мы собралиськ десяти, – нарушает молчание Эмили.
– Мне в письменазначили на десять, – говорит Джейми.
– И мне, –прибавляет Тия, вновь садясь к столу. Вид у нее испуганный.
Остальные кивают.
– Собственно,письмо было совсем коротким, – вспоминает Джейми. –Место, время – и все.
Остальные опять кивают.
– Угу. Все мыполучили одинаковые письма, – подытоживает Пол.
– И какой-тотип подал нам кофе в убогой конторе, – продолжает Эмили.
– Не сказав нислова, – уточняет Брин.
– Так онвообще не разговаривал? – силится вспомнит Джейми.
– Нет, что-тосказал, – отвечает Тия. – Кажется, «я сейчасподойду» или что-то вроде.
Пол хмурится.
– Да,примерно. Только мне он сказал, что сейчас ко мне «подойдут».
– Наверное,это и был секретарь, – предполагает Эмили.
– Он же не могбыть в конторе один, – рассуждает Джейми. – Слишкомподробный бланк заявления был. Я решил, речь идет о крупной фирме сотделом кадров. Хотя бы из двух человек.
– Вот-вот, –кивает Брин. – Анкета вроде не фуфло.
– Мы же тамнедолго просидели – ничего не успели выяснить, –напоминает Пол.
– У того парнябыл акцент? – спрашивает Джейми.
– Не помню, –отвечает Энн. – А что, был? Был акцент или нет, никто незапомнил.
– Он принескофе и ушел, – говорит Эмили. – А потом мы очнулись ужетут.– Накачали снотворным – всего и делов, –говорит Брин.
– Больше никтоничего не помнит? – спрашивает Эмили.
– Дорожныеработы у самого здания, – говорит Джейми. – Сильный шум.
– И жара, –добавляет Брин. – Пекло неслабо.
– А в комнатесумрачно и пыльно, – вносит свою лепту Джейми.
– Мы должныбыть там, в этой комнате, – чуть не плачет Тия, – а нездесь!
– Ш-ш-ш… –Эмили гладит ее по плечу. – Все уладится.
– Да какуладится? – возражает Тия. – Мы даже не знаем, кудапопали. И почему.
– И какимобразом, – подсказывает Джейми.
– Уж точно непешком, – улыбается Пол.
– Прилетели,наверное, – передернувшись, говорит Энн. – Терпеть немогу самолеты.
Таких ребят Джейми ещеникогда не встречал. Девушки славные. Правда, Тия перепугана, а Эннкак будто с приветом. Эмили, конечно, шикарна. Парни другие. Полчем-то раздражает, а чем – непонятно. С Брином все ясно: волосыкак пакля, пожелтевшие зубы. С виду грубоват. Симпатичен, нонеотесан. Такие лица Джейми иногда видел на снимках в «Фейсе».Разве «афро» еще в моде? Джейми точно не знает.
– Зачемкому-то понадобилось нас похищать? – спрашивает он.
– Да уж,логичнее какую-нибудь важную шишку похитить, – подхватываетЭнн.
Тия то и дело поглядываетна дверь кухни.
– Ждешького-то? – не выдерживает Пол.
– Мне страшно,– признается она. – А если сейчас сюда войдут и убьютнас?
– Мы услышимшаги, – успокаивает Пол. – Не волнуйся, все начеку.
Джейми хотел бы сказатьэто сам.
– Чтобы убить,незачем было привозить нас сюда, – объясняет Пол.
– Это ещепочему? – спрашивает Эмили.
– Тем, когохотят убить, еды не оставляют. Брин залпом допивает свой кофе.
– Может,живьем мы стоим дороже. Энн хихикает.
– Живьем онистоили дороже, – повторяет она голосом теледиктора.
Джейми уже не понимает,где шутки, где серьезный разговор. Как Энн вообще может острить втакую минуту? Что это за чертово место? Кто эти люди? Джейми непонимает, как Энн хватает духу паясничать на острове в компаниинезнакомых людей, но вообще-то ему самому не страшно. Он даже пробуетиспугаться, но в голове только прокручиваются бесконечные сценарии.Джейми представляет себе, как уже дома рассказывает журналистам, чтопроизошло, как он разработал блестящий план побега. Видит себяучастником ток-шоу, автором книги, которому больше незачем думать очислах – разве что о тиражах и продажах.
У него мелькает мысль,что в похищении нет ничего забавного, что оно может закончитьсятрагически (об этом стоит упомянуть на суперобложке), но даже такойисход лучше прежней жизни.’Джейми отлично помнит, каким авантюристомчувствовал себя, отправившись в Эдинбург в спальном вагоне, каквоображал, что в купе вдруг появится «девушка Бонда»,умоляя о помощи. То, что происходит сейчас, – реальность, ноона больше похожа на фантазию. Джейми и не надеялся очнуться нанеобитаемом острове. Был уверен, что ему предстоит нудноесобеседование, возвращение домой на поезде, Карлин нудеж – мол,что это он такое учинил, – и отказ в письменной форме. А здесь,кажется, опасность им пока не грозит.
Тия испуганновсхлипывает. Будто хнычет без слез.
– О господи…– бормочет она.
– Не бойся, –просит Эмили. – Все в порядке.
– А ктобоится? – спрашивает Пол с интонацией «это кому тамсмешно?»
– Заткнись, –отрезает Тия.
– По-моему,все боятся, – говорит Эмили.
– Я –нет, – поправляет Энн.
– Я тоже, –присоединяется Пол.
– И мне нестрашно, – заявляет Брин. – В отеле и то не так крутобыло.
– А тебе? –спрашивает Эмили у Джейми. Все смотрят на него.
– Вообще-тонет, – признается Джейми. – Мне как-то спокойно, а почему– не знаю.
– Это всебарбитура, приятель, – смеется Брин.
– Тебе вправдустрашно? – спрашивает Энн у Эмили.
– Будь я здесьодна, уже давно обделалась бы с перепугу…
– Но… –подсказывает Энн.
– Но с вамимне не так боязно – ну, вы же понимаете, о чем я.
– Значит,только мне страшно? – спрашивает Тия.
– А по-моему,все мы еще успеем испугаться, – вмешивается Джейми. –Когда за нами придут.
– Может, никтоне придет, – возражает Энн.
– Дазаткнешься ты или нет? – возмущается Тия. – Ради бога,помолчи! Не до шуток!
– Я и не шучу,– отвечает Энн.
Джейми пытается понять,что в этом доме странного. Казалось бы, откуда здесь взятьсяспокойствию – а оно есть. Если смириться с тем, что все они вловушке, что поблизости нет ни магазинов, ни людей, ни нормальнойжизни, тогда это место похоже на охотничий домик или уединеннуюферму. И даже ловушка почти не напоминает о себе – они ведь незаперты, в их распоряжении этот просторный дом и весь остров. Потеревколени, Джейми пробует встать. После снотворного ноги трясутся. Нораз уж он встал, то направляется к окну.
Брин опять курит,подпирая голову ладонью, будто у него мигрень.
– Кто-нибудьпроводит меня в туалет? – спрашивает Эмили у Энн и Тии.
Пол смеется.
– Ты всегда втуалет с провожатыми ходишь?
– Просто нехочу идти наверх одна. С ней отправляется Тия.
Снаружи солнце, жара,наверное, еще не спала, но в доме так прохладно, что наверняка нескажешь. Из окна виден сад. Кажется, яблоки уже поспели.Присмотревшись, Джейми видит, что они даже переспели, гниют прямо наветках. Он отворачивается, плетется через кухню и выходит в коридор.
– Куда это он?– спрашивает Брин.
– Без понятия,– отвечает Пол.
Еще раньше Джеймиприметил дверь под лестницей и теперь гадает, не в подвал ли онаведет. Может, там что-нибудь найдется, какой-нибудь ключ к разгадке.Похоже на стенной шкаф, но у Джейми дома, в Кембридже, есть точнотакая же дверь. Гости принимают ее за шкаф, а на самом деле тамподвал. Закрыто на щеколду, Джейми поддевает ее пальцем. За дверью –ступени вниз. Темно, пахнет сыростью. Джейми вдруг пробирает страх.Пожалуй, надо остальных позвать. По коридору он возвращается в кухню.
Там по-прежнему сидятПол, Энн и Брин. Эмили и Тия еще не вернулись.
Прокашлявшись, Джеймисообщает:
– Подлестницей есть вход в подвал.
– В подвал? –переспрашивает Брин.
– Ага. Пойдемглянем?
– По подваламбродить опасно, – шутит Брин. Но никто не смеется. Может,считают, что «Крик»
уже устарел. Илискрывают, что на самом деле им страшно.
Разглядеть, что тамвнизу, у подножия лестницы, невозможно. На стене есть выключатель,Энн щелкает им несколько раз. Щелчки гулко разносятся по прохладномуподвалу. Свет не включается.
– Накрылся, –говорит Брин.
– Наверное,лампочка перегорела, – предполагает Джейми.
– Бесполезно.– Пол смотрит на Энн. Та упорно щелкает выключателем.
– Где-то вдоме должны быть свечи, – говорит она.
– Может,поискать? – предлагает Джейми.
– Давай, –кивает Пол.
Джейми не знает, гдеискать свечи. Сначала идет на кухню, полагая, что предметы первойнеобходимости должны храниться там, потом заглядывает во все спальнипо очереди. Одну ванную заняли Тия и Эмили. Джейми слышит их голоса.Почему-то при мысли о двух девушках, болтающих в ванной, емустановится жутко. Наконец он находит коробку с шестью свечами вкомоде, в гостиной.
В темном подвале Эннчто-то напевает. Джейми узнает модную песенку – от таких вродетащатся подростки и голубые. Он зажигает одну свечу и видит, как Эннпокачивает узкими бедрами, мурлыча басовую партию. Как онаназывается, эта музычка? Ее поет та американка, в платье, как ушкольницы. Джейми случалось дрочить на ее снимки, мог бы имязапомнить.
На голос Энн отзываетсяэхо. Джейми поднимает свечу.
– Больше нет?– спрашивает Пол.
– Чего?
– Свечей?
– Шесть штук,– Джейми достает из кармана коробку.
– Класс, –говорит Энн. – Можно мне одну?
– Не стоитжечь все сразу, – предупреждает Джейми. – Они могут нампонадобиться.
– Для чего? –Брин решительно вынимает свечу из коробки и зажигает.
В двенадцать лет у Джеймибыл период запойного чтения «книг об островах». Сюжеты небаловали разнообразием: чудом выжившая в катастрофе группа пассажировкорабля или самолета попадает на необитаемый остров. Один из них –как правило, самый грубый и наглый – берет на себя роль лидера,но скромный молчаливый, всеми уважаемый герой бросает вызов наглецу иведет остальных к победе, успешно одолевая все препятствия.
Джейми предпочел бы ту жесхему.
Брин идет вперед, уносявторую свечу.
– Эй,гляньте-ка! – зовет он.
Остальные трое идут вследза ним вдоль стены. Две свечи освещают единственную кровать –попроще, чем в верхних спальнях. Железная рама, тощий грязный тюфяк,ни подушки, ни простыни.
– Уютнаякомнатка для гостей, – морщит нос Энн.
– Кошмар, –соглашается Пол. – Идем наверх.
– Здесь мочойвоняет. Ты куда?
Джейми вздрагивает: изтемноты, как призрак, возникает Эмили. Надо думать, из туалетавернулась. Пол отходит от узкой койки.
– Ты куда? –повторяет Брин.
– Наверх, –отвечает Пол.
Базой сделали кухню –вот и хорошо. Джейми хочет предложить замок на дверь и продуматьстратегию обороны на случай, если явятся похитители. Остальным,видимо, шевелиться неохота. Кроме Энн. Она выходит из дома, Джеймиследит за ней в окно. Энн только что сорвала яблоко, надкусила ивыбросила, а теперь неторопливо направляется к скалам.
– Пойдупоброжу, – сообщает Джейми остальным. Его не слушают. Эмиливтолковывает Тие, как
важно избегать типичногоповедения жертвы. Тия возражает: поскольку она в кои-то веки и естьжертва – а именно, жертва похищения – значит, имеетполное право так себя и вести. Джейми выходит из дома через заднююдверь, отметив, что никто даже не глянул ему вслед. Это ему ненравится. Мать твердила, что незачем беспокоиться о чужом мнении, ноДжейми важно, что о нем думают.
Энн сидит на траве,скрестив ноги.
– Привет, –он подходит ближе.
– Угу, –отвечает она, не оборачиваясь. Он присаживается рядом.
– Не в своейтарелке?
– Что?
– Остальные,которые в доме, тебя раздражают?
Энн качает головой.
– Нет, ониничего.
– Боишься?
– Ага, прямодрожу, – язвит она.
– А что жетогда?
Она вертит в руках венокиз ромашек.
– Ты о чем?
– Что ты тутделаешь? – спрашивает Джейми.
– Ничего, аты?
– Я… хм…
– Они тебяраздражают, да?
– Вообще-тонет.
– Или тыпришел меня соблазнять? Джейми краснеет.
– С какойстати? С чего ты взяла? Энн смеется.
– Я жедевственница. У нас особый дар.
– Ты… ладно,проехали.
Как будто такие девушкибывают девственницами! Он достает из кармана пачку «Мальборо».
– Куритьбудешь?
– Нет.
– А ты вообщекуришь?
– Нет.
– Ты меняненавидишь?
Энн смотрит ему в лицо.Глаза у нее карие и большие.
– Нет,конечно. С чего вдруг?
– Потому что ягик. Она смеется.
– Гик? Что этозначит? Джейми вздыхает.
– Неважно.
– А еслисерьезно? Ты занимаешься компьютерами?
– Нет, изучаюматематику в универе.
– Здорово.Значит, ты не гик, а нерд.
– Спасибо, –говорит он.
– Быть нердом– это круто.
– Ага, точно.
– Они мненравятся.
– Правда?
Она задумывается,наморщив нос.
– Вообще-тонет.
– Ну вот. Онаулыбается.
– Но онинормальные ребята.
– Спасибо.
Энн вглядывается ему вглаза.
– Наверное,классно заниматься математикой?
– А ты?..
– Нет, –перебивает она, качая головой. – Просто люблю числа.
– А я нет.
– Что?
– Не люблючисла. Я их ненавижу.
– Но ты жематематик.
– Вроде того.
– И ненавидишьчисла?
– Да.
– Ого! –восклицает она. – Ничего круче я сегодня еще не слышала.
– Ты проненависть к своему делу?
– Да нет…про то, что можно работать с абстрактными понятиями – с числами– и тайно их ненавидеть. Вообще уметь ненавидеть такие вещи.Ручаюсь, все нерды от чисел без ума.
– Наверное.
– Это всеравно что быть астрономом и ненавидеть планеты.
– М-м-м… –Он так и не понял, к чему она клонит.
Несколько минут они сидятрядом, слушая, как внизу, у подножия скал, плещется море.
Джейми все стараетсяпрочувствовать, что его похитили. Зловещий подвал ему помогает.
– Скажи, ануль – это число? – вдруг спрашивает Энн.
–Что?
– Нуль –это число?
– И да, и нет,– Джейми потирает колени. – Да – потому что имможно пользоваться как числом в системах исчисления. По крайней мере,он подобен числу. К примеру, в числе 507 нуль выступает как число.Показывает, что десятков нет, только сотни и единицы. С другойстороны, основная задача нуля – обозначать отсутствие чисел,значит, сам он – не число.
– Хочешьзнать, что я об этом думаю?
– Ну, да, еслитебе про это интересно.
– По-моему,нуль – не число.
– Прекрасно. –Джейми предпочел бы о чем-нибудь другом поговорить – например,о побеге.
– Объяснить,почему?
– Давай.
Энн улыбается.
– Люди считаютнуль противоположностью единицы, верно?
Джейми кивает.
– Ну да.
– Потому, чтоединица – это наличие, а нуль – отсутствие.
– Именно так.
– А на самомделе – минус единица.
– При чем тутона?
– Минусединица – противоположность единицы. Если называтьпротивоположностью то, что имеет абсолютно обратные свойства –например, как отражение в зеркале и так далее, – то единицесоответствует минус единица. А нуль находится между ними и придает имсмысл. Поэтому я считаю, что нуль – не число. Нуль – бог.
– Что тыизучала в университете? – спрашивает Джейми.
– Английский ифилософию. Он улыбается.
– Значит,понятие нуля в философии применяется?
– Да, впсихоанализе, где «я» обозначает единица, а все, что«не-я», – минус единица. Нуль – точкаотображения и, следовательно, точка разделения. А еще точкаидентификации, отчуждения и инакости.
– Где ты этовычитала?
– Не вычитала,а вычислила. – Энн улыбается. – Все еще ненавидишь числа?
– Конечно, –кивает Джейми.
– А нуль?
– Нуль –нет, – подумав, признается он. – Но ведь нуль не число.
Глава 3
Когда Тия училась вмладшем шестом классе, в старшем шестом была компания по-настоящемукрутых ребят. На свои тусовки они приглашали только тех, кто чем-тоотличился, и хотя знали всех младших – поскольку у них былаобщая комната отдыха – приглашений удостаивались только шестероили семеро. Всегда одни и те же: испорченная девчонка –президент класса, дочь шизофренички, парень, который даже в школекурил травку, девица, однажды загремевшая в больницу с передозировкойснотворного, и так далее.
Тию не приглашалиникогда. Наверное, потому она и ненавидела эту компанию.
А может, ей не нравилисьих плоские шутки. Чаще всего ее доводила одна парочка – Генри иКеники (фанат «Бриолина»1– вот ведь парадокс), несмотря на все ее старания неподдаваться. Тия пыталась вести себя дружелюбно, но все разговоры сэтими двумя заканчивались одинаково. На все ее робкие «здорово,да?» они отвечали «зашибись». Потом она спрашивала,не видели ли они Сашу, Мэри или еще кого-нибудь. Ей запомнилось, чтов шестом классе и она, и все остальные вечно кого-нибудь искали. Водиночку по школе не ходили – делали вид, будто ищут кого-то.
– Слыхала? –спрашивали мальчишки.
– Что?
– Сегодняутром Сашу сбила машина.
– Серьезно? –переспрашивала Тия, хотя понимала, что ее достают.
– Ага, –кивали они. – Ты что, не слышала? Она же умерла.
И Тия умолкала, не зная,что ответить. Можно засмеяться, мол, хватит заливать, – а еслиони все-таки говорят правду? А она хохочет в такой неподходящиймомент? Если же ахнуть и расплакаться, станешь посмешищем –конечно, мальчишки просто шутят. Так и с этим похищением. Никто неволнуется, думая, что это просто шутка. С другой стороны, никто и недумает смеяться – так, на всякий случай.
Джейми и Энн входят в доми садятся за кухонный стол. Джейми наливает себе вина из полупустойбутылки. Тия уже успела выпить стакан и слегка воспряла духом.Сначала сомневалась, не зная, стоит ли пить, но Эмили убедила, что внынешних обстоятельствах это самое разумное решение. Энн сподозрением смотрит на вино и наливает себе лимонаду, но, уловив вкусискусственных подсластителей, выплескивает его в раковину. Достаетмолоко из холодильника, в одном шкафу отыскивает упаковку клубничного«Несквика», в другом – пачку соломинок. Всенаблюдают, как она отвергает голубую, желтую и зеленую соломинки впользу розовой – вероятно, под цвет коктейля. Тия не понимает,почему все с таким интересом за этим наблюдают. Да, надо отдать Энндолжное: она умеет притворяться этакой беспечной девчушкой, но Тиюэто не цепляет. С ее точки зрения, девице не мешало бы повзрослеть.
– Поделишься?– обращается Брин к Эмили.
– Чем? –удивляется та.
– У тебянаверняка шмаль есть.
– С чего тывзял?
– У такихдевчонок всегда есть. Эмили готова покраснеть.
– Вообще-тозавалялось немного… Порывшись в рюкзаке, она выуживает небольшой
комочек.
– Давай сюда,– требует Брин.
– Зачем?
– Сам смешаю.
– Как хочешь,– пожимает плечами Эмили.
Брин вытаскивает изкармана пакетик с какими-то мятыми зелеными кожурками. Верх у пакетанадорван. За тридцать секунд Брин сворачивает косяк и делится с Эмилии Тией. Джейми, Пол и Энн отказываются. Энн хлюпает коктейлем. Джеймичто-то пишет на листе бумаги. Пол наблюдает за Энн. Тия гадает, гдеДжейми раздобыл ручку и бумагу.
– Где ты этовзял? – спрашивает она.
– В гостиной,в комоде, – отвечает Джейми.
– А-а.
– Разрабатываюплан обороны дома, – объясняет он. – Если похитителипридут.
Энн улыбается:
– Всю жизньмечтала познакомиться с бойскаутом.
– Думаешь,придут? – спрашивает Эмили.
– Если это ивправду похитители, – отвечает Пол. – А может, простогруппа психологов-ситуационалистов. Или кто-нибудь из наших знакомых.
– Бли-ин! –говорит Тия. – Если это шутка, психологический розыгрыш илиакция дадаистов, ничего смешного и интересного я тут не вижу.
– А по-моему,и смешно, и интересно, – возражает Энн.
– Заткнись! –требует Тия.
– Хватитзатыкать мне рот, – заявляет Энн. – Я просто говорю, чтодумаю.
– А чтодумаешь ты? – обращается Брин к Тие. – Зачем, по-твоему,нас сюда приперли?
– По-моему?..Наверное, это просто такое необычное собеседование.
– Какое? –спрашивает Эмили.
– Ну, все мыпроходим какое-то испытание. Она мямлит – сама не верит в то,что говорит. Тия
уже решила: когда явятсяпохитители, если они вообще явятся, она убежит и спрячется где-нибудьодна. Может, на берегу, среди скал. Пусть остальных прикончат, покаони будут держать свою «оборону», – Тие плевать.Конечно, если попросят по-хорошему, она помочь не откажется, а покапридется выслушивать их, оценивать их теории и быть вежливой. Нокогда начнется свалка, Тия спасется сама. У нее сейчас другая забота– тянущая боль внизу живота. Вот только месячных ей и нехватало. Наверху Эмили одолжила тампон, но предупредила, что этопоследний. Если Тия доживет до завтра, придется подкладыватьтуалетную бумагу.
Остальным теорияэкспериментального собеседования кажется разумной.
– Значит,собеседование продолжается? – спрашивает Энн.
Тия молчит.
– Логично, –замечает Пол. Эмили смеется.
– Да уж,логики хоть отбавляй.
– А я понял,что он имеет в виду, – говорит Джейми. – Мы пришли насобеседование, последнее, что помним – как пили кофе и ждали,когда нас пригласят в кабинет. А если это и есть кабинет?
– Заебись! –выпаливает Брин.
– А если этособеседование, значит, бояться нечего, – жизнерадостнообъявляет Эмили.
– Ну, это какпосмотреть, – язвит Пол.
– Такогожуткого собеседования я еще никогда не проходила, – говоритТия.
– Наверное,это противозаконно, – предполагает Джейми.
Ha него косятся так,будто он заявил, что небо голубое.
– Кто же тогдапроводит собеседование? – спрашивает Энн.
– А может,никто, – загадочно отвечает Пол.
– Да, а вдругэто ролевая игра! – подхватывает Эмили. – Ну, знаете,люди в лесу, вдали от цивилизации. Нас проверяют – способны лимы работать в команде.
– Люди в лесу?– переспрашивает Брин. – Это когда все уходят в лес,лупят в барабаны и что-то в себе ищут? Как в «Дома и начужбине»1?
Энн вскидывает голову.
– Да, как АльфСтюарт и Дональд Фишер.
– Значит, Альфеще жив? – спрашивает Эмили.
– Конечно, –кивает Энн.
– И Эйлсатоже, – добавляет Брин.
– Но Эйлсасейчас в коме, – сообщает Энн.
– Я смотрю«Дома и на чужбине» только у друга, – поясняетБрин. – Его мать не отходит от «ящика».
– А что сБобби? – интересуется Пол. – Она мне раньше нравилась.
– Умерла, –отвечает Энн. – Давным-давно.
– А Софи?
– ПокинулаСаммер-Бей и увезла своего незаконнорожденного ребенка.
– А Шеннон?
– Живет слесбиянкой в Париже и учится в Сорбонне.
– О господи…– вздыхает Тия.
– А «Соседей»2ты смотришь? – спрашивает Эмили у Энн.
Энн кивает.
– Конечно, онине так хороши, как «Дома и на чужбине», но…
Эмили смеется.
– Ты что,издеваешься? Может, для тебя «хороший сериал» – насамом деле дрянной? И ты его смотришь просто для смеха?
– Нет.
– Ты серьезно?– Эмили не понимает, шутит Энн или нет.
– Конечно,серьезно. Например: десять лет назад Бобби Симпсон, взбалмошнаяприемная дочь Пиппы, начала встречаться с Аланом, сыном директораместной школы Дональда Фишера. И примерно в то же время в Саммер-Бейприехала настоящая ведьма по имени Мораг, которая поселилась вбольшом готическом особняке. Выяснилось, что когда-то давно у Морагбыл роман с Фишером, от которого она и родила Бобби. Алан приходитсяБобби сводным братом, но они об этом не знают, и у них все простозамечательно складывается. Мораг и Фишер пока не хотят открыватьБобби правду, но и не могут допустить, чтобы она спала с братом, и незнают, как быть. И только они собираются вмешаться, сын Фишера вдругтеряет сознание на пляже, его увозят в больницу, и он вскоре умирает.
Тогда Фишер решаетпоговорить с Бобби начистоту. Спустя несколько лет она тоже умирает.Кажется, тонет – не знаю точно, это случилось, когда япроводила эксперимент «нет телевизору». А через десятьлет книгу Алана «На гребне волны» – о трудныхвзаимоотношениях с отцом – включили в школьную программу.Книгой заинтересовалась одна кинокомпания. Сейчас съемочная группанаходится в Саммер-Бей, где актеры общаются с оставшимися в живыхпрототипами героев книги – в ее основе лежат реальные события.Актриса пытается вжиться в образ Бобби через восемь лет после того,как Бобби исчезла из сериала, и можете себе представить – всюжете нет никаких неувязок!
– Вот это да!– восхищается Эмили. – Здорово ты знаешь мыльные оперы!
– Только одну,– поправляет Энн. – И, пожалуй, «Соседей».Все говорят, что австралийские сериалы глупые и запутанные. Но в«Дома и на чужбине» самые рельефные персонажи, самыезагадочные психопаты и самые увлекательные интриги. Например, отецДжои стал главой секты, а Джои – шизофреником, и ему на экранекомпьютера мерещится отец, которого застрелил этот кретин, местныйполицейский Терри Гарнер. Или тема расизма. Вместо того чтобы ввестицветных героев и показать, как все к ним добры, сценаристы придумалиэпизод, когда лидер правой политической партии приезжает в Саммер-Бейза поддержкой избирателей. Местные жители проникаются идеями гостьи,показано, как опасна и при этом логична ксенофобия. Герои подолгуспорят, и это выглядит убедительнее, чем нелепые поступки героев«Жителей Ист-Энда»1и других сериалов. У чернокожих подростков начинает пробуждатьсясамосознание. Потом появляется учитель-абориген, который…
– Тебе ненравятся «Жители Ист-Энда»? – перебивает Эмили. –Сейчас как раз абсолютно суперские серии идут.
– Не нравятся,– говорит Энн. – Самый дрянной телесериал.
– Да, слегкаугнетает, – соглашается Джейми.
– И актерыиграют отвратительно.
– Думаешь? –переспрашивает Эмили. – А по-моему, нормально играют.
– Нет. Вот«Дома и на чужбине» – блестящая актерская работа!
– Серьезно?
– Конечно. И«Соседи» тоже. Сюзан и Карл – превосходные комики.
Тия не верит своим ушам:о такой ерунде они готовы болтать часами.
– А «Разбитыесердца»2ты смотришь? – спрашивает Пол.
– Само собой!– отвечает Энн.
– Мненравится, – кивает Эмили. – Особенно Драсик.
– Ни за что недогадаетесь, кто в «Дома и на чужбине» будет играть Боббив фильме! – заявляет Энн.
– Кто? –спрашивает Пол.
– Анита из«Разбитых сердец». Класс, правда? Это известие непроизводит особого впечатления,
хотя Энн воодушевиласьвпервые с тех пор, как они очутились на острове. Тия вздыхает. Чтохарактерно, Энн волнует не что-нибудь, а никчемные мыльные оперы. Даеще австралийские.
– А что-нибудьанглийское тебе нравится? – спрашивает Тия.
– Вообще-тонет, – отвечает Энн. – Из телепередач – нет.Английские книги и журналы еще ничего, но кино и телевидение –только австралийское или американское. О «Беверли-Хиллз, 90210»или о «Саванне»1я могу часами говорить.
– «Саванна»?Это что? – спрашивает Эмили.
– Лучшийшедевр Аарона Спеллинга, – объясняет Энн.
– Не считая«Сансет-Бич»2,разумеется, – улыбается Эмили.
Энн смеется.
– У меня напятом канале сплошные помехи.
– А помнишьтот фильм про косильщика лужаек? – спрашивает Эмили.
– «Газонокосильщик»?– уточняет Энн.
– Нет, прозомби.
– А, «Живаямертвечина»3!– хором восклицают Пол и Энн.
– Онавстралийский? – спрашивает Эмили.
– Новозеландский,– говорит Пол.
Тия слушает и изумляется:болтают о какой-то чепухе и в ус не дуют! Если уж говорить о мире заморем, может, лучше поинтереснее тему выбрать?
– Язапуталась, – вмешивается она. – Мы начали с людей,ушедших в лес. Что это было?
– Единение, –объясняет Эмили. – Возврат к природе. Есть люди, которые этопрактикуют. Ну, знаешь, устраивают для маркетологов на выходныхпоиски клада и так далее.
– Ну, –говорит Тия.
– И при этомвсе действуют сообща.
– И что?
– Это оно иесть.
– А-а. Носвязи я все равно не вижу. Эмили вздыхает.
– Смотри: длянас создали экстремальные условия, чтобы посмотреть, как мы справимсяс ситуацией.
– Хочешьсказать, нам самим придется добывать пищу и воду? – уточняетДжейми.
Тия переводит взгляд нахолодильник.
– Ну как тутвыжить!
– Не катит, –вздыхает Брин.
– Давайте всепроясним, – предлагает Эмили. – Пол считает, что эторозыгрыш.
– Может быть,розыгрыш, – поправляет Пол. – А может, и собеседование.Возможно, они хотят увидеть, кто из нас выживет.
– Что? –переспрашивает Тия.
– Ну, ждут,когда мы начнем друг друга убивать.
– Не дождутся,– заявляет Эмили.
– В кино так ибывает, – напоминает Пол.
– Верно. А ты,– Эмили поворачивается к Тие, – думаешь, что это нас учатв команде работать?
– Вы смотрели«НИХ»4– спрашивает Энн.
– «НИХ»?– повторяет Джейми. – А что это?
– «Ну ихули?» – это фильм. Про похищение, заложников и всетакое.
Оказывается, никто несмотрел.
– Да нет, –говорит Тия. – Работа в команде тут ни при чем.
– Ты же перваяо нем заговорила, – напоминает Брин.
– Нет, ятолько сказала, что это такое необычное собеседование, но теперь я нив чем не уверена.
– Тогда что жеты думаешь? – допытывается Пол.
– Что наспохитили. Вот и все.
– И ты тожесчитаешь, что нас похитили? – обращается Эмили к Энн.
– Вообще-тонет, – отвечает Энн.
– А что тогда?
– Ничего.Может, все мы видим один и тот же сон.
– Что? –удивляется Эмили.
– Астральнуюпроекцию. – Она кивает. – Да, я так думаю.
Пол смеется.
– Теорияполучше моей.
– Повзрослелабы наконец, что ли, – шипит Тия, повернувшись к Эмили. –Мы же не в игрушки играем.
– Я не пьяна ине под кайфом, – напоминает Энн.
– И такзадвинутая, – бормочет Брин. Джейми продолжает что-то писать.
Глава 4
Наркотой здесь и непахнет. А Брину сейчас не помешало бы поправиться. Здорово, конечно,что у блондинки нашлась доза, но какого хрена она не прихватилапобольше? Конечно, о необитаемом острове никого не предупреждали, новсе-таки!
Когда-то давно Бринаучили говорить правду. Кажется, мать. Но сейчас у него в головекрутятся совсем другие мысли. Он вспоминает совет, который дала емуодна старшеклассница – он трахал ее в прошлом году, пока у негоеще стоял. «Будь осторожен в своих желаниях, – говорилаона. – Они иногда сбываются». Брин тогда решил, что онакакую-то ахинею несет. А теперь проникся. Да, в заявлении он соврал.Соврал, чтобы получить работу среди таких вот людей. Вот его желаниеи сбылось. Гип-гип ура! Большое спасибо.
Он ни хрена не понимает.Не может уразуметь, почему эти чуваки любят мыльные оперы, попсу ипрочую туфту для малолеток. На фига им? Ясно ведь, что все вуниверситетах учились. Брину понятно, почему мать Танка балдеет от«Дома и на чужбине». Она умирает от эмфиземы, и ейнравится «смотреть на молодежь». И конечно, в гостях уТанка Брину тоже приходится глазеть в «ящик», чтоб несдохнуть от тоски. Рядом с мамашей Танка посмотришь что угодно. А какони говорят, эти челы! Все потрясные, а эта Энн особенно. Англичане,но сыплют американскими словами только так. Небось в универенаучились. Может, даже не ошибаются – Брин не знает.
– А ты чтодумаешь, Брин? – спрашивает Эмили.
– О чем?
– По-твоему,зачем нас сюда привезли? А он знает?
– Ну-у…может, для опытов, – гадает он.
– Для опытов?– повторяет Эмили.
– Неплохо, –оценивает Пол. – Для каких опытов?
– А я знаю? –отвечает Брин. – Вон сеструхе другана заплатили за опыты слекарствами почти три стольника. Сейчас она в больнице Уорли.
– Серьезно? –переспрашивает Эмили. – За опыты с лекарствами? Впервые слышу.
– А я однаждычуть не согласилась, – признается Тия. – Так многиестуденты подрабатывают. Я хотела записаться в группу, где не давалиспать и следили, как это отразится на реакции и так далее. Правда,это не эксперименты с лекарствами, но я могла выбрать и клиническиеиспытания антидепрессантов.
– А Мари,сеструха моего другана, чего только не перепробовала, –сообщает Брин. – Лекарства, снотворные, пищевые добавки. Но онас приветом, больная на голову, вот и доигралась.
– Что с нейслучилось? – спрашивает Энн.
– На нейиспытывали какие-то таблетки для похудения. Мари здоровая, как шкаф,ей только на пользу. Но потом по ней пошла какая-то сыпь, да еще Маристала мочиться все время, но к тому времени купила себе стиральнуюмашину и думала, что скоро все пройдет. Потом она пила рогипнол –ну, знаете, отраву для изнасилований. Так вот, психолог дал Маритаблетку и долго что-то втолковывал, хотел посмотреть, что оназапомнит. Все бы хорошо, но опыт кончился, а пилюля еще действовала.В общем, на острове Кэнвей ее изнасиловали два каких-то мудака, а онатак и не вспомнила, как туда попала и как вернуться домой. Потом ещебыл краситель для ткани, от которого у нее руки стали фиолетовые,потом она испытывала какую-то дрянь, которую кладут в еду, чтобы жирне усваивался, но от нее Мари все время поносила. Потом ей дали новыетаблетки для похудения – оказалось, фуфло. От лекарства дляэпилептиков один глаз стал хуже видеть, от снотворного она проспаладесять дней, а от искусственного подсластителя у нее в мозгу вырослаопухоль. Энн смеется.
– Что тутсмешного? – возмущается Тия.
– Ничего,конечно, – я понимаю. – Энн хихикает. – Но как онрассказывает!
– И что с Маритеперь? – спрашивает Тия.
– Говорю же,лежит в больнице Уорли. – Где?
– В психушке,– объясняет Брин. – В Брентвуде.
– Ну и при чемздесь мы? – спрашивает Эмили.
– Может, нанас тоже ставят опыты, – пожимает плечами Брин. – Так,чтобы нам не платить. Подсыпают какую-нибудь дрянь в воду или еще что– не знаю. Просто подумалось.
– Если этоэксперимент, то кому-то подготовка дорого встала, – замечаетТия. – Гораздо дешевле было бы нам заплатить. Сначала кто-тодал объявление в газету, потом усыпил нас, привез сюда на самолетеили еще как-то, арендовал дом на острове, потратил время, чтобы насвыбрать…
– Видать, нанас испытывают что-то нелегальное, – ворчит Брин.
– Интересно,почему из всех, кто прислал заявления, выбрали именно нас? –спрашивает Эмили.
Брин хмурится.
– Думаешь, насвыбрали?
– Ну а как мысюда попали? – парирует Эмили. Все кивают.
– Наверное,претендентов была толпа, – замечает Джейми.
– Интересно,мы из них лучшие или худшие? – вслух размышляет Энн.
– Идея! –оживляется Эмили. – Поищем самую нелепую причину, какую толькоможно придумать, – почему мы очутились здесь? Как это мы раньшене додумались?
– По-моему,этим мы и занимаемся, – говорит Тия. – А толку?
– Отличныйспособ искать решения, – объясняет Эмили. – Меня отецнаучил. Он говорит, чтобы мыслить оригинально, нельзя отмахиватьсядаже от самых абсурдных идей. Надо не забывать те, которые машинальноотвергаешь, – так и мыслишь свободнее, и решения быстреенаходятся. Я однажды собиралась на вечеринку и никак не могла решить,что надеть, и папа сказал: «А ты собери всю самую неподходящуюодежду. Свали ее на кровать и попытайся скомбинировать. Глядишь,что-нибудь и получится». Так я и сделала, подобрала ансамбль, ина вечеринке была самой стильной!
– А чемзанимается твой отец? – спрашивает Джейми.
– Онконсультант по менеджменту, – смеется Эмили.
– И что же тынадела? – любопытствует Энн.
– Джинсы сфутболкой. У всех вытягиваются лица. Эмили улыбается.
– Понимаете,мои друзья в индустрии моды работают, вечеринку назначили последефиле, и все пришли в «Версаче» и «Москино»,по которым тогда с ума сходили. Типа стильно, а я в джинсах сразуоказалась на виду. Если б не отец, я бы ни за что не додумалась, ночем дольше смотрела на джинсы на кровати, тем лучше видела: вот мойединственный шанс выделиться из толпы. И парня подцепила.
– Ну тышалава, – поражается Пол. Брин не понимает, шутит он или нет.
А Джейми все пишет. Свой«план обороны» он уже скомкал и бросил на стол. ПокаДжейми его мял, все молчали. Брин предпочел бы наглухо заколачиватьдверь, а не торчать в кухне, наливаясь вином, но убивать их покавроде никто не собирается. До него вдруг доходит, что остальные ещене обжигались по-настоящему. Ну, разве что едва не попадали в авариюна своей «бээмвэшке», мокрыми руками хватались завыключатели – и все. Потому и не научились бояться. Кроме Тии,но она бы струсила и в «доме с привидениями» в паркеаттракционов.
На кухонном столе полнобутылок и блюдец-пепельниц, набитых бычками. Брину все кажется, чтохозяин дома разозлится, увидев, как они насвинячили. Глупо, да?
– Может, насхотят скрестить с инопланетянами, – говорит Энн.
– Что-что? –угрожающе переспрашивает Тия. Энн притворяется обиженной, хотя всемясно, что
это игра.
– Дауспокойся! Я просто высказала самое абсурдное предположение.
Тия вздыхает изакуривает.
– Твояочередь, – напоминает Эмили Брину.
– В головуничего не лезет.
– А тыпопробуй, – советует Эмили. – Назови первую нелепость,какую придумаешь.
– Ну ладно. Мына соревнованиях по прыжкам на батуте, – бурчит Брин.
– Насоревнованиях по прыжкам на батуте? – повторяет Эмили.
– Да, вот нассюда и притащили.
– Но это жепросто глупо! – восклицает Эмили.
– Нет, нелепо,– поправляет Энн. – И, по-моему, клево.
Такие девицы редкоговорят, что Брин клевый.
– А ты чтоскажешь? – спрашивает Пол у Эмили.
– Порно. Мыбудем заниматься сексом, а нас станут снимать.
– Кого? –уточняет Тия. – Я не занимаюсь сексом.
– А язанимаюсь, – загадочно сообщает Эмили, поглядывая то на Пола,то на Брина.
– Значит, этоуже не абсурд, – смущается Тия.
– Это не ясказала, дорогуша, – парирует Эмили.
– Мы прибылисюда, чтобы разводить овец! – заявляет Джейми и давится смехом.Больше никто не смеется.
– Послушаем,что скажет Пол, – предлагает Энн.
– Испытанияядерного оружия, – говорит он.
– И только? –удивляется Тия.
– А ты чтопредлагаешь? – спрашивает Пол.
– Нас сюдапривезли, чтобы мы влюбились, – слышит он в ответ.
– Слишкомцинично, – говорит Эмили. – И не абсурдно. Любовь –это же кайф.
За окном уже темнеет. Ещеминуту назад свет был желтоватый. Теперь он синий.
Брин сидит как наиголках. Наверное, у него на этих людей аллергия. Тия права.Романтике здесь не место. Вообще-то Брин в романтике не сечет. Вот всексе – другое дело (да и то хреново), как раскрутить девчонкуна секс, а романтика… неловко это. Ему неуютно: похоже, сегодня унего в раскладе – секс с блондинкой. До блондинок Брин неохотник. Его типаж – «Пош Спайс», шикарнаяВиктория. Он напоминает себе, что эта девица точно потаскушка, но нераспаляется, а только сильнее дергается.
– Ты чтоделаешь? – спрашивает Энн у Джейми. Он что-то строчит на бумагеуже несколько часов подряд.
– Списоксоставляю, – отвечает он.
– Список чего?– допытывается Эмили.
– Подозреваемых.В похищении.
– Круто, –говорит Энн. – Можно посмотреть? Она тянется к списку, ноДжейми поспешно отдергивает листок.
– Ты что? –удивляется Энн. – Я же только посмотрю.
– Сейчас, –говорит он. – Мне еще только… Минуту он грызет ручку, смотритна лист бумаги,
потом царапает на нем ещечто-то. Под этим листом – еще несколько. Джейми сует их вкарман – все, кроме верхнего. Остальные удивленно поднимаютброви, только Эмили разглядывает синий с металлическим блеском лак насобственных ногах.
– А там что? –спрашивает Тия.
– Где? –переспрашивает Джейми.
– Налисточках, которые ты спрятал.
– Ничегоособенного.
– Не хочешьнам список показать?
– Хочу, –Джейми кладет перед остальными единственный листок. – Вот он. Ана других – личное.
– Хрен с ним,со списком, – говорит Пол. – Лучше покажи, что там у тебяза «личное».
Энн усмехается.
– НуДже-е-ейми,пожа-а-алуйста! Он хмурится.
– Что это вамвдруг так приспичило?
– Ты что-тоделаешь тайком, – объясняет Эмили.
– Этим иинтересен?
– Ну да, –кивает Эмили. – Как и любой человек.
– Если емуесть что скрывать? – уточняет Тия.
– Да на койчерт эти секреты, – вмешивается Брин. Последним чужим секретом,который он узнал, были генитальные бородавки.
– Вывдумайтесь! – говорит Эмили. – Нет ничего скучнеечеловека, который весь как на ладони. А загадочные люди – этокласс. Едешь в метро, все в вагоне уткнулись в «ИвнингСтандард», а один кто-нибудь читает письмо или в блокнотепишет. На него невольно обращаешь внимание – потому что онзанят личным делом. Или когда рядом говорят по мобильнику –если громко, то раздражает, а к шепоту волей-неволей прислушиваешься.
– Значит, яинтересен только потому, что спрятал в карман какие-то бумажки? –спрашивает Джейми.
– По-моему,это дикость, – говорит Тия. – Но в чем-то она права.
– А до сих поря никого не интересовал?
– Ну конечно,интересовал! – поспешно возражает Эмили. Тия удивленно на неекосится.
– Так можнопосмотреть, что у тебя в кармане? – напоминает Энн.
– Нет! –выпаливает Джейми.
– Оставь его впокое, – просит Тия.
– А хотя бысписок подозреваемых? – спрашивает Эмили.
– Пожалуйста,– отвечает Джейми. – Но он еще не закончен.
– А с планомобороны дома что? – осведомляется Брин. Он бы предпочелчто-нибудь руками сделать.
– Темнеет, –замечает Тия. – Может, включим свет?
Глава 5
Свет не включается.
– И в подвалесвета не было, – вспоминает Джейми.
– Может, вселампочки перегорели? – говорит Брин.
Эмили зевает. Страшнаяусталость навалилась на нее и никак не проходит. Тия удаляется.
– В доме нетэлектричества, – объявляет она, вернувшись через минуту.
– Откуда тызнаешь? – сонно спрашивает Эмили.
– Свет невключается, счетчика нет.
– Электричествоздесь должно быть, – заявляет Джейми.
За окном стремительнотемнеет.
– Где тут хотябы намек на электричество? – спрашивает Тия.
– Целых три, –говорит Джейми. – Три намека.
– Загадка, –комментирует Пол.
– Ты о чем? –спрашивает Тия.
– Это загадка,– повторяет Пол.
– Да я не тебяспрашиваю, – отмахивается Тия.
– Откуда здесьвозьмется электричество? – обращается она к Джейми.
– Говорю жетебе – есть три намека.
А он довольно мил, думаетЭмили. Впервые в жизни она встречает человека с таким самомнением ипритом совершенно не крутого. Может, именно в этом его обаяние… Данет, какое там. Обаяния у него кот наплакал: остальные двое гораздосексуальнее. Конечно, и у них есть изъяны. Пол – злюка. С такимпарнем ты все время начеку, опасаешься, что он поймает тебя на слове.Эмили – в курсе, что все люди привирают не стесняясь, нонеписаное правило гласит, что уличать их во лжи не полагается. А Полв этой игре явно не участвует. Он из тех, кто открыто заявит, чтотебе было всего два года на пике популярности модного нынче телешоу,которым ты якобы восхищалась в детстве, но на самом деле узнала о егосуществовании лет в двадцать, полистав «Скай Мэгэзин» или«Фейс».
Брин, конечно, простоват,не из интеллектуалов, но симпатичен, и член у него наверняказдоровенный. Но Джейми! Белокурый, встрепанный, нервно курит сигаретуза сигаретой, словно только что завел эту привычку. Существо издругого мира. И Брин тоже, но его место – на Ибице, а местоДжейми – в Праге, или куда там принято ездить у студентов.Эмили, будь у нее выбор, предпочла бы Ибицу.
– Да, тринамека я вижу, – подтверждает Энн. – Плюс еще один.
– Какие? –допытывается Тия.
– Это жеочевидно, – отзывается Пол. – Для всех, кроме дебилов.
– В дурацкиеигры я не играю, – заявляет Тия. – Называйте.
– Во-первых,есть тостер, – начинает Пол.
Все оборачиваются исмотрят на тостер. Вилка воткнута в розетку над плитой.
– А ещерозетки и электролампочки, – добавляет Энн.
– И вот это, –Джейми достает из ящика упаковку предохранителей на 13 ампер. –Зачем они, если для них гнезд нету? И меняют предохранители там, гдеих электричество выбивает.
– А может,хозяевам его отключили, – говорит Брин.
– Почты удвери я не видела, – напоминает Тия. – И счетчика нет.
– Что? –теряется Джейми.
– На коврике упорога – ни одного письма. Никакой почты. Может, хозяева еезабрали на днях, там же куча счетов, рекламы и прочей ерундыскопилась бы. А если б в доме отключили электричество, извещение тожеприслали бы по почте.
– Разве наострова почту возят? – с расстановкой осведомляется Джейми. –По-моему, нет.
– Ха! –восклицает Эмили, вдруг поражаясь тупости остальных.
– Ты чего? –спрашивает Брин.
– А откудаздесь вообще возьмется электричество? Что-то я не припоминаю снаружини столбов, ни проводов. И материка не видно.
– Зато естьэта штуковина, вертушка такая, – напоминает Энн.
– Но она безпроводов, – возражает Тия. Совсем стемнело. Брин зажигает ещеодну свечу.
– Здесь долженбыть какой-то генератор, – задумчиво рассуждает Джейми.
– Че-го? –переспрашивает Брин.
– Генератор.На дизельном топливе. Скорее всего, не в доме.
– Откуда тызнаешь про генераторы? – спрашивает Эмили.
– У предководного моего друга на даче такой был.
– Сейчас намего все равно не найти, – говорит Тия. – Темно.
Эмили подходит к окну. Ивправду, она видит только собственное отражение. А когда прижимаетсяносом к холодному стеклу и заслоняется ладонями от тусклой свечки –будто смотрит в никуда. Какой-то шум. В основном завывает ветер игрохочет прибой. Ветер даже посвистывает. Эмили раньше такого никогдане слышала, только читала в книгах.
– А нельзятуда свечу вынести? – спрашивает она.
– Попробоватьможно, – отвечает Джейми, – но ее сразу задует.
– А-а.
– Холодно, –жалуется Тия. Видимость близка к нулю, температура тоже.
– А днем быложарко, – удивляется Эмили. – Почему теперь похолодало?
– Мы,наверное, где-то на севере, – объясняет Пол. – Днемжарко, ночью холод.
– В гостинойесть камин, – вспоминает Брин.
– Дерьмо! –выпаливает Джейми.
– Что такое? –спрашивает Тия.
– Если бы мыне торчали здесь, не пьянствовали и не болтали чепуху, давным-давнонашли бы генератор и набрали дров.
– Не припомню,чтобы ты болтал чепуху, молчун, – усмехается Эмили.
– Ах да –список, – говорит Энн. – Дай посмотреть.
Джейми недовольнохмурится.
– А может, степлом и светом разберемся? Похолодало и вправду сильно. У Эмилизатвердели соски.
– Переберемсяв гостиную, – предлагает Тия. – На ковре должно бытьтеплее.
– Ненамного, –возражает Эмили.
Через десять минут онисобираются в гостиной. Происходящее напоминает поход в гости сночевкой. Джейми предложил натаскать из спален одеял и улечься наковре вповалку, чтобы согревать друг друга. Одеяла уже сваленыпосреди комнаты, Тия их раскладывает.
– Если ужлишаться девственности, то можно и в стиле Джерри Спрингера, –замечает Энн.
– Да никакаяты не девственница, – перебивает Эмили. – Врешь ведь?
Энн не отвечает.
Осталось всего две целыхсвечи. Две догорели в кухне. Две горят сейчас. Эмили впервые видит,чтобы свечи сгорали так быстро, когда без них не обойтись. Раньше онапользовалась свечами только для мастурбации – само собой, незажигая – и для интима в ванной, на вечеринках, во время секса.Но когда она уставала от тусклого, соблазнительного света, достаточнобыло щелкнуть выключателем. При мысли, что электричества здесь можетвообще не оказаться, Эмили нервничает. Она уже поняла, каковообходиться без света, когда остальные ушли за одеялами и унеслисвечи, а она осталась в кромешной темноте, к которой глаза так и непривыкли или что там с ними должно было случиться. Эмили сидела ижаловалась Энн, как вокруг черно, а Энн разглагольствовала о том, чтов доме наверняка есть привидения.
– Который час?– спрашивает Джейми.
– Почтиодиннадцать, – отвечает Эмили, поднеся свечу к своим массивнымсеребряным часам. Жаль, что у «Аккьюриста» подсветки нет.У современных моделей она редко встречается. С другой стороны, к чемуона? Разве что на случай непредвиденных обстоятельств. Не каждый жедень вдруг оказываешься на безлюдном острове, где царят темнота ихолод. Откуда «Аккьюристу» знать? Эмили готоварасплакаться. Она будто на вечеринке, которой уже пресытилась, –самое время вызвать такси и уехать домой.
– И давно мыздесь? – спрашивает Джейми.
Пол пожимает плечами.
– Часовпять-шесть.
– Должно быть,мы долго без сознания провалялись.
– А япочему-то страшно устала, – признается Эмили. – Словновесь день на ногах.
– Наверное,внутренние часы подсказывают, что спать пора, – предполагаетДжейми.
– Да нет, ещерано, – возражает Брин.
– А ты когдаобычно ложишься? – интересуется Джейми.
– Часа в два.
– Ну и ну, –тянет Джейми.
– И я, –подхватывает Энн. – А иногда и в три.
– А язасиживаюсь до четырех или до пяти утра, – сообщает Пол. –У меня аллергия на дневной свет.
– Правда? –спрашивает Тия.
– Не знаю, –признается он. – Я его редко вижу.
– Ты что, неработаешь?
– Уже нет, –отвечает Пол. – А когда работал, то в ночную смену.
Все забираются пододеяла. Спорят, как расположиться, и наконец отдают предпочтениетусовочной схеме «девушка-парень-девушка-парень» –она устраивает всех, особенно парней, которые ложиться рядом с себеподобными не желают. Все равно, конечно, неловко, зато тепло. Эмилиобессилела, но от страха ей не спится. Заснув в прошлый раз, онаочнулась на этом жутком острове. Наверное, у нее развивается новаяфобия. Она уже собирается предложить дежурить по очереди – наслучай появления похитителей, – но боится показатьсяпаникершей, особенно после разглагольствований на тему «не бытьжертвой». К тому же она соврала, что ей не страшно. Остальныеделятся сигаретами и перешептываются, а Эмили, полежав и подумав,встает.
– Ты куда? –спрашивает Джейми.
– Забаррикадироватьдверь. Поможешь? Джейми тоже встает и вместе с Эмили двигает к
двери тяжелый комод.
– Ну вот,теперь нам не выбраться, если пожар, – комментирует Пол.
– Заткнись! –отдуваясь, говорит Эмили.
– Что это выделаете? – спрашивает Энн, поднимая голову.
– Строимбаррикаду, – объясняет Эмили.
– Все равновойти можно, – замечает Энн.
– Не в этомдело, – отвечает Эмили.
Она отыскивает в комнатебьющиеся предметы – вазу, пустую бутылку – и ставит их накомод.
– Вот так, –заключает Эмили.
– А это ещезачем? – удивляется Брин. Эмили вздыхает и лезет под одеяла.
– Чтобыпроснуться от грохота, глупый. Если кто войдет.
– И чтодальше? – спрашивает Джейми. – Если сюда войдут?
– Дух из нихвышибем, – решает Брин.
Эмили устраивается междуДжейми и Брином, Энн – между Полом и Джейми, Тия – междуПолом и Брином. Примерно полминуты все молчат.
– Может, мыгде-то у побережья Шотландии? – спрашивает Тия.
– А как же, –отвечает Брин. – Энн же говорит, что вся жратва из Англии.
– Какназываются те острова? – пытается припомнить Эмили.
Пол зевает.
– Которые?
– Ну, те, чтослева на карте.
– Шетландские?– гадает Джейми.
– Нет, онивверху, – возражает Пол.
– Странноеощущение – не знать, где находишься, – задумчиво говоритЭнн. – И любопытное. Отчуждение.
– А мнеказалось, что в отчуждении нет ничего хорошего, – признаетсяТия.
– Может быть,– отвечает Энн. – Но Сартр и Камю были иного мнения.
– Вот толькоэкзистенциализма для средней школы не надо! – просит Тия.
– А какназываются те, что слева? – упорствует Эмили.
Пол пожимает плечами.
– Гебриды?Понятия не имею.
– Здесь никогоиз Шотландии нет? – спрашивает Джейми.
Никто не отвечает.
– Значит, всемы с юга, – заключает Пол. – Любопытно.
– Может, наспотому и выбрали? – подхватывает Джейми.
– Хм… Оченьможет быть.
– Вы все изЛондона? – уточняет Джейми.
– Я –да, – говорит Эмили.
– И я, –кивает Энн.
– А я изБристоля, – сообщает Пол.
– Брайтон, –включается Тия.
– Эссекс, –говорит Брин.
– Да?.. А я изКембриджа, – заключает Джейми. – То есть я жил там,пока…
– Кстати, гдесписок подозреваемых? – вдруг перебивает Энн.
– Здесь, –Джейми вытаскивает из кармана смятый лист. – Прочесть вслух? –После паузы он продолжает: – Вот те, кого я подозреваю впохищении. Итак: моя мать, сосед Ник, моя подружка Карла – нона радикальные меры ей не хватит духу, поэтому я ее вычеркнул, –мой научный руководитель и один студент с моего курса, Джулиан Чен.На выпускных экзаменах я набрал на один балл больше, и теперь он меняненавидит. Вот.
Почти все покатываются сосмеху.
– Твоя мать? –повторяет Энн. – Классический случай.
– Хотел бы язнать, зачем твоей матери похищать меня! – смеется Пол.
– Дело вот вчем, – объясняет Джейми, – каждый должен составить свойсписок. Потом посмотрим, есть ли у них что-нибудь общее. Например,Джулиан может оказаться братом Тии и бывшим парнем Энн, и так далее.Понимаете, о чем я?
– У меня нетбратьев, – говорит Тия.
– А у меняникогда не было парней, – прибавляет Энн.
– Ну, вы жеменя поняли, – говорит Джейми.
– Да, конечно,– приходит на помощь Эмили.
– В спискедолжны быть только те, кого мы знаем лично? – спрашивает Тия.
– На первоеместо – правительство, – решает Пол.
– Значит, нетолько знакомые, – кивает Тия.
– Да ктоугодно, – говорит Джейми. – Все, кого вы подозреваете.
– А до утранельзя подождать? – интересуется Энн.
– Ага, а то яуже задолбался, – поддерживает Брин.
– Ты жеговорил, что не ложишься так рано, – напоминает Тия.
– А я не знал,что от похищений так колбасит. Все опять ворочаются и постепенноуспокаиваются, согреваясь под одеялами.
Эмили размышляет, каковосейчас Тие, у которой месячные.
Непонятно почему, вголове у нее Джо Кокер и Дженнифер Уорнз безостановочно поют «Там,где нам место».
Глава 6
Полу досадно, что нельзяпроверить электронную почту. Не то чтобы он ждал писем – простопривычка. А если б он прикупил у Кингс-Кросса тот журнал, сейчасвместо болтовни почитал бы про «Последнюю фантазию-VIII»1.Еще ему недостает горячей ванны. Но в целом опыт интересный, и Полтвердо намерен продержаться до конца. Он знает: чем бы ни кончиласьэта хрень, выиграет тот, кто окажется самым стойким, а если этокакой-то тест, значит, надо продемонстрировать самую высокуюустойчивость к стрессу. Пол намерен победить.
– Какой твойлюбимый фильм? – спрашивает Тия.
– Кого тыспрашиваешь? – уточняет Джейми. Свечи уже догорают.
– Кто ответит.
– Все фильмыКевина Смита, особенно «Тусовщики из супермаркета»2,– говорит Эмили.
Обе свечи гаснут.
– Темнота… –говорит Джейми.
– Ты про меня?Или про «Тусовщиков»? – шутит Эмили.
– Да нет. Вкомнате.
Мрак приятен, будто они укостра, а не в чужом доме.
– Ха. А твой?– спрашивает Эмили.
– «Тецуо»3,– говорит Джейми.
– «Тецуо»?– повторяет Пол. – Хм…
– В смысле? –спрашивает Эмили. Пол не отвечает.
– Тебе правданравится «Тецуо»? – спрашивает Тия у Джейми.
– Да, –отвечает он. – Его несколько лет назад показали по «Би-би-си-2»среди ночи, я прочел хвалебные рецензии в газетах и решил, что стоитпосмотреть. Оказалось – блеск. Я купил кассету и с тех порчасто его смотрю.
– «Тецуо»– классное кино, – говорит Энн.
– Это не тампылесос киборга трахает? – спрашивает Эмили.
– Там, –подтверждает Тия. – Уморительная сцена.
Пол не знает, язвит онаили говорит серьезно.
– А мойлюбимый фильм – «Бейб: поросенок в городе»4,– сообщает Энн.
– Детский сад!– смеется Эмили.
– Этонедетское кино, – серьезно возражает Энн.
– А ты чтоскажешь, Тия? – спрашивает Джейми.
– «Последнеесоблазнение»5,– называет она. – Мой любимый режиссер – Джон Дал.
– Клево, –говорит Эмили. – А ты, Пол?
– Что?
– Твой любимыйфильм?
Полу хочется назвать «Впогоне за Эми»1.Но у него есть два аргумента против. Во-первых, это и вправду еголюбимый фильм, от которого наворачиваются слезы. Во-вторых, Эмилинравится Кевин Смит. Как у нее язык повернулся? Он гений, а ей,видите ли, «нравится».
– «Любопытныйдоктор Хамп»2,– наконец говорит Пол.
–Кто?
Пол короткопересказывает:
– Сумасшедшийученый похищает людей и заставляет заниматься сексом, чтобы получитьнекий фермент любви, а зомби стоят вокруг и бьют в бубны.
– Где-то ятакое читала, – вспоминает Эмили. – Об ученом, который…
– А может, нассюда затем и привезли, – перебивает Энн.
– Зачем? –уточняет Эмили.
– Разобрать наорганы, – поясняет Энн.
– Не болтайерунды, – одергивает Джейми.
– Ну спасиботебе, Энн! – возмущается Тия. – Теперь мне будут снитьсякошмары.
– Извини, –обижается Энн.
– А у тебя,Брин? – спрашивает Эмили.
– Что?
– Какой фильмлюбимый?
– «Военныеигры»3,– наконец говорит Брин.
– «Военныеигры»? – повторяет Эмили. – Тот, где…
– Двоеподростков и компьютер, – подхватывает Тия. –Помню-помню!
– «Мынаходимся на ДЕФКОН-4», – басом цитирует Пол.
– А разве онеще… не устарел? – осторожно спрашивает Эмили. Полпредставляет себе, как она хмурится, силясь понять, с чего бы любитьнекультовое кино.
Минуту Брин молчит.
В темноте никто не видитего лица.
– Меня на этотфильм отец водил перед смертью, – в конце концов объясняетБрин.
Теперь умолкают все. Чтотут скажешь?
– А еще мненравится «Правдивая ложь»4,– добавляет Брин.
Все облегченно вздыхают.
– Классическийбоевик, – подхватывает Тия. – Блестящееназвание-оксюморон…
– От чего умертвой отец? – перебивает Энн.
– Энн! –прикрикивает Эмили.
– Его сбили, –объясняет Брин. – Развозчик пиццы.
Пол слышит, что Энн струдом сдерживает смех.
– На мопеде? –уточняет он, заглушая сдавленные звуки справа.
– Да. За рулембыл мой дядя Дейв. Они давно враждовали. Вот дядя врага и прикончил.
Пол гадает: каково это,когда твоя жизнь – в сущности, черная комедия.
В темной комнате уже нехолодно. Пола другое тревожит – молчание. Ему нравится слушатьразговоры – тогда не приходится вслушиваться в тишину.Почему-то он мечтает, чтобы мимо проехал автобус, пролетел самолет,кто-нибудь расхохотался под окнами, возвращаясь из паба. Полунедостает электрического гудения своей квартиры и квартир знакомых,гула холодильников, морозильников, компьютеров, телевизоров. Правда,редкие звуки слышатся – но вот именно редкие. Деревенские,напоминают о каникулах, – стрекот сверчков, жужжание ночныхнасекомых, мотылек шуршит крыльями об стекло.
Игра «Любимое»продолжается. У Пола своя игра: он угадывает пристрастия остальных.Каждый раз делает самый нелепый выбор. Любимой музыкальной группойназывает «5ive»1,но Энн и Эмили сразу начинают бурно ею восхищаться. Эмили явноиронизирует, но Энн! Пол не уверен, что она, как и он, решилапоиграть в нелепицы. Неужели он в ней ошибся, и она ничем не лучшеЭмили? А может, ей действительно нравится «5ive»? Вкаком-то смысле Пол тоже их любит. Особенно сейчас, когда Энн ерзаетрядом с ним, распевая «Поднимайтесь все». Пол совсемзапутался.
Эмили выбирает «ТэйкЗэт»2.
– А когоименно? – уточняет Энн, продолжая ерзать под одеялами.
– Робби,конечно, – отвечает Эмили.
– Старье! –фыркает Энн. – Слишком очевиден.
– А тебе ктонравится?
– Марк Оуэн, –сообщает Энн. – С ним бы я трахнулась.
Почему-то остальныешокированы, будто услышали эти слова из уст семилетней девчушки.
Тия отдает предпочтение«Блер». Эмили сразу пытается отказаться от «ТэйкЗэт» и заявляет, что на самом деле ее любимая группа –«Блер». Ясно, что на этот раз она и не думаетиронизировать. Они препираются, какой сингл вышел в каком году,вспоминают, когда купили каждый из них, спорят, какой альбом лучше(«Большой побег» или «13») и с кем встречалсяДеймон. По очкам они идут ноздря в ноздрю, пока Тия не опережаетсоперницу, вспомнив про какой-то импортный японский диск.
– А у меня досих пор хранится номер «Фейса» с обложкой под британскийфлаг и первым упоминанием о «Блер», – парируетЭмили.
– Да мне-точто, – устало вздыхает Тия, которой наскучил спор.
– Обожаю«Блер», – признается Джейми. – Но еслипридется выбирать что-нибудь другое, я поставлю на второе место…Принца, а на первое – только «Пэйвмент»3.
– «Пэйвмент»?– повторяет Эмили. – Это у которых такой сексуальныйлидер?
– СтивенМалкмус, – кивает Джейми. – Да, он такой.
– Немногопохож на Пола, – добавляет Энн.
– Ну спасибо,– откликается Пол. – Сочту за комплимент.
– Мне нравится«Пэйвмент», – говорит Энн, – но я все-такивыбираю Билли.
Теперь Пол уверен, чтоона решила поддержать его игру.
– Делакотавыпустил ремикс «Меда для пчелы», – говорит Брин. –Клевая вещь.
– О, Делакота– это класс! – подхватывает Эмили. – А что еще тыслушаешь?
– Ну, большевсего диджеев – Дэвида Моралеса, Ричи Рича, Фрэнки Наклса,Нормана Джея, – отвечает Брин. – И тех, кто раньше игралв «Грани», в Ковентри – Рэндолла и так далее.
Все молчат. Бринзатягивается, в темноте его лицо озаряется болезненным оранжевымсветом.
– А вообще яслушаю чикагский хаус, хэппи-хаус, хэндбэг, хэппи-хардкор, все дела.Обычный хард-кор – правда, другой хардкор, который мы называлидарк, немного ритм-энд-блюз, только не жирных теток, которые поют пролюбовь и всякую чушь, вроде «тот день, когда ты ушел».«Ти-Эл-Си»4– ништяк, я и от «Этернал»5балдел, пока не ушла Луиза. Слушаю Мэрайю Кэри. Рагги. Иногда джангл.Драм-энд-басс – это не мое. Говорят, что джангл и драм-энд-басс– одно и то же, но это они зря. Вроде бы его называют еще«британский гараж», или «спид-гараж», или ещекак-то. Хрен поймешь. За новьем я перестал следить несколько летназад, когда оно стало дерьмовым.
– Мне не оченьнравится современный хаус, – соглашается Тия. – Я тебяпонимаю.
Брин вздыхает.
– Было время,когда радио «Кисс-FM» только появилось, его ловили и вЭссексе, когда везло. По ночам там гоняли крутой музон, иногдаприглашали диджеев вроде Колдката и Нормана Джея. А днем крутилиДейва Пирса – ну, знаете, диджея с «Радио-1». Кактам его?
– Грозный ДейвПирс, – подсказывает Эмили. – Видела недавно в одномклубе.
– Вот-вот, –продолжает Брин. – На «Кисее» его шоу былизашибись. Не знаю, что с ним потом стало. Тогда почти все считали«Радио-1» лажей – ну и зря, хаус был еще свежаком,а там набирали людей, которые в нем секли и крутили только лучшее.Поэтому станция была вроде как андеграундом, никто там не заботился опопулярности. И само собой, не было там всей этой херни со звонками,когда Трейси передает привет всем хардкоровым фанам в Ингейтстоуне итребует поставить то, что они с подружками слушали, когда какой-топерец из Ливерпуля трахал их по очереди в сортире на Ибице. ДенниРэмплинг еще ничего, а остальные дрочилы не катят. И крутят какую-тоблевотину. Лучше пусть меня мамашка пилит, чем «Радио-1»трындит с шести часов в пятницу до утра субботы. Говно. Но самыйотстой – те, кому сейчас лет восемнадцать, 1988 год и непомнят, о «Парне по имени Джеральд»1не слышали, и не рубят, с чего все начиналось. Скажешь такому «Пареньпо имени Джеральд», он и вылупится: «Кто-кто?» Чтоони там слушают, не знаю. Да нет, знаю: гребаное «Moloko»2и кретинские альбомы с Ибицы со сраным трансом. А видели недавно«Самых популярных»? Сплошь барахло вроде Элис Диджей,АТБ, ну и все такое. Ну, «Фэтс энд Смолл»3еще можно иногда прокрутить, – нехотя признает он. – И«Фэйтлесс»4тоже.
– А как звалитого парня с «Радио-1», которого подстрелили? –спрашивает Тия.
– Жаль, недобили, – говорит Брин.
– А по-моему,он лапуля, – заявляет Эмили.
– Так как егозвали? – допытывается Тия. – Что-то такое на языкевертится…
Все на минутузадумываются, но вспомнить никому не удается.
– Мне нравится«Вечерний концерт» по радио, – нарушает молчаниеДжейми. – И Джон Пил.
Теперь уже всем тепло. Покакой-то необъяснимой причине Полу хочется придвинуться ближе к Энн.Секс ни при чем: Полу недостает человеческого касания. Почему –он не знает.
– А передачипо телику? – спрашивает Энн.
– «Друзья»5!– выпаливает Эмили. – Я записываю все серии подряд.
– А я ненавижу«Друзей», – передергивается Тия. – До дрожи.
– Как можноненавидеть «Друзей»? – удивляется Эмили. –Это же супер!
– Чушь, –отрезает Тия. – На самом деле так не бывает.
– А я люблю«Приятелей»6,– говорит Энн. – Они идут по СМ-ТВ.
– И я, –поддерживает Джейми.
Полу с трудом верится,что Джейми по утрам в субботу включает телевизор – разве чтоподрочить на Бритни Спирс или девчонок (а может, гомиков) из группы«Степс»7.
– А ДжерриСпрингер! – вспоминает Эмили. – Обожаю Джерри!
– Приехали, –говорит Тия. – Как можно смотреть такую дребедень?
– Да ладнотебе! – отмахивается Эмили. – Джерри клевый. У меня естькнижка с темами всех его передач.
– Ничего непонимаю, – Тия качает головой.
– А тебе чтонравится? – интересуется Джейми.
– Я телевизорпочти не смотрю, – объясняет она. – Вот «Лигаджентльменов»1– еще куда ни шло.
– Да, этокруто! – соглашается Эмили. – А «Голод»2смотришь?
– Нет, –говорит Тия.
– Да, глупостьдикая, – подтверждает Энн.
– А что тебенравится? – спрашивает ее Эмили.
– «Домаи на чужбине», конечно.
– А тебе,Брин? – продолжает Тия.
– «Новости24 часа», – не раздумывая, отвечает он. – И канал«Дискавери».
– Что-о-о? –изумляется Эмили. – И тебе не скучно?
– Не-а, –отвечает Брин. – Приятно знать, что в мире творится.
– А я смотрю«Симпсонов», – объявляет Джей-ми. – И«Саут-парк».
– Я виделатолько фильм «Саут-парк», – говорит Эмили.
– Хорошеекино, – на сей раз Пол не кривит душой.
– Ну, а ты чтомолчишь? – спрашивает у него Эмили. – Тебе какие передачинравятся?
– «Ктохочет стать миллионером?» – называет он первое, чтовспомнилось.
– Ой, вот обэтом не надо! – стонет Эмили. – Я каждый раз в студиюзвоню.
– Ну, давайтепро компьютерные игры, – предлагает Джейми.
– Электронные,– поправляет Эмили.
– Что? –переспрашивает Джейми.
– Ихправильнее называть «электронными» или «видеоиграми».
– Непридирайся, – вмешивается Энн. – Но Эмили права.
В темноте слабоеоранжевое свечение – двое или трое курят.
– С нее иначнем, – говорит Джейми. – Раз она такой знаток.
– С меня? –пугается она. – Лучше не надо. Я редко бываю дома, едва успеваюсмотреть телевизор. Играю только в «Соник» и в «ДельфинаЭкко». У одного моего парня была приставка «Мегадрайв».Вот и все. Да, и еще я когда-то играла в «Смертельную схватку»,хотя и не втянулась.
– Мне нравится«Расхитительница гробниц»3,– говорит Джейми.
– В какомформате? – уточняет Пол.
– Что?
– На чемиграл? На «Плейстейшне»?
– На писюке, –говорит Джейми.
– Класс.
– Будь у меняс собой «Геймбой», – мечтает Энн, – я бысыграла в «Покемонов».
– У тебя есть«Покемоны»? – удивляется Эмили. – Это жепоследний писк, но я думала, за ними надо ехать в Америку или вЯпонию.
– Импорт, –задумчиво говорит Энн.
– В «Пляже»был «Геймбой», – вспоминает Джейми.
– У нас тут не«Пляж», – возражает Энн. – К тому же там былине «Покемоны», а «Тетрис», нет? Или другаяскучища.
– Какой пляж?– спохватывается Брин.
– Проехали, –говорит Эмили.
– А что ещетебе нравится, кроме «Покемонов»? – допытываетсяПол.
– Все «Марио»,особенно второй, где можно играть за принцессу Дейзи, но больше всехмне нравится третий, первый «Уличный боец», все игры«Буря», из них на первое место – «Буря-2000»,«Дюк Нюкем» – особенно второй, «Времяубивать» – это фантастика, «Угонщик»,«Зелда», «Парк аттракционов», «Психушка»,«Реймен», «Сломанный меч»… Одно время ятащилась от «Метал Гир Солид», а потом нашла серию«Последняя фантазия» и сначала только кривилась. Ноувидеть ее стоит хотя бы ради дурацкого акцента Жидкого Змея: «ВоиныГенома – наши…»
– Только сюжетне пересказывай! – со смехом перебивает Пол. – Но«Последняя фантазия-VII» – все же лучшая в миреигра.
– Абсолютноверно, – соглашается Энн. – Конечно, вместе с«Покемонами».
– Жду недождусь, – признается Пол.
– А я думала,ты «Дум» или «Кваку» предпочитаешь, –удивляется Энн.
– Не-а. Явегетарианец.
– Что в нейтакого удивительного, в этой вашей «Последней фантазии»?– спрашивает Тия. – Это аркадная платформа?
– Нет, –отвечает Энн.
– Значит,ролевая? – нерешительно предполагает Джейми.
– Ага, –подтверждает Энн.
– Я помню, какпоявилась первая «Фантазия», – рассказывает Пол. –Мы с друзьями купили ее в день выпуска. И решили устроитьсоревнование – кто пройдет до конца первым. Но с правилами несразу разобрались, вот я и предложил сначала всем доиграть, а потомсверить время по картам памяти. Я слышал, требуется часов семьдесят,и поставил перед собой задачу пройти за пятьдесят. «Быструю»игру сохранял на карте и запустил еще одну, чтобы как следует всеизучить.
– Ты на«Плейстейшне» играл? – спрашивает Джейми.
– Да, –отвечает Пол. – На писюке я работаю, поэтому стараюсь на нем неиграть. А еще коллекционирую консоли. У меня есть несколько старых«Агари», есть «Нинтендо», «МастерСистем», «Супер-нинтендо», «Мегадрайв»,«Ягуар», «Сатурн», «Нинтендо-64»и «Плейстейшн». Еще – старый «Спектрум»,но не пашет, поэтому у меня эмулятор «Спектрума» накомпе.
– Ну прямо каку меня, – говорит Энн, – только «Сатурна»никогда не было, и «Атари» тоже.
Эта девушка начинает емунравиться.
– А «Спектрум»у тебя жив?
– А как же! –отвечает Энн. – И к нему куча старых кассет. Это моя перваямашина.
– А любимаяигра для «Спектрума» у тебя какая? – спрашиваетПол.
– «Автомания»,– сообщает Энн. – Ну та, с Уолли Уиком.
– Класс, –восхищается Пол.
– И «МиссПакмен», – добавляет Энн. – Потому что прикольная.
– Точно, –говорит Пол. – Пакмену прицепили бантик.
И оба смеются.
– Хорошо, чтоу тебя «Последняя фантазия-VII» в двух версиях. Ибыстрая, и медленная, – говорит Энн. – Гонки и разведениечокобо отнимают уйму времени. Я проторчала в Золотом блюдце целуюнеделю.
– Вы о чемэто? – недоумевает Эмили.
– Чокобо –волшебные птицы, напоминают страусов, на них можно ездить по Картемира, – объясняет Энн. – А Золотое блюдце – что-товроде Лас-Вегаса: игра в игре – даже несколько игр. Можно зайтитуда развлечься, а можно набрать очки для покупки полезных предметов.В Золотом блюдце устраивают бега чокобо. На бегах можно делать ставкии жокеем поработать.
– Я совсемзапуталась, – признается Эмили. – В игре можно что-топокупать?
– Ну да, –отвечает Пол. – Я прикупил виллу в Коста-дель– Соль.
– А цель игрыкакова? – интересуется Джейми.
– Играть надоза героя по имени Облако, – объясняет Пол. – «Мир»состоит из мегаполиса Мидгара и поселений на разных материках. Миромправит коррумпированная организация Шинра, тянет из планеты всюмагическую энергию мако. Члены организации ставят жестокиеэксперименты, пользуются магией, чтобы творить зло и все такое.Обычная завязка японских игр. Облако – воин, нанятый группойподпольщиков-революционеров «Лавина». Облако помогаетвзорвать мако-реактор, становится революционером – точнее,«Лавина» примыкает к нему – и отправляется вкрестовый поход против Сефирота, олицетворения зла в игре.
– По ходу игрынадо собирать разные предметы и магию, – подхватывает Энн. –Это сложнее, чем в «Марио», там подзаряжаешься энергиейот грибов и цветов, и даже чем в «Расхитительнице гробниц»,где хватает нескольких «медипаков» в рюкзаке. В «ПФ-VII»количество предметов не ограничено, оружию и доспехам можноприсваивать разные виды магии. Можно насылать злые чары врагам,добрые чары – себе, призывать на помощь богов и богинь,магически увеличивать свою силу. Кроме того, в каждом бою выигрываешьденьги и очки. На деньги в поселениях можно покупать разные предметы– класс, потому что магазины есть повсюду, и везде побочныесюжеты, и так далее…
– Чемзакончилось состязание с друзьями? – спрашивает Тия у Пола.
– Дело в том,– начинает он, – что от игры полное ощущение, будто вдругом мире находишься. Мои друзья Ник и Тони вместе снималиквартиру. Они увлеклись и стали состязаться между собой. Но допустилиодну ошибку: решили сражаться в реальном времени. Вместо того чтобысравнивать карты памяти, они просто сидели и давили на кнопки. А этоопасная затея. Два дня и три ночи они не отходили от приставок.Каждый считал себя Облаком. Они любили одну и ту же героиню. Но вигру заложена идея раскола добра и зла – не только в мире, но ив каждом человеке. Даже у положительных персонажей есть слабости,которые надо преодолевать, а злодеи не всегда корыстны. В общем,главный герой Облако тесно связан с главным злодеем Сефиротом. Вкаком-то смысле эти двое – половинки единого целого, нагляднаядиалектика. Изменит и в итоге спасет мир только слияние стремленияСефирота к злу и стремления Облака к добру. Но в игре есть эпизоды,когда Облако теряется и практически подчинен Сефиротом. Добравшись дотакого эпизода, Тони почти свихнулся. Игра длилась сорок восемьчасов, он потерял счет времени, у него путались мысли. Во всехруководствах к играм рекомендуется каждый час устраивать перерывы,хотя бы отворачиваться от экрана на пару минут. Но Тони не отрывалсяни на секунду.
– А Ник? –спрашивает Эмили.
– Ник тоже,хотя он не так спятил, как Тони.
– О чем этоты? – удивляется Тия. – Почему Тони спятил?
– Он вдругповерил, что Ник – это Сефирот. Когда по сюжету требуется войтив Северные пещеры и в последний раз встретиться с Сефиротом, Тонивдруг бросил джойстик и вломился в спальню Ника. Ник воспринялпоступок друга как шутку и встретил Тони словами: «Северныепещеры! Оставь надежду всяк сюда входящий». Тони, наверное,понял это буквально. У обоих были декоративные самурайские мечи. Тонирешил, что лучшего оружия не найти. И он ринулся в спальню, принимаяее за Северные пещеры, чтобы пронзить Сефирота мечом. Нику пришлосьзащищаться. Оба взмахнули мечами одновременно. Через неделю полициянашла два обезглавленных трупа. К тому времени Тони и Ника ужехватились, а трупы начали смердеть.
Несколько секунд всемолчат.
– Это правда?– выговаривает Тия.
– Конечно,нет, – отвечает Пол. – У меня нет друзей. А играизумительная.
Глава 7
Энн будит негромкая браньДжейми. Энн зевает и поворачивается. Теперь она лежит лицом к Полу, атот – лицом к Тие. Все шестеро похожи на гостей, сраженныхусталостью посреди конги. Энн приподнимается на локте. Яркийсолнечный свет падает на кучки пепла на ковре, обувь и носки. Ночьбыла холодной, а утро выдалось теплым. Все понемногу ворочаются.Похоже, Джейми всех разбудил.
– Который час?– сонно спрашивает Тия.
– Десять, –отвечает Джейми. Кто-то зевает, кто-то потягивается.
– Я виделатакой странный сон, – дремотным голосом начинает Энн. – Якатилась на лыжах вниз по склону, и…
Пол смеется. Эмили соннохихикает.
– Оченьсмешно, Энн. Этот анекдот все знают, – перебивает Тия.
– А я нет, –возражает Брин. Эмили вздыхает.
– Да знаешьты! Помнишь, два парня и девушка приезжают в отель и почему-то –отель переполнен или еще что – им приходится лечь втроем в однупостель. И конечно, девушку укладывают посередине, между парнями.Утром первый парень говорит, что видел потрясающий сон: его члендрочила красотка. Второй отвечает: «Надо же, какое совпадение!И мне приснился точно такой же сон». На это девушка отвечает:«Все мужчины одинаковы. А вот я видела невинный сон –будто качусь на лыжах по чудесному заснеженному склону горы!»Вот и все. Анекдоты я рассказываю хреново.
Подумав с минуту, Бринсмеется.
– Дошло! –говорит он. Энн нравится Брин.
– Что это стобой? – спрашивает Эмили у Джейми. Как и полагается ботану,тот опять корпит над своими списками. Он напоминает Энн древнийкомпьютер, мучительно, медленно генерит данные, потому что больше нина что не способен. Энн заглядывает Джейми через плечо. Он правитвчерашний список.
– Ты чтоделаешь? – спрашивает она.
– Пытаюсьразобраться.
– Зачем?
– Мы ведь ещездесь.
Спустя полчаса на кухнесобираются все, кроме Тии. Она холодной водой стирает одеяла в ваннойнаверху. Энн недоумевает: Тия под этим одеялом проспала всего однуночь. Наверное, у Тии навязчивый невроз – Энн как-то об этомчитала.
Пробуждение оказалосьделом неспешным, почти ленивым. Одни жаловались, что от жесткого поланоет спина, другие радовались тишине и покою. Почему-то Энн вспомнилаквартиру в Ислингтоне, своих родителей. Сейчас оба наверняка наработе, обливаются потом в душном Лондоне, может, изменяют другдругу, пытаются обслужить нескончаемых клиентов и не растолстеть отнепрерывных бизнес-ланчей. Всю неделю работают, видятся урывками.Домработница приходит по будням через день. Обычные для «болтливогокласса» разговоры об искусстве, политике, литературе,ресторанах, садоводстве и о том, какую пьесу посмотреть в субботу. Квечеру у них накапливается шесть газет, утром в воскресенье матьотносит их на переработку. Днем в воскресенье она играет в теннис, аотец – в гольф. Весь Лондон не знает покоя, и эти двое тоже.Люди бегут на работу, спешат развлекаться или торопятся куда глазаглядят, заразившись чужой спешкой. А здесь, на острове, так тихо испокойно, никто никуда не спешит, да и спешить некуда.
Эмили стряпает завтрак,обжаривает шкворчащий бекон, сосиски, яйца, грибы, хлеб и помидоры.Джейми, Пол и Брин сидят за столом. Джейми все возится со своимдурацким списком. Брин курит. Пол пытается собрать из мобильниковрацию. По крайней мере, так кажется Энн. Не исключено, конечно, чтоПол разбирает телефоны забавы ради.
– А вдруг этоместь? – вдруг спрашивает Эмили.
– Ты о чем? –говорит Джейми.
– О том, чтомы здесь, глупый. Может, кто-то хочет нас проучить?
– Эврика… –бормочет Пол, роняя резиновую клавиатуру под ноги.
Теорию мести Энн ужеобдумала и отвергла. Джейми оживляется.
– Мы должнысоставить списки, иначе так ничего и не узнаем.
Эмили открывает заднююдверь. В кухне становится чуть свежее.
– Думаешь, всемы в школе изводили одного и того же заморыша? – усмехаетсяПол.
– И убили егов честь создания нашей банды, – прибавляет Энн.
– Хмурымзимним днем в лесу, – подхватывает Пол.
– И холодныйветер унес отголоски жестокого детского смеха… – хихикаетЭнн.
– И воттеперь, в годовщину его смерти, кто-то затеял вечеринку…
– Какие же выоба циники, – говорит Джейми.
– Да нет, –возражает Энн. – Мы просто так. Брин щелчком выбрасывает окурокв открытую
дверь.
– Мы быпомнили, если б в школе травили одного и того же одноклассника.
– А может, мывсе забыли, – высказывается Джейми.
– Ну ладно, –сдается Брин. – Кто-нибудь учился в школе в Саутэнде?
Все качают головами.
– Значит,месть вроде отпадает? Тия входит в кухню и садится.
– Ну, что туту вас? – спрашивает она.
– Будемсоставлять списки, – сообщает Эмили.
– А-а, –говорит Тия. – Я думала, мы их и так составляем.
– Да, а теперьв списках будет прошлое, – поясняет Эмили.
– Она считает,кто-то нам решил отомстить, – добавляет Энн.
Джейми отсчитывает шестьчистых листов бумаги.
– Вот, –объявляет он. – Пусть каждый напишет дату и место рождения,девичью фамилию матери, адреса школ, города, где жил, имена и приметыбратьев и сестер, имена и приметы партнеров и бывших партнеров…
– Это ещезачем? – спрашивает Тия.
– Чтобыузнать, что нас всех объединяет, – поясняет Пол.
– Может, мывсе трахались с одним и тем же человеком, – говорит Эмили. –А мы и не знаем.
– Ясно, –кивает Тия.
– Нет, этовряд ли. Я никогда ни с кем не трахалась, – замечает Энн.
– Ну таксделай с этим что-нибудь, – советует Тия.
– По-моему,она правду говорит, – вмешивается Пол.
– А если этона каникулах случилось? – Тия пропускает слова Пола мимо ушей.– Вдруг все мы отшили одного и того же пляжного красавчика?
– Отпад, –говорит Эмили.
– А как насчетработы? – добавляет Брин. – Может, мы все горбатились наодного босса.
– Вариантовтьма, – заключает Джейми.
Энн соображает, неслишком ли сложна задача. Она перебирает в уме гипотезы: очень можетбыть, что однажды вечером они заглянули в один и тот же клуб и непомогли человеку, которому стало дурно. Или случайно увидели то, чегоне должны были видеть, или купили помеченный товар. Или же простооказались в неподходящем месте в неудачное время – насобеседовании в понедельник 6 сентября 1999 года. Так или иначе, еслиуж применять научные методы и искать реальную связь, следовало бызагнать биографии в базу данных и потом искать совсем уж изощренно.Мысленно Энн начинает писать программу для такой базы данных, а затемпогружается в приятные грезы – как ее программу используют длямеждународного шпионажа и еще, может, в детективных расследованиях. Ксвоему листу Энн так и не притронулась.
Эмили подает зажаренныйзавтрак.
– Как тыумудряешься не толстеть от такой пищи? – удивляется Тия.
– А я ее неем, – объясняет Эмили. – Только готовлю.
Завтрак проходит втишине, все что-то пишут. Вскоре просят еще лист, потом еще. Эннразмышляет, почему Джейми не дорожит запасами бумаги. Почти опустошивтарелку, Энн выходит из кухни. Ее раздражает запах жареного и беситнавязанная задача. Энн не любит, когда от нее чего-то требуют. Онанаправляется в библиотеку.
– Куда она? –спрашивает Джейми.
– Какаяразница? – отзывается Тия. Библиотека умиротворяет, потому Эннтуда и идет. В библиотеки никто не ходит – уж точно не крутые ине такие, кто хочет кого-нибудь подцепить. Всеобщий заговор крутизныЭнн ловко использует. Стоит всех убедить, будто нечто вовсе не круто– и наслаждайся в одиночестве. Там, где крутые не бывают, можноуединиться и поплакать.
Энн сама не понимает,почему плачет. Наверное, по привычке – она вечно льет слезы,выходя из комнаты, где полно народу. Кто знает – может, ейпросто не нравится, что ее насильно держат на этом острове. Но, когдаона пытается перечислить, чего ей по-настоящему недостает,вспоминается какая-то ерунда: «Дома и на чужбине»,вишневый шампунь, резинки для волос с собачками и крошечнымибубенчиками, всякие вещи. Немного не хватает вечерних прогулок поЛондону и мыслей. А может, она от природы плакса. Товарищи понесчастью ей даже не противны. Все довольно приятные – кромеТии, но и она ничего, если постарается.
В библиотеке четыреэкземпляра «Бури». Все на английском. Энн вытирает глаза.Пока остальные на кухне с увлечением играют в экзамен, она пытаетсяразузнать, кто их сюда привез, или, по крайней мере, кто хозяин дома.Он говорит по-английски и, скорее всего, закончил университет –конечно, если не существует иной демографической группы, которойсвойственно хранить дома по четыре экземпляра «Бури». Эти«Бури» составляют весь раздел «Литература».Остальные разделы – «Философия», «Религия»,«Психология», «Экология», «Политика»и «Утопии». Раздел утопий, оказывается, обширный –не только теоретические труды, но и невразумительныенаучно-фантастические романы.
Энн гадает, кто и зачемсобрал эту библиотеку. Если коллекция складывается постепенно, в нейбольше пыли и старья. Энн заглядывает в тома с классикой – восновном, современные переиздания. Еще есть несколько книг овозобновляемых источниках энергии. На одной обложке Энн с удивлениемвидит непонятную конструкцию с вертушкой наверху – совсем какта, что стоит возле дома. Энн просматривает аннотацию на пыльнойсуперобложке: это и вправду ветряк для системы электропитания.
В кухне Джеймиобрабатывает поступающие на листках данные. Энн садится к столу.
– А твоизаписи где? – спрашивает Джейми.
– У меня ихнет.
– Почему? –спрашивает Эмили.
– Лишняявозня, – отвечает Энн и начинает готовить себе клубничныйкоктейль.
Джейми вздымает.
– Общее у Полаи Тии – Бристоль, – сообщает он. – Пол родился вБристоле, а Тия училась там в университете. Но если верить остальным,больше никто к Бристолю отношения не имеет.
– Я был вБристоле, – сообщает Брин.
– Почему же ненаписал? – спрашивает Джейми.
– Забыл, –отвечает Брин. – Мы там всего один день пробыли. Мне тогда былолет пять.
– А я никогдане бывала в Бристоле, – говорит Энн.
– Так непойдет, – решает Тия. – Человеческий фактор все путает.
– У троих изнас есть сестры по имени Сара, – продолжает Джейми.
– Ну и что? –спрашивает Тия.
– Простолюбопытный факт. Все равно других совпадений нет.
Джейми закуривает иоткидывается на спинку стула.
В кухне хаос. В раковинегора грязной посуды. На столе такая куча мусора, что Пол перемещаетсяк задней двери, где продолжает свои изыскания в области электроники,явно забыв обо всем с стальном. Его голова в солнечном пятне, темныеволосы блестят. Будто почувствовав взгляд Энн, он поднимает голову имимолетно улыбается. Она смотрит в свой стакан, через соломинкувыдувая розовые пузыри.
– Я знаю, чтоу нас общего, – говорит Брин.
– Что? –оживляется Эмили.
– Мы всеприехали на собеседование. Может, в этом дело.
Энн заинтригована: никтои пальцем не шевелит, чтобы выжить на острове. Никто не помышляет обегстве. Никто не играет в лидера. На самом деле она не чокнутая, аДжейми – не ботаник. Все не как полагается. Куража ни у когонет.
– От поисковгенератора ты тоже намерена отлынивать? – спрашивает Тия у Энн.
– Как и отвашей нелепой писанины… – начинает Энн.
– Ладно, –перебивает Эмили. – Мы с Энн пойдем наверх.
– Зачем? –спрашивает Энн.
– Ну, поможешьмне спальни привести в порядок.
– А я пойдуискать генератор, – говорит Тия. – Кто со мной?
– Я, –отвечает Брин. – Я иду. Заодно дров наколю для камина.
– Нам надопоговорить, – заявляет Эмили, едва очутившись наверху. Онадействует как многозадачная система: занимается делом первостепеннойважности – втягивает Энн в работу – и заодно выщипываетброви. Только богу известно, где она раздобыла пинцет. С такиминавыками выживания одна эта девушка могла бы стать образцовой армиейДжейми.
– Хорошо, –отвечает Энн. – О чем ты хочешь поговорить?
У Эмили темные брови. Икорни волос тоже – теперь видно, когда она зачесала волосыназад. Там, где Эмили выщипывает волоски, кожа краснеет, и Эмилибормочет что-то про гамамелис.
– Хочешьпоговорить про гамамелис? – уточняет Энн.
– Нет,просто… Послушай, может, все-таки угомонишься?
– Я? –удивляется Энн. – Что я такого сделала? Правая бровь ужепобагровела, и Эмили принимается за левую.
Глава 8
Джейми размышляет оДжерри Спрингере. И о Брине.
Как вышло, что они опятьвернулись к разговорам о собеседовании? Можно подумать, здесь у нихсобеседование. А отдел кадров где? А вопросы? О Джерри Спрингере онвспоминает потому, что Брину на этом шоу дал бы роль гостя, а нечеловека в критической ситуации. В отличие от Эмили, Джейми не помниттемы всех передач, зато видел шоу, которое называлось «Дорогая,я действительно мужчина». А передачу с участием Брина следовалобы назвать «Дорогая, я действительно глуп – не слушай моюдурацкую болтовню». Кроме того, Джейми сердится: никто его непопросил принести дров или поискать генератор. От злости Джеймикорежит. А ведь он не злой. Даже не злопамятный.
Пол домывает посуду.
– Зачем ты этоделаешь? – спрашивает Джейми. Пол пожимает плечами:
– Ненавижубардак.
Разобранные по винтикумобильники лежат на чистом столе. Джейми рад, что у него не быломобильника. Впрочем, остальные охотно отдали свои телефоны Полу.Вытерев руки, Пол садится к столу. Как-то между делом он успелприготовить кофе и теперь ставит кружку перед Джейми.
– Спасибо, –говорит Джейми.
– На здоровье.
– Что это? –Джейми указывает на кучку деталей.
– Как что?Телефоны.
– Я хотелспросить, что ты делаешь?
– Уже сделал.– Пол улыбается. Он придвигает к себе клубок проводов,жидкокристаллические дисплеи и клавиатуры. – Смотри.
Джейми смотрит. И ничегоне видит.
– Это«Новейшая змейка», – объясняет Пол.
– «Новейшаязмейка»?
– Ну да.Знаешь «Змейку»? Компьютерная игра, на мобилах тоже есть?
– У меня нетмобилы.
– Но тызнаешь, что в некоторые телефоны встроены простые игрушки?
Джейми кивает. Емухотелось такой, но Карла не одобрила.
– Так вот,«Змейка» – лучшая. Задача – двигать по экрануобъект в виде змейки и собирать «пищу». Касаться краевэкрана и задевать собственный хвост нельзя. Но чем больше «пищи»съедает змейка, тем длиннее становится, и тем труднее маневрировать.
– А чемотличается «Новейшая змейка»? – спрашивает Джейми.
– Можно вдвоемиграть. Вот смотри.
Он подает Джейми цифровуюклавиатуру от одного из телефонов. Видимо, вместо джойпада.Клавиатура соединена с жидкокристаллическим экранчиком; вторая,которую держит Пол, – тоже. Пол нажимает несколько клавиш.
– Вот так…Видишь, на экране две змейки? – спрашивает Пол. – Этотвоя, а вон та – моя. Мы охотимся
за «пищей» –вон точка в дальнем левом углу. Нельзя задевать собственные хвосты,края экрана и друг друга. Я считаю, игра стала гораздо лучше.
Слышится негромкий писк –змейка Джейми умирает.
– Чтонажимать? – спрашивает он.
За час Пол успеваетнабрать четырнадцать очков, Джейми – восемь.
– Ты жеговорил, что собираешь передатчик, – напоминает Джейми, яростнодавя на клавишу, чтобы слопать «пищу» раньше проворнойзмейки Пола.
– Да, нопосмотрим, что они скажут, когда увидят вот это! – отвечаетПол.
В конце концов батареиначинают садиться. Джейми закуривает.
– Еще кофе? –спрашивает Пол.
– Ага, –кивает Джейми.
Пол находит две чистыхкружки.
– Скажи, тытоже думаешь, что вся эта хренотень – такое особоесобеседование! – спрашивает он.
– Фигня. А ты?
– Без понятия.Всякое бывает. Они пьют кофе.
– Забыл: тыоткуда? – спрашивает Джейми.
– Из Бристоля.Точнее, из-под Бристоля. А ты?
– Из Тонтона,– Джейми снова закуривает. – Ты, кажется, в университетеискусство изучал?
Пол смеется.
– Что тысмеешься?
– Ты такойвежливый, – объясняет Пол. – Очень мило.
– Мило?
– Ну да. Этоне оскорбление. Не лезешь из кожи вон, не выпендриваешься, какостальные.
Джейми не знает,комплимент ли это. Он возвращается к своему вопросу.
– Искусство,да?
– Ага, –кивает Пол. – А ты?
Джейми рассказывает проматематику, и Пол явно поражен не меньше Энн. Почему вся эта богемасчитает, что числа – это романтично? Джейми все пытаетсявыяснить, где Пол научился из четырех телефонов собирать странныеконструкции и почему предпочел «Новейшую змейку» болееполезному устройству (вроде спасательной капсулы, как в «КомандеА»1).Увы, о себе рассказывать Пол не любит. Джейми узнает только, чтопосле учебы Пол поменял специализацию и теперь работает скомпьютерами. В остальном прошлое Пола для Джейми – потемки.
– Значит, тыгик? – улыбается Джейми.
– Что-что? –смеется Пол.
– А я, поклассификации Энн, нерд, – объясняет Джейми и замечает, что приупоминании об Энн глаза Пола слегка меняют цвет. – Но ты –настоящий нерд, ты ведь с компами работаешь и все такое.
– Хм… да, як людям редко выбираюсь, – соглашается Пол, – но многоиграю. Значит, я отаку.
– Кто?
– Гикпо-японски.
– Они вообщене вылезают из дома?
– Нет. Словоозначает, что для тебя хобби – смысл жизни, и ты им постояннозанимаешься. Играл когда-нибудь в «Метал Гир Солид»?
Джейми качает головой:
– Нет.
– Там естьтакой персонаж Отакон. Вот он – японский гик.
– И какое унего хобби?
– Манга.
– А у тебя?
– Тоже. А еще– бывать там, где меня видеть не хотят.
– Ты же никудане выходишь.
– А я черезкомп.
Для Джейми все это –бессмыслица. Он догадывается только, что Пол – хакер.
– А как тебе«Расхитительница гробниц»? – спрашивает Пол.
– Нормально.Проще, чем я думал.
– Думал?
– Просто яраньше никогда не играл в видеоигры, но слышал, что это трудно.
– Да,«Расхитительница гробниц» легкая, – подтверждаетПол. – Тебе бы «Метал Гир Солид» попробовать.
– Почему?
– Там сплошьтайные убийства. Наверняка в твоем вкусе.
– Ну спасибо,– говорит Джейми. Пол смеется.
– Ты же понял.Ты наверняка на стратегиях повернут.
– Пожалуй, –соглашается Джейми. – А ты вроде нет.
– Что «нет»?
– Стратегии нелюбишь.
– Да нет,почему же. Просто я не поклонник «Метал Гира», вот и все.
– Что так?
– Слишкомамериканизированная. Настоящих персонажей манга нет.
– Мне таким«Акира»1показался, – кивает Джейми. Пол удивляется:
– А я думал,ты в манга и аниме не разбираешься. Видимо, соображает Джейми, онслучайно ляпнул что-то к месту.
– Неразбираюсь.
– Но «Акиру»же ты смотрел?
– Ну, «Тецуо»мне так понравился, что я попробовал другую японскую классику.
– А, да. Про«Тецуо» я и забыл. Значит, «Акира» непонравился?
Джейми качает головой:
– Совсем.
– Круто, –оценивает Пол. – Такое не полагается говорить, это же классика.Все равно что сказать, будто «Бегущий по лезвию бритвы»2– дерьмо.
«Бегущий»Джейми тоже не нравится, но он не вдается в объяснения.
– Не могусогласиться, – говорит Пол. – Так почему ты не любишь«Акиру»?
– Такиерисунки не по мне, да и американская экранизация выглядит глупо.
– Откуда тызнаешь про рисунки и экранизации?
– Я не знаю, –отвечает Джейми. – Просто так думаю.
– А ещекакие-нибудь аниме ты смотрел? Незнакомые слова всегда сбивают Джеймис толку.
– Что такоеаниме?
– Манга,которые движутся.
– А манга?
– Японскиекомиксы. Так смотрел?
– Что?
– Другие такиеже вещи?
– Нет. Мнепросто нравится «Тецуо».
Джейми умалчивает о том,как однажды искал в Интернете хентай-аниме. Что такое «хентай»,он более-менее понимает. Выбор был велик: секс с монстрами,экстремальный садомазохизм, секс с машинами—и все в рисунках.Джейми понравились и манера, и экстремальность этого порно.Рисованные женщины гнулись, как резиновые, принимали самыеневероятные позы, тончайшие талии поражали воображение, громадныеглаза излучали невинность. И никто не мучился. В фантазиях Джеймивсегда присутствовали «искусственные женщины». Онанируявпервые, он пытался думать о девчонке из школы, но не добился дажеэрекции. Потом представил любимую учительницу – она тожеслишком реальная и мягкая. Повзрослев, он додумался воображатьненастоящих женщин – густо и ярко накрашенных, на шпильках, вмини-юбках. С этими красотками можно делать что угодно, имеешь право– они же нарочно все выставляют напоказ, будто на продажу,намеренно возбуждают желание ими обладать. С недавних пор Джеймиинтересуется имплантатами груди – не в реальной жизни, конечно,а в мире фантазий. Он считает, силиконовая грудь созданаисключительно для секса. Не символ материнства и детства, не красота.С искусственной грудью можно поступать, как заблагорассудится –и с ее обладательницей тоже.
– Интересно,что делают остальные? – спрашивает Джейми.
Пол пожимает плечами:
– Не имеюпонятия.
Джейми прикуриваеточередную сигарету, а Пол присобачивает к «Новейшей змейке»аккумулятор. Джейми опять просматривает списки. У него и этих людей –и впрямь ничего общего. Но точки пересечения встречаются, хоть инеожиданные. К примеру, странно, что все смотрели «Тецуо»– ну, все, кроме Брина. Все смотрят телевизор, все стремятсябыть крутыми. И всем страшно, только ни один не способен этопоказать.
Наверное, жизнь больше ник чему их не подготовила. И вправду: никто не умеет разводить костерили искать пищу (без этого можно обойтись, но все-таки). Никто незнает, как сделать компас, как пользоваться веревками и делатьпримитивные орудия. Зато все умеют притворяться крутыми. В концеконцов, жить вообще страшно. И навык выживания номер один –умение скрывать страх. Встретишь на улице собаку – не подавайвиду, что боишься. Видишь амбала с оттопыренным карманом – непоказывай, что душа ушла в пятки. Спокойно. Незачем людям знать, чтоты стесняешься или нервничаешь. Когда смотришь ужастик, не забывайржать. Когда другим страшно, смейся над ними. В реальном миреопасность – либо вымысел, над которым положено смеяться, либосамая что ни на есть реальность, которую остается лишь игнорировать.Люди гибнут на шоссе, в поездах, в автобусах и самолетах. Умирают отугарного газа в съемных квартирах, от пищевого отравления и оттерактов. Без предупреждения. Джейми и остальные выросли в мире, гдесигнал пожарной тревоги – не всегда пожар: он означает, чтонадо собраться, выйти из дома и немного похихикать. А вот арахис иликреветка запросто могут убить.
– Еще сыграем?– спрашивает Пол.
Глава 9
Темных очков у Тии нет,она щурится от яркого солнца. Опять жарко, море спокойнее, чем вчера,но волны все равно метра три. В самый раз для серфинга, если бы пляжбыл. Но пляжа нет, и волны бьются о подножия скал.
За пару минут Тия находитгенератор в пристройке за домом, где час назад развесила на веревкемокрые простыни и одеяло. Рядом с генератором валяется книга согромным ветряком на обложке. Ветряк точно такой же, как на острове,– значит, он для сбора энергии ветра предназначен. А за домом,возле пристройки, размещены две солнечных батареи – онинаправлены туда, где в полдень находится солнце. Точь-в-точьсолнечные батарейки калькуляторов, только гораздо больше. «Генератор»– вообще-то и не генератор вовсе, а громоздкий автомобильныйаккумулятор. Выясняется, что он состоит из батарей, соединенных сустройством, которое в книге названо «инвертором» –это белый ящик на стене, он собирает постоянный ток от солнечныхбатарей и ветряка, преобразует его в переменный и подает в дом. Напеременном токе работают все приборы в доме, а неизрасходованнаяэнергия хранится на дождливый и безветренный черный день.
В книге излагаются лишьобщие принципы действия генераторов, но между страниц заложено письмоот производителя. В нем нет координат острова, зато сказано, чтоветра и солнца здесь достаточно, чтобы обеспечить домэлектроэнергией. Кроме того, на острове можно применять энергию воды,но установка оборудования весьма затратна.
Письмо датировано апрелем1999 года. В нем говорится и об эффективности резервуара для сборадождевой воды – он установлен у задней двери дома. Оместонахождении острова опять ни слова, зато компания заверяетклиента (обращаясь к нему «уважаемый сэр»), что осадков,выпадающих на острове, хватит, чтобы снабжать пресной водой семью изчетырех человек – для приготовления пищи, регулярной стирки ипромывки туалетов. Объясняется принцип действия экологически чистойканализации. Только неясно, что это за семья из четырех человек, иликто эти похитители, которым понадобился экологически чистый дом.Заметим, Тия убеждена, что энергией ветра и солнца здесь пользуютсяне ради окружающей среды, а потому что больше энергию брать негде.
Читая, Тия украдкойпосматривает на Брина – тот рубит яблоню топором, найденным впристройке рядом с книгой. Сегодня утром месячные у Тии наконец-тозакончились, и она вздохнула с облегчением. К сожалению, в последнийдень обычно течет сильно. Утром она с ужасом обнаружила, что кровьпротекла сквозь тампон и запачкала трусы и простыню с одеялом.Пришлось замачивать постельное белье в (дождевой) воде с мылом ипереодеваться в одежду, найденную в спальне. Одежда Тие нравится:длинная ситцевая юбка и такая же кофточка с коротким рукавом. Всебелое. В спальне нашелся и белый джемпер, но сейчас слишком жарко,поэтому Тия просто завязывает его рукава на талии. Сидеть в чистойодежде приятно, и прямо благодать.
Тия приподнимает подол,чтоб ноги загорали. Брин рубит дерево.
– Помочь? –спрашивает Тия.
– Нет, –отвечает он. – Уже почти готово.
Длинные белокурые дредыБрин связал эластичной лентой, рубашку сбросил. У него на правой рукетатуировка, но Тия не может разглядеть, что там такое. При каждомударе топора дерево роняет несколько листьев. Наконец оно падает,рассыпая во все стороны листву и яблоки. Брин подходит к Тие исадится рядом. Он обливается потом.
– Перекур, –объявляет он.
Кажется, солнце напеклоему спину; на лице проступило еще несколько веснушек. Он глотаетлимонад из бутылки, которую Тия прихватила с собой, и закуривает еесигарету. Приятно, когда не боишься, думает она. Когда они вышли, Тиятолько и думала, как сбежать, если за ними придут. Но теперьрасслабилась.
– О чемдумаешь? – спрашивает она Брина.
– О Кэнвее.
– О чем?
– Об островеКэнвей. Он совсем другой.
Тия включает воображаемуюкамеру. Пора взять у Брина интервью.
– Ты тамживешь?
– Нет, –отвечает он.
– Где-торядом?
– Ага. Ты что,не слышала про Кэнвей?
Тия качает головой. Когдаберешь интервью, надо самой как можно реже открывать рот, чтобысобеседник разговорился. Тогда после монтажа получится монолог.
– Его видно изСаутэнда, со стороны устья. Ночью он похож на Готам, а днем –на мусорную кучу. – Пауза. – Это красиво.
– Красиво?Брин смущается.
– Да что о немговорить…
– Я хочупослушать, – говорит Тия.
– Просто язамутил один проект…
– Проект?
Он опускает голову.
– Да. Дурьвообще-то…
– Верится струдом, – говорит Тия.
– Да это так,пустяки.
– Рассказывай.
– Простоснимки. «Готика Эссекса». Идиотское название.
– По-моему,отличное, – замечает Тия.
– Да ладно…фигня.
– Снимкиострова Кэнвей? – уточняет она.
– Ага. Нет,правда, это все лажа – не знаю, зачем я вообще заговорил обэтом. Просто будь у меня здесь фотик, получился бы типа контраст.
– А какой утебя аппарат?
– Подержанный,35-миллиметровый.
– И у меня, –подхватывает Тия.
– Ты тожеснимаешь? Она кивает:
– Но чащефильмы.
– Фильмы? –Брин явно заинтересован. Она улыбается.
– Да,документальные. Как ты занялся фотографией? – спрашивает она,переходя на общий план.
– Сначалаотучился в колледже юго-восточного Эссекса.
– Понравилось?
– Еще бы.Самое оно. А вот с карьерой не сложилось.
– Как умногих, – кивает Тия. – Ты в идеале чем хотел бызаниматься?
– Работать вмузыкальных журналах и таблоидах. То есть я хотел туда, когда началучиться. А потом типа на искусство потянуло. А жить на что-то надо.Все мои однокашники поступили в университет – изучатьискусство, фотографию, все дела, а я думал, что по ходу разберусь. Досих пор пытаюсь.
Тие хочется продолжитьразговор, но Брин встает и начинает рубить поваленное дерево. Тияневольно задумывается, каково целоваться с Брином.
Она переворачивается наживот, чтобы ноги загорели сзади. И вдруг ей становится неловко. Аесли Брин подумает, что она перед ним выкаблучивается? Показывает емутело? Фу. Тию никогда не упрекали, что она выставляется передмужчиной. Она однажды врезала в галерее одному, который вздумалпошутить насчет ее медсестринской формы. С тех пор Тию не трогали. Вуниверситете она выглядела, как девчонка-сорванец. Само собой, и вбарах посиживала, как все, и по пьянке не раз трахалась с тощимипарнями из студенческого союза. Но повсюду ее преследовали
одни и те же шпильки: «Ине подумаешь, что у нее ноги есть», «а ты юбки вообщеносишь?», «попробовала бы накраситься, что ли, –тебе пойдет». Обычно она слышала такую чушь от девиц вродеЭмили, не скупившихся на советы. Но Тия всегда и везде оставалась«девушкой за кадром». Она хочет смотреть сама, а не чтобына нее смотрели. Этого никто и никогда не понимал. А сейчас ейгрезится, что Брин понял бы.
– Пойдупройдусь, – говорит она и встает.
– Давай, –отвечает он.
У дома начинается тропа,ведущая прямо к утесам. Тропа желтая, песчаная – единственныйнастоящий атрибут необитаемого острова на этом недоделанномнеобитаемом острове. Тия бредет по тропе к утесам. Вдали не видно нисудов, ни других островов, ни даже чаек. Правда, что-то скрежещет –наверное, птицы есть, только их не разглядишь. Где-то там весь мир,но его скрывает морская дымка. Тия не знает, что страшнее: помнить,что похититель может явиться в любую минуту, или думать, что неувидишь его никогда.
Желтая тропа выходит намыс, бежит по скальному карнизу. Тия совершенно уверена: вчера,обследуя остров, Джейми так далеко не заходил. Ступив на карниз, онавидит, что путь влево преграждает какой-то колючий разросшийсякустарник. Справа навалены сырые, обросшие мхом камни: жуткоподумать, что вода поднималась так высоко. Стараясь не глядеть вниз,Тия перелезает первый камень. Но за ним тропа совсем узкая и заросшая– бурьян хоть косой коси. И все-таки спуститься вниз можно. Ауж с лодкой… Пожалуй, все-таки можно отсюда сбежать.
Когда Тия возвращается кдому, Брин как раз заканчивает рубить дерево. Он даже успел сложить вкучу яблоки.
– Дляяблочного пирога, – поясняет он, когда Тия подходит ближе. –Покурим?
Несколько минут они сидяти курят молча.
– Знаешь что?– наконец говорит Брин.
– Что?
Он придвигается ближе иладонью касается ее лица.
– Ты простоблеск. Она улыбается.
– Спасибо.
– Я серьезно,– говорит он. – Знаешь, когда мы отсюда выберемся, я бхотел… В общем, я хочу тебя сфотографировать.
Глава 10
Брин не врубается, что онтакого сказал – он вообще не знает, как вести себя с женщинами.Короче, Тия слиняла в дом. Ее аж перекорежило. А он только сказал,что хотел бы ее сфотографировать.
Очень тут тихо. Брин всепытается понять, что же его тревожит. Вот оно: здесь слышен толькоплеск волн да гудение насекомых. Ни пения птиц, ни позывныхрадиостанций, ни уличного шума, ни воплей мамаш-одиночек, зовущихдомой своих Кайли и Лайамов. Брин читал, что шум в городах исходит неоткуда-то, а отовсюду сразу. Ему нравится. Приятно думать, что шум непрекращается, даже когда в городе все заткнулись. Не видишь, откудазвуки: вдалеке гудит ядерный реактор, долбят асфальт на шоссе загородом, шумят такси, заводы, десять миллионов радиоприемников, пятьмиллионов спорщиков, два миллиона любовников, тысяча больных кашлем идевушка, поющая далеко в поле.
И вся эта какофонияусиливается. Об этом Брин тоже читал несколько лет назад. Земныезвуки мерцающими волнами летят в космос. Однажды Брин рассказал обэтом одной девчонке, и она въехала, стала размышлять, слушают лидальние инопланетяне Элвиса, а ближние – «Пять звезд»1.А Брин вдруг чего-то струхнул. Ничто не исчезает бесследно. Ни звук,ни мусор, ни ядерные отходы, ни пивные бутылки, ни жидкости, твердыетела или газы. Все они так и захламляют вселенную, раздражают тебя, аты хочешь одного – избавиться от них. Брин задумывается –а мысли исчезают или, может, после смерти выливаются из мозга вземлю, становятся пищей для червей и навсегда остаются в пищевойцепочке?
Возня с деревом утомила.Брин растягивается на припеке и отключается.
Глава 11
Пока лидирует Энн, ноЭмили вполне может сократить разрыв. Чемпионат по «Новейшейзмейке» продолжается. Если бы не Пол, второе место железнодосталось бы Эмили. Джейми судит игроков и нехотя комментирует игру –он лично разработал круговую систему соревнования.
Эмили размышляет,хватились ее или еще нет. Она вспоминает, как в шутку сказала Люси,что не вернется, если получит работу. Просто пошутила, хотя на такуювыходку вполне способна. В последнее время у Эмили депрессия. Малотого, что она потеряла работу в галерее – даже из агентстваэскорт-услуг ее вытурили: Дэвид ее сдал с потрохами, настучал, чтоона взяла доплату за секс. Ха. Он что, не знал, что секс вообще неподразумевался – раз уж сам предложил, мог бы и промолчать? Наострове здорово – никто не знает о прошлом Эмили. Ей не грозятвстречи с бывшими, она не пройдет мимо ресторана, где один пареньсказал, что она не «красотка», его прежнимподругам-моделям не чета, незнакомые девицы из Челси не станутухмыляться, заметив ее целлюлит (летом на пляже), усики(обесцвеченные) или слишком тонкие, усердно выщипанные брови (боль –тот же наркотик). Эмили ненавидит наблюдательных девиц с зоркимиглазами. Но, как ни странно, мужчин она ненавидит сильнее –потому что они не замечают изъянов и готовы довольствоватьсявторосортным: в конце концов, губам, которые делают минет, незачемиметь идеальную форму.
Лет в шестнадцать Эмилисчитала, что мужчины ее выбирают, потому что она особенная. Онатрахалась с теми, кто любил искусство, группу «Блер», теже клубы, и чувствовала себя в своей тарелке. Но переспав с этимипарнями, Эмили вскоре выясняла, что искусство они знают лишь поконвертам альбомов «Пинк Флойд», что «Блер»слушают, но предпочитают «Нью Ордер»2,готовы наврать с три короба, а в клубы ходят цеплять девиц. Эмилимучительно сознает, насколько она доступна. Она – живой образецпрограмм поведения, которые задаются на Ибице и в Греции: девицы радисмеха шастают с голой грудью и за ночь меняют по три партнера вклубных туалетах.
Но недавно американскиезвезды-подростки ввели в моду слюнявые песенки о том, что они еще неготовы к сексу. Для них девственность – это серьезно: ониумоляют приятелей подождать, благодарят за терпение или отшивают, нераздумывая, если те ждать не хотят. Эмили от этой дребедени тошно.Она выключает приемник, едва слышит эту попсятину. Чем-то песенкиэтих малолеток похожи на дебильный сериал «Бухта Доусона»3,который она пару раз смотрела. Эмили – стопроцентная Джен, амечтает быть Джои.
– Ага! –кричит Энн, снова обыграв Пола.
Черт. Значит, Эннуверенно выходит на первое место в турнире. Теперь очередь Эмилисражаться с Полом. Если наберет хотя бы сорок пять очков, второеместо ей обеспечено. Если, конечно, никто ее не обставит. А еслипродует или наберет меньше – выбывает из чемпионата.
– Можнопроводить гастрольные матчи в гостиной, – предлагает Джейми. –И очки суммировать.
– Или начатьзаново. – Эмили отвоевала у Пола первый кусок «пищи».
– Блин! –говорит Пол.
Через заднюю дверь в домвбегает Тия.
– Что с тобой?– спрашивает Эмили.
– Ничего, –отвечает Тия. На глазах у нее слезы. Она вылетает в коридор, взбегаетпо лестнице и где-то наверху хлопает дверью.
– Ого! –замечает Пол.
– Трагедия, –комментирует Энн. Джейми бежит за Тией.
Эмили остается толькопойти расспросить Брина.
Брин спит. Очень дажеаппетитный – обнаженный торс, в руке яблоко. Справа от Брина –куча поленьев, слева – груда яблок. Рядом стоит теплая бутылкалимонада. Эмили отпивает. Жуткая гадость.
Брин просыпается, едваЭмили касается его груди.
–Ма?
Эмили смеется.
– Дурачок! Этоя, Эмили.
– А Тия где? –Брин садится и потягивается.
– Убежала вдом. Кажется, плачет.
– Да?..
– Почему онарасплакалась? – спрашивает Эмили, вынимая пачку «СилкКат».
– Расплакалась?
– Хочешь?
Он берет сигарету.
– Живем!
– Ну так что?– кокетливо допытывается Эмили.
– Что?
– Колись, –говорит Эмили. – Выкладывай, что с Тией.
– А, это… Яи не видел, что она… хм…
– Тогдарасскажи, что тут у вас случилось.
Брин путано объясняет,что он колол дрова, а Тия загорала. Намекает, что между нимипроскочила искра – по крайней мере, за себя он ручается.
– Мнепоказалось, она хочет, чтоб я ее поцеловал, – продолжает он. –Был такой – ну знаешь, момент, когда что-то должно случиться. Вобщем, я сказал, что она просто блеск, хотел поцеловать, но ещесболтнул, что хочу ее сфотографировать.
Эмили падает на траву,катается по ней и хохочет.
– Ты чего? –удивляется Брин.
– Ну тыизвращенец!
– Да я ни очем таком не думал!
– Абсолютнодумал. Бог ты мой, все мужчины одинаковы!
Пол и Энн по-прежнемусидят в кухне. Молчат, просто сидят и смотрят друг на друга. Может,им нечего сказать. Эмили входит и сразу удаляется наверх чиститьзубы. От лимонада неприятный привкус во рту.
Комнаты Эмили и Тиирядом. Эмили чистит зубы, и случайно обнаруживается, что в ваннойслышно все, что происходит в соседней комнате. Сначала там тольковсхлипывают и шуршат. Наступает тишина, кто-то шумно сморкается, иснова тишина.
Голоса.
– Что с тобой?– глухо спрашивает за стеной Джейми.
– Ненавижу…– это Тия.
Еще пару минут всхлипы.Эмили умывается.
– Успокойся, –просит Джейми, – мне можешь все рассказать.
– О чем? –капризничает Тия.
– Кто тебяобидел.
– Просто мнетут осточертело.
– Никто сюдане просился, – напоминает Джейми.
– Да? А вродебы все довольны.
– А что намостается? – отвечает Джейми. Пауза. Эмили поудобнееустраивается на полу.
– Я себя такпо-дурацки чувствую… – признается Тия.
Эмили корчит рожицу. Кделу, дорогуша.
– Напрасно, –говорит Джейми. – Положение и вправду сложное.
– Ты вотведешь себя как ни в чем не бывало.
– Ну, я изтех, кто выживает.
Эмили зажимает ротладонью. «Я из тех, кто выживает». Бог ты мой, мил, но дочего же нелеп!
– Кстати, янашла генератор, – сообщает Тия.
– Великолепно.Надо его включить, пока не стемнело.
Слышен шорох. Наверное,Джейми встает.
– Прямосейчас? – спрашивает Тия.
– Пойдем. Тебенадо чем-нибудь заняться, отвлечешься.
– Но я немогу…
– Что неможешь?
– Смотреть емув лицо…
– Брину?
– Да.
– Почему? Чтослучилось?
– Ничего.Глупость вышла.
– Да в чемдело? – спрашивает Джейми.
– Кажется,я… погорячилась. «Эт точно», – думает Эмили.
– Он к тебеприставал? – допытывается Джейми.
– Не знаю…Если честно, я этого хотела. Дело не в этом.
– А в чем?
– Просто онсказал…
– Что?
– Ты все равноне поймешь.
– Я попытаюсь.
– Он сказал,что хочет сфотографировать меня.
– Все ясно.Гад.
– Нет-нет! –протестует Тия. – Он не это имел в виду.
– А что еще онмог иметь в виду?
– Он фотограф.Снимает здания, ну и всякое другое. Наверное, хотел сделать мнекомплимент. Мы говорили о фотографии, он в тему сказал. Я потому ижалею, что погорячилась.
– Апроблема-то в чем?
– Какаяпроблема? – удивляется Тия.
– Как какая?Ты же расстроилась.
Эмили прикидывает,сколько еще продлится это занудство.
– Я никому непозволю меня фотографировать, – объясняет Тия и прибавляет: –Никогда.
– Почему?
– Не могу, ивсе.
– Кажется,есть религиозные учения, в которых…
– Считается,что фотография отнимает душу? Знаешь, они правы. Так и есть. Раз –и душа исчезает.
– Не понимаю,– признается Джейми. Длинная пауза. Тия продолжает совсем тихо:
– В двенадцатьлет я узнала, что дядя установил у меня в спальне скрытую камеру.
– То есть?
– Он снимал,как я раздеваюсь. Целые километры пленки, на которой я снимаю одежду,стаскиваю носки, трусики, раздеваюсь догола. Самые популярные быликадры, где я в носках и трусах.
– Черт! –выпаливает Джейми. – Серьезно?
– Да. Он этизаписи смотрел сам и с друзьями, а отдельные кадры печатал и продавалкакому-то торговцу в Сохо.
– Значит, онбыл?..
– Да, педофил.
– Боже мой…Неудивительно, что ты…
– Этопродолжалось два года, а началось, когда мне было десять. Я искала вкомнате потайные ходы – ну, знаешь, все в детстве ищут, –и нашла камеру. Я целую вечность понять не могла, что это такое.Когда поняла, мама расстроилась, но в конце концов сказала, что нетсмысла в полицию заявлять – дядя же не приставал ко мне, нетрогал, ничего такого. Я думала, отец сойдет с ума, а он и бровью неповел. Наверное, родители просто не хотели неприятностей. Такая у насбыла семья.
– Черт… А тычто?
– А я пошла вполицию. Нам в школе объясняли, что делать, если взрослый человекчто-то такое делает, от чего тебе неловко. Ну, сам знаешь. Я пошла кучительнице, она отвела меня в полицию.
– Смелая ты.
– При обыске удяди Дэвида много всякой дряни нашли.
– Какой?
– Тебе лучшене знать.
«А я не прочь»,– думает Эмили. Но Джейми не настаивает.
– Что с нимстало? – спрашивает он.
– Сел втюрьму. И до сих пор сидит.
Эмили торопливопроизводит подсчеты. Тия сказала, что ей двадцать два. Видно,обвинения были серьезными, если дядьку упекли за решетку почти надесять лет.
– А ты? Что стобой случилось?
– Меняудочерила очень милая пара из Брайтона. Конец.
– А твоинастоящие родители?
– Я с ними ужедесять лет не разговариваю.
– Правда?
– Ага. Они нелюди, а падаль. Им на меня плевать.
– Господи…
Похоже, разговор окончен.
– Пожалуйста,никому не рассказывай, – просит Тия.
– Конечно, –обещает Джейми. Шаркают ноги, хлопает дверь. Они ушли.
Глава 12
На кухне остро ощущаетсясексуальный накал.
– Чем это выздесь занимаетесь? – спрашивает Джейми.
– Ничем, –говорит Пол. – А вы куда?
– Идемразбираться с электричеством, – сообщает Джейми.
– Тебе лучше?– спрашивает Энн у Тии.
– Да, спасибо,– кисло отвечает та.
Тия и Джейми уходят. Полснова переводит взгляд на Энн.
Он улыбается. Онаулыбается в ответ.
– Что? –спрашивает она.
– Что? –повторяет он.
Это продолжаетсяпоследние полчаса. Энн читает какую-то книгу из библиотеки, а Полсмотрит на Энн и вертит в руках детали мобильников. Энн то и делоподнимает голову и улыбается. Пол улыбается в ответ, оба смущаются,спрашивают, что, – и Энн читает дальше.
Для Энн слова неподберешь. Пол думает об этом с утра. Наверное, все дело в том, чтоон таких девушек никогда не видел. Никто не внушал ему такие мысли.Потому он и не может подобрать слова. До сих пор ему казалось, чтовсе женщины делятся на две категории: подружки, против которыхбунтуешь, – все эти Бриджит Джонс с закидонами, которые толькои мечтают поймать тебя, окольцевать и толстеть себе дальше скомфортом, – и девчонки, которых подцепляешь, бунтуя противподружек. Секс и с теми, и с другими Пола не прельщает. Как-то нетянет его спать с Бриджит. Они вечно требуют тушить свет, плачутся,жалуются на целлюлит и ублюдков, которые их использовали, –сплошь банальности и штампы. А другие девчонки, у которых и имени-тонет, заморачиваются на том же, но самооценка у них еще ниже, чем уБриджит, – а у тех она ниже плинтуса. Безымянные партнершитрахаются с кем попало, травятся наркотиками и сводят себя в могилу,а потом наконец выискивают мужчину, религию или книжонку из серии«Помоги себе сам», превращаются в Бриджит, выходят замужи начинают жиреть.
Теоретически у Пола нетпроблем с сексом, просто он не хочет совать пенис куда попало.Фальшиво это: стоны, позы. Ну и зачем? Уж точно не удовольствия ради.Им больно и обидно, но не уверенным в себе мазохисткам того и надо.
Энн отрывается от книги.
Пол улыбается. Эннулыбается в ответ.
– Что? –спрашивает он.
– Что? –повторяет она. И снова утыкается в книгу.
Пол знает, что где-то насвете есть и другие женщины, но лично он таких не встречал. Егобесит, что ему отчего-то попадаются одни половые тряпки. Зачем любитьчеловека, который ненавидит свое тело? Какой смысл? К чему поверятьинтимные воспоминания человеку, который от тебя далек и прикрываетсящитом из крашеных волос, накладных ногтей и дикого макияжа,заляпывающего подушку? Зачем делиться впечатлениями с людьми, которыхэти самые впечатления раздражают? С какой стати ласкать существо,которое потом непременно расхнычется, захочет замуж или вывалит натебя все свои обиды? Пол считает, что всем этим женщинам секспричиняет одну боль – у них потом вечно сплошь боль истрадания.
Поэтому он к сексу и нестремится. У него не будет детей и «партнерши». Пустьэтой ерундой занимаются другие, а он обойдется. За всю жизнь он былвлюблен всего однажды – в Аэрис1,героиню видеоигры. Теперь она в Реке Жизни. У Пола другие интересы:дадаизм, число 23 (Энн двадцать три года – он слышал, как онаговорила Эмили), игры, сети и коммуникации, животные, окружающаясреда. Но любовь его не интересует; откровенно говоря, Пол считает еене особо актуальной.
Размышляя, он возится срезистором и крошечной лампочкой индикатора, мастерит миниатюрнуюцепь. Энн поднимает голову. Улыбается ему. На этот раз чуть дольше неотводит взгляда.
– Пол… –начинает она. Входит Эмили.
– Чем это вытут занимаетесь? – спрашивает она.
– Прикол, –говорит Энн. – Джейми спросил то же самое, хотя видел, что ячитаю, а Пол строит самолет, на котором мы отсюда улетим.
Пол улыбается Энн.
– Успокойся, –говорит Эмили. – Я же не говорю, что у вас тут секс.
Энн розовеет. Полустановится жарко.
– А что это выоба покраснели? – ехидничает Эмили. – Извращенцы.
– Умолкни, –требует Пол.
– Кофе? –Эмили возится с чайником.
– Давай, –соглашается Пол.
– Фу! –кривится Энн. – Я лучше молочный коктейль.
– А где Брин?– спрашивает Эмили.
– Не знаю, –говорит Энн. – Наверное, еще в саду.
– Джейми и Тияушли… – начинает Пол. В этот момент кухонная техника сгудением оживает, загорается лампочка.
– …разбиратьсяс электричеством, – договаривает Энн.
– Класс, –говорит Эмили и заканчивает кипятить чайник на электрической плите.
– Спасибо, –говорит Пол, увидев перед собой кружку с кофе.
Эмили задумчиво садится.Все молчат. Открывается дверь, входит Брин с охапкой поленьев.
– Сачкуем?Ну-ну, – говорит он, отдуваясь и обливаясь потом.
– Что? –переспрашивает Пол.
– Надо емупомочь, – говорит Эмили. – Я схожу. Она встает и поспешновыходит из кухни через заднюю дверь. Пошатываясь, Брин тащит поленьяв гостиную. Пол и Энн не двигаются.
– Что? –спрашивает Пол: Энн странно смотрит.
– Что? –повторяет она. Ну вот опять.
– За дровамине пойдешь? – спрашивает Пол.
– Нет.
– Почему?
– Физическимтрудом не занимаюсь, – говорит она.
– А чемзанимаешься? – интересуется Пол.
– Ничем.
Видимо, сообразив, что еезаставят помогать, если увидят на кухне, Энн скрывается наверху.
Пол приносит яблоки.
Мало-помалу деньзаканчивается, оранжевое сияние электричества в доме становитсяособенно уютным.
– Отлично.Будет яблочный пирог.
Эмили очень по-домашнемусмотрится на кухне.
– Яблочныйпирог, – повторяет Пол. – Вкуснятина.
– Если хочешь,можешь помочь, – с улыбкой предлагает Эмили.
– Спасибо, ялучше просто посмотрю.
– Дело твое. Агде остальные? Пол пожимает плечами:
– Кажется,Джейми и Брин разводят огонь в камине.
За окнами уже темно.
– Все в доме?– уточняет Эмили.
– Наверное, –отвечает Пол. – Энн наверху. Чем занята Тия, не знаю.
– А ты чемзанят? – спрашивает Эмили.
– Наблюдаю затобой.
– Да? –голос подрагивает, будто Эмили смущена. – Я не настолькоинтересна.
– Получшезрелища «мужчины священнодействуют» в гостиной.
– Ну спасибо.
– Пожалуйста.
– А как жеЭнн? – кокетливо напоминает Эмили.
– А что Энн?
– Все жевидят, что ты к ней неровно дышишь.
– Да? С чегобы это?
– Наверное,вибрацию поймали.
– Кто?
– Все.
– Ну тыголова, – оценивает Пол.
– Не свисти, –отмахивается Эмили. Он смеется.
– Ты мненравишься больше, чем Энн.
– Ври больше.– На такую наживку она не клюнет.
– А может, инет.
– Зачем тогдасоврал?
– Хотелпосмотреть, как быстро ты выскочишь из трусов, – объясняет Пол.
– Что?!
– Ну ты же неиз тех, кто долго ломается.
– Почему тытакой злой? – совсем тихо спрашивает Эмили.
Он смотрит в стол.
– Извини, –говорит он. – Не люблю, когда в мои дела лезут.
Эмили явно рассержена:
– Сразу видно.
– Извини, –повторяет он.
– Я же простодразнилась. Пол улыбается:
– Не выношу,когда меня дразнят. Она тоже расплывается в улыбке:
– Ты,наверное, ужасно капризным ребенком был.
– Точно.
– Зверюшекмучил и отрывал мухам крылышки? Эмили уже разыскала все, что нужнодля пирога, и
теперь смешиваетингредиенты в миске.
– Нет,живность я не трогал, – говорит Пол. – Только технику.
– Примерныймальчик.
– Да нет, неочень. Я как раз был против того, чтобы зверюшек мучить. – Онсмеется.
Эмили поднимает бровь:
– Чтосмешного?
– Вспомнилодну вещь… Соню. – И он смеется громче.
– Кто это –Соня?
– Лабораторнаямышь.
– И что с нейслучилось?
– Правда, онбыл уже дохлый, но…
– Он? Ты жесказал, что мышку Соней звали.
– Ну да. Я егоназвал в честь одной девчонки из нашего класса. Похожи были, как двекапли воды.
– М-да… Ичто ты сделал с этой мертвой мышкой?
– Оживил его.
– Оживил?
– Ага. Собралсхемку и зашил ему батарейку в живот. Училка сделала первый разрез,замкнула цепь, а Соня задергал лапами, как ненормальный – ну,как будто его режут живьем, а он корчится от боли.
– А чтоучилка?
– И глазом неморгнула. Разомкнула цепь, сказала: «Очень остроумно», –и продолжила вскрытие. А вскоре такие опыты в школах запретили. Неиз-за меня и моего теракта, просто Общество вегетарианцев выступилопротив.
– Народ вклассе струсил, когда мышь задергалась?
– Один парень,Уэсли, завизжал. Вот и все.
– А-а. –Эмили разочарована.
Пол понимает, что неследовало распространяться о себе. Эмили из тех девчонок, которыеготовятся хохотать в конце любого рассказа, любого анекдота. Имнеинтересно слушать о заурядном, о грустном, о скучном. Финал долженбыть смешным. Пол задумывается: будет ли смешным финал этой истории,или, как положено реальному событию, только разочарует?
Глава 13
С электрическим светомдом выглядит чуть приветливее. Энн знает, что лампочки горят повсюду– включились пару часов назад, и с тех пор их не выключали.Предки бы взбесились. Энн гадает, на сколько батарей хватит.
У нее в спальне почтипусто, как и в остальных – если не считать книг из раздела«Утопии». Читать их увлекательно, но это занятие какбудто утомило Энн. Точнее, не утомило, а взбудоражило. Мысль омастурбации промелькнула в голове – такой случай нельзяупускать. Энн читала, валяясь на кровати, поэтому
она забирается под одеялои выключает яркую лампочку под потолком.
Ей хватает двух минут.Видимо, эта история с островом все-таки довольно соблазнительна.
Пальцы Энн пахнутпластилином. Ей нравится запах. Бормоча что-то насчет «следующегоуровня», она идет вниз.
– Привет, –говорит она, входя в кухню. – Что творится?
– Эмили печеткекс, – сообщает Пол.
– Яблочныйпирог, – поправляет Эмили.
– А гдеостальные?
– Кажется, вгостиной, – отвечает Эмили.
Из гостиной тянет дымом.
– Блядь! –это голос Брина.
– Стой… даподожди ты… не надо! – взвивается в панике голос Джейми.
Энн открывает дверьгостиной и заходится кашлем.
– Господи, чтоздесь такое? – спрашивает она. Комната полна едкого дыма.
– Разводимогонь, – отвечает Джейми.
– Но ветервыдувает дым в комнату, – говорит Брин.
– Потому чтомы неправильно поджигаем дрова, – объясняет ему Джейми.
У Энн создаетсявпечатление, что они это уже обсуждали.
У камина стоит бутылкаводки. Брин поливает водкой дрова.
– Это ещезачем? – спрашивает Энн.
– Спирт горит.Как в барбекю, – объясняет он. Джейми вздыхает.
– Только дрованамокли.
– Теперь ясно,откуда дым, – Энн снова кашляет.
– Твою мать! –В дверях появляется Эмили. Парни злятся.
– Вы что,огонь разводите? – спрашивает она.
– А ты какдумаешь? – язвительно интересуется Брин.
– Ладно,теперь наша очередь.
– Че-го? –переспрашивает Брин.
Джейми тоже пытаетсяпротестовать, но Эмили быстро выпроваживает обоих из комнаты. Изаставляет унести мокрые поленья.
– Принеситесухих, – приказывает она. – И не мешайте нам.
– Будетсделано, – вздыхает Джейми.
– Вот ихорошо, – говорит Эмили. – Кажется, я знаю, как надо.
– А я думала,ты точно знаешь, – замечает Энн.
– Ну,поджигать-то я умею.
– Дрова тоже?Эмили морщится.
– Привет! –в гостиную заглядывает Тия. – А Брин ушел?
– Да, –кивает Эмили. – А зачем он тебе?
– Простоспросила, – отмахивается Тия. Она входит и садится.
Что-то происходит, но Эннне понимает, что именно.
– Ты умеешьразводить огонь в камине? – спрашивает она Тию.
– Да, –говорит она. – Газетки не найдется? Энн оглядывается. Растопкойпарням служили
мелкие ветки. Наверное,поискали газету, но не нашли. И газетного киоска поблизости нет.Эмили обшаривает комнату.
– По-моему, ихтут нет.
– Значит, ещечто-нибудь найдется, – говорит Тия. – В доме всего полно– и еды, и вина, припасов горы. А центрального отопления нет.Тот, кто нас сюда привез, знал, что нам понадобится разводить огонь.
– А может, онхотел, чтоб мы замерзли насмерть, – возражает Энн.
Тия заводится спол-оборота:
– Как же мнеосточертели твои…
– Тише, тише,– вмешивается Эмили. – Подумаем лучше, где искать бумагу.
– Чем этоздесь воняет? – спрашивает Тия.
– Водкой, –в один голос отвечают Энн и Эмили.
– Гадость, –морщится Тия. – Откуда она взялась?
– Парни дроваполивали, – объясняет Эмили. – Ха.
– Книги! –вдруг говорит Тия.
– Что? –переспрашивает Эмили.
– Можнопустить на растопку книги.
– Еще чего! –возмущается Эмили. – Книги жечь нельзя.
– А что тыпредлагаешь?
– Хотя быпоискать что-нибудь другое.
Через пять минут девушкивозвращаются в гостиную с коробкой растопки из кладовой. Такихкоробок там сотни две, какое-то время греться у огня можно безпроблем. За ящиками с красным вином нашлись целые штабеля коробок сосвечами.
– Кто-тоздорово потрудился, чтобы все это сюда привезти, – говорит Тия.
Огонь уже разгорелся.Эмили с благоговейным лицом ребенка викторианской эпохи стоит передкамином на коленях. Энн и Тия устроились на диванах, лицом друг кдругу и боком к камину. Только теперь Энн замечает, что Тияпереоделась в здешнее. Длинная юбка ей идет. Наверное, потому чтостриженая. Энн не знает, как поступить, когда понадобится сменитьодежду. Все эти хипповые балахоны не в ее стиле.
– Моя приемнаямать с ума сойдет, – произносит Тия.
– А моимродителям все равно, – говорит Энн.
– Не можетбыть, – сомневается Эмили. Энн пожимает плечами:
– Наверное.Да, пожалуй. А твои родные?
– Они даже неузнают, что я исчезла, – говорит Эмили. – Я редко с нимиобщаюсь – раз в месяц, не чаще. Я так занята: работа, тусовки,все такое… —
Она вздыхает. –Собираешься звонить родным каждую неделю, но все как-то нескладывается. Раньше я маме говорила, что иду на собеседование, апотом перестала. Хотела порадовать, когда найду подходящую работу, ане в процессе.
– Но тебя жекто-нибудь хватится? – спрашивает Тия.
– Разве чтососедка Люси, – пожимает плечами Эмили. – И то не сразу.Пока мы жили вместе, я часто уезжала без предупреждения. Наверное,она сначала подумает, что я с кем-нибудь познакомилась и уехаларазвлекаться. Потом попробует дозвониться, не сможет и заволнуется. Аможет, и нет. Решит, что я в тоннеле или вне зоны действия. А тебяхватятся? – спрашивает она у Энн.
– Кто знает?Родители считают, что я чудачка, поэтому сначала выждут пару дней, апотом заявят в полицию. Но с другой стороны, им известно, что яуехала на собеседование – из-за них, чтобы отцепились.
– Значит, онизнают адрес? – с надеждой допытывается Тия.
– Нет, –хмыкает Энн. – Я сказала, что буду работать в крупномпиар-агентстве.
– Надо же, какповезло, – шипит Тия.
– Но ты-то,надеюсь, сказала родным, куда едешь? – спрашивает Эмили у Тии.
– Приемнаямать знает, что я ищу работу, но только в общих чертах. Я с ней ужедавно не живу и не особо отчитываюсь. Я ей только сказала, что наэтой неделе у меня три собеседования, а она пожелала мне удачи.
Все задумываются. Эннгадает, сколько времени пройдет, прежде чем полиция всерьез займетсяисчезновениями. Молодежь вечно куда-то пропадает – то едетотдыхать с друзьями, то теряет телефоны. Из мыльных опер Энн знает,что заявления о пропаже людей в полиции принимают только через сутки,а по-настоящему искать начинают еще позже. Интересно, когдаполицейские выяснят про собеседование и какие следы эти липовыенаниматели оставили? Они же липовые, так? Если только сами не жертвы– не поймешь чьи. Энн не прочь заранее узнать, живыми их найдутили уже убитыми.
– Ну ладно, –вздыхает Эмили и поворачивается к Энн: – Зато ты Полазакадрила.
– О чем ты? –Энн опять чувствует, что заливается румянцем.
– Да ладнотебе, не скромничай! Он от тебя без ума.
– От меня? Тиявздыхает:
– Может,хватит разыгрывать святую простоту?
– Я серьезно,– уверяет Энн. – По-моему, ничего подобного.
– Он мнесказал, – сообщает Эмили. – Ну, почти.
– О господи…– Энн на минуту задумывается. – Нет, ты меняразыгрываешь.
– Ты что, незаметила, как он на тебя смотрит? – спрашивает Тия.
Это звучит непо-дружески: Тия будто вразумляет идиотку.
Энн не понимает, чтопроисходит. Ее похитили, увезли неизвестно куда, бросили нанеобитаемом острове вместе с двумя незнакомыми девушками, одна изкоторых ни в грош ее не ставит, да еще обе лезут с советами. Даже безпохищения и острова все более чем странно. В дружеских отношениях,немногочисленных и напряженных, от Энн всегда требовалась поддержка,умение оценить ситуацию со стороны. Но никому и в голову не приходилосоветовать ей. Она же эксперт в области секса и романов, анорексии итравли, беременности и смерти, абортов и религии. Зачем ей чужиесоветы? Энн ни за что не обратилась бы к постороннему человеку засоветом или поддержкой. По двум причинам. Во-первых, ей ничьи советыне нужны. Во-вторых – и это главное, – она не попадает вситуации, когда ей требуется помощь.
– Нет, –наконец отвечает она. – Ошибаетесь.
– Ну, какхочешь. – Тие наскучил этот разговор. Пламя разгорелось итеперь уютно шипит и потрескивает.
– Так тихо, –замечает Эмили. – Ни машин, ни людей… ничего.
– Как думаешь,когда мы отсюда выберемся? – спрашивает Тия.
– Откуда мнезнать? – Эмили пожимает плечами. – Когда нас найдут.
– Если вообщенайдут, – уточняет Энн. – А пока это маловероятно.
– Найти бы иотлупить того, кто нас сюда притащил! – мечтает Тия.
– Разве не мыв этом виноваты? – Эмили старательно изображает глубокомыслие.
– Не мы жесебя похищали, – возражает Тия. – А какой-то гад.
– Или гады, –говорит Эмили.
– А может, ине гады, – замечает Энн. Тия смотрит на нее, как на помешанную.
– Без разницы.
Энн кажется, что передней Рикки Лейк. Тие недостает только жестикуляции.
– Как думаете,чем заняты ребята? – спрашивает Эмили.
– Скореевсего, режутся в «Новейшую змейку», – отвечает Энн.
– А что это? –интересуется Тия.
Глава 14
За сегодняшний деньДжейми успел многое запороть. Он одного не запорол – побылрядом с Тией. И это здорово – еще не случалось, чтобы Джеймибыл кому-то нужен. К нему изредка обращались за поддержкой, но этосовсем не то. «Быть рядом» с друзьями – все равночто сидеть кружком у костра, как в «Бухте Доусона». А этосупер.
Джейми помешался наДоусоне Лири с тех пор, как пару лет назад по четвертому каналупоказали первые серии. Этот сериал – абсолютный фаворит Джейми,но говорить об этом не стоит – высмеют за ребячество. Сейчассамые романтичные герои – темные, и внешне, и в душе, поэтомублондинистость Доусона – первый плюс. В каком-то смысле и онботаник: сидит у себя в комнате, смотрит телевизор, делает уроки ивыдумывает проекты. Джейми только не нравилось, что Доусон втрескалсяв Джои. Сам Джейми запал на Джен, но не потому, что в подпитии онавпутывалась в любовные треугольники и закатывала суицидальныеистерики. Она ведь могла бы измениться – для Доусона, а иногда,по ночам, и для Джейми. Ему хочется думать, что это не простобанальная влюбленность. Женщина с прошлым нужна ему не для того,чтобы ею обладать и ее перевоспитывать. Джейми приятнее считать, чтоон познает свою оборотную, буйную сторону, а может, на каком-томистическом уровне его с такой женщиной объединяет интерес кэкспериментам. Будь Джейми на десять лет моложе, Джен стала бы длянего идеальной подругой. Что бы кто ни говорил, она гораздо кручеДжои. Джен ведь из Нью-Йорка. Истинный космополит. Когда-нибудь иДжейми станет таким со своей новой девушкой вроде Джен –по-прежнему взбалмошной, но слегка остепенившейся и любящей толькоего.
Пол и Брин играют в«Новейшую змейку». Джейми не сумел обыграть ни того нидругого, поэтому сидит за кухонным столом, тупо наблюдая ираздумывая, справились ли девушки с камином и когда явятсяпохитители.
– Мы ведь таки не решили, что будем делать, когда они нагрянут, – говоритон.
– Похитители?– переспрашивает Брин. – Отметелим.
– А если ихбольше, чем нас?
– Тогда намкрышка, – говорит Пол. – Если, конечно, не отобьемся, какв «Один дома».
– Прикольныйфильм, – ржет Брин. – Один пацан и куча прибамбасов.
– А я несмотрел, – говорит Джейми.
– Многоепотерял, – уверяет его Брин и кашляет. – Закурить ни укого нет?
Джейми отдает емупредпоследнюю мальборину, а последнюю закуривает сам. Джейми никак неудается извлечь из ситуации все возможное, вот что его заботит. Ссамого детства он старался на полную катушку использовать все, чтоему доставалось. Повзрослев, не уходил из музея, не осмотрев целиком,не пропускал ни единой выставки в галерее. Когда Джейми былмаленьким, мать едва сводила концы с концами, и его терзалнестерпимый стыд, если казалось, что он зря тратит ее деньги. В киноДжейми старался пореже моргать и не отвлекаться, с каждой новойигрушкой играл, пока она не разваливалась на части. Даже еслитошнило, все равно съедал из пакетика все леденцы до последнего, ажвачку не выплевывал, а глотал. Каждое событие он впитывал допоследней капли: поначалу – чтобы мать видела, как онпризнателен, а затем по инерции и чтобы ничего не упустить.
Нынешний случай дляДжейми – приключение, о каком он давно мечтал. Мечты всегданачинались словами «вопреки всему». Вопреки всему Джеймипережил экспедицию в Антарктиду. Вопреки всему Джейми уцелел вавиакатастрофе, когда самолет рухнул в непролазные джунгли. Вопрекивсему Джейми спасся, попав на необитаемый остров.
Ощущение, что из этойситуации он извлекает далеко не всю пользу, не покидает его понескольким причинам. Во-первых, отсутствует все, вопреки чемувыживать. Да и само выживание – простейшее дело в доме, набитомпродуктами, напитками и другими припасами. Во-вторых, мешаетприсутствие других людей. Брин уже разозлил Джейми, наколов дрова, идаже испортил его костер, залив поленья водкой. Брин обыграл Джейми в«Новейшую змейку». А Пол вообще по собственному планудействует. В кухне уже некуда ступить от проводов, индикаторов,разных деталей, отсоединеных от других деталей или к нимприсоединенных. Пол напоминает Джейми злого мальчишку из «Историиигрушек»1(ее-то Джейми смотрел), который разбирал все игрушки, а потом собиралих обратно, но наперекосяк.
Целый час парни слышатголоса откуда-то из кухонной раковины. Поначалу страшновато, а потомвыясняется, что это болтовня девчонок в гостиной. Непонятно, почемуголоса доносятся до кухни. Пол сказал, что передаются по трубе.Немного попривыкнув и посмеявшись – мол, надо же, Пол втюрилсяв Энн, – они слушают разговор, точно убаюкивающий бубнеж радио.Но потом девчонки заговаривают о порнографии.
– Ты бреешьсятам? – спрашивает Тия.
– Я? –голос Эмили. – Ну конечно!
– Как,полностью?
– Нет, сверхуоставляю хохолок. Как у порнозвезд.
– Знаю-знаю, –говорит Энн.
– А я порно несмотрю, – заявляет Тия, – потому и не знаю.
– Стыд и срам!– комментирует Пол.
– Заткнись, –шипит Джейми.
– Небось Эмилив порнухе снималась, – высказывается Брин. – Потому изнает.
Они слушают дальше.
– Порно –это нечто, – говорит Энн.
– Ты жеговорила, что девственница, – напоминает Тия.
– Это незначит, что я не смотрю порно.
– А тебе нехочется… самой попробовать»? – спрашивает Эмили.
– Хочется,конечно, – отвечает Энн. – Да не с кем.
Пол смеется.
– Эй! –кричит он в раковину. – Я здесь!
У Джейми эрекция. Не наЭнн, а на всю девчачью болтовню.Они продолжают.
– Значит, тытолько поэтому еще ни с кем не трахалась? – спрашивает Эмили.
– Почему«поэтому»?
– Думала,никто не захочет? Секундная тишина. Наверное, Энн кивает.
– Ну и глупо,– заявляет Эмили. – С тобой бы любой согласился.
– Тогда почемуя до сих пор девственница?
– Наверное,выглядишь слишком инфантильно, – подсказывает Тия.
– Дрянь, –говорит Пол.
– Да онаничего, – вступается за Тию Джейми. – И потом, она шутит.
– Бли-ин! –слышится голос Эмили.
– Что такое? –спрашивает Энн. Кто-то из девушек с шумом вскакивает.
– Пирог! –отвечает Эмили. – Черт, надо было… Распахивается дверь,кто-то бежит по коридору.
Эмили врывается в кухню ибросается к духовке.
– А где пирог?– удивляется она, обнаружив, что духовка пуста.
– Я его вынул,– сообщает Пол. – Он испекся. Эмили расплывается вулыбке:
– Спасибо.
– Пирог вонтам, – говорит Пол.
– Класс! Ктохочет попробовать? – спрашивает Эмили.
– Я, –отвечает Джейми.
– Я, –поддерживает Брин.
– Я, –говорит Пол.
Кто-то кашляет. Но не вкухне.
– Что этобыло? – настораживается Эмили.
– Что «это»?– спрашивает Пол.
– Да кашель.Кажется, Тия кашляла или Энн.
– Я ничего неслышал, – заявляет Брин.
– Здесь такиетрубы, – объясняет Пол и добавляет: – Мы слышали каждоеваше слово.
– Да? –Эмили краснеет. – Может, съедим пирог в комнате?
– А что, еслиесть третье, значит, первого уже не будет? – спрашивает Брин.
Эмили не понимает.
– Ну, еслиесть сладкое, значит, я что-то пропустил?
– Хочешь ещечто-нибудь – приготовь сам, – отрезает она. – Ятебе не кухарка.
– Какие мыобидчивые.
– Отвали, –огрызается Эмили.
– А сливокслучайно нет? – интересуется Пол.
– Кажется, вхолодильнике были, – припоминает она.
– Я тарелкипринесу, – решает Джейми. Эмили несет пирог и нож, Джейми –шесть тарелок
и ложек, Брин –сливки и красное вино из кладовки. В таком порядке они и входят вгостиную. Брин недовольно бурчит: в доме ни пива, ни курева.Неизвестно, найдутся ли сигареты. Курильщики паникуют.
– А может, онигде-нибудь припрятаны? – спрашивает Брин.
Эмили пожимает плечами.
– Я в анкетенаписала, что не курю.
– В какой ещеанкете? – спрашивает Брин.
– Которуюприслали вместе с бланком заявления. Там был вопрос, курю ли я.
– А, это… –тянет он.
– А ты чтонаписал? Брин задумывается.
– Кажется, чтоне курю.
– Почему высоврали? – спрашивает Пол.
– В анкетахнельзя писать, что куришь, – объясняет Эмили. – Сейчас вомногих компаниях антиникотиновая политика. Признаешься, что куришь, иработодатель сразу поймет: будешь тратить на перекуры половинурабочего дня. Конечно, он предпочтет некурящего работника, вот и надосразу делать вид, что не куришь.
– А ты чтонаписала в анкете? – спрашивает Джей-ми у Тии.
– То же самое,– сознается она. – Что не курю.
– Прекрасно, –подытоживает Джейми. – Нам хана.
– Ну написалабы я правду, и что толку? – пожимает плечами Тия.
– А янаписала, что курю, – сообщает Энн.
– Что? –удивляется Джейми.
– В анкетенаписала.
– Но ты же некуришь, – говорит Эмили.
– Я помню, –кивает Энн.
– Ты всегда ванкетах врешь? – интересуется Пол.
– Ага.
– Пойду-ка япоищу на кухне, – решает Эмили. – Там, где все барахло.
Вскоре она возвращается сблоками «Бенсон-энд-Хеджес» и «Силк Кат».
– Большеничего не нашла, – ухмыляется она.
– Отпад, –говорит Брин.
– Где онибыли? – спрашивает Джейми.
– Там же, гдеи медикаменты. За коробками с фасолью.
– Медикаменты?..– переспрашивает Пол. – Любопытно.
– И семена, –таинственно добавляет Эмили.
– Какие ещесемена? – удивляется Джейми.
– Всякиеразные. Зелени, овощей. В общем, что едят.
– Мистика, –произносит Тия.
– Попробую-кая «Бенсон-энд-Хеджес», – решает Джейми ивытаскивает из блока пачку.
– И мне дайсигаретку, – просит Брин. Джейми не понимает, почему бы Бринуне взять себе целую пачку.
Тия достает пачку «СилкКат». Все довольны.
Глава 15
С яблочным пирогомрасправились в два счета. Брин стонет, что больше ничего нет, хотя вкухне еды навалом. Тия помалкивает, хотя Брин, похоже, забыл, чтомежду ними произошло. Или ему плевать. К худу или к добру, момент ониупустили, и Тие придется забыть о поцелуе, от которого еще недавноона бы не отказалась.
В комнате уютно и тепло.По стенам пляшет оранжевый, какой-то карнавальный отблеск пламени.Все шестеро исподтишка наблюдают друг за другом, чего-то высматриваютв лицах. Что они видят, неизвестно. Брин и Эмили сидят рядом надиване, Энн – на полу перед ними. Тия устроилась на другомдиване, рядом с Джейми, а Пол идет к двери.
– Ты куда? –спрашивает Эмили.
– В кухню.«Змейку» принесу.
– И пожеватьчто-нибудь захвати, – просит Брин. За окнами кромешная тьма. Носегодня, с живым
огнем и электрическимсветом, в доме гораздо уютнее.
– Свет глазарежет, – замечает Брин.
– Ну таквыключи, – предлагает Эмили.
– А не слишкомтемно будет? – спрашивает Джейми.
– Зажжемсвечи, – решает Эмили. – Будет красиво.
– А как жеЭнн? – спохватывается Джейми. – Она читает.
Но Энн зевает иоткладывает книгу:
– Я закончила.Свечи в самый раз.
– Что это тычитала? – спрашивает Брин.
– Да так,ничего, – говорит Энн. – Одну космическую утопию.
– Я схожу засвечами, – говорит Тия.
Пол сидит за кухоннымстолом и жует бутерброд с сыром.
– Ты что тутделаешь? – спрашивает Тия.
– Ем бутербродс сыром.
– А-а.
– Ну, как ты?– спрашивает Пол.
– Ты о чем?
– Все ещебоишься?
– Само собой.А ты нет?
– Нет.
Пол откусывает огромныйкусок.
– Ты и вправдувегетарианец?
– Да. А что?
– Я тоже. –Тия улыбается и садится рядом.
– Хочешь? –предлагает он. Тия берет половину бутерброда.
– Так почемутебе не страшно? – спрашивает она.
– Я не боюсьсмерти, – объясняет он, – вот и все. Если убедить себя,что смерть – худшее, что может случиться, и привыкнуть ее небояться, тогда не будешь бояться ничего.
– Был одинплакат. Моя бывшая соседка по квартире повесила в ванной, –говорит Тия. – Что-то насчет двух причин для беспокойства… А,вот как: «Есть только две причины для беспокойства: здоровье иболезни. Если ты здоров, беспокоиться не о чем. Если болен,беспокойся только о том, выживешь ты или умрешь. Если выживешь,беспокоиться не о чем…» Заканчивалось тем, что будешьсчастлив – либо в раю, либо в аду, где пожмешь руки друзьям.
– Слышалтакое, – кивает Пол. – Все правильно. Беспокоиться не очем.
– А ты всевремя как на иголках, – возражает Тия.
– Откуда тызнаешь?
– По лицувидно, что у тебя уйма причин для беспокойства.
– Ага, –улыбается он. – Самых обычных причин. Например, генетическиизмененные продукты.
– Это ещепочему?
– Потому, чтоот них мы все вымрем. Вот почему смерти я не боюсь.
– Затобоишься, что вымрем все мы. Бессмыслица какая-то.
Он улыбается.
– Я простохотел сказать, что это неизбежность.
– Рано илипоздно все мы умрем – вот это неизбежность. И мы вовсе необязаны этому радоваться.
– Я и нерадуюсь, – отвечает Пол. – Просто не паникую.
– И правильно,– Тия доедает бутерброд и закуривает. – Да, совсемзабыла! – спохватывается она.
– О чем?
– Кажется, кводе можно спуститься.
– Но Джеймивчера обошел остров и не нашел спуска.
– До мыса онне дошел, – объясняет Тия. – Надо перелезть через каменьв одном месте, там тропа вниз. Если сумеем построить лодку или плот,можно попытаться удрать.
Вопреки ее надеждам, Полне особо ликует.
– Что не так?– спрашивает Тия. Он пожимает плечами.
– Ты не хочешьсбежать?
– Вода,наверное, страшно холодная.
– И ты из-заэтого не желаешь спасаться?
– Пока незнаю. А прикольно, да?
– Нет. Пол,послушай, нельзя же торчать здесь всю жизнь!
– Как знать.
– А я думала,тебе нравится мастерить, – пр( «должает Тия.
– Ну и что?
– Мог быпостроить лодку.
– Системынавигации – мог бы. А лодки не умею.
– Я уж думаю,– вздыхает Тия.
– Почему тебетак не терпится бежать? – спрашивает он.
– Почему?
– Да, почему?
– Странные утебя вопросы.
– Не понимаю,что в них странного, – говорит Пол.
– Нас жепохитили. Почему бы не попытаться сбежать?
Он улыбается:
– Об этом я испрашиваю.
– Нет, тыспрашиваешь, почему надо бежать.
– Ну так как?Тия хмурится:
– По-моему,это логично. Если ты в ловушке, пытаешься из нее вырваться.Естественная реакция.
– А тебе естькуда рваться? – интересуется Пол. Тия вспоминает домпрестарелых – банановое
пюре, «Обратныйотсчет» и диарею. Вспоминает пропахшую потом галерею игровыхавтоматов, пожилых туристов-внесезонников, которые целыми днямиторчат возле «одноруких бандитов»: всем им светит такойже дом престарелых, только не у моря. Тия думает об аркаде, которуюнедавно прошла до конца, и о новой, которой хотела заняться.Вспоминает друзей, с которыми редко видится, и местный киноклуб, гдене бывала уже полгода. Группу аэробики, куда сходила всего один раз,и парня, бросившего ее три месяца назад. Одинокие вечера сзамороженными продуктами, которые приходится съедать сразу, посколькуморозилки нет. Любимые, хоть и не модные телепередачи – «Ночныеновости», «Современность», «Полуночное ревю».Вспоминает приемную мать, умирающую от рака, и родную мать, с которойуже десять лет не разговаривает.
– Конечно! –с вызовом отвечает она.
Через трубу слышны голосаиз гостиной. Разговор зашел об университетах.
– Пойдем кним? – предлагает Пол.
– Сейчас,только соберу что-нибудь поесть.
– Ладно, тогдая пошел.
Наверное, салат подойдет– свежие продукты надо есть, пока не испортились. Тия режет ираскладывает на тарелке холодное мясо, варит рис. Крошит для салатавсе подряд, что есть в холодильнике. Выходит удачно: шпинат, латук,стручковая фасоль, оливки, немного сельдерея, редис, помидоры, огурцыи лук. Во второй салатнице она смешивает консервированный тунец,сладкую кукурузу, лук, огурцы, консервированные помидоры и рис. Потоммажет маслом остатки свежего хрустящего хлеба и ставит миски наподнос. Находит шесть тарелок и шесть вилок.
Все это время она слушаетчерез трубу разговор в гостиной. Беседа завязалась интересная –про учебу и образование, потом о дипломах. Похоже, у всех дипломыбакалавра первого класса с отличием. Забавно. Тия находит свечи итащит поднос в гостиную. Остальные все болтают.
– Улет! –восклицает Брин, увидев еду.
– Вкуснятина!– подхватывает Эмили. – Молодчинка, Тия!
– Пустяки, –отмахивается Тия. – Налетайте. Повторять приглашение нетребуется. Тия сама зажигает свечи и выключает свет.
– Я тожебакалавр. И тоже первого класса, – говорит она.
– Аспециальность? – интересуется Эмили.
– Киноискусство,– отвечает Тия. – А у вас?
– Математика,– говорит Джейми. – Да вы уже знаете.
– Искусство, –сообщают в один голос Эмили и Пол.
– Английский ифилософия, – говорит Энн.
– А у тебя,Брин? – спрашивает Джейми. Брин смущается.
– Химия, –говорит он.
Тие не верится, что этоправда, что у Брина вообще есть диплом, но она молчит. Ей он одипломе не говорил, но это еще не значит, что сейчас соврал. Ейказалось, Бриново наивысшее учебное достижение – дипломколледжа.
– Итак, все мыбакалавры первого класса, – задумчиво подытоживает Тия. –А магистров нет?
– Есть, –говорит Пол.
– Ты магистрискусств?
– Магистрнаук, – поправляет он.
– На чемспециализировался?
– Напрограммировании, – объясняет Пол. – А что?
Тия не отвечает, но онауловила некую тенденцию. Странно, что Джейми не заметил.
– Большемагистров нет? – спрашивает она. Все молчат.
– Ты считаешь,это важно? – интересуется Джейми.
– Мы и вправду«способные молодые люди», – произносит Пол.
– Да, –соглашается Тия. – Чего наш похититель и желал.
– Ну и что изтого? – еле выговаривает Брин, набив рот салатом с тунцом.
– Может, насвыбрали не потому, о чем мы думали, – говорит Тия.
– Не для того,чтобы отомстить? – уточняет Эмили.
– Причинсколько угодно, – вмешивается Энн.
– М-м-м…любопытно, – замечает Джейми.
– А в доменикаких подсказок нет? – спрашивает Эмили.
Все теряются.
– Эти запасыеды должны что-то значить, – высказывается Энн.
– Ага, –кивает Эмили. – Кто-то нафантазировал приключения нанеобитаемом острове.
– И запассяконсервированной ветчиной, – добавляет Пол.
– Фу, –морщится Тия.
– И мерзкимлимонадом, – подхватывает Энн.
– Могло быть ихуже, – напоминает Джейми. – Нас вообще могли оставитьбез еды и питья.
– Хорошо еще,вина вдоволь, – говорит Эмили.
– Как будточеловек, который нас сюда привез, хотел, чтобы мы как следуетоттянулись, – замечает Пол.
– Ага, скажиеще, что мы выиграли романтическое путешествие! – язвит Брин.
– Может, мывообще в космосе, – гадает Энн.
– Ничегоплохого пока не случилось. – Эмили пропускает слова Энн мимоушей. – По-настоящему плохого.
– Если насоставили в живых, это еще не значит, что нам подарили отпуск, –указывает Тия.
– Да еще этизадачи, – соглашается Пол.
– Какиезадачи? – спрашивает Тия.
– Электричество,дрова, все такое.
– Верно, –кивает Эмили.
– А может,самая сложная задача – побег, – размышляет Джейми.
– Может,кто-то хочет выяснить, быстро ли нам это удастся, – прибавляетПол.
– Ну да, –очень медленно говорит Энн. – Такие кошки-мышки.
Атмосфера в комнатенеуловимо меняется. При словах «кошки-мышки» всемстановится не весело, а жутко. Все равно что различить детские голосана са-ундтреке ужастика.
– И все-такинужны улики, – наконец нарушает молчание Джейми.
– Ну конечно,Скуби, – смеется Пол. Джейми насупливается.
– Может, мычто-то очевидное не заметили? – спрашивает Эмили.
Все задумываются.
– Вспомнил, –объявляет Пол.
– Что? –оживляется Джейми.
– Мы заметили,но еще не осмотрели.
– Что? –торопит Эмили.
– Мансарду.
– Она жезаперта, – напоминает Тия.
– Значит, пораотпереть, – отвечает Пол.
– Идем, –говорит Джейми. Все встают.
– Мы абсолютнобанда Красной Руки, – смеется Эмили.
Глава 16
При свете осматривать домлегче, но наверху лампочки тусклые.
– Ну и грязищатут, – качает головой Брин.
– Страшно, –шепчет Эмили. Впереди кто-то нервно хихикает.
Гуськом они по узкойлестнице поднимаются в мансарду. Брин нарочно держится позади, иЭмили, видимо, тоже. Остальные взбудоражены и увлечены.
Такие приключения Бринаникогда не увлекали. Не то что серьезные вещи – налеты ивзломы, скажем. Да, он рад бы въехать, зачем их сюда привезли –но он здесь чужой. Его не покидает ощущение, что все эти детки спеленок играют на одной площадке, а он – ребенок изединственной в округе неполной и малоимущей семьи.
Эмили тычет его в бок изавывает, точно призрак.
– Что притих?– спрашивает она. – Струсил?
– Нет, –отмахивается Брин, – не болтай. Экспедицию возглавляет Джейми.Он уже у двери
мансарды.
– Ну и как мыее откроем? – спрашивает Тия.
– Тротила ни укого нет? – вмешивается Пол.
– Кончай! –требует Тия. – Это не шутки. Что будем делать?
– Можновыломать дверь, – предлагает Джейми. В ответ смешки.
– Я могуоткрыть замок, – подает голос Брин. – У меня получается.
– Правда? –переспрашивает Джейми.
– Клево, –радуется Пол.
– Валяй, –говорит Эмили.
Поднимаясь по лестнице,Брин лихорадочно вспоминает, случалось ли ему прежде отпирать замкибез ключа. Вроде нет. Но, несмотря на полное отсутствие опыта, онвсе-таки вызвался взломать дверь. Он что, профи? Нет. Но прикинулсяопытным взломщиком потому, что в прежней компании, в Саутенде, егосчитали опытным. Вот и здесь он вякнул по привычке.
Когда Брин впервые полезковыряться в замке, дверь была не заперта. Об этом никто не знал,даже Брин. Вместе с Танком, Гилбертом и одним типом из Манчестера,Крейгом, он пытался как-то в пятницу ночью влезть к Гилберту в дом.Подергать дверную ручку никому и в голову не пришло, Гилберт всю ночьныл, что потерял ключи, вот все и решили, что дверь заперта. Как разнакануне Брин видел по «ящику», как один парень открывалзамок без ключа, да так ловко, что Брин насочинял, будто и онсправится с любым замком – была бы шпилька или английскаябулавка. А тут как раз и подвернулся случай показать себя в деле.
Трудно объяснить, чтопроисходит в голове, когда вдруг кажется: ты мастер в том, чего насамом деле не умеешь. Такое случалось с Брином несколько раз –когда он возомнил себя знатоком боевых искусств (насмотрелся фильмовс Синтией Ротрок и Брюсом Ли), пробовал внутривенную наркоту («Наигле») и ходил по канату (цирк по телику на Рождество). Впамять об этих злополучных попытках Брин заработал какой-то шрам,четыре попадания в больницу, тридцать один шов и перелом ноги.
Беда в том, что унастоящих профи все выходит так легко и просто, что вроде достаточноим подражать с самодовольной рожей – мол, я уже делал этомиллион раз, – и готово. В ту ночь у Гилберта Брин так ипоступил – типа крут, как самокрут. Он хладнокровно потребовалчто-нибудь типа шпильки. Купившись на его уверенность, Танк и Гилбертуслужливо прочесали весь переулок. Наконец нашли проволочный ершикдля трубки, Брин деловито осматривал его минуты полторы и наконецобъявил: «Сойдет». Он пошуровал ершиком в замке и,кажется, услышал щелчок. Брин нажал на дверную ручку, и гребанаядверь открылась! Гилберт не знал, как его благодарить, Танк заявил,что ничего круче еще не видел. Он признался Брину, что среди егознакомых больше взломщиков нет, но у него сейчас большие планы, иловкость Брина будет очень кстати.
Как раз в этот моментБрин понял, что до замка-то и не дотронулся: раздухарился (куда тамдесятерым нью-йоркерам!) и не заметил, как выронил ершик. Конечно,Гилберт и Танк об этом не узнали, зато о мнимом таланте Брина уженазавтра были осведомлены все завсегдатаи местного паба. Несколькораз Брину предложили поучаствовать в кражах со взломом, считая, чтоесли Брин без ключа отопрет замок склада, магазина или дома, тоникакой это не взлом.
Он чувствовал себя, какгероиня «Румпельштильцхена»: требуется превратить соломув золото, а подобных чудес он ни разу не совершал. И нечего ждатьпомощи от прикольного карлика в прикольной шляпе. Надо выкручиватьсясамому.
Первые два раза онговорил, что замок не того типа, и объяснял почему, щеголяя толькочто выдуманными техническими терминами. Перед крупным ограблением,когда напарники любезно выяснили номер модели замка, Брин нарочнопорезал руку, разбив пивную кружку, а потом сказал, что поврежденосухожилие. Всякий раз, когда ему не удавалось открыть замок, егоподельники (или шайка, которой он помогал) находили другой способпроникнуть в дом – обычно разбив окно. Однако Брин убедительнорасписывал конструкции неподдавшихся замков и хитроумных секреток надверях, и его слава взломщика росла и без реальных достижений.
Потому и сейчас онпредложил свои услуги. По привычке. С той лишь разницей, что здесьникто не обдолбан и, если Брин лажанется, все сразу врубятся: да, онлажанулся. С наркоманами еще как-нибудь выкрутишься, была быфантазия. Но этой компании не наврешь, на техническую херню они некупятся. Все ученые умники. Была бы рядом одна Эмили – это ещеполбеды. Она не такая ученая. Конечно, Брин еще охотнее остался быодин с Тией, хотя она с ним больше не разговаривает. Вот Тие он бычестно признался, что не умеет замки открывать. А может, и нет. Вобщем, неприятно, когда стоят над душой и пялятся. От волнения егопрошибает пот, струйкой течет по шее и спине. Наконец Бринпробирается к двери.
И первым делом пробуетручку.
Потом встает на колени исмотрит в замочную скважину.
– Хм… –бурчит он. – Сложный, собака…
– Ну, что там?– Джейми тоже наклоняется к замку.
– Шпилькаесть? – спрашивает Брин.
Уж это он знаетнаверняка: шпилек ни у кого не бывает. А раз нет шпильки, можно соблегчением сказать: очень жаль, но такой замок без шпильки неотопрешь.
– Есть, –говорит Энн и вынимает из волос шпильку.
Брин берет ее и сразуроняет.
– Блядь! –выпаливает он. – Потерял. Все на него смотрят.
– Без шпилькине получится, – предупреждает он.
– Возьми еще,– Энн подает вторую шпильку.
Только теперь Бринзамечает в волосах Энн пробор-зигзаг. Пряди зачесаны в разные стороныи закреплены шпильками. Энн вынимает вторую шпильку, и пробор ужебольше не зигзаг. В панике Брин видит, что у нее на голове такихзигзага два – значит, две шпильки. И еще одна в руке. Нехотя онберет шпильку, не спеша ее разглядывает и становится на колени переддверью.
– А у тебяполучится? – спрашивает Тия.
– Должнополучиться, – отвечает он. – Если замок не слишком тугой.
– Тугой? –переспрашивает Пол.
– Ну да. Еслине поддастся, шпилька сломается.
– Ясно, –говорит Пол. В голосе сквозит хохот. Целых три или четыре минуты Бриншурует шпилькой в замке.
– Поддается? –спрашивает Энн.
– Тише. Неотвлекай его, – шикает Эмили. Наконец Брин поднимается. У негоноют колени.
– Тут с ходуничего не сделаешь, – сообщает он. – Может, подождетепока внизу?
Из комнаты доносится шум.Какой-то стук.
– Эй, кто там?– кричит Джейми. Эмили пробивает нервный смешок.
– Ну кто тамможет быть, глупый?
Брин припадает к замочнойскважине, но ничего не видит. Стук прекращается.
– Наверное,летучая мышь, – высказывается Пол. – На чердаках онибывают.
– Уфф… –облегченно вздыхает Тия. – Может, пойдем отсюда?
– Или птицы накрыше, – вносит свою лепту Энн. – Наверное, у них тамгнездо.
– Да какаяразница! – отмахивается Тия. – Пошли вниз?
Брин рад, что большенезачем изображать возню с замком.
Глава 17
– «Признавайсяили отдувайся»! – предлагает Эмили, когда всевозвращаются в гостиную. Запас авантюризма у всех иссяк.
– Чего? –спрашивает Брин.
– Такая игра,когда говорят только правду? – уточняет Тия.
– Ага, –кивает Эмили, – или задания выполняют. Эмили возбуждена.«Признавайся или отдувайся» —
ее любимая игра. Онанапоминает Эмили ночевки у одноклассниц, грозы, романы, каникулы соднокурсниками.
Джейми и Брин заглянули вкладовую, и теперь в камине пылает уголь. В гостиной становитсяжарко. Есть вино, сигареты, бокалы, пепельницы (ладно, блюдца) –что душе угодно. Эмили опять на диване рядом с Брином, Тия и Джеймиустроились на другом диване. Пол и Энн на полу: Энн греет руки передкамином, а Пол разлегся вдоль дивана Эмили, подпирая голову ладонью,и, похоже, дремлет.
– Как в нееиграют? – спрашивает Тия.
– Никогда непробовала? – удивляется Эмили.
– Нет. Развечто в Израиле… Не помню.
– Ты бывала вИзраиле? – вмешивается Брин.
– Ага, вкибуце.
– И один мойкореш тоже.
Все ждут продолжения, норассказывать Брину нечего.
– Правилатакие, – нарушает молчание Эмили. – Кто-нибудь –скажем, я – начинает игру. Я выбираю, кому задать вопрос –например, Энн, и она выбирает, признаться или промолчать. Если онаготова признаться, тогда я задам ей вопрос, на который она должначестно ответить. Если Энн захочет промолчать, тогда я придумываю длянее задание. Затем она выбирает человека, спрашивает его, онвыбирает, признаваться или отдуваться, и так далее. Вот и все.
– А если тот,кого ты выберешь, не захочет отвечать? – спрашивает Джейми.
– Надо! –заявляет Эмили.
– А если оноткажется? – допытывается Тия.
– Тогда емупридется выполнить задание, – объясняет Эмили. – Если жеон выберет признаваться, а потом солжет – Пол, тебя это впервую очередь касается, – будет платить штраф.
– Штраф? –Джейми ежится. – Весьма зловеще.
– А как же! –откликается Эмили. – Штраф придумаем заранее. Пусть тот, ктопроштрафится, обежит вокруг острова пять раз. Голышом.
– Класс, –хихикает Энн.
– Ты шутишь? –спрашивает Джейми. – Смотри, какая темень. Свалиться со скалыпроще простого.
– Значит, всемпридется говорить правду, – улыбается Пол.
– Всесогласны? – Эмили обводит взглядом остальных.
Кивают все, кроме Тии,которая хмурится.
– А можнопросто послушать? – спрашивает она.
– Нет, –качает головой Эмили. – Если играть, так всем.
– Почему это?
– Если будешьпросто слушать, узнаешь все наши секреты, а мы твои – нет. Такнечестно.
– Не гони, –останавливает ее Брин. – Какие еще секреты?
– Как этокакие! В них вся соль игры! – восклицает Эмили.
– А я думал, внее ради секса играют, – замечает Пол.
– Это в«Русского почтальона», – поправляет Эмили.
– И в«Признавайся или отдувайся» тоже, – возражает Энн.
– А ты откудазнаешь? – спрашивает Брин. – Ты и секса-то не нюхала.
– И все-такизнаю, – заявляет Энн. – И играла почаще тебя.
– Что же досих пор ни с кем не перепихнулась?
– Да потомучто всегда признаюсь, балда, – усмехается Энн.
– А если онитоже бессмертны? – Эмили разливает вино.
– Ну, еслиникто не умирает, тогда ладно, – отзывается Джейми. – Этоздорово.
– И так и этакздорово, – вмешивается Пол. – Вот я перед смертьюперекачаю свои мысли куда-нибудь – конечно, если к тому временитакая техника появится.
– А если непоявится? Или ее изобретут уже после твоей смерти? – спрашиваетЭмили и смеется. – Посмотрим, как ты запоешь!
– Ему-то что?Он уже умрет, – напоминает Энн.
– А ты бы какпоступила? – спрашивает Пол у Энн.
– В какомслучае?
– Если быпришлось выбирать между немедленной смертью и вечной жизнью.
– И то идругое неплохо, – отвечает Энн.
– Рехнулась? –спрашивает Эмили. – И то и другое – отстой. Мы же толькочто говорили.
– Нет, –возражает Энн. – Отстой – то, что у нас сейчас. Дажедебил в нашем положении согласился бы или умереть сразу, или житьвечно. Поэтому я понимаю самоубийц. Если смерть неизбежна, чегождать? Главная подлянка жизни – нам известно, что она рано илипоздно закончится. Не может не закончиться, но никто не знает, когдаэто будет. Можно погибнуть под колесами в двенадцать лет, можноотпраздновать столетний юбилей. Неизвестно, когда тебя отсюдазаберут. Вот это – отстой. Я никогда не строю планы на завтраили на послезавтра – может, завтра меня уже не будет в живых.Загорится дом, пока я сплю, вломится серийный убийца с топором –да мало ли. А может, я в двадцать с чем-то внезапно умру во сне.Гораздо веселее было бы знать, что никогда не умрешь, – непришлось бы каждую минуту ждать конца. А так живешь – как будтосмотришь единственную копию классного фильма на дрянном проекторе:сидишь и не знаешь, когда он зажует пленку и сдохнет. Будь япосмелее, покончила бы с собой, просто чтобы не маяться отнеизвестности. Если точно знаешь, что не увидишь конца фильма, зачемвообще его смотреть? К чему лишние разочарования?
Слушателей эта вспышкапоражает.
– Вечная жизнь– по кайфу, – говорит Брин.
– Мы дажездесь могли бы жить и ни о чем не волноваться, – прибавляетПол.
– Ты и так неволнуешься, – напоминает Тия.
– Пожалуй, да,– соглашается он. – Кто следующий?
– Я, –спохватывается Эмили. – Выбираю Энн.
– Меня?
– Ага.Признавайся или отдувайся!
– Признаюсь.
– Вот ихорошо. Если бы пришлось поселиться на необитаемом острове…
Все хором стонут.
– Чтосмешного? – спрашивает Эмили. – Если бы тебе пришлосьпоселиться на необитаемом острове с одним-единственным человеком,кого бы ты выбрала?
– Я уже торчуна острове с пятью людьми, – напоминает Энн.
– А ты выбериодного, – подсказывает Джейми. Энн вздыхает:
– Это долженбыть кто-то из вас?
– Необязательно, – отвечает Эмили. – Любой человек. Ну, коговыбираешь?
– Скореевсего, никого, – после недолгих размышлений говорит Энн.
– Ты врешь,да? – говорит Эмили. Энн снова задумывается.
– Пожалуй. Яответила бы так раньше, пока не очутилась тут. Теперь… Я знаю, чтотакое жить на острове, и потому не захотела бы оставаться здесь одна.Если уж выбирать, то кого-то из вас – других друзей у меня нет.Наверное, Эмили, Пола или Джейми. Брин и Тия, без обид. Я вам ненравлюсь, потому и не навязываюсь.
– Мненравишься, – возражает Брин. Тие неловко, но она молчит.
– У тебя нетдрузей? – переспрашивает Джейми. – Кроме нас?
– Нет, –кивает Энн. – Я предпочитаю одиночество.
– Ну и ну, –говорит Джейми.
– Я сама таквыбрала. Мне нравится.
– Что в настакого особенного? – допытывается Джейми.
– Ничего.Просто все мы очутились на одном острове.
– Так тывыберешь кого-нибудь или нет? – напоминает Эмили.
– Я же сказала– тебя, Пола или Джейми.
– Надо одного,– возражает Эмили.
– Тогда тебя,– говорит Энн.
– Класс, –отвечает Эмили. – Спасибо.
Она сомневается, что Эннсказала правду, но обвинить ее во лжи не решается. Теперь очередьЭнн.
– Я выбираю…
– Давай же, –торопит Эмили.
– Брина.Признавайся или отдувайся!
– Уж лучшеотдуваться, – отвечает Брин.
– Уверен? –спрашивает Энн.
– Ага.
– Ладно.Итак…
– Не можешьпридумать? – вмешивается Эмили.
– Не подгоняй,– отвечает Энн. – Придумала. Брин, спой какую-нибудьпесню «Уэм!»1– на свой выбор, но в образе старухи на смертном одре.
– Чего? –Брин не понял. Остальные смеются.
– Клево! –оценивает Эмили.
– Может, ялучше признаюсь? – спрашивает Брин.
– Поздно.Теперь отдувайся, – требует Энн.
– Тебепридется встать, – подсказывает Эмили.
– Он жеумирающая старуха, – напоминает Тия.
– А, точно, –Эмили встает. – Тогда ложись. Брин укладывается на диван.
– Абзац… –ворчит он. – Говоришь, любую песню «Уэм!»?
– Какуюхочешь, – кивает Энн.
Брин ненадолгозадумывается, смущается и начинает.
– Та-та-та…– Он шамкает и кряхтит. – Уо-уо-йе! Эмили узнает песню«Свобода» и хихикает. Энн тоже.
К началу припева всестонут от смеха.
– Ты там ещене умер? – сквозь хохот спрашивает Тия.
– «Детка,я хочу лишь одного…»
– Пусть онзаткнется! – кричит Эмили, зажимая рот руками.
Энн бросает в Бринакатышком с ковра.
– Ну что,хватит? – своим обычным голосом спрашивает Брин, подняв голову.
– Нет, я хочудослушать, – заявляет Пол.
– Господи, дапусть замолчит! – стонет Эмили. – Не могу больше!
– Ладно,хватит, – решает Энн.
Брин садится, надсаднокашляет и закуривает. Эмили опять устраивается рядом с ним.
– Бринспрашивает, – напоминает Энн и идет к двери.
– Ты куда? –окликает Эмили.
– Никуда, –с вызовом отвечает Энн и выходит.
– ВыбираюПола, – говорит Брин.
– Признание, –решает Пол.
– Ладно, –кивает Брин. – Каким бы ты стал, если бы мог выбирать –глупым и счастливым или умным, но несчастным?
– Абсолютноотпадный вопрос! – восхищается Эмили.
– Да ладно, –ухмыляется Брин. – Я его по «ящику» слышал.
– Хм… –Пол размышляет. – Пожалуй, глупым и счастливым.
– И я! –подхватывает Эмили. – А остальные?
– Лучше бытьглупой и счастливой, – говорит Тия.
– А я не знаю,– колеблется Джейми. – Но мы в жизни это ведь и выбираем,нет? – Он задумчив.
– Ну, строгоговоря, не выбираем, но попадаем в ту или иную категорию.
– Ты хочешьсказать, если человек умен, он обязательно несчастлив? –спрашивает Тия.
– Да, –кивает Джейми. – Если вдуматься, так и есть.
– Пожалуй, чембольше знаешь, тем больше причин для страха, – говорит Тия.
– Точно, –соглашается Эмили. – Понимаешь, в каком паршивом мире мы живем.
Энн возвращается сбольшим стаканом клубничного коктейля.
– Но далеко невсе глупцы счастливы, – замечает Тия.
– Само собой,– кивает Пол. – Герои шоу Джерри Спрингера, например.
– М-да… –тянет Эмили. – Зато осчастливить этих людей – прощепростого.
– Верно, –соглашается Пол. – Раздать им наркоту – вот они исчастливы.
– И глупы, –добавляет Джейми.
– Наверное,ради этого люди и становятся наркоманами, – размышляет вслухТия.
– Чтобы бытьглупыми и счастливыми? – уточняет Эмили.
– Ну ясенперец! – заявляет Брин. – Уж я-то знаю.
Двое кивают. Логично.
– Так высчитаете, умного человека трудно осчастливить? – спрашиваетПол.
– Ага, –говорит Джейми.
– Именно, –поддерживает его Эмили. – Разве что он сидит на прозаке, ноэто, опять-таки, счастье и глупость от наркотика.
– Так вотпочему все мы так несчастны! – шутит Энн.
– Скажи, а чемможно осчастливить тебя? – спрашивает Тия у Пола.
– Привезтисюда, – загадочно бормочет он.
– Твояочередь, – напоминает Джейми, снова закуривая.
– А, забыл, –отзывается Пол. – Брин!
– Выбираюпризнание, – говорит Брин. – Один раз я уже лопухнулся.
– Назовилучший наркотик из всех, какие употреблял, – требует Пол.
– Крэк, –без колебаний отвечает Брин. – Вне конкуренции.
– Ты пробовалкрэк? – спрашивает Эмили.
– Само собой,– кивает Брин. – Улетная отрава. Супер.
– К нему жевроде привыкают в два счета, – говорит Джейми.
– Точно, –соглашается Брин. – Мне еще подфартило – не успелвтянуться.
– Почему? –спрашивает Тия.
– Ну и как? –перебивает Эмили.
– Потрясно.Лучше не бывает.
– Лучшеоргазма? – уточняет Джейми.
– Еще бы!
– Лучшевыигрыша в лотерею? – спрашивает Эмили.
– Наверное, –говорит Брин. – Но торчок, задвинутый на крэке, скопытится отрадости, выиграв в лотерею – еще бы, столько бабла, и все можнопосадить на дурь! – Он облизывается. – На словах необъяснишь. Мощный, мазовый приход, но не как от герыча. Скорее, какот кокаина – по сути дела, его и смолишь.
– Как это? –удивляется Джейми.
– Кокаин,который мы покупаем, на самом деле его гидрохлорид, – объясняетБрин, – в который мешает всякое дерьмо сначала один дилер,потом второй, все дела. При химической реакции с аммиаком или содойгидрохлорид отделяется и сгорает со всеми примесями. Остаютсякристаллы чистого кокаина.
– Это и естькрэк? – спрашивает Джейми.
– Ага, –кивает Брин. – И приход от них почти одинаковый, только есликуришь крэк, ждать не приходится – забалдеть можно сразу.Расслабляешься по полной, становишься счастливым и уверенным, как откокаина, только без нервотрепки. Улыбаешься во весь рот. И таклегко-легко, будто всласть чихнул, и главное – легкость сразуне кончается, как после чиха. И ощущения не исчезают, а плавно идутна спад – как будто кончил. В общем… вы вот когда-нибудьсмеялись до упаду, так что боялись обмочиться? И после крэка так,только без смеха и рези в животе. Как будто долго маялся от жажды, апотом выпил большой стакан кока-колы, или целую вечность дожидалсяочереди в сортире, а потом отлил, или присел после целого дня наногах… или сидишь у моря с пакетом чипсов, или после долгой диетыешь торт с кремом. Удовольствие в чистом виде.
– Изумительно,– говорит Пол.
– Блеск, –присоединяется Эмили.
– Почему же утебя не появилась зависимость? – спрашивает Джейми.
– Она ипоявилась, – кивает Брин. – Словили, что такое приход?После первой тяжки привыкаешь. Но у меня случилась пруха.
– Как это? –спрашивает Эмили.
– Я тогдакорешился с двумя парнями из Уэст-клиффа. С братьями. Один, как и я,тащился от регги. Второй торговал коксом и крут был не по-нашему. Уних было еще пятеро братьев, и все мотали срок. По сравнению с нимимой друган Уинстон ангелом был. И тут его брат освободился,крезанутый Стив. Я его никогда не видел, зато был наслышан. В общем,все мы подсели на кокаин – а чего, Стив же его толкал. Попятницам вечером мы торчали у Стива и заряжали одну дорожку задругой, а Стив принимал вечерних клиентов. Потом мы обычно катили водин клуб в Челмсфорде, где хозяином был кореш Стива. И у Стива вшкафу всегда флакон аммиака стоял, для «особых случаев»,а я не понимал, зачем.
Ну так вот, мы всюдутаскались за ним вместе с клиентами, у него еще была пара соседей похате и дружки, которые вечно вместе с нами зависали. Славная былакомпания, все свои в доску. Шик, все по кайфу. Девчонки бывалисимпатичные, но Стив никогда им кокс не продавал. Не знаю, почему, нос женщинами он дела не имел. Однажды он достал свой флакон аммиака иначал делать крэк. Я спросил, что это он делает, а он позвал менянаверх, покурить на пару. Потом и Уинстон подтянулся. Вот я крэквпервые и попробовал. Стив хотел, чтобы остальные не пронюхали,поэтому сначала мы курили только с ним.
– Ну и ну! –говорит Эмили. – А дальше? Брин ерзает на диване.
– За двенедели я так втянулся, что жить не мог без крэка. Травой-то я всегдапромышлял, но теперь подумывал снабжать народ коксом. Я решил, чтодело пойдет – товар выгодный, и связи у меня были. То есть ненапарники, а парни, которые меня не пристрелят, если я к их бизнесупристроюсь. Дело, конечно, тонкое, требует ума, но я в нем рубил идумал, что кривая вывезет. Я заказал Стиву сразу пол-унции кокса, аэто много, и стал ждать, когда Стив его получит. Но, когда он ехал навстречу к дилеру в Лондон, их с Уинстоном сцапали в Дагенхеме. Приобыске в машине нашли дозу кокса, крэк, который Стив сбывал насторону, да еще три пушки. Обоих упекли за решетку.
– А ты? –спросила Эмили.
– А что я? Всезнали, что Стив и Уинстон – мои друганы. Вот мне и пересталидаже траву продавать – думали, что легавые меня уже засекли итеперь только и ждут повода, чтобы сцапать. Полицейские, когда ловяттаких, как я, всегда пытаются вычислить следующего в цепочке. Всеждали, что меня вот-вот загребут, и быть следующим никто не хотел.Несколько недель я был пуст. А местных торговцев коксом я не знал,столковаться с ними напрямую не мог. Вообще-то я понимал, что не сталбы продавать. Выпарил бы крэк и сам скурил. Так что меня остановилане совесть, не здравый смысл, а отсутствие кокса.
– Тебе здоровоповезло, – говорит Тия. – Мог и не выкарабкаться.
– Знаю, –кивает Брин. – Сейчас меня бы в живых не было.
– Значит,раньше ты торговал наркотой? – спрашивает Джейми.
– Точно,приятель, – подтверждает Брин. – В Эссексе это обычноедело.
– Почему?
– Там куда ниплюнь – попадешь в дилера.
– Но ты жетолько травку продавал, – возражает Эмили.
– Ну да. Кдорогой дури не прикасался.
– Почему? –удивляется Эмили.
– Я же балделот регги, – отвечает Брин, словно этим все объясняется.
Эмили потягивается иналивает себе еще вина.
– Твоя очередьвыбирать, – напоминает она Брину.
– Ага, –кивает он. – Эмили.
– Признание, –решает она.
– О чем тыбольше всего жалеешь?
– Жалею? –на секунду она задумывается. – Да вроде ни о чем.
– Так всеговорят, – вмешивается Пол. – Врут и не краснеют.
– Навернякачто-то было, – соглашается Джейми.
– Каждый очем-нибудь да жалеет, – поддерживает его Тия.
– Я ни о чемжалею, – говорит Энн.
– И я,пожалуй, тоже, – кивает Эмили. – Кроме…
– Ну, ну? –не терпится Джейми.
– Это тяжеловспоминать, – признается Эмили.
Глава 18
Пол допивает третий бокалвина. Эмили рассказывает, как в шестнадцать лет на каникулахпереспала с одним парнем, а потом долго тряслась – боялась, чтоподхватила СПИД. Рассказывать об этом ей совсем не хочется, онабыстро закругляется.
– Теперь мояочередь, – говорит она. – И я выбираю Тию.
– Может, ненадо? – просит Тия. – Что-то мне в лом…
– Поздно,дорогуша, – перебивает Эмили. – Признавайся илиотдувайся.
– Я признаюсь,– неуверенно отвечает Тия.
– Кто твояединственная любовь? – спрашивает Эмили.
– Единственнаялюбовь?
– Да. Он –с большой буквы.
– Начиталасьроманов о девушках в большом городе? – интересуется Тия.
–Что?
– Ну, всю этучепуху, где всегда есть какой-нибудь «единственный».
– Что зароманы о большом городе? – спрашивает Джейми.
– Да тызнаешь, – говорит Энн. – Бриджит Джонс и так далее.
– Дерьмо! –кривится Пол. – Терпеть не могу эту фигню.
– Большинстволюдей находят свою единственную любовь между двадцатью и тридцатьюгодами, – сообщает Эмили. – Это не выдумки, а правдажизни.
– Да? –переспрашивает Джейми. – А я ни разу не влюблялся. Нет, одинраз – в восемь лет.
– Этоабсолютно не считается, – говорит Эмили.
– А явлюблялась, – сообщает Энн. – В героев игр.
– Тоже несчитается.
Эмили смотрит на Брина.Тот пожимает плечами и качает головой.
Она переводит взгляд наПола:
– А ты?
– Еще чего, –отвечает он. – Я даже не знаю, что такое любовь.
– Как можнознать, что не знаешь, что такое любовь? – удивляется Джейми.
– В этом менявсе подруги обвиняли. Похоже, это мой самый серьезный недостаток.
– А кто твоялюбовь всей жизни? – спрашивает Энн у Эмили.
– У меня еенет, – говорит Эмили. – Но раньше я думала, что это якакая-то не такая.
– Вот видишь,– подхватывает Тия. – Все это чушь собачья.
– Так у тебяникогда не было серьезных романов? – спрашивает Эмили.
– Ни единого,– говорит Тия.
– Секретничаешь?
– Нет. Два-трипарня ничего не значат. Я думала, что люблю одного, а он оказалсяскотиной. Вот так.
– Ну тызануда, – говорит Пол. Но он улыбается, и Тия понимает, что онне всерьез.
– Моя очередьвыбирать? – спрашивает Тия.
– Ага, –кивает Эмили.
– Джейми,признавайся или отдувайся!
– Признаюсь, –отвечает Джейми.
– Тебе здесьнравится? – продолжает Тия.
– Это вопрос?
– Да. Тебездесь нравится?
– Да. Думаю,да, – отвечает он.
– Честно? –переспрашивает Тия.
– Ага. Здесьничего. Я давно не бывал в компаниях.
– А ведь онправ, – замечает с улыбкой Эмили. – В такой банде ипобыть приятно.
– Как в «БухтеДоусона», – хихикает Энн. – Только бухты нехватает.
Атмосфера в комнатеменяется. В ней стало почти жарко, все слегка захмелели – кромеЭнн, которая не выпила ни капли. Страхи улетучились, а если иостались, то притягательные, из детских страшилок. При мысли опризраке Мак-Страха с картошкой-фри Пола бьет дрожь предвкушения.
– Энн, –выбирает Джейми. – Признавайся или отдувайся.
– Признаюсь, –говорит она.
– Ты правдадевственница?
– Конечно, –отвечает Энн.
– Правда? –не верит Тия.
– Да. Господи,неужели так трудно поверить?
– Энн, ты жецыпочка, – говорит Эмили.
– Она права, –соглашается Брин. Джейми кивает:
– Потому нам ине верится.
– Ну и зря, –Энн польщена. – Ладно, теперь моя очередь.
– Коговыбираешь? – спрашивает Джейми.
– Эмили, –отвечает Энн.
– Признание, –решает Эмили.
– Хорошо, –говорит Энн. – Ты мастурбируешь? Если да, то как часто?
Полу такие вопросы подуше. Ему снова интересно. «Признавайся или отдувайся» –не просто сеанс групповой терапии, еще и отличный способ подломитьчеловека. До Пола вдруг доходит, что Эмили только этим и занимается,но тщательно скрывает.
– А ты? –отвечает Эмили вопросом на вопрос.
– Энн тебяспрашивает, – вмешивается Пол.
– Хм… –Эмили розовеет. – Да.
– Часто? –не отстает Энн. Эмили передергивается:
– Ну, когда уменя нет парня – примерно раз в неделю.
– А когдаесть?
– Кто? Парень?Тогда это его обязанность.
– А разве этоодно и то же? – спрашивает Энн. – Все-таки другойчеловек.
– Да, совсемне такие ощущения, – подтверждает Эмили. – Если пареньхоть на что-то способен, это лучше, чем мастурбировать. А если оннеумеха, это гораздо хуже, и в конце концов приходится самой братьсяза дело.
– А тымастурбируешь? – спрашивает Джейми у Энн.
– Само собой,– кивает она. – Как все.
– Но ты жедевственница, – напоминает он.
– Ну и что?Это еще не значит, что я не умею себя ласкать.
– А я немастурбирую, – заявляет Тия.
– Да, как же!– хмыкает Эмили. – Так мы тебе и поверили!
– И я, –поддерживает Тию Брин.
– Быть того неможет, – говорит Джейми. – Я думал, все… то есть всепарни…
– Только не я,– перебивает Брин. – Для этого есть секс.
– Согласна, –говорит Тия.
– Ты хотьпробовала? – спрашивает ее Эмили.
– Нет. Я незнаю, как это.
– Могла бы ипоказать ей, – обращается Пол к Эмили. – Мы поможем.
Теперь уже все подхмельком. Джейми немного осмелел.
– Да, –ухмыляется он, – поможем.
– Не стоит, –Тия тоже посмеивается. – Но за предложение спасибо.
– Попробуйкак-нибудь на досуге, – советует Энн. – Не пожалеешь.
– Моя очередь,– вмешивается Эмили. – Выбираю Тию.
– Признание, –не дожидаясь вопроса, говорит Тия.
– Ты точно нехочешь отдуваться? – игриво спрашивает Эмили.
– Ни за что!Знаю я, что вы задумали.
– Ну ладно.Сколько у тебя было партнеров?
– Людей?
– А такжеживотных, овощей и минералов.
– Сразу и нескажешь, – отзывается Тия. – Давно уже не подсчитывала.
– Так много? –удивляется Джейми.
– Не то чтобыочень много… – Тия на минуту задумывается. – Околосемидесяти. Или надо еще точнее?
– Семидесяти?– изумляется Эмили. – Твою мать!
– А чтотакого?
– А я-тосчитала шлюхой себя.
– Правильносчитала, – заявляет Пол.
– Кончай! –Эмили бьет его по руке. – Не смешно.
– Со сколькимиже ты спала? – интересуется Брин.
– Примерно стридцатью, – говорит она. – И думала, что это целаятолпа.
– Не надо, –просит Тия. – И без того тошно.
– Извини, я нехотела. Господи, как ты меня порадовала.
– Разве плохоиметь много партнеров? – спрашивает Джейми.
– Для девушки– конечно, – объясняет Эмили.
– Если верить«Космополитену», мы – уродцы, – заявляет Энн.
– Почему? –удивляется Джейми.
– Мы все несоответствуем норме. Я девственница – значит, фригидна. Тия иЭмили сменили десятки партнеров – значит, автоматически шлюхи.Что бы там ни говорили, отклонения от нормы непривлекательны. Мыуродцы. – Она притворно всхлипывает. – Нам никогда невыйти замуж.
– Это что,правда? – допытывается Джейми. – Вы все с отклонениями?
– Да. К нашемувозрасту полагается поменять не более пяти партнеров, –разъясняет Эмили. – Слишком доступных девушек мужчины неуважают.
– Раньше пять– это была норма, – поддерживает Энн.
– Я переспал спятью женщинами, – говорит Джейми. – Значит, янормальный?
– Нет, –говорит Тия. – Ты же парень. Значит, гоже уродец.
– Вот именно,– кивает Эмили. – К двадцати пяти годам мужчинеполагается переспать примерно с двадцатью женщинами.
– Неувязкаполучается. – В Джейми просыпается математик.
– Какая? –спрашивает Эмили.
– Смотри: есликаждому мужчине к двадцати пяти годам полагается сменить двадцатьпартнерш, но каждой женщине – иметь не более пяти партнеров,значит, женщин на всех не хватит. А это, в свою очередь, означает,что большой процент женщин не попадает в категорию «нормальных».Из каждых четырех девушек только одна соответствует норме. На мойвзгляд, это уже никакая не норма.
– Значит, мыне уродцы? – оживляется Эмили.
– Или жеуродцы – большинство мужчин. Я вообще не понимаю, с кем выспали.
– Оказывается,и математика бывает полезна, – замечает Эмили.
– Чья очередь?– вспоминает Джейми.
– Тии, –говорит Эмили. – Действуй, дорогуша.
– Ага… –она делает паузу. – Пол.
– Признание.
– Все вызануды, – тянет Эмили. – Хоть бы кто-нибудь согласилсяотдуваться!
– Признание, –повторяет Пол.
– Какая твоявещь тебе дороже всех? – спрашивает Тия.
– Дороже всех?– переспрашивает он.
– Да.
– Вещь?
– Нуда.
Пол задумывается. Что же?Компьютер? Пол мысленно входит к себе в квартиру и осматривается. Вонв углу гостиной стоит комп, новый третий пень. Автомат для пинбола,который Пол купил за пятьдесят фунтов и сам настроил; «Атари»– самая древняя и ценная консоль в его коллекции, с картриджами«Космических завоевателей» и «Понг»1.Все эти вещи дороги Полу, но без них он может обойтись. Онприближается к компьютеру. Пожалуй, модем важнее компа, но и еголегко заменить. Ценен не сам предмет, а его возможности. На полке надкомпьютером – несколько книг, которые ему тоже дороги. У Полаесть первоиздание «Семи манифестов дадаизма» ТристанаТцары. И внезапно Пол понимает, какая вещь ему дороже всех. Она стоитна той же полке, рядом с книгами. Но стоит ли говорить об этом вслух?
– Выкладывай,– требует Тия. – Вопрос легкий.
– Ничего нелезет в голову, – отзывается Пол, подливая себе вина.
– Должно жебыть что-то, – вмешивается Эмили.
– Ну ладно, –решается он. – Это снимок. Фотография.
– Фотография?Чья?
– Моего отца.Он…
– Договаривай,– просит Эмили.
– Умер еще домоего рождения. Пустяк, конечно.
– Никакой непустяк, – возражает Эмили.
– Хочешьчто-нибудь добавить? – спрашивает Тия.
– Нет, –отказывается Пол. – Хочу выбрать следующего.
– От чего онумер? – любопытствует Энн.
– Энн! –возмущается Эмили.
– Ничего, –отзывается Пол. – От передозировки героина.
– Блин, –говорит Эмили. – Дерьмово.
– Об этом я нехочу говорить, – останавливает ее Пол.
– Конечно,конечно, – торопливо отвечает Эмили. – Кого выбираешь?
– Пожалуй…тебя, – решает Пол.
– Меня?Хорошо. Признание.
– Ну и кто тутзануда? – ехидничает Тия.
– Отдуваться япока не готова, – объясняет Эмили. – Я выбрала.Спрашивай.
– Тыкогда-нибудь занималась анальным сексом? – спрашивает Пол.
– Само собой,– кивает Эмили. – А кто не занимался?
Джейми явно шокирован.
– Я, –отвечает Энн. – Ни разу.
– Девственницыне в счет, – отмахивается Эмили.
– И я незанималась, – вмешивается Тия. – Однажды попробовала, ноне выдержала – слишком больно.
– А тебе былобольно? – спрашивает Энн у Эмили.
– Да, –говорит Эмили. – Но в этом тоже кайф. Эмили подтягивает коленик подбородку и порочно усмехается.
– Серьезно? –переспрашивает Джейми. – Ну и ну…
– И тебе этонравится? – не верит Тия.
– Ага, –кивает Эмили. – Так заводит!
– А тыпробовал? – обращается Джейми к Брину.
– Что? Трахатьдевок в задницу? – уточняет Брин. – А как же.
– Тебенравится?
– Еще бы. Тамтугой вход. Но с постоянной подружкой аналом не побалуешься.
– Почему? –спрашивает Тия.
– Грязно это.Для телок на одну ночь. Эмили ошарашена и смущена.
– Без обид, –говорит Брин, протягивая ей «Бен-сон-энд-Хеджес».
– Спасибо. –Эмили берет сигарету. Пепельница уже переполнена – у Эмили иБрина
она общая.
– Действительноощущения другие? – спрашивает Энн.
– Да, острее,– подтверждает Эмили.
– А длямужчин? – спрашивает Тия.
– Это мечта, –заявляет Пол. – Не потому, что другие ощущения, а потому, чтодевчонка позволила тебе такое – значит, с ней можно делать то,на что другие девушки не согласятся. Это кого угодно распалит.
– И я однаждызанималась аналом, – вдруг признается Энн.
– Значит, тывсе-таки не девственница! – оживляется Эмили. – Так я изнала.
– Это былвирт, я осталась девственницей. Увы и ах!
– Тызанимаешься виртом? – вмешивается Пол.
– Да, –кивает Энн. – Вернее, раньше занималась, пока не надоело.
– Вирт –это что? – спрашивает Тия.
– Виртуальныйсекс, – без запинки отвечает Джейми.
Пол смеется.
– И ты тоже? –обращается он к Джейми. – Еще один извращенец.
– А ведь ямогла виртуалиться с Джейми, – замечает Энн, помешивая угликочергой.
– Разве естьтакое слово – «виртуалиться»? – спрашиваетЭмили.
– А как же, –отзывается Пол.
– В сети –есть, – добавляет Джейми.
– Или со мной,– говорит Пол, обращаясь к Энн.
– Тебе непопадалась в сети Крутая Телка? – спрашивает Энн.
– Это твойник? – оживляется Джейми.
– Один изников. Пол качает головой:
– Ни разу.Крутой Телки я не встречал.
– Под этимником я виртом не занимаюсь, – сообщает Энн.
– Тогда подкаким же? – допытывается Джейми.
– Абигайль.Пятнадцатилетняя девчонка.
– Пятнадцатилетняя?
– Ну да. Такзабавнее – партнеры боятся, что их привлекут за совращение. Ихгложет совесть.
– Жестоко, –говорит Джейми.
– В том исуть, – говорит Энн.
– Сколько жераз ты виртуалилась? – продолжает расспросы Джейми.
– Пару раз, небольше, – Энн на минуту задумывается. – А вообще-то раздвадцать.
Эмили взвизгивает:
– Так вот ктотут настоящая потаскушка!
– Девственнаяпотаскушка, – с улыбкой поправляет Энн.
– Хорошо, чтомы с тобой не встречались в сети, – говорит Джейми.
– А я бы неотказался, – смеется Пол.
– Значит, вывсе трахаетесь по Интернету? – спрашивает у него Эмили. –И тебе нравится?
Он пожимает плечами:
– Придет твояочередь – спросишь.
– Моя очередьсейчас, – напоминает Эмили. – И я выбираю тебя.
– Ладно, –улыбается Пол. – Я готов отдуваться.
– Отдуваться?
– Ты жеслышала.
– Ну хорошо.Сейчас что-нибудь придумаю…
– Это будетчто-то, – говорит Джейми. – Печенкой чую.
Пока Эмили думает, Бринподбрасывает в камин еще угля. Энн поднимается и уходит в кухню –наверное, за новым молочным коктейлем. Пол заметил: она никогда неспрашивает, не нужно ли кому чего-нибудь – просто ускользает,как симпатичный целеустремленный жучок. Ему это нравится. Тиянаполняет свой бокал из бутылки «Мерло», которую толькочто откупорила, пускает бутылку по кругу. Кажется, что уже глубокаяночь, хотя на самом деле часов десять. Пол зевает. Интересно, какоезадание придумает Эмили? Полу и в голову не приходит, что оноокажется невыполнимым. Из-за такой чепухи он не волнуется. Все в егосилах.
– Придумала, –объявляет Эмили, когда Энн возвращается с коктейлем.
– Ну? –говорит Пол.
– Ты долженцелую минуту целовать Энн.
– Что? –переспрашивает Пол. Черт. Такого он не ожидал.
– А я останусьдевственницей? – невинно осведомляется Энн.
– Тыкогда-нибудь целовалась с мужчинами? – спрашивает Тия.
Энн изображает глубокуюзадумчивость:
– Э-э… нет.
– Никогда нецеловалась? – недоверчиво повторяет Тия.
– Никогда.
– И вИнтернете тоже? – не отстает Тия.
– И там нет, –говорит Энн.
– Значит, этобудет твой первый поцелуй? – спрашивает Эмили.
– Постойте, –вмешивается Пол. – Ни к чему…
– Отказыватьсянельзя, – перебивает Эмили. Пол изнывает от желания поцеловатьЭнн. Но не
так же! Если уж стать темсчастливчиком, которому Энн подарит свой первый поцелуй (подуматьтолько!), то без свидетелей. Правда, Энн и сейчас не возражает, нонаедине впечатлений осталось бы больше.
– Я готовзаплатить штраф, – сообщает он.
– Только бы нецеловать эту цыпочку? – изумляется Эмили.
– Ты голубой?– любопытствует Тия.
– Я заплачуштраф, – настаивает Пол. Все переглядываются. Энн молчит.
– Ладно, –соглашается Эмили. – Ты должен пять раз обежать вокруг островаголышом.
– Прекрасно, –кивает Пол. – Давно хотел проветриться.
– Мы всепойдем с тобой, – заявляет Эмили.
– Тамхолодина, – ежится Тия.
– Недоверяете? – осведомляется Пол.
– Лучшевыберем ему другое задание, – предлагает Джейми.
– И я такдумаю, – поддерживает Энн.
– И я, –кивает Тия.
– Это не поправилам, – хнычет Эмили.
– Бегатьвокруг острова мы пошлем того, кто соврет, – решает Джейми. –Годится?
– Ну ладно, –Эмили указывает на Пола. – Тогда покажи нам член.
– Это новоезадание? – спрашивает он.
– Ага, –говорит Эмили.
– На фига мнесдался его член? – кривится Брин.
– А я быпосмотрела, – замечает Тия.
– Вы-ни-май,вы-ни-май, вы-ни-май! – нараспев твердит Эмили.
– Ладно, –соглашается Пол. – Приготовьтесь.
Глава 19
Энн расстроилась,убедившись, что целоваться с Полом не придется. Сама не ожидала.Интересно, почему он предпочел штраф? Прямо загадка. Наверное, незахотел целоваться – но после всех вибраций… А может, онпросто защищал ее честь – зря, конечно, если так, хотя всеравно ужасно мило.
И вот теперь онпродемонстрирует свой член.
Энн волнуется. Настоящийпенис она еще никогда не видела. В журналах и на порносайтахнасмотрелась, а в жизни – ни разу. Какого он размера? Хорошо быразобраться, какие члены на фотках в Интернете – нормальногоразмера или гораздо крупнее. Где-то она прочла, что средний размерэрегированного пениса – около шести дюймов. Пожалуй, маловато.Хорошо бы у Пола оказался побольше.
– Давай, –торопит Эмили. – Мы ждем.
Тия пренебрежительнопоказывает мизинец, явно не ожидая ничего сверхъестественного.
С одной стороны, Энн неверит, что Пол решится на такое, но с другой – игра всехрасслабила. Энн убеждена, что не только ее захватило ощущение «дабудь что будет!». Даже Тия заметно успокоилась, и вроде –подумать только! – наслаждается игрой. И Джейми, слава богу,разговорился, и даже Пол уже не кажется скрытным и отчужденным.Больше никто ничего не боится, и это здорово.
Пол расстегивает брюки.Оказывается, он носит боксеры.
– Решилпоказать стриптиз? – спрашивает Эмили.
– Продолжай, –говорит Энн.
– Скажите,когда уже можно открывать глаза, – бурчит Брин.
Джейми тожеотворачивается.
– Твою мать! –восклицает Эмили, когда Пол наконец спускает трусы.
– А почему онстоит? – спрашивает Тия.
– Полпредставил, как будет целовать Энн, – хихикает Эмили.
– Нет, япросто эксгибиционист, – улыбается Пол.
– Правда? –спрашивает Тия.
– Нет. Можноодеваться?
– Нет, –говорит Эмили. – Я еще не насмотрелась.
Энн глаз не можетотвести. Пожалуй, дюймов девять.
– Он большой?– спрашивает Энн у Эмили.
– Ты жесмотрела порнушку, – напоминает Эмили.
– Да, но этодругое.
– Большой, –заверяет Эмили.
– Спасибо, –усмехается Пол.
Он натягивает боксеры,которые спереди топорщатся, потом брюки.
– Можетеповорачиваться, – говорит Тия Брину и Джейми.
– Похоже, выдовольны, – ревниво замечает Джейми.
– Либо есть,либо нету, – отзывается Пол.
– Продолжаем!– объявляет Тия. – Кому еще вина?
Откликаются все, кромеЭнн.
– ОчередьПола, – напоминает Энн.
– Джейми, –выбирает Пол. – Признавайся или отдувайся!
– Признаюсь, –обещает Джейми.
– Тыкогда-нибудь воображал себя насильником? – спрашивает Пол.
– Фу, какгрубо, – морщится Тия.
– Что тыимеешь в виду? – розовеет Джейми.
– Тыпредставлял себе, как насилуешь кого-нибудь?
Джейми сконфужен:
– Ну,вообще-то…
– Этоабсолютно нормально, – приходит к нему на помощь Эмили.
– Любой пареньбыл бы не прочь, ну и я… – признается Джейми.
– Слишкомтуманный ответ, – заявляет Эмили. – Мы хотимподробностей.
– В разумныхпределах, – уточняет Пол.
– По-моему,мне это слушать неохота, – говорит Тия.
– Япредставлял себе одного человека, – говорит Джейми. –Знаменитость.
– Хотелизнасиловать звезду? – переспрашивает Энн. – Кого именно?
– Только несчитайте меня извращенцем, – просит Джейми.
– Уже считаем,– отвечает Пол, видит, как меняется в лице Джейми, и добавляет:– Шутка.
– Тогда ладно.Принцессу Диану.
– У-у-у! –тянет Тия.
– До аварииили после? – уточняет Пол.
– До, конечно.Я же не некрофил.
– А почемуименно принцессу Диану? – интересуется Энн.
– Что-то такоев ее одежде было – платья, костюмы, диадемы, – объясняетДжейми. – А еще она неприступная. Я представлял, что служуофициантом в шикарном ресторане, и однажды туда приходит она.Каким-то образом мне удалось выманить ее во двор, к мусорным бакам.Мне нравилось воображать, как я прижимаю ее к этим бакам, задираюдлинный атласный подол, нижние юбки и..
– Атласныхплатьев с нижними юбками она не носила, – перебивает Эмили.
– А вфантазиях Джейми носила, – возражает Тия.
– Всяперепачкалась, отбивается…
– Но насамом-то деле ей хочется, да? – подхватывает Пол.
– Еще бы, –кивает Джейми. – Но не сразу. Когда я ставлю ее на колени…
– И ты частона это дрочил? – опять перебивает )мили.
– Ага, –говорит Джейми.
– Вот это мненравится, – объявляет Эмили. – Наконец-то всеразоткровенничались.
– Леди Ди, –качает головой Брин. – Ну ни хрена себе!
– Моя очередь,– напоминает Джейми.
– Коговыбираешь? – спрашивает Тия.
– Тебя.Признавайся или отдувайся.
– Признаюсь.
– Хорошо.Назови свой самый стыдный случай из
КИЗНИ.
– Стыдный?
– Да. Именностыдный. Что это было?
– Хм… –Похоже, Тия всерьез задумалась. – О господи! – Кажется,что-то вспомнила. – Нет, об этом смогу.
– Придется, –говорит Эмили.
– Или –марш голышом вокруг острова. – Пол указывает на окно.
– Пять раз, –уточняет Энн.
– Помню-помню,– отзывается Тия.
Энн ни разу не пробоваласпиртное, но видит, как расслабилась от вина Тия – значит,сейчас наговорит того, о чем потом будет жалеть. С идеей стыда Энндавно и близко знакома, это чувство ей не докучает. Она все время –и умышленно, и случайно – совершает поступки, которых следовалобы стыдиться, но ей начхать. Ее любимое занятие – покупатьпопсовые диски в местном крутом музыкальном магазине. Всех там простопередергивает, когда она просит поставить «911» или«С-Клуб 7»1.Энн обожает рассказывать несмешные анекдоты, ляпать что-нибудьневпопад, громко петь и фальшивить, когда ее слушают. Люди терпеть немогут неловкие паузы, моменты, когда разговор замирает, потому чтособеседникам нечего сказать. А Энн этими моментами упивается.
– Этослучилось в России, – начинает Тия.
– Ты вспомниласамое-самое стыдное? – уточняет Эмили.
– Да, –кивает Тия. – Но предупреждаю: вам будет противно.
– Супер! –отзывается Пол. – Продолжай.
– Ладно. Вдвенадцать лет я ездила на школьную экскурсию в Россию.
– На школьнуюэкскурсию? – переспрашивает Джейми.
– Да. Мы вшколе учили французский, немецкий и еще русский.
– И многотаких школ? – интересуется Джейми.
– Нет, –говорит Тия. – Любопытно, что, кроме нас, на экскурсии всеостальные дети были из частных школ – мальчишки из Мальборо,девочки из какой-то дорогой платной лондонской школы. Мальчишки всебыли какие-то не такие. Они считали, что общаться с учениками простойшколы поучительно. В общем, половину поездки мы провели в Москве, апотом должны были уехать в Ленинград на поезде. В двенадцать лет ябыла не слишком в себе уверена. По разным причинам. Мне хотелосьходить с крутыми ребятами, которые по ночам курили и пили дешевуюводку в номерах, но я общалась только с одной девочкой – еезвали Джиллиан. Толстая такая уродина, никто с ней не хотел знаться,но, поскольку она была готова стать моей лучшей подругой на времяпоездки, я решила ходить с ней. Кормили нас омерзительно, русскиешкольники вечно к нам приставали, котели джинсы купить – но, поправде говоря, мои джинсы им были не нужны. Русские клянчили только«ливайсы». И вообще моя одежда оказалась барахлом, надомной все смеялись. Я торчала в России с жирной подругой и в дурацкомстарье, мне хотелось домой, но моя приемная мать выложила кучу денегза эту поездку, и я решила, что выдержу до конца. Катастрофаразразилась за день до отъезда в Ленинград.
– Какая? –спрашивает Джейми.
– Стыдновспомнить. Я об этом еще никому не рассказывала.
– Продолжай, –просит Эмили. – Мы не будем смеяться.
– Еще какбудете, – обещает Тия. – Мы в тот день уже собрали вещи,готовились вечером уезжать. Утром мы встали, оделись, сложили в сумкисамое необходимое, а чемоданы сдали учителям. Учителя у нас былистрогие. Они предупредили, что мы получим чемоданы только вЛенинграде. Не знаю, зачем понадобилось их сдавать так рано…
– Наверное,чтобы пораньше выселиться, – объясняет Эмили. – Тех, ктоуезжает, обычно выселяют часов в одиннадцать.
– Может быть,– отзывается Тия. – В нашем отеле было этажей шестьдесят.Вернувшись туда после экскурсии, я вдруг поняла, что мне срочно надов туалет. Это так стыдно… В общем, медлить нельзя было ни минуты,так мне приспичило по-большому. Даже сейчас рассказывать противно. Яспросила у кого-то, где туалет, узнала, что на пятидесятом этаже, ипомчалась к лифту.
– А поближе ненашлось? – удивляется Эмили.
– В том-то идело, что нет, – объясняет Тия. – Помню, я еще подумала,что в России все не как у людей. Но после дрянной еды, пустыхмагазинов и так далее меня уже не удивляло, что в туалет приходитсятащиться аж на пятидесятый этаж. Теперь-то я понимаю, что моглапросто неправильно понять, а может, надо мной подшутили. Неважно.Добравшись до лифта, я увидела, что с ним опять баловались наширебята. Любимое московское развлечение. Лифты были до того старые ипримитивные, что если нажать кнопки на сорок девятом этаже, первом,сорок седьмом, втором, двадцать пятом и восемнадцатом, лифт каталсятуда-сюда между этажами именно в таком порядке. И если тебе надо навосемнадцатый, ждешь целую вечность. Раньше мне казалось, что этосмешно, но в тот раз стало не до смеха – я спешила в туалет исдерживалась из последних сил.
– И что? –спрашивает Эмили.
– Яобделалась, – признается Тия.
– Паскудство,– говорит Брин.
– Бе-е-е, –кривится Пол, Эмили толкает его, он изображает сочувствие и умолкает.
– Но это ещене все, – продолжает Тия, – самый позор впереди.Рассказывать?
Все кивают.
– Хорошо. Вобщем, у меня, как бы это сказать, началось в лифте. Я крепилась, какмогла, но все напрасно. В лифт все время заходили люди, оностанавливался чуть ли не на каждом этаже. На меня косите ь, всякабина провоняла насквозь. Я, конечно,
сдерживалась, но кое-чтовышло наружу. Встал другой ой вопрос: как бы не пролилось по ногам.Вонь стала гакой сильной, что мне пришлось выйти из лифта и пешкомтопать на пятидесятый этаж. И как назло, на лестнице я столкнулась сдругими ребятами из нашей группы. Поезд в Ленинград через двадцатьминут, собираемся на третьем этаже, перекличка – и на вокзал.Надо было привести себя в порядок, и как можно скорее. Когда янаконец добралась до туалета, оказалось, что он занят. Я проторчалапод дверью пять минут, и пока ждала, ко мне подошел один мальчишка изМальборо. А я и забыла, что они живут на том этаже. Поговаривали, чтоон в меня втрескался, и я всю поездку ждала, когда он со мнойзаговорит. Но в таком виде я с ним общаться, конечно, не хотела.Сначала я попробовала спрятаться, но он меня нашел, заговорил, и я,наверное, вела себя, как круглая дура. Краснела, как рак, от меняжутко несло. Едва туалет освободился, я юркнула туда, а бедный пареньтак и стоял столбом под дверью. Ясное дело, в туалет мне уже нехотелось. Понос кончился. Я попыталась вымыться. Это был кошмар. Задвенадцать лет со мной такое случилось впервые, да еще вдали от дома– хуже не придумаешь.
– Бедняга, –сочувствует Джейми.
– Трусы мнепришлось выбросить, – продолжает Тия. – Ни прополоскать,ни отстирать их было невозможно, и кроме того, положить мокрые трусыбыло некуда. Я подмылась, вытерла ноги и попыталась смыть бурые пятнас джинсов, но только размазала. Тут я расплакалась. Уже давно былопора бежать на третий этаж, к учителям. Я надеялась перехватить подороге Джиллиан и одолжить у нее запасные трусы. Стыдобище. Запасныетрусы я в сумку не положила – собиралась спать в тех, что намне. Понимаете, я была не из тех детей, которые каждый день меняюттрусы и носки. Наверное, таких большинство, но кому охота, чтобы проэто все узнали? Мне не хотелось рассказывать Джиллиан, что случилосьв лифте, и признаваться, что я не взяла с собой чистые трусы. Ноучителя бы взбесились, если б я попросила разрешения открыть чемодан.В лучшем случае из-за меня все опоздали бы на поезд, а в худшемпотребовали бы объяснений. Я была готова сквозь землю провалиться.
Джиллиан оказаласьжадюгой и ханжой. Она согласилась одолжить мне чистые трусы, но далапонять, что просить чужое белье – отвратительно. Мне пришлосьрассказать, в чем дело, и она заявила, что я дура и неумеха.Остальным я сказала, что бурые пятна на джинсах – просто грязь,я упала в лужу и все такое. Мальчишки долго надо мной издевались, ноя терпела – что угодно, только не правда. В грязных джинсах яходила до ночи, и хотя тот мальчишка из Мальборо ехал в соседнемкупе, я не смела даже взглянуть на него. В поезде все развеселились,расшумелись, а я сгорала от стыда. Когда мы вернулись в школу,Джиллиан каждый день изводила меня вопросами про свои гребаные трусы.Она подходила и спрашивала, когда я наконец верну их, но я ихпотеряла дома, и она злилась так, будто я отняла у нее самое дорогое.Вот и все. Самое постыдное мое воспоминание.
– И вправдупостыдное, – соглашается Эмили.
– Но я непонимаю, зачем тебе вообще понадобились трусы. Почему ты не наделаджинсы на голое тело? Тия смеется.
– Глупо, да?Проще простого, а не каждый ребенок додумается. Все носят трусы,значит, и ты должна, а если у тебя их нет – значит, тычокнутая. В общем, ты меня поняла.
– Еще бы, –кивает Эмили. – Я упорно носила трусы до семнадцати лет, апотом одна подруга мне сказала, что резинку видно под одеждой. Самабы я ни в жизнь не догадалась. Но с тех пор надеваю трусы оченьредко.
– А сейчас тыв трусах? – любопытствует Джейми.
– Может быть,– кокетливо отзывается она. – Но теперь очередь Тии.
– Пол, –выбирает Тия. – Признавайся или отдувайся.
– Признаюсь.
– Ага! –торжествует Эмили. – Кажется, мы что-то собирались у тебяспросить…
– Я уже знаю,о чем спрошу, – говорит Тия. Эмили разочарована.
– Да? Помнишь,мы же хотели его спросить. Такой деликатный вопрос…
– Не помню, –говорит Пол.
– Правда непомнишь? – спрашивает Эмили. Энн все помнит, но молчит.
– Вот мойвопрос, – объявляет Тия. – К чему ты стремишься?
– К чему ястремлюсь? – повторяет Пол.
– Да, назовисвою главную цель или заветную мечту.
– «КрохаБогатей»,– говорит Пол. – Но я никогда и никому о нем нерассказывал. Нет, лучше что-нибудь другое назову.
– Уже поздно,– перебивает Тия.
– Что такое«КрохаБогатей»? – спрашивает Энн.
– Что-тознакомое, – замечает Джейми.
– Да-да, –подхватывает Эмили. – Кроха-Богатей… хм… Кроха…
– «Тусовщики»1!– вдруг выпаливает Энн. – Фильм Дага Лимэна.
– Ну конечно!– отзывается Эмили.
Несколько минут те, ктосмотрел фильм, развлекаются, на все лады повторяя «богатей»,«кроха», «да ты же кроха-богатей», и такдалее.
– Вы ответПола слушать не хотите? – перебивает их Тия.
– Хотим, –спохватывается Эмили. – Извини. Все умолкают.
– Но этострого между нами, – предупреждает Пол.
Все кивают и становятсясерьезными.
– Обещаете? –спрашивает Пол.
– К чему такиепредосторожности? – удивляется)мили. – Это что-нибудьнезаконное?
– А грабитьбанки законно? – парирует Пол.
– Вот, значит,что ты затеял? – спрашивает Тия. – Ограбление банка?
– Множествабанков, – поправляет Пол. – А деньги раздам.
– Кому? –спрашивает Джейми.
– Подросткам.
– Кому попало?– уточняет Эмили.
– Вот именно,– кивает Пол. – Кому попало.
– Как же тыэто сделаешь? – недоумевает Тия.
– С помощьюкомпьютера и модема.
– Твоегокомпьютера? – допытывается Эмили.
– Нет, вряд ли– мой быстро выследят.
– Ну ты жепонял.
– Угу. Говорюже, нужен компьютер и модем.
– Будешьвзламывать банки? – догадывается Тия.
– Уже взломал,– отвечает Пол. – Осталось написать программу, загрузитьна их серверы – и готово. Когда в банках очухаются, миллиардыдолларов уже уплывут в чужие карманы.
– К случайнымподросткам, – добавляет Эмили.
– Точно, –кивает Пол. – Неслабо, да?
– Мог быоставить бабки себе, – замечает Брин.
– Смысл не вэтом.
– А в чем? –удивляется Тия. – Не понимаю.
– Хочупроверить, сколько продлится заговор подростков. Выяснить, долго лиони будут хранить общую тайну. Обычно взломщики берут деньги себе, натом и попадаются. Поступив нелогично и отдав деньги совершеннонезнакомым людям, я создам любопытную ситуацию.
– Получитсянеразбериха, – говорит Джейми. – Банки просто накроются.
– Вот именно,– подхватывает Пол. – Это и есть конечная цель.
– Ясно, –кивает Энн. – А тинейджеры – для отвода глаз.
– В целом –да, – соглашается Пол. – Они мне не настолько нравятся.
– Думаешь,сработает? – спрашивает Джейми.
– То есть?
– Наверняка дотакого уже кто-нибудь додумался.
– А мнеказалось, в наше время банки неприступны, – говорит Тия.
– Кажется, янарыл одну лазейку, – признается Пол. – Больше ничего немогу сказать.
– Ого! –оценивает Тия. – И когда же это начнется?
– 23 января2000 года. Если мы выберемся.
– Ладно,теперь очередь Пола, – напоминает Энн.
Она обдумывает его затею.Затея выглядит на редкость шикарно.
– ВыбираюБрина, – объявляет Пол.
– Валяй,старина, – отвечает Брин. – Я готов отдуваться.
– Будешьвыполнять задание?
– Ага.Показать член? – Брин смеется.
– Я, конечно,польщен, но лучше не надо, – усмехается Пол. – Вот твоезадание: поцеловать Тию.
– А если я нехочу, чтобы меня целовали? – взвивается Тия.
– Да, а еслиона не хочет? – подхватывает Эмили.
– Хочет, –заверяет Пол, – можете мне поверить. Эмили дуется. Она явнооблюбовала Брина для
себя.
– Невозражаешь? – спрашивает Брин у Тии.
– Толькопо-быстрому.
Он нетвердо подходит кдивану и целует Тию в губы.
– С языком? –спрашивает Джейми.
– Нет, –отвечает Тия.
– Лицемер –вот ты кто, – говорит Эмили Полу.
– Почему?
– Ты-то нестал целовать Энн!
– Это совсемдругое.
– Хочешьсказать, Тия на все готова? – уточняет Эмили.
– Значит, еслипоцелуев больше нуля, значит, ты готова на все? – вмешиваетсяЭнн. – Спасибо, что предупредили.
– Хватит с настелесных заданий, – заявляет Эмили.
– Все заданиятелесные, – возражает Джейми. – Разве они другими бывают?
– Ну, тогдахватит сексуальных заданий, – исправляется Эмили.
– Ты самазаставила Пола показать член, – напоминает Тия.
– Показыватьможно, – уступает Эмили. – Но только не трогать и нецеловаться!
– Я не против,– говорит Джейми.
– И я, –подхватывает Тия.
– Тоска, –морщится Пол, но Энн видит, что на самом деле он рад.
– Моя очередь?– спрашивает Брин.
– Да, –говорит Тия.
– Ладно,выбираю Эмили.
– Признание, –объявляет она.
– Самыйпаршивый секс в твоей жизни, – говорит Брин.
– Когда яработала в агентстве эскорт-услуг, – мосле минутных раздумийвыдает Эмили.
– Ты былаэскортом? – переспрашивает Тия. – Бог ты мой!
– И переспаласо своим подопечным за двести фунтов.
– Твою мать! –выпаливает Джейми. – И ты… не возражала?
– Если хочешьзнать, было ли мне стыдно – нет, не было. Но вспоминатьдерьмово.
– Не хочешьпосвятить нас в пикантные детали? – спрашивает Пол.
– Нет, –отрезает Эмили. – Я вам не секс по телефону. Напрягитевоображение.
– А этосчитается проституцией? – интересуется Тия.
– Видимо, да,– отвечает Эмили. – Поэтому я больше – ни-ни.
– Зато какиебабки, – говорит Брин. – И почти на халяву…
– Ты позволилбы своей девушке так зарабатывать? – спрашивает Эмили.
– У меня нетдевушки, – отвечает Брин.
– А если былабы?
– Вот видишь,– говорит Эмили.
– Твояочередь, – напоминает ей Тия.
– Джейми, –выбирает Эмили. – Признавайся или отдувайся!
Глава 20
Игра Джейми нравится.Поначалу он сомневался, а теперь видит: вот они, его фантазии наяву.Все так откровенны. И это круто. Он был бы не прочь поговорить подушам с кем-нибудь из друзей в Кембридже, но не вышло. Он пытаетсявообразить, как Карла рассказывает о мастурбации. Нет, этоневозможно. Эмили обращается к нему:
– Признавайсяили отдувайся! Нет, Эмили – это вам не Карла.
– Признание, –решает Джейми.
Выполнять задание он неотваживается. Пока еще нет.
– Значит,признание, – повторяет Эмили. – Ну ладно. Ты когда-нибудьзанимался сексом с мужчиной?
– Я? –переспрашивает Джейми.
– Ха, –усмехается Эмили. – Ты, конечно.
– Да, –не задумываясь, отвечает Джейми. – То есть…
– Ты?! –взвизгивает Эмили. – Когда?
– Примерно годназад. – Соврать Джейми не в состоянии. – С братом моейподружки.
– С братомподружки? – повторяет Пол. – Ну ты силен!
Все явно шокированы.
– Как этополучилось? – интересуется Энн.
– В прошломгоду на День подарков мы уехали к родным Карлы, в их дом –настоящий особняк – в Суссексе.
– Они богачи?– спрашивает Эмили.
– Еще какие!Потомственная элита. За два года до этого Карла узнала, что ее братГрег – голубой, но родители ни сном ни духом. Карла тоже братане одобряла, но хоть пыталась свыкнуться с мыслью, что он гомик. А ихотец и мать ни за что бы не смирились – гомофобы до мозгакостей. Весь День подарков превратился в фарс: мы делали вид, что всепрекрасно, а Грег, славный малый, хотя и гей, выдумал какую-топодружку Джули и всю дорогу заливал о ней. Мне было смешно, Карлазлилась. Рано улеглась н постель с мигренью. Ее родители затеяли игрув гриктрак, а мы с Грегом поехали в соседний городишко.
Грег там вырос, но друзейу него не было – говорил, что учился в пансионе. И я тоженикого не знал. Мы решили: кутить так кутить. Накиряемся, споем подкараоке, еще что-нибудь выкинем, пока родные не видят. В общем, мы вту ночь веселились под девизом «назло родным!». Зашли вненавистный им «Мак-доналдс», потом прошвырнулись посамым грязным, дешевым, низкопробным кабакам, какие только нашли. Кчасу ночи мы очутились в каком-то гей-клубе. Не знаю, что в голубыхтакого особенного, но они как-то угадывают, где жизнь кипит –понимаете, о чем я?
– Этоназывается «гейдар», – объясняет Эмили и наливаетсебе еще вина.
Джейми смеется.
– Словом, мыразвлекались, танцевали и твердили: «Видела бы нас Карла!»или «Вот бы отец взбесился, если бы нас увидел!» Мыпроторчали в клубе до закрытия, потом на такси отправились домой, укамина в гостиной уговорили бутылочку папашиного коньяка. Все в домедавным-давно улеглись, и мы старались не шуметь, чтобы никого неразбудить. Оказалось, для разнообразия приятно иной раз поболтать спарнем, который ведет себя… ну, в общем, не по-мужски. Не то чтобыон был слабак – просто на геев мужские правила нераспространяются. Мы базарили о том о сем, шутили, но ни о женщинах,ни о работе не заикались. Речь шла… не знаю даже о чем – опопмузыке, ТВ, о том, как Грег хочет обставить свой лондонский дом.Сплетничали о звездах, кино и так далее. Карла, в отличие от брата,поп-культурой не интересовалась. Не помню, как мы начали целоваться,но мне запомнилось, что я по-прежнему думал: «Видела бы насКарла!» Мне казалось, это продолжение игры. Наверное, вкаком-то смысле я хотел побольнее досадить Карле. Она зануда и ханжа.Мне было приятно хоть что-то от нее скрывать. В общем, мыпоцеловались, и нам понравилось. Грег у меня отсосал. Потом мызанялись сексом.
– Настоящим? –спрашивает Эмили.
–Да.
– А ты кем был– пассивом или активом? – ржет Ьрин.
– Что? –не понимает Джейми.
– Ты вставлялему или… наоборот? – спрашивает Пол.
– Я трахалего, – объясняет Джейми. – «Наоборот» я былне готов.
– Это былопохоже на секс с женщиной? – спрашивает Энн.
– На безрыбьеи гей – баба, – хохмит Брин. Все гогочут.
– Ничуть, –отвечает Джейми. – Ощущения совсем другие.
– И больше непробовал? – задает вопрос Тия.
– Нет, –говорит Джейми. – Меня к мужчинам не тянет.
– Почему же тыГрега трахнул?
– Наверное,чтобы насолить его семье. Мы с Грегом заигрались в бунт по-детски, унас была общая гай на. Думаю, секса нам не так уж и хотелось. Да ещеподдали оба. Грег чуть не лопался от гордости – как же, сбил спути натурала, а мне было в новинку, я и радовался. Ну и вообще онбыл славный малый. Искать нового партнера я не стану.
– Значит, увсех мужчин есть гомосексуальный опыт? – спрашивает Тия.
– У меня нет,– говорит Пол.
– И у менятоже, – добавляет Брин.
– А я думала,это обычное дело, – признается Эмили. – Может, только вЛондоне.
Джейми не верит, чторешился рассказать им про Грега. Раньше думал, что унесет этивоспоминания с собой в могилу. Он и смущен своим признанием, идоволен, что у него нашлось чем поделиться. Джейми вечно боится, чтоего сочтут занудой – теперь ему это не грозит. В сущности, онвыдал самую пикантную историю – разве что Эмили проиграл.История Тии – мерзость, ее пикантной никак не назовешь. Джеймикак-то странно горд собой. А еще ему нравится иметь хоть что-то общеес Эмили.
– Ты с тойподружкой расстался? – спрашивает она.
Джейми нестерпимо хочетсясказать «да». Но он слишком честен.
– Нет, –говорит он.
– Почему? –спрашивает Энн. – Вроде ты ее не любишь.
– Не люблю, –соглашается Джейми. – Но не все так просто.
– Да ты что? –вступает в разговор Тия. – Куда уж проще!
– Онарасстроится, – объясняет Джейми.
– А тебе-токакое дело? – говорит Эмили. – Зачем тебе этот ходячийкошмар?
– Я не хочу ееобижать, – растолковывает Джейми. – Для нее главное вжизни – стабильность и порядок. Ее родители убеждены, что мыкогда-нибудь поженимся. Ко мне у них претензий нет. Моя мать обожаетКарлу, они прекрасно ладят. Беда в том, что Карла не за того меняпринимает, а мне стыдно ее обманывать: тот, за кого она меняпринимает, ни за что бы с ней не расстался.
– И забавноиметь свой тайный мир, – замечает Пол.
– Тайный мир?– переспрашивает Джейми. – Не понимаю.
– Да ладнотебе! Признайся честно: тебе нравится ?Вводить ее вокруг пальца.
– Сам не знаю,– говорит Джейми. – Может быть.
– Ты же обэтом думал, когда с Грегом трахался, – заявляет Тия.
– Пожалуй… –Джейми задумывается. – А, я понял! Да, мне нравится скрыватьчто-то свое, личное. Например, Карла не знает, что у меня дома естьИнтернет – даже если модем свалится ей на голову, она НСопределит, что это такое. Каждый раз, когда я иду на порносайты, меняпрямо в дрожь бросает, потому Что… Черт, теперь-то я понимаю: явозбуждался, обманывая ее!
– А тебя? –спрашивает Тия у Пола. Может быть, – он пожимает плечами.–А ты? – Эмили обращается к Брину. – Ты женщинам врешь?
– Само собой.Как всякий мужчина.
– Не ищешьродственную душу, которой можно все рассказать?
– Даже непытаюсь, – отвечает Джейми. – По крайней мере, непытался.
– Ага! –мгновенно оживляется Энн. – Это что значит?
– Ничего, –говорит Джейми.
– ОчередьДжейми, – напоминает Эмили. – Давай, сексапил.
Она его назвала«сексапилом»? Вот это да!
– Твояочередь, – поддерживает ее Тия.
– Да?.. Ладно,выбираю Пола. Признавайся или отдувайся.
– Признаюсь, –решает Пол.
– В прошломгоду тебе случалось плакать? – спрашивает Джейми.
– Конечно, –кивает Пол. – Странный вопрос.
– А я никогдане реву, – говорит Брин.
– Так я тебе иповерила, – заявляет Эмили. – Наверняка тайком слезыльешь.
– О чем тыплакал? – продолжает Джейми.
– Это ужевторой вопрос, – уклоняется Пол. – Эмили, признавайся илиотдувайся.
– Спрашивай, –разрешает Эмили.
– Трусиха, –усмехается Пол.
– А ты,конечно, мечтал заставить меня сплясать стриптиз, – ехидничаетЭмили.
– А как же, –кивает Пол. – Слушай вопрос: чего ты больше всего боишься?
– Больше всегобоюсь? – задумчиво повторяет Эмили.
– Кажется,такой вопрос был в анкете, – вспоминает Тия.
– Да, –подтверждает Джейми. – Я еще подумал, как странно.
– Единственныйвопрос, на который я ответил правду, – признается Пол.
– А на всеостальные – соврал? – спрашивает Джейми.
– Где могсоврать – да, разумеется.
– А я наврал,что у меня диплом химика, – ржет Ьрин.
– Я думал, тыправда химик, – говорит Джейми.
– Да, держикарман. Бывает, и коровы летают, – ухмыляется Брин.
Все смеются.
– А ты ненаврал? – спрашивает Эмили у Джейми.
– Нет, –отвечает Джейми. – Я в анкетах всегда отвечаю честно.
– Всегда-всегда?– переспрашивает Энн. – Блин!
– Значит, тынастоящий «способный молодой человек», – заключаетТия.
– Интересно,мы когда-нибудь узнаем, что это и law и г? – задумчиво говоритЭмили.
По-моему, это значит, чтовсем нам ездец, – ЮВОрит Брин.
Ист, серьезно, –отмахивается Эмили. – Зачем похищать людей – толькопотому, что они умны? Это бессмысленно. Если кому-то понадобилиськоренные британцы, почему выбрали именно нас? Можно было простопохитить всех «Спайс Герлз», или… ну, не знаю,какую-нибудь знаменитость. Но почему нас?
– То есть тысчитаешь, нас сюда привез тот, кто организовал собеседование, –замечает Джейми.
– Но ведь насна собеседовании усыпили, – напоминает Тия.
– А еслиснотворное в кофе подсыпал кто-то другой? – спрашивает Джейми.
– Вряд ли, –возражает Брин. – Кому взбредет в голову портить чужой кофе?Овчинка не стоит выделки – слишком много возни и риска. И Эмилиправа: не такие мы важные птицы, чтобы ради нас рисковать. Если бы внас ткнули пальцем совсем наугад – еще куда ни шло. Но насвыбрали – значит, что-то такое было в наших анкетах.
– Вот именно.Но почему именно нас? – допытывается Тия.
В комнате воцаряетсятишина. Никто не знает.
– Эмили еще неответила на вопрос, – напоминает Пол. – Ну, Эмили?
– Я думаю, –отзывается она. – Пожалуй, изнасилования, – в концеконцов признается она.
– Боишьсябольше всего? – уточняет Пол.
– Угу.Изнасилования.
– А что тынаписала в анкете? – интересуется Джейми.
– То же самое.А ты?– Смерти, – Джейми передергивается. – Смерти ябоюсь до жути.
– А я –пауков, – признается Тия. – До смерти боюсь!
– Волосатыхпаучков? – игриво переспрашивает Пол. – Ага…
Тия морщится:
– Фу!Прекрати!.. А остальные что написали?
– Иголок. –Брин хмурится. – Ширяться – это не по мне.
– Тюремногозаключения, – говорит Пол. – Быть запертым – этоужас.
– Вот ты ипопался, – Энн широким жестом обводит комнату.
– Нет, –качает головой Пол. – На острове совсем другое. Скорее,ловушка, а люди всегда в ловушке. Я имею в виду тюремную камеру сзапертой дверью. И одиночество.
– А ты чтонаписала, Энн? – спрашивает Эмили.
– Не помню, –отвечает она. – Что-то придумала.
– И непризналась, чего боишься на самом деле?
– Не-а, –Энн улыбается. – Я ничего не боюсь.
Глава 21
Уже поздно. Тия поминутнозевает уже полчаса. Ей уже спать пора.
– Эмили! –говорит Джейми.
– Что?
– Как вышло,что ты больше всего боишься насилия?
– Ты что,«Криминальные новости» никогда не смотрел? –удивляется Эмили.
– Да, этострашно, – соглашается Джейми. – Но как же все, что тыговорила раньше…
– Про фантазиис изнасилованием? – уточняет она.
– Да. Тысказала, что представлять себе изнасилование – абсолютнонормально. А ты его боишься.
– Ну и что? –пожимает плечами Эмили. – Кто сказал, что у меня не бываеттаких фантазий?
– Но еслибольше всего боишься изнасилования…
– И что?
– О нем же нестанешь мечтать, верно? Джейми все больше смущается.
– Междуизнасилованием и сексом не по взаимному согласию есть разница, –объясняет Эмили.
– Правда? –вмешивается Тия. – Ты бы это объяснила тем, кого изнасиловалина свидании!
– Я имела ввиду другое: заниматься сексом по принуждению – совсем не то,что оказаться с заклеенным ртом в лапах похитителей, которые режуттебе грудь, – растолковывает Эмили. – А я фантазируютолько, как мною овладевают силой. Но я вовсе не хочу, чтобголоворезы в масках утащили меня в грязный подвал и убили. Если ужговорить начистоту, я вообще этих фантазий стыжусь.
– Так почемуже фантазируешь? – спрашивает Джейми.
– Сама незнаю, – говорит Эмили. – Может, из Чувства вины. Поможетемне, девушки?
– Прости, но явсе-таки девственница, – напоминает Энн.
– А меняоднажды изнасиловали, – сообщает Тия.
– Правда? –ахает Джейми. – Господи.
– Да нет,ничего страшного, – успокаивает Тия. – Мне дажепонравилось.
– Понравилось?– не верит Эмили.
– Абсолютно поНэнси Фрайди1,– говорит Энн.
– Кто это был?– интересуется Эмили у Тии.
– Брат моейподруги, – рассказывает Тия. – Я жила у нее и спала всвободной комнате. Ее мать тяжело болела, отец не отходил от нее нина шаг. Н тот вечер оба рано легли. Брат прокрался ко мне в комнату иобнял меня. Раньше мы друг друга недолюбливали, а со своей сестрой,моей подругой, он вообще не ладил. Все считали его испорченным. Онзапалил меня на кровать и велел не шуметь. Сказал, что меня все равноникто не услышит. Вообще-то, если б я завизжала, услышали бы все. Язнала это и потому не испугалась. Наоборот, распалилась. –Пауза. – Господи, сама не верю, что решилась вам признаться.Манерное, я совсем пьяная. В общем, мы оба разыграли свои фантазии. Уменя был оргазм почти сразу. Он тоже кончил и просто ушел. Больше мыоб этом не вспоминали.
– Ну, этоабсолютно не изнасилование, – говорит Эмили.
– Значит, и утебя есть фантазии про изнасилование? – спрашивает Джейми уТии.
– Вроде того,– кивает Тия. – Как у всех женщин. Эмили права: все делов угрызениях совести.
– Не въехал, –говорит Брин.
– Когдаситуацию полностью контролирует парень, не чувствуешь себя шлюхой, –объясняет Тия.
– Верно, –соглашается Эмили. – Когда сама хочешь секса, ты шлюха, а когдапытаешься сопротивляться – как будто очищаешься. И можнонаслаждаться сексом, не чувствуя себя виноватой, что егоспровоцировала. Можно попробовать все самое запретное, но непризнаваться, что об этом мечтаешь. По крайней мере, в фантазиях, –добавляет она. – Смотрели «Смертельную сеть»2?– спрашивает Эмили у всех.
– Да, класснаявещь, – соглашается Пол.
– Помнишьмомент с виртуальной женщиной в переулке? – продолжает Эмили, иПол кивает. – Я под него здорово завелась. Мне почему-топредставилось, как парень какой-то ее догоняет, прижимает к стене итрахает. Но ей вдруг размозжили голову молотком. И меня чуть нестошнило: я возбудилась, а тут такое. Я перепугалась, что и мои мечтысбудутся, Но не так, как я хотела: и когда мне приставят нож к горлу,я подумаю: «Вот ты и добилась своего. Как ощущения?» Всеугрызения совести, от которых я таким способом избавлялась,превратились в страх. Я не хожу темными переулками, не возвращаюсьдомой одна среди ночи, не гуляю по безлюдным паркам. Никогда. Но тамразворачиваются мои фантазии, я воображаю встречи, которых в жизнивсеми силами избегаю.
– Два полюсаодного магнита, – замечает Брин. – Им никогда невстретиться.
– Может быть,– отвечает Эмили.
– Сильносказано, – говорит Джейми.
– А ты уверен,что вы об одном и том же магните? – смеется Пол.
– Прямо поФрейду, – комментирует Энн.
– Что? –переспрашивает Эмили.
– Угрызениясовести не исчезают. Всплывают в виде страха.
– Вы бынаверняка не боялись, если б больше любили ж себя, – заявляетДжейми.
– Мужчинам непонять, – сердито говорит Эмили – Трудно любить себя,если ты родилась женщиной и тебе со всех сторон внушают, что тызаслуживаешь ненависти, недостаточно добра и стройна, с тобой можетслучиться самое страшное – только потому, что ты женщина.Представь: берешь «Мужское здоровье» или «Плейбой»,и первым делом натыкаешься на Статью, как уродуют пенис. Думаешь,тебя не передернет? Но так не бывает. А женщин запугивают во всехжурналах, и в женских тоже. Сплошь статьи о диетах, репортажи обизнасилованиях и внезапной смерти. Как будто нам и без того нестрашно! Эмили продолжает:
– До сих порпомню одну статью об изнасилованиях – самую жуткую. Знаете, стремя случаями из жизни. В первом девушка шла по темной улице, еедогнал незнакомец и принудил к сексу. С этим я справилась. Втораяистория в общих чертах такая же, а в третьей шла речь о парне,который помог девушке поднять рассыпавшиеся покупки. Она былаосторожная, но незнакомец увидел среди покупок кошачий корм,заговорил о нем, сказал, что у него тоже есть кошка – словом,держался дружелюбно. Не помню деталей, но в конце концов он оказалсяу нее в гостях, как-то само собой вышло. И гость ее изнасиловал,притом жестоко. Потом вышел из комнаты, включив музыку на полнуюгромкость. Девушка вздохнула было с облегчением, но оказалось, чтонасильник ходил в кухню за ножом – в общем, к убийствуготовился. А музыку включил, чтобы никто не услышал предсмертныевопли. Каким-то чудом ей удалось спастись, но вы только представьте!Ее пытались убить ее собственным ножом, под ее собственную музыку, иэто сделал парень, который заговорил с ней о кошках! Меня после этойстатьи несколько недель кошмары мучили. Ненавижу женские журналы.
– Страшнаяистория, – говорит Пол. Он по-настоящему разволновался.
Внезапно откуда-то сверхудоносится шум. Все вздрагивают.
– Блядь! –выпаливает Джейми. – Твою мать!
– Ч-черт, –подхватывает Пол.
– Это еще что?– настораживается Брин.
– Опоссумы? –высказывается Энн.
– Какие ещеопоссумы! – спрашивает Эмили. Энн пожимает плечами. .
– В «Соседях»вечно все сваливают на опоссумов.
– Тут тебе негребаные «Соседи», – напоминает Тия.
Наверху все стихло.
– На летучуюмышь или птицу не похоже, – замечает Эмили.
– И наопоссума тоже, – кивает Пол.
– Может, сполки что-нибудь свалилось? – предполагает Джейми.
– Дважды задень? – возражает Пол.
– А может,полка еле держится, – заявляет Эмили. Они замолкают,внимательно прислушиваясь, но
Странные звуки неповторяются.
– Наверное,привидение, – решает Пол.
– Пол! –возмущается Эмили.
– А что,привидения страшные? – удивляется он.
– Может,сменим тему? – предлагает Эмили. – Мне и без того жутко.
– Ладно, чьяочередь? – спрашивает Джейми.
– Пойду-ка яспать, – зевает Тия. – Я совсем пьяная.
– Кайфоломщица.– Эмили недовольна.
– Можем и безнее поиграть, – решает Джей-ми. – Ведь можем?
– Пожалуй, –кивает Эмили.
– Ты боишьсяпривидений? – спрашивает Пол.
– Я в них неверю.
– Не верил бы– вообще бы шизанулся, – бормочет Брин.
Тия не слушает.
– Всемспокойной ночи, – говорит она. Ей рассеянно желают спокойнойночи.
– Очередь Энн,– объявляет Эмили.
Тия выходит из комнаты иплотно прикрывает дверь.
В коридоре гораздохолоднее. Мороз прямо. Тия и вправду перебрала, ей трудно идти попрямой, а по лестнице вообще удобнее подниматься на четвереньках. Усебя в комнате она не удосуживается раздеться, тотчас забирается пододеяло и беспричинно хихикает. Она по-прежнему злится на тех, кто еепохитил и притащил сюда, ее пугают жуткие звуки. Но почему-то –наверное, спьяну – происходящее кажется ей забавным. Ее смешитеще кое-что: момент как нельзя лучше подходит для первой мастурбации.
Чувствуя себя школьником,который читает с фонариком под одеялом, Тия лезет под юбку. Страннокак-то самой запускать руку в трусики. Раньше она бралась за них,только чтобы снять или надеть. Но тогда совала пальцы под резинку сбоков, а не как сейчас. На ощупь вагина тоже странная. Тия прежде ееникогда так не трогала. А лобковых волос касалась, когда они былимокрые, – в ванне или под душем. Не зная, что делать дальше,Тия ищет клитор. Ей случалось в прошлом испытывать клиторальныеоргазмы, ее партнеры клитор находили, но сама она ни разу до него недотрагивалась.
Она уже готова кончить, итут за дверью раздается шум.
– Тс-с! Тияспит! – громким шепотом предупреждает кто-то – кажется,Брин.
Да блин! Тия отдергиваетруки и плотно сдвигает ноги. Сексуальные ощущения улетучиваются –словно душа мертвеца покидает труп. Они идут сюда? Только бы не сочередным идиотским заданием! Тия слышит бурный шепот, Энн вполголосанапевает что-то знакомое.
Они вваливаются к ней вкомнату, и Тия узнает мелодию из «Охотников за привидениями»1.
– Рехнулись? –Тия натягивает одеяло на голову. Все довольно пьяны.
– Мы идемохотиться на привидения, – объявляет Эмили. – Хочешь снами? – Язык у нее заплетается.
– Нет, –рявкает Тия. – Отвалите, не мешайте спать.
– Дело твое, –говорит Пол. – Пока.
Через десять минут онивсе стоят у двери в мансарду.
– А я думал,ты хочешь спать, – говорит Пол Тие.
– Хотела, –поправляет она, – пока вы не перебили мне сон.
– Что будемделать? – спрашивает Эмили.
– Если хотите,я взломаю… – начинает Брин.
– Нет, –перебивает Пол. – Будем действовать традиционно.
– Как это? –удивляется Джейми.
– Это егозадание, – говорит Энн.
– Так мы ещеиграем? – спрашивает Тия и вздыхает. – О господи.
– Отойдите-каподальше, – требует Пол. Все отступают. Он вышибает дверь.
Глава 22
В мансарде темно. Бринделает глубокий вдох, и его легкие наполняет гнилостный воздух.
– Ну и воняетже здесь! – Эмили кривится и машет ладонью перед лицом.
– Да, вонючийпопался призрак, – кивает Энн. Пол входит первым, нашариваетвыключатель.
– Не нравитсямне это, – говорит Тия.
Брина вдругпередергивает. От слов Тии ему жутковато.
– Почему? –спрашивает Эмили.
– Этотзапах… – начинает Тия.
Пол щелкает выключателем.Брин хватает Эмили за руку. Эмили взвизгивает.
Энн, Джейми и Тия стоятза спинами Брина и Эмили, подталкивая их вперед.
– Ох ты черт!– не выдерживает Энн. Пол озирается.
– Бог тымой… – бормочет он.
Тия делает несколькошагов вперед и пронзительно визжит.
– Паук! –вопит она и отпрыгивает за спину Джейми.
На полу и вправду сидитпаук. Возле человеческого трупа. Собирается через него переползти.
Паук мохнатый,черно-оранжевый. Мертвец синюшный. Словно заморожен – в этойпозе он, должно быть, и умер: руки прижаты к груди, рот разинут внемом вопле.
– А труп она ине заметила, – бормочет Энн. Тия в панике.
– Твою мать,конечно, заметила. Просто…
И она мчится вниз. Бринслышит, как хлопает дверь.
Эмили начинает плакать.
– Дерьмо,дерьмо… что за дерьмо… – причитает она.
Брин еще никогда не виделмертвецов.
– Хреново, –замечает Пол. – И давно он умер?
– Недавно,если это он стучал. – Как ни странно, Джейми спокоен.
Паук шевелится.
– Блядь! –сквозь зубы цедит Брин. Назад пятятся все, кроме Пола.
– Его паукукусил? – спрашивает Джейми.
– Нет, этотарантул, – отвечает Пол. – Они не ядовиты.
Паук удирает в угол ипрячется.
– А я думал,ядовиты, – неуверенно возражает Брин.
– Городскаялегенда, – отмахивается Пол. – Тело остыло?
Проверить никто нерешается.
– Але! –зовет Пол, не дождавшись ответа.
– Я к нему неподойду, – заявляет Брин. – Хочешь – пробуй сам.Надо сваливать отсюда.
Похоже, все парализованы.Проходит несколько секунд, и вдруг Энн шагает к трупу и протягиваетруку. Все затаивают дыхание, словно ожидая, что мертвец сейчасухмыльнется или зашевелится. Она невозмутимо трогает его шею.
– Холодный,как камень, – объявляет Энн.
В комнате повисаетзловещая ледяная тишина.
– Интересно,кто же тогда шумел… – бурчит себе под нос Джейми.
– Что это захрен? – спрашивает Брин. – Что ему здесь нужно?
– Я его где-товидел, – замечает Пол.
– Твою…мать… – ахает Эмили. – Он же собеседование проводил!
– Бог ты мой!– восклицает Джейми. – Кошмар!
– Точно, –соглашается Пол. – Идем отсюда.
Тия ждет у подножиялестницы, переминаясь с ноги на ногу и всхлипывая.
– Убежал? –сквозь слезы спрашивает она.
– Кто? Труп? –уточняет Пол.
– Иди ты взадницу! Паук!
– Успокойся, –просит Энн.
– Отъебись! –вопит Тия. – Гребаные…
Тию заглушает отчаянныйплач. Эмили заламывает руки.
– Да что этотакое?! – кричит она. – Почему все такие злые?!
– Где паук? –допытывается Тия. – Надо его раздавить.
– Да заткнисьты со своим пауком! – перебивает Джейми. – Это всеголишь…
– Что –паук, да? – кричит Тия. – Для тебя – конечно, а ядля меня… Чтоб вы все сдохли! Трупов я повидала сколько угодно. Явидела, как люди умирают. Когда вы наконец повзрослеете? Смерть –трагедия, горе, утрата, но не гребаный ужас. Все вы сдохнете! А ябольше всего на свете боюсь пауков, ясно? Мертвец мне ничего несделает, а этот сраный тарантул – еще как! – Онаозирается, точно загнанный зверь. – Даже уйти от вас некуда вэтой треханой дыре! Если бы я не заполнила эту треклятую анкету, менябы здесь не было. Я хочу домой!
Эмили садится на нижнююступеньку, закрыв лицо ладонями.
– Я хочу кмаме, – рыдает она. – Пожалуйста, сделайте хотьчто-нибудь!
Тия все мечется. Наконецбежит в гостиную.
– Ну и что намтеперь делать, черт возьми? – спрашивает Джейми.
– Хотьчто-нибудь! – умоляет Эмили. – Прошу тебя, Джейми!
– Чего ты отменя хочешь? Что я могу?
– Сделать так,чтобы стало лучше, – твердит она. Джейми садится рядом.
– Я не знаю,как, – признается он. – Прости.
– А ты, Пол? –Эмили поднимает на него огромные заплаканные глаза.
– Ну что? –спрашивает Пол. – Что?
– Ты мсжешьсделать что-нибудь?
Игры забыты. Всепротрезвели. О сексе никто и не вспоминает.
– Воскреситьего я не могу, – тихо говорит Пол.
– Да не надоего воскрешать!
– А чего тыхочешь? – спрашивает Пол.
– Исправьчто-нибудь. Я не знаю, как.
– Я заварючай, – решает Энн.
– А ты умеешь?– удивляется Пол.
– В кризиснойситуации – да, – улыбается она. – Сахар всемкласть?
– Спасибо, –говорит Эмили и цепляется за руку Энн, когда та проходит мимо.
Тия сидит на диване,подтянув колени к груди.
– Успокоилась?– спрашивает Брин, входя в гостиную.
– Я хочу однапобыть, – говорит она.
– Ладно, тогдая пошел.
– Нет, погоди.Я просто… – Она снова шмыгает носом.
– У тебя шок,– объясняет Брин. – Скоро пройдет.
Тия щурится.
– Думаешь? –язвительно переспрашивает она.
– Точно знаю.Надо только подышать поглубже или еще что.
– Значит,«подышать или еще что». Я запомню.
– Я простопомочь хочу. Чего ты от меня ждешь?
– Чтобы тывыкинул отсюда паука.
– Ты серьезно?
– Да. Простовыгони его из дома. И с этого кретинского острова.
– И тебестанет легче?
– Пожалуйста,убери его, – тихо умоляет Тия. – Прошу тебя!
Она раскачивается изстороны в сторону, как помешанная.
Брин никак не можетуразуметь, что все это происходит на самом деле. Ему кажется, онсмотрит кино. И едва не смеется – не потому, что смешно, а отрастерянности. Ему хочется разозлиться, потому что единственнаяальтернатива – облажаться. Его смешит герой фильма, которыйтолько что решил подняться в мансарду, где лежит мертвец, хотя большевсего на свете боится трупов. Он ведь знает, что наверху его ждетжуть. Еще Брину хочется плакать, потому что этот герой фильма –он сам.
В коридоре пусто.Наверное, все в кухне.
Брин останавливается уподножия лестницы. Вот чем плохо быть мужчиной. Ему страшно идтинаверх, как любому человеку. Пенис его от страха не спасет. Бринподнимается по лестнице, не зная, хватит ли у него духу подойти кдвери, и не представляя, что делать, если он все-таки войдет вмансарду. Может, паук уже по дому шастает. Но он довольно крупный имохнатый, заметить нетрудно – конечно, если он еще здесь, а неиспугался воплей Тии и не сбежал куда глаза глядят.
Брину кажется, чтоостальные где-то далеко, хотя на самом деле – двумя этажаминиже.
На узкой лестнице вмансарду его пробирает озноб. Дверь открыта, из мансарды тянетсквозняком. На лестнице мертвая тишина и кромешная темнота. Из дверисочится зловещий желтый свет, и Брину чудится, что какой-то демоннашептывает ему в ухо, велит к свету идти. Брин судорожно сглатываетслюну. Полная хренотень.
Хуже некуда. Брин точнознает, какой сценарий – вне конкуренции. Он войдет в мансарду иувидит, что труп исчез. Вообразите: мертвец воскрес, а может, он и небыл мертв… Только притворялся.
Брин – легкаядобыча для паранойи. Он-то знает, что можно умереть, совершиводну-единственную ошибку. Как его отец. Брин вздыхает. Он обливаетсяпотом. И бранится вполголоса, хотя понимает, что звучит фальшиво. Онплетется нога за ногу, но лестница все равно кончается. И емуостается только войти в комнату.
Труп на месте, в той жепозе. Брин старается не смотреть на него (на случай, если труп вдругшевельнется или подмигнет, как в «Роковом влечении»1).Брин глазеет куда угодно, лишь бы не на мертвеца. Кровать в углузастелена тонким одеялом. Рядом потертый коричневый чемодан. Брина отстраха парализовало. Он убеждает себя, что перед ним всего-навсеготруп, мертвый человек, но этот способ не срабатывает. В отличие отдетских уловок – «это же просто гроза». Хорошо бысюда пришли остальные. Но никто не идет. Слышны только завыванияветра за окном. Ну вот, уже ветер воет. А дальше что? Живаямертвечина? Зомби?
Комната ничего себе,только пыльная. У постели старый умывальник, на нем бритвенныепринадлежности. Слева – приоткрытая дверь. В щель виден унитаз.И аккуратные штабеля коробок вдоль стен. Брин не знает, скольконеизвестный прожил здесь, но скорее всего – с тех пор, как ониочутились на острове. Наверное, он их сюда и привез. Говнюк. Бринвдруг радуется тому, что этот урод мертв. Брину внезапно хочется егопнуть – он с трудом сдерживается. Минутная вспышка агрессиипроходит, ему вновь страшно. Торопясь уйти, он ищет глазами паука.
Паук как будто решилисправиться – сидит в прозрачной коробке. Брину кажется, чтопаук выглядит виноватым и немного испуганным. Все, хватит тутошиваться. Брин закрывает коробку крышкой и несет вниз, надеясь, чтоне столкнется по дороге с Тией.
– По-моему,паук – это его домашняя живность была, – сообщает Бриностальным в кухне.
Стеклянную коробку онпоставил возле чайника.
– А нам-токакое дело? – спрашивает Эмили. – При чем тут этоттраханый паук?
– Ты ходилнаверх? – уточняет Джейми.
– Мертвец наместе, – докладывает Брин – словно объявляет, что погодане переменится.
– Ну спасибо,порадовал, – смеется Пол. – Ты в порядке, приятель?
– А то как же,старина, – в тон ему, но с дрожью отвечает Брин. – Просторешил, что с этой паучьей херней пора кончать.
Энн протягивает Бринучашку. Чай некрепкий, но очень сладкий. Брин выпивает его залпом.Который теперь час, он не знает. Часа два или три ночи. Интересно, имсегодня вообще светит лечь спать?
Эмили прижимает к грудиполную чашку. Трясется, как в ознобе, по стенке чашки течетмутноватая капля. Все молчат и сидят неподвижно. Джейми, Энн
и Пол спокойны, хотя Бринвидит, что и они потрясены. Джейми полагалось бы чертыхатьсяполушепотом и психовать, но он невозмутим. Эгоистке Энн не полагаетсяпоить всех чаем – а вот поди ж ты. Что полагается делать Полу,Брин не знает. Наверное, ничего – что Пол и делает. Может, унего и нет никакого шока. Должен ведь быть. Трупы в зловещихмансардах не каждый день встречаются. Вообще такого не бывает.
– Симпатяга. –Пол разглядывает паука через стеклянную стенку.
– Только Тиене показывайте, – предупреждает Энн. – У нее будет разрывсердца.
– Что Тие непоказывать? – спрашивает Тия, входя в кухню. И видит паука. –О господи! – вопит она.
Глава 23
Все голоса и звуки –и крики, и ругань, и скрежет зубовный – эхом отдаются в ушахЭмили. Труп она увидела первый раз. Все ее родные и знакомые живы.Эмили думает лишь об одном: она во владениях смерти –внезапной, загадочной и ужасной. Только что она пролила чай с молокомна колени, но ей все равно. Влага липкая и теплая, как кровь. Эмилине в силах пошевелиться. Если не двигаться – ее здесь будто инет, а если ее здесь нет, значит, все в порядке. Каждую минуту где-тодалеко гибнут люди, но это никого не волнует. Вот и Эмили теперьдалеко, в таком месте, которое увидеть по телевизору еще можно, анайти на карте – вряд ли.
Каждый вдох слишкомдолгий. Эмили задерживает дыхание, впервые сознавая, как дышит –вздымается грудь, воздух входит в нее, потом выходит. Как проставсе-таки жизнь. А если и она умрет, как тот человек? Если онаследующая? И умрет прямо сейчас? От чего тогда распсихуется Тия?Сорвется Пол или нет? Эмили не знает, на кого больше злится. Но ведьих здесь нет, верно? Просто нет, и все. Эти фигуры и голоса ничего незначат. Воздух поступает в легкие, выходит из них, слезы текут полицу – вот ее единственная забота. Ей нравилось на острове –пока не навалилось тоскливое одиночество, и теперь она толькомечтает, чтобы кто-нибудь обнял ее, приласкал, успокоил поцелуями. Норазве от них дождешься? Она среди чужих.
Только сейчас Эмилипоняла, что остров и большой мир за окном – не одно и то же. Вбольшом мире можно вызвать «скорую». Можно кому-топозвонить, они приедут и помогут. Если пожар, можно вызвать пожарных.Если посторонние ломятся в дом – вызвать полицию. Найдя вмансарде труп, в большом мире просто вызываешь долбаную «скорую».Эмили вдруг понимает: сюда может явиться кто угодно, сделать с нимичто захочет – и никому не позвонишь. Достаточно одной искры,непотушенной сигареты или свечи – пых, и готово. Дом сгоритдотла, тушить некому. И даже если сойдешь с ума, никто не поможет.
Глава 24
Когда Полу исполнилосьшесть лет, мама приготовила ему сюрприз. Подарка он не ожидал.Однажды весенним вечером, между «Психопатом Джеком» и«Грейндж-Хиллом»1,мама велела Полу зажмуриться и положила ему на колени что-то теплое ипушистое. Открыв глаза, он увидел щенка – черно-рыже-бурого.Маленького йоркширского терьера.
Пол назвал щенкаПятнашкой, хотя тот и не был пятнистым. Пол не мыл Пятнашку, невыводил у него блох и глистов, а просто любил его больше всего насвете. По ночам песик спал у него в ногах, днем сидел на подоконникеи ждал, когда хозяин вернется из школы. После уроков Пятнашка и Полотважно исследовали местную свалку или мусорные баки за магазинами.По выходным они предпринимали более рискованные вылазки на пустыри вокрестностях Бристоля – не носились по лесам, как в рекламе, адомой возвращались всегда грязные и взбудораженные, воняя отбросами ичувствуя себя супергероями.
Японскими комиксами мангаПол увлекся, едва научившись читать. До десяти лет он даже не знал,что его отец – японец: маме вечно не хватало времени, чтобырассказать. Сколько Пол себя помнит, манга валялись по всему дому, нечуждые и не экзотичные: они просто жили в шкафах. И уж конечно, Полуне приходило в голову спросить, откуда они взялись. А когдаодноклассники обзывали его «грязнолицый», он считал, чтои вправду слишком пачкается, и во время еженедельного купания (вместес Пятнашкой) старательнее оттирал лицо.
Когда Полу былодвенадцать с половиной, Пятнашку сбила машина, набитая ухмыляющимисялюдьми. Неслись сломя голову, не заметили усталого песика, присевшегона дороге, и мальчика, тщетно зовущего его к себе. Пролежав неделю вветлечебнице, Пятнашка умер, а Пол еще месяц не смывал с рук егокровь.
После этого случая Пол ипредставить себе не мог, что заведет другую собаку или полюбитдругого домашнего звереныша. Беда в том, что Пола животные любили, ион, естественно, отвечал им взаимностью. Пол не стал обзаводитьсясобакой или кошкой – он вступил во «Фронт освобожденияживотных», боролся за права ни в чем не повинных тварей и вцентре Бристоля распространял листовки против вивисекции. С десятилет он был вегетарианцем, с шестнадцати – активистом «зеленых».За всю жизнь он не убил ни единого животного, даже мухи.
С девятнадцати лет Полперенес активистское рвение в компьютерные сети. Свой первыйкомпьютер он получил от матери в подарок через несколько месяцевпосле гибели Пятнашки. Пола новая игрушка сначала не радовала –он хотел, чтобы Пятнашка вернулся. Но вскоре понял, что способенотвлечься, составляя простенькие программки. Не просто отвлечься, нои поразить немногих друзей. Впрочем, Пол дружил исключительно сдевочками, а они тогда возне с электроникой предпочитали походы вкино и поцелуи в щечку. Друзей-мальчишек у Пола почти не было –они относились к нему с подозрением, может, из-за грязных коленок.Когда Полу становилось по-настоящему одиноко, он оплакивал Пятнашку иписал очередную программу – просто убить время. В конце концовон привык к компьютеру и к одиночеству.
– Убейте его!– просит Тия. – Пожалуйста, пусть его кто-нибудь убьет!
– Дауспокоишься ты или нет? – прикрикивает Энн. – Он же вкоробке.
Пола уже тянет к пауку.Пол ничего не может с собой поделать, и теперь припоминает все, чтоузнал о пауках в ФОЖ. Однажды им пришлось спасать целую кучу пауков.Тоже тарантулов, но не таких пестрых. Пол вспоминает, как пауки рылиноры в террариумах – им нравилось копать. Он замечает, что вкоробке нет ни земли, ни корма.
– Его надопокормить, – говорит Пол.
– Его надоубить! – взрывается Тия.
– Ты всегдатак жестока с животными? – спрашивает Пол.
– Конечно,нет, – отвечает Тия. – Но это не животное, а паук.
Джейми вздыхает.
– Может,все-таки забудем о пауке?
– Когда егоубьем, – отрезает Тия.
– Когда онаперестанет требовать, чтобы я его убил, – говорит Пол.
– А смертвяком что будем делать? – напоминает Брин.
– Да,действительно! – спохватывается Джейми. – Это ближе кделу.
– Если неубьете паука, – грозится Тия, – я сброшусь со скалы!
– Да радибога, – отзывается Джейми. – Меньше визга будет.
Все вдруг замолкают.
Эмили начинает выть –низко, протяжно, будто рожает.
Тия густо краснеет.Обводит всех взглядом – может, они сделают что-то или скажут.Понимая, что ждет напрасно, отпирает заднюю дверь и с плачем убегаетв темноту.
– Смотри, чтоты натворил, – упрекает Энн.
– Ничего с нейне случится, – отмахивается Джейми.
– Ты уверен? –спрашивает Пол.
– Сделайтехоть что-нибу-у-удь! – воет Эмили.
– Сейчас, –говорит Энн.
Она выходит из дома вследза Тией.
– Ладно, –говорит Джейми. – А что будем делать сами знаете с чем?
– Это я у васхотел спросить, – говорит Пол. – Понятия не имею, что струпами делают.
– Ты егочем-нибудь прикрыл? – спрашивает Джейми у Брина.
– Нет, –отвечает он. – Струхнул. Как думаете, с Тией все нормальнобудет?
– Разумеется,– кивает Джейми. – Если волнуешься – сходи за ней.
– Нет уж,спасибо, – уворачивается Брин. – По истерикам я не спец.
– Я ничеготакого не имел в виду, – уверяет Джейми. – Просто хотел,чтоб она заткнулась.
– Ладно, лишьбы все обошлось, – говорит Брин. Брин устал.
«Странно, что он небросился за Тией, – думает Пол, – и что за нейпоследовала Энн. Впрочем, в такую ночь от каждого можно ждать чегоугодно».
– Значит, онна том же месте? – спрашивает Пол. – Тот тип наверху.
– Да, –кивает Брин. – А что?
– Не знаю, –говорит Джейми. – Понятия не имею, что делать.
– В кино, –напоминает Брин, – его бы просто сбросили в море. Например.
– Я себепредставляю, – говорит Пол.
– Это он нассюда привез? – спрашивает Джейми.
– Скореевсего, – кивает Пол. – На собеседовании был точно он.
– Странно… –в эту минуту Джейми похож на мальчишку, играющего в сыщика. –Зачем?
– Думаю, мыникогда не узнаем, – отвечает Пол.
– Никогда неузнаем, зачем он нас сюда привез? – переспрашивает Джейми.
– Знал толькоон, а он мертв, – говорит Пол.
– Но должны жесохраниться какие-то записи, – возражает Джейми.
– Может быть,– пожимает плечами Пол. – Как думаете, от чего он умер?
– От инфаркта?– гадает Джейми. – Я еще никогда не видел мертвых.
– И я тоже, –подхватывает Пол. – Но по ТВ умершие от инфаркта так жевыглядят.
– Так что намтеперь делать? – опять спрашивает Брин. – Чего зря назаднице-то сидеть?
– Надопривести в норму Эмили, – объявляет Джейми. – Онапридумает.
– Эмили! –Брин заглядывает ей в глаза. Никакой реакции.
– Что это сней? – спрашивает Пол.
– Шок, –отвечает Брин. – Я такое уже видел. Все приметы сходятся.
– А мы почемуне в шоке? – спрашивает Пол.
– У всехпо-разному проявляется, – объясняет Брин.
– Но я ничегоне чувствую, – возражает Пол. – Совсем.
– Тебестрашно? – спрашивает Брин.
– Вообще-тонет, – говорит Пол. – Лучше бы испугался –нормальнее было-бы.
– Мне всекажется нереальным, – признается Джейми. – Со мной такогоникогда не случалось.
– Думаете, они дальше прятался бы наверху? – спрашивает Брин.
– Кто знает? –пожимает плечами Пол. – Странно это как-то.
Джейми вышагивает из углав угол.
– Пора думатьо побеге, – заявляет он.
Глава 25
Энн без труда находитТию. Та сидит у стены за углом. Здесь не так темно, из окна вкоридоре падает свет.
Энн смеется.
– Я в детстве,когда сбегала из дома, – начинает она, садясь рядом с Тией, –ни разу не уходила дальше подъездной дорожки. Садилась где-нибудь,как ты, и ждала, когда меня найдут. Однажды родители сообразили, вчем дело, и не стали искать. Я растерялась: не знала, как ещедобиться их внимания. Тогда я впервые задумалась о самоубийстве. Мнелет десять было.
– И ты правдао нем думала? – спрашивает Тия.
– Нет, –отвечает Энн. – Вообще-то нет. Просто наизнанку хотелавывернуться. Я хотела привлечь их внимание, решилась на самыйсерьезный шаг, а он не подействовал. Вот я и озадачилась.
– Хочешьсказать, я вот этим привлекаю внимание?
– Да, но этоне каприз. Внимание тебе необходимо.
– Не сказать,чтобы получилось.
– Не все жебоятся пауков. Никто не понимает, каково тебе.
– А ты,видимо, понимаешь»!
– Я до смертибоюсь ос, – говорит Энн. – И веду себя так же.
– Но уж точноне когда в доме труп, – замечает Тия.
– Сложносказать, – пожимает плечами Энн. – Не знаю, как бы я себяповела, увидев возле трупа осу.
– Ты, кажется,вообще не испугалась, – говорит Тия.
Энн на миг задумывается.
– Не знаю,почему, – признается она. – Может, просто привыклаабстрагироваться. Знакомые говорят, меня ничем не проймешь. Наверное,так и есть.
– Может быть,– Тия подбирает с земли камушек и вертит его в руках. –Энн, почему ты нормально ко мне относишься?
– Что, прости?
– Почему ты комне добра? Я ведь срываю на тебе злость с тех пор, как мы здесьочутились.
Энн пожимает плечами:
– Есливдуматься, я сама не понимаю.
– Все равноспасибо, – говорит Тия. – Это приятно.
– Так ты несбросишься со скалы? – спрашивает Энн.
– Скореевсего, нет, – отвечает Тия. – Но ты можешь вернуться вдом и сказать, что я прыгнула в море.
– Могу, –смеется Энн. – Но они мне поверят. Я убедительно вру.
– Так им инадо, – говорит Тия. – Гребаные мужики.
– Знаешь,можно понять, отчего Полу не хочется убивать паука, –дипломатично замечает Энн.
– Хм… –отзывается Тия. – Пожалуй.
– Вот если быэто была оса… Но животное, которое тебе нравится, невозможно убить,правда?
Тия кивает:
– Правда. Аради другого человека?
– Не знаю, –говорит Энн. – Паук же тебя не тронет. Он в коробке сидит.
– Мне безразницы. – Тия содрогается.
– А тотчеловек? – напоминает Энн. – Как думаешь, от чего онумер?
– Может, отинфаркта? – предполагает Тия. – Я видела только, какумирают от старости, – добавляет она.
– Он все этовремя был наверху. Как думаешь, что он задумал?
– Убить нас?Кто знает? Хорошо, что он умер.
– Тебе его нежаль?
– Если он наспохитил – нет. А тебе? Энн пожимает плечами:
– Вообще-тонет, но я думала, я одна такая.
– Ничегостранного, – успокаивает Тия. – Мы же не были с нимзнакомы.
Энн присаживается рядом.
– Куритьбудешь? – спрашивает она. – Я прихватила.
– Спасибо, –Тия берет сигарету. – Все-таки хорошо, что ты пришла. Я жалею,что наговорила тебе гадостей.
– Не все лиравно? – возражает Энн. – Мы бы вряд ли подружились, еслибы встретились дома. И сюда вдвоем не просились, верно?
– А может, мыбы дома поладили, – размышляет Тия.
– Ты меняневзлюбила с первого взгляда, – смеется Энн. – Какая ужтут дружба!
Тия тоже смеется:
– Разумно.
– Я привыкла,что меня недолюбливают, – говорит Энн. – Подумаешь!
– Напрасно. Тыхорошая.
– Ты же меняненавидела.
– Да, но этопотому, что я тебе завидовала.
Это уже ни в какиеворота. Нашли общий язык благодаря мертвецу и пауку.
– Завидовала?– недоверчиво повторяет Энн. – Да брось!
– Ты всегдаухитряешься быть в центре внимания.
– Я? И этоговорит девушка, которая только что во всеуслышание пообещаласброситься со скалы?
Тия смеется.
– У тебявсегда такой вид, словно ты знаешь все на свете. Ребята от тебя безума.
– Я быпредпочла не быть всезнайкой. А ребята обычно от меня не без ума.
– Не можетбыть. Ты такая женственная и невинная.
– Женственнаяи невинная? Я? Ты меня с кем-то путаешь.
– Адевственность, а эти твои мыльные оперы? В самый раз для невиннойдевушки.
– Нет, все нетак, – возражает Энн. – И потом, я вовсе не невинная.
– Ты жедевственница.
– Это не однои то же. Если уж на то пошло, ты невиннее меня. Ты никогда…
– Немастурбировала? – договаривает Тия и смеется. – Досегодняшнего дня – нет.
– Что? –Энн хихикает. – Хочешь сказать, ты…
– Дело было вразгаре, когда вы ко мне вломились.
– Ох! –расстраивается Энн. – Прости.
Чем раскованнее Энн, темотчетливее понимает, как зябко под открытым небом.
– Мерзну, –жалуется она.
– И я тоже, –говорит Тия. – Но здесь мы в безопасности.
– М-да… Какже быть с мертвецом?
– Не знаю.
– А как бы тыпоступила дома?
– Дома я недержу незнакомых мужчин в мансарде.
– Да, но… тыпонимаешь, о чем я.
– Ну, не знаю.Вызвала бы «скорую». Позвонила приемной матери. Да малоли!
– Нам нужентелефон, – говорит Энн.
– Ага. А еще –психологическая поддержка, и «скорая», и все на свете.
Несколько минут, пока Тиядокуривает, они слушают грохот прибоя.
– Что-то мнене хочется ложиться спать в доме, – признается Энн.
– И мне тоже,– кивает Тия. – Глупо, да?
Глава 26
Все укладываются нарассвете, как только небо на востоке начинает голубеть. Почему-токажется, что безопаснее лечь вместе, в гостиной, с незаштореннымокном, за которым уже слышится птичий щебет. К утру декорации фильмаужасов будто исчезают сами собой. Конец опасности, смерти, вампирам,призракам и прочим кошмарам. Джейми помнит, что главный кошмарпо-прежнему лежит наверху, в мансарде, и никуда не денется, но кшести часам утра ему становится как-то все равно, и он отключается.
Эмили просыпается первой,в двенадцать, и как ни в чем не бывало готовит всем завтрак. У дверикухни Джейми слышит, как Эмили напевает какую-то старую песню«Смитc»1.А он думал, эту мелодию никто уже не помнит.
– Доброе утро,– говорит он, входя в кухню и зевая.
– Добрый день,– поправляет она. – Бурная выдалась ночка, да? –Она подает Джейми чашку чая. – Скоро будем завтракать.Остальные встали?
– Просыпаются,– улыбается Джейми. – Тебе полегчало, да?
– Я в норме, –кивает Эмили. – Зря я так распсиховалась.
– Это можнопонять, – уверяет Джейми. – Мы все растерялись.
– Из-закакого-то мертвеца? Не понимаю, зачем делать из этого трагедию.
– Как-никакчеловек умер, – напоминает Джейми. Он не верит глазам: Эмилибудто подменили.
– Джейми, вмире постоянно умирают люди. Это естественно.
– Ночью это неказалось естественным, – обижается Джейми.
– Выше нос, –командует Эмили. – Поверь мне, мы сбежим отсюда, и все будетхорошо. Договорились?
Джейми не уверен, что всетак просто.
– Договорились,– нехотя отвечает он.
– Вот дерьмо!– ворчит Брин, вваливаясь в кухню. – Вся эта херня мнеприснилась или как?
– Какая? –жизнерадостно переспрашивает Эмили.
– Неприснилась, – сообщает Джейми. – Все по правде.
– Блядь! Бодунточно по правде, – соглашается Брин. – Аспирин есть?
Деловитая и расторопнаяЭмили вручает ему стакан воды и две таблетки.
– Живем, –радуется Брин.
В дверях появляютсяостальные – заспанные, красноглазые и помятые.
Эмили подает завтрак иобъявляет, что обед будет ровно в три.
– Ты впорядке? – спрашивает Энн. Эмили не отвечает.
– Похуже, чемночью, – шепчет Пол.
– С каждого –план бегства, – говорит Эмили. – За обедом обсудим.
После завтрака никто незнает, чем заняться. Неловко вести себя как ни в чем не бывало, когданаверху лежит труп. С другой стороны, насчет трупа никто ничего непредлагает. Массовый паралич: идеи отсутствуют. В конце концов, Брини Тия помогают Эмили вымыть посуду, а Энн с Полом уходят искать пищудля паука – теперь он (Пол почему-то убежден, что паук –«он») живет в шкафу в коробке. Тия уже не требует паучьейсмерти, и никто об этом не заговаривает.
Джейми сидит в кухне,напряженно думая о мансарде. Там наверняка есть разгадка тайны,объяснение, зачем их сюда привезли. Вчера ночью и сегодня утром обэтом говорили мимоходом. Никто не готов смириться с мыслью, чтомертвец унес тайну с собой, но идти наверх и искать улики тоже никомуне хочется. Вскоре у Джейми разыгрывается воображение: онпредставляет себя в роли смельчака, который в одиночку обшариваетмансарду. Остальные потрясены: он не только побывал там один, но иразгадал тайну. За какую-нибудь пару секунд он превращается в ИндиануДжонса, ищет потерянный ковчег. И тут же понимает: чтобы эта фантазиястала реальностью, достаточно подняться в мансарду.
Проглотив страх (Индиананичего не боялся), Джейми уходит из кухни и мчится вверх по лестнице,прыгая через две ступеньки – на случай, если вдруг струсит наполпути. Он стоит на площадке, весь в поту. Сейчас не помешали быстакан холодного лимонада и свежий ветер. Но приходится терпеть смради жужжание мух. Кошмар. Первым делом Джейми срывает с кроватипростыню и накрывает труп. Потом находит в тесной уборной освежительдля воздуха и прыскает во все стороны: теперь пахнет не простосмертью, а смертью и весенними лугами.
Джейми принимается заобыск, вообразив себя агентом ФБР: грубо перетряхивает кипы бумаг,хватает и швыряет вещи, словно его цель – создать в комнатехаос. Увлекшись, он перестает замечать длинный бесформенный ком наполу. Джейми один, но не пугается – скорее чувствует себяхозяином. Он упивается собственной важностью и не хотел бы, чтоб емупомогали – тогда триумф придется делить с помощниками. Но идействовать в одиночку не так-то просто. Бумаг море, в основномзаумных научных статей, но ни одна к похищению не относится.
Наконец через полчасаДжейми находит нечто важное: папку с заявлениями и анкетами шестерыхобитателей острова. Кроме этих бумаг, в папке всего один листок.
Это письмо, датированноеавгустом 1999 года. Адресовано мистеру Смиту.
Компания, занимающаясяпрокатом вертолетов, уточняет у мистера Смита детали рейса –как они пишут, «последнего». На этот раз мистер Смитберет с собой «небольшой груз» и сам предоставляетконтейнер с надписью «хрупко!». Кроме того, в письмесказано, что за содержимое контейнера несет ответственность саммистер Смит и он же обязан проделать в контейнере вентиляционныеотверстия. Компания подтверждает, что ей уже сообщили – грузсоставят опять книги («опять» – значит, сюдапривозили и книги в библиотеку), продовольствие и «живность».Указано, что «последний рейс» состоится в понедельник, 6сентября 1999 года. В тот день, когда все шестеро прибыли на остров.Джейми судорожно сглатывает. Видимо, в контейнере находились они.Черт. Ему приходится сделать краткую паузу и отдышаться. Лишь потомон обращает внимание на тревожную деталь: тот злополучный рейсвертолета назван «последним» – значит, возвращатьсядомой или отвозить «живность» обратно мистер Смит непланировал.
Следовательно, этот«мистер Смит» – организатор собеседования, и онпривез их сюда умышленно. Только непонятно, зачем, – ни впапке, ни в комнате нет никаких намеков. Зачем он арендовал вертолети доставил их сюда? Почему не забронировал обратный рейс? Зато теперьясно, что террористы-убийцы на остров не явятся.
Джейми чуть не упускаетиз виду коричневый чемодан. Только перевернув вверх дном всю комнату,он решает его открыть. Лениво – подумаешь, чемодан. Сам Джеймираспаковал бы свой чемодан сразу. Чемодан Джейми стоял бы пустым. Нонеизвестный мертвец – не Джейми. В чемодане кое-что осталось.
Глава 27
– Так тыпришла в себя? – спрашивает Тия у Эмили, которая сама беретсямыть посуду, но вытирать не желает.
– Я? Да,конечно. А что?
– Ночью тывпала в ступор.
– Ну да. Чаюхочешь?
Сегодня Эмили говорит несвоим, взвинченным голосом. «Неужто опять на грани паники?»– гадает Тия. Ей хочется быть с Эмили помягче, разговаривать,как со стариками в доме престарелых. Когда не хватало рабочих рук,Тия дежурила по ночам. Ночью дом престарелых менялся: его обитателислонялись по коридорам, как привидения, порой даже выходили на улицуили забредали в парк по соседству. Местные жители приводили ихобратно, как заблудившихся собак. Иногда в присутствии местныхстаршая сестра даже шлепала стариков. Перед побегами, приступамибезумия и драками их голоса всегда становились пронзительными. Иголос старшей сестры тоже, особенно когда она готовилась подопечногонаказать.
За окнами очереднойсолнечный день, разве что небо чуть потемнее, а вдали облака.Наконец-то заговорили о бегстве. Невероятно: чтобы начатьдействовать, им понадобился мертвец. Тия гадает, что стало бы с ними,не будь трупа. Так и торчали бы на острове, не помышляя о побеге? Полспрашивал, куда ей рваться. Пожалуй, и она в конце концов пересталабы стремиться домой.
Эмили заваривает чайлучше Энн. Они сидят и пьют чай, точно уборщицы в перерыв. Брин ушелза дровами для камина, хотя Эмили напомнила, что дерево им ещепригодится для лодки. Куда ушли Пол и Энн – неизвестно. ИДжейми куда-то исчез.
– Как тебеПол? – спрашивает Тия.
– Типичныйгик, – отвечает Эмили. – Симпатяга, но все же гик.
– Хм…
– Активист«зеленых» и так далее.
– Да, ядогадалась. Эмили улыбается Тие:
– Я рада, чтоты вчера ночью не сбросилась со скалы.
– Я тоже, –отзывается Тия и задумывается. – Значит, ты все понимала?
– Что?
– Ну, чтотворилось вокруг. А мы думали, ты в шоке.
– Ощущениябыли странные, – признается Эмили. – Все звуки –как под водой. Слышала, как люди приходят в себя во время операции ивсе чувствуют, но из-за наркоза не могут пошевелиться? Вот со мнойтак и было. Все понимала, но сделать ничего не могла. По-дурацкивышло. – Она усмехается, – Давай про ночь не будем. Меняэто угнетает. Поболтаем о своем, о девичьем.
– О девичьем?
– Ну да.Хватит уже волнений.
Тия вновь чувствует себямедсестрой. К Эмили надо подстроиться.
– Ты знаешь,что у Пола шесть лет не было секса? – непринужденно продолжаетЭмили.
– Серьезно?
Эмили будто сидит напрепарате, который позволяет говорить только про жизнерадостное,бессмысленное и банальное. Сейчас она – идеальный персонаждокументального фильма. Правда, Тия предпочла бы послушать о минувшейночи.
– Да-да, –кивает Эмили. – Шесть лет.
– Почему такдолго? – спрашивает Тия.
– Точно непомню. Кажется, Пол говорит женщинам, что он член движения «Настоящаялюбовь умеет ждать». Если женщин это не отталкивает сразу, он сними встречается, но не спит.
– Откуда тызнаешь?
– Он сампризнался ночью, когда ты ушла спать. —Сколько же ему лет? –спрашивает Тия.
– Кажется,двадцать пять, – отвечает Эмили. – Да, точно –двадцать пять.
– Значит, впоследний раз он занимался сексом в девятнадцать. Интересно, что онас ним сделала?
– Или он, –добавляет Эмили, вскинув бровь.
– А я думала,только Джейми с парнем трахался.
– Правильно.Суперская история, да?
– По-моему,непристойная.
– По мне, такпросто сексуальная, – заявляет Эмили. – Я не прочь… ну,ты понимаешь.
– С Джейми?
– Да.Шокирована?
– А как жевсякие болезни? Ты же знаешь, после этих…
– Ха! Оннаверняка был в резинке, дурочка.
– Если он неполный кретин, – уточняет Тия. – Кстати, где он?
– Без понятия,– отвечает Эмили. – Может, наверху?
– Один?
– Или ушелгулять.
– Пойду егопоищу, – решает Тия.
Снаружи Джейми нет. Пол иЭнн, точно школьники на практикуме по биологии, бродят под деревьямис пустыми банками. Накрапывает дождь, небо
мрачнеет. Тия улыбаетсяЭнн и возвращается в дом. Эмили напевает, ставя спагетти на плиту.Она не замечает, как Тия идет через кухню.
По пути наверх Тия слышиткакой-то звук. Жалкий и трогательный. Словно осиротевший ребенок илизвериный детеныш.
Войдя в мансарду, Тияпонимает, что это Джейми. Он сидит у кровати, подтянув колени кподбородку, с папкой в руках и открытым чемоданом у ног. И плачет.
Глава 28
Свет за окном меркнет,приходится зажечь лампы. Внезапно они гаснут.
– Батареиотключились, – говорит Пол.
– А я думала,ток подается прямо в дом с накопителей, – отвечает Энн.
Пол пожимает плечами:
– Может,напутали с соединением. И электричество подавалось с батарей.
Света хватает, чтобыразглядеть, как паук ест сверчков.
– Лучше убериего, пока Тия не увидела, – советует Брин.
– А где она? –спохватывается Эмили.
– И Джейми, –вспоминает Брин. – Они знают, как устроены батареи. –Брин встает и потягивается. – Пойду поищу их.
– Джеймичто-то давно нет, – говорит Эмили. Она переварила спагетти итеперь готова расплакаться.
Энн пересыпает землю избанки в коробку с пауком.
– Может, показанесете в дом дрова? – уже в дверях спрашивает Брин.
Через пять минут онвозвращается в кухню. Эмили уже накрывает на стол.
– Пол! Энн! –задыхаясь, зовет Брин.
Они оборачиваются. Бриниспуган, но старается виду не подавать.
– Я… мненужна помощь.
Оба понимают: что-тостряслось. И сразу встают. Эмили им улыбается.
– Возвращайтесьскорее, – говорит она. – Пока обед не остыл.
– Что там? –спрашивает Пол, едва они выходят из кухни.
– Идем наверх,– зовет Брин.
– Зачем? –вмешивается Энн. Брин качает головой:
– Не могуобъяснить. Хрен знает что. Джейми не в себе.
– Джейми? –настораживается Пол. – Что с ним?
– Нашелкое-что. Скорее.
Все взбегают по лестницев мансарду. Тия обнимает Джейми, тот тихо плачет.
– Никак немогу его увести, – говорит она Брину. – Привет.
– Чтостряслось? – спрашивает Пол, перешагивая через закутанный труп.
– Он нашел вотэто, – Брин толкает ногой открытый чемодан.
Пол и Энн заглядываютвнутрь. И видят то, что уже видел Брин: ключ, нож, шприц, маску, трифаллоимитатора, плотную повязку на глаза и набор для шитья.
– Что этотакое? – спрашивает Энн. Пол уставился на содержимое чемодана.
– Не можетбыть… – наконец выговаривает он.
– Дошло? –спрашивает Брин. Пол медленно кивает.
– Тошнит… –шепчет он и хватается за живот.
– Ничего непонимаю, – вмешивается Энн. – Зачем все это?
– И еще паук,– подсказывает Брин. – Только не в чемодане.
Тия передает Брину папку.
– Покажи ей, –говорит она. Энн берет папку и начинает читать.
– Обративнимание, как мы отвечали на вопрос, чего больше всего боимся, –советует Пол. И смотрит на Брина. – Я прав? Это символы нашихстрахов?
– Ага,старина, – кивает Брин. – В точку.
– Не простосимволы, – поправляет Тия.
– Он собиралсяее изнасиловать, – всхлипывает Джейми, – запереть Пола,и… и…
– О господи…– до Энн доходит. – Мерзость какая!
– Смотри, чтомы еще нашли, – говорит Тия. Она протягивает Энн плотный листбумаги. Брин
его уже видел. Планвторого этажа со спальнями, скотчем приклеены ключи.
– Блин, –говорит Энн. – Час от часу не легче.
– Эмили ничегоне говорим, – предупреждает Брин. – Иначе она совсемсвихнется.
– Кизнасилованию он подготовился, – отмечает Тия. – Смотрите– маска, фаллоимитаторы, повязка.
– Повязка дляменя, – поправляет Энн. – Я написала, что боюсьослепнуть.
– Но ты ведьсолгала? – уточняет Пол.
– Надо же былочто-то написать, – отзывается она.
Энн не просто бледная,как всегда, а зеленоватая.
– Тогда комуже набор для шитья? – спрашивает Тия.
– И нож, –добавляет Пол.
– Нож –наверное, для изнасилования, – соображает Брин.
– Нет, чтобыубить меня, – говорит Джейми. – Я же написал, что большевсего боюсь смерти.
Он уже пересталвсхлипывать. Веки у него опухли и покраснели.
– А может,набор просто для шитья, – высказывается Пол, но остальные явносомневаются.
– Хорошо, чтоон сдох, – вырывается у Брина. На этот раз он не выдерживает ипинает труп.
– Перестань, –тихо просит Энн.
– Нет, пнипосильнее! – просит Джейми. – Ебаный мудак! – оретон на мертвеца.
– Не надо. Мыже не такие, как он, – мягко убеждает Энн. – Лучше пойдемотсюда.
– А что мыскажем Эмили? – спохватывается Пол.
– Ничего, –говорит Энн. – Ничего не скажем. Брин прав.
– Ты сможешьсойти вниз? – спрашивает Тия у Джейми.
– Нет, –выговаривает он. – Я хочу домой.
– Мы все хотимдомой, – напоминает Тия. – Но надо быть смелым.
– Может,просто объясним Эмили? – колеблется Пол.
– Ни в коемслучае, – отрезает Джейми.
– Да, ее страх– самый жуткий, – соглашается Брин. – Нельзя ей всеэто показывать.
– Смотретьстрашнее, чем на моего паука, – подхватывает Тия.
– Да, –кивает Энн. – Я не боюсь ни шприца, ни ключа, ни паука… Ноостальное ужасно. И то, что он хотел держать нас взаперти…
– А этот ключот какой комнаты? – спрашивает Пол. – Хотел бы я знать,где он собирался запереть меня. Почему не в спальне? Он кладет ключ вкарман.
– Пойдемтелучше обедать, – говорит Брин.
– Эмили нислова, – предупреждает Тия.
– Договорились,– отвечает Пол. Остальные кивают.
– Я не смогупроглотить ни крошки, – признается Энн.
– А менястошнит, – прибавляет Джейми.
– Все равноидем, – зовет Тия.
Эмили сидит одна застолом. Перед ней тарелка со спагетти в томатном соусе. Остальныетарелки нетронуты.
– Извини, –говорит Пол. Все садятся. И молчат.
– Спагеттихолодные, – сообщает Эмили. Похоже, она опять плакала.
– Как ты? –спрашивает Энн.
– Я? Лучшевсех, глупая, – печально отвечает Эмили. – Жаль только,ваша еда остыла.
К еде никто неприкоснулся. Брин пробует спагетти.
– Блеск, –заявляет он, но, судя по виду, его тошнит.
– М-м-м, –поддерживает Тия. – И совсем не остыли.
– Объеденье, –добавляет Энн, забыв попробовать.
Глава 29
– Итак, побег,– объявляет Эмили, когда все заканчивают давиться едой.
– Сначала надоузнать, где мы, – отрешенно произносит Джейми.
– Где-то натерритории Великобритании, – говорит Пол.
Кто их напичкалтранквилизаторами? Что стряслось? Все какие-то странные. Эмили непонимает, что происходит.
– Надо узнатьпоточнее, – устало говорит Тия.
– Пусть Эннразберется, – предлагает Эмили. – Может, по приливам.
– А я прорублюв кустах тропу к воде, – предлагает Тия, уставившись в тарелку.
– Справишься?– сомневается Брин.
– Конечно, –отвечает она. – Сложно разве? Я в пристройке видела косу.
– Которуюзабыла смерть, – бормочет Энн.
– Пол мог быпридумать, как построить лодку, – продолжает Эмили.
– Пусть этимлучше займется Джейми, – предлагает Пол. – В лодках япрофан.
У Джейми покраснелиглаза. Наверное, сенная лихорадка.
– Ладно. –Он слабо улыбается. – Попробую.
– А ты чтобудешь делать? – спрашивает Тия у Пола.
– Моторсобирать, конечно.
– Зачем наммотор? – удивляется Эмили. – Можно обойтись веслами.
– А тыкогда-нибудь веслами гребла? – спрашивает Пол. – Хотел быя посмотреть.
– Мы не вигрушки играем, – строго осаживает его Эмили.
– Ну и что?
– Ты до сихпор не понял? Это не игра. Несколько секунд все молчат.
– Эмили, мыпонимаем, – наконец говорит Тия.
– А я? –поспешно вмешивается Брин. – Мне что делать?
– А твоязадача… – Эмили задумывается.
– Материалы, –подсказывает Джейми.
– Инепотопляемость, – добавляет Пол.
– Для лодки? –уточняет Брин.
– Ну конечно,– отзывается Эмили. – Для чего еще?
– А что будешьделать ты, Эмили? – спрашивает Джейми.
– Готовить вдорогу бутерброды, – шутит Брин.
– ПомогатьДжейми, – поправляет Эмили, игриво шлепая Брина по ноге.
Тия буравит ее злымвзглядом. Эмили не понимает, почему. Что она такого сделала?
Эмили чувствует: что-топроисходит. Ночью все были друзьями, а теперь снова напряг. Может,она поспешила с дружбой? Как еще недавно говорила Тия, у них нетничего общего. И правда, ничего, думает Эмили, – не считаяочень многого. Больше, чем можно предположить. Они вместе нашлимертвеца, это должно связать их навеки. Наверное, им просто нетерпится отсюда сбежать. Еще утром все было прекрасно – значит,дело в побеге. Наверное, остальные сами на себя не похожи из-завчерашней ночи, думает Эмили. Боятся, что она опять с катушек съедет.Расслабились бы уже.
– Мы зачемсюда пришли? – спрашивает Эмили у Джейми.
Небо по-прежнему затянутосерыми тучами, мелкая изморось падает Эмили на щеки.
– Посмотреть,где на острове есть древесина, – объясняет он. – Дляработы пригодится.
– А-а. Ядумала, материалы ищет Брин.
– Оносматривает мебель.
– Зачем жетогда мы потащились сюда?
– Мне хотелосьпроветриться. И тебе не помешает.
– Что?
– Развеяться.Подышать свежим воздухом.
– С какойстати? Со мной все в порядке.
– Точно?
Эмили сегодняшние намекиосточертели.
– А что? –огрызается она. – Господи, стоило мне один раз сорваться, и всерешили, что я с приветом или еще похлеще!
– Мы простозаботимся о тебе. Мы же твои друзья…
– Знаю, –перебивает она. – Не держи меня за чокнутую.
– Извини, –говорит Джейми.
– Слушай, –Эмили вдруг оживляется и хихикает, – как думаешь, кто утонетпервым?
Джейми не отвечает.
– Джейми! –не дождавшись ответа, окликает Эмили.
– Оставь меняв покое, – говорит он. Эмили детским голоском бормочет:
– Я жепошутила. Он на нее не смотрит.
– Джейми…
Она кладет руку ему наплечо. Джейми передергивается.
– Ты что,плачешь?
Джейми оборачивается. Вглазах у него блестят слезы.
– Оставь меняв покое, – повторяет он.
– Да чтостряслось? Я же просто пошутила.
– Стряслосьстрашное, – говорит он. – Ты даже не знаешь, как вседерьмово. Понятия не имеешь. Хуже некуда.
– Мы простонашли труп, – возражает она.
– Нуда, какже.
В слезах Джейми уходит вдом.
Сегодня Эмили многоразмышляла об утоплении. Подумать смешно. Отчего – непонятно,такая смерть пугает больше любой другой. Кроме изнасилования и пыток.Кто-то сказал, что смерть – худшее, что может случиться счеловеком. Ну разве не идиотизм?
Терпеть пытки гораздохуже, чем просто умереть. Но на общей шкале какого-нибудь болеметраили смертометра утопление – это серьезно. Эмили представляет,как легкие наполняются водой, – тот момент, когда дышишь водой,как «искусственное легкое».
У Эмили есть чистый листбумаги. Вдруг вдохновившись, Эмили рисует лодку – как изкомиксов, нечто вроде банана, плывущего по волнам-синусоидам подтреугольным парусом на мачте-палке. А потом, сама не зная, почему,рисует в воде пять человечков. Над ними поднимаются пузырьки воздуха:эти пятеро тонут. В лодке осталась только одна пассажирка –вроде бы наблюдает за утопленниками, но если присмотреться, можнозаметить, что и она готова броситься за борт.
Глава 30
Пол снова моет посуду,приводит кухню в порядок после обеда.
Он не видит, как входитДжейми, но слышит его бормотание.
– Что? –спрашивает Пол.
– Ничего, –отвечает Джейми. – Неважно.
Он садится за стол,подперев голову ладонями. Волосы мокрые от дождя.
– В чем дело?– не отстает Пол.
– Надорассказать Эмили, – говорит Джейми.
– Мы жедоговорились молчать, – напоминает Пол.
– Да, нотеперь она думает, что мы считаем ее сумасшедшей. И сводит с умаменя, притворяясь абсолютно нормальной, пока мы с ней носимся. Чембольше мы сюсюкаем, тем старательнее она изображает нормальную. Онадумает, мы боимся, что у нее опять случится припадок. Это нечестно.Понимаешь, мы ее оберегаем, а она мстит нам за это.
– И тебемстит?
– Несмешношутит о том, кто утонет первым.
– Наверное,перепугалась, – высказывается Пол. – Мы все обидчивые,когда страшно.
Джейми капризноскладывает руки на груди.
– Я –нет. Пол смеется:
– А тыпостарайся.
– А где твойпаук? – спрашивает Джейми.
– В шкафу.Боится Тии. Джейми вымученно улыбается.
– А Тия где?
– Расчищаеттропу вниз. Ушла одна, никого с собой не взяла.
– Почему?
– Откуда мнезнать? Ну так что с письмом? Джейми вытаскивает письмо из кармана иразворачивает. Наверху его прочли все.
– Ну, никтосюда не явится, – говорит он, снова просмотрев письмо.
– Нет, –поправляет Пол, – никто сюда не явится, чтобы нас убить.
– Или спасти,– добавляет Джейми.
Домыв посуду, Пол играетс Джейми в «Змейку» – долго, Джейми успевает забытьпро Эмили. Полу никак не думается о моторах, лодках и побеге. Слишкомзациклился на ключе в кармане, на параллельном мире, где он –узник этого дома, по-настоящему запертый. Страшно, страшнее всего насвете.
Какого черта он написал ванкете правду? Обычно он уклоняется от подобных вопросов. Может,вопрос показался любопытным, вызвал на откровенность – внаграду тому, кто составил анкету с такими удачными вопросами. Илиего просто застали врасплох – вроде как задают кучу каверзныхвопросов, и в итоге заявляешь, что зеленый сигнал светофора означает«стойте». «Имя?» – «Пол Фаррар».«Возраст?» – «25». «Месторождения?» – «Бристоль». «Специальность?»– «Искусства». «Чего больше всего боитесь?»– «Очутиться взаперти». В конце концов, мы привыклизаполнять анкеты, верно?
Как и следовало ожидать,ключ подходит к замку на двери в подвал: Пол чувствует ком в горле.На самом деле ничего не произошло, убеждает он себя. Все в полномпорядке. Его не заперли в подвале, его похититель мертв. Онзаставляет себя спуститься на одну ступеньку, потом на две. Еготерзает иррациональный страх, что сейчас кто-то подкрадется и запретего в подвале. Часто дыша, Пол застывает, не сделав третьего шага.
Забавно: тюрьмастановится тюрьмой, лишь когда есть вероятность, что в нее попадешь.Пол пытается вспомнить, каким раньше казался ему этот подвал.Жутковатое место, но не тюрьма. Не в силах одолеть ни единойступеньки, он уходит из подвала и запирает дверь. Но ворочая ключом взамке, вдруг пугается. Он отчетливо представляет, как случайнозапирает сам себя, а потом теряет или глотает ключ. Дурацкие, нелепыемысли – но жуткие. Наверное, вот так люди боятся прыгнуть свысоты или броситься под поезд. Одна знакомая Пола боялась ждатьпоезда на платформе – ей все казалось, что когда-нибудь ее телоне послушается рассудка и само метнется на рельсы. Она не доверяласобственному телу, и теперь Пол ее понимал. Отперев подвал, он сновакладет ключ в карман. Ему необходимо разыскать Энн. Она в библиотеке.
– Как дела? –спрашивает Пол.
– Так себе.Ничего в этих таблицах приливов не понимаю.
Энн упоительно нормальна.Слава богу.
– Ты ужезнаешь, где мы?
– Приблизительно.
– Как ты нашлатаблицы?
– Они здесьединственные, я и решила, что те самые.
– Класс.Дай-ка взглянуть.
– Смотри. –Энн протягивает ему таблицы. Несколько секунд Пол их разглядывает.
– По-моему, увсех кризис. – Он откладывает таблицы.
– Все из-застрахов, – говорит Энн. – Поневоле психанешь.
– Хм… Ипобег не помогает. Мы не там и не тут. Нигде.
– Они побегабоятся?
– Да. Доусрачки. Мы ведь и раньше не рвались отсюда удрать.
– Как думаешь,почему?
– Страшно, –объясняет Пол. – Холодная вода, высокие волны, скалы.
– Ты считаешь,от нас этого ждали?
– Чего?Побега?
– Да.
Пол задумывается.
– Точно незнаю. Может, этот тип нас изучал? Выяснял, сможем ли мы включитьэлектричество. Согреться. Победить свой страх. Сбежать.
– Я уже думалаоб этом. Тогда зачем он оставил нам столько еды?
– Может, егоинтересовал больше страх, чем выживание.
– Тогда зачемэлектричество? – возражает Энн. – И дрова?
– Сам-то онтоже здесь жил. Может, хотел поудобнее устроиться в мансарде. Простоне успел включить электричество или отопление.
– Кто знает? –отзывается Энн.
– Может, он нежелал нам зла, – неуверенно предполагает Пол.
– А наоборот,собирался исцелить нас от страхов? Пол смеется. Слишком уж циничноэто прозвучало.
– Откуда намзнать? – спрашивает он. – Теперь мы никогда не выясним.
– Дико, да? –говорит она. – Даже не знать.
– А может, эток лучшему, – возражает Пол.
За стеной голоса. Полслышит, что его кто-то зовет. Кажется, Брин.
– Потомдоговорим, – бросает он Энн напоследок.
Когда Пол входит в кухню,Брин организовывает спасательную команду.
– Тияпоскользнулась, получила травму, – по-солдатски рапортует он.
– Надоспуститься за ней и поднять ее наверх, – добавляет Джейми.
– Ладно,ведите, – кивает Пол.
– Скорее, –командует Брин.
И они быстро, но безсуеты выходят из дома.
Глава 31
Энн понимает, что Полправ: люди и впрямь боятся бегства. Достаточно посмотреть вниз соскалы, чтобы осознать, как нелепа вся эта затея с лодкой. Но разве уних есть выбор? Они что, такие раздолбай, что даже не попытаютсясбежать? Нет, вряд ли – в доме труп, каждому угрожал егоперсональный кошмар.
Беда в том, что ситуацияслишком реальна. В видеоигре ищешь запрограммированный выход. Бывает,что выход – спрыгнуть прямо со скалы в лодку. Но с другойстороны, в видеоигре сначала несколько раз умрешь. Кажется, никто изтоварищей Энн по несчастью не увлекается экстремальным спортом,рафтингом каким-нибудь. В реальной жизни – нет. А когдасмотришь вниз со скалы и думаешь, каково тонуть в этой ледяной серойводе, понимаешь, что это будет на самом деле. Не игра, не книга и некино. Придется действовать по-настоящему. От этой мысли Энн тошнит.
Бегство – первоереальное событие на острове. Они прибыли сюда каким-то неизвестным инереальным способом, ничего не видя и не чувствуя, – простоочнулись и увидели, что они на острове. Даже находки – и труп,и чемодан – до сих пор нереальны. Они же не видели, как умиралнезнакомец. Они так и не узнают, что он задумал, для чего притащил ихсюда, зачем узнал, чего они боятся больше всего, и запасся зловещимчемоданом. Можно лишь догадываться, что за человек был их тюремщик.Реальное в нем – только оставленные пробелы, которые придетсявосполнять выдумками, догадками, эпизодами из старых триллеров игородских мифов. В реальности и этот человек, и угроза не существуютвне воображения – это и нравится Энн.
Всю жизнь Энн избегалареальности и теперь не желает менять привычки. Она ни во что неверит, ни на что не подписывается. С малых лет она отвергала все«нормальное» – не дикими, безумными или страннымивыходками, но бездействием. На уроки в школе не ходила, потому что нехотела. Считала, что изучение всякой ерунды никакой пользы непринесет. И была права – не принесло. Если изучать, то самоеклассное. Суицид, теории заговора, экзистенциализм, нигилизм,постмодернизм. Если уж тебе выпало жить в насквозь фальшивом мире,который не изменишь, что еще остается? Только скользить поповерхности, выписывая причудливые узоры.
Игры замечательны,поскольку совершенно бессмысленны. Играешь, побеждаешь илипроигрываешь – и это ничего не значит. С таким же успехом можноиграть в игры, где ценится жизнь, потому что в реальном мире она нестоит и ломаного гроша. Энн знает: в видеоиграх пейзажи и городаобычно красивее, чем в реальности, нравственные принципы незыблемы истройны, жизнь дорога, даже если стоит всего сотню грошей. Хочешьнравственных принципов – читай беллетристику, потому что вреальном мире их нет. Жизнь дешева, но поскольку смерть еще дешевле,победа всегда за ней. Наглядный пример тому – статистика любойчастной транспортной компании.
Осознав все это в раннемдетстве, Энн не прибегла к спасительной иронии – она осталасьребенком, жила мгновением и делала вид, будто все плохое в жизни –обязательные препятствия, чтобы перейти на очередной клевый уровень.Как все притворяются, что забыли про твой день рождения – длятого, чтобы неожиданно устроить вечеринку в твою честь.
Что мир – дерьмо,Энн поняла годам к пяти. В детской передаче «Синий Питер»она услышала о Пол Поте, как он убивает чужих мам и пап. Мать тогдаеще интересовалась дочерью, подробно отвечала на ее вопросы, и Энн,впечатлительный ребенок, пожелала узнать, как могло случиться то, очем рассказывали в передаче. Типичные вопросы: «Если Бог есть,почему Он так делает? Почему молчит правительство?» и такдалее. Мать отвечала довольно честно, а потом сказала: раз уж Энн такпереживает, пусть пошлет в редакцию передачи рисунок на эту тему.
Энн нарисовала на листебумаги круг, а в нем яркими буквами написала: «СМЕРТЬ ПОЛПОТУ». Отослала рисунок, но в передаче его не показали, даже неупомянули. Впервые в жизни Энн проигнорировали, да еще по такомуважному вопросу. Это было обидно.
В свои пять лет Энн ужебыла развитым ребенком, хотя ее способности проявлялись таксвоеобразно, что их никто не замечал. Проблемы начались еще в школедля малышей: Энн задалась вопросом, различают ли улитки цвета, аучительница не поняла эксперимента. Эксперимент был здорово задуман.Энн клала корм для улиток за дверцу определенного цвета и усерднособирала данные, пытаясь выяснить, будут ли улитки искать пищу задверцей того же цвета, если перенести ее на другое место. В концеконцов учительница написала матери Энн, и девочке поручили выращиватьподсолнух.
Но последней каплейвсе-таки стал случай с Пол Потом. С логическим мышлением у Энн всеобстояло прекрасно – потому она и взялась за опыты с улитками.С трех-четырех лет она уже умела предвидеть возможные последствиясобытий: понимала, чем обернется ее очередной поступок, а когда сталапостарше, вычисляла, почему его не стоит совершать. Вот и узнав о ПолПоте, Энн задумалась: что случилось бы, если бы кто-нибудь его убил?Исчезло бы все зло в мире? Нет. А если убить всех злодеев? Неплохо,но кто будет отбирать злодеев? Энн смотрела передачу о людях, которыхобвинили в преступлениях несправедливо. А если кто-нибудь решит, чтои она злодейка – или ее родители, – и явится, чтобы ихубить? Если она оправдала убийство Пол Пота, значит, когда-нибудьмогут оправдать и ее убийство – и возразить нечего. Значит, ПолПота надо оставить в покое. Пусть его зверства будут на его совести,а Энн до них дела нет.
Едва Энн случайнонаткнулась на это решение и поняла, что мировые проблемы – неее проблемы, ей стало гораздо, гораздо легче. Но что-то умерло в нейза долгие месяцы, пока она в муках размышляла о Пол Поте. Ее терзалии другие вопросы, и в пять лет она решила, что лучше не слишкомсильно любить родителей, они же когда-нибудь все равно умрут, и самойне иметь детей, потому что и она умрет, огорчив их, или, хуже того,дети умрут и огорчат ее. Заодно Энн отказалась от мысли когда-нибудьобзавестись парнем или друзьями.
С тех пор ее радости неимели ничего общего с реальностью. Она любила романы со счастливымконцом, голливудские фильмы и, конечно, мыльные оперы. В этихвымышленных историях были истинная любовь и дружба, сплетни, интриги,и, разумеется, все хорошо заканчивалось. Для Энн все стало просто.Если жизнь не похожа на голливудское кино, остается лишь послать этужизнь подальше и взять напрокат очередную кассету.
Энн старательно избегаетфильмов о войне, никогда не читает книг с трагическим концом, несмотрит благотворительных передач (особенно телемарафоны «Радижизни») и лишь изредка включает новости. Когда у ее тети нашлирак, Энн «переключилась» на другой канал. Она терпелалишь абстрактные болезни – у незнакомых людей, второстепенныхперсонажей. Главные герои всегда поправляются, и даже если происходитсамое страшное, их смерть на экране прекрасна, тем более что еережиссеры – сами умирающие. Они успевают сказать последниемудрые слова, оставить завещание, порадовать напоследок всех, кто имдорог. А когда в мыльной опере кто-нибудь умирает, его почти сразузаменяет новый персонаж.
Несмотря на все это, Эннне могла смотреть, как умирают Хелен Дэниэлс или Бобби Симпсон (онатак и не привыкла звать ее Бобби Фишер). Обе стали для нее чем-товроде давних подруг, она бы не выдержала. Но когда родная бабушка унее на глазах умерла на больничной койке, Энн не испытала ровнымсчетом ничего. Раньше, видя по ТВ трагедии или катастрофы, онапыталась сочувствовать жертвам, иногда пробовала даже всплакнуть –так ведь принято. Но эта часть ее существа теперь мертва, какпринцесса Диана, чью смерть Энн сочла фарсом, а похороны – наредкость вульгарным зрелищем. Она так и не поняла, в чем смысл книгисоболезнований. Почему люди часами стояли в очереди только ради того,чтобы в книге расписаться? Полная бессмыслица. Сентиментальный вздор.
С чужой смертью у Эннпроблем не возникало, зато имелись серьезные затруднения ссобственной. В пятнадцать лет она перенесла первый приступ паники.Она как раз закончила свою лучшую поэму – и последнюю, ибопревзойти этот шедевр невозможно, – и лежала в постели, пытаясьуснуть. В темноте ее вдруг поразила мертвая тишина в комнате и наобычно оживленной улице. Вскоре Энн начала прислушиваться к биениюсобственного сердца. Сначала оно постукивало ровно и убаюкивающе.Прежде Энн ни разу не задумывалась, что будет, если собьется ритм илиесли сердце вообще замрет. Но едва эта мысль пришла ей в голову, какона поняла, насколько хрупка ее жизнь. От комка соединительныхтканей, вен и мышц – вот от чего она зависит. Он ведь можетизноситься? И остановиться может? А инфаркты? Энн читала про инфарктыи знала, что один из симптомов – боль в левой руке.
Через пять минут у Эннпоявились боли в левой руке, а сердечный ритм сбился.
Через пятнадцать минут ееувезла «скорая».
За четыре года Энн такчасто попадала в отделение «скорой помощи», что ее большене принимали, и вскоре у нее развился комплекс мальчика, кричавшего«волки». Энн считала, что всякий раз, поднимая ложнуютревогу, она снижает свои шансы на спасение, когда и вправду окажетсяпри смерти – а сердце в таком состоянии, что это случится оченьскоро. Энн уже не обращалась в «скорую», но приступы непрекратились. Убедившись, что сердце в ближайшее время ее неподведет, Энн переключилась на другие недуги: менингит, рассеянныйсклероз, коровье бешенство – все они тайно развивались в ней.Но она молчала, никого не желая огорчать.
Когда она была совсеммаленькой, у них дома жила черная кошка Саша. Однажды Саша долгоболела, а потом сбежала. Мать объяснила, что Саша ушла умиратьгде-нибудь в тайном убежище, чтобы никого не расстраивать. Энн решилапоследовать Сашиному примеру. Она умрет, как кошка, – тайно, водиночестве, никого не опечалив.
Энн не пьет. И не курит.Не хочет даже пробовать, чтобы не привыкать. По той же причине она неупотребляет наркотиков и избегает секса. Она знает, что будет потомскучать по сексу и невольно привяжется к партнерам. Поэтому она живетаскетом.
Энн не привлекает идеянайти прозаическую работу на неполный день. В сущности, пока мать непригрозила лишить ее содержания, Энн вообще о работе не задумывалась.Она никогда не работала – только уборщицей в период увлеченияэкзистенциализмом. Зачем вообще на кого-то работать? Зачем выходитьна работу – выходить из игры – и подвергатьсяэксплуатации? Это не укладывается у Энн в голове. Предлагаешь кому-тоуслуги, а он получает прибыль – значит, продаешься задешево. Ивот еще загвоздка: поднять цену ты не можешь, потому что на рынкегосподствуют покупатели – это они решают, сколько тебе платить.Все работодатели жаждут прибыли и платить будут меньше, чемзаслуживаешь. Поэтому работа на чужого дядю Энн не прельщает. К чемусебя утруждать? И даже если согласишься на эксплуатацию, чувстводолга все равно нулевое. Разве что сценарии писать или романы, но иза такую работу ей незачем браться – родители достаточносостоятельны, чтобы ее содержать.
По объявлению в газетеЭнн написала только потому, что оно было дурацкое.
Глава 32
С виду море чертовскихолодное.
Джейми и его спутникиспешат к Тие. Она сидит на камне метрах в двадцати от полосы прибоя,держась за щиколотку. Здесь, внизу, небезопасно, а как переправитьТию наверх, Джейми пока не знает. Даже спуск ему дался нелегко,особенно под гнетом страшной находки.
– Это еще что?Горные спасатели? – спрашивает Тия, завидев парней.Джеймишутить не расположен.
Брин почему-тонервничает. Его трясет.
Пол наклоняется и беретТию за руку.
– Можешьвстать? – спрашивает он.
– Да, –говорит она и встает. – Ногу подвернула.
– Значит, идтине сможешь?
– Вообще-тонет, – отвечает Тия.
Джейми, кажется,отморозил уши. Холод здесь собачий. Волны бьются о скалы, обдаваяДжейми брызгами, да еще льет дождь с градом. Фигово, что погодаиспортилась. С высоты утесов море выглядело суровым, а здесь онопрямо чудовищное. Человек в здравом уме в такую погоду к воде неприблизится – это Джейми ясно. Даже опытные моряки навернякадома отсиживаются. Может, постепенно шторм утихнет. Но Джейми ни разуне видел море спокойным, с тех пор как очутился на острове.
Тия что-то говорит, новетер, прибой и дождь заглушают голос. Оказывается, Джейми отошел отостальных. Спасатель из него никакой. Гадая, на что же он вообщеспособен, Джейми еще минуту смотрит, как волны разбиваются о скалу,потом возвращается к Тие и остальным.
Брин уже взвалил Тию наспину и двинулся в обратный путь. Джейми и Пол следуют за ним попятам. Опасность подстерегает на каждом шагу, Брин вряд ли донесетТию до самого верха утеса. Джейми знает: если пострадает кто-нибудьеще, он себе этого не простит. Это его долг – спасать Тию. Этоон обязан совершить подвиг. За эти дни он уже упустил кучувозможностей. Карабкаясь вверх по тропе, прорубленной в кустах ибурьяне, поскальзываясь в грязи, Джейми мысленно дает себе клятву:следующего случая он не упустит.
– По крайнеймере, теперь можно спуститься к воде, – говорит Пол, когда онидобираются до вершины утеса.
Брин бережно опускает Тиюна траву. Все-таки он справился.
– Спасибо, –говорит она.
– Идти можешь?– спрашивает Брин. Хромая, Тия делает несколько шагов.
– Нет, –качает головой она. – Кажется, у меня растяжение.
– Я отнесутебя в дом, – предлагает Пол, но Брин отказывается от помощи иснова подхватывает Тию на руки.
В кухне пусто.
– А где Эмили?– спрашивает Тия.
Джейми пожимает плечами.Он уже не понимает, что творится.
Пол готовит ужин.
Стемнело. Дождьпродолжается, слышатся далекие раскаты грома. Эмили по-прежнему нет,в кухне только Пол и Джейми.
– Чтоготовишь? – спрашивает Джейми.
– Фасоль скартофельным пюре, – отвечает Пол.
– Отлично, –печально говорит Джейми. – Хоть что-то радует.
– А ты точно впорядке?
– Ну и что тыбудешь делать, если я скажу «нет»? – интересуетсяДжейми. – Позвонишь врачу? Сводишь меня в паб? Принесешькассету с новым фильмом? Да, я не в себе, но скоро все наладится.Возьму себя в руки. Не беспокойся за меня, я выживу.
– Кто-нибудьрастопил камин?
– Бринразводит огонь, – сообщает Джейми. – Сказал, что помощьне нужна. – Он зевает. Устал от волнений.
– Что там слодкой? – продолжает Пол.
Этого Джейми и боялся.Конструкцию гребаной лодки ему не придумать. И даже если бы он мог,не успел бы – пришлось обманывать Эмили, волноваться из-заножа, маски и прочих вещей из чемодана, а потом спасать Тию. В общем,Джейми – слюнтяй, а не герой. Выживание он тоже прохлопал.Правда, и Брин, и Пол взвалили на себя задачи не по плечу, ноутешение так себе, слабенькое. Джейми хочется придумать лучшую лодкув мире, а он не может.
– Ничего, –вяло отвечает он. – Я лажанулся.
– А это неона? – смеется Пол.
Он показывает Джейми листбумаги с детским рисунком. Несколько человек тонут, еще один злорадносмотрит на них из лодки. Джейми комкает рисунок и швыряет его вмусорное ведро.
– Умора, –цедит он.
– Картошкучистить будешь? – спрашивает Пол.
– А я думал,ты не умеешь, – удивляется Джейми. – Ну, готовить и всетакое.
– Когда надо –умею, – отвечает Пол.
– А Эмили проужин забыла, – грустно говорит Джейми.
– Да что стобой такое?
– Не будем обэтом.
– Хорошо.
Когда входит Энн, обамолчат.
– Кто ещеумер? – спрашивает она.
– Тияподвернула ногу, – сообщает Пол.
– Что-нибудьузнала о приливах? – оживляется Джейми.
– Почтиничего, – отвечает Энн. – Здесь они бывают.
– Роскошно, –вздыхает Джейми. – Ты хоть знаешь, где мы?
– Извини, вбиблиотеке не нашлось карты со стрелкой: «Вы здесь».
– Значит, мы взаднице, – говорит Джейми.
– Оптимист тынаш, – говорит Энн.
– Отстань отменя, – просит Джейми. – Умоляю. У меня был дерьмовыйдень.
– Каждый деньдерьмовый, если тебя похитили, – жизнерадостно возражает Энн. –Глазам не верю, – говорит она Полу. – Ты умеешь готовить?
– Тольконикому не рассказывай, – улыбается он.
– А почему ты?
– Ты не вкурсе? У нас званый ужин.
– Кто сказал?– настораживается Джейми.
– Я, –говорит Пол. – Надо отметить, что нас не изнасиловали и неизуродовали. Только Эмили – ни слова.
Энн смеется ипереглядывается с Полом. Джейми не понимает, шутят они или всерьез.
– Прикалываетесь?– спрашивает он.
– Да нет,по-честному, – отвечает Пол.
– Где будемужинать? – интересуется Энн.
– На кухне, –решает Пол.
– Почему? –удивляется Джейми. – Вчера в гостиной было так уютно…
– А сегодня наужин соус, – возражает Пол.
Глава 33
Ужин проходит в молчании.
Тию тревожит нога.Щиколотка страшно распухла, покраснела и болит. По школьным хоккейнымматчам Тия знает, что вскоре щиколотка станет лиловой. Пригодилась быибупрофеновая мазь и повязка, но поблизости – ни одноготравмпункта. С прошлой ночи и до сегодняшнего ужина Тию мучил лишьстрах. Мертвец так ее перепугал, что она сама чуть не отдала богудушу. Но теперь труп ее только злит. Кто дал этому человеку правотащить их сюда? Как он смел привезти их на остров, где нет ни единоговрача? А если бы кто-нибудь серьезно заболел? Тия помнит, что мертвецнаверняка собирался убить их всех – или, по крайней мере,запугать до смерти, – но все-таки.
Пять минут гробовойтишины. Эмили начинает шмыгать носом.
Тия видит, как по щекеЭмили ползет слеза.
Через несколько минут этозамечают все.
– В чем дело?– спрашивает Пол.
– Меня всененавидят, – всхлипывает Эмили.
– Кто? –уточняет Пол. – Лично я – нет.
– Все думают,я чокнулась.
– Неправда, –возражает Тия.
– Тогда что свами? Тия смотрит в стол.
– Мы просто…Послушай, это неважно. Брин встает.
– Ты куда? –спрашивает Эмили.
– Проверитькамин, – говорит он.
– И я, –присоединяется Тия. – Я помогу.
– Может,хватит от меня бегать? – спрашивает Эмили. —Янесумасшедшая, ясно вам?
Тия встает и хромаетвслед за Брином в гостиную.
Когда они возвращаются,Эмили еще всхлипывает, а остальные обсуждают новые игры для«Дримкаста». Энн и Пол собираются сделать предварительныйзаказ.
– А десертбудет? – спрашивает Тия.
– Консервированныефрукты со сгущенкой подойдут? – предлагает Пол.
– Прямо как впятидесятые, – вставляет Энн. Но когда Пол начинаетраскладывать десерт, Энн
не воротит нос.
– Жаль, чтоздесь нет коки, – вздыхает Энн.
– Точно, –соглашается Брин.
– Она имела ввиду напиток, – усмехается Пол.
– И я тоже, –говорит Брин и смотрит на Энн. – Так ты кока-колупредпочитаешь?
–Угу.
– И я.
– А я пепси, –сообщает Пол.
– Блондинокили брюнеток? – спрашивает Энн.
– Брюнеток, –говорит Брин.
– Тоже, –кивает Пол.
– Да, –соглашается Энн.
– Блондинов, –бормочет Эмили.
– Это игратакая? – интересуется Тия. Напряжение вдруг рассеивается.
– Уже игра, –отвечает Пол.
– Ладно, –Тия кивает. – Фашистов или коммунистов?
– Что? –не понимает Энн.
– Кажется, онане въехала, – говорит Пол.
– Наоборот, –заявляет Тия. – Диктаторы: фашисты или коммунисты?
– Какие лучше,что ли? – уточняет Брин.
– Это же игра,так?
– Видимо, –соглашается Пол.
– Коммунисты,– решает Энн.
– Коммунисты,– в один голос подхватывают Брин и Пол.
– А забавно, –оценивает Пол. – «Нинтендо» или «Сега»?
– «Нинтендо»,– выбирает Энн.
– Ага, –кивает Пол.
– «Сега»,– хором отвечают Брин и Тия.
– А выразбираетесь в играх? – интересуется Энн.
– Я с детствана аркадах помешана, – объясняет Тия.
Все умолкают.
– Правда? –спрашивает Брин.
– Вот уж недумал, что ты… – начинает Пол.
– Это ещепочему? – перебивает Тия.
– Честноговоря, не знаю, – признается он. – Ты слишкомрассудительная.
– На самомделе нет, – отвечает Тия.
– А что,проблемы? – вмешивается Энн. – Ну, то есть –серьезное привыкание?
– Вроде того,– Тия не поднимает глаз от стола. – Вообще-то не знаю.
– А чего жмолчала? – спрашивает Брин.
– Мы еще неуспели толком познакомиться.
– Какая у тебялюбимая игра? – интересуется Энн.
– Пожалуй,«Дом мертвеца-II»1.
– Ну и ну… –говорит Пол. – Кто бы мог подумать?
– А у нас тут,наверное, «Дом мертвеца-I», – негромко замечаетЭнн.
– Все мышизанутые, – говорит Эмили. Плакать она наконец перестала.
– Тебе-то счего шизеть? – спрашивает Тия. – У тебя же все было.
– Думаешь? –взвивается Эмили. – Да что ты вообще обо мне знаешь?
– Вчера ты насподробно просветила, – напоминает Пол.
– Это еще что,– говорит Эмили. – И хуже бывало. В том же роде. Провалыпамяти. Как-то раз не смогла вспомнить, где живу.
– Почему? –спрашивает Джейми. – Что с тобой случилось?
– Долгое времяя и сама не знала, – признается Эмили. – Но мой терапевт,кажется, понял, с чего все началось.
– С чего? –спрашивает Энн.
– С неудачногоаборта, – говорит Эмили. – Мне было шестнадцать.
– Тызабеременела в шестнадцать? – переспрашивает Энн.– Угу, –кивает Эмили. – Залетела. А до этого была нормальной.
Судя по всему, онавот-вот снова расплачется.
– Обычно я обэтом не рассказываю, – говорит она. – Сигареты ни у когоне найдется?
Джейми дает ей прикурить.
– Ты про абортговорила, – напоминает Энн.
– За день донего мне поставили пессарий, – рассказывает Эмили, – усамой шейки матки, чтобы ее открыть и облегчить операцию. Видимо,врачи так решили, потому что я была очень молодая, но я точно незнаю. Через час я поняла, что они что-то сделали не так: у меняначались самые резкие менструальные боли за всю жизнь и сильноекровотечение. Я только потом поняла, что на самом деле это былисхватки.
– Схватки? –переспрашивает Тия.
– Господи, –тихо говорит Джейми.
– В общем,пессарий вызвал схватки, – продолжает Эмили, – по крайнеймере, так мне объяснили потом. Когда пришло время вставлять второй, язаупрямилась и отказалась наотрез. У меня разворотили все внутри, отболи я не могла даже пройти по коридору. После третьего отказа сестрадоложила обо всем врачу. Он даже в палату не явился. Мне пришлосьсамой тащиться к нему в тесный и грязный кабинет. Он сказал, что безвторого пессария операция может закончиться неудачно и я останусьбесплодной. Я считала, что он ошибается, но быть бесплодной не хотелаи согласилась вставить пессарий. Боли усилились, меня трижды вырвало,а сестры отругали меня, как будто я нарочно. И утром у меня случилсявыкидыш.
– Бедняга, –Джейми кладет ладонь на плечо Эмили.
По ее щеке стекает слеза.
– Я долгохрабрилась, делала вид, что мне все равно. Ничего страшнее со мнойникогда не бывало. То, что из меня вышло, было похоже наразвивающийся плод, какие иногда по ТВ показывают. А я так стараласьвести себя по-взрослому и забыть обо всем, что на следующий деньсбежала из больницы. Я тогда твердо верила, что преодоление травмы –вопрос победы сознания над бытием. Если не считаешь событие травмой,то никакая это и не травма. В конце концов, миллионы женщин делаютаборты. Моя подруга Люси как-то сделала аборт в обеденный перерыв.Вот и я решила, что это пустяки.
– Ничего себепустяки, – говорит Тия.
– Правильно, –соглашается Эмили. – Но я в то время думала иначе.
– А у тебяпровалы, когда стресс? – спрашивает Энн. – Илипроизвольно?
– Я сначаладумала, что произвольно, – объясняет Эмили. – Но мы стерапевтом обнаружили зависимость: провалы случались, когда я очем-то тревожилась, но не признавалась. Ну, знаете, как это бывает.Сознание вроде бы всем довольно, а подсознание покоя не дает. Мне неудавалось подолгу быть с парнями, которых я не любила, –собственно, я никого не любила, – потому что я постоянноотключалась. Как будто подсознание сигналило, что парень мне неподходит.
– А у менябывают приступы паники, – говорит Энн.
– С чего бы? –удивляется Джейми. – У тебя же все в порядке.
– Дело не вомне, – объясняет Энн, – а во всем, что вокруг.
– А этолечится? – спрашивает Брин у Эмили. – Эти твои провалы?
Она смеется.
– Да нет, врядли. Проблема в моей жизни, а от себя не убежишь. Ну, конечно, от миратоже проку мало. Вечный стресс: найти приличную работу, хорошуюквартиру, парня, подругу, качественную еду, бояться смерти родителей,что самолет угонят или он на Лондон упадет, бомб ИРА, аварий вподземке, радиации от мобильников, трансгенных продуктов, психопатов,грабителей, коррупции полицейских, рогипнола, угарного газа, синдроматоксического шока, ДТП, перестрелок, войны, гонений на беженцев,долгов, тюрьмы, хамоватых служащих банка. Наверное, Энн права. Всянаша жизнь – говно.
Пол смеется.
– Ну, если такрассуждать… – начинает он,
– Не будьздесь этого трупа… – начинает Эмили.
– Тогда что? –спрашивает Джейми.
– Тогда этотостров был бы идеальным местом для… ну, не знаю. Для исцеления.
– Исцеления? –повторяет Брин. – Прямо «нью-эйдж» какой-то.
– Я же простотак сказала, – оправдывается Эмили. – Подумайте, какприятно ото всего разом отделаться. Если б я могла сбежать из нашегомира, я бы поправилась. Не пришлось бы убегать от себя, потому чтомоя проблема – аллергия на весь мир.
– У нас какбудто передоз, – задумчиво говорит Тия.
– Передоз? –повторяет Джейми.
– Да. Нам чутьза двадцать, а мы уже сыты этим миром по горло.
– Исцеление, –произносит Джейми, словно медитирует.
– Может,перейдем в гостиную? – предлагает Пол. – Я сварю кофе.
Глава 34
В гостиной речь сновазаходит о побеге.
– Как думаете,когда мы отсюда сбежим? – спрашивает Тия.
– Зависит оттвоей щиколотки, – отвечает Джейми.
– До завтравсе пройдет.
– А если нет?– спрашивает Джейми.
– Тогда рискнуи сяду в лодку вместе с вами.
– В какуюлодку? – уточняет Джейми. – Не припомню, чтобы мы еестроили.
– Что-нибудьпридумаем, – утешает Пол. Поскольку он готовил ужин, кофе варитБрин.
Поставив мокрые кружки напол перед каждым, Брин садится на диван рядом с Тией. Все в сборе –кроме Эмили, которая еще на кухне.
– Все у нассегодня было через задницу, – говорит Брин.
– Побеги намне по зубам, – добавляет Энн.
– Из нас никтов такие переделки не попадал, – замечает Джейми.
– Пожалуй,все-таки надо было вступать в скаутский отряд, – подытоживаетПол.
– А я целыйдень пробыла в отряде брауни, – сообщает Энн.
– И что? –интересуется Джейми.
– Потом меняисключили. За то, что сказала «говно».
– Так что,среди нас нет скаутов? – спрашивает Джейми.
– Ты навернякабыл скаутом, – говорит Энн. – Нет?
– Не был, –качает головой Джейми. – Отряд собирался по понедельникамвечером, а мама работала.
– Но ты хотелвступить? Признайся!
– Хотел.
– Любопытнополучается, – говорит Энн. – Правда?
– Ты о чем? –спрашивает Тия.
– О том, чтоот всех нас никакого толку, – объясняет Энн. – Мы –идеальные жертвы похитителей.
– А мертвец обэтом знал? – спрашивает Джейми. – Думаете, это важно?
– По-моему,случайность, – решает Энн.
– Но как этовышло? – вмешивается Пол.
– Что вышло? –спрашивает Эмили, входя в гостиную с кухонным полотенцем.
– Мы гадаем,как вышло, что мы все такие неумехи, – объясняет Энн.
– Ясно, –смеется Эмили.
– Пол кое-чтоумеет, – возражает Тия. – Пусть сконструирует прибор,который нас отсюда выведет.
– Какой?Телепортер? – усмехается Пол. – Ты в своем уме?
– Вот видите,– смеется Энн. – Мы все мусор.
– Нет, простомолодые горожане, – возражает Эмили. – Мы неприспособлены к выживанию в гребаной глуши.
– Парадокс,да? – подает голос Джейми.
– В чем? –спрашивает Эмили.
– Мы же попалисюда, выдавая себя за «способных молодых людей».
– Мы и естьспособные молодые люди, – подтверждает Пол. – Не слишкомпрактичные, это правда.
– Но мы жесправимся, – говорит Джейми.
– Да, –кивает Эмили. – Мы еще всем покажем.
– В «КомандеА» всегда все получается, – добавляет Брин.
– А когда мывыберемся, можем участвовать в шоу Триши, – подхватывает Эмили.
– Что заТриша? – спрашивает Тия.
– Неважно, –отмахивается Эмили.
– Ничего себеисцеление, – замечает Брин.
У Брина разболеласьголова.
– Никому ваптечке ничего не надо? – спрашивает он.
– Наркодилерпо призванию, – шутит Пол.
– Прикольныйты парень, – говорит Брин. – Я же завязать решил.
– Правда? –спрашивает Тия.
– Ага. Когдавернемся домой, я буду жить по-другому.
– Здорово, –говорит Эмили. – Наверное, и остальные тоже.
– Только проновую жизнь давайте не будем, ладно? – стонет Энн.
От прохлады в коридореголова у Брина почти сразу перестает болеть. И все-таки не помешаеттаблетка темазепама – он их видел в аптечке, в комнатемертвеца. В кухонной аптечке медикаменты попроще: внизу парацетамол,а наверху – копроксамол, внизу – лейкопластырь, наверху –бинты и вата. Не забыть бы поискать эластичный бинт для Тии.Интересно, почему он до сих пор об этом не подумал? Зачем мертвецупонадобилось на пустынном острове снотворное, Брин не знает, ну иладно: желатинки – его любимые. Когда-нибудь он, конечно,завяжет с наркотой, но не сегодня.
Брин в эту комнату уженаведывался. Здесь уйма всякого занятного хлама (не считая трупа ичемодана): пакеты с семенами, удобрения, шланги, какие-то воронки,насос, запасы бумаги, ручек и блокнотов, таблетки для очищения воды,целые рулоны ткани, шерсть, кусков пятьдесят мыла.
Брин закидывается паройколес, уже собирается уходить. И замечает возле тесной уборнойсложенные доски – вроде бы старые книжные полки. Материал онискал спустя рукава, но теперь задумывается, можно ли построить лодкуиз этих деревяшек. Конечно, прежде надо испытать их на плавучесть, новроде подойдут. Он разбирает штабель, осматривая каждую доску.Кажется, это крышка и стенки большого ящика. Мало-помалу Бринотодвигает от стены все барахло и видит за ним дверь в каморку.
Вниз он спускается, несянадувную лодку и навесной мотор.
– Твою мать! –говорит Пол, увидев Брина в дверях.
– Это лодка? –спрашивает Эмили.
– Блин, –говорит Джейми. – Где ты ее нарыл?
– Наверху, –отвечает Брин и кладет находки посреди комнаты на пол.
– Клево, –визжит Эмили. – Абсолютно супер! А мотор работает?
Поковырявшись в моторе,Пол дергает шнур. Эффект нулевой.
– Не работает,– объявляет Пол.
– Зачем вмансарде лодка? – размышляет Джейми.
– Я ее закучей хлама нашел, – сообщает Брин.
– Без разницы,– говорит Эмили. – Чего это он ее оставил наверху? Мы жеможем взять и уплыть завтра же.
– Наверное, онне знал, что умрет и что мы будем рыться в его вещах, –замечает Энн.
– А может,лодку он для себя припас, – говорит Тия. – Вертолет же заним не вернется.
– Но мотор неработает, – напоминает Пол. – Далеко не уплывешь.
– Ты знаешь,что с ним? – спрашивает Тия.
– Нет.
– А починитьсможешь? – вмешивается Джейми.
– Не знаю, –отвечает Пол. – Наверное.
Глава 35
Пол сразу принимаетсяразбирать мотор. Энн помогает ему и рассказывает о каких-то странныхканикулах в Калифорнии. Огонь в камине горит, но уже при смерти.Дождь почти прекратился, ветер еще силен. Эмили представляет себе,как ветряк нагоняет запасы энергии в батареи. Приятно думать, чтонеукротимые стихии освещают дом. Шумы за окном убаюкивают Эмили, оназевает.
– А где мысегодня будем спать? – спрашивает она.
– Может,здесь? – предлагает Брин. Пол стонет:
– Только неэто! Моя спина не выдержит.
– И моя, –подхватывает Тия. – На полу жестко.
– Наверху жехолодно, – возражает Брин. – Поодиночке замерзнем.
– Каминсогревает весь дом, – напоминает Джейми.
– Этого мало,– качает головой Брин. – И меня как-то не тянет спатьодному, когда над головой лежит мертвец. Еще чего!
– Мы можемвместе лечь в одной спальне, – предлагает Эмили.
– В однупостель? – уточняет Тия. – Не поместимся.
– А мыразделимся, – находит выход Брин. Эмили кажется, что сегодняему не хочется оставаться одному.
– Мне здесьеще долго возиться, – предупреждает Пол.
– Необидишься, если мы ляжем? – спрашивает Тия.
– Нет, –говорит Пол. – Вам надо как следует отдохнуть.
– Я с Джейми,– объявляет Эмили.
Джейми ошеломлен.Счастлив, но ошеломлен.
– Ты уверена?– чуть задыхаясь, спрашивает он.
– Ранорадуешься, – отвечает она. – Мне от тебя только теплонужно.
Джейми как-тозатруднительно встать. Эмили подмигивает и улыбается Тие.
– Ну ладно. –Эмили поднимается. – Сами разберетесь?
– Я останусьпомогать Полу, – сообщает Энн.
– Значит, я стобой, – говорит Брин Тие.
– А чтоподелаешь. – Она встает и зевает.
– Я три дняноски не менял, – честно предупреждает Брин.
– Не дергайся,раздеваться не придется, – отвечает Тия.
– Да? Тогдаладно.
И они вчетвером уходятнаверх.
С прибытия на островЭмили провела в «своей» комнате в общей сложности небольше получаса, но ухитрилась повсюду разбросать вещи. На подушкележит пустой аппликатор для тампонов (романтично, да?), на комодеваляются бумажные салфетки, два тюбика помады (Эмили привезла с собойчетыре), пудра (просыпанная), расческа, лак для волос, карманноезеркальце, щипчики и несколько старых рецептов, завалявшихся на днесумочки. Одни трусики на полу, а запасные, вчерашние, мокнут враковине.
– Извини забеспорядок, – говорит Эмили, впуская Джейми в комнату.
Он нервничает.
– Ты правдауверена? – спрашивает он.
– В чем? –поддразнивает она.
– Сама знаешь.
– Ты никогдане спал в одной постели с девушкой?
– Спал,конечно. Но только с…
– Сподружками.
– Да.
Эмили садится на кроватьи начинает разуваться.
– Это ничегоне значит, – уверяет она. – Так все делают.
Джейми по-прежнему стоиту двери и дрожит. Эмили забирается в постель одетой, и черезнесколько секунд Джейми следует ее примеру, предварительно сбросивботинки и носки. Эмили замечает, что от ног у него не воняет.Неплохо.
В постели он нервноерзает.
– Ну чтотакое? – наконец спрашивает Эмили.
– Брюкикусаются, – жалуется он.
– Да сними тыих, – советует она. – Ты же в боксерах?
– Конечно, –подтверждает Джейми и, извиваясь, вылезает из брюк.
– Так лучше?
– Да, спасибо.Эмили…
– Что?
– Ты говорилаоб исцелении.
– Ну и?..
– Ты серьезно?Она вздыхает:
– Само собой.
– Значит,теоретически ты не против пожить здесь?
– Теоретически– да, – кивает она. – Но не сейчас. С мертвецом –нет.
– Хм… Аостров ничего, да?
– К острову уменя вообще никаких претензий. В самый раз для шестерых, –шутит она.
– Да, в самыйраз, – смеется Джейми.
Эмили берет с тумбочкибелый блокнот и ручку и начинает писать.
– Что тыпишешь? – спрашивает Джейми.
– Всякуюерунду, – отмахивается она. – Веду дневник.
– Удачнаямысль, – замечает Джейми.
– Да, пожалуй.
– А провчерашнюю ночь записала?
– Да, кое-что.
– И тебе сталолегче?
– Вообще-тода. – Она смотрит на Джейми. – Извини за истерику.
– А ты меня –за сегодняшнее, – просит он. – Мысли покоя не давали.
– Да ладно,чего там. А я весь день старалась вести себя, как нормальная. Этотрудно.
– Знаю.
– Джейми…
– Что?
– Ты боишьсяутонуть?
– Как-то незадумывался.
– А япостоянно думаю, – признается Эмили. – Извини, не смоглапромолчать.
– Мне тыможешь рассказать все, – говорит Джейми. – Объясни, чтотебя тревожит.
– Правдаможно?
– Правда.
– Я могучасами говорить, – смеется Эмили. – Тебе надоест.
– Честноеслово, не надоест.
– Ты такоймилый, – говорит Эмили.
– Это здесь нипри чем, – возражает Джейми. – Я за тебя волнуюсь. Ихочу, чтобы тебе полегчало.
Эмили опять смеется.
– Тебяпослушать, так я тяжело больна.
– По-моему,так и есть. И по-моему, разговоры тебе полезны.
– Психоаналитикменя не вылечил. Конечно, стало лучше, но…
– Тебе надопоговорить с тем, кому ты небезразлична.
– Может быть.С чего начать?
– С самогоначала, – предлагает Джейми. – С самых раннихвоспоминаний.
В постели тесновато, ноЭмили нравится чувствовать рядом тело Джейми.
– Тебе неслишком тесно? – вдруг спрашивает она.
– А тебе?
– Мненормально.
– Мне тоже.Ну, рассказывай по порядку.
– Ладно.
Проходит несколько часов.Эмили по-прежнему держит в руках блокнот. Ее лицо залито слезами,горло режет от долгой говорильни. Она кладет блокнот на тумбочку ивыключает свет.
– Спокойнойночи, – говорит она и поворачивается спиной к Джейми.
– Спокойнойночи, – отзывается он и ложится лицом к ней.
Минут десять они лежат,не шевелясь, еле дыша.
– Можно тебяобнять? – наконец спрашивает Джейми.
– Конечно, –отвечает Эмили.
Глава 36
Пол возится с навесныммотором, торопится, чтобы успеть к утру. Кроме него и Энн, все ужелегли, разбившись попарно, что бы это ни значило. Энн безмятежночитает, сидя у огня. Пол то и дело посматривает на нее, но, когда онаподнимает голову, делает вид, что поглощен работой.
– Хочешьчего-нибудь выпить? – наконец спрашивает он.
– Хорошо быколы, – с надеждой отвечает она.
– Молочныйкоктейль подойдет?
– Класс.
Вернувшись, Пол видит,что Энн бросила читать и улеглась на диване.
– Ты как дошелдо хакерства? – спрашивает она.
– Химичил сэлектронной почтой, – отвечает Пол. – А ты?
– А я неговорила, что хакерствую, – возражает Энн.
– Брось. Утебя на лбу написано.
– Что именно?
– Все сходится– манера поведения, неприятие власти, полуфабрикаты.
– Я тольконемного пробовала, – признается Энн. – Мне игрыинтереснее.
– Программирование?
– Да.
– Не писалаигры в универе?
– Было дело.
– Какназывается?
– «Жизнь».
– О чем она?Энн улыбается.
– О жизни.Симулятор жизни. – Симулятор жизни!
– Ну да.Знаешь «Сим-сити» и «Парк аттракционов»?
– Само собой.
– Моя такаяже, только в ней тема – просто жизнь. Цель игры – несоздать предприятие и им управлять, а управлять жизнью человека.Игрок решает, что его персонаж будет есть и пить, в каком возрастелишится девственности и с кем из персонажей. Персонажей болеепятисот, искусственный интеллект на таком уровне, что главный геройможет общаться с каждым. И выбирать можно из такого же количества –из пятисот. Первый уровень – список младенцев, которые вот-вотродятся. Смотришь характеристики родителей и выбираешь, какимребенком хочешь «быть». Первые несколько «лет»надо только решать, когда плакать или улыбаться. Потом привыкаешь кгоршку – это не так просто. Подрастая, зарабатываешь карманныеденьги, которые тратишь на сладости, комиксы и прочее. Но если будешьобъедаться сладостями, потом заплатишь дантисту целое состояние.
– А персонажработает, когда взрослеет? – спрашивает Пол.
– Если у негоесть навыки – да. По ходу игры можно везде бывать и чему-тоучиться. Например, если подружишься с хозяином видеомагазина, он вконце концов предложит тебе подрабатывать по субботам и научитобращаться с кассовым аппаратом. Но если ты к тому времени увлечешьсяскейтом, то от работы придется отказаться, потому что как раз посубботам соревнования. Если ты все время проводишь в школе и учишьуроки, есть шанс со временем получить ученую степень. Твой персонажможет открывать счета в банках, получать займы и ссуды и так далее.Заболев, он попадает в больницу, но государственные больницы –дерьмо, поэтому стоит в юности обзавестись хорошей страховкой. В игреполучаешь деньги – их можно держать в банке или под матрасом,грабителям на радость. Еще бонусы – поздравительные открытки накаминной полке, – и штрафы – кирпичи, которыми кидают вокно.
– А еслиденьги кончатся? – любопытствует Пол.
– Получишьссуду. Но если не сможешь вернуть, придется распродавать вещи.
– А еслипродашь все до последней табуретки, а денег не соберешь?
– Придетсяурезать расходы. Поискать работу получше, обратиться к ростовщику,просить милостыню. Если попрошайничаешь, пригодится какой-нибудьнавык – например, если в детстве учился играть на гитаре, можнонеплохо заработать. Я запрограммировала игру так, что если ты училсяиграть на музыкальном инструменте, дружил с определенными людьми,держал золотую рыбку, а потом тебе пришлось побираться на улицах, ктебе обязательно подойдут скауты, у которых в отряде не хватаетчеловека. Эти эпизоды еще не написаны, я пока над ними работаю. Будутскрытые уровни. Если доберешься – заживешь, как знаменитость.
– Неплохо, –замечает Пол. – А кто выигрывает?
– Тот, ктодожил до ста лет.
– А еслиперсонаж умирает раньше?
– Играокончена, – отвечает Энн. – Это тяжело. Даже для меня.
– Можноздорово втянуться.
– Угу. Простоменя вдохновляла, например, «Последняя фантазия-VII».Персонажи совсем как настоящие, можно зарабатывать деньги, а потомтратить. Проблема реальной жизни в том, что денег не заработаешь,даже если хочешь. А, скажем, моя игра позволяет человеку нормальножить, хотя бы в игре – в целом, не считая отдельных эпизодов,она справедлива и разумна. Реальная жизнь совсем другая. Потому я идумала, что игра сработает. К тому же людям нравитсяэкспериментировать и менять роли. Можно назначать себе испытания –выбрать ребенка малообеспеченных родителей и попытаться статьпремьер-министром.
– Вот так тысебе и представляешь мир? – спрашивает Пол.
– Да нет, –отмахивается Энн. – Это просто игра.
– Да-да, –усмехается он. – Так я тебе и поверил. Энн улыбается.
– Я частоподумывал написать игру, – признается Пол.
– Попробуй.Это супер.
– Но ведь отэтого ничего не изменится.
– А что должноизмениться?
– Мир.
– Мир? –Энн смеется. – Ты хочешь изменить мир? Как?
– Перевернутьвсе вверх дном! Заставить людей понять… Что ты смеешься?
– Мир изменитьнельзя. Им невозможно управлять.
– Наоборот!Особенно сейчас.
– Сейчас? Апочему не раньше?
– Потому чтоесть компы. Ты же знаешь, на что они способны.
Энн хмурится.
– Знаю, но…
– Что «но»?
– Сначала –сбой в работе компьютеров, потом – в работе всей компании…
– «Гвоздьи подкова», ага, – кивает Пол. – Выкинешь к чертямгвоздь и…
– В детстве ялюбила этот стишок. Как там?.. Вспомнила: «Не было гвоздя –подкова пропала. Не было подковы – лошадь захромала. Лошадьзахромала – командир убит. Конница разбита – армия бежит.Враг ворвался в город, пленных не щадя, потому что в кузнице не былогвоздя»1.Что-то в этом роде.
– Значит, тыменя понимаешь.
– Пол, ещеникому не случалось выиграть битву, сломав подкову. Эти стихи –метафора того, что могло случиться, если бы победа в бою зависела отодной конкретной лошади. Но если то же самое случилось с любой другойлошадью, это еще не значит, что битва проиграна.
– Может, япытаюсь найти тот самый гвоздь. Или ту самую лошадь.
– «КрохаБогатей»?Думаешь, эта лошадь – банки? Пол влюблен в эту девчонку. Онамыслит, точно
как он.
– Ага, –кивает Пол.
– Стало быть,ты действительно хочешь изменить мир?
– Конечно, –он улыбается.
– Думаешь,другие этого хотят? – спрашивает она.
– Что?
– Нормальныелюди. Твоя мать, друзья и остальные. Думаешь, они хотят, чтобы миризменился?
– Они… незнаю, – признается Пол. – Наверное, нет.
Энн корчит гримасу.
– Им промылимозги, – сообщает она жутковатым голосом из кинотрейлера.
Оба смеются.
– Вот именно,– кивает Пол. – Они хотят только скупать барахло. Иразвлекаться.
– Правильно, –подхватывает Энн. – Чтобы их развлекали.
– Не понимаю,к чему ты клонишь.
– Так может,пусть себе смотрят телевизоры, играют на компьютере и ходят помагазинам?
– Жизнь этимне исчерпывается. В ней еще кое-что есть, помимо капитализма.
– Кто сказал?
– Ты жепонимаешь, что это правда, – говорит Пол. – Признайся.
– Да, но есливсе эти люди другого мнения, кто будет их переубеждать?
– Видимо,такие, как я.
– Как? Силой?– уточняет Энн.
– Ни в коемслучае. Просвещая их. Или шокируя. Дикими выходками.
– Значит,вырядишься кроликом, и народ оторвется от экранов?
– Не все такпросто, ты же понимаешь.
– На людейможно повлиять только развлечениями.
– Как это? –спрашивает Пол.
Судя по виду, Эннсобирается высказать некую глубокую мысль.
Вдруг выражение ее лицаменяется.
– Развлекатьих. Писать для них хорошие игры. Хорошие книги. Снимать хорошиефильмы.
– Зачем? –спрашивает он.
– Потому, чтои жизнь тогда станет хорошей. Кому охота жить в эпоху революций? Намповезло родиться в век роскоши и богатства, «пуховой»туалетной бумаги, шоколадных крендельков и «Макдоналдсов»на каждом углу. Людям и в голову не приходит, что, может быть,«Макдоналдс» – не олицетворение зла и капитализма,правящего миром, а просто возможность быстро и с комфортомперекусить. Поэтому их так много повсюду. Наверное, властьпотребителей важнее просто власти народа. А может, это теперь одно ито же.
– И ты веришьв эту чушь? – удивляется Пол. Она пожимает плечами:
– Может быть.
– Длячеловека, которому на все наплевать, ты слишком много думаешь, –замечает Пол.
– Пожалуй, –улыбается она.
– А еслисерьезно? – продолжает он. – Что ты хотела сказать насчетигр, книг и остального?
– То, чтосказала.
– Ты ведьсначала хотела что-то другое сказать?
– Нет.
– Неправда.
– Какая теберазница? – спрашивает Энн. Пол придвигается ближе.
– Слушай, Энн,я сейчас говорю с тобой абсолютно откровенно. Я не шучу и не играю,как с другими. Ты – первая, с кем мне хочется быть честным.Хочешь – верь, хочешь – нет, но мне твое мнениенебезразлично.
– Небезразлично?
– Чему тутудивляться?
– До моегомнения никому дела нет.
– Мне –есть.
– А почему?Почему я?
– Ты умная.И…
– И что?
– Ничего, –отвечает Пол. – Неважно.
– Ладно, тогдарассказывай, – просит Энн. – Ты участвуешь в маршахпротеста и всем таком?
– Черта с два!Нет, – смеется он.
– Почему?
– Этим ничегоне добьешься.
– Значит,только через компьютер?
– Ну да.Взламываю системы и вредительством занимаюсь.
– Потому чтохочешь спасти мир? Или потому что тебе это нравится?
– Совсемчестно? И то, и другое.
– Ага! Так я изнала.
– Что?
– Вся этаполитическая чепуха для тебя – только развлечение. Я выиграла.
– Это игратакая?
– Уже игра.
– Тогдаответь: а твоя игра – просто игра? Она улыбается.
– Думаю, тыуже знаешь ответ.
– Ты ведьтолько притворяешься равнодушной, правда? – спрашивает он.
– Может, да.Может, и нет. Я просто живу, как считаю разумным.
Пол что-то отвинчивает вмоторе.
– А теперь чтобудешь делать? – спрашивает он. – У тебя же друзья есть.
Она пожимает плечами:
– Пока незнаю.
– А почему утебя раньше не было друзей?
– Мне и безних было неплохо.
– Ты уверена,что поэтому?
– Япредпочитаю одиночество. – Пауза. – Это не так… больно.
– Понятно. –Он смотрит на нее. – Кажется, теперь я понял.
– Что понял?
– Что тобойдвижет.
– Зачем тебе?
– Затем, что ятебя люблю.
Почти десять минут Эннмолчит. Она растеряна.
– Энн, –наконец окликает Пол.
– Что?
– Ты мнечто-нибудь скажешь?
– Я…
– Ты меня нелюбишь – я правильно понял? Взгляд у нее по-прежнемуотсутствующий, будто
она не поняла вопроса.
Пол уже готов пожалеть освоих словах. Но, видите ли, обстановка язык развязала. Трупы вмансардах, планы побега, а потом разговоры о самом важном сединственным человеком, который тебе понастоящему дорог, –поневоле захочешь быть честным. Завтра будет некогда. Полу невыносимодумать, что они все утонут, а он так и не скажет Энн, как к нейотносится.
– Почему тыменя любишь? – вдруг спрашивает она.
– Почему?
– Да, почему?
– Потому, чтоты умная, и веселая, и проницательная, и милая, и…
– Но я ни вчем с тобой не соглашаюсь, – напоминает она.
– По-моему, унас больше общего, чем кажется.
– Хм… Можетбыть. Но мы же едва знакомы.
– Я знаю, чтоты любишь клубничный молочный коктейль.
– Для началанеплохо. Но кола все-таки лучше.
– Еще я знаю,что в глубине души ты очень ранима и впечатлительна.
– Правда?
– Ага. Тебямногое волнует. Поэтому ты ничего не делаешь.
– Думаешь,поэтому?
– Именно.Иначе постоянно бы разочаровывалась. Ты все принимаешь слишком близкок сердцу.
Она внимательно изучаетсвои колени.
– Может быть.
– Я не прошутебя стать другой, – говорит Пол.
– А я думала,как раз это и случится.
– Нет. Я люблютебя такой, какая ты есть.
– Посколькуменяться я не собираюсь, это, наверное, здорово.
– И что?
– Поцелуйменя, – просит она.
– Прямосейчас?
– Да, сейчас.
Глава 37
Энн просыпается часов всемь. Рядом лежит Пол.
– Ложисьспать, – бормочет он, когда она садится.
– Тс-с! –шепчет она. – Извини, что потревожила.
За последние десять летЭнн ни разу не просыпалась в такую рань. Холодно, в окно барабанитдождь. Энн прижимается к Полу, глядя, как дождевые капли ударяются обстекло и текут по нему струйками. Иногда резко посвистывает ветер, идождевых капель на стекле прибавляется.
Сегодня 9 сентября 1999года. Энн уже не девственница.
– Не могуповерить, что лишилась девственности в доме, где в мансарде лежиттруп, – говорит она.
– Ты жеговорила, что хочешь с нею расстаться в стиле Джерри Спрингера, –бормочет Пол.
– Так и вышло,да?
– Знаешь, аменя мертвец больше не тревожит, – признается Пол.
– И меня, –соглашается Энн. – Все равно что экзотичную зверюшку завести.
– Слышали быостальные. – Пол сонно смеется.
– М-да. Трупразлагается. Жаль, что остаться здесь нельзя.
– Ещенеизвестно… – задумчиво произносит Пол. – Ну, если бытруп исчез.
– Все хотятдомой, нет?
– Эмили жаждетисцеления.
– Ей кажется,– Энн зевает. – Когда отплываем?
– Моторработает.
– И что?
– Значит,когда все встанут. И кончится дождь.
К полудню все собираютсяна вершине скалы. Лодка надута – Брин разыскал в мансарденасос. Мотор исправен. Пол продемонстрировал всем, как моторработает, и был награжден хором похвал.
Небо по-прежнему серое,дождь сменился изморосью.
– Вот так. –Пол глушит мотор. – Кого отправляем?
Уже ясно, что надутаялодка вместит только двоих.
– Напомни, чтомы решили, – просит Энн. Пол усмехается:
– Отправляемдвоих. Можно одного, но двоих лучше. Они приводят спасателей. Вот ивсе.
Эмили дрожит ипостукивает зубами, как перекупавшийся ребенок.
– Меня сразувычеркивайте, – говорит она.
– А я останусьс Эмили, – подхватывает Джейми.
– А ярастянула ногу, – напоминает Тия.
– Я никуда нееду, – заявляет Энн.
– И я тоже, –поддерживает ее Пол. Все смотрят на Брина.
– Хватит наменя таращиться, – требует он.
– Слушайте,кто-то же должен, – напоминает ему Тия.
– А я думал,желающих будет хоть отбавляй, – говорит Пол.
– У меняэпилепсия, – сообщает Джейми.
– А лекарствас собой? – интересуется Пол.
– Лекарства ненужны. Только при стрессе.
– Значит, наострове тебе стрессов не хватило? – спрашивает Тия.
– Да, еслихочешь знать, – соглашается Джейми. – Мне дажепонравилось.
– Ну хорошо, –вздыхает Пол. – У нас есть другой план?
– У нас, вобщем, есть другой, – отвечает Энн.
– Притом неслишком удачный, – кивает Пол.
– Выкладывайте,– требует Тия.
– Мы простоможем послать вместо себя мертвеца. Но это еще не…
– Блеск! –перебивает Брин. – Супер, дружище!
– А поможет? –резонно спрашивает Пол.
– Еще какпоможет, – заявляет Тия. – Вношу предложение: письмо вбутылке.
– Письмо вбутылке? – переспрашивает Джейми. Ни на кого не обращаявнимания, Эмили садится по-турецки.
– Письмо вбутылке! – запевает она.
– Давайдальше, Тия, – просит Пол.
– Привяжем егок лодке и оттолкнем ее от берега. Волны вынесут куда-нибудь лодку,мертвеца найдут – типа, ух ты, дохляк, – и сообщат онаходке куда следует, потому что им это просто. В кармане у мертвецаили еще где-нибудь найдут записку: «Я похитил шестерых человек.Они на острове, откуда я приплыл». И за нами отправятспасателей.
– Ничегоглупее в жизни не слышал, – улыбается Пол.
– А мненравится, – возражает Энн. – Настоящий абсурд.
– Может,просто бросим в море и письмо, и лодку? – хмурится Брин.
– Далеко неуплывет, – объясняет Джейми. – Будет слишком легкой.
Энн смеется:
– Так и будемговорить стихами?
– Может,просто бросим в море и письмо, и лодку? Далеко не уплывет, будетслишком легкой! – Эмили поет и раскачивается.
– Она долго невыдержит, – говорит Джейми. – Давайте что-нибудь решим, идело с концом.
– Никто непередумал? Может, кто-нибудь хочет уплыть? – спрашивает Пол.
– Никто нехочет, – отвечает Энн.
Пол улыбается ей. Никтоне смотрит, и Пол беззвучно произносит: «Я люблю тебя».
– К мертвецу яи пальцем не притронусь, – заявляет Джейми.
– Ну и катись,– отвечает Пол. – Сам справлюсь.
– Я помогу, –обещает Тия.
– А твоя нога?– напоминает Брин.
– А, я изабыла. Тогда помоги ты, – обращается она к Брину,ухмыльнувшись Энн.
– И ты иди,Джейми, – велит Энн. – Ничего, сможешь. А мы приглядим заЭмили.
Джейми зеленеет, потомрозовеет.
– Ладно, –мямлит он.
– Простынювозьмите! – кричит вслед ребятам Тия. – Как гамак!
– Хорошо, –отвечает Пол.
– Они знают,что делать? – интересуется Энн.
– Понятия неимею, – говорит Тия. – Ну и ладно. Лучше расскажи, чтоночью было…
– Напишитезаписку! – доносится голос Брина. Джейми что-то говорит ему –девушкам не слышно.
– Нет, ненадо! – снова кричит Брин. – Джейми справится.
– Класс, –заявляет Энн. – Тогда просто подождем.
Тия улыбается ей. Обесмотрят на Эмили. Эмили ушла в себя.
– Эмили, ты впорядке? – на всякий случай спрашивает Энн.
– В полном, –Эмили моментально приходит в себя. – Мне просто в лодку нехотелось.
– А мы думали,у тебя приступ.
– Приступбудет, когда принесут это, – морщится Эмили.
Серое небо угрожающетемнеет, дождь усиливается.
– Лучше яподожду на кухне, – решает Эмили, взглянув на небо.
– И я с тобой,– говорит Тия. – А ты, Энн?
– А я люблюдождь. Побуду здесь, помогу остальным.
– Уверена?
– Ага.Наверняка втроем не справятся.
– Ладно, –улыбается Тия. – А я поставлю чайник.
Проходит пять минут.Ребята не вернулись, Энн насквозь промокла. Но почему-то стоять поддождем приятно. Совсем не то, что под холодным душем, хотя, всущности, это одно и то же. Энн обожает дождь. В дождь не летают осы,не гуляют дети, никто не валяется на траве в парках. Энн гадает, кудадеваются зимой все эти угрюмые люди в летних рубашках, весной и летомзаполняющие лондонские парки, глотающие диетическую пепси в обеденныйперерыв.
Солнце вечно портит Эннпрогулки по Лондону. Слишком жарко, слишком много людей, одиночествутолком не порадуешься. Интересно, сможет ли она вновь чувствоватьсебя одинокой – теперь ведь есть Пол? Энн улыбается. Пусть,лишь бы он время от времени отпускал ее одну погулять под дождем. Онавдруг задумывается, где будет гулять и выберутся ли они когда-нибудьс этого острова. Вообще-то побег не особо складывается.
Энн представляет себе,что больше никогда не увидит очередного рекламного ролика «ливаисов»или «Танго». Не выпьет колы, не зайдет в «Макдоналдс».Не будет оплачивать коммунальные услуги и аренду жилья (уже скоро,пригрозили родители), получать дорожные чеки, покупать журналы ивидеоигры. Не будет жить в мире кретинов, расизма, насилия и крупныхкорпораций. В новом мире никто не путешествует, источники энергиивозобновляемы, а природа – она природа и есть. Что бы там Эннни говорила Полу ночью, жить здесь было бы классно.
– Привет, –окликает ее Пол. Он несет коричневый чемодан и бечевку.
– Привет, –отвечает Энн. – А труп где? Пол целует ее в мокрый лоб.
– Уже несут.
Вскоре из дома появляютсяДжейми и Брин. Они послушались Тию и несут труп в простыне, накрыввторой простыней. Все останавливаются на вершине скалы, глядя сверхуна пятиметровые волны. Волны бьются о скалу, точно атакуют.
– Хорошо, чтоне мне сидеть в лодке, – ежится Брин.
– И не мне, –поддерживает Энн. Брин и Джейми кладут ношу на траву.
– Лучше сразув лодку, – советует Пол.
– А может,сначала спустимся? – предлагает Брин.
– Нет, –возражает Пол. – Если мы здесь покрепче его привяжем, будетпроще.
– И я такдумаю, – кивает Энн.
– Тропаскользкая, – предупреждает Джейми.
– Придетсяидти осторожно, – решает Пол. – Кладите его в лодку.
Брин и Джейми берутся законцы простыни, поднимают труп. И начинают раскачивать, как гамак,целясь в лодку.
– Не дурите, –останавливает их Энн. – Спустите вертикально.
Процедура чем-тонапоминает Энн инструкции из руководства по безопасностиавиапассажиров, которое она прочла по пути в Калифорнию. Мертвецвыскальзывает из простыней и плюхается в лодку, как живой –будто его только что спасли. С глухим стуком он ложится, точно как вмансарде.
Пол разматывает бечевку.
– Кто-нибудьумеет узлы вязать? – спрашивает он. Никто не умеет, и емуприходится импровизировать. Наконец труп крепко привязан к лодке. Полопутал ему бечевкой руки и ноги и привязал их к резиновым бортам.Обмотал мертвецу талию и пропустил концы бечевки под веревками набортах, для надежности завязав еще несколько узлов.
– Хватит, онвсе равно не распутает, – улыбается Джейми.
– И от водыузлы затянутся, – добавляет Брин.
– Что? –спрашивает Энн.
– Когдабечевка намокнет, узлы станут туже, – поясняет он.
– Да? –говорит она. – Класс.
– А как быть сэтим жутким чемоданом? – спрашивает Пол. – Надо бы заоднои от него избавиться.
– Ну ипривязал бы чемодан к мертвецу, – говорит Джейми.
– Нет, –осеняет Пола. – Я придумал кое-что получше.
Он достает из чемоданамаску.
– Хочешь емунадеть? – смеется Брин.
– Дай мне, –просит Джейми.
Он нахлобучивает маскумертвецу на голову.
– Это заЭмили, – бормочет он.
– Нож емулучше не давать, – предупреждает Энн. – Лодку проткнет.
Пол кивает и бросает ножсо скалы в море. Брин вынимает из чемодана шприц и неловко вертит вруках.
– Никогда ктаким штукам не прикасался, – говорит он.
– Что тыхочешь… – начинает Джейми, но Брин уже воткнул шприц сквозьмаску в лоб мертвеца.
– Мы что,спятили? – смеется Энн, дрожа от холода.
– Нет, –отвечает Пол. – Так его быстрее заметят.
– А, в такомслучае… – Энн берет фаллоимитатор и запихивает его трупу вразинутый рот.
Все хохочут.
– Супер! –радуется Джейми. – А остальные два…
– Не вздумай!– перебивает Энн и бросает фаллоимитаторы в море. Туда же летитповязка на глаза и набор для шитья. Чемодан пуст. Энн швыряет в мореи его.
– А паук? –спохватывается Брин.
– Себастьян? –уточняет Пол.
– Ты егоназвал Себастьяном? – удивляется Джейми.
– Да. Ну, Эннназвала. Так что с пауком?
– Может, и егоотправим?
– Нет! –чуть не плачет Энн. – Он утонет!
– Жестоко, –поддерживает ее Пол.
– Но мы жехотим избавиться от наших страхов, – напоминает Брин.
– Только не отэтого, – твердо заявляет Пол. – Он не такой жуткий.Нормально.
– Запискунаписал? – спрашивает Энн у Джейми.
– Ага. –Джейми помахивает листом бумаги.
– Что там? –спрашивает Брин.
– Все, каксказала Тия.
Энн забирает у Джеймизаписку. На голубой бумаге значится: «Я похитил шестерыхчеловек. Они на острове, откуда я приплыл. Пожалуйста, спасите их.Это те самые «способные молодые люди», о которых вынаверняка знаете. Они пропали 6 сентября 1999 года».
– Блеск, –говорит Энн и отдает письмо Джейми.
– Куда ее? –спрашивает Пол.
– В пакет и кнему в карман, – предлагает Джейми. – Я сам положу.
С пакетом и карманом онвозится целую вечность.
– Ну, взяли, –командует Брин.
Нести лодку вниз по узкойтропе приходится медленно, дюйм за дюймом. От дождя тропа раскисла.Можно было бы протащить лодку по скользкой грязи, но вдоль тропымного колючих кустов и острых камней. Не хватало еще попортитьрезину. Энн с Полом держат лодку сзади и идут лицом вперед. Джейми иБрин двигаются вперед спиной, постоянно оглядываясь через плечо, какбы не оступиться. Хорошо еще, Тия расчистила тропу, скосила жгучуюкрапиву. Вообще тропа неопасна и не так уж крута, но все боятсяпоскользнуться или упасть и выронить ношу. Всю дорогу Пол объясняет,как важно правильно сбросить лодку, чтобы она упала как полагается.Брин говорит, надо было привесить мотор, но мотор остался наверху.Заводить его на суше небезопасно, а лезть в воду никому не хочется –оттуда живым не выберешься.
Если удастся донестилодку почти к воде и точно рассчитать время броска, волны понесут еепрочь от берега. Энн знает, что лодка может затонуть прямо здесь, уприбрежных скал, но по крайней мере они рискуют не собой, амертвецом.
Наконец они на каменномкарнизе у самой воды.
– Дальше непройдем, – говорит Пол. Внизу плещутся волны, лижут скалу.
– Ну и чтобудем делать? – спрашивает Брин.
– Бросаемлодку, как только разобьется волна. – Пол повышает голос,перекрикивая ветер и прибой. – Только не на гребень! – Онуказывает на темно-синее пятно воды за прибрежной пеной. –Будем надеяться, лодку отнесет от берега. Начинается отлив,поэтому…
– Откуда тызнаешь про отлив? – кричит Энн, отводя со лба мокрые волосы.
– Из таблиц! –отвечает Пол. Значит, он в них все-таки разобрался.
– Все готовы?– громко спрашивает он.
– Да! –вопит Брин.
– Да, –отзывается Джейми.
– Да, –кивает Энн. Веревки чуть скользят у нее в руках.
– На счет«три»! – командует Пол. – Раз, два… три! На«раз» и «два» они раскачивают лодку. На «три»—
бросают.
Поначалу всем кажется,что лодке конец: волна сразу подхватывает ее и несет прямо на острыекамни. Лодка становится почти торчком, пляшет на воде, точноускакавший мячик. Но постепенно море несет ее все дальше от острова,поднимая высоко на гребни и тут же роняя. Энн и остальные стоят наберегу минут десять. Лодка уцелела.
– Получилось!– смеется Джейми.
– Супер, –говорит Энн.
– Скатертьюдорога, Норман Бейтс1!– кричит Пол.
– Ага, пока, –кричит Брин и машет желтому пятну, которое скрывается в дымке.
– Лучше пойдемназад, – напоминает Энн. Все поднимаются по тропе к дому.
С вершины скалы домнеожиданно кажется уютным и манящим – наверное, потому, чтовокруг все мокрое. Пока они идут к двери, дождь сменяется мелкойизморосью и вскоре прекращается. Выглядывает солнце. Как ребенок, Энноживляется и вертит головой, отыскивая в небе радугу. И видит Джейми– на вершине скалы он комкает и бросает в море голубой листок.
1 «Р.Е.М.» («REM», с 1980 г.) – американская рок-группа. – Здесь и далее прим. переводчика.
1 Джуди Блум (р. 1938) – американская писательница, автор множества книг для подростков, в частности, романа «Где ты, Боже? Это я, Маргарет».
2 Пол Зиндел (1936—2003) – американский детский писатель.
1 Жан Бодрийяр (р. 1929) – французский эстетик, культуролог и социолог, критик современной цивилизации и электронных масс-медиа.
1 Лайам Галлахер – лидер брит-поп-группы «Оазис» («Oasis», с 1993 г.), Деймон Олбарн – лидер брит– поп-группы «Блёр» («Blur», с 1989 г.).
1 «Большая перемена» («Big Break», с 1991 г.) – популярная британская телеигра.
2 «Обратный отсчет» («Countdown», с 1982 г.) – ежедневное британское игровое телешоу.
1 «Иннер Сити» («Inner City», с 1988 г.) – американская хаус-группа.
1 Джарвис Кокер – английский музыкант, участник брит-поп-группы «Палп» («Pulp»). Изучал киноискусство в колледже Св. Мартина.
1 «Счет» («The Bill», с 1983 г.) – британский полицейский телесериал.
1 «Бриолин» («Grease», 1978) – фильм американского режиссера Рэндела Клайзера о молодежи 1950-х.
1 «Дома и на чужбине» («Home and Away», с 1988 г.) – австралийский телесериал. Действие происходит в городке Саммер-Бей неподалеку от Сиднея.
2 «Соседи» («Neighbours», с 1985 г.) – популярный австралийский телесериал о жизни обитателей Рамзай– стрит в вымышленном австралийском городке Эринсборо.
1 «Жители Ист-Энда» («Eastenders», с 1985 г.) – британский еженедельный телесериал.
2 «Разбитые сердца» («Heartbreak High», 1994—1999) – австралийский телесериал о старшеклассниках.
1 «Беверли-Хиллз, 90210» («Beverly Hills 90210», 1990– 2000) – американский молодежный телесериал.
«Саванна» («Savannah», 1996—1997) – американский телесериал.
2 «Сансет-Бич» («Sunset Beach», 1997—1999) – популярный телесериал американского режиссера Аарона Спеллинга (р. 1923).
3 «Живая мертвечина» («Braindead», 1992) – пародийный фильм ужасов новозеландского режиссера Питера Джексона. «Газонокосильщик» («The Lawnmower Man», 1992) – американо-британский фантастический триллер режиссера Бретта Леонарда.
4 «НИХ» («Японский городовой», «So Fucking What», 1994) – сатирическая комедия американского режиссера Джефри Ле-ви, в которой пятерых человек 36 дней держат заложниками в универсаме. «Ну и хули?», лозунг и оправдание одного из уцелевших заложников, дал начало общенациональному движению.
1 «Последняя фантазия-VIII» («Final Fantasy-VIII», 1990) – двумерная ролевая игра компании «Square».
2 «Тусовщики из супермаркета» («Лоботрясы», «Mallrats», 1995) – молодежная комедия американского режиссера Кевина Смита.
3 «Тецуо – железный человек» («Tetsuo», 1988) – авангардный фильм ужасов японского режиссера Синьи Цука-мото.
4 «Бейб: поросенок в городе» («Babe: Pig in the City», 1998) – детский фильм американского режиссера Джорджа Миллера.
5 «Последнее соблазнение» («The Last Seduction», 1994) – триллер американского режиссера Джона Дала.
1 «В погоне за Эми» («Chasing Amy», 1997) – трагикомедия американского режиссера Кевина Смита.
2 «Любопытный доктор Хамп» («The Curious Dr Hump», 1971) – триллер аргентинского режиссера Эмилио Виейры.
3 «Военные игры» («War Games», 1983) – фантастический триллер американского режиссера Джона Бэдэма.
4 «Правдивая ложь» («True Lies», 1994) – боевик американского режиссера Джеймса Кэмерона с Арнольдом Шварценеггером в главной роли.
1 «5ivе» (с 1983 г.) – британская поп-группа.
2 «Тэйк Зэт» («Take That», 1990—1996) – британская поп-группа, в составе – Робби Уильяме, Марк Оуэн, эри Барлоу и другие.
3 «Пэйвмент» («Pavement», 1989—1999) – американская альтернативная рок-группа, в составе – Стив Уэст, Гэри Янг, Стивен Малкмус.
4 «Ти-Эл-Си» («TLC», с 1991 г.) – американское женское поп-трио, с 2002 – дуэт.
5 «Этернал» («Eternal», с 1992 г.) – британская урбан-рок-группа, в составе – Келли Брайан и Луиза Нардинг.
1 Имеется в виду диджей Джеральд Симпсон (р. 1967), знаковая фигура в мире британского хардкора.
2 «Моlоко» (с 1993 г.) – британский трип-хоп-дуэт (Марк Брайдон и Ройзин Мерфи).
3 «Фэтс энд Смолл» («Phats and Small», с 1998 г.) – танцевальная хаус-группа.
4 «Фэйтлесс» («Faithless», с 1995 г.) – британская трансхаус-группа.
5 «Друзья» («Friends», с 1994 г.) – американский комедийный молодежный сериал.
6 «Приятели» («Chums») – британский подростковый телесериал.
7 «Степс» («Steps», с 1997 г.) – британский данс-поп-квин-тет.
1 «Лига джентльменов» («League of Gentlemen», 1999—2002) – британский комедийный телесериал.
2 «Голод» («Fast Show», 1994—1997) – британская телепередача.
3 «Соник» («Sonic», с 1991 г.) – аркада, разработчик – компания «Sonic Team». «Дельфин Экко» («Ессо the Dolphin», с 1992 г.) – подводный экшн, разработчик – «Novotrade». «Смертельная схватка» («Morta Kombat», с 1992 г.) – файтинг, разработчик – «Probe Software». «Расхитительница гробниц» («Tomb Raider», с 1996 г.) – экшн, разработчик – «Core Design».
«Марио» («Mario», 1986 г.) – экшн, разработчик – «Nintendo». «Уличный боец» («Streetfighter», 1988 г.) – файтинг, разработчик – «Micro Talent». «Буря» («Tempest», «Tempest 2000», 1996) – шутер, разработчик – «Imagitech». «Дюк Ню кем» («Duke Nukem», 1991) – шутер, разработчик – «Apogee Software». «Время убивать» («Time to Kill», 1998) – шутер, разработчик – «n-Space». «Угонщик» («Grand Theft Auto», 1997) – автосимулятор, разработчик – «DMA». «Зелда» («Zelda», 1987) – ролевая игра, разработчик – «Nintendo». «Парк аттракционов» («Theme Park», 1994) – симулятор, разработчик – «Bullfrog». «Психушка» («Theme Hospital», 1997) – симулятор, разработчик – «Bullfrog». «Реймен» («Rayman», 1995) – экшн, разработчик «Ubi Soft». «Сломанный меч» («Broken Sword», 1997) – приключенческий экшн, разработчик – «Revolution». «Mетал Гир Солид» («Metal Gear Solid», 1997) – экшн, разработчик – «Konami».
1 «Команда A» («The A Team», 1983—1987) – американский телесериал.
1 «Акирa» («Akira», 1988) – фантастический мультфильм японского режиссера Кацухиро Отомо.
2 «Бегущий по лезвию бритвы» («Blade Runner», 1982) – фантастический фильм американского кинорежиссера Ридли Скотта по мотивам произведений Филипа К. Дика.
1 «Пять звезд» («5 Star», с 1983 г.) – британский семейный диско-квинтет.
2 «Нью Ордер» («New Order», с 1980 г.) – британская поп-группа.
3 «Бухта Доусона» («Dawson’s Creek», 1998—2003) – американский молодежный телесериал.
1 Aрис Гейнсборо – персонаж «Последней фантазии», в определенный момент погибает в Реке Жизни.
1 «История игрушек» («Toy Story», 1995) – детский мультфильм американского режиссера Джона Лэссетера.
1 «Уэм!» («Wham!», 1981—1986) – британский дуэт «новой волны», в составе – Джордж Майкл и Эндрю Риджли.
1 «Космические завоеватели» («Space Invaders», 1980) – шутер, «Понг» («Pong», 1972) – экшн, разработчик – компания «Atari».
1 «911» (с 1996 г.) и «С-Клуб 7» («S-Club 7», с 1999 г.) – британские подростковые поп-группы.
1 «Тусовщики» («Swingers», 1997) – американская комедия режиссера Дага Лимэна (р. 1965).
1 Нэнси Фрайди (р. 1937) – американская журналистка и писательница, автор книг по сексуальным вопросам.
2 «Смертельная сеть» («Killer Net», 1998) – техно-триллер британского режиссера Джеффри Сэкса.
1 «Охотники за привидениями» («Ghostbusters», 1984) – научно-фантастическая комедия американского режиссера Ивена Рейтмана о четырех безработных специалистах по оккультизму, которые отлавливают привидений.
1 «Роковое влечение» («Fatal Attraction», 1987) – психологический триллер американского режиссера Эдриэна Лайна.
1 «Психопат Джек» («Crackerjack», 1994) – боевик американского режиссера Майкла Мейзо. «Грейндж-Хилл» («Grange Hill», с 1978) – британский детский телесериал.
1 «Смитc» («The Smiths», 1982—1987) – британская рок-группа.
1 «Дом мертвеца» («House of the Dead II», 1998) – шутер, разработчик – «AMI».
1 Пер. С. Маршака.
1 Персонаж триллера Альфреда Хичкока «Психоз» (1960).