Характер

Автор: Тимур Гагин

— А у меня правда жесткий характер? — спросила меня очень хорошая, красивая и обаятельная женщина.

— Да,— ответил я,— Вы ставите цель и четко проламываете жизнь, себя и других по направлению к ней. Вы верны не людям, а целям.

Еще раз подчеркну, что к женщине этой отношусь очень хорошо, и слова мои ни в коей мере не были обвинением или, Боже упаси, какой-нибудь личной обидой. Лично ко мне она как раз всегда относилась самым лучшим образом. Может быть потому, что на пути ее целей я обычно не стоял. Скорее, стоял какое-то время рядом и кое-что видел.

Да, она колебалась, мучалась сомнениями, переживала, но — не сворачивала. И, надо отдать должное, твердо и без уверток принимала последствия.

Однако, сама себя она человеком с жестким характером, похоже, не считает. Именно потому, что колеблется, сомневается, переживает. Как и другие известные мне жесткохарактерные люди. Ну или твердохарактерные. Мы, сторонние, твердость характера определяем по поступкам, по неколебимой поступи — снаружи. И они определяют так же — у других. У других же колебаний и сомнений особенно-то не видно. Поэтому, колеблясь внутри, они еще и корят себя за «слабость». И прут против ветра.

Верные
Твердость характера, как ни странно, не есть «черта характера». Или свойство личности, если хотите. Твердость — это следствие совсем другого качества. Верности. Той самой верности, которую мы часто называем черствостью или жестокостью, когда эта верность направлена не на нас. Человек постоянно и последовательно ставит выше всего остального что-то одно. То, чему он верен. И уже как следствие этого ведет себя твердо: преследует одни и те же цели, противостоит тому, что мешает, отсекает то (и тех), что «не служит» или «не ведет»

Верность бывает разная. Точнее, разному.

Кроме уже упомянутых верностей людям и целям, я бы упомянул верность идеям и себе. А еще назвал бы отдельным качеством «неверность» — не как ветреность или легкомыслие, а как именно отсутствие нервной серьезности в отношении к какому-либо человеку, цели, идее или себе самому (в виде того или иного представления о себе).

Верность людям наиболее понятна: тут во главе всего стоит человек: любимый, ребенок, вождь-начальник. Гуру, наконец. Собственно, не важно кто. Главное, его здоровье, его желания, его счастье — для верного человека (адепта, последователя) — важнее всего. Меняются цели «объекта», меняются и конкретные важности верного ему человека. А другие люди делятся на «своих и врагов». С соответствующим отношением. Причем «свои», которые вдруг задевают «главного» — тут же попадают во «враги». Я не случайно не упоминаю здесь верность друзьям. Она редко бывает утрированно-всеобъемлющей, то есть подталкивающей к разрушению. Хотя жесткости в поступках тоже может добавлять. Если «ради друга».
Но это если верность кому-то конкретному. Верность людям вообще, человеку как концепции (как пример) — это уже верность идее. Ради нее, кстати, верные люди не затрудняются конкретных людей конкретно теснить. Даже уничтожать. Тут, я полагаю, можно без развернутых примеров. И так все знакомы: от коммунизма или неоконсерватизма до религии и национализмов всех мастей. Важно лишь то, что, как и у всех верных людей здесь присутствует этакое «превыше всего». Что и дает решимость и целеустремленную жесткость.
Верность цели тоже основана на «превыше всего», с той лишь разницей, что это «превыше всего» имеет удачное ограничение: «превыше всего для меня». Люди, жестко идущие к цели, по крайней мере не склонны навязывать эту цель всем окружающим и мстить тем, кто ее не принял. Чтобы уцелеть, надо просто не становиться у них на пути.
Верность «себе» — штука интересная (и, несмотря на красоту, по-моему, в жизни не очень полезная). Человек здесь формирует (часто случайно) что-то вроде имиджа-образа себя (от «я — Козерог», до «я — гламурная звезда» через «я — порядочный воспитанный человек»). Причем образ именно из внешних поведенческих проявлений. (Я веду себя так-то, а так себя не веду, я не произношу этих слов, а эти произношу, этих книг не читаю, этих лейблов не ношу, ем только брокколи и пью чай лапсанг-сушонг обязательно из деревянного туеска, я всегда опаздываю на пятнадцать минут, не позволяю на себя кричать, а около картины Малевича должен простоять не менее 10 минут, если подлинник или 5 если репродукция… и так далее). Жесткость характера такой верный себе адепт своего образа «Я» проявляет в прогибании себя и окружающих на соответствие.
Понятно, что я утрировал описания, чтобы выделить мысль, и в жизни обычно есть место для «какой-то степени» и «в определенных условиях».

Однако, при всех этих оговорках, хочу еще раз выделить суть: есть люди, предрасположенные к верности, как к способности зацикливаться на важности чего-либо в ущерб остальному-мелкому, и есть люди, не способные выделить что-то в абсолютную ценность. Для последних всегда есть «если» и «в сравнении», что очень раздражает «верностников» из-за потенциальной ненадежности «сомнительных».

«Сомневалы» к принципиальной твердости «верных» относятся по-разному: от снисходительного отношения к «узости взглядов» до раздраженного неприятия «фанатиков».

Я, как и многие, восхищаюсь твердостью и целеустремленной силой верных чему-либо людей, многих искренне люблю… и в повседневной жизни стараюсь держаться чуть поодаль от предметов их верности. Чтобы не зашибли невзначай.

Автор: Гагин Т.
Размещено на сайте syntone.ru. При публикации статьи ссылка на сайт обязательна.