Стратегии семейной терапии. Терапия милтона эриксона в контексте семейной терапии

ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

Чембольше работаешь над собой и чем напряженней эта работа, тем добрееделается сердце.

МилтонЭриксон

Даннаякнига уникальна. Именно с нее началась широкая известность МилтонаЭриксона. Она — отличное введение в обширную областьсовременной психотерапии, получившую название «эриксоновскийгипноз». Ее составитель Джей Хейли — ныне терапевт с мировымименем, один из основателей семейной терапии. Как он сам говорит впредисловии, данная книга — это его взгляд на терапию Эриксона.Эриксону она пришлась явно по душе — он заказал многоэкземпляров и дарил ее своим друзьям и ученикам. А вот как самЭриксон иллюстрировал саму сущность психотерапии.

Моиродители — фермеры. Однажды во двор нашего дома забрела лошадь.У нее не было характерных примет и опознать ее не представлялосьвозможным. Тогда я просто сел на нее верхом и вывел на дорогу. Япредоставил ей возможность самой выбирать путь и вмешивался, лишьесли она сворачивала, чтобы попастись и побродить по полям. В концеконцов она пришла ко двору жившего в нескольких милях от нас соседа.Он был немало удивлен: «Как ты узнал, что это наша лошадь и онаотсюда?» И я ответил, что, конечно же, я не знал, а лошадьзнала. Я же только не давал ей свернуть с дороги.

МилтонЭриксон родился пятого декабря 1901 года. Он не говорил до четырехлет, и, когда уже вырос и стал врачом, голос стал его основнымтерапевтическим средством. В семнадцать лет он заболел полиомиелитом:

Язакончил школу в 1919 году. В августе я услышал, как трое врачей всоседней комнате говорили моей матери: «К утру мальчик умрет».

Ябыл вне себя от гнева… Это же надо, сказать матери, что ее сынзавтра утром умрет! Это неслыханно!

Когдаона вошла в комнату, на ней лица не было. Она решила, что я рехнулся,потому что я настаивал на том, чтобы она переставила большой сундукпод другим углом к кровати. Она двигала его туда сюда у кровати, покаон не встал так, как мне хотелось. Этот сундук закрывал мне вид заокном, и — разрази меня гром — я не хотел умирать, неувидев заката! Я увидел его лишь наполовину. Я был без сознания троесуток.

Яничего не сказал своей матери. Мать ничего не сказала мне.

Результатомполиомиелита был полный паралич: он мог разве что двигать глазами ислышать. Это было неизлечимо, это было навсегда. На ферме кроме негобыли родители, сиделка, брат и семь сестер. Самая младшая тольконачала ползать. Амне так хотелось научиться вставать и ходить! Эриксонжадно наблюдал за сестренкой и заново, уже осознанно, учился двигатьпальцами, крутить головой, сгибать и разгибать руки и ноги, ворочатьязыком и управляться с губами. Через год он отправился в длительныйпеший поход и поступил колледж. И Хотя теперь он хромал, очень многиеэтого не замечали и считали, что он носит трость для солидности. Ведьэтот инвалид просто излучал жизненность и счастье. Прожив семьдесятвосемь лет, он в буквальном смысле до последнего дня проводилобучающие семинары и исцелял больных. Его жизнь, как и жизнь егородителей, была далеко не безоблачной, несчастья и трагедии необходили их стороной:

Любимоестихотворение моей матери — «Дождливый день»Лонгфелло, из которого она цитировала следующие строки: «И вкаждой жизни должен дождь пролиться. И будут дни, что мрачны ипечальны».

Моиотец и мать радовались жизни полноценно, радовались всегда. Ястремлюсь, чтобы мои пациенты впитали в себя это мироощущение:«Наслаждайтесь и радуйтесь жизни, радуйтесь жизни полноценно».И чем больше чувства юмора вы сможете внести в жизнь, тем лучше вамсамим.

Однаждытак совпало, что сестра выписалась после операции, а отец вернулся избольницы после обширного коронарного тромбоза. Сидят они вечерком,мило беседуют и вдруг замечают, что у каждого начался приступтахикардии. Тогда сестра говорит: «Пап, у тебя тахикардия, каки у меня. Если мы надумаем отправиться на кладбище, я все-таки тебяперегоню: я ведь моложе, значит, у меня больше шансов». «Нет,детка, — ответил отец, — на моей стороне возраст и опыт,так что забег выиграю я». И оба весело рассмеялись. Моя сестрадо сих пор живет и здравствует, а отец умер в девяносто семь споловиной, собираясь на пикник.

Конечно,Милтон Эриксон — человек уникальный. Он и сам постоянноподчеркивал, что психотерапия основывается на уникальности,неповторимости каждого человека. Не исключение и он сам.

Яполагаю, что врач должен дать пациенту возможность обдумать своипроблемы в благоприятной обстановке. Такова роль врача и не болеетого.

Уменя создается такое впечатление, что учебники по терапии пытаютсявдолбить в вас огромное множество понятий. В то время как вы должнычерпать понятия из своих пациентов, а не из учебников. Потому чтоучебники стараются вогнать вас в определенные рамки: делай только таки не иначе. Но на каждое правило есть исключение. Действеннаяпсихотерапия исходит из того, что каждый пациент — уникальная инеповторимая индивидуальность.

Мыучимся чему-то сознательно, например писать, а затем это умениестановится автоматическим, и мы уже не задумываемся о том, какойдолжен быть наклон буквы и чем прописная отличается от заглавной. Такмы вырабатываем индивидуальный почерк, по которому опытный графологможет определить множество черт и склонностей нашего характера.Именно эти приобретенные знания, со временем ставшие автоматическими,являются факторами, определяющими человеческую жизнь… Для Эриксонав бессознательном нет абсолютно ничего мистического — как неттумана в том, с чем очень хорошо знаком.

Эриксонумер 27 марта 1980 года. В пятницу он закончил занятия, которыепроводил в течение недели, оставил автографы на двенадцати книгах и всубботу чувствовал себя немного уставшим. Рано утром в воскресенье унего внезапно остановилось дыхание.

Сейчасна русском языке вышло уже довольно много книг, рассматривающих егоработу. Это — «Человек из февраля» (М. Эриксон, Эр.Росси; из-во Класс), «Семинар с доктором медицины МилтономЭриксо-ном» (М. Эриксон, Дж. Зейг; из-во Класс), «Мойголос останется с вами» (М. Эриксон, С. Розен; из-во XXIвек), «Стратегия психотерапии» (М. Эриксон, избранныеработы; из-во Летний сад). Таким образом, при желании вы можетеполучить некоторое представление об эриксоновском подходе. Впрочемсам Хейли вначале девяностых годов выразился примерно так: «Яуже более тридцати лет применяю его методы и сейчас замечаю, что вижуедва ли половину из того, что он подразумевал».

ПРЕДИСЛОВИЕ

Посвящаетсямиссис Элизабет Эриксон

Вянваре 1953 года, когда я начал работать у Грегори Бейтсона в рамкаходного из его проектов по изучению общения, мне очень повезло. ДжонУикленд в то время тоже присоединился к этому проекту, и Бейтсонпредоставил нам полную свободу в выборе предмета нашего исследования,при условии, что он будет касаться парадоксов, возникающих в процессеобщения. И как раз на первом году этих исследований на нашемгоризонте появился некто Эриксон, предложивший один из своихсеминаров по гипнозу, рассчитанный на выходные. Я сказал, что хочупосещать этот семинар, и Бейтсон устроил мне это. Он давно зналЭриксона, так как вместе с Маргарет Мид консультировался у него поповоду фильмов о трансе, снятых в Бали. После этого семинара я начализучать разные стороны гипнотического взаимодействия. Джон Уиклендприсоединился ко мне, и мы начали регулярно бывать в Фениксе, где удоктора Эриксона была очень большая частная практика. Мы провелимного часов, беседуя с Эриксоном о природе гипноза и наблюдая за егоработой с пациентами. Проводя семинары и давая консультации по всейстране, он сохранял при этом широкую частную практику. Несмотря надва приступа полиомиелита, после которых он передвигалсяисключительно с тростью, он сохранял бодрость, энергичность и хорошеесамочувствие. Он

принималпациентов у себя в доме: столовая превращалась в кабинет, а егокомната — в комнату ожидания. В пятидесятых многие из еговосьми детей были еще маленькими и жили дома, и, таким образом,пациенты как бы смешивались с его семьей. Он жил в скромном кирпичномдоме на спокойной улице, и мне часто хотелось узнать, что думали обэтом пациенты, приезжавшие со всех концов страны и ожидавшие увидетьшикарное жилище ведущего психиатра США.

Послетого как мы некоторое время позанимались изучением гипноза, мызаинтересовались стилем его терапии. В середине пятидесятых я сталзаниматься частной психотерапевтической практикой, специализируясь накраткосрочном лечении. Я хотел наиболее быстрым способом решитьпроблемы пациента. Обычно я использовал при этом гипноз. Скоро японял, что само по себе состояние гипноза не приводит к выздоровлениюпациента; для того чтобы произвести изменения, я должен был сделатьчто-то еще. Я искал человека, который мог бы дать мне консультацию пократкосрочным методам лечения, но в те годы терапевты предпочиталидлительную, ориентированную на понимание, психотерапию, и никто немог мне помочь. Дон Джексон, бывший нашим научным руководителем входе психотерапии, проводимой с шизофрениками в рамках нашегоисследовательского проекта, помогал нам, но у него было мало опыта вплане краткосрочной терапии. Продолжая искать консультанта, я пришелк выводу, что единственным человеком, обладающим опытом краткосрочнойтерапии, является доктор Эриксон. Из наших бесед я уже знал, что уЭриксона есть особенный стиль терапии, иногда включающий в себягипноз, а иногда нет. И я начал обсуждать с ним пациентов, с которымив то время занимался.

Оченьскоро для меня стало очевидным, что у Эриксона оригинальный инеповторимый стиль терапии, аналога которому я подобрать не могу. Япопытался

описатьего подход в статье о краткосрочной терапии, которая позже сталаодной из глав книги «Стратегия в психотерапии». Поистечении многих лет я попытался полнее описать подход Эриксона вформе книги. Я колебался, поскольку осознавал огромнейший объем такойработы, а также отсутствие теоретической базы, необходимой дляосмысления и описания методов терапии. В ходе реализации нашегоисследовательского проекта мы изучали все многообразие форм терапии,записывали и снимали на видеопленку работу различных практиков.Однако доктор Эриксон сам по себе представлял уникальную формупсихотерапии, и обычные предпосылки психиатрии и психологии былинеадекватными в отношении его подхода.

Вто время в психотерапии как раз происходила революция, связанная свнедрением идей ориентации на семью. То, что когда-то определялоськак симптомы или индивидуальные проблемы, теперь осмыслялось какпродукт межличностных взаимоотношений. По мере развития нашихисследований в области семейной терапии и по мере развития моейработы с семьями я осознавал, что эриксоновский подход к лечению былсовершенно новаторским. Мне стало казаться, что можно описать еготерапию с помощью теории семьи. Ориентация на семью скрытопронизывала всю его работу. Беседы с Эриксоном и анализ его пациентовпомогли мне приобрести новый взгляд на семью, как на центр, в которомсобираются человеческие проблемы. Когда я начал думать, чточеловеческие проблемы неизбежно возникают в ходе развития семьи, яосознал, что терапия доктора Эриксона в большой степени основана натаком допущении. Таким образом, я нашел теоретическую базу дляописания его работы.

Здесьбудет полезно сказать еще несколько слов о профессиональнойподготовке доктора Эриксона. Он учился в Висконсинском университете изавершил свое медицинское образование в Центральной больнице штатаКолорадо, получив там диплом врача. Тогда же он получил и дипломпсихолога. Пройдя специализацию в больнице штата Колорадо дляпсихопатов, он стал работать в Государственной больнице Род-Айленда.В 1938 году он поступает на работу в Уорчестерскую государственнуюбольницу, штат Массачусетс, где становится главным психиатром службыисследований. Через четыре года он переезжает в Элоизу, штат Мичиган,где становится директором лаборатории психиатрических исследований иподготовки персонала в больнице Уэйна. Вместе с тем он преподаетпсихиатрию студентам и аспирантам медицинского колледжа Уэйнскогогосударственного университета.

Втот же период он преподает клиническую психологию в Мичиганскомгосударственном университете в Ист-Лансинге. В 1948 году по причинам,связанным, в основном, с его здоровьем, Эриксон переезжает в Феникс,штат Аризона, где вскоре у него появляется обширная частная практика.Он был членом Американской Психиатрической Ассоциации, АмериканскойПсихологической Ассоциации, а также Американской ПсихопатологическойАссоциации. Кроме того, он был членом многочисленных обществмедицинского гипноза в Европе, Латинской Америке и Азии. Он был такжеоснователем и президентом Американского Общества Клинического Гипнозаи редактором журнала, издаваемого этим обществом. После 1950 года егопрофессиональная жизнь включает в себя как обширную частную практикув Фениксе, так и постоянные путешествия по Соединенным Штатам и всемумиру с целью проведения многочисленных семинаров.

Несмотряна то что все идеи, представленные в этой книге, мы разрабатываливместе с Эриксоном, общий подход к предмету необязательно принадлежитдоктору Эриксону. Это мой собственный способ описания его подхода кпсихотерапии Он читал и одобрил рукопись моей книги, но его взгляд насобственную терапию выражен в его собственных работах. Описанияпациентов, приводимые мною в книге, даны словами Эриксона, многиеописания взяты из его статей, но они отредактированы таким образом,чтобы подчеркнуть то, что я хотел подчеркнуть. Эта книга —всего лишь частный портрет эриксоновской терапии. Он написал болееста статей, и у меня есть более ста часов записей бесед с Эриксоном.Отобранные мной случаи представляют собой лишь часть огромнойинформации о его работе. Он владел великим множеством гипнотическихтехник, которые здесь не описаны, равно как и огромным количествомподходов к личности и семье, которые еще не были даже исследованы.

Этакнига не является также и критическим обзором деятельности и работдоктора Эриксона. Я не подчеркивал пункты своего несогласия с ним, нестарался подчеркнуть как можно сильнее и представить как можно яснееего идеи о том, чем должна быть психотерапия. Там, где я согласен сним, я приводил случаи не только из его, но и из своей практики, но вслучае своего несогласия я приводил его идеи и его толкование, ноникак не свои.

Некоторыхчитателей, возможно, будет раздражать постоянное упоминание о том,что психотерапия Эриксона была успешной. Но, естественно, у него былисвои неудачи и ограничения. Иногда, впрочем, в книге говорится и онеудачах, чтобы подчеркнуть то или иное утверждение. Эта книгапосвящена эффективным способам решения человеческих проблем, поэтомусюда включены случаи, в которых подход Эриксона работает. У нас ужедостаточно книг о методах психотерапии, которые, как правило,являются неэффективными, хотя иногда авторы склонны подчеркиватькрасоту своих теорий (а никак не низкую результативность терапии).

Обычносегодня, в наш век техники, если автор описывает работупсихотерапевта, он должен представить видео- (или, в худшем случае,аудио-) запись его работы, чтобы документировать такое сложноеявление, как психотерапевтический процесс. Эта книга болеестаромодна. Это сборник историй болезни, опирающийся, в основном, нато, что сам психотерапевт рассказывает о своей работе. Следовательно,тут есть такой недостаток, как субъективность в толковании процессапсихотерапии. Конечно, когда психотерапевт описывает свою работу,могут возникать всевозможные отклонения. Но я считаю, что, несмотряна применение самых изощренных средств воссоздания терапевтическогопроцесса, все равно будет необходимо описание своей работы самимтерапевтом. Мне случалось описывать психотерапевтов с помощью аудио-и видеозаписей, кинофильмов; приходилось также заставлятьпсихотерапевтов комментировать подобные записи их работы и т.д. Итакой способ описания случаев, когда психотерапевт рассказывает, какон увидел проблему и что сделал, чтобы ее решить, продолжаетоставаться ценным для понимания данного терапевтического подхода.

Каждыйиз случаев, обсуждаемых в этой книге, используется для иллюстрациинескольких техник и идей, но любой из этих случаев в развернутом видемог бы послужить материалом для книги. Поскольку все в этой книгепредельно упрощено, ее, в сущности, можно рассматривать как сборниканекдотов. Резюме в каждом случае посвящено критическим событиям входе психотерапии. Вообще, доктор Эриксон описывал свой подход сзамечательной ясностью, добавляя иногда оттенки драматизма, посколькуон был склонен видеть мир именно таким образом. Очень часто емунравилось описывать проблему так, как если бы она была неразрешимой,а затем показывать ее решение. То, что он делал в ходе психотерапии,кажется настолько разумным (если, конечно, вы ухватили его точкузрения), что хочется сказать, что, если бы не Эриксон совершил данноетерапевтическое вмешательство, то кто-то другой должен был сделатьименно это. В течение многих лет я применял его методы (как этоделали и многие другие), и эти методы оказывались эффективными. Любойпсихотерапевт может приспособить его подход к собственному стилю. ДляЭриксона было типичным вовлекаться в процесс психотерапии, а пациент,получавший его полное внимание, испытывал на себе огромное влияниеего личности. Несомненно, другие психотерапевты с другими чертамиличности и с меньшей склонностью к погружению в процесс терапиивполне могут использовать многие из эриксоновских техник.

Когдая только начал писать эту книгу, мне, по счастью, удалось целый годпосвятить только ей. Я думал тогда, что мне этого хватит, а на самомделе книга потребовала для своего завершения еще пять лет. Я долженбыл слушать, расшифровывать, анализировать аудиозаписи бесед сЭриксоном за двенадцать лет на самые различные темы: от техникигипноза и психотерапии до самых разнообразных оттенков человеческогоопыта. Я должен был по-новому осмыслить подход Эриксона, так кактрадиционные психотерапевтические идеи были непригодны для описанияего работы. Описывать чужие изобретения и идеи всегда трудно,поскольку никогда нельзя быть уверенным, одобрит ли их сам создательв том виде, в каком они будут выражены. Это особенно верно в томслучае, когда новые идеи еще туманны и находятся в процессеформулирования. И больше всего в этой книге мне нравится то, чтоЭриксону было приятно видеть такое описание своей работы. Он заказалочень много экземпляров этой книги и с удовольствием дарил ее своимученикам и коллегам.

Многимиидеями в этой книге я обязан Джону Уик-ленду. Мы жили рядом многолет, разделяя интерес к психотерапии и гипнозу. Вклад ГрегориБейтсона заключается не только в идеях, но и в том, что онобеспечивал саму возможность подобного исследования внутримногостороннего проекта исследования общения. При завершении этойкниги мне были крайне полезны беседы с Вреулио Митальво, которыепомогли мне прояснить многие идеи.

ДжейХейли

ГЛАВА 1. СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

Есликлиницист предлагает и определяет содержание и направлениетерапевтического сеанса, а также намечает определенный подход длярешения каждой проблемы, то психотерапию можно назватьстратегической. То, что происходит при встрече терапевта ичеловека-с-проблемами, определяется ими обоими, но при стратегическойпсихотерапии инициативу берет на себя терапевт. Он должен обозначитьпроблемы; наметить цели и определить, что необходимо сделать длядостижения данных целей; проанализировать реакции, получаемые им отклиента, чтобы уточнить свой подход; и в конце концов посмотреть нарезультат психотерапии, чтобы определить, была ли она эффективной.Конечно же, психотерапевту следует быть очень чувствительным и тонкореагировать на клиента и свое окружение, но это не отменяет того, чтотолько он сам должен определять направление терапии.

Всюпервую половину нашего века клиницистов приучали избегатьпланирования и порождения того, что происходит в процессепсихотерапии. Им полагалось выжидать, пока пациент чего-либо нескажет или не сделает, и лишь тогда действовать. Под влияниемпсихоанализа, роджеровской и психодинамической терапии сформировалисьидеи о том, что клиент — человек, по определению нуждающийся впомощи и не знающий, что предпринять, — должен сам определятьто, что произойдет на психотерапевтическом сеансе. Терапевту жеследует лишь пассивно сидеть и истолковывать слова и действияпациента. Более того, несмотря на то что к нему обращается самыеразные люди с самыми разнообразными проблемами, он в праве предложитьлишь один подход — толкование. А сосредотачивать внимание напроблеме, ставить задачи, действенно вмешиваться в жизнь человека илиисследовать результаты собственной работы — все это нечтонедостойное, «манипуляции».

Стольпассивный подход исключал из употребления множество действенныхтерапевтических стратегий, разработанных еще до нашего столетия.Стратегическая психотерапия не представляет собой какого-тоотдельного подхода или теории, она является собирательнымнаименованием для тех типов психотерапии, где психотерапевт берет насебя ответственность за прямое воздействие на людей. В пятидесятыхгодах нашего века такие подходы начали получать широкоераспространение. Опираясь на предпосылку о том, что психотерапевтдолжен планировать свои действия, развивались различные виды семейнойи условно-рефлекторной психотерапии. Одно время широко обсуждалось,должен ли психотерапевт что-либо предпринимать, чтобы произвестипреобразования, но сейчас становится ясно, что действеннаяпсихотерапия требует именно деятельного подхода, и споры ведутся лишьпо поводу того, что и как именно психотерапевт должен предпринимать.

Иесли психотерапия в целом только в последнее время из наблюдательнойпревращается в деятельную, то гипнотерапия являлась таковой всегда.Гипнотизер всегда порождает то, что должно происходить, — вэтом природа гипноза. Влияние гипноза на все остальные формыпсихотерапии зачастую недооценено. Можно проследить, что многиепсихотерапевтические подходы корнями своими уходят в учение огипнозе. Так, условно-рефлекторная психотерапия со всеми ееназваниями прошла путь от Торндайка до Скиннера и дальше, но основныепредпосылки она черпает из учения Павлова, сделавшего значительныйвклад в теорию гипноза. Динамическая психотерапия, особенно еепсихоаналитическая часть, развивалась под знаком гипнотическихэкспериментов конца прошлого века. Метод Фрейда коренится в гипнозе,и хотя в нем прямое наведение транса сменил более недирективныйподход, его работа выросла на гипнотически ориентированной почве.Возможным исключением здесь могут являться некоторые формы семейнойтерапии. Вообще-то, семейная психотерапия привнесла с собой множествоидей из области гипноза, но существуют семейные терапевты и другойориентации. Они обращают внимание на последовательность реакций илина процесс взаимодействия между членами семьи. На них учение огипнозе повлияло в меньшей степени.

Эриксонаможно рассматривать как мастера стратегического подхода кпсихотерапии. В течение многих лет он был известен во всем мире какведущий гипнотизер в медицине, занимающийся исследовательской работойи использующий в терапии самые разные формы гипноза. Гораздо менееизвестен стратегический подход без формального применения гипноза,разработанный Эриксоном и применявшийся им по отношению как котдельным клиентам, так и к парам или целым семьям. В течение многихлет он вел обширнейшую психиатрическую практику, сталкиваясь со всемивидами психологических проблем и с семьями на всех стадиях развития.И пусть даже при этом он формально и не использует гипноз, но егостиль психотерапии настолько пронизан гипнотической ориентацией, чтосоздается впечатление, будто любое его действие проистекает именно изэтого искусства. И так оно и есть. Вполне резонно полагая, что такназываемое формальное «наведение транса» — простоненужное ограничение возможностей как терапевта, так и пациента,Эрик-сон обогатил психотерапию огромным количеством «неформальных»гипнотических техник и, кроме того, широко распространил идею о том,что гипноз является чем-то существенно большим, нежели ритуал, аименно — особым стилем общения.

Стратегическуюпсихотерапию Милтона Эриксона можно рассматривать как логическоепродолжение техник гипноза. При использовании гипноза приобретаютсянавыки наблюдения за поведением людей и за сложными способами ихобщения; навыки мотивирования людей так, чтобы они следовалиуказаниям, и навыки использования собственного языка, интонаций ителесных движений клиента для влияния на него. Гипноз также позволяетвоспринимать людей как существ, способных к преобразованиям, а такжепозволяет воспринимать пластичность времени и пространства; благодарягипнозу появляется специфическое понимание того, как можно влиять надругих людей, делая их более самостоятельными. Так же как гипнотизерможет думать о преобразовании тяжелого симптома в более легкий илиболее кратковременный, он может думать и о превращении межличностнойпроблемы в некое преимущество. Человек, обладающий навыками гипноза,гораздо легче может понять идею о том, что субъективные чувства ивосприятия могут изменяться с изменением подхода. Стратегическийспособ мышления прямолинеен, и Эриксон в своей работе сделал этопредельно ясным. Эриксон является и гипнотизером-экспериментатором, ипсихологом-экспериментатором, переносящим идеи гипноза впсихотерапевтические процедуры, где далеко не каждый ожидает ихобнаружить. Если же эти идеи там обнаружены, они могут прояснить иобострить восприятие и развить навыки любого психотерапевта.

Досих пор большинство людей, в том числе и многие профессионалы,имеющие клиническую подготовку, считают гипноз особой ситуацией, непохожей на обычные жизненные ситуации. Люди, не подготовленные вплане гипноза, считают, что гипноз — это такая специальнаяпроцедура, когда гипнотизер говорит:

«Расслабьтесь»,— клиент засыпает, а потом ему что-то внушается. Или же клиентапросят смотреть на светящуюся точку или какой-то объект и говорят,что сейчас его веки станут тяжелыми и он уснет. Наивный клиентсчитает, что, если такого ритуала нет, то и гипноза нет. Если считатьгипноз стереотипным ритуалом, предполагающим сон, то трудно увидетьего связь с такими видами психотерапии, в которых психотерапевт непроизносит определенных слов, или, наоборот, разговариваетодновременно со всеми членами семьи.

Вэтой книге термин «гипноз» относится не к ритуалу, а копределенному типу общения между людьми. Милтон Эриксон исследовалпочти бесконечное число вариантов наведения гипнотического транса.При чтении работ Эриксона и других современных гипнотизеров читателюможет показаться трудным определить для себя, что являетсягипнотическим контактом, а что нет. Эриксон вполне может использоватьритуальную форму наведения транса, а может просто разговаривать ссубъектом, не упоминая даже слово «гипноз». Он можетгипнотизировать какого-либо человека, разговаривая при этом с кем-тодругим, а может читать лекцию и вместе с тем наводить состояниетранса определенному человеку в аудитории, выделяя для этого в своейречи определенные слова. Или же он часто работает с человеком,который только впоследствии осознаёт, что его гипнотизировали —если вообще осознаёт. Исходя из результатов подобных экспериментов,Эриксон перешел от понимания транса как состояния человека кпониманию транса как определенного типа взаимодействия между двумялюдьми. При таком понимании гипноза появляется возможность увидетьприсутствие этого явления в очень многих ситуациях, особенно вситуациях интенсивного взаимодействия людей в процессе психотерапии.

Предубежденияклиницистов против гипноза могут мешать им понять природуиспользования гипнотических приемов. Но надо всегда помнить о том,что понимание природы гипноза сильно варьируется в зависимости отидеологического климата эпохи. Когда психотерапию считалиприобретением религиозного опыта, гипноз был мистическим ритуалом. Помере развития психодинамической теории гипноз стал рассматриватьсякак явление переноса. (Психоаналитики таклсе пренебрегали гипнозом,рассматривая его как поверхностную или вспомогательную терапию, илиже использовали его в искаженном виде — так называемыйгипноанализ.) Сейчас мы переживаем период интенсивного научногоисследования явления гипноза. Весьма крупные исследования былипредприняты для того, чтобы доказать, что гипноза не существует (или,скорее, для доказательства того, что в состоянии транса человек неможет совершить нечто большее, чем в бодрствующем состоянии). В этотпериод научного исследования гипноза его стали называтьнеспецифической ситуацией. Подобные исследования совершеннобесполезны для клиницистов, поскольку гипноз в исследовательскойситуации и гипноз в ситуации терапии — явления совершенноразного порядка. Клиницисты продолжают использовать гипноз длясоздания рабочих взаимоотношений с клиентами, несмотря на то чтолабораторные исследования говорят о том, что такого явления, какгипноз, не существует. Если гипноз смог пережить религиозный период,то он сможет пережить и научный период. Следующий шаг, по-видимому,будет состоять в том, чтобы переопределить гипноз как обусловливание,— при условии, что терапия обусловливания будет развиватьсядальше и станет более популярной. Вероятно также, станет болеераспространенной теория обучения, и феномен транса будет объяснен врамках этой теории.

Вэтой книге мы уделяем особенное внимание одному из аспектов гипноза:он будет рассматриваться, скорее, как особый тип взаимодействия междулюдьми, нежели как религиозный опыт, феномен перенесения или процессобусловливания. С этой точки зрения, гипноз есть некоторый процессвзаимодействия между людьми, способ, с помощью которого один человекобщается с другим. Подход Эриксона позволил посмотреть на эту тайну сточки зрения межличностного взаимодействия.

Связьпсихотерапии и гипноза лучше всего иллюстрируется общимизакономерностями, и эта общность обнаруживается несмотря на разницу вритуалах гипноза и психотерапии. Если гипноз используется эффективно,то подход в данном случае является стратегическим, а стратегия оченьпохожа на методы, которые можно обнаружить в различныхпсихотерапевтических подходах. Сходство гипноза и психотерапии можнообнаружить, описывая то и другое в терминах цели, процедур испецифических техник, предназначенных для преодоления сопротивления.

Оставаясьна самом высоком уровне обобщения, можно сказать, что цельюгипнотизера является изменение поведения и чувственной реакции восознании другого человека. Цель — расширение внутреннего опытасубъекта, появление у него новых полезных способов мышления,восприятия и поведения. Очевидно, что к этим же целям стремится любаяпсихотерапия: и гипнотизер и психотерапевт стремятся установить склиентом такие отношения, которые позволили бы им создатьмногообразные переживания, расширить поле возможностей клиента.

Исследуягипнотические процедуры, различные эрик-соновские способы наведениятранса, можно заметить, что, несмотря на многообразие форм,существует некоторая общая идея и необходимая последовательностьшагов. Гипнотизер заставляет человека спонтанно изменить поведение.Поскольку человек не может спонтанно выполнять приказ, гипнотическийподход представляет собой парадокс. Гипнотизер общается с клиентомсразу на двух уровнях. «Делай то, что я сказал,» —говорит он, но за этим кроются другие слова: «Не делай того,что я тебе велю, веди себя спонтанно». Способом, с помощьюкоторого клиент приспосабливается к такому противоречивому сочетаниюприказов, являются изменение сознания и поведение, которое называюттрансовым.

Можновыделить два шага этой парадоксальной процедуры:

а) гипнотизер заставляет клиента сделать что-то, что он может делатьсознательно: например, смотреть на какую-то точку, сконцентрироватьсвое внимание на руке, принять определенную позу, представитькакой-либо образ’ и т.д.;

б) затем гипнотизер заставляет клиента реагировать непроизвольно,спонтанно. Он говорит о том, что рука начнет спонтанно двигаться,появится ощущение тяжести век, мышцы расслабятся, человек увидитчто-то, чего здесь нет, возникнут или прекратятся какие-то физическиепроцессы, начнется или прекратится что-либо другое, что не подлежитсознательному, волевому контролю.

Этиже самые шаги можно встретить и за пределами формальногогипнотического ритуала. Психотерапевт может попросить человекаустроиться поудобнее, а затем обратить внимание на какую-либо своюмысль, заметить новое ощущение, заметить, как одна мысль смениласьдругой, испытать еще что-то, что не подлежит сознательному волевомуконтролю. Когда врач говорит пациенту: «Принимайте эти таблеткитри раза в день, и вы почувствуете себя лучше», — он тожеделает эти два шага — сначала он просит, чтобы пациент сделалчто-то, зависящее от волевого усилия, а затем говорит, что наступятнепроизвольные изменения. Гипнотизер не хочет, чтобы в ответ на егоинструкции последовала та реакция, которую сн требует, поскольку емусовершенно не нужно, чтобы клиент вел себя, как робот; он хочет,чтобы субъект следовал указаниям, но помимо этого участвовал впроцессе, реагируя самостоятельно.

Различныеформы психотерапии тоже используют эти два шага в своих процедурах.Психотерапевт просит пациента сделать что-то, что тот может сделатьсознательно, а затем требует спонтанных изменений, или говорит о том,что он их ожидает. Разные психотерапевтические школы подчеркиваютлибо один, либо другой аспект этого процесса: некоторые сводят кминимуму директивные аспекты и подчеркивают важность спонтанности,другие сводят к минимуму спонтанность и подчеркивают важностьдирективности.

Например,в психоанализе психотерапевт просит пациента сделать то, что он можетсделать сознательно: например, являться в определенное время, платитьопределенный гонорар и лежать на кушетке. Затем аналитик ожидает«непроизвольного» поведения, давая пациенту инструкцииговорить то, что ему приходит в голову, и видеть сны, которые могутбыть потом проанализированы. Аналитик вовсе не хочет, чтобы пациентделал только то, что ему сказано. Он хочет, чтобы пациент участвовалв процессе психоанализа, реагируя независимо и самостоятельно. Вданном случае царит идеология спонтанности, директивные же аспектыподхода сведены к минимуму и скрыты. В бихевиористской психотерапииимеет место подобная же процедура: пациента просят сделать то, что онможет сделать сознательно (например, составить список ситуаций,которые вызывают у него тревогу, распределить эти ситуации виерархическом порядке, сесть и принять определенную позу); затемпсихотерапевт просит пациента «расслабиться и не тревожиться».Это нельзя выполнить с помощью волевых усилий, это просто произойдет.Психотерапевт инициирует участие пациента в определенных ситуациях,чтобы пациент «утвердился» в них. Психотерапевт вовсе нехочет, чтобы пациент лишь выполнял инструкции. Он хочет, чтобыпациент спонтанно менялся таким образом, чтобы больше не испытыватьтревогу и без усилий утвердиться в разнообразных ситуациях.

Процедурыположительного и отрицательного подкрепления в обусловливающейтерапии тоже разделяются на эти два шага. Предполагается, чтореагирование на терапевта, соответствующее условиям терапевтическойситуации несомненно направляет его поведение и ведет к тому, что онначнет вести себя так же в других, нетерапевтических ситуациях,причем это произойдет «спонтанно». Психотерапевт здесь нежелает видеть в пациенте робота, реагирующего только определеннымобразом; он ожидает, что впоследствии пациент начнет вести себяадекватно и независимо от ситуации. Психотерапевты этого направлениясклонны подчеркивать директивные аспекты своей процедуры и в меньшейстепени полагаться на спонтанность изменений, когда они обозначаютизменение словом «обучение».

Междугипнозом и психотерапией существует еще и другое сходство. В основетого и другого лежат добровольные взаимоотношения. Ни одна из этихпроцедур не навязывается никому, но применяется к человеку,стремящемуся к подобному типу отношений. Но как гипнотическийсубъект, так и психотерапевтический пациент часто сопротивляетсяуказаниям несмотря на то, что они сами пожелали находиться в ситуациигипноза и психотерапии. Существенным аспектом и гипноза, ипсихотерапии является необходимость заинтересовать человека всотрудничестве с гипнотизером или психотерапевтом и выполнении егоуказаний; кроме того, гипнотизер или психотерапевт долженпреодолевать возникающее сопротивление клиента.

Несмотряна то что отношения гипнотизера и гипнотического субъекта илипациента и психотерапевта являются добровольными, в самом началепроцесса необходимо убеждение. Пациента или субъекта надо убедитьсотрудничать, и обычно это делается с помощью подчеркивания техпреимуществ, которые он получит в результате сотрудничества, равнокак и упоминания того, что он потеряет, если не будет сотрудничать.Но даже в случае высокой заинтересованности субъекты и пациенты частосопротивляются, отказываясь от того, что им предлагает человек, ккоторому они обратились за помощью. В гипнозе существуют два основныхвида сопротивления: недостаточное сотрудничество и избыточноесотрудничество.

Еслисубъект не реагирует так, как он должен реагировать, то естьсопротивляется, гипнотизер применяет отработанные способы решенияэтой проблемы. Мил-тон Эриксон в большей степени, чем любой другойгипнотизер, сосредотачивался в данном случае на развитии техник,чтобы убедить сопротивляющихся субъектов предпринять усилия длядостижения их же целей. Исследуя феномен сопротивления в гипнозе,Эриксон изобретал тем самым новые способы решения проблем в ходепсихотерапии. Его работа с клиентами, к которым он формально неприменял гипноз, в сущности является тем же самым подходом ксопротивлению в гипнозе. Если понять эту общность, станут понятнымногие психотерапевтические техники Эриксона.

Когдачеловек страдает от какого-либо симптома, но определенно не можетпомочь себе, его поведение непроизвольно. Человек, подверженный фобииили навязчивым действиям или идеям, алкоголик или семья с нарушеннымиотношениями ведут себя так потому, что не могут вести себя иначе. Ипотому гипнотический субъект, который хочет быть загипнотизированным,часто не будет выполнять указания. Он не отказывается, он просто даетзнать, что не может иначе. Или же он отреагирует противоположнымобразом, показывая гипнотизеру, что все происходит помимо его воли.Например, если субъекта просят положить руки на подлокотники кресла,а затем говорят ему, что руки становятся легче и легче и начинаютподниматься, он может поднять их, сказав: «Они стали тяжелее».Искусство гипнотизера состоит в том, чтобы справляться с подобнымивидами сопротивления и производить изменения, но и искусствопсихотерапии состоит в решении такого рода проблем.

Поощрение сопротивления

Еслигипнотизер скажет субъекту, что его руки становятся легче, а тотответит: «Мои руки стали тяжелее», то гипнотизер невозразит: «Прекратить это!» Вместо этого он приметреакцию субъекта и даже поощрит ее, сказав, например: «Этохорошо, они могут стать еще тяжелее». Такое принятие типичнодля гипноза, но, кроме того, оно является фундаментальным в подходеЭриксона к человеческим проблемам вне зависимости от того, используетон гипноз при их решении или нет. Что происходит, если кто-то«принимает» сопротивление субъекта и даже поощряет его?Субъект оказывается в ситуации, когда его попытка к сопротивлениюпринимается как стремление к сотрудничеству. Субъект обнаруживает,что он выполняет указания гипнотизера, что бы он ни делал, потому чтовсе, что он делает, становится сотрудничеством. А если онсотрудничает, то ему можно предписать и новые поведенческие реакции.Эриксон использует здесь аналогию с человеком, который хочет изменитьнаправление течения реки. Если он перегородит реку, она разольется исметет препятствие. Если же он примет силу реки и просто повернет еев другом направлении, река с помощью своей же силы пробьет новоерусло. Например, если пациент обращается с жалобами на головную боль,которая не имеет соматических причин, Эриксон «примет»эту головную боль так же, как он принял бы гипнотическоесопротивление. Он сосредоточится на необходимости иметь головнуюболь, а длительность, частота и интенсивность этой боли могутварьироваться до того момента, пока она не исчезнет вообще.

Случаииз практики эриксоновской семейной терапии демонстрируют, как самыеразличные терапевтические вмешательства могут быть связаны сгипнотическим источником и, в частности, с поощрением сопротивления.Обычно, работая с супружеской парой или семьей, Эриксон используеттакую последовательность: сначала он просит членов семьи сделатьчто-то, что они могут сделать сознательно (обычно то, что они ужеделают), а потом он говорит им о спонтанных изменениях, или жеизменения наступают сами как следствие поощрения их обычногоповедения. Очень редко он говорит паре или семье прекратить делатьто, что они делают. Если муж и жена постоянно и бурно ссорятся иотказываются принимать хорошие советы, Эриксон, вероятнее всего,попросит их продолжать ссориться, но он изменит место и время ссоры(а может быть и какие-то другие ее параметры), и реакцией семьи будетспонтанное изменение поведения.

Предложение худшего варианта

Психотерапевтпредпочитает, чтобы пациент сам инициировал свое новое поведение исам выбирал себе новое направление в жизни. Но вместе с темпсихотерапевт хочет, чтобы пациент изменился совершенно определеннымобразом, который сам психотерапевт считает наиболее важным. Проблемаи психотерапии и гипноза заключается в том, как заставить пациентаили субъекта следовать указаниям, но вместе с тем развиватъсясамостоятельно, принимая собственные решения, самостоятельно выбираяпути своего развития.

ОбычноЭриксон использует здесь следующую процедуру. Он предлагает пациентупойти в одном направлении, но при этом провоцирует его выбрать другоенаправление. Если Эриксон хочет, чтобы гипнотический субъектотреагировал определенным образом, то он может проинструктировать егосделать что-либо, что тот не хочет делать, и тогда субъект выберетчто-либо более подходящее для себя. Например, если Эриксон хочетдобиться амнезии, он может дать субъекту инструкцию забыть что-либоиз того, что тот предпочел бы помнить. В качестве альтернативысубъект забудет что-либо другое, но более полно и прочно, потому чтоон сам выбирает, что забывать.

Комментируяэтот прием, Эриксон говорил: «С помощью подобных указаний выопределяете для пациента класс определенных действий, которые онможет воспринять как упражнение». Затем вы вводите в этот классодин элемент, который, как вы подозреваете, субъект не очень-то хочетвыполнять. Таким образом вы заставляете его «спонтанно»найти другой элемент в этом же классе. Это хороший способ вдохновитького-то найти такие действия, которые он сможет выполнить, которыебудут ему нравиться, и в которых он преуспеет».

Хотяи психотерапевт и гипнотизер желают пациенту (или субъекту) блага,они часто создают трудности для человека, который не сотрудничает сними в достаточной степени. Иногда это делается намеренно; например,пациенту предлагается сделать что-то, что он не хочет делать, врасчете на то, что он выберет для себя что-то более подходящее. Вдругом случае могут использоваться и угрозы, и какие-то иныепроцедуры в расчете на то, что пациент изменится, чтобы избежатьчего-то худшего. Например, гипнотизер может сказать: «Вы хотитепогрузиться в транс сейчас или немного позже?» Поставив вопростаким образом, гипнотизер избегает вопроса о том, хочет ли субъектвообще входить в транс, но предлагает также и легкий путьотступления. Субъект может ответить: «Позже», —чтобы избежать необходимости погружаться в транс в данный момент.Гипнотизер может также сказать: «Вы можете погрузиться вглубокий транс или в легкий транс», — и субъект можетпогрузиться в легкий транс, чтобы избежать глубокого транса. Но онмог бы избежать даже легкого транса, если бы гипнотизер не предложилему худшей альтернативы.

Эриксониспользовал множество процедур для того, чтобы человеку стало труднеесохранять свою проблему при себе, чем решить ее. Некоторые из этихпроцедур предполагают выполнение добровольно взятых на себянеприятных обязательств, например, обязательства делать физзарядкукаждый раз в два часа ночи, если симптом за данные сутки появилсябольшее число раз, чем пациент того хотел. Иногда Эриксонкомбинировал «рассеивание», то есть типично гипнотическуютехнику с такими трудновыполнимыми обязательствами.

Проведение изменений с помощью метафор

Еслисубъект сопротивляется указаниям, то можно применить аналоговое илиметафорическое общение. Если субъект сопротивляется реакции А,гипнотизер может говорить о Б, а если А и Б метафорически связаны,субъект построит эту связь «спонтанно» и отреагируетсоответственно. В сложнейшем процессе наведения гипнотического трансааналогия может быть передана словесно и несловесно. Обычно, когдагипнотизер внушает субъекту, что рука стала легче и началаподниматься, он поднимает свою голову и начинает говорить болеевысоким голосом, указывая метафорически на то, как рука должнадвигаться. И субъект реагирует на это пространственное и вокальноеизменение.

Еслисубъект ранее подвергался гипнозу, а гипнотизер хочет, чтобы транснаступил «спонтанно», он может начать обсуждать ссубъектом, как эта комната или ситуация напоминают ему ту комнату илиситуацию, в которой его гипнотизировали раньше. Субъект будетреагировать на такую аналогию так же, как он реагировал тогда, вдругой комнате или ситуации. Подобно этому, если одного человекагипнотизируют в присутствии другого, можно задать другомуметафорический вопрос, который вызовет у первого состояние транса,причем он не обратит на это никакого внимания. Аналоговый илиметафорический подход особенно эффективен при сильном сопротивлении,поскольку очень трудно сопротивляться внушению, о котором субъектничего не знает сознательно.

МилтонЭриксон мастерски владел метафорическим подходом. Слушая человека инаблюдая за ним, реагируя на него, он использует множествометафорических сообщений, которыми люди постоянно обмениваются приобщении. На уровне метафор он функционирует так же гладко и легко,как большинство людей функционируют на уровне сознательногологического общения. Его указания не являются простыми ипрямолинейными, они включают в себя множество аналогий, применимых кпроблемам пациента. Метафорический подход, который он использует безформального применения гипноза, берет свое начало в том периоде,когда он экспериментировал с метафорическими внушениями, которыесубъектом не осознавались. Типичный пример. Если Эриксон имел дело ссупружеской парой, страдающей от сексуального конфликта, и параизбегала обсуждения этого конфликта, то он использовал метафорическийподход. Он выбирал какой-то аспект их совместной жизни, аналогичныйсексуальному, и изменял этот аспект так, как мог бы изменитьсексуальное поведение. Он, например, мог обсудить с этой парой ихсовместный обед и расспросить о том, что они предпочитают на обед. Онобсудил бы с ними то, что Жена любит перед обедом заказать разныезакуски, в то время как муж хотел бы начать сразу со второго блюда —картошки с мясом. Или же жене может нравится обедать спокойно, неторопясь, слушая при этом музыку; для мужа же, быстрого инепосредственного по характеру, самым важным может быть еда. Если мужи жена начнут связывать то, что они обсуждают, с сексуальнымиотношениями, Эриксон тут же поменяет тему, а затем снова вернется кэтой аналогии. В конце такой беседы Эриксон может дать им заданиепообедать вместе в определенный день, причем так, чтобы оба получилиот этого удовольствие. Если прием сработал, то они начинают получатьудовлетворение не только от обеда, но и от сексуальных отношений. Приэтом они не осознают, что именно такой и была цель Эриксона.

Эриксонбыл готов метафорически работать и с людьми, которые вообще живутметафорической жизнью. Такой стиль жизни характерен для шизофреников.Эриксон предполагал, что метафора является для шизофреника важнымсообщением. Например, когда Эриксон работал в Уорчестерскомгоспитале, там был молодой пациент, который считал себя ИисусомХристом. Он шествовал, как мессия, обернувшись в простыню, и пыталсяобращать окружающих в христианство. При встрече Эриксон спросил его:«Если я не ошибаюсь, у вас обширный опыт плотницкой работы?»И Эриксон привлек этого молодого человека к созданию особого книжногошкафа, переключив его на продуктивную деятельность.

Вэтом же госпитале лежал крупный промышленник, который обанкротился ииспытывал сильнейшую депрессию. Он беспрестанно плакал и двигалруками вперед и назад. Эриксон сказал ему: «Вы — человек,у которого были свои взлеты и падения» — и попросил егодвигать руками вверх и вниз, а не назад и вперед.

ЗатемЭриксон обратился за помощью к трудотерапев-ту. Указывая на новыедвижения больного, он сказал: «Вложите, пожалуйста, ему вкаждую руку по куску наждачной бумаги, а между руками пропуститедоску. Таким образом он сможет ее зачищать». И вот этот пациентначал заниматься чем-то продуктивным и перестал плакать. Затем онувлекся работой по дереву, стал делать наборы шахмат и продавать их.Вскоре ему стало настолько лучше, что его смогли отпустить домой, ачерез год после выписки его состояние составляло десять тысячдолларов.

Несмотряна то, что Эриксон охотно общается с пациентами с помощью метафор, онпредпочитает не истолковывать их и не объяснять, что значат этиметафоры, и это резко отличает его от остальных психотерапевтов. Онне переводит «бессознательное» общение в сознательнуюформу. Если пациент говорит что-то в метафорической манере, Эриксонотвечает ему точно так же. С помощью притч, действий и указаний онработает внутри метафор, чтобы произвести определенные изменения. Онкак будто чувствует, что глубина и скорость изменений не будут стользначительными, если пациента подвергнуть такой процедуре, как переводобщения в сознательную форму.

Эриксонизбегал толкований не только словесных утверждений пациента, но и егодвижений. Он улавливал мельчайшие детали его несловесного поведения,но информация, которую он при этом получал, оставалась несловесной.Например, женщина однажды сказала своему психотерапевту: «Я безума от своего мужа» — и, говоря это, она прикрывала ротрукой. Психотерапевт тут же истолковал это так, что если онаприкрывает рот при этих словах, то вроде бы она не должна этогоговорить. Он помог ей осознать ее «бессознательный» жест.Эриксон же никогда не сделал бы такого заключения, приняв жест этойженщины как совершенно нормальный способ общения. Перевод этогосообщения в иную форму нарушил бы процесс общения и был бы простоневежливым. Более того, это чересчур упростило бы чрезвычайно сложноеутверждение. Обычно сознательные толкования бессознательного общенияупрощают их до абсурда, — это все равно, что пересказыватьпьесу Шекспира одним предложением. Эриксон работал с помощью метафорне только в ходе терапии. Он также собирал информацию с помощьюподобных приемов. Например, один раз он в присутствии посетителяразговаривал с пациентом, обратившимся по поводу фантомных болей вруке. Пациент, семидесятилетний мужчина, упал с крыши и повредил рукунастолько, что ее пришлось ампутировать. Он страдал от болей в рукеуже много месяцев, и никакое лечение ему не помогало. Наконец, онприехал в Феникс к Эриксону. Во время беседы пациент, говоривший восновном о возможности выздоровления, упомянул двух братьев. Позже,обсуждая эту беседу с посетителем, Эриксон отметил, что ему былоизвестно только об одном брате и, возможно, этот человек имел идругих родственников, о которых он не упоминал. Эриксон заметилтакже, что пациент употребил какую-то туманную фразу, которая моглабы дать собеседнику понять, что он был женат больше одного раза.Посетитель заинтересовался, почему Эриксон прямо не спросил пациентао его родственниках. Эриксон ответил: «Этот человек двадцатьсемь лет занимался тем, что настилал полы. Большинство мужчин неможет выдержать на такой работе больше пятнадцати лет, но он выдержалпочти вдвое больше… Если бы я действительно хотел узнать больше оего семье, я начал бы говорить с ним о поездке по пустыне. Я быописал, как кто-то едет по дороге и объезжает холм, стоящий посредипустыни. И вдруг, завернув за этот холм, он видит на нем одинокоежелезное дерево. Одна из веток этого Дерева сломана, скорее всего,порывом ветра, гуляющего по пустыне. Я бы использовал образ железногодерева, потому что у этого человека была именно такаяспециальность… Железное дерево со сломанной веткой, которую,наверное, сломал порыв ветра, гуляющего по пустыне… Затем я быпоговорил с ним о кустах мескита, растущего вокруг дерева, узнал бы оего родственниках, потому что дерево окружено кустами… Если бы ябыл последним листочком на дереве…»

Озадаченныйтем, что Эриксон собирает информацию столь странным способом,посетитель спросил Эриксона, почему бы ему просто не спроситьпациента о его родственниках. Эриксон ответил: «Да потому, чтоесли я спрошу вас о вашей сестре, вашем брате, ваших родителях, то выпоместите их в социальную рамку, соответствующую вашему образованию.Если же я буду делать это косвенно, я получу совершенно инуюинформацию. Вот она — сломанная ветка совершенно одинокогодерева». По всей видимости, Эриксону очень понравился этотобраз — возможно, потому, что скорее это именно он был похож наодинокое железное дерево в пустыне: многие годы он боролся со своимифизическими трудностями, что было поистине титанической борьбой. И онпродолжил: «А когда я упомяну о том, что можно осмотретьсявокруг, нет ли поблизости кустов полыни, которые выше кустов мескита,пациент будет говорить о своих внуках и тех родственниках, которыевыше ростом, чем его внуки».

Провоцирование рецидива болезни

Иногда,когда пациенту становилось лучше, особенно, если выздоровлениенаступало слишком быстро, Эриксон давал ему инструкцию ухудшить своесостояние. Подобная процедура кажется весьма необычной и ненапоминает ни одну из психотерапевтических техник. Но если вспомнитьо сопротивлении в гипнозе, цель применения этой техники впсихотерапии станет совершенно понятной.

Пациент,который слишком деятельно сотрудничает с гипнотизером, представляетсобой проблему. Иногда гипнотический субъект слишком охотно выполняетвсе указания, часто даже предвидит их, и, таким образом, становитсянепонятным, кто отвечает за происходящее. Весьма часто такойгипнотический субъект вдруг прекращает сотрудничать с гипнотизером,говоря: «А я вообще не верю, что вы сможете загипнотизироватьменя». Из запасов мудрости, накопленной в истории гипноза,можно почерпнуть такой способ работы с данным видом сопротивления —гипнотизер «бросает вызов» субъекту. Гипнотизер даетинструкцию сопротивляться ему, что равносильно требованию перестатьсотрудничать с гипнотизером и потерпеть неудачу. Например, гипнотизерговорит: «Я хочу, чтобы вы сейчас попробовали открыть глаза иобнаружили, что вы не можете этого сделать». Такой вызов прямоили косвенно принуждает субъекта к попытке сопротивления и кпоследующему выводу о том, что он не может сопротивляться.

Психодинамическиепсихотерапевты склонны истолковывать слишком быстрое выздоровлениекак сопротивление или бегство в здоровье. Иногда они делают этопотому, что их теория утверждает, что быстро выздороветь невозможно,и, таким образом, они принимают быстрое выздоровление за чрезмерноесотрудничество. В иных случаях толкование работает как вызов.

Вподобных случаях Эриксон часто действовал, используя вызов,представлявший собой скорее инструкцию, чем толкование. Если пациентсотрудничает с терапевтом слишком хорошо и выздоравливает слишкомбыстро, по-видимому, вскоре последует рецидив болезни, и пациентвыразит свое разочарование в терапии. Чтобы избежать этого, Эриксонпринимал улучшение, но давал пациенту ухудшить свое состояние. Иединственный способ сопротивления, который оставался пациенту, это неухудшать состояние, а продолжать улуч-

шатьего. Применяя этот прием, Эриксон использует различные объяснения,чтобы сделать такую инструкцию понятной пациенту. Одна из наиболееизящных процедур состояла в том, чтобы сказать пациенту: «Яхочу, чтобы вы пришли домой и почувствовали себя так же плохо, как вычувствовали себя тогда, когда пришли ко мне в первый раз со своейпроблемой, потому что я хочу, чтобы вы посмотрели, существовало литогда что-то такое, что вам до настоящего времени хотелось бысохранить и спасти». При успешном применении эта инструкция —ухудшить свое состояние — на самом деле предупреждает ухудшениеточно так же, как вызов усиливает гипнотическую реакцию.

Вызываниереакции посредством прерывания ее выполнения

Следующаятехника присуща как эриксоновскому гипнозу, так и эриксоновскойсемейной терапии, где применение гипноза вроде бы не предполагается.Это техника работы с сопротивлением в гипнозе и вызывание«спонтанной» реакции в психотерапии. Если гипнотическийсубъект реагировал на часть инструкции, то Эриксон рекомендовалзатормозить эти реакции. Таким образом, гипнотизер побуждал пациентавести себя определенным способом, а когда субъект начинал так себявести, гипнотизер тормозил эту реакцию и переключал внимание субъектана что-то другое. Когда же гипнотизер возвращался к этой инструкцииснова, субъект к тому времени становился более реактивным, посколькуу него начинала развиваться готовность к действию, но за этимпоследовала фрустрация.

Эриксонперенес эту процедуру в семейную психотерапию. Когда он, например,беседовал со всей семьей, кто-то один мог сидеть в углу и неразговаривать, как бы его к тому ни принуждали. С формальной точки

зрения,перед нами та же проблема, как и в случае с субъектом, которыйреагирует тем меньше, чем больше его к этому принуждают. В такихслучаях Эриксон часто давал такому члену семьи указание вообще неговорить или тормозил его участие в беседе каким-то другим способом.

Подобнуюже процедуру Эриксон использовал в тех случаях, когда ему нужно былопривлечь мужа к терапии жены. Он делал так, что муж, которыйрешительно отказывался сотрудничать с ним, вдруг «спонтанно»принимал решение посещать сеансы психотерапии вместе с женой. Покамуж отказывался посещать сеансы, Эриксон при каждой встрече с женойделал какое-либо утверждение, с которым ее муж заведомо не согласилсябы, и при этом добавлял: «Ваш муж, конечно, с этим согласилсябы», или: «Я не уверен в том, как бы это воспринял вашмуж».

Услышавот своей жены, насколько неправильно доктор его понимает, муж проявитсвою «свободную волю» и настоит на встрече с доктором, и,тем самым, станет доступным воздействию терапевта.

Использование локализации в пространстве

Следующийаспект гипноза касается ориентации в пространстве. Наблюдаяспособность субъекта быть дезориентированным в пространстве и вовремени, гипнотизер учится воспринимать пространство и время каксубъективные переживания. Находясь в гипнотическом состоянии, человекможет сидеть в одной комнате и думать, что сидит в другой. Он можетсидеть посредине комнаты и при этом видеть себя из угла этой комнаты.Находясь в определенной временной точке, он может считать, что этосовсем другая временная точка, и что гипнотизер — совсем другойчеловек. С опытом к гипнотизеру приходит понимание того, что людиори-

ентируютсяв пространстве и времени с помощью звуковых и визуальных признаков, ичто изменение этих признаков может изменить ориентацию человека впространстве и во времени.

Именноблагодаря этому опыту Эриксон в работе с семьей учитывает, как можетизмениться поведение каждого из членов семьи, если изменится ихположение в пространстве. Гораздо в большей степени, чем большинствосемейных терапевтов, Эриксон был склонен к тому, чтобы менять членовсемьи местами в процессе сеанса, а также к тому, чтобы приглашать ихк себе на прием в самых различных сочетаниях.

Самон говорил так: «Когда я встречаюсь с семьей, я могу работатьсразу со всеми, но вместе с тем я оставляю за собой свободу отправитького-то из членов семьи домой, а кого-то оставить у себя в кабинете.После того как они заходят в кабинет и рассаживаются, я вроде быслучайно упоминаю о том, что вот, мол, отец сидит на этом стуле, амать на другом стуле, сестра сидит здесь, а брат — там.Упомянув об этом, я определяю их географически. Каждый из них на этойвстрече занимает свою пространственную позицию. Когда я обращаюсь кним, я обращаюсь к определенной части пространства, а остальные приэтом слушают. Когда человек обращается ко мне, другие тоже молчаслушают. Такое разделение пространства на части предотвращаетвмешательство в разговор между мной и другим членом семьи, что жесткозаставляет каждого приобретать более объективный взгляд на проблему.Если я отправлю кого-то из кабинета, например, мать и ребенка, то ямогу осторожно переместить отца в кресло матери. Или же, если яотсылаю ребенка, я могу посадить мать на его стул, по крайней мере навремя. Иногда я комментирую это так «Теперь, когда вы сидитетам, где сидел ваш сын, вы имеете возможность понять его гораздолучше». Или: «Если вы сядете туда, где сидел ваш муж, тоэто, возможно, поможет вам понять, как он воспринимает меня».Через несколько сеансов, проведенных со всей семьей, я меняю всехчленов семьи местами, так что там, где раньше сидела мать, теперьсидит отец. Группировки внутри семьи остаются, но они преобразованы,к чему вы и стремились, желая изменить семью».

Всеэто не только напоминает гипнотические приемы, но находится с ними втеснейшей связи. Шаги, которые Эриксон намечает в работе с семьей,таковы: первый состоит в определении позиции человека в терминах егопозиции в пространстве; на второй стадии надо изменить эту позициютак, чтобы он изменился вместе с ней. Подобно этому, работая ссопротивлением в гипнозе, Эриксон многообразно обозначает иакцентирует сопротивление, как нечто локализованное в пространстве.Он мог, например, сказать: «Вы можете обнаружить, что, сидя вэтом кресле, вы сильно сопротивляетесь». Затем он просилчеловека пересесть в другое кресло, оставляя сопротивление на старомместе, где оно возникало.

Подчеркивание положительного

Вконце девятнадцатого века поток идей, связанных с «бессознательным»,разделился на два направления. Зигмунд Фрейд считал, чтобессознательное состоит из аморальных идей, стремящихся прорваться всознание. Его психотерапевтический метод был построен на недоверии ковсему, что рождается вне сознания и рационального понимания. Другойкомплекс идей, принадлежащий в основном гипнотизерам, характеризовалбессознательное как положительную силу. Эта сила может устроить всетак, что человек сделает для себя самое полезное из того, что он могбы сделать. Поэтому гипнотизеры склонялись к тому, что следуетпозволять бессознательному выражать себя в жизни человека. И Эриксонсклонялся именно к такому ходу мысли. Как при использовании гипноза,так и при работе с семьями он подчеркивал положительные моменты вповедении человека. Это основывалось на положении о существованиивнутри человека естественной тенденции к развитию, а также на том,что в случае подчеркивания положительного пациент с большей охотойбудет сотрудничать с психотерапевтом. В отличие от психоди-намическиориентированных терапевтов, чьи толкования направлены на проявлениеотрицательных агрессивных чувств и поведенческих реакций, Эриксонпереформулирует действия человека, превращая их в положительные. Онне преуменьшает трудности и проблемы, но находит в них такой аспект,который можно использовать для улучшения функционирования личностиили семьи. Вместо того чтобы предполагать наличие в подсознанииагрессивных сил, которые надо вывести наружу, он, скорее,предполагает существование бессознательных позитивных сил, которыенадо освободить для того, чтобы личность продолжала развиваться.Работая с супружеской парой или семьей, Эриксон не сосредотачивалсяна неадекватных способах взаимодействия, но находил такой аспект ихотношений, который являлся ценным и который можно было укрепить ирасширить. Я думаю, что это сосредоточение на позитивном берет своеначало непосредственно в его опыте гипнотизера.

«Посев» идей

Наводягипнотическое состояние, Эриксон любил «сеять» иливнедрять определенные идеи, а затем развивать их. Он подчеркивалопределенные мысли в начале взаимодействия, чтобы впоследствии, когдаему понадобится определенная реакция, у него уже были бы предпосылкидля ее получения. Также и в работе с семьями, уже на стадии сбораинформации Эриксон вводил определенные идеи. Впоследствии, в подходя-

щейситуации, он мог развить их. Именно так и гипноз Эриксона, и егопсихотерапия приобретали непрерывность: в процесс постоянно вводилосьчто-то новое, но внутри определенных рамок это новое могло бытьувязано с тем, что было сделано раньше.

Расширениеотклонения

ДляЭриксона характерно, что сначала он пытался добиться определеннойгипнотической реакции, а затем развивал ее, расширяя до тех пор, покане добивался цели. Он часто предостерегал гипнотизеров от попытокдостичь слишком многого за очень короткий срок, рекомендуя вместоэтого принимать то, что предлагается, и усиливать это. И для работыЭриксона с семьями также характерно стремление к минимальномуизменению, а затем его последующее расширение. Если изменение быловведено в критическую область, то, хоть оно и казалось минимальным,оно могло изменить всю систему. Иногда Эриксон использовал аналогиюдыры в плотине — эта дыра не должна быть такой уж большой,чтобы вскоре вся структура плотины сильно изменилась.

Семейныепсихотерапевты все яснее осознают тот факт, что они пытаются изменитьсистему, внутри которой определенные стереотипы повторяются и,значит, являются стабильными. Тут представляются правомерными дваподхода. Первый заключается в том, чтобы расшатать систему, и тогдаона, стремясь вернуться к состоянию стабильности, начнет использоватьдругие стереотипы взаимодействия. Другой подход состоит в том, чтобывыбрать один признак системы и изменить его, а затем расширитьизменение, пока система не потеряет управление и не будет вынужденасоздать новый набор стереотипов.

Эриксонпорой использовал и кризисное вмешательство, но гораздо чаще онпроизводил минимальное из-

менениев функционировании, расширяя затем его до тех пор, пока непроявлялись желаемые преобразования во всей системе. Такой же подходиспользовался Эриксоном и для усиления гипнотической реакциисубъекта.

Амнезияи контроль за информацией

Школысемейнойпсихотерапии различаются в плане своих представлений о том, чтовызывает изменение и какими должны быть процедуры введения этихизменений. Нередко психотерапевт убежден в том, что проявлениеподавленных эмоций и достижение прозрения — это именно тесобытия, которые ведут к изменениям. Поэтому он будет побуждатьчленов семьи к свободному выражению своих чувств друг к другу ипомогать им понять, из-за каких прошлых переживаний они вели себятак, а не иначе. Очень часто семейный терапевт поощряет потокоткрытого свободного общения между членами семьи и направляет еготак, чтобы каждый член семьи говорил вслух то, что приходит ему вголову. На мой взгляд, Эриксон не использовал такой подход.

Хотяв некоторых случаях он мог побуждать к свободному выражению чувств, кпониманию или к открытому общению, обычно он этого не делал. Часто онвстречался со всеми членами семьи по отдельности, и когда потом онсобирал их всех вместе, то организовывал все то, что должно бытьсказано и как это должно быть сказано, направляя тем самым всепроисходящее к определенной цели. Иногда он встречался с женой, даваяей определенные указания, а затем с мужем, получавшим от него другиеуказания. Он вовсе не поощрял, а даже предотвращал попытки супруговобсуждать между собой происходящее. Часто муж и жена получали отЭриксона свои указания, а затем он соби-

ралих вместе и обеспечивал открытое общение. Обычно он следовалфундаментальному правилу семейной психотерапии — необъединяться постоянно с одним членом семьи против другого или содной частью семьи против другой. Тем не менее, когда он начиналвходить в систему семьи, его влияние могло быть направлено на разныечасти семьи, причем он тщательно контролировал, как именно информациядолжна распределяться между членами семьи.

Посколькутакой подход сильно отличается от всех других, было бы интересноувидеть его истоки. Я считаю, что он возник из гипнотических техник.Опыт гипнотизера позволял Эриксону не только выдавать указания, но ибрать ответственность за то, что происходит, контролируя это, а такжеуправлять, как это делают многие гипнотизеры, сознанием субъекта. Онбыл склонен считать, что личность состоит из двух частей, и управлялпроцессом поступления бессознательных идей в сознание.

Очевиднымпримером является осознание забытого травматического переживания.Этот прием Эриксон использовал на ранних стадиях своей работы сгипнотическими состояниями. Сначала он развивал у субъектаспособность к амнезии, а затем систематически модифицировал способвоспроизведения травматического переживания. Обычно переживаниевоспроизводилось, но субъект выходил из гипнотического состояния самнезией на это воспроизведение. Затем постепенно, шаг за шагом, спомощью специально контролируемых способов, информация перемещаласьиз подсознания в сознание. Иногда допускалось и прозрениеотносительно ситуации, затем это прозрение подвергалось амнезии, илишь позднее возвращалось в сознание. Я считаю, что по форме этотпроцесс напоминает эриксоновский контроль над распространениеминформации среди членов семьи: он разрешает делиться одной информа-

цией,нонепозволяетделитьсядругойдотехпор,покаконечнаяцельнебудетдостигнута.

Пробуждениеи освобождение

Подобнонекоторым другим семейным психотерапевтам, Эриксон обращалпристальное внимание на достижение независимости и автономии каждымчленом семьи — впрочем, как и на сплоченность семьи. Если кнему обращались по поводу проблемного поведения ребенка, он былсклонен искать в семье взрослого, чаще всего одного из родителей, ктонаходился в слишком тесной эмоциональной связи с этим ребенком, ивмешивался, чтобы обеспечить ребенку более широкое пространство ибольшую степень свободы. Если речь шла о подростковой или юношескойшизофрении, он был склонен работать в направлении освобождения этогоподростка от чрезмерной, патологически чрезмерной вовлеченности всемью и ориентирования его на самостоятельную жизнь.

Этовнимание к интенсивным отношениям, при которых два человека реагируютдруг на друга настолько сильно, что исключают из взаимодействия всехдругих, кажется мне вполне естественным для гипнотизера. Гипнотизерсосредотачивается на субъекте и стремится к тому, чтобы заставитьсубъекта реагировать как можно более полно именно на него, а не надругие стимулы. Когда гипнотизер наблюдает за взаимодействиями членовсемьи, он с легкостью опознает такую диаду и знает, как с ней быть.

Ясчитаю также, что изучение того, как гипнотизер управляет процессомпробуждения, может помочь нам понять, как переключить человека синтенсивных взаимодействий с другим человеком на более поверхностные.Мы часто принимаем пробуждение от гипнотического сна как простуюреакцию на какой-то раздражитель,

напримерна слова гипнотизера: «Просыпайтесь» или на счет: «Раз,два, три». Но если внимательно понаблюдать за гипнотизером исубъектом, то.можно увидеть, что этот процесс гораздо сложнее.Гипнотизер не просто предъявляет раздражитель, он меняет своеповедение в целом. Меняется его поза, характер движений, интонация иего внимание и интерес перемещаются на что-то другое. Субъект тожепереходит от трансового поведения к более социализированному. Еслисубъект сопротивляется, продолжая оставаться в трансе, гипнотизерчасто начинает акцентировать нетрансовые социализированные чертысвоего поведения, побуждая субъекта реагировать на него менеевовлеченным образом. Мне кажется, что, создавая способыпсихотерапевтического вмешательства в диаду со сверхинтенсивнымивзаимоотношениями, Эриксон опирался на свой многообразный опытпробуждения субъектов от гипнотического сна.

Устранениесамоанализа

СтремлениеЭриксона разрешить задачу изменения отношений в семье равно по силеего стремлению избежать того, чтобы члены семьи поняли, почему ихспособы взаимодействия были до сих пор такими неадекватными.Радикально новым в подходе Эриксона является полное отсутствиетолкований предполагаемых причин поведения. Несмотря на то чтоЭриксон вроде бы нигде не утверждал этого открыто, в его работахнеявно присутствует мысль о том, что психотерапевт, пытающийся датьпациентам понять, почему они ведут себя так, а не иначе, фактическипрепятствует реальным терапевтическим изменениям. Основным условиемвыздоровления в динамической психотерапии считалось пониманиепациентом себя, мотивов своего поведения. Основным источником этойидеи является

принадлежащеедевятнадцатому веку восприятие человека как рационального существа.Фрейд пришел к выводу, что человек не столь уж рационален, но если быон, человек, изучил законы своего подсознания, то стал бы вполнерациональным. Вытеснение в теории Фрейда рассматривалась как основнаяпричина психической патологии, а возвращение вытесненного сознанием(с помощью прозрения) представляло собой основную цель терапии.Техника заключалась в истолковании того, что пациент говорил и делалс целью осознания пациентом искажений переноса в собственномвосприятии и поведении.

Помере того как психиатрия становилась все более межличностной, точкаприложения сил психотерапевта перемещалась. Салливан подчеркивалнеобходимость осознавания пациентом своих трудностей в межличностныхотношениях. Если бы пациент мог «увидеть», что он делает,и «связать» это со своим прошлым опытом, он изменился быи выздоровел.

Впоследствии,когда психотерапевты начали работать с семьями, а не с отдельнымиличностями, они автоматически привнесли в свою работу идею о том, чтоосознанное понимание влечет за собой изменение (иногда допускалисьварианты: осознанное переживание, осознанный эмоциональный опыт).Если бы члены семьи могли понять, как и почему они взаимодействуютдруг с другом, вся система семьи изменилась бы. Иногда психотерапевтиспользовал психодинамические толкования, чтобы помочь членам семьиоткрыть внутри себя интроецированные образы из прошлого. Иногдатолкования могли быть более салливановскими, если целью былоосознание нарушения межличностных отношений. Весьма часто толкованиякасались провокаций или отношений переноса членов семьи ипсихотерапевта.

Впоследние десятилетия психотерапевты, использующие теориюобусловливания, предложили альтерна-

тивнуютеорию изменений. Процедуры реципрокного торможения и модификацииповедения с помощью социальных подкреплений не предполагают идеи отом, что для изменения необходимо осознать причины своего поведения.Предполагается, что изменение подкреплений изменит и поведение.Некоторые, весьма немногие типы семейной терапии опираются на идею отом, что способ вмешательства психотерапевта в семью порождает в немизменения независимо от сознания членов семьи. Поэтому более солидностало утверждать, что терапевтические изменения появляются внезависимости от того, понимают ли пациенты значение или функции своегоповедения. Оказалось также, что такие «несознательные»изменения более устойчивы, нежели те, которые были достигнуты «спониманием» того, что человек делает.

Но,как правило, и сегодня хорошо подготовленный психотерапевт склонентолковать, и это происходит почти рефлекторно. Он может рассуждать омежличностном поведении, системах, подкреплении, но егопсихотерапевтическая техника будет состоять, в основном, в выдачехарактеристик поведения пациента и попыток оказания пациенту помощи вплане, понимания причин его (пациента) поведения. Если лишитьпсихотерапевта возможности истолковывать, он, как правило,почувствует себя неуютно. При введении такого ограничения еготехнический репертуар ограничится несколькими малознакомыми для негоприемами обусловливания и модификации поведения. Альтернативойявляется психотерапевтический подход Эриксо-на, представленный в этойкниге. Милтон Эриксон прошел подготовку психиатра, но затем пошелсвоим собственным путем. В период учебы Эриксона отношение Фрейда кгипнозу сделало это искусство запретным для нескольких поколениймолодых психиатров. Но Эриксон обучился гипнозу и использовал его длялечения пациентов весьма широко: клиницисты тогда,

еслии использовали гипноз, все равно оставались в рамках фрейдовскойконцепции. Они проводили гип-ноанализ и привносили в сознаниепациента прошлые травмы и бессознательные идеи. Эриксонэкспериментировал с этим подходом, но впоследствии оставил его,создавая вместо этого совершенно новые способы применения гипноза.Размышлениям о том, как помочь человеку осознать, почему он делаетто, что делает, Эриксон предпочитал исцеляющее изменение. И этозаставило его отойти от традиционного психотерапевтического подхода.Этот отход не был обусловлен принципиальными соображениями, а толькотщательным анализом своей работы и изобретением новых перспективныхметодов, приемов, техник. В настоящее время терапевтический подходЭриксона представляет собой результат многолетнегоэкспериментирования с различными способами создания изменений.

Легче,наверное, будет рассказать о том, чего Эриксон не делал впсихотерапии, чем рассказывать о том, что он делал. Целесообразнеевсего, наверное, будет привести истории болезни. Стиль Эриксона неосновывается на осознании подсознательных процессов, равно как и напонимании пациентом своих проблем в области межличностных отношений.Он не делает толкований переноса, не исследует мотивов поведениясубъекта и не производит простого переобусловливания. Его теорияизменений более сложна. Представляется, что она основана навнутриличностном влиянии психотерапевта на пациента (причем пациентне осознает этого влияния). Оно предполагает применениеобеспечивающих изменение указаний и метафорическое общение.

Жизненный цикл семьи

Описаниестратегии Эриксона, предназначенной для решения проблем человека,будет неполным, если не проанализировать цели его терапии. Гораздо вболь-

шейстепени, чем все другие психотерапевты, он учитывает «нормальные»,обычные процессы в жизни людей. К новобрачным он относится совершенноиначе, чем к семейной паре, чей брак был заключен двадцать лет назад.Если он имеет дело с семьей, где есть маленькие дети, то он действуетсовершенно иначе, чем тогда, когда перед ним семья, где дети вырослинастолько, что готовы покинуть дом. Окончания историй болезнипациентов, которыми занимался Эриксон, часто весьма обычны, потомучто цели его очень просты. В период ухаживания успехом терапии онсчитал брак. В первые годы семейной жизни — рождение детей. Налюбой стадии жизни семьи критическим шагом развития семьи является еепереход на следующую стадию.

Структураэтой книги соответствует последовательности стадий в жизненном циклесемьи: от ухаживания до старости и смерти. Стратегии, используемыеЭрик-соном для решения проблем на каждой из этих стадий, описываютсяв структуре соответствующих историй болезни. Подход Эриксонастановится наиболее понятным, если учесть процесс развития семьи иточки кризиса, возникающие при переходе от стадии к стадии напротяжении всего жизненного цикла семьи.

ГЛАВА 2. ЖИЗНЕННЫЙ ЦИКЛ СЕМЬИ

Несмотряна то что обыкновенная семейная жизнь всегда являлась аренойчеловеческих страстей, на нее стали обращать внимание и восприниматьвсерьез лишь совсем недавно. Стало ясно, что семьи развиваются вовремени, а явления стресса и психической патологии появляются тогда,когда этот процесс развития нарушается. Однако для профессионалов,будь то клиницисты или представители социальной науки, оказалосьтрудно серьезно относиться к этим простым человеческим потребностям.Психиатры и психологи предпочитали рассматривать казавшиеся им болееглубокими вопросы идентичности, формирование бредовых идей, динамикубессознательного или законы восприятия, а вовсе не проблемы,возникающие, когда люди женятся или выходят замуж и растят детей.Сейчас, когда мы начинаем понимать, какое большое влияние имеет начеловека его ближайшее социальное окружение, мы обнаруживаем, чтосоциальное окружение развивается во времени, и об этом процессеразвития нам известно очень и очень мало.

Еслиговорить, что в психиатрии следует использовать стратегическийподход, то надо определить и цель, для реализации которойпредназначена эта стратегия. За последние двадцать лет мы весьмадалеко продвинулись в понимании симптомов психических болезней.Когда-то симптомы рассматривались как свойства личности, независимыеот социальной ситуации. Тревога или депрессия являлисьхарактеристиками состояния человека. Затем появилась идея о том, чтосимптомы являются выражением отношений между людьми

исредствами достижения некоторых тактических целей в отношениях сблизкими. Вопрос теперь ставится так: чему служит приступ тревоги,если рассматривать его в контексте семейных отношений, отношений наработе или отношений с психотерапевтом?

Сейчасстало общепринятым еще более глубокое воззрение, скрытоприсутствующее в работах Милтона Эриксона. Симптомы появляются, еслиимеет место смещение или нарушение процесса развертывания жизненногоцикла семьи или другой естественной группы. Симптомы являютсясигналом о том, что семья испытывает трудности при переходе с однойстадии развития на другую. Например, приступы тревоги у молодойматери, возникшие сразу после рождения ребенка, говорят о том, чтоэта семья не в состоянии перейти на стадию ухода за детьми.Сосредоточиваясь весьма узко на симптомах, Эриксон считал главнойцелью терапии разрешение проблем данной семьи таким образом, чтобыона смогла продолжать свой жизненный цикл. Восхищение виртуознойтехникой Эриксона может привести к тому, что его мета-стратегия,опирающаяся на представление о жизненном цикле семьи, останетсянезамеченной.

Осознаваязаново всю важность процесса развития семьи, мы понимаем, как малонам об этом известно. Длительных исследований семьи вообще несуществует. Есть лишь исследования, где применялись методики,основанные на самонаблюдениях членов семьи, но они представляются мнене очень достоверными. О развитии семьи мы можем также узнать изклинической практики изучения тех семей, которые обращаются к нам запомощью, но в этом случае мы не знаем, что происходит на той жестадии в «нормальной» семье. Клиницист, желающий понятьестественное развитие семьи, чтобы построить на этом своюпсихотерапевтическую стратегию, проявляет лишь собственное неве-

жество,и работает, взвалив на плечи груз мифов о том, какими «должныбыть» семьи.

Дополнительнаяпроблема состоит в том, что сама семья и ее жизненный цикл меняются сизменением общества и возникают новые типы семьи. Семья, состоящая издетей и родителей и живущая отдельно от прочих родственников являетсясравнительно новой формой семьи. Начиная понимать закономерностиразвития этой формы семьи, мы обнаруживаем, что уже появились новыеформы семьи — общинные, — и, работая с молодежью,клиницист может обнаружить, что его концептуальная модель устарела.Клиницист должен быть терпимым по отношению к различным вариантамобраза жизни семьи и вместе с тем иметь общий взгляд на процессыразвития семей, который бы направлял его поиски кризисной точкиразвития.

Ноеще до того, как мы начнем описывать жизненный цикл семьи, мы должны,по-видимому, ответить на возможные возражения против такого подхода впсихотерапии. Если сказать, что целью психотерапии является помощь впреодолении кризиса перехода с одной стадии жизненного цикла семьи надругую, то многие клиницисты могут упрекнуть нас в том, что при такомподходе мы «приспосабливаем» человека к семье илиобществу, которое формирует семью. Такая точка зрения наивна,поскольку она не учитывает тот факт, что свобода и развитие личностиопределяются успешностью его участия в своей естественной группе и ееразвитии. Можно, конечно, изолированного человека считать болеесвободным, чем человека любящего и работающего, но только до тех пор,пока мы не начнем рассматривать ограничения, внутри которых такойизолированный человек существует.

Естьдва способа «приспособления» личности к ее ситуации безпорождения в ней изменений. Один состоит в стабилизации состояния спомощью лекарств. Если молодой человек достиг определенного возраста,

асемья не может освободить его, у него могут появиться симптомыболезни. Применение лекарств в данном случае избавит от забот, носделает ситуацию хронической как для молодого человека, так и для егосемьи. Второй вариант состоит в применении долгосрочнойиндивидуальной психотерапии, которая научит пациента оцениватьтрудности своего развития и неадекватности своего восприятия —но не реальность его настоящей жизненной ситуации. Многие жены,например, неудовлетворенные ограниченностью образа жизни в пригороде,в течение долгих лет стабилизируют себя с помощью интенсивногоанализа. Вместо того чтобы побудить этих женщин к действиям, которыесделали бы их жизнь богаче и сложнее, процесс терапии практическипрепятствует таким действиям, навязывая пациенткам идею о том, чтопроблема находится внутри их психики, а не кроется во внешнейситуации.

Еслисчитать, что целью психотерапии является создание многообразия ибогатства жизни конкретного человека, то следует стремиться к тому,чтобы освободить человека от ограничений, накладываемых социальнойорганизацией. Симптомы обычно появляются тогда, когда человекнаходится в невозможной для него ситуации и пытается из неевырваться. Когда-то было высказано утверждение, что направленностьлечения на симптом «просто» ослабляет и устраняетсимптомы по мере того, как человек приспосабливается к ситуации.Этого взгляда придерживались клиницисты, не умевшие вылечить симптоми поэтому не понимавшие, что симптом нельзя вылечить, не создавбазовых изменений в социальной ситуации человека (за исключениемредких случаев), дав ему тем самым возможность расти и развиваться.Приступы тревоги, являющиеся следствием ограниченности межличностнойситуации, не могут быть устранены, пока психотерапевт не поможетпациенту найти и осуществить новые возможности в жизни.

Период ухаживания

Систематическиеисследования семьи человека начались недавно, причем одновременно сисследованием социальных систем у других животных. Примерно с 1956года за человеческими существами, равно как и за зверями и птицами,стали наблюдать, не изымая их из естественной среды. В результатеэтих наблюдений прояснились как черты сходства, так и точкикритических различий между человеком и животными, и это помогло намглубже понять природу человеческих проблем. Как у человека, так и уживотного имеют место процессы ухаживания, спаривания, постройкигнезда, ухода за потомством и освобождения потомства длясамостоятельной жизни; но, вследствие огромной сложности организациисоциальной жизни человека, проблемы, возникающие на различныхстадиях, являются специфическими только для него. Каждое обучающеесяживотное в соответствующем возрасте участвует в ритуалах ухаживания,и вариации тут весьма широки. Животные, принадлежащие к видам,живущим анонимными стаями, в соответствующее время года будутспариваться со всяким, кто попадется, предпочитая представителейпротивоположного пола. В других видах спаривание менее анонимно.Животное встречается со своим партнером в период течки один раз вгод, но вне этого периода они не встречаются. Представители иныхвидов выбирают себе партнера на всю жизнь для регулярноговоспроизведения потомства. Некоторые виды лебедей, например, выбираютпартнеров на всю жизнь, и если один умирает, оставшийся в живыхтоскует и, как правило, остается в одиночестве до конца жизни.

Человеческиесущества с их многообразными возможностями могут, по сути,воспроизводить любой из этих видов спаривания. Мужчина можетспариваться с любой женщиной, которая проходит мимо, причем, чемболее безлично это будет происходить, тем лучше. Муж-

чинымогут также иметь тайные любовные интриги, встречаясь с определеннойженщиной только для сексуальных целей и никогда для других. Естьтакже варианты, при которых возможна множественность мужей и жен, каку некоторых видов животных. Но чаще всего мужчина выбирает женщину навсю жизнь и пребывает с ней постоянно (или, по меньшей мере, такойпорядок вещей является устойчивым мифом о моногамии).

Критическоеразличие между человеком и животным состоит в том, что человек —единственное животное, учитывающее дальнее родство. Расширенная семьяиграет свою роль на любой стадии жизни человека; у других жебиологических видов имеет место прерывистость поколений —родители растят малышей, которые покидают их, находя себе партнеровсреди сверстников самостоятельно. Медведица не говорит своей дочери,за кого та должна выйти замуж, и не следит за тем, как онивоспитывают медвежат. Родители человека четко знают возможныхпартнеров своих детей и помогают воспитывать внуков. Брак, такимобразом, не является соединением двух людей, но представляет собойобъединение двух семей, которые оказывают свое влияние и создаютсложную сеть подсистем.

Когдапредставители вида Человек Разумный, как и представители другихвидов, вступают в подростковый возраст, они теряют терпимость,свойственную молодежи в тот период, когда она еще полностью включенав сообщество взрослых. Существует определенный период (к счастью,относительно длительный у человека) для того, чтобы особь определиласвое положение относительно других особей того же вида и выбрала себепару. У большинства видов животных те самцы, которые в течение этогокритического периода не могут приобрести собственную территорию, вдальнейшем получают самый низкий статус в сообществе и не приобретаютсамок. Они становятся периферическими

животными,которые бродят среди владений других особей. Почти никто из них уже ине пытается отвоевать статус и пространство у преуспевших, так каккаждое животное на своей территории, как правило, побеждает. Этипарии обнаруживают, что самки отказываются спариваться с самцами, незавоевавшими себе статуса. Самки, которых не выбрали самцы состатусом, также становятся периферическими особями, отвергаемымисамцами и преследуемыми самками, которые получили самцов и статус.Периферические особи большинства видов не защищены, никто о них незаботится. Они — пасынки природы, и их обычно приносят в жертвухищникам, что является способом самозащиты группы. Их жизньсравнительно коротка, и они не воспроизводят себе подобных. Учеловека периферическими особями занимаются профессионалы:представители благотворительных организаций, социальные работники,психологи, психиатры. По сути, представители этих профессий являютсякак людьми, несущими помощь и добро, так и агентами социальногоконтроля. С одной стороны, они пытаются помочь опустившимся получитьработу, сексуального партнера, стать полноправным членом общества.Как агенты социального контроля, они пытаются поместить аутсайдера взакрытую организацию, чтобы он не беспокоил тех, кто завоевал себепространство и достиг статуса. (Иногда это тоже рассматривается какпомощь.)

Хотяо поведении подростков в период ухаживания нам известно гораздоменьше, чем о таком же поведении других животных, мы знаем, что здесьсуществует фактор времени и фактор риска. Существует возрастнойпериод, в течение которого молодой человек обучается ухаживать, и чемпродолжительнее этот процесс, тем ближе к периферии окажется юноша вструктуре социальных связей. Молодой человек, которому за двадцать иу которого нет подруги, будет аутсайдером среди своих сверстников,которым процедура ухаживания знакома уже в течение нескольких лет.Дело не только

втом, что неопытный юноша не учится взаимодействовать спротивоположным полом, но и в том, что у него не возникаютсоответствующие физиологические реакции. Его социальное поведениетоже неадекватно. Те, кого он выбирает для ухаживания, ужепродвинулись в этом процессе гораздо дальше, а он еще осваиваетпервые шаги.

Еслибы ухаживание представляло собой рациональный процесс, проблема былабы менее сложной, но это, увы, не так. Молодые люди играют свадьбу непотому, что хотят уйти из дома, а просто потому, что любят другдруга, хотят иметь детей или по многим другим причинам. Перваявстреча молодых людей может привести к непредвиденным результатам.Особенную проблему подростков составляет то, что они одновременноявляются и членами родительской семьи, и членами подростковой группы.То, как ведет себя подросток, чтобы удовлетворительно общаться вродительской семье, может мешать ему приспосабливаться к группесверстников. В сущности, это та же самая проблема, что и отнятие отгруди; этот процесс не окончен, пока ребенок не окажется вне дома ине установит близкие связи с людьми вне своей семьи. Длинный периодвыращивания человеческого детеныша скорее наводит его на мысль о том,что он никогда не покинет дом, нежели готовит его к самостоятельнойжизни. Медведица посылает медвежонка на вершину дерева, а самауходит, — родители ребенка могут и освободить его, и запутать всемейных связях навечно.

Многиеподростки, ставшие периферическими особями, так до конца и неосвободились от своих родительских семей, чтобы пройти черезнеобходимую стадию выбора партнера и построения собственного гнезда.В некоторых культурах прямо установлено право родителей выбиратьпартнера своему ребенку, но даже в культурах, имеющих болееромантичное представление о браке, ребенок не свободен в выборебрачного

партнера.По мере того как юноша начинает отделяться от семьи и серьезно думатьо том, чтобы связать свою жизнь с определенной девушкой, родителиобоих молодых людей могут стать важным фактором в процессе принятиярешения о браке. Даже тогда, когда молодой человек выбирает невестуназло родителям, он все равно не свободен, так как его выбор неявляется независимым. То, что когда-то считали «невротическимвыбором партнера», представляет собой процесс, в которомпринимает участие вся семья.

Длямногих молодых людей помощь профессионального психотерапевтапредставляет собой церемонию посвящения. В ходе нее устанавливаютсяотношения со сторонним для родительской семьи человеком, которыйхочет помочь им достичь независимости и зрелости. Это один изспособов, с помощью которых общество может помочь освободить молодогочеловека от жесткой организации его родительской семьи для того,чтобы он смог создать собственную семью.

Еслипсихотерапия проходит успешно, она выталкивает молодого человека вжизнь, где он может реализовать максимум своих возможностей. Еслипсихотерапия не удалась, человек становится периферической особью, ипсихотерапия усугубляет это. Чем более резким является вмешательствопсихотерапевта, — например, если он настаивает нагоспитализации или длительном лечении — тем прочнее пристанет кмолодому человеку ярлык «особой» личности. И это,конечно, скорее ухудшает, чем улучшает его ситуацию. Длительноелечение может разносторонне нарушить нормальную жизнь человека:продолжается финансовая опека родителей над ребенком, семьяприучается доверять «оплаченным» отношениям вместоестественных и так далее. Длительная психотерапия создает особуюкатегорию подростков, сосредоточенных на осознании того, что ониделают, вне зависимости от того, что они

делают,причем идеология объяснения своих поступков у них весьма ограничена.

Помере развития психотерапии уточнялись ее цели и совершенствовались еетехники. Самое крупное изменение произошло тогда, когда сталопонятным, что всех подростков и юношей с проблемами нельзя вылечить спомощью одного метода. Каждая личность находится в уникальномконтексте, и психотерапевт должен быть достаточно гибким, чтобыприспособиться к любой ситуации. Лечение многих людей начинаетсятогда, когда они чувствуют, что не могут жить и работать так, как имхотелось бы, и они ставят цель, а психотерапевт должен помочь имдостичь эту цель. Часто бывает так, что и психотерапевт и пациентсформулировали цель, но в ходе лечения появляется третья цель, и этопроисходит неожиданно для обоих.

Работающийс молодежью психотерапевт должен обладать достаточной мудростью,чтобы направлять процесс и не стремиться «приспособить»молодого человека к своему восприятию жизни. Обычно молодые людиженятся и воспитывают детей, но многие представители молодогопоколения, не избравшие этот путь, могут жить совершенно нормально.Если молодой человек обращается к психотерапевту из-за того, чтохочет жениться или сделать карьеру, но не может, — долгпсихотерапевта помочь ему в этом. Если же он выбирает другой образжизни, то навязывать ему свой путь только потому, что таково«приемлемое» поведение — просто нереалистично. Этоможет блокировать весь терапевтический процесс. К счастью, нашаамериканская культура достаточно разнообразна, чтобы позволить людямжить не только так, как это предписывают нормы обычной семьи среднегокласса, живущей в пригороде.

Есликлиницист убежден в том, что цель психотерапии — богатство иразнообразие человеческой жизни, он в большей степени будетстремиться развивать спо-

собыжизни, подходящие для каждого конкретного человека, а не приводитьобраз жизни пациента в соответствие с социально приемлемым образцом.Психотерапевт должен осознать тот факт, что ограниченность жизнимногих подростков обусловлена тем, что им не удалось выпутаться изсвоих семейных связей. Многие молодые люди становятся аутсайдерамипотому, что разделяют молодежную культуру, находящуюся в поискахальтернативных способов жизни; другие же становятся аутсайдерамипотому, что их функцией в семье является олицетворение неудачи. Ониреагируют не на своих сверстников, а на то, что могло бы произойти всемье, если бы они выбрали более традиционный образ жизни. И несмотряна видимость того, что они сделали свободный выбор, на самом деле онивсего лишь беспомощно реагируют на семейную ситуацию. Говорить с нимио возможности иного образа жизни — все равно, что говорить сузником о том, как он мог бы использовать свою свободу. Дляпсихотерапевта трудность здесь состоит в том, чтобы определитьприроду ограничений, препятствующих тому, чтобы молодой человек началвести более сложную и интересную жизнь. Часто это невозможноопределить, не встретившись со всей семьей.

Молодыелюди могут избегать вступления в брак по причинам, которые кроютсявнутри родительской семьи. Но точно так же они могут стремиться кпреждевременному браку, пытаясь освободиться от сковывающих ихотношений в родительской семье. Очень часто задачей психотерапевтаможет быть предотвращение такого преждевременного брака, чтобымолодой человек не переходил на следующую стадию развития, не будучиосведомленным о разнообразии способов жизни.

ПодходЭриксона к решению проблем, возникающих на стадии ухаживания, описанв третьей главе.

Брак и его следствия

Важностьцеремонии брака не только для новобрачных, но и для всей семьистановится все более очевидной по мере того, как молодежь от нееотказывается. Ритуал, который может показаться молодым людямповерхностным, бывает важной пограничной чертой между стадиями. Этотритуал может помочь каждому члену семьи сделать переход к новымотношениям друг с другом. Во многих культурах церемонии,сопутствующие рождению, наступлению половой зрелости, браку и смерти,являются неприкосновенными, так как считаются критическими точкамистабильной жизни.

Какимибы ни были отношения молодой пары до брака, брачная церемония меняетэти отношения непредсказуемым образом. Для многих пар медовый месяц ипериод до рождения ребенка — самая счастливая пора за всюсупружескую жизнь. Для других дело обстоит совсем не так —возникают сильные стрессы, поражающие семейные узы или вызывающиепсихическое расстройство фактически еще до начала семейной жизни.

Самапо себе цель некоторых браков может привести к тому, что нарушениясемейной жизни начнутся с первых моментов существования семьи.Например, молодые люди, поженившиеся главным образом потому, что нехотели больше жить дома, могут обнаружить, что раз они ужепоженились, то цель брака достигнута и основания для него исчезли. Изсвоей семьи они уже ушли, но у брака не было другой цели, и дляпродолжения брака надо бы найти какую-либо иную цель. Иллюзии на счеттого, каким должен быть брак, часто оказываются весьма далекими отреальности.

Хотязаключение брака имеет для каждого сугубо личное значение, преждевсего оно символизирует, что молодые люди посвящают друг другу своюжизнь. В наше время легких разводов брак может быть просто

экспериментом,но в той мере, в какой брак является именно посвящением, молодые людиобнаруживают, что они реагируют друг на друга по-другому. Иногда оничувствуют, что попались в ловушку, и начинают протестовать; можетвозникнуть борьба за власть; они могут обнаружить в себе желание«быть самим собой» и начать вести себя так, как никогдане вели себя раньше и совершенно не так, как ожидают их супруги.Заключение брака освобождает молодых людей от необходимости держатьдистанцию в общении друг с другом, и это движение навстречунеограниченной интимности может приветствоваться ими, но может такжеи пугать их. Многие консервативно настроенные молодые люди до сих порне вступают в добрачные сексуальные отношения, и различныепредставления о сексе, как и преувеличенные ожидания, могут повлечьза собой разочарования и сексуальные расстройства.

Сначала совместной жизни молодые супруги должны установить огромноеколичество соглашений, необходимых каждой паре, находящейся в близкихотношениях. Они должны договориться о том, как они будутвзаимодействовать с родительскими семьями, с друзьями, и как будутвести хозяйство, и каковы тонкие и выраженные различия между ними какличностями. Неявно или открыто они должны решить огромное множествовопросов, о существовании которых они до брака и не подозревали. Онидолжны решить, где будут жить, в какой степени жена должна влиять накарьеру мужа, можно ли обсуждать друзей супруга, должна ли женаработать или быть домохозяйкой, и кто будет следить за состояниемодежды. Представления о браке и жизнь в браке — две совершенноразные вещи.

Вырабатываяновые отношения, молодая пара должна найти также способывзаимодействия в случае несогласия. Очень часто в самый ранний периодмолодожены избегают противоречий и критики потому, что хотятсохранить благожелательную атмосферу в семье

ине хотят задеть чувств другого. Со временем эти скрытые противоречиярастут, и супруги обнаруживают, что все время находятся на граниссоры и почему-то легко и сильно раздражаются друг на друга. Иногдатакие необсуждаемые вопросы фактически с самого начала встроены вбрак. Но все чаще кто-то проявляет минимальное несогласие, другойотвечает тем же, разгорается ссора, в которой всплывают наповерхность те области взаимодействия, которые ранее открыто необсуждались. Часто такая ссора пугает обоих возникновениемнеожиданных эмоций, и, заканчивая ссору, они клянутся никогда нессориться снова. Но необсуждаемые вопросы снова накапливаются,создавая напряжение, и от любой искры может возгореться пламя, иссора вновь повторится. В этом процессе пара вырабатывает собственныеспособы взаимодействия в случае несогласия. Иногда эти способы неудовлетворяют обоих супругов потому, что ведут к возрастаниюнедовольства, которое впоследствии воспринимается какнеудовлетворенность браком. Например, пара может прийти к выводу, чтопротиворечие исчезнет только тогда, когда один партнер подчинитсядругому в большей степени чем ему того бы хотелось. Именно в этотранний период мужья и жены обучаются манипулировать друг другом как спомощью слабости и болезни, так и с помощью силы.

Набольшинство решений, которые молодая пара принимает в ранний периодсвоей совместной жизни, влияет не только их опыт, вынесенный изродительской семьи, но и текущие взаимоотношения с родительскойсемьей. Эти связи являются неотъемлемой частью семейной жизни. Каждыйиз молодых людей должен сделать шаг от зависимости от родителей кновым независимым отношениям с ними. Их отношения должны превратитьсяв отношения между взрослыми людьми.

Принимаярешения относительно своей семейной жизни, молодые люди не могутизбежать родительско-

говлияния. Например, родители в значительной степени влияют на то,будет ли жена работать и где молодые будут жить. Молодой паре лучшебы установить территорию, относительно независимую от родительскоговлияния, а родителям, в свою очередь, изменить отношение к детям,после того как те создали свою собственную семью. Обильная помощь,так же как и жесткий контроль, может повредить. Если родителипродолжают поддерживать семью деньгами, это может служить скрытым илиявным указанием на то, что они имеют право контролировать образ жизнимолодой семьи. Финансовая поддержка может быть как полезной, так ивредной, и при этом возникает много вопросов. Давать ли деньгиналичными или в виде подарков? Одному члену семьи или другому (илиобоим)? Даются деньги свободно или со скрытой критикой (что особойнеобходимости в них нет)? Вмешательство родителей может внести в бракраскол, причем весьма часто без осознания того, что же именновызывает неприятные чувства. В случае конфликта с родителями мужа илижены у молодой пары могут развиваться симптомы психической болезни. Ужены, чей муж не может предотвратить вмешательство своей матери вдела молодой семьи, могут появиться симптомы, и это будет одним изспособов, с помощью которых она может приспособиться к даннойситуации. Некоторые пары пытаются защитить независимость своейтерритории, делая ее совершенно независимой от своих родителей. Ониполностью обрывают связи с родителями. Обычно такие попытки кончаютсяпровалом и содействуют разрушению брака, поскольку искусство семейнойжизни предполагает достижение независимости в сочетании с сохранениемэмоциональных связей с родственниками.

Рождениеребенка и взаимодействие с ним

Увлекательностьбрака состоит, в частности, в том, что, по мере разрешения проблемодной стадии, начина-

етсяследующая стадия со своими собственными возможностями. Молодая пара,создавшая новые удовлетворительные отношения друг с другом,обнаруживает, что рождение ребенка ставит новые проблемы и старыеспособы взаимодействия уже не годятся. Для многих пар период ожиданияи рождения ребенка очень приятен, для других же этот период чреватстрессами, которые принимают различные формы. У жены могут начатьсяэмоциональные нарушения во время беременности, или могут возникнутьтаинственные болезни, способные помешать доносить ребенка доположенного срока, или же после рождения ребенка она начинает вестисебя странно и непредсказуемо. Возможно также, что не только жена, нои муж или кто-то из родителей жены или мужа после рождения ребенкаизменит свое поведение.

«Причину»изменения поведения кого-то из членов семьи после рождения ребенкаопределить трудно, поскольку с появлением нового члена семьи ломаютсямногие старые взаимоотношения. Молодые люди, считавшие свой бракэкспериментом, обнаруживают, что теперь расстаться им будет гораздотруднее. Другие пары, считавшие до этого, что они посвятили другдругу всю свою жизнь, обнаруживают, что после рождения ребенкаоказались как бы в ловушке, и впервые у них возникает ощущениехрупкости их брачного контракта.

Игра,в которую играла молодая пара до рождения ребенка, была игрой длядвоих. Они научились взаимодействовать друг с другом и нашли способыразрешения многих проблем. С рождением ребенка автоматическиобразуется треугольник, и это не треугольник с человеком извне иличленом расширенной семьи. Может развиться ревность нового типа, еслиодин из супругов чувствует, что другой больше привязан к ребенку, чемк нему. Многие проблемы супруги начинают теперь решать через ребенка:он становится и козлом отпущения, и оправданием новых проблем, равнокак и

старых,до сих пор нерешенных. Мужья и жены, находящиеся на грани развода,могут сейчас прийти к выводу, что им лучше остаться вместе для благаребенка. Жены, и прежде неудовлетворенные браком, могут теперьрешить, что их состояние обусловлено ребенком. Например, больнаяпсихозом мать восемнадцатилетней девушки жаловалась, что ее дочьвсегда стояла между ней и ее мужем, и в доказательство она приводиластроки из своего письма, которое было написано, когда дочке былонесколько месяцев. В этом письме она писала мужу, что он всегдаобъединяется с дочерью против нее. Если ребенок играет в треугольникеподобную роль, то, когда он вырастает и пытается покинуть дом,возникает кризис, поскольку супружеская пара оказывается переднеобходимостью взаимодействовать друг с другом непосредственно, безребенка, игравшего роль инструмента. И вновь актуальными становятсяпроблемы, которые не были решены в свое время, давным-давно, еще дорождения ребенка.

Зачастуюбрак заключается поспешно из-за беременности. В этом случае молодыелюди вообще не имеют опыта жизни вдвоем. Брак начинается ипродолжается как жизнь в треугольнике, пока ребенок не вырастет и неуйдет из дома. Порой все это не вызывает проблем. В иных же случаяхребенок становится единственным оправданием брака, и его обвиняют вовсех внутрисемейных конфликтах.

Саморождение ребенка приводит к объединению двух семей. Это событиесоздает бабушек и дедушек, дядей и теть с обеих сторон. С рождениемребенка меняется даже сама процедура взаимных визитов. Семьи могутссорится из-за того, как назвать ребенка, как его обучать ивоспитывать, какая из семей должна влиять на него больше и так далее.Очень часто в расширенной семье брак рассматривается как временный,но только до момента появления ребенка. Возможность или фактпоявления ущербного ребенка может оживить по-

тенциальныесомнения в полноценности всех ветвей семьи, и это тоже можноиспользовать как оружие в борьбе между семьями.

Срождением ребенка молодая пара, с одной стороны, несколько отдаляетсяот своих родителей, но, с другой стороны, оказывается еще болееопутанной сетями семьи. Став родителями, они в большей мере проявилисебя как взрослые люди, но сам ребенок заново вовлекает их в сложноевзаимодействие со всеми родственниками по мере того, как старые связиразрушаются, а новые возникают. Если в этот период возникает стресс,он часто выливается в форму симптомов, от которых страдает один изсупругов, однако весьма часто оказывается, что лечить надо не тогочеловека, который страдает от симптомов. Болезни жены могут бытьпросто реакцией на мужа, который в связи с предполагаемым появлениемребенка чувствует, что попал в ловушку. Или же она может реагироватьтаким образом на кризис в расширенной семье. Если молодая семейнаяпара нормально пережила период рождения ребенка, многие последующиегоды она будет занята уходом за ним и его воспитанием. Каждый новыйребенок изменяет общую ситуацию — вместе с ним появляются новыепроблемы, равно как и обостряются старые. Радость, которую приносятдети, часто уравновешивает переживания от множества проблем, скоторыми сталкиваются родители. Обычно они учатся справляться с нимисамостоятельно, так как не желают использовать те методы воспитания,которые когда-то применялись к ним.

Наэтой стадии ухода за маленькими детьми особые проблемы возникают уженщины. Она с нетерпением ждала появления ребенка, и это было длянее ожиданием самореализации. Но уход за малышами может стать ипричиной крушения надежд. Обученные и подготовленные к взросломуобразу жизни, молодые матери вдруг обнаруживают, что они отрезаны отмира взрос-

лыхи снова замкнуты в мире детей. В противоположность им мужья остаютсяв мире взрослых и имеют возможность наслаждаться общением с детьми,приобретая дополнительные измерения в своей жизни. Жена же, у которойединственными собеседниками становятся дети, чувствует себядискомфортно, награждая себя ярлыком «всего-навсего» женыи матери. Страстное желание участвовать в мире взрослых (к чему онахорошо подготовлена) может служить причиной возникновения у неечувства неудовлетворенности и зависти по отношению к деятельной жизнимужа. И брак может начать разрушаться по мере того, как у жены будутвозрастать требования относительно помощи по уходу за ребенком, а умужа будет возникать чувство, что жена и ребенок мешают его работе.Иногда мать может даже преувеличить важность ухода за ребенком,порождая у ребенка эмоциональные проблемы, которым она можетвпоследствии посвящать все свое внимание. Задачей психотерапевта вэтом случае является решение проблем ребенка посредством освобожденияматери от вовлеченности в его проблемы. Психотерапевт должен в этомслучае помочь матери начать вести образ жизни, в большей мереудовлетворяющий ее.

Хотяпериод ухода за маленькими детьми довольно труден, все же чаще всегосемьи сталкиваются с проблемами при поступлении ребенка в школу.Раньше ребенку, отказывавшемуся посещать школу, обычно разрешалиоставаться дома и предписывали индивидуальную психотерапию, ожидаяего выздоровления и возвращения в школу; но зачастую вместо этого онвсе больше и больше отставал от сверстников. С появлением терапии,ориентированной на семью, ребенка стали чаще оставлять в школе,пытаясь воздействовать на ситуацию в целом, осознавая, что проблемаможет крыться как в школе, так и в семье (или же — и там, итам).

Вэтом возрасте дети очень чувствительны к происходящему в семье, ктому же теперь они вовлекаются и

вовнесемейную жизнь. Конфликт между родителями, касающийся воспитанияребенка, может стать более явным, так как результат их воспитательнойдеятельности оказывается объектом всеобщего обозрения. В связи споступлением ребенка в школу родители впервые лицом к лицусталкиваются с тем фактом, что ребенок когда-нибудь вырастет ипокинет дом, а они останутся наедине друг с другом.

Именнона этой стадии структура семьи становится наиболее прозрачной дляпсихотерапевта, так как вся она отражается в проблеме ребенка.Способы общения в семье становятся к тому времени стереотипными, иопределенные их структуры бывают неприспособленными к ситуациямпребывания ребенка вне семьи. Некоторые типы неадекватных структурвстречаются очень часто, и все они обусловлены прерыванием связипоколений внутри семьи. Наиболее распространенная проблема состоит втом, что мать постоянно объединяется с ребенком против отца,протестуя по поводу его излишней строгости к ребенку; протест отцапри этом направлен против того, что мать слишком балует ребенка. Втаком треугольнике родители стараются спасти ребенка друг от друга,предоставляя ребенку возможность объединиться с тем, с кем емувыгодно объединиться в данный момент. Этот треугольник можно описатьпо-разному.

Одиниз полезных способов описания состоит в том, чтобы рассмотреть мать,как «излишне вовлеченную» в проблемы ребенка. Очень частомать хочет помочь ребенку, но вместе с тем она и раздражена на него,будучи фрустрированной в своих попытках справиться с его проблемами.Отец находится скорее на периферии взаимодействия. Если онвмешивается, чтобы помочь матери, она нападает на него, и он сноваотходит в сторону, а мать по-прежнему не может справиться с ребенком.Этот стереотип взаимодействия прокручивается бесконечно, препятствуясозреванию и взрослению

ребенкаи не позволяя матери отвлечься от проблем ребенка и жить болеесамостоятельно. По мере того как этот стереотип продолжаетпроигрываться, ребенок становится средством общения в случае техпроблем, которые они не могут обсудить открыто. Например, если всемье никогда не поднималась открыто проблема мужественности отца,мать может поднять вопрос о том, не слишком ли их сын похож надевочку, в то время как отец может настаивать на том, что мальчикдостаточно мужествен. Ребенок реагирует на это следующим образом: онобъединяется с матерью, проявляя в своем поведении женские черты,чтобы обеспечить мать аргументами в этом споре, и вместе с тем ведетсебя достаточно мужественно, чтобы поддержать отца. Ребенок в данномслучае производит впечатление неосведомленного о том, какого же онпола на самом деле, поскольку в этом треугольнике он играет рольметафоры. Когда ребенок оказывается во внесемейной среде, устойчивыестереотипы поведения оказываются под угрозой, и симптомы ребенкамогут указывать на то, что семья испытывает трудности при переходе наследующую стадию своего развития.

Этоттреугольник может возникнуть даже тогда, когда родители разведены,поскольку формальный развод не обязательно изменяет тип проблемы.Если мать, воспитывающая ребенка одна, предъявляет его как проблему,внимательный психотерапевт учитывает то, что в ситуацию может бытьвовлечен и бывший муж, и в этом случае цель психотерапевта —помочь семье действительно освободиться от своего бывшего члена. Всемьях без отца типичной структурной проблемой на этой стадииявляется бабушка, которая постоянно объединяется с ребенком противматери. Если мать молода, бабушка часто относится к ней и к внукутак, как если бы они оба были ее детьми одного возраста, и ребенококазывается вовлеченным в борьбу матери и бабушки через поколение.Такая структура особенно типична

длябедных семей. В семьях среднего класса жена часто расстается с мужемпосле длительной борьбы с ним за ребенка, но потом мать жены замещаетмужа в этой борьбе.

Такаяборьба через поколение может стать явной и очевидной только тогда,когда ребенок окажется вовлеченным во внесемейные структуры.Стереотип общения, который до сих пор функционировал достаточногладко, в этот период может сломаться, и семья обращается кпсихотерапевту за помощью.

Трудности на зрелой стадии брака

Убольшинства видов животных семейные единицы из родителей и детейсуществуют в течение очень короткого промежутка времени. Обычнопотомство появляется один раз в год, молодежь вырастает и уходит вмир воспроизводить свой вид, а родители снова зачинают новых детей. Учеловека же родители продолжают отвечать за своих детей на протяжениимногих и многих лет. Родители продолжают оставаться связанными сосвоими детьми и после того, как им приходится менять свое отношение кдетям, в большей степени относясь к ним как к равным. И в концеконцов, когда родители стареют, дети начинают опекать их. Этот фактуникален для человека и требует того, чтобы члены семьиприспосабливались к постоянным изменениям в отношениях друг к другу.По мере изменения отношений в семье пересматриваются и собственнобрачные отношения.

Когдамы говорим о проблемах брака, то особенно сосредотачиваемся именно набраке, и это может подтолкнуть к недооценке всех сил вне брака,которые на него влияют. Эта сеть связей, которую мы начертили вокругсемейной пары, простой семьи или семьи отдаленного родства, являетсяпринципиальной в нашей

дискуссии.Если мы рассмотрим, как влияет на семью материальное положение,вторжения в ее дела чиновников, то станет ясным, что,сосредоточившись лишь на супружеской паре, мы получим весьмаограниченную картину. Если у мужа нет работы и жена получает пособиепо безработице, то «семейная проблема» включает в себяспособ вмешательства государства в семью. Источник трудностейсемейной пары может находится в поведении свекрови, детей и во многихдругих областях. Важно всегда учитывать, что семья — эторазвивающаяся группа, подверженная постоянно меняющимся внешнимвлияниям, со своей историей и со своим будущим, со своими стадиямиразвития, равно как и со своими стереотипами, не меняющимися втечение многих лет.

Всовременной семье пара, прожившая вместе 10-15 лет, сталкивается спроблемами, которые могут быть описаны как с точки зрения личности,так и самой пары или всей семьи. В этот период муж и жена находятсяобычно в среднем возрасте. Очень часто это самый лучший период жизни.Муж может испытывать удовлетворение от своей карьеры, жена можетрадоваться тому, чему обычно радуются женщины ее возраста иположения. Дети теперь требуют меньшего внимания, и у жены появляетсясвободное время; теперь она может развивать свои способности и делатькарьеру. Трудности раннего периода брака со временем преодолеваются,и подход к жизни с возрастом смягчается, становясь более зрелым. Вэтот период отношения между мужем и женой углубляются и расширяются.Стабилизируется отношение к родственникам и друзьям. Трудностивоспитания маленьких детей позади, и теперь можно с удовольствиемпонаблюдать за тем, как развиваются и удивительным образом проявляютсебя подросшие дети.

Психотерапевтвстречается со всеми, кто находится на этой стадии развития, конечно,не тогда, когда у них все идет хорошо, а тогда, когда у них все идетплохо.

Длячасти семей это очень трудное время. Муж в этот период своей жизниможет ясно понять, что мечты и амбиции юности неосуществимы. Этаразочарованность может влиять на всю семью, и особенно на жену. Илинаоборот, муж достигает гораздо большего, нежели ему мечталось, и вто время как на работе к нему относятся с необычайным уважением ипочтением, жена продолжает вести себя по-прежнему. Отсюда могутвозникать обиды и конфликты. Один из самых тяжелых конфликтов состоитв том, что мужчина, достигший среднего возраста и высокогосоциального статуса, становится более привлекательным для молодыхженщин, в то время как его жена, для которой физическаяпривлекательность гораздо более важна, чувствует, что стала менеепривлекательной для мужчин.

Когдавсе дети пошли в школу, жена чувствует, что она должна как-тоизменить свою жизнь. Теперь, когда у нее есть свободное время, онаможет вспомнить, что в юные годы она хотела сделать карьеру, носейчас она уже не уверена в своих способностях. Социальная установка,состоящая в том, что быть домохозяйкой и матерью недостаточно,превращается в проблему по мере того, как подросшие дети нуждаются вматери все меньше и меньше. Время от времени она начинаетчувствовать, что тратит свою жизнь понапрасну, и ее социальный статусснижается одновременно с повышением социального статуса мужа.

Кэтому моменту своего совместного существования, супруги уже решилимного проблем и выработали довольно устойчивый и часто ригидный иповторяющийся способ взаимодействия друг с другом. Стабильность всемье поддерживается к этому времени с помощью сложных стереотиповвзаимодействия, используемых как для разрешения проблем, так и воизбежание столкновения с ними. По мере того как дети подрастают исемья подвергается изменениям, наработанные стереотипы могутстановиться неадекватными, и в связи с этим

возникаюткризисы. Иногда это превращается в усиление проблемного поведения —такого, например, как пьянство или жестокость по отношению к супругу,— и это достигает нестерпимого уровня. И тогда один из супруговили оба начинают чувствовать, что, если им хочется быть менеенесчастными, то расстаться надо прямо сейчас, не дожидаясь, покаподрастут дети.

Зрелыегоды брака склоняют супружескую пару к решению вопроса о том, стоитли им дальше оставаться вместе или лучше каждому идти своей дорогой.Этот период, когда дети реже бывают дома, заставляет родителей ещераз осознать, что в конце концов все дети покинут дом, и ониостанутся наедине друг с другом. Во многих случаях супруги решаютжить вместе только для блага детей, и когда они видят, что детивзрослеют и момент расставания с ними приближается, они вступают вмир супружеских мучений. В этот период могут возникать очень сильныенапряжения в отношениях между супругами и даже разводы, хотя многиекризисы семья преодолевает благополучно. Большинство кризисов семьяпереживает тогда, когда кто-то вступает в семью или покидает ее. Взрелый же период семья не меняет своего состава, но в каком-то смыслеон все же меняется, так как дети взрослеют.

Подростковыйкризис можно рассматривать как внутрисемейную борьбу за поддержаниепрежнего иерархического порядка. Например, мать может выработатьопределенные способы общения с дочерью как с ребенком, и вместе с тему нее могут присутствовать стереотипы общения с женщинами как ссоперницами. Когда же дочь подрастает и может представлять собойженщину-соперницу, устойчивое отношение матери к дочери нарушается.Отец ощущает себя между женой и взрослой дочерью, как в ловушке.Подобный же конфликт возникает тогда, когда мальчик превращается вмолодого мужчину, и отец должен взаимодействовать с ним и как сосвоим сыном, и как со взрослым

мужчиной.Возникающие в целях стабилизации семьи симптомы могут возникать как уродителей, так и у детей, но данный конфликт гораздо чаще, чем вдругие периоды, возникает именно благодаря проблемам, существующим вотношениях между супругами.

Разрешитьпроблему, возникшую на зрелых стадиях брака, может оказаться гораздосложнее, чем в ранние годы брака, когда молодая пара еще неустойчиваи находится в процессе создания стереотипов взаимодействия. В зрелыйпериод стереотипы общения сформировались и стали привычными. Оченьчасто супружеская пара, испытывая новые способы согласованияразличий, возвращается к старым стереотипам, несмотря на все ихнеудобство. Один из типичных способов стабилизации брака —использование детей в качестве средства общения. В этом случае кризисвозникает тогда, когда дети покидают дом, и супруги остаются наединедруг с другом.

Отлучение родителей от детей

Когдавзрослые дети начинают покидать дом, каждая семья испытывает кризис,и последствия этого кризиса разнообразны. Часто супруги переживаютэтот период очень тяжело, но по мере вырабатывания супругами новыхспособов взаимодействи, их семейная жизнь нормализуется. Они успешноразрешают свои конфликты и позволяют детям выбирать себе партнеров икарьеру. Сами же они начинают осваивать роли бабушек и дедушек. Всемьях, где только один родитель, уход ребенка может восприниматьсякак начало одинокой старости, но эту потерю можно успешно пережить инайти в жизни новые интересы. Пройдет ли этот процесс отлучениянормально или нет, зависит, с одной стороны, от серьезностивозникающих в это вре-

мяпроблем и, с другой стороны, от помощи, которую можно в этот моментполучить.

Вомногих культурах отлучение родителей от детей и детей от родителейсопровождается церемонией, которая определяет ребенка, как только чтосозданного взрослого. Такая инициация дает ребенку новый статус итребует от родителей нового отношения к нему. В семьях американскогосреднего класса такая четкая разграничительная черта отсутствует; внашей культуре нет способа констатации факта, что подростокпревратился во взрослого человека. Школьный выпускной вечер вкакой-то мере выполняет такую функцию, но чаще всего это толькопромежуточная ступень — ведь дальше следует поступление вколледж, а во время учебы в колледже родители продолжают поддерживатьдетей. И даже брак в тех случаях, когда родители продолжаютподдерживать молодую семью, не является констатацией фактарасставания детей и родителей и не является церемонией, завершающейотлучение детей от родителей.

Внекоторых семьях конфликт достигает максимальной остроты, когда самыйстарший ребенок покидает родительский дом, в других же семьяхобстановка становится все хуже по мере того, как уходят все болеемладшие дети. В иных же семьях конфликт достигает максимума перед теммоментом, когда самый младший ребенок должен оставить семью. Вомногих случаях родители, которые успешно расставались со многимидетьми, вдруг остро ощущают напряжение, когда критического возрастадостигает определенный ребенок. В таких случаях оказывается, что этотребенок играл в семье особо важную роль. Возможно, именно посредствомэтого ребенка родители общались друг с другом, либо забота о нем илюбовь к нему сплачивала их.

Проблемасупругов в этот период может состоять в том, что после ухода детейони обнаруживают, что им нечего сказать друг другу и ничего общего уних не

осталось.В течение многих лет они ни о чем, кроме детей, не говорили друг сдругом. Иногда супруги начинают спорить о том же, о чем спорили,когда дети еще не родились. Поскольку эти проблемы не были решены, абыли отложены в связи с рождением детей, они снова всплывают наповерхность. Часто такой конфликт приводит к тому, что супругиразъезжаются или разводятся, что постороннему наблюдателю можетпоказаться трагичным. Если же конфликт очень глубок, могут случитьсяпопытки убийства или самоубийства.

Представляется,что люди чаще всего заболевают шизофренией где-то в возрасте околодвадцати лет, то есть тогда, когда им предстоит покинуть дом, итогда, когда семья дезорганизована. Юношеская шизофрения и другиетяжелые нарушения психики могут представлять собой способы разрешениясемейной проблемы на этой стадии жизни. Когда ребенок и родители немогут больше выносить изоляцию друг от друга, тогда эта опаснаяизоляция может быть устранена, если с ребенком начнет происходитьчто-то плохое. Становясь социально неприспособленным благодаряболезни, ребенок остается в кругу семьи. Родители могут продолжатьиспользовать ребенка как источник разногласий или, наоборот,совместной заботы, и необходимость взаимодействовать друг с другомнепосредственно отпадает. Ребенок может продолжать участвовать втреугольнике борьбы между родителями, предлагая себя и свою«психическую болезнь» в качестве оправдания всехтрудностей.

Когдародители приводят подростка или юношу к психотерапевту, врач можетсосредоточиться на нем и предписать ему индивидуальную психотерапиюили госпитализировать его. Если делается так, родители несколькоуспокаиваются, ребенок же проявляет свою болезнь в более остройформе. Эксперт в данном случае замораживает семью на данной стадииразвития, привешивая ребенку «ярлык» и относясь к нему,как к

«пациенту».Родители теперь не должны разрешать свой конфликт и переходить наследующую стадию развития своего брака. Ребенок также не должен болееискать и устанавливать близкие взаимоотношения с кем-либо вне семьи.Если психотерапевт это сделал, ситуация остается стабильной до техпор, пока ребенку не становится лучше. Если он становится более«нормальным» и всерьез намеревается вступить в брак илипреуспеть в том, чтобы содержать себя материально, семья вновьоказывается на стадии, когда ребенок должен покинуть дом, и конфликтвозникает снова. Реакция родителей на этот новый кризис можетсостоять в том, чтобы прекратить индивидуальную психотерапию иливновь госпитализировать ребенка из-за рецидива, таким образомвозвращая семье устойчивость. По мере повторения этого стереотипаребенок становится «хронически больным». Частопсихотерапевт воспринимает проблему как противостояние ребенка иродителей, и отождествляется с ребенком, который, по его мнению,является жертвой, чем создает новые трудности для семьи. Сохраняяточно такой же взгляд на семью, врач стационара иногда советуетмолодому человеку покинуть семью и никогда больше с родителями невстречаться. Такой подход часто терпит неудачу, ребенок сновасрывается и продолжает свою карьеру хронически больного.

Мыне знаем в точности, как происходит нормальное расставание взрослогоребенка с родителями. Об отклонениях известно больше: скорее всегоребенок проиграет, если окажется на одном из двух полюсов. Если онпокидает семью и пытается сделать это навечно (так, чтобы никогда невидеть родителей снова), его жизнь обычно складывается плохо. Если жев нашей культуре он остается с родителями и позволяет им управлятьсвоей жизнью, его жизнь также складывается плохо. Он должен отделитьсебя от своей семьи и вместе с тем продолжать оставаться связанным сней. Большинство

семейоказывается в состоянии поддерживать подобное равновесие, и именно кэтой цели стремится современный семейный психотерапевт.

Семейныйпсихотерапевт, к которому приводят юношу в состоянии депрессии, невоспринимает его как основную проблему — он видит всю семейнуюситуацию в целом. Его цель заключается отнюдь не в том, чтобысплотить родителей и детей и заставить их понимать друг друга. Онрассматривает себя как организатора церемонии инициации,взаимодействуя с семьей таким образом, чтобы ребенок в конце концовприсоединился к миру взрослых, а родители научились относиться к немуи друг другу иначе. Если психотерапевт освобождает ребенка от семьи иразрешает конфликты, возникшие по поводу расставания, ребенокрасстается со своими симптомами и получает возможность выбирать свойсобственный путь.

Когдаребенок покидает дом и начинает создавать собственную семью, егородители должны претерпеть одно из крупнейших изменений в жизни —они должны стать бабушками и дедушками. Иногда они оказываютсясовершенно к этому не подготовленными, если, например, их дети невыполнили соответствующий брачный ритуал. Родители должны научитьсятому, как стать хорошими бабушками и дедушками, и создать способыучастия в жизни детей, и справиться с той ситуацией, согласно которойони должны остаться дома только вдвоем. Часто именно в этот периодони должны пережить потерю собственных родителей.

Изучаясемью, мы поняли, что ее развитие представляет собой естественныйпроцесс, благодаря которому трудности разрешаются по мере ихвозникновения. Например, возьмем рождение внука. Одна мать пошутила,что она рожает все новых детей для того, чтобы характер самогомладшего не испортился. Очень часто матери слишком вовлечены вотношения с младшим ребенком, когда он уже достиг критическоговозраста и

долженпокинуть дом. Если в это время у старшего ребенка рождается свойребенок, ее внук, это может освободить ее эмоционально от младшегоребенка и облегчить превращение в бабушку. Если посмотреть наестественный процесс развития семьи именно с этой точки зрения, тостанет ясна важность поддержания связи между поколениями. Еслимолодые люди прерывают контакты со своими родителями, они лишаютсвоего ребенка бабушек и дедушек и затрудняют своим родителям переходна более поздние стадии в их жизненном цикле. Каждое поколениезависит от всех других поколений, и эти связи очень многообразны. Мыначали понимать это, наблюдая распад семьи и прерывание связи междупоколениями в наше динамичное время.

Пенсияи старость

Когдародители расстались со своими детьми и установили с ними новые связи,часто наступает период относительной гармонии, который можетпродолжаться и после ухода супругов на пенсию. Но выход на пенсиюможет и усложнить их совместное существование, ведь они будут теперьнаходиться наедине друг с другом круглые сутки. Нередко после уходамужа на пенсию у жены развиваются симптомы болезни, и психотерапевттогда должен, скорее, помочь паре в поисках более приятных способоввзаимодействия друг с другом, чем сосредоточиться на проблеме,считая, что она заключается только в жене.

Несмотряна то что индивидуальные эмоциональные проблемы пожилых людей могутиметь различные причины, одной из наиболее частых причин являетсямотив защиты кого-либо. Например, если у жены появляется такойсимптом, как невозможность открыть глаза, то ее проблемадиагностируется как истерическая, внимание сосредоточено на ней и натой жизненной ситуации, в

которойнаходится лично она. С семейной точки зрения, ее симптом можновоспринять как способ поддержки мужа в период кризиса. Проблемавозникла тогда, когда муж вышел на пенсию и почувствовал, что еслираньше он жил деятельной жизнью и помогал другим, то теперь его, какненужный предмет, за ненадобностью засунули на полку. Когда его женазаболела, у него появилась обязанность — он долженспособствовать ее выздоровлению. Это стало совершенно ясно, когдажена пошла на поправку — у мужа началась депрессия. И он вновьожил при появлении рецидива болезни жены. Компенсирующая функцияболезни или симптома, очевидная в любой период жизни, так же важна ина склоне лет, когда супруги остаются наедине друг с другом.

Конечно,со временем один из супругов умирает, а другой должен установитьновые связи с родственниками и окружением. На этой стадии расширеннаясемья сталкивается с необходимостью ухода за старым человеком или спроблемой определения его в дом престарелых. Эта также кризиснаяточка и не все семьи проходят ее гладко. Так или иначе отношениемолодых к своим престарелым родителям становится моделью поведения,которую переймут уже их дети, и так жизненный цикл семьи продолжаетсядальше.

ГЛАВА 3. ПЕРИОД УХАЖИВАНИЯ:ИЗМЕНЕНИЕ МОЛОДОГО ВЗРОСЛОГО

Когдамолодой человек или юноша становится взрослым, он оказываетсявключенным в сложную сеть социальных связей, и это требует от негоразнообразных способов поведения. Основная задача в это время —преуспеть в ухаживании. Успех здесь зависит от многих факторов:

уменияприспособить свое поведение для объединения с людьми своего возраста,

достиженияк этому времени соответствующего социального статуса,

приобретениянезависимости от своих родителей.

Икроме того, для молодых людей желательно общество достаточностабильное, позволяющее им завершить процесс ухаживания. В этотпериод у молодого человека может возникнуть множество проблем, иквалифицированному психотерапевту вполне под силу разрешить некоторыеиз них.

Трудности,с которыми в этот период может столкнуться молодой человек,проявляются по-разному. Может появиться, например, озабоченность поповоду минимальных физических недостатков, неуклюжесть поведения,нарушение процессов мышления, страх открытого пространства, страхперед противоположным полом и другое. Эти трудности могут выполнятьразличные функции. Если молодой человек еще не освободился от своейродительской семьи, возникающие проблемы приводят к тому, что онтерпит неудачи на работе и при

выборепартнера противоположного пола, что заставляет его снова вернуться вродительскую семью. (Этот аспект проблемы будет обсуждаться в главе8.)

Иногдатрудности связаны не с родительской семьей, а с общением сосверстниками. Вне зависимости от того, какую функцию выполняетпроблема, цель психотерапии заключается в том, чтобы помочь молодомучеловеку пройти стадию ухаживания и вступить в брак. Это не означает,что каждый обязательно должен вступать в брак или что, если кто-то невступает в брак, то это ненормально; но многие молодые люди,обращаясь за помощью к психотерапевту, имеют в виду именно эту цель.

Серияслучаев, которую мы здесь вам предлагаем, должна проиллюстрироватьподход Милтона Эриксо-на к разрешению некоторых проблем молодыхлюдей, находящихся на этой стадии своего индивидуального развития.Молодых людей, которые обращаются за помощью в этот период, можноразделить на две группы. Первая группа — те, кто тольконачинает выпадать из нормального потока жизни, а вторая — те,кто уже стал периферической особью и без всякого сомненияпредставляет собой социального изгоя.

Независимоот того, к какой группе принадлежит молодой человек, Эриксонстремится вернуть его к работе и любви. Обычно он никогда не говоритс пациентами об их прошлом и не помогает им понять причину ихзатруднений. Его общий подход состоит в том, чтобы принимать способповедения молодого человека, побуждая его вместе с тем к таким мыслями действиям, которые могли бы привести к преображению. Конкретныеприемы, используемые Эриксоном в каждом отдельном случае, крайнеразнообразны, и это позволяет ему оставаться открытым по отношению ккаждому новому пациенту, изобретая в каждом случае все новые способывмешательства. В одном случае он может применить гипноз, чтобысменить течение мыслей,

вдругом он может сосредоточиться на том, чтобы довести проблему доабсурда, и в третьем он может предписать пациенту совершение каких-товесьма специфических действий.

Однаждык нему обратился молодой человек, страдающий астмой. Он находился всильной эмоциональной зависимости от своей матери. Эриксонрассказывает:

Этотбедный пациент был маменькиным сыночком, а она — милой мамой,которая может принести ему бутерброд, стакан воды, салфетку. Янастоял на том, чтобы молодой человек поступил на работу в банк (онсовершенно не интересовался банковским делом). Затем я встречался сним периодически: сначала — один раз в неделю, потом —раз в две недели, раз в три недели. Каждый раз я спрашивал его окакой-либо детали банковского дела, зная, что он может ответить наэтот вопрос. Ему очень нравилось рассказывать мне об этом. Каждыйраз, когда он делал на работе какую-нибудь ошибку, я интересовалсятой процедурой, с помощью которой ошибка была исправлена, но яникогда не спрашивал о том, как и почему была совершена ошибка. Какбыла исправлена ошибка? Как вел себя и что делал человек, которыйпомогал тебе исправить ошибку?

Черезнекоторое время он стал относиться к банковскому делу прямо-таки сэнтузиазмом, рассматривая его как очень приятный способ заработатьденьги на обучение в колледже (до этого он в колледж не собирался).Свою астму он воспринимал теперь как недоразумение и всю энергиювкладывал в подготовку к учебе в колледже.

Работаяс молодыми людьми, Эриксон обычно не истолковывал их страхи и нефиксировался на них. Он сосредотачивался на том, чтобы произвестипреобразования и расширить мир молодого человека, а не

натом, чтобы дать ему знания о его недостатках. Подход Эриксонапредполагает действия, влекущие за собой положительные изменения.

Чтобыпреуспеть в работе и ухаживании, молодому человеку нужно бытьотносительно подвижным. Если кто-то не может перемещаться с места наместо или входить в определенные здания, то он будет социальнонеполноценным в наше быстро меняющееся время. Похоже, что только длялюдей заселенное пространство можно определить как беспредельное.

Иногдастрах находиться в определенной области пространства определяют какфобию, но Эриксону такое определение не нравилось. Например,рассказывая о молодом человеке, выполнявшем работу намного ниже своихспособностей, передвигавшемся только по тихим улицам и неспособномпосещать многие общественные места, Эриксон сказал:

Почемумы должны трактовать это как страх перед определенными районами изданиями? В данном случае молодой человек последовательнейшим образомизбегает женщин, и при такой матери он имеет причину поступать такимобразом.

Яничего не сказал ему о страхе, который он испытывает перед женщинами.Я проявил интерес к его телу и подробно обсудил с ним, какая квартирадолжна быть у мужчины с такой мускулатурой, силой и мозгом, какие унего. Он переехал на другую квартиру и стал жить отдельно от матери.

Мыобсуждали его бицепсы и другие мышцы, и он не мог не начать гордитьсятакже и тем, что было между ними. По мере того как изменялся клучшему его собственный образ, изменялось и его поведение. Зачем мнебыло ему говорить, что он боится женщин? Он больше их не боится. Онженился.

Вотеще один пример того, как Эриксон действовал в случае ограничениясвободы передвижения клиента

впространстве. Один молодой человек не мог переходить через дорогу, иэто касалось только определенных улиц, и он также не мог входить вопределенные здания без того, чтобы сразу вслед за этим не потерятьсознания. В особенности это касалось одного ресторана, который мыназовем здесь «Голосистым Петухом». Он избегал и многогодругого, включая женщин. Доктор Эриксон рассказывает:

Япришел к выводу, что могу разрешить проблему этого молодого человека,связанную с посещением этого ресторана, и тем самым могу помочь емупреодолеть и другие страхи, особенно перед женщинами. Я спросил его,как бы ему понравилось посещение этого ресторана, и он ответил, что,как только он туда войдет, обязательно потеряет сознание. Затем яописал ему разные типы женщин: молодую наивную девушку, разведеннуюженщину, вдову, пожилую женщину. Они могли быть привлекательными инепривлекательными, и я спросил его о том, какая из этих женщин былабы длянегонаиболее неприятной. Он сказал, что о молодой наивной девушке неможет быть и речи, но самое неприятное, что он мог бы себевообразить, это обед с привлекательной разведенной женщиной.

Ясказал ему, чтобы он повел меня и мою жену в «ГолосистогоПетуха» пообедать, и предупредил его, что с нами будет кое-ктоеще. Это может быть, сказал я ему, молодая девушка, разведеннаяженщина, вдова или пожилая женщина. Он должен заехать за мной вовторник в 7 часов. Я сказал, что машину поведу я, так как не хочу,чтобы он был за рулем в тот момент, когда он начнет терять сознание.

Онприехал в 7 часов, и я заставил его ждать в напряжении, пока этот«кое-кто еще» не прибыл. Конечно, я пригласил зайти к намв 7.20 очень привлекательную молодую разведенную женщину. Она была изтех очаровательных людей, с которыми очень легко общаться, и когдаона вошла, я попросил его пред-

ставиться.Он справился с этим, и я рассказал этой женщине о наших планах. «Этотмолодой человек, — сказал я, — собирается пригласить наспообедать в «Голосистом Петухе».

Мысели в мою машину, доехали до ресторана, и я поставил машину настоянку. Выходя из машины, я сказал молодому человеку: «Вотплощадка, усыпанная гравием — довольно хорошее место, чтобыупасть и потерять сознание. Вы предпочитаете это место или найдетеполучше?» Он ответил: «Я боюсь, что это случится, кактолько мы подойдем к входной двери». Мы почти дошли до двери,когда я сказал: «Вот хорошая пешеходная дорожка, но если выупадете здесь, то здорово расшибете голову. Может, все-таки там?»Постоянно заставляя его одно за другим отвергать мои предложения, яне давал ему возможности выбрать такое место, где бы ему захотелосьупасть.

Онне упал в обморок. Он сказал: «Не могли бы мы занять столик,который стоит близко от двери?» Я ответил: «Мы сядем затот столик, который выберу я». Мы прошли через весь зал вдальний угол, где было небольшое возвышение, на котором стоял столик.Разведенная женщина села рядом со мной и в ожидании официанта, онамоя жена и я вели оживленный разговор, совершенно непонятный длямолодого человека, при этом еще и смеясь от всей души. У этой женщиныбыла степень магистра, и мы обсуждали вещи, определенно превышающиепонимание этого молодого человека и звучавшие для него весьмазагадочно.

Мывтроем чувствовали себя прекрасно, молодой человек же был явно не всвоей тарелке, и с каждым моментом ему становилось все хуже и хуже. Кнашему столику подошла официантка, и я вступил с ней в перебранку.Это была очень шумная ссора. В конце концов я потребовал хозяинаресторана, и, когда он подошел, я затеял ссору и с ним. Молодойчеловек был растерян до крайности. Ссора достигла своего

пика,когда я потребовал отвести меня на кухню. Когда мы там оказались, яобъяснил ситуацию так, что я разыгрываю своего друга, и попросил ихпомочь. Официантка стала почти швырять блюда на стол.

Когдамолодой человек поел, я попросил его, чтобы он доел все до конца, всекусочки до последнего. Ко мне присоединилась и разведенная женщина,комментируя это так: «Хорошо бы вам прибавить в весе».

Онпережил все это и отвез нас домой. Я слегка подтолкнул молодуюженщину, и она сказала: «Вы знаете, у меня сейчас появилосьнастроение потанцевать». Молодой человек едва-едва умелтанцевать, с трудом научившись этому в старших классах школы. И онпошел с ней на танцы…

Наследующий вечер молодой человек пригласил своего друга пообедать в«Голосистом Петухе». После всего того, что уже с нимслучилось, было нечего бояться, любой другой эпизод был бынаиприятнейшим облегчением. С этого момента у него исчез также страхперед определенными зданиями и улицами.

Вэтом случае подход Эриксона заключается в такой организации ситуации,что человек заходит туда, куда он боится зайти, но сопутствующихэтому поведенческих реакций не возникает. Эриксон вовлечен в ситуациюи управляет ею, проводя психотерапию не в кабинете, а там, гдевозникает страх. Он заставил молодого человека пережить ситуацию,которую тот считал для себя невозможной.

Вследующем случае Эриксон использует совершенно другой типвмешательства. К нему обратился молодой человек, утверждающий, что унего есть только одна проблема. Он мог ездить только по определеннымулицам, а пределы города покидать не мог. Как только он подъезжал кокраине, он начинал испытывать тошноту, затем следовала рвота, и онтерял сознание. Если с ним были друзья, все равно повторялось то жесамое. Если он продолжал ехать за город дальше, он

могна мгновение очнуться, а затем снова терял сознание.

Эриксонпопросил его подъехать в определенное место на окраине города, в тричаса утра надев при этом лучшую одежду.

Этобыла безлюдная дорога, и вдоль нее тянулись довольно глубокие канавы.Подъезжая к границе города, молодой человек должен был свернуть наобочину, остановить машину, быстро выйти из нее, броситься в канаву илежать там в течение 15 минут. Затем надо было вернуться в машину,проехать расстояние равное двум корпусам машины, и повторить этидействия. Повторяя это снова и снова, он должен был увеличиватьдистанцию проезда до тех пор, пока он смог бы проезжать расстояние отодного телефонного столба до другого. Причем при малейшем проявлениикакого-либо симптома, надо было останавливаться и бежать в канаву.

Молодойчеловек последовал указаниям Эриксона и выполнил эту процедуру,несмотря на внутренний протест. Потом он рассказывал: «Япроклинал вас за то, что вы заставляли меня делать столь идиотскиевещи, и чем дальше я продвигался, тем сильнее во мне закипала ярость.В конце концов я бросил все это и просто поехал, наслаждаясь этим».С тех пор прошло уже 13 лет, но никаких проблем с вождением машины уэтого человека не наблюдается.

Внезависимости от того, использует Эриксон гипноз или нет, он обычнозаставляет людей вести себя определенным образом. Многиепсихотерапевты предпочитают не давать советы клиентам и непредписывать им определенных действий. Так происходит, в частности,потому, что они боятся, что люди их не послушают. Эриксон жевыработал много способов для того, чтобы убедить людей сделать то,что он им советует. Однажды, комментируя это, он сказал:

Пациентыобычно делают то, что я им говорю, и делают главным образом потому,что я ожидаю этого от них. Одна пациентка сказала мне: «Выникогда не делали проблему из того, последую я вашему совету или нет.Вы просто ожидаете этого от меня и делаете это таким образом, что мнепросто приходится выполнять. Когда я уклоняюсь и стараюсь избежатьвыполнения ваших указаний, я всегда хочу, чтобы вы заставили меня —но вы всегда прекращаете разговор на эту тему. Тогда я начинаюусиливать свои попытки заставить вас вынудить меня сделать это».

Вотвидите, как устроены человеческие существа. Если вы станете лишатьчеловека чего-то, он начнет настаивать на том, чтобы вы ему это дали.Когда я даю пациенту определенное указание, пациент чувствует, что яему приказываю. И он хочет, чтобы я потерпел в этом поражение. Когдая перестаю приказывать, причем делаю это в правильно выбранныймомент, он сам заменяет меня внутренне и начинает приказывать самомусебе. Но, конечно, он не осознает, что заменил меня собой.

Такойподход Эриксона к направлению пациента учитывает, что, получаяуказания, пациент может стать зависимым от психотерапевта, но нельзясказать, что он был бы этим очень озабочен. Если цель состоит в том,чтобы пациент установил адекватные эмоциональные связи с другимилюдьми, — при этом он станет независимым от психотерапевта.Следующий отрывок показывает применение Эриксоном указаний длярешения очень трудной проблемы в очень короткое время.

Однаждык Эриксону обратилась девушка, которой недавно исполнился двадцатьодин год. Она хотела выйти замуж, иметь свой дом и детей, но онаникогда не дружила ни с кем из юношей и чувствовала, что дело ее —безнадежное и она обречена остаться

старойдевой. Она сказала: «Я считаю, что я слишком неполноценна,чтобы жить. У меня нет друзей, я одинока, и я слишком некрасива,чтобы выйти замуж. Я подумала, что, прежде чем покончить с собой, ямогу сходить к психиатру. И я пришла к вам, а если через три месяцаничего не изменится, то я уже никуда не пойду».

Этадевушка работала секретаршей в строительной фирме, и ничего больше вее жизни не было. С молодыми людьми она никогда не дружила. На работеодин молодой человек всякий раз появлялся рядом с ней, когда онаходила к фонтанчику пить, но хотя она находила его привлекательным, аон оказывал ей явные знаки внимания, она не обращала на него никакоговнимания и никогда с ним не разговаривала. Она жила одна, ееродителей уже не было в живых.

Девушкабыла хорошенькой, но она очень хорошо умела делать себянепривлекательной: ее волосы были секущимися и неровноподстриженными, кофта и юбка не соответствовали друг другу, на юбкебыла дырка, а туфли были запыленными. Как она считала, основным еефизическим недостатком была щель между передними зубами, и когда онаговорила, то прикрывала рот рукой. Щель была не более трехмиллиметров и не выглядела безобразной. Итак, эта девушка неуклонноскатывалась вниз, замышляла самоубийство, чувствовала себя совершеннобеспомощной и сопротивлялась любым действиям, которые могли бы ейпомочь достичь ею же поставленные цели: выйти замуж и иметь детей.

Эриксонсправился с этой проблемой с помощью двух основных вмешательств. Онпредложил девушке, раз уж она все равно катится по наклонной,испытать на этом пути последний всплеск жизни. Этим предполагалось,что она возьмет со своего счета в банке все деньги и потратит их насебя. А именно, она должна пойти в определенный магазин, гдеконсультант помог бы ей выбрать подходящую одежду, и в определенную

парикмахерскую,где бы ей сделали красивую прическу. Девушка с готовностью принялаэто предложение, собираясь сделать это не за тем, чтобы изменить иулучшить свою жизнь, а просто потому, что после этого хотела убитьсебя.

ЗатемЭриксон дал ей следующее задание. Дома, в ванной комнате, она должнабыла тренироваться, чтобы в итоге научиться плевать водой через щельмежду зубами на два метра, причем с большой точностью попадая в цель.Она сочла задание глупым, но эта абсурдность сама по себе привела ктому, что она, придя домой, начала добросовестно тренироваться. Когдадевушка оделась как следует, стала выглядеть привлекательно инаучилась плевать водой через щель между зубами достаточно метко,Эриксон дал ей следующее указание. Он предложил, чтобы в следующийпонедельник она пошутила следующим образом: когда тот молодой человекприблизится к фонтанчику вместе с ней, она должна будет набратьполный рот воды и всю ее выпустить в него через щель между зубами.Затем она должна будет повернуться и бежать, но не просто бежать, абежать прямо на него, а потом от него со всех ног до конца коридора.

Сначаладевушка отвергла все это как нечто невозможное. Затем она сталавоспринимать это как забавную, но грубую фантазию. Наконец, онарешилась сделать это. Ведь она находилась в том настроении, котороенужно для последнего всплеска жизни. В понедельник она пришла наработу красиво одетой и причесанной. Она подошла к фонтанчику, икогда молодой человек приблизился, наполнила рот водой и плюнула внего. Молодой человек сказал что-то вроде: «Ах ты, маленькаячертовка!» Это рассмешило ее, и она побежала прямо на него. Он,к великому ее смущению, поймал ее, обнял и поцеловал. На следующийдень девушка приближалась к фонтанчику с некоторой дрожью в коленках.Молодой человек выскочил из-за телефонной будки и выстрелил в нее из

водяногопистолетика. Потом они пошли вместе обедать.

Онавернулась к Эриксону и рассказала о том, что произошло. Она сказалатакже, что ее мнение о себе изменилось, и попросила его покритиковатьее. Он это сделал, указывая среди прочего на то, что она хорошосотрудничала с ним, что раньше она одевалась плохо, а теперьодевается хорошо, и что раньше она думала, что имеет дефект зубов,вместо того чтобы думать об их дополнительном достоинстве. Черезнесколько месяцев она прислала Эриксону вырезку из газеты, гдесообщалось о ее браке с тем молодым человеком. Через год она прислалафотографию их новорожденного сына.

Такойподход не вписывается в рамки традиционной психотерапии. Он нетипичен ни для одной терапевтической школы, включая гипнотические. Нодля Эриксона этот случай очень типичен, и я считаю, что данный подходразвивался на базе его гипнотической ориентации. Точно так же, какгипнотизер обычно принимает сопротивление субъекта и даже поощряетего, Эриксон принимает тот способ, с помощью которого девушкавзаимодействует с ним, и даже поощряет и развивает его, норазыгрывает это таким способом, что наступают изменения.

Девушкаопределяла себя как скатывающуюся вниз, приближающуюся к концу жизни.Эриксон принимает и даже одобряет это, добавляя только то, что какраз перед самым концом и случаются всплески жизни. Девушка былажестока к мужчинам и никогда не пыталась понравиться им. Эриксонпринимает и такое поведение, организуя в соответствие с ним ситуациюу фонтана. Но последствия этой ситуации для девушки совершеннонеожиданны! Приемы, с помощью которых он мотивирует ее сделать то,что он хочет, и с помощью которых он справляется с ее сопротивлением,

характерныименно для гипноза. Однако сюда также привнесен и социальныйконтекст: Эриксон организует ситуацию так, что девушка, следуя егоуказаниям, обнаруживает, что нечто происходит спонтанно в результатереакции на ситуацию кого-то другого.

Безусловно,здесь мы можем обнаружить и другие аспекты, свойственныеисключительно Эриксону. Для него весьма типично преобразованиесимптома в достоинство, равно как и его постоянная готовностьвмешаться, изменить что-то и тут же уйти со сцены так, чтобы пациентмог развиваться независимо от него. Он продолжит следить за процессомдо тех пор, пока не уверится в устойчивости результата. Типично дляЭрик-сона и использование всех доступных ресурсов, находящихся внутрисоциальной ситуации клиента: в терапевтическую ситуацию был включенне только парикмахер и модистка, но и тот единственный мужчина,которого девушка, имея вблизи себя, игнорировала.

Следующийпример иллюстрирует способ применения Эриксоном указаний для того,чтобы помочь молодой женщине достичь независимости от семьи и от негосамого. В ходе психотерапии Эриксон помогает ей пройти через стадиюухаживания и заключения брака.

Этудевушку прислал ко мне врач из соседнего городка. Он предупредил меняо том, что мне, возможно, придется направить ее в психиатрическуюбольницу. Она страдала от множества страхов и была оченьзаторможенной. Страхи обострились в последние четыре года — стого момента, как она обручилась с молодым человеком, служившим ввоенно-воздушных силах.

Каждыйгод она откладывала свадьбу. Она соглашалась выйти за него замуж виюне, затем откладывала свадьбу до декабря. В декабре она сноваоткладывала ее до июня. За это время страхи усилились настолько, чтоона была вынуждена вести жизнь по-

чтиинвалида. Она не могла ездить ни в автобусе, ни в поезде, не моглалетать на самолете. Она не могла также пройти мимо вокзала, так кактам есть поезда. Она не могла находиться вблизи от аэропорта. Онаненавидела машины, и ко мне приехала с матерью и тетей, которым струдом удалось впихнуть ее в машину, чтобы привезти ко мне.

Этадевушка происходила из строгой испанской семьи. Она рассказала мне,что любит этого парня, который демобилизовался и живет сейчас вСеверной Дакоте. Она хотела выйти за него замуж, но она боялась,боялась, боялась… Она показала мне его письма. Я попросил, чтобыэтот парень написал мне и рассказал в письме о том, как он видит этуситуацию. По его ответу я понял, что он действительно хочет на нейжениться.

Яподумал, что, если бы девушка избавилась от своих страхов, то жизньее сложилась бы хорошо, но я знал также, что на это потребуетсявремя. Первое, что я сделал, это изъял ее из семьи, и она переехала всобственную квартиру. Бабушка запретила ей делать это, но каким-тообразом получилось так, что она послушалась меня, а не бабушку.

Затемя сосредоточился на решении ее проблемы с путешествиями. Я сказал ей,что она должна поехать в автобусе, но при этом у нее должны бытьзакрыты глаза, и заходить в автобус она должна спиной вперед. Онасделала это. Я не знаю, что об этом подумали другие пассажиры: такаясимпатичная девушка-испанка с закрытыми глазами, которая входит вавтобус задом наперед. Она так растерялась от всего этого, что неосознала, как сама автобусом приехала в Феникс, где пришла навеститьменя.

Обратноона ехала поездом. Кондуктору ее поведение не понравилось, но егозамечания не расстроили ее, так как ехать на поезде было ужаснострашно. Впоследствии она стала ездить на автобусах и поездах, сидяна задних сидениях и глядя в окно.

Когдаочередь дошла до обсуждения секса, эта робкая и заторможенная девушкастала страдать от глухоты. Она просто становилась очень бледной исовершенно теряла слух или зрение. Но она хотелавыйтизамуж.

Ясказал ей, чтобы в следующий визит ко мне она принесла с собой шорты,причем самые короткие из того, что можно вообразить. Она сделала это.Тогда я поставил ее перед выбором: она должна была или прийти наследующий сеанс в этих шортах, или надеть их у меня в кабинете. Онавыбрала первое: прийти в шортах. На этом сеансе я предполагалобсудить с ней вопросы секса для ее подготовки к браку; при этом яхотел, чтобы она меня слышала, и я сказал: «А теперь, когда ябуду говорить о сексе, тебе придется меня послушать. В противномслучае я заставлю тебя снять эти шорты, а затем надеть их в моемприсутствии». И она внимательно слушала меня, когда я говорил осексе, и никакой глухоты не появилось.

Когдаона научилась путешествовать, носить шорты и разговаривать о сексе, ясказал ей, что раз она хочет выйти замуж, откладывать больше нельзя.Я сказал: «Сегодня первое июля. До семнадцатого числа этогомесяца ты должна выйти замуж за своего парня. На поезде ты поедешь доСеверной Дакоты, и навестишь там его и его семью. У тебя не так ужмного времени, если свадьба состоится семнадцатого числа».

Онасъездила в Северную Дакоту. Потом он приехал в ее город, и онипоженились. Сейчас у них двое детей.

Внекоторых случая подход Эриксона к страхам отличался прямотой инепосредственностью, и он прямо указывал человеку, что надо делать сего страхами. В других случаях его действия, направленные наизменения, отличались бережливостью и тонкостью. Пример такого, болеетонкого, подхода мы сейчас и собираемся привести.

Многолет назад у него была молодая пациентка, которая страдала от страха,делавшего сам процесс ухаживания невозможным. Как он рассказывал,двадцатитрехлетняя женщина находилась в ужасном состоянии и не моглаработать. Постепенно она устранилась от всех контактов и осталасьодна в своей комнате. Она ела только тогда, когда соседка по комнатеуговаривала ее. Почти все время она рыдала и выражала желаниеумереть. Если ее спрашивали, в чем дело, она замыкалась в себе,молчала и оставалась без движения. Ее лечили несколько психиатров, нобез видимого улучшения. О себе она по-прежнему ничего не говорила, иее родные хотели госпитализировать ее. Эриксон решил использовать вданном случае гипноз, но так, чтобы она об этом не знала, так какдругим психиатрам она оказала выраженное сопротивление.

Отчленов ее семьи и друзей Эриксон узнал, что в ее семье царили жесткиеморальные правила. Ее мать умерла, когда ей было тринадцать лет. Унее была близкая подруга, и обе они влюбились в одного и того жемужчину. Подруга вышла замуж за этого мужчину, а вскоре умерла отпневмонии. Мужчина уехал, но через год вернулся, они случайновстретились и затем стали встречаться регулярно. Ее подруги покомнате рассказывали, что она была влюблена так сильно, что «простолетала». Однажды вечером она вернулась со свидания совершеннобольная, ее тошнило, а ее платье было испачкано рвотными массами. Онасказала, что недостойна жить, а когда ее спросили, не обидел ли еетот мужчина, ее снова начало рвать, и она сильно кричала. Когда еедруг попытался прикрикнуть на нее, у нее случился новый приступрвоты, и она отказалась видеть его.

Этотмужчина рассказал психиатру, что в тот вечер они остановили машину ивышли полюбоваться закатом. Их разговор постепенно становилсясерьезным. Он сказал ей о том, что любит ее и хочет жениться на

ней.Раньше он не говорил ей этого потому, что она дружила с его покойнойженой. Казалось, она разделяет его чувства, но когда он наклонился,чтобы поцеловать ее, она резко оттолкнула его и ее начало рвать. Онаистерически кричала, и можно было разобрать слова: «Грязный,отвратительный, низкий». Не разрешив ему отвести себя домой,она заявила, что они никогда больше не должны видеться, и убежалапрочь.

Эриксонпопросил соседку этой девушки по комнате помочь ему и сказатьдевушке, что она, соседка, ходит на гипноз, попросив ее пойти насеанс в качестве сопровождающей. Пациентка согласилась, проявляя приэтом крайнее безразличие. Эриксон посадил обеих девушек в соседниекресла и начал гипнотизировать соседку пациентки с помощью длинных искучных внушений. Вскоре у нее возникло прекрасное состояние транса,которое могло послужить великолепной моделью для пациентки. Эриксонрассказывал:

Наводятранс, я делал соседке внушения таким образом, чтобы пациенткавоспринимала их на подпоро-говом уровне, как направленные на себя.Допустим, я мог говорить соседке, что она начинает делать болееглубокие вдохи и выдохи, но при этом ритм внушения совпадал с ритмомдыхания пациентки. Повторяя это действие тщательно и многократно, я вконце концов увидел, что любое внушение, которое я делаю соседке,также автоматически выполняется и пациенткой. Кроме того, я внушилсоседке, чтобы она положила руку на бедро и оставила ее там, потомучто у пациентки рука уже лежала на бедре. Таким образом, я постепенноидентифицировал пациентку с соседкой для того, чтобы мои указаниявыполнялись пациенткой. Постепенно я приобрел возможность делатьвнушения якобы соседке, глядя прямо на пациентку. Так я смог создатьу пациентки импульс к реагированию, как это бывает, когда кто-тосмотрит на человека, адресуя свой вопрос или замечание не ему, акому-то другому.

Черезполтора часа пациентка находилась в глубоком трансе. Для того чтобыукрепить сотрудничество и увериться в возможности дальнейшегоприменения гипноза, я сказал ей очень мягко, что она находится вгипнотическом трансе, и заверил ее, что я не сделаю ничего такого,чего бы она сама не пожелала. Затем я сказал ей, что она можетпрервать транс в том случае, если я ее чем-то задену, а потом ясказал ей, чтобы она продолжала крепко спать в течениенеопределенного времени, слушая и выполняя только отчетливые команды,которые я буду ей давать. Таким образом, я вызвал у нее ободряющее,но и иллюзорное ощущение того, что ей предоставлен выбор. Япозаботился о том, чтобы она была настроена ко мне положительно, азатем подстраховался на будущее. Все это предисловие отняло довольномного времени, но это было жизненно необходимо для обеспечения иоблегчения будущей работы.

Инаконец, я сделал усиленное внушение о том, что следует «полностьюи накрепко забыть некоторые вещи», тщательно избегая уточнений,что же именно должно быть забыто. Процесс исследования, который ейпредстоял, был облегчен с помощью такого разрешения подавлятьнаиболее болезненные переживания, поскольку подобное указаниеавтоматически применяется к наиболее тревожным и неприятнымпереживаниям.

Затемя постепенно дезориентировал ее во времени и пространстве, а потомсориентировал так, чтобы она почувствовала себя в нечеткоопределенном интервале времени, соответствовавшем периоду ее детствагде-то от 10 до 13 лет. Этот период был выбран потому, что онпредшествовал смерти матери, а также включал в себя началоменструального цикла и, следовательно, был критическим для ееэмоциональной жизни и психосексуального развития. Я ни разу непопросил ее точно назвать или определить возраст, до которого онарегрессировала в трансе. Благодаря тому что ей было разрешено невдаваться в конкретные детали,

онасмогла сделать нечто гораздо более важное, а именно рассказать о том,что вообще означали для нее переживания тех лет.

Наблюдаяза позой, движениями и речью пациентки, можно было сделать вывод, чтоона регрессировала к детскому уровню поведения. И тогда я сказал ейочень тепло: «Сейчас тебе известно очень многое, и ты никогдаэтого не забудешь, даже когда будешь совсем взрослой, и ты расскажешьмне о том, что знаешь, после того как я тебе скажу, что я имел ввиду». Эти указания я повторял ей снова и снова, уговариваяпациентку последовать им, понять их до конца и приготовитьсявыполнить их полностью. Я продолжал делать это до тех пор, пока онане показала мне своим поведением: «Ну, чего вы еще ждете? Яготова».

Япопросил рассказать мне все, что она знает о сексе, особенно в связис начавшимися менструациями, в том периоде ее жизни, до которого онарегрессировала в трансе и который я счел целесообразным не определятьточно. Пациентка выглядела несколько испуганной, а затем оченьнапряженной, и по-детски начала говорить несвязанными предложениями иотдельными словами. Она говорила о половой жизни, хотя, давая ейуказания, я делал упор не на сексе, а на менструации.

«Моямать рассказала мне об этом все. Это мерзко. Девочки не должныпозволять мальчикам делать это с ними. Никогда. Это нехорошо. Хорошиедевочки никогда этого не делают. Плохие девочки отвратительны. Я небуду делать этого. Ты не должна позволять им дотрагиваться до тебя.От этого тебе станет мерзко. Ты не должна прикасаться к себе.Отвратительно. Мерзко. Мать сказала мне: «Никогда, никогда,никогда», — и я этого не делала. Должна быть осторожной.Должна быть хорошей. Если не буду осторожной, то может случитьсяужасное. Тогда ты ничего не сможешь сделать. Будет слишком поздно.

Ясделаю так, как скажет мама. Если я так не сделаю, она не будет менялюбить».

Покаона говорила, я никоим образом не пытался прервать ее, но когда оназакончила, я спросил ее: «Зачем же мать говорила тебе все это?»«Чтобы я всегда была хорошей девочкой», — таков былпростой, честный детский ответ.

Моястратегия состояла в том, чтобы создать точку зрения, почтиидентичную точке зрения ее матери. Мне было необходимо отождествитьсяс ее матерью полностью. Но в самом конце я осмелился сделатьнекоторую оговорку. Итак, я начал с того, что непосредственно и сполным сочувствием поддержал пациентку: «Конечно, ты всегдабудешь хорошей девочкой». Затем с жестких, косных и запрещающихпозиций матери (которые реконструировались по словам и стилюповедения пациентки) я внимательно рассмотрел каждое утверждение,приписываемое матери, используя те же самые слова, и честно одобрилих. Я уговаривал ее порадоваться тому, что ее мать уже рассказала ейвсе то, что каждая мать должна рассказать своей маленькой девочке. Инаконец, я дал ей указание «помнить о том, что ты все это мнерассказала, поскольку я собираюсь заставить тебя рассказать мне этоеще когда-нибудь».

Постепеннои систематически я снова ориентировал ее во времени, восстанавливаяпервоначальное гипнотическое состояние. Указание «забыть многиевещи» все еще действовало, и амнезия на состояние регрессиипродолжалась. Пробудившись, пациентка не проявила никаких признаковосознания того, что она была в трансе. Она пожаловалась на усталость,и мимоходом заметила, что, возможно, гипноз мог бы ей помочь,поскольку помогает ее подруге. Действуя целенаправленно, я никак неотреагировал на это замечание. Вместо этого я сказал резко:«Расскажите мне, пожалуйста, все, что говорила вам мать осексе, когда вы были маленькой девочкой».

Проявляянекоторое колебание и сопротивление, пациентка в конце концов началарассказывать тихим голосом с некоторым жеманством, в сущности, ту жесамую историю, которую она рассказывала в регрессивном трансе. Носейчас она использовала высокопарные слова, строила предложения, каквзрослый человек, и часто упоминала свою мать. Она сказала: «Моямать дала мне очень подробные указания по многим вопросам незадолгодо того, как у меня началась первая менструация. Мать заставила меняпонять важность того, чтобы я, как хорошая девочка, защищала себя отопределенных нежелательных переживаний. Мать заставила меня осознать,насколько тошнотворным, отвратительным и грязным может быть секс. Оназаставила меня понять, насколько опустившимся является человек,позволяющий себе заниматься сексом. Я поняла и высоко оценила все,что сказала мне мать, когда была еще просто маленькой девочкой». Она совершенно не пыталась развернуть какое-нибудь из этихутверждений и явно стремилась поскорее поменять тему. Когда оназавершила свой рассказ, я заново повторил все утверждения ее матери,никоим образом не пытаясь их критиковать или обсуждать. Вместо этогоя полностью и честно их одобрил. Я сказал ей, что она должна бытьблагодарна своей матери за то, что та использовала каждый случай,чтобы рассказать своей маленькой девочке о том, что должен знатьлюбой ребенок. Назначив ей встречу на следующей неделе, я быстроотпустил ее.

Навтором сеансе у пациентки легко развился глубокий транс, и я привлекее внимание к тому факту, что мать повторяла свои беседы с ней. Яспросил: «Сколько лет тебе было, когда твоя мать умерла?»Она ответила: «Мне было тринадцать». И тут же я спокойнои энергично сказал: «Если бы твоя мать прожила дольше, онауспела бы поговорить с тобой на эту тему еще много раз, чтобы датьтебе советы. Но,так как она умерла, когда тебе было толькотринадцать,

онане смогла завершить начатое, и ты должна завершить это без еепомощи».

Недавая ей ни малейшей возможности принять или отвергнуть этоутверждение, или же как-то отреагировать на него, я быстро отвлек еевнимание просьбой описать ее переживания сразу после пробуждения отпервого транса. Когда она справилась с этим, я привлек ее внимание кповторяющемуся характеру бесед, которые проводила с ней мать, исделал то же самое замечание о незавершенности работы, которуюпроводила с ней мать. Затем я снова ориентировал ее на тот же самыйпериод детства. Я постарался подчеркнуть тот факт, что все этоговорилось ей в детстве. И по мере того как она вырастала, матьдолжна была продолжить учить ее. Я предложил ей продолжить тот курссексуального образования, который начала читать ей мать, но не успелазавершить из-за своей смерти. Она могла бы начать с серьезныхразмышлений о том, какой совет дала бы ей мать в период междудетством и юностью, и между юностью и ранней взрослостью. Как толькоона приняла это предложение, я добавил указания, учитывающиеинтеллектуальные и эмоциональные аспекты. Закончив эти инструкции, ясразу же сказал, чтобы она после пробуждения повторила все, что онаговорила во время пребывания в трансе.

Онаповторила все это очень кратко. Из всего, что она говорила, онасделала единый сжатый рассказ. Важно, что она говорила, используяпрошедшеевремя:«Моя мать пыталась объяснить мне, что такое секс. При этом онаговорила со мной как с ребенком, чтобы я могла понять. Я поняла, чтосекс — это очень серьезно и что очень важно держаться подальшеот всего этого. Как ребенку, она объяснила мне все это очень ясно».

Онаговорила все это с длинными паузами между фразами, производявпечатление глубокого размышления. Несколько раз она прерывала себя,чтобы за-

метить,что из-за смерти матери указания, которые она давала, были неполными,и что, если бы она была еще жива, то рассказала бы гораздо больше. Иеще она сказала как бы самой себе: «Хотела бы я знать, как матьрассказала бы мне то, что я должна знать сейчас». Ее последнеезамечание я обозначил как конец сеанса, и отпустил ее домой.

Сразуже после того, как она пришла на следующий сеанс, я загипнотизировалее и дал указание быстро и молча вспомнить все события двухпредыдущих сеансов, а также указания и предложения, которые были ейсделаны, и реакции на них. Ее последнее утверждение резюмировало еедействия наиболее точно. Она сказала: «Можно сказать, что матьстаралась рассказать мне о том, что я должна была знать, то есть отом, как заботиться о своем благополучии и что сделать, чтобы суверенностью дождаться времени, когда я смогу жить соответственносвоему возрасту, то есть иметь мужа, дом и быть взрослой женщиной».

Ясказал ей, что после пробуждения она полностью забудет все три сеанса(включая сам факт, что ее гипнотизировали), за исключением тогожеманного высокопарного рассказа после первого пробуждения. Этаамнезия распространялась, таким образом, и на то новоеудовлетворительное понимание, которого она достигла. Затем я сказалей, что после пробуждения я займусь систематическим пересмотром ееубеждений относительно секса, которые мне стали известными из еерассказа. Но из-за полной амнезии этот пересмотр покажется ей некимвозможным предположением, которое я построил на основании ее первогорассказа в бодрствующем состоянии. Она будет слушать меня с всевозрастающим интересом и пониманием. И во всем, что я буду говорить,она найдет определенные истины, смыслы и значения, понятные толькоей. И по мере того как эти смыслы и значения будут становиться ей всеболее понятными, у нее будет появляться способность воспринимать,применять и осознавать

их,как действительно принадлежащие ей, и это не будет понятно мне, абудет понятно только ей.

Напервый взгляд, внушение подавить прозрение (как важнейший пункттерапевтического процесса) может показаться странным. Существуют трипричины, по которым это было сделано. Во-первых, предполагается, чтобольшая часть эффективного прозрения может оставаться (или сновастановиться) неосознанной, не теряя при этом своей терапевтическойценности. Во-вторых, эта мера защищает девушку от неприятногочувства, что кто-то еще знает о том, что она хочет сохранить в тайне;отсюда важность внушения, что она поймет во всем этом гораздо больше,чем я. И в-третьих, воспринимая все это просто как некое возможноепредположение, пациентка будет доходить до понимания сама по мерепроверки этого возможного предположения на достоверность.

Япробудил ее и предложил поразмышлять о возможной природе тех указанийотносительно секса, которые она когда-то получила от матери, и сделалобзор того, что она говорила, используя общие слова, что позволило ейбез труда применить это к своему собственному опыту.

Такимобразом, я смог рассказать пациентке о развитии первичных и вторичныхполовых признаков; таких, как появление менструации, рост волос вподмышечных впадинах и на лобке, развитие груди, вероятный интерес кросту сосков, воспоминания о том, как она первый раз наделабюстгальтер, и о том, что мальчики, наверное, заметили ееразвивающуюся фигуру, и некоторые из них пытались слегка ее шлепнутьи т.д. Я перечислял все это в произвольной последовательности, неподчеркивая ничего специально, а затем стал говорить о скромности, опробуждении полового самосознания, аутоэротических чувствах, о том,как представляется любовь в подростковом возрасте и ранней юности, ио первых соображениях о том, откуда, собственно, берутся дети. Я неговорил ни

очем специфичном, из-за чего сказанное мною было приложимо к широкомукругу типичных переживаний любой девушки. После этого я сделалнесколько общих утверждений о том, что время от времени ее посещалинекоторые размышления. Это также было сделано очень осторожно, сиспользованием расплывчатых общих слов, что давало ей возможностьуглубить свое понимание и применить мои замечания к ее собственномууникальному опыту.

Вскорепосле начала этой процедуры пациентка стала проявлять выраженныйинтерес и другие внешние признаки прозрения и понимания. В концеконцов она просто объявила: «Знаете, я могу понять, что сомнойслучилось, но сейчас я очень спешу, поэтому расскажу об этом завтра».Так она впервые призналась в том, что у нее была проблема.

Вместотого чтобы позволить ей уйти, я тут же снова загипнотизировал ее, ивнушил ей повторить абсолютно все свои переживания в трансе, которыемогли бы представлять для нее какую-то ценность или быть ейполезными. Я вел ее к пониманию того, что каждое из них может бытьполезным. Это отвлекло ее внимание от противоречивых чувств, которыеона испытывала в связи с этими воспоминаниями, и это помогловосстановить все свободно, легко и полностью. Затем я добавил, что,если она хочет спросить совет или узнать что-либо, то пусть сделаетэто свободно, без всякого стеснения. Как только она усвоила этопоследнее предложение достаточно прочно, я пробудил ее.

Послепробуждения она сразу же, но не очень торопясь, сказала, чтособирается уходить, но добавила, что сначала она хотела бы задатьнесколько вопросов. Я согласился, и она попросила меня выразить моеличное мнение относительно «поцелуев, объятий и сексуальныхласк». Очень осторожно, используя ее собственные слова, яодобрил все три действия, добавив, однако, что каждое из них должносовершаться так,

какэтого хотят оба партнера, и что любое поведение в любвипозволительно, если оно не противоречит желаниям и убеждениям каждогоиз партнеров. Пациентка внимательнейшим образом выслушала это, азатем спросила, как лично я отношусь к человеку, который испытываетсексуальное желание. Я осторожно ответил, что сексуальное желаниепредставляет собой нормальное и весьма важное чувство, присущеекаждому живому существу, и что его отсутствие в определенныхситуациях является ненормальным. Я добавил, что она без сомнениядолжна согласиться с тем, что ее собственная мать, будь она жива,сказала бы совершенно то же самое. Обдумав все это, она встала ибыстро ушла. На следующий день пациентка пришла рассказать мне, чтовчерашний вечер она провела со своим другом. Сильно покраснев, онадобавила: «Целоваться — это здорово!», — исразу ушла.

Черезнесколько дней она пришла на назначенную встречу и вытянула впередлевую руку, чтобы показать мне обручальное кольцо. Она объяснила мне,что в результате беседы со мной на последнем сеансе, она приобреласовершенно новое понимание очень многих вещей. Это дало ейвозможность принять в себе чувство любви и сексуального желания, и,таким образом, она почувствовала себя взрослой и готовой кприобретению опыта взрослой женщины. Но было очевидно, что развиватьэту тему дальше она не желает. Она только спросила меня, не могу ли яназначить ей встречу в ближайшем будущем — на этой встрече онахотела бы получить от меня информацию относительно полового акта, таккак она собирается выйти замуж. Несколько смутившись, она добавила:«Доктор, вы помните, я хотела уйти? Не отпустив меня, вы темсамым спасли мою девственность. Я ведь хотела бежать прямо к нему ипредложить ему себя».

Черезнекоторое время я встретился с ней по ее просьбе и предоставил ейнекоторый минимум информации. Я обнаружил, что она практически нетре-

вожитсяв связи со всем этим и что ее желание получить информацию являетсячестным и подлинным. Еще через некоторое время она появилась у меня,чтобы сказать, что уже несколько дней она замужем, и с нетерпениемждет продолжения медового месяца. Затем я увидел ее через год, и онасказала мне, что в семейной жизни имеет все, на что могла когда-тонадеяться. Ей предстояло стать матерью, и это было для нее оченьприятным переживанием.

Черездва года я снова встретился с ней и обнаружил, что она счастливоживет со своим мужем и маленькой дочерью.

Кажетсяочевидным, что Эриксон, выступая представителем мира взрослых, даетмолодому человеку разрешение на поведение, которое было запрещено емутогда, когда он был моложе и данное поведение было бынесоответствующим. Инициация могла производиться Эриксоном деятельнои директивно, или недирективно с помощью тонких внушений. Эриксонделает это, используя слова и термины, доступные молодым людям.

Вэтом случае отражено достаточно аспектов эрик-соновского подхода.Наиболее важны здесь способы построения защиты для этой молодойдевушки. Эриксон изящно вовлекает ее в ситуацию лечения, мягко вводитв транс и тщательно оберегает ее от любой мысли, которая могла бывызвать у нее отрицательную реакцию. Она защищает ее также и отимпульсивных действий, задержав ее тогда, когда она хотела броситьсяк своему другу. В данном случае Эриксон демонстрирует не толькоконтроль над содержанием сознания, но и тонкое пониманиедействительной ситуации молодой девушки.

Дляюношей, как и для молодых девушек, необходимо уметь вступать винтимные отношения с противоположным полом. На результаты поисковмолодым человеком подруги влияет множество факторов, но самым

главнымиз них является наличие у молодого человека соответствующейсексуальной реакции. В годы поздней юности мужчина обучаетсяэмоционально возбуждаться от присутствия женщины и вступать в связи сженщинами, готовясь к более длительному союзу в будущем. В этотпериод, который обычно является периодом сексуальных проб и ошибок,молодой человек, постоянно терпящий неудачу в половых отношениях,выпадает из процесса поиска подруги. Самыми распространеннымипроблемами (за исключением, быть может, общей неспособностичувствовать себя нормально в общении с женщинами) являютсяпреждевременная эякуляция и импотенция. В любом из этих случаевсексуальный контакт нарушается, и вместо углубления интимныхотношений развивается расстройство.

Однаждык доктору Эриксону обратился молодой человек и попросил вылечить егоот преждевременной эякуляции с помощью гипноза. Доктор Эриксонрассказывал:

Этомумолодому человеку было тридцать лет и он не был женат. Он страдал отпреждевременной эякуляции с двадцати, со времени своей первой попыткивступить в половой контакт. Он переживал это очень болезненно исчитал, что таким способом он наказан за аморальность. Он чувствовалсебя больным и неполноценным. С того времени у него появилсянавязчивый интерес к предмету, и он прочитал все публикации о сексе,которые были ему доступны. Он искал себе все новых и новых женщин изсамых разных социальных слоев, расовых групп и физических типов, новсе с тем же результатом. Ему удалось и в правду доказать себе, чтоон страдает преждевременной эякуляцией.

Когдая попросил его описать как можно подробнее его сексуальное поведение,он заявил, что ведет себя всегда одинаково — имеет ли дело спожилой

пьянойпроституткой или привлекательной очаровательной девушкой с высшимобразованием. Он никогда не испытывал трудностей с появлением иподдержанием эрекции (даже после эякуляции). Много раз он не обращалвнимание на преждевременную эякуляцию и продолжал половой акт, но этоне давало ему удовлетворения, равно как и не вызывало приятныхчувств. Он рассматривал эту свою активность как неприятное усилие,побуждаемое отчаянным желанием достичь сексуальной компетентности.Обычно он продолжал эту интравагинальную мастурбацию до тех пор, покане оказывался готов ко второй эякуляции, и в этот момент он неохотно,но компульсивно прекращал половой акт. Без второй экстравагинальнойэякуляции он не был готов к интроитусу. Обращение ко мне было егопоследней надеждой.

Шестьсеансов мы посвятили оплакиванию его проблемы. Но он входил в транс,давая приличную постгипнотическую амнезию. Пока он находился втрансе, я задавал ему множество вопросов о его теперешних связях. Яузнал, что он усердно ухаживает за проституткой, которая живет вмногоквартирном доме на третьем этаже. Ее квартира расположена надвходом во двор. Чтобы попасть к ней в квартиру, надо войти во двор,подняться по лестнице и пройти по галерее. Я сделал ему внушение отом, что, когда он придет к ней, у него появится эрекция сразу послетого, как он войдет во двор, и будет сохранятся до тех пор, пока онне покинет двор — один или в ее сопровождении. У него никогдане было проблем с эрекцией, и он легко мог обнаружить ее, зайдя водвор.

Следующиедва часа я посвятил беспорядочному длинному разговору. Тем не менее вмоем монологе содержались четкие, систематически построенныепостгипнотические инструкции. Я запутывал его до тех пор, пока неисчерпал весь набор внушений. Я внушал ему, что невротическиесимптомы служат достижению

определеннойцели, положительной для личности; это было одним из постгипнотическихвнушений. Проявления невроза могут казаться неизменными, но они, всвоей сущности изменяемы, поскольку цель, средствами для достижениякоторой они являются, изменяется с течением времени, как меняютсяобстоятельства жизни человека и сама его личность. Очень многиеневротические симптомы могут исчезнуть, и они действительно исчезают.Невротическая проблема может быть эффективно разрешена как совершеннослучайным образом, так и в результате целенаправленного усилия. Ниодин невротик не может знать, что будет с его симптомами вопределенный момент времени. Исчезновение одной невротическойпроблемы может быть достигнуто с помощью появления другой такой жепроблемы, а это уже благоприятно. Определенный невротический симптом— такой, как преждевременная эякуляция, — можетнеожиданно превратиться в другой симптом, в пугающую задержкуэякуляции — примерно этак на полчаса или больше. Емудействительно стоило бы побеспокоиться о том, что могло бы случиться,если бы это произошло с ним. Ему действительно стоило бы знать, какбеспокоиться сознательно и бессознательно. Это, несомненно, повлеклобы за собой совершенно неожиданное появление ин-травагинальнойэякуляции, и тогда бы он оказался лицом к лицу с проблемойполноценной сексуальности, которая потребовала бы своегосоответствующего применения.

Втечение следующей недели он находился в состоянии беспокойства,предвещающего грядущие перемены в его жизни. Я запретил ему любыеобсуждения этой темы, равно как и какие-то действия, предписывая емупросто оставаться в состоянии покоя. Я назначил ему встречу наследующий день (это был вторник), затем на среду и на пятницу. Вовторник я поговорил с ним очень кратко, не дав ему ничего сказать. Япообещал ему, что краткость встречи будет

скомпенсированав воскресенье. Я знал, что по субботам вечером он встречается сосвоей проституткой. В среду я повел себя так же, как и во вторник,снова напомнив ему о воскресной встрече. Встреча в пятницу тоже былаочень краткой со ссылкой на встречу в воскресенье. Три полностьюоплаченных очень коротких встречи плюс обещание скомпенсировать это ввоскресенье!

Темне менее, придя ко мне в воскресенье, он объяснил, что его мыслизаняты чем-то гораздо более важным, чем угадывание того, что я емускажу в воскресенье. Он предложил мне отложить мои планы на этувстречу, поскольку в последние дни у него, как ему кажется, появилисьочень интересные переживания.

Онрассказал, что три его последние встречи со мной, когда он получил,по его словам, «от ворот поворот», привели его всостояние потерянности, почти отчаяния. После встречи в пятницу емубыло так плохо, что он позвонил девушке, с которой довольно частовиделся, но не был пока в интимных отношениях. Он предложил ей пойтипообедать, а потом пойти в театр. Но весь вечер он был не очень-товнимательным к своей подруге, поскольку его занимали собственныемысли. Время от времени его посещала мысль о том, не сможет ли онсовершить эякуляцию интравагинально. Он сомневался — а ведьраньше он твердо знал, что не способен на это! Но теперь онсомневался, может он это сделать или нет… Эта мысль появилась почтивнезапно, когда он пытался вспомнить, о чем же он думал. Черезнекоторое время эта мысль появилась снова, но только для того, чтобыускользнуть. Это повторялось снова и снова.

Когдаон провожал свою спутницу домой, у него появилась эрекция, как толькоони вошли во двор. Она сохранилась, несмотря на то что он был занятэтой ускользающей мыслью и совершенно не собирался заниматься сексом.Но как только они вошли в квартиру, его спутница повела себянастолько агрес-

сивнов сексуальном плане, что он просто вынужден был лечь с ней в постель.Поскольку он все еще был занят своими мыслями, он позволил ей игратьактивную роль. Сразу после введения полового члена .он почувствовалвнезапный страх от мысли, что на этот раз эякуляция вообще не будет.Этот страх был настолько всепоглощающим, что: «Я совершеннозабыл о моей преждевременной эякуляции. Я был тогда в состояниидумать только о том, что хочу проникнуть в нее и испытываю страхперед тем, что не смогу сделать этого». На этот страх онотреагировал активным половым актом, и, начиная его, он почему-то«взглянул на минутную стрелку часов, которые не снял в этот разперед тем, как лечь в постель». Когда истекло почти полчаса, онпочувствовал себя еще более возбужденным и вместе с тем еще болееиспуганным. И тогда внезапно он ощутил вполне удовлетворительнуюинтравагинальную эякуляцию.

Начасы он посмотрел где-то через 20 минут после этого. Эрекция у негопродолжалась, и, немного отдохнув, он возобновил половой акт, врезультате чего удовлетворительная интравагинальная эякуляцияповторилась. Спал он прекрасно, а на следующий день совершилавтомобильную прогулку. В субботу его половая активность быласовершенно нормальной.

Завершаясвое описание, пациент спросил: «Есть ли какое-то объяснениетому, что я стал нормальным?» Я ответил, что ни он, ни я ненуждаемся в том, чтобы искать объяснения нормальному. Гораздоприятнее принимать все нормальное как нечто, чего достоин каждыйчеловек.

Егосвязь с этой женщиной продолжалась примерно три месяца, после чегоони расстались. Перед тем как всерьез задуматься о браке, он имел ещенесколько связей с женщинами. Затем он обручился.

Иногданекоторые трудности препятствуют тому, чтобы молодой человек илидевушка нормально уча-

ствовалив социальных взаимодействиях. Случается так, что симптом мешает имнормально работать или учиться. Во время Второй Мировой войны, когдаслужба в армии была намного популярнее, чем сейчас, Эриксон работалпсихиатром в призывной комиссии и помогал многим молодым людямпоступить на службу в армию, если они, конечно, того хотели. Оченьчасто симптомы, от которых страдали эти молодые люди, былиминимальными, но исключали их нормальную службу в армии. Одной изсамых распространенных проблем было ночное недержание мочи, в чеммолодым людям было особенно стыдно признаваться. Наш следующий примерпосвящен тому, как Эриксон разрешил проблему ночного недержания мочив течение одного сеанса.

Вбеседе с психиатром молодой призывник рассказал, что он страдаетночным недержанием мочи с подросткового возраста. Он никогда неосмеливался ночевать вне дома, хотя всегда очень хотел навеститьбабушку и дедушку, которые жили довольно далеко. В последнее время всвязи с предстоящей военной службой он особенно хотел навестить их.Он был очень расстроен, узнав, что энурез исключает службу в армии, испросил, чем я могу помочь ему. Он рассказал, что выпил множестволекарств, проводил цистоскопию и массу других процедур, но всенапрасно.

Ясказал ему, что смогу помочь ему только в том случае, если онсогласится на гипноз. Он с готовностью согласился и легко впал вглубокий транс. Когда он находился в состоянии транса, я настойчивовнушал ему, что ночное недержание мочи имеет психологические причиныи что, если он будет тщательно выполнять мои указания, симптом легкоисчезнет.

Вформе постгипнотических внушений я сказал ему, что после возвращениядомой он поедет в соседний городок и снимет там комнату в гостинице.Он не

долженбудет выходить из этой комнаты трое суток. Еду будут приносить ему вномер. Заняв комнату, он должен расположиться в ней поудобнее иначать думать о том, как бы он испугался и растерялся, если быгорничная (как это всегда делала его мать) обнаружила утром мокруюпостель. Он должен был снова и снова прокручивать у себя в голове этимысли и испытывать все возрастающую тревогу и унижение. И вдруг в егомозгу должна была появиться мысль о том, как странно и немногозабавно было бы, и как бы горничная была удивлена, если бы обнаружиласухую постель.

Всеэто должно было показаться ему бессмысленным и так запутать и сбитьего с толку, что он почувствовал бы себя не в состоянии привести своимысли в порядок. Но эта мысль должна была возвращаться снова и снова,и вскоре он должен был обнаружить, что он беспомощно и запутанноразмышляет о своем стыде, тревоге и смущении, которые он будетиспытывать в тот момент, когда горничная обнаружит сухую постельвместо мокрой, как он раньше планировал. Разумное объяснение этимтрем ночам было следующим: если бы план был эффективным, первая ночьбыла бы ночью сомнений и неопределенности, вторая — ночьюопределенности, а третья представляла бы собой переход от тревогиотносительно недержания мочи к тревоге по какому-то другому поводу.Все эти размышления должны были привести его к отчаянию, и он в концеконцов почувствовал бы себя настолько сонным, что был бы вынужденлечь в постель потому, что, как бы он ни старался мыслить более-менееясно, он был бы не в состоянии.

Наследующее утро он должен был преодолеть малодушный страх, оставаясь вкомнате в тот момент, когда горничная обнаружит сухуюпостель.Он должен был неистово искать предлог, чтобы покинуть комнату, но,оказавшись не в состоянии найти его, он был вынужден уставиться вокно, чтобы она не виде-

лаего жуткой растерянности. На следующий день после обеда эти мыслидолжны были вернуться, и все должно было закончиться так же, как впервый день. На третий день все должно было повториться.

Дальнейшиемои указания касались того, что, когда он будет покидать гостиницу,его охватит ужасное беспокойство по поводу посещения им бабушек идедушек. Проблема будет состоять в том, кого он должен посетитьсначала: родителей отца или родителей матери. И это сомнение станетпросто навязчивым. В конце концов он разрешит проблему так, что упервых останется на день меньше, чем у вторых. После этого онуспокоится и будет с нетерпением ждать визитов к остальнымродственникам. Однако его всегда будут посещать сомнения по поводутого, к кому же он должен приехать в следующий раз, но в конце концовон будет приходить к решению и во время визитов будет чувствоватьсебя хорошо.

Всеэти указания я повторял снова и снова, добиваясь усвоения всех этихпсевдопроблем для того, чтобы преобразовать энуретические страхи втревогу по поводу посещения родственников. Примерно через два часа яотпустил его, сделав ему постгипнотическое внушение относительнораспространенной амнезии. Когда он проснулся, я сказал ему коротко,что где-то через три месяца его снова призовут, и тогда онобязательно пойдет служить.

Черездесять недель врач из призывной комиссии снова направил его ко мне.Он подробно рассказал о своих «удивительных переживаниях»в гостинице — без видимого осознавания причин, вызвавших этипереживания. Он рассказывал: «Я чуть не сошел с ума в этойгостинице, стараясь намочить постель, но никак не мог этого сделать.Я даже пил воду, чтобы увериться в том, что жидкость в организме есть— но напрасно! Все это меня настолько напугало, что через тридня я выехал из гостиницы и начал ездить по родственникам. Этопомогло мне, хотя сначала я чуть не умер от

сомнений,к кому же ехать первому. И вот сейчас я здесь,у вас».

Янапомнил ему о первоначальных жалобах. С внезапным удивлением онответил: «Но я не делал этого с тех пор, как чуть не свихнулсяв этой гостинице. Что произошло?» Я сказал: «Произошлото, что ты перестал мочиться в постель и теперь можешь радоватьсясухой постели». Через две недели он успешно прошел медкомиссиюи был принят на военную службу. Тревожился он теперь только о том,как мать отнесется к его службе в армии.

Эриксонсовсем не обязательно использует гипноз, работая с подобнымипроблемами, особенно с энурезом. Он использует также многие другиепроцедуры и любит при этом подчеркивать, что, избавляясь от подобныхпроблем, молодой человек приобретает способность вести себя нормальнои во многих других ситуациях.

Молодыелюди могут выпадать из процесса развития из-за различных формдевиантного поведения. Де-виантным может быть и внешний вид, чтозатрудняет процесс ухаживания. Иногда, например, появляется излишняяполнота, которая делает человека непривлекательным. Случается такое,что молодые люди или девушки избегают действий, которые могли бысделать их привлекательными для противоположного пола. Иногда докторЭриксон разрешал подобные проблемы прямо и непосредственно, помогаятаким пациентам сформировать внешний облик. В других случаях он могработать с образом «Я», и особенно с их образомсобственного тела. Работая с молодыми женщинами, Эриксон максимальноиспользовал свою собственную мужественность. Он предполагал, что,если он убедит женщину в том, что она привлекательна для него, онасумеет обобщить и распространить эту идею на мужчин вообще. В рамкахбезопасного психотерапевтичес-

когоконтакта женщина может чувствовать, что мужчина ею восхищен.Впоследствии она обращает это чувство на мужчин, которых встречает вдругих ситуациях, и реагирует на них иначе, чем она это делалараньше. Эриксон использует общение с пациенткой как ритуал,формирующий сознание молодой женщины таким образом, что она начинаетчувствовать себя привлекательной для других мужчин.

Например,однажды к Эриксону обратилась молодая девушка по поводу того, что оначувствовала себя ужасно толстой. Конечно, у нее был лишний вес, но нев той мере, как она настаивала. Это была религиозная девушка, оченьприличная и чопорная. Ее чрезмерная забота о приличии и восприятиесебя ужасно толстой привели к тому, что она избегала молодых людей.Эриксон рассказывает:

Кактолько я увидел эту девушку, я сразу понял, что она чопорна и не вмеру стыдлива. Я пригласил ее в кабинет и усадил на стул; и хотя ябыл очень вежлив, я взглянул на нее только мельком. Затем я попросилрассказать мне ее историю, а сам взял со стола пресс-папье ипристально стал смотреть на него. Пока она говорила, я лишь несколькораз взглянул на нее, почти все мое внимание уделяя пресс-папье.

Закончивсвой рассказ, она спросила, возьму ли я ее на лечение: ведь оначувствует себя такой непривлекательной, и если даже похудеет, то всеравно останется самой непривлекательно девушкой на свете.

Яответил ей так: «Надеюсь, вы простите меня за то, что я делал.Когда вы говорили, я не смотрел на вас, и я знаю, что это оченьгрубо. Вместо того чтобы смотреть на вас, я играл с этим пресс-папье.Мне было довольно трудно смотреть на вас, и мне не хотелось быобсуждать причину этого. Но поскольку мы находимся в ситуациитерапии, я просто обязан сказать вам все до конца. Возможно, вы саминайдете этому объяснение. Итак, разрешите мне изложить это

следующимобразом. Я испытал очень сильное чувство, и она подсказало мне, чтокогда вы похудеете, вы будете еще более сексуально привлекательной, ипоэтому я избегал смотреть на вас. Я знаю, что существует нечто, чегомы с вами не должны обсуждать. Но вы, конечно, крайне привлекательныв сексуальном плане. И ваша привлекательность еще сильнее увеличится,если вы похудеете. Но мы не должны говорить об этом».

Покая говорил, девушка краснела, бледнела и ёрзала. В том, что я ейсказал, не было ничего оскорбительного или обидного, но онавосприняла это как что-то ужасно неприятное. Но я был человеком,которого она весьма уважала и который сразу же заметил, что онасексуально привлекательна, и сказал ей об этом.

Черезнекоторое время она действительно похудела и очень вежливо рассказаламне, что влюбилась в человека много старше ее, и что этот человек еюсовсем не интересуется. Я сказал ей, что влюбившись в этого человека,она сделала ему огромный комплимент. Теперь, научившись делатьмужчинам приятное, она вполне может обратить внимание на мужчинусвоего возраста. Но она должна еще некоторое время сохранять своечувство к пожилому человеку. Впоследствии она потеряла интерес ко мнеи обручилась с мужчиной соответствующего ей возраста. Когда Эриксониспользует свою сексуальность таким образом, он аккуратноотслеживает, чтобы подобное отношение к нему не стало суррогатоместественных отношений с мужчиной. Если влюбленность возникла, онасоответственно должна быть направлена на подходящий объект изсоответствующего социального окружения девушки.

Рассматриваяпроблемы периода ухаживания, обычно думают о молодежи, однакопроблемы этой стадии развития могут сохраняться в течение многих лет.Чем старше человек, тем труднее ему преодолеть проблемы

этойстадии. Теряя готовность рисковать в поисках партнера, женщина можетвести себя так и иметь такой внешний вид, что возможность привлеченияпартнера становится минимальной. Мне кажется, что, чем более прочностоит женщина на пути к периферической позиции, тем болеедраматические потрясения необходимы для того, чтобы она изменила свойобраз жизни. Иногда Эриксон производит такие изменения очень быстро,организуя интенсивные, но безопасные отношения пациентки с мужчиной,что дает ей импульс к риску вступления в нормальные интимныевзаимоотношения.

КЭриксону обратилась женщина, которую рекомендовали ее единственные вмире друзья — супружеская пара, хорошо знакомая с Эриксоном. Ейбыло тридцать пять, и она была чуть более, чем приятно, пухлой. Хотяу нее было широковатое, но очень приятное лицо, каждый, кто видел еевпервые, скорее всего думал: «Господи, почему бы ей не вымытьлицо, не причесать волосы и не надеть платье вместо мешка?!»

Онаробко вошла в кабинет и, держась скованно и отсутствующе, объяснила,что чувствует себя надломленной и близкой к отчаянию. Она всегдахотела выйти замуж и иметь детей, но у нее никогда не было дажедруга. Так она проучилась в колледже, и ее свободное время тогда былозанято уходом за матерью-инвалидом. Она знала, что ее вес несколькопревышает норму, но чувствовала, что некоторые мужчины любят пухлыхдевушек, поэтому не видела в этом причины своего одиночества. Онабыла умна, культурна, интересна в общении, но близка к отчаянию,потому что ей было уже тридцать пять лет и надо было быстро что-тоделать. Она сказала, что психотерапию с ней нужно провести оченьбыстро, потому что ей предложили работу в отдаленном городе и там всебудет по-другому — или надо отказаться от этого предложения;поэтому здесь требовалось вмешательство весьма резкое. Кроме того, еефинансы были ограничены.

Этаженщина была превосходным работником, и ее начальник держал ее толькоиз-за того, что качество ее работы было изумительным. Она былахолодной, отчужденной, замкнутой. Она дружила только с вышеупомянутойсупружеской парой, и в общении с ними она была прекраснойсобеседницей с высоким интеллектом и широким спектром интересов. Онанавещала их раз в месяц, а остальное время проводила дома наедине ссобой. Она носила очки в стальной оправе и не делала макияжа, у неене было ни одного платья по фигуре, а цвета у платьев были самымиужасающими. Она не отличалась аккуратностью, никогда не причесываласькак следует; шея и уши у нее были, как правило, грязными, ее ногтичасто были черными от грязи. Если кто-то обращал внимание на это, оназамораживала его своим холодным безразличным поведением. Эриксонрассказывал:

Ясказал этой женщине: «Вы хотите, чтобы я провел с вамипсихотерапию, и хотите, чтобы я сделал это быстро, поскольку выдоведены до отчаяния. Хотите ли вы, чтобы я действовал по-своему?Считаете ли вы, что сможете это вынести? Я могу провести с вамипсихотерапию быстро, тщательно и эффективно, но для вас это будет,скорее всего, шоковым переживанием». Она сказала, что чувствуетсебя достаточно близко к отчаянию, чтобы принять все что угодно. Ясказал ей, что она должна продумать мое предложение в течение трехдней и решить, действительно ли она хочет для себя такойпсихотерапии, которая будет достаточно неприятной, чтобы помочь ей. Язаверил ее, что результаты будут превосходными, но, чтобы выдержатьвсе это, от нее потребуется большая сила духа. Это будет простопсихотерапевтическое изнасилование, и это будет нужным, поскольку онарасполагает очень коротким промежутком времени. (Слово«изнасилование» я употребил не случайно, имея при этом ввиду много целей.) Я сказал ей далее, что она

должнадать обещание не прерывать психотерапию и тщательно выполнять каждоезадание, которое я ей дам — неважно, в чем оно будетзаключаться. Прежде чем дать такое обещание, она должна продумать всепоследствия, особенно неприятные, которые возможны в случае принятиямоих условий. Через три дня она вернулась и обещала выполнить все моитребования.

Иу нас состоялась долгая беседа, которую я начал вопросом: «Какойсуммой денег вы располагаете?» Она сказала, что у нее тысячадолларов, и она готова отдать их сразу же. Я попросил ее выписать чекна семьсот долларов и быть готовой потратить эти деньги на себя,причем весьма непредвиденным образом. Затем я сказал, что ей нужнокупить зеркало, портновский метр, весы и таблицу соотношенийрост-вес. Дальнейший трехчасовой разговор был посвящен критическомуобзору ее внешнего вида, причем, критикуя ее, я старался привести какможно больше наглядных свидетельств. Я осмотрел каждый ее ноготь и вдеталях описал количество и качество грязи под ним. Держа перед нейзеркало, я заставил ее вслух описать грязь на ее лице и шее, и потокипота. С помощью двух зеркал она смогла увидеть и описать грязь наушах. Я критически прокомментировал состояние ее непричесанных волос,ее ужасное платье с его кричащим цветом… Мы рассмотрели все, чтотолько поддавалось зрению. Мы обсудили все это, предполагая, что тутона может все исправить без помощи профессионала. Мы пришли к выводу,что, поступая таким образом, она сознательно пренебрегала собой, вчем была коренным образом не права.

Затемя дал ей мочалку и попросил вымыть одну сторону шеи, а потом взятьзеркало и сравнить вымытую и грязную стороны шеи. Это ее страшносмутило. Я завершил встречу утверждением о том, что она была простожалкой тупицей. Но я запретил ей делать покупки до тех пор, пока онане получит особых указа-

ний.Она должна была просто продолжать работать, но продумывать все, что ясказал, будучи откровенной с собой. Я назначил ей встречу через двадня, предупредив, что следующая встреча будет такой же долгой, ивозможно, еще более неприятной.

Наследующую встречу она пришла без опоздания, войдя в кабинет робко исмущенно, в ожидании, что же произойдет с ней на этот раз. Она былабез макияжа, но выглядела гораздо более ухоженной, чем в прошлый раз,исключая покрой платья и слишком яркий цвет плаща. Конечно, посленашей прошлой встречи она пошла домой и тщательно вымылась. Я одобрилчистую сторону ее шеи и, значит, одобрил ее чистое тело. За ееробостью скрывались сомнения относительно того, что же я будуосматривать на этот раз.

Ятщательно проанализировал нашу прошлую беседу и перемены, которые онаповлекла. Я говорил об этом холодно и отчужденно. Затем я попросил ееприготовиться понять нечто новое, крайне важное, но до сих пор непостигнутое и не принимаемое во внимание ею несмотря на то, что этотпредмет имеет огромное значение для нее, как живого существа. Онабольше не сможет этим пренебрегать или не обращать на это внимания;она никогда не сможет забыть об этом «нечто», котороеявляется очевидным для всех, кто с ней общается. Оно будет постоянноприсутствовать в ее сознании, заставляя ее вести себя нормально ииспытывая от этого приятное чувство. Я предупредил ее, что открою ейэто, когда она соберется уходить. Когда беседа подошла к концу, и онапошла к двери кабинета, я сказал, что хочу, чтобы она кое-чтосделала. Она стояла напряженная в ожидании моих слов. Я сказал: «Вытеперь уже никогда не сможете забыть о том симпатичном пучке волос,что растет у вас между ног. Сейчас вы пойдете домой, разденетесь и,оставшись совершенно голой, встанете перед зеркалом, и увидите трипрекрасных символа женственности. Они всегда с вами, куда бы

выни направились, и с этого момента вы никогда не сможете забыть обэтом».

Наследующую встречу она явилась точно к назначенному времени и былаочень смущена. Без всяких предисловий я сказал ей: «У васотложены деньги для осуществления некоторых наших целей. Сейчас выпойдете в магазин, найдете там консультанта по вопросам красоты иоткровенно скажете ей, что вы несчастная тупица и ничего не знаете отом, как надо ухаживать за собой, и что вы хотите, чтобы она научилавас всему, что вам нужно. Это будет очаровательная, добросердечная,понимающая женщина. Разрешите ей делать <; вами все, что оназахочет. Вы будете очень довольны тем, что познакомились с ней, ипроцесс обучения будет для вас волнующе приятным». Через тринедели в вашей организации будут танцы, и вас, как обычно, пригласят.Вы должны пойти. Чтобы приготовиться к этому, вы сейчас же запишитесьв танцевальный кружок и научитесь танцевать как следует. Консультантпоможет вам выбрать ткань на платье, в котором вы пойдете на танцы.Возьмите эту ткань и обратитесь к миссис X.Она прекрасная портниха, и вы объясните ей, что вы хотите, чтобы онаруководила вами при пошиве этого платья. От начала до конца высошьете это платье своими руками. В следующий раз мы встретимсятогда, когда вы зайдете ко мне по дороге на танцы».

Наэтот раз она была действительно хорошо одета. Она была смущена,красива и макияж был сделан со вкусом. Она сильно похудела, былаприятно оживлена и очаровательно смущалась. Через три месяца послепереезда в другой город она познакомилась с преподавателем колледжа.Через год они поженились. Сейчас у них четверо детей.

Оченьчасто Эриксон предписывает своим пациентам самые обыкновенныепроцедуры (например, обучая их одеваться или танцевать), и все этопроисходит

нафоне эмоционального потрясения, что дает человеку импульс квыполнению тех процедур, которыми он до сих пор пренебрегал. При этомЭриксон максимально использует как свои возможности, так ивозможности окружающих его людей. В приведенном случае он использовалсебя для того, чтобы заставить излишне скромную женщину приготовитьсяк интимным отношениям с мужчиной, а это предполагало обсуждениевещей, о которых обычно не говорят вслух. Он использовал также исвоих знакомых: портниху и консультанта по вопросам красоты.

Приводимаядалее дискуссия о техниках краткосрочной терапии, состоявшаясянесколько лет назад, может дать более подробное представление как опроблемах молодой женщины, так и о способах, с помощью которыхЭриксон эти проблемы разрешал. Молодой человек, пытавшийся понять иприменить подход Эриксона, представил ему серию случаев и попросилего описать, как бы он действовал в каждом из этих случаев.

Хейли:Комне прислали девушку, страдавшую от очень сильных предменструальныхболей и судорог. В течение восьми дней каждого месяца она чувствоваласебя совершенно разбитой и лежала в постели. Она страдала этим лет счетырнадцати. Я встречался с ней два раза и отнюдь не приобрелуверенности в том, что могу ей хоть чем-то помочь. Но каким-тообразом я чувствовал, что проблема ее не очень сложна. Менструации унее начались в двенадцать лет, что вполне нормально. Во время войны,когда ей было тринадцать, она попала под бомбежку. Она наблюдала всесвоими глазами, но тому району города, где она находилась,бомбардировка ущерба не нанесла. После этого в течение года у неевообще не было менструации. Она вернулась в Штаты со своей матерью, ив четырнадцать у нее снова начались

менструации,но теперь они были очень болезненными, С тех пор во время менструацииона страдает от жутких болей.

Эриксон:Она— хорошенькая девушка? Хейли:Да.

Эриксон:Аона тоже так считает? Хейли:Да,но нельзя сказать, что она вполне уверена в том, что она хорошенькая.Она работает над своим внешним видом немного слишком усердно.Эриксон:А вычто думаете об этом? Хейли:Чтоя об этом думаю? Ну, я считаю, что ей двадцать восемь, и она незамужем, и почему это так, она сама не знает.

Эриксон:Новсе-таки она хорошенькая девушка? И еще она усердно украшает себя.Видите ли, в краткосрочной терапии очень важно учитывать свойтелесный образ. Под этим выражением я подразумеваю: как человеквоспринимает самого себя? Какие образы у него возникают, когда ондумает о своем теле? Она — хорошенькая девушка, усиленностарающаяся сделать себя еще более красивой. Она говорит вам, что унее неполноценный образ собственного тела. Хороший образ собственноготела предполагает не только физический аспект, но и аспектфункциональный, а также существование личности внутри тела. Отдает лиона себе отчет в том, что знать о своих красивых глазах — этохорошо. Знает ли она, что совершенно нормально осознавать тот факт,что подбородок у нее несколько тяжеловат? Хорошо ли для нее иметькрасивый рот, но при этом чуть асимметрично расположенные уши? Знаетли она о том, что неправильности ее лица придают ей индивидуальнуюпривлекательность?

Хейли:Выбы именно так все это ей и представили? Эриксон.Всеэто именно так и должно быть ей представлено. Видите ли, этихорошенькие девушки совершенно себя не ценят. Они не понимают, чтопытаются оценивать себя с точки зрения других

людей.И они обычно выбирают какой-то признак, который затем используют длятого, чтобы неопровержимо доказать себе, что они нехороши.

Этадевушка с болезненными менструациями «-что она думает о своемтеле? Может быть, у нее слишком широкие бедра или толстые лодыжки?Возможно, волосы на лобке у нее слишком редкие, или слишком прямые,или слишком курчавые? Или там есть что-нибудь еще? Там может бытьчто-то очень болезненное для осознания. Может, у нее слишком большаягрудь или слишком маленькая? Может, соски не такого, как надо, цвета?Проводя краткосрочную терапию, вы с самого начала должны определить,каков у данного человека образ собственного тела — независимоот того, кто перед вами, мужчина или женщина.Хейли:Икак вы это определяете? Эриксон:Иногда,поговорив с пациентом несколько минут (особенно если это девушка), яспрашиваю о том, каковы ее самые привлекательные черты, и спрашиваюпочему. Я спрашиваю об этом прямо и непосредственно. Вы начинаетеосмотр с кожи головы и заканчиваете подошвами. Это просто объективныйосмотр. Вы действительно хотите знать, каков у человека образсобственного тела, и вы производите физический осмотр этого образа.

Хейли:Японимаю. Эта девушка несколько преувеличенно заботится о том, чтобывыглядеть женственно, ее локоны тщательно уложены именно вот так,макияж именно такой и серьги именно такие. Эриксон:Другимисловами, в ее образе собственного тела не хватает чего-то именноженственного, и поэтому она должна подчеркивать внешние признакиженственности. Чем же нехороши, как она думает, ее гениталии? Видитли она какой-то дефект в своих бедрах, груди, фигуре, лице?

Хейли:Акак пациенты воспринимают такое объективное рассмотрение ихгениталий? Смотрят ли они на это так же объективно, как вы?

Эриксон:Ониделают это сами для меня. Допустим, ко мне приходит девушка, и линияее прически изогнута. На следующий раз, когда она ко мне приходит,она причесана немного иначе, но изгиб средней линии остается. А выдолжны стремиться к тому, чтобы узнать, как она воспринимает своигениталии. Хейли:Еслилиния прически изогнута, вы должны стремиться узнать именно это?

Эриксон:Да.Поскольку надо помнить, что мы знакомы со своим физическим «Я»настолько близко, что никогда не оцениваем эту близость сознательно.Как можно определить, носит ли женщина накладную грудь?

Хейли:Яне знаю, но, возможно, мне поможет в этом оценка пропорций ее тела.

Эриксон:Сейчася вам это продемонстрирую. Я прошу женщину сесть прямо и представить,что у нее на правом плече сидит комар, затем я прошу ее прихлопнутьего. Сначала я покажу вам, как я это сделаю. (Демонстрирует, некасаясь рукой груди). А сейчас я покажу вам преувеличенным образом,как это сделает она… Видите, она отведет локоть на такоерасстояние, которое соответствует размеру ее груди. Хейли:Да,понимаю. Если она носит накладную грудь, то она ее заденет.

Эриксон:Да.Если у нее маленькая грудь, практически ее нет, она сделает это также, как я, а если у нее большая грудь, она отведет локоть далеко.Хейли:Этопростой тест.

Эриксон:Да,очень простой. Если я вижу пациентку с ущербным образом собственноготела, я обычно говорю: «Существует множество вещей, о которыхвы мне не хотите рассказывать — так и не рассказывайте.Существуют очень многие вещи, непосредственно вас касающиеся, которыевы не хотели бы со мной обсуждать». Таким образом, она получаетразрешение скрыть все на свете. Но она пришла обсудить со мной нечтодля нее важное! И вот она начинает рассказывать то об одном, то одругом. И при этом всегда

присутствуетмысль: «Ну, об этом говорить вполне прилично». И неуспевает она закончить свой рассказ, как расскажет обо всем. И окаждом, вновь раскрываемом факте она будет думать примерно так: «Ну,в действительности, это не так уж важно, чтобы это скрывать; я могуиспользовать разрешение на тайну на более важных вещах». Этопростая гипнотическая техника. Надо заставить их реагировать на мысльо сокрытии, а также реагировать на мысль о раскрытии. Хейли:Японимаю.

Эриксон:Скрываянечто важ’ное, они, в сущности, меняют порядок предъявления фактов, идля сокрытия этого вполне достаточно.

Хейли:Этозаставляет их также подумать о том, что же они обычно скрывают.Раньше они как-то не думали об этом…

Эриксон:Уменя была пациентка, крутившая несколько любовных интрижек. Онаслишком переживала по этому поводу, чтобы свободно о них рассказать.И вот вы даете ей разрешение скрыть все, что она захочет. Она знает,что вы не знаете про эти интрижки. И она начинает думать: «Ну,про интригу №1 вполне можно рассказать. И про №5 можно рассказать. Ноне про №2, ее надо исключить. И вот она рассказывает про №4, №6, №3,№7… за исключением №2. Она исключила второй номер. А в сущности,она исключила⁴теперь все интриги, кроме первой, поскольку она не называла их попорядку. Хейли:Этопросто игра слов.

Эриксон:Ноподсознание делает это, а вы должны это учитывать. Поэтому вывнушаете им, чтобы они исключали все, что хотят скрыть, и они этоделают. Но вы также внушаете им, чтобы они говорили, и они опять жеэто делают. Но и скрывают они и рассказывают реактивно. Пока онисобираются скрывать, вы должны побуждать их к сокрытию. Обсуждаяобраз собственного тела, то есть то, как вы видите себя, какой высебе представляетесь, когда смотрите на себя мысленным взором, что выдумаете

особственном теле и как его воспринимаете, вы, конечно же, не захотитерассказать мне о некоторых частях вашего тела, но остаются еще идругие части — те, о которых вы захотите поговорить. Например,ваш подбородок и рот. Вы можете подумать даже о ваших лодыжках. Выможете подумать о собственном животе и о волосах на голове… (Ауслышав слова «волосы на голове», как вы думаете, сколькодевушек подумают о девственности?) Определенная часть ваших волос —как вы ее воспринимаете и что вы чувствуете по этому поводу? Хейли:Этотоже игра слов?

Эриксон:Нет,это игра с фактом существования гени-тальной канавки. Определеннаячасть волос находится именно там.

Хейли:Очевидно,вы делаете это не только для того, чтобы изучить образ собственноготела у пациента, но и для того, чтобы заставить пациентов тщательноосознавать собственное тело.

Эриксон:Заставлятьосознавать их свое тело: «И когда вы здесь сидите, вы думаете отом, какой аспект собственного «Я» вы должны предложитьдля обсуждения…»

«Когдавы здесь сидите» — это, по-видимому, переходная фаза. Нона чем вы сидите? И какое тело вы хотели бы иметь? Такое тело,которое вполне устроило бы женщину с другим типом личности, или жетакое тело, которое было бы приятно именно для вашей личности? Имного ли вы знаете об этом? Хейли:Естественно,учитывая мою ориентацию, мне было интересно узнать историю появлениясимптома. Меня интересовало, почему с 13 до 14 лет у девушкипрерывался менструальный цикл? Эриксон:Да,и тут бы я поговорил с ней о бренности жизни, тела и о том, что еетело может внезапно и жестоко прекратить свое существование. И обугрозе смерти. Это тело обречено на превращение в прах, и каждыйменструальный период приближает ее к смерти, а это очень болезненно.

Хейли:Этоиной способ восприятия менструации. Эриксон:Новы знаете, он работает. Хейли:Да-да,я знаю, но менструация говорит ей также, что она женщина и небеременна. Я думал примерно об этом.

Эриксон:Вывоспринимаете менструацию в рамках мужского мышления.

Хейли:Акак воспринимает это женщина? В рамках старения?

Эриксон:Очем думает каждая женщина? Когда она достигнет определенноговозраста, она перестает менструировать. Поэтому для нее как личностиэто нечто совсем иное. Внутри ее личностного пространства менструацияпредставляет собой нечто жизненно важное. ..

Выпросто подумайте, как женщина воспринимает свой день рождения, когдаей исполняется двадцать пять. Это — не двадцатипятилетнийюбилей, это — юбилей в четверть века… А как она чувствуетсебя по поводу своего тридцатилетия? Она навсегда прощается с темвременем, когда ей было двадцать… И эта страшная дрожь прирасставании — расставании с четвертым десятилетием? Адвадцатипятилетний юбилей — это юбилей в четверть века, и этойчетверти века придается огромное значение от Аризоны до Массачусетса.

Таккогда она прекратила менструировать? Хейли:Ввозрасте тринадцати лет. Когда ей было три года, она потеряла своегоотца. Впоследствии, во время бомбежки она потеряла и отчима, которыйтогда отправился на фронт. В его отсутствие мать развелась с ним. Итогда у девочки не только прекратились менструации, но и появилисьприступы головокружения и тошноты по утрам, и это продолжалось втечение многих месяцев. Это выглядело так, будто она стараласьзаменить потерянную семью другой, своей собственной. Мне казалось,что ее состояние имитировало беременность.

Эриксон:Онапотеряла своего отца, когда ей было три года, и отчима во времябомбежки. Если бы ей было три года, она могла бы ждать возвращенияотца. А как она могла представить свое состояние в три года?

Хейли:Вывосприняли ее состояние, как регрессию? Эриксон:Да,потому что в возрасте трех лет (как она понимала это в четырнадцать)она действительно могла с нетерпением ждать, когда отчим снова придетдомой. А сейчас из-за этой бомбежки город не функционирует, порядок вдоме нарушен, и ее функция тоже нарушена. Она ведь — частьцелого. Хейли:Да,она описывала это так, как если бы все перестало функционировать.Может быть, она и не употребляла этих слов, но смысл ее описания былименно таким. Она перестала ходить в школу, встречаться с подругами,видеть отчима и так далее.Эриксон:Да,она еще не выросла, чтобы ходить в школу, ее забрали бы из школы. Онабыла слишком маленькой для школы и слишком маленькой, чтобыменструировать.

Хейли:Почему,когда менструации появились снова, они стали болезненными?

Эриксон:Почемубы нам не предположить, что это была закономерная болезненность?Хейли:Чтовы имеете в виду?

Эриксон:Перваяменструация может появиться легко и естественно, не вызывая никакихособенных ассоциаций. Так что первая менструация может бытьбезболезненной. Потом вы прерываете функцию, и через некоторое времяона появляется неожиданно и внезапно. Потеря функции была оченьболезненной, и ее появление может напомнить о той боли, которая былапережита в результате потери любви, и прибавьте еще сюда нормальнуюмышечную реакцию. Так что это закономерная болезненность. Вы ломаетеруку, ее помещают в гипс, и постепенно вы привыкаете к гипсу. В одинпрекрасный момент гипс снимают, но вы ста-

раетесьдержать руку в прежнем положении — иначе она болит. Хейли:Да.

Эриксон:Да,и это тоже закономерная боль. Боль в неиспользуемом органе. Тем неменее вы хотите, чтобы ваша рука двигалась нормально, но она у васболит не оттого, что вы имеете конфликты. Почему прерванныйменструальный цикл, возобновляясь, должен нести с собой боль? Этотфакт уже сам по себе мог испугать ее и поднять вопрос: «Можетбыть, теперь так будет всегда?» И она начинает ждатьболезненных менструаций. Каждый раз она имеет целый месяц для того,чтобы предвидеть болезненную менструацию и проверить предвидение.

Хейли:Яуверен, что именно этим она и занимается — проводит весьмесяц в ожидании боли. Эриксон:Да,и каждый раз она получает еще одно доказательство. В беседе с ней ябы задал примерно такие вопросы: «Каков именно ваш цикл? Какмного прокладок в день вы используете? Регулярны ли менструации?Начинаются ли они обычно по утрам? Может, они начинаются днем илиночью? Или тут нельзя обнаружить никакой закономерности?»Хейли:Обычнорегулярно и по утрам. Эриксон:Ябы обратил особое внимание на вопрос: «Сколько прокладок?»Ведь это — очень интимный вопрос. «Промокают ли прокладкинасквозь, или вы меняете их, как только они становятся влажными?»Она уже сказала, что менструации регулярны и начинаются по утрам. «Ачто бы вы почувствовали, если бы менструация началась днем раньшетого срока, чем вы ожидали? А если бы не утром, а ночью? Что бы вытогда почувствовали?»Первое,что я хотел бы здесь изменить — это время появления симптома.Хейли:Высчитаете, что, если вы измените время, то вам удастся что-то сделатьс болью?Эриксон:Еслимне удастся сделать это со временем, то боль перестанет бытьожидаемымсобытием.Нео-

жиданноесобытие безболезненно, поскольку появляется внезапно. Поэтому этумысль надо укрепить в ее сознании. В данный момент она слишком занятавопросами типа «сколько прокладок, промокают ли они насквозь»,поэтому внушения, касающиеся перемещения симптома во времени, до еесознания не дойдут. Хейли:Станутли внушения более эффективными из-за того, что они пройдут мимосознания? Эриксон:Онанаходится на таком расстоянии от вас, что может свободно вас слышать.Она слышит все, что вы говорите; она и пришла затем, чтобы говорить свами; она собирается слушать, используя для этого как сознание, так иподсознание. А вы просто отдаете себе отчет в том, что это так. «Ачто бы вы почувствовали, если бы менструация началась неожиданноночью?» Заметьте, что я использую здесь слово «чувствовать»— чувствовать можно не только боль. Хейли:Да-да,я понимаю.

Эриксон:Итак,я заменил ей чувство боли, которое возникало как реакция наменструацию, другим чувством. А теперь давайте займемся общимподходом к болезненным менструациям.

Многиеврачи и психотерапевты не учитывают прав пациентки, и они стараютсяизбавить девушку от болезненных менструаций, не давая ничего взамен.Если какая-то девушка приходит ко мне и просит избавить ее от болипри менструациях, я четко ей объясняю, что она хочет избавиться отболи при менструациях настолько, насколько она сама об этом знает.Несомненно, в ее жизни могут возникнуть обстоятельства, когда онабудет нуждаться в этом болезненном периоде. Возможно, ей понадобитсяуклониться от какого-нибудь мероприятия, и тогда она сможетиспользовать этот аргумент. Быть может, ей понадобится отложитьэкзамен. Или ей захочется иметь дополнительный выходной день.

Такчто на это можно посмотреть весьма реально. Она хочет избавиться отболи, а боль ей удобна. Бес-

сознательноегораздо разумнее сознания. К вам приходит девушка, просит избавить ееот боли при менструации, и вы жизнерадостно внушаете ей, что онасвободна, а ее бессознательное знает, что проблемы-то вы не поняли. Вданный момент вы говорите ей как менструирующему существу, что онаможет быть свободной от боли, но она твердо знает, что собираетсявыходить замуж, беременеть и таким способом прерывать свойменструальный цикл, и, значит, ни одно из ваших внушений несформулировано так, чтобы соответствовать последующей истории ееменструации.

Онаотвергнет предложенное вами избавление от боли, поскольку вы не учлиестественный ход событий. Ее подсознание остро понимает это и простосмеется над вами, потому что вы предположили, что ее менструальныйцикл никогда не прервется. Но он прервется. Она может заболеть.Возможно, она уже когда-то болела, и болезнь нарушила регулярностьменструаций. И бессознательное, обратившись к вам за помощью, хочет,чтобы вы рассматривали ее как личность, которая встретится в жизни стем-то и тем-то. Если вы даете ей право на болезненную менструацию,как на способ сообщить мужу тот факт, что она хочет новую шубу, то выдаете ей право на то, чтобы сохранить эту боль, равно как и на то,чтобы избавиться от нее. Теперь это — ее собственный выбор; выничего не отбираете у нее насильно, ничего такого, что она считала бысвоим. Вы просто предлагаете ей возможность устранения боли, если этов данной ситуации удобно, либо сохранение ее, если она сейчас нужна.Тут дело обстоит обычно так же, как и тогда, когда вы побуждаете ихскрывать.

Хейли:Новедь все это верно относительно большинства симптомов, не так ли? Этоверное отношение к симптомам?

Эриксон.Этоверное отношение к симптомам. Вот пациентка тридцати лет, котораясосет большой палец и расцарапывает соски и пуп до тех пор, пока тамне

появятсяцарапины. Она делает это с детства. Она хотела бы прекратить это ипоэтому обратилась к психотерапевту. Я сказал ей, что не будупроводить с ней психотерапию, а просто вылечу меньше, чем за тридцатьсекунд. Она знала, что это невозможно. Но она хотела узнать, как яэто сделаю за тридцать секунд, и я сказал, что все, что она должнаделать, это говорить «да». (Она знала, что это ничего неизменит.) «Вы будете говорить «да» и иметь в виду«да». В следующий раз, когда вы захотите поцарапатьсоски, я хочу, чтобы вы сделали это. Вы придете ко мне в кабинет,откроете грудь и сделаете это. Сделаете ли вы это?» Онасказала: «Да», а затем добавила: «Вы знаете, что яникогда этого не сделаю, никогда». И она имела в виду: «Яникогда не сделаю этого». Она говорила о том, что никогда несделает этого у меня в кабинете. Хейли:Да.

Эриксон:«Да,конечно, вы никогда не сделаете этого». Ее подсознание знало, очем идет речь, и переместило всю интенсивность в отрицание. Хейли:Возвращаяськ образу собственного тела и к нашей пациентке — что вы делаететогда, когда приходите к выводу об ущербности образа собственноготела?

Эриксон:Чтоя делаю? Одна девушка пришла ко мне, потому что была очень нервной,пугливой, тревожной и неуверенной в себе. Она не любила людей и людине любили ее. Она была настолько стеснительной, что с трудом выходилаиз дома. Она боялась людей и, если обедала в ресторане, то покупалагазету, чтобы спрятаться за ней. Домой она возвращалась парковымиаллеями, чтобы ее увидело меньше народа. Она всегда ходила в самыедешевые закусочные, чтобы люди не могли смотреть на нее и презиратьее. Ну и, кроме этого, она совсем не стоила того, чтобы на неесмотреть. Я заставил ее нарисовать автопортрет, как бы проверяя ееспособности к рисованию. Вот ее портрет, видите? Хейли:Ничегоне понимаю. Простое собрание частей.

Эриксон:Вконце терапии она нарисовала автопортрет в полный рост в обнаженномвиде. Сначала она нарисовала голову, потом — все остальное.Хейли:Ичто же вы сделали в период между первым и вторым рисунками? Каковспособ преодоления ущербности образа собственного тела? Эриксон:Предварительноя осведомился, действительно ли она хочет, чтобы я проводил с нейпсихотерапию, и будет ли она сотрудничать со мной в процессе терапии.Она ответила, что у нее нет выбора, и я согласился с ней. Онадействительно не имела выбора, но если уж она пришла ко мне, то естьсовершила первый, самый трудный шаг, то попытка поменятьпсихотерапевта означала бы, что этот самый трудный первый шагпридется делать заново. Это убедило ее в том, что она должна остатьсяу меня. Хейли:Японимаю.

Эриксон:Онане осознавала, что я поставил преграду ее возможным попыткам уйти отменя. Но этот барьер был поставлен. И я сказал ей, что психотерапиябудет направлена на все ее функции как человеческого существа, чтопредполагает не только то, как она работает и ходит по улицам, но ито, как она ест, спит, отдыхает.

Чтопредполагает еда? Еда предполагает последующее мочеиспускание идефекацию. Попробуйте-ка есть, не делая этого. Каждый ребенок знает,что человек ест, и раньше или позже он должен сходить в туалет. Этоодна из самых фундаментальных вещей, и вы всегда помните об этом. Ядал ей понять это на примере еды. Все ее функции как человека —существа, которое ест, спит, работает, отдыхает; и это включает всебя все. Я хочу знать все, что вы можете мне сказать, и все, о чем ятолько могу подумать. Хейли:Этоочень хитрая фраза, не так ли? Вы бы хотели знать все, что она можетсказать вам… Это пугающее утверждение, но опасность тут жеустраняется.

Эриксон:Ивсе, о чем я бы мог подумать, — а я могу осмелиться подумать омножестве вещей. Реально это означало для нее, что ничего, абсолютноничего не будет сюда включено. И ясно, что будет включено все, —все, о чем она сможет рассказать, и все, о чем я могу подумать, а яврач, и я действительно могу подумать, и я действительно многое знаю,но это все-таки было сказано так мягко. И каждый бит информациидолжен быть выложен прямо здесь и сейчас.

Первое,что меня интересовало, было отношение ее к своей внешности. Лучшийспособ рассказать об этом — это сравнить свою внешность счем-то. «Ну, — сказала она, — я блондинка».

«Иу вас, конечно, есть два глаза, два уха, один рот, один нос, двеноздри, две губы и один подбородок. Что же вы думаете обо всем этом?Значит, вы блондинка… А какая именно блондинка?» «Цветагрязной воды, которая остается от мытья грязной посуды. (Что вам ещенадо?) И у меня кривые зубы, слишком большие уши и слишком маленькийнос. Я совершенно обыкновенная девушка, и это все, что я могусказать».

Чтопредполагала эта «обычность»? Когда она перешла отописания своего лица к «совершенно обычной девушке», онаописывала себя. Все ее тело скрывалось за выражением «совершеннообычная девушка». Тогда я попросил ее сказать мне, предпочитаетли она принимать ванну или мыться под душем. Я попросил ее подробнорассказать мне, как она заходит в душ, что там делает потом, чемзанимается. Она была вынуждена себя представлять. Я заставил еераздеться прямо передо мной, не гак ли?

Вызнаете, наверное, что очень трудно узнать свой голос, записанный намагнитофон. Она начинает думать о том, узнала бы она свое голое телобез головы, и снова оказывается голой. «А сейчас я могу сказатьвам что-то о вашем теле, о чем вы не знаете, хотя я вашего теланикогда не видел. Вы без сомнения

совершенноуверены в том, что знаете цвет волос у себя на лобке. Я никогда их невидел, и не ожидаю увидеть, но я не думаю, что вы знаете их цвет».Вот кое-что, в чем она уверена.

Хейли:Этозаставляет ее не только подумать об этом, но и, придя домой,проверить это. Эриксон:Еепервый ответ был таким: «Естественно, того же самого цвета, чтоу волос на моей голове — цвета грязной блондинки». Но приестественной, нормальной пигментации тела лобковые волосы будутнемного темнее, чем волосы на голове, я это знаю. Следовательно, ямог бы сказать ей: «Вы говорите, что ваши лобковые волосы тогоже цвета, что и волосы на голове, но я хочу вам возразить». Онапроверяет это и обнаруживает, что я прав.

Ядействительно продемонстрировал свои познания, я дал ей шанспоспорить со мной, поскольку оспаривал ее знание собственного еетела. А как насчет неприличного упоминания мною лобковых волос? А это— не предмет спора. Предметом спора является ее мнение особственном теле. И она будет доказывать себе, что я ничего не знаю,а не то, что я вторгаюсь в запретную область. Итак, она начинаетбороться, и это — напрасная борьба. Она не может мне сказать,прав я или ошибаюсь, не упоминая при этом лобковых волос. «Акакого цвета ваши соски? Я хотел бы знать, известно ли вам это. (Ониникак не могут упустить интеллектуальность предмета спора.) Я хочузнать, действительно ли вам это известно». «Естественно,цвета моей кожи!» «Не думаю, что это так. Вы вполнеможете обнаружить, что их цвет не совпадает с цветом вашей кожи».И теперь у нее снова есть за что бороться, и предмет борьбы чистоинтеллектуальный, и она собирается бороться, но это будет борьба намоей территории. Хейли:Всеэто так. Но то, что вы были правы относительно цвета лобковых волос,заставит ее еще яснее осознать, что она была перед вами голой.

Эриксон:О,да. И также то, что я был прав относительно цвета ее сосков. А когдаона скажет мне, что ее бедра слишком широки, я могу дерзко возразитьей: «Вы их используете только для сидения». Это никакневозможно оспорить без страшной путаницы в аргументах. Бедра состоятиз жира и мышц, и о них не принято говорить, но то, что они могутбыть полезными тогда, когда вы поднимаетесь по лестнице… Хейли: …идля привлечения мужчин? Эриксон:Обэтом я упомяну попозже. Сначала я скажу ей о том, что разные людивоспринимают одно и то же по-разному. Да,кстати, у каких там африканских женщин есть утиные клювы? Я забыл,как называется это племя. Ну, знаете, эти женщины с торчащими впередгубами, словно утиные клювы, на которые можно поставить тарелочку.<<Азнаете ли вы, что мужчины этого племени считают тех женщинпрекрасными и очень удивляются тому, что американские мужчины считаюточень красивыми такие губы, как у вас?» Что я сказал? Хейли:Здесьскрыт очень изящный комплимент. Эриксон:Япредставил общую мужскую точку зрения, ничего от меня лично здесьнет. Хейли:Да,вы говорите здесь так обобщенно, как будто это не только вашесуждение.

Эриксон:Иэто часто делается, если вы проводите краткосрочную терапию.

Хейли:Мнекажется, что одна из проблем краткосрочной терапии состоит в том,чтобы дать пациенту почувствовать, что это не только ваше личноемнение — есть и другие люди, которые согласятся с вами (покрайней мере другие мужчины согласятся).Эриксон:Совершенноне обязательно другие мужчины будут думать так же, но все они имеютмужскую точку зрения: мужчина не хочет целовать усы, а женщина частоделает это с удовольствием. Хейли:Нотут возможен еще один изящный поворот: вы делаете ей комплиментнасчет ее привлекательных

губ,а она может либо отвергнуть его, считая, что вы ошибаетесь, либопринять его с мыслью, что это — ваше личное мнение, а не мнениемужчин вообще. Эриксон:Этоверно, но я хочу преподать ей урок относительно функций тела: «Выедите — как работает ваш желудок, не нарушена ли его работа?Какими именно запорами вы страдаете? Хорошо ли вы питаетесь? Уважаетели вы свой желудок, едите ли хорошую пищу, или вы вталкиваете в себявсе, что попадется под руку?» С помощью такой фронтальнойатаки, которой невозможно сопротивляться, вы можете узнать, как онаотносится к своим гениталиям, груди, бедрам, лодыжкам, голеням,животу.

Неслишком ли кривые у нее зубы? Они действительно кривые? Как бымужчина реагировал на ее улыбку, если бы увидел ее? Было бы егозрительное восприятие настолько ущербным, что он увидел бы только двакривых зуба, или же он увидел бы ее губы? Заметил бы он ееподбородок, понравилась бы ему ее улыбка? Имеет ли он право видетьто, что он хочет видеть? То, что ему нравится видеть? Имеет ли онаправо сказать: «А сейчас я улыбаюсь, и смотрите на мои кривыезубы?» Может быть, он предпочитает заметить форму и полноту еегуб? Хейли:Выстараетесь заинтересовать ее возможностью быть привлекательной, нетак ли? Эриксон:Нет.Я хочу, чтобы она осознала, что любой мужчина может выбирать, какпосмотреть на нее, и может заметить что-то красивое, и что вкусымужчин различаются.

Хейли:Явсегда хотел узнать, как вы заставляете пациентов выполнять вашиуказания. Как вы склоняете их к этому?

Эриксон.Оченьчасто я вовлекаю их в соревнование. Например, пациентка несправляется с работой и предъявляет все эти обычные жалобы. В первыйраз, когда она ко мне пришла, я заметил, что у нее очень-очень плохаяприческа. Она заметила, что я гляжу на

ееволосы, и сказала: «Только не говорите мне то же, что и мойначальник — чтобы я сделала хорошую прическу. Я и так делаювсе, что от меня зависит». Я ответил: «Вы хотите лучшесправляться со своей работой, и вы очень стараетесь привести впорядок свои волосы, но я хотел бы знать, насколько сильно вы боитесьвыглядеть лучше, чем сейчас?» И я сказал ей, что она можетответить на этот вопрос, когда придет домой, примет душ и вымоетголову: «И вы обнаружите очень много вещей, оченьнепосредственно вас касающихся..».

Хейли:Ибольше вы ничего не уточняли? Эриксон:Ничегоне уточнял. Хейли:Ичто же она обнаружила?Эриксон:Впоследствииона рассказала, что приняв душ и тщательно вытершись, она всталаперед зеркалом, взяла ручное зеркальце, чтобы видеть себя сзади, ипровела таким образом много времени, рассматривая свое тело. Онарассматривала его вопреки тому, что ее начальник был недоволен еепрической. И она ненавидела его, когда он критиковал ее. Чемпристальнее она рассматривала себя на эмоциональном фоне ненависти ксвоему начальнику, тем больше нравилось ей ее тело.

Хейли:Каким-точудом вам удается превратить сопротивление в соревнование, победа вкотором созидательна для личности, а не разрушительна для нее.Эриксон:Явсего лишь использую присущий каждому человеку нарциссизм.

Хейли:Можновступить с пациентом в такое соревнование, при котором он будетоставаться больным, чтобы доказать вам, что вы неправы; но выповорачиваете все таким образом, чтобы они доказывали вам, что вынеправы, делая при этом что-то чрезвычайно полезное для себя. Дляменя интереснее всего в этом то, как вы избавляетесь от этиологии.Эриксон:Этиология— сложная вещь, и она не всегда связана с разрешением проблемы.

Мужчинаможет пройти через процедуру официальной регистрации брака и воттеперь, когда их провозгласили мужем и женой, обнаружить, чтоперестал испытывать всякое удовольствие от сексуальных отношений. Этосовсем не значит, что здесь имеет место единственный специфичныйэтиологический фактор.

Еслимы возьмем развитие мальчика (порой я описываю этот процесс своимпациентам — мужчинам и, особенно, женщинам), то в этом процессеразвития он должен узнать очень много нового. Он должен обучитьсявоспринимать ощущения в своем пенисе, крайней плоти, уретре. Мальчикузнает все это, подрастая, и, когда он достигает подростковоговозраста, он должен обучиться эякуляции и обучиться хорошо. Но послеэтого ему еще предстоит учиться и учиться, поскольку он долженовладеть очень трудным искусством получать и доставлять сексуальноенаслаждение. Кто же может его этому научить? Тот, кто говорит на егоязыке — не на приукрашенном языке для кукол, а на языке голов исекунд. Его скорее волнует то, как далеко вы умеете прыгать, чем то,какой цвет кожи сопутствует всему этому. Это чужой язык, угрожающийязык.

Ивот он отправляется на поиски других мальчиков. Там он получаетвозможность обучиться, как доставлять и получать сексуальноенаслаждение. Тут они могут обмениваться информацией хотя бы на самомэлементарном уровне. Они сравнивают свои пенисы по длине и форме,поскольку должны же вы с кем-то идентифицироваться. Мальчикисравнивают свои мышцы, они спорят о том, кто дальше прыгнет, ктолучше играет в мяч — и у кого сильнее эякуляция. Как далеко тыможешь выстрелить? И при этом они как-то обращаются друг с другом:иногда руками, иногда наблюдая, иногда слушая рассказы об этом.Может, это гомосексуальная стадия? Или Же это фундаментальныйэлементарный уровень обучения тому, как доставлять и получатьсексуальное наслаждение? Ведь лучше начинать с кем-то, кто

принимаети использует твой язык, нежели с каким-то чужим человеком, которыйговорит на совершенно чужом языке, и у него другое тело, и он неумеет делать ничего интересного. У него даже нет никаких мышц!

Всеэти элементы новой информации не появляются отдельно друг от друга.Мальчик обучается тому, как вызвать эякуляцию посредством стимуляциируками, фрикций и т.п. Он знает о том, как это делают другиемальчики. Но чтобы стать зрелым человеком, стать мужчиной, надопозаботится и об эмоциональных ценностях. И появляются «мокрые»сны. Поначалу эти сны еще очень смутные. Он спит спокойно, неприкасаясь к себе, но как реакция на какие-то мысли и чувства, у негопоявляется эрекция и эякуляция. Это и есть «мокрый» сон.Мальчик должен пройти через достаточное количество «мокрых»снов, через достаточное количество эякуляций, чтобы в результатеопределенных чувств, мыслей и образов у него могла возникатьвпоследствии правильная эякуляция. Часто его мать говорит, что онвозбуждает себя, — и тогда процесс обучения затормаживается.«Мокрые» сны появляются у мальчика не потому, что онделает это назло своей матери, а потому, что таков процесс егофизиологического развития. Определенный элемент физического развитияорганизуется в одно целое с чувствами, воспоминаниями, переживаниямии мыслями. Все это, конечно, смутно и расплывчато, но для негожизненно важно.

Носексуальное развитие не осуществляется посредством накопленияотдельных новых элементов. Тут должна быть смесь реагирования намальчиков и последующее присоединение реагирования на девочек.Мальчики начинают кататься вместе с ними на роликах, вовлекаясь вприятную совместную физическую ритмическую деятельность. Они начинаюттанцевать с ними, а затем обнаруживают, что у девочек есть и другиекачества, кроме физических (например, некоторые из них прямо-такипреуспевают в математике).

Итак,мальчики должны обучиться всему этому на элементарном уровне, и,обучившись всему этому и наблюдая за взрослыми, они в конце концовпонимают, что такое девочка.

Всеэти грубые непристойные разговоры, которые так осуждаются… Онихотят знать о девочках все в самом грубом виде — об их бедрах,грудях, — и у них возникает желание ущипнуть за сосок илитолкнуть в грудь локтем. И это до тех пор, пока они не научатсяпомочь девочке надеть свитер, а потом провести по груди рукой. Носначала они толкаются локтями и руками. Эта грубость нужна для того,чтобы правильно локализовать грудь: грубые щипки, шлепки и разговоры.Им не хватает утонченности языка, учитывающего эмоции.

Апотом — первая любовь. Девочка ставится на пьедестал иобожается на расстоянии, но желания, чтобы она сошла с пьедестала, невозникает, потому что он еще не настолько знаком с противоположнымполом, чтобы осмелиться слишком приблизиться к ней. Она —странное, чужое существо, и она держится на пьедестале, пока непокажет кусочек плоти. И наконец, девочки и мальчики встречаются наодном уровне, и теперь они действительно могут посмотреть друг другув глаза. Мальчику не нужно теперь напрягать шею. Но, конечно же, идевочки воздвигают пьедесталы для мальчиков, пока те не покажуткусочек плоти. Все, что делает мальчик, девочка делает тоже, нопо-своему. Каждый мальчик должен поразмышлять над тем, что такоепоцелуй. Мой сын узнал, что такое поцелуй, когда ему было одинадцать.Это показалось отвратительным. Он хотел знать, опустится ли он ещекогда-нибудь до этого. Но, размышляя о том, опустится ли онкогда-нибудь до этого, он вместе с тем отдавал себе отчет в том, чтоон этого достигнет.

Акак же мальчики и девочки узнают собственно о половом акте? К этомувремени у них имеется достаточно определенное понимание вопроса, иони могут

искатьдополнительную информацию в книгах или у тех взрослых, которым онидоверяют. И они могут связать все это в единое целое, и тогда вэкспериментировании нет необходимости. Некоторые мальчики не могутсвязать, соединить всю информацию в единое целое, и тогда онинуждаются в экспериментировании. Они исследуют тело от шеи вверх, илиот талии вверх, или от талии вниз — в зависимости от, таксказать, вещей морального характера. Некоторые девочки тоже должныэкспериментировать, чтобы понять о сексе все, что им нужно.

Помимовсего этого вне поля внимания очень часто оказываются биологическиесвойства человека. Мужчина занимается сексом с женщиной и для негоэто является биологически кратковременным действием. Происходитпроцесс выделения сперматозоидов, и, как только он кончается,организму мужчины эти клетки больше не нужны: нет цели, для которойон мог бы их использовать. Они полезны организму мужчины только в томплане, что он избавляется от них, помещая их во влагалище женщины.Таким образом, с биологической точки зрения половой акт является дляорганизма мужчины достаточно кратковременным явлением, и он можетбыть осуществлен очень быстро, за несколько секунд. Это просто мелкоепроисшествие, и, избавившись от сперматозоидов, он завершает половойакт.

Женщинаже, с биологической точки зрения, завершает половой акт тогда, когдастановится беременной. Беременность длится девять месяцев. Затемнаступает лактация, и это длится еще не менее шести месяцев. А затемона должна заботиться о ребенке, учить его, кормить, следить за ним идавать ему возможность развиваться. Таким образом, в нашей культуреженщина завершает половой акт приблизительно через восемнадцать лет.Мужчине же нужно для этого восемнадцать секунд.

Какустроен организм женщины? Очень немногие люди дают себе труд осознатьэто: с какой полнотой женский организм вовлекается в половой акт.Когда женщина начинает жить активной половой жизнью иприспосабливается к этому процессу, количество кальция в ее костяхвозрастает. Стопа увеличивается на четверть размера, надбровные дугислегка расширяются. Подбородок несколько тяжелеет, нос чутьудлиняется, меняются также волосы, грудь меняет и размер, иконсистенцию. Бедра и бугорок Венеры также меняют свой размер иконсистенцию. Несколько меняется форма позвоночника. И все этиглубинные физические и физиологические изменения могут произойтивсего лишь за две недели интенсивной половой жизни!

Этопроисходит потому, что ее организм должен приспособиться к тому,чтобы заботиться о новом живом существе, которое будет жить внутринего в течение долгих девяти месяцев; и потом, в течение многихмесяцев и лет, все функции ее организма также будут сосредоточены наее отпрыске. И с каждым ребенком стопы женщины увеличиваются,подбородок тяжелеет и т.д. Каждая беременность приносит эти огромныефизические и физиологические изменения.

Умужчин же в результате половой жизни усы не становятся длиннее,количество кальция в костях не увеличивается и размер стоп неменяется. Центр тяжести его тела останется на месте. Для него все это— периферическое, ограниченное событие. Но для женщины половойакт и беременность влекут за собой колоссальные физические ибиологические изменения. Она должна участвовать в половом акте всемсвоим существом.

Вотздесь и кроется вся этиология любой частной сексуальной проблемы.Часто предполагается, что причиной появления какого-то симптомаслужит какая-то обыкновенная травма. Или что открытие себя в процессетерапии изменяет личность. Я вижу

проблемунесколько иначе, и она, по-моему, состоит в том, чтобы преобразоватьситуацию человека таким образом, что он сможет использовать то, чтоон знает, и будет иметь возможность узнать больше о том, что ондолжен знать для того, чтобы получать сексуальное наслаждение.

Хейли:Несчитаете ли вы, что исследовать прошлое не особенно важно? В каждомотдельном случае я стараюсь выяснить для себя, как много я должензнать о прошлом пациента, если провожу с ним краткосрочную терапию.

Эриксон:Знаете,в июле у меня была пациентка, которая подвергалась психоанализу втечение четырех-пяти лет и ничего от этого не получила. Кто-то иззнающих ее людей сказал: «Много ли внимания вы уделяли еепрошлому?» Я ответил: «Вы знаете, я совершенно забыл обэтом».

Этапациентка была, по моему мнению, достаточно консервативной личностью.Она страдала от навязчивого стремления к чистоте, и очищение занималоу нее двадцать часов в сутки. В этиологические вопросы я не вдавался,а единственный вопрос, который я задал, был таким: «Когда вызаходите в душ и начинаете скрести себя, и делаете это в течениемногих часов… Скажите мне, пожалуйста, начинаете ли вы это делать сголовы или с пальцев ног, или же с середины тела? Вы моетесь, начинаяот шеи и вниз, или начинаете с ног и продолжаете двигаться вверх, иливы начинаете с головы и продвигаетесь вниз?» Хейли:Почемувы об этом спросили? Эриксон:Чтобыона поняла, что мне это действительно интересно.

Хейли:Чтобытаким образом завоевать ее доверие? Эриксон:Нет,чтобы она поняла, что мне это действительноинтересно!

ГЛАВА 4. КОРРЕКЦИЯ ХАРАКТЕРА ВПЕРИОДЕ РАННЕЙ ВЗРОСЛОСТИ

Еслипроблема молодого человека настолько серьезна, что заставляет егоизолироваться от людского общества, то Эриксон предпринимает попыткукоррекции его характера. Общий подход остается тем же самым, что ипри краткосрочной терапии, но вмешательство будет более глубинным.Если Эриксон проводит с пациентом психотерапию в течение многихмесяцев или лет, он, как правило, не встречается с ним регулярнокаждый день или раз в неделю. Он может встречаться с пациентомрегулярно некоторое время, затем сделать перерыв и потом возобновитьвстречи. Эриксону нравилось порождать изменения, которые моглипродолжаться без его прямого участия. В подобных случаях длительностьлечения могла достигать нескольких лет, но количествопсихотерапевтических сеансов в целом было гораздо меньше, чем придругих типах длительной психотерапии.

Еслиюноша или девушка изолируют себя от общества, к тому может быть многопричин. В первом приводимом нами случае молодая женщина изолироваласебя от общества потому, что считала себя физически неполноценной.Озабоченность своей внешностью типична для юности и раннейвзрослости, но такой интенсивности как в данном случае, она достигаетредко. Обычно на этой стадии своего развития молодые люди сравниваютсебя с культурным идеалом и приходят к выводу, что им не хватаеттого-то и того-то. Обычно эта озабоченность исчезает по мере того,как они преуспевают в период ухаживания. Девушки начинают счи-

татьсебя привлекательными тогда, когда мальчики считают ихпривлекательными. Однако иногда у девушек развивается настолькоповышенная озабоченность каким-то своим физическим недостатком,реальным или мнимым, что они начинают избегать тех социальныхситуаций, которые могли бы помочь им одолеть эту озабоченность.

Иногдаэто бывает реальный физический изъян, в других случаях это какой-томинимальный недостаток, но крайне важный для самой девушки. Тут можетначаться движение по порочному кругу, когда девушка все больше ибольше изолирует себя от других людей, и чем сильнее изоляция, тембольше ее занимает собственный дефект, потому что количествоинтересов у нее уменьшается, и таким образом она становится еще болееизолированной. Поддержка и одобрение со стороны родителей не меняютрезультата, так как девушка принимает это за благотворительность.Иногда подобный симптом развивается у девушки как реакция на семейнуюпроблему — например, она может отрицать свою физическуюпривлекательность, чтобы не потерять контакта с матерью, котораявидит в ней соперницу. Бывает также, что взрослеющая девушка попадаетв центр конфликта между отцом и матерью, когда мать смотрит на нее,как на соперницу, или отец использует ее против жены. Бывает также,что такая повышенная озабоченность реальным или мнимым физическимнедостатком возникает фактически на пустом месте, и никакиелогические аргументы не могут разубедить девушку в том, что онаслишком непривлекательна, чтобы общаться с людьми.

МилтонЭриксон основывается не только на огромном опыте работы с подросткамии юношами в качестве пациентов. У него самого — четыре сына истолько же дочерей, и однажды его жена отметила, что в течениетридцати лет у них в доме постоянно был юноша или девушка. Эриксонвоспринимает и анализирует про-

блемымолодых людей, прекрасно зная об их уязвимых точках.

Семнадцатилетняядевушка, которая должна, была поступать в колледж, отказаласьвыходить из дома. Она ушла от мира потому, что ее грудь совершенно неразвивалась (в остальных отношениях она была совершенно нормальна).Она проходила интенсивное медикаментозное лечение, включаяэкспериментальную эндокринологическую терапию, но это не привело ни ккакому положительному результату. Ее эмоциональное состояниепродолжало ухудшаться, и, наконец, встал вопрос о том, чтобыпоместить ее в психиатрическую больницу. Эриксон пришел к ней домой иобнаружил ее спрятавшейся под диваном. Когда он нашел ее, онаспряталась за пианино. И только тогда, когда она узнала, что еебольше не будут лечить, не будут давать таблетки и делать инъекции,она согласилась поговорить с Эриксоном. Он начал работать с ней иобнаружил, что она является хорошим гипнотическим субъектом. Онрассказывал:

Напервом сеансе я говорил с ней о ее личностных достоинствах (как всостоянии транса, так и в бодрствующем состоянии). Я обнаружил в нейпроказливость, хорошее чувство юмора, склонность к актерству —и все это я использовал в моей комбинации. Я напомнил ей старуюпесенку о скелете, у которого каждая косточка прикреплена к другойкосточке. Когда она заинтересовалась, я предложил ей аналогию сэндокринной системой, утверждая, что точно так же, как кости стопыприкреплены к костям лодыжки, «адреналиновая кость»прикреплена к «тиреоидной кости», причем каждая из нихподдерживает другую и помогает другой.

Затемя внушил ей, чтобы она почувствовала жар, потом холод, потом жарисключительно в лице, потом чувство усталости и, наконец, ощущениепокоя и отдыха. Она прекрасно выполнила все эти внушения.

Затемя внушил ей невыносимый зуд в ногах и сказал, чтобы она послала этотзуд прочь, но не вниз. Она должна была отослать этот зуд в«бесплодную пустыню» своей груди. Вот такой пунктназначения должен был быть у невыносимого зуда, а дальнейшеенаказание заключалось в том, что этот зуд будет постоянноприсутствовать, и это будет ощущение не противное и не приятное, нозаметное, хотя и неопределенное, и оно будет постоянно заставлять ееосознавать ту область своего тела, где должны находиться груди. Этасерия внушений была направлена на достижение сразу нескольких целей:нужно было озадачить и заинтриговать ее, учесть ее амбивалентность,призвать на помощь ее чувство юмора, удовлетворить ее потребность ваутоагрессии и презрении к себе и сделать все это так, чтобы неухудшить ее эмоционального состояния. Все это было сделано настолькокосвенно, что ей не оставалось ничего иного, как принять эти внушенияи выполнить их.

Затемя внушил ей, что на каждом сеансе она будет визуализировать себя всамых неловких и смущающих ситуациях, которые она только можетвообразить. Эти ситуации хотя и будут разными, но будут всегдасвязаны с ее грудями. И каждый раз она будет испытывать страшноесмущение, ощущая его сначала в лице, затем с облегчением онапочувствует, что тяжесть смущения медленно опускается вниз иостанавливается в области грудей. Дальнейшие постгипнотическиевнушения заключались в том, что каждый раз, когда она будетоставаться одна, она будет использовать эту возможность, чтобыподумать о психотерапевтических сеансах, и тогда у нее будетвозникать сильное чувство смущения, и оно медленно будет собираться вобласти грудей, что будет еще больше смущать ее, но смущать все-такиприятно.

Цельэтих внушений была очень простой, это была попытка созидательным иприятным образом переместить в область грудей такие разрушительныесо-

матическиереакции, как «ужасные болезненные узлы в желудке»,которые она начинала ощущать при малейшем волнении.

Последнийнабор гипнотических внушений касался того, чтобы в колледже она всевремя чувствовала себя хорошо. С помощью подобных внушений удалосьлегко обойти все ее возражения на тему нежелания посещать колледж.

Яобъяснил ей также, что в колледже она сможет не только успешноучиться, но и развлекаться, разыгрывая своих товарищей по учебе тем,что она будет носить обтягивающие свитера, используя при этомнакладные груди разных размеров, причем иногда одна грудь может бытьбольше другой. Она также должна носить накладные груди разныхразмеров в своей сумке на случай, если ей придет в голову в течениедня поменять свой внешний вид, или на случай, если кто-то из ееухажеров окажется слишком смелым — чтобы он имел некоторыйвыбор. Таким образом ее проказы не привели бы к осложнениям.

Впервыея увидел эту девушку в середине августа, и после этого мы встречалисьеженедельно. Первые несколько сеансов я использовал для того, чтобыповторить и усилить ранее данные указания, обеспечить их понимание иукрепить желание пациентки сотрудничать со мной. После этого три иличетыре сеанса она, с моего разрешения, провела самостоятельно.Примерно на час она запиралась в своей комнате и в соответствии спостгипнотическими инструкциями переходила в состояние транса среднейглубины. В этом состоянии она систематически и подробно анализировалавсе полученные ранее внушения и беседы, а также все то, что моглоприйти ей в голову в течение этого часа. Я совершенно не стремилсяопределить «все то», и она тоже не хотела давать мненикакой информации по этому поводу, сказав лишь, что она думала приэтом и на другие темы.

Потомя возобновил наши встречи, на которых она иногда спрашивала меня очем-то, иногда я погружал ее в транс, почти всегда давая ей указанияотносительно того, чтобы «все продолжалось». Иногда она соткровенным весельем описывала реакцию своих друзей на ее накладнуюгрудь. Она поступила в колледж в сентябре, хорошо приспособилась там,по некоторым предметам получила первые награды и преуспела в занятияхсверх программы.

Втечение последних двух месяцев наши встречи напоминали светскиебеседы. Но в мае она пришла ко мне в свитере и, сильно смущаясь,сказала: «Я больше не ношу накладную грудь. У меня выросласвоя. Она несколько больше среднего размера. А теперь сделайте,пожалуйста, так, чтобы грудь перестала расти. Я совершенно довольна».Я направил ее на полное медицинское обследование, и присланные мнерезультаты говорили о том, что она совершенно здорова во всехотношениях. В колледже она успевала прекрасно, и вся ее последующаяжизнь была совершенно удовлетворительна.

Яне знаю, была ли гипнотерапия причиной роста груди у этой девушки.Вполне возможно, все дело было в задержке развития. Рост груди могбыть результатом медикаментозной терапии, либо, что вполне возможно,хороший результат был получен благодаря сочетанию гипнотерапии,медикаментозной терапии и благотворно изменившегося эмоциональногосостояния. Во всяком случае, она поступила в колледж и началанаслаждаться жизнью, вместо того чтобы целыми днями сидеть в своейкомнате.

Однойиз характерных черт Эриксона была готовность к проявлению гибкости вплане любого аспекта психотерапии. Он мог встречаться с пациентом усебя в кабинете, дома у пациента или на работе. Сеансы психотерапиимогли длиться от нескольких минут до нескольких часов. Он могиспользовать гипноз, а мог и

неиспользовать. Иногда он вовлекал в терапию всю семью, а иногда нет. Вприведенном случае мы видим, что сеансы терапии у Эриксона моглипринимать форму светских визитов.

Удругой пациентки Эриксона были гораздо более серьезные проблемы. Этобыла женщина двадцати одного года. Однажды она позвонила ему ипопросила о помощи, добавляя, что он, конечно же, не захочет еевидеть. Войдя в кабинет, она сказала: «Я вам говорю, что сейчасуйду навсегда. Мой отец умер, мать тоже, и сестра умерла, да и мнеостается тоже только умереть». Эриксон повел себя следующимобразом:

Япосадил девушку, и быстро проанализировав ситуацию, осознал, чтоединственно возможный путь к общению с ней лежит через крайнююневежливость, вплоть до грубости. Я должен был использовать грубостьдля того, чтобы убедить ее в моей искренности. Любое доброе отношениек себе она могла неправильно понять, а вежливому отношению с собойпросто не поверить. Я должен был во что бы то ни стало убедить ее втом, что я понимаю и осознаю ее проблему, а также в том, что ясовершенно не боюсь говорить с ней открыто, свободно, объективно иправдиво. Я быстро собрал анамнез, а затем задал два важных вопроса:«Какой у тебя рост и сколько ты весишь?» В отчаянии онаответила: «Мой рост 147 см, а мой вес около 112-117 кг. Япросто толстая, жирная неряха. Никто и не посмотрит на меня, развечто с отвращением» . Таким своим высказыванием она открыла мнепуть, и я сказал: «Ты не сказала мне всей правды. Я скажу тебеее, чтобы ты знала правду о себе, и знала также, что я ее знаю. И тыповеришь, действительно поверишь в то, что я тебе скажу. Ты нетолстая, жирная, отвратительная неряха. Ты — самая жирная,самая уродливая и ужасная до омерзительная бадья жира, и смотреть натебя поэтому совершенно невозможно. Ты окончила среднюю школу, икое-что

вжизни знаешь. Вот ты здесь сидишь, а рост у тебя 147 см, и весишь ты112-117 кг. У тебя самое уродливое лицо из всех, которые мнекогда-либо приходилось видеть. Твой нос кто-то расплющил прямо налицо. Зубы у тебя кривые, верхняя челюсть меньше нижней, лицобезобразно расплылось, лоб уродливо низкий. Волосы у тебя даже непричесаны. А платье, которое ты носишь! Сборки, бесконечные сборки,миллионы сборок! У тебя нет никакого вкуса даже в выборе одежды.Ступни почему-то выпирают из ботинок. Проще говоря, ты —отвратительнейшая грязнуля. Но ты нуждаешься в помощи, и я готов тебеэту помощь оказать. Я вижу, ты понимаешь теперь, что я не остановлюсьперед тем, чтобы сказать тебе правду. Перед тем, как узнать о многом,что нужно тебе для того, чтобы помочь тебе, ты должна узнать правду осебе. Но я не считаю, что ты сможешь ее вынести. Зачем ты пришла комне?»

Онаответила: «Я думала, что, может быть, вы меня загипнотизируете,чтобы я похудела». Я сказал: «Может быть, ты научишьсявходить в гипнотический транс. Ты была достаточно умна, чтобызакончить среднюю школу, и, может быть, окажешься достаточно умна,чтобы научиться входить в транс. Я хотел бы загипнотизировать тебя.Для меня это — возможность сказать тебе еще более неприятныевещи. Я думаю, что, находясь в бодрствующем состоянии, ты этогопросто не вынесешь. Но в состоянии транса ты сможешь меня выслушать.Ты сможешь меня понять. Ты сможешь что-то сделать. Но не много,конечно, поскольку ты находишься в очень невыгодном положении. И яхочу, чтобы ты вошла в транс. Я хочу, чтобы ты делала все, что я будутебе говорить, потому что то, как ты набиваешь себя едой, делая себяпохожей на мусорное ведро, делает очевидной твою способностьнаучиться тому, что поможет тебе не оскорблять более человеческиевзгляды. А теперь, когда ты знаешь, что я могу сказать тебе правду,просто закрой глаза и

входив глубокий транс. При этом не пытайся отлынивать, как ты неотлыниваешь, когда делаешь из себя отвратительнейшее существо.Полностью входи в глубокий гипнотический транс. Ты ни о чем не будешьдумать, ничего не будешь видеть, ничего не будешь чувствовать, ничегоне будешь делать, ничего не будешь слышать, кроме моего голоса. Тыпоймешь все то, что я скажу, и будешь рада, что я говорю с тобой. Тыуслышишь многие правильные вещи, которые я хочу тебе сказать. Вбодрствующем состоянии ты не смогла бы их выслушать. Так что спиглубоко, глубоким гипнотическим сном. Ты ничего не слышишь, кромемоего голоса, и ничего не видишь, ни о чем не думаешь, кроме того, очем я скажу тебе думать. Ничего не делай, кроме того, что я скажутебе делать. Будь просто беспомощным автоматом. Делаешь ли ты сейчасто, что я тебе велю? Кивни головой и точно выполняй все мои указания,потому что ты знаешь, что я говорю тебе правду. Первое, что я хочусделать, это заставить тебя скорее рассказать мне о себе. Ты можешьговорить, хотя уже находишься в глубоком трансе. Отвечай на каждыйвопрос просто, но содержательно. Что ты можешь сказать о твоем отце?»Она ответила: «Он ненавидел меня. Он был пьяницей. Мы жили напособие. Он избивал меня. Это все, что я помню о своем отце: пьяный,избивающий меня, ненавидящий меня». —«Атвоя мать?»— «Она была точно такой же, но она умерла первой. Онаненавидела меня еще сильнее, чем отец. Она относилась ко мне ещехуже. Они отправили меня в среднюю школу только потому, что я еененавидела. Все, что я могла там делать — это учиться. Онизаставили меня жить в гараже вместе с моей сестрой. Она родиласьнеполноценной. Она была очень низкая и жирная. Мочевой пузырь у неебыл снаружи тела. Она всегда болела. У нее была болезнь почек. Мылюбили друг друга. Нам больше некого было любить. Когда она умерла отболезни почек, они сказали:

«Хорошо».Они даже не позволили мне пойти на похороны. Они без меня похоронилиединственное существо, которое я любила. В школе я была новичком. Наследующий год моя мать упилась до смерти. Отец женился на женщине,которая была еще хуже, чем моя мать. Она даже не разрешала мневходить в дом. Она приносила в гараж помои и заставляла меня их есть.Она желала мне обожраться до смерти. Скатертью дорога, говорила она.Она была пьяницей, как и моя мать. Социальному работнику я тоже ненравилась, но она посылала меня на медицинское обследование. Врачамне нравилось прикасаться ко мне. Сейчас и моя мачеха, и моя сестра —все они умерли. Мне сказали, что я должна найти работу. Я нашлаработу и стала мыть полы. Мужчины там насмехались надо мной. Онипредлагали деньги тому, кто переспит сомной,но никто не хотел. Я просто ни на что не гожусь. Но я хотела бы жить,у меня есть место, где жить, это старая лачуга. Я зарабатываюнемного, ем кашу и картошку. Я думаю, что вы можете менязагипнотизировать и сделать что-то для меня. Но я догадываюсь, чтоэто бесполезно».

Постаравшисьсделать это как можно более резко и безапелляционно, я сказал: «Тызнаешь, что такое библиотека? Я хочу, чтобы ты пошла в библиотеку ивзяла там книги по антропологии. Я хочу, чтобы ты посмотрела наизображения всех уродливейших женщин, на которых женятся мужчины. Вкнигах ты найдешь эти изображения. Примитивные дикари женятся наженщинах, которые выглядят гораздо хуже тебя. Просматривай книгу закнигой с любопытством. Затем прочти книги о том, как мужчины иженщины уродуют себя, например, татуировкой, чтобы выглядеть ещеужаснее. Все свое свободное время проводи в библиотеке. Делай все этокак следует, и приходи ко мне через две недели».

Закончивэтим постгипнотическим внушением сеанс, я пробудил ее, и она ушла также раболепно, как

ипришла. Через две недели она вернулась. Я сказал ей, чтобы она нетратя времени, входила в транс, глубокий транс, и немедленно. Затем яспросил, нашла ли она какие-то картинки, на которые ей было неприятносмотреть. Она рассказала о женщинах племени готтенотов, о женщинах сутиными клювами и шеями, как у жирафов, а также о коллоидных рубцах,которыми украшают себя мужчины некоторых африканских племен.

Затемя дал ей задание в состоянии бодрствования пойти в самый оживленныйквартал города и тщательно рассмотреть лица и фигуры тех женщин, накоторых женятся мужчины. Она должна была сделать это за неделю. Втечение следующей недели она должна была рассматривать лица и фигурыженщин и делать это с интересом.

Онаточно явилась на следующую встречу, вошла в транс и с удивлениемочень непосредственно сказала, что действительно видела женщин такихже уродливых, как она сама, но при муже и носящих обручальные кольца.Она видела мужчин и женщин, которые по всей видимости были мужьями иженами, но были тучными и неловкими. Я ответил ей, что она уже началачто-то понимать.

Затемона должна была пойти в библиотеку и прочесть все книги по историикосметики, чтобы понять, что для человеческого глаза являетсякрасивым. Она тщательно выполнила задание, и в следующий раз вошла вкабинет без страха и раболепия, но все еще в платье с оборками. Тогдая велел ей вернуться в библиотеку и прочесть книги о старинныхобычаях, одежде и т.п., чтобы найти там изображение какой-либо деталиодежды, которая была бы изобретена не менее пятисот лет назад, но досих пор сохраняла бы очарование. Энн вернулась, сразу вошла в транс,села и с жаром начала рассказывать о том, что увидела в книгах.

Потомя сказал ей, что следующее задание будет очень трудным. В течениедвух недель она должна посещать магазины женской одежды один задругим, по-прежнему одеваясь в свои ужасные платья с оборками. Онадолжна спрашивать продавцов о том, что ей следует носить, испрашивать так честно и непосредственно, чтобы они ответили ей. Онарассказала, что пожилые женщины, обращаясь к ней «дорогуша»,объяснили ей, почему она не должна носить платья с миллионами оборок.Они рассказали ей, почему она не должна носить платья, которые ей неидут, делая ее еще более толстой.

Следующеезадание состояло в том, чтобы провести две недели в навязчивыхпоисках на такие вопросы: «Почему я должна так много весить —ведь я родилась весом не более пяти килограмм? Почему я должнанаворачивать на себя все эти слои жира?» Как она сказала, изэтого задания она ничего для себя не извлекла.

Всостоянии транса ей было дано следующее задание. После того как онане открыла никакой причины для того, чтобы весить столько, сколькоона весит, она должна была представить себе, как бы она выглядела,если бы весила всего около шестидесяти восьми килограмм и была быправильно одета. Она должна была проснуться ночью с этой мыслью вголове, а потом снова крепко заснуть. На последующих несколькихсеансах она анализировала все задания, вспоминая их одно за другим,чтобы увидеть, какое из них было для нее особенно полезным.

Эннприходила ко мне раз в две недели. Через шесть месяцев она пришла комне и с огромным интересом к предмету объяснила, что она не можетнайти никакой разумной причины тому, что она весит так много, илитому, что она одевается так уродливо. Она прочитала достаточно книгпо косметологии, парикмахерскому делу, макияжу, пластической хирургиии ортодонтии. И она жалобно попросила у меня разре-

шенияпроверить, сможет ли она что-то сделать для себя.

Черезгод Энн весила уже шестьдесят восемь. Одевалась она с удивительнымвкусом и устроилась на гораздо более квалифицированную работу. Онапоступила в университет. Заканчивая университет, она весила ужешестьдесят три и была обручена. Ей переставили два зуба, выходившихза общую линию, и ее улыбка стала по-настоящему привлекательной. Онаполучила работу художника по оформлению каталогов. Эни привела ко мнесвоего жениха. Она зашла в кабинет первой и сказала: «Он такойдурак! Он считает, что я хорошенькая. Но я не собираюсьразочаровывать его. У него слепит в глазах, когда он на меня смотрит.Но вы и я, мы-то знаем правду! Мне-очень трудно удерживать вес меньшешестидесяти восьми, и я боюсь, что я снова начну поправляться, но яточно знаю, что он полюбит меня и такую».

Кнастоящему времени они женаты уже пятнадцать лет и у них три красивыхребенка. Энн свободно вспоминает о психотерапии, поскольку помнитвсе, что я ей говорил. Несколько раз она повторяла: «Вы былитак правы, так искренни, когда говорили мне все эти ужасные вещи. И язнала тогда, что вы говорите мне правду. Но если бы вы меня незагипнотизировали, я бы не сделала ничего из того, что вы заставлялименя делать».

Наиболееинтересным в этом случае является то, каким образом Эриксонорганизовывает ситуацию так, что девушка сама попросит разрешениясделать себя более привлекательной. Она не только не сопротивляласьизменениям, а даже жалобно просила о них, но к тому моменту она былауже достаточно осведомлена о Предмете и настроена к изменениям.Эриксон, как он это делал довольно часто, использовал здесь и ресурсыобщества — общественную библиотеку. Вместо того Чтобы датьдевушке понять в беседе, почему она стра-

даетот лишнего веса (что предполагалось бы при традиционном подходе), онпотребовал, чтобы она две недели интенсивно, до навязчивости думала отом, почему она такая толстая. И только после того, как она не нашланикаких причин, обусловливающих ее повышенный вес, сталоцелесообразным разрешить ей потерять вес.

СлучайГарольда: начало работы

Авот еще более яркий пример долгосрочной психотерапии, которую Эриксонпроводил с молодым человеком с гомосексуальными склонностями,работавшим сезонным рабочим. Через несколько лет он превратился ввыпускника колледжа, предпочитающего в половом отношении женщин. Этотслучай мы изложим более подробно, поскольку он иллюстрирует многиеаспекты эриксоновских терапевтических процедур, которые в предыдущихслучаях были лишь кратко упомянуты. Эриксон рассказывает:

Позвонивмне, Гарольд, в сущности, не просил о встрече, а слабым ипрерывающимся голосом пытался выяснить, смогу ли я потратить на негонесколько минут моего драгоценного времени. В кабинет он явился всовершенно ужасном виде. Он был немыт и небрит. Волосы, которые оннесомненно стриг себе сам, были слишком длинными, нечесаными исвалявшимися. Одежда была грязной, ботинки рваными, а оторваннаяподошва была привязана бечевкой. Он стоял передо мной ступнями внутрьи заламывал руки. Лицо его искажала гримаса. Внезапно он резко сунулруку в карман и вытащил оттуда ком смятых долларовых бумажек. Онвысыпал их мне на стол и сказал: «Мистер, это все, что у меняесть. Вчера вечером я не все отдал сестре, как она этого хотела. Язаплачу вам еще больше, как только получу еще денег». Я молчасмот-

релна него, и он сказал: «Мистер, я не очень-то ловок и хорош. Ядаже не ожидаю, что я буду лучше, но я и не совсем плохой. Я всеголишь проклятый глупый кретин, но я никогда не делал ничего плохого. Яусердно работаю. Посмотрите на мои руки, и вы увидите, что я говорюправду. Я работаю потому, что, если я перестану это делать и сяду, тоначну плакать, чувствовать себя несчастным и собираться себя убить, аэто неправильно. Поэтому я ни на минуту не прекращаю работать, но яне могу спать и есть, и знаете, мистер, я больше не могу этоговыносить». И он заплакал.

Когдаон сделал паузу, чтобы вздохнуть, я спросил: «И чего же вы отменя хотите?» Сквозь рыдания он отвечал: «Мистер, япросто кретин, глупый кретин. Я умею работать. Я ничего не хочу, яхочу только быть счастливым, вместо того чтобы быть испуганным досмерти, рыдающим и желающим убить себя. Такой доктор, как вы, был унас в армии, и если парням случалось чокнуться, он их вылечивал.Мистер, помогите мне, пожалуйста. Я буду работать еще больше, чтобывам заплатить. Мистер, помогите мне!»

Онповернулся и пошел к двери кабинета, опустив плечи и волоча ноги.Подождав, пока он возьмется за ручку, я сказал: «Послушай,послушай меня. Ты всего лишь глупый кретин. Ты умеешь работать и тыхочешь помощи. Ты ничего не знаешь о том, как лечить. Это знаю я.Садись в кресло, и дай мне возможность работать».

Ятщательно сформулировал эту инструкцию в соответствии с егонастроением и типом речи, чтобы остановить й зафиксировать еговнимание. Когда он, озадаченный, сел, то уже, в сущности, находился влегком трансе. Я продолжал: «И вот, когда ты сидишь здесь, вэтом кресле, я хочу, чтобы ты меня слушал. Я буду задавать вопросы.Ты будешь отвечать и, черт побери, делать это не более и не менееподробно, чем мне это нужно. Это все, что ты должен будешь делать, иничего больше».

Отвечаяна вопросы, Гарольд смог рассказать мне свою историю. Ему былодвадцать три года, он был восьмым ребенком в семье, где было ещедвенадцать детей: семь сестер и пять братьев. Его родители былинеграмотными иммигрантами, и жили они в крайней бедности. Посколькуодежды на всех не хватало, Гарольд часто пропускал школу. Он ушел изсредней школы, чтобы помогать младшим братьям и сестрам,прозанимавшись два года и имея неудовлетворительные оценки. Всемнадцать лет он пошел в армию, где провел два года. После службы онстал жить со своей двадцатилетней сестрой и ее мужем в Аризоне. Всеони стали алкоголиками. Он работал разнорабочим и почти все своиденьги отдавал сестре. Контактов с другими членами семьи он неподдерживал. Он попытался записаться в вечернюю школу, но у негоничего не получилось. В жизни он был обеспечен самыми минимальнымиудобствами: он снимал паршивую однокомнатную лачугу и ел тушеныеовощи с дешевым мясом, приготовленные на плитке, тайным образомвключаемой в розетку соседней лачуги. Мылся он в ирригационныхканалах и не очень часто. В холодную погоду он спал в одежде,поскольку укрыться было нечем. Он рассказал также о своем отвращениик женщинам, и, кроме того, он считал, что никакая женщина не будетиметь дело с таким дураком, как он. Он был пьяницей и считал, чтоникакие усилия не смогут отвратить его от алкоголя. В сексуальныеотношения с «неопытными юнцами» он вступал достаточноредко.

ПодходЭриксона к этому пациенту очень типичен для него. На этом материалемы сможем проанализировать различные аспекты эриксоновскои терапии,но надо помнить о том, что любое краткое изложение (особенно краткоеизложение такого невероятно сложного подхода к лечению, где каждоетерапевтическое действие нерасторжимо связано с последующим действи-

ем)и выбор определенных аспектов неизбежно упрощают все дело.

КогдаГарольд вошел в кабинет, Эриксон почти сразу решил, что он будет егопациентом: «Я почувствовал, что этот человек обладает такимбогатством личностных сил, которые, несомненно, оправдают любыетерапевтические усилия. Его неряшливый вид, отчаяние, неясность речии мыслей, покрытые жуткими мозолями руки создавали у меня впечатлениеогромных терапевтических возможностей». Тем не менее, послетого как Гарольд высказал свою отчаянную просьбу о помощи, Эриксон небросился к нему немедленно навстречу. Он подождал, пока Гарольдопустится на самое дно, позволяя ему уйти с чувством, что егоотвергли. И только тогда, когда Гарольд взялся за дверную ручку —упал на самое дно, — Эриксон отозвался. Вот как он сам об этомрассказывает:

Когдаэтот пациент повернулся, чтобы уйти, он находился в самой крайнейточке эмоционального упадка. Он пришел, чтобы просить о помощи, и вотон уходил, этой помощи не получив. Психологически он был пуст. И вэтот момент я вбросил серию внушений, причем таких, на которые он немог не отозваться положительно. Из глубины отчаяния его вдругвыбросило на высоту реальной надежды, и это был ужасный контраст.

Гарольдопределил себя как кретина, глупого кретина, и Эриксон принял этоопределение, как он обычно всегда принимал точку зрения пациента. Самон говорил об этом так: «Тот факт, что между нами с самогоначала существовало разногласие относительно того, кретин он или нет,никоим образом не определяло текущую ситуацию. Всеми фибрами души онтогда чувствовал, что он — глупый кретин, ничем неинтересующийся. И никакого другого мнения он бы не потерпел». Иэто

«соглашение»между Эриксоном и Гарольдом относительно того, что последний являетсяглупым кретином, было устранено только тогда, когда Гарольд поступилв колледж. Вот как далеко распространялась способность Эриксонапринимать мнение пациента.

Впервом указании Эриксона содержалось сообщение о том, что языкпациента вполне приемлем, а также содержались установление иопределение позиций участников терапевтической ситуации. Этообеспечило пациенту ощущение безопасности. Гарольд должен былговорить «не больше и не меньше, черт побери, чем надо былознать» Эриксону, и добавление: «Это все, что вы должныделать, и не больше» снова создало у Гарольда ощущениеопределенности и безопасности. Как говорил об этом сам Эриксон:«Какой бы иллюзорной ни была эта безопасность, она ему нужна».Он добавляет: «Отвечая на вопросы при таких условиях, пациентосвобождается от потребности оценивать свои суждения. Только я могуделать это, но даже тогда это будет оценкой количества информации, ане эмоционального качества или ценности».

Несколькопозже на этом же сеансе, который продолжался более часа, Эриксонсказал пациенту, что существуют еще две-три вещи, о которых он неупомянул, но которые важны в процессе психотерапии. Посколькупсихотерапия предполагала разделение ответственности, Гарольд долженбыл добавить еще кое-что, что он считал неважным и незначительным.Это было сформулировано примерно так: «Кое-что, о чем еще небыло рассказано; но это — всего лишь кое-что». Отвечая наэто, Гарольд объявил, что поскольку ответственность он разделяет, ондолжен проинформировать Эриксона, что он пьяница, терпеть не можетженщин и предпочитает феллацию с мужчинами. Он ни в коей случае нехочет, чтобы его сделали гетеросексуальным, и просит Эриксонапообещать, что он в этом плане ничего не будет делать. Эриксонотреагировал типичным

длянего образом: он предложил компромисс, который позволял емупреследовать собственные цели, пообещав, что каждое действие, котороеон предпримет,.будет направлено на то, чтобы удовлетворитьпотребности Гарольда «в той мере, в которой он будет пониматьих все глубже и глубже».

НиЭриксон, ни пациент не стремились преждевременно определить цельпсихотерапии, которая до сих пор не была еще определена, и, согласноусловиям, ни один из них не имел права приказывать другому. Каждыйдолжен был делать свою собственную работу, питая безусловное уважениек усилиям, предпринимаемым другой стороной.

Эриксонв большей степени, чем другие психотерапевты, стремился к постановкекак можно более конкретных целей на первых сеансах. Он, как правило,спрашивает пациента об этом уже на первом сеансе. Здесь при попыткеоткрыть цель психотерапии Гарольд объяснил, что он человекслабоумный, кретин, у которого нет ни мозгов, ни образования, и онможет делать только физическую работу. В голове у него всеперемешалось и переплелось, и он хочет, чтобы это выправили, чтобы онмог счастливо жить, как живут другие слабоумные кретины. Когда онспросил Эриксона, не слишком ли многого он желает для себя, тотэнергично заверил его, что «при любых обстоятельствах он неполучит больше, чем причитающуюся ему долю счастья». И ондолжен будет принять «все это счастье, которое будетпринадлежать исключительно ему, и неважно, большая это будет порцияили маленькая». Таким образом, Эриксон склонил пациента кпринятию того, что он заслуживает, но вместе с тем определил ситуациютак, что Гарольд был вправе принять или отвергнуть полученное посвоему желанию. Как сам Эриксон говорит об этом: «Здесь невозникает ничего чуждого личности; человек оказывается готовым как кположительным, так и к отрицательным реакциям, и

приэтом у него имеется внутреннее чувство долженствования, котороепредставляет собой огромную направляющую силу».

Впоследствии,когда Эриксон определил задачу терапии, как «высказывать мыслии выпрямлять их независимо от того, каковы они, чтобы никто никак несмог бы снова перемешать все у него в голове, даже если это будеткому-то приятно», Гарольд выразил надежду, что слишком многогоот него ожидать не будут. Эриксон заверил его, что он должен будетделать лишь столько, сколько он захочет — в сущности, «ему,черт побери, лучше не делать больше, чем он может, потому что этобудет тогда просто пустой тратой времени».

Вконце опроса Эриксон определил ситуацию следующим образом: «Выпозволили мне взяться за лечение — это мое дело. Вы же беретесьза то, чтобы вам стало лучше, но только в пределах того, что выможете — это ваше дело». Эриксон комментирует это так:«Эта негативная формулировка, наиболее приемлемая и эффективнаядля Гарольда, скрывала за собой позитивную цель — реальноеулучшение. Таким образом, и позитивное и негативное стремленияобъединялись здесь для достижения общей цели — благополучия, тоесть цели, которая, как он чувствовал, была ограниченной, но котораятаковой не являлась».

Резюмируясодержание первой встречи Эриксона с этим пациентом, можно сказать,что предпринятые шаги предполагают, что пациент одновременнодвигается в двух противоположных направлениях. Пациент определяетотношения с психотерапевтом таким образом, что он сам отчаяннодобивается его помощи и вместе с тем сопротивляется любым изменениям.Эриксон отвечает пациенту также на двух уровнях, удовлетворяя обепотребности пациента. Он принимает просьбу о помощи, определяя себякак человека, который берет на себя ответственность за ситуацию ипроизводит лечение, а пациент при этом должен следовать указани-

ям.Внутри этой рамки он, вместе с тем, определяет их отношения такимобразом, который подходит человеку, который сопротивляется изменениями не готов выполнять прямые указания. Это достигается:

А— мотивированием пациента к изменениям посредством задержкипредложения помощи, когда пациент находится в состоянии отчаяния;

Б— использованием языка пациента и согласием с определениемпациента самого себя как кретина;

В— определением приемлемых пределов того, что пациент долженделать и чего не должен;

Г— облегчением дальнейшего самораскрытия;

Д— определением того, что ожидают от пациента, в терминах целейс большой неопределенностью, заверением пациента в том, что он недолжен делать больше, чем может, и он не получит большего, чем емунужно;

Е— определением ситуации как такой, в которой ни один ееучастник, ни другой не могут приказывать друг другу.

Самымтрудным здесь является противоречие и расплывчатое определениеситуации, но любая психотерапевтическая ситуация является таковой. Поопределению, обращающийся к психиатру пациент просит помощи, но,также по определению, в обычном смысле слова у него все в порядке, аего проблема состоит в том, что он не умеет взаимодействовать сдругими людьми, особенно с теми, кто предлагает помощь. Поэтому общаяситуация должна быть определена как помощь, но внутри этой рамкиследует избегать прямых требований и ожидать более «нормального»поведения, то есть поведения, характерного для обычной ситуации,когда один предлагает, а другой принимает помощь.

Другимисловами, общее определение ситуации должно предполагать, что ситуацияпредназначена для того, чтобы создавать изменения, но внутри этойситуации прямых требований изменения быть не должно, а должно бытьпринятие человека таким, каков он есть.

Вслучае Гарольда, если Эриксон требовал изменений, то они определялиськак незначительные количественные возрастания того, что есть. Вотпочему Эриксон определяет психотерапию (с чем пациент охотносоглашается) как такую процедуру, при которой ни он, ни пациент небудут пытаться что-либо реально менять — просто слабоумномукретину помогут продолжать быть таким, каков он есть, но стать приэтом несколько счастливее и работать несколько лучше.

СлучайГарольда: работа и достижение определенного социального статуса

Вработе с Гарольдом можно было выделить две основные линии: во-первых,продвижение вверх по социальной лестнице и, во-вторых, все большеевключение в общество, особенно в плане его взаимодействия сженщинами. Эти два направления работы конечно тесно взаимосвязаны,поскольку продвижение по социальной лестнице существенно зависит отсоциализации, но мы будем описывать эти два направления поотдельности.

Обычно,работая с Гарольдом, Эриксон тратил на сеансы по часу, иногда по два.«Сначала почти всегда я использовал легкий транс; затем, помере продвижения в процессе терапии, я стал использовать транссредней глубины, а затем, время от времени, — глубокий транс».Гипноз использовался для того, чтобы обеспечить следование пациентауказаниям, а также для того, чтобы временами вызывать амнезию и такимспособом

обходитьсопротивление. На последующих стадиях терапии гипноз использовалсядля того, чтобы изменить субъективное чувство времени пациента, засчет чего можно было решить некоторые задачи в более короткие сроки.

Эриксонспециально тренировал Гарольда, чтобы тот учился свободно выражатьсвои мысли. Он заставлял его подробнейшим образом рассказывать о том,как он сегодня работал и чем занимался. Эриксон задавал ему вопросы,высказывал свои суждения, сам спорил с ними, и таким образом Гарольдучился выражать свои мысли и воспринимать их.

Напервом сеансе Гарольду было авторитетно заявлено: «Я не хочуспорить с вами. Я собираюсь поделиться с вами некоторыми идеями иобъяснить их. Я хочу, чтобы вы слушали и понимали, и отдавали себеотчет в том, подходит ли это вам, а если подходит, то каким образомвы могли бы это использовать именно так, как нужно вам — именновам, а не мне и не кому-то другому. Вы поймете все это так, какпоймете, и не иначе. Вы останетесь собой — таким, какой выесть».

Гарольдрассказал, что его сестры и мать были очень религиозны, но он такимне был. Библия была, по его словам, «самой важной вещью насвете», хотя при этом она его совершенно не интересовала.Опираясь на эту информацию, Эриксон начал укреплять у Гарольдаощущение важности собственной работы, связывая это и с умственнойнедостаточностью. Он говорил: «Вы верите в Библию, вы верите вто, что это самая важная вещь на свете. Это верно, и это хорошо.Сейчас я хочу, чтобы вы кое-что узнали и поняли это. Где-то в Библиисказано, что бедные всегда с нами. Бедные — это дровосеки иводоносы. Это простая каждодневная работа, но мир без нее не мог бысуществовать. Я просто хочу, Чтобы вы поняли это».

Такна первом и на последующих сеансах началось обсуждение важноститруда, выполняемого «слабоум-

ными»для всего общества. В этом контексте рассматривалась трудовая историяГарольда и ее значение для него как производителя и законного членаобщества. Вместе с тем систематически, но маленькими порциями,вводились сведения о важности физических свойств человека. При этомупоминались размеры мышц, сила, координация, двигательные навыки атакже качество ощущений.

«Например,работа на строительстве ирригационных сооружений требует не толькоодной физической силы. Конечно же вы должны ею обладать — но выдолжны также уметь копнуть так, чтобы набрать на лопату ровно столькоземли, сколько надо, иначе вы устанете задолго до того, как выполнитевсю дневную норму. То же самое при работе с хлопком. Вы не сможетеничего сделать, если даже у вас есть сила, пока не научитесь видеть ичувствовать, как надо правильно работать».

Вподобных разговорах незаметно, ненавязчиво подчеркивалось осознаниекоординации работы мышц и органов чувств, а также уважение ивосхищение реальностью — и собой как частью этой реальности.Поскольку Гарольд презирал себя, обсуждалась также работа конвейерныхрабочих как людей, обладающих только мышцами, но отнюдь неинтеллектом. Я также говорил о том, что существуют повара, обладающиеизощренными вкусовыми ощущениями, а интеллект при этом у них весьманизок. Таким образом, я строил прочный фундамент для идеи о том, чтодаже самый слабоумный человек может научиться делать очень многое.Когда, как мне показалось, он понял это, я предложил ему длинноеинтересное исследование идиотов-ученых с историями болезни итщательным исследованием их способностей и дефектов. Я закрепилрезультаты этого обсуждения, глубоко загипнотизировав Гарольда иутверждая, что он не является ни идиотом, ни ученым, а кем-тонаходящимся между

ними.И пока он не успел осознать все значение этого замечания, я пробудилего, вызвав амнезию, и отпустил его.

Половинаценности гипноза заключается в том, что вы можете использоватьамнезию в тот момент, когда предлагается критическое или крайневажное внушение, и оно может быть оспорено или подвергнуто сомнению.При использовании амнезии отвержение ценной идеи исключено, и пациентможет воспользоваться этой идеей позже, когда он созреет.

Весьмачасто терапевтические внушения могут быть банальными по своемухарактеру. Они представляют собой обобщения, проекции которых наданную личность еще не осознаны, но которые впоследствии станутнеоспоримыми. Например: «Неважно, что вы говорите или как выэто говорите; важно только то, что вы при этом имеете в виду».Или: «Не существует никого, кто не мог бы научиться чему-тохорошему, интересному, страшно приятному от каждого младенца, каждогоребенка, каждого мужчины, каждой женщины». Или: «Никто неможет сказать, что вырастет из этого ребенка, и никто не знает, какимон будет через пять лет или даже через год».

Вместес идеей о широких возможностях слабоумных и о скрытых возможностяхкаждого человеческого существа Эриксон вводил неопределенностьотносительно скрытых способностей самого Гарольда. Однако этоделалось так, что эту неопределенность не так легко можно былооспорить или отвергнуть.

Подчеркиваяважность и полезность труда слабоумных, Эриксон началсосредотачиваться на качествах, которые нужны хорошему рабочему.Обычно он находил у человека какое-то хорошее качество, и использовалэто качество как рычаг, чтобы сдвинуть пациента с определенныхстереотипов поведения. В нашем случае Гарольд гордился тем, что онхороший рабочий, и как

развокруг этого Эриксон организовывал свои внушения.

Онначал с того, что хороший рабочий нуждается в физическомблагополучии. Затем он подчеркнул важность хорошей диеты и побудилГарольда научиться хорошо готовить. Чтобы этому научиться, Гарольддолжен был брать поваренные книги в библиотеке — так оннаучился пользоваться библиотекой. Эриксон также убедил его в том,что лучше покупать хорошие продукты, чем отдавать заработанные деньгисестре-алкоголичке и ее мужу. В данном случае Гарольд научилсявоспринимать эту супружескую пару как яркий пример саморазрушения ипренебрежения к себе. Как мотивирующая сила, здесь использовалосьжелание Гарольда стать хорошим рабочим.

Наэтой начальной стадии Гарольд принял идею о том, что хороший рабочийдолжен заботиться о своем организме и своем физическом «Я»,что включало также покупку хороших удобных ботинок, чтобы лучшеработать. Но когда эта идея применялась к нему самому, Гарольдначинал оказывать сопротивление, поэтому Эриксон сменил тему и началбеседовать с ним о работе на хлопковых полях.

Входе этой беседы мы начали разговаривать о тракторе как о такой частиоборудования фермы, которая используется только для выполнениямеханической работы. Я заметил, что трактор нуждается в уходе засобой, чтобы он мог хорошо работать. Его надо смазывать, чистить изащищать от коррозии. Его надо регулярно заправлять, используя приэтом соответствующие сорта бензина и масла (и бензин, конечно же, недолжен быть авиационным). Клапаны должны быть опущены, зажиганиепрочищено, радиатор наполнен, если вы хотите, чтобы трактор исправнотрудился. Я провел и другие аналогии, а затем сказал: «Вызнаете, иногда вы должны делать какие-то вещи,

которыеследует делать, даже если вы не хотите их делать». При этом ятщательно позаботился о том, чтобы не уточнять, что это за «вещи».

Онотреагировал тем, что в следующий раз пришел ко мне в чистой одежде.Будучи настроен агрессивно и воинственно, он ждал, как япрокомментирую его внешний вид. Я сказал: «Ну, пришло времяпозаботиться о своей одежде, вместо того чтобы тратить деньги на своетело, приобретая все новые и новые тела, потому что они изнашиваютсятак быстро». В этой фразе поддерживалось как убеждение Гарольдав своей неполноценности, так и принятие им идеи о том, что о себеследует заботиться; таким образом, это замечание побуждало егопродолжать заботиться о себе.

Оноблегченно вздохнул и спонтанно перешел в состояние транса, чтобыизбежать дальнейшего обсуждения своей одежды. Я сразу же рассказалему с вымученным чувством юмора историю о скупом фермере, которыйсчитал, что мул — это «просто рабочая лошадь», и,вместо того чтобы кормить его травой, надел на него зеленые очки идавал ему древесную стружку. Впоследствии фермер жаловался, что покаон учил мула питаться древесной стружкой, тот умер, так и не успевпоработать на него. И прежде чем Гарольд смог отреагировать на это, яначал читать и комментировать «Дьюконовский Шедевр, иличудесный одноконный фаэтон». Затем я отпустил его в довольнозапутанном и неопределенном состоянии ума.

Наследующую встречу он явился впервые аккуратно подстриженным и в новойодежде, и было очевидно, что он недавно принял ванну. Он смущеннообъяснил, что его сестра и ее муж протрезвели для того, чтобыотпраздновать годовщину своей свадьбы, а он чувствовал, что долженпойти сюда. Я ответил, что некоторые вещи делать надо и что, еслипривычка устоялась, то любые действия становятся нетрудными. Гарольддобавил также, что в качестве подарка

онповедет свою сестру к своему стоматологу и своему врачу, чтобы онамогла пройти медосмотр. Кроме того, он вскользь упомянул, что теперьу него — новый адрес «с недавних пор». И ничегоболее не было сказано о том, что он теперь умеет заботиться о своемфизическом «Я» и что уровень его жизни повысился.

КогдаГарольд начал хорошо одеваться и жить более комфортно, Эриксон сталпобуждать его к проверке его способностей, намеренно организуяпровал.

Япобудил его записаться на вечерний курс изучения алгебры. Оба мызнали, что ему не справиться с этой работой, но я чувствовал, чтожелательно создать сначала негативную ситуацию, а потом избавиться отнее, прежде чем создавать позитивную ситуацию. Пациент продолжаетчувствовать необходимость быть в своем праве даже тогда, когда оношибается, и психотерапевт в такой ситуации должен присоединиться кпациенту. Таким образом, когда придет время для исправления ошибки,пациент и психотерапевт смогут исправлять ее совместно, и такимобразом психотерапия станет в большей степени их совместным усилием.

Гарольдвскоре с удовольствием объявил, что он не может справиться с курсомалгебры, а я с таким же удовольствием объявил, что доволен провалом.Это доказывало, что Гарольд ошибался, записываясь на курс алгебры,для того чтобы определить, сможет ли он успешно закончить курс,вместо того чтобы определить, что он не сможет этого сделать. Этоутверждение поставило Гарольда в тупик, но оно было сформулированотак для того, чтобы создать предпосылки для дальнейших попытокучиться.

Кактолько ситуация с неудачей была завершена безопасным для негообразом, Гарольд стал воспринимать и другие указания.

Сэтого момента Эриксон начинает инструктировать его в планесоциализации, что будет обсуждаться в пунк-

тес этим заглавием, но здесь мы коснемся лишь одного сеанса, которыйбыл важен для развития способностей Гарольда.

Ядал Гарольду задание завязать одно знакомство и дал ему адрес,предписав взять из этой ситуации все, что можно, ничего не упустив, ипосещать этого человека часто. В течение нескольких последующихнедель, когда он выполнял это задание, я запретил ему обсуждать этосо мной, и, таким образом, все, что он делал, было на егоответственности. Подобная инструкция также побуждала его все времябыть готовым к обсуждению того, что он делал.

Человека,к которому я послал Гарольда, звали Джо, ему было тридцать восемьлет, и почти сразу же они с Гарольдом крепко подружились. Джо страдалот астмы и артрита. Прикованный к инвалидному креслу, он тем не менееудовлетворял почти все свои желания и сам себя поддерживал. В своевремя он, зная, что потеряет способность ходить, соорудил у себя вдоме множество различного рода приспособлений для любых нужд. Онзарабатывал себе на жизнь ремонтом радиоаппаратуры и электроприборов,запаивал кастрюли соседям и, кроме всего прочего, был превосходнойнянькой для детей. Его истории, стихи и песни, которых он зналмножество, а также его выразительнейшая мимика очаровывали взрослых идетей. Еду Джо готовил себе сам, да так, что у него просили рецепты,и он охотно давал консультации хозяйкам, живущим по соседству.

УДжо не было даже шести классов образования, и коэффициент егоинтеллекта не превышал девяноста баллов. Но он обладал хорошейпамятью, умел внимательно слушать и имел богатейший запас фактов ифилософских идей. Он любил людей и был жизнерадостным и бодрым,несмотря на свою физическую ущербность.

Этадружба продолжалась два года, оборвавшись из-за смерти Джо отинфаркта. Гарольду эта дружба

далабесконечно много. Мне он рассказывал о Джо очень мало, и, такимобразом, эта дружба оставалась личным секретом Гарольда, равно как иего личным достижением.

Гарольдубыло также дано задание посетить местную библиотеку и тщательноознакомиться с детской литературой, что он уже делал благодаря Джо.Он спонтанно начал исследовать и другие разделы библиотеки и сталделиться с Эриксоном своими впечатлениями о книгах и соображениямиотносительно высказанных там мыслей. Обсуждались и те мысли, которыевысказывал Джо.

Однакодве вещи, стоило лишь их упомянуть, повергали Гарольда в отчаяние.Это было приготовление пищи и искусство письма. И Эриксон началговорить о приготовлении пищи, как о высоком искусстве; но вместе стем он презрительно отозвался о нем, как о чем-то таком, что можетделать даже слабоумный или женщина. Способность писать такжеобсуждалась как величайшее достижение человечества, но в то же времякак нечто, что умеют маленькие дети, слабоумные и даже женщины. Болеетого, письмо приравнивалось к закорючкам и палочкам, которымипользуются женщины-стенографистки.

ПосколькуГарольд обратился к психотерапевту, чтобы обеспечить себе чуточкуудовольствия в жизни, Эриксон рассмотрел вместе с ним возможныеисточники удовольствия, которое может возникать при отдыхе.

Гарольдлюбил музыку, и у него уже был радиоприемник, хотя он ощущал вину поэтому поводу, считая себя недостойным обладать такой вещью. Я убедилего в том, что на какое-то время радио ему необходимо, посколькутаково мое медицинское предписание. Я сказал «на какое-товремя», чтобы помочь ему принять указание с осознанием егоограниченно-

сти.Если в будущем он отверг бы свое право иметь радиоприемник, то этоможно было рассмотреть как сотрудничество, потому что обладаниеприемником предписывалось лишь на некоторое время.

Далеея предложил ему рассуждение о том, что он, как хороший рабочий,должен тренировать не только свое тело, но и глаза, уши, психическое«Я» в целом. Теперь, когда обладание радиоприемником иинтерес к музыке стали законной частью его жизни, развития интереса кразвлечениям можно было добиться достаточно легко, так как внушенияможно было теперь связать с его интересом к музыке. Например, можнобыло дать постгипнотическое внушение о том, что мелодия, которая емупонравится, останется у него в памяти. Он захочет выучить этумелодию, но лучше всего она запомнится тогда, когда он съестгамбургер. Таким образом можно было ненавязчиво изменить его диету.

Накаждом сеансе я просил Гарольда рассказать о том, какая музыка икакие песни ему понравились в последнее время, чтобы использоватьназвания песен и цитаты из них для формулирования терапевтическихвнушений. К примеру, внушения были извлечены из «Делаю то, чтоприходит само», из «Усиливай хорошее, исключай плохое»и из «Сухие кости» («косточка большого пальцаприкреплена к кости ступни» и т.д.). Но все песни, исполняемыеженщинами, равно как и воспевающие женщин, до определенного моментатерапии Гарольдом отвергались.

Япопросил Гарольда о том, чтобы, слушая музыку, он отбивал такт рукойи мурлыкал мелодию вместе с певцом. Затем, преодолев некотороесопротивление с его стороны, я убедил его подпевать в полный голос. Инаконец, я подвел его к мысли о том, что неплохо было бы купитьмагнитофон, чтобы записывать музыку и свое собственное пение, будетли он петь один или вместе с певцом.

Гарольдувсе это настолько понравилось, что я получил возможность предложитьему нечто более рис-

кованное.Я начал внушать ему, чтобы он научился играть на каком-нибудьинструменте — лучше на банджо или гитаре — чтобыаккомпанировать себе. Но я тут же отверг эту мысль, поскольку ведьГарольд предназначен исключительно для физической работы, требующейсильных мышц, а не тонких мышечных движений. Я всесторонне рассмотрелэтот вопрос, взвешивая все «за» и «против»,часто повторяя, что сожалею обо всем этом, и эти выражения сожаленияпредставляли собой, в сущности, косвенные гипнотические внушения.

Наконец,мы нашли решение. Гарольд мог быстро освоить все эти сложныедействия, требующие тонкой двигательной координации, овладев сначаластенографией и печатанием на машинке — ведь раньше у негопросто не было возможности научиться этому. Ведь эти действия могвыполнять любой слабоумный и любая глупая женщина, посколькустенография — это не что иное, как нацарапывание карандашомкрючков и палочек, а печатание на машинке — это просто стучаниепо клавишам, точно такое же, как игра на фортепьяно, но, когда тыпечатаешь, ты сразу можешь увидеть, что сделал ошибку, и тут жеисправить ее. Возможно, такой аргумент для пациента, находящегося всостоянии бодрствования, был бы смешным и неубедительным. В трансовомже состоянии пациент настроен реагировать на необычные идеи иориентирован, скорее, на положительный результат, чем на поискилогических связей и соответствий.

Гарольдомовладела отчаянная решимость. Он выполнял все указания, и его желаниеовладеть стенографией и машинописью было просто огромным. Он упорнотренировался, выполняя все задания. Он обучился всему этому оченьбыстро, и в этом ему помогло восхищение умелыми руками Джо, точностьюи изощренностью его движений.

Следующийшаг заключался в том, чтобы побудить Гарольда брать еженедельныеуроки фортепиано,

«чтобыускорить обучение машинописи и игре на гитаре». Я отправил егок пожилой учительнице музыки, муж которой был тяжело болен. Гарольддолжен был выполнять всю мужскую работу по дому, а за это с нимзанимались фортепиано. Гарольд принял это предложение, не осознав,что теперь он находится в особых отношениях с женщиной, играя, содной стороны, роль ученика, а с другой — роль сильногомужчины. (Это обстоятельство возникло спонтанно, но потом оно былоиспользовано в полной мере.)

Посколькутеперь затраты Гарольда на жизнь возросли — он купилмагнитофон, гитару, пишущую машинку — он был вынужден поискатьсебе более высокооплачиваемую работу. Приятель научил его водитьавтомобиль, и он устроился на автобазу грузчиком, а затем водителем.

Следующийсеанс был посвящен анализу рабочей карьеры Гарольда. Отмечались егонесомненные достижения, но общий комментарий был таков: «И вот,проживая день за днем, вы исполняете ту же однообразную работу и ненаходите ничего нового». В конце концов я побудил Гарольдачитать объявления о найме на работу.

Совершеннослучайно он наткнулся на объявление о свободном месте личногосекретаря, пишущего под диктовку и располагающего своим временемтаким образом, чтобы работать в любое время дня и даже ночи, а кромевсего прочего, живущего в отдельном доме в горах. Кандидат на этоместо должен был уметь печатать на машинке и владеть стенографией.Гарольд побеседовал с работодателем и был принят с окладом 410долларов в месяц.

Егоработодателем был богатый эксцентричный пожилой человек, ведущийочень замкнутый образ жизни и увлекающийся изготовлением копий старыхрукописей, последующим их анализом и аннотированием. Гарольд выполнялобязанности секретаря, а также повара, когда тот брал выходной. Кэтому он был

вполнеготов, так как процесс психотерапии уже включал в себя изучениеповаренных книг и приготовление пищи. Хозяин был очень доволенработой Гарольда и начал снабжать его сверх заработка новой одеждойна все случаи жизни. У Гарольда был теперь деловой костюм для визитовв библиотеку и другая одежда, например, для выезда в город запокупками.

Гарольдработал там восемнадцать месяцев, время от времени посещая меня длядвухчасового сеанса. За это время его мышление стало ощутимо болеезрелым, кругозор невообразимо расширился, равно как и круг интересов,и углубилось понимание различных вопросов. Все это было результатомбесед с его образованным работодателем. Наконец, последний покинулАризону, заплатив Гарольду вперед за 3 месяца.

Занесколько дней Гарольд нашел себе другое место секретаря, столь жехорошо оплачиваемое. Здесь ему были приданы еще и функциируководителя. Он очень колебался перед тем, как принять этопредложение, так как считал, что ему помешает справиться с работойего умственная отсталость. Но в конце концов он согласился, ожидая,что его скоро выгонят за некомпетентность. Тот факт, что его приняли,он объяснил так: «Они не могли найти никого лучше».

КогдаГарольд пришел ко мне, я загипнотизировал его и попросил тщательно иподробно рассмотреть всю свою карьеру. Он должен был обратить особоевнимание на то, чтобы сравнить «с безжалостной объективностью»ранний период своей жизни и самый последний период, когда он работалсекретарем. Это заставило его страдать, но он выполнил инструкцию. Ядал ему постгипнотическое внушение о том, что в следующий раз онпридет ко мне и затронет самый важный вопрос в форме предварительногосоображения, и отпустил его.

Наследующем сеансе Гарольд сказал: «Все это время я чувствовалсебя как глупый, зеленый юнец, и как будто что-то рвалось внутрименя, как будто я

собиралсячто-то сделать., но не знаю что. Но возможно, я знаю часть ответа.Как-то глупо об этом говорить, но я чувствую, что должен поступить вколледж, даже если меня потом оттуда выгонят». Он добавил, чтохочет исправить еще очень многое и хочет испытать риск в жизни, ихочет наслаждаться заходом солнца. Затем он добавил: «О, даведь в жизни есть еще столько всего, но послушайте — я еще кэтому не готов».

Яповелительно ответил ему: «Хорошо, вы пойдете в колледж, но наэтот раз вы не ошибетесь, как это было с курсом алгебры, когда вызаписались туда, чтобы определить, сможете ли вы с ним справиться,вместо того чтобы убедиться в том, что вы с ним не справитесь. Всентябре вы поступите в колледж на полный курс, чтобы в серединесеместра обнаружить, с какой частью курса вы не справляетесь».Я добавил, что в этот период жизни он должен будет обращать особоевнимание на те простые маленькие и приятные пустяки, которые исоставляют большую часть жизни.

Втечение трех последующих месяцев мы встречались с Гарольдом раз внеделю, причем характер наших встреч значительно изменился. Гарольдтеперь спрашивал меня о том, как я смотрю на те или иные вещи. Он велсебя так, как ведет себя любопытный человек, желающий узнать, какдругой человек, которого он уважает и любит, воспринимает разныевещи, поступает, отдыхает, думает, чувствует.

Всентябре Гарольд записался на полный регулярный курс в колледже, чтозанимало у него шестнадцать часов в неделю. Он не консультировался сомной о том, на какой курс записываться и как это сделать, не имеядиплома об окончании средней школы. Убеждение Гарольда в том, что онстрадает умственной отсталостью, еще не рассеялось, так что мнепришлось снова напомнить ему о том, что стоит подождать серединысеместра, чтобы узнать о своем провале. Будучи совершенно уверенным впровале, он мог записаться

вколледж абсолютно спокойно. Он не должен был ожидать от себя ничегосверх своих способностей, но, чтобы осуществить этот провал, ондолжен был все-таки записаться в колледж.

Проходилинедели, но Гарольд не собирался обсуждать со мной свои занятия. Послеэкзаменов в середине семестра он с удивлением рассказал мне, что емупоставили хорошие оценки по всем предметам. Я ответил ему, чтополовина семестра — это слишком малый срок для того, чтобыпреподаватели могли соответствующим образом оценить способности новыхстудентов. Я попросил его подождать до конца семестра, когда егоспособности смогут оценить соответственно. Таким образом, отсутствиепровала объяснялось ошибкой преподавателей, и, кроме того, с помощьютакого определения ситуации я готовил Гарольда к тому, чтобы онпринял свои будущие оценки за семестр как правильную оценку своихспособностей.

Возможно,трудно поверить в то, что пациент так очевидно ошибался при оценкесвоих способностей в учебе, но следует помнить, что здесьиспользовались гипноз, амнезия, отвлечение и перенаправлениевнимания, и все это способствовало тому, что он мог успешно скрыть отсебя все, что с ним происходило. В конце первого семестра Гарольдполучил по всем предметам высшие оценки и явился ко мне гораздораньше назначенного времени. Он совершенно потерял душевноеравновесие и чувствовал, что с ним что-то сильно не в порядке. Язаверил его, что с ним все в порядке, просто до сих пор он во многомошибался. Когда он находился в глубоком трансе, я дал ему следующуюпостгипнотическую инструкцию: «Как только вы проснетесь, выбудете знать свои оценки. Вы будете знать также, что этот вопросзакрыт. Для каждой дискуссии есть свое время, а это теперь не спорныйвопрос, а состоявшийся факт». Гарольд продолжал успешно учитьсяв колледже, где столкнулся с новой проблемой — каквзаимодейство-

ватьс женщинами в интимных отношениях. Но прежде чем перейти к этой теме,мы хотим добавить некоторые комментарии.

Во-первых,следует резюмировать, что за два-три года разнорабочий, считавшийсебя глупым кретином (и история его жизни подтверждала это),превратился в человека, способного жить, как обычный представительсреднего класса, и учиться в колледже. Из парии, живущего на гранивыпадения из общества, он превратился в полноправного члена обществас довольно высоким статусом.

Этацель была достигнута без всякого исследования того материала, которыйлежал «за» проблемой в обычном психиатрическом смысле.Гарольд преобразился, не углубляясь в свое прошлое и не анализируяотношений между прошлым и настоящим с помощью толкований переноса. Онне открыл для себя никаких детских травм, которые могли бы бытьиспользованы для объяснения его трудностей. Его, по всей видимости,несчастное детство не предлагалось ему в качестве объяснения илиизвинения его неудач или низкой самооценки. В сущности, вместоосознания прошлого такая психотерапия широко использует определеннуюдозированную амнезию для недопущения некоторых мыслей и переживаний всознание. Материал осознается порциями согласно плану и в основномзатрагивает не прошлое, а нынешние собственные способности пациента.Такой подход очень типичен для Эриксона, и он включает множествоприемов, характерных для процесса обучения, однако пациент узнает нео причинах того, почему он таков, а о способах того, как стать другими прийти к успеху. Возможно, самым замечательным в приведенном случаеявляется то, что пациент не признавал, что он не слабоумный до техпор, пока не начал успешно учиться в колледже.

Тутследует подчеркнуть еще одну особенность эрик-соновского подхода. Втечение всего курса психотера-

пииЭриксон использовал сложную комбинацию авторитарных вмешательств,касающихся одних пунктов, и предоставления пациенту полной свободыотносительно других пунктов. По преимуществу, действия пациентапредполагают его полную самостоятельность и независимость отЭриксона. Во многих случаях Эриксон работал с пациентом, как с темтрактором, о котором шла речь выше: он заправляет его бензином,запускает мотор, а потом позволяет ему функционировать так, как тотэтого захочет.

СлучайГарольда: социализация и ухаживание

ПродвигаяГарольда к достойной социальной позиции, Эриксон параллельно развивалспособность Гарольда ухаживать за женщинами. В начале терапии кругобщения Гарольда ограничивался его сестрой и ее мужем. У него не былодрузей-девушек, а женщин он избегал в принципе. Он обедал в столовыхсамообслуживания, чтобы не встречаться с официантками; покупки делал,если только было возможно, у продавцов-мужчин и предпочитал ходьбупешком автобусу, если там были пассажиры-женщины. Более того, он струдом выносил присутствие рядом с собой своей собственной сестры итерпел ее только потому, что она была его сестрой.

Егосексуальная активность сводилась к нерегулярным контактам смужчинами, с которыми он занимался феллацией. Его сексуальныепартнеры должны были удовлетворять следующим требованиям: быть моложеего, предпочтительно мексиканского происхождения, с длиннымиволосами, ростом не выше 160 сантиметров, и весом от 55 до 70 кг. Онидолжны были иметь округлое лицо, полные губы, узкие плечи, широкиебедра, пружинистую походку. Они должны были употреблять духи и маслодля волос и иметь склонность хихикать

полюбому поводу. Гарольд знал несколько таких парней, которых именовал«юнцами», и поддерживал с ними связь.

Гарольдникогда не был связан с женщинами, и не имел даже подружки; оннастаивал на том, что женщин ему не нужно совсем. С терапевтическойточки зрения, проблема вовлечения Гарольда в процесс нормальногоухаживания была невыразимо сложной.

Эриксонстал действовать в типичной для него манере: он начал предлагатьпациенту косвенные указания, которые позволяли тому сделать для себясвязь с женщиной более приемлемой; он также предложил пациенту сериюзаданий, выполняя которые, тот вовлекался в процесс ухаживания.Важным и нужным было также то, что Гарольд начал лучше одеваться,улучшил свои жизненные условия и, продвинувшись по социальнойлестнице, стал более привлекательным для женщин.

Наранних стадиях терапии Эриксон дал Гарольду задание в течение неделипознакомиться с совершенно чужим человеком. Гарольд согласился,внутренне сопротивляясь, при этом он сомневался, что от него в данномслучае требуется — успех или неудача (возможно, потому, чтоЭриксон недавно поздравлял его с провалом по алгебре).

Даваяему это задание, я предложил, чтобы он прогуливался мимо какой-нибудьстоянки трейлеров. Потом я повернул дело так, чтобы он выбралопределенную трейлерную стоянку, где жил еще один мой пациент,привычки которого я хорошо знал. Гарольд, естественно, дождалсяпоследнего дня той недели, которая была дана ему для выполнениязадания, и, дрожа от страха, начал свою прогулку по трейлернойстоянке. Это было в шесть часов вечера. Когда он проходил мимо одногоиз трейлеров, его окликнул мужчина, сидевший вместе с женой в тенисвоего трейлера. По вечерам в это время они всегда сидели там,

зазываяпрохожих в гости. Дружба закрепилась, и прошло много недель, пока ониузнали, что оба являются моими пациентами. Сначала инициатива этойдружбы исходила от супружеской пары, но впоследствии Гарольд сталменее пассивным и более вовлеченным.

Многиетерапевты надеются на то, что одинокий пациент найдет себе друга, ноЭриксон предпочитает организовать жизненную ситуацию пациента так,чтобы это произошло обязательно. Он может напрямую познакомитьпациента с кем-то, или он может потребовать, чтобы пациент вопределенное время находился в определенном месте, где, как он знает,с большой долей вероятности произойдет знакомство с определеннымчеловеком. Пациент часто остается при убеждении, что это случилосьсамо собой. Следующее задание для Гарольда было более директивным.

Послетого как дружба между Гарольдом и супружеской парой укрепилась, я далГарольду задание познакомиться еще с одним человеком. Я дал емуадрес, велел пойти туда и познакомиться с этим человеком,проанализировав все, что он увидит, ничего не пропустив.

Именнотак Гарольд повстречался с Джо, больным мастером на все руки. Этадружба имела для Гарольда весьма важное значение. Она длилась двагода, пока Джо внезапно не умер. Организуя жизненную ситуациюпациента таким образом, Эриксон избегает развития таких отношениймежду терапевтом и пациентом, которые бы замещали собой нормальныеотношения и поэтому не давали бы пациенту развиваться. В данномслучае сам терапевт создает отношения пациента с другими людьми.

Следующейступенью в процессе социализации Гарольда было обучение игре нафортепиано. За уроки

онрасплачивался с пожилой учительницей, делая всю мужскую работу подому. Таким образом, его связь с этой женщиной характеризовалась, содной стороны, тем, что он был ее учеником, а с другой стороны, онбыл при ней компетентным мужчиной, выполняющим ту работу по дому,которую ее муж выполнять не мог.

Позже,когда Гарольд сумел подружиться с супружеской парой (с мужчиной ипожилой женщиной), Эриксон потребовал от него выполнения следующихзадач. Он предложил Гарольду обучаться плаванию, посещая бассейнХристианской Ассоциации Молодежи, а также обучиться бальным танцам.

Обамоих предложения пришлись Гарольду совершенно не по вкусу, и онотреагировал на них крайне отрицательно. Он возбужденно объяснил, чтораз в неделю в этот бассейн допускают женщин, а он не намеренпогружать свое тело в такую грязную воду. Что же касается танцев, тоони предполагают добровольное прикосновение к женскому телу, но дажесама мысль об этом была для него непереносимой. Старательно ииспуганно он снова и снова пытался объяснить, что он гомосексуалист,что женщины ему совершенно отвратительны и что в этом мире, постояннонавязывающем ему женщин, у него с этим делом и так достаточно хлопот,и не хватало ему хлопот выполнять еще и мое новое требование.

ЗдесьЭриксон предлагает сразу две задачи, одна другой сложнее. Этоделается для того, чтобы пациент мог отвергнуть более сложную ипринять оставшуюся. В данном случае перспектива обучения бальнымтанцам оказалась для Гарольда более устрашающей, чем перспективаобучения плаванию в бассейне Христианской Ассоциации Молодежи —как-никак, мужской организации. Однако произошло так, что Гарольд снекото-

ройподдержкой Эриксона справился с обоими заданиями.

КогдаГарольд начал возражать против обучения плаванию и танцам, япредложил ему аналогию. Допустим, он хотел бы нарвать овощей, которыерастут на обильно удобренном огороде, еще и обработанноминсектицидами. В этом случае он знал бы, что может помыться сам,помыть свои овощи, и хорошо поесть. Точно так же (и я на этомнастаивал) последствия плавания и танцев можно исправить с помощьюводы, куска хорошего мыла и полотенца.

Всущности, мне удалось отклонить все его возражения. Потом я заметил,что танцам лучше всего обучаться в студии профессионалов, где всеконтакты бывают исключительно безличными. Оправдание этим двум новымзанятиям состояло в том, что он, как хороший рабочий, должен овладетьдвумя разными физическими навыками, основанными на ритме.

Гарольдбыстро овладел как плаванием, так и бальными танцами, но он началиспользовать один строго определенный сорт мыла, и его мытье послезанятий приобрело ритуальный характер. Я заметил, что другой сортмыла был бы настолько же хорош, но никак не лучше того, что ониспользует. В сущности, оба сорта мыла были бы хороши.

Такимобразом, Эриксон искусственно создал у пациента навязчивую реакциюумывания, что помогло тому овладеть двумя новыми двигательныминавыками. Затем Эриксон начал расшатывать эту навязчивость (как онобычно поступал в таких случаях), деритуали-зируя ее: будет хорош какодин, так и другой сорт мыла; для мытья удобно как одно время, так идругое; мыться можно долго, а можно и быстро.

КогдаГарольд начал участвовать в ситуациях, где предполагалось общение сженщинами, пусть и безличное, Эриксон начал посвящать терапевтическиесеансы

тому,чтобы изменить образ мысли пациента относительно многих сторон егожизни.

КогдаГарольд стал более восприимчивым к сексуальным вопросам, мы началиобсуждать их на сеансах. Я заявил, что, если я обладаю определеннымизнаниями и имею определенные интересы, то и он должен приобрести, поменьшей мере, общие знания о многих сторонах человеческой жизни,касающихся продолжения рода. Например, он обозначал меняге-теросексуалистом, а себя гомосексуалистом, делая это слепо, непонимая в действительности значения каждого из этих терминов. Затем япрочитал ему лекцию о сексуальном развитии человека, останавливаясьна индивидуальных и культуральных различиях сексуальных ценностей идействий. Таким образом, я предлагал ему возможность изменить взглядыспонтанным способом, а не в результате целенаправленного усилия.

Затемя прочитал Гарольду другую (довольно академическую) лекцию офизиологии пола и биологическом значении процессов размножения. Ярассказал ему о сексуальных циклах, о брачных танцах птиц, о сезонахтечки у животных, о сексуальном поведении человека в рамках различныхкультур, равно как и о музыке, песнях, танцах и литературныхпроизведениях, посвященных этому вопросу. Как я позже обнаружил, этопривело к тому, что Гарольд начал систематически изучать в библиотекелитературу по этому вопросу.

Затемя предъявил Гарольду серию указаний, которые он должен был выполнитьчерез некоторое время. Эти загадочные, непонятные с виду общиеуказания предъявлялись ему, когда он находился в состоянии транса.Вот они:

1.обнаружить существование совершенно несчастных молодых людей, которыебоятся делать то, что хотят;

2. понаблюдатьза этими людьми и подумать, почему они себя так ведут;

3. обнаружить, что многие несчастные молодые люди надеются, нопрактически не верят, что кто-то придет и поможет им;

4. оказать помощь ограниченному числу таких людей, действуя при этомбезлично.

Когдая почувствовал, что Гарольд ощущает себя достаточно безопасно длявыполнения этих указаний, я дал ему задание походить на танцы вразные места и внимательно понаблюдать за молодыми людьми, которыехотят танцевать, но слишком боязливы даже для того, чтобы научитьсяэтому. Затем он должен был заметить девушек, подпиравших стены —толстых девушек, тонких, уродливых, — и с надеждойвысматривавших себе партнера или танцевавших друг с другом, жаднопоглядывая на молодых людей, которые тоже стояли у стен, шаркаяногами, слишком смущенные для того, чтобы танцевать.

Гарольдне отверг это задание, но бесконечно удивился тому, что такиеситуации могут существовать. Однако, когда он впервые попыталсявыполнить это задание, он почти совсем оцепенел и только через тричаса после нескольких безуспешных попыток он прибыл в танцзал. Там онзаметил группу молодых людей, подталкивающих друг друга иобменивающихся репликами типа: «Ну давай», «Если тыпойдешь, то и я пойду», «Нет, я не умею танцевать»,«Ну и что, может кто-то из девушек тебя научит», «Ну,давай же», «Ну, кто хочет?»

КогдаГарольд понял смысл этой ситуации (как он впоследствии рассказывал),он углубился в зал и обнаружил там примерно полдюжины девушек,которые, очевидно, оставались без партнеров. Они выгляделирастерянными, но с надеждой посмотрели на него, когда он нерешительноостановился рядом с ними; затем, разочаровавшись, они снова стали

смотретьна площадку, где другие девушки танцевали друг с другом.

Гарольдрассказывал: «Огромным усилием воли я овладел собой, подошел кним и пригласил на танец сначала одну девушку, потом другую, потомперетанцевал со всеми. Затем я покинул это место, чтобы обдуматьслучившееся».

Гарольдпобывал в танцзалах три раза и пришел к следующему выводу: «Этотопыт со всей определенностью дал мне понять, что я и наполовину нетак плох, как я думал. Я не боюсь теперь делать некоторые вещи».Я ответил со значением: «Но если ты и вправду наполовину не такплох, как ты думал, то почему бы тебе не обратиться в комиссию поделам ветеранов и не попросить их дать тебе_пару тестов, чтобыпроверить, насколько ты хорош?» После этого я немедленноотпустил его, пока он находился в состоянии изумления.

Черезнесколько дней Гарольд вернулся, и передо мной был теперь совершеннодругой человек. Он торжественно объявил, что тесты показалисоответствие его интеллекта показателям выпускника средней школы. Емупорекомендовали поступить в колледж. Он сказал: «Неплохо ведьдля умственно отсталого?» А я ответил: «Да, неплохо дажедля парня, который всегда считал, что он умственно отсталый».После этого я резко закончил беседу. Затем я отменил несколькопоследующих встреч, обосновав это тем, что у него есть над чемподумать.

Этасерия предписаний очень типична для эриксо-новского подхода. Оченьчасто он давал пациенту серию общих и очень расплывчатых указаний, азатем организовывал ситуацию, в которой указания должны бытьприменены; у пациента же оставалось чувство, что он спонтанно принялнекое решение.

Вданном случае Гарольду было сказано, что он дол-Жен наблюдать иоказывать некоторую помощь, при-

чемминимальную, некоторым молодым людям. Потом Эриксон посылает его втанцзал. В зале Гарольд «спонтанно» пригласил несколькихдевушек танцевать, при этом он испытал «чувство, что совершилчто-то важное. Указания преследовали цель поставить его в ситуацию,где он начал бы нормально ухаживать за девушками, сопоставил бы себяс другими мужчинами и понял, что он способен на многое, на что другиемужчины не способны. Посещение танцев вызвало у Гарольда нормальноепереживание, которого раньше он был лишен.

Винтимные отношения с женщиной Гарольд вступил гораздо позднее, когдаон уже учился в колледже. Эриксон узнал об этом лишь впоследствии. Втот период терапии Эриксон развивал у Гарольда способность кискаженному восприятию времени. Суть метода состоит в использованиигипноза для того, чтобы таким способом повлиять на ощущение времени учеловека, чтобы переживания продолжительностью в минуты казались быдлящимися много часов. Это должно было, в частности, помочь Гарольдув учебе.

Эриксонпровел с Гарольдом шесть сеансов глубокого гипноза с использованиемискажения ощущения времени. Гарольду было дано задание молча сидеть ианализировать, кем и чем он был, кто и что он сейчас, и кем он хотелбы быть, и что он хотел бы делать. Кроме того, он должен былпротивопоставить свое прошлое своему будущему; подумать о себе как обиологическом существе, обладающем как эмоциональными, так ифизическими возможностями; и о своем личном потенциале, позволяющем сразумной степенью адекватности функционировать в жизни при общении сдругими и с собой. На этих сеансах Гарольд выглядел человеком,занятым разрешением проблем — приятных и неприятных, но крайневажных. К концу каждого из этих сеансов Гарольд очень уставал. Послеэтих шести сеансов был сделан двухнедельный перерыв, а потом

Гарольдснова появился у Эриксона, чтобы рассказать о «новой проблеме».

Гарольдвел себя несколько скованно, и все его поведение изменилось, ставменее бесцеремонным. Казалось, он хотел у меня что-то узнать,стараясь при этом оставить меня в неведении относительно того, зачемему это нужно, поэтому я реагировал довольно пассивно, уклоняясь отпозитивных реакций, но свободно высказывая негативные.

Онрассказал мне, что какое-то время назад (какое точно, он сказать неможет) в соседнюю квартиру въехала женщина. Вскоре он заметил, чтоона входит в квартиру и выходит из нее в то же самое время, что и он.Онначалпонимать это, испытывая очень неприятные чувства, когда она стала сним жизнерадостно здороваться. Это раздражало его, но он ничего немог поделать, кроме как отвечать ей. Потом женщина едва завидев егостала останавливаться и пытаться с ним заговорить. Это поставило егов «ужасное положение» , так как теперь он становилсяпредметом обсуждения соседей. От соседей же он узнал, что она старшеего на пятнадцать лет, и что она ушла от мужа алкоголика, который ееизбивал. Теперь она содержала себя сама и копила деньги на развод.

Всеэто было бы еще ничего, но этот период кончился однажды вечером,когда она «без всяких объяснений и извинений вторглась» вего квартиру с полными сумками продуктов в руках, и начала готовитьужин для двоих. Оправдывая свое «ужасное поведение», оназаявила, что должен же мужчина хоть раз поесть ужин, приготовленныйженщиной. Во время мытья посуды она попросила его поставитькакую-нибудь пластинку с классической музыкой. Он сделал это счувством громадного облегчения, поскольку это исключало необходимостьразговора. Потом она, «к счастью, убрав на кухне»,покинула его квартиру. Остаток вечера и почти всю ночь до рассвета онбро-

дилпо комнате, «стараясь думать, но в голову не приходило ни одноймысли».

Черезнесколько дней вечером, когда он собирался готовить ужин, эта женщинапросто-напросто зашла к нему и сказала, что у нее ужин уже готов ипригласила его к себе.

«Ия не смог сделать ничего иного, кроме как пойти за ней и, словноребенок, сесть за стол. После ужина она собрала посуду и предложилапойти ко мне и снова послушать музыку. Мы сделали это, и она ушлаоколо десяти часов. Я снова не мог заснуть всю ночь. И снова я не могни о чем думать. Я просто чувствовал, что схожу с ума, и это былоужасно. Я знал, что должен что-то сделать, что-то важное, но не могпонять, что именно. В таком состоянии я находился примерно двенедели. Понимаете, я начал избегать ее, но через пару недель я всепонял: мне надо было приготовить для нее ужин, и это должно было ейпонравиться. Я так и сделал, но это не принесло ожидаемого мнойрезультата. Надо сказать, что это был очень хороший ужин. Мы сноваслушали пластинки. Она в самом деле любит музыку и много знает о ней.Она очень умная женщина, но в некоторых отношениях очень глупая. Онасобралась уходить в половине одиннадцатого, и, уже выйдя за дверь,она наклонилась и поцеловала меня.

Ямог бы убить ее в тот момент. Я даже не сразу закрыл дверь — якинулся в ванную, встал под душ и включил его. Даже не сняв одежду, яначал мыть лицо с мылом. Я потратил на это чертовски много времени. Янамыливал лицо, тер его, смывал мыло, снова намыливал и смывал. Этаночь была по-настоящему тяжелой. Несколько раз я одевался и выходилна улицу, чтобы позвонить вам из автомата, но каждый раз я говорилсебе, что нельзя звонить вам так рано. Потом я возвращался в ванную иснова мылся и скребся.

Господи,я сходил с ума! Я знал, что сам должен справиться с этим, но что этобыло, и что я должен делать, я не знал. Наконец, мне в голову пришламысль, что ответ у меня уже есть, я получил его на одном из этихшести сеансов, от которых так уставал. Что-то внутри меняподсказывало мне: «Это и есть ответ» — но тогда этоне имело смысла, как не имеет смысла и сейчас. Правда, это можетпомочь мне перестать мыться и скрести себя щеткой.

Яне знаю, почему я пришел к вам сегодня, но я должен был прийти. Я нехочу, чтобы вы мне что-то говорили, но в то же время я хочу васслушать. Но, черт побери, будьте внимательны к тому, что вы будетеговорить. Извините, что я так разговариваю с вами, но я чувствую, чтоя должен быть уверен в том, что я услышу. Вот моя проблема».

Весьмаосторожно я начал общий расплывчатый разговор, не касаясь особосодержания сообщения Гарольда. Когда он расслабился, я заметил, чтоне следует обвинять или критиковать эту женщину за то, что она хочетразвестись.,И что брак должен предполагать нечто большее, чемнесчастье и физическое насилие, и что каждое человеческое существоимеет право как на душевное, так и на физическое благополучие.Поскольку эта женщина хочет быть самостоятельной во всех отношениях,она определенно обладает качествами, внушающими уважение, восхищениеи симпатию. Что касается ее дружелюбия и вторжения в его личнуюжизнь, то нужно отдавать себе отчет в том, что люди в сущности своейявляются существами стадными, и следовало бы ожидать, что он и она,как и все остальные представители человеческой расы, будут стремитьсяк общению и совместным переживаниям. Это может не только объяснить,но и помочь принять ее поведение. Что касается еды, то с незапамятныхвремен лучшими приправами к ней являются голод и приятное общество.Музыку, как правило, тоже лучше слушать вместе с другими людьми.

Чтоже касается поцелуя, то о возможном значении этого простогофизического действия можно только догадываться. Существует поцелуйлюбви, страсти, смерти; поцелуй матери и ребенка, поцелуй бабушки илидедушки, родительский поцелуй; поцелуй, означающий приветствие илипрощание; выражающий желание и удовлетворение — и это лишьнесколько из множества возможных вариантов. Прежде чем приписыватьэтому поцелую какое-то специфическое значение, ему следовало быузнать, какой именно это был поцелуй. Это можно узнать, толькосвободно и с готовностью размышляя об этом; без всякого страха иужаса, но исключительно с желанием понять. Следовало бы также бытьготовым к осознанию того, какое значение хотел бы придать этомупоцелую он сам. В сущности, сейчас ничего не известно о том, какиеличные мотивы двигали ее поведением, равно как и его поведением,поскольку ни один из них не дал своему поведению осознанногоопределения. Однако можно твердо сказать, что он не должен колебатьсяперед тем, как отвергнуть нечто, что ему определенно захочетсяотвергнуть.

Послеэтого высказывания мы молчали примерно пять минут. Гарольд перешел вбодрствующее состояние, посмотрел на часы, и, заметив: «Ну, ядействительно должен продвигаться вперед, что бы это ни значило», — ушел.

Здесьважно прокомментировать следующее. Эриксон никоим образом нестарается помочь Гарольду «понять» (в обычномпсихотерапевтическом смысле) значение его переживаний. Он не делаетникаких толкований того, что возраст женщины может спровоцироватьассоциацию с матерью. Отсутствуют вообще любые попытки истолкованияситуации. Следовательно, отсутствуют любые запреты в плане отношенийс этой женщиной. Эта связь трактуется Эриксоном как реальноеотношение с реальной женщиной.

Наследующей неделе Гарольд пришел к Эриксону на беседу, котораяпродолжалась примерно час.

Онсказал: «Я в самом деле не хочу ни о чем вас спрашивать, ночто-то внутри меня хочет знать, что вы думаете о Джейн. Расскажитемне о ней, но будьте бдительны, что бы это ни означало. Я знаю, этоглупая просьба — вы знаете о ней только то немногое, что я вамрассказал, — но все же я хочу знать, что вы думаете об этойженщине. Но будьте бдительны, когда будете о ней говорить, что бы этони означало».

ИЭриксон начал говорить, опираясь на известные ему объективные общиепризнаки.

ОтвечаяГарольду, я ненавязчиво упомянул обо всем, что было особенно важнымдля него. Я описал Джейн как биологическое существо, одаренноебогатством различных черт, качеств, свойств и способностей, развитыхв различной степени; и собрание всего этого делает ее неповторимымчеловеческим существом. Другие представители человеческого рода будутреагировать на нее в зависимости от их собственных способностей ипотребностей. Например, история ее брака может сказать о том, что онаявляется гетеросексуальной женщиной, привлекательной длягетеросексуального мужчины. Ее профессия говорит о том, что она можетбыть творчески продуктивной; стремление к разводу указывает на то,что она желает себе личного счастья; а то, что ему нравится, как онаготовит и общается, говорит о том, что она обладает способностьювызывать к себе личный интерес.

Яотметил также, что дальнейшее продвижение в Iтерапии, к которому, возможно, он стремится, должно будет включатьразвитие отношений с женщинами — не обязательно с Джейн, а сженщинами вообще, как с представительницами реальной жизни. Язаключил сеанс следующими словами, произнося их на языке

Гарольда,которым он пользовался тогда, когда пришел ко мне впервые: «Хотелосьбы тебе, черт побери, узнать, какого сорта эта баба. Да, ты не дашьей подцепить себя на крючок, но и напакостить ей ты не хочешь, как нехочешь напакостить и себе. И все, что тебе надо делать — этовыкладывать ответы по очереди». Я говорил так для того, чтобызаставить его осознать контраст между его первоначальным и настоящимположением. Он ушел, почти никак не отреагировав, только задержался удвери, пристально посмотрев на меня и с любопытством о чем-торазмышляя, как если бы он не знал, что сказать.

Наэтот раз Эриксон не назначил Гарольду встречу, но через нескольконедель тот явился сам и сказал:

Ябы хотел рассказать вам это по-своему, но вы — психиатр. И яобязан вам буквально всем, и поэтому я должен рассказывать по-вашему,и возможно, это будет полезным кому-то еще. Последним, что вы мнесказали, было «выкладывать ответы по очереди», и я чутьне ответил вам, что собирался делать именно это. Но я понял, что ваммало интересно то, что я могу вам сказать. Вы просто хотели, чтобы ядля себя определил, кто я, что я из себя представляю и на чтоспособен. Помните, я стоял у двери и смотрел на вас примерно минуту?Вот о чем я думал тогда.

Язнал, что ответы должны будут появляться по очереди, один за другим.Я шел домой, зная это, но мне было смешно, поскольку я не знал, чтоэто будут за ответы — я просто знал, что должен выкладывать ихпо очереди.

Вернувшисьдомой примерно в половине шестого, я озадаченно обнаружил, чтовыглядываю в окно, как будто ожидаю что-то там увидеть. Пока непоявилась Джейн и не поставила свою машину в гараж, я не понимал, чтожду именно ее.

203

Явышел и пригласил ее на ужин (утром я удивлялся себе, зачем это ястолько накупил!). Она приняла мое приглашение и принялась готовитьужин, а я играл на гитаре и пел дуэтом с магнитофонной записью,которую сделал сам. После ужина мы танцевали под магнитофон, пока незахотели присесть.

Мысели на диван, и я сказал ей, что собираюсь поцеловать ее, но сначалая должен подумать, насколько мне это понравится. А пока я это делаю,сказал я ей, она может перестать сопротивляться. Она выгляделаозадаченной, потом начала смеяться. Я понял, что то, что я сказал,может звучать для нее весьма странно, но я имел в виду именно то, чтосказал. Когда она перестала смеяться, я поцеловал ее сначала в однущеку, потом в другую, а потом в губы. Мне это понравилось, но янастолько был поглощен этим, что она немного испугалась, поэтому япредложил еще потанцевать. Во время танца я снова начал целовать ее,и она мне отвечала.

Итогда со мной начали происходить еще и другие вещи, но я знал, что кэтому я еще не готов. Поэтому я прекратил танцевать и стал играть длянее классическую музыку, потом спел несколько песен, и онаприсоединилась ко мне. У нее очень хороший голос. Потом я проводил еедомой и на прощание поцеловал. Этой ночью я спал, как младенец.

Такимобразом, Гарольд готовился вступить в нормальные половые отношения,но следует учесть, какая тщательная и кропотливая работа былапредпринята для создания условий, в которых такие отношения стали бывозможными. Гарольд мог теперь начать ухаживать за женщинами, потомучто теперь он хорошо одевался, жил в приличной квартире, учился вколледже и имел хорошую работу. Теперь он мог также разделить сженщиной ее компетентный интерес к музыке и приготовлению пищи. Кэтому моменту он обладал также опытом общения с разными людьми, умелтанце-

204

вать(в том числе и с женщинами). И наконец, его отношение к женщинамизменилось, у него появилось любопытство и желание проверить, на чтоон способен.

Гарольдпродолжал: «Проснувшись на следующее утро, я обрадовался, чтосегодня воскресенье. Я хотел иметь в своем распоряжении свободныйдень, чтобы просто наслаждаться жизнью. Примерно в три часа я зашел кДжейн. Она была очень занята шитьем платья, и я сказал ей, чтобы онане прерывала работу, и пригласил ее к себе на ужин примерно в шестьчасов. После ужина мы слушали классическую музыку, а потом легкуюмузыку. Мы потанцевали, а когда устали, то сели на диван. Я целовалее, она отвечала мне, и мы начали целовать друг друга. Я был оченьосторожен, зная, что я — всего лишь начинающий и, наверное,неловкий, но мы обнимались, целовались, и я узнал, что такоефранцузский поцелуй. Потом мы снова танцевали, ласкали друг друга иопять танцевали. Каждый раз при ласках я отмечал у себяфизиологическую реакцию, но я знал, что очередь для этого еще непришла. Наконец, мы еще раз послушали классику, и я проводил еедомой, с чувством поцеловал и пошел спать. В эту ночь я тоже спалхорошо.

Затемя не встречался с ней три дня. Это были довольно необычные дни,поскольку я не могу вспомнить многое из того, что тогда происходило.В понедельник я проснулся, чувствуя себя прекрасно. Я вспоминалпрошлый вечер и испытывал приятные чувства. Потом я пошел на работу,а следующее, что я помню — это то, что я оказался у себя вквартире уже после окончания рабочего дня. Что конкретно происходилов течение дня, я совершенно не помню, но я испытывал хорошее исильное ощущение того, что на работе все было отлично. Во вторник яотправился на работу, намереваясь ненавязчиво узнать у окружающих,что же происходило вчера — но следующее, что я помню, это то,что я вхожу в свою квартиру. Сначала мне было смешно, потом сталотревожно, и я стал

205

думатьо том, что же может произойти в среду. Конечно, и моя средаиспарилась из памяти, к тому же я обнаружил себя входящим в квартирус огромным количеством покупок. Что меня совсем сразило, так эточеки: оказывается, я купил все это в магазине, в котором раньшеникогда не бывал.

Напряженностараясь припомнить, как же я сделал все эти покупки, ябессознательно прошел прямо к Джейн. Я был так удивлен, когда онапоприветствовала меня, что сказал ей, чтобы она не трудиласьодеваться (она была одета просто в шорты и в кофточку) — яготов, и она может прямо сейчас прийти ко мне и сесть за ужин.

Вэту ночь Гарольд впервые вступил в половые отношения с женщиной, и онпереживал это как интереснейшее исследование. Впоследствии онрассказывал:

Утроммы позавтракали. Джейн пошла на работу, а я остался дома. Я провелдома целый день, чувствуя себя счастливым, по-настоящему счастливымвпервые в моей жизни. Мне просто трудно это объяснить. Существуютвещи, о которых можно говорить, но выразить их словами невозможно.Как раз такие переживания я испытывал в четверг.

Мыдоговорились встретиться снова в субботу вечером, и в пятницу я пошелза покупками. В субботу я убрал в квартире, но более подробныхвоспоминаний об этом дне у меня не сохранилось. Помню только приятноеощущение того, что все идет хорошо.

Всубботу вечером я приготовил ужасно изысканный обед, и, когда вошлаДжейн, она была в очень красивом платье и выглядела очень женственно.Когда я сказал ей об этом, она ответила, что ей нравится мой галстук.Так я впервые узнал о том, что я тоже одет изысканно. Это меняудивило.

Мыужинали, танцевали, ласкали друг друга. Примерно в десять мы зашли вспальню. Сегодня все было

206

МилтонЭриксон, Джей. Хейли

по-другому— я не старался изменить себя или испытать что-то новое; простомы были людьми, которые нравились друг другу и хотели долгозаниматься любовью. Где-то после полуночи мы заснули.

Наследующий день она приготовила завтрак и ушла, объяснив, что к ней нанесколько дней приезжает подруга. В понедельник утром я встал оченьрано и отправился на работу, не зная о том, почему я вышел так рано.Прошло совсем немного времени, и я это понял…

Этопроизошло, когда я ехал по улице. Навстречу мне по тротуару шладевушка, и я был так изумлен, что вынужден был затормозить,остановиться у тротуара и проводить ее взглядом до тех пор, пока онане скрылась из виду. Эта девушка была прекрасна — совершенно,абсолютно, невероятно прекрасна! Это была первая прекрасная девушка,которую мне удалось увидеть. Через два квартала повторилось то жесамое, только на этот раз я увидел сразу двух абсолютно прекрасныхдевушек. Добраться до работы оказалось очень трудно. Я все времяиспытывал желание останавливаться и смотреть на все. Ведь все такизменилось! Трава стала зеленой, деревья прекрасными; дома выгляделитак, как будто их только что покрасили, машины казались новыми;мужчины выглядели так же, как и я, но улицыФеникса были переполнены восхитительными девушками!!!»

ГЛАВА 5. БРАК И ЕГО СЛЕДСТВИЯ

Проблемы,возникающие как следствие брака, проявляются обычно в формесексуальных расстройств или симптомов, которые делаютнетрудоспособным одного из супругов и могут даже приводить ккажущемуся непонятным разрыву брачных отношений вскоре послезаключения брака. С точки зрения семейного цикла, цель лечениязаключается в том, чтобы помочь молодой паре установить стабильныеотношения внутри нее, а затем перейти на следующую стадию развитиябрака — стадию рождения и воспитания детей.

Когдамолодой человек, недавно вступивший в брак, обращается кпсихотерапевту с проблемой, то, в зависимости от точки зрения, сутьэтой проблемы можно воспринимать по разному. Если рассматриватьсупругов по отдельности, то проблема будет иной, нежели прирассмотрении супружеской пары. Точно так же, если мы будемрассматривать супружескую пару, то проблема будет выглядеть иначе,чем если мы возьмем во внимание расширенную семью.

Вотпример. Ко мне на лечение была направлена молодая женщина, страдавшаясильным тремором правой руки. В прошлом году она подвергласьинтенсивному (и, соответственно, дорогостоящему) неврологическомуобследованию. Было дано заключение, что этот тремор являетсяистерическим симптомом. После шести месяцев традиционной психотерапиирука у пациентки стала дрожать еще сильнее. В данный момент нужнобыло срочно устранить симптом, иначе она могла потерять работу. Меняпопросили провести крат-

208 МилтпонЭриксон, Джей. Хейлы

косрочнуютерапию в надежде на то, что я смогу хотя бы ослабить интенсивностьсимптома.

Сначалая применил эриксоновский гипноз, и через несколько минут сталопонятно, что тремор можно перемещать из одной руки в другую. Этопозволило поставить диагноз истерии, не прибегая к обширнымисследованиям и большим затратам, как это было при неврологическомобследовании. Оставалась проблема «излечения».

Психотерапевт,ранее лечивший эту молодую женщину, считал, что ее жизненная ситуациятакая же, как у любой другой молодой женщины, и раз она с такойситуацией не справляется, с ней что-то не в порядке. Но если смотретьс другой точки зрения — эта молодая женщина вышла замуж, исимптом появился почти сразу же после заключения брака.

Япригласил молодых супругов на беседу и понял, что муж производитвпечатление потерянного молодого человека, и что жена опекает его вовсех отношениях. Они поженились, когда он служил на флоте, то естьимел определенный социальный статус и романтический ореол профессии.Теперь же, после демобилизации, он был просто гражданским лицом безработы. Он никак не мог решить, продолжать ли ему учиться или идтиработать, и не предпринимал никаких шагов ни в одном направлении.Содержала его жена.

Сточки зрения выгоды, ее симптом выполнял в браке определеннуюфункцию. Это стало еще более очевидным, когда я спросил жену, что быпроизошло, если бы ей стало еще хуже. Она ответила, что в такомслучае она потеряла бы свою работу. А когда я спросил, что быпроизошло в этом случае, она ответила: «Думаю, что мой мужвынужден был бы тогда пойти работать». Таким образом, симптомвыполнял позитивную функцию, продвигая этот брак к более нормальномусостоянию. С этой точки зрения, терапевтические уси-

209

лиянадо было сосредоточить на муже и на супружеской паре.

Еслив подобных ситуациях лечению подвергается только жена, то этонеминуемо отразится на семейных отношениях. Муж оказывается вситуации, когда жена не только страдает, но и несколько раз в неделюходит к другому мужчине для бесед, скорее всего, о нем. По самойприроде индивидуальной терапии муж, психотерапевт и жена образуютклассический треугольник. Муж чувствует, что его недостатки как мужаобсуждаются женой с другим преуспевающим мужчиной, и он начинаетусиленно сомневаться в ее лояльности по отношению к нему. Жена же, всвою очередь, оказывается в ловушке: с одной стороны, психотерапевтпобуждает ее высказывать свою неудовлетворенность; с другой стороны,муж ведет себя так, что, когда она это делает, он считает еенелояльной по отношению к нему.

Придлительной индивидуальной психотерапии играют роль еще и другиефакторы. Чем в большей степени жена привязывается к психотерапевту,тем в большей степени она отказывается от того, чтобы посвящать себяисключительно мужу, что является важнейшим аспектом брачногоконтракта. Часто в подобных случаях супругу достаются «остатки»— каждая новая мысль или желание сначала разделяются спсихотерапевтом, и только гораздо позже (если это вообще происходит)они предлагаются мужу. Такое лечение может стать барьером междусупругами и разъедать брак, приводя к неудовлетворенности, авозможно, и к разводу.

Еслислучается развод, то психотерапевт может считать, что пациент«перерос» супруга, поэтому развод необходим. Он склоненсчитать так в особенности тогда, когда он не осознает, что егособственное вмешательство было одной из причин нарушения супружескихотношений — вне зависимости от всякого «развития».

210

МилтонЭриксон. Джеы Хейлм

Иногдасупруг или супруга пациента тоже обращаются к психотерапевту, уже кдругому, и брак превращается в игру вчетвером. Какие бы благородныецели при этом ни преследовались, чем дольше продолжается такоелечение, тем в большей степени брак становится «ненормальным»в том смысле, что он начинает все меньше напоминать обычный брак.Если один из супругов находится на индивидуальной терапии восемь иливосемнадцать лет (а я знаю случай, когда индивидуальная терапияпродолжалась восемнадцать лет), то последующие стадии протекают сотклонениями, что мешает нормальному развитию семьи. Например,ожидание рождения ребенка или трудности, возникающие при уходе задетьми, вызывают у женщины переживания, которые она разделяет спсихотерапевтом в той же мере, что и с мужем, и таким образомпсихотерапевт, в сущности, становится оплачиваемым членом расширеннойсемьи.

Проблемамолодой женщины с тремором руки выглядит совершенно иначе, если мырасширим контекст ее рассмотрения, включив туда не только ее мужа, нои родительскую семью. Ее родители возражали против этого брака; они,в сущности, запретили ей выходить за него замуж. Но она решилавсе-таки выйти за него, предполагая, что, когда они поженятся,родители будут вынуждены принять это как свершившийся факт. Но когдамолодожены устроились в своей новой квартире, мать позвонила ей испросила, вернется ли она вечером домой. Новобрачная ответила, чтоона теперь замужем и у нее есть свой собственный дом, на что матьзаметила: «Ну, это ненадолго». На следующий день матьснова спросила ее, когда она вернется домой, и заверила, что еекомната всегда будет ее ждать. С удручающей регулярностью матьзвонила дочери и говорила с ней о недостатках молодого мужа, будучипри этом совершенно уверенной в том, что дочь скоро вернется домой.

2П

Звонкиматери обостряли и преувеличивали все сомнения молодой женыотносительно своего мужа. Молодой человек жил в атмосферевраждебности со стороны своих новых родственников. Егонерешительность при выборе дальнейшей карьеры во много объясняласьтем, что он был слишком озабочен мнением родственников жены о егобудущей работе. Несомненно, что на процесс принятия решения молодымчеловеком влияла разветвленная сеть семейных отношений, и егонерешительность в данном случае скорее исходила из окружения, нежелииз свойств его характера.

Вэтом более широком контексте симптомы жены являются частью конфликтамежду двумя семейными подгруппами и отражают трудности в достижениинезависимости от родителей и завоевании отдельной и стабильнойтерритории, принадлежащей молодой паре. Шестимесячная терапия тожеможет быть рассмотрена в этом более широком контексте. Дорогостоящиеневрологические тесты, равно как и индивидуальная психотерапия,оплачивались родителями пациентки. Таким образом, проблемы девушкидорого им обходились, укрепляя их в мысли о том, что ее брак былошибкой, поскольку в результате у нее появились проблемы,потребовавшие вмешательства психиатра. Лечение, как это часто бывает,стало оружием в семейной борьбе, в то время как психотерапевтсовершенно не интересовался и не заботился по поводу этого аспектатерапии.

Этотслучай иллюстрирует также тот факт, что терапевты могут присваиватьсебе заслуги в решении проблемы, которая несомненно бы разрешиласьсама собой, без всякой посторонней помощи. Как однажды сказалМонтень: «Природа лечит, а медицине достается слава».

Хотябыли применены блестящие психотерапевтические приемы, нимпредставляется, что проблема разрешилась сама по себе, независимо отпроводимой терапии. Молодая женщина забеременела, и это изменило всюситуацию. Она должна была уйти с работы, а ее

2\Z

муж,соответственно, должен был начать работать, чтобы содержать ее.Родители хотели, чтобы дочь к цим вернулась, но они не хотели, чтобыона вернулась с ребенком. Тогда они изменили свое отношение к браку иначали поддерживать молодую пару, в которой ожидался их внук.«Природа» решила проблему, перемещая молодую пару наследующую стадию развития семьи — стадию рождения и воспитанияребенка. Симптом исчез, и молодая женщина, равно как и ее муж, сталиболее зрелыми и уверенными в себе.

Многиепсихотерапевты только начинают понимать, что симптомы, наблюдаемые умолодых супругов, могут иметь отношение к старшему поколению. Однойиз типичных проблем молодой пары является неспособность сплотитьсядля взаимодействия со своими родительскими семьями. Например, жена нехочет, чтобы родители мужа вторгались в их семейную жизнь так, какони это делают, но муж не в состоянии противоречить своим родителям.В такой ситуации у жены часто появляются симптомы болезни. Сейчас мыприведем пример именно такой ситуации. Эриксон в данном случае создалу пациентки более полезный симптом.

Комне обратилась за помощью женщина с язвой желудка. Боль не давала ейни^—работать,ни делать что-либо по дому, ни просто общаться. Ее жизненная проблемазаключалась в том, что она терпеть не могла визитов родителей своегомужа, повторявшихся три-четыре раза в неделю и длившихся столько,сколько родители желали. Приходили они без предупреждения.

Язаметил, что она не может вынести визит родителей мужа, но терпеливовыносит службу в церкви, игру в карты с соседями и свою работу. Имеяв виду родителей мужа, я сказал: «Вы по-настоящему не любитесвоих новых родственников. Каждый раз, когда они приходят, у васпоявляются боли в желудке. Это

Стратегии,семейной терапии

213

надоиспользовать. Они, конечно же, не ожидают, что вы с больным желудкомстанете вытирать пол, когда вас вырвет, как только они придут».

Онаусвоила сказанное, и ее рвало всякий раз после прихода родителеймужа. Пока они вытирали пол, она жалобным слабым голосом извиняласьперед ними. Услышав, что их машина въезжает во двор, она бросалась кхолодильнику и выпивала стакан молока. Они входили, онаприветствовала их и начинала беседовать с ними, потом ей становилосьплохо и ее рвало.

Вскореродители мужа стали звонить ей, когда собирались нанести визит. Онихотели знать, достаточно хорошо ли она себя чувствует, чтобы принятьих у себя. Сначала она отвечала: «Не сегодня». Потомснова: «Не сегодня». Наконец она сказала: «Мнекажется, что сегодня я чувствую себя хорошо». К несчастью, онаошиблась, и им опять пришлось вытирать пол.

Онануждалась в том, чтобы быть беспомощной, и она берегла всю свою больв желудке для визитов родителей мужа, что ее вполне удовлетворяло.Язва желудка у нее прошла, и она стала гордиться своим желудком (ещебы — ведь этот хороший желудок смог прогнать из дома назойливыхродственников).

Втечение нескольких месяцев родители мужа вообще не приходили, а потомона сама пригласила их зайти «во второй половине дня».Они осторожно вошли, время от времени повторяя: «Может, мылучше пойдем домой?» Когда она захотела, чтобы они ушли,хватило того, чтобы принять страдальческий вид и положить руку наживот — они тут же собрались домой.

Такэта пациентка превратилась из беспомощного человека в такого,которому достаточно держать под рукой стакан молока, чтобы достичьжелаемой цели. Как бы то ни было, в открытой ссоре здесь потребно-

214

МчлтонЭриксон, Джей Хейли

стине возникло. Это напоминает мне историю про гостя, который всегдаявлялся к воскресному обеду, и ему всегда предлагали бисквит, и снаслаждением задавали вежливый вопрос: «Не хотите ли немногобисквита?» — до тех пор, пока он не понял…Консервативная терапия для испытывающей трудности молодой супружескойпары — это вмешательство с целью преобразования; при этомвмешательство не должно стать частью системы. Во время медовогомесяца часто развиваются сексуальные нарушения — такие какимпотенция или фригидность — но очень часто они исчезаютсами собой. Во многих случаях, когда пара ищет помощи, лучше всего,если эксперт просто скажет пациентам, что их проблема весьма обычна иразрешится сама; если же этого не случится, они всегда могутвернуться и получить лечение. Очень часто простого обсуждениясексуальных вопросов с авторитетным человеком бывает достаточно длятого, чтобы разрешить проблемы раннего брака. Это происходит непотому, что молодые люди получают новую информацию, а потому, чтоавторитетное лицо дает им разрешение на половую жизнь вопреки тому,что раньше другие авторитетные лица запрещали испытывать удовольствиеот секса. Такая беседа является частью церемонии инициации.

Еслинаслаждение половой жизнью не возникает само по себе, тотерапевтическое вмешательство направляется на обретение способностинаслаждаться, а также на стабилизацию брака и помощь в переходе наследующую стадию — рождение и воспитание детей. Иногда делодаже не доходит до сексуальных отношений, и, таким образом, усупружеской пары отсутствует не только наслаждение половой жизнью, нои сама возможность перехода на стадию рождения и воспитания ребенка.Вот какой пример приводил Эриксон (жалобы здесь предъявлял молодоймуж):

215

Молодойчеловек, который обычно весил семдесят пять килограммов, женился накрасивой и чувственной девушке. Его друзья подшучивали над ним,потому что сразу после свадьбы он стал быстро худеть. Через девятьмесяцев он обратился ко мне. Его волновали две проблемы. Перваясостояла в том, что он не мог больше терпеть подшучиваний над тем,что похудел почти на двадцать килограмм. Реальной, конечно, былавторая проблема и состояла она в том, что этот брак еще не состоялся.

Онрассказал, что его жена каждый вечер обещает ему близость предстоящейночью, но при первом же его движении она впадает в панику и сострахом убеждает его подождать до завтра. Спит он очень беспокойно,чувствуя сильное желание и одновременно безнадежность. Недавно у негопоявился страх, что, несмотря на возрастающий сексуальный голод, онпотеряет способность к эрекции. Когда он спросил, могу ли я как-топомочь ему или его жене, я успокоил его и назначил встречу его жене.Я попросил его объяснить ей, почему ей надо прийти на консультацию, исказать, чтобы она приготовилась к обсуждению ее сексуальногоразвития, начиная с подросткового периода.

Онаявилась точно в назначенный час, и я попросил мужа покинуть кабинет.Она рассказывала о себе довольно-таки свободно, хотя и оченьсмущалась. Она объяснила свое поведение тем, что испытываетсовершенно неконтролируемый, полностью овладевавший ею ужас, которыйона смутно связывала с моральными и религиозными нормами. Рассказываяисторию своего сексуального развития, она показала мне тетрадку, вкоторой она тщательно записывала дату и час начала каждойменструации. Из этих забавных записей оказалось, что в течение десятилет менструации у нее наступали каждые тридцать три дня и начиналисьпочти всегда между десятью и одинадцатью часами утра. Несколько разцикл нарушался, но раньше срока менструация не начиналась никогда.Встречались лишь

216

задержки,и каждый раз была отмечена дата действительного начала менструации иожидаемая дата начала. Эти пометки сопровождались краткимипояснениями типа: «Была простужена и лежала в постели».Для себя я отметил, что следующая менструация должна начаться у неечерез семнадцать дней.

Когдая спросил ее, хочет ли она, чтобы ей помогли разрешить этусупружескую проблему, она сначала сказала, что конечно же хочет, нотут же испугалась и начала умолять меня разрешить ей «подождатьдо завтра». Наконец, я успокоил ее, несколько раз повторив, чторешение будет принимать только она сама. Затем я прочитал ей длиннуюлекцию о супружеских отношениях, все чаще и чаще разбавляя еевнушениями, направленными на появление усталости, сонливости, покаона не перешла в действительно хорошее гипнотическое состояние.

Послеэтого, продолжая поддерживать у нее состояние транса, я сделал ей рядвнушений возрастающей интенсивности. Они сводились к тому, что онаможет (и даже, вероятно, должна) удивить себя, сдержав свое обещаниесделать это «завтра», и это произойдет после того, какона внезапно и неожиданно расстанется со своим страхом, и все этопроизойдет раньше, чем она думала. Сегодня, по дороге домой послесеанса, она будет полностью поглощена приятной, но непонятной мысльюо том, что она из-за-одной-только-мысли-о-страхе слишком торопитсобытия.

Затемя отдельно поговорил с мужем и заверил его, что этой ночью все будетблагополучно. На следующее утро он с горестным выражением лицасообщил мне, что вчера у нее на полпути к дому на семнадцать днейраньше срока началась менструация. Я успокоил его, сделавправдоподобное утверждение о том, что это отражает силу еесексуального желания и ее абсолютной решимости завершить брак. Следу-

Стратегии,семейной терапии

217

юшуювстречу с ней я назначил на тот день, когда у нее должна былакончиться менструация.

Вследующую субботу я снова встретился с ней и погрузил ее в транс. Наэтот раз я объяснил ей, что завершение брака должно состояться, и ячувствую, что это произойдет в течение последующих десяти дней. Когдаименно это произойдет, она должна решить сама. Я сказал ей, что этоможет произойти в субботу вечером или в воскресенье вечером, хотя япредпочел бы, чтобы это произошло в пятницу вечером. Это можетпроизойти в понедельник или во вторник, хотя для меняпредпочтительнее пятница. И опять же, это может произойти в четвергвечером, но я без сомнения предпочитаю пятницу. Перечисляя все днинедели и всякий раз повторяя при этом, что я предпочитаю пятницу, ядобился того, что это стало ее изрядно раздражать. Потом я ееразбудил и повторил то же самое. При каждом упоминании того, что япредпочел бы пятницу, у нее на лице появлялось отвращение. Потом явстретился с мужем и сказал, чтобы он не проявлял никакой активности,оставаясь абсолютно пассивным, но сохраняя готовность реагировать —и в этом случае успех обеспечен.

Впятницу он рассказывал мне: «Она попросила, чтобы я рассказалвам, что произошло вчера вечером. Это произошло быстро, как никогда.Она, в сущности, изнасиловала меня. Потом она разбудила меня недожидаясь полуночи, и это произошло еще раз. Утром она смеялась, акогда я спросил ее, почему она смеется, она попросила передать вам,что это не пятница. Я сказал ей, что сегодня именно пятница, но онапродолжала смеяться и сказала, что вы поймете, что это не пятница».Я ничего не стал ему объяснять. Последующая супружеская жизнь этойпары складывалась удачно. Они купили дом, а затем у них началипоявляться дети с интервалом в два года.

Даваяэтой девушке десять дней для принятия решения, перечисляя все днинедели и упоминая о том,

218

чтоя предпочитаю пятницу, я преследовал следующие цели. Десять дней —это достаточно длинный период для того, чтобы принять решение, к томуже длительность этого периода, в сущности, сократилась до семи,поскольку я их перечислил. Постоянные упоминания о том, что япредпочитаю пятницу, создавали у нее неприятную эмоциональнуюпроблему: поскольку я перечислил все дни недели, каждый деньприближал ее к тому неприятнейшему дню, который предпочел я. Наканунечетверга оставался только этот четверг и пятница, поскольку суббота,воскресенье, понедельник, вторник и среда были уже отвергнуты. Такимобразом, завершение брака должно было произойти либо в четверг по еевыбору, либо в пятницу — по-моему.

Процедура,которую я использовал на первом сеансе, оказалась совершеннонеправильной. Пациентка блестяще это использовала, чтобы наказать ифруст-рировать меня за мою некомпетентность. Второй сеанс был болееудачным. Он создал для нее дилемму, которую она не осознавала: либодень, который выберет она, либо день, который выберу я. Постоянныеупоминания о дне, выбранном мною, вызывали у нее сильнуюкорректирующую эмоциональную реакцию; желание немедленно наказать ифрустрировать меня на время заглушило все остальные ее желания. Браксостоялся, иона могла посмеяться надо мной, объявив, что вчера былане пятница, и находясь в счастливой убежденности, что я должен этопонять.

Бракможет быть не завершен не только из-за молодой жены, но и из-за мужа.У мужчин при этом чаще всего встречается потеря эрекции, и иногда этообнаруживается сразу же в начале медового месяца. У мужчины при этомможет быть богатая история сексуальных отношений, но сам фактзаключения брака создает такую ситуацию, в которой он теряетспособность к половому акту. Иногда эта проблема разрешается сама

219

собой,в иных же случаях краткое психотерапевтическое вмешательство можетустранить препятствие и спасти брак.

Одиниз моих студентов женился на очень красивой девушке, но в первуюбрачную ночь обнаружил, что потерял способность к эрекции. До свадьбыон переспал почти со всеми вертихвостками в своем городе. Послезаключения брака прошло уже почти две недели, но за это время у негони разу не было эрекции. Он перепробовал все, что можно, но дажемастурбация не вызвала у него эрекции. Вытерпев две недели такогомедового месяца, жена пошла к юристу, чтобы проконсультироваться оразводе.

Когдамолодой человек рассказал мне все это, я попросил его позвонитьнескольким друзьям, которые знали его жену и могли бы убедить ееприйти ко мне. Она пришла, и я поговорил с ней наедине. Она былакрайне ожесточена, и я позволил ей высказаться. Она подробнорассказала мне всю эту печальную историю. Она считала себяпривлекательной, но даже когда она была обнажена, он оказалсянеспособным заняться с ней любовью! Ведь для девушки первая брачнаяночь представляет собой крайне важное событие: это ночь, когдадевушка превращается в женщину, а каждая женщина хочет быть желаннойи единственной. Ситуация была потрясающей,очем я ей и сказал.

Затемя спросил ее, думала ли она, какой огромный комплимент сделал ей муж.Это озадачило ее, поскольку было противоположным тому, что она толькочто рассказала. Я продолжал: «Но ведь очевидно, что он счелваше тело настолько прекрасным, что это просто поразило, потряслоего!А вы этого не поняли и отметили лишь его несостоятельность. Конечно,он оказался несостоятельным, так как понял, насколько малымивозможностями он обладает, чтобы оценить по достоинству красотувашего тела. А сейчас вы пройдете в соседний кабинет и подумаете надэтим».

220

МилтпонЭриксон, Джей Хейли

Потомя позвал мужа и позволил ему рассказать мне всю эту историю медовогомесяца. Затем я сказал ему то же самое, что и его жене, ноподчеркнул, что это онсделалсвоей жене огромный комплимент. До брака он имел много связей сдевушками (и испытывал по этому поводу огромное чувство вины), но какраз его несостоятельность в данномслучае доказывает,что теперь он нашел единственную потрясающую девушку.

Онисели в машину и вместе поехали домой, и им едва не пришлосьостанавливать машину, чтобы безотлагательно заняться любовью. С этогомомента их половая жизнь развивалась успешно.

Всущности, такой тип лечения представляет собой вмешательство вкризис, и основным условием его эффективности является правильностьвыбора момента вмешательства. Быстрые своевременные действия частомогут до конца разрешить проблему, с которой впоследствии, когда онастанет хронической, будет справиться трудно. Представляется, чтотакое вмешательство является разрешением на успех, что сочетается сэлегантным избавлением от трудностей. Вот различные вариантывмешательства, используемые Эриксоном:

Двадцатичетырехлетнийвыпускник колледжа, молодой муж, прервал свой медовый месяц и пришелко мне в совершенно упадочном настроении духа, потому что потерялспособность к эрекции. Его жена по приезду немедленно бросилась кюристу, желая получить развод, а он обратился к психиатру.

Яубедил его привести ко мне жену, и она без труда согласиласьучаствовать в гипнотерапии, которую я собирался проводить с ее мужем.Это происходило следующим образом. Я велел ему смотреть на его жену изаново переживать все эти его чувства крайнего стыда, унижения,беспомощности и безнадежности. Делая это, он должен был чувствовать,что одновременно он делает

221

все,действительно все, чтобы избавиться от этих разрушительных чувств.Продолжая делать это, в какой-то момент он должен был обнаружить, чтоон неспособен видеть никого и ничего, кроме своей жены; даже меня онне сможет видеть, хотя мой голос будет слышать постоянно. Когда этопроизойдет, он должен будет осознать, что находится в глубокомгипнотическом трансе, и поэтому не может контролировать свое тело.

Потомон должен был представить себе свою жену и себя обнаженными. Потом онможет обнаружить, что ощущает физический контакт со своей женой, и,этот контакт становится все более интимным и волнующим, и он приэтомсовершенноне в состоянии контролировать свои реакции. Но эти его реакции должныбыли оставаться незавершенными до тех пор, пока этого не пожелает егожена.

Состояниетранса возникло у него достаточно легко, и, завершая сеанс, я сказал:«Сейчас вы знаете о том, что вы можете. В сущности, вы ужепреуспели, и вам ничего больше не остается как только продвигаться отуспеха к успеху».

Этойночью было легко достигнуто завершение брака. Впоследствии я иногдавстречался с этой парой как семейный советник, но сексуальныепроблемы в этой семье больше не возникали.

Неисчерпаемостьчеловеческой природы такова, чтопроблемудля молодоженов может представлять не только отсутствие эрекции, но ислишком легкое ее возникновение. В следующем приводимом нами примережена была неудовлетворена именно этим!

Молодаяжена была замужем уже целый год, и за этот год она успела до пределаожесточиться по отношению к своему мужу. Она объяснила мне, что втечение дня и вечером они прекрасно ладят, но как только заходят вспальню, начинаются проблемы. Она

222

сказала:«В ту самую секунду, когда мы заходим в спальню и закрываем засобой дверь, у него появляется эрекция. Я могу раздеваться медленноили быстро — ему это все равно. Он ложится в постель с эрекциейкаждый вечер. Он просыпается утром опять с эрекцией. Это доводит менядо сумасшествия, поэтому мне все время хочется с ним ссориться».

Яспросил ее: «Чего же именно вы хотите?» Она ответила:«Если бы один раз, только один раз, он лег бы в постель безэрекции! Если бы только раз он дал мне возможность почувствовать моюженскую силу!»

Этопоказалось мне разумной просьбой, поскольку каждая женщина имеетправо вызывать эрекцию и гасить ее. То, что эрекция у мужчиныпоявляется сразу же, как только женщина бросит на него короткийвзгляд, равно как и то, что это происходит с ним, стоит ему лишьвойти в спальню, может одинаково не удовлетворять женщину.

Явстретился с мужем и дал ему понять, насколько это важно для егожены. Я взял с него клятву не говорить жене о нашей беседе. Наследующий вечер он трижды мастурбировал, и когда он вошел в спальню,его член висел, и она прекрасно провела время, извиваясь и изгибаясь.Ему самому стало интересно, появится ли у него эрекция. Она жеиспытала огромное удовольствие оттого, что вызвала у него эрекциюисключительно своими движениями, а не прикосновениями и поцелуями.Она действительно испытала свою женскую власть.

Черезнесколько месяцев, когда мне снова пришлось быть в этом городе, онипригласили меня на обед. Она обрела свою женскую власть инаслаждалась ею. Я мог это заметить, наблюдая за ней за столом.

Некоторыеженщины стремятся к тому, чтобы наслаждаться своей женской властью.Другие же в период медового месяца обнаруживают, что вообще неспособны начать сексуальные отношения. Эриксон рассказы-

223

вало молодой женщине, которая после выхода замуж в течение недели недопускала к себе мужа, хотя и желала его. Стоило ему приблизиться кней или просто предложить близость, как она начинала испытыватьстрашную панику и скрещивать ноги. Она пришла к Эриксону с мужем,запинаясь, рассказала ему свою историю, и сказала, что надо что-тоделать, поскольку иначе муж расторгнет брак. Ее муж подтвердилсказанное, добавив несколько деталей.

Тутя использовал, в сущности, ту же самую технику, что и во многихдругих случаях. Я спросил ее, готова ли она к тому, чтобы пройтичерез кажущуюся ей разумной процедуру для того, чтобы разрешить еепроблему. Она ответила: «Да, я готова на все, но ко мне недолжны прикасаться, потому что, если ко мне прикоснутся, я сойду сума». Ее муж подтвердил это высказывание.

Япредупредил ее, что буду использовать гипноз. Поколебавшись, онасогласилась, но снова потребовала, чтобы никто не смел к нейприкасаться. Я сказал ей, что муж в течение всего сеанса будет сидетьв кресле у противоположной от нее стены кабинета, а я буду сидеть заним. Она сама должна отодвинуть свое кресло в дальний угол комнаты,сесть там и все время наблюдать за мужем. Если кто-то из наспопытается покинуть свое кресло, она должна немедленно покинутькомнату, поскольку ее кресло находится сразу у двери.

Япопросил ее вытянуться в кресле, вытянув ноги, скрестить ступни инапрячь все мышцы. Она должна была пристально смотреть на мужа до техпор, пока не окажется в состоянии, когда не сможет видеть ничегокроме мужа. Краешком глаза она должна была видеть и меня. Руки онадолжна была скрестить на груди, а кулаки крепко сжать.

Онапокорно начала выполнять задание. Пока она это делала, я говорил ей,что она засыпает глубже и глубже и не видит ничего, кроме мужа именя. Засы-

224

МилтонЭриксон, Джеы Хейли

паявсе глубже и глубже, она должна будет испугаться до паническогосостояния, но при этом она будет не в состоянии ни пошевелиться, нисделать что-либо другое, кроме как смотреть на нас и засыпать всеглубже и глубже гипнотическим сном, и чем сильнее будет состояниепаники, тем глубже она заснет. То есть я проинструктировал ее, чтосостояние паники должно углублять транс и вместе с тем неподвижнофиксировать ее в кресле.

Затемя сказал ей, что теперь она постепенно начнет ощущать, как ее мужприкасается к ней ласково и интимно, но вместе с тем она будетпо-прежнему видеть, как он сидит в противоположном углу моегокабинета. Я спросил ее, готова ли она испытать такие ощущения, идобавил, что напряженность мышц может ослабнуть в той мере, чтобыпозволить ей кивнуть головой, если она согласна, или покачатьголовой, если она не согласна. Я добавил также, чтобы она неторопилась и дала продуманный ответ.

Черезнекоторое время она утвердительно кивнула головой. Я попросил ееотметить, что мы, муж и я, отвернулись, потому что сейчас она начнетощущать все более интимные прикосновения и ласки мужа до тех пор,пока она не почувствует полное наслаждение, счастье и расслабление.Примерно через пять минут она сказала: «Пожалуйста, необорачивайтесь, я очень смущена. Разрешите, мы сейчас пойдем домой,потому что у меня все в порядке».

Яотпустил их, дав мужу указание отвезти ее домой и пассивно ждатьразвития событий. Через два часа они позвонили мне и просто сказали:«Все в порядке». Проверочный телефонный звонок черезнеделю подтвердил, что у них по-прежнему все хорошо. Примерно черезпятнадцать месяцев они с гордостью приняли своего первенца.

Иногдапри том, что молодая пара справляется с половой жизнью, случаетсятак, что какой-то момент

225

половогоакта упускается, как это представлено в нашем следующем примере.

Комне обратился молодой преподаватель колледжа. Он никогда не испытывалоргазма и у него никогда не было эякуляции. О том, что такоеэякуляция, он узнал из словаря. Он пришел ко мне, чтобы спросить,почему слово «эякуляция» используется для описаниямужского полового поведения. Я спросил его: «Как долго вымочились в постель?» Он ответил: «По-моему, до двенадцатилет». Он рассказал, что счастливо женат, что половая жизнь уних протекает нормально, и у них уже двое детей.

Яспросил его: «Что вы делаете вместо эякуляции?» Онответил: «Я начинаю половой акт, наслаждаюсь им, а черезнекоторое время семенная жидкость вытекает из члена, как примочеиспускании». Итак, он знал, что пенис годится длямочеиспускания, и поэтому он использовал пенис для мочеиспускания вовлагалище жены. Он спросил: «А разве так бывает не у всехмужчин?»

Ясказал ему, что теперь он должен делать. Каждый день или через деньон должен выделять один час времени, идти в ванную и таммастурбировать. В процессе мастурбации он должен прочувствовать всечасти пениса и все ощущения, исходящие из каждой части. Он долженстараться удержать семенную жидкость как можно дольше, чтобыопределить, насколько сильно он может себя возбудить. Он долженсосредоточиваться на ощущениях напряжения, тепла, трения, но не наизлиянии семенной жидкости. Он должен удерживать ее внутри себя.Потеря семенной жидкости будет означать потерю физиологическойвозможности мастурбировать.

Онподумал, что я даю ему детское и дурацкое задание, но в течениемесяца он занимался этим регулярно. Однажды в одинадцать вечера онпозвонил мне и сказал: «Я сделал это». Я ответил: «Чтовы

8 М. Эриксон, Дж. Хейли

226

МилтонЭриксон, Джсй Хейли

имеетев виду?» Он сказал. «Ну, вместо мастурбации я сегодня легв постель с женой и почувствовал себя сексуально возбужденным, и уменя случилась эякуляция. Я подумал, что вы обрадуетесь, если япозвоню вам и скажу об этом». Я ответил: «Я очень радтому, что у вас случилась эякуляция». В час ночи он сновапозвонил мне, потому что это повторилось.

Егожена хотела узнать, зачем он звонил мне ночью и рассказывал, как онзанимается с ней любовью. Он спросил меня, надо ли ей об этомговорить. Я ответил, что это не ее дело. Позже я беседовал с егоженой и спросил ее: «Довольны ли вы своим браком?» Онаответила утвердительно. «А хороша ли была ваша половая жизнь?»Она ответила: «Да», и потом добавила: «Но с техпор, как мой муж ночью звонил вам для того, чтобы сказать, что онзанимается со мной любовью, моя половая жизнь стала еще лучше, хотя яне знаю почему».

Однаиз наиболее распространенных проблем молодоженов состоит в том, чтоони не способны сексуально наслаждаться друг другом из-за ложнойстыдливости. Иногда краткое вмешательство может изменить отношениятаким образом, что молодые супруги получат возможность наслаждатьсядруг другом. Следующий пример иллюстрирует это:

Однаждыко мне пришли молодожены после месяца совместной жизни. Наконсультации настаивала жена. Муж же сказал, что он уже принялокончательное решение — он с ней разведется.

Онне может больше выносить ее возмутительное поведение. Потом он своодушевлением высказал свое неблагоприятное мнение о психиатрах.

Наконец,я сказал: «Теперь, когда вы высказались, я буду настолько жеоткровенен. Не прошло еще и месяца вашей супружеской жизни, а вы ужезаговорили о разводе. Я не знаю, что вы за трус, но вам следует

227

прожитьс женой хотя бы полный месяц, прежде чем разводиться. Так что будьтедобры заткнуться и послушать, что мне хочет сказать ваша жена».Он сделал именно это — скрестил руки на груди, сомкнул челюстии стал слушать.

Егожена сказала: «Взгляды Генри на то, как надо заниматьсялюбовью, кажутся мне неправильными. Он хочет, чтобы мы везде погасилисвет, опустили занавески и разделись каждый по отдельности в ваннойкомнате. Он не заходит в спальню до тех пор, пока свет во всейквартире не будет выключен. Я должна надеть ночную рубашку и неснимать ее. Ему нужны самые простые половые сношения из всехвозможных. Он даже не хочет поцеловать меня». Я спросил его:«Так ли это?» Он ответил: «Я считаю, что не следуетразводить вокруг секса всякие сентиментальности».

Онапродолжала: «Кажется, он избегает даже прикасаться ко мне. Онне хочет поцеловать мои груди или поиграть с ними. Он даже не хочетдотронуться до них». Муж ответил: «Грудь — этопредмет пользования, предназначенный для кормления детей». Ясказал ему, что скорее сочувствую его жене; а ему, скорее всего, непонравится то, что я должен сказать.

— Итак,— сказал я, — вы сидите здесь, скрестив руки и сжавчелюсти. Злитесь сколько угодно, но я намерен сказать вашей жене то,что, как я считаю, ей следует знать.

Ия рассказал его жене, каким образом, как я считаю, муж долженцеловать ее груди и ласкать соски. Я указал, как и куда он должен еецеловать, причем это ему должно нравиться. Ей это тоже как женщинездоровой должно нравиться. Затем я рассказал о том, что люди частоимеют антропоморфные склонности: они называют винтовку «СтараяБетси», лодку — «Неваляшка», а хижину —«Давай-давай!» Люди без труда находят бесконечноеколичество нежных имен принадлежащим им любым вещам. И я предположил,

228

МилтонЭриксон, Лжей Хейлы

чтоее муж, если он говорит, что любит ее, должен найти какие-толаскательные имена для ее двойняшек. Она выглядела несколькоозадаченно, и я добавил: «Ну, знаете, они ведь —двойняшки» — и указал на ее груди. «И двойняшкамнужны имена, которые рифмуются» . Затем я повернулся к молодомучеловеку и твердо сказал: «Завтра вы придете ко мне и скажете,как вы назвали груди вашей жены. Если вы не придумаете им имена, ядам имя одной из них, а имя второй тут же появится у вас в голове иприлипнет к вам». Он вышел из кабинета с гордо поднятойголовой.

Наследующий день они пришли, и жена сказала: «Знаете, вчера,когда мы занимались любовью, Генри вел себя гораздо лучше. Мнекажется, он стал лучше меня понимать, но дать имена двойняшкам онотказался». Я повернулся к нему и спросил: «Собираетесьли вы дать имена двойняшкам? Помните, что, если вы не захотитесделать это, я назову одну из них, а имя другой, рифмующееся с именемпервой, само придет к вам в голову и прилипнет к вам». Онответил: «Я не собираюсь терять достоинство из-за грудей моейжены». Я предложил, чтобы он подумал об этом в течениеполучаса, пока мы с его женой будем обсуждать другие вопросы. И мыначали обсуждать те стороны их половой жизни, которые жена считаланужным обсудить.

Наконец,когда полчаса истекли, я сказал ему: «Итак, готовы ли вы датьимена двойняшкам? Я готов, но надеюсь, и вы готовы». Онответил: «Я вас в упор не вижу». Я снова объяснил, чтоназову одну грудь, и что ему в голову сразу придет второе имя,рифмующееся с первым. Когда он снова отказался, я сказал его жене:«Ну, а вы готовы?» Она ответила утвердительно. Я сказал:«Я называю вашу правую грудь — «Киска». Имолодому человеку сразу пришло в голову слово «Писка»,рифмующееся с «Киска».

Женабыла очень довольна. Они были не из нашего штата, и через шестьмесяцев я получил от них

229

рождественскуюоткрытку, подписанную их именами, а также буквами К. и П. Жена писаламне, что ее муж превратился в прекрасного любовника и Очень гордится«двойняшками». Через несколько лет я побывал в их городеи обедал с человеком, который их знал. Он сказал: «Что запрекрасная пара! Я помню, каким был Генри сразу после свадьбы, носейчас он стал по-настоящему человечным». Еще через нескольколет я снова получил от них открытку, и теперь после К. и П.обнаруживались другие пополнения в семье. Он действительно понял, длячего существует «Писка»…

Впсихотерапии часто можно использовать навязчивость в терапевтическихцелях, как в данном случае. Муж навязчиво избегал прикасаться кгрудям своей жены. Я создал навязчивую рифму, и он не смог от нееуклониться. Вся навязчивость, таким образом, сосредоточилась теперьна нежных именах для грудей, тогда как раньше она была направлена наизбежание прикосновений к ним. Таким образом, навязчивость простобыла перемещена.

Посколькучеловеческие существа обладают специфической способностью осознаватьсвои действия, непроизвольное поведение часто превращается врезультат целенаправленного усилия, и тогда природа этого поведенияменяется. Сюда можно отнести, например, сознательную решимостьдостичь эрекции, пережить оргазм и так далее. Попытка воспроизвестинепроизвольное поведение с помощью усилия воли заманивает человека вловушку, где его ждет саморазрушение.

Посколькусексуальное просвещение часто носит настолько научный характер, чтодля высокообразованных людей секс становится техническим действом,благонамеренные просветители могут даже сексуальное наслаждениепревратить в обязанность. Очеловечивание сексуальных отношений стоиттерапевтических уси-

230

лий,и наш следующий пример иллюстрирует подход Эриксона к этой проблеме.

Тридцатилетнийпреподаватель университета встретил на танцах тридцатилетнюю женщину.Их потянуло друг к другу, и через месяц они уже были женаты ипланировали свое будущее. Через три года они пришли ко мне ирассказали свою печальную историю. Рассказывая ее, они оченьсмущались, стыдились и использовали напыщенную и наукообразнуюфразеологию. В сущности, их жалоба состояла в том, что еще до бракаони планировали создать большую семью, и поскольку им обоим было потридцать, задерживаться им в этом плане было никак нельзя. Прошло тригода, а они все еще были бездетными несмотря на многочисленныемедицинские обследования и рекомендации.

Онивдвоем зашли ко мне в кабинет, и, рассказывая мне все это, мужчинасказал: «После некоторого размышления мы с женой пришли квыводу, что будет более целесообразно, если я возьму слово, для тогочтобы рассказать вам об этом по возможности кратко. Наша проблемазаставляет нас страдать и разрушает наш брак. Поскольку мы хотимребенка, мы вступаем в супружеские отношения с сопутствующимифизиологическими реакциями каждую ночь и каждое утро для целейвоспроизведения рода. По воскресеньям и по праздникам мы вступаем всупружеские отношения со всеми сопутствующими физиологическимиреакциями с целью воспроизведения рода до четырех раз в сутки. Нетникаких физических трудностей, которые могли бы нам помешать. Врезультате фрустрации нашей потребности в воспроизведении рода нашисупружеские отношения становятся для нас все более неприятными, нонесмотря на это мы продолжаем предпринимать столь же интенсивныеусилия с целью продолжения рода, но оба мы страдаем, замечая, чтораздражаем друг друга

231

всесильнее и сильнее. Поэтому мы пришли к вам, а также потому, чтомедицина нам помочь не смогла».

Тутя прервал его, сказав: «Вы поставили проблему. Теперь я хочу,чтобы вы молчали, а ваша жена сейчас расскажет, что она думает поэтому поводу, и расскажет это своими словами». Точно такжепедантично, но смущаясь еще сильнее, чем ее муж, жена изложила своижалобы. Я сказал: «Я могу сделать для вас то, о чем вы просите,но это будет шоковая терапия. Это будет не электрошок или любойдругой физический шок, но это будет шок психологический. Сейчас яоставлю вас наедине друг с другом в том кабинете на пятнадцать минут,чтобы вы смогли обсудить, готовы вы или нет пережить довольносерьезный психологический шок. После того как пройдут эти пятнадцатьминут, я вернусь, спрошу вас о вашем решении и в зависимости от негобуду действовать».

Явышел из кабинета, и вернувшись через отведенное время, спросил:«Каков ваш ответ?» Мужчина ответил: «Мы обсудилиэтот вопрос как объективно, так и субъективно, и пришли к выводу, чтомы выдержали бы все, что в принципе может нам помочь удовлетворитьнаше желание воспроизведения рода». Я спросил жену:«Окончательно ли ваше согласие?» Она ответила: «Да,сэр». Я снова объяснил, что шок будет психологическим, потрясетих чувства и будет представлять некоторое насилие над ними: «Этопроизойдет очень просто, но психологический шок будет более чемсильный. Я предлагаю вам сейчас, когда вы сидите в ваших креслах,крепко взяться за подлокотники и устроиться как можно глубже в этихкреслах, и слушать внимательно то, что я скажу. После того как язакончу и применю этот шок, я хочу, чтобы вы оба продолжали хранитьабсолютное молчание. Через несколько минут после этого вы сможетепокинуть кабинет и вернуться домой. Я хочу, чтобы вы продолжалихранить абсолютное молчание все время по пути домой, и пока вы будетемолчать, в ваше сознание

232

МилтонЭриксон. Джси Хейли

прорветсямножество мыслей. Храните молчание до тех пор, пока вы не войдете вдом и не закроете за собой дверь, и тогда вы будете свободны.

Атеперь поглубже устройтесь в своих креслах, поскольку сейчас ясобираюсь применить к вам этот психологический шок… Вот он…

Втечение трех долгих лет вы по меньшей мере два раза в день, а иногдадо четырех раз в сутки надлежащим образом вступаете в супружескиеотношения со всеми сопутствующими физиологическими реакциями дляцелей воспроизводства рода, но тем не менее,ваша потребностьпродолжения рода остается неудовлетворенной… Так почему бы вам,черт побери, не поебаться просто так, для удовольствия, и не воззватьк сатане, чтобы он помог обрюхатить ее не более чем за три месяца? Атеперь вы можете идти».

Впоследствиия узнал, что по дороге домой они все время молчали, «обдумываямногие вещи». Когда они наконец вошли в дом и закрыли за собойдверь, то, как рассказывал муж: «Я обнаружил, что мы не можемдойти до спальни. Мы просто упали на пол. Мы не вступали всупружеские отношения, мы развлекались. Сейчас три месяца едваистекли, а моя жена уже беременна». Через девять месяцев у нихродилась девочка. Когда я навестил их, чтобы посмотреть на ребенка,то обнаружил, что при разговоре они больше не используют многосложныенаукообразные слова, абсолютно правильно построенные фразы иформальные выражения. Теперь они могли даже рассказать рискованныйанекдот.

Проехавсорок миль в соответствии с данными им внушениями, в полнейшеммолчании, они обнаружили у себя в голове массу ранее подавляемых, атеперь неукротимо ворвавшихся в сознание мыслей. И все это вылилось внаслаждение сексом сразу же после того, как они вошли в дом и закрылиза собой дверь. Это было именно то, на что я надеялся. Когда яспросил их об этом, они ответили, что, чем ближе они были

233

кдому, тем больше эротических мыслей у себя в голове они обнаруживали,но конкретных воспоминаний у них об этом не осталось.

Этотслучай был подробно изложен в аудитории Колумбийского университета,где собралось более семидесяти практикующих психиатров. Перед тем какрассказать этот случай, я спросил их мнение относительно того, смогутли они выдержать применение ненормативной лексики в связи с однойпсихотерапевтической проблемой. Все в аудитории были уверены в том,что они смогут выдержать это, и я тоже был уверен в этом. Однако, кмоему величайшему удивлению, после произнесения ключевой фразыаудитория на несколько секунд буквально замерла в неподвижности. Язаметил также, что и мой собственный голос зазвучал иначе. Это былоявное свидетельство отдаленных последствий запретов, усвоенных вдетстве и проявляющихся в зрелом возрасте.

Еслис одними людьми Эриксон использует шокирующие слова в терапевтическихцелях, то с другими он разговаривает так, что пациент лишь многопозже понимает, что было сказано. С теми пациентами, которые оченьбоятся, как бы речь не пошла о чем-то, с их точки зрения,неприличном, Эриксон поступает весьма осторожно. Он считает, чтокаждому отдельному случаю требуется сообразный подход, и не пытаетсявтиснуть всех пациентов в единые терапевтические рамки. Он можетсовершенно откровенно, как в предыдущем случае, обсуждать сексуальныевопросы, а может подойти к этим вопросам очень косвенно, позволяяпациенту самостоятельно понять, что предметом обсуждения был секс.Например:

Замужняяженщина жаловалась на многочисленные страхи, но особенно ее тревожилисобственные волосы. Она никак не могла найти в городе хорошегопарикмахера. Волосы у нее постоянно путались неза-

234

висимоот того, зачесывала ли она их направо, налево или назад. Я пыталсяговорить с ней о чем-нибудь еще, но она упрямо возвращалась к своимволосам. Когда она потратила на это два часа, я сказал ей: «Теперьв течение часа вы будете рассказывать мне о своих волосах, причемговорить будете не прерываясь. А в конце этого часа я собираюсьсказать нечто совершенно бессмысленное. Я буду слушать то, что выговорите, и, когда вы скажете что-то, дающее мне возможность сказатьэто нечто бессмысленное, я сделаю это. Когда я это сделаю, я откроюдверь и выпущу вас».

Иона снова начала говорить о своих волосах, об их волнистости, олоконах, о лосьонах для волос, шампунях и так далее. Когда час почтипрошел, она упомянула о том, что ей трудно разделить волосы напробор. Я сказал: «Смотрите-ка, вы имеете в виду, что вам быпо-настоящему понравилось, если бы ваши волосы кто-нибудь разделилпробором с помощью расчески с одним зубом». Пока она тупосмотрела на меня, я выпроводил ее из кабинета.

ПоройЭриксон обсуждает сексуальную проблему, не называя явно темуобсуждения. Например, он может беседовать об удовольствии, получаемомот еды, и таким образом метафорически говорить о сексе: «Любители вы непрожаренное^мясо, или же вы употребляете его редко?» Онсчитает, что довольно часто сексуальные проблемы можно решить, необсуждая их открыто. В других случаях, если пациент особенно скромени зажат, он будет обсуждать с ним все что угодно, но так, что пациентв конце концов сам расскажет то, о чем говорить стеснялся. Например:

Однаженщина написала мне письмо о том, что у нее есть проблема, о которойона не смогла бы рассказать. Она хотела узнать, не смогу ли я как-топомочь ей при таких условиях. Я ответил, что с большой

235

вероятностьюсмогу, если она приедет ко мне. Она ответила, что ей нужно несколькомесяцев, чтобы набраться смелости, но она приедет.

Наконец,она пришла ко мне и пожаловалась на недостаточный самоконтроль: ееполовые отношения с мужем были очень затруднены, поскольку, как онасчитала, что-то могло бы произойти. Ее мать считала, что, ухаживая засобой, надо быть очень внимательной относительно запаха. Исходя изтого, как она произносила слово «запах», я понял, что еестрах касался отхода газов во время полового акта.

Открытообсуждать это она не могла, и я начал беседовать с ней о спортивныхсоревнованиях. Я говорил о том, как чувствует себя человек, способныйпослать мяч для гольфа на триста ярдов. Или, например, плавание надлинные дистанции — это тоже кое-что. Затем я перешел кописанию тяжелоатлета, который может поднять вес в двести фунтов, и яизобразил, с каким усилием он это делает. Видно было, что она вместесо мной воспроизвела это движение. Затем я рассказал ей о том, чтомышцы нашего тела имеют привилегию ощущать, насколько сильно иэффективно они сокращаются. Подобное удовлетворение имеет место такжетогда, когда удается разгрызть твердый леденец. И каждый ребенокзнает, как приятно проглотить целую вишню и почувствовать, как онаопускается вниз по пищеводу. Она смогла осознать все эти ощущения исчитала, что я предлагаю ей выслушать изложение совершенноочаровательного исследования. Как только я рассказал ей о глотаниивишни, она дополнила меня, рассказав, как было ей приятно глотатьнекоторые вещи.

Затемя начал говорить о том, как важно уважать собственные ноги и покупатьдля них хорошую обувь, и она согласилась с тем, что следует уважатьсвои ноги, глаза, уши и зубы. Далее я сказал: «Конечно же, вамзнакомо то огромнейшее удовлетворение, которое вы испытываете, набивкак следует желудок хорошей едой». Она была довольнокругленькой, и,

236

бросивна нее один лишь взгляд, можно было сказать, что она любит поесть. Япродолжил эту линию, сказав, что желудок заслуживает того, чтобы емуделали приятное, а потом поставил вопрос о том, не считает ли она,что было бы честно и справедливо признать, что прямая кишка тожезаслуживает того, чтобы ей делали приятное посредством хороших,полноценных движений кишечника. Но какими должны быть эти движениякишечника?

Жаркимлетним днем в пустыне эти движения должны быть медленными,преодолевающими сопротивление, оттого что в организме мало воды.После слабительного движения кишечника будут мелкими и частыми,поскольку кишечник знает, что делает. Желудок воспринимает еду ивыбирает из нее то, что он может переварить; потом двенадцатиперстнаякишка, в свою очередь, воспринимает еду и выбирает то, что она можетпереварить, и так далее. Кишечник может посмотреть на слабительное ирешить для себя: «Это нуждается в жидкости и устранении».

Итак,она подошла к вопросу, который и задала вслух: «А что же такоегазы?» Я рассказал, что это симбиотическая вещь. В кишечномтракте живут бактерии, которые помогают перерабатывать пищу, но у нихтоже есть свое пищеварение, и в результате этого пищеваренияобразуются газы. То есть происходит некий процесс разложения, поэтомунеобходимо освобождаться от газовой субстанции. При расщеплениибелков должны происходить некоторые химические изменения. И прямойкишке приятно движение твердой субстанции, жидкой субстанции, мягкойсубстанции и газообразной субстанции.

Ятакже рассказал ей о том, что для каждого действия есть свое время иместо. За столом можно есть, но, хотя законом это и не запрещается,вы не будете за столом чистить зубы. Вы не моете посуду на столе,хотя на деревенской кухне, где нет раковины, вы ставите на столбольшую миску и моете посуду прямо в

237

ней.Так и должно быть, но если у вас есть возможность, вы моете посуду враковине. Точно так же для работы кишечника есть свое время и место,но следует признать, что потребности кишечника более важны, чемличные потребности. Вы можете ехать на машине, желая к определенномувремени попасть в определенное место, но, если в глаз попадетпесчинка, вам лучше остановиться и удовлетворить потребности вашегоглаза. Ваши личные потребности отходят на задний план передпотребностями вашего глаза. Таким образом, потребности различныхчастей тела следует удовлетворять, делая это до тех пор, пока небудет достигнута необходимая степень контроля над ними. Все остальноеона сделала сама. Придя домой, она сварила себе большое блюдо фасоли.Впоследствии она рассказывала: «Знаете, это было очень забавно— я провела целый день, издавая звуки высокие и низкие, громкиеи тихие». С тех пор ее сексуальные отношения не омрачалисьбольше заботой о том, что газы могут отойти не вовремя. Сейчас у нееесть ребенок.

Несмотряна то что жениться, выходить замуж и рожать детей считаетсянормальным, многие люди предпочитают вести иной образ жизни, невступая в брак или вступая в него по другим соображениям…

Однаждымой интерн, лечивший одного работника больницы, пришел ко мне врастерянности. Он рассказал, что его пациент — гомосексуалист,но несмотря на это хочет жениться. Он спрашивал, как найти девушку,которая вышла бы за него замуж только для соблюдения приличий, длятого, чтобы иметь в глазах соседей хорошую репутацию.

Вэтой же больнице работала девушка-лесбиянка, но интерн об этом незнал. Она тоже хотела себе мужа для того, чтобы выглядеть прилично. Ясказал интерну: «Предположим, вы скажете своему пациенту, чтобыв четыре часа пополудни он прогуливался

238

подорожке за больницей. Скажите, что там он найдет то, что ищет».Затем я сказал девушке, чтобы она пришла на то же место, и там онасама поймет, что надо делать.

Наэтой прогулке каждый из них должен был что-то искать, но что именно —ни один из них не знал. Ничего и никого, кроме друг друга, они простоне могли там найти. Таким образом, никто им ничего не навязывал. Уних был выбор — они ведь могли просто пройти мимо друг друга.Девушка сориентировалась быстрее, чем мужчина. Она пришла ко мне испросила: «Ведь это вы устроили, не так ли?» Я ответил:«Да». Тогда она сказала: «Когда я его увидела, топоняла, что он — гомосексуалист, и откровенно ему об этомсказала. Он так обрадовался! Сказать ему о том, что вы все знаете?»Я ответил: «Ну, если вам будут нужны дальнейшие советы».

Онипоженились, и у них все пошло гладко. Он часто уходил в покерныйклуб, она — поиграть в бридж. Примерно через год им предложилиработу в больнице, которая находилась в другом штате. Они пришли комне посоветоваться, стоит ли им принимать это предложение. Я считал,что мысль хорошая. Там у меня работал знакомый врач, и я написал емутак: «Приезжает мистер такой-то со своей женой. Впоследствии выпоймете, почему я поручаю их вашему вниманию. Им нужна опека изабота».

Когдаони переехали, то обратились к нему, и он сказал им, что получил отменя письмо, где говорилось о том, что они по приезде придут к нему,но зачем придут, не говорилось: «Я думаю, он надеялся на то,что вы сами мне об этом расскажете». Они облегченно вздохнули,получив возможность все ему рассказать. Теперь у них дом с четырьмяспальнями. Он спит в своей спальне, она — в своей, а остальныеспальни часто заполняются друзьями.

Оченьмногие проблемы, требующие вмешательства психиатра, связаны ссупружеской жизнью, но психоте-

239

рапияпрошлого изымала симптом из контекста супружества. Истерическаяслепота, например, считалась реакцией на испытываемую человекомтревогу, а реальная обстановка в семье, к которой человек должен былприспосабливаться, во внимание не принималась: она простоигнорировалась, или считалась вторичной по отношению к «первичной»причине возникновения симптома, который, якобы, был проявлениемвнутренней психической жизни пациента. Более современный подходутверждает, что симптом возникает как способ приспособления кневыносимым ситуациям, а когда ситуация меняется, симптом теряет своюфункцию и исчезает.

Оченьчасто невыносимые ситуации в супружеской жизни возникают тогда, когдаспорные вопросы не обсуждаются. Несмотря на то что они необсуждаются, на них надо как-то реагировать, и симптом таким способомпомогает решить проблему. Приводимый ниже пример истерической слепотыдемонстрирует и понимание Эриксоном причины возникновения симптома, иизящный способ его устранения.

Комне направили молодого человека, работавшего в нашей больнице. Подороге на работу он внезапно ослеп. Страшно испуганного, его ввели вкабинет. Со страхом и колебаниями он рассказал мне, что сегодня зазавтраком они с женой беззаботно веселились, но вдруг его обеспокоилнеприличный анекдот, который она рассказала. Он рассердился, вышел издома и решил пойти на работу пешком, вместо того чтобы как обычнопоехать на автобусе. Поворачивая за угол одной из улиц, он вдругослеп. Его охватила паника, но мимо на машине проезжал его друг,заметил его и привез в больницу. Офтальмолог осмотрел его и направилко мне. Пациент был слишком испуган, чтобы рассказать все какследует, но он сказал мне, что уже довольно давно ссорится с женой,потому что она пьет

240

МилтонЭриксон, Джей Хейлы

(оннаходил спрятанные бутылки со спиртным), сама это решительно отрицая.

Когдая спросил его, о чем он думал, выходя из дома, он ответил, что егоодолевала злость на жену, так как она не должна была такогорассказывать. Кроме того, его одолевали мрачные предчувствия, что всеэто может привести к разводу.

Япопросил его подробно, шаг за шагом представить себе свой путь издома на работу вплоть до момента слепоты. Он сосредоточился на этомзадании. Затем я попросил его описать тот угол улицы, и он ответил,что, хоть он и проходил там множество раз, сейчас он не можетвспомнить ни одной детали, потому что в голове у него абсолютнаяпустота.

Посколькуя сам знал это место хорошо, я стал задавать ему разные наводящиевопросы, для того чтобы получить нужную мне информацию. Затем япопросил его подробно описать, как возникла слепота. Он рассказал,что все началось с внезапной вспышки красного цвета, как если бы онсмотрел на горячее красное солнце. Эту красноту он видит и сейчас.Вместо того чтобы видеть черноту, он видит ярчайший, ослепительныйкрасный свет. Его одолевало ужасное чувство, что больше никогда вжизни он не увидит ничего, кроме этой ослепительно сверкающейкрасноты. Сказав это, пациент так разволновался, что пришлосьуспокоить его и уложить в постель. В больницу вызвали жену пациента.Страшно неохотно, с многочисленными заверениями в том, что онабесконечно любит своего мужа, она в конце концов подтвердила егоутверждение о том, что она страдает алкоголизмом. Рассказать анекдот,который предшествовал ссоре, она отказалась, упомянув лишь о том, чтоанекдот был пустяковым, а речь там шла о девушке с рыжими волосами.

Ярассказал ей, где именно настигла ее мужа слепота, и спросил, что оназнает об этом месте. После многочисленных уверток она вспомнила, чтона про-

241

тивоположнойстороне улицы располагалась бензоколонка, где они с мужем постояннопокупали бензин. После дальнейших настойчивых расспросов онаприпомнила служащего бензоколонки, у которого были яркие рыжиеволосы, и наконец, вняв моим многочисленным подбадриваниям, онапризналась, что состоит с этим человеком, которого все зовут Рыжим, винтимной связи. Случалось, что он при муже намекал на их интимнуюсвязь, после чего они с мужем страшно ссорились. Серьезно подумав,она объявила, что собирается порвать эту связь, если я вылечу мужа отслепоты, и потребовала, чтобы все ее тайны я тщательно хранил. Ясказал, что ее муж подсознательно верно понимает ситуацию, и что то,будет ли она изменять ему, всецело зависит от нее.

Наследующий день пациент был по-прежнему не в состоянии дать какую-либодополнительную информацию. Я попытался убедить его в том, что егослепота — явление временное, но это оказалось для негосовершенно неприемлемым. Он потребовал, чтобы его устроили в школудля слепых. С большим трудом его удалось убедить в том, чтобы онтолько попробовал полечиться, и он согласился при условии, что с егозрением ничего делать не будут. Когда он дал окончательное согласие,я предложил ему гипноз, как самый подходящий для этого случая иэффективный метод лечения, позволяющий достичь его целей. Он тут жеспросил, будет ли он знать о том, что произойдет с ним, когда онбудет в трансе. Я ответил, что эта информация может остатьсяисключительно в его подсознании, если он этого хочет, и тогда у негоне будет необходимости беспокоиться, находясь в бодрствующемсостоянии.

Глубокийтранс возник легко, но сначала пациент никак не соглашался открытьглаза и проверить, способен ли он видеть. Последующие объяснениятаких явлений, как амнезия, подсознание и постгипнотические внушения,побудили его восстановить свое зрение

242

всостоянии транса. Я показал ему свой экслибрис и попросил запомнитьего в деталях. Сделав это, он должен был проснуться снова слепым,ничего не зная о том, что он видел экслибрис. Однако после примененияпостгипнотического ключа он должен был, к своему собственномуудивлению, подробно описать этот экслибрис. Как только он это понял,я разбудил его и повел с ним бессвязный разговор. После примененияпостгипнотического сигнала он дал мне полное описание экслибриса. Этоего крайне озадачило, поскольку он знал, что раньше этого экслибрисане видел. Когда его описание подтвердили и другие люди, он прониксябесконечным, но чуть мистическим доверием к терапевтической ситуации.

Послеследующего сеанса он выразил свое полное удовлетворение тем, чтопроисходит, и проявил абсолютную готовность сотрудничать. Когда яспросил, означает ли это, что он полностью полагается на меня, онзаколебался, но затем решительно ответил: «Да». Из беседс коллегами пациента я узнал, что в последнее время он испытывалособый интерес к одной рыжей женщине, тоже работавшей в больнице.Постепенно и осторожно мы дошли и до этого вопроса. Несколькопоколебавшись, он рассказал все. Когда я спросил его, что бы об этомподумала его жена, он стал защищаться, утверждая, что она нискольконе лучше его, но попросил держать в секрете все, что он рассказал. Ямедленно перевел разговор на описание того места, где наступиласлепота. Он описал это место медленно и тщательно, но бензоколонкуупомянул в последнюю очередь. Наконец, очень неполно он описал ее,упомянув в конце о своих подозрениях, связанных с рыжим парнем.

Яспросил его, не появились ли его подозрения одновременно с интересомк рыжей девушке. Меня интересовало также, что он хочет делать во всейэтой ситуации. Он подумал и объявил, что во всем происшедшемодинаково виноваты и он, и его жена, поскольку они не стремились кобщности интересов.

243

Яспросил его, чего бы он желал для себя в плане зрения. Он ответил,что боится обрести его немедленно, сейчас же. Он попросил, чтобы эта«ужасная краснота» немного потускнела, и иногда нанекоторое время возвращалось зрение, и чтобы эти промежутки современем становились бы все продолжительней и появлялись бы все чащевплоть до полного восстановления зрения. Я заверил его в том, что всепроизойдет так, как он хочет, и дал ему серию соответствующихуказаний.

Явыписал ему больничный лист, и он вернулся домой, посещая меня каждыйдень. Я продолжал проводить с ним сеансы гипноза. На этих сеансах ятолько усиливал и закреплял внушение о медленно нарастающем улучшенииего зрения. Через неделю он заявил, что его зрение улучшилосьдостаточно, чтобы вернуться на работу.

Черезшесть месяцев он снова зашел ко мне, чтобы рассказать, чторазводится, и что они с женой по этому поводу достигли полногосогласия. Она собиралась уехать в свой родной штат, у него же пока небыло конкретных планов на будущее. Его интерес к рыжей девушке исчез.Он продолжал спокойно работать в больнице еще два года, а потомсменил место работы.

Внекоторых случаях (как, например, в приведенном случае из раннегопериода) Эриксон избавляет пациента от симптома и предоставляетсупружеской паре возможность решать свои дела так, как им вздумается.Но случалось и так (особенно, если на то было желание пациентов), чтоон вмешивался и пытался решить супружеские проблемы.

Иногдасимптом появляется как способ избежать осознания существующейвнебрачной связи супруга, так как довольно часто бывает, чтосупружеская пара воспринимает внебрачную связь как проблему. Вследующем примере Эриксон использует один из своих мно-

244

гочисленныхспособов помощи молодой паре в преодолении этой трудности.

Молодойчеловек привел ко мне свою жену и сказал: «Я очень люблю моюжену и не хочу ее потерять. Она изменила мне с моим другом. Черезнеделю я узнал об этом. Несмотря на это я ее люблю. Я не хочупотерять наших детей, а у нас их двое. Я уверен, что мы помиримся,как я уверен и в том, что она поймет, что ведет себя каксумасшедшая». Проверка искренности заверений мужа заняла у меняоколо часа. Он простил ее и не хотел с ней расставаться. Он всепродумал и оценил ситуацию. И я сказал молодому человеку: «Хорошо,а теперь пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату и тщательнозакройте за собой дверь. Там вы найдете книги, которые можетепочитать».

Когдамы остались наедине с его женой, она сказала: «Я хочу, чтобы выпоняли, что мой муж в действительности всего не знает. На самом делеэто длилось . гораздо дольше, чем неделю, пока он это обнаружил».Я спросил: «Это означает, что у вас было гораздо больше мужчин?Насколько больше?» Она ответила: «Этого я вам не скажу».Я возразил: «Вы хотите, чтобы я понял больше, чем ваш муж. Таксколько же мужчин у вас было?» Она ответила: «По меньшеймере двое». Я не пытался подвергнуть сомнению то, что онасказала, но это означало, что, по меньшей мере, у нее было троемужчин.

Яспросил, был ли женат тот первый мужчина, с которым она измениламужу. Она ответила утвердительно. И я сказал: «Давайте будемговорить честно, откровенно и прямо. Когда ваша первая интригазакончилась, каким образом этот мужчина сказал вам, что вы глупаягусыня, а он устал от вас?» Она ответила: «Ну, это оченьгрубо и вульгарно!» Я сказал: «Хотите ли вы, чтобы яиспользовал те вежливые слова, которые он произносил вслух, и избегалтех слов, которые он произносил про себя?» Она ответила: «Он

Стратегиисемейной’,

245

простосказал, чт^_0теперьбыло бы лучше, если бы он вернулся к своей :_жене».Потом она добавила: «Глупой гусыней меня н,_азвалвторой мужчина через три месяца». Я замет%_л:«Теперь, когда мы понимает друг Друга, мы можем использоватьвежливые выражения». л рассказал ей о т_ТОМ)почему ее муж узнал об интриге с последним му^^д^ у_Жечерез неделю после ее начала. Я сказа/_деи:«Получается, что вы решили позволить вашем_{у_Му_Жуобнаружить этого третьего, то есть вы деис._{твительно}хотели, чтобы интрига закончилась. Hai_Bep_{HoejвамВО}общевсе эти интриги смертельно надое_;ЛИ)поэтому вы повернули ситуацию так, чтобы ваш _Му_Жтакбыстро обнаружил вашу измену».

Получалось,ч_[Т0)представляя ситуацию таким образом, я бесконе_;чнодоверял ей, а она заслуживала доверия. Я помес-_тилЭтодоверие прямо перед ней, а затем сзади немнс_огоподтолкнул ее к нему, и она должна была оправд;_атьег0jj_0она>конечно же, не знала о том, что я это сД]-_елалВопрос состоял лишь в выборе слов. Она решил_1авернутьсяк своему мужу.

Когдадело каса_1лосьсупружеской измены, Эриксон мог действовать _{%другим}образом.

Молодоймуж,^ _Когдажена на несколько дней уехала в другой горо,_)Д;соблазнил их служанку — очень некрасивую Деву^_ШКу₎которая, к тому же, была умственно отсталой^ _иИМелаопыт промискуитета. Все это произошло в постели жены. Когда онавернулась и обнаружила эт_Г0)онаприбежала ко мне в слезах. она не могла вилд_етьМу_Жау себя в доме. По отношению к служанке о_энаТ0Жеиспытывала неистовый гнев.

Сначалая пог_ГОВОр_ИЛскаждым из них отдельно. 1уж был полон iотчаяния. Девушка тоже чувствовала себя виновато-^ и испуганной.Затем я принял их всех вместе и по^_вер_Ну_Лразговор так, чтобы каждый из них сказал чт_го._тоДВу_Мостальным. Муж должен

246

былсказать и служанке и жене множество вещей, так как обе они былинастроены против него. Жена должна была упрекать как мужа, так ислужанку. Служанка могла протестовать против того, как они оба к нейотносятся.

Этобыла довольно драматическая ситуация, и, собравшись вместе, онидействительно могли вылить все чувства, которые друг к другуиспытывали. Я потребовал, чтобы муж сумел уважительно отнестись кгорю и злости своей жены, а она должна была учесть, как сильно онраскаивается. И я позволил мужу повернуться к служанке и обвинить ее,чтобы она потом ответила ему ответными обвинениями. Это быласитуация, крайне неприятная для всех участников, но она спасла брак.

Мужи жена сплотились и решили отправить девушку в другой штат, где у неебыли какие-то родственники. Кроме того, я сделал так, что женазаставила служанку собрать всю одежду мужа и выставить чемоданы водвор, чтобы он мог взять их и уйти жить куда-либо в другое место. Онавыгнала его из дома вместе со служанкой. Затем она заставила служанкувнести вещи обратно, распаковать их, а затем снова сложить и вынести.В этой ситуации жена испытала наслаждение от обладания властью, и,кроме того, муж мог вернуться домой в том случае, если бы она ему этопредложила.

Ив конце концов она решила позволить ему вернуться. Она попросила меняпередать ее мужу, что он может вернуться. Вместо того, чтобывыполнить эту просьбу, я сказал: «Да, я могу сказать ему, чтобыон возвращался, но это может сделать любое иное третье лицо,например, почтальон». Она испытала огромное облегчение. Онанаписала мужу письмо, и третье лицо, то есть почтальон, передал его.Мне не хотелось быть третьим лицом, но я знал, что в данном случаетретье лицо должно появиться. Они снова соединились, и таким образомпроблема была решена. Через несколь-

247

колет служанка вернулась и попросилась на прежнее место, чем они былиправедно возмущены.

Подобномногим другим психотерапевтам, ориентированным на семью, Эриксонпредпочитает помочь супружеской паре разрешить проблему и остатьсявместе. Но если он считает, что брак был ошибкой, он, вероятнеевсего, организует развод. Если же он сочтет ситуацию опасной, тодеятельно вмешается с той целью, чтобы развод произошел как можнобыстрее.

Однаждыменя посетила супружеская пара из Калифорнии. Они зашли в кабинет,сели, и мужчина сказал: «Я хочу, чтобы вы кое-что объяснилимоей жене. Мы поженились месяц назад, и я тщательно объяснил ей, чтонаш первый ребенок должен быть мальчиком, и он должен быть назван вмою честь. Когда она спросила, что произойдет, если родится девочка,я сказал ей об этом. Я ей объяснил, что если наш первый ребенок небудет мальчиком, я застрелю ее, а потом ребенка».

Япосмотрел на жену, которая была достаточно испуганной, затем нарассерженного мужа, и спросил его, какое у него образование. Онответил: «Я юрист. У меня обширная практика. Но мой первыйребенок должен быть мальчиком. А теперь объясните ей это,пожалуйста». Его угроза звучала констатацией непреложногофакта, и, вместе с тем, он был образованным человеком, практикующимюристом.

Ясказал: «А сейчас я хочу, чтобы вы оба послушали меня. Какврач, я не знаю ни одного способа определения пола неродившегосяребенка. Вы должны ждать, пока он родится. Пол ребенка определяется впервые три месяца жизни плода, после этого ничего изменить нельзя.Вероятность того, что родится девочка, — пятьдесят процентов. Яне думаю, что ваша жена должна с нетерпением ждать, когда оназабеременеет и спустя девять месяцев родит девочку, за что

248

получитпулю. Я не считаю также, что вы должны ждать девять месяцев, чтобыстать убийцей. Мне это представляется бессмысленным. Я могу обсуждатьэто с вами так долго, как вы пожелаете, но я собираюсь посоветоватьвашей жене подать на развод. Я считаю, что она должна вернуться вКалифорнию и переехать в другой город, даже сменить имя. Она должнаподать на развод и хранить свой адрес в тайне. Что касается вас, топочему бы вам не поехать в Джорджию? Джорджия — очень хорошийштат, и может быть, у вас есть там друзья. (Я выбрал Джорджиюсовершенно случайно, вероятно потому, что сам только что оттудавернулся)».

Онответил: «Да, у меня есть друзья в Джорджии, мне бы хотелось ихнавестить». Я сказал: «И вы можете поехать в Джорджиюпрямо отсюда. Я уверен, что ваша поездка будет очень удачной. Вашажена будет рада выехать из квартиры в ваше отсутствие».

Онипришли ко мне на следующий день (это были воскресенье) и захотелипродолжить наше обсуждение. Я сделал это, и, в конце концов, онисогласились со мной во всем. Она вернулась в Калифорнию ивпоследствии звонила мне из города, в который переехала, и сказала,что подала на развод. Он позвонил мне из Джорджии и сказал, чтопрекрасно проводит время вместе с друзьями. Когда бракоразводныйпроцесс закончился, он позвонил мне, чтобы поблагодарить меня зауместный совет. Еще он сказал, что перед тем, как жениться снова, онеще раз все это продумает. Возможно, он был не прав. Я предложил,чтобы он обсудил все это со своей невестой до формального заключениябрака.

Когдаего жена позвонила мне, чтобы сказать, что бракоразводное делозавершено, она добавила, что он не стал опротестовывать результатсудебного процесса. Она сказала также, что свой адрес она по-прежнемухранит в тайне даже от своей семьи. Она восприняла угрозу серьезно, ия думаю, что она была права.

249

Учитываяогромное разнообразие проблем, с которыми сталкивается психотерапевт,можно с очевидностью утверждать, что ни один метод и ни один подходне в состоянии исчерпать все многообразие конкретных ситуаций. ДляЭриксона характерно, что многообразие его реакций на проблемныеситуации сравнимо с многообразием проблем, предлагаемых ему дляразрешения. Он мог потребовать от молодых супругов, чтобы они велисебя определенным образом, но мог оказаться очень любезным иосуществить свое влияние на них косвенным путем. Как правило, онпредпочитал такой подход, при котором «принимается»способ поведения клиента, но принимается так, что этот способстановится открытым к преобразованиям. Если супруги ссорятся, он,скорее всего, не скажет им, чтобы они прекратили это делать, —он будет их поощрять. Однако он организует ситуацию так, что ссорапослужит средством разрешения долгое время существовавшей проблемы.Например, если молодая пара всегда ссорится со свекровью за обеденнымстолом, Эриксон может потребовать, чтобы они поехали в пустыню ипоссорились именно там. Ссориться в другой обстановке, да еще зная,что теперь они должны это делать, достаточно трудно, и это меняетприроду ссоры и затрудняет ее продолжение.

ИногдаЭриксон организует ссоры таким образом, что симптом не используетсябольше как средство борьбы, и поэтому исчезает. В нашем следующемпримере говорится о человеке, испытывающем сильный страх от того, чтоон может умереть от сердечного приступа.

Несмотряна то что множество врачей уверяло его в том, что сердце у него впорядке, он продолжал испытывать страх. В таких случаях жена обычноне знает, как реагировать на мужа. Его страх и беспомощность еераздражают, но она никогда не бывает

250

МилтонЭриксон, Джей Хейлы

увереннойв том, что сердце у него действительно здоровое. Обычно она реагируетна него то как на больного, то как на здорового, а он, в своюочередь, определяет все, происходящее в доме, используя для этогострах за свое сердце.

Какправило, когда мужу становится лучше, жена начинает страдать отдепрессии. А когда у нее начинается депрессия, у него сноваобостряется страх, и она снова начинает реагировать на него то как набольного и беспомощного, то как на здорового. Когда мужу плохо, женачувствует себя полезной, у нее есть цель; когда же он начинаетвыздоравливать, она чувствует, что не находит себе применения. Такимобразом, заключенный между ними контракт включает в себя наличиестраха за сердце. Если на лечении находится муж, такое лечение можетпродолжаться многие годы и оставаться безуспешным.

Вподобных случаях я склонен организовывать ситуацию, в которой женапроявляет то, что можно назвать мстительным поведением. Я встречаюсьс мужем и с женой, и обычно жена при этом очень раздражена. Онажалуется, что муж не дает ей жить, что он измучил ее своимисердечными приступами. Он при этом беспомощно жалуется на своездоровье. Жена несчастна, она хочет в конце концов навсегда убедитьсяв том, что сердце ее мужа нормально.

Тогдая даю жене указание, чтобы всякий раз, когда ее муж пожалуется насердце и скажет, что боится умереть от сердечного приступа, она былабы к этому готова. Она должна обойти все похоронные бюро в городе инабрать там как можно больше рекламных проспектов и объявлений. Онадолжна запастись рекламными проспектами о различных типах похорон иобъявлениями о продаже разных видов похоронных принадлежностей и томуподобного. Когда ее муж пожалуется на сердце, она должна сказать:«Мне надо убрать в комнате, навести порядок» —после чего она должна разложить эти объявления на столе. Муж, скореевсего, с раздражением вышвырнет их, но у нее

251

взапасе должны быть другие объявления и проспекты. В конце концовнаступит момент, когда он даже не осмелится упомянуть о своем страхе,и вскоре этот страх совсем исчезнет.

Этои есть мстительное поведение: ты мучаешь меня, но этот же способможно приложить и к тебе. Иногда жена может вносить в эту процедуруразнообразие, прибавляя к проспектам и объявлениям страховой полисмужа. Такое поведение жены вынуждает мужа начать взаимодействовать сней без использования симптома. Она тоже вынуждена теперь по-другомувзаимодействовать с ним, а дальше можно приступить к разрешениюреальных спорных вопросов, которые существуют в данной семье.

Дляэриксоновского подхода характерно выраженное внимание к той проблеме,которая, по мнению клиента, привела его к психотерапевту. Если клиентпришел избавиться от симптома, то Эриксон обычно работает прямо наустранение симптома, но посредством такой работы он производит все теизменения во взаимодействиях между супругами, которые он считаетнужным произвести.

Эриксонутверждал, что для пациента область симптома является наиважнейшей,поэтому именно в этой области психотерапевт может установить тотрычаг, который и послужит орудием изменения. Если один из супруговстрадает от симптома, то устранение этого симп-тома может переменитьсупружескую жизнь в целом. (Встречаются случаи, когда оба супругастрадают от одного и того же симптома. Эриксон приводил классическийслучай, когда и муж, и жена страдали ночным недержанием мочи. Эриксонустранил симптом у обоих, заставив их намеренно и одновременнопомочиться в постель).

ОбычноЭриксон считал, что проблемы молодых супругов разрешаются тогда,когда они преодолевают текущий симптом и у них рождается ребенок.После это-

252

госупружеская пара переходит на следующую стадию развития, котораянесет с собой новые проблемы, требующие новых решений. Иногда переходна эту стадию задерживается, поскольку муж или жена боятся, что несмогут быть хорошими родителями. В таких ситуациях Эриксон могсоздать человеку другую историю детства, как в нашем следующемпримере. Эриксон рассказывал:

В1943 году жена одного из моих учеников обратилась ко мне, изложивсвою проблему так: «Передо мной и моим мужем стоит оченьсложная проблема. Мы очень любим друг друга. Сейчас он находится навоенной службе, изучая там медицину. Он окончит курс в 1945 году, имы надеемся, что к тому времени война закончится. После того, как ондемобилизуется, мы хотим завести ребенка, но я боюсь этого. У моегомужа есть братья и сестра, и происходит он из очень хорошей семьи. Я— единственный ребенок в семье. Мой отец очень богат, у негоесть предприятия в Чикаго, Нью-Йорке и Майами. Скоро он приедет домойи навестит меня.

Моямать посвятила себя общественной жизни. Она постоянно занятаорганизацией мероприятий в Нью-Йорке или Лондоне, Париже или Италии.Меня воспитывали гувернантки. Они занимались со мной с самого раннегодетства, потому что моя мать не могла позволить, чтобы ребенок мешалее общественной жизни. Кроме того, она считала, что гувернанткагораздо полезнее ребенку, так как специально подготовлена для того,чтобы иметь дело с детьми. Мне не часто доводилось увидеть свою мать.

Когдая еще не ходила в школу, мать, если она только появлялась дома,устраивала многолюдные вечера, и меня вытаскивали из детской, чтобыпродемонстрировать мои хорошие манеры и то, как я умею рассказыватьдетские стишки. Гости восхищались, а после этого я должна былаубраться со сцены. Мать

253

всегдапокупала мне подарки — например, прекрасных кукол, — накоторые можно было только смотреть, так как они были слишком хороши,чтобы играть ими, и обычно они лежали на полке. Она никогда неподарила мне ничего такого, с чем можно было бы играть. Когда матьслучайно оказывалась дома, я была для нее всего лишь объектомвыставки.

Отецмой был совершенно другим. Когда он был дома — а он старалсявсегда приезжать тогда, когда мог подарить мне несколько днейдетства, — он водил меня в цирк, на праздники, рождественскиеелки, и даже на обеды в разные рестораны, где я могла сама заказатьвсе, что только приходило в голову. И я по-настоящему любила отца, ноего доброта заставляла меня сильно тосковать о нем, когда его не былорядом со мной.

Когдая подросла, меня послали учиться в пансион. Летом я ездила в самыелучшие детские лагеря. Все у меня было самое лучшее. И в конце концовменя послали учиться в такую школу, где я научилась вести светскиеразговоры и вообще говорить правильные вещи. Ученицам того класса,где я училась, разрешалось посещать вечера младшекурсников вколледже, и там я познакомилась со своим будущим мужем. Мы сталипереписываться, затем встречаться все чаще и чаще; и, наконец, мойотец согласился на наш брак, но моя мать сначала тщательно изучилародословную моего жениха, прежде чем дать согласие на брак. Онатщательно планировала грандиозную свадьбу, и была до глубины душиоскорблена, когда мы с мужем просто уехали. Я знала, что просто несмогу выдержать то общественное мероприятие, которое моя матьсобиралась сделать из моей свадьбы. Она наказала меня за наш отъездтем, что сама уехала в Париж. Отец же сказал нам: «Отлично,ребята!» Он, в сущности, никогда не одобрял светскую жизнь моейматери.

Атеперь моя проблема состоит в том, что я очень боюсь заводить детей.Мое детство было несчастным,

254

ябыла очень одинока. Вокруг не нашлось никого, кто бы заставил моихгувернанток выполнять их обязанности как следует, и они воспринималименя как некое надоедливое существо. Подруг у меня вообще не было. Итеперь я очень боюсь иметь детей и не знаю, что с ними делать. Ядействительно не знаю ничего хорошего о детстве. Но я хочу детей, моймуж тоже этого хочет, и мы оба хотим быть счастливыми, и чтобы детибыли счастливы. Муж послал меня к вам. Вы можете загипнотизироватьменя и устранить мои страхи?»

Ядумал над этой проблемой несколько дней, а потом решил использоватьгипноз, причем использовать таким образом, который в данном случаемог бы быть полезным. Сначала мне нужно было проверить возможностимолодой женщины как гипнотического субъекта. Она оказаласьсомнамбулой, к тому же очень чувствительной по отношению к любымвнушениям. Обнаружив это, я загипнотизировал ее и добился возрастнойрегрессии до периода «где-то между четырьмя и пятью годами».Я дал ей инструкцию, что сразу же после регрессии к этому возрастуона «спустится вниз в гостиную, где увидит незнакомогочеловека, который заговорит с ней».

Онарегрессировала удачно и посмотрела на меня широко раскрытымиудивленными глазами ребенка, спросив: «А вы кто?» Яответил: «Я — Человек из Февраля, друг твоего отца. Ясижу здесь и жду, когда он придет домой, потому что у меня к немудело. Не поговоришь ли ты со мной, пока я буду ждать?» Онаприняла предложение и рассказала мне, что у нее день рождения вфеврале. Она ждала, что отец пришлет ей на день рождения хорошиеподарки, а может быть, даже сам приедет и привезет их. Она говориласовершенно свободно на уровне четырех-пятилетней девочки, котораябыла довольно одинока и своим поведением выказывала Человеку изФевраля явную симпатию.

255

Примерночерез полчаса я сказал, что пришел ее отец и я буду говорить с ним, аона сейчас пойдет к себе наверх. Когда я уйду, она спустится вниз ксвоему отцу. Она спросила, вернется ли Человек из Февраля снова, и язаверил ее в том, что она увидит его снова, но не раньше июня. ОднакоЧеловек из Февраля появился и в апреле, и в июне, и незадолго до ДняБлагодарения, и перед Рождеством. Между появлениями Человека изФевраля я пробуждал пациентку и вел с ней какие-то необязательныеразговоры.

Япредложил пациентке встречаться в течение нескольких месяцев, иногдапо два раза в неделю. У нее обнаружилась спонтанная амнезия насобытия, происходившие в трансе, но в регрессивных гипнотическихсостояниях я разрешал ей вспоминать предыдущие визиты Человека изФевраля. Проводя с пациенткой первые беседы, я позаботился о том,чтобы собрать информацию о важных датах ее жизни, чтобы Человек изФевраля случайно не помешал своим приходом произойти какому-либоважному событию в ее жизни.

Терапияпродолжалась. В состоянии транса пациентка проживала год за годом, иинтервалы между появлениями Человека из Февраля постепенноувеличились, так что, когда ей исполнилось четырнадцать, она началавстречать его «случайно» в тех местах, в которых ей вдействительности случалось быть. Часто Человек из Февраля появлялсяза несколько дней до какого-то важного события в ее жизни. Когда еевозраст приближался к двадцати, она продолжала встречаться сЧеловеком из Февраля, находя в этом удовольствие и беседуя с ним отом, что обычно интересует подростков.

Помере того как я все больше и больше узнавал о моей пациентке и онавспоминала все больше событий из своего детства, я смог перемещать еев определенное время. И теперь Человек из Февраля появлялся занесколько дней до какого-нибудь действительно

256

важногособытия в ее жизни и разделял с ней ожидания этого события. Или же онмог встретиться с ней через несколько дней после этого события ивспоминать о нем вместе с ней.

Спомощью этого метода оказалось возможным внедрить в ее памятьощущение того, что ее понимают, а также чувство, которое возникает,когда делишься с реальным человеком своими переживаниями. Она могласпросить Человека из Февраля, когда она снова его увидит. Если онатребовала подарков, ей приносились только недолговечные вещи. Тогда унее появлялось чувство, что она съела леденец или только что гуляла сЧеловеком из Февраля в цветущем саду. Поступая так, я обнаружил, чтоуспешно расширяю ее воспоминания о прошлом, добавляя к ним чувства,характерные для эмоционально удовлетворительного детства.

Помере продолжения терапии пациентка, находясь в обычном бодрствующемсостоянии, становилась все более уверенной в том, что она сможет бытьхорошей матерью. Время от времени она спрашивала, что я с ней делаю всостоянии транса, поскольку она чувствовала все большую уверенность втом, что знает, как обращаться с детьми любого возраста. Внезависимости от того, находилась она в трансе или в бодрствующемсостоянии, я всегда отвечал ей, что не надо помнить то, что возникаетв состоянии транса так, чтобы осознавать значение произнесенных тогдаслов. Надо помнить свои эмоции, наслаждаясь ими, и разделять их сдетьми, которые, возможно, у нее будут.

Черезмного лет я узнал, что она родила троих детей и радуется тому, какони растут и развиваются…

ГЛАВА 6. РОЖДЕНИЕ ДЕТЕЙ ИВЗАИМОДЕЙСТВИЕ С НИМИ

Рождениеребенка создает отцов, матерей, бабушек, дедушек, дядей, теть иоказывает влияние на всю систему семьи. Ребенок может стать желаннымпополнением семьи или принести с собой дополнительные трудности. Онможет сплотить семью или разрушить ее. Если присутствовали какие-либосомнения относительно устойчивости брака, то с рождением ребенка ониусиливаются. У членов семьи появляются новые обязанности. Супружескиеотношения также меняются. Женщина, в свое время выбравшая себемужа-подкаблучника, после рождения ребенка вдруг может ощутить себялегко ранимой и нуждающейся в мужской опеке. Такие новые требованияжен часто удивляют таких мужей. Если тещи и свекрови до сих пор небыли допущены в дом, теперь они появляются там в качестве бабушек, иэто, несомненно, оказывает влияние на отношения между супругами. Еслив этот период появляются какие-либо эмоциональные проблемы, то ихследует рассматривать в контексте изменившихся отношений врасширенной семье.

Послерождения ребенка симптомы чаще всего появляются у матери. Она можетстать депрессивной, совершать странные действия, что обычнодиагностируется как послеродовой психоз, или же вести себя такимобразом, который тревожит окружающих. Если центром внимания являетсямать, а не целостная семейная ситуация, ее обычно помещают впсихиатрическую больницу, при условии, что нарушения поведения у неедоста-

9 М. Эриксон, Дж. Хейли

258

точновыражены. Этот подход, как обычно считают, представляет собойконсервативное лечение с целью защиты здоровья матери и ребенка. Покаона находится «в заключении», ей помогают понять, почемуона заболела, став матерью. С точки зрения семейной психотерапии,госпитализация представляет собой радикальное вмешательство в семью,чаще всего с неблагоприятными последствиями.

Тутсовершенно не учитывается результат госпитализации, еслирассматривать его в целостном семейном контексте. Пренебрегать могутсамыми очевидными проблемами, такими, например, как вопрос о том, ктобудет заботится о новорожденном, пока мать находится впсихиатрической больнице. Обычно ребенка включают в какую-либосемейную подгруппу. Часто отец забирает ребенка в свою родительскуюсемью, где за ним ухаживает его мать. Ребенок в данном случаевключается в семейную систему таким образом, что его мать оказываетсяизолированной от семьи. Когда мать возвращается из психиатрическойлечебницы, она обнаруживает, что ее ребенок стал членом другой семьи.Как правило, женщина начинает бороться за то, чтобы вернуть своегоребенка, или же она может беспомощно наблюдать как за ее ребенкомухаживают другие. Когда мать снова помещают в больницу, то причинойэтого обычно считается нарастание трудностей, связанных с рольюматери. То, что ее снова помещают в больницу именно тогда, когда онаначинает злиться и отстаивать свое право на заботу о ребенке, непринимается во внимание; равно как и то, что ее беспомощность —это реакция на недоверие к ней родственников. В таких случаях мужначинает метаться между женой, на которую эксперты навесили ярлыкпсихически больной, и матерью, которая успела привязаться кноворожденному. Когда его мать предъявляет обоснованную жалобу на то,что ее внука будет воспитывать бывшая пациентка психиатрическойбольницы, он теряется. Госпита-

259

лизацияв психиатрическую больницу может заставить супружескую пару свернутьс нормальной колеи развития и таким образом лишь усложнить проблему,вместо того чтобы ее разрешить.

Нижеследующийпример иллюстрирует кризис семьи в период рождения ребенка.

Женщинадвадцати с лишним лет родила своего первого ребенка, после чего еепсихическое здоровье резко расстроилось. Она рыдала, заявляя, что онаничтожество, потому что не в состоянии позаботиться о своемноворожденном ребенке. Когда пришло время выписки из больницы, онапо-прежнему выглядела расстроенной, апатичной и все время рыдала.Сразу после выписки муж предпочел отвезти свою жену к своимродителям, а не в их собственный дом. Живя с родителями мужа, женаначала лечиться у районного психиатра. После нескольких недельбезрезультатных встреч с ним она была помещена в психиатрическуюбольницу на обследование. В истории болезни записано: «Помещениев стационар ускорилось тем, что однажды утром она приняла Десять илидвенадцать таблеток аспирина, что очень встревожило ее мужа и егородителей, с которыми они жили вместе. Ранее предполагалось, чтопосле выписки из роддома они будут жить в собственном доме, но этооказалось невозможным» . После двухнедельного лечения впсихиатрической больнице ей стало несколько лучше, но «этоулучшение скорее всего было лишь демонстрируемым для того, чтобыскорее выписаться из больницы».

Несколькораз в неделю она ходила теперь на индивидуальную психотерапию, однаконесколько раз психотерапевту пришлось прийти к ней домой, поскольку«она ссылалась на то, что ее состояние не позволяет ей прийти кпсихотерапевту». На сеансах психотерапии она рыдала и называласебя неудачницей. Через четыре месяца безрезультатного леченияпсихиатр послал ее на консультацию к двум своим

260

коллегам.Один поставил диагноз: «шизоффективные нарушения у недостаточнозрелой личности», и счел показанным электрошоковое лечение,поскольку при использовании психотерапии больная не продвигалась квыздоровлению. Другой психиатр поставил другой диагноз: «Истерическаяструктура характера с включением обсессивно-компульсивных элементов»,но вместе с тем он считал, что здесь «имеется максимумпсихотических факторов». Этот психиатр направил ее напсихологическое обследование, и психолог дал заключение об«отсутствии психотических факторов». Она дала всего триответа на десять карт.

Послевсех этих консультаций психиатр направил ее ко мне на гипноз, чтобыопределить, возможно ли ослабление симптома, или же, по меньшей мере,прояснение причин ее болезни. При этом она продолжала посещатьиндивидуальную психотерапию.

Припервой же встрече с ней стало ясно, что она не является хорошимгипнотическим субъектом. Поэтому речи о гипнозе быть не могло.(Впоследствии я узнал, что по дороге ко мне она сказала мужу: «Никтоне сможет меня загипнотизировать!»)

Посколькуженщина могла лишь рыдать, я пригласил в кабинет ее мужа и сталразговаривать с ними обоими. И жена стала меньше плакать и большеговорить — она была вынуждена делать это, потому что.ей женужно было поправлять мужа, рассказывающего о ее состоянии.

Мужоказался приятным молодым человеком, который работал у своего отца.Состояние жены его и пугало и вместе с тем вызывало недоумение. Онотметил, что несмотря на утверждение жены о том, что она не всостоянии заботиться о ребенке, она прекрасно справляется с купаниеми кормлением ребенка. Тут жена прервала его, чтобы сказать, нет, онане может этого делать и что именно поэтому за ребенком полностьюухаживает его мать. Она сказала также, что не чувствует, что ребенок«действительно ее»,

261

посколькуона за ним не ухаживает. Когда муж приходит домой с работы, он, чтобыпоговорить о ребенке, идет не к ней, а к своей матери, и ониобсуждают между собой поведение ребенка в этот день.

Ивсе это происходит потому, что она так неадекватна и неполноценна,сказала она перед тем, как зарыдать с новой силой.

Этупроблему можно рассмотреть с различных точек зрения. Если в центревнимания будет находиться только жена, то следует предположить, чтоиз-за определенных событий в ее жизни материнство вызывает у неетревогу и страдание. Лечение в таком случае должно быть направлено нато, чтобы помочь ей понять, что означает для нее рождение ребенка, исвязать нынешнюю ситуацию с прошлыми ситуациями и подсознательнымиидеями.

Еслиже расширить угол зрения, то в ситуацию можно будет включить и мужа.Это был приятный молодой человек, который, возможно, не хотелпокидать свою родительскую семью и брать на себя ответственность,присущую взрослому человеку. Он работал на своего отца, и, какоказалось, был не в состоянии противоречить своей матери иподдерживать свою жену, когда между ними возникал спор.

Проявляясвою несостоятельность, жена склоняла мужа к принятию большейответственности в браке. Он же отреагировал тем, что передал этуответственность своей матери.

Еслиже рассмотреть целостный семейный контекст, то окажется, что молодаяпара жила в ненормальной ситуации. Их собственный дом оставалсяпустым, а мать мужа выполняла роль матери ребенка, вместо ролибабушки ребенка. Настоящая мать все больше и больше отдалялась отмужа и семейного круга, в то время как муж возвращался к роли сына,живущего в лоне родительской семьи.

262

Еслипосмотреть на эту проблему более широко, то цель лечения становитсяочевидной: надо, чтобы молодая пара переехала в свой собственный дом,и мать начала заботиться о ребенке так, как это делают нормальныематери. Если же это произойдет не сразу, то будет лучше нанятьслужанку, нежели пользоваться помощью кого-либо из родственников, таккак впоследствии, когда мать выздоровеет, служанку можно будет простоуволить, в то время как родственников будет не так-то легко убедить втом, что все уже в порядке и помощь их более не нужна.

Дляразрешения проблемы этой молодой пары, была применена простаяпроцедура в стиле Эриксона. Поскольку жена считала себя в даннойситуации беспомощной, я разговаривал, обращаясь к мужу, она же простоучаствовала в разговоре, делая поправки и высказывая возражения.Разговор касался их планов на будущее, и муж сказал, что онинадеются, в конце концов вернуться к себе домой. Жена со слезамисогласилась с ним. В ответ на мой вопрос, муж также сказал, что онвсегда может на пару недель освободиться от работы, чтобы помочь женеухаживать за ребенком, когда они переедут в свой дом. Поскольку стем, что надо возвращаться домой, были согласны все, то оставалосьлишь определить срок, когда это произойдет. Довольно резко я спросилмужа: «Не рано ли будет, если вы вернетесь домой в среду?»Среда наступала через два дня. Муж довольно нерешительно согласился,предположив, что это возможно. Жена перестала рыдать и началапротестовать, утверждая, что два дня — это недостаточный срок,потому что дом был закрыт в течение многих месяцев и там надо какследует убрать. В ответ на мой вопрос муж сказал, что он сможет взятьдва выходных дня и посвятить их подготовке дома к переезду. Женарассердилась и сказала, что они не успеют, поскольку детскую нужноотремонтировать и, кроме того, сделать еще очень многое. Но япродолжал

263

настаиватьна том, что они смогут переехать уже в среду. Она упрямо отстаиваласвое. Так продолжалось некоторое время, пока она не сказала сердито,что до субботы все равно у них ничего не получится. Компромисс былдостигнут и все согласились с тем, что надо переезжать в четверг,причем жена была довольна тем, что ей удалось снять среду с повесткидня. В течение трех последующих дней жена была так занята уборкой иремонтом, что у нее не осталось времени на осознавание самого фактапереезда. Родители мужа были поставлены перед свершившимся фактом имогли лишь помочь им с переездом.

Мужухватило всего недели, чтобы помочь жене приспособиться. Через неделюон вернулся на работу. Молодая мать прорыдала несколько дней, но приэтом ухаживала за ребенком очень хорошо. Через две недели она нетолько перестала плакать, но и выразила полную уверенность в том, чтоона способна быть матерью, и уверенность эту она оправдывала своимидействиями. Психиатра она больше не посещала.

Притаком способе лечения может встать вопрос о том, была ли вдействительности разрешена проблема, если мать теперь вела себянормально. Что породило симптом и что ожидает эту женщину в будущем?Впоследствии состояние этой женщины оставалось нормальным, а еемладенец вырос и превратился в здорового, счастливого ребенка (какимон и был в период депрессии матери). Что же «скрывалось»за симптомом, осталось неизвестным.

Этотслучай является примером того, как удивительно быстро можно вылечитьчеловека, если разделять эриксоновскую предпосылку о том, чтоотдаленная цель терапии должна быть и непосредственной целью. Есликонечная цель «лечения» состоит в том, чтобы женщинаначала ухаживать за своим ребенком в своем собственном доме, живя смужем, готовым взять на себя ответственность за семью, то следуетпредпринять не-

264

медленныедействия, направленные на достижение этой цели. Цель не может бытьдостигнута, пока не преобразована жизненная ситуация, и проблемасостоит именно в создании более нормальной жизненной ситуации. Чтобыв семье изменить положение вещей, не обязательно лечить всех членовсемьи, предписывая им терапию, как это представляют себе некоторыесторонники семейной терапии. Очень часто терапия с одним из членовсемьи может изменить все, или же, как в этом случае, пара можетпереместиться в нормальную ситуацию. Для этой пары нормальной быласитуация самостоятельного ухода за младенцем. Они нуждались лишь впомощи для преодоления кризиса, препятствующего переходу на этустадию.

Послерождения ребенка наступает длящийся несколько лет период ухода замаленькими детьми и вхождения в сложную роль родителей. Хотя и в этотпериод бывают проблемы, чаще всего кризисы возникают при достижениидетьми школьного возраста, когда у них становится больше обязанностейперед обществом. В этот период как дети, так и родители делают своипервые шаги к расставанию друг с другом.

Проблемыдетей в этот период чаще всего связаны с несоответствием ранеевыработанного внутри семьи поведения новым внешним обстоятельствам.Широко распространены проблемы, которые возникают в результатенеспособности ребенка ходить в школу. Причины этого могут скрыватьсядома, в школе или же во взаимодействии дома и школы. Обычно причинытрудностей надо искать в семье, но это совсем не означает, что из-запроблемы ребенка на лечение следует брать всю семью. Это простоподразумевает, что психотерапевт в своей работе должен учитыватьположение в семье.

Приработе с детьми Эриксон использовал множество процедур. Иногда онпривлекал к лечению родителей или же просто просил сотрудничать сним, выполняя определенные действия. Но он мог и совершенно

265

исключатьродителей из процесса лечения и объединяться с ребенком противродителей и против всего остального мира.

Критическоезначение «игры» в эриксоновской терапии становитсянаиболее очевидным при его работе с детьми, но это отнюдь не игроваятерапия в обычном смысле этого слова. Так же как и при работе совзрослыми, Эриксон не ставит себе цели помочь ребенку понять, что ончувствует по отношению к своим родителям, или понять значение своихпереживаний. Цель Эриксона — преображение. При работе с детьмион использовал и гипноз, но следует отдавать себе отчет в том, чтоэто был совершенно необычный гипноз. Он почти никогда не использовалобычную процедуру наведения транса, а просто реагировал на ребенка,используя его язык и видение ситуации, рассматривая это как частьгипнотической техники. Сейчас мы приведем пример техники, где Эриксонвзаимодействовал со своим собственным ребенком (он часто рассказывалслучаи со своими собственными детьми, чтобы продемонстрировать то илииное свое утверждение).

ТрехлетнийРоберт упал с лестницы, рассек губы и вогнал передний зуб в десну. Онистекал кровью и громко кричал от боли и страха. Мы с женой поспешилиему на помощь. Едва увидев, как он лежит на земле, рыдая, с полнымртом крови, можно было понять, что ситуация требует принятиянеотложных и правильных мер.

Никтоиз нас не попытался поднять его. Вместо этого, как только он сделалпаузу для того, чтобы набрать в легкие воздуха для нового рыдания, ябыстро сказал ему очень просто, твердо и с сочувствием: «Ужасноболит, Роберт. Тебе просто ужасно больно». И сразу же, безмалейших колебаний, мой сын понял, что я знаю, о чем говорю. Он могсогласиться со мной, и он знал, что я тоже полностью согласен с ним.

266

Поэтомуон мог теперь слушать меня и доверять мне, поскольку я показал полноепонимание ситуации. В педиатрической гипнотерапии самое важное —это такое обращение к пациенту, которое давало бы ему возможностьсогласиться с вами и уважать вас за то, что вы можете так правильно иполно понять ситуацию, как он понимает ее со своей точки зрения.

Затемя сказал Роберту: «И будет еще болеть». Сделав этопростое утверждение, я выразил в словах его страх, подтвердил егопонимание ситуации, еще раз показал, что я хорошо понимаю все это иполностью соглашаюсь с ним, поскольку в этот момент единственное, чтоон мог предвидеть, это ждущие его впереди страдания и боль.

Следующийшаг для него и для меня состоял в том, чтобы сделать следующееутверждение в тот момент, когда он делал вдох: «И ты оченьхочешь, чтобы перестало болеть». И снова мы находились в полномсогласии, и я оправдывал и даже поощрял его желание. И это было егожелание, исходящее изнутри и представляющее собой настоятельнуюпотребность. Определив всю ситуацию таким образом, я мог теперьпредложить утверждение, которое могло быть принято с некоторойвероятностью. Это было такое внушение: «Может быть, оно скороперестанет болеть, через минутку или две». Это внушениеполностью согласовывалось с его собственными желаниями ипотребностями, поскольку оно сочеталось со словами «может быть,перестанет», оно не противоречило его собственному пониманиюситуации. Таким образом, он мог принять идею и начать реагировать нанее.

Кактолько он начал это делать, я перевел его внимание на другойважнейший аспект, важный для него как для страдающей личности иимеющий психологическое значение для всей этой ситуации в целом. Этоперемещение внимания само по себе играло важную роль в измененииситуации.

267

Прииспользовании гипноза в лечебных Или других целях наблюдаетсятенденция делать слишком сильное ударение на очевидном и неоднократноподчеркивать уже выполненные внушения, вместо того чтобы создаватьситуацию ожидания, в которой могут возникнуть желаемые реакции.Каждый боксер знает, насколько вредной может оказатьсяперетренированность. И каждый продавец знает, как опасно запродатьбольше, чем имеется в наличии. Те же самые человеческие качествавлияют и на применение гипнотической техники.

Следующимшагом в процедуре, использованной во взаимодействии с Робертом, былопризнание того значения, которое травма имела для самого Роберта, —осознание боли, потери крови, телесных повреждений, потерицелостности нормального нарциссического самоуважения и чувствафизического благополучия, так необходимого каждому человеческомусуществу.

Робертзнал, что ему больно, что он травмирован, он мог видеть на землепятна свежейкрови, ощущать ее вкус во рту и видеть свои измазанныекровью руки. Однако, подобно всем другим человеческим существам всвоем несчастье он хотел видеть нарциссический знак отличия, стремясьвместе с тем к нарциссическому комфорту. Никто не хочет страдать отпустяковой головной боли — если уж болит голова, то пусть этобудет страшная, ужасная головная боль, которую сможет вынести толькоодин страдалец. Любопытно, насколько искусной и успокаивающей можетбыть человеческая гордость! Итак, внимание Роберта должно было бытьнаправлено на две вещи, жизненно важные для него в этот момент. Этобыло сделано с помощью следующих утверждений: «Смотри, на землеужасно много крови! Интересно, это здоровая, хорошая, красная кровь?Мама, посмотри внимательно и скажи. Я думаю, что это кровь именнотакая, но я хочу, чтобы и ты убедилась».

268

Вданном случае ценности, важные для Роберта, утверждались несколькодругим способом. Ему необходимо было знать, что его несчастье вглазах других тоже выглядит катастрофически, как и в его глазах. Ноон нуждался также и в том, чтобы ему представили осязаемоедоказательство того, что он может сам себя оценить по достоинству.Выслушав мое замечание об «ужасном количестве крови»,Роберт снова мог признать, что я умно и со знанием дела оцениваюситуацию, принимая его собственные, пока не выраженные, но тем неменее реальные потребности. Вопрос о качестве крови возник в связи спсихологическим значением этой травмы для Роберта. В ситуациисерьезной травмы у человека прежде всего возникает непреодолимаяпотребность в компенсирующем чувстве благополучия. В соответствии сэтим мы с его мамой рассмотрели кровь на земле и оба выразили мнение,что это хорошая, красная, здоровая кровь. Таким образом, мы убедилиего не только на уровне эмоций, но и на уровне исследованияреальности, обучая его этому.

Нозатем мы дали Роберту понять, что благоприятное заключение о егокрови надо еще подтвердить, рассмотрев кровь на белом фоне раковины вванной комнате. К этому моменту Роберт перестал плакать, и его боль истрах отступили на задний план. Вместо этого он явно заинтересовалсяпроблемой качества крови. Мать помогла ему встать и пройти в ваннуюкомнату, где умыла его, чтобы посмотреть «правильно ли водасмешивается с кровью», придавая ей при этом «правильныйрозовый цвет». Затем мы снова внимательно проверили кровь накрасноту с последующим благоприятным заключением, а воду послеумывания — на розовость, к выраженной радости Роберта по поводутого, что его кровь была такой хорошей, красной и здоровой и присмешивании с водой придавала последней правильный розовый цвет.

Затемочередь дошла до вопроса о том, правильно ли кровоточит его рот иправильно ли он опухает.

269

Тщательныйосмотр к нашему и Роберта удовлетворению снова показал, что все, чтопроисходит во рту, является хорошим и правильным и доказывает, чтоимеет место реакция здорового организма. Затем встал вопрос осращивании губы. Поскольку это легко могло вызвать негативную реакциюребенка, контекст, в котором это было ему преподнесено, тоже былнегативным, предотвращая, таким образом, его возможную негативнуюреакцию. Вместе с тем это позволяло получить еще один важныйрезультат, и я с сожалением сказал, что вряд ли при сращивании губыему удастся получить много швов, и, к сожалению, он даже сможет ихсосчитать. Похоже на то, что он не получит даже и десяти швов, а онумел считать до двадцати. Я сожалел также и о том, что у него небудет и семнадцати швов, как у его сестры Бетти Элис, или двенадцати,как у его брата Алена. Но все-таки, и это его успокоило, у него будетбольше швов, чем у его братьев Берта и Ланса и у сестры Керол. Такимобразом, текущая ситуация была представлена так, что Роберт получилвозможность разделить со своими старшими братьями и сестрами общиепереживания и, тем самым, почувствовать себя наравне с ними и дажевыше их. Таким образом, он оказался подготовлен к тому, чтобывстретить хирургическое вмешательство без тревоги и страха, но снадеждой на то, что ему удастся помочь хирургу, и с желаниемвыполнить свое задание, то есть убедиться в том, что он сможетсосчитать швы. Таким образом, не требовалось больше никаких утешений,равно как и внушений об отсутствии боли. К разочарованию Роберта,потребовалось всего семь швов, но хирург сказал ему, что для сшиваниябыла использована нить из новейшего и лучшего материала, который былнедоступен его братьям и сестрам, и, кроме того, хирург сообщил ему,что шрам будет иметь необычную форму буквы W— первой буквы названия папиного колледжа. Таким образом,недостаточное количество швов было компенсировано.

270

МилтпонЭриксон, Лжей Хейли

Можетвозникнуть вопрос о том, был ли здесь использован гипноз. В сущности,гипноз в данном случае использовался с самого первого момента, иочевидным это стало, когда мальчик посвятил все свое вниманиемедицинским процедурам — всем по очереди, проявляя при этоминтерес к ним и испытывая удовольствие.

Вданном случае ни разу не было сделано фальшивого утверждения, а такженикто не пытался утешать мальчика, высказывая суждения,противоречащие его чувствам и пониманию ситуации. С самого начала яобъединился с ним, опираясь на его понимание, а затем, шаг за шагом,мы рассматривали и определяли жизненно важные для него элементыситуации, и эти определения должны были либо заведомо удовлетворитьего, либо заслуживать того, чтобы он их принял. Роберт в этойситуации находился в роли заинтересованного участника, правильнореагирующего на каждую предложенную идею.

Этотпример так типичен для Эриксона, что он может служить эмблемой егоподхода как ко взрослым, так и к детям. Сначала он полностьюпринимает позицию пациента, в данном случае говоря: «Страшнобольно, Роберт. Ужасно болит». Затем он делает утверждение,противоположное по содержанию ободрению или утешению — онговорит: «И будет еще болеть». Многие могут принять этоза негативное подкрепление или за предложение оставаться в состояниистрадания. Для Эриксона же это — способ присоединения кпациенту, создания таких взаимоотношений, при которых возможноизменение его состояния, в чем и состоит цель. Когда такие отношенияустанавливаются, он может теперь делать шаг к изменению, говоря:«Может быть, через минутку или две это перестанет болеть».

Те,кто считает, что психотерапевт должен вести себя «непосредственнои честно», а не «манипулировать»

271

людьми,прочтут это описание с некоторой осторожностью. Но, как отмечаетЭриксон, мальчику не было предъявлено ни одного ложного утверждения.Гораздо менее честно и непосредственно было бы утешать мальчика,говоря ему, что не случилось ничего страшного, что у него ничего неболит, никак не учитывая, таким образом, его действительныепереживания.

КогдаЭриксон называет это гипнозом, то нам должно быть ясно, что егопонимание гипноза отличается от обычного. Для Эриксона гипноз —это способ взаимодействия двух людей друг с другом. Глубокий транс —это один из вариантов взаимодействия между двумя людьми. Понимаемыйтаким образом гипноз не предполагает выдачи повторяющихся инструкцийили фиксации взгляда на специальном предмете, а также никаких другихтрадиционных гипнотических процедур. В сущности, Эриксон предпочиталвызывать глубокий транс в ходе обыкновенного разговора или же спомощью неожиданного действия, ускоряющего наступление транса.Следующий пример как раз иллюстрирует быстрое наступление глубокоготранса без использования каких-либо ритуальных действий.

Родителинаполовину ввели, наполовину втащили в мой кабинет восьмилетнегосына. Он мочился в постель. Его родители стыдили его перед соседями ипублично молились за него в церкви. Сейчас они привели его к «докторудля сумасшедших», что было для них последним шансом. Послевизита ко мне ему был обещан обед в ресторане.

Очевидно,что мальчик был крайне озлоблен. Я сказал ему в присутствииродителей: «Ты очень рассержен и ты имеешь право сердиться. Тысчитаешь, что с этим ничего нельзя поделать, но на самом деле можно.Ты не хочешь видеть «доктора для сумасшедших», но тыздесь и поэтому ты хотел бы что-либо сделать, но ты не знаешь что.Сюда привели тебя твои родители. Они заставили тебя прийти сюда. Ноты

272

МилтонЭриксон, Джчй. Хейли

можешьзаставить их выйти из кабинета. На самом деле, мы вместе можем этосделать. Давай скажем им, чтобы они вышли». Тут я дал родителямнезаметный сигнал, и они вышли, к немедленному, почти внезапномуудовлетворению мальчика.

Затемя сказал: «Но ты еще зол, впрочем, и я зол тоже, потому что ониприказали мне вылечить тебя, чтобы ты перестал мочиться в постель. Номне-то они не могут приказывать, как они приказывают тебе. Но сначаламы приготовим их к этому», — сказал я и сделал медленныйтщательный привлекающий внимание указующий жест: «Посмотри-кана этих щенков, мне больше нравится коричневый, но мне кажется, чтотебе понравится этот черно-белый, потому что у него белые передниелапки. Если ты заботливый, то ты можешь погладить и моего щенка тоже.Я люблю щенков, а ты?»

Ребенок,крайне удивленный, тут же погрузился в сомнамбулический транс. Онвстал, сделал несколько шагов и стал делать движения, как будто бы онгладил двух щенков, одного чаще, чем другого. Когда он в конце концовпосмотрел на меня, я сказал: «Я рад, что ты на меня больше несердишься. Я не думаю, что мы должны что-либо рассказывать твоимродителям. В сущности, ты дашь им хороший урок за то, что онипритащили тебя сюда, если подождешь примерно до конца учебного года,но одну вещь я могу тебе сказать определенно: ты можешь спорить с кемугодно, что, если в течение месяца у тебя будет сухая постель, тыполучишь в подарок щенка, точно такого же, как этот черно-белый, дажеесли ты не скажешь родителям ни слова об этом. Они просто сделают этои все. А сейчас закрой глаза, глубоко дыши, крепко спи и проснисьужасно голодным».

Ребеноквыполнил все указания и я отпустил его к родителям, с которыми потомпобеседовал отдельно. Через две недели мальчика демонстрировали какбольного на занятии для группы врачей. Никаких попыток лечения непредпринималось.

273

Наступилпоследний месяц учебного года, и мальчик каждое утро драматическизачеркивал каждый прошедший день в календаре. В конце месяца онзагадочно сказал матери: «Тебе лучше приготовиться».Тридцать первого мая мать сказала ему, что его ждет сюрприз. Онответил: «Лучше, если он будет черно-белый». В этотмомент в комнату зашел его отец со щенком. К огромному удовольствиюмальчика он забыл, что надо задавать вопросы. Через восемнадцатьмесяцев его постель по-прежнему оставалась сухой.

Кажется,что в этом случае транс у ребенка наступил внезапно и каким-точудесным образом. Однако следует учитывать, что инструкциягаллюцинировать щенков не представляла собой изолированногоутверждения, но упала на почву, тщательно подготовленную всемпредшествующим взаимодействием Эриксона с мальчиком против родителей,предъявлением серии внушений и чудесным исчезновением родителей изкабинета. Удивительное движение, указывающее на щенков, былопоследним элементом в серии взаимодействий, которые привели к началутранса у ребенка, и оно лишь кажется изолированным. Как правило,Эриксон тщательно готовит почву для действий, предпринимаемыхпозднее. И эта почва весьма богата скрытыми возможностями, любую изкоторых Эриксон может использовать при подходящем случае. Он называетэто «посевом» идей, после которого наступает периоднеопределенности, когда он принимает решение о движении вопределенном направлении. Предпосылки для этого движения, такимобразом, уже созданы.

Следующийслучай Эриксон также приводил как пример для иллюстрации своейгипнотической техники. И снова мы не обнаруживаем здесь формальнойпроцедуры гипнотической индукции. Шестнадцатилетняя школьница сосалабольшой палец, что крайне раздражало ее родителей, учителей,товарищей по классу, водителя школьного автобуса и любого человека,кото-

274

МилтонЭриксон, Дже.й Хейли

рыйс ней общался. За нее тоже публично молились в церкви, а такжезаставляли носить особый знак, который бы сообщал окружающим о том,что она сосет палец. И наконец, отчаявшись, ее послали к Эриксонунесмотря на то, что визит к психиатру означал позор. Эриксонпоговорил с ее родителями и кое-что узнал о семейной ситуациидевочки. Он узнал также, что школьный психолог сказал девочке, чтососание пальца является проявлением агрессии. Родители потребовали,чтобы терапия, проводимая с дочерью, основывалась на религиозномподходе. Отклоняя их требование, Эриксон заставил их пообещать, что,после того как он примет девушку на лечение, «в течение целогомесяца ни один из вас не будет вмешиваться в процесс терапии, внезависимости от того, что будет происходить. Сосание пальца не должноупоминаться совсем и недопустим даже укоризненный взгляд, брошенныйна девочку по этому поводу». Эриксон описывал этот случай так:

Девушканеохотно зашла в кабинет вместе со своими родителями. При этом онагромко сосала палец. Я отпустил родителей и повернулся к ней. Она нанекоторое время, достаточное для того, чтобы объявить, что она нелюбит «докторов для психов», вынула палец изо рта. Яответил: «А мне совсем не нравится, что твои родители приказалимне вылечить тебя от сосания пальца. Подумать только, приказыватьмне! Это же твой палец, твой рот, и почему, черт возьми, ты не можешьсосать его, если тебе хочется? Приказывать мне вылечить тебя!Единственное, что меня здесь интересует, так это почему, если тыхочешь этим сосанием пальца всех достать, ты не делаешь этого, азанимаешься пустяками, как младенец, который действительно не знает,как сосать палец агрессивно. Я хотел бы тебе рассказать, как сосатьпалец достаточно агрессивно для того, чтобы успешно, черт возьми,доводить до белого каления твоих стариков. Если тебе

275

этоинтересно, то я тебе расскажу. Если нет, то я над тобой посмеюсь».

Употребляяслово «черт», я сразу же привлек ее внимание — ведьона знала, что врач не должен говорить так со школьницей, котораярегулярно посещает церковь. Утверждение о неадекватности ееагрессивности, а термин был ей знаком из бесед со школьнымпсихологом, приковало ее внимание еще в большей степени.

Инаконец, предложение научить ее, как доставать своих родителей, даеще изложенное таким языком, окончательно завладело ее вниманием, такчто, в сущности, она уже была в состоянии гипнотического транса.Затем я сказал решительно: «Каждый вечер после ужина твой отецидет в гостиную и читает газету от корки до корки. Каждый вечер, кактолько он начнет это делать, входи в гостиную, садись сзади него исоси свой большой палец как следует и как можно громче и доведи егодо ручки за эти самые длинные в его жизни двадцать минут.

Затемпойди в ту комнату, где мать по вечерам шьет в течение часа, преждечем пойти мыть посуду, садись сзади нее и как можно громче, какследует, соси палец и доведи ее до белого каления за эти самыедлинные в ее жизни двадцать минут.

Проделывайэто каждый вечер и делай это как следует. Направляясь в школу,внимательно осмотрись, и выбери какого-нибудь богатого сопляка,который тебе больше всего не нравится ивсякийраз при встрече наблюдайза ним, пока он не обернется. И будь готова сразу же засунуть палец врот, когда это произойдет.

Теперьвспомни своих учителей и выбери одного, которого ты действительнотерпеть не можешь, и засовывай палец в рот при каждом его взгляде. Янадеюсь, что ты сможешь стать действительно агрессивной».

Сделавнесколько случайных замечаний, я отпустил девочку и вызвал ееродителей. Я напомнил им

276

МилтонЭриксон, Дзкей Хейли

ихобещание и сказал, что, если они его сдержат, то девочка прекратитсосать палец. На пути домой девочка не сосала палец и всю дорогумолчала. Родители были настолько довольны, что, приехав домой,позвонили мне, чтобы поблагодарить. Но вечером, к ужасу родителей,она начала выполнять мои указания. Родители также повиновалисьуказаниям не реагировать на сосание пальца. Они позвонили наследующий день совершенно несчастные и рассказали о том, чтослучилось вечером. Я снова напомнил им об их обещании и о том, чточерез месяц девочка может выздороветь.

Несколькопоследующих вечеров девочка честно выполняла указания, затем этоначало ей надоедать. Она начала сокращать время сосания, затем сталаопаздывать и раньше заканчивать, и, наконец, она стала пропускатьвечера, и в конце концов она забыла об этом!

Менеечем за четыре недели девочка бросила сосать палец и дома, и где бы тони было. Понемногу она стала включаться во все виды деятельности,характерные для подростков, ее положение улучшилась во всехотношениях.

Янавестил девочку в школе через год, она узнала меня и, посмотрев наменя в течение нескольких минут, сказала: «Я не знаю, нравитесьвы мне или нет, но я вам благодарна».

Вэтом случае есть несколько замечательных аспектов для сравнения спсихотерапевтическими процедурами доэриксоновской психотерапии.Застарелый патологический навык был устранен за один сеанс, что самопо себе достаточно замечательно, но еще более замечательной являетсяуверенность Эриксона в том, что исход лечения будет успешным. Этауверенность проявляется в том, что Эриксон четко заявляет родителям,что их ребенок через месяц выздоровеет. Но он обеспечивает себе ипуть отступления, требуя от родителей отказа от реакций на провокациидочери и

277

отлюбых увещеваний по поводу сосания пальца. Если бы они не сдержалисвоего обещания, он не мог бы гарантировать результат. Таким образом,и девочка, и ее родители вынуждены были изменить свое поведение:девочка должна сознательно создавать симптом, а родители вынужденытерпеть ее провокации. Как и в большинстве случаев, Эриксон никак неистолковывает симптом, а требует, чтобы симптоматическое поведениеосуществлялось сознательно и в течение абсурдно длинного промежуткавремени.

Иногда,если дело касается сосания пальца, Эриксон говорит ребенку, чтососать один палец совершенно недостаточно, и он теперь должен сидетьоколо родителей и сосать не только большой палец, но и все пальцы поочереди. При этом он должен смотреть на часы и каждый палец сосать втечение определенного времени. Превращенное в обязанность, сосаниепальца утрачивает свою привлекательность. Важнейшей частью процедурыявляется вовлечение в программу родителей, либо добровольное, как вэтом случае, когда они дали определенное обещание, либо косвенное,когда ребенок сознательно направляется психотерапевтом на то, чтобы спомощью симптома вызвать у них раздражение.

Вследующем случае, когда опять же проблема была решена в течениеодного сеанса, Эриксон использовал совершенно иной подход. Гипноз неприменялся, но Эриксон считал, что он использовал именногипнотическую технику! У четырнадцатилетней девочки возникла мысль отом, что у нее слишком большие ноги. Ее мать пришла к Эриксону одна иописала ему ситуацию. В течение трех месяцев девочка становилась всеболее и более замкнутой. Она не хотела ходить в школу, в церковь идаже на улицу. Говорить о своих ногах ни с кем, даже с врачом, она нехотела. Попытки матери переубедить ее не имели никакого успеха, идевочка

278

МилтонЭриксон, Лжей Хейлы

становиласьвсе более и более замкнутой. Эриксон рассказывал:

Мыдоговорились с матерью девочки, что на следующий день я приду к нимдомой под ложным предлогом. Она должна была сказать девочке, что яприду осмотреть ее на предмет гриппа. Это был лишь предлог, но матьдействительно чувствовала себя не очень хорошо, и я настоял на том,что полный медицинский осмотр необходим. Когда я пришел к ним, матьнаходилась в постели. Я произвел полный медицинский осмотр, прослушалгрудную клетку, осмотрел горло и так далее. Девочка находилась тутже. Я послал ее за полотенцем, а затем попросил ее все время стоятьоколо меня на случай, если мне понадобится что-либо еще. Здоровьематери ее очень беспокоило. Это дало мне возможность рассмотреть ее.Она была довольно крепкого сложения и ее ступни имели вполненормальный размер.

Изучаядевочку, я думал над тем, что здесь можно сделать. Наконец у менясозрел план. Закончив осмотр матери, я сделал так, чтобы девочканаходилась точно сзади меня. Я сидел на кровати, беседуя с матерью,затем медленно и осторожно начал вставать, а затем внезапно сделалшаг назад. При этом я изо всех сил наступил девочке на ногу. Она,конечно, взвизгнула от боли. Я повернулся к ней и, находясь вабсолютном гневе, сказал: «Если не можешь отрастить свои ногидостаточно большими и заметными для мужчины, то причем тут я!»Девушка озадаченно посмотрела на меня и продолжала смотреть всевремя, пока я писал рецепты и звонил в аптеку.

Вэтот же день девушка спросила у матери, может ли она пойти в кино,где она не была уже несколько месяцев. Затем она пошла в школу и вцерковь, и таким образом ее добровольное трехмесячное заключениезакончилось. Через некоторое время я проверил, как идут дела девочки,и оказалось, что она про-

279

должалаоставаться дружелюбной и общительной. Она не осознала, что я сделал,равно как не осознала этого ее мать. Мать заметила лишь, что я былневежлив с ее дочерью. Но с возвращением дочери к нормальной жизниона это не связала.

Кажетсясовершенно очевидным, что эта техника базируется на гипнотическойориентации. Как говорит об этом Эриксон: «В этой ситуациидевушка не могла ни отвергнуть комплимент, ни оспорить его. Девушкане могла сказать мне, что я был неловок, ведь я был врачом ее матери.Она не могла и отомстить мне. Значит, она не смогла вырастить своиноги достаточно большими, чтобы их смог заметить мужчина. У нееоставался один выход — принять абсолютное доказательство того,что ее ноги малы». Эриксон нередко использовал гипноз для того,чтобы внедрить в сознание субъекта идею, которую тот не мог быотвергнуть. В данном же случае он достиг этой цели в повседневнойситуации, не прибегая к гипнозу.

Важнымаспектом эриксоновского подхода к детям является базовое допущение,что дети являются естественными противниками родителей. Онипринадлежат к другому поколению, а конфликт между поколениями —вещь естественная. Это допущение может вызвать дискомфорт у тех, ктопривык думать о детях и родителях с точки зрения сплоченности. Однакостранно, что очень часто сплачивает детей и родителей не что иное,как утверждение о том, что они представляют конфликтующие интересы.Однажды в беседе Эриксон сказал об этом так: «Если вы говоритес супружеской парой, вы можете спросить, что им нравится друг вдруге. Если же вы беседуете с ребенком, спросите, что ему не нравитсяв его родителях».

Следуяэтому допущению, Эриксон довольно часто объединяется с ребенкомпротив родителей. Это означает всего лишь, что для достижениятерапевтических

280

целейцелесообразно объединяться с ребенком, а не с его родителями. Но онможет объединиться и с родителями против ребенка, знает об этомребенок или нет. Когда он объединяется с ребенком, он может либопрямо выходить на проблему, либо общаться с ребенком по поводупроблемы посредством аналогий или метафор.

Матьдесятилетнего мальчика обратилась ко мне по поводу того, что онкаждую ночь мочится в постель. Они всячески пытались прекратить это.В кабинет они его просто втащили, в буквальном смысле этого слова. Содной стороны его под руку держал отец, с другой — мать, а онпросто волочил ноги по полу. Они положили его на пол лицом в низ. Яотослал родителей и закрыл дверь. Мальчик вопил.

Когдаон сделал паузу, чтобы набрать в легкие воздуха, я сказал:«Проклятье, разве можно так делать! Терпеть этого не могу, чертвозьми». То, что я сказал, его удивило, он поколебался,переводя дыхание, но я сказал ему, что он может продолжать. Он сновазавопил, и, когда он опять остановился, чтобы перевести дыхание,завопил я. Он повернулся ко мне, а я сказал: «Теперь мояочередь». Закончив, я сказал: «Теперь твоя очередь».И он опять завопил. Потом завопил я и сказал, что теперь долженвопить он. После этого я продолжил: «Мы, конечно, можемпродолжать так же, но это очень утомительно. Я лучше продолжу это вкресле. А вон там есть еще одно свободное кресло». Я сел вкресло, и пришла моя очередь, затем он сел в кресло, и пришла егоочередь. Таким образом способ взаимодействия на будущее былопределен: я сделал так, чтобы мы вопили по очереди, затем я изменилигру таким образом, чтобы мы стали делать это сидя в креслах. Затем ясказал: «Знаешь, твои родители приказали мне вылечить тебя,чтобы ты не мочился в постель. Кем это они себя вообразили, чтопосмели приказать мне?» Мальчика наказывали достаточно

281

часто,и, таким образом, я теперь оказывался на его стороне. Я сказал ему:«Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. О том, как мочатсяв постель, мы не будем говорить. О чем же можно поговорить сдесятилетним мальчиком? Ты ходишь в школу? И у тебя красивые, плотныезапястья. Красивые, плотные лодыжки. Знаешь, я врач, а врачи всегдапроявляют интерес к тому, как сложен человек. У тебя красивая,округленная, хорошего объема грудная клетка. Ты не относишься к этимлюдям с впалой грудью и покатыми плечами. У тебя выпуклая груднаяклетка. Уверен, что ты хороший бегун. Благодаря твоему плотномутелосложению, ты, несомненно, хорошо владеешь своими мышцами».Я объяснил ему, что такое координация движений и предположил, что ондолжен преуспевать в тех видах спорта, которые требуют тонкихмышечных навыков, а не только мяса и костей. Нет, нет, я имею в видуигры, которые требуют тонких навыков и умений. Я спросил, какие видыспорта он любит, и он ответил: «Бейсбол и стрельбу из лука».Я спросил: «Хорошо ли ты стреляешь из лука?» Он ответил:«Вполне нормально». Я сказал: «И конечно же, этотребует зоркого глаза, твердой руки и координации движений всеготела». Оказалось, что его младший брат играл в футбол и былвыше, нежели пациент, как, впрочем, и все остальные члены семьи.«Футбол — прекрасная игра для тех, у кого естьдостаточное количество мышц и костей. Для этих длинных переростков».

Ивот мы говорили о том, о сем, и в частности о координации движений, ясказал: «Знаешь, когда ты натягиваешь тетиву и наводишь стрелуна цель, как ты думаешь, что происходит со зрачком? Он сужается. Яобъяснил ему, что есть мышцы плоские, короткие, длинные и, наконец,кольцеобразные, как, например, мышца, которая находится в самом низутвоего желудка, знаешь, когда ты ешь, эта мышца сокращается, и кольцосмыкается, и, таким образом, еда остается

282

втвоем желудке, пока она не переварится. Когда желудок захочетизбавиться от еды, эта кольцевая мышца на дне желудка откроется.Желудок освободится и снова закроется в ожидании того момента, покаты снова поешь. Мышца на дне твоего желудка — а где находитсядно желудка, если ты маленький мальчик? Она всегда внизу».

Итак,мы обсуждали это в течение часа, и в следующую субботу он пришел комне один. Мы еще немного поговорили о спорте и о том, о сем, но не отом, как мочатся в постель. Мы беседовали о бойскаутах, о походах идругих вещах, интересных для маленького мальчика. На четвертый раз онзашел ко мне широко и торжествующе улыбаясь. Он сказал: «Знаете,моя мама много лет пытается бороться со своей привычкой. Но она несмогла ее преодолеть». Его мать курила и старалась бросить. Ясказал: «Да, верно, некоторые могут расстаться с дурнойпривычкой очень быстро, другие же разводят вокруг этого сплошныеразговоры, но ничего не делают». Затем мы перешли на другиетемы.

Черезшесть месяцев он зашел, чтобы просто навестить меня и снова появился,будучи уже старшеклассником. Сейчас он учится в колледже.

Ая всего лишь поговорил с ним о кольцевой мышце на дне желудка,которая может замыкаться и удерживать содержимое до тех пор, пока отнего не захочет освободиться.

Конечно,дело здесь заключалось в использовании символического языка, но этопрекрасное введение относительно глаза, руки, координации движенийбыло необходимо. У мальчика прошел энурез, причем в наших беседах мыне упоминали о нем даже словом. Несмотря на то что Эриксон предлагалдля обсуждения самые разнообразные, искусные способы решениятруднейших проблем, он сталкивался и с такими проблемами, которые немог разрешить. Вот пример:

283

Комне направили двенадцатилетнего мальчика. Я знал многих егородственников и, таким образом, был немного осведомлен о том, чтопроисходило у него в семье. Его мачеха рассказывала мне, что однаждыутром он спустился к ней на кухню, держа в руках велосипедную цепь. Ион сказал ей: «Я хочу посмотреть, как ты танцуешь». Онаответила: «Ты шутишь?» Он ответил: «О, нет».И указал на ребенка, которому не было еще и года, сидевшего в высокомкреслице. «Видишь ребеночка?» — сказал он и поднялцепь. И вот она танцевала на этой кухне в течение часа. Ко мне егопривел отец. Я никогда не видел такого крайне злобного ребенка. Вконце концов я сказал ему: «Знаешь, ты мне не нравишься, а я ненравлюсь тебе, и ты специально используешь такие интонации, которыедействуют на нервы даже мне. А сейчас я собираюсь сказать твоемуотцу, чтобы он забрал тебя отсюда и отвел к другому психиатру».Мне хотелось побить этого ребенка. Его интонации были крайнеприспособлены к тому, чтобы раздражать людей. То, что он мнепродемонстрировал, было настоящим искусством. Он знал, что он делалэто. Отец просил меня встретиться с мальчиком еще раз, но яотказался.

Трудносказать, почему Эриксон решил не работать с мальчиком. Может быть,это связано с тем, что он не мог сохранить эмоциональнуюнейтральность в ответ на провокации ребенка и это помешало бы емуработать эффективно. Но со всей очевидностью можно сказать, что приотборе пациентов Эриксон не руководствовался ни тяжестью проблемы, нисложностью семейной ситуации. Следующий пример иллюстрирует это:

Комне пришла мать с просьбой заняться ее сыном. Она сказала: «Онлгун и мошенник, и с помощью своих вспышек гнева он подчинил себевсех в доме.

284

MvmmoHЭриксон, Лжей Хейли

Аругается он самыми страшными словами, которые только можно себевообразить».

Матьбыла крайне озлоблена. Она рассказала: «Его отец —сексуальный извращенец. Я не знаю в точности, каким извращением онстрадает, В течение какого-то периода времени он спал со мной, но всеравно у него масса всяких отклонений. Он использует женскую одеждудля своих извращений. Мне кажется, что он эякулирует на мою одежду, ия потом должна носить ее в чистку. Сын встречается с отцом не оченьчасто. Отец не выдержан и часто кричит на мальчика».

Онасказала, что мальчик не хотел приходить к мне, но она сказала, что,если будет надо, то она приведет его силой. Она рассказала также, чтоводила его к другим врачам, но он устраивал такие скандалы вкабинетах, что врачи отказывались иметь с ним дело. Она ввела его вкабинет. Это был очаровательный, красивый мальчик с нежным голосом.Он сказал: «Я думаю, мама про меня вам уже все рассказала».

Яответил: «Она рассказала мне кое-что, но отнюдь не все о тебе.Существует очень много вещей непосредственно тебя касающихся, окоторых знаешь только ты, ни одной такой вещи она мне не рассказала.Я хочу знать, хочешь ли ты рассказать мне что-нибудь из этойобласти». Он сказал: «Вряд ли».

Ясказал: «Давай поставим хоти бы одну точку над «и»прямо сейчас. Я мог бы сидеть здесь и тратить свое время, ничего неделая, и это лучше, чем смотреть, как ты катаешься по полу от злости.Ну, и что будем делать? Станешь ли ты кататься по полу от злости илимы будем просто сидеть и тратить понапрасну время, или же перейдем кделу?»

Онответил: «Это не пройдет» — и улыбнулся. «Мыможем тратить время, можем переходить к делу, но мои припадки злостибудут по-прежнему со мной». Он был проницательным и умныммальчиком.

Мнетак и не пришлось увидеть его приступов злости. Мне удалось сильнорассердить его. Однажды

285

онзабросал комьями грязи и водяными бомбами дом соседей. Я попросил егоописать ту гордость, радость, счастье и триумф, которые он ощущал,бросая бомбы. Это привело его в ярость. Я сказал: «Ну вот ты иготов сейчас взорваться от злости. Здесь этого с тобой еще не было, исейчас тебе предоставлена прекрасная возможность. И что же тысобираешься делать сейчас, взорваться или рассказать мне то, что тычувствовал?» И он описал мне свою злость.

Егоповедение дома улучшилось, и у него появились друзья. Сейчас он ведетсебя дома и в школе очень хорошо и испытывает массу удовольствия оттого, что делает. Над своим прошлым поведением он смеется.

УЭриксона не было установленного метода. Его подход направлен наконкретную личность и ее ситуацию, и он считал, что только из опытапсихотерапевт может сказать, что надо делать с данным ребенком.Успешность терапии Эриксона объясняется, в частности, его упорством.Если какая-либо примененная им процедура не срабатывала, он переходилк другой. Кроме того, он всегда был готов работать не только на своейтерритории. Он ходил к пациентам домой и работал с ними там, гдетребовалось. Следующий случай иллюстрирует и эту его готовность, и тунастойчивость, с которой Эриксон настаивал на своих способахвзаимодействия с ребенком вопреки желаниям родителей.

Девятилетняядевочка стала плохо учиться и замкнулась в себе. Когда ее спрашивали,в чем дело, она сердито и со слезами отвечала: «Просто я ни начто не гожусь».

Раньшеона училась очень хорошо, но, играя с подругами, проявляла себянеумелой, неловкой и нерешительной. Родители были озабоченыисключительно ее оценками и именно в этой связи просили моей помощи.Поскольку девочка не хотела приходить ко

286

мне,я навещал ее каждый вечер у нее дома. Я узнал, что некоторые девочкией не нравятся, так как они только и знают, что играть в кегли,кататься на роликах и прыгать через веревочку. «И никогда неразвлекаются по-настоящему».

Яузнал, что у нее есть кегли и мячик, но что «играет онаужасно». Так как в результате перенесенного полиомиелита я неполностью владел правой рукой, я сказал ей, что я могу играть еще«более ужасно», чем она. Мой вызов был принят. Мы началииграть, и вскоре в игре возникло настроение здорового соревнования, истало возможным установить с ней раппорт и относительно легкоиндуцировать транс, сначала легкий, затем средней глубины. Мы играли,когда она находилась в состоянии транса и когда она была вбодрствующем состоянии. Через три недели она уже играла прекрасно,хотя ее родители были крайне недовольны тем, что я, якобы, непроявлял никакого интереса к ее учебе.

Черезтри недели я объявил, что я катаюсь на роликах еще хуже, чем она,поскольку я не полностью владею правой ногой. События развивалисьточно так же, как и при игре в кегли, но на этот раз нам понадобилосьвсего две недели, чтобы она научилась кататься на роликах какследует. Затем мы начали обучаться прыгать через веревочку, проверяя,сможет ли она научить меня этому. Через неделю она прыгала прекрасно.

Затемя предложил ей ехать на велосипеде наперегонки, утверждая, что я могукататься на велосипеде очень хорошо, что она и так знала. Я смелоутверждал, что победа будет за мной, и только ее убеждение в том, чтоя не проиграю, позволило ей принять предложение. Однако она обещалапостараться как следует. Шесть месяцев назад ей подарили велосипед,но она едва ли проехала за квартал от своего дома.

Вназначенное время она вышла из дома с велосипедом, но потребовала:«Вы должны играть честно. Вы не должны позволить мне победитьпросто так.

287

Выдолжны стараться изо всех сил. Я знаю, что вы умеете ездитьдостаточно быстро для того, чтобы победить меня. Я буду наблюдать завами, чтобы вы не мошенничали».

Ясел на велосипед, она тоже. Но она не знала, что одновременноеиспользование двух ног при езде на велосипеде дается мне страшнотрудно, обычно я использую только левую ногу. Поэтому, наблюдая замной, она могла заметить, что я что есть сил кручу педали двумяногами, но при этом еду не так уж быстро. И наконец, убедившись, чтоя не мошенничаю, она вырвалась вперед и победила меня в этомсоревновании.

Этобыл наш последний терапевтический сеанс. Вскоре после этого она сталачемпионом школы по кеглям и прыганью через веревочку. С учебой,конечно же, она тоже справлялась. Через год девочка навестила меня,чтобы узнать, каким образом я позволил ей победить себя на нашихвелосипедных гонках. То, что она научилась играть в кегли, прыгатьчерез веревочку и кататься на роликах, конечно же, очень укрепило ееЭго, но она принизила эти свои достижения, ссылаясь на мои физическиенедостатки. Но с велосипедными гонками было иначе. Она объяснила, чтоей было известно, что я хороший велосипедист. Поэтому она былауверена в том, что я могу ее опередить, и у нее не было никакогонамерения выиграть задаром. Тот факт, что я старался изо всех сил, ноона все-таки победила меня, окончательно убедил ее в том, что она«может все». Воодушевленная этим убеждением, онавернулась в школу, где вся ситуация оказалась для нее вызовом,позволившим ей реализовать себя.

Такимобразом, как мы видим, Эриксон готов использовать свою физическуюнеполноценность как инструмент терапевтической процедуры. Надосказать, что степень его ущербности, как правило, преуменьшается

288

МилтонЭриксон, Джей ХеьЫи

из-затого, что после первого приступа полиомиелита, когда ему былосемнадцать лет, он совершил водный поход на каноэ, пройдя тысячумиль, причем сделал это в одиночку, чтобы восстановить свои силы. Апосле второго приступа, в 1952 году, он, пользуясь двумя тростями,прошел по одному из самых трудных марш> рутов в Аризоне.

Вданном примере мы знакомимся с уникальным случаем наведения транса,называемым «наведение с помощью игры в кегли». Крометого, здесь ясно видна готовность Эриксона делать все, что можетпривести к преобразованию. Если надо устроить на улице велосипедныегонки, он их устраивает.

Дляэриксоновского подхода типично также и следующее: если родители иребенок борются друг с другом и обе стороны терпят в этой борьбепоражение, он организует ситуацию так, что обе стороны начинаютвыигрывать. Довольно часто ему удается достичь этого, оставляяпредмет борьбы в стороне и рассматривая спорный вопрос с совершеннонеожиданной точки зрения, как, например, в следующем случае:

Комне привели мальчика, который должен был учиться в седьмом классе, ноон не умел читать. Его родители настаивали на том, что он умеетчитать, но он, когда они заставляли его это делать, отказывался,потому что, по его словам, читать он не умел. Уже не первое летоотнимали у него занятия с репетитором. Реагировал он на это отказомот чтения. Я начал работать с этим мальчиком, сказав ему: «Мнекажется, что твои родители довольно упрямые люди. Ты знаешь, что тыне умеешь читать, и я знаю, что ты не умеешь читать. Твои родителипривели тебя ко мне и потребовали, чтобы я научил тебя читать. Междунами, давай-ка забудем об этом. Я должен что-то сделать для тебя, имне следует сделать для тебя что-то приятное. Скажи мне, что тылюбишь делать больше все-

289

го?»Он ответил: «Каждое лето я хочу поехать с моим отцом нарыбалку».

Яспросил его, где его отец ловит рыбу. Он рассказал мне, что его отец,который работал полицейским, ловил рыбу в штатах Колорадо, Вашингтон,Калифорния и собирался даже отправиться на Аляску. Он ловил рыбу вовсех хороших местах на побережье. Я захотел узнать, знает ли мальчик,как называются города, вблизи которых расположены эти прекрасныеместа для ловли рыбы. Мы нашли карту западного побережья и сталиискать на ней эти города. Мы не читали то, что там написано. Мысмотрели на названия городов. Смотреть на карту — это не то же,что читать слова.

Иногдамне случалось перепутать эти города, а он поправлял меня. Я искалгород Колорадо-Спрингс в Калифорнии и он был вынужден поправить меня.Он не читал, он поправлял меня. Он быстро нашел на карте те города,которые нас интересовали. Он не знал о том, что он прочитываетназвания. Мы хорошо провели время, разглядывая карту и находя хорошиеместа для рыбной ловли. В следующий раз он с удовольствием явился комне, чтобы обсудить разные вопросы, касающиеся рыбной ловли,например, разные виды наживки. Кроме того, мы рассматривалиэнциклопедию, находя там описания разных рыб.

Вконце августа я сказал ему: «Давай подшутим над твоимиучителями и родителями. Ты знаешь, что, когда начнутся занятия вшколе, тебе дадут разные тексты для чтения. Родители оченьобеспокоены тем, как ты с ними справишься, как, впрочем, и твоиучителя. Давай сделаем так: ты возьмешь хрестоматию для первогокласса и начнешь читать ее медленно-медленно, запинаясь на каждомслове. Слова произноси только по слогам, хрестоматию для второгокласса ты будешь читать немного лучше, а для третьего — ещечуть-чуть лучше. А хрестоматию для восьмого класса ты будешь читатьпросто прекрасно». Он счел

10 М. Эриксон, Дж. Хейли

290

этопрекрасной шуткой. Все это он проделал блестяще. Затем он, прогулявуроки, явился ко мне, чтобы рассказать, какое потрясение выражалилица родителей и учителей.

Еслибы он получил задание прочитать хрестоматию для первого класса хорошои выполнил его, то это бы означало, что в борьбе с родителями иучителями он потерпел поражение. Но когда он не смог этого сделать, азатем перескочил через семь классов, чтобы блестяще прочитать отрывокиз хрестоматии для восьмого класса, это сделало его победителем. Емуудалось запутать учителя, ввести в заблуждение родителей и статьпризнанным победителем.

Посколькутерапия Эриксона в основном директивна, важным моментом его искусстваявлялось умение убедить людей следовать его указаниям. Один изспособов такого убеждения заключался в том, чтобы начать говорить очем-либо, а затем отклониться от темы. Он сам описывал эту процедурутак:

Когдая беседую с семьей, с супружеской парой или с матерью и сыном, яделаю определенные вещи. Люди приходят за помощью, но не только заней, а еще затем, чтобы получить подтверждение своей правоты,сохранив, таким образом, свою репутацию в глазах окружающих и в своихглазах.» Учитывая это, я склонен выражаться так, чтобы онидумали, что я на их стороне. Затем я на приемлемое расстояние отхожуот темы, оставляя их тем самым в состоянии неопределенности иформирующегося ожидания. Они вынуждены принять мое отклонение оттемы. Но они не ожидают, что я буду отклоняться от нее именно такимобразом. Неустойчивое равновесие, неопределенность — этонекомфортное состояние, и все сильнее и сильнее они хотят, чтобы яразрешил этот вопрос, который сам поставил на повестку дня, нооставил его на грани разрешения. Стремясь к этому разреше-

291

нию,они в большей мере склонны принять то, что им будет сказано. Ониочень хотят, чтобы я сделал решительное заключение. Если же сразу вывыдадите им указание, они могут начать спорить с вами. Но если высначала отклонитесь от темы, они начнут надеяться, что вы к нейвернетесь, и, когда это произойдет, они будут только приветствоватьваше решительное утверждение.

Этотприем Эриксон иллюстрирует двумя примерами. В обоих случаях он имелдело с двенадцати летним мальчиком.

Матьпривела Джонни к Эриксону потому, что он каждую ночь мочился впостель. Мать хотела помочь ему избавиться от этого, но отец былпротив. Отец был холодным, суровым человеком и обвинял свою жену втом, что она «слишком нянчится с сорванцами». Когдамальчик подходил к отцу, тот отталкивал его. Мать старалась оправдатьповедение отца. Реакция мальчика на это была такой: «Я хочудобиться любви от моего отца, но он меня не любит, мать встаетпоперек дороги и ведет себя таким образом, что отец больше не ощущаетнеобходимости любить меня». Единственное, что мальчик помнил изслов отца, было его мнение о том, что каждый ребенок мочится впостель, и что, если он этого не делает, то он ненормальный, и что онсам мочился в постель почти до шестнадцати лет. Мать, конечно, несчитала это нормальным и хотела избавить сына от этого. Эриксонрассказывал об этом:

Япригласил на беседу отца, чтобы составить о нем мнение. Это былчеловек с громким голосом, который, зайдя в кабинет, сел и началговорить со мной так, как если бы я был от него на расстояниидвадцати метров. Он спросил меня, известно ли мне о том, что все детимочатся в постель, пока им не исполнится примерно шестнадцать лет.Так было с ним, с его

292

МилтпонЭриксон, Джей Хенлы

отцом,скорее всего, со мной, как и с другими мальчиками. И что за глупостинасчет того, чтобы вылечить ребенка от этого? Я позволил емуобъяснить мне все это. Наша беседа очень ему понравилась и он долготряс мне руку. Он сказал, что ему редко попадались такие умныесобеседники.

Когдако мне пришли мать и сын, женщина сказала: «Муж сказал, что онвам все объяснил». Я ответил: «Да, это так, он всеобъяснил, и очень подробно». На ее лице читалось: «Да,представляю себе». У сына при этом было страдальческоевыражение_члица.Я сказал им: «Что касается меня, то я собираюсь забытьабсолютно все, что он сказал. Вы не должны этого делать, но вас принашем разговоре не было, и вы лишь приблизительно представляете то,что он мне сказал. Я собираюсь забыть, как он себе все этопредставляет, потому что мне важно лишь то, как себе представляетеэто вы, я и Джонни. Мне важно только это».

Понимаетели вы, что было сделано? Сначала я присоединился к Джонни, а затемсделал это еще раз. Сначала я объединился с Джонни, а затем заставилмать объединиться со мной. Вы видите, что Джонни теперь на моейстороне, потому что я собираюсь забыть то, что сказал его отец, аДжонни хотел бы сделать то же самое. Затем я заставляю матьприсоединиться ко мне, забывая то, что сказал отец. Таким образом,отец оказывается в стороне, но при этом никто его не отталкивал. Явнимательно выслушал его и они об этом знали. Он пришел домой и сразуже рассказал им об этом. И я сразу же забыл об этом, причем неиспытывая ни страдания, ни злости. Отца невозможно было включить впроцесс лечения, поскольку его суждения были непоколебимыми, ипоэтому его следовало изолировать.

Когдамне удалось составить мнение об отношениях матери и сына, тооказалось, что Джонни весьма агрессивно настроен против матери. Онзлился на

293

нееи боролся с ней по поводу энуреза. Я сказал Джонни, что у меня естьдля него лекарство, но оно определенно ему не понравится. Это будетэффективное лекарство, оно со всей определенностью поможет ему, нооно ему совершенно не понравится, но его матери оно не понравится ещебольше. И что же было делать Джонни? Если матери это не понравитсяеще больше, чем ему, то это будет прекрасно. Он был готов на все,чтобы досадить своей матери.

Ясделал Джонни довольно простое предложение. Я предложил, чтобы егомать вставала каждый день в четыре или пять часов утра и, если егопостель оказывалась мокрой, будила его. Если же постель была сухой,он мог продолжать спать. Но если постель мокра, он должен вставать,садиться за стол и переписывать ту книгу, которую он себе выберет. Онмог заниматься этим с четырех до семи часов утра или с пяти до семи.Мать, пока он это делает, должна наблюдать за ним. Переписывая книгу,надо было работать над своим почерком. Почерк у мальчикадействительно был ужасный и нуждался в исправлении.

Предложениевставать в четыре-пять часов утра показалось Джонни ужасным, но матьдолжна была вставать еще немного раньше. Неприятным было также и то,что мать должна была сидеть и наблюдать, как он пишет, но ведьписать-то он должен был только тогда, когда его постель мокра.Вообще-то ничего более неприятного нельзя было себе и придумать —вставать в четыре часа утра, чтобы работать над улучшением своегопочерка.

Ониначали выполнять эту процедуру и очень скоро перестали делать этокаждое утро. Несколько позже мать обнаруживала мокрую постель толькодва раза в неделю. Затем это случалось с мальчиком каждые десятьдней. Но мать по-прежнему должна была вставать в четыре часа утракаждое утро и проверять постель мальчика.

294

Наконец,дело ограничилось одним разом в месяц, а потом Джонни вообщеизбавился от симптома. У него появился первый в его жизни друг. Делобыло летом, и к нему начали приходить дети, а он начал ходить в гостик ним. Когда в сентябре он пошел в школу, то начал приносить оттудагораздо лучшие, чем раньше, оценки. И это было его первым реальнымдостижением. В данной ситуации мать играла против сына, а сын —против матери. Я использовал простую схему: «У меня есть длятебя лекарство, но тебе оно не понравится». Затем я отклонилсяот темы и заговорил о том, что матери оно не понравится еще больше.Джонни хотел, чтобы я поскорее сказал ему, что это за лекарство. Этожелание всецело завладело им. Непосредственной целью стало улучшениепочерка, а сухая постель стала привходящим условием, более или менееприемлемым. Мокрая постель перестала быть центром, приковывавшим всевнимание и эмоции мальчика.

Мать,наблюдая за тем, как улучшается почерк ее сына, могла гордиться егодостижениями. Он тоже мог гордиться этим. Когда они пришли ко мневдвоем, чтобы показать образцы нового почерка Джонни, я увиделприлежного ребенка и прилежную мать, гордящуюся успехами сына. Ялистал тетрадку страницу за страницей, и рассматривал по отдельностибуквы «Н», «Е», и «Т»,комментируя достоинства почерка мальчика. Поскольку у Джонни сухаяпостель была теперь всегда, отец стал раньше приходить с работы ииграть с мальчиком в мяч. Отец реагировал на излечение мальчикаудивительным образом, он сказал ему: «Ты научился не мочиться впостель гораздо быстрее, чем я, потому что, должно быть, ты гораздоумнее меня». Он оказался очень щедрым. Меня он совершенноисключил из ситуации. Помог его сыну не психиатр, это он сам, отец,передал ему по наследству могучую силу ума. Выздоровление Джоннистало общим достижением семьи, отец не уставал хвалить Джонни,

295

имальчик, таким образом, получил признание и принятие со стороны отца.

Откакого бы симптома ни страдал ребенок, будь это энурез или что-либодругое, рядом с ним всегда обнаруживается взрослый, чрезмернововлеченный в проблемы ребенка, и терапевтические действия направленына то, чтобы ослабить в этой паре эмоциональную связь друг с другом.В следующем нашем примере весьма острая проблема решается посредствомвыполнения терапевтических заданий как мальчиком, так и его отцом.

Двенадцатилетниймальчик в течение двух лет так расковыривал себе лоб, что у негообразовалась незаживающая рана. Мать и отец использовали все видынаказаний для того, чтобы он прекратил ковырять лоб. Его учителя итоварищи пытались уговорить его не делать этого. Врачи пугали егораком, бинтовали голову, заклеивали рану и делали все возможное длятого, чтобы он перестал его трогать. Но мальчик проникал под бинты ипластыри и продолжал ковырять рану. Он объяснял, что его желаниековырять рану не поддается никакому контролю с его стороны.

Родителимальчика делали все возможное, чтобы помочь ему прекратить ковырятьсяв ране, но они не могли согласиться друг с другом в отношении того,какие наказания следует использовать. Отец был склонен к крайностям,предлагая лишить ребенка всех развлечений. Он продал велосипедмальчика и сломал его лук и стрелы.

Наконец,мальчика направили ко мне. Поговорив с матерью, я узнал некоторыевещи о семейной ситуации. Я узнал, какие ценности и нормы соблюдают всемье, какие обязанности выполняют члены семьи, включая тот факт, чтомальчик занимался уборкой. У них был большой газон и большой сад, имальчик полностью отвечал за их чистоту. Я узнал также, что

296

матьбыла склонна защищать мальчика, который был очень обижен на отца зато, что тот его так часто наказывает. Особенно он переживал из-засломанного лука и стрел. Я узнал также, что у мальчика страдаетправописание: он часто пропускал буквы в словах. Мне нравитсязаглядывать в детские тетради, чтобы проверить, что у них там есть.

Затемя побеседовал с мальчиком и его отцом одновременно, причем сразу жеподнял вопрос о собственности. В качестве примера я взял лук истрелы, чьи они были? Отец признал, что лук и стрелы принадлежалимальчику, ему подарили их на день рождения. Затем я спросил, какследует, по его мнению, лечить язву. Мы пришли к выводу, что лечитьязву следовало бы с помощью бинтов и разнообразных лекарств. Яспросил, как можно использовать лук и стрелы, чтобы вылечить язву.Каким образом уничтожение лука и стрел может помочь вылечить язву.Отец был очень смущен и растерян, а сын пристально смотрел на негоприщуренными глазами. После того как отец покраснел, начал бормотатьчто-то в свое оправдание, я повернулся к мальчику и спросил его, неможет ли он поверить отцу хотя бы в том, что, несмотря на его глупоеповедение, намерения у него были вполне хорошие. С этим утверждениемдолжны были согласиться они оба. Таким образом, мальчик смог назватьповедение своего отца глупым, но, делая это, он должен был поверитьему в том, что его намерения были хорошими. Затем я спросил, какдолго мы будем обсуждать те лекарства, которые им не помогли. Или жемы просто забудем об этом? Я сказал: «Вы пытались справиться сэтим два года. И все способы, начиная с расправы над луком и стреламии кончая продажей велосипеда, не сработали. Что же мы будем делать?»Мальчик сказал, что это дело должен взять на себя я.

Яответил, ему: «Хорошо. Я сделаю это. Но тебе явно не понравитсято, как я это сделаю. Потому что я собираюсь сделать нечто, чтоизбавит тебя от язвы.

297

То,что я сделаю, тебе совершенно не понравится, но тебе вполнепонравится то, что я вылечу твою язву, — это уж действительнотебе понравится». Затем я сказал ему, что я хочу, чтобы онпосвящал лечению язвы каждую субботу и воскресенье — в то времякак отец будет делать за него субботнюю уборку газона и сада. Тутмальчик торжествующе посмотрел на меня и на отца.

Тутмы перешли к теме уборки и обсудили, как надо ползать по траве,подбирая собачий кал, подметать дорожки в саду и так далее. Яспросил, кто контролирует работу мальчика, когда он убирает газон исад. Отец ответил, что это всегда делает он. Я сказал: «Так,теперь по субботам, прерывая свою работу над лечением язвы, посколькуты не сможешь работать над ее лечением беспрерывно, ты сможешь выйтии проверить, насколько хорошо папа справляется с твоей работой».

Кэтому моменту мальчик уже очень хотел знать, что же собственно ондолжен делать, чтобы вылечить свою злосчастную язву. И тогда я сталговорить. Медленно, затянуто, занудно я изложил свой терапевтическийплан. Когда вы излагаете указание таким вот образом, пациентустремляется навстречу вам, желая в конце концов узнать, в чемсобственно состоит суть, и что конкретно он, собственно говоря,должен делать. Он доверяет вам, так как вы излагаете указаниепродуманно, и видно, что вы долго его разрабатывали. Он знает, что выне хотите отделаться от него просто так. Он ждет, пока вы доберетесьдо критической точки, и когда вы до нее действительно доберетесь, тоон уже мотивирован к тому, чтобы принять ваш план.

Ясказал мальчику: «Я обнаружил, что ты очень плохо пишешь. Ведьты очень часто пропускаешь буквы в словах».

Затемя сказал: «Я считаю, что тебе следует начать лечить свою язву всубботу утром, примерно в шесть часов. Знаешь, ведь если ты встаешьочень рано ут-

298

ром,чтобы сделать что-либо, то тогда ты воспринимаешь это более серьезно,а то, что ты собираешься делать, достаточно серьезно. Конечно, еслиты проснешься без пяти шесть, то можешь сразу садиться за работувместо того, чтобы ждать, когда пробьет ровно шесть. Или же ты вполнеможешь начать работу в пять минут седьмого — пять минут несоставят разницы».

Затемя продолжил: «Ты можешь писать ручкой, а можешь и карандашом.Лучше, если это цветной карандаш, но можно использовать и простой. Тыможешь писать ручкой, обмакивая ее в чернила, или шариковой ручкой. Ясчитаю, что лучше использовать линованную бумагу. Она должна бытьпримерно такой ширины, или чуть пошире, вот на столько. Я думаю, чтоотец даст тебе линованной бумаги, которая была бы нужной ширины».

Наконец,я добрался до ключевого пункта. Я сказал: «Вот предложение,которое, как я считаю, тебе следует написать: «Я не считаю, чторасковыривать язву на лбу — это хорошо». Я медленноповторил это предложение и добавил: «И ты будешь писать этуфразу медленно, внимательно, тщательно! Считай каждую линеечку, когдабудешь писать. Затем напиши эту фразу еще раз. И снова проверь каждуюстрочку и каждое слово, поскольку ты не должен пропустить ни однойбуквы. Ведь ты не хочешь пропустить ни одного, даже самого маленькогошага в излечении такой язвы, как твоя».

Затемя сказал ему, что не знаю, как долго нужно будет язву лечить. Ясчитаю, сказал я ему, что если он страдает от этого уже два года, тохотя бы месяц лечение будет необходимо. Каждые три или четыре дня онможет подходить к зеркалу, чтобы проверить, как продвигается лечение.Каждый день подходить к зеркалу нельзя, поскольку прогресс тогда небудет заметен. После того как язва исчезнет, чистописанию нужно будетпосвятить еще одну субботу и одно воскресенье.

299

Ондолжен был начинать писать в шесть часов, а завтракать попозже.Беседуя с матерью наедине, я сказал ей, чтобы во время завтрака онане торопилась, чтобы он мог отдохнуть. Каждые два часа он долженделать перерыв, выпивая стакан сока или воды. Затем он долженспуститься в сад, чтобы проверить работу отца, а затем вернуться ксебе и продолжать писать. Я объяснил, что сначала у него будет болетьрука и что ему следует делать в связи с этим. Он должен будет делатьупражнение, быстро сжимая и разжимая кулак. Это поможет мышцамрасслабиться, и хотя слегка увеличит усталость, но впоследствииувеличит выносливость мышц. Затем я сказал, что после обеда его нужноосвободить от любой работы. В сущности я уделил очень мало вниманиятому, чтобы он кончал свои занятия в четыре часа пополудни.Демонстрируя свое равнодушие к этому, я смягчил оттенок наказания,который был у этого занятия.

Итак,мальчик занимался правописанием субботу и все воскресенье, каждыевыходные. У меня накопились огромные кипы листов линованной бумаги,исписанных этим предложением. Все это было выписано с гордостью иудовольствием. Мать и отец совершенно не принуждали его кчистописанию. Наоборот, они были очень удивлены тем, что он такгордился своим почерком. Тысячный вариант исполнения этой фразы былсовершенно прекрасным. Я четко объяснил мальчику, что проверять егоработу буду только я. Если бы он захотел показать свою работу материи отцу, он вполне мог это сделать, но принимать и оценивать егоработу должен только я. Я проверял каждую страницу. Я сказал ему, чтостоит мне бросить мгновенный взгляд на страницу, как я уже знаю,стоит ли данной странице уделять более пристальное внимание. Такимобразом, он не ожидал от меня, что я буду тщательно рассматривать принем каждый лист.

Чембольше он писал, тем больше укреплялся в своем праве контролироватьработу отца. Чем больше

300

онписал, тем более аккуратным становился его почерк. Любой шансиспользовался для продвижения. Таким образом, я прекратил навязчивоековыряние в ране и заставил его навязчиво аккуратно писать, то естьделать нечто, чем он мог обоснованно гордиться.

Егоотец сказал: «Я знал, что я должен был делать. На этом газоне яделал самую прекрасную работу, какую только можно себе представить».Мальчику было очень приятно обнаружить на газоне после уборки сухойлист. Отец привел газон и сад в идеальный порядок, отремонтировалзабор, убрал весь мусор, пока мальчик писал свое предложение.

Черезмесяц язва у ребенка прошла. Через год у него тоже было все впорядке. Эта хроническая, ужасная язва прошла, и от нее не осталосьдаже шрама.

Исписанныемальчиком листы бумаги я положил к себе в шкаф и спросил у него, какдолго я должен их хранить. Они заняли в шкафу целую полку. Онответил, что их нужно хранить несколько месяцев. Тогда я спросил, чтонужно сделать с ними потом, и он ответил: «Ну, тогда это будетпросто ненужная бумага».

Вэтих двух случаях Эриксон не вмешивается непосредственно в конфликтмежду родителями по поводу того, как надо общаться с ребенком, как онэто часто делал. По поводу того, что ребенок часто используется какоружие в борьбе между родителями, Эриксон как-то сказал: «Когдавы излечиваете ребенка или исправляете его поведение, родителиполучают от вас незнакомого ребенка. Тогда они вынуждены воевать, неиспользуя при этом ребенка. Теперь он самодостаточен и исключен изконфликта».

ХотяЭриксон был склонен играть с детьми и объединяться с ними противвзрослых, он ни в коем случае не считал, что надо воспитывать детей в«разрешающем» духе. Он работал с родителями, обучал ихиграть с детьми и предостерегал их от слишком суровых

301

ибесполезных наказаний. Но он так же обучал родителей четкоограничивать детей. Если ребенок вел себя плохо, то Эриксон непомогал ему понять причины этого, а так организовывал ситуацию, чторебенок начинал вести себя более нормально. Часто его идеи казалисьстаромодными. Например, если ребенок отказывался от завтрака, чемрасстраивал мать, Эриксон советовал ей сделать следующее. Онпредлагал ей приготовить ребенку хороший завтрак и, если ребенокотказывался от него, она должна была поставить этот завтрак вхолодильник, на обед она должна была вынуть этот завтрак изхолодильника и предложить ребенку его съесть. Если он опятьотказывался, то следовало предложить ему то же самое на ужин, ипродолжать это до тех пор, пока ребенок не съедал приготовленную одинраз еду.

Эриксонсчитал, что отсутствие ощущения внутренней безопасности у ребенкаможет быть обусловлено тем, что он не знает пределов своей власти, изадачей терапии является установление этих пределов. Проблема состоитв том, как организовать такую ситуацию, в которой пределыустанавливали бы сами родители, а не чужой человек, каким являетсяпсихотерапевт. Работая с ребенком, Эриксон сосредотачивался также ина его семейной ситуации. Следующий пример иллюстрирует этот подход,который использовал Эриксон при работе с детьми, страдающими отнарушения поведения.

Двадцатисемилетняямать начала испытывать серьезные трудности со своим восьмилетнимсыном, который становился все более и более непослушным. Ни один деньне обходился без серьезного проступка. Мать развелась с мужем двагода назад. Причины развода были адекватны и целесообразны по мнениювсех, кто их знал. Кроме сына, у нее было еще две дочери в возрастедевяти и шести лет. Через несколько

302

месяцевпосле того, как она начала встречаться с мужчинами, надеясь на второезамужество, оказалось, что сын стал все сильнее и сильнее бунтовать,и это было для нее неожиданной проблемой. Старшая дочь на некотороевремя присоединилась к нему. Но мать сумела выправить поведениедочери с помощью обычных воспитательных мер, то есть крика, угроз ишлепков, что сопровождалось последующим разумным, спокойным иобъективным разговором с ней. Поступая таким образом, она всегдадобивалась от детей того, чего хотела. Однако ее сын Джо на этот разне отреагировал на это обычным образом. Несмотря на то что онанесколько раз устраивала ему взбучку, лишала удовольствий ипривлекала к воспитанию Джо всю семью, Джо просто объявил,жизнерадостно и счастливо улыбаясь, что он будет делать то, чтопожелает, и ничто в этом мире не сможет ему помешать.

Такоеповедение мальчика распространилось и на школу. Ничто не моглоустоять перед его разрушительной силой. Он портил школьное имущество,оскорблял учителей, бил товарищей по классу, вытаптывал клумбы усоседей и разбивал окна. Соседи и учителя, пытаясь совладать с ним,преуспели в его запугивании, но ничего не добились. Наконец, мальчикначал портить в доме ценные вещи и делал он это ночью, чтобы утромневинно смотреть матери в глаза и отрицать свою вину. Эти последниепроступки и привели мать ко мне. Когда она рассказывала все это, Джослушал ее с широкой торжествующей улыбкой. Когда она закончила, онхвастливо объявил, что я не смогу сделать ничего такого, что могло быостановить его, и что он по-прежнему собирается делать лишь то, чтоему нравится. Я, в свою очередь, честно и серьезно заверил его в том,что мне совершенно ничего не нужно делать, чтобы изменить егоповедение, потому что он достаточно взрослый, сильный и умныймальчик, который вполне способен изменить свое поведение сам. Язаверил его также и

303

втом, что его мать сделает достаточно для того, чтобы предоставить емувозможность изменить свое поведение «совершенносамостоятельно». Джо принял это мое утверждение недоверчиво иглумливо: Я сказал затем, что собираюсь научить мать некоторымпростым действиям, которые она сможет выполнить для того, чтобы онсам изменил свое поведение. Затем я выпроводил его из кабинета.Действуя очень мягко, я направил его размышления на то, что же задействия это могли быть. Это озадачило его и некоторое время онспокойно размышлял, ожидая, когда из кабинета выйдет его мать.

Беседуяс матерью, я обсудил с ней требование ее сына жить в мире, в которомон мог быть уверенным в том, что существуют люди более сильные, чемон. До этого момента ее сын демонстрировал с возрастающим отчаянием,что мир вокруг него настолько ненадежен, что он в этом мире являетсяединственным и самым сильным человеком — он, маленькийвосьмилетний мальчик. Затем я выдал матери тщательные, четкиеуказания о том, что она должна делать в течение двух последующихдней.

Когдаони уходили, мальчик с вызовом спросил у меня, не порекомендовал ли яего матери побольше его шлепать. Я заверил его в том, что не будетпредпринято никаких мер, кроме тех, которые могли бы дать ему полнуювозможность самому изменить свое поведение, ведь никто другой этимзаниматься бы не стал. Этот ответ поставил его в тупик. На пути домоймать была вынуждена применить к нему сильное физическое наказание,чтобы заставить его позволить ей вести автомобиль нормально. Предвидятакое его поведение на обратном пути, я посоветовал материреагировать незамедлительно и без лишних слов. Вечер они провели какобычно — мать разрешила мальчику смотреть телевизор, как онэтого хотел.

Наследующее утро их навестили бабушка с дедушкой и забрали дочерей ксебе. Джо, который хотел

304

МилтанЭриксон, Джей Хейли

пойтипоплавать, потребовал, чтобы ему подали завтрак, и был немалоозадачен, заметив, что мать несет в гостиную большую тарелку ссэндвичами, фрукты, два термоса, один с соком, другой с кофе инесколько полотенец. Все это она аккуратно положила на тяжелуюкушетку, на которой стоял еще телефон и лежало несколько книг. Джоеще раз потребовал, чтобы она сейчас же приготовила ему завтрак, а нето он испортит первую попавшуюся ему под руку вещь. Мать, улыбнувшисьв ответ, быстро его схватила и положила на пол животом вниз, а самасела сверху. Когда же он заорал, чтобы она скорее слезла, онаответила, что уже позавтракала и ей больше нечего делать, поэтому онапопытается поразмышлять о том, как изменить его поведение. Но приэтом она отметила свою уверенность в том, что ей ничего не удастсяпридумать. И поэтому этот вопрос должен будет разрешить он сам.

Мальчикяростно пытался сбросить с себя мать, несмотря на ее преимущество ввесе и силе. Он кричал, орал, выкрикивал ругательства и оскорбления,рыдал и, наконец, жалобно пообещал быть хорошим мальчиком. Матьответила, что его обещания ничего не значат, поскольку она еще неопределила для себя, как изменить его поведение. Это вызвало у негоновый приступ ярости, который наконец кончился, после чего мальчиксрочно попросился в туалет. Мать мягко объяснила, что она еще незакончила размышлять и предложила ему полотенце, чтобы потом вытеретьлужу. Это вызвало у него новый приступ ярости, который вскоре истощилего. Мать, воспользовавшись периодом спокойствия, решила позвонитьсвоей матери. Беседуя с ней, она случайно упомянула, что в своихразмышлениях еще не пришла к определенному выводу и поэтому ейостается верить, что инициатива изменения поведения будет исходить отДжо. Джо ответил на это замечание самым оглушительным криком, накоторый он только был способен. Мать прокомментировала это так, чтоДжо слишком занят

305

испусканиемкриков, чтобы как следует подумать об изменении своего поведения, азатем она поднесла телефонную трубку ко рту Джо, чтобы он продолжилкричать прямо в нее.

Джовпал в мрачное молчание, время от времени прерываемое отчаяннымиусилиями освободиться, криками, требованиями, рыданиями, а иногдажалобными просьбами. На все это мать давала мягкие конкретные ответы.Через некоторое время мать налила себе кофе, сока, поела сэндвичи иначала читать книгу. Незадолго до полудня мальчик вежливо сказал, чтоему действительно надо пойти в туалет. Она сказала, что ей нужносделать то же самое. Она объяснила далее, что это будет возможнотолько в том случае, если он обещает вернуться и снова лечь на пол,позволив ей тоже занять свою прежнюю позицию. Поплакав, онсогласился. Он выполнил свое обещание, но почти сразу началяростнейшую борьбу за освобождение. Как только ему казалось, что онприближается к успеху, он удваивал усилия. Пока он отдыхал, она елафрукты и пила кофе, разговаривала по телефону и читала книгу. Когдапрошло более пяти часов, Джо сказал матери, просто и приниженно, чтоон отныне готов выполнять все то, что она ему скажет. Мать ответилаему также просто и серьезно, что ее размышления ни к чему не привелии она просто не знает, что она должна ему сказать. Он разразилсяслезами, но сквозь рыдания сумел сказать, что он знает, что делать.Она ответила, что очень рада этому, но ей кажется, что он нерасполагал до сих пор достаточным временем, чтобы как следуетпродумать это. Будет очень хорошо, если он подумает еще часок. Джомолча ждал, пока пройдет час, а мать в это время спокойно читалакнигу. Когда прошло более часа, она сказала мальчику об этом, новыразила желание дочитать главу до конца. Джо прерывисто вздохнул иначал тихонько плакать, пока мать заканчивала чтение.

Когдаглава была наконец окончена, мать встала и Джо тоже встал. Он робкопопросил немного еды.

306

МилтонЭриксон. Докей Хейли

Матьобъяснила ему очень подробно, что обедать сейчас уже поздно и чтозавтрак едят до обеда, а завтракать сейчас тем более поздно. Онапредложила ему просто попить холодной воды и лечь в постель. Джобыстро уснул, но его разбудил запах вкусной еды. Его сестры ужинали ион попытался присоединиться к ним.

Матьобъяснила ему просто, серьезно и весьма подробно, что сначала принятоесть завтрак, потом обед, а затем ужин. К несчастью, он пропустилзавтрак, и поэтому вынужден был пропустить обед. И вот сейчас онвьшужден пропустить ужин, но, к счастью, завтра с утра он сможетначать свой новый день. Джо вернулся в спальню и плакал, пока неуснул. Мать этой ночью почти не сомкнула глаз, а Джо проснулся толькотогда, когда она почти уже приготовила завтрак.

Джовошел в кухню, где завтракали его сестры, и счастливый сел на своеместо. Мать раздавала дочерям блины и сосиски. Перед Джо стоялабольшая чашка. Мать объяснила, что она специально для него сварилаовсянку, которую он не очень-то любил. На глаза Джо навернулисьслезы, но он поблагодарил мать по семейному обычаю и жадно съел кашу.Мать сказала на это, что она специально сварила много каши, чтобы онмог попросить добавки. Потом она жизнерадостно выразила надежду, чтопосле завтрака останется достаточно каши для обеда. Джо старалсясъесть как можно больше, чтобы предотвратить эту возможность. Но матьсварила действительно очень много каши.

Послезавтрака Джо взялся за уборку в своей комнате безо всякогонапоминания. Сделав это, он спросил мать, можно ли ему навеститьсоседей. Она совершенно не представляла, чем это может кончиться, норазрешила ему выйти. Спрятавшись за занавеску, она наблюдала, как онзвонит соседям. Когда дверь открылась, он что-то сказал соседу,попрощался и вышел на улицу. Как она впоследствии узнала, точно

307

также систематически, как он раньше терроризировал всех соседей, онначал теперь завоевывать их доверие, извиняясь и обещая, что оченьскоро он придет к ним, чтобы отремонтировать все, что он сломал. Онобъяснил, что для того, чтобы исправить все то, что он сломал, емупотребуется довольно много времени.

Вернувшиськ обеду, Джо съел холодную, жирную овсянку и добровольно вызвалсявытирать посуду, а затем сел за уроки, в то время как его сестрысмотрели телевизор. Ужин был обильный, но состоял из остатков, и Джосъел это спокойно, без единого замечания. Когда пришло время спать,Джо отправился в спальню без всяких уговоров, в то время как егосестры оказали матери обычное в этих случаях сопротивление.

Наследующий день Джо пошел в школу, где он продолжал извиняться идавать обещания. Обещания принимались с осторожностью. Вечером онпоссорился с сестрой. Это была обычная детская ссора, и сестрапозвала на помощь мать. Как только мать вошла в комнату, Джо началдрожать. Она предложила детям сесть и рассказать, что случилось.Первая должна была рассказывать сестра. Когда пришла очередь Джо, онсказал, что во всем согласен с сестрой. На это мать ответила, что онахотела бы, чтобы Джо был совершенно нормальным восьмилетним мальчикоми, как все нормальные восьмилетние мальчики, он бы иногда ссорился сдетьми и тому подобное. Затем она заметила, что их ссора былабесполезной и бессмысленной, поэтому ее лучше прекратить. Дети с нейпокорно согласились.

…Добитьсяот матери Джо, чтобы она выполняла мои указание, было чрезвычайнотрудно. Она закончила колледж и была умной женщиной с широкимиобщественными интересами и обязанностями. Я попросил ее описать весьтот ущерб, который Джо нанес школе и соседям. По мере того как онаэто делала, размеры ущерба в ее голове все возрастали и возрас-

308

МилтонЭриксон, Джей Xevbiu

тали.(Растения могут вырасти снова, стекла можно вставить, рамы можноотремонтировать, но, рассказывая, она это совершенно не учитывала).

Затемя попросил ее описать Джо, «каким он обычно бывает» —счастливым, хорошо себя ведущим и действительно вьщающимся ребенком.Я снова и снова давал ей задания сравнивать его нынешнее и прошлоеповедение, каждый раз сокращая описание, но все более четко выделяясамое главное. Затем я попросил ее поразмышлять вслух о будущем Джотакого, «как обычно» и «такого как сейчас».Помогая ей нарисовать две эти резко контрастирующие друг с другомкартины будущего сына, я делал наводящие замечания.

Затемя попросил ее проанализировать абсолютно все возможные вариантысвоего поведения на предстоящие выходные и ту роль, которую онадолжна в конце концов принять относительно Джо. Поскольку она ничегоне знала, она была вынуждена занять совершенно пассивную позицию, ая, таким образом, получил возможность предложить ей свой план; ятакже использовал ее подавленную агрессию и злость на сына, а такжеего отклоняющееся поведение. Я постарался преобразовать все это всоответствующую положению осознанную острую бдительность, с которойона должна была пресекать все попытки сына доказать еенесостоятельность. Ее поражение лишь утвердило бы мальчика в ощущенииотсутствия безопасности. Самым важным фактором, который позволил мнеустановить с матерью отношения сотрудничества, были ее возражения,внешне совершенно справедливые и состоящие в том, что ее вес,примерно шестьдесят семь килограмм, слишком велик для того, чтобысидеть на восьмилетнем ребенке. Сначала я тщательно избегалупоминания этого аргумента. Я помогал матери систематически изложитьвсе свои возражения против моего плана, кроме одного, кажущегосянеоспоримым, состоящего

309

втом, что ее вес слишком велик, чтобы его выдержал ребенок. По меретого как она укрепилась в этом мнении, я с помощью тщательноподобранных слов дал свободу ее возрастающему желанию оказатьсяспособной выполнить все мои указания, которые я детализировал всебольше и больше, распространяя их на все выходные.

Когдаэмоциональная готовность матери сформировалась в достаточной степени,я поднял вопрос о ее весе. Я просто заверил ее в Том, что она ненуждается в мнении специалиста по этому поводу. Завтра она самасможет обнаружить, что ее вес не нанесет ребенку никакого вреда. Насамом деле, чтобы справиться с ситуацией, нужно будет к весу добавитьвсю ее силу, ловкость и внимательность. Она может даже проиграть бой,потому что ее вес может даже оказаться недостаточным. Мать не смоглапроанализировать решающую силу последнего аргумента, который япредставил ей столь просто. Я поставил ее в положение, в котором онадолжна была доказывать, что ее вес слишком велик для того, чтобыосуществить задуманное. Для доказательства этого требовались усилиясо стороны сына, и я был уверен, что агрессивные реакции мальчика непозволят ему сдаться и пассивно лежать, когда мать будет сидеть нанем. Таким образом, сын должен был помочь матери отказаться от техзащитных аргументов, которые она против меня выдвигала, и, крометого, сама жестокость его поведения должна была заставить ее признатьобоснованность моих предложений.

Впоследствиимать рассказывала: «Как только эта взбрыкивающая лошадкапопробовала меня сбросить, я поняла, что, если я хочу сохранить моеположение, то мне предстоит серьезнейшее предприятие. Вопрос теперьсостоял в том, кто более ловок, я вынуждена была стараться изо всехсил. Потом я стала испытывать удовольствие от того, что мне удавалосьпредвидеть его выпады и с готовностью встречать их. Ско-

310

реевсего это напоминало игру в шахматы. И конечно же я научилась уважатьи даже восхищаться его ревностью и настойчивостью, получая огромноеудовольствие от того, что я фрустрирую его так же умело, как онраньше фрустрировал меня. Но несмотря на это, было мгновение, когда ячуть было не сдалась. Когда он вернулся из туалета и лег снова напол, он посмотрел на меня так жалобно, что мне тут же захотелось егообнять. Но я помнила, что вы сказали мне не принимать его пораженияиз-за жалости, что следует дождаться, когда мы договоримсяпо-настоящему. Теперь, когда я знала, что победила, я стала тщательноследить за своими чувствами, чтобы мое поведение не направлялосьжалостью. Остальное удалось мне легко, и я действительно моглаосознавать, что и почему делаю».

Втечение нескольких последующих месяцев все шло хорошо. Но потом,после обыкновенной ссоры с сестрой, которая была несправедливоразрешена в ее пользу, Джо спокойно, но твердо объявил, что он ненамерен более мириться с таким положением вещей. Он сказал, что может«растоптать» любого, в особенности меня, и добился отматери, чтобы в тот же вечер они явились ко мне. Не зная, чтопредпринять, мать немедленно привела его ко мне. Как только онивошли, она рассказала, не совсем точно передавая его намерения, чтоДжо угрожал «растоптать» все в моем кабинете. Я тут жесказал ему с пренебрежением, что скорее всего он не сможет топнутьногой настолько сильно, чтобы из этого что-то вышло. В ярости Джоподнял ногу и изо всех сил топнул своим ковбойским ботинком по ковру.В ответ на это я снисходительно сказал ему, что для восьмилетнегомальчика он топает с замечательной силой и что он скорее всего сможетповторить это действие несколько раз, но не очень много. Джо заорал,что он сможет топнуть хоть пятьдесят, сто, а если захочет, то итысячу раз. Я ответил, что ему всего восемь лет и как бы он ни

311

сердился,он не сможет топнуть тысячу раз. И даже пятьсот раз он не сможеттопнуть, то есть половину от тысячи раз. Если только он попробует этосделать, то вскоре устанет, будет топать все слабее и слабее, потомбудет вынужден поменять ногу и отдохнуть. Хуже того, сказал я ему,пока он будет отдыхать, он не сможет даже стоять прямо, не качаясь ине испытывая желания сесть, и если он мне не верит, то пустьпопробует. Когда он устанет, как маленький, то сможет отдохнуть,постояв некоторое время спокойно, пока не обнаружит, что он уже неможет стоять, не шатаясь и не испытывая желания сесть. Демонстрируяоскорбленное достоинство, Джо объявил, что торжественно обещаеттопать до тех пор, пока в полу не образуется дыра, хоть бы этопотребовало сто миллионов топаний. К тому времени я отпустил мать,попросив ее вернуться через четыре часа, что она поняла как «черездва часа». Таким образом, Джо не знал, когда должна вернутьсямать, хотя понимал, что я назначил ей определенное время. Когда дверьза ней закрылась, Джо, балансируя на правой ноге, изо всех сил удариллевой ногой в пол. Я принял удивленный вид, заметив, что топнул онгораздо сильнее, чем я предполагал, но я сомневаюсь, что он долгопротянет на том же уровне. Я сказал ему, что он скоро ослабеет дотакой степени, что не сможет даже стоять спокойно и прямо. Послеэтого Джо топнул еще несколько раз, пока о топаний еще нельзя былосказать, что оно стало слабее.

Собраввсе силы, Джо досчитал до тридцати, прежде чем понял, что переоценилсвою способность к то-панию. Когда это понимание явно отразилось налице Джо, я снисходительно предложил ему просто погладить пол ногойтысячу раз, поскольку он действительно не мог стоять спокойно, некачаясь и не испытывая желания сесть. Собравши все свое достоинство,он отверг мое предложение и объявил, что будет стоять прямо. Он тутже выпрямился, опустив руки по швам и глядя на меня. В ответ япоказал ему часы, которые

312

МиллионЭриксон, Джей Хейли

стоялина моем письменном столе и заметил, что минутная стрелка движетсяочень медленно, не говоря уже о часовой, несмотря на то что тикаютчасы очень быстро. Я отвернулся к столу и начал делать записи вистории болезни Джо, а затем, продолжая сидеть, стал заниматьсядругими делами.

Втечение пятнадцать минут Джо переминался с ноги на ногу, крутилголовой, двигал плечами. Через полчаса он вытянул вперед руку и началопираться на спинку стула, около которого он стоял. Но как только яподнял голову от записей, он отдернул руку. Через час я ненадолговышел из кабинета. Джо в полной мере использовал мое отсутствие иделал так каждый раз, когда я выходил, не забывая, однако,возвращаться в прежнюю позицию, когда я возвращался. Когда матьпостучала в дверь, я сказал Джо: «Когда твоя мать войдет, делайто, что я тебе скажу». Мать зашла и села, с интересом глядя наДжо, стоявшего по стойке смирно, лицом к столу. Сделав матери знакмолчать, я повернулся к Джо и властно скомандовал: «Джо, покажисвоей матери, как сильно ты можешь топать до сих пор». Джо былизумлен, но отреагировал превосходно. «А теперь, Джо, покажи-каей, как прямо и неподвижно ты можешь стоять по стойке смирно».Примерно через минуту я выдал еще два указания. Я сказал матери: «Этабеседа останется в тайне между мной и Джо». Затем я сказал Джо:«Не говори матери ничего о том, что происходило в этомкабинете. Знаем об этом только мы с тобой и этого достаточно.Хорошо?»

Джокивнул головой, и мать сделала то же самое. Вид у нее был несколькоозадаченный, в то время как у Джо — задумчиво-удовлетворенный.По дороге домой Джо был очень спокоен и сидел, тесно прижавшись кматери. На полпути домой Джо прервал молчание, заметив, что я«хороший доктор». Как впоследствии рассказала мать, этоего замечание неизвестно почему совершенно ее успокоило. Она

313

никогдане спрашивала о том, что произошло в кабинете, и я сам тоже ей ничегоне рассказывал. Она знала лишь, что Джо любил и уважал меня, доверялмне и был рад иногда встречаться со мной, чтобы просто или не оченьпросто поговорить. Джо продолжал вести себя нормально, оставаясьочень умным ребенком и иногда причиняя матери совершенно обыкновенныенеприятности.

Черездва года мать Джо обручилась. Будущий отец понравился Джо, но онспросил у матери, одобряю ли я ее выбор. Уверившись в том, что явыбор матери одобрил, он принял избранника матери безоговорочно.

Вокружающем мире, где интеллектуальные и эмоциональные колебаниясоздают у человека состояние неопределенности, интенсивность которойменяется от момента к моменту, невозможно испытывать ощущениебезопасности. Джо хотел узнать, что в этом мире было сильным,безопасным и надежным, и он узнал это, усвоив эти знания так жекрепко, как человек, на опыте понявший, что нельзя винить огонь зато, что он обжигает, когда его хватают голыми руками.

Г Л А В А 7. СУПРУЖЕСКИЕ И СЕМЕЙНЫЕКОНФЛИКТЫ

Когдабрак достигает своего среднего срока существования, трудности,которые испытывают супруги во взаимодействии друг с другомприобретают стереотипный характер. Иногда в борьбу между супругамивовлечены дети, но часто проблемы осознаются именно как конфликтмежду супругами. Типичный предмет конфликта — это вопрос овласти, о том, кто будет в браке преобладать. Все животные, способныек обучению, организуют иерархию, так как это лежит в их природе.Вопрос о том, кто в доме первый, а кто — второй, является всупружеских отношениях вечным. Некоторые пары подходят к решениюэтого вопроса достаточно гибко. В одних случаях и ситуациях заглавного — жена. В других случаях и ситуациях — муж, исуществуют так же ситуации, в которых они выступают как равныепартнеры. Трудности начинаются тогда, когда у пары всего лишь одинспособ функционирования, и он не удовлетворяет ни одного из супругов.Иногда один из супругов предъявляет другому парадоксальныетребования. Довольно часто жена хочет, чтобы ее муж был главным ивсем распоряжался именно так, как она хотела бы.

Еслисемья испытывает такие затруднения, связанные с борьбой за власть,это может продолжаться годами, несмотря на то что ни один из супруговне желает этого.

Оружиемв этой борьбе могут служить любые поведенческие реакции, включаясимптомы. Эриксон создал

315

множествопроцедур для разрешения супружеских конфликтов, которые проявляются впривычном циклическом поведении. Два следующих примера иллюстрируютдва совершенно различных подхода к одинаковым по сути конфликтам.Супружеская пара владельцев ресторана многие годы вела борьбу завласть, кто должен вести дело. В первом случае Эриксон решилпроблему, беседуя исключительно с женой. Муж не был непосредственнововлечен в терапевтический процесс.

Хозяинресторана мистер Смит, которому сейчас шел пятый десяток, всю своюжизнь занимался ресторанами. Еще школьником он торговал пирожками исосисками. Он занимался ресторанным делом всю свою жизнь. Но каждыйвечер жена требовала у него подробного отчета за день по многимвопросам. Это началось еще тогда, когда они были обручены ипродолжалось до сих пор. Она рассказала, что чувствует себя словнообязанной проверять мужа каждый день, чтобы убедиться в том, что онправильно управляет рестораном. Эта проверка приводила его в ярость,но

316

онпозволял ей делать это. Тратили они на это каждый вечер около двухчасов, пока он рассказывал, что купил, какие организационные решенияпринял.

Онасказала, что не хочет такого главенства над мужем и готова сделатьвсе, чтобы прекратить это. Поскольку она чувствовала, что не можетсправиться с собой и отказаться от проверки действий мужа, делая этовынужденно, я решил использовать это чувство навязчивости, несколькоперенаправив его. Я дал ей задание экзаменовать мужа, как она до сихпор это и делала, но теперь она должна была составить список техвопросов, которые она всегда задавала. Затем она должна быласоставить параллельный список вопросов, касающихся ее собственныхдействий. После того как она проэкзаменовала мужа, она должна былапроэкзаменовать себя. Она должна была задавать себе вопросы от именимужа, а затем отвечать на них. Если она спрашивала его, в какомсостоянии находятся запасы того или иного продукта в ресторане, тосебя она должна была спрашивать о запасах того, что должно находитьсяв доме. Она должна была ответить, например: «Я заказала двалитра молока и купила две булки хлеба» — и так далее.

Онапо прежнему спрашивала мужа, но затем всегда брала на себя его роль,за исключением того момента, когда она в буквальном смысле задавалавопросы сама себе и сама же себе и отвечала. Она управляла всейситуацией, но вместе с тем, была лишь отчитывающейся. В конце концовона отреагировала • предсказанным образом: ей все это надоело, иона перестала каждый день мучить мужа вопросами. Последний раз явидел ее вскоре после окончания лечения. Она рассказала мне, чтобывает в ресторане только тогда, когда ей случится пригласить друзейна ужин. Она больше не требует от него отчета, и сама никогда неотчитывается ему о том, как она ведет дом. Но она вполне справляетсяс ведением дома с бюджетом в

317

пятьдесяттысяч долларов — к полному удовлетворению мужа.

Вданном примере характерно то, что, работая с навязчиво действующимчеловеком, Эриксон организует ситуацию так, что, делая то же, что ивсегда, человек избавляется от первоначальной проблемы. Необычнымтут, однако, является то, что муж используется здесь, совершенно небудучи вовлеченным в терапевтическую ситуацию. Эриксон такорганизовал ситуацию, что жена, главенствующая над мужем, должна былауправлять своими действиями по управлению им, когда он управлял ею, ив результате этого прервалась многолетняя процедура экзамена, крайнераздражавшая мужа и причинявшая страдания обоим супругам. ДляЭриксона характерно также и то, что, прежде чем освобождать жену отобязанностей по надзору за мужем, он убедился в том, что муж способенсправиться с рестораном в одиночку.

Вдругом, очень похожем случае Эриксон работал с мужем и женой вместе.Он разрешил длительный супружеский конфликт посредством простогоуказания, повлекшего за собой преобразования, что было обусловленосущностью сложившейся ситуации.

Втечение многих лет муж и жена содержали ресторан и при этом постоянноспорили о том, кто должен управлять делом. Жена настаивала на том,что управлять должен муж, а он заявлял, что она никогда не позволялаему этого делать. Он сказал так: «Да, я постоянно слышу от нее,что я должен управлять рестораном. Она все время делает это сама,приговаривая, что на самом деле я должен делать это. Я и собираюпосуду со стола, мою полы и встречаю гостей. Она пилит меня по поводупокупок, бухгалтерии, немытых полов. Я вполне мог бы нанятького-нибудь для мытья полов, но моя жена не может ждать, пока

318

МилтонЭриксон, Джей. Хейли

кто-либопридет и возьмется за работу. И вот мне приходится крутиться, делаяэто самому, и, таким образом, оказывается, что и нанимать-то никогоне надо».

Жена,в свою очередь, рассуждала весьма разумно, высказывая желание, чтобымуж справлялся со всей работой в ресторане сам, потому что она большехотела бы находиться дома. Дома она хотела бы шить. Дома, кроме того,она хотела хотя бы раз в неделю кормить мужа едой, которую он оченьлюбил и которая была бы приготовлена дома ею самой. Муж на этоответил: «Вот она что говорит. Вы слышите ее и я ее слышу, нозавтра ранним утром она непременно явится в ресторан!»

Яузнал, что вечером они закрывают ресторан в десять часов, а открываютв семь часов утра. И я начал решать эту проблему, спросив жену, укого находятся ключи от ресторана. Она ответила: «Ключи есть унас обоих. Но я всегда подхожу к двери первой и открываю ее, пока мужпаркует машину».

Тогдая заметил, что ей следовало бы следить за тем, чтобы муж приходил вресторан на полчаса раньше нее. У них была только одна машина, норесторан находился всего за несколько кварталов от их дома. И пешкомона вполне могла бы прийти в ресторан на полчаса позже. Когда онасогласилась поступать таким образом, это привело к разрешениюконфликта.

Обсуждаяэту пару с коллегами, Эриксон рассказал этот случай точно так жепросто, как он изложен и здесь. Заставив женщину приходить в ресторанна полчаса позже, Эриксон решил проблему. Поскольку то, чтопроизошло, было гораздо понятнее ему самому, нежели аудитории, ондобавил следующие подробности.

Еслимуж приходил в ресторан на полчаса раньше жены, то это означало, чтоон отвечает за ключи, он открывает дверь, он отпирает все дверивнутри ресторана. Он запускает ресторан в работу на целый день.

319

Когдаприходит жена, то оказывается, что она безнадежно отстала. Он ужезапустил множество рабочих процессов, он ими управляет.

Женаже, в свою очередь, оставаясь дома еще на полчаса, была вынуждена вэто время мыть посуду и делать еще некоторые дела, перед тем какпойти в ресторан. И если она могла опоздать на полчаса, то и натридцать пять минут опоздать было не зазорно. В сущности, приняв моепредложение, она бессознательно обнаружила, что может опаздывать насорок минут или даже на час. Таким образом, в конце концов оказалось,что муж может справиться с управлением ресторана и без нее. Муж, всвою очередь, обнаружил, что он может самостоятельно справляться сработой.

Еслижена согласилась оставаться дома по утрам на полчаса, то этоавтоматически привело к тому, что она по вечерам согласилась уходитьиз ресторана раньше, чем он, и готовить ему ужин. Таким образом, мужтеперь отвечал за приведение ресторана в порядок и закрытие его наночь.

Темвременем жена училась управлять домом, что было для нее гораздоважнее. В конце концов она стала проводить дома практически все своевремя, замещая кассиршу и других работниц, если они болели или были вотпуске. В другое время она не испытывала потребности бывать вресторане — и не бывала там.

Обсуждаяэтот случай, один из коллег заметил, что проблема состояла не тольков жене. Своим поведением муж провоцировал жену взять на себяответственность за управление делами в ресторане, и, таким образом,их взаимодействие являлось игрой, в которую были вовлечены они оба.Эриксон согласился, но сказал, что, если бы он помог мужу обнаружитьсвое участие, то это бы, скорее всего, никоим образом не привело кизменению ситуации: «Вряд ли я достиг бы чего-либо, сказавмужу, что он провоцирует жену, чтобы она

320

заставлялаего мыть пол и так далее. Он бы этого просто не понял. Но он понялпочти сразу же, что в течение получаса он один отвечал за весьресторан. И при этом он чувствовал себя превосходно.»

Частоочень трудно бывает создать такую ситуацию, в которой жена изменилабы свое поведение, и это изменение было бы устойчивым. Особеннотрудно это сделать тогда, когда жена очень любит главенствовать.Комментируя это возражение, Эриксон заметил, что жена приняла егопредложения и выполнила его указания потому, что они былисформулированы соответствующим образом. Он попросил ее проследить затем, чтобы муж приходил в ресторан на полчаса раньше нее. Получалось,что именно она совершала изменение и отвечала за его результаты, ипоэтому она охотно приняла предложение Эриксона. Беседуя ссупружеской парой, психотерапевт часто обнаруживает, что заключенныймежду ними контракт предполагает, что жена будет определять все, чтобудет сказано в кабинете. Психотерапевт испытывает трудности, дажежелая просто узнать точку зрения мужа на проблему, так как жена недает ему говорить, отвечая за него на все вопросы. Очень частодостаточно просто заставить жену помолчать, чтобы муж смог высказатьсвое мнение, но иногда не срабатывает и это. С такими«преобладающими» женщинами Эриксон поступал по-разному.

Когдая прошу мужа высказать свою точку зрения, а жена прерывает его дажетогда, когда я ее не спрашиваю, я обычно прошу ее произвестикакое-либо действие, которое могло бы ее успокоить. Например, яговорю жене: «Я все время хочу узнать, что думает по этомуповоду ваш муж, а вы все говорите и говорите. Я знаю, что такимобразом вы хотите помочь мне понять вашу проблему. Но может быть увас есть с собой губная помада?» Конечно же, у нее есть с собой

321

губнаяпомада, и я прошу, чтобы она вынула ее из сумочки. Затем я говорю: «Асейчас, хоть это может показаться вам смешным, подержите, пожалуйста,помаду вот так» — и я показываю ей, как надо держатьпомаду, едва касаясь губ самым ее кончиком. «Держите ее так,едва прикасаясь к губам. Я буду задавать вопросы вашему мужу, а васпрошу пронаблюдать, как ваши губы будут дрожать, желая говорить. Ядумаю, что это будет вам очень интересно». Обычно женщинусовершенно зачаровывает наблюдение за движениями своих губ. Поступаятаким образом, я предлагаю ей законным образом использовать своигубы. Она не вполне понимает все это, но находит ситуацию забавной.

Еслиженщина является настолько властной, что исключает мужа из процессавоспитания ребенка, Эрик-сон присоединяется к ней таким образом, чтоубеждает ее проследить за тем, чтобы муж занимался ребенком как можнобольше.

Еслия встречаю женщину, которая полностью главенствует в браке, япоздравляю ее и даю высокую оценку ее способностям. Когда этосделано, я касаюсь одного второстепенного вопроса. Я говорю, что неочень-то понимаю, как такая умная женщина, как она, можетпренебрегать способностями ее собственного мужа, хотя они у неевсегда под рукой. Затем я замечаю, что, с биологической точки зрения,мужчина — это совершенно другое существо, нежели женщина. Унего своя философия жизни, и физиологические функции по отношению кдетям тоже иные.

Полныйполовой акт занимает у женщины около восемнадцати лет. Она должнаполучить сперму, выносить ребенка в течение девяти месяцев, нянчитьего, и в этом процессе организм женщины сильно преобразуется. Онадолжна заботиться о ребенке, учить его, кормить, давать образование изащищать его, пока у

11 М. Эриксон, Дж. Хейли

322

МилтонЭриксон, Дже.й Хейли

неготянется детство.- Биологически женщина ориентирована именно на этузадачу. Слушая все это, женщина обретает законное оправдание своегопреобладания в процессе воспитания ребенка, но в той же мере, в какойона оправдывает себя, она чувствует себя ответственной за то, чтобыиспользовать любой находящийся в окружающей среде источник,благоприятствующий развитию ребенка. А среди этих источниковнаходится и ее собственный муж, являющийся носителем особогобиологического опыта. Ее ребенок должен жить в мире мужчин и в миреженщин и взаимодействовать с существами обоих полов. Следовательно,ребенок должен соответствующим образом осознавать биологическиесвойства обоих полов. Таким образом, я в буквальном смысле этогослова заставляю главенствующую женщину осознать, что она должнаиспользовать эти внутренние биологически присущие ее мужу свойствадля пользы ребенка. Однажды Эриксону рассказали о женщине, котораянастолько сильно преобладала над своим мужем, что разговаривала занего по телефону. А если собеседник не желал представиться, онапросто клала трубку. Она вела себя так, как если бы должна былапрочищать все каналы общения своего мужа. Когда Эриксона спросили,как бы он поступил с мужчиной, который допустил такое, он ответил,что предпочел бы взаимодействовать с его женой.

Ябы встретился с женой наедине и повел бы с ней окольные разговоры оважности целостности. Существуют вещи, которые человек должен хранитьв тайне от других людей, даже от самых близких. Я сказал бы, что женесовершенно незачем объявлять мужу, что сегодня у нее первый деньменструации, хотя для него это важно. Затем я перешел бы к обсуждениюнекоторых контактов, о которых не стоило бы говорить. Ни одна женщинане захотела бы научить мужа разбалтывать тайну рождественскогоподарка, кото-

323

рыйон готовит для нее. То же самое касается и подарка, который онготовит к ее дню рождения. Он должен также сохранять в тайне, что онзаставил свою сестру купить подарок своей жене. У человека должнобыть очень много личных тайн, если он хочет сохранить цельность своейжизни. У нас есть секреты даже от самих себя. Многие ли мужчинызнают, с какой ноги они начинают одевать брюки, с правой или с левой?

Ядал бы понять этой женщине, что, в принципе, она вполне может знать окаких-то вещах все, но это создаст для нее дискомфорт. И только онадолжна отвечать за то, чтобы ее знания создавали ей комфорт, а такжеза то, чтобы обеспечивать мужу неприкосновенность определенныхобластей его личного пространства.

Чащевсего конфликты возникают из-за того, что жена слишком преобладаетнад мужем. Но случается также, что муж слишком преобладает над женой.Ясно, что проблема состоит не в том, каким «должен» бытьбрак, а в том, какова сущность конфликта по этому поводу в каждойконкретной паре. Часто супружеской паре удается соблюдать двадоговора одновременно. Они делают вид, что самый главный в семье —муж, в то время как в большинстве областей семейной жизни управляетжена. И каждая супружеская пара исповедует миф о том, что двапоколения назад все было иначе. Например, мы считаем, что ввикторианский период отцы были более сильными и преобладающимифигурами. Однако наша информация о структуре семьи в тот периодоснована по большей части на слухах. Вот анекдот, иллюстрирующиймифологичность наших знаний о том периоде.

Однаждыя начал расспрашивать пожилых людей, выросших в Вене в начале века,об их семьях. Меня интересовало, какой же семейный климат господство-

324 МилтонЭриксон, Джей. Хейлц

валво времена Зигмунда Фрейда, что он воспринимал отца как такуюмогучую, кастрирующую фигуру. Одна женщина, выросшая в Вене,рассказала мне, что у них в семье отец был очень авторитетной ивластной фигурой. Она добавила: «Нам даже не разрешалось сидетьв кресле отца». Мне стало любопытно, как отцу удавалось сделатьтак, чтобы они не садились в его кресло. Она ответила: «О, нет,отец этим не занимался. Этим занималась мать. Она говорила нам, что,если мы сядем в это кресло, у нас на попках появятся прыщи».

Очевидно,что отец в данном случае удостоился хотя бы веры в то, что главным всемье был он. Иногда в этот период существования брака женаобращается к психотерапевту, протестуя против того, что мужглавенствует над ней, не давая ей сказать ни слова ни по одномуважному поводу. Два последующих примера посвящены способам, с помощьюкоторых Эриксон разрешал подобные проблемы и тогда, когда они носилиострый характер, и тогда, когда они проявлялись в завуалированнойформе.

Женщинарассказала мне, что испытывает серьезные трудности, касающиеся еевзаимодействия с мужем. Они были женаты уже много лет и накопилиденег, чтобы купить дом. Это должно было быть важным событием в ихжизни. Однако, когда пришло время выбирать дом, муж стал настаиватьна том, что решение будет принимать только он. Он хотел выбирать идом, и внутреннюю обстановку. Она рассказала, что он всегда тиранилее, но в этом случае почувствовала, что должна что-то изменить,поскольку для нее было очень важно принимать участие в решениивопроса о том, в каком доме они будут жить.

Существуетмножество вариантов терапевтического вмешательства в такую ситуацию,начиная с индивиду-

325

альнойтерапии, проводимой с женой по поводу ее ощущения беспомощности, икончая терапией супружеской пары, нацеленной на улучшениевзаимодействия между супругами. Эриксон же сосредоточился на проблеметак, как она была представлена, и решил ее наиболее действенным иэкономным путем.

Явстретился с мужем наедине, без жены. Мы беседовали о том, кто долженбыть хозяином в семье, и пришли к очевидному выводу, что хозяиномдолжен быть только мужчина. Мы пришли также к согласию относительнотого, что при покупке дома последнее слово должно оставаться замужчиной. Только мужчина должен определять, какой дом следует купитьи как следует его обставить. Во время беседы я несколько изменил еепредмет, и мы стали обсуждать, какой мужчина является настоящимхозяином в семье. Когда мне удалось в достаточной мере возбудить еголюбопытство относительно того, каким должен быть такой мужчина, ясказал, что настоящий хозяин — это такой хозяин, которыйдостаточно влиятелен для того, чтобы позволить своим подчиненнымсамим разрешать маловажные и второстепенные вопросы. Таким образом, яубедил его в том, что он должен отвечать за все на более высокомуровне, позволяя своей жене отвечать за детали. Мы договорились, чтоон выберет двадцать планов домов и двадцать проектов внутреннегоустройства и позволит своей жене сделать выбор среди его планов.Результат вполне удовлетворил жену, равно как и мужа, поскольку вконечном итоге за все отвечал именно он.

Осуществляятакой подход, Эриксон настолько расширил пространство взаимодействиямежду мужем и женой, что каждый из них, чувствуя себя болеесвободным, начинал обращаться с партнером более дружелюбно.

326

МилтонЭриксон, Лжей .Хейлц

Нашвторой пример носит несколько иной характер: здесь муж тиранил женусвоей чрезмерной благожелательностью и щедростью.

Онибыли женаты много лет и все эти годы боролись друг с другом, хотяоткрыто эта борьба ни разу не проявилась. Он вырос в Новой Англии, вбогатой семье, где все делалось для него. Он был очень дотошным ищепетильным, и вся его жизнь определялась жесткими правилами этикета.Его жена выросла на ферме и была приучена, соответственно, ксвободной жизни с пикниками, ночевками на природе и умела черпатьудовольствие из спонтанной деятельности.

Совместнуюжизнь этой пары всецело определял муж, действуя благонамеренно иопекающе. Жена при этом ужасно злилась, но не могла это выразитьпотому, что он всегда был очень благожелательно настроен и поступалвсегда правильно. Ее злость находила себе выход опосредованно всексуальной жизни. Она была холодна к нему, а он страдал отпреждевременного семяизвержения. Когда она испытывала сильноежелание, у него проявлялось преждевременное семяизвержение, и онаоставалась неудовлетворенной. Когда же он был способен контролироватьизвержение, она была совершенно равнодушна, неохотно подчинялась емуи даже зевала.

Кэтой проблеме я подошел с другой стороны, касаясь иных аспектов ихсовместной жизни. Для вмешательства я выбрал такие ситуации, как ужинв ресторане, празднование годовщины свадьбы и выбор цветов, которыеон должен был ей подарить.

Женалюбила ужинать в ресторане и муж очень любил вывозить ее, но ихсовместные поездки в ресторан всегда превращались в абсурдноепредприятие, кончающееся обоюдным неудовлетворением. Теоретически, онмог бы повезти ее в любое место, куда она захочет, позволить выбратьв меню все, что она захочет, и так далее. Но каким-то образом всегдаоказывалось, что они не попадали в тот ресторан, в который

327

онахотела бы попасть, не садились за понравившийся ей столик и незаказывали ей ту еду, которую в тот вечер ей хотелось бы заказать. Новслух она всегда должна была сказать, что это прекрасный ресторан,чудесный ужин и все было замечательно. Домой она ехала, всегдаиспытывая бессильную ярость и беспомощность. Муж всегда предоставлялей возможность поправить его, но делал это так, что она не могла этимпредложением воспользоваться.

Проблемапрояснилась, когда я беседовал одновременно с обоими супругами. Когдаона сказала, что никогда не могла выбрать ту еду, которую ей хотелосьбы, он возразил: «Поверьте мне, я никогда не мешал ей. Безвсякого сомнения я не хотел бы лишать мою жену чего бы то ни было».Затем он объяснил жене, что ситуация была совершенно не такой, какона ее описала, и в конце концов она в моем присутствии согласилась смужем, что он и в самом деле не делал ничего подобного.

Яспросил его, не хочет ли он в следующий раз вывезти свою женупоужинать в такой ресторан, выбор которого его очень удивит. Онсогласился, потому что он хотел поступать только правильно. И когдаони пришли ко мне на следующий раз, я заготовил список инструкций,которые они должны были выполнить. Он должен был вести машину, а женадолжна была читать ему инструкцию вслух. Взяв в руки план города, язачитал список улиц, по которым он должен был проехать. Отъехав отдома, он должен был проехать столько-то кварталов вниз по улице,затем завернуть налево и проехать такое-то количество кварталов,затем повернуть направо и проехать один квартал, затем определенноечисло кварталов на север и так далее. И в конце концов ему следовалоостановиться у первого ресторана с правой стороны, который совершеннослучайно оказался рестораном под названием «Зеленая лагуна».Жена однажды упомянула этот ресторан в ряду других, рассказывая о тех

МилтонЭриксон, Джей Леилн

местах,где ей не случалось бывать. Следуя указанному маршруту, они должныбыли в сущности дать круг по всему городу и почти вернуться кисходной точке, так как этот ресторан находился всего за несколькокварталов от их дома.

Моиинструкции, однако, касались не только того, как добраться доресторана, но и того, как себя там вести. Они должны были миноватьпервую кабину, первый столик направо, ряд кабин вдоль стены, обойтивокруг следующего столика и сесть в конце концов за определенныйстолик. После того, как официантка принесет меню, жена должна будетследовать инструкциям очень внимательно. Я отметил, что официанткаподает меню сначала ей, а затем ему. Когда он начнет читать своеменю, а он всегда делает это очень тщательно, она должна быласказать: «Давай поменяемся меню». Кажется, простая вещь,но однако это полностью изменило его ориентацию. Она выбирала блюда,пользуясь его меню. Когда он спросил ее, что она хотела бы заказать,она попросила его заказать филе миньон, средней прожаренности, салатс рокфором и так далее. Продолжая вглядываться в свое меню, а затемзакрыв его, он спросил ее, что он может заказать для себя. Этотдотошный человек считал, что раз его меню находится в ее руках, то ондолжен заказывать себе еду с ее помощью.

Обедполучился прекрасным. Он испытал массу удовольствия от того, что моиинструкции сработали так точно, что привели их прямо к «Зеленойлагуне». Этот дотошный человек восхищался моими инструкциями,как произведением искусства. Когда они поехали ужинать в следующийраз, он предложил повторить то, что было: «Давай поедем так же,как в прошлый раз и посмотрим в каком ресторане мы в конце концовокажемся». Он повторил тот же самый маршрут и наконец сказал:«Давай теперь проедем десять кварталов вперед и остановимсяоколо первого ресторана, который нам понравится». (Я запретилим

329

ходитьв рестораны, в которых они уже бывали.) Жене понравился один изресторанов, и она сказала, что он вроде бы выглядит приятно. Оностановил машину, и они вышли. Это был большой и совершеннонезнакомый им ресторан. Жена тут же объявила, что она хочет заказатьто-то и то-то, как это сделала в «Зеленой лагуне», и уних состоялся еще один прекраснейший обед. Он не понял, как до сихпор терроризировал свою жену, но почувствовал, что в первый раз вжизни она, находясь рядом с ним, действительно наслаждается и говоритему об этом. Его никогда еще не благодарили таким образом, и этопобудило его продолжать в том же духе.

Одноиз самых крупных изменений в работе с этой парой удалось произвестиблагодаря тому, что вскоре должна была наступить годовщина ихсвадьбы. Раньше муж сам всегда организовывал прием по этому поводу,что страшно не нравилось жене, но противостоять ему она не могла. Онарассказала мне, что он обычно делал. Он заказывал фигурный торт,приглашал тех людей, которых следовало пригласить, и следил за тем,чтобы произносились соответствующие тосты и были поданы определенныесорта шампанского и так далее.

Явстретился с мужем и сказал ему, что по случаю приближающейсягодовщины свадьбы хорошо бы преподнести жене сюрприз. Причем ондолжен был преподнести ей такой сюрприз, который был бы незабываемым.Пока я описывал этот сюрприз, он смотрел на меня широко раскрытыми отужаса глазами. Я велел ему взять напрокат пикап, купить спальныемешки и другие принадлежности для туристского похода, ветчину и яйца,пирожки с сосисками и гамбургеры, и так далее. Кроме того, он долженбыл купить жене джинсы «Леви» и тяжелые ботинки, снявразмеры с ее сестры. За день перед годовщиной он должен был въехатьво двор на этом пикапе и сказать жене: «Вот твоя одежда,одевайся. У меня есть для

330

МилтонЭриксон, Джей Хейлч

тебясюрприз». Он сделал все, что ему было сказано, и свойпраздничный завтрак они съели у костра, после того как провели ночьна заднем сидении пикапа, стоящего посреди пустыни. Кроме того, наследующий день они должны были совершить восхождение на гору,приготовить обед, съесть его, а потом сесть в пикап, тронуться сместа и заблудиться. Им удалось выполнить и это. Он сказал жене, чтовместо того, чтобы ехать в город, он поедет по случайной дороге,совершенно не зная куда она ведет. Это была чудесная поездка. С этогомомента они с женой проводили выходные только так. Такое празднованиегодовщины свадьбы пришлось жене исключительно по душе. Ведь преждеона так скучала по пикникам и походам своей юности.

Асейчас муж навещает меня примерно три раза в год, чтобы рассказать освоих достижениях и о достижениях своей жены. Она приходит примернодва раза в год просто поговорить. Я знаю, что в рамках некоторыхпсихотерапевтических школ рекомендуется, чтобы супруги, испытывающиескрытую агрессию друг к другу, выразили ее открыто, а затемпроработали. Я же считаю, что лучше, если это возможно, избежатьоткрытого конфликта.

Еслидом невозможно вымыть и вычистить, не пытайтесь сделать это. Лучшебудет переехать в новый дом. В случаях острой борьбы за власть, когдакому-то из супругов грозит опасность, Эриксон действует очень быстро.Он не верит в то, что не следует советовать людям делать что-либо ивообще как-либо вмешиваться в их жизнь. Однажды к нему зашла мать сребенком, чтобы обсудить поведение своего мужа. Эриксон велел ейнемедленно покинуть город, не заходя домой и не взяв с собой ниединой вещи. Она послушалась, а через некоторое время к Эриксонузашел муж, страшно злящийся на Эриксона за то, что он куда-то подевалего жену. Но все-таки он признался Эриксону, что ку-

331

пилвинтовку, чтобы ее убить. Впоследствии Эриксон встретился с мужем иженой одновременно, чтобы решить их проблему.

Эриксонобращался с пациентами очень уверенно, и эта уверенность былаобусловлена, в частности, его собственной четкой моральной позицией.Он знал для себя совершенно определенно, как люди должны себя вести,но вместе с тем был очень терпимым к разнообразным способам жизни,существующим в этой культуре. Его моральные установки отнюдь некосны, но вместе с тем он не подвергает их постоянному анализу исомнению, как это делают многие интеллектуально ориентированныепсихотерапевты.

Моральнаяпозиция Эриксона опирается не на абстрактную идею, а на то, что моглобы сделать жизнь человека более приятной. Иногда, когда он считает,что один супруг использует другого, он производит изменения.

Уодного из моих пациентов была жена, которая до этого была замужемчетырнадцать раз. Он считал, что она была замужем только дважды. Мненравился этот парень. У него был хороший, сильный характер. Ончувствовал свою силу, но не хотел применять ее к своей хорошей,запутавшейся, невротичной жене.

Явстретился с женой, которая совсем не собиралась говорить мне о своихчетырнадцати браках, но каким-то образом она «спонтанно»рассказала мне об этом. Она взяла с меня обещание ничего не говоритьее мужу. Я заметил, что ее муж странно терпелив и добр по отношению кней. Он позволял ей подделывать чеки и оплачивал их. Она вышла изсебя и разбила машину, и он за нее заплатил. Она постоянно изменялаему с другими мужчинами. Я сказал ей, что ее муж пытается сейчаспринять решение о том, стоит ли ему оставаться с ней. Я спросил ее:«Не считаете ли вы, что следует сказать ему о тех четырнадцатибраках, о которых вы до сих пор

332

МилтонЭриксон, Джей ЗСейли

умалчивали?»Она ответила: «Нет!» На что я сказал: «Вот он вашответ и придерживайтесь его». Конечно же она рассказала всемужу. Она терпеть не могла выполнять приказы мужчин, а я приказал ей«придерживаться своего ответа». Она выказала мненеповиновение, рассказав мужу о своих четырнадцати браках.

Когдамуж узнал все, то его отношение к жене изменилось. Он спросил ее:«Сколько раз в своих предыдущих браках ты подделывала чеки?»Она ответила ему. «Сколько раз ты изменяла мужьям с другимимужчинами?» И она снова ответила ему. Он сказал: «Нухорошо, я женился на тебе, я люблю тебя несмотря на то, что ты дрянь.Если я еще раз обнаружу подделку или измену, я подаю на развод. Ябуду иметь веские основания для развода — ведь ты утаила отменя жизненно важную информацию».

Женаисправилась. Она боялась потерять своего пятнадцатого мужа.

Работаяс супружеской парой, Эриксон не объединялся с одним из супруговпротив другого и считал это важным общим правилом, из которогоделались исключения тогда, когда речь шла о насилии или об абсолютномотказе от сотрудничества. Иногда он встречался с каждым из супруговотдельно, иногда они должны были приходить к нему вместе. Какой изэтих двух вариантов выбрать, Эриксон иногда решал прямо в приемной.Он рассказывал:

Когдако мне приходит супружеская пара, я выхожу, чтобы встретить их, и,как правило, спрашиваю: «Кто из вас хочет поговорить со мнойпервым? Или же вы зайдете в кабинет вместе?» Задав вопрос, янаблюдаю затем за их лицами и головами.

Когдая вижу, что они смотрят друг на друга, как бы говоря: «Нехотел(а) бы ты зайти со мной?», — то я приглашаю вкабинет обоих. Если муж смотрит на

333

меняс ужасом и показывает на жену жестом, который должен сообщить, чтопервой должна зайти именно она, и взглянув затем на нее, я вижу, чтоона делает то же самое, я также приглашаю в кабинет их обоих. Если онуказывает на нее, а она смотрит на меня, ожидая, когда я ее приглашу,я приглашаю ее первой. Иногда муж говорит: «Я хотел быпоговорить с вами, прежде чем вы начнете беседовать с моей женой».Или же жена может сказать то же самое, желая побеседовать со мной дотого, как я буду беседовать с ее мужем. Я не всегда выполняю ихпожелания. Иногда я говорю: «Хорошо, но, чтобы я лучше понялвас, давайте поговорим все вместе в течение пяти или шести минут.Затем я буду говорить с одним из вас». Я поступаю таким образомпотому, что, если они начнут диктовать условия, решая вопрос о том,кто зайдет в кабинет первым, они могут захотеть диктовать и дальше,поэтому эту первую ситуацию определяю я. Когда мы начинаем беседоватьвсе вместе, я могу продлить время этой предварительной беседы допятнадцати минут или до двадцати, но почти всегда я ограничиваюсьпятью, шестью минутами. Отпуская кого-либо из них, я могу сказать: «Асейчас я буду беседовать с одним из вас в течение пяти минут».Я всегда ограничиваю время и оставляю за собой возможностьперестраивать всю процедуру.

Иногдаодин из супругов отказывается прийти к психотерапевту для решениясупружеской проблемы, и чаще всего это случается с мужем. Разныепсихотерапевты справляются с такой ситуацией по-разному. Обычносрабатывает простое приглашение сопротивляющегося супруга, но еслиэто не помогало, Эриксон действовал в этом случае уникальным образом.

Мужпривел ко мне свою жену и сказал, что ему надоело платитьпсихоаналитику гонорар за три встречи в неделю в течение пяти лет,потому что его

334

МилтонЭриксон, Джей Xevuiu

женестало еще хуже по сравнению с тем моментом, когда она начиналалечение. Он сказал мне также, что не собирается говорить со мной. Онхотел всего лишь, чтобы я общался только с женой и каким-то образомпомог ей.

Япропел с его женой семь лечебных часов, прежде чем мне удалосьзаполучить его к себе в кабинет. Я использовал процедуру, к которой ячасто прибегаю в подобных случаях. Беседуя с женой, я на каждомсеансе выдвигал какое либо утверждение, с которым ее муж не мог бысогласиться, замечая при этом: «Не знаю, каким образом отнессябы к этому ваш муж». Часто я выбирал такие предметы разговора,которые могли бы дать мужу понять, что я понимаю его абсолютнопревратно. После каждой встречи со мной жена подвергалась опросу состороны мужа и должна была рассказывать все, о чем мы беседовали. Икаждый раз она рассказывала ему содержание того маленького кусочкаразговора, где мы говорили о нем. После того как мы с женойвстретились семь раз, он приказал ей сделать так, чтобы я назначилему время встречи. Он пришел за тем, чтобы вывести меня иззаблуждения, и вот теперь я мог взаимодействовать с обоими супругами.

Внекоторых случаях существенно, чтобы муж и жена приходили кпсихотерапевту вместе. Вот как описывает Эриксон одну из такихтипичных ситуаций:

Есливы имеете дело с мужем и женой, которые относятся друг к другу оченьподозрительно и к тому же злобно, вам надо пригласить к себе обоихвместе, и сразу же вы должны определить свою роль. Если муж начинаетизливать свои подозрения, что он может делать, впрочем, очень тонко,я поворачиваюсь к жене и говорю: «И он действительно убежден втом, что говорит и очень искренен, не так ли?» Жена думает: «Онна моей стороне», — а муж думает, что я на его

335

стороне.Затем я говорю мужу: «А сейчас, по соображениям любезности,давайте выслушаем некоторые замечания вашей жены». И она теперьможет отомстить ему, высказывая все более серьезные подозрения иобвинения. Это происходит потому, что ее поставили в положение, гдеона вынуждена защищаться. Затем я поворачиваюсь к мужу и делаю то жезамечание о том, что она действительно верит в то, что говорит иискренне это переживает. И жена вдруг понимает, что, будучи на еестороне, я в то же время нахожусь и на стороне мужа и начинаетреагировать точно так же, как и я. Затем я даю им время усвоить это иговорю: «Итак, вы пришли ко мне за помощью. Без сомнения, выхотите, чтобы я выслушал обе стороны с сочувствием и пониманием,чтобы вы могли понять, в чем же состоит настоящая правда. Я уверен,что вам обоим настоящая правда не страшна». Таким образом, яопределяю настоящую правду как мое мнение о ситуации. Каждый из нихсчитает, что я на его стороне, а затем они обнаруживают, что я настороне настоящей правды и они согласны со мной от всего сердца.

Обычноя считаю, что мне следует справиться с ситуацией таким образом, чтобы быть на стороне обоих супругов, но иногда я занимаю совершеннодругую позицию. Если жаловаться начинает наиболее горластый супруг, ия вижу, насколько он не прав, я поворачиваюсь к другому членусупружеской пары и говорю: «Он действительно искренне верит вовсе это. Он убежден в этом. Итак, вы знаете, что большая часть того,что он говорит, возможно, все, что он говорит, вероятно, большаячасть этого ни на чем не основана. Вы хотите, чтобы он убедился в техвещах, которые вполне обоснованны, и вы хотите также, чтобы онотказался от того, что необоснованно. И он тоже хотел бы отказатьсяот всего, что не соответствует действительности».

336

МилтонЭриксон, Джсй. Хеылы

Такимобразом, я оправдываю горластого члена семьи, а от другого членасемьи требую абсолютно объективной позиции. И горластый, о которомбыло сказано, что он собирается отвергнуть все несоответствующеедействительности, начинает со всем соглашаться. Может показаться, чтоздесь я слишком директивен, контролируя их действия. В сущности, явсего лишь даю человеку возможность изменить свое мышление и своивзгляды. Я просто показываю: «Вот смотрите, здесь есть ещенасколько дюжин удобных для путешествия дорог, которых раньше вы незамечали на карте».

Когдасупружеская пара испытывает трудности при обсуждении каких-либо тем,вызывающих чувство вины, Эриксон ограничивает общение таким образом,что обсуждение этих тем становится подходящим для ситуации.

Иногда,когда я встречаюсь с мужем и женой одновременно, я запрещаю женесмотреть на мужа, а мужу на жену. Это ограничение они ощущают, каквесьма сильное. Они склонны все время бросать взгляды друг на друга,чтобы определить, как реагирует партнер. Но, поступая так, онинарушают мой запрет. Таким образом, они делают, как они считают,что-то неприличное. И в итоге они говорят гораздо откровеннее, чемпредполагали. Видите ли, они нуждаются в том, чтобы что-то делать, носовершенно не в состоянии делать это, и однако они должны что-тоделать. Поскольку они не могут смотреть друг на друга, они должнывзаимодействовать с помощью слов. Поскольку они ощущают вину поповоду того, что иногда бросают взгляды друг на друга, они начинаютвыражать мысли и переживания, отягощенные чувством вины. Эта ситуациявызывает чувство вины, и они начинают сообщать об этом чувстве.Однако здесь вы должны быть очень внимательны, чтобы никто из них не

337

использовалэту ситуацию для того, чтобы отомстить другому или обвинить его. «Онникогда не водит меня в ресторан ужинать». Вам такие вещи ненужны. Это просто придирки.

Эриксонмог ограничить общение, работая с пациентами в кабинете или внекабинета, и, кроме того, он очень свободно мог потребовать отпациентов странных и непонятных действий, необходимых для достижениякакой-либо цели. Иногда это напоминало терапию абсурда. Он могприказать пациенту проехать тридцать пять миль в глубь пустыни, азатем ответить на вопрос, почему он там находится. Он предписывалстранное поведение также и в случае супружеских трудностей.

Однаждыя рассказал ему о проблеме, на которую пожаловалась одна молодаяпара. Эта проблема заставляла страдать в равной степени обоихсупругов. Муж в этой паре не был способен к какой-либо инициативе. Онвсегда ждал, пока ведущую роль возьмет на себя жена. Например, посубботам, когда жена делала уборку в квартире, муж ходил за ней изкомнаты в комнату, наблюдая, как она убирает пыль пылесосом. Жену этоочень раздражало, но она не знала, что ей делать. Куда бы она нипошла, муж шел за ней и наблюдал за ее работой. Муж сказал, что емунравится смотреть, как она работает. Эриксон объяснил, как бы онразрешил эту проблему. Он бы встретился с женой и проинструктировалее, чтобы в субботу она начала делать уборку как обычно. Закончивпылесосить комнату, она должна была сказать: «Так, теперь все»и перейти в другую комнату. Пропылесосив всю квартиру, она должнабыла бы вынуть мешок с пылью из пылесоса, и снова пройтись покомнатам, высыпая пыль на чистый пол в каждой комнате. Рассыпав измешка всю пыль, она должна была бы сказать: «Ну вот, а теперьпусть все останется так до следующей субботы». Затем она должнабыла

338

отказатьсяобсуждать свои действия с мужем. Согласно Эриксону, муж не стал быбольше никогда сопровождать ее из комнаты в комнату, и в течениепоследующей недели у них случилась бы ссора из-за одного важноговопроса, касающегося их брака.

КогдаЭриксон хочет, чтобы супруги, которые до этого прекрасно ладили другс другом, начали ссориться, он может подойти к проблеме тактично иливвести в ситуацию элемент абсурда. Например, он мог сказать: «Еслибы вы были менее терпимой женщиной, а вы менее терпимым мужчиной, чтомогло бы вызвать у вас разногласия?» Таким образом, он мягкоподталкивал супружескую пару к открытому обсуждению разногласий.

Обсуждаявопрос о том, как вызвать ссору, вмешавшись в ситуацию более резко,Эриксон сказал: «Вы можете вызвать ссору, вводя в ситуациючто-либо непонятное. Попросите ребенка вычистить ваши ботинки и,когда он сделает это, нарочно плесните на них водой, а затем скажите,дурачась: «Я ведь испортил их, не так ли?» Такое чувствонедоумения, которое возникает как реакция на такие ваши действия,очень неприятно и побуждает человека к деятельности. Или же попроситекого-нибудь пришить пуговицу, а затем, когда это с неохотой будетсделано, оторвите ее и скажите: «Ведь на самом деле было крепкопришито, не так ли?» Если вы уничтожите результаты какого-либодела и сделаете что-то непонятное, то это будет оченьразрушительным».

Поройже, если супруги, наоборот, постоянно ссорятся, Эриксон приказываетим продолжать ссориться точно так же, как они делали это ранее. Такаяинструкция сама по себе меняет суть ссоры. Техника принуждения людейк действиям, которые для них и так характерны, довольно частоиспользовалась Эриксоном. Как мне кажется, эта техника моделируетпоощрение сопротивления у пациента при гипнозе. Вот пример того, какЭриксон поощрял действия одной супружеской пары, но поощрял такимобразом, что за этим

339

последовалосущественное изменение в их. жизни. Проблема состояла в пьянствежены. Эриксон рассказывал:

Комне обратились за помощью муж и жена, причем жена была настоящейалкоголичкой. Она пила в одиночку. Каждый день, возвращаясь домой сработы, муж находил ее пьяной, и они ссорились до драки. Он носилсяпо дому в поисках спрятанной бутылки. Эти поиски бесили ее. Этопродолжалось много лет, и ночная драка, равно как и поиски бутылки,превращалась в игру, и каждый развивал у себя навыки, чтобы в нейвыиграть.

Яузнал, что он любит проводить выходные, растянувшись в глубокомкресле и читая «Бизнес-Уик» или «Уолл-Стритджорнал», или какую-либо книгу. Она, в свою очередь, предпочлабы ухаживать за цветами в саду, и чтобы при этом никто не заглядывалей в рот и не искал в земле закопанной бутылки. Она действительнолюбила работать в саду, но при этом любила и виски.

Беседуяс ними обоими, я дал им задание: он должен был старательно искатьспрятанную бутылку каждый вечер, а она должна была прятать ее какможно искуснее, находя в этом радостное удовлетворение. Я велел импродолжать эту процедуру точно в том виде, в каком она и происходила.Он должен был охотиться за бутылкой, она должна была прятать ее. Ноесли ему не удавалось найти бутылку, она была обязана опустошить еена следующий день.

Яразрешил им поиграть в эту маленькую игру еще какое-то время. Этобыла нехорошая игра, но ему совершенно не нравилось охотиться забутылкой, а она испытывала слишком много радости от всего этого.Однако эта процедура отняла у нее привилегию прятать бутылку тайно.Теперь она прятала ее целенаправленно, и это уже было действием,вызывавшим вину и стыд. И игра потеряла для нее часть своейпривлекательности. Когда я предложил,

340

чтобывыигравшим считался он, если ему удавалось найти бутылку, а онасчиталась выигравшей тогда, когда он терпел неудачу, у них быликрайне удивленные лица, тем не менее они делали это в течениедвенадцати лет.

Следующийшаг состоял в том, чтобы заставить его купить трейлер и поехатьвместе с женой на озеро Каньон на рыбалку, без виски. Я выбрал дляних такой вид отдыха, потому что считал, что раз она выросла в штате,где было много озер, она должна была ненавидеть озера и рыбалку. И онтоже ненавидел рыбалку.

Язаметил, что пребывание в лодке далеко от берега без виски даст ейвозможность остаться трезвой, и это будет полезно для ее здоровья. Еемужу тоже будет полезно побыть на открытом воздухе, вместо того чтобыуткнуть свой нос в газету.

Какя и ожидал, они начали использовать трейлер, но плавать в лодке иловить рыбу не стали. В субботу и воскресенье они выезжали наприроду, и это им очень нравилось, она перестала пить, и они началинаслаждаться общением друг с другом. Они выезжали на природу каждыевыходные в разные места и отказались от своей игры.

Вданном случае была использована еще одна техника, типичная дляЭриксона. Этой паре было дано задание купить трейлер и ловить рыбу наозере. Эрик-сону нужно было, чтобы они изменили свой стереотипвремяпрепровождения в течение выходных. Вместо того чтобы оставатьсядома, избегая общения друг с другом, им, как считал Эриксон,следовало вовлечься в новую деятельность. Однако он выбрал для этогорыбалку на озере, а этого занятия ни один из них не выносил. Онивыбрали другой вариант среди предложенных Эриксо-ном, и началивыезжать на природу, что им очень понравилось. Таким образом, этасупружеская пара

341

«спонтанно»выбрала иной способ проведения выходных.

Крометого что Эриксон принуждал людей вести себя так, как они вели себя ираньше, он еще предварял перемены, заставляя людей готовиться к ним.Изменение произойдет с большей вероятностью, если люди начнутсовершать такие действия, которые могли бы быть совершены толькотогда, когда изменения уже произойдут.

Следующийнаш пример иллюстрирует как раз этот прием. Здесь тоже речь шла опроблеме пьянства. Считая, что такая серьезная проблема, какпьянство, предполагает участие многих людей, Эриксон обычно работаетсо всей семьей. Как и многие другие психотерапевты, он обнаружил, чтожена алкоголика может негативно реагировать на его выздоровление,часто поощряя его пить. Эриксон предупреждает эту реакцию, такимобразом изменяя ее. Он рассказывал:

Когдаалкоголик бросает пить, то у его жены больше не остается поводовупрекать его. Она начинает чувствовать себя заброшенной, потерявшейцель в жизни. Обычно в таких случаях я беседую с алкоголиком и егоженой одновременно. Я прошу его определить для меня, в чем состоитпроблемная ситуация. Он отвечает примерно вот что: «Я бы,наверное, не пил, если бы моя жена не упрекала меня постоянно и непилила». Когда я говорю жене: «Я сомневаюсь в том, что выдействительно упрекаете его. Я надеюсь, что вы лишь выражаетезаконное сожаление по поводу того, что он так сильно пьет. Но этоотнимает у вас слишком много энергии. Когда он бросит пить, на что высобираетесь потрать эту энергию?»

Янастаиваю на том, что ей необходимо об этом подумать. Поставив вопростаким образом, я даю мужу возможность увидеть, что она способнаиспользовать свою энергию и в других областях. Но чтобы она

342

началаиспользовать свою энергию в других областях жизни, он должен броситьпить. Таким образом, вы их связываете, но никогда не говорите им отом, что вы сделали. Если вы убеждаете ее использовать свою энергию вдругих областях жизни, то вы убеждаете его дать ей такую возможность.

Ятакже говорю: «Каждое утро вы просыпаетесь с определеннымзапасом энергии. В течение дня вы расходуете эту энергию, к вечеру выуже устали. Вам надо поспать, чтобы пополнить ваш запас энергии.Когда он бросит пить, как вы собираетесь тратить свою энергию втечение дня?»

Иногдая делаю то же самое со всей семьей, поскольку, если алкоголик бросаетпить, то это неминуемо отзывается на всех членах семьи. Я могуспросить у дочери тоже самое, что и у жены: «Когда твой отецбольше не будет алкоголиком, как ты будешь проводить то время,которое ты раньше тратила на мечты о том, чтобы он перестал пить, илина внушение ему, чтобы он исправился?» Школьников я заставляюговорить: «Ну, я могу потратить это время на геометрию».Жену я заставляю сказать: «Ну, тогда у меня появитсявозможность поработать в церковном активе».

Нашевремя отличается тем, что не только молодые люди совершают самыеразнообразные «наркотические путешествия», но и ихродители впадают в зависимость от других типов наркотиков. Самойраспространенной является зависимость от транквилизаторов. В отличиеот многих психиатров, которые считают лекарственное лечение хорошимспособом успокоения и стабилизации состояния человека, Эриксон считалзависимость от транквилизаторов признаком неправильного образа жизни.Иногда его просили избавить человека от пристрастия ктранквилизаторам. Он рассказывал:

Яникогда не выписываю людям рецепты на транквилизаторы, наоборот,часто моя проблема со-

343

стоитв том, как избавить кого-либо от пристрастия к транквилизаторам. Есликто-либо просит меня выписать рецепт на транквилизаторы, а я простоотказываю ему, то он идет в таком случае к другому врачу и получаетсвой рецепт. Следовательно, я не должен просто отказывать им, нокаким-то образом должен сделать так, чтобы транквилизаторов у них неоказалось.

Например,однажды ко мне обратилась женщина и довольно отчаянно умоляла менявыписать рецепт на продолжение курса транквилизаторов, которые онапринимала уже довольно давно. Я сказал: «Да, конечно». Иначал шарить по столу. «Где-то здесь у меня был рецептурныйсправочник», — говорю я, открываю стол, выдвигаю верхнийящик, но не могу найти книги, выдвигаю второй ящик, ищу на столе. Яизображаю усиленную деятельность, но не могу найти рецептурныйсправочник, и, пока я его ищу, мы начинаем беседовать. Так или иначе,к концу беседы она собирается уходить, оба мы забываем о рецепте натранквилизатор. Если она раньше собирала их, она должна будет взятьлекарство из своего неприкосновенного запаса, потому что я будузабывать выписывать рецепт и на последующих встречах.

Когдая забываю про них, и она про них забывает, то между сеансами онаначинает думать: «Я должна напомнить ему про это». Онадумает так, вместо того чтобы пойти к другому врачу. Но совершенноочевидно, что я про это чистосердечно забываю, а она об этом забываетнепроизвольно. Таким образом, ее ожидания продолжаютсосредотачиваться на мне.

Иногда,когда у меня на лечении находится человек, привыкший ктранквилизаторам, и ждет от меня, чтобы я выписывал ему рецепты наних, я предлагаю ему образцы, которые присылают мне фармацевтическиефирмы. При этом я говорю, что таким образом им не придется платить залекарства высокие цены. И вот они начинают получать лекарства толькоот

344

МчлтонЭриксон, Джей Хейли

меня, И я таким образом могу контролировать, насколько мало и как редкоони их принимают.

ИногдаЭриксон применял такой прием, который он называл нормальным лечениемзависимости от транквилизаторов. Следующий пример иллюстрируетиспользование этого приема при решении довольно серьезной проблемы.

Одинврач диагностировал у своей пациентки нарушение функций печени из-занеумеренного потребления транквилизаторов и позвонил мне из своегогорода, попросив принять ее на лечение. Если с дерева падал лист, илилисток бумаги слетал со стола на пол, —она нуждалась втранквилизаторе. Когда она вошла в кабинет со своим мужем, весь еевид говорил о том, что она хочет, чтобы к ней отнеслись, как кнормальному человеку. Я понял, что, если я дам ей понять, что считаюее невротичной, она станет скованной и агрессивной, и при этомсовершенно не важно, будет ли она сотрудничать со мной или нет. Онахотела, чтобы к ней относились, как к нормальному человеку. Онаходила на лечение к психиатру несколько раз в неделю, но оставалосьсовершенно непонятным, почему она туда ходит. Беседуя с нею, я узнал,что у нее есть музыкальное образование, а у ее мужа — степенькандидата наук. Поскольку она интересовалась прежде всегоклассической музыкой, я сказал ей, что любое решение ее проблемы странквилизаторами должно носить совершенно классический характер. Тоесть это должно быть нечто, чего ей хватит на долгие годы.

Язаметил, что, судя по ее внешнему виду, по тому как она скрещиваетноги и обнимает себя руками, она принимает слишком многотранквилизаторов и страдает от последствий этого. Я сказал также, чтоу меня есть множество транквилизаторов и я совершенно уверен в том,что они ей понравятся, как они понравятся и ее мужу. Я добавил также,что они очень действен-

345

ны,но она должна немного приготовить себя к их приему. Затем я рассказалей, что это за транквилизаторы. Я сказал ей, что каждый раз, как онапочувствует настоятельное желание проглотить таблетку, она должнасесть и громко вслух произнести все известные ей богохульства инепристойности. Она сочла это хорошей идеей, и мужу это тожепонравилось. В ответ на мое предложение у нее появилось чувство, чтос ней не происходит ничего серьезного, и, как только всетранквилизаторы будут выведены из ее организма, все будет в полномпорядке. Я назначил им время следующей встречи, и они вышлисчастливыми.

Предлагаяей ругаться и чертыхаться, я объяснил, что за период детства онанакопила в себе огромные запасы ругательств. Должно быть, в детстве иподростковом возрасте ее жизнь была просто адом. Она согласилась сомной. Она рассказала мне некоторые подробности своей жизни, о том,как мать вмешивалась в их отношения с мужем в течение первого года ихсовместной жизни, о ее жестких требованиях, ожиданиях и авторитарныхсуждениях. Я заметил, что классическое богохульство берет свое началоеще в пещерном периоде жизни человека и с тех пор работаетэффективно. Ей очень понравилось беседовать со мной, и она приняламое предложение. Это было нормальное решение нормальной проблемы.

Когдаони пришли ко мне в следующий раз, я спросил: «О чем еще выхотели бы со мной поговорить?» Они согласились со мной, чтомертвое прошлое лучше похоронить, сделав из него разумные выводы.

Психотерапевтическиевстречи с семьей как с группой

Принятосчитать, что семейная психотерапия, определяемая как ряд встреч совсеми членами семьи одновременно, возникла в начале пятидесятых годовна-

346

шеговека. Многие психотерапевты использовали эту процедуру, и Эриксон былодним из них. Но его работа в этом плане не очень известна, посколькуон опубликовал очень мало работ о семейных методах психотерапии.Несмотря на то что его психотерапия в огромной степени былаориентирована на понимание психопатологических симптомов какследствий семейной проблемы, он далеко не всегда встречался в ходепсихотерапии со всей семьей. Когда он все же поступал таким образом,его работу отличал особенный стиль, сильно отличающий его отостальных психотерапевтов. Например, когда вся семья была в сборе,мать может настолько преобладать над всеми, что никто не сможет дажевысказать своего мнения. Многие семейные психотерапевты в такихслучаях просто просят женщину посидеть спокойно, но это, как правило,не приносит успеха. Или же они примиряются с ее поведением, или жеделят семью на подгруппы, и встречаются с каждой подгруппой вотдельности, чтобы услышать мнение каждого члена семьи. Эриксонпоступал в таких случаях иначе.

Одинотец семейства попросил меня встретиться с его семьей. Он пришел комне в тайне от своей жены и рассказал, что он несчастен, а егосыновья конфликтуют с законом. Впоследствии, когда ко мне явились всечлены его семьи, оказалось, что его жена была из тех женщин, которыесчитают, что остальным членам семьи высказываться необязательно, иона тщательно следила за этим.

Ясказал ей, что она должна сейчас себя приготовить к совершеннонеобычной ситуации. Я попросил ее положить руки на колени и тщательноследить за ними, чтобы между большими пальцами было расстояние в однучетверть дюйма. Я сказал, что она должна тщательно наблюдать запальцами и не позволять им сдвигаться или раздвигаться. Я добавил,что ей будет

347

оченьтрудно сохранить молчание, но все-таки она, несмотря на это, должнабудет молчать вне зависимости от того, что скажет каждый из членовсемьи. Я хотел, чтобы она впоследствии сказала заключительное слово,и я ее заверил, что ей дадут это слово, но сейчас ей следуетсосредоточиться на пальцах и молчать. Затем я повернулся к мужу ипопросил его не раскрывать рта; о том же самом я попросил старшего исреднего сыновей. Затем я обратился к самому маленькому сыну,наименее важному в семье, с просьбой высказать свое мнение обо всехприсутствующих. Все слушали его вполне терпимо, особенно мать, хотяее губа презрительно кривилась, потому что это была лишь детскаяболтовня. Но тем не менее мать приняла это и тем самым утвердилаправо среднего и старшего сыновей на высказывание, не говоря уже омуже. Она должна была слушать очень внимательно, потому что в своейзаключительной речи она должна была отреагировать на все сказанное.Время от времени я спрашивал ее: «Вы действительно слушаетевнимательно?» Она не могла ответить мне, не пошевелив при этомпальцами, и поэтому каждый раз, когда она начинала говорить, япоказывал ей на пальцы, и она тут же успокаивалась и снова начиналаслушать. Собственно говоря, совершенно неважно, каким образом выдержите пальцы, но, прежде чем сделать что-либо другое, вы должныизменить положение пальцев, но зачем вы должны это сделать —непонятно.

Такимобразом, оказывается возможным так ограничить взаимодействие в семье,что ее члены становятся более общительными. Это просто временноеограничение. Поскольку, если вы выслушали маленького Джонни, потомсреднего Вилли, а затем большого Тома, каждый из них побуждаетследующего к тому, чтобы быть более общительным, поскольку он этогозаслуживает. Когда пришла очередь матери говорить, она в буквальномсмысле этого слова должна была сказать все, поскольку ей было даноправо заключительного

348

слова.В обычной ситуации она могла бы говорить в течение часа и при этомничего не сказать, но здесь она должна была сказать массу вещей покаждому поводу, который кто-либо из членов семьи упомянул в своихвысказываниях. Таким образом, такое простое ограничение общенияпозволило получить невообразимое количество информации.

Этапроцедура была типична для Эриксона также еще и в том плане, что онвсегда предпочитал бороться на своей территории, а не территориипациента. Эта женщина была сильна в разговорах, но не в удержаниибольших пальцев рук на определенном расстоянии друг от друга.Стараясь выполнить это задание, чтобы доказать Эриксону, что онаспособна на это, она невольно начала сотрудничать с Эриксоном,позволяя остальным членам семьи высказаться, и это было его целью.

КогдаЭриксон работал со всей семьей одновременно, он любил связыватьпозицию каждого из членов семьи с определенным местом, а затем менятьих местами.

Унего были и другие способы, которые он использовал для того, чтобызаставить членов семьи общаться с его точки зрения более продуктивно.

Еслия беседую с семьей и кто-то из членов семьи молчит, а я считаю, чтоон должен говорить, я начинаю «выводить его на сцену». Яповорачиваюсь к нему и говорю: «Я не знаю, по каким вопросам изтех, которые были сегодня затронуты, вы имеете иное мнение».Затем я обращаюсь к другим членам семьи и позволяю им говорить. Черезнекоторое время я снова поворачиваюсь к молчащему и говорю:«Несомненно, некоторые из тех высказываний, которые вы здесьсегодня услышали, нуждаются в поправках», на третий раз яговорю: «Ну, как, вы уже решили какое

349

изэтих высказываний прежде всего нуждается в уточнении?» —и, прежде чем он сможет ответить, я прерываю его зарождающийся ответ,отворачиваясь от него и обращаясь к другим.

Такимобразом, прерывание высказывания является здесь средством побуждениячеловека к высказыванию. Иногда, работая с человеком, чьиэмоциональные проблемы концентрируются вокруг его способностиговорить, я спрашиваю: «Как ваше имя, сколько вам лет, изкакого города вы приехали, за какую бейсбольную команду вы болеете?»Каждый раз, когда пациент пытается ответить и начинает двигатьгубами, я задаю следующий вопрос. И он начинает говорить импульсивно.Если пациент хочет быть немым, вы задаете вопрос и, едва начав паузу,не даете ему возможности ответить. Задав следующий вопрос, вы ждете,но совсем не долго. Вы так серьезны и это так фрустрирует его, что вконце концов он говорит: «Может быть вы замолчите? Ответтаков…» Таким образом, они отказываются от своего стереотипаи начинают делать что-то иное, а это иное и есть то, что выпредложили.

Иногдапри первой встрече необходимо помочь пациенту разговориться. Людиприходят к вам, чтобы рассказать о своих проблемах, но вместе с темсопротивляются самораскрытию. Вы можете сказать в этом случае: «Этонаша первая встреча. Так что рассказывайте мне о своих болезненныхпереживаниях только то, что находите нужным. Другими словами, ясчитаю, что существуют вещи, о которых вам бы не следовало мнеговорить. Я думаю, что вы не должны открывать мне то, открытия чеговы не могли бы вынести. Говорите мне только о тех ваших переживаниях,рассказ о которых вызовет у вас минимальное количество страданий.Будьте уверены, что вы скроете то, что принесло бы вам слишком многостраданий, если бы вы об этом мне рассказали». Они всего лишьпроизводят отбор. Они думают: «Могу ли я рассказать вот об

350

МилтонЭриксон, Джсй Хейли

этомили нет? Я свободно могу скрыть это, но я догадываюсь, что все-такиможно об этом рассказать». Они всегда решают вопрос в пользураскрытия. Они откладывают момент рассказа, но это и есть сокрытие.Если вы работаете с супружеской парой, вы можете использовать тот жесамый прием. Вы говорите: «А сейчас я хочу услышать вашуисторию от вас обоих. Но со всей определенностью могу сказать, чтосуществуют некоторые вещи, которые вы собираетесь скрыть. Высобираетесь скрыть их потому, что вы скорее позволите вашей женерассказать мне об этом, нежели расскажете мне об этом сами».Тем самым вы в сущности говорите: «Вы расскажете мне об этомсами или же вы хотите, чтобы это сделал кто-то другой?» Такимобразом, я поворачиваю их лицом к реальности. Иногда кто-то говорит,что существует нечто, о чем он не хотел бы мне рассказывать, и я недолжен допытываться об этом. Я отвечаю, что, если он скажет мне обэтом спонтанно, он не должен обвинять меня в том, что я у него этовыведал. Обычно он рассказывает об этом спонтанно.

Побудитьчеловека говорить, принуждая его скрывать, можно также с помощьюпростых указаний.

Яприглашаю к себе мать, отца и сына и прошу их, чтобы они ни за что неговорили мне ничего такого, чего они не хотели бы говорить, посколькуим было бы неприятно, чтобы об этом знал посторонний человек. Другимисловами, я заставляю их тщательно следить за тем, что они говорят,но, если они следят за собой, они будут следить и друг за другом.Мать будет следить за тем, что будет говорить она, но также и за тем,что говорят муж и сын. Мать будет следить за своими высказываниями, атакже за тем, чтобы муж и сын не выдали себя. При этом появляютсяагрессивные реакции, а не просто обвинения. Таким образом выполучаете доступ к их обычным реакциям, которые в

351

иномслучае остались бы от вас скрытыми. Если вы хотите, чтобы онипреследовали друг друга, вы побуждаете их это делать. Кроме того,таким образом вы сможете предотвратить объединение членов семьипротив вас, если вам это объединение не нужно.

Такимобразом, Эриксон мог работать со всей семьей, только с супругами, атакже только с одним членом семьи, в то время как других членов семьиклиента он приглашал к себе от случая к случаю. Если он считал, чтопроблему можно «проработать», то всегда тщательноорганизовывал процесс этой проработки. Эта организация описана внашем следующем примере, который иллюстрирует также знание Эриксона отом, в какой связи между собой находятся понимание и изменение. К«прозрению» он относился без энтузиазма:

Помогаяпациенту понять себя, расширить свое самосознание, мы отнюдь непомогаем ему себя изменить. Большинство психотерапевтов расширяютсамосознание людей, но не могут заставить пациента начать осознаватьто, что он может делать. Совершенно не важно знать, почему человекделает то, что он делает. Если вы посмотрите на то, как живутсчастливые, хорошо приспособленные люди, то увидите, что они неутруждают себя анализом переживаний своего детства и отношений сродителями. Они не докучают себе этим и не собираются делать этого.

ОднакоЭриксон считал, что определенный тип понимания может быть полезным.Он говорил об этом так: «Если вы сможете заставить человекавыйти за пределы непосредственных ограничений, обусловленных егоэмоциональным устройством и посмотреть на что-либо объективно, онначинает видеть все это по-другому, и ему не остается ничего более,как только по-новому понять все это. Он должен принять изменения».Следующий случай иллюстрирует это положение.

352

МилтонЭриксон. Джей Хейли

Комне обратилась женщина, которая несколько раз изменяла своему мужу.Очевидно, что ее муж не знал об этом. Она сказала мне, что хотела бы,чтобы муж узнал все это, после чего решил бы либо расстаться с ней,либо же заново построить отношения между ними на новой, более прочнойоснове. Я назначил ее мужу встречу в час дня в ближайшую субботу, аей сказал покинуть город и приехать только в воскресенье утром.

Еемуж, назовем его Джеральд, едва появившись у меня, начал рассказыватьмне, какая у него прекрасная, милая жена, бесконечно повторяясь приэтом. Он не мог понять, откуда возник конфликт между ними и, вообще,в чем причина беспокойства.

Онрассказал о том, как они живут. Каждый раз, когда он уезжал вкомандировку, его жена чувствовала себя одинокой, и поэтому еенавещал кто-то из его друзей. Ему было приятно, что жену не оставляютбез внимания, так как он не хотел, чтобы она чувствовала себяодинокой. Он однажды заметил, что друг оставил тюбик зубной пасты нараковине в ванной комнате. В другой раз он обнаружил использованноебритвенное лезвие такой марки, которой он сам не пользовался.

Онрассказывал о визитах своих друзей, как будто бы они приходили всубботу, оставались до ужина, затем в воскресенье утром сновавозвращались и после ужина уходили. Обычно друг и жена слушалипластинки и беседовали.

Онговорил о том, как он пытается приспособиться к своей жене, а также отом, что они постоянно ссорятся и ругаются. Затем он вспомнил, что уего жены есть лобковые вши, поскольку она работает в трущобах по родусвоей деятельности. Затем он упомянул, что, когда однажды он приехализ командировки, он обнаружил в доме необычно приготовленный завтрак,а в раковине было столько посуды, как будто бы жена съела двазавтрака.

353

Онначал рассказывать все это в час дня, и наконец, в шесть часов вечераон заметил: «Знаете, если бы моя жена была другой женщиной, ябы сказал, что она мне изменяет».

Яспросил: «Чем именно ваша жена отличается от других женщин?»Он ответил: «Господи, но моя жена и есть любая другая женщина!»Тут он крайне разволновался и стал кричать, махать руками и сновапересказывать те же самые подробности. Зубная паста в ванной комнате,бритвенное лезвие, два завтрака. Все эти детали он видел теперь всовершенно новом свете. В течение всего этого времени он надеялся,что он скажет что-либо такое, что позволило бы мне задать вопрос,подобный тому, который был задан. Именно поэтому я разрешал ему сноваи снова повторять свой рассказ, ожидая момента, когда своимзамечанием я смогу выбить его из этих ограниченных эмоциональныхпостроений. Поскольку он осознал, что его жена была «другойженщиной», он не мог сделать ничего другого, как принять новоепонимание.

Яназначил им встречу на следующий день, но сделал это таким образом,что ни он, ни она не знали, что встреча назначена обоим, ибо ониждали встречи со мной наедине. Жене я сказал: «Оставайтесьспокойной, ваш муж хочет что-то вам сказать». Поскольку все этовремя ее не было в городе, они не беседовали друг с другом, чего я ине хотел. Я хотел, чтобы она просто послушала.

Мужповторил свой рассказ деталь за деталью. Расчетливо и холодно онпрокомментировал тюбик из под зубной пасты, бритвенное лезвие,остатки завтрака на двоих, названия продуктов, из которых онаприготовила необычный завтрак для своего друга и так далее. Женасидела молча, расстроенная и страдающая. Она была удивлена остротойего подсознательного восприятия. Описывая все, что, по его мнению,происходило, Джеральд сделал несколько ошибок и она должна былапринять эти ошибки, потому что она

12 М. Эриксон, Дж. Хейли

354

МилтопЭриксон, Джей УСейли

должнабыла оставаться спокойной. Я не хотел, чтобы она себя защищала —в таком случае ситуация была бы совершенно иной. Ей хотелосьзащищаться, но ее захватила такая мысль: «Я должна и могувынести этот позор». Она наказывала себя, используя то оружие,которое предложил ей муж.

Когдаон закончил говорить, я сказал жене: «Сейчас вы выйдете всоседнюю комнату, а я спрошу вашего мужа, что следует делать дальше».Я беседовал с ним наедине. Ее молчание он принял за подтверждениеистинности всего того, что он говорил. Он сказал: «Что же ятеперь должен делать?» Я ответил: «Вам надо как следуетпродумать все это. Хотите ли вы продолжить брак, или вы хотитеразвестись, или же на время разъехаться?» Он сказал: «Яее очень люблю. Я бы хотел оставить все это в прошлом». И тогдая сказал ему: «Это импульсивное решение. Считаю, что вам надоприйти сюда через неделю. В течение недели не встречайтесь со своейженой. Продумайте все совершенно самостоятельно».

Онвернулся домой, а она переехала в гостиницу, как ей было сказано. Яназначил ей встречу через неделю, как и ему. Они не знали, что должныбудут встретиться у меня. Таким образом, они пришли ко мненеподготовленными.

Когдаони вошли, я задал вопрос, который, задал бы ей муж, если бы он обэтом подумал. Я спросил: «Прежде чем мы начнем обсуждать вашебудущее, мне хотелось бы задать один вопрос: «Всю неделю выпровели в гостинице. Была ли ваша постель всю неделю занята тольковами?» Она ответила: «Я испытывала желание несколько раз,но решила, что, возможно, муж захочет, чтобы я вернулась. Я знала,что я захочу вернуться и не захотела рисковать будущим радипятиминутного удовольствия».

Онипоговорили о ее изменах очень коротко, и поэтому я стал задавать имвопросы. Некоторые вопросы я задавал ему, а некоторые ей. Я спросил:«А как

355

насчетвашего хорошего друга Джека?» Он ответил: «Он был мнехорошим другом, но если я теперь встречусь с ним, то пройду мимо непоздоровавшись». Жену я спросил: «Как насчет Билла?»Я упомянул человек пять преподавателей колледжа, с которыми онаизменяла мужу, отмечая при этом, на какие имена муж реагируетособенно остро. Тогда я спрашивал его, что он сделает с ними. Обостальных я спрашивал только ее. Затем я отпустил их.

Яхотел, чтобы выяснение отношений состоялось в моем присутствии,поскольку ссора, благодаря которой они могли бы вернуться к прошлымстереотипам поведения, была мне совсем не нужна. Он мог бы подумать:«Если я сказал бы это…», а она подумала бы: «Еслибы я ответила так…» В таком случае это было бы возрождением иутверждением старых стереотипов. Организуя выяснение отношений, затемвременный разъезд и затем снова выяснение отношений, я отнимал у нихвозможность ссоры до тех пор, пока эта раскаленная до красна ситуацияне остыла. Удержать их от возвращения в прошлое было совсем не трудно— я хотел знать многие вещи об их будущем, а не о прошлом. Наэтом ваши отношения кончаются или же это момент начала новыхотношений между вами? Если это окончание, то ставьте точку. Еслиновые отношения, то чего вы от них хотите?

Ониснова соединились и проблема измен никогда более у них не возникала.Когда я встретился с ними через год, они копили деньги и планировалирождение детей, которые у них впоследствии появились. Несколько размы встречались с ними в обществе. Через несколько лет после этого ябеседовал с ним, и он вспоминал историю своего брака. Он заметил сюмором: «Это случилось тогда, когда я обнаружил, что моя женабыла просто другой женщиной».

Вто время как некоторые супружеские проблемы совершенно явнопредставляют собой часть соперниче-

356

ствасупругов друг с другом, другие могут проявляться в виде симптомов уодного из супругов. Многие симптомы с очевидностью являютсяследствием отношений между супругами, и Эриксон в этих случаяхработает с пациентами так, что симптомы исчезают, а супружескиепроблемы разрешаются. Причем весьма часто он использует настолькотонкие методы воздействия, что соответствующие случаи надо изложитьболее детально.

Комне обратилась пациентка, страдавшая от приступов удушья, сильнойболи в груди и страха смерти. Когда возникали эти приступы? Онаговорила, что они возникают в любое время дня и ночи. Но незадолгоперед тем я обнаружил, что, скорее всего, эти приступы проявляютсянезадолго до ночного сна. Я обнаружил также, что приступ могнаступить после обеда, вечером, за завтраком, когда в доме были гостии когда при ней рассказывали рискованные анекдоты. Таким образом, япозволил моей пациентке думать, что она прерывает связь междусимптоматикой и спальней, связывая симптоматику с визитами гостей и спребыванием в случайных группах людей. Но мне удалось также заставитьее подумать о некоторых рискованных анекдотах, которые рассказывалисоседи или друзья на вечеринках. Обычно я возражаю против того, чтобыпациенты рассказывали мне какие-либо истории. Давайте приостановимпересказ истории. Цель этого будет состоять в том, чтобы впоследствииустранить тормозящие факторы и позволить рассказывать, ноприостановить что-либо еще. Давайте приостановим пересказ истории, нопри этом освободим ее дыхание.

Еслипопытаться лишить ее привычных способов использования прерывания, тов этом не будет никакого смысла. Следует предоставить ей множествовозможностей использовать эти остановки. Таким образом, я позволил ейсдержать свое желание рассказать

J5J

мнеисторию, но я дал ей инструкцию не сдерживать себя. Она вовсе недолжна была рассказывать мне эти истории, но я просто взял на себяответственность за это. Потом я заметил, что приступы удушья, которыенаступают перед сном, могут затруднять подготовку ко сну. Как влияетна приступ поток воды из душа? Она начала думать об этом, не зная,что представляет себя в голом виде. Этот вопрос дал мне возможностьзаставить ее подумать о себе в голом виде, не проводя при этом черезпроцедуру раздевания. Таким образом, она делала это для меня так, какумела. Затем я попросил ее выйти из под душа и встать на коврик;внезапное изменение температуры воздуха — как оно влияет на еедыхание, усиливает ли удушье? Если это так, то что происходит сдыханием, когда она высушивает и растирает свое тело полотенцем. Этоулучшает дыхание, уменьшает удушье или же происходит что-то другое?Таким образом, женщина думала о себе в голом виде, находящейсяпосреди комнаты, но прячущейся за занавеской для душа, и открытообсуждала это со мной.

Наследующем шаге мне хотелось поднять вопрос о том, что именно вспальне может вызвать удушье и боль в груди. Ведь приступы моглиначаться за час или полтора перед сном. Следовательно, это былопсихологическое предвидение какого-то фактора, находящегося вспальне. Что-то находящееся в спальне! Не что-то, что будетпроисходить в спальне, но что-то в спальне.

Япредположил, что ее проблема связана со спальней, наблюдая за тем,как она разглаживает складочки на своей одежде, тщательно ставит ногипод стул, сохраняет прямую, напряженную позу, носит кофточку своротником стойкой, собирает волосы в совершенно гладкий узел назатылке и имеет только одного ребенка. Весь ее стиль отличалсяпреувеличенной, косной скромностью. Всем своим поведением она внушалавам это. На самом же деле я не знаю, так это

358

былоили нет. Но на вид она была крайне скромной и при этом задыхаласькаждую ночь.

Беседуяс ней на предложенную мной тему, я отметил для нее, что она стоитсовершенно голая посреди комнаты и чужой человек обсуждает с ней ееголую кожу. Я отметил это так легко и быстро, но это был свершившийсяфакт, это уже было сделано. Все должно было подготовить ее к тому,что она в открытую столкнется со многими моментами жизни в спальне. Иконечно, очень и очень вероятно, что где-то в ходе беседы я упомянул,что, несомненно, удушье появляется у нее и тогда, когда она навещаетсвою мать или отца, или друзей, и это будет означать, чтосимптоматика не связана жестко и необходимо исключительно с ееспальней. Таким образом, я скрываю от нее тот факт, что я осознаюсвязь симптоматики с ее отношением к мужу. Я помогаю ей скрыватьлюбое понимание возможности связи симптоматики с ее мужем. Но япомогаю ей скрывать. Так что там было в спальне? Ну, там есть окна сзанавесками, стулья и туалетный столик. С огромным интересом я задалей следующий вопрос: «Стоит ли там сундук с приданым?»Понимаете ли вы, что содержимое сундука с приданым символизирует всесомнения, которые испытывает девушка, достигшая брачного возраста, поповоду брака, секса и всевозможных запретов? К счастью, ее сундук сприданым тоже находился там. Я не знал точно, где он у нее находился,и поэтому я предпочел убедиться в этом.

Когдаона упомянула сундук с приданым, я узнал у нее, был ли он сделанцеликом из кедра, или же был только отделан кедром, или былскомбинирован из кедра с фанерой? Сейчас я не помню, какой это былсундук. Она рассказала мне, какой это был хороший сундук, и яспросил: «Сколько лет вы замужем?» «Околодвенадцати». Я сказал: «Наверное в этом сундуке многоеизменилось, особенно после того, как родилась дочь». «Многоеизменилось в сундуке с приданым» — и

359

никакихдальнейших уточнений, никакого дальнейшего анализа. Но за этим моимзамечанием последовала длинная пауза, многозначительная пауза,предоставляющая ей возможность как на сознательном, так и наподсознательном уровне продумать все эти изменения, поскольку этотсундук с приданым впервые стал реальным — уже двенадцать лет,как она была замужем.

Чтоже еще там было в спальне? Конечно, там был ковер. Конечно, там былковер. Вы понимаете, что означает это утверждение? Это самоеочевидное подчеркивание очевидного. Конечно, там есть ковер — иконечно же, совершенно очевидно, там есть и кровать. Но я с такимзначением упомянул об этой кровати, сказав, что там, конечно же, естьковер. Таким образом кровать тоже оказалась достойной упоминания иописания. Конечно же, там были еще и другие вещи, помните, я говорило туалетном столике, занавесях и стульях. Моя пациентка знала, чтотам были еще и другие вещи и что я составил неполный список мебели. Яне закончил решать задачу составления списка вещей, и моя пациентказнала об этом. Она в действительности не была заинтересована в том,чтобы упомянуть кровать. И я пошел ей на встречу, не став ееупоминать. Но необходимость упомянуть ее остается, ведь именно заэтим она пришла ко мне. И вот сейчас на фоне незавершенногоперечисления мебели в спальне я наконец достигаю этой точки, говоря:«Конечно же, там есть и ковер». Это «конечно же»означает: «Ну, раз это спальня, вы не обязаны перечислять все,что там находится». Теперь моя пациентка знает, что я собираюсьрасспрашивать ее о том, как она ведет себя в спальне. А чемзанимаются психиатры? Ведь моя пациентка — выпускница колледжа.Должна появиться тема секса. Я должен спросить, что она делает вспальне. И спрашиваю я ее: «Скажите, когда перед сном выраздеваетесь, куда вы вешаете свою одежду — на спинку стула илив какое-либо определенное место

360

МилтонЭриксон, Джей Хейлы

комнаты?»Кажется, что я говорю о том, с какой стороны кровати она раздевается,справа или в ногах кровати. Но в действительности я говорю не обэтом. Я говорю о том, куда она вешает свою одежду. Например, вешаетона кофточку на спинку стула или на поручень кресла? Я спрашиваю обэтом так, как если бы это был очень важный вопрос, но это и естьочень важный вопрос, так как в контексте нашего обсуждения появляютсяслова «спина» и «рука», и никто, кромебессознательного, не замечает этого, поскольку оно очень восприимчиво(англ. «back»— спина, спинка стула; «arm»— рука, поручень кресла). Ведь я подозреваю, что у моейпациентки имеются сексуальные страхи. И потому мы углубляемся висследование вопроса о том, куда она кладет свою одежду, когда онаснимает ее перед сном. Затем я снова возвращаюсь к ванной комнате. «Ядействительно не знаю, каковы особенности вашего обмена веществ.Некоторые люди любят спать при очень высокой температуре, они носятпижамы и укрываются теплыми одеялами. Другие предпочитают минимумночной одежды, некоторые женщины действительно любят эти укороченныеночные рубашки, да, да, они действительно им нравятся. Некоторыелюбят также укороченные пижамы, другие же предпочитают длинные пижамыили ночные рубашки. Это зависит от того, как кожа реагирует наизменение температуры». Таким образом, мы продолжаем обсуждатьпроцесс укладывания в постель в его связи с температурой тела,тактильными ощущениями и степенью открытости тела. В результате ямогу теперь упомянуть о том, что физиологическая несогласованность —различие температуры тела во время сна является иногда причинойвозникновения супружеских проблем. Иногда муж настаивает нанескольких одеялах, но бывает, что он не нуждается ни в одном. Еслимуж и жена физиологически согласовывают свои реакции, то не возникаетнеобходимости класть на одну сторону кровати одно

361

одеяло,а на другую — два. Но тут я упомянул о рассогласовании реакциймужа и жены и о трудностях взаимного приспособления. Она ответила,что Джо любит спать совершенно голым, а она предпочитает спать вочень длинной ночной рубашке. Таким образом я узнал то, что мне былонадо, совершенно безболезненно, давая развиваться каждому из еевнутренних запросов. Затем я начал рассказывать ей о различныхстереотипах поведения во время сна. Некоторые спят очень крепко,другие поверхностно, а третьи очень спокойно. Я не знаю, какоевлияние оказывают ее нарушения на сон. Но я бы хотел, чтобы выподумали о том, какой стереотип поведения во время сна у вашейдочери, у вашего мужа, а затем у вас. Она рассказала мне, что ее дочьможет спать даже во время землетрясения. Дом может сгореть дотла, аона будет продолжать спать. Я заметил: «Вы знаете, если бы увас был второй или третий ребенок, вы бы несомненно заметили, чтоповедение во время сна у них совершенно разное. Кстати, была ли вашадочь запланированным ребенком, хотели ли вы всегда иметь толькоодного ребенка, или же, в действительности, вы хотели иметь большуюсемью?» Когда я спрашиваю о том, была ли ваша дочьзапланированным ребенком, были ли вы заинтересованы в том, чтобыиметь только одного ребенка, не хотите ли вы на самом деле иметь ещедетей, о чем я на самом деле спрашивал? Планировали ли они своисексуальные отношения с достаточной определенностью и планируют лиони их до сих пор? Вместе с тем наш разговор напоминает полусветскуюбеседу, которую можно вести с хорошим другом. Она ответила, что еедочь была запланированным ребенком, а затем они хотели иметь ещедетей, но это не сработало. Итак, она совершенно прямо упомянула осексуальных отношениях. Затем я немедленно переключился на разговор одлинной ночной рубашке. «Не мерзнут ли у вас ночью ноги?»Сейчас мы все знаем о том, что означают холодные ноги. «Может

362

МилтонЭриксон, Лжей Хейли

быть,что-то конкретное особенно сильно влияет на ваше дыхание? Например,не становится ли вам труднее дышать, когда ваш муж целует вас, желаявам спокойной ночи?» Она ответила: «Мы не целуемся передсном, поскольку он всегда хочет меня при этом обнять, а я не выношудавления на мою грудную клетку». Я выразил ей свое сочувствиепо этому поводу и заметил, что, конечно же, это мешает и при половомакте, не так ли? Но, понимаете, это было совершенно косвенноезамечание. В действительности мы говорили о поцелуе перед сном, и якосвенно упомянул, что, если трудно обниматься, то эти трудностибудут мешать и при половом акте. Поставив вопрос именно такимобразом, я предложил ей объяснение, спасающее ее репутацию, и поэтомуона могла ответить мне очень легко и быстро. Я подсказал ей, как надозащищать себя, когда речь пойдет о ее сексуальных трудностях. Япредпочитаю, чтобы метод защиты она не изобретала сама, ноиспользовала тот, который ей предложил я, поскольку в этом случае всяситуация будет в моих руках. Если бы она защищалась по-иному, томогла бы, например, сказать, что в сексуальных отношениях она неиспытывает никаких трудностей. Таким образом я открыто коснулсявопроса о затруднениях в сексуальных отношениях. В сущности, яутверждал: «Знаете, рано или поздно я действительно должен будукоснуться ваших интимных отношений с мужем, и я предполагаю, что мы сравным успехом можем сделать это сейчас. Я не знаю, насколькодетальное описание от вас потребуется, но я бы сказал, что достаточнобудет обсудить то, что вы сами считаете достойным внимания. Я незнаю, приносят ли вам сексуальные отношения удовольствие, или же выиспытываете трудности в достижении оргазма. Я думаю, что боль в грудинемножко мешает вам получать удовлетворение, но я хотел бы знать,есть ли что-либо особенное с вашей точки зрения, на что бы я могобратить внимание, сочтя его примечательным или странным».

363

Онаответила: «Ну, я думаю, что вы будете смеяться надо мной, еслиузнаете, что я всегда раздеваюсь в темноте».

Сначалая попросил ее остаться в рамках ее собственного понимания, а затем япопросил ее рассмотреть факты с точки зрения ее визита ко мне. Крамкам своего собственного понимания она, конечно, привыкла, ипотому, находясь в этих рамках, она чувствует себя совершеннобезопасно. Таким образом, она начинает размышлять, находясь в этихбезопасных рамках, а затем я прошу ее начать размышлять с точкизрения цели ее визита ко мне, так как именно она по собственномужеланию пришла ко мне, и это было безопасно, поскольку это она решилаприйти ко мне. Таким образом, она говорит мне это, а затем проситменя не смеяться над ней. Я спросил ее, не считает ли она, что можносмеяться над тем, что руководило поведением человека в течениедвенадцати лет супружеской жизни. Она ответила отрицательно. Япроизнес слова: « Руководило ее поведением в течение двенадцатилет супружеской жизни». Что такое поведение в супружескойжизни? Это прекрасное резюме двенадцати лет сексуальной жизни. Затемя спросил: «Сочувствует ли муж вашей крайней скромности?»Нет, он не сочувствовал. «Обвиняете ли вы мужа за то, что вашаскромность вызывает у него раздражение, или же вы признаете, что онмужчина? И поэтому он рассуждает и ведет себя как мужчина».

Тутя дошел до очень характерной для ее поведения черты. Передо мнойженщина, которая должна была раздеваться в темноте — отсюда яделаю вывод, что муж хочет, чтобы свет был включен и он мог видеть,как она раздевается. Поэтому я добавляю: «Конечно, вы делаетето же самое, когда вы остаетесь дома одна, не так ли?» Зачем яэто делаю? Она в действительности не может признать, что настолькобоится своего мужа, а я ке желаю, чтобы женщина унижала себя,признаваясь в том, что супружеские отношения ей настолько

364

неприятны.Тогда она начала бы проклинать себя, а она и так уже делает это сострашной силой. Поэтому я отмечаю, что она поступает так и тогда,когда находится дома одна.

Ранеея уже упоминал занавески и сейчас, когда я уже знаю многие вещи отом, как она раздевается, я возвращаюсь к вопросу о занавесках. Яобнаруживаю, что на всех окнах у нее есть ставни и, кроме того, висятсоломенные маты и занавески. На окне в ванной комнате, в которойвставлено матовое стекло, у нее висят специальные занавески изводоотталкивающей ткани. После того, как у меня была уже всяинформация, а она по-прежнему находилась в безопасности, я спросил:«А сейчас подумайте, пожалуйста, о самом ужасном действии,которое вы могли бы совершить, готовясь лечь в постель. Какое такоесамое ужасное действие вы могли бы совершить? Просто подумайте обэтом. Не говорите мне ничего, просто подумайте. Я считаю, что этопоможет вам увидеть вашу проблему с совершенно иной точки зрения, ноя в этом совершенно не уверен. Но мне об этом не говорите, потому чтоя хочу, чтобы вы спокойно и свободно поразмышляли над этим самымужасным действием, которое вы могли бы совершить, готовясь лечь впостель». Она сидела и думала, краснея и бледнея при этом, икогда она в очередной раз побледнела, я сказал: «Вы ведьдействительно не хотите рассказать мне об этом, не так ли?» Итеперь она должна была действительно убедиться в том, что она нехочет мне ничего говорить, а это в буквальном смысле представлялособой указание: «Проработайте эту фантазию, какой бы она нибыла. Сделайте ее изысканной, поскольку вы действительно не хотитемне об этом рассказывать». Наконец, она рассмеялась и сказала:«Это так ужасно смешно, что я почти захотела поделиться этим свами». Я ответил: «Но, пожалуйста, убедитесь сначала втом, что вы действительно хотите мне это рассказать, но если это насамом деле так

365

смешно,то я бы действительно хотел выслушать вас». И она сказала: «Джобы упал замертво, если бы я зашла в спальню голой и при этомтанцевала». Я ответил: «Такого сюрприза, который довел быего до разрыва сердца, мы не должны ему преподносить». Такогосюрприза, который довел бы его до разрыва сердца, мы не должны емупреподносить. Понятен ли вам смысл этого? Мы должны преподнести Джосюрприз, но не такой, который бы привел к разрыву сердца. Такимобразом, я очень быстро и действенно закладываю в фундамент один изкирпичей. Итак, я сказал ей, что она должна будет сделать нечто.Затем я говорю ей, что конечно же Джо не упадет замертво от разрывасердца, если вы зайдете в комнату в голом виде и при этом танцуя, новы можете представить себе множество действий, которые бы он могпосле этого совершить. Она ответила: «Да», —трепеща при этом. Я сказал: «Конечно же, вы можетефантазировать, представляя, как входите в спальню таким образом, нознаете, что вы можете сделать на самом деле? Вы можете раздеться втемноте, а ведь в спальне муж сам выключает свет, не так ли? Выможете войти в спальню голой и при этом танцуя, но в темноте он дажене узнает об этом». Можете ли вы понять, как при этомизменяется ее отношение к сексу? Я буквально сказал ей, что она можетосуществить свою забавную фантазию. Она может таким образомразвлечься. Она может испытать массу новых ощущений, чувствуя себяпри этом в совершенной безопасности. Таким образом, я вовлек ее впроцесс действительного взаимодействия с ее собственной реальностью,с ее собственными чувствами. А затем, конечно, я сделал двойнуюстраховку: сказал ей, что она не должна «слишком спешить»с реализацией своего плана. Со всей серьезностью я предостерег ее оттого, чтобы она сделала это сегодня или завтра вечером, или даже наследующей неделе. Но что касается наступающей затем недели, то я незнаю, когда это произойдет, в первой ее половине или во второй.

366

МилтонЭриксон, Дж&й Хейли

Онаспросила меня о том, какой смысл может заключаться в таких детскихзабавах. Я ответил, что существует способ проверить это, когда еедочь будет в детском саду и она останется дома одна, почему бы невключить свет и не открыть для себя приятное ощущение полной наготы.Затем я перешел к обсуждению удовольствия, которое человекиспытывает, плавая обнаженным. Люди редко осознают, какой помехойявляется купальный костюм, пока не ощутят, что вода скользит по телу,а не по купальному костюму. Плавать тогда становится гораздоприятнее. Но если она сомневается в этом, она должна попробоватьпринять ванну, не снимая купального костюма. Тогда она обнаружит длясебя, что одежда — это, в сущности, огромная помеха. Затем яспросил ее, какие танцы она больше всего любит. Она любила вальс и,кроме того, она иногда ходила на балетные постановки — онаобожала балет. Кроме того, она дарила всем шарфы и салфетки,изготовленные собственноручно. Шить она любила. Я спросил ее, когдаузнал это, шьет ли она себе ночные рубашки? Я заметил, что ейследовало бы шить ночные рубашки самой, по крайней мере, «соорудитьсебе одну». Эту же фразу я использовал еще раз несколько позже.«Соорудить» — это портновский термин: соорудитьплатье, соорудить кофточку («erect»— сооружать, воздвигать, монтировать, поднимать, выпрямлять,создавать). На одной из последующих встреч с ней я говорил, чтобы онапозволила своей ночной рубашке подняться до шеи, затем еще выше, так,чтобы она в конце концов поднялась до изголовья кровати. Онадействительно сделала это, вошла в спальню танцуя в обнаженном виде.Она рассказала мне об этом, ей это очень понравилось. Она сказалатакже, что первый раз в жизни она наслаждалась тем, что входит вспальню. Укладываясь спать, она хихикала, и муж хотел узнать, чегоэто она хихикает.

367

Какчувствуют себя маленькие дети, когда сделают что-то дерзкое инелепое? Они хихикают себе под нос, особенно тогда, когда про этонельзя никому рассказать. Они хихикают, хихикают и хихикают, и оналожилась спать, хихикая, ничего не сказав своему мужу, но при этомона совершенно не задыхалась. Ощущение того, что она совершиланелепое, детское, постыдное действие, никак не совмещалось с удушьем.У нее было множество запретов — она запрещала себе рассказатьэто мужу, похваставшись перед ним. У нее была масса запретов, асейчас над всеми этими запретами можно было посмеяться. И тогда язаметил: «Знаете, наверное, муж очень удивился вашемухихиканью, но получилось очень неудачно, что вы в этот вечер незанимались любовью, поскольку ваше хихикающее настроение как разсоответствовало этому занятию». Вы бы видели тотглубокомысленней-ший взгляд, которым она меня одарила. Но с моейстороны это было просто случайное замечание. Затем я спросил ее, чтоеще ей следует сделать. Действительно ли она наслаждалась ощущениемфизической свободы? И где была ее ночная рубашка, когда она танцевалав комнате обнаженной? Она ответила: «Я использовала ее какшарф, а перед тем как лечь в постель, я натянула ее».

Теперья начал беседовать с ней непосредственно о сексе. Я спросил: «Чтовы думаете о ваших сексуальных отношениях? Знаете, мы действительнодолжны объективно и холодно обсудить конкретные факты вашейнедостаточной взаимной приспособленности. Как только вы сочтете, чтовы готовы обсудить со мной вашу сексуальную неприспособленность,дайте мне знать. Вы можете дать мне знать непосредственно иликосвенно. Мне все равно как это будет, но если я окажусь слишкомглупым, чтобы заметить косвенный намек, убедитесь в том, что высможете привлечь мое внимание. Прямо на следующей встрече онасказала: «Я хочу, чтобы вы мне рассказали все о сексуальных

368

отношениях— как должен вести себя мужнина и как должна вести себяженщина». Затем она очень точно рассказала о собственнойфригидности, страхах, тревогах и приступах удушья. При одной мысли ополовом акте, о дефлорации, она начинала задыхаться. Она рассказала освоих приступах удушья, о неловкости и неуклюжести Джо, о егособственных сомнениях и страхах. Впоследствии она сообщила мне о техглупых, косных поучениях, которые ей приходилось выслушивать отматери, а также о своем заторможенном поведении в старших классах, вшколе и в колледже, когда она избегала всякого опыта, который мог быпослужить сексуальному обучению. Она даже не могла до конца продуматьэто никогда. Теперь она хотела знать, что такое оргазм и пыталасьзаставить меня описать его для нее — на что похож оргазмженщины? Я ответил, что у каждой женщины свой индивидуальный оргазм.«Я могу только пересказать вам, что рассказывали мне разныеженщины. Но это ничего не значит. Это должно быть пережито и этодолжно развиваться. А теперь скажите, что я должен сделать, чтобыобеспечить вам нормальную сексуальную жизнь с мужем? Вы использовалиэти приступы удушья для того, чтобы сделать эти отношенияневозможными, а теперь я предлагаю вам использовать эти приступы длядостижения совершенно иной цели. Что вы на это скажете?»

Скажите,сколько пациентов злилось на вас за то, что вы устранили у нихсимптомы? Сколько вырезанных аппендиксов попадают в семейнуюсокровищницу? Говорил ли кто-нибудь вам примерно следующее: «Вотаппендикс, который доктор мне вырезал: знаете, сколько у меня былоприступов аппендицита?» Они имеют свои проблемы, но хотят ихиметь, находясь в безопасности. В сущности, я сказал ей: «Давайтеположим ваши приступы удушья в специальную бутылку, и вы оставите еесебе на память». И она ответила мне, для чего ей хотелось быиспользовать эти присту-

3fi<)

пы:«У нас есть знакомая супружеская пара. Мы дружим с ними оченьдавно, но я их не люблю. Когда они приходят, то всегда хотят выпить,и всегда пьют очень много. При этом они ворчат, если виски в доме несамого лучшего сорта. Джо они нравятся. Мне они не нравятся. Джо незамечает одну вещь. Он не обращает внимания на то, что этот мужчина,как только его жена на минуту выйдет из комнаты, сразу же начинаетрассказывать о том, какую замечательную блондинку он недавно видел. Яузнала, что он изменяет своей жене. Я хочу избавиться от них. Я нехочу больше с ними встречаться». Каждый раз, когда ониприходили в гости, у нее начинались приступы удушья и таким образомот этой пары в конце концов удалось избавиться. Сейчас она чувствуетсебя очень хорошо и очень свободно, обсуждая сексуальные вопросы. Оналожится спать обнаженной, после полового акта она надевает своюночную рубашку. Ей нравится спать в ночной рубашке, а заниматьсялюбовью обнаженной. Она может заниматься любовью три раза в неделю,четыре раза в неделю, иногда в субботу вечером и в воскресенье утром,и снова в воскресенье вечером. И, кроме того, еще тогда, когда ониостаются одни, потому что дочка уходит к подруге в воскресенье послеобеда. Совершенно свободно. Однажды она примерила неглиже,укороченную ночную рубашку, демонстрируя новые модели матери вприсутствии мужа. Она сказала потом: «Знаете, мне стало жалкомать, поскольку я точно знала, что она при этом чувствовала. Я нехочу больше, чтобы она переживала такие чувства».

Этотслучай иллюстрирует, с какой тщательностью Эриксон защищает пациентовот открытого столкновения с проблемами, пока они не будут к этомуготовы. Он тщательно управляет процессом беседы, чтобы человек нестолкнулся с невыносимой мыслью. Однако Эриксон был достаточно гибокдля того, чтобы использовать также метод противостояния,непосредственно

370

сталкиваяпациента с проблемой в том случае, если он чувствует, что для данногочеловека этот способ наиболее действен. Следующий случай иллюстрируетпротивостояние. Можно отметить также экономичность и эффективность,которые стали характерны для работы Эриксона в его поздние годы. Впредлагаемом случае он работал с многочисленной семьей, и у каждогобыла очень серьезная проблема, и все предыдущие попытки разрешить этипроблемы кончались неудачей. Эриксон очень быстро совершил всенеобходимые преобразования, директивно работая с каждым членом семьи.Для семейной психотерапии типично, и это подтверждается в данномслучае, что, если психотерапевт успешно производит изменения, работаяс одним из членов семьи, то его шансы на успех в работе с остальнымичленами семьи увеличиваются.

Комне обратился мужчина и сказал: «Я страдаю от ужасной головнойболи. Эта головная боль у меня с семи лет. Мне удалось закончитьсреднюю школу и колледж, и, вопреки этой боли, я завел и веду своесобственное дело. Я очень хорошо справляюсь с ним, но весь день уменя болит голова. Я был у сотни докторов, мне делали сотнирентгеноскопии, и я потратил на это кучу долларов. Все они пыталисьдоказать мне, что все это находится в моей голове. Я об этом знаю, ноони имеют в виду не это, они считают, что я сумасшедший. В концеконцов я решил обратиться к вам, поскольку вы семейный психотерапевт,а моя семья испытывает множество трудностей. Я надеюсь, что вы небудете оскорблять меня. Я обратился к вам еще и по другой причине. Снекоторых пор я стал наркоманом. Я не могу обойтись без кокаина иперкодана.

Япозволил ему рассказать мне всю свою историю, а затем, к егоудивлению, я резюмировал ее таким образом: «Вы страдаетеголовной болью с семи лет. Вы ложитесь спать с головной болью, выпросыпае-

371

тесьпо утрам опять же с головной болью. У вас болела голова в день вашейсвадьбы, болела она и в те дни, когда на свет родились ваши шестеродетей. Когда ваши дети учились ходить, вы тоже страдали головнойболью. Головная боль осталась при вас, когда каждый из ваших детейначал ходить в детский сад. Но правда ли, что вы честный бизнесмен?Действительно ли вы считаете себя честным, моральным бизнесменом?»

Онбыл весьма удивлен. Я сказал: «Существуют разные видычестности. Это не связано исключительно с деньгами или материальнымивещами. Ведь вы рассказывали мне историю о том, как вы в течениемногих лет тщательно хранили головную боль маленького мальчика.Почему бы вам не оставить этому семилетнему мальчику его собственнуюголовггую боль? Зачем взрослый человек в течение тридцати летдержится за головную боль маленького мальчика?»

Онпытался что-то мне объяснить, но я мог понять только то, что он всеэто время хранил при себе головную боль семилетнего ребенка. Ядействительно порицал его за это.

Вбизнесе он действительно был порядочным и честным. В сфере бизнеса онсебя отстаивал. Он должен был согласиться со мной. Но соглашаться ивместе с тем не соглашаться ужасно трудно.

Ондолжен согласиться с тем, что он честен в делах, и это было для негочрезвычайно важно. Но поместить утверждение о честности в делах натот же самый уровень, что и обвинение в бережном хранении головнойболи маленького мальчика, просто невозможно. Но он не смогпереспорить меня.

Еслибы я не сформулировал все это таким образом, начиная прямо с вопросао бизнесе, то это бы не сработало. Вы должны начинать таким образом,чтобы пациенты не могли бы впоследствии противоречить вам.

372

МилтонЭриксон, Джеы УСейли

Онушел из кабинета страшно злой на меня. За ужином он заметил, чтоголова у него не болит, но он знал, что, когда он будет ложитьсяспать, то она у него заболит снова. И он должен будет принять своелекарство, ему захочется это сделать. Но и тогда голова у него незаболела, и принять перкодан он тоже не захотел. Но зато он знал,что, когда он проснется утром, то почувствует голод по наркотику. Ион был весьма удивлен, когда этого не случилось

Первыйраз он пришел ко мне двадцать шестого февраля. Семнадцатого апреля онпришел ко мне снова и, извиняясь и смущаясь, сказал: «Боюсь,что вы были правы. Я крепко держался за головную боль маленькогомальчика. Я ждал и ждал. Я каждый день ждал, когда головная больвозобновиться, и, наконец, решил, что я больше не наркоман и голова уменя уже больше не болит».

Яответил: «Ну, это заняло у вас довольно много времени: сдвадцать шестого февраля до семнадцатого апреля вы все время решали,болит или не болит у вас голова. Процесс обучения идет у вас довольномедленно, не так ли? А теперь кое-что еще. Вы упоминали, что вашасемья не очень счастлива. Расскажите, каким образом пострадала от васваша жена, как вам удалось превратить ее в несчастную крысу искольких детей вам удалось изуродовать?»

Онответил: «Мой старший сын меня не очень беспокоит. Следующая унас девочка, и она очень толстая, затем мальчик, ему четырнадцатьлет, а он все еще в первом классе. Мы потратили тысячи долларов,пытаясь научить его читать. У нашего следующего мальчика заячья губа,и поэтому он говорит не очень отчетливо. И последние двое детей оченьмаленькие для того, чтобы обнаружить нанесенный вред».

Ясказал: «Теперь вы знаете все, что произошло из-за вашейпривязанности к головной боли маленького мальчика, и теперь вам лучшебы прислать ко мне свою жену. Вы знаете, что мне удалось справиться свашей нечестностью. А сейчас присылайте ко мне

373

своюжену и позвольте мне исправить тот вред, который вы ей нанесли.Скажите, чтобы она взяла с собой толстую девочку ичетырнадцатилетнего мальчика, который учится в первом классе».

Япровел четыре часа, доказывая этой женщине, пользуясь при этомневежливыми словами, что она была сварливейшей из женщиной и что ейдолжно быть за себя стыдно. Она испугалась и старалась защитить себя.Я продолжал оскорблять ее. Дочь и четырнадцатилетний сын тожепытались защитить свою мать от моих нападений. Я сказал девушке: «Асейчас встань и повернись. Тебе столько-то лет и ты весишьстолько-то, но понимаешь ли ты, что походишь на южный конец,привязанный к северу кобылы?»

Девушкав ярости покинула кабинет. Четырнадцатилетнему мальчику я сказал:«Когда придешь домой, возьми газету и спиши оттуда сто слов.Одно из одного места, другое из другого и так далее. Не переписывайслова, которые стоят близко друг от друга. Все слова должны бытьвыписаны из ста разных мест».

Затемя повернулся к матери и сказал: «Что касается вас, вам следуетподумать над тем, как вам удалось из милой, хорошей, красивой девушкипревратиться в скверную, крикливую, ворчливую крысу. Вы должныпо-настоящему стыдиться себя. Вы достаточно взрослая женщина, чтобыэто знать». И вот теперь, когда истекло уже четыре часа, онанаконец ответила: «Я не намерена больше выносить все этиоскорбления», — и выскочила из кабинета. Она жила запятнадцать миль от моего дома. Она села в машину и резко рванула сместа. Когда прошло столько времени, сколько требуется для того,чтобы проехать довольно быстро пятнадцать миль, раздался телефонныйзвонок. Это был ее голос, и она часто и тяжело дышала. Она сказала:«Всю дорогу от гаража я быстро бежала, чтобы скорее позвонитьвам. Я была на полпути к дому, когда поняла, что вы говорили мнеправду. Я чуть не взорвалась от злости, пока мне не стукнуло вголову, что все, что вы сказали, — сущая

374

правда.А сейчас скажите, пожалуйста, когда мы в следующий раз встретимся свами?»

Яназначил ей встречу на следующий день и сказал: «Возьмите ссобой своего мужа и четырнадцатилетнего мальчика. Проследите за тем,чтобы он списал сто слов из газеты».

Когдасупруги явились, я сказал: «Скажите, пожалуйста, сколько тысячдолларов вы потратили на частные школы и на специалистов-психологов идефек-тологов, которые должны были научить мальчика читать и такдалее?» Отец ответил: «Видите ли, частично этихспециалистов нам оплачивало государство, поскольку школа считает себяобязанной научить ребенка читать. Они платили две трети от всейсуммы. Нам оставалось заплатить примерно сто долларов ежемесячно».

Ясказал: «Давайте посмотрим, что написал мальчик. Не удивительноли, что он опознает заглавные буквы, начало фразы, оставляяпромежутки после слова, если оно стояло в конце предложения. Знаетели, я считаю, что мальчик умеет читать, но скрывает этот факт как отсебя, так и от вас. Если вы поручите мальчика мне, я доведу его довосьмого класса. Сейчас апрель, занятия в школе кончаются в последнихчислах мая. В июне мальчик откроет для себя, что он умеет читать.Первого июля, если он не сможет читать хрестоматию для восьмогокласса, я возьму все его образование на себя. Разорвите контракт соспециальной школой. Договоритесь, пожалуйста с директором школы,чтобы мальчику дали удостоверение об окончании восьми классов. Онибудут рады избавиться от него. Ну, так я жду мальчика». Яназначил дату, когда он должен был прийти ко мне один. Когда онзашел, я сказал: «Билл, пройди, пожалуйста, вот отсюда вон дотого места. А сейчас, спиной вперед, дойди вот до этого места. Асейчас, продвигаясь боком, иди направо, а теперь налево. Подойди комне лицом вперед, а теперь повернись и иди ко мне спиной вперед,

375

теперьиди от меня лицом вперед, а затем от меня спиной вперед». Когдаон сделал все это, я сказал: «А сейчас ты можешь окончитьвосьмой класс. Ты можешь ходить. Ты не можешь оспорить тот факт, чтоты можешь ходить. Итак, ты живешь за пятнадцать миль отсюда. Начинаяс завтрашнего дня ты ставишь вперед правую ногу, затем левую ногувпереди правой, затем правую ногу впереди левой, повторяя это до техпор, пока не пройдешь пятнадцать миль от дома до моего кабинета и неочутишься здесь в девять часов. Когда ты придешь сюда, ты можешьустроиться в одной из комнат, поставить рядом с собой стакан воды ивыложить сэндвич, который ты принесешь с собой, и ты можешь читать дочетырех часов. Неважно, какую книгу ты принесешь с собой, чтобыпровести время. Но это не должно быть что-то, чем ты можешь играть».

Водин прекрасный день битва была выиграна. Он подошел ко мне в четыречаса и сказал: «Могу я остаться у вас еще на час? Эти отрывкиочень интересные». Он принес с собой учебник. Он поступил вдевятый класс.

Когдаон впервые пришел ко мне, он не умел играть в мяч. Он не научилсяэтому. Он даже не играл с другими детьми. Он просто стоял и смотрелна них. В этом году в сентябре он поступил в девятый класс, посколькуя объяснил ему: «А сейчас, Билл, ты можешь продолжать проходитьпятнадцать миль каждое утро, приходя сюда в девять часов. Авозвращаясь домой, проходя тоже пятнадцать миль, ты достаточноустаешь, чтобы лечь спать. Мать приготовит тебе хороший ужин и тыбудешь достаточно голодным, чтобы его съесть, и достаточно уставшим,чтобы после этого сразу лечь в постель. Ты можешь делать это всентябре, октябре, ноябре, декабре, что означает День Благодарения,Рождество и каждое воскресенье — в январе, феврале, марте,апреле, мае, июне, июле, августе, сентябре, октябре, ноябре, декабреи так далее — столько лет, сколько ты захочешь. Или же тыможешь записаться в девятый

376

класси полюбопытствовать, сдашь ли ты все экзамены».

Онзаписался в девятый класс, сдал экзамены на тройки и четверки и впервом же семестре оказался в теннисной команде школы. Сейчас онучится в выпускном классе средней школы. Однажды в мае у отцавозобновились головные боли в тот период, когда количество заказов унего уменьшилось. Его жена позвонила мне и сказала, что у мужа сноваболит голова. Я ответил: «Попросите его позвонить мне, когда онпридет домой». Он позвонил, и я спросил: «Как далеко отвашего дома находится ваша контора?» Он ответил: «Нарасстоянии одиннадцати миль». Я сказал: «Убедитесь в том,что вы встаете достаточно рано для того, чтобы пешком дойти до вашейконторы. Свежий воздух вылечит вашу головную боль».

Толстаядочка вышла замуж. В течение первых шести месяцев своей супружескойжизни она убегала от мужа два раза. Однажды она выгнала его за дверьи долго не впускала. Он выломал дверь. Однажды, когда его не былодома, она пришла домой к матери. Мать сказала: «Ты замужемвсего шесть месяцев. За это время ты два раза убегала из дома, одинраз выгоняла его, один раз он сломал дверь, и в третий раз тыприбежала домой. Этот брак просто нехорош». Она отвела дочь вее квартиру и заставила собрать все свои вещи. Дочь написала записку,что более никогда не увидит своего мужа. Мать привела дочку ко мне исказала: «Всем остальным членам семьи вы уже помогли. А какнасчет моей дочери?»

Яответил: «Посидите в соседней комнате. Но дверь не прикрывайтеслишком плотно». Я попросил дочь рассказать мне о своем муже. Ипримерно сорок пять минут я слушал ее рассказ о том, какой чудесный унее муж, как сильно она его любит и что все их ссоры — это неболее, чем мгновенные вспышки гнева, а все остальное — этосахар и мед.

Когдасорок пять минут почти истекли, в кабинет вошла мать и сказала: «Ятут послушала, как моя

377

дочьрассказывала о том, какой чудесный у нее муж». И затем онаповернулась к дочери и сказала: «Но ты знаешь, что ты говорилао нем мне. Я считаю, что я была самой большой дурой в мире. Скореевсего я совала нос в чужие дела. Сейчас я заберу тебя домой. И тыбольше ни слова не скажешь о своем браке ни отцу, ни мне. И ты небудешь обсуждать свои семейные дела по телефону с отцом мужа. Тыможешь оставаться дома столько времени, сколько захочешь, но своисемейные дела решать будешь самостоятельно. Или ты замужем, или тыразводишься. Мы с отцом не будем мешать тебе ни в одном, ни в другомслучае. Мы позволим тебе есть и спать дома, но денег на какие-либодругие дела ты от нас не получишь».

Девушкабыла настолько глубоко погружена в себя, что не расслышала, как ясказал матери «не очень плотно», когда просил ее закрытьдверь.

Остаетсяеще вопрос директивности, которая отличала мое взаимодействие с ними.Мать спросила меня: «В самом деле, почему я не послала васподальше, когда вы оскорбляли меня?» Я ответил: «Выпопали в беду и вы знали об этом и знали также, что и я тоже об этомзнаю. Вы не могли найти оправдание тому, что находитесь в такомположении. Вы знали, что должны выйти из этого положения. И выпринимали лекарство, не зная, что это за лекарство, поскольку егопрописал врач. Вот почему вы сделали то, что вам было сказано».

Г Л А В А 8. ОТЛУЧЕНИЕ РОДИТЕЛЕЙ ОТДЕТЕЙ

Одиниз утешительных фактов нашей жизни состоит в том, что человеческиепроблемы остаются неизменными в течение многих веков, и благодаряэтому мы можем испытывать ощущение непрерывности. Но мы способнытакже и на то, чтобы воспринимать старые проблемы по-новому, и, такимобразом, у нас есть возможность меняться. В нашем веке в мирепоявились новые идеи, и эта книга, а в особенности эта глава,является попыткой рассказать о возможностях решения старых проблем,которые появились благодаря этой новой идее.

Давайтепосмотрим, как определял проблему и разрешал ее сто пятьдесят летназад великий гипнотизер Антуан Месмер и сравним его подход сподходом современного гипнотизера Милтона Эриксона.

Итак,еще в восемнадцатом веке Месмер писал:

Япринял на лечение мисс Парадиз, восемнадцати лет. … Она получалапенсию по инвалидности, будучи совершенно слепой с четырехлетнеговозраста. Это был настоящий амавроз с судорогами глазодвигательныхмышц. Кроме того, девушка была жертвой меланхолии, котораясопровождалась нарушением работы селезенки и печени, что приводило кприступам ярости, и поэтому она была убеждена в том, что онасумасшедшая.

Месмервзял эту девушку вместе с другими пациентами к себе на лечение домой,где ему помогали жена и другие сотрудники.

379

Родителимисс Парадиз, наблюдавшие за ее лечением и отметившие улучшение еезрения, поспешили сообщить об этом и о своей радости по этому поводусвоим знакомым. …Мистер Парадиз… испугался, что он может лишитьсяпенсии дочери и некоторых других преимуществ, если она выздоровеет.Он начал просить вернуть дочь домой. Девушка, поддерживаемая матерью,не хотела возвращаться домой из боязни, что результаты лечения ещенедостаточно устойчивы. Отец продолжал настаивать, и эта ссорапроизвела такое впечатление на девушку, что у нее наступил припадок иобщее ухудшение состояния. Однако на ее зрение это не повлияло, и онопродолжало улучшаться. Когда отец отметил это… он очень настойчивопотребовал выписать дочь домой и заставил жену его поддержать.Девушка сопротивлялась… Мать вырвала дочь из рук представительницыобслуживающего персонала и закричала: «Дрянная девчонка, тыслишком церемонишься с этими людьми!» — и толкнула еетак, что она ударилась головой о стенку.

Впоследствииотец вежливо попросил разрешение взять ему свою дочь, чтобы онапожила в деревне и отдохнула. Месмер рассказывает: «Наследующий день я услышал, что ее семья настаивала на том, что девушкапо-прежнему слепа и подвержена припадкам. Они вывели ее в общество изаставили притворяться слепой и разыграть припадок».

Следуяпониманию своего времени, Месмер считал проблему принадлежащейисключительно мисс Парадиз. Поскольку единицей наблюдения для негослужил человек, Месмер воспринимал семью как нечто вторичное поотношению к проблеме девушки. Родственники были препятствием влечении и озадачили его тем, что не приветствовали его успех,которого он достиг в лечении их дочери.

380

Еслимы продвинемся вперед по времени на сто лет, то обнаружим, чтоЗигмунд Фрейд воспринимал подобную проблему точно так же:

Многолет назад я принял на аналитическое лечение одну девушку. В течениепродолжительного времени она не могла выходить из дома из-за страха,а также не могла оставаться дома одна. После длительных колебанийпациентка призналась, что ее мысли очень сильно занимают знаки любви,которые она случайно заметила между ее матерью и одним богатым другомсемьи. Очень тактично или, иначе говоря, хитро она дала материпонять, что она обсуждает в ходе психоанализа. Она связала возможноеизменение своего поведения с матерью, настаивая на том, что толькомать может защитить ее от страха одиночества. Кроме того, когда онапокидала дом, мать должна была держать дверь за ней открытой и этимпомогать ей. Раньше мать была очень нервной, но вылечилась нескольколет назад с помощью водолечения, или же, иначе говоря, онапознакомилась с мужчиной, отношения с которым ее удовлетворяли.Пылкие требования дочери вызвали у нее подозрительность, и онавнезапно поняла, что означал страх дочери. Она заболела для того,чтобы сделать свою мать узником и украсть у нее свободу, необходимуюдля того, чтобы поддерживать отношения со своим любовником. И матьприняла безотлагательное решение. Она решила положить конец такомувредному лечению. Девушку отослали в дом для душевнобольных и многиегоды демонстрировали как «несчастную жертву психоанализа»,и все это время меня преследовали слухи о неудачных результатахлечения. Я хранил молчание, поскольку был связан профессиональнойтайной. Через несколько лет я узнал от своего коллеги, который зналэту семью, что интимные отношения между матерью и этим богатыммужчиной продолжаются, и об этом знают практически все, включая отца,который,

381

повсей вероятности, лишь делал вид, что об этом не знает. Такимобразом, здоровье девушки было принесено в жертву ради сохраненияэтой тайны.

ПодобноМесмеру, Фрейд считал, что проблема принадлежит исключительнодевушке, а мать мешает лечению, преследуя свои личные цели, в чем ей,по всей вероятности, помогает отец. Продолжая анализировать в связи сэтим случаем влияние на лечение семьи пациента, Фрейд говорил:

Вслучае вмешательства родственников психоаналитическое лечениеподвергается опасности, и надо сказать, что мы совершенно не умеем сней бороться. Мы вооружены для борьбы с внутренним сопротивлениемпациента, считая это сопротивление неизбежным. Но как мы можемзащитить себя против сопротивления внешнего? Заставить родственниковвести себя определенным образом, давая им какие-либо объяснения,невозможно, как невозможно заставить их держаться подальше от всегоэтого дела. Им нельзя и довериться, поскольку в этом случае мырискуем потерять пациента, который совершенно справедливо требует,чтобы человек, которому он доверяет, принимал в разногласиях егосторону. Любой, кто знает кое-что о распрях, раздирающих семью, неудивится, узнав, что аналитик обнаруживает, что самые близкие кпациенту люди заинтересованы, скорее, в том, чтобы он оставалсятаким, каков он есть, а не в его выздоровлении. Родственники недолжны противопоставлять свою агрессию действиям профессионала. Нокаким образом можно заставить людей, недоступных вашему влиянию,принять эту позицию? И мы естественным образом приходим к выводу, чтосоциальная атмосфера и степень развития непосредственного окруженияпациента значительным образом влияют на результат лечения.

382

Этодовольно печальный вывод относительно действенностипсихоаналитического лечения, если даже мы можем объяснить львинуюдолю наших неудач подобными внешними факторами! Это признание Фрейдав собственной неспособности взаимодействия с семьями очень любопытно.Далее там же он писал: «За несколько лет до войны, когда притокпациентов из разных стран сделал меня независимым от злой или добройволи моего родного города, я взял за правило никогда не принимать налечение пациента, который не был бы независимым от других во всехсуществующих отношениях. Понятно, что далеко не каждый психоаналитикможет позволить себе поставить пациенту такие условия». Такоеограничение существенным образом дискриминирует пациентов, которыесвязаны с другими людьми посредством какой бы то ни было зависимости.

ИМесмер, и Фрейд считали, что они знают, что следует делать с каждымотдельным пациентом, но не знают, что делать с родственниками,несмотря на то, что Фрейд соглашался с тем, что лечение может бытьбезрезультатным, если психотерапевт не найдет способов успешноговзаимодействия с семьей. Оба, и Месмер и Фрейд, имели дело с молодымидевушками, и каждый из них обнаружил, что родители реагировали налечение отрицательно, прерывая его.

Пытаясьобъяснить это загадочное поведение родителей, каждый из них ищетобъяснения в соответствии с собственными взглядами. Месмер считал,что родители мисс Парадиз боятся потерять ее пенсию, а такжеподозревал, что против него плетутся какие-то интриги. Фрейд нашелобъяснения в попытках скрыть аморальное сексуальное поведение матери.Столкнувшись с подобной проблемой, другие психотерапевты объяснили быситуацию, исходя из некоторых других предпосылок. Но однако в нашевремя в сотнях случаев обнаруживался факт, что такой тип реакцииродителей на успешное лечение молодого пациента с тяжелыминарушениями

383

психическогоздоровья распространен чрезвычайно широко. Причины такой реакции вкаждом из случаев не исчерпываются причинами финансового илиморального характера. Такой тип реакции обусловлен более общимипричинами. Когда ребенок достигает возраста, в котором он можетпокинуть дом и начать самостоятельную жизнь, «проблема»заключается не в ребенке, а в кризисной стадии развития, которойдостигла семья. Взаимодействие с родственниками существеннонеобходимо для лечения, поскольку в них и заключается проблема. Ислучай Фрейда, и случай Месмера могли бы быть восприняты современнымисемейными психотерапевтами как типичные для той стадии развитиясемьи, когда дети вырастают и начинают покидать дом. В этот периодпоявляются новые проблемы, обостряются старые, и психотерапевт,вмешивающийся в ситуацию, имеет дело не с отдельным человеком, а сцелой семейной системой. Проблемы этой фазы могут проявляться вразличной форме. До сих пор в нашей книге мы делали упор на проблемумолодого человека, который пытается достичь независимости отродителей и начать собственную самостоятельную жизнь. Когда этопроисходит, родители должны отдаляться от своего ребенка и здесь мырассмотрим именно эту сторону проблемы. Человек не толькоединственное существо, приобретающее новых родственников по линиижены или мужа, но и единственное существо, которое должно преодолетькрайне резкий переход от отношения к своим детям как к предметузаботы, до отношения к ним как к равным. Когда дети вырастают иначинают независимую жизнь, в семье должны наступить существенныеизменения.

Месмеруи Фрейду не хватало именно идеи о том, что «симптомы»являются подсознательными сделками между людьми, удовлетворяющимимногие потребности, в том числе защитные. Выздоровлению юноши илидевушки сопротивляются на только родители. Сопро-

384

МилтонЭриксон. Джей Хейли

тивляетсяи сам пациент, пока психотерапевт не сделает что-либо с его семьей.Чем больше сопротивляется пациент, там более велика вероятность того,что с его выздоровлением в семье может произойти катастрофа. Еслипосмотреть на ситуацию с этой точки зрения, то станет ясно, какиеспособы следует использовать для ее реального разрешения.Психотерапевт может осуществлять вмешательство кризисного типа,собрав всю семью вместе, либо он может взаимодействовать с семьейчерез мать, отца, ребенка, родственников, или же использовать всеспособы вмешательства одновременно. Но если он попробует упрочитьситуацию, госпитализируя ребенка или выписывая ему лекарства, то,вероятнее всего, потерпит неудачу. А если он сосредоточит свои усилияна всей семье и на продвижении ребенка к нормальной жизненнойситуации, в которой он будет продолжать связь со всей семьей, то,скорее всего, достигнет успеха. Взаимодействуя с семьей на этойстадии ее развития, Эриксон использовал разнообразные методы. Мывыбрали один из случаев, когда он лечил молодую девушку, чтобысопоставить его способ вмешательства со способом Месмера и Фрейда.Эриксон описывал эту ситуацию так:

Однаждыотец привел ко мне свою дочь, молодую девушку. У нее было остроешизофреническое состояние. Всю первую неделю отец находился придочери, но мать не приезжала, чтобы забрать ее домой. Затем я увиделмать. Затем я устроил дело таким образом, что дочь осталась, а ееродители уехали обратно на побережье.

Этамолодая женщина страдала от избыточного веса. Бедра у нее былиневообразимо толстые. Она была загружена своими переживаниями,смутными фантазиями и плохо осознавала, что вокруг нее происходит.Тактильные ощущения у нее не координировались со зрительными. Она немогла воспринимать зрительно

385

Согласноее рассказу, мать ненавидела ее с самого детства. Мать всегдапользовалась отсутствием отца, чтобы шлепать ее. Мать все времяговорила ей, что она уродливая и у нее нет будущего, а ее отецнехороший и эгоистичный человек. Мать утверждала, что в молодости онабыла очень красивой, но этот несчастный ребенок совершенно испортилвсю ее красоту. Моя проблема состояла в том, чтобы научить девушкуосознавать тот факт, что она была хорошенькой и что ей не следуетпереедать. Я выразил свое любопытство по поводу того, что запрекрасные бедра могут скрываться под этой оберткой из жира.Поговорив с матерью, я узнал, что она не хотела ребенка и, когда оназабеременела, это не понравилось ни ей, ни ее мужу. Мать давалапонять дочери, насколько нежеланным ребенком она была. Она дажесмеялась, когда купала девочку и называла ее при этом жирным иуродливым ребенком. Беседуя с дочерью о матери, я назвал мать жирнойнеряхой. Я спросил ее, почему бы, черт побери, ее отцу не приструнитьэту жирную неряху, которая так пронзительно орет и бьет ребенка,который должен был быть порождением того, что называется счастливымисексуальными отношениями. Пока я говорил все это, пациентканапрягалась, и, когда она напряглась в достаточной мере, я отвлек еевнимание, спросив: «Удобно ли лежит ваш локоть на поручнекресла?» Таким образом я запускал поисковое поведение. «Да,конечно, вы не можете найти поручень кресла, вы можете найти еготолько лишь локтем. Поскольку вы можете найти его локтем, вы можетепросто наслаждаться. Локоть может найти поручень кресла, а вы можетенайти свой локоть». Таким образом, я продолжал развивать ееспособность к тактильным ощущениям.

Чтобывызвать ее эмоции, я критиковал ее мать, и, когда она в ответ на этодостаточно напрягалась, я расслаблял ее, переключая ее внимание. Я нехотел перевозбуждать ее эмоции и поэтому позволял ей раз-

13 М. Эриксон, Дж. Хейли

386

рядитьих так, как она этого хотела. Я мог вызвать эмоции, затем отвлечь ее,и, таким образом, эмоции у нее появлялись только там, где мне этобыло нужно. Затем я снова начинал критиковать ее мать, усиливая ееэмоции, а затем снова отвлекал ее. Я мог сказать, что, если бы ееотец хотел завести любовницу, когда жена отвергала его в сексуальномплане, я посчитал бы этот поступок достойным одобрения. Я вызывал ееэмоции, и она могла связать их с потребностями ее отца, а также с ееправами. Все напряжение ее эмоций сосредоточилось на праве ее отцавступить в сексуальные отношения с любой женщиной, которую онвыберет, включая ее мать. В действительности, конечно, ее отецникогда не изменял жене, но мать не раз говорила пациентке, что онделает это постоянно. Возбуждая ее эмоции и упоминая затем права ееотца, я хотел, чтобы внутренне она встала на его защиту и на защитуего прав, таким образом с ним идентифицируясь. С матерью ей былоидентифицироваться трудно, разве что в плане избыточного веса идругих нехороших вещей. Но ее отец был хорошим человеком, и когда онаначала защищать его права, то начала тем самым идентифицироваться совсеми его достоинствами. Вы начинаете защищать мои права и что жепроисходит? Вы становитесь моим союзником. Вы становитесь частьюменя.

Причтении этого описания представляется, что Эриксон сосредотачиваетсятолько на дочери, как могли бы это сделать и другие психотерапевты,пренебрегающие семейным контекстом. В той мере, в какой дочь быласвязана со своими родителями, она не могла достичь самостоятельности,не нарушая жизни своих родителей. В подобных случаях, если состояниепациента или пациентки улучшается, родители обычно прерывают лечение,заболевают или разводятся. И это не вопрос восприятия дочериродителями, а их реальные жизненные реакции на ее выздоровление,которое привело бы к тому, что она перестала бы быть средствомобщения

387

междуними. Однако Эриксон не просто работает с одной лишь дочерью. Работаяс ней, он продолжает взаимодействовать с родителями, помогая им темсамым пережить выздоровление дочери. Он продолжал свое описание так:

Ясказал отцу, чтобы он пока пожил отдельно от жены. Он мог время отвремени возвращаться к ней, когда она находилась в хорошемрасположении духа, и вступать с ней в сексуальные отношения. Он могоставаться даже неделю или две, если отношения оставались хорошими.Мать прекрасно играла в гольф и во многих отношениях была прекраснымпартнером. Я устроил так, что мать регулярно мне звонила, пока ялечил ее дочь. Она использовала меня как некоторую фигуру отца,который мог разговаривать с ней строго, но объективно. Когда онаделала что-то плохое, она звонила мне и рассказывала об этом, а ядолжен был дать ей розог по телефону. Таким образом, работая сдочерью, я поддерживал контакт с ее родителями.

Япроделал большую работу, чтобы дать девушке понять, что ее завернутоев жир тело прекрасно. Я мог хвалить ее тело, рассказывать, как онопрекрасно, хотя до сих пор оно было сокрыто не только под одеждой, нои под слоем жира. Она не видела красоты своего тела, и я рассказывалей об этом, потому что это было нечто абстрактное, о чем я могговорить свободно. Я дал хорошую нарциссическую оценку ее грудей,живота, бедер, бугорка Венеры, гладкой, мягкой кожи на внутреннейповерхности бедер, скрытой под слоем жира. Я был очень заинтересован,чтобы обнаружить, что за прекрасная девушка скрывается под слоемжира.

Сейчасона замужем, причем счастливо, и летом у нее должен родиться ребенок.Она вышла замуж за приятного молодого человека, и я одобрил ее выбор.Девушка спросила меня: «Должна ли я пригласить на свадьбумать?» Она боялась, что мать устроит на

388

МилтпонЭриксон. Дже.й Хейли

свадьбеистерику с рыданиями. Она может начать поносить жениха и родителейжениха, а также собственного мужа. Но она считала, что должнапригласить мать. Я ответил: «Выложите матери все, как есть.Скажите ей, чтобы она села, заткнулась и слушала вас. Затем с твердойрешимостью вы объясните ей, что вы приглашаете ее на свадьбу, но тамона должна показать себя хорошей матерью, но хорошей согласно вашемуопределению, уравновешенной, прилично себя ведущей, вежливой».Девушка действительно выложила матери все как есть, и та пришла вужас. На свадьбе мать вела себя превосходно.

Совершенноясно, что подход Эриксона в данном случае состоит в том, чтобыпровести семью через эту фазу развития. Вместо того, чтобысосредоточиться исключительно на девушке и заставить тем самымродителей прервать лечение, когда ей станет лучше, онсосредотачивается также и на ситуации родителей. Вместе с тем онработает над недостатками девушки, устанавливает длительные отношенияс отцом и матерью, поддерживая их таким образом, и реорганизуетсупружеские отношения, заставляя отца выехать из дома, а затемпоявляться в доме тогда, когда ему захочется. Вместо того чтобыпозволить родителям спонтанно разъехаться, когда девушка выздоровеет,что происходит во многих случаях, Эриксон заранее устраивает разъезд,изымает девушку из семьи и устраивает ее брак, а затем сновасоединяет родителей уже на новых основаниях.

Эриксонне собирает всю семью на регулярные встречи, как это делают многиедругие психотерапевты. Иногда он собирает всю семью вместе, иногданет. Поначалу семейные психотерапевты пытались воздействовать насемью в целом, проводя совместные встречи для всей семьи, но востальном оставляя положение прежним. Когда этот подход оказалсянесостоятельным, многие семейные психотерапевты рекомендовали изы-

389

матьребенка из семьи, помещая его в нормальные условия жизни, например, вотдельную квартиру или пансион (но не в психиатрическую больницу),пока продолжался курс семейной терапии. Оказалось, что кризис,вызванный необходимостью отрыва юноши или девушки от семьи,невозможно разрешить простыми совместными беседами, если ребенок приэтом остается жить дома. Эриксон учил в этих ситуациях выбиратьподход, при котором сплоченность семьи не становилась главной целью вданной ситуации. Эриксон отвергал идею о том, что во время семейнойпсихотерапии ребенку следует жить в семье, «чтобы он могнаучиться иначе взаимодействовать со своими родителями». Онговорит: «Может ли молодой человек или молодая девушкаоставаться жить в такой семье и при этом действительно научитьсявзаимодействовать со своими родителями по-другому? В течение всейсвоей жизни он учился тому, как не взаимодействовать с нимипродуктивно и успешно. Ведь он приобрел столько тонких навыков иовладел таким огромным количеством способов непродуктивноговзаимодействия с ними. Обычно я организую ситуацию так, что молодойчеловек покидает семью в то время, как я продолжаю работать сродителями».

ИногдаЭриксон встречается со всей семьей для того, чтобы изменить способвзаимодействия ребенка и родителей, хотя чаще всего он встречается сними отдельно и очень редко — вместе. Из примера, в которомЭриксон работал сразу с несколькими членами семьи, решая при этомотносительно легкую проблему, видно, как быстро он заставил родителейи молодую девушку взаимодействовать более зрелым образом, уважая приэтом друг друга.

Комне пришли отец, мать и дочь, и я пригласил их всех вместе зайти вкабинет. Остальные дети в этой семье выросли и жили отдельно. Этобыла самая млад-

390

МилтонЭриксон, Дж&й Хейли

шаядочь, и она обладала самым бурным темпераментом, какой только можнопредставить. Родители тоже выражали свои эмоции самым бурнымспособом, и все трое были совершенно неспособны слушать друг друга.

Когдая увидел все это, я попросил их сесть и говорить по одному. Ядобавил, что, когда говорит один человек, у остальных двоих ртыдолжны быть закрыты. Я попросил дать полный отчет о ситуации сначалаотца, затем мать и дочь. Сейчас я не помню в точности порядок, вкотором я захотел их выслушать, иногда я варьирую этот порядок. Но вданном случае мне было нужно, чтобы дочь высказалась последней.

Итак,каждый из них выразил свои чувства, а остальные двое слушали. Затем ясказал: «Хорошо, дайте мне подумать». Через пару минут яповернулся к дочери и сказал: «А сейчас я даю тебе пять илидесять минут, ты можешь понаблюдать за минутной стрелкой на часах.Продумай все, что ты хочешь сказать своим родителям, приятное,неприятное и нейтральное и продумай также, в каком порядке ты будешьвсе это говорить. Выскажись откровенно, прямо и честно. Я также будунаблюдать за часами. Это займет у тебя около десяти минут. Я считаю,что для размышления тебе будет достаточно этого времени. Тогда тыбудешь знать, как ты используешь последующие десять минут».

Предполагалось,что я заставил ее подумать, что она хочет сказать, но вдействительности я менял ситуацию. Фактически я сказал: «Когдаистекут десять минут, ты будешь знать, что ты будешь делать впоследующие десять минут». И девушка изменилась именно такимобразом.

Поистечении десяти минут она сказала: «Я уже сказала все, чтохотела им сказать, а они даже не слушали меня. Но они знают, что яэто сказала, и я тоже знаю об этом. Нет смысла все это повторять».Я сказал девушке: «Не возражаете ли вы против того, чтобы выйтии подождать в другой комнате?» Она вышла, а я обратился кродителям: «Совпадает ли с

391

вашиммнением то, что сказала ваша дочь? Она сказала, что уже высказалавсе, что имела сказать, вы ее не слушали и потому нет смысла этоповторять». Затем я добавил: «А сейчас оставайтесьспокойными и продумайте это. Когда истекут пять минут, вы будетезнать, как вести себя в течение последующих пяти минут».Девушке я дал десять минут, а родителям только пять, как бысоглашаясь с ними, что они уже взрослые.

Послетого как пять минут истекли, они в сущности сказали: «Еслитолько как следует подумать, каких мы тут глупостей наговорили икакие эмоции проявили, то станет ясно, что ни один из нас не уважаетостальных. Никто из нас в этом кабинете не проявил никакого уважениядруг к другу. Вы оказались единственным человеком, проявившимуважение». Я ответил: «Должны ли мы сообщать ваше мнениедочери?» Они сказали, что она это знает так же, как это знаютони.

Япозвал дочь и сказал: «Твои родители считают, что сейчас вамвсем стоит пойти домой. Они сказали, что знают теперь, что им следуетделать, а ты знаешь, что следует делать тебе. Они считают тебя такойже умной, как и они сами». Я встречался с этой семьейединственный раз. Но из других источников я знал, что с тех пор удевушки было все в порядке.

Излишняязабота и чрезмерная опека родителей обычно мешают ребенку достичьнезависимости и начать взаимодействовать с ними, как с равными.Наиболее разрушительными родителями являются не те, кто плохоотносится к ребенку, а те, кто относится к нему слишкомснисходительно и опекающе, — в таких условиях ребенку оченьтрудно стать независимым. Чем более благожелательны родители и чембольше они помогают ребенку на этой стадии жизненного цикла семьи,тем более трудной становится психотерапевтическая задача отлучениядетей и родителей друг от друга. Следую-

392

МилтонЭриксон, Джей л.ейли

щийнеудачный случай вмешательства иллюстрирует типичную проблему.

Мнепозвонил один врач и попросил, чтобы я посмотрел его сына, которыйучился в старших классах и с которым родители перестали справляться.Они купили ему машину, стереоустановку, цветной телевизор, давали емубольшие суммы денег на карманные расходы, но мальчик становился всеболее требовательным, эгоистичным и деструктивным по отношению ковсей семье.

Япообещал встретиться с мальчиком хотя бы раз в присутствии родителей.Они привели его ко мне. Я попросил его сесть, заткнуться и услышатьот родителей все самое худшее, что они могли о нем сказать. Онинеохотно рассказали мне о его плохом поведении. Пока они говорили,лицо мальчика выражало полнейшее удовлетворение. Я спросил его: «Былили они честны и точны, рассказывая все это?»

Мальчикответил: «Да нет, черт побери, они пропустили массу вещей,потому что им было стыдно об этом рассказывать. Я разорвал панталоныматери, выкрикивал все непечатные слова, которые только могли прийтимне в голову, и я пописал в кастрюлю с ужином. И знаете, что в ответна это делает мой старик? Он дает мне пять или десять долларов, амать плачет». Я ответил: «Видишь ли, твои родители хотят,чтобы я взял тебя на лечение. Я не твой отец и не твоя мать. И я немогу справиться с тобой в физическом отношении. Но ты сможешьобнаружить, что мой мозг работает гораздо лучше и быстрее, чем твой.А сейчас, если ты хочешь быть моим пациентом, ты должен будешьпринять некоторые условия. Я совершенно не собираюсь относиться ктебе по-доброму, как это делают твои отец амать.Они хотят уехать в отпуск. Они уедут на две недели, а ты останешься ибудешь моим пациентом. Ты будешь жить в хорошем отеле, недалекоотсюда. Ты будешь платить за жилье.

393

145долларов в месяц и заказывать там любую еду, которую ты захочешь. Нокаждый день ты будешь приходить ко мне на час, на два. И посмотрим,сможешь ли ты вынести некоторые вещи, которые я тебе скажу спокойно иобъективно. Я не считаю, что тебе что-либо из этих вещей понравится.А сейчас я хочу знать, сможешь ли ты вытерпеть со мной две недели,пока твои родители будут в отпуске?»

Онответил: «Я могу попытаться. С жильем и с едой понятно, а какбыть с остальными деньгами?»

Яответил: «По этому вопросу мы примем разумное решение. Я скажутебе, сколько денег ты сможешь тратить и ты эти деньги получишь. Отцуэто не понравится; возможно, и тебе это не понравится. Но ты будешьполучать 25 долларов в неделю, ни центом больше, и никаких кредитов идолгов при этом ты иметь не будешь».

Наэто он сказал: «Забавно посмотреть, что вы попытаетесьсделать». Обратившись к родителям, я сказал: «Онсогласен. А сейчас уезжайте в отпуск, а когда приедете, заходите,чтобы посмотреть, как у него идут дела». И они уехали.

Впервые дни мальчик много читал и читал хорошие книги. Мы беседовалиоб этих книгах и о том, что вообще ему надо от жизни. Он, конечно,мог бы развлекаться, делая своих родителей несчастными, но в этомслучае что бы он стал делать тогда, когда они умрут? К чему стоило быему приготовиться? Сколько денег оставит ему отец, если вообщеоставит?

Черезнесколько дней он сказал: «Знаете, платить за одну комнату содной кроватью столько денег довольно бессмысленно. Я хочу поискатьквартиру, да и работу». Он нашел квартиру и снял ее вместе сдвумя молодыми парнями. Обоим было около двадцати лет, и они работалиочень много, зарабатывая деньги для того, чтобы поступить в колледж.Они не употребляли алкоголя, наркотиков. Он стал жить вместе с ними,стал искать работу и нашел ее.

394

Затри дня до возвращения родителей он сказал мне: «Черт бы побралвсе это. После того вреда, который я причинил родителям, я еще долженкем-то становиться. Я не собираюсь больше с ними встречаться» .

Втечение двух последних дней мне не удавалось заполучить мальчика ксебе, но под принуждением он все-таки явился. Затем мне удалосьсделать так, что он пришел ко мне через день после того, как егородители вернулись из отпуска. Родители вошли в кабинет, и я сказалему: «А сейчас поздоровайся как следует со своими родителями».Он произнес непечатное слово. Я ответил: «Сними свои ботинки иноски и пройди в соседнюю комнату, сядь на пол и продумай все это».

Затемя спокойно сказал родителям: «Вы воспитывали этого мальчикатак, что такое его поведение возникло с необходимостью». Ярассказал обо всем, что мальчик делал все это время, назвал книги,которые он прочитал, рассказал, что он нашел работу и покаудерживается на ней. Затем он осознал, что родители скоровозвращаются, и он снова столкнется с этой старой глупейшейситуацией. Он отреагировал протестом, и я должен был насильно тащитьего к себе. И теперь я отказываюсь от него, как от пациента.

Родителипытались доказать мне, что в душе он очень хороший мальчик. Возможно,они были с ним слишком щедры и слишком много прощали ему. Я ответил:«Но я не могу сейчас с ним справиться. И я собираюсь дать вампонять, используя для этого самый наихудший способ, как глупо вы велисебя с ним».

Затемя сказал мальчику, который сидел на полу без носков и ботинок:«Сейчас ты пойдешь домой вместе со своими родителями. А сейчаспойди сюда, возьми свои носки и ботинки, сядь на свой стул и обуйся».Мальчик сидел, слушая с вызывающим видом.

Вкомнате наступило абсолютное молчание. Я ждал и ждал, ждал и ждал.Наконец, отец встал, взял носки

395

сботинками и дал их мальчику. Жена воскликнула: «О, нет, нетак!» Когда ее спросили, что она имела ввиду, она ответила: «Неважно что, но ты всегда уступаешь, ты всегда сдаешься».

Ясказал мальчику: «Ну, и что ты хотел бы делать сейчас? Я нехочу отвечать за ловкого хулигана, который намеренно делает пакости.Если ты хочешь сотрудничать, я буду сотрудничать с тобой. Или же тыможешь вернуться домой со своими родителями и подумать о той пустоте,которая ждет тебя в будущем. Я считаю, что тебя ждет колония длямальчиков, а затем тюрьма или психиатрическая больница, и все это неза горами».

Онответил: «Я пойду домой вместе с родителями и стану болеенезависимым. Я не буду трогать машину родителей, я буду ходитьпешком. Я устроюсь на работу и продам некоторые из своих вещей, чтобыу меня были свои собственные деньги».

Яответил: «Отлично, а теперь вернись в мотель и собери своивещи. А я поговорю с твоими родителями». После того как онушел, я сказал: «Вы, конечно, слышали, что пообещал ваш сын».Отец ответил: «Я считаю, что это прекрасно». Мать жеспросила: «Вы уверены, что он говорил всерьез?» Я ответилим: «Он со всей серьезностью пообещал вам преподнести весь мирна тарелочке с голубой каемочкой, и он еще многократно будетповторять эти обещания, используя для этого самые пылкие слова. Но ниодного своего обещания он не выполнит. Он дружит с наркоманами иворами и скоро может оказаться среди них». Мать сказала: «Яне думаю, что все закончится так плохо. Он сдержит свое слово».

Мальчикне сдержал ни одного из своих обещаний. Он вел себя все хуже и хуже,в конце концов родители были вынуждены поместить его вгосударственную психиатрическую больницу. Мальчик позвонил мне избольницы и спросил, не смогу ли я принять его на лечение. Я ответил,что я готов, но он должен для

396

этогонастроить себя так же серьезно, как настроен я. Он рассказал мне, чтопосле того, как он провел несколько недель в этом паршивом месте сэтими паршивыми людьми, питаясь этой паршивой едой, он действительноподготовился к психотерапии.

Егородители пришли ко мне, чтобы сказать, что они погубили своего сына.Я заметил, что у них есть еще двое детей и спросил, не собираются лиони относиться к ним также снисходительно, как относились к старшемусыну. Они ответили, что не собираются.

Черезнекоторое время отец позвонил мне, чтобы поблагодарить за то, что ясделал для них и пытался сделать для их сына. Он сказал, что онисобираются воспитывать оставшихся детей правильно. Отец посылал комне других пациентов.

Черезнесколько недель мне позвонил сам мальчик и сказал, что черезнесколько дней он выписывается из больницы, и спросил, не приму ли яего на лечение. Я ответил утвердительно и назначил встречу. Онудовлетворился уже тем, что дал мне надежду еще раз его увидеть, и яникогда более не встречался с ним.

Смоей точки зрения мальчик был безнадежен, но относительно родителей ясохранял надежду. Если они остались последовательными, принеся вжертву старшего сына, то это вынудило бы их остальных своих детейвоспитывать правильно. От людей, знающих эту семью, я узнал, что таконо и произошло. В данном случае Эриксон сосредоточил почти все своевнимание на мальчике. И, соответственно, с родителями работал гораздоменьше, чем обычно. Он попытался прямо и непосредственно вовлечьмальчика в продуктивную жизнь, но это ему не удалось. Если в другихслучаях Эриксон мог воздействовать на мальчика посредством одногоиз родителей, то в этом случае он этого не сделал. Какую бы функциюв семейных и супружеских отношениях ни выполняло поведение мальчика,она, эта функция, не была учтена, и Эриксон, таким образом, оказалсяв той же ситуации,

397

чтоФрейд и Месмер, воспринимая семью скорее как помеху лечению, нежеликак проблему, которую следует разрешить.

Особенностьэтого случая заключалась еще и в запутанности отношений мальчика сотцом. Если в семье имеется ребенок с нарушенным поведением, тообычно оказывается, что один из родителей излишне вовлечен в проблемыребенка и относится к нему слишком снисходительно. Другой родительостается на периферии. В процессе лечения второй родитель меняет своюпериферическую позицию на более центральную, для того чтобы ослабитьинтенсивность взаимодействия первого родителя и ребенка. Вбольшинстве случаев излишне опекающей и чрезмерно вовлеченной впроблемы ребенка является мать, а отец занимает периферическуюпозицию. В этом случае чрезмерно вовлеченным оказался отец. Можносказать, что излишнее участие отца сопровождалось защитой ребенкомотца, что выразилось в отказе мальчика покинуть отца. Однако Эрик-сонне поставил проблему таким образом.

Эриксончасто работал непосредственно с ребенком, успешно извлекая его изсемьи. Иногда он при этом заставлял молодого человека посмотреть насвоих родителей критически и самостоятельно подумать над тем, какоенаправление в жизни ему хотелось бы избрать. При этом родители отнюдьне должны были игнорироваться, но рассматривались как нечтопериферическое по отношению к интересам молодого человека. Этотподход иллюстрирует следующий пример:

Молодуюдевушку из семьи, живущей в Новой Англии, привезли ко мне в Феникс наконсультацию. Девушка попала в автомобильную катастрофу. Вместе с нейбыл ее друг. Ей были нанесены минимальные повреждения, но после этогослучая четыре семьи, в том числе семья девушки, начали преследоватьдруг друга в судебном порядке. Девушка также перенесла

395

двехирургические операции, в которых я не видел необходимости, о чем ейи сказал. Кроме того, в течение нескольких месяцев она беседовала спсихиатром о своем детстве, в чем тоже, по моему мнению, не былоникакой необходимости. Этот психиатр и направил ее ко мне, посколькуне считал, что лечение идет успешно, а также потому, что она страдалаот болей, не имеющих органических причин. Эту боль он не сумелустранить даже посредством гипноза.

Оназашла в мой кабинет удрученная и угнетенная, с левой рукой наперевязи, и было очевидно, что рука эта искалечена на всю жизнь. Онавела образ жизни инвалида, считая поэтому, что она никак не можетпокинуть своих родителей, однако при всем этом она была совершеннопсихически нормальной.

Япроводил с ней психотерапию в форме светских бесед. Мне удалосьзаставить ее критически проанализировать поведение своих родителей,младшей сестры, знания, полученные в дорогой частной школе, которуюона посещала перед тем, как поступить в колледж. До этого момента онаникогда не думала о своей жизни критически. Не думала она также и отом, что бы она хотела сделать со своей жизнью. Я заметил, чтоавтокатастрофа принесла ей несколько ушибов и пару ненужных операций,но в самом деле, чего бы ей действительно хотелось? Помнить прошлоеили подумать о предстоящих пятидесяти годах и о том, что она хотелабы сделать с ними. Я сказал ей, что будущее должно обеспечить еймногие вещи, отсутствие ссор с родителями и судебных дел. Ейследовало бы подумать о том, чем бы в жизни она могла наслаждаться.Она начала говорить о браке и отметила, что ее сестра вышла замуж замолодого человека без согласия ее родителей, а сейчас она ждетребенка. Она отметила затем, что родители ее на это согласны. Тогда яспросил ее, почему мать и отец должны соглашаться или не соглашатьсяс тем, что их дочь растет, выходит замуж и рожает детей.

399

Вконце одной из наших бесед, а это было на Пасху, я спросил у нее, неслышала ли она когда-нибудь о том, что уроженцы Новой Англии обожаютплавать зимой. Я порекомендовал ей, чтобы она пошла в бассейнпоплавать, как только вернется в мотель.

Наследующий день ко мне пришла мать девушки и сказала: «Не знаю,что вы сделали с моей дочерью. Она плавает, ныряет и очень довольнасобой. Эта не та девушка, которую я воспитывала». В этом я сматерью согласен.

Последевятнадцати часов лечения, причем некоторые встречи былидвухчасовыми, мать вместе с девушкой вернулась домой. Перед отъездомя сказал матери, чтобы она сказала своему мужу прекратить всю этучепуху о судебном преследовании по поводу автокатастрофы. Судебноедело должно быть отозвано или прекращено.

Девушкавернулась в колледж. Она написала мне письмо, где просила принять налечение остальных членов семьи. Я ответил, что, если они обладаюттакой же широтой ума, как и их дочь, то мне будет очень приятно.

Впоследствиия шесть раз встречался с матерью по поводу второй дочери, на чей бракона только что согласилась. Я спросил ее, достаточно ли плохо онасебя вела в этой ситуации, чтобы возвратить себе все, что онапотеряла. И она согласилась, что вполне достаточно. Затем я попросилее написать список всех глупых поступков, которые она совершила всвоей жизни. Она сделала это и мы посмеялись над этими поступками, вособенности над теми случаями, когда она должна была наслаждатьсясобой, но не делала этого. Затем она поехала навестить свою замужнююдочь и визит прошел прекрасно.

Этотслучай иллюстрирует взгляд Эриксона на то, каким образом родителидолжны позволить своим детям самим управлять своей собственнойжизнью, а так-

400

МилтонЭриксон, Джей Хейлы

жеего подход к проблеме в том случае, когда социальная ситуация делаетналичие проблемы необходимым. Девушка позволила, чтобы родителииспользовали ее как средство борьбы между собой и с другимиродителями, вплоть до присвоения себе образа жизни инвалида, вместотого чтобы критически посмотреть на ситуацию и начать самостоятельнуюжизнь. Психотерапия была направлена на поощрение желания девушки житьтак, как ей захочется, а также на ослабление вовлеченности родителейв ее проблемы.

Вдругих случаях Эриксон мог взаимодействовать исключительно сродителями. Вот пример ситуации, где родители опять были чрезмерноопекающими и излишне снисходительными, но действия Эриксона былисовершенно другими. Он рассказывает:

Комне пришла очень встревоженная молодая девушка. Она была обеспокоенаповедением своих собственнически настроенных, назойливо заботливыхродителей. Когда девушка училась в колледже, мать стирала и шила занее, а также следила за тем, как она вела себя во время выходных. Ноболее всего девушку расстраивал тот факт, что в качестве подаркадочери к окончанию средней школы они сделали пристройку к дому,предполагая, что, выйдя замуж, она будет жить там. Девушка сказала,что не знает, что делать, поскольку, выйдя замуж, она совершенно нехотела жить с родителями. Ведь они были так добры к ней и истратилина эту пристройку уйму денег. Девушка чувствовала, что попала вловушку, и считала, что не сможет никогда достичь независимости отродителей, даже если выйдет замуж.

Этупроблему можно рассмотреть с разных точек зрения и в соответствии сними выбрать различные способы вмешательства. Психотерапевт мог быпомочь девушке взбунтоваться против родителей, следствием

401

чегомог бы быть раскол семьи. Пристройка к дому тогда символизировала бытогда вражду между родителями и ребенком. Или же можно былопосоветовать родителям, чтобы они не относились к дочери как кбеспомощному придатку без всяких прав и привилегий и не определяливсецело ее будущую жизнь. Вследствие этих советов они моглиосвободить или не освободить девушку, но пристройка осталась бы тогдасимволом того, что они плохие родители. Эриксон вмешался в ситуациючерез родителей, но особенным образом. Прежде всего он посоветовалдевушке соглашаться со всем происходящим и предоставить родителейдевушки ему, и это типично для него — принимать на себяответственность за решение проблемы.

Явстретился с родителями и мы весьма приятно побеседовали. Я поздравилих с тем, что они так тщательно заботятся о благополучии дочери. Онизаботятся о будущем дочери, предвидя его, и я начал рассказывать обэтом будущем, о том, как она влюбится, обручится, выйдет замуж,забеременеет, родит ребенка. При этом я подчеркивал, с какойготовностью они принимают на себя все последствия этих событий, чтовообще-то совершенно не характерно для родителей взрослых детей.Большинство родителей, когда их дочь повзрослеет, чувствуют, что делосделано, но мои собеседники, напротив, с нетерпением ждут, когдаможно будет продолжить свои труды. Если дочь будет жить тут же рядомс ними в пристройке, они смогут ждать с нетерпением того момента,когда можно будет помогать ей заботиться о ребенке. В любое время онимогут оставаться с ребенком, в то время как другие родители взрослыхдетей не очень-то любят это делать. Ребенок будет плакать по ночам,но конечно же они предусмотрели звукоизоляцию в стенах? Оказалось,что нет, не предусмотрели. И я смог поздравить их с тем, что ониготовы еще раз пережить все те ситуации, которые связаны сприсутствием в доме

402

МилтонЭриксон, Дже.й Хейли

малыша.Они пережили это, когда их дочь была еще маленькой, а теперь готовыпережить еще раз. Затем мы начали беседовать о том, как их будущийвнук будет учиться ходить, и, конечно, если он будет жить здесь, впристройке, он будет все время бродить по всему дому. Мы вспомнили,что это значит для дома — ребенок, начинающий ходить. Его можнонеожиданно обнаружить повсюду, и все бьющиеся вещи надо подниматькуда-то наверх, и, вообще, все в доме надо переустраивать. Другиебабушки и дедушки обычно не хотят жертвовать в такой мере своимобразом жизни. Чтобы все сделать как следует, они должны будут, всоответствии с собственной перспективой превращения в бабушку идедушку, предусмотреть все необходимое для внука.

Есливам удастся заставить их подумать о том, что они станут бабушкой идедушкой, муж может задать себе вопрос: «Что за бабушка выйдетиз нее?» Жена начинает задавать себе тот же самый вопросотносительно мужа. Прибавление семейства у них еще впереди, и выможете заставить их принять идею о том, что они должны измениться ипосмотреть друг на друга критически. Чтобы начать соперничать иконфликтовать на уровне бабушки и дедушки, они должны заставитьсыночка жениться и завести ребенка. Тогда мать может заставить своегомужа увидеть свои недостатки как дедушки, в то время как он получитвозможность упрекать ее в том, что она недостаточно хорошая бабушка.В предвкушении этой борьбы они могут провести несколько лет, в товремя как их дети оторвутся от семьи и начнут самостоятельную жизнь.

ПосколькуЭриксон не считал, что люди могут изменить свое поведение, еслисказать им, что они ведут себя недолжным образом, он обычно не давалродителям советов, указывая, как им следует себя вести, аорганизовывал ситуации так, что они начинали вести себя по-другому.Иногда он добивался этого, подменяя

403

предметспора. Гипнотизируя клиента, он говорил: «Вы хотите войти втранс сейчас или позже?», представляя таким образом в качествепредмета спора момент вхождения клиента в транс, а не сам факт еговхождения. То же самое происходит и с родителями. Раньше они спорилио том, хорошие ли они родители, а теперь они будут спорить о том,хорошие ли они бабушка и дедушка. В следующем примере Эриксон работалс матерью, решая с ней проблему, как стать хорошей бабушкой.

Вэтой семье было трое сыновей: двадцати четырех, девятнадцати исемнадцати лет. Нужно было решить проблему отъезда из дома старшего исреднего сыновей, а также и младшего сына, который, продолжая ходитьв школу, должен был жить со старшим братом. Муж и жена в этой семьесоперничали между собой очень разрушительно. Всю ситуацию определялажена. Ее муж был художником, который считал, что за него все решаетжена вплоть до вопроса о том, в какой области искусства ему работать.

Когдамне удалось организовать отъезд сыновей из дома, отец началбеспокоиться о жене. Я сосредоточил свое внимание на ней, отметив,что сейчас она переживает один из наиболее важных периодов своейжизни: она превращается из хорошей жены и матери, какой она была впрошлом, в хорошую бабушку, каковой она станет в будущем. Яподчеркнул, что сейчас она занимает положение ожидания момента, когдаона станет бабушкой. Что сейчас она не жена или мать, а человек,готовящий себя к тому дню, когда ее сыновья женятся и заведут детей.И она начала вырабатывать в себе эту выжидательную позицию, стараясьсделать это как можно лучше, поскольку она была женщиной, любящейделать все только хорошо. Несмотря на туманное определение, этапозиция была весьма реальной. Она стала гораздо меньше опекать своихсыновей, поскольку положение матери осталось

404

унее в прошлом, и меньше соперничать с мужем, поскольку ей надо былосохранять себя для выполнения в будущем роли бабушки.

Еслисвязь матери с ребенком слишком тесна и интенсивна, и поэтому мать неможет его освободить, Эриксон отнюдь не считает, что ситуацию можноизменить с помощью рационального объяснения. Разрешая эту проблему,Эриксон пользуется различными способами, но если он взаимодействуетнепосредственно с матерью, а не со всей семьей, то стиль еговмешательства при этом весьма характерен. Однажды он работал сматерью, которая не хотела отпускать от себя дочь, но не осознавалаэтого. Мать считала дочь обременительным грузом, но вместе с темпостоянно привязывала ее к себе. Когда девушка сделала реальный шаг кнезависимости, поступив в колледж в возрасте восемнадцати лет, матьтоже решила поступить в колледж, чтобы учиться вместе с ней, и дочьприветствовала это. Затем у дочери случился .шизофренический эпизод,и ее положили в больницу. По истечении многих лет, в течение которыхдевушка находилась то дома, то в больнице, мать обнаружила, что неможет жить ни с дочерью, ни без нее, но не осознавала себянеспособной отделить себя от дочери несмотря на то, что множествопсихиатров говорили ей об этом. Комментируя этот вопрос, Эриксонсказал, что он никогда бы не стал заставлять мать осознать, что ейтрудно отпустить от себя дочь. Он предлагал другие варианты.

Однаиз процедур, которые я использую для того, чтобы расшатать установкисобственнически настроенной матери, заключается в сосредоточениивнимания матери на процессе роста и развития дочери. Я говорю матери:«Вы хотите, чтобы ваша дочь выросла зрелым и независимымсуществом. Вы совершенно правы в том, что этого хотите. Но сейчас вымне должны помочь понять, где и как нарушилось развитие дочери, и врезультате чего она сейчас не хочет покинуть вас

405

истать самостоятельной. Скажите, пожалуйста, когда ваша дочь началапревращаться из маленькой девочки в подростка, на какой признаксвоего физического развития она прежде всего обратила ваше внимание?Изменилась ли ее осанка с развитием грудей? Обратила ли она вашевнимание на свой таз? Могла ли она, принимая ванну, попросить васпринести полотенце, чтобы вы могли увидеть, что у нее начали растиволосы на лобке? Как она относилась к губной помаде? Хотела ли онаузнать у вас, как лучше подчеркнуть контур своих губ?

Такимобразом, я поочередно концентрирую внимание матери на всех признакахподросткового развития дочери, все время подчеркивая, что дочьотличается от нее. Таким образом, у матери появляется ощущение, чтоона не принадлежит к поколению дочери и не является ее соученицей.Сосредоточиваясь на развитии дочери, мать начинает осознавать себякак взрослую, зрелую женщину. И у нее появляется мысль о том, чторастущие у ее дочери груди и волосы на лобке могут иметь значение длядругого мужчины, а отнюдь не для ее отца.

Когдадочь становится подростком, собственнически настроенная мать сильнопереживает. Я не стал бы помогать матери осознавать, что ей трудноотпустить от себя дочь, когда она становится старше. Я обратил бывнимание матери на то, что сначала дочь становится привлекательнойдля пятнадцатилетнего мальчика, затем для шестнадцатилетнего и т.д.,и, наконец, для восемнадцатилетнего парня. Таким образом, дочьопределяется как существо, в сущности не привлекательное для зрелыхмужчин, которых привлекает как раз мать. Дочь привлекательна длямолодых мальчиков. Таким образом подчеркивается превосходство материв зрелости, и таким образом мать начинает отделять себя от дочери. Ейприходится признать, что, если дочь, вполне возможно, является рыбой,то она сама является птицей. А если ты птица, то зачем тебе нужнарыба?

406

МилтонЭриксон, Джгъ1 Хейли

Еслия работаю с матерью, собственнически настроенной по отношению к сыну,то иногда я помогаю сыну покинуть семью. Когда мать обнаруживает, чтоэто произошло, то я мешаю предпринять ей что-либо по этому поводу.Она действительно хочет вернуть своего сына обратно. Я фрустрирую ее,продолжая встречаться с ней, но прямо и абсолютно отказываясьобсуждать жизненную ситуацию сына. И она никак не может вернутьсыночка домой, пока сначала не обсудит это со мной и не заставит меняпризнать мою ошибку.

Вдействительности, сын начинает отделяться от матери где-то втринадцать-четырнадцать лет. До этого момента он был деточкой,человеческим существом неопределенного пола, но, становясьподростком, он становился мужчиной, предназначенным для какой-либодругой женщины.

Следующийпример иллюстрирует еще один способ, с помощью которого Эриксонспособствовал тому, чтобы мать освободила своего ребенка.

Иногдаможно обнаружить, что ребенок достиг возраста, в котором он мог быпокинуть дом, но он не может этого сделать. Он не может покинутьсвоих родителей, но не может также оставаться вместе с ними. Когда онделает движение по направлению к ним, они отталкивают его, а когда онделает движение, чтобы уйти, они притягивают его к себе. В такихслучаях я дезориентирую родителей таким образом, что, когда онпытается уйти, они подталкивают его.

Работаяс одной семьей, я пытался сделать так, чтобы сын покинул родительскийдом и жил со своим старшим братом. С собственнически настроеннойматерью я говорил особым образом. Когда она говорила: «Но вы непонимаете», я тут же замечал, что, пока ее сын живет с ней, унее будет возможность понимать его. Я проделывал это снова и снова:когда она говорила, что я ее не понимаю, я каким-либо образом упо-

407

миналее сына, живущего вместе с ней. Когда же она утверждала, что японимаю ее в каком-либо отношении, я говорил: «Это мысль —чтобы ваш сын жил Со своим старшим братом. Мне это никогда неприходило в голову». Таким образом, когда я понимал ее, то тутже упоминал сына, покидающего дом. В конце концов мать сама сталанастаивать на том, чтобы сын переехал жить к своему старшему брату.Она была очень рада, что додумалась до всего этого.

Взрослогоребенка удерживает в семье не только привязанность матери и отца, нои функция, которую он выполняет в их супружеских отношениях. Поэтому,когда ребенок начинает самостоятельную жизнь, отношения родителейдолжны измениться. Родители обычно считают, что проблема ребенка неимеет никакого отношения ни к ним, ни к их отношениям. «Мы былибы так счастливы, если бы Сэм не болел». Часто встречается ислучай, когда ребенок предстает единственным яблоком раздора в семье,так же, как и единственным источником их фрустрации. Выступая в этомплане единым фронтом, родители оправдывают болезнью ребенка все своитрудности и неудачи. Эриксон часто перемещал предмет спора в областьсупружеских отношений. При этом он мог разрушать мнимую сплоченностьродителей.

Когдак вам приходит супружеская пара с очевидно проблемными отношениямимежду собой, но предъявляют они исключительно проблему ребенка, вамприходится иметь дело с объединенными против вас силами мужа и жены.Вам следует разъединить их и сделать так, чтобы они этого незаметили. Я, например, говорю жене, в то время как муж самодовольноулыбается: «Знаете, когда вы мне все это объясняете, упрощайте,пожалуйста, все до предела. Ведь будучи мужчиной, я не могу до концапонять все тонкости, о которых вы тут говорите». Как реагируетна это женщина? Она

408

МилтонЭриксон. Лжей Хейли

сразуже оказывается по другую сторону баррикады. Она отделяет себя от мужаи от меня, ощущая себя женщиной и противопоставляя себя нам, бедным,несчастным мужчинам. Мужу приходится признать, что я умный мужчина, ипри этом понимаю мужчин и нахожусь на их стороне. Он тоже делает шагв сторону от жены и присоединяется ко мне. Таким образом мне удаетсярасколоть этот единый фронт.

Завоевавпризнание жены, я в определенный момент переопределяю себя, и теперья больше не являюсь бедным, глупым мужчиной. Я превращаюсь взаинтересованное третье лицо, не вовлеченное в их борьбу. Такимобразом, оказывается, что я нахожусь по обе стороны баррикады. Я наего стороне, но так же и на ее стороне. Будучи объективным, нозаинтересованным третьим лицом, я действительно способен понятьпозицию женщины. Это дает возможность женщине понимать меня и так иэдак. Если она захочет воспринять меня как глупого мужчину, онадолжна будет компенсировать это, наделяя меня интеллектом. Ведь онане собирается тратить свое время на общение с совершенно глупыммужчиной. Она пришла ко мне, потому что я умный и объективныйчеловек. Моя глупость дает ей возможность отвергнуть то, что я ейговорю, но в результате она оказывается обязанной принять это.

Когдаситуация в семье ухудшается до предела, один из членов семьи частооказывается в психиатрической больнице. Иногда это является временноймерой. Но часто краткая госпитализация сменяется более длительной,госпитализации повторяются, пока человек не становится постояннымобитателем психиатрической больницы, сделав карьеру хроническогопсиха. Подобно большинству психиатров, Эриксон получал своюпрофессиональную подготовку в психиатрической клинике. Но в отличиеот большинства психиатров, он изобрел эффективные способы леченияхронически больных. Работая в государственной

409

больнице,а также будучи заведующим лабораторией психиатрических исследований иподготовки персонала в больнице штата Уэйн, Эриксон ввел в практикумножество способов лечения «психически больных». Иногдаон ставил цель повысить продуктивность пациента внутри больницы, вдругих же случаях он старался вернуть пациента в общество.

Оченьчасто в психиатрических больницах между персоналом и пациентами идетборьба за власть, которая может закончиться либо унижением пациента,либо его саморазрушением как личности. Эриксон обычно вовлекался вэту борьбу, но использовал ее таким образом, что пациент был вынужденстановиться более продуктивным. Сам Эриксон говорил об этом так: «Вывсегда берете на себя ответственность за некоторое совместноепредприятие, соглашаясь с тем, чего хочет ваш партнер». Преждечем изложить следующий случай, где Эриксон боролся за жизнь пациентаи выиграл эту борьбу, целесообразно будет привести одно из егозамечаний о вредном последствии благотворительности. Однажды Эриксонсказал:

Психиатрыи врачи вообще часто считают себя вполне компетентными, решая вопросо том, что для пациента лучше. Я вспоминаю одного миллионера изЛос-Анджелеса, который как-то сказал мне: «Я долго ждал встречис вами, чтобы пригласить вас на ужин. Вы сможете выбрать любую еду,какую только пожелаете. В вашем распоряжении будет все, что толькодоступно в этом поднебесном мире». Когда мы пришли в ресторан инам подали меню, я увидел, что у них в том числе в меню значиласьсолонина с капустой. Это блюдо стоило мне всего один долларшестьдесят пять центов, и я заказал его. Миллионер был шокирован исказал: «Вы этого не хотите». Он сказал официанту, чтобытот отменил заказ и принес два двенадцатидолларовых бифштекса. Когдаон принес их, я сказал: «Это для джентльмена, он заказал этибифштексы. А сейчас

410

принеситемне, пожалуйста, мою солонину и капусту». Этот парень откинулсяв кресле и сказал: «Еще никто в жизни не ставил меня на местотаким вот образом». Я ответил: «Но вы ведь сказали мне,что я могу заказать то, что я действительно люблю, а я люблю солонинус капустой. Я предполагаю, что я буду есть ее с большимудовольствием, чем вы свои два бифштекса».

Такимобразом, Эриксон всегда заботился о том, чтобы человек выбирал всвоей жизни собственный путь и свою любимую еду. Это может бытьпродемонстрировано на следующем примере, в котором описаны такжевозможные способы взаимодействия с человеком, который решил разрушитьсебя с помощью отказа от еды.

Молодойчеловек, назовем его Герберт, находился в остром депрессивномсостоянии, по поводу чего и был госпитализирован. Когда он былздоровым, он весил примерно девяносто кило, но, отказавшись есть, онпохудел и весил теперь всего лишь тридцать пять. В больнице оннаходился уже шесть месяцев. Он проводил все свое время молча, стоя вуглу комнаты. Но говорить он мог и иногда высказывался порицающе исардонически, о чем бы ни заходил разговор.

Посколькуон отказался от еды, его кормили через трубочку. Его отношение кэтому кормлению было сардоническим. Он настаивал на том, что у негонет внутренностей, нет желудка, и поэтому, когда его кормили черезтрубочку, непонятно было, куда попадает пища, поскольку внутренностейу него нет. Он видел в этом какой-то фокус, считая, что исчезновениееды — дело «ловкости рук». После кормления еды необнаруживалось в комнате, но ее не было и внутри него, так как у негоне было желудка.

Втечение недели я каждый день кормил Герберта через трубочку, говорякаждый раз, что я собираюсь позволить ему доказать мне, что желудок унего есть.

411

Крометого, он докажет самому себе, что пища попадает внутрь, идоказательство придет изнутри. Каждый раз при кормлении я повторялему это. Я говорил, что он докажет себе, что у него есть желудок, азатем представит это доказательство мне. Это доказательство будетвсецело исходить от него. Герберт отвечал мне саркастическимизамечаниями. Должно быть, со мной было не все в порядке, раз яговорил такие вещи.

Вконце недели я приготовил специальную смесь и поместил ее вустройство для кормления пациента через трубочку. Эта смесь состоялаиз взбитого с молоком и сахаром желтка с подогретым вином, рыбьегожира, питьевой соды и уксуса. Обычно при кормлении через трубочкустараются, чтобы в желудок не попадал воздух. Но я поступил наоборот,накачивая ему в желудок все больше и больше воздуха.

Явытащил трубочку, и раздался звук отрыжки. И можно было ощутитьзапах. Его ощущал я и санитар, находившийся в комнате. Таким образом,Герберт доказал, что пища находится у него в желудке, и доказал это впервую очередь себе. После этого он никогда больше не поднимал вопросо том, есть ли у него желудок. Тем не менее есть самостоятельно онвсе еще отказывался, так как считал, что ему нечем глотать.

Онначал набирать вес, а я сосредоточил свои усилия на глотании. Втечение недели в процессе кормления через трубочку я говорил ему, чтов следующий понедельник он проглотит некоторое количество жидкости. Впонедельник в столовой он сможет найти на столе стакан воды и стаканмолока. Пациенты встанут в очередь за питьем, и он будет первым вэтой очереди. И как только дверь в столовую откроется, он сможетвыпить один или оба стакана жидкости. Он ответил на это, что, видимо,с головой у меня не все в порядке. Однако я уже один раз обеспечилему доказательство изнутри и обещал сделать это еще раз.

412

МилтонЭриксон, Джсй Хейли

Ввоскресенье вечером я накормил его тяжелой и жирной пищей, в которуюположил огромное количество поваренной соли. На ночь я запер его вкомнате. В пять часов утра, промучившись от жажды всю ночь, онпопытался прорваться в умывальник, чтобы попить воды, но я проследилза тем, чтобы все помещения, где можно достать воду, были заперты.Тогда он вспомнил о двух стаканах жидкости в столовой и оказалсяпервым в очереди в столовую. Он первым из всех пациентов вошел встоловую и выпил стакан воды. Затем он сказал мне: «Вы ведьсчитаете себя очень умным, не так ли?» Я ответил ему: «Увас есть желудок, вы можете глотать, и поэтому я думаю, что высможете есть за столом». Он запротестовал: «Но я не могуесть твердую пищу». Я ответил: «Но суп-то вы можете есть.Все твердые частицы, которые есть в супе, пройдут внутрь вместе сбульоном».

Япосадил Герберта за стол и не позволял ему встать до тех пор, пока онне съел весь суп. Ему не нравилось сидеть за столом, и поэтому ондолжен был есть. Чтобы побудить его есть быстрее, я придумал кое-чтоеще. Рядом с ним я посадил пациента, который обычно не ел из своейтарелки, но предпочитал есть руками из тарелки соседей справа и слеваот себя. Он залезал в тарелку Герберта своими грязными пальцами,вытаскивал оттуда что-нибудь и съедал это. Чтобы избежать этого,Герберт должен был есть быстрее. Чем быстрее он глотал, тем менеегрязным был суп, а я просто следил за тем, чтобы с каждым днемколичество твердых кусочков в супе увеличивалось.

Затемя послал Герберта работать на ферму, прикрепленную к больнице. Ондолжен был пилить толстые бревна. Дерево было очень твердым. Япосочувствовал ему в связи с тем, что пила была чертовски тупая. Емув партнеры дали больного, который просто ездил на пиле, и Герберт,таким образом, фактически в одиночку сделал всю работу. Погода былахолодная. Если вы попробуете в холодную погоду

413

попилитьтолстые бревна тупой пилой и с ленивым партнером, то в конце концовужасно проголодаетесь. Я предупредил Герберта, что его ждетспециальное угощение. Он спросил, что за дьявольские муки выприготовили мне на этот раз? Я ответил ему, что на этот раз его неждут муки, просто повариха празднует свой день рождения, а он можетпосидеть с ней.

Язаставил повариху приготовить все ее любимые блюда в большихколичествах. Эта повариха весила около ста двадцати килограммов иобожала поесть. Я попросил ее накрыть маленький столик на двоих изаставил Герберта сесть и наблюдать, как она ест. Проголодавшийсяпосле работы на свежем воздухе, он посмотрел на всю эту твердую еду исказал: «Но это дьявольская мука». Повариха беззаботноела, явно наслаждаясь едой. Наконец Герберт сказал: «Вы невозражаете, если я положу себе немного еды?» Она ответила:«Пожалуйста, ешьте сколько угодно». И Герберт съел этутвердую еду. Мясо под соусом, картошка. Она была прекраснойповарихой. Так закончились проблемы Герберта с едой. Организуя этуситуацию, я опирался на простую идею — если вы посмотрите накого-то, кто ест с аппетитом, то вы можете подумать: «Однако,это кажется вкусным. Мне, наверное, тоже стоит попробовать немного».

ПосколькуГерберт считал, что он не способен двигаться, я мог привести его вкакое-нибудь место и он оставался там. Я специально оставлял этотсимптом напоследок. Этот симптом я использовал для того, чтобызаставить Герберта наблюдать за игрой в карты.

Герберт,до того как он попал в больницу, был заядлым картежником. Он играл нетолько из-за денег, но и из-за чистой страсти к картам. Он знал всекарточные игры и считал себя экспертом в этой области. ПосколькуГерберт считал, что он не может сам передвигаться, я поставил его вугол, а перед ним поместил карточный столик. За столик я посадилчетырех пациентов с ярко выраженным отставанием в

414

развитии.Они даже в точности не знали, как называется каждая карта. Один изних играл в покер, другой — в бридж, третий — в ещечто-то. Они клали одну карту на другую безо всякого смысла. Я сказалГерберту: «Знаешь, ты действительно нуждаешься в отдыхе. Жалко,что ты должен стоять, а иначе ты мог бы повернуться и уйти, илипоиграть в карты». Он ответил: «Вы всегда изобретаетесамые дьявольские пытки». Я ставил его сзади каждого из игроковпо очереди, чтобы он мог изучить всю игру, и при этом говорил:«Знаешь, на игру в карты существуют разные точки зрения».

Гербертуудалось вытерпеть несколько вечеров, но затем он сдался: «Есливы подберете трех хороших игроков, которые бы действительноразбирались в этом деле, я буду играть в карты». Для него, какдля квалифицированного игрока в карты, это было оскорблением —он был вынужден наблюдать, как люди играют в карты глупейшим образом.

Унас с Гербертом было много подобных столкновений, и каждый раз онпроигрывал, и из этих проигрышей вырастало осознание того факта, чтоя определенно знал, о чем говорил. Он проиграл мне достаточноеколичество очков, чтобы покинуть больницу, и по своему собственномужеланию.

КогдаЭриксон в конце сороковых годов оставил работу в больнице и открылчастную практику, он продолжал брать на лечение психотиков,взаимодействуя с ними подобным образом. Впоследствии он в большейстепени начал вовлекать в лечение семью пациента, но в основном егоподход к психотикам характеризовался прежде всего принятием ихстранного поведения, но принятием особым, вследствие которогопсихотическое поведение изменялось. В приведенном ниже диалогеЭриксона спрашивали о его подходе к психотикам.

\

415

Хейли:Давайтевернемся к юношеской шизофрении. Предположим, вам кто-то звонит иговорит, что один молодой человек девятнадцати или двадцати лет, котторый до сих пор был вполне примерным юношей, на прошлой неделевнезапно изменился и начал ходить по улицам, неся на себе большойкрест. Соседи обеспокоены, семья расстроена. Не могли бы вы помочьнам?

Какбы вы подошли к этой проблеме? К этой или другой страннойповеденческой реакции.. Эриксон:Ну,если бы этот юноша пришел ко мне, я бы прежде всего попросил егоосмотреть крест. И я бы посоветовал ему усовершенствовать этот крест,причем усовершенствование должно было бы быть минимальным. Если бы онсогласился на это изменение, то тем самым открыл бы себе путь к болеесущественным изменениям. И очень скоро мне удалось бы убедить его втом, что ему следует приобрести второй крест. А вообще-то емуследовало бы приобрести по меньшей мере три креста, чтобы каждый деньиметь возможность выбирать, какой крест взять с собой сегодня. Приусловии возрастания количества крестов было бы очень труднопродолжать психотическое поведение.

Хейли:Невозникло бы у вас предположение о том, что этот юноша происходит изпсихотической семьи? Эриксон:Явоспринял бы эту реакцию как беспомощное заявление: «Моя семьясводит меня с ума. Моя семья — это крест, который я не в силахнести». Хейли:Нодаже несмотря на это предположение, касающееся семьи, вы все равно быначали с креста, а не с семьи.

Эриксон:Да,потому что семья защищала бы своего мальчика и начала бы оказывать нанего еще более сильное давление. А этот юноша и так уже достаточноодинок. Он должен нести невыносимый крест. Он одинок со своимкрестом, о чем и объявляет во всеуслышанье. А все люди, в том числе исоседи, отвергают его. Он очень и очень одинок. Единственное, в чемон

416

нуждается,так это в усовершенствовании своего креста.

Хейли:Выбы начали встречаться с ним, а не с родителями?

Эриксон:Родителейя бы подключил намного позже. Хейли:Нородители с необходимостью отреагировали бы на увеличение количествакрестов, не так ли? Эриксон:Ода, конечно. Но, знаете, мой кабинет — прекрасное место дляхранения крестов.Хейли:Большинствопрофессионалов, которые сочли бы, что мальчик является представителемпсихотической семьи, немедленно вошли бы в контакт с семьей,предполагая, что юноша изменит свое поведение только тогда, когдаизменится что-то определенное в семье. Эриксон:Наверноестоит привести пример. Допустим, вы слышите крик о помощи, нообнаруживаете, что на шоссе лежит груда больших камней, но вы видитеи боковую дорогу, посреди которой лежит только один камень. И высворачиваете на эту дорогу, поскольку вас призывают и вы должнысделать что-то прямо сейчас. Груда больших камней — это семья,а боковая дорога с одним камнем — это ребенок. Вы выделяете емутерриторию, где он может чувствовать себя вправе быть собой, где егоотклонения не отвергаются, а встречаются с уважением. Он заслуживаетблагосклонного внимания, но не разрушительного внимания, и вы даетеему это, а затем можете взаимодействовать с семьей.

Есличеловек потерпел неудачу, пытаясь достичь независимости от семьи, тоон продолжает находиться в сильной эмоциональной связи со своимиродителями, несмотря на свой возраст. Сорокалетние и пятидесятилетниемужчины и женщины могут находиться в таких же запутанных отношенияхсо своими родителями, как и подростки. Иногда такие люди на некотороевремя совершенно прерывают контакт с родителями и действуют каксоциально отверженные со странным пове-

417

дением.В других случаях они связаны со своими родителями эмоционально ипространственно, и ни родители, ни ребенок не могут освободиться другот друга.

Еслирассмотреть процесс расставания родителей с детьми как процессвзаимодействия тех и других, то становится ясным, что не толькородители цепляются за ребенка, но и ребенок цепляется за родителей.Система функционирует так, как если бы разделение было вредоносным.Эти патетические отношения могут продолжаться в течение всей жизни,вплоть до старости. Следующий пример иллюстрирует способ, с помощьюкоторого Эриксон пытался добиться хотя бы частичного ослабленияэмоциональной связи между матерью и сыном, болеющим шизофренией втечение всей жизни.

Однаждыя работал с семидесятилетней матерью и ее пятидесятилетним сыном,больным шизофренией. Она была женщиной, полной сил, и буквальнопритащила его ко мне. Ни один из них не был способен на какую-либосамостоятельную деятельность, потому что они постоянно находилисьвместе. Мать сказала, что она хотела бы провести хотя бы один день вбиблиотеке, но она не может этого сделать, поскольку она должна бытьвместе со своим сыном. Если она пыталась уйти даже ненадолго, онначинал плакать и рыдать.

Вприсутствии сына я порекомендовал матери взять в библиотеке книгу,посадить сына в машину и выехать с ним в пустыню. Затем она должнабыла высадить его из машины и проехать вперед на три мили. Затем онадолжна была сидеть там и наслаждаться чтением до тех пор, пока он непридет к ней сам. Мать стала возражать, что сыну будет очень трудноидти под палящим солнцем три мили. Я убедил ее в том, что стоит хотябы попробовать. Я сказал ей: «Послушайте, ваш сын может упасть,поползти на коленях, беспомощно ждать, чтобы возбудить вашесочувствие,

14 М. Эриксон, Дж. Хейли

418

нона дороге не будет никаких пешеходов, и он сможет добраться до васединственным способом — пешком. Он может пытаться наказать вас,заставляя ждать его в течение пяти часов. Но ведь вы возьмете с собойхорошую книгу, и для вас это время не пройдет даром, а онпроголодается».

Матьвыполнила мои указания. Сын испробовал все способы, но кончилось тем,что он прошел эти три мили. Мать сказала мне: «Знаете, мнеочень понравилось читать на свежем воздухе». А сын начал ходитьвсе более и более проворно, чтобы у нее не было так много времени начтение. Я предложил ей такое условие: если он сам попросится напрогулку, то можно сократить расстояние до одной мили. Он сделал этои теперь должен был проходить одну милю вместо трех.

Матьочень удивилась такому успеху. Она хотела положить его в больницу ипришла ко мне, чтобы я помог ей этого избежать. А сейчас впервые унее появилась надежда. Затем она поинтересовалась, можно ли емуиграть в крокет. Она по-прежнему хотела помочь ему, но теперь этапомощь отличалась от прежней, мягкой и чисто материнской.

Язнал, что ее сын должен тренироваться. Заставляя его ходить пешком, яуже знал, что он найдет для себя какой-то новый вид физическойактивности, который понравится ему больше. И он выбрал для себя игрув крокет. Мне было важно, чтобы он начал делать то, что он хочетделать. Давая подобную инструкцию, вы определяете класс действийособого рода, например, класс «упражнений». Затем вывыделяете в этом классе один из элементов, например, хождение пешкомпо пустыне под палящим солнцем, зная, что он определенно не будетсчастлив, выполняя это действие. Вы хотите, чтобы он «спонтанно»выбрал другой элемент из этого класса. Популяция пациентов отнюдь несостоит из людей, которые бы делали то, что для них полезно, что имнравится и что им удает-

419

ся.Они всеми силами сопротивляются таким действиям.

Еслитщательно проанализировать подход Эриксо-на к отлучению родителей отдетей и наоборот, то может показаться, что он воспринимаетпсихотерапию, проводимую на этой стадии развития семьи, как«церемонию инициации».

Такиецеремонии существуют в большинстве культур и предназначены они нетолько для того, чтобы молодой человек приобрел статус взрослого, нои для того, чтобы родители начали взаимодействовать с ним, как совзрослым. В культуре зафиксированы способы помощи семьям, находящимсяна этой стадии развития. Если культуре недостает такой церемонии, —и представляется, что Америка относится к таким культурам, — товмешательство психотерапевта превращается в ритуал отлучения ребенкаот родителей. Созданная Эриксоном модель взаимодействия с семьей наэтой стадии совсем непроста. Он воспринимает проблему отлученияродителей от детей не только как процесс освобождения, но и какпроцесс нового вовлечения в отношения иного типа. Родители не отдаютребенка, а приобретают внука, и ребенок не теряет родителей, аостается связанным с ними в новом качестве. Вопрос состоит не впростом противопоставлении зависимости и независимости, но впроживании необходимой стадии семейной жизни. Учитывая появляющиесяна этой стадии проблемы детей и родителей, Эриксон избегает ошибок иМесмера, и Фрейда, и других психотерапевтов, которые воспринимаютсемью разделенной на два враждебных лагеря, и психотерапевт долженвыбрать, в каком лагере он будет находиться, пытаясь помочь ребенкудостичь «независимости». Если психотерапевт встанет насторону молодого человека против родителей, то это может привести кформированию странного и эксцентричного поведения, так как молодойчеловек

420

МилтонЭриксон, Лжей. Хейли

теряетв этом случае ощущение непрерывности поколений. Родители, теряя связьс ребенком, лишаются ощущения непрерывности поколений в той же мере,так как ребенок представляет собой их потенциальное бессмертие.

Чтобыпроиллюстрировать важность помощи молодому человеку и его родителямна стадии освобождения друг от друга и установления между ними связейнового типа, можно привести описание одной процедуры,распространенной в Индии, где эта проблема считается настолькосерьезной, что подготовка к ее решению занимает многие годы.

Пустьестественная и искренняя, эта могучая связь между матерью и ребенкомв стране, где мать обожествляется не только в отношении к своимдетям, чревата возникновением глубокого и почти неразрешимогокризиса, опасного как для матери, так и для сына. Угрожающеепредчувствие этого кризиса может отравить отношения матери и сына,равно как и всю его жизнь. Но естественное, безболезненное, нонеобходимое освобождение сына от матери, принесение своего плода(phala)в дар (dana)миру, становится возможным посредством обряда (vrata)принесения плода в дар (phaladanavrata).

Женщина,которая должна будет принести такую огромную жертву, начинает смалого и тем самым готовится к великой жертве. Момент начала обрядачетко не определен. Он может начаться, когда сыну исполняется пятьлет, а может и позднее. Обряд выполняется в течение многих лет идлится один месяц в год. За обрядом наблюдает и определяет его ходрелигиозное братство брахманов и духовный наставник семьи (гуру).Именно гуру решает вопрос о том, готова ли мать к окончанию обряда.То есть он определяет момент, когда мать, принеся предварительныежертвы, уже приготовилась тем самым к принесению в жертву своегосына. Женщина начинает с принесения в

421

жертвумаленьких плодов, которые она очень любит. …Каждый раз, когда онаприходит к гуру, он рассказывает ей мифическую историю о женщине,которая пожертвовала всем, но обрела при этом силу и всемогущество.Женщина внимательно и молчаливо слушает его, держа в сложенных рукахсвященную траву. Женщина слушает, воспринимает его слова всемсердцем.

Нов каждом последующем году в жертву приносится все более драгоценныйплод. Затем плоды сменяются предметами из металла: от железа к меди,бронзе и, наконец, к золоту. Это металлы из которых делаются женскиеукрашения. …Последняя, критическая стадия обряда — этоабсолютный пост. …На церемонию приходят члены религиозногобратства, родственники и домочадцы. …Родственники по мужской линиитоже должны присутствовать, представляя собой ту часть мира, котораятеснее всего связана с принесением в жертву сына. …В этом обрядесочетаются миф и ритуал, что позволяет преобразить переживанияматери, освободив ее от любимого сына, связь с которым она так остроосознавала и готова была поддерживать ее вечно.

ГенрихЦиммер. «Означениииндийской тантрической йоги»

Несмотряна то что американские матери и сыновья не настолько сильноэмоционально связаны между собой, их связь тем не менее глубока иникогда не является простым процессом. В течение многих лет Эриксонэкспериментировал, изобретая различные процедуры помощи семьям наэтой стадии их развития. Обычно он взаимодействовал и с ребенком и сродителями. Используя себя как мост между поколениями, он облегчалродителям принятие неизбежности взросления молодого человека ипомогал молодым взрослым установить партнерские связи с людьми, непринадлежащими к их родительской семье.

422

МилтонЭриксон, Джей Хейлы

Эриксонсчитал, что в некоторых случаях недостаточно изъять молодого человекаили девушку из семьи и разрешить проблемы родителей. В течениенекоторого времени молодой человек может испытывать трудности впроцессе включения в сеть социальных связей. С большей вероятностьюэто происходит тогда, когда в семье имеется запрет на установлениеинтимных эмоциональных связей с людьми, не принадлежащими семье. Втаких случаях молодой человек может жить отдельно от родителей, нотем не менее не действовать как самостоятельная личность, и этоотражается в его субъективном опыте: «Я не живу дома уже 72 дняи 23 часа». Обычно со сверстниками его сближает процессухаживания. Иногда имеется такая фаза, предшествующая периодуухаживания, когда молодой человек впервые начинает реагировать налюдей, не являющихся его родителями. Вот процедура, которойпользовался Эриксон для того, чтобы помочь молодым людям включиться виную жизнь.

Есливы помогаете молодому человеку или девушке отделиться от своихродителей, то вы тем самым запускаете процесс, посредством которогоон начинает различать людей в своем новом окружении. Например,однажды мне удалось заставить одну молодую девушку из семьи, скоторой я работал, переехать из родительского дома в отдельнуюквартиру. Но в новой квартире она спала с ощущением того, что онапо-прежнему находится дома, а папа и мама спят в соседней комнате.Она говорила, что это ощущение было у нее настолько реальным,насколько и нереальным. Она почти что слышала их сонное дыхание искрип кровати, когда кто-то из них переворачивался на другой бок. Всущности, переехав на новую квартиру, она так и не покинула своихродителей.

Язадал девушке вопрос, чем хозяйка ее новой квартиры и ее мужотличаются от ее матери и отца. Она начала говорить, что они грубыелюди и неправильно

Стратегиисемейной, терапии

423

говорятпо-английски, они скупые, жадные. «Они невнимательны».Скоро она дошла до главного: «Они оставляют меня одну». Итут я вбил первый клин, и она начала различать и других людей. Этобыла простая проблема определения двух представителей родачеловеческого. Хозяйка была вот такая высокая и весила она примерностолько-то, а у ее мужа были усы. И девушка начала смотреть на них непросто как на физические объекты, а как на живые человеческиесущества. Прежде всего они узнают, что должны теперь строить какие-тоотношения с другими людьми. Чем больше таких отношений будетустановлено, тем более зрелым будет отношение к отцу и матери. Если вто же самое время отец и мать займутся своими делами, тоэмоциональная связь молодого человека с ними ослабнет.

Г Л А В А 9 БОЛЬ СТАРОСТИ

Многиелюди изящно справляются со старостью и достойно встречают смерть, нотак происходит не всегда. Проблемы, возникающие на этой стадии жизни,наиболее трудны для психотерапевта. Здесь оказывается невозможнымиспользовать в качестве точки опоры для введения изменений надеждунабудущее и приходится работать с принятием неизбежного. Если вкультуре большинство ценностей приписывается молодежи, а не старымлюдям, то проблемы последних обостряются. Вместо того чтобы ощущатьсвое достоинство, так как длинная жизнь одарила их мудростью, старыелюди чувствуют, что в наше время быстрых изменений они сталинесовременными и лишними. Часто оказывается, что семейные проблемы исимптомы, с которыми до сих пор можно было жить, в позднем возрастестановятся невыносимыми.

Преждечем мы перейдем к описанию подхода Эрик-сона к мрачным проблемам болии смерти, разрешите нам привести забавный случай, когда Эриксонвылечил симптом, от которого пациент страдал в течение всей своейжизни, а к старости симптом лишь обострился.

Пожилойджентльмен пришел к Эриксону и попросил вылечить его от страха передлифтами, от которого он страдал всю жизнь. В течение многих лет онработал на самом верхнем этаже одного здания и всегда поднимался тудапешком. Сейчас, когда он постарел, это стало для него слишкомтрудным, и он захотел избавиться от своего страха.

425

Обычнов подобных случаях Эриксон использовал гипноз. Если человек один размог проехать в лифте без всякого страха, то после этого он частовыздоравливал и мог ездить без страха на любом лифте. Процедуразаключалось в том, что Эриксон давал пациенту постгипнотическоевнушение, которое обеспечивало отвлечение его внимания от переживаниястраха. Например, он мог сделать внушение о том, что клиент,направляясь по определенному адресу, будет всецело сосредоточен наощущениях в ступнях ног. Место, в которое ему надлежит попасть,находится на самом верхнем этаже высокого здания, и ему придетсяпоехать на лифте. Но, поднимаясь в лифте, он будет занят своиминогами, и это не даст ему испугаться, а если он один раз поднимется влифте, не испытывая страха, в дальнейшем он сможет всегда делать этобезбоязненно. Работая с этим пожилым джентльменом, Эриксон не сталиспользовать гипноз. Вместо постгипнотического внушения ониспользовал обычную ситуацию, для того чтобы отвлечь внимание клиентаот переживания страха. Этот пожилой джентльмен был наиприличнейшим инаискромнейшим человеком, женатым на наиприличнейшей и наискромнейшейженщине. Его отличала чрезвычайная озабоченность вопросами приличия,что и использовал Эриксон, вырабатывая свою стратегию.

Когдаэтот пожилой джентльмен спросил меня, смогу ли я помочь емуизбавиться от страха, я ответил, что я, по крайней мере, могунапугать его до полусмерти, но по-другому. На это он сказал, чтоничего ^чнеможет быть хуже, чем его страх перед лифтом.

Лифтамив этом здании управляли молодые девушки, и я постарался договоритьсяс одной из них кое о чем. Она согласилась сотрудничать со мной,посчитав, что сможет таким образом развлечься. Итак, мы зашли в лифтвместе со старым джентльменом. Заходить внутрь лифта он не боялся,но, когда лифт начинал подниматься, ему становилось невыносимо

426

МилтонЭриксон, Джей Хешги

страшно.Я выбрал время, когда народу было немного, и заставил его то входить,то выходить из лифта. И когда мы в очередной раз вошли в лифт, ясказал девушке, чтобы она закрыла дверь и дал ей команду: «Поехалинаверх». Она проехала один этаж и остановилась между этажами.Мой джентльмен начал кричать: «Что случилось!?» Яответил: «Лифтерша хочет вас поцеловать». Шокированный допредела джентльмен воскликнул: «Но я женатый человек!»Девушка ответила: «Я ничего не имею против этого». Онасделала шаг ему навстречу, он отступил назад и сказал: «Сейчасже запустите лифт». Теперь она остановилась где-то околочетвертого этажа и снова остановила лифт между этажами. Остановивлифт, она сказала: «Я просто сгораю от нетерпения, так мнехочется поцеловать вас». Он ответил: «Займитесь своимделом». Он хотел, чтобы лифт двигался, а не стоял на месте. Онаответила: «Ну хорошо, давайте спустимся и начнем все сначала»,— и лифт поехал вниз. Тогда он закричал: «Не вниз, авверх!», поскольку он не хотел заново повторять все это. Лифтпоехал вверх и снова остановился между этажами, а она сказала:«Обещаете ли вы после работы спуститься вниз в моем лифте?»Он ответил: «Я пообещаю вам все, что угодно, если вы обещаетене целовать меня». Он поднялся в лифте наверх с облегчением ибез всякого страха перед лифтом и с тех пор начал безбоязненнопользоваться лифтом.

Одноиз особых умений Эриксона состояло в том, что он использовал гипнозпри работе с болью. Его часто просили облегчить страдания больного назаключительных стадиях смертельной болезни. В подобных случаяхчеловек может умереть, страдая от невыносимой боли, или же вследствиеупотребления обезболивающих препаратов он теряет контакт с жизньюзадолго до того, как умрет. Сейчас мы опишем метод, которымпользовался Эриксон в этих труднейших случаях.

427

Однаженщина умирала от рака матки. С помощью обезболивающих средств ееудавалось поддерживать в состоянии, при котором она могла спать иесть почти без тошноты и рвоты. Она была почти в ступоре. Онаненавидела себя за свою неспособность провести оставшиеся неделижизни в контакте со своей семьей, и семейный врач решил, чтоцелесообразно будет использовать гипноз. Вызвали Эриксона, и онрешил, что в тот день, когда он придет, наркотиков ей давать нестанут. Он отменил наркотики, чтобы они не мешали ему работать, аженщина была бы сильнее заинтересована реагировать на него.

Яработал с этой пациенткой четыре часа без перерыва, обучая ее,несмотря на приступы боли, входить в транс, вызыватьнечувствительность тела к боли, растворяться в состоянии глубочайшейусталости, чтобы спать физиологическим сном несмотря на боль, ииспытывать удовольствие от еды без желудочных страданий. Ее отчаяннаяситуация побуждала ее принимать мои внушения, не подвергая ихсомнению. Я научил ее также гипнотически реагировать на мужа, старшуюдочь и семейного врача для того, чтобы поддержать гипнотическоесостояние в случае каких-нибудь неожиданностей во время моегоотсутствия. Потребовался всего один длинный гипнотический сеанс. Онабольше не принимала лекарства, за исключением одного подкожновводимого средства, которое она приняла в четверг вечером. Это далоей дополнительное облегчение и позволило поддерживать полный контактесемьей в течение всех выходных, чувствуя себя при этом отдохнувшей. Втечение следующей недели она каждый вечер участвовала в жизни семьи.Через шесть недель после первого сеанса гипноза, беседуя со своейдочерью, она внезапно перешла в коматозное состояние и через два дняумерла.

428

МилтпонЭриксон, Джей Хейли

Эриксончасто рассказывал об этом подходе, иногда с вариациями. Он обучалчеловека вызывать нечувствительность тела к боли, иногда добавляявнушение о том, что пациент чувствует себя отделенным от своего тела.Иногда он включал также внушения, касающиеся изменения восприятиявремени. Например, работая с пожилым человеком, находящимся напоследней стадии раковой болезни, он поступил следующим образом.

Пациентжаловался на постоянную, тяжелую, тупую, пульсирующую боль, а такжена острейшие приступы боли, которые наступали каждые десять минут. Явнушал ему, что его тело становится ужасно тяжелым, словно свинец. Онмог бы ощутить это, как если бы он был пропитан сном и был неспособен ощущать ничего, кроме усталости. Ощущая эту тупую тяжелуюусталость тела, он мог бы заснуть в то время, как его сознаниеоставалось бодрствующим. Чтобы справится с повторяющимися приступамиболи, я велел ему пристально смотреть на часы и ждать следующегоприступа. Эти несколько минут страшного ожидания казались ему часами,и наступление боли превращалось в освобождение от этого ожидания.Таким образом, он разделил два своих переживания: ожидание боли исобственно боль. Теперь я мог научить его искажать свое восприятиевремени, чтобы он смог субъективно увеличить определенный промежутоквремени. Он мог увеличивать промежуток времени между приступами болии таким образом ощущать себя более свободным от боли. Он мог такжеукорачивать промежуток времени, в течение которого он чувствовалболь. Вместе с тем я научил его забывать боль, чтобы он не страдал,воспринимая предыдущий приступ и не ожидал последующего приступа сострахом и ужасом. Каждый последующий острый приступ боли оннемедленно забывал и следующий наступал как совершенно неожиданноесобытие. Поскольку он не ждал боли и

429

недумал о ней, она превратилась в проходящее переживание, подобноемгновенному ощущению. Пациент говорил, что гипноз освободил его отболи почти полностью, и что в теле он ощущает тяжесть, слабость итупую усталость, а боль «раздирает» его всего два раза вдень. Через несколько недель у него наступило коматозное состояние, ион умер.

Совершенноуникальный подход к подобной проблеме Эриксон продемонстрировал,работая с человеком по имени Джо. Джо выращивал цветы, которые потомпродавал, и был прекрасным бизнесменом, уважаемым в семье и в кругудрузей. У него на лице появилось новообразование, и, когда хирургудалил его, то оказалось, что опухоль злокачественная. Джопроинформировали, что жить ему осталось примерно месяц, и это егосовершенно сразило. Кроме того, у него появились сильные боли.Наркотики приносили некоторое облегчение, но один из родственниковпопросил Эриксона использовать гипноз. Эриксон с неохотой согласился,сомневаясь в том, сможет ли он сделать здесь что-либо. От переизбыткамедикаментов у Джо начались токсические реакции, и, кроме того, Джоне выносил даже самого слова «гипноз». И сверх того одиниз его сыновей был начинающим психиатром, которого учили тому, чтогипноз — это чушь.

Меняпредставили Джо, и он принял это вежливо и дружелюбно. Я усомнился втом, что он знал, зачем я здесь. Едва посмотрев на него, я заметил,что большая часть правой стороны лица и шеи у него отсутствовалавследствие операции, истощения, изъязвления и некроза. Ему сделалитрахеотомию и он не мог говорить. Он общался с людьми посредствомкарандаша и бумаги. Спал он очень мало, и, хотя около него все времякто-то находился, он постоянно вскакивал с постели, чтобы писатьразличные поручения как делового, так и личного характера. Егопостоянно мучила

430

МилтонЭриксон. Дж&й. Хейли

сильнаяболь, и он не мог понять, почему врачи не могут справиться со своейработой так же хорошо, как он со своим цветочным бизнесом.

Послетого как меня представили, Джо написал: «Чего вы хотите?»Несмотря на то что я сомневался в том, смогу ли я помочь ему, япочувствовал, что, если искренне заинтересуюсь им и захочу помочьему, то принесу этим пользу и ему, и членам его семьи, которыенаходились в этой комнате и могли слышать то, что я ему говорю. Яначал гипнотизировать его, применяя технику, которую я называютехникой разбрасывания. Используя эту методику, я беседую с человекомкак обычно, но некоторые слова и фразы специально подчеркиваю,выделяю, чтобы они работали как эффективное внушение. (В этом текстеэти слова и фразы напечатаны курсивом). Я сказал: «Джо, я хочупоговорить с вами. Я знаю, что вы садовод и что вы выращиваете цветы,а я вырос на ферме в Висконсине, где было очень много цветов. Я исейчас люблю цветы. Поэтому я бы хотел, чтобы вы сели в это удобноекресло, пока я буду с вами говорить. Я многое хочу сказать вам, ноне о цветах,посколькуо них вы знаете несравненно больше, нежели я. Этоне то, чего вы хотите. Асейчас, пока я говорю, я хочу, чтобы вы слушали меня спокойно,покая буду говорить о таком растении, как помидор. Это странный предметдля разговора. И он возбуждает любопытство. К чему этот разговор опомидоре? Семечко помидора сажают в землю. Можно надеяться, что изсемечка вырастет помидорный куст, который принесетнам удовлетворение, подаривнам свой плод. Семечкопоглощаетводу, неиспытывая при этом особых трудностей, потому что часто выпадают дождии приносятмир и покой,ирадость произрастания и цветам и помидорам. Это маленькое зернышко,Джо, постепенно набухает и выпускает маленький корешок с ресничками.Может быть, вы знаете, что это за реснички, и они предназначены длятого, чтобы помогать зернышку

431

помидорарасти, пробиваясь на поверхность земли, прорастать, и выможете слушать меня, Джо. Такчто я буду продолжать говорить, а вы — продолжатьслушать, простожелая узнать, чему вы в действительности сможетенаучиться, ивот ваш карандаш и блокнот, но, возвращаясь к помидору, надо сказать,что он растет так медленно.Вы не можете видеть, какон растет, вы не можете слышать, как он растет, но он растет. Этиволоски напоминают реснички на корешках, они заставляют кустикпомидора чувствоватьсебя очень хорошо, очень уютно, есливы можете представить себе, что растение может чувствовать, а затем,хотя выне можете видеть, каконо растет и неможете слышать этого,так же как неможете и чувствовать, нона маленьком стебельке появляется еще один листик, а затем другой.Может быть, как говорят дети, кустик помидора чувствуетсебя спокойно и мирно, когдаон растет. Проходит день за днем, а он все растет и растет, и этотакуспокоительно, Джо,наблюдать за тем, как он растет, не замечая его роста, неощущая его, нопросто зная, что емустановитсявсе лучше и лучше, — вотпоявился еще один лист и еще один, и новая веточка, и он растет себеспокойно во всех направлениях». (Многие места из этого текста яповторял по несколько раз. Я уделял тщательное внимание подбору слов.Через некоторое время ко мне на цыпочках подошла жена Джо и протянуламне листок с надписью «Когда вы собираетесь начатьгипнотизировать?» Я, не переставая, продолжал описывать кустикпомидора. И жена, посмотрев на Джо, поняла, что он находится всомнамбулическом трансе.) И скоро на кустике помидора появляютсябутоны и скоро весь кустик покроется бутонами. Я хотел бы знать,можетли кустикпомидора, Джо, чувствовать,действительночувствовать,какое-то успокоение… Знаете Джо, растение— это удивительная вещь, и ведь удивительно приятнодуматьо растении, как о человеке. Могло бы это расте-

432

ниеиспытыватьприятные чувства, ощущение успокоенности, когдана свет начали бы появляться крошечные помидорчики, но с готовностьюобещающие вызвать у вас желаниесъесть ароматныйпомидор, налитый солнцем, ведь такприятноощущать еду всвоем желудке, это чудесноеощущение ребенка,который испытываетжажду и можетхотетьпить.Джо,кустик помидора чувствует себя точно так же, когда идет дождь, умываявсе вокруг. А что же нужно, чтобы онпочувствовалсебя хорошо? (Пауза.)Знаете,Джо, кустикпомидора простоживет одним днем. Мненравится, что кустик помидора может каждый день испытыватьпокой. ПонимаетеДжо, он просто живетодним днем. Таковыуж все кустики помидора». (Джо внезапно вышел из транса.Находясь в дезориентированном состоянии, он бросился на кровать,замахал руками, и все его поведение свидетельствовало об остромтоксикозе, от которого страдают пациенты, плохо реагирующие набарбитураты. По всей видимости, Джо не слышал и не видел меня, покане направился ко мне. Я крепко схватил его за предплечье и тут жеотпустил. Позвали сестру, она вытерла ему пот со лба, сменила повязкуи дала ему попить воды из трубочки. Затем он снова позволил мнеусадить себя в кресло. Когда я поинтересовался, как чувствует себяего предплечье, он схватил карандаш и бумагу и написал: «Говорите,говорите».) «Ну да Джо, я вырос на ферме и считаю, чтозернышко помидора — это удивительная вещь: только подумайте,Джо, вэтом маленьком семечке таккрепко и спокойно спиттакоепрекрасное растение, которое появится на свет только в будущем: унего будут такие интересные листья и веточки. Листья и ветки будутвыглядеть так прекрасно, и у них будут настолько насыщенные цветы,что вы сможетепочувствоватьсебя по-настоящему счастливым, глядя насемечко помидора и думая о том прекрасном растении, которое хранитсявнутри него и пребываетв состоянии сна, отдыха и

433

покоя,Джо. Скороя ухожу обедать, а когда вернусь, мы снова поговорим».

Несмотряна перемежающееся токсическое состояние, Джо определенно оказалсядоступным гипнотическому воздействию. Более того, он продолжалобучаться очень быстро, несмотря на мою абсурдную любительскую речь окусте помидора. Джо совершенно не интересовался бесцельнымизамечаниями о помидоре, Джо стремился к свободе от боли, к покою исну. Это было главной направляющей его сознания и его эмоциональнойсферы. Он испытывал настоятельную потребность найти что-либо ценноедля себя в моей болтовне. Это желание было там, но это желание былопреподнесено таким образом, что Джо воспринимал его буквально, неосознавая того. Джо вышел из транса всего через несколько минут послетого, как я как бы невзначай спросил его: «Хотите пить Джо?»Повторное наведение транса тоже не было трудным. Для этогопонадобилось всего две коротких фразы: «Знаете, Джо…» и«Вы только подумайте, Джо…»

Эриксонпомогал людям не только умереть без мук, но и прожить свои последниегоды как можно более полно. Иногда ему удавалось достичь этой цели спомощью небольших гипнотических усилий; но бывало, что емуприходилось решать проблему с помощью насилия. Свои действия,описанные ниже, Эриксон считал неортодоксальными. Нам кажетсяцелесообразным закончить нашу книгу описанием такой необычнойтерапевтической стратегии. Эриксон рассказывал:

Однаженщина из Калифорнии написала мне, что ее муж в результате инсультабыл полностью парализован и не мог говорить. Она спрашивала, можно липолучить мою консультацию. Письмо ее было столь жалобное, что я немог не согласиться, посчитав, что

434

МилтонЭриксон. Джей Хейли

сумеюуспокоить жену настолько, чтобы она приняла свою тяжелую ситуацию.

Онапривезла своего мужа в Феникс, зарегистрировалась в мотеле, а затемона привезла его ко мне. Я попросил моих сыновей внести мужчину вдом, пригласил женщину в кабинет и побеседовал с ней наедине. Онарассказала, что ее муж, которому шел шестой десяток, год назадперенес инсульт и уже в течение года неподвижно лежал на койке вуниверситетский больнице. Его обычно показывали студентам какбезнадежного больного, рассказывая в его присутствии о том, что онполностью парализован, не может говорить, и все, что можно сделать,это дождаться его смерти. Женщина рассказала мне также следующее:«Видите ли, мой муж — прусский немец. Он очень гордыйчеловек. Он сам создал свое собственное дело. Он всегда был оченьдеятельным человеком и страшно много читал. Всю свою жизнь он былочень властным. А сейчас я вынуждена смотреть на то, как он лежит вкровати целый год совершенно беспомощный, его должны кормить, мыть иразговаривать с ним, как с ребенком. Каждый раз, когда я приходила кнему в больницу, я видела взгляд смертельно оскорбленного человека,исполненный ярости. Они сказали мне, что это безнадежный случай, и яспросила мужа, сказали ли они ему то же самое. Он утвердительноморгнул. Это единственное из оставшихся у него средств общения».

Слушаяее, я понял, что не только смогу успокоить ее, но и сделать что-либодля ее мужа. Я принял к сведению, что он был пруссаком, властным,несдержанным, очень умным и способным. В течение этого года оноставался живым, испытывая невероятный гнев. Его жена, прилагая кэтому невероятные усилия, сумела погрузить его в машину, привезти изКалифорнии, вытащить его из машины, занести в мотель, затем вынестиоттуда, снова посадить в машину и, наконец, привезти его ко мне. Двоемоих сыновей с

435

трудомвтащили его в дом, но этой женщине удалось в одиночку привезти его сдругого конца страны.

Ия сказал этой женщине: «Вы привезли ко мне вашего мужа, чтобы яему помог. Я собираюсь сделать все, что смогу, чтобы помочь ему.Сейчас я буду разговаривать с ним и хочу, чтобы вы при этомприсутствовали. Но я не хочу, чтобы вы вмешивались. Вы не поймете,как и почему я делаю то, что делаю. Но вы можете понять мой приказ отом, что вы должны сидеть спокойно с бесстрастным лицом и ничего неговорить, ничего не делать, независимо от того, что здесь будетпроисходить». Она смогла принять эти условия. Впоследствии,когда она хотела высказаться, я останавливал ее устрашающим взглядом.

Ясел перед мужчиной, который беспомощно лежал в кресле и не могговорить, а только моргать. И я начал говорить с ним очень грубо. Ясказал ему: «Значит, ты — пруссак, а все пруссакиневероятно тупы, глупы, самодовольны, невежественно и животно тупы.Они считали, что смогут завоевать мир, и они разрушили своюсобственную страну! Нет таких эпитетов, которых бы заслужили этиужасные животные. Они просто недостойны жить! Мир стал бы гораздолучше, если бы все они пошли на удобрения».

Стоилопосмотреть, какой гнев разгорался в его глазах. Я продолжал: «Иты еще пользуешься милосердием людей, тебя кормят, о тебе заботятся,тебя купают и стригут тебе ногти. Кто ты такой, разве заслуживаешь тывсего этого? Ведь тебя нельзя сравнить даже с умственно отсталымпреступным евреем!»

Япродолжал оскорблять его, собирая все грязные выражения, которыетолько приходили в голову, добавляя также замечания как: «Ишь!Лентяй проклятый, разлегся в постели и доволен». Черезнекоторое время я сказал: «У меня до сих пор не было нивозможности, ни времени для того, чтобы подумать и собрать все теоскорбления, которых ты, безусловно

436

заслуживаешь.Завтра ты должен еще раз явиться ко мне. До завтрашнего дня у менябудет достаточно времени, чтобы продумать все, что я собираюсь тебесказать. Ведь ты, конечно же, вернешься, не так ли!» (comeback— вернуться, прийти в себя, обрести прежнюю форму).

Онпришел в себя прямо тут же, воскликнув: «Нет!!!»

Ясказал: «Итак, в течение года ты не разговаривал. А сейчас,стоило мне лишь назвать тебя грязной нацистской свиньей, как ты сразуже разговорился! Ты обязательно вернешься сюда завтра, чтобы узнать,кто же ты такой на самом деле!»

Онответил: «Нет, нет, нет!!!»

Яне знаю, как это у него получилось, но он встал на ноги. Ошеломивсвою жену, он, шатаясь, вышел из кабинета. Она хотела броситься заним, но я ее остановил. «Сидите, в самом худшем случае он можетвсего лишь упасть на пол. Если же он сможет доковылять до машины, тоэто будет именно то, что вам нужно».

Шатаясь,он пробирался из дома, и даже спустился по лестнице и в конце концовсумел вползти в машину. Мои сыновья наблюдали за ним, готовые в любоймомент прийти на помощь.

Пруссаки— это уникальные существа. Они могут быть крайне властными иневероятно чувствительными к тому, что они считают оскорблениями. Яработал с прусскими немцами. Они требуют огромного уважения поотношению с себе, и образ собственного «Я» у них пронизансамодовольством.

Этотчеловек подвергался невыносимым оскорблениям в течение года, находясьв больнице. Но мне удалось показать ему, что же такое настоящееоскорбление,и он отреагировал.

Ясказал жене: «Завтра приведите его сюда в одиннадцать часовутра. Сейчас отвезите его в мотель и втащите его в комнату, положитев постель и ухаживайте за ним так же, как это делали раньше. Перед

437

сном,выходя из его комнаты и направляясь в свою, скажите ему, что завтра водиннадцать часов у него состоится встреча со мной. Затем сразу жеидите в свою комнату. Завтра утром накормите его завтраком и оденьтеего. В десять тридцать скажите ему: «Сейчас мы поедем к докторуЭриксону». Выйдите из дома, заведите машину и ждите, пока незашевелится ручка входной двери. Затем помогите вашему мужу выйти издома и сесть в машину».

Наследующее утро они приехали. Он шел, пользуясь только помощью жены. Япросто сказал: «Знаете, вам стоило вчера пережить весь этот ад,чтобы сегодня самостоятельно зайти в мой кабинет. Чтобы сказать хотьодно слово. А сейчас проблема состоит в том, как мне заставить васговорить, ходить, наслаждаться жизнью и читать книги. Мне совершенноне хочется снова быть таким грубым. Но вы совершенно не верили всебя, и я повел себя достаточно неприятно для вас, чтобы не оставитьвам другого выхода, кроме протеста. Я надеюсь, что сейчас мы сможемстать друзьями. Давайте начнем восстанавливать ваши способности хотябы к некоторым видам нормальной деятельности».

Наего лице было написано беспокойство. Я сказал: «Вы понимаете,что я могу заставить вас говорить, оскорбляя вас, но я считаю, что вывполне можете ответить мне «да», если я задам вамкакой-нибудь приятный вопрос. В свете уже достигнутого нами иучитывая, что целый год вы находились в состоянии полнойбеспомощности, я считаю, что вы захотите, чтобы я продолжал помогатьвам. Теперь вы можете ответить «Да».