Заказать звонок

Взрослые дети, или инструкция для родителей 

Автор: Ципоркина И., Кабанова Е.

ВВЕДЕНИЕ

Напрасносчитают, что «трудный возраст» заканчивается спубертатным периодом. Карл Юнг, писавший о проблемах молодоговозраста, расширял эту ступень «от непосредственнопослепубертатного периода и примерно до середины жизни, котораяприходится на возраст где-то между тридцатью пятью и сорока годами»1и отмечал, что «подавляющее большинство людей соприкасаетсяздесь с внезапно прерывающими сон детства требованиями жизни…если имеются контрастирующие с действительностью иллюзии, то сразувозникают и проблемы. Никто не вступает в жизнь без некоторых ужесложившихся представлений. Иногда это представления ложные, несоответствующие внешним условиям, с которыми человек сталкивается.Часто это связано со слишком большими ожиданиями, с недооценкойвнешних трудностей либо же с необоснованным оптимизмом илинегативизмом. Можно было бы составить длинный список всех техошибочных представлений, которые являются причиной первых, осознанныхпроблем. Однако проблемы порождают не только столкновениесубъективных представлений с внешними условиями, но и, возможно стольже часто, внутренние душевные трудности; они существуют даже тогда,когда внешне все идет гладко»2.

Напервый взгляд, психологическое состояние за «отчетный период»,который фактически простирается от пятнадцатилетнего рубежа докризиса среднего возраста, нельзя назвать однородным, тем более вотношении сознания и бытия. И все-таки существует фактор, традиционносопровождающий россиян не только в первой, но и во второй половинежизни. И лишь в тот момент, когда материальная и психологическаянезависимость достигают определенных показателей, некоторые из нас –впрочем, отнюдь не все — готовы снизить влияние указанного фактора нанашу жизнь и образ мыслей. Как вы, вероятно, догадались, речь идет ородителях.

Западнаякультура предполагает довольно раннее расставание детей и родителей.Не только колледжи, но и частные школы разлучают близких надолго,понемногу ослабляя ту зависимость, которая в психологии (как,впрочем, и в биологии) именуется «пуповиной». Ребенок,будучи поставлен лицом к лицу с обществом учителей и учеников –то есть людей посторонних и к его судьбе равнодушных — неизбежнонаучится вести себя осмотрительно и принимать самостоятельныерешения, потому что, как говорил Андре Моруа, «товарищивоспитывают гораздо лучше, чем родители, ибо им не свойственнажалость». А родители, пока товарищи, не зная жалости,дисциплинируют их ребенка, могут заняться восстановлением своихсобственных социальных функций, не относящихся к родительскимобязанностям. Это, конечно, рискованная и болезненная стратегия. Отжестокого прессинга со стороны старших учеников воспитанник частнойшколы — а то и первокурсник колледжа – приобретает разныефобии, вплоть до тяжелых расстройств восприятия и поведения. Иродители однажды с изумлением видят, что их чадо превратилось вневротика или психотика. По поводу границы между этими отклонениямиот нормы специалисты много спорят и… шутят. Гордон Гаммаксказал: «психотик утверждает, что дважды два – пять, аневротик знает, что дважды два – четыре, и это его ужасает».А Томас Сас говорил о своих коллегах: «психиатры называютневротиком человека, который страдает от своих жизненных неурядиц, ипсихотиком – человека, который заставляет страдать других».Словом, невротик еще способен адекватно оценить окружающее и понять,что у него проблемы, а психотик если и почует неладное, то решит, чтоэто – не его проблема, а проблема окружающего.

Поэтомулюбящие родители, обеспокоенные подобными — отнюдь не радужными –перспективами, зачастую предпочитают, чтобы подрастающий – иливполне подросший — ребенок находился в поле внимания и жил дома.Беспокойство такого рода легко понять, как и стремление подольшеконтролировать жизнь и душевное состояние и школьника, и молодогочеловека. Вот почему и на Западе, и на Востоке немалое количество«взрослых детей» проживает вместе с родителями –вплоть до весьма зрелого возраста. Кому-то «неразрывная связь»с близкими кажется верным признаком «мамсиковости»,патологической несамостоятельности. Мы полагаем, причины совместногопроживания с родителями могут быть разные: и материальные, ипсихологические. Но, к сожалению, медицинское правило (или любимаяшутка семейства Борджиа) — «Все сущее – яд, дело только вдозе» — действует и в области психологии. Поэтому всеобъемлющаялюбовь также отравляет. В этой книге мы поговорим о проблемахгиперопеки – в том числе и о последствиях «отравлениялюбовью», влияющих не только на детей, но и на их родителей.

Итак, рано или позднодети – в том числе и проживающие совместно с родителями –уходят во взрослую жизнь и обретают толику независимости в сужденияхи поступках. Авторитет родителей уменьшается. Уровеньподконтрольности детского поведения падает. Результатом таких переменмогут стать депрессивные состояния, неадекватные реакции с обеихсторон, взаимное раздражение и постепенное (или резкое) отчуждениевчерашнего «любимого детища» от любящих родителей –подобное особенно удручает. Но для независимого, «взрослого»личностного развития моральная и поведенческая «отдельность»необходима.

Притом,что стадия «разрыва пуповины» между старшими и младшимипроходит «в обоюдном присутствии», и оттого сильноусложняется взаимными провокациями: с обеих сторон сыплются упреки,регулярно возникают стычки, ведутся игры на понижение, не кончаетсяборьба за власть… А проблемные периоды – так называемые«черные полосы» – те вообще изобилуют нервнымисрывами, попытками найти виноватого, приступами депрессии. Если всеописываемые ситуации совместить по принципу интерференции волн, когдапроходящие друг через друга волны в одних точках гасят друг друга, ав других, наоборот, подхлестывают – получается изменчиваякартина «психологической интерференции возрастов». Пройтичерез это испытание без единой царапины не удается дажесуперпослушным детям суперчутких родителей, и рецептов, каким образомизбавить детей и родителей от мучительных объяснений и рискованныхперемен, тоже не существует.

Естьлишь одна возможность снизить психоэмоциональные «затраты».Эта возможность – информация, полученная вовремя ииспользованная по назначению. Не секрет, что родители после выходаребенка из переходного возраста испытывают огромное облегчение иожидают новых подарков судьбы — моментального взросления,всеобъемлющей терпимости, изрядной ответственности, внезапноснизошедшей на вчерашнего подростка… Словом, качеств, которымине всякий зрелый человек может похвастаться. И если маме и папе,пребывающим в опьянении от радужных надежд, сказать: не только вашусчастливую чету, но и ваше подросшее дитятко отныне ожидают новыеиспытания… Пожалуй, они не поверят. Потому что не захотятповерить в такое. Но, по прошествии некоторого времени, папы имамы, обладающие адекватным восприятием, поневоле признают: не всетак гладко, как виделось в мечтах.

Пользуясьтермином Юнга, молодой возраст не менее труден, нежелипереходный – это также возраст самореализации,самоидентификации, социальной адаптации и вдобавок… этовозраст разочарования в детских и подростковых иллюзиях, как уже былосказано, «контрастирующих с действительностью». В первуюочередь рушатся иллюзии относительно Всемогущих Родителей иВсеведущих Взрослых. В детстве ребенок, подобно Муми-троллю,полагает, что родители могут предотвратить даже космическиекатаклизмы: «Да ну ее, эту комету! Папа с мамой все уладят,только бы нам вовремя вернуться домой…»3;на подростковом этапе под влиянием «психологическогобунтарства» принимается рьяно отрицать факт всемогущества ивсеведения старших – все еще воспринимая его как факт; ав молодом возрасте он осознает, что старшие, в сущности, ничем неотличаются от младших, если не считать ухудшения физической формы иограничения круга перспектив – профессиональных и личных.Словом, Бэтмены превращаются в заурядных, довольно неуклюжих клерков,а Цереры, Геры и Афины местного значения – в замотанных жизнью,нервных домохозяек (или в замотанных предпринимательствомбизнес-вумен — неважно). И даже то, что «выбивается» изописанной схемы, все равно не дотягивает до Олимпа, на которомродители помещаются в мировосприятии ребенка.

Утрата«домашних богов» и потеря «семейной безопасности»неизбежно стимулируют поиск новых социальных ориентиров и новыхзащитных систем. В этом деле молодым людям приходится полагаться насебя — помощь близких ненамного улучшает ситуацию. Или даже ееусугубляет. Ведь папа с мамой (равно как и дяди с тетями) могутоказаться настолько «не в теме», что исповедоваться им натему своих проблем или своих амбиций представляется делом совершеннобесперспективным. Старших, на первый взгляд, ужасают буквально всенамерения и надежды младших. Возникает стена отчуждения, в которуюродители регулярно стучат кулаками с требованием «открытьнемедленно и отчитаться по полной программе». Вместе с тем,воображая картины одна другой страшнее (моего ребенка могут посадитьна иглу, вовлечь в криминальную среду, сбить с пути истинного!),взрослые сами себя «накручивают» и уже не могутуспокоиться. А потому, даже изучая предоставленные молодежью«отчеты», не могут себя сдержать и демонстрируют, мягкоговоря, бестактность: самое меньшее – делают колкие замечания исамозабвенно предсказывают грядущие неприятности. Но и таких«мелочей» достаточно, чтобы вчерашний подросток замкнулсяи нашел себе других «конфидентов».

Особеннотяжело приходится «людям третьего тысячелетия», поскольку«люди второго тысячелетия» – а попросту, поколениевосьмидесятых – не слишком подготовлено к реалиям современнойжизни. Нет, отдельные правила и приемы они усвоили, но установки,заложенные в сознание в «доперестроечный период», даютсебя знать. Стереотипы мышления не выветриваются из человеческогосознания просто потому, что устарели и больше не работают. Ихприходится подолгу вытеснять, нейтрализовывать, замещать новымистандартами, действуя методом «волевого решения» — а наэто усилие далеко не все способны. Между тем, если человек социальнодезадаптирован (притом, что растеряться в сегодняшнем мире можетпредставитель любого поколения – уж очень быстро меняетсяситуация), он неизменно прибегнет к… биологической программе.Так устроено любое живое существо: не знаешь, что делать –делай, что велит природа! А природа велит либо спрятаться, либонапугать противника. Более сложных решений инстинкт самосохранения невыдает, он, как все инстинкты, изначально рассчитан не на сложную, ана скоростную реакцию. Вот почему даже у неглупых людей в ответ начувство растерянности практически неизбежно наступает паническаяреакция, обостряется восприятие, растет уровень тревожности,возникает агрессия…

Условиядля конфликта налицо. И если подобное состояние имеет место быть собеих сторон – личная и семейная экологическая катастрофа почтинеминуема. Но те, кому удается «опознать» признакинадвигающейся катастрофы, сумеют вовремя остановиться и спастивзаимопонимание. Им не придется долгие годы латать отношения сближайшими родственниками. Что порождает растерянность, панику,агрессию в отношениях с близкими, вы узнаете из этой книги.

Кстати:конфликт поколений базируется не только на психологических, но и насоциальных сторонах человеческой личности. С одной стороны, родители(как правило, еще не достигшие пенсионного возраста) чувствуют себяактивными «борцами за жизнь и успех», с другой –предполагают, что немало пожили на этом свете и, как люди опытные,вправе давать молодым «жизненно важные рекомендации». Приэтом родители зачастую не учитывают разницы между субкультурами, вкоторых существуют они и их дети. Старшие забывают, что методы иприемы выживания и повышения социального статуса у двадцати- исорокалетних могут сильно различаться. И обе стороны могут серьезнораздражаться и постоянно спорить по поводу «методических»несовпадений. Старшие поражаются нахальству младших, младшие -твердолобости старших. Помирятся они, скорее всего, лет черездвадцать: когда первые войдут в возраст мудрости (или пофигизма), авторые на своей шкуре испытают, что такое жизнь в контакте сподросшим чадом. Чтобы непонимание не длилось двадцать лет подряд,имеет смысл присмотреться к жизни другого поколения повнимательнее.

ГЛАВА 1. ЕЩЕ ОДИН ПЕРЕХОДНЫЙ ВОЗРАСТ

Первые двадцать лет – самая длиннаяполовина жизни. Роберт Саути
Новейшая история молодого человека
Кажется,ваш ребенок вырос. Иначе держится, перестал грубить старшим и плакатьзлыми детскими слезами оттого, что не получил вожделенной игрушки,шмотки, поблажки. Его амбиции просто смешны – то есть он нехочет быть «как мама и папа», когда вырастет — а хочетбыть богатым и знаменитым. Или просто крутым. И не только с виду. Унего своя компания (впрочем, к этому вы уже привыкли), свои интересы(и это для вас не новость), свои планы на уикенд (и слава богу, хотьденек в тишине посидим). Но самое странное – у него свои дела.Он не просто посещает учебное заведение или рабочее место: у негоформируется «взрослый социальный статус». И раньше вашечадо занимало определенное место в подростковой иерархии: было,например, «хорошим учеником» на радость маме или «вожакомотморозков» на радость дедушке. Или наоборот. Теперь детскиесвязи остались в прошлом. И даже если старые друзья – те самыеотличники-бойскауты или рэперы-хулиганы – периодически заходятк своему приятелю в гости и вовлекают в свои дурацкие затеи, ихприсутствие в его жизни не самый важный фактор. Он больше не считает«компанейское самоутверждение» основным содержанием своейжизни. Теперь он предпочитает «профессиональное самовыражение».

Конечно,он не трудоголик – или еще не трудоголик. Тем не менеевчерашний подросток уже сознает, что социальная безопасность, которуюбольшинство детей обретают в лоне семьи, постепенно испаряется. Пораучиться налаживать собственные связи, а также строить собственнуюзащитную систему – и не одну. Вот он и пробует свои силы. А выстоите на другой стороне трещины и волнуетесь. Вам кажется, что онвсе делает не так. И вообще, лучше бы ему не выбираться из той самой«семейной безопасности» – здоровее будет.

Увы.Здоровее не будет. Самостоятельность – неизбежное свойство(кара? награда?) взрослой личности. Проблема – и ваша, и вашегоеще не слишком взрослого и совсем не самостоятельного ребенка –в том, что он еще… не личность. Формально, с точки зренияпсихологии, он довольно далеко ушел от состояния, которое психологиименуют «индивидом». Притом, что индивид есть целостное,неделимое генотипическое образование. Его врожденные черты ипривычки, приобретенные на раннем этапе развития, не конфликтуют, апостепенно сплавляются воедино, образуя биологическую особь,действующую в согласии с собой и миром. Малышу надо усвоить слишкомбольшое количество информации, навыков, реакций, чтобы тратить силына внутренний конфликт. Поэтому — никаких проблем с самооценкой идепрессивных спадов. Гармоническое слияние радостного труда,беспечного отдыха и бодрящих стрессов. Прямо скажем, эта идиллиядлится недолго. Уже в первые годы жизни начинает по крупицамскладываться личность – «относительно поздний продуктобщественно-исторического и онтогенетического (прижизненного –Е.К., И.Ц.) развития человека»4.Что же происходит с индивидом в тот период, когда он перерастает вличность?

Время и место приемки эмоций
Главнаяособенность развития личности – двойная детерминация. Инымисловами, на сложение нашего «Я» воздействуют два фактора:социальный (среда) и биологический (наследственность). До победыпреподобного Зигмунда Фрейда, создавшего апологию противоборствафакторов, популярностью пользовалась теория их конвергенции(схождения)5.Впрочем, такая приблизительность не удовлетворяла ни психологов, ниих пациентов – уж очень все походило на сцену из оперы «ЕвгенийОнегин». Дуэлянты долго-долго с печалью в голосе взывают «Непомириться ль нам, пока не обагрилася рука?», игнорируя суровое«Теперь сходитесь!», хотя всем грамотным людям заранееизвестно – эта встреча ничем хорошим не кончится. Наверное,поэтому человечество с восторгом приняло более четкую идею — идеюконфронтации биологического и социального начал: либидозные порывы,направленные на получение удовольствия (избегание неудовольствия),подавляются общественными нормами и запретами. И даже воспитаниеребенка в духе лояльности к этическим «ограничителям» всостоянии добиться «краткого перемирия», регулярнопереходящего в партизанскую войну. Любители бурной жизни, окопавшисьна теоретических позициях фрейдизма и неофрейдизма, ищут радость вэскалации неразрешимого внутреннего конфликта, а тем временемпсихологи разрабатывают психологическую бомбу — теорию взаимодействияфакторов.

Вариативностьпсихологических стратегий настолько высока (и к тому же постоянноменяется в зависимости от самых разных параметров – возрастных,исторических, этнических и т.д.), что утвердить окончательный принцип– конвергенция или конфронтация – практически невозможно.Не вдаваясь в подробности дискуссии, длящейся почти век и собравшейвокруг проблемы великую армаду из психологов, социологов, биологов,медиков и др., упомянем о теории взаимодействия. Согласно ейбиологическое и социальное соседствуют в человеческом сознании вразличных формах и в различных плоскостях. Это дает некоторуюсвободу изысканиям. И, так сказать, марксисты целы, и неофрейдистысыты.

Способсосуществования природы и социума в нашем сознании до конца невыяснен.

Раз ужнаука психология целое столетие пытается, но все еще не в силахгармонично совместить указанные факторы, то представьте, каковопроходится отдельной человеческой особи! Вот почему родителямнеобходимо настроиться на долгий и весьма нелегкий процесс –нелегкий и для ребенка, вырастающего из индивида в индивидуума, и дляего окружения, на которое выплескиваются моря страха, агрессии иподросткового выпендрежа. Это продлится как минимум 15 лет, а то ивсе 20. Все системы, отвечающие за прием и анализ информации,заполняются, совершенствуются, видоизменяются. Но кое-что –довольно важное – остается неизменным даже у вундеркиндов.Время обработки данных у всех людей разнится, но местообработки – параметр куда более постоянный. В детствеэмоциональные «файлы», фигурально выражаясь, попадают впапку с надписью «Миндалины». Так называются не толькоорганы лимфатической системы в нашем горле, но и центр эмоциональнойдеятельности: миндалины (те, что в мозгу) – глубинныеструктуры, часть мозжечка. Весь мозжечок в целом отвечает закоординацию движений. Его предназначение — обеспечивать древнейшиефункции организма, от ходьбы до глотания пищи. Поэтому устройство умозжечка довольно примитивное, и появляется он в человеческомэмбрионе на ранних этапах развития плода. В свою очередь, те частимозга представителей разных видов Homo,которые сформировались в ходе эволюции позднее и получили болеесложную структуру — они, соответственно, и появляются у человекапозже, и действовать начинают не сразу. А тем временем жизненноважные функции выполняются примитивными отделами мозга – вчастности, мозжечком. Именно поэтому мозжечок отвечает заэмоциональную реакцию на все раздражители в течение первых 15-18 летжизни. Затем, по мере взросления, анализ поступающих сигналов иреакция на эмоциональные раздражители отходит к лобным долям мозга.

Вотпочему в детстве и в юности чувства охватывают нас целиком, неподдаются контролю, не позволяют себя ограничить – все этопросто-напросто первобытная «непосредственность». И дажене первобытная, а звериная. Всяческая регламентация со сторонырационального мышления почти не срабатывает.

Зачастуюребенок не в силах соблюсти правило, несмотря на неизбежностьнаказания.

«Половодьечувств», воспетое искусством романтизма и апологетами фрейдизма– не что иное, как отзвук инфантильного восприятия мира. Этотвывод не может не показаться сухим и рассудочным, вызывая протест нетолько у читательских масс, но и у масс писательских. А уж какпротестуют подростки устами писателей – например, устами актераСтивена Фрая, автора романа «Лжец»: «Как они могутнаказывать нас и унижать, когда мы способны испытывать чувствадостаточно сильные, чтобы взорвать весь мир? Либо они знают, черезчто мы проходим, влюбляясь, и тогда их бессердечие, нежелание наспредостеречь, помочь нам пройти через это не заслуживает прощения, -либо они никогда не чувствовали того, что чувствуем мы, и в этомслучае мы имеем полное право назвать их мертвецами»6.

Любовь как эгоизм вдвоем
Проблемаусугубляется тем, что с подростковыми жалобами на душевные мукибеззастенчиво соседствует неукротимая жажда любви. В юном возрастевсе мы ставим свои переживания на самый верх ценностной иерархии:создаваемые в детстве и юности «пирамиды» такого планапрактически всегда увенчаны потребностью в любви.

Дляребенка любовь и внимание окружающих – главная оценочнаякатегория.

В томчисле и в отношении социального статуса. Уровень собственнойзначимости дети и подростки сверяют по «количеству любви».Отстраненное или равнодушное восприятие добрых чувств со стороныдругих людей – подобная реакция, как правило, есть следствиеспецифической обстановки и формирования соответствующих защитныхсистем. Либо ребенок подвергается «передозировке» любви,близкие с ним носятся, как с писаной торбой, надоедая всеобщемубаловню и любимцу. Либо ситуация обратная – тогда хроническийдефицит внимания вынуждает юного изгоя принять гордую позу «Нуи пусть, не очень-то и хотелось!»

И даже вописанных случаях подростки не отказываются от общественногоодобрения окончательно и бесповоротно, а только внешне демонстрируютсвое презрение к чужому мнению. Это хороший способ доказать свою«крутость» какой-либо референтной группе (социальнойкатегории, нормы и ценности которых на данный момент служат человекуэталоном для подражания). В качестве такого «эталона»легко обозначить два полярных варианта: «маленький лордФаунтлерой»7- чудо чистоты и слащавости, и «малолетний Челкаш» — чудомаргинальности и безбашенности. Нормальные, обычные дети на этойшкале «крутости» помещаются где-то посередине. Одни –более управляемые – как правило, ближе к «Фаунтлерою»,другие – к «Челкашу». Время от времени и первых, ивторых тянет в сторону, противоположную их сегодняшнему образу жизни:поэтому даже «хорошие дети из приличных семей» апробируютсвою способность к риску – и не только ради самоутверждения, нои для того, чтобы шокировать взрослых, «просто для смеха»8;а «сущее хулиганье» периодически оказываетпокровительство слабым и яростно защищает своих протеже от нападок состороны своих собственных товарищей. Вдруг за такие «геройства»храбреца зауважают – а главное, полюбят?

Свозрастом желание «увеличить процентное содержание любви всвоей жизни» принимает сексуальную окраску. Притом у юношей эта«эмоциональная тяга» носит сексоцентричный характер, а удевушек – гендерный9.Вот почему у мужчин стремление «выбиться в люди» частосвязано с потребностью в «дополнительной сексуальнойпривлекательности». Снова процитируем Стивена Фрая:«все, кого я знал настолько близко, чтобы просиживать с ними забутылкой виски до самых предрассветных часов, все без исключенияпризнавались мне, что подлинное побудительное начало, которое толкалоих к тому, чтобы стать знаменитыми артистами, политиками, писателями,да кем угодно, составляла глубоко коренившаяся в них надежда, чтоденьги, слава и власть позволят им валять баб с куда большейлегкостью»10.Кому-то, кстати подобное отношение к женскому полу кажетсяоскорбительным. Чем обижаться, лучше припомнить, как мужчинапревращается в мелкую разменную монету в жестокой игре под названием«поддавки женские обыкновенные».

Однаждына ток-шоу нам довелось наблюдать следующий сюжет: две двадцатилетниедевушки наперебой описывали странное поведение своей подруги (назовемее Лена), объясняли, что пришли на шоу исключительно потому, чтобеспокоятся за нее. Некоторое время назад, рассказывали они, Ленаобъявила, что у нее имеется поклонник – любящий и верный.Впрочем, знакомить его со своими подругами она отказалась. А черезполгода порадовала девушек сообщением: ура, она выходит замуж иприглашает обеих на свадьбу. Барышни пошили платья, купили подарок.Однако Лена рассталась с женихом за несколько дней до свадьбы. Черезнекоторое время у незадачливой невесты появился другой ухажер.История повторилась — вплоть до мелочей: помолвка с таинственнымкавалером, приглашение на торжество, разрыв перед самой свадьбой иеще одна бесполезная обновка. После разрыва каждой из помолвок Ленадарила подругам свои фотографии в свадебных платьях – пустьхоть полюбуются, раз погулять не вышло. Сейчас у Лены третий«кандидат». Подругам про него ничего неизвестно.

Тутдобрые подружки не стерпели — и вместо того, чтобы махнуть рукой настранности Лениной личной жизни или с юмором реагировать напосезонную смену женихов, обозлились вконец. Решение пришло само: заЛеной надо проследить! В процессе слежки было обнаружено: Лена зашлав «Салон свадебной моды», где сразу же стала примерятьплатья, несколько отобрала и в каждом из них сфотографировалась.После чего переоделась и поехала домой. Подруги еще большезабеспокоились — и пошли, согласно лучшим советским традициям,разбираться в этом деле… в Останкино.

Такаявот история трех молоденьких девушек-студенток. Девушки имели схожиепроблемы: страстно мечтали обзавестись бойфрендами и повыходитьзамуж. Потому, наверное, и считали себя подругами. Хотя ни дружескоговзаимопонимания, ни дружеской поддержки в их отношениях ненаблюдалось. Даже в маленьких компаниях из трех человек может идтижесткая борьба за лидерство. Но если звание «самого лучшего»передается из рук в руки, будто переходящий кубок, то званиеаутсайдера прилипает намертво. В девичьих сообществах таким вотаутсайдером зачастую оказывается самая робкая и внешне невзрачнаядевушка. В этой компании лузером оказалась Лена. И, разумеется,попыталась доказать девицам, давившим на нее со всей инфантильнойдури, что она ничем их не хуже: глядите, и молодой человек ужеимеется, и замуж собираюсь. Да к тому же раньше остальных.Открещиваясь от ярлыка «самое слабое звено», Ленаиспользовала прием мистификации, а проще говоря – обычноговранья. И хотя ее поведение было обусловлено давлением со стороныокружения, подружкам казалось, что Лена просто спятила. Согласитесь:психически нормальный человек ни с того, ни с сего по «Салонамдля новобрачных» не побежит — фотографироваться в свадебныходеждах так и эдак?

Но, насамом деле, есть разница между понятиями «нормальный человек»и «опытный человек». Героиня этой истории – вполненормальная молодая девушка, только изрядно растерявшаяся. Будь у Леныжизненный опыт, она предпочла бы расстаться с подругами, унижающимиее достоинство, чем ввязываться в дурацкий розыгрыш. Но молодым людям«своя компания» нередко представляется сверхценностью. Иони крайне неохотно идут на прекращение отношений, даже еслипостоянно приходится бороться за повышение самооценки илипреодолевать психологические комплексы. Зачем Лена пошла на ложь? Ачто, скажите, ей было делать? Ведь по-другому избавиться от имиджанеудачницы оказалось невозможно. Ленины подружки только и дожидалисьот нее откровенного рассказа о личных проблемах: признаешься –будешь ходить в лузерах до конца своих дней.

Засчет того, что один – «признанный слабак»,остальные могут повысить свою самооценку.

Можноупрекнуть «обвинительниц»: дескать, друзья так себя неведут. Друзья должны помогать, поддерживать, утешать. А этим, спозволения сказать, «прокуроршам» и в голову не пришло,что девушку Лену следует оставить в покое. Пусть живет как живется,чтобы «не было мучительно больно» и не надо былонаворачивать одну ложь на другую. Вместо этого барышни притащились наток-шоу, где и продемонстрировали всему миру склочность характера,непристойную манеру подглядывать и любовь к мелким пакостям –совершенно в духе старушки Шапокляк. Кстати, время, когда они Лену начистую воду выводили, можно было бы и получше потратить: наустройство собственной личной жизни, например. Обзавелись кподружкиной свадьбе нарядными платьицами? Ну так сходите в них надискотеку или в ночной клуб. Лучше лишний раз порадовать себя, чемунизить другого.

Совершеннорезонное рассуждение – резонное, если оно касается зрелойличности: не утомляй публику своим всезнайством и правдолюбием, не тооднажды чем пукнется (Корректорам: не исправляйте, это грубаяавторская шутка), тем и откликнется. Но личность незрелая,демонстративная, неуемная, да еще охваченная жгучей досадой имстительным возмущением, не желает останавливаться на полпути из-занелепых опасений, что ей в случае чего может не поздоровиться.Взрослым людям, вероятно, даже невдомек, откуда все эти чувства -досада, мстительность… Чем они так возмущены, эти глупыедевчонки? Какая им разница – водились у Лены поклонники, неводились, звали они ее замуж, не звали? Неужели им так претит всякаямысль о «лжи во спасение»?

Ложь во спасение
Очевидно,все обстоит как раз наоборот: девушки, обуреваемые возрастной игендерной потребностью в самоутверждении, сами солгали – и нераз.

Во-первых,насчет своего возмущения лживостью Лены как ее тактикой по отношениюк ним, добрым и честным подругам. Вранье само по себе,независимо от последствий, ранит тех, кто доверился лжецу.Возникает чувство унижения от того, что ты раскрыл душу, осветил ееслабые места, а тебе в ответ солгали – и неважно, из какихсоображений. Может, для улучшения имиджа. Или от страха, что придетсяотвечать откровенностью на откровенность.

Людичасто путают откровенность с искренностью.

Междутем это совершенно разные чувства. Искреннее сопереживание в ответ наоткровенный рассказ – вполне достаточная реакция. Абсолютно нетребуется самому исповедоваться в мыслях и поступках, которые, вполневероятно, предпочитаешь оставить в «скрытых файлах»сознания. Не говоря уже о том факте, что большинство исповедейневыносимо скучны, даже для специалиста, слушающего их за энноеколичество условных единиц в час. А вот лживая байка в ответ наоткрытый рассказ не может не вызвать негативной реакции. Но вописанной ситуации «байка» была просто-напросто защитойнезрелой личности от регулярных «попыток аннексии» состороны так называемых «подруг». Это Лена моглапредъявить претензии тем, кто вынудил ее лгать, дабы«сохранить лицо».

Во-вторых,обвинительницы злились оттого, что им не подфартило разжитьсябойфрендами на предстоящем свадебном пиру. Ведь и они надеялисьповысить собственный статус при помощи любовных отношений.Потенциальных партнеров можно было бы поискать на той самой свадьбетой самой Лены. Доказано: немалый процент будущих супругов впервыевстретили друг друга именно на семейном торжестве. Чаще всего –на свадьбе. Чем Ленина свадьба хуже какого-нибудь брачного агента илимодного клуба? Свадьба подруги даже лучше – потому что дешевле.Никакой подарок и новое платьице не потянут на сумму, которуюпроглотит, не поперхнувшись, агентство или клубные взносы. Если ужЛена не согласилась на роль лузера, ее можно использовать иначе –но в тех же целях самоутверждения. Ибо эта цель для молодого человека– наиважнейшая из всех.

В-третьих,разве беспокойство за Ленину судьбу или за ее рассудок привело девицна ток-шоу? Что-то не верится: уж очень они жестоки и непрактичны –собственного имиджа, и то не пожалели. А все потому, что и самидовольно одиноки и несчастны. Счастливые, а главное, взрослыелюди великодушны — в силу своей терпимости к чужому образу мышления.И в общем не обязательно, чтобы ваша жизнь, как в рекламном ролике,похрустывала под толстым-толстым слоем шоколада. Но зрелый индивидуумне стал бы тратить столько времени и сил на то, чтобы навязать одномуиз своих друзей – не врагу, а именно другу — рольаутсайдера: вести слежку, пылать жаждой мщения и пробиваться нателевидение с обоюдоопасным, в общем-то, разоблачением. Девушкам,действительно, в ответ на их обвинения в адрес Лены-сочинительницы,прочитали нотацию на тему «Надо контролировать свой длинныйносик, детки!» Как в старину говаривали, «доносчику –первый кнут». Хотя и девиц можно понять, по размышленьи зрелом.«Заглядыванье в чужие окна свидетельствует о крайней степениодиночества», сказал польский афорист Мечислав Шарган – ибыл, безусловно, прав.

Перефразируяклассика, не дай Бог попасть под соперничество юных дев,бессмысленное и беспощадное. Хотя… не такое уж ибессмысленное. В результате компульсивного (охватывающего) характера,который принимают многие желания подростка, возникает и компульсивноеповедение, воплощенное в шести коротких словах: «Во что бы тони стало!» — и в одном восклицательном знаке. Придетсяотметить: подростковое – а в случае, когда оно встречается улюдей, давно вышедших из возраста тинейджера, то уже не подростковое,а инфантильное – упорство прославлено целой плеядойпроизведений искусства. Что поделать! Разве напишешь приключенческий,скажем, роман о людях, подолгу ищущих обходные пути, соразмеряющихсвои потребности со средствами удовлетворения оных, подолгуработающих для достижения цели, а не берущих вожделенное, словнокрепость – наскоком…

Читательнеизменно симпатизирует несгибаемо-туповатому Д’Артаньяну, ноуж никак не изворотливо-дальновидному Ришелье. Хотя тактика Ришельекуда полезнее и для страны, и для того же Д’Артаньяна –как для гражданина и патриота. И побеждают, как правило, РишельеД’Артаньянов, а не наоборот. Но художественной традиции претитподобное «правдоподобие». И тут за людей, достигающихцели благодаря череде импульсивных поступков или тактикекомпульсивного поведения, вступается романтический принцип: чтоувлекательно, то и убедительно.

Почемумировому искусству можно приврать «ради вселенской красоты»,а молодому поколению – ради всеобщей любви — нельзя?

Ценностьлюбви для молодежи настолько велика благодаря «детскому»способу реакции на психоэмоциональные стимулы, благодаряобщечеловеческой потребности в самоутверждении, а также благодарянесколько инфантильной трактовке приоритетов, свойственной искусству.В силу того, что любовь для молодежи является вершинойаксиологической11пирамиды, то и приукрашенная реальность, осторожная полуправда илиоткровенная ложь кажутся вполне приемлемыми средствами для достиженияцели – поскольку сама цель высока и прекрасна. Притом, получивтребуемое, многие попадают из огня да в полымя.

«Быть смелым мало – быть разумнымдолжно»
Какгласит «Песнь о Роланде», но… эти слова графаОливье, погибающего вместе со своим другом Роландом, мало заметны нафоне «рыцарственной ярости» главного героя и егостремления к победе любой ценой. И если отчаянную смелость или,например, безумную скупость в рыцаре искусство все-таки критикует, торыцарский культ Прекрасной дамы, равно как и ответное чувствоупомянутой дамы – выше критики. Любовь служит топливом дляискусства: оно движется вперед, а мы… тоже движемся. Икубометрами вдыхаем выхлопные газы. Искусство очаровывает публикусвоей эмоциональной щедростью, а отнюдь не поучительными беседами. Нов то же время нельзя не вспомнить, как сильно «передозировка»эмоций истощает организм. И не только организм, но и будущностьнеосмотрительных «Роландов». Наше «Я» атакуетцелая армада страстей, неподвластных – и особенно в юности -сознательному контролю.

Любовь,сообразно мощности своего воздействия на сознание, имеет и побочныйэффект.

С однойстороны, ее благотворное влияние позволяет молодым людямраскрепоститься, обрести опыт общения с противоположным полом,перестать стесняться себя, увидев собственное отражение (дополненноеи улучшенное) в глазах любимого человека. С другой стороны, неудачноесовпадение целого ряда условий может стать предпосылкой развитиясерьезной психологической проблемы, обозначаемой терминами «любовнаязависимость», «сверхценная компенсация»,«эмоциональная сверхзависимость», «романтическоебезумие» и др. Ее причисляют к сексуальным девиациям(отклонениям), сходных, например, с фетишизмом, а также к проявленияммягкой эндогенной (порожденной внутренними причинами) депрессии. Новсе равно непонятно, как это лечить.

Не вдаваясь вподробности специальных дискуссий по поводу этого состояния, скажем,что люди, посвятившие себя «единственной и неповторимой любви»,принадлежат к разным социальным и возрастным категориям. Новероятность возникновения фиксации, кратковременной и длительной,выше у подростков и молодежи. У одних «любовь на всю жизнь»проходит за несколько месяцев, у других — за несколько лет. Этотпериод сопровождают сексуальная и эмоциональная холодность ко всем ико всему, не связанному с предметом обожания, депрессии разной силы ивнезапные приступы возбуждения от встречи или от возможности встречис любимым существом. Чувство не исчезает от отсутствия взаимности, отвсяческих противопоказаний (например, когда объект и/или субъектстрасти связаны брачными узами), от неблагоприятной обстановки, отнеутешительных размышлений, от осуждения окружающих… Все равнопоклонник/поклонница не оставляет попыток увидеть предмет своихвожделений и терпеливо переносит унижения.

Впсихологии также существует мнение, что подобное заболеваниевстречается только у женщин, а у мужчин практически не возникает. Но,вероятно, это не совсем так. Или совсем не так. Ведь любовь –не одна-единственная форма притяжения одного человека к другому, алишь одно-единственное обозначение для множества различныхпотребностей: для проявлений гормонального всплеска, дляудовлетворения мучительной жажды ярких эмоций, для социальногосамоутверждения путем демонстрации «потрясного партнера»,для применения собственнических стремлений «на практике»…Перечислять варианты «субституции12любви» можно довольно долго.

Помиморазличной природы любви, необходимо учесть и различную силучувства. Неудивительно, что при максимальном напряжении эмоциональнойсферы «западение» — то есть фиксация — становитсяединственной возможной реакцией. «Женская» любовнаязависимость чаще становится предметом обсуждения, ярче проявляется,оказывается причиной сексуальных расстройств – в частности,аноргазмии. Мужчины сдержаннее в своих откровениях, их потребность всексе в среднем выше женской – особенно, если речь идет омолодых людях. «Мужская» фиксация на определенной женщинезачастую протекает латентно (скрыто), а сексуальная жизнь«влюбленного в девочку-видение» (помните песню МаксимаЛеонидова? «Ты похожа на нее, как сестрица, только ты не она, ксожалению…») кажется совершенно нормальной.

Кстати,есть и другие формы психологической зависимости – например,религиозный или спортивный фанатизм. Они тоже нередко сопровождаютсямощной сексуальной разрядкой или сексуальным притяжением, хотяреальных предпосылок к таковым не существует. Подобные чувствадлятся годами (а то и десятилетиями), отнимая человека у мира, и миру человека. Но такая фиксация не считается любовной, формально имеявсе признаки именно этого чувства.

Длявозникновения любовной зависимости должны сойтись воедино несколькоусловий.

Наиболеераспространенные стоит рассмотреть подробнее.

В первуюочередь, это внешний этический фактор. Посмотрим, «каквсе начиналось». Начнем с этического образца, о котором ужеупоминалось — с эпохи рыцарства. Трактат Андреаса Капеллануса«Искусство куртуазной любви» отчетливо указывает настремление влюбленных получить удовлетворение своей страсти. Семейныеценности в нем скорее отрицаются, нежели прославляются: в бракеневозможна никакая истинная любовь, поскольку такое чувство требуетвстреч украдкой, ревности и страха потерять возлюбленную, а всупружестве уловок не требуется13.Согласно такому подходу, правила для того и существуют, чтобынарушать их и мучиться угрызениями совести, чем и заняты героибольшинства рыцарских романов. Как правило, чувство оказываетсясильней морали. Что же касается действительных отношений междуполами, то знаток средневековья Ж. Коэн считал, что принятые впроизведениях куртуазной культуры воздыхания издалека, платоническаялюбовь, почтительное обожание на практике были большой редкостью, ана деле «куртуазность» стала узаконенной неверностью ипризнанной обществом бигамией (двоеженством)14.В повседневной жизни, по замечанию Й.Хейзинги, «немалотребовалось притворства для того, чтобы поддерживать фикциюрыцарского идеала»15.В общем, ради удовлетворения своих потребностей в новом сексуальномпартнере, в новом эмоциональном допинге, мужчины и женщины охотноприбегли к помощи искусства. И оно выполнило возложенную задачу,опрокинув христианские заповеди установками на куртуазность чувств.

Искусствоповторяло этот «подвиг» не единожды. Декларируя своеправо на свободу чувств, человечество два столетия тому назадпрямо-таки пылало жаждой любви. Начиналась эпоха романтизма. То быловремя, когда мировая цивилизация, наконец, решилась переместитьэмоциональную жизнь на самый верх ценностной шкалы. Материальныеблага и социальный статус, четко связанные между собой, традиционновенчали пирамиду. Но мир менялся. Экономическое благополучие вусловиях душевного дискомфорта уже не могло считаться безоблачнымсуществованием. Сентиментальные романы — литературное «мыло»- демонстрировали публике, какие демоны таятся в человеческой душе.Мальчики и юноши в ту поры были подвержены сильным чувствам даже вбольшей степени, чем девушки: ведь именно мужской пол имелправо на публичное любовное переживание. Женщины той эпохи чащевыступали в качестве объекта. Из-за них страдали, терзались,гибли и оставались в живых не столько галантные, сколько импульсивныегерои своего викторианского времени. А вот обезумевшие от любвигероини выглядели скорее исключением, чем правилом.

Постепенноситуация переменилась, дамы и девицы в «гонке страстей»одержали верх над юношами и мужчинами – по крайней мере, вколичественном отношении. И в одной из партизанских вылазок «заравенство полов» женщины заняли и этот бастион: штандартдушевной тонкости, приводящей к душевным расстройствам, выхватили измускулистой мужской длани нежные, но цепкие женские руки.Осуществилась давняя гендерная мечта женщин — быть не предметом,а героем (то есть героиней). И таким образом сменитьнеподвижную идеальность статуи на трудный путь живого существа ксовершенству.

Можносказать, искусство создало действенную рекламу пылкости чувств.

Второйфактор, необходимый для формирования любовного безумия, –внутренняя склонность к психологической зависимости. Онаобусловлена и генетической предрасположенностью, и потребностью впсихологической компенсации какого-нибудь «недостатка».Связанного с дефектами внешности, с задержками в карьерном росте, сподчиненным положением в социальной иерархии… Да, на пути ксамореализации человека подстерегают всевозможные трудности, и отнюдьне со всеми он в состоянии справиться без помощи «релаксанта».Любовь – одна из тех форм психологической компенсации проблемы,что при «регулярном применении» превращаются впсихологическую зависимость и сами становятся проблемой. Но в силувнушаемости молодежи и подростков им свойственно идти по«общеизвестным» путям социальной компенсации. Одним изтаких путей в сегодняшней системе ценностей является любовь –если повезет, то обоюдная, если нет, то возвышенная.

«Все это пустою бабой звалось»
При видесвоего ребенка, страдающего от несчастной любви, родители, конечноже, принимаются ему сочувствовать. Пытаются его/ее развеселить,отвлечь, с кем-нибудь познакомить. Бывает, помогает. Но определитьизначально, какая любовь ужаснее – неразделенная или, наоборот,разделенная кем-нибудь… неподходящим — невозможно. Притом, чтородителям большинство избранников и избранниц кажется«некондиционным». Да существует ли она, эта идеальнаякандидатура на роль «благоприобретенного родственника»?Такая, чтобы и дети, и родители нашли в вопросе личного выбора общийязык — и без всяких там «добрых пожеланий» из рекламногоролика? И ведь не каждый родитель ограничивается требованиями кимиджу: чтобы никаких дреддов, пирсингов, тату и шипастых ошейников,юбку подлиннее, каблуки покороче, жилплощадь побольше, роднюпобогаче…

Кстати,по завершении периода подросткового психологического бунтарства,когда внешний вид и манера поведения перестают работать как средствоэпатажа, молодые люди практически всегда возвращаются к общепринятомуоблику. И, знакомясь с родителями избранника/избранницы, вполнеспособны изобразить всяческую положительность, почтительность,политичность – в общем, много всяких «по». Но впервую очередь, подготовленность: претендент на сердце, а то ина руку вашего ребенка хорошо знает, как добиться расположения состороны «родаков».

Нетрудноисполнить простенький ритуал, который почему-либо дорог старшемупоколению, а потом заполучить все, на что нацелился.

Ихорошо, если в качестве цели – любовь и взаимность. А если у«претендента» куда более меркантильные цели?Замаскированный жиголо довольно легко втирается в семью и, словнотермит в книжном шкафу, принимается за приятную работу – грызети переваривает, грызет и переваривает…

Вкачестве «превентивных мер» большинство людей используеттактику, названную социологами «методом эндогамных изолятов».Суть ее заключена в том, чтобы допускать браки исключительно внутрисвоей социальной группы. Как говорится, между ровней, представителями«своего круга». Это очень старый прием, но длясовременного общества не слишком подходящий. Особенно в России.Почему? Потому что в наши дни меняется тип социума. Этотдолгий и болезненный процесс затрагивает не только экономику, но ипсихику. Дело в том, что традиционное и индустриальное общества, освойствах которых мы еще поговорим, различаются в первую очередь почеткости границ между социальными группами. В традиционном социумеэта граница обозначена каждой мелочью быта и поведения, вплоть досамого рождением ребенка, как в пословице «Где родился, там ипригодился». Все мышление и все поступки человека были насквозьпронизаны правилами, принятыми в его кругу. За пределы этогокруга он ступить не смел и не хотел (за редким исключением, котороетут же подвергалось осуждению). А вот в индустриальном миревозможности и перспективы куда шире: выбирай образ мыслей и образдействий по себе, вращайся где получится, общайся с кем выйдет,работай где пристроишься. Не очень стабильно, зато какой креатив! Необсуждая, что лучше, а что хуже, отметим различия в поведенческойстратегии: действовать в индустриальном обществе по образу и подобиютрадиционных стереотипов и наоборот, «ходить в традиционномлесу по индустриальной дорожке», — значит планомерно снижатьсвои шансы на успех.

Россия,наконец-то, отошла от традиционности и примкнула к индустриальным, всоциологическом смысле, обществам. Жесткие стереотипы выкрашиваются,словно скальные породы, ветер перемен разрушает их, перемалывает впесок.

Былыепредставления о «престижных и непрестижных» социальныхгруппах умерли, а новые еще не сформировались.

Да, вмассе своей мы уже поняли, что фарцовщики и спекулянты сегодня сутьбизнесмены и предприниматели. А среди некогда столь любимойинтеллигенции отчетливо видим прослойку болтунов и бездельников. Нопока мы не в силах понять: кто из бизнесменов – всего лишьмеханизм, насос, качающий бабло, а кто – обладатель широкихвзглядов, личность развитая и полезная обществу; кто из «творческихлюдей» способен исключительно на просиживание кресла и напролеживание дивана, а кто — и на работу, пусть даже наподвижническую и малооплачиваемую. Нет критериев отбора. Неториентиров. Нет опознавательных знаков. Вот и путаемся в трех соснах,решая «что такое хорошо и что такое плохо» на свойсобственный страх и риск. Нет, время от времени мы готовы рискнуть,если речь идет о нас. Но дети! Ими нормальный родительрисковать не готов и никогда готов не будет.

Вотпочему, защищая свое дитя, чтобы ему ветром перемен не надуло,папа/мама прибегает к самым примитивным превентивным мерам: к тактикеэндогамных изолятов и к доброму старому… протекционизму.«Почему бы тебе не познакомиться с сыном Людочки (Танечки,Сонечки, Сосипатры Никодимовны)? Он такой хороший мальчик!» или«Ну что у тебя за шалавы? Вон, посмотри на ЕпихариюАмбивалентову! Девка что надо!» Кстати, вы уверены, чтоозначенная Епихария будет вам лучшей невесткой, чем упомянутые«шалавы»?

Выборпо традиционной методике может дать информацию о происхождении, но нео поведении человека.

Получается,что вы пытаетесь сосватать вашему ребенку не ребенка ваших знакомых,а непосредственно самих знакомых: «Папа – директор, мама– журналист! Квартиру вам купят, работой обеспечат! А внукипойдут – пожалуйста, у них и дача есть! Есть куда семьей налето выехать!» В традиционную эпоху подобный вариант проходил«на ура». Но сегодня, увы, «плотность общения»и уровень индивидуальной избирательности таковы, что скверныеотношения с брачным партнером нельзя компенсировать никаким приданым.

Вотпочему оптимальные качества будущего брачного партнера крайне важны,но заочно, наблюдая не столько за претендентом на эту роль, а «заего семейством вообще», характер потенциального супруга/супругине определишь. Помните: сознание и поведение определяется инаследственностью, и личным развитием. Кое-что – типаврожденной привычки вытирать нос рукавом или потомственной тяги кэкстремизму – «от папы с мамой» получить можно. Свероятностью один к трем, поскольку из всего набора генов у человекареализуется лишь 30 % генотипа. Но индивидуальный выбор всегда заиндивидуальностью. Поэтому всякие чрезвычайно важные мелочи — вродеработоспособности, неконфликтности, адекватности восприятия и т.п. –«по праву наследования» не передается. И ЕпихарияАмбивалентова, дочка милейших людей, на первый взгляд красавица иумница, по отношению к вашему сыночку вдруг окажется далеко не милой.Она даже может вести себя, словно Джек-Потрошитель по отношению кСкотланд-Ярду: пакостить и издеваться. А еще она ему может попросту…не понравиться.

Поэтомувсе-таки лучше предоставить выбор вашему наивному, жизни не знающему,плохо ориентированному, бестолковому отпрыску. Пусть попробует себяна поле взаимоотношения с противоположным полом, заодно и наместности сориентируется. И хорошо бы ему, «выбирающему житье»,запомнить один совет: всякий, кто делает выбор, обязан побольшеузнать… о себе. О своих запросах, потребностях, нуждах и проч.Именно эта информация – ключ к успеху.

Длятого, кто не видит своей цели, любой путь является тупиковым.

Ноглавный вопрос, стоящий перед родителями взрослых детей – он,собственно, в другом. Это вопрос не о детях, а о себе: какнам, взрослым, быть с тяжелым чувством злости и разочарования поповоду «сомнительной особы» в микроюбке, заявившейся насемейный обед? А заодно с негативными эмоциями по отношению к этомубестолковому созданию, приведшему в дом черт те кого (или даже чертте что)?

«Жил-былдурак. Он молился всерьез

(Впрочем,как Вы и Я)

Тряпкам,костям и пучку волос –

Все этопустою бабой звалось,

Но дуракее звал Королевой Роз

(Впрочем,как Вы и Я)…

Чтодурак растранжирил, всего и не счесть

(Впрочем,как Вы и Я) –

Будущность,веру, деньги и честь,

Эта ледивдвое могла бы съесть,

А дурак– на то он дурак и есть

(Впрочем,как Вы и Я)»16.

Звучитактуально. До сих пор. И направлено так же, как и реакция сегодняшнихродных и близких. То есть неправильно направлено. На объект и субъектлюбовных переживаний, а не на их первопричину.

Допинг дороже будущности
Влюбленныйдурак/дура и недостойная избранница/избранник – это,соответственно, конденсатор и проводник энергии, которую рождает ворганизме потребность в эмоциональном всплеске, или, если хотите,встряске.

Весьвопрос в том, каковы ресурсы «конденсатора», а не в том,какова проводимость «проводника».

«Будущность,веру, деньги и честь» растранжирить легко, когда онипредставляют ничтожную ценность по сравнению с эмоциональнымдопингом. А для кого допинг стоит дороже будущности? Правильно, длянаркомана. То есть для «эмоциомана». Нет принципиальныхразличий между пристрастиями, вышедшими из-под контроля сознания.Личность, готовая на все ради удовлетворения потребности в очереднойдозе счастья (неважно, откуда добытой – из лекарственныхпрепаратов, из брожения по интернету или из объятий «любимогосущества»), возвращается на стезю биологических ориентиров. Тоесть превращается в тот самый индивид, далекий от индивидуальности,как октябрята от декабристов.

Зачем ипочему молодые люди совершают над собой такое? Отчасти потому,что в их сознании постоянно присутствуют несколько роковыхпостулатов:

а) их возможности длясамоутверждения, для самореализации и для повышения самооценкиограничены;

б) тем не менее у них чрезвычайноразвито чувство собственной исключительности, присущее каждомучеловеку, но с возрастом слабеющее;

в) их амбиции прямо пропорциональнывоображению и обратно пропорциональны знанию жизни;

г) их стремление к получениюжелаемого нельзя ограничить ни разумными доводами, ни моральныминормами, поскольку оно в большей мере биологическое, нежелисоциальное.

Итак,вчерашний ребенок уже вырос, но еще не научился хотеть «социально».Его «тактика желания» должна основательно измениться,чтобы стать поведением зрелого человека. Значит, и воздействие лучшевсего оказывать не на «предмет страсти», а на сознаниевоздыхателя.

Дляначала попробуйте разобраться в жизни и представлениях собственногоребенка.

И недумайте, что это просто – вы ведь его с пеленок знаете. Именнопоэтому вы можете действовать «согласно устаревшим циркулярам».Ведь дети меняются невероятно быстро. Отсюда извечные родительскиеностальгические вздохи: «Подумать только, позавчера еще вколыбельке качались, вчера — конфеты выпрашивали, а сегодня –откуда что взялось!» Нормальный ритм, просто вы не догоняете!Завтра ваш малютка сам принесет сопящий конвертик в голубых илирозовых ленточках и попросит вас помочь в воспитании. И вы, скореевсего, по отношению к внукам будете более терпимы, осторожны ивнимательны, чем к детям. Польская мудрость (из колонки афоризмов вгазете «Пшекруй») гласит: «Когда мы, наконец, можемпозволить себе иметь детей, у нас уже внуки». Никогда незамечали, что внукам и дедушкам-бабушкам свойственно кооперироватьсяв противостоянии «среднему поколению» — родителям? СэмЛевенсон, американский юморист, утверждает: «Это потому, что уних общие враги». Действительно, «враги» имеютпривычку запрещать все приносящее удовольствие – шумное, вкусное, интересное, полное секса, насилия, холестерина и углеводов!Тебе, дескать, рано еще! Или поздно. Уже.

Конечно,шкала мер воздействия от разговора по душам до категорическогозапрета к вашим услугам. Но поймите, запретительная тактика не должнанапоминать мстительное злорадство или желание отвязаться. Если вы,приглядевшись, поймете, что тот или иной «каприз» играетбольшую роль в жизни вашего ребенка, лучше быть деликатным. Иначе выбудете восприняты как вивисектор, кромсающий по живому иприговаривающий из-под забрызганной кровью марлевой повязки: «Неори, это для твоего же блага!» Да к тому же запретный плодсладок. Вспомните о куртуазной любви, которой якобы нет и быть неможет в законном супружестве – именно оттого, что свиданиятайком и страх потери не оживляют увядающее чувство. Известно:«хорошие мальчики/девочки из приличных семей» отнюдь нестремятся найти себе сексуального партнера среди таких же «хорошихдеток». Им подавай противоположную систему поведения:экстремальную, шокирующую, спонтанную, привольно-отвязную. Так вмолодом сознании проявляет себя детское любопытство. Оно уже ненаправлено на пироманские опыты с газовой плитой или на космическиетехнологии, создаваемые соседом по парте, отъявленным хулиганом. Увы,теперь объектами любопытства становятся человеческие взаимоотношения– а это, согласитесь, поопаснее закопченной газовой плиты изапущенного в стратосферу скелета из кабинета биологии…

Готовьтесь:ваш ребенок будет совершать ошибки, впадать в крайности, поддаватьсяпанике, следовать моде – то есть взрослеть.

И еслион промахнется, не стоит возлагать всю вину только на него, балбеса,- или, наоборот, на «дурную компанию», втянувшую такогохорошего мальчика/девочку в такую… сомнительную затею. Скореевсего, «участие в содеянной глупости» принимали все: ихорошее чадо, и его компания, и его молодость, золотое время.Утешьтесь мыслью, что молодость дается один раз, потом для глупостипридется искать другое оправдание.

Ипоследнее: вы уверены в правоте собственных притязаний? Вобъективности своих суждений? В адекватности своей реакции? Вы ведьтоже человек и, вероятно, ничто человеческое вам не чуждо?

ГЛАВА 2. МОЙ РЕБЕНОК – ЧЕЙ-ТО СЕКСУАЛЬНЫЙОБЪЕКТ

В романах много пишут о хлопотах с сексом исовсем чуть-чуть – о хлопотах с детьми. В жизни соотношениеобратное. Дэвид Лодж
Метод Бермяты не для родителей
Ребенокв качестве сексуального объекта — отнюдь не скабрезная шутка и нецитата из судебного отчета, а серьезная проблема для родительскоговосприятия. Рано или поздно подросшие дети «выходят из укрытия»и признаются родителям, что их интимная жизнь… существует. Вподростковом возрасте как-то не принято посвящать родителей в эту«деталь». Да и сексуальные контакты носят спонтанный,нерегулярный характер. «Взрослая» личная жизнь, ее ритм ипристрастия сформируются гораздо позже, а пока все отношения носятхарактер «проб и ошибок». Здесь-то и коренятся основныеразногласия между старшим и младшим поколениями относительно секса.Наблюдая за последствиями небезопасных проб и волнуясь по поводутого, что может приключиться с любимым детищем после «роковойошибки», родители подсознательно (или сознательно) проводятпараллели с собственным сексуальным поведением. Причем не сподростковым, не с молодежным, а со взрослым. Из такогоподхода «вытекают» сразу несколько потенциальныхконфликтогенов – возможных причин конфликта – междуродителями и детьми.

В первуюочередь, это завышенные требования, предъявляемые к участникамсексуальных отношений и к характеру самих отношений.

Каждыйвременный партнер, возникающий на горизонте, воспринимается субеждением «он к нам пришел навеки поселиться».

Икритикуется, соответственно, по полной программе. Ведь к будущемузятю/невестке претензий возникает куда больше, нежели к «случайнойсвязи». А детям иной раз неловко или недосуг объяснять, чтонынешние отношения по сути своей недолговечны и эгоистичны.Вдобавок родителям, как мы уже говорили, вообще свойственнопредставлять себе всякие ужасы. Причем в качестве «ужаса»может выступать малейшее отклонение от абстрактной «нормы»:пристрастие к ярким внешне, но внутренне примитивным особам;склонность влюбляться в актеров/актрис, в моделей; отсутствиеинтереса к добрым, воспитанным, душевным парням/девушкам; явноепредпочтение отрицательных «персонажей» положительным ит.п. И становится понятно, что родители ищут кого-то для долгой исчастливой семейной жизни, а их подросший ребенок – кого-то,чтобы занять свободный вечер.

Вторая«очередь конфликтогенов» порождается страхом. Родители,вспоминая о собственных болезненных ощущениях, о собственном путипроб и ошибок, пытаются избавить своего ребенка от неизбежных –увы, совершенно неизбежных – травм и переживаний. Один израспространенных методов такого «избавления» –гиперопека. Вызнать подробности, увести в сторону, приготовитьбезопасный маршрут. К тому же родителям – чаще мамам, как болеечувствительным натурам – представляется в воображении некий«идеальный образ» любви между прекрасным молодымчеловеком и девушкой, достойной всяческого уважения и восхищения. А вреальной жизни никаких «образцовых» сюжетов ненаблюдается: и девушки, и юноши ведут себя совершенно иначе, ихотношения носят какой-то утилитарный, а зачастую и вовсе циничныйхарактер. Молодые даже не считают нужным изображать влюбленность иромантичность! То ли это результат чтения всяких «Пособий поовладению 105 сексуальными позициями без смеха», то ли нынешняямолодежь вовсе не способна любить… Не замечая позитивныхаспектов ни в пылкости, ни в рассудочности, старшее поколение простоутопает в «неразрешимых проблемах». Как жить, не знаяистинной любви? И как жить, познав любовь истинную, но неразделенную?

Стипичными «родительскими» страхами соседствует большоежелание исправить (а лучше предупредить) пиковые ситуации. Вот почемумамы и папы пытаются «выстроить» личные и общественныесвязи своего ребенка, скорректировать его взаимоотношения сокружением, смягчить удары судьбы. Проблема усугубляется тем, чтотривиальные, но оттого не менее опасные события грозят молодомучеловеку буквально со всех сторон: в его жизни то и дело случаютсяразочарования, разрывы, раздоры и много всяческих «раз».

Аблизкие, со своей стороны, пытаются принять универсальные«превентивные меры», на практике оборачивающиесяформальными указаниями «сверху» – вроде тех,которые советник Бермята предлагал царю Берендею в сказке«Снегурочка»:

«Царьпремудрый,

Издайуказ, чтоб жены были верны,

Мужьянежней на их красу глядели,

Ребятавсе чтоб были поголовно

В невестсвоих безумно влюблены,

Адевушки задумчивы и томны…

Царь

Апользы-то дождемся?

Бермята

Никакой.

Царь

К чему жтогда указы?

Бермята

ПередСолнцем

Очистканам: приказано, мол, было,

Неслушают, так их вина; нельзя же

Посторожу ко всякому приставить.

Царь

Придуманонеглупо, но некстати»17.

Верно царь-батюшка сказал.

Формальныемеры не приводят ни к чему, кроме утраты близости в общении и ухода«нарушителей» в подполье.

Сколькони запрещай молодежи «этот разврат», ни ориентируй ее на«светлые и чистые чувства», человеческое естество возьметсвое. А недоумение и даже возмущение старших требованиями «естества»– реакция не столько индивидуальная, сколько коллективная. Ееформирует и закладывает в наше сознание общество, когда мы принимаемту или иную схему поведения, то или иное мировосприятие и внутреннесоглашаемся с постулатом о стабильности «нашей» позиции.Мы живем по этим установкам много лет, привыкая к мысли о том, чтомир вокруг устроен определенным образом, а наша личность занимает вмировой структуре определенное место. Дети выступают какдестабилизирующий фактор, как разрушители некоего «Хрустальногодворца мироздания», который, может, и не был особеннокомфортным, но он уже существовал и функционировал. А теперьчто же – начинать все сначала?

Такформируется третий фактор отторжения подростковых и молодежныхсексуальных установок – фактор конформизма. В оправданиемладших и в утешение старшим можем привести мнение ведущего сексологастраны Игоря Семеновича Кона: «То, что вчера еще казалосьнедопустимым и странным, сегодня становится возможным, а завтраобретает респектабельность. Однако это не означает простоговозвращения к «доцивилизованнному» бытию. Просто болеесложная культура меньше подвержена иррациональным страхам, допускаетбольше индивидуальных вариаций и способна переварить многое такое,перед чем менее развитое сознание останавливается в изумлении истрахе: «Жирафов не бывает!»18Выходит, молодежь не тащит, образно говоря, свою эмоциональную исексуальную жизнь обратно в первобытную пещеру – нет, молодежьне деградирует, а идет тем же путем развития, что и старшеепоколение. И она не топчется на месте, как того хотелось бынапуганным или конформистски настроенным родственникам, она формируетсвое собственное мировоззрение. Но, тем не менее, старшее поколениеразочаровано и бранит современные нравы. Попутно забывая особственном цинизме в том же возрасте, а заодно и остандартах сексуальной самодемонстрации в свое время, онеискоренимом студенческом промискуитете19,о разных, мягко говоря, глупостях, совершенных нынешними взрослыми вовремена их молодости.

Если мыбудем объективно оценивать роль своего поколения вразвитии сексуальной культуры, нам придется признать: наше поколениепереворачивало «тележку с яблоками», вызывая переполох,споры и нарекания куда большие, чем нынешние герои-любовники и отнюдьне голубые героини.

Что могущественнее — традиция или индустрия?
Почемутогда нас так возмущает раскованное поведением молодежи? Откуда этоощущение соперничества? Неужто сексуальные комплексы постарались? Воних сколько: и всем известный «детский» комплекс Эдипа, иего «женский вариант» — комплекс Электры; а со стороныродителей — комплекс Геракла и комплекс Медеи, вызывающие у отца иматери ненависть к детям; комплекс Гризельды и комплекс Федры, из-закоторых родители лишают отпрысков личной жизни; а также комплексКаина, провоцирующий соперничество братьев. Да, тут еще комплексы «несовсем родственные», но неизбежные: комплекс власти, комплекссилы, комплекс неполноценности, рождающие этаких домашних Наполеонов…Вероятно, комплексы и служат «спусковыми крючками» длядругих психологических механизмов — тоже весьма опасных. Какдействует эта «моральная катапульта»? Разве нельзя мирно,без применения холодного и огнестрельного психологического оружия»,общаться с близкими?

Чтобыответить на эти – и многие другие – вопросы, надовернуться к началу. Несмотря на ощущение, что «внутрисемейный»конфликт возник исключительно по вине одного из участников, этообъяснение сильно напоминает вопль малышни, разгромившей детскую: «Онпервый начал!» Начал кто-то, а потрудились все. Вот ипосмотрим, откуда что пошло, и кто какую лепту внес. Но первопричина,как всегда, находится в глубинных структурах сознания. Туда изаглянем.

Двухфакторнаятеория развития личности гласит, что сознание стоит на двух китах –на социальном и биологическом факторах. Вот только принципывзаимодействия этих факторов до конца не определены. Притом, чтосодержание каждой из «составляющих» тоже представляетнемало интереса. В частности, время, в которое нам выпало жить,налагает свой отпечаток и на массовое, и на индивидуальное сознание.

Жизнь напереломе эпох так же непредсказуема, как прогулки по зыбучим пескам:двое шли рядом – один благополучно достиг цели, а второго с техпор и не видали. Ситуация усугубляется тем, что любой личныйвопрос дополняется историческим аспектом. В«неинтересное время» – то есть в стабильный периодразвития общества — ничего подобного не наблюдается: вы и ваш ребенокнаходитесь в однородной социальной среде, только у него –молодежная специфика общения, а у вас – специфика зрелоговозраста. И разница между вашими представлениями не так велика,поскольку принадлежит настоящему.

В«интересное время» планы молодежи относятся к будущему,зато ваш опыт – к прошлому.

И вы импрактически ничем не в силах помочь, пусть даже вам очень хочется.

Некаждый человек способен решать «домашние» проблемы какисторические. Бремя ответственности невыносимо. Поэтому большинстволибо стараются не замечать несоответствий между собственныммировосприятием и реальным миром, либо, понадеявшись «наавось», действуют по старинке. А как быть? Изменить всеобщество в целом невозможно. Переместиться в другую историческуюэпоху несколько легче — если, конечно, действовать исключительно врамках воображения. А как насчет своего собственного субъективного,индивидуального, статичного видения мира? Нельзя ли в нем что-тоизменить, стать более, как сегодня выражаются, продвинутым? Можно женаучиться учитывать этот самый исторический аспект,который вмешивается во все наши глубоко личные взаимоотношения? Илисовременники способны лишь на то, чтобы горько жаловаться: «Чтоза времена теперь настали…»?

Впринципе, нет ничего необъяснимого (и даже ничего нового) в том, чтопроисходит со страной – уже четверть века происходит. Этотпроцесс подробно описан в социологии, но, как всякая научнаяинформация, само описание выглядит несколько отвлеченным. Вроде быэто где-то с кем-то происходило, а может, и в данный моментпроисходит – но не с нами, не сейчас и не здесь. Нет, именноздесь, сейчас и с нами. Просто напрягитесь и попытайтесь разобраться,а мы, со своей стороны, всемерно обещаем помочь вам в этом. Начнем,опять-таки, издалека — с базовых свойств человеческого мышления.

По сутисвоей каждый представитель вида хомо сапиенс – собственник.Нет, не обязательно «в материальном смысле». Но и длясовершенного бессеребренника принцип накопления благ весьма актуален.С раннего детства мы копим то, что впоследствии может послужить намво благо (сообразно нашему личному представлению о том, что такое«благо»). Мы копим информацию. Полезную и не слишком,забавную и наводящую страх.

Вотношении информации все мы немножко Плюшкины.

В томчисле и бродяги-интроверты, похожие на Снусмумрика, персонажа сказокТуве Янссон. Снусмумрик хоть и считал, что «есть более приятныезанятия, чем таскать чемоданы», «всегда тяжело, когдахочешь что-то иметь, унести его с собой, чтобы оно принадлежалотолько тебе», но тем не менее верил: «Вся Земля моя, еслихочешь знать». Просто наш мозг устроен так, что «присваивает»образы всех вещей, которые нам встречаются: «я просто смотрю наних, а когда ухожу, они остаются у меня в памяти»20.Именно благодаря памяти мы оказались в нынешней «обособленнойпозиции» по отношению к другим живым существам. И даже поотношению друг к другу. Разница между нами заключается не столько вколичестве усвоенных данных, сколько в анализе этихданных – а следовательно, в тех выводах, которымупомянутый анализ приводит любого из нас. Комплекс этих выводовсоставляет наше индивидуальное мировоззрение, а наиболеераспространенные выводы складываются в национальный менталитет,который, в свою очередь, создает рамки для формирования новыхиндивидуальных взглядов – и так далее, и так далее.

Человекобладает индивидуальной памятью как сокровищем, а человечествообладает коллективной памятью как свалкой.

Разобрать, что к чемуотносится, что откуда пришло, что стоит внимания, а что нет –огромный и… бессмысленный труд. Вроде стараний лебедя, рака ищуки. А вернее, шести миллиардов лебедей, раков и щук – именнотакова на данный момент численность рода человеческого. Ведь каждыйиндивид сам будет определять, к какой категории отнести ту или инуюинформацию. Вот почему не существует никакого «единоговневременного стандарта» насчет ценности разнообразныхпознаний. Пусть человечество и не желает соглашаться с этимутверждением, время от времени выдвигая те или иные ценности на роль«вечных» и формируя все новые и новые ритуалы.Ритуализация хороша тем, что понижает уровень тревожности, освобождаячеловека от личной ответственности за принятое решение, избавляя отнеобходимости «подыскивать» наиболее подходящуюпсихологическую реакцию и т.п. На почве ритуалов, лучших «удобрений»традиции, произрастает самая «прозрачная» форма общества– традиционная.

Ее«прозрачность» зависит от доступности информации –всем обо всех. В упрощенном варианте это выглядит так: в традиционномобществе судьба человека предрешена практически с момента егорождения – его папа-мама-дедушки-бабушки и есть тот фундамент,на котором он построит свою карьеру, семью и проч. Поэтому в егосоциальной среде о нем все известно: из «обобщенного образасемьи» выводится прогноз относительно будущего, которое ожидаетновое живое существо — до самой его кончины включительно. Если вы,предположим, сын местного помещика, ваше главное занятие –псовая охота, а ваша будущая жена подрастает в соседнем поместье и пошесть часов в день мучает пианино и гувернантку-француженку. Всезнакомые (да и незнакомые) не предполагают никаких прорывов,сюрпризов и неожиданностей. Хотя кто знает? Вдруг любитель псовойохоты возьмет да женится не на дочери соседа-помещика, а на еегувернантке-француженке? Или отправится счастья искать в дальниекрая? Или (вот ужас-то!) пойдет на сцену и прославится в амплуакомической старухи? Подобные «отрывы» от родного наземапрактически неизбежно сопровождаются, как говорил Алеша, герой фильма«Формула любви», «эль шкандалем при посторонних».

Ивсе-таки в самых традиционных обществах, с их крайнеритуализированным менталитетом, возникла и укоренилась литература вжанре «пикареска» — авантюрно-приключенческого романа,где, на первый взгляд, герой разрушает не только традиционные устои,но и преступает религиозные заповеди. Пикаро – авантюрист,часто весьма благородного происхождения, скорее примкнет к бродягам иразбойникам, нежели станет пахать землю и вообще примерять на себяроль крестьянина. Почему? Да потому, что эпохальная традициязапрещает работать любому идальго, отпрыску дворянского рода,пусть и обнищавшего до последней степени.

Казалосьбы, традиционное общество победило: нелепый и обременительный запретсоблюден, человек готов нарушить закон и умереть на плахе, лишь бы неисполнять «низкую роль землепашца». А с другой стороны, вмаргинальной клоаке зарождаются новые профессии и новые сословия –сословия людей, носящих маску, о которых ничего нельзя узнатьдостоверно. Они умеют удовлетворить любопытство публики выдуманнымибиографиями, продемонстрировать приятную окружающим манеру поведения,получить максимальную выгоду от общения и сбежать до скандальногоразоблачения. Эта стратегия социальной адаптации была настолькоэффективной, что не могла не получить распространения среди людей, вчьем социальном положении наблюдались те или иные «изъяны»:помехи для достижения желаемого, препятствия для воплощения амбиций ивообще все, что лишает надежды на «скорейшую сбычу мечт».

Так былазаложена основа для индустриального общества. В нем уже все зависитот личности, а родственные связи не играют никакой роли. Виндустриальном обществе, чтобы как следует познакомиться с человеком,необходимо завоевать его доверие, иначе придется удовольствоваться«легендой» — вроде тех, что в каждой серии используетДжеймс Бонд, отправляясь на очередное задание. Член обществапредлагает окружающим на выбор две-три-пять масок – по меренадобности и в зависимости от места и времени общения. Вы можетепрожить с кем-то бок о бок лет десять, не имея понятия, чем онзарабатывает на ежевечернюю порцию китайской еды и на кассеты смелодрамами. А на одиннадцатом году в дом ворвется ФБР и повяжетвашего дружка как величайшего афериста, похитителя государственныхсекретов. Словом, в индустриальном обществе всякий из нас –немного пикаро.

Надосказать, что, описывая обе формы, социологи отмечают: полярныхразновидностей социума… не бывает. «Идеальных»вариантов, полностью соответствующим социологической классификации, вреальности не существует и никогда не существовало. Специалистысчитают: все социумы – от «наиболее» традиционныхдо «наиболее» индустриальных — располагаются где-топосередине между воображаемыми «полюсами». К тому же впределах одного общества могут сочетаться разные черты иразные формы социальных структур. Мы как раз и существуем в подобном«калейдоскопе» форм и черт: кто-то психологически так иостался в эпохе застоя, кто-то до сих пор не отошел от сложностейпостперестроечного периода, кто-то старается приспособиться ксегодняшней ситуации, а кто-то всей душой в грядущем и тоже не оченьхорошо понимает, что вокруг происходит. Все мы, сограждане, блуждаем«в сумрачном лесу» – те, кто путь земной прошел дополовины, а также те, кто и до трети не дошел. Такова уж историческаяобстановка. И каждый пытается анализировать полученные данные в силуустановок своего аналитического аппарата. То есть действует так, какего запрограммировал полученный ранее опыт.

Чащевсего результатом этих усилий становится создание новых стереотипов иновых ритуалов: в представлении человека об окружающем миреобязательно должно присутствовать нечто устойчивое. Иначеразум погребут те самые зыбучие пески времени или бескрайние болотафобий и комплексов.

Индивидуальноесознание прокладывает тропу, во многом ориентируясь на сознаниемассовое.

Вотоно-то нас и подводит. Массовое сознание – необъятная кладезь…дилетантизма. Дело в том, что информация, обработанная и «пущеннаяв народ» дилетантом или группой дилетантов, как правило,базируется не на индивидуальном выборе или знании, а на социальныхстереотипах, на типизированном мнении. Феномен типизацииобщественного мнения родился как метод обработки сложных и зачастуюрасплывчатых суждений специалиста – суждений по любому вопросу.Что происходит после того, как эксперт, уснащая речь выражениями «мыпредполагаем, что вероятность высока», «пока необнаружено противопоказаний», «при известном стеченииобстоятельств», «не исключена возможность»,сделает, наконец, свое осторожное предположение и внесет робкоепредложение? Происходит следующее: аудитория дилетантов, выслушавслова эксперта, упрощает его теорию, отсекает все «лишнее инепонятное» – и в примитивной, категорической форме несетинформацию далее, в широкие народные массы. В результате самаясбалансированная, осторожная гипотеза получает вид довольноэкстремальный. Вот почему типизированному мнению с егокатегоричностью ни в коем случае нельзя доверять. В нем, вероятно,содержатся крупицы истины, но ради них придется выступить в ролизолотоискателя-неудачника – то есть промыть тонны песка радинескольких граммов драгметалла. Многие люди предпочитают восприниматьобщественное мнение как оно есть, не промывая. И получают весьмапричудливые и, что греха таить, безграмотные представления ореальности. И все-таки стереотип был и остается удобен в качествеориентира – пусть неверного – для всех, у когособственных ориентиров в данном вопросе нет и не ожидается.

Вописанной психологической ситуации к категории «лиц, лишенныхсобственных ориентиров» можно отнести: людей социальнодезадаптированных, неспособных самостоятельно разобраться в быстроменяющейся современности; равнодушных или неприязненно настроенныхлиц, не заинтересованных в положительном результате; особ, изначальнопозиционирующих себя в качестве «рупора общественности» -а проще говоря, демагогов. Все они видят в неопытном молодом человекене индивидуальность, а всего лишь объект идеологической сделки: япроизношу «правильные общественно-полезные» слова, а тыпоступаешь, как велит твое сознание, окутанное идеологическимтуманом. По ходу десятков – если не сотен — подобных «сделок»объект идеологической обработки теряет нечто очень важное. Он теряетиндивидуальный подход к проблеме. Он забывает, что речь идет оего жизни, что это его выбор, что это его взаимоотношения сдействительностью. А взамен конкретики, естественно, приходитабстрактная схема «общественно-полезного поведения».

Но какимобразом, спрашивается, неоднократно упомянутое общественное мнениесвязано с воззрениями отдельных людей или социальных групп?Фифти-фифти. Или связано, или не связано. «Общественное мнениеследует рассматривать как некий коллективный продукт, но в качестветакового оно не является каким-то единодушным мнением, с которымсогласен каждый составляющий общественность индивид, и не обязательно– мнением большинства»21.Словом, отдельные социальные группы могут не соглашаться собщественным мнением, специалисты могут не соглашаться с общественныммнением, индивидуалисты могут не соглашаться с общественным мнением –и тем не менее, в силу своей массовости, оно управляет поведением ипредубеждениями людей. При всей своей сомнительности, ошибочности,устарелости. Поэтому каждое утверждение, извлеченное из этой«кладези», следует проверить и перепроверить.

Вчастности, миф о том, что личные контакты в индустриальном обществеменее искренние и открытые. Притом, что строгий анализ данныхпоказывает обратное.

Именнов рамках индустриального социума у индивида больше «праваголоса», а традиционная форма контакта не позволяет человекувыразить собственное мнение.

Особенноесли это мнение не совпадает с мнением присутствующих. Разговорциркулирует в пределах социальной игры, идущей по правилам этикета, вчастности, по кругу «светских» тем. Американскийпсихоаналитик Э. Берн, создатель теории трансактивного анализа,называет это развлечением по сценарию «Болтовня Мэри»:рассуждения скучающих женщин, которые служат для структурированиявремени (а проще говоря, для убийства времени) и для выбора партнеровдля психологических игр22.Получалось нечто вроде движения маятника – от развлечений23к играм и обратно, от одной суррогатной формы общения к другой. Э.Берн считал, что игры, развлечения и ритуалы24помогают, при умелом использовании, разрядить эмоциональноенапряжение, снизить уровень агрессии, тревоги, страха – и всебез лишних «душевных трат». Подобная система ограничивалане только открытое общение, но и само развитие потребностей. При ней,как полагают социологи, нет необходимости «открывать свои вкусыи предпочтения другим»25,и «можно даже сказать, что у вас вообще не должно бытьиндивидуального вкуса»26.Зато в индустриальном обществе гражданам позволено не толькоподчиняться принятым установкам, соответствующим их «положению»,но и менять эти установки на потребу «личным целям».

Современнаямолодежь, действительно, намного свободнее в выборе своейсистемы ценностей, нежели были мы когда-то, лет двадцать пять томуназад. И все же следует признать: свобода имеет два лица – также, как и милая русскому сердцу анархия – крайняя степеньсвободы. В теоретическом представлении анархия – такоесоциальное устройство, при котором нет нужды в централизованномуправлении, в правоохранительных и правозащитных органах, в силовыхструктурах – и все потому, что граждане достаточно сознательны,чтобы по собственной воле исполнять законы общества. Преступников нет– поскольку неоткуда взяться самой идее преступления. Ана деле что вышло? Хаос. Беспредел. Темный ужас. Вот как выглядитсвобода, не сопряженная с ответственностью. Россия досыта хлебнуласвободы без ответственности и до сих пор еще расхлебывает. Старшиеэто видят (а кое-кто помнит по собственному опыту), оттого ипобаиваются обильно нахлынувшей свободы. Считается, что человек,пройдя через горнило, становится бесстрашным. Ничего подобного. Онпросто начинает понимать, чего следует бояться, и перестаетбояться всего или ничего, как оно было до полученияопасного опыта. Младшим трудно понять подобное отношениям к реалиям.Их подход – амбиции и энтузиазм, да вдобавок ощущение, чтовсегда было и всегда будет так же, как сейчас.

Что женам мешает бестрепетно глядеть в будущее? Негативный опыт? Да,конечно. Вопрос в том, какой именно.

Нельзясетовать на все жизненные неприятности поголовно, необходимолокализовать проблему.

Темболее, что это скорее историческая, нежели индивидуальная проблема. Исостоит она в том, что при смене типов общества неизбежно происходитследующее: расшатываются социальные нормы. Это явление сопровождаетсянарушением социальных правил и сменой социальных ролей. Какрезультат, растет число людей, не принимающих нормы и ценностиобщества. Возникает аномия27,самое экстремальное выражение которой – самоубийство. Ксчастью, это не единственный метод, которым пользуются «недовольные»представители общества, чтобы адаптироваться к «времениперемен». В эпоху аномии также перерождаются принципыдействия социальной регуляции – то есть принципывзаимоотношений между людьми и группами, между государством игражданами, между организациями и работниками. Основа любойсоциальной регуляции – ролевая. В традиционном обществесоциальные роли назначаются, в индустриальном – приобретаются.Итак, на взгляд человека, погруженного в эту обстановку, все выглядитне лучше конца света. «Распалась связь времен», и всетакое. Ощущение безвыходности, страх превратиться в марионеткуочередного политического шарлатана, невозможность удовлетворитьпервоочередные потребности – все это на нашей памяти. Этопризнаки кризисной эпохи, которую мы пережили, но не изжили.

Это былостранное время – все против всех, а на твоей стороне никого, идаже ты сам не уверен, на чьей ты стороне. Мы, сами того не зная,четко подчинялись законам психологической реакции на крушение основ иустоев. Эпоху кризиса идей, согласно теории Макса Вебера, можнопережить только встав в оппозицию к существующим нормам. Существуеттри варианта оправдания для нарушения общественных установок. Первое– «авторитет «вечно вчерашнего»: авторитетнравов, освященных исконной значимостью и привычной ориентацией на ихсоблюдение»; второе — «авторитет внеобыденного личногодара»; третье – авторитет «в силу «легальности»…и деловой «компетентности»28.Так и мы: кто-то обожествлял «наше славное прошлое»,классику, историческое вчера – и погружался в пассеизм29;кто-то находил лидера по вкусу и всюду превозносил его харизму;кто-то пытался найти знающего эксперта и выяснить, что тот думает обовсем этом кошмаре. И все «протестующие» подыскивалиличное обоснование для недовольства окружающим.

Состороны (скажем, если вы выбрали одно обоснование, а ваш родственникили коллега по работе – другое) это выглядело форменнымсумасшествием. Казалось, все наши ближние и дальние прямо обезумели:кто в религиозность ударился и пошел босой по Руси, кто вполитическую партию записался и прокламации раздает, кто в библиотекесидит безвылазно, «Капитал» Маркса конспектирует. Ужасалии крайние проявления протеста, вызванные психологическим механизмом«отвлечения». Некогда вполне нормальные люди пыталисьизбегнуть конфликта с обществом, но, будучи не в силах пересилитьвнутренний отказ от ценностей и норм, превращались в аутсайдеров, вбомжей, алкоголиков, душевнобольных, погруженных в мир собственныхмечтаний. Другие призывали к публичному протесту – к бунту,мятежу, перевороту и повальным ревизиям, а себя норовили поставитьлидерами народных масс.

Неудивительно,что, как в песне поется, «кто хоть однажды видел это, тот незабудет никогда». Мы и не забыли.

Из-занаших воспоминаний нам не нравится все, что хоть как-то напоминает обаномии – бунтарство и апатия, контактность и замкнутость,фантазирование и прагматизм, аполитичность и политическая активность.

Мы сразупредставляем себе все самое худшее. В этом она и заключается, нашародительская проблема. Потому что дети постоянно демонстрируют этикачества и ведут себя как «граждане на грани аномии». Исразу так страшно становится! Не надо. Переломная эпоха закончилась.Наступила эпоха ремиссии30.Так что, чем сетовать на все подряд, займемся-таки локализацией своихстрахов и проблем. На первое место, как нам кажется, в этой гонкеродительских тревог выйдут два вопроса – финансовый исексуальный. Вряд ли найдется родитель, бесстрастно обсуждающий «этомолодежное бесстыдство – первобытный промискуитет, да итолько!» А что на самом-то деле происходит? Неужто мыдействительно возвращаемся в доисторические времена? Или это всеголишь проявления подростковых гормональных бурь пополам спсихологическим бунтарством?

Секс – не подростковое бунтарство
Чтобы ответить на этивопросы, вернемся к общим тенденциям, проявившимся «в сфересексуально-эротических ценностей и поведения:

Более раннее сексуальное созревание и пробуждение эротических чувств у подростков;

Более раннее начало сексуальной жизни;

Социальное и моральное принятие добрачной сексуальности и сожительства;

Ослабление «двойного стандарта», разных норм и правил сексуального поведения для мужчин и для женщин;

Рост значения сексуальной удовлетворенности как фактора удовлетворенности браком и его прочности;

Ресексуализация женщин, которых викторианская мораль считала вообще асексуальными;

Сужение сферы запретного в культуре и рост общественного интереса к эротике;

Рост терпимости по отношению к необычным, вариантным и девиантным формам сексуальности, особенно гомосексуальности;

Увеличение разрыва между поколениями в сексуальных установках, ценностях и поведении – многое из того, что было абсолютно неприемлемо для родителей, дети считают нормальным и естественным»31.

Причем последнее особенно любопытно.Указанные выше тенденции описывают изменения в менталитете, имевшиеместо в последние… сорок лет. Значит, мы так жедоставали своих родителей, как наши дети достают нас.Определенно, все началось не вчера, и даже не позавчера. Все началосьс мировой сексуальной революции, в которой мы… так и неучаствовали.

Мы и немогли участвовать в мировой сексуальной революции, начавшейся в 60-егоды прошлого века. Мы тогда еще решали чрезвычайно интересныепроблемы типа «Можно ли засунуть палец ноги себе в ухо?»или «От каких куличиков больше грязи?» Поколениевосьмидесятых присоединилось к сексуальной революции лишь 20 летспустя, когда наше отечество тоже принялось за «половойвопрос». Кстати, однажды, а именно в начале XXстолетия, этот вопрос уже стоял перед Россией во всей своейнеприкрытости. И тогда случилось то же, что и в конце XXстолетия: события стали развиваться согласно стандартному сценарию.Он, кстати, касается любой сферы человеческой деятельности,переживающей революционные изменения: «В атмосфере общегосоциального кризиса провал либеральных реформ, естественно, открываетпуть революции, которая, в случае отсутствия или неразвитостиорганизованных структур, тут же перерастает в анархию. Так было всоветской экономике, политике, межнациональных отношениях.Сексуальная революция пошла по тому же пути… отношение к сексустало, как на Западе в годы «студенческой революции»32.

Да, все так и было. Воттолько сексуальная революция на Западе совершалась в 1960-е, а вРоссии – во второй половине 1980-х. И это сегодняшнимконформистам-родителям довелось внедрять азы сексуальной свободы всознание своих родителей, ныне ставших бабушками и дедушками. Асоветская пресса, мир ее праху, призывала старших «непопустительствовать буржуазному разврату в стане молодежи». Всеблага свободомыслия и цивилизации – от мини-юбок дохудожественной эротики – вводилось в обиход с продолжительнымии кровопролитными боями. И не потому, что поколение шестидесятых, вотличие от поколения восьмидесятых, сплошь состояло изханжей-импотентов. Просто сами стандарты полового и гендерногоповедения в 60-е годы были другими: они соответствовали стереотипамдругого сознания и другой морали. Это устоявшееся и, что скрывать,устаревшее видение мира тоже пришлось «заминировать ивзорвать», чтобы изменить взгляды общества на сексуальность. Вкачестве «взрывоопасных материалов» применяласьпровокация: гиперсексуальное поведение, циничные суждения,кратковременные отношения… Ничего не напоминает, нет?

Методикапровокации в сущности не изменилась. Наше поколение поступало так же,стараясь добиться права на интимную, личную, неприкосновенную жизнь.

Только мы были своегорода «запоздавшим авангардом» всемирногосексуально-освободительного движения, докатившегося, с двадцатилетнимотрывом, до родных берегов. Потому-то и в наших «акциях»было больше манифестарности, демонстративности, подростковогопсихологического бунтарства. Мы ломали двойные стандарты и ратовализа ресексуализацию женщин, а также детей, потому что нас считалидетьми – и зачастую совершенно незаслуженно! То, чтосегодняшние родители некогда являлись форпостом сексуальнойреволюции, сформировало у них довольно своеобразное представление ороли секса в «мирной жизни». Ведь «революционноевремя» превратило секс в средство социальной идентификации:человек словно видел отражение своего «Я» в глазахпартнера. И ощущал себя именно таким, как в этом «зеркале»– сильным, слабым, умным, туповатым, смелым, робким,перспективным, безнадежным… Поэтому ради улучшения своего«полового имиджа» шел на все: манипулировал сознанием –своим и партнера, лгал себе и окружающим, бахвалился, эпатировал,рвал страсти в клочья.

Такоеповедение в наши дни кажется странным до патологии. Неудивительно. Мысами давно позабыли о тех рамках, в которых выросли, словно Гуинплен,втиснутый компрачикосами в уродующие тиски33.Мы позабыли об ушедших стереотипах, проповедовавших тотальную«чистоту и невинность», коей и были «все возрастыпокорны». Мы позабыли о нормах поведения, взятых прямиком извикторианского сентиментального романа. Мы позабыли о том, как наширодители нервничали и возмущались по поводу нашей нравственности(вернее, безнравственности). И вообще позабыли, как вынужден былизворачивается реальный человек из плоти и крови, чтобыудовлетворить самые простые свои потребности! Именно поэтому многиеиз нас предпочли не хитрости с увертками, а прямой конфликт. И вот мыбились-бились — и добились. Добились права на половую жизнь. Послечего наш боевой авангард через десятилетия пронес особый взгляд насекс: секс – это борьба! Секс – это манифест! Секс –это свобода, полученная на баррикадах! Наверное, из-за подобныхассоциаций родители-восьмидесятники нервно вскидываются, едва заметяту детей признаки сексуального поведения: а ну как детки полезут набаррикады и станут бросать в родню булыжниками? Успокойтесь.Перестаньте воображать себе все самое худшее.

Оглянитесьна младшее поколение: оно намного нормальнее нас, сексуальныхреволюционеров.

Современнаямолодежь скорее прагматична, чем революционна: ведь она постепенновозвращается к «функциональной сексуальности», нетребующей никакой «подрывной деятельности» длянормального полового развития личности. И младшее поколение несобирается ни соревноваться со старшим, ни внедрять в его сознаниеподспудное чувство вины (чем, откровенно говоря, не без пользы длясебя занимаются многие родители, не сведущие в педагогике). Но мыупорно извлекаем с антресолей репрессивные меры – те самые, спомощью которых в свое время наши родители пыталисьвернуть нас в лоно стереотипов. Эти меры еще в 1928 годуисчерпывающе описал Пэлем Грэнвилл Вудхауз: «Миссис Ивенсподелилась взглядом на современных девушек. Поскольку взгляды эти неотличались своеобразием, перескажем их кратко. Миссис Ивенс непонимала, куда эти девушки катятся. У них нет ни совести, ни уваженияк старшим, а вот наглость есть – лезут, когда не спрашивают.Доводят мужчин до того, что те есть не могут. Если бы миссис Ивенс вюные годы так себя вела, ее матушка… Нет, нельзя ипредставить, что бы та сделала»34.Скорее всего, матушка миссис Ивенс помянула бы всуе свою матушку и,отчитывая миссис Ивенс, постаралась бы заменить личное мнениеи самой миссис Ивенс, и свое собственное догматом истины, овеяннымвеками – в данном случае догматом касательно поведения молодыхдевушек, нахально высказывающихся в присутствии лиц старше себя, атакже лиц противоположного пола.

Подрукой у старшего, предъявляющего претензии к молодежи, всегда имеетсяпара-тройка примеров чего-нибудь этакого, овеянного веками. В зреломвозрасте мы часто прибегаем – прямо или опосредованно – кавторитету преклонного возраста, а то и к авторитету, заимствованномуиз мировой истории. То есть стараемся обеспечить себе поддержку целойармии конформистов, против которой лет двадцать тому назад дрались совсем пылом юности. Зачем? Затем, что теперь сами пытаемся ограничитькажущееся «сексуальное бунтарство» вчерашних подростков.И действуем традиционным способом – внедряя в сознании молодогопоколения страхи самого разного рода.

Ведь это самоераспространенное средство, которое помогает обуздать протест несформировавшейся личности и взять ее поведение под контроль.

Вто время как молодые люди просто живут, люди вполне взрослыезанимаются именно борьбой, соревнованием или эскалацией комплексавины.

Старшеепоколение играет в психологические игры по сценарию «Попался,негодяй!»35,цель у которых одна: заронить в душу молодежи страх. Страх передопасностью, перед конфликтом, перед одиночеством… Правда, ижизненно важный выбор вместо личности может тоже совершитьстрах. Кто-то, вероятно, подумает: ну и пусть! Пусть выбираетстрах – лишь бы не соблазнитель, красивый, усатый, наглыймерзавец с жестокими романсами на устах. Он разобьет моей деточкесердце, испортит жизнь, погрузит ее в депрессию, и она уже никогда небудет счастлива! Таким нервным родителям стоило бы послушать Сенеку:«Отдели смятение от его причины, смотри на само дело – иты убедишься, что в любом из них нет ничего страшного, кроме самогостраха». И помните: отсутствие свободного выбора для человекагораздо страшнее воображаемых ужасов с участием гипотетическихрастлителей умов и разбивателей сердец.

Молодогочеловека, даже довольно прагматичного в вопросах секса, все-такигложут опасения насчет любви: «А вдруг выберут не меня или меняне выберут совсем? И я останусь в одиночестве. И все будут считать,что я второго сорта» – и далее в том же духе. Подобныеперспективы ужасают и вполне зрелых людей, а уж молодых-то! Отсюда инелепые поступки, совершенные под влиянием «душевного порыва»,причем не только молодежью, но и людьми, как уже говорилось, вполнезрелого возраста.

Утридцатилетней Милы, умницы-красавицы, переводчицы-синхронистки,появился молодой человек, который ей не подходил. Отношения с Борисому Милы строились тяжело. Но она старалась многое стерпеть. Онавыглядела замкнутой, подавленной. Друзья не раз говорили Миле всякиенеприятные вещи о ее друге: «Послушай! Такое терпеть нельзя!Этот Боря тебя измучил — но ты же не мазохистка! Боря тебе неподходит. Он, конечно, начитан, но совершенно неразвит и к тому жесамодоволен, как индюк. Да ему надо коврик у твоих дверей мыть своимлучшим пиджаком, в ногах у тебя валяться — только за то, что тысогласна терпеть его общество!» Мила в ответ на такие тирадыгрустно вздыхала: «Я стою у ресторана, замуж – поздно,сдохнуть – рано». Притом, что она была девушка умная,стильная и обаятельная. Людям опытным, не раз наблюдавшим аналогичныемезальянсы, известно: тот, кто лучше, не обязательно на высотеположения. Тот, кто умнее, зачастую смиренно просит придурков ободолжении. Терпит хамство, сносит обиды и виду не подает. А всепотому, что боится. Боится одиночества, как будто с мерзким Борейбедная Мила не одинока. И, главное, она никого не ищет взамен — ведьу нее уже все есть! Ну что ж, скажет проницательный читатель, девушкеМиле семьей обзаводится надо. А этот, пусть плохонький, но все же«синица в руке».

Нодело не столько в отсутствии «широкого выбора партнеров»,сколько в подавленном состоянии девушки. Вариант «с другогополюса»: Наташа, хорошенькая девушка двадцати одного годасобралась замуж, уступив домогательствам неподходящего кавалера. Всезнали, что будущий муж Наташи в буквальном смысле слова выплакал еесогласие. Просто приходил и устраивал Наталье тихие истерики собильными мужскими слезами — прямо возле института. Казалось, болееглупой и проигрышной тактики поведения со стороны парня и придуматьтрудно. Однако своего он добился. Что называется, взял измором.Наталья готовилась к свадьбе, но особой радости в глазах невесты несветилось. Поэтому мы, собственно, и решились у нее спросить:«Послушай, Витя тебе, похоже, не очень-то нравится. Зачем же тывыходишь за него замуж?» Опровергать сказанное Наташа не сталаи ответила безличным тусклым голосом: «Если всерьезразбираться, что подходит, а что – нет, можно и однойостаться». Спрашивается: красотка младая, чего ж ты себя нежалеешь? С возрастом у Наташи все было в порядке, спешить некуда.

Дведиаметрально противоположных ситуации – и одна общая ошибка.Что заставляет человека соглашаться на заведомо проигрышный вариант?Боязнь остаться один на один с вариантом еще худшим, а именно -растерять всех «синиц» и «журавлей»подчистую.

И вотвопрос: кому оно нужно — доводить женщин и девушек до идиотских«душевных порывов», чреватых самыми тяжкимипоследствиями? На него существует ответ простой и ужасный: обеих — иМилу, и Наташу — смяло давление среды.

Из-запрессинга со стороны окружающих — основной причины детских инедетских страхов — наша женщина готовится к «черному дню»с юных лет.

Именнопо этой причине она хватается буквально за первого встречного, потомучто больше всего на свете боится, что второго и третьего мужчины в еежизни не будет. «Замуж надо выходить за первого, ктопредложит!», «Девятнадцать лет – самое время длязамужества, старуху-то кто возьмет?» и множество тому подобныхвысказываний объединяются в идеологические структуры в духе шутки изжурнала «Пшекруй»: «Есть два типа мужчин: однимолодые, симпатичные, с будущим, другие подумывают о женитьбе».Нечего дожидаться принцев или хотя бы симпатичных парней с будущим –бери того, кто вообще готов жениться!

Сцилла и Харибда общественного мнения
В этомдушераздирающем сюжете о том, как социальная среда уминает иутаптывает незрелую, неопытную личность, прослеживается однастранность. Ведь термином «социальная среда» обозначаетсяне мифическое чудовище – эдакая помесь Сциллы и Харибды, имобозначаются родственники, друзья и знакомые терроризируемойличности. Откуда, спрашивается, столь злонамеренное отношение,прямо-таки саботаж родственных чувств? О содержании так называемых«родственных чувств» мы поговорим позже, а покаостановимся на тех проблемах, которые нам создает наш круг общения –да мы и сами себе их создаем, подменяя индивидуальное вниманиепсихологическими играми, развлечениями и ритуалами. Соблазн велик –вот почему многие из нас преследуют именно эти эгоистические цели, авовсе не «помогают ближнему». Разве что у ближнего те жепотребности: разрядить и снизить все, что давит на мозги – ибез лишних трат.

Ритуальныеи игровые формы поведения преобразуются в стандартные формулы,советы, предложения: конечно, тебе стоит приглядеться к этому парню,конечно, тебе уже пора замуж, конечно, мы плохого не посоветуем…Хотя вероятность «посоветовать плохое» весьма велика. Ине из-за тайной злонамеренности, как может показаться на первыйвзгляд, а именно из-за «ритуального сопереживания»: ведьу него разные цели с индивидуальным сопереживанием.

Ритуальное(или, если хотите, игровое) сопереживание служит эгоистическимпотребностям, индивидуальное – альтруистическим.

Есть иболее серьезные отличия: в частности, в ходе реальногообщения, происходящего между личностями, а не между игроками,возникает обмен информацией, а игровое общение –не что иное, как обмен ходами на пути к победе или кпроигрышу. Конкретная ситуация, взятая из жизни конкретного человека,превращается не то в шахматную партию, не то в газетную статью…И отношение к ней соответствующее: без ответственности, без желанияпомочь, без личной связи – и это вполне логичное «ограничение».Ни к шахматным фигуркам, ни к «бумажным человечкам»подобные чувства испытывать попросту невозможно. А информация…Ее легко исказить, практически не меняя основного содержания. Этимискусством в совершенстве владеют идеологи и, как результат, «рупорыобщественности», которым публика так охотно верит. А зря.

Проблемаусугубляется некоторыми «особенностями национального сексизма».Наше общество до крайности жестоко относится к женщине. И, как нистранно, все потому, что именно женщина служит для социума стержнем.Говоря языком истории, Россия – патриархальная страна,скрывающая свою матрифокальность. Переводя на разговорный язык,мужчина правит, женщина делает. Поэтому на женских плечах традиционнолежит огромная нагрузка. Женская запуганность и неразборчивость,примитивное, «биологизированное» поведение женщины вРоссии – вот «плющ», которым, согласно старой шуткеамериканского архитектора Фрэнка Ллойда Райта, архитекторы нашегообщества могут прикрыть свои ошибки.

Готовностьвзять в мужья кого придется, отказаться от карьеры ради материнства,«поднимать семью» любой ценой – чаще всего ценойсвоих собственных потребностей и амбиций – вот«общественно-полезные» свойства «женщины русскойземли»36,описанной еще Некрасовым.

Высокаяизбирательность, эгоистические побуждения, уверенность в себе –все это расшатывает, разрушает экономические структуры, построенныена заниженной самооценке человека, на его готовности «хотькак-то прожить».

Положениеженщин в этих структурах – базисное: обеспечивать человеческимиресурсами не только настоящее, но и будущее страны. Так что выбратьсяиз социальной «паутины» ролей и обязанностей женщинеособенно сложно. Социум, будто чары, насылает страхи, используязапугивающую идеологию, упреки в пренебрежении к традициям, могучийкомплекс вины и прочее психологическое оружие. Дожидаться момента,когда условия не просто улучшатся, но это улучшение достигнет,наконец, лиц женского пола – причем как в мегаполисах, так и вглубинке – значит, дожидаться полного решения проблемроссийской экономики и морали. Представляете, сколько времени этозаймет?

А на данном этапе, как,впрочем, и всегда, социуму требуется особа, нацеленная на выживание,не разбирающая, что подходит ей, а что нет. Идеология старается«запрограммировать» соответствующим образом максимальноеколичество девушек. И те, кто не имеет никакой поддержки – нивнешней, от понимающих близких, ни внутренней, от укоренившихсяамбиций, — становится покорной жертвой идеологического насилия.Противостоять такому обхождению можно и нужно. Но не на демонстрацияхс лозунгами в руках, а внутри себя. То есть прежде всего не приниматьна веру стереотипы, сложившиеся в массовом сознании задолго до нашегорождения. И не бояться «идеологических страшилок»,которыми современную женщину загоняют в рамки «некрасовскогообраза», многострадального и многотерпеливого. Тем более, чтомногие из этих «страшилок» верны только на первый взгляд.

Вчастности, с первой половины прошлого века до сегодняшних дней ванналах идеологии присутствует устрашающая история о«мужчинодефиците». Расплывчатые, но неприятные данные –какие-то мизерные проценты, какие-то десятые доли мужчины,приходящиеся на женскую душу в городах и селах – все они прочнооседают в мозгу. И большинство женщин, чья жизнь в браке не задалась,пытается утешиться рассуждениями следующего рода: «Ну, я, славабогу, хоть замужем. А сколько сейчас пьяниц, наркоманов, уголовников,психов разных?!» Мы можем сказать, сколько. По последнимподсчетам, мужчин репродуктивного возраста (то есть не детей и недряхлых старцев) в России около 20 миллионов. Причем неподходящих длябрака лиц – тех, кто страдает алкоголизмом и различными формаминаркозависимости, находится в местах заключения и т.п. – около9 миллионов. Остается 11 миллионов. Разумеется, можно взглянуть наэту ситуацию следующим образом: «Ну все! На мою долю точно нехватит! При таком положении в стране с мужиками…» С этойпозиции рассматривает статистику общественное мнение. Оно же, капляза каплей, формирует мнение индивидуальное. Естественно, при такомраскладе о достоинствах избранника речи быть не может. Он сам по себеподарок, по факту существования. Вот почему на просторах нашей родинымолодые девушки, как правило, страдают от заниженной самооценки иповышенной тревожности по поводу вероятного – или, точнее,невероятного — замужества.

А междутем, есть и другой взгляд на вещи. Спросите себя: неужто среди 11миллионов мужчин – 11 миллионов только в России — не найдетсяничего подходящего мне, особенно если искать с умом? Стоитприглядеться к этим цифрам: мужчин миллионы, а требуется один –по крайней мере, один на данный момент в качестве мужа. Если бы вам,например, довелось выбирать себе пару босоножек среди 11 миллионовпар, вас бы похоронил Эверест коробок с обувью – и никакое МЧСне сумело бы вас откопать. Только это, пожалуй, и помешает свободномувыбору личности, нуждающейся в босоножках. Или в мужчине.

Когда мысчастливы – то есть когда уровень тревожности минимальный, нами в голову не приходит вычислять, к какой категории нас относитсоциология – к 80 % или к 0,3 %? Это наша жизнь, а несоциологический опрос.

Ориентацияна «массовый результат» появляется только в тех случаях,когда нам хочется гарантий.

Чтобыбеспроигрышно, безошибочно, беспроблемно получить все то, чегохочется. Правда, в статистике никаких стопроцентных гарантий непредусмотрено, ни для кого. Из любого большинства всегда найдутсяисключения – хоть один процент, хоть два, а чаще десять,двадцать и более. Причем в численном эквиваленте это могут оказатьсясотни тысяч человек. Немаленькая компания? Потому-то и не следуетапеллировать к статистике, когда речь заходит об индивидуальности.Приглядевшись к ситуации, понимаешь: проблема заключается отнюдь не встатистических выкладках, а в желании получить моральную поддержку.Кстати, искать эту поддержку следует в собственном мировоззрении, ане в среднем арифметическом итоге какого-то опроса. Ведь наше желаниерешить задачу напрямую зависит от установки на успех… или напоражение.

Установкана поражение в данном случае приходит в наше сознание прямиком избиологической программы. Эволюционные механизмы выживания популяциискладывались без учета человеческой личности, но это не значит, чтона людей они не действуют. В психологической проблеме, о которой идетречь, участвуют два компонента: страх, одна из самых мощныхмотиваций; а также гормональный сдвиг, происходящий в организмахживых существ после катастрофических событий – эпидемий,землетрясений, войн. Они усиливают друг друга и оказывают на сознаниеочень мощное влияние. Биологическая программа активизируется ивызывает сильнейшую потребность в размножении. Поголовье растет,рождаемость увеличивается. Так природа старается компенсироватьпотери и восстановить численность популяции.

Уживотных через некоторое время биохимические изменения проходят, ивсе возвращается на круги своя. С людьми сложнее. Сознание «цепляет»и удерживает некоторые установки с огромной силой. Гормональный«допинг» неспособен создать устойчивую психологическуюструктуру, а сознание человека – еще как способно. Вот почемуза период «повышения рождаемости» в психике целыхпоколений возникает и укореняется потребность иметь побольше детей –неважно, в браке или вне брака. С годами личная потребностьтрансформируется в материнскую заботу – так появляетсянеистовое желание подыскать пару для своего потомства, чтобы поскорееувидеть внуков. При поддержке (в основном моральной) со стороныгосударства соответствующий взгляд «прорастает» всознании четкими установками: любой ценой найти себе брачногопартнера и оставить потомство! При том, что государству нужны всеновые и новые человеческие ресурсы, возникает замкнутая система:общественное мнение – индивидуальная установка –общественное мнение.

Разве выи ваши дети родились лишь для того, чтобы стать галочкой в социальнойанкете, миллионной долей процента в статистическом отчете? Нет,конечно же. Каждой личности необходимо иметь собственную системуценностей, критерии отбора, образ успеха… Но в любом случаевоспринимать себя как заведомого неудачника нельзя. Иначе мы строиммежду собой и успехом настоящую Китайскую стену. В результате, можносказать, человек сам себя сажает в «психологическую тюрьму»и оставшиеся годы жизни смотрит на яркий, свободный, прекрасный мирчерез зарешеченное окошечко. Дескать, как там замечательно – ноя-то здесь…

Психологиячеловека амбивалентна: она легко маскирует ловушки под «свет вконце тоннеля», а выход – под непроходимую топь.

Естьтакже тюрьмы, возникшие в результате… неконтролируемойсвободы. То есть, конечно, не из-за свободы как таковой, а из-заотсутствия четкой позиции – внутренней и внешней: хочу то-то ибуду добиваться своего, ничего другого мне не предлагайте! Иной разчеловек или сам не знает, чего хочет, или не представляет, какдобиться желаемого, или не может устоять под натиском «мусома».Помните, у хоббитов так называлась «всякая вещь, которую деватьбыло некуда, а выбросить жалко… Такого мусома в жилищах у нихнакапливалось изрядно, и многие подарки, переходившие из рук в руки,были того же свойства»37.Моральный «мусом» как раз и состоит по большей части изустаревших стереотипов, типизированных мнений, одряхлевшихстандартов. Но не всегда «мусом» представляет собойсплошное пыльное старье. Некоторые писклявые звуки, изданные модой ипринятые аудиторией близко к сердцу – это тоже «вещь,которую девать некуда, а выбросить жалко».

«Не нужны мне мама, ваши советы»
Обременительныечерты «мусома» появились даже у такой соблазнительнойсферы жизнедеятельности, как… секс. Именно по вине моды. Нарубеже тысячелетий секс не просто освободился от многих запретов — онстал элементом престижа, и у него появились качественныехарактеристики. Сейчас нередко можно услышать: «Мне необходимхороший секс!» или «Это был некачественный секс!»Чтобы получить качественный секс, нужен не толькообразцово-показательный партнер, но и самой следует быть достойнойхорошего секса. У секса появились «спортивные стороны».Подобные «нововведения» принципиально изменили отношениек сексу со стороны женского пола.

Втрадиционном обществе секс главным образом воспринимался и применялсякак оружие, с помощью которого женщина берет в плен и удерживаетвыбранного ею мужчину. Кстати, многие «военные» игры помере уменьшения кровожадности человечества перешли в категорию игрспортивных. Но секс – не биатлон, чтобы с той же легкостьюпереходить из категории «погранично-охранной» в категорию«спортивно-развлекательную». Слишком многое с ним связано– даже в нашу странную эпоху. Неудивительно, что женский полрастерялся. С одной стороны, что мешает женщинам по-прежнему вестисебя согласно племенным заповедям амазонок, отлавливающих мужчин помере надобности? Спортивно-сексуальные правила ничуть этой стратегиине мешают – наоборот, упрощают процедуру: победивший в честномсоревновании в качестве приза получает соперника со всеми потрохами.С другой стороны, в отличие от амазонок, нормальные женщиныиспытывают потребность не только в физиологическом, но и вэмоциональном контакте с отловленным мужчиной. А способен ли«спортсмен-сексоголик» на эмоциональные проявления?

Ритавторой год работала в фирме и считала себя вполне зрелой и опытнойособой. Студенческие романчики остались позади, беготня по кафешкам итанцулькам утомляла, хотелось чего-то нового, более зрелого,основательного… Нет, замуж она пока не собиралась, вот толькоподобрать кавалера «по себе» было ничуть не легче, чемхорошего супруга и заботливого отца будущим детям. У Риты, на первыйвзгляд, было все для удачного выбора: красивая внешность, а такжеширокий круг знакомых, который без конца пополнялся –сотрудниками фирмы, посетителями официальных и неофициальных тусовок,друзьями приятелей и приятелями друзей. Она неплохо ориентировалась вэтом «море лиц» и могла бы замечательно устроить своюличную жизнь, но… Риту мучило ощущение, что она, будто ночникв спальне, привлекает каких-то кровососущих насекомых, только вчеловеческом обличье – мускулистых типов с наглыми глазами иявным намерением «воспользоваться шансом», дяденек сразной толщины бумажниками и неприятной ухмылкой. А то и вовсекаких-то уродов, с первых минут знакомства намекающих на ожидающиеРиту «незабываемые наслаждения». Такое отношение Ритусовершенно не устраивало.

Однажды,в минуту жизни трудную, она разоткровенничалась со своейродственницей. Нина, работавшая не то психиатром, не топсихоаналитиком, долго расспрашивала Риту о мелких скучныхподробностях, на первый взгляд не имеющих никакого отношения кситуации. Потом важно изрекла: «Ты неправильно себя ведешь смужчинами! Надо знать, на что реагируем мы и на что – они. Аты, дорогая, ведешь себя чересчур вызывающе, активно демонстрируешьсвое красивое тело, хорошенькое личико, вот и…» ДальшеРита даже не слушала. Опять эти нотации! Сама эта Нина красавицей и вюности не была, пылким темпераментом не обладала, да и карьерывыдающейся не сделала…В общем, брать с нее пример не хотелось,и консультация Рите скорее разозлила. Так все и шло «понакатанной», пока Риту не повысили. На новой должности надевушку свалилось много работы: пришлось разруливать дела, запущенныепредшественником, налаживать бесперебойный ход процесса… Насебя у Риты уже просто не хватало времени: ее привычнаядемонстративность сменилась деловитостью, чувство ответственностипригасило категоричность. Ей было не до привычных легкомысленныхуловок – надо было беречь силы и думать, как ее будутвоспринимать окружающие. Новая должность буквально «сожрала»имидж сексапилки-агрессорши. Забавно, но серьезные отношения смолодым человеком начались именно тогда, когда Рите стало «недо мужиков».

БудьРита повнимательнее к советам «старорежимной Нины» –ей было бы проще решить свою проблему общения. Ведь проблема в том исостояла, что девушка не смогла себя, как сейчас говорят, «правильнопозиционировать»: применяла хорошо освоенные методы«студенческого флирта», не понимая, что решает ужесовершенно иные задачи. Для зрелых взаимоотношений требовался другойобраз поведения, но Рита, свыкшись с безотказными сексуальнымиприемами, не задумывалась над их «ролевой ограниченностью».Психиатр по имени Нина, вероятно, не обладала эффектной внешностью исексапилом, но дала бы родственнице полезный совет.

Надочетко знать свои потребности и строить свои контакты с окружающимисоответственно этим потребностям, а не демонстрировать модное нынчевысокое либидо всем подряд.

ВедьРиту спасла случайность: она бросила «студенческие фишки»,потому что была слишком занята – и ее поведение стало болееестественным и «человечным». Вот она и получила то, чегохотела, но чего сознательно не добивалась –внимания к себе как к личности. Спросите: почему прежние знакомые невидели в ней личность? Потому, что каждый современный человекпредоставляет малознакомым людям в качестве своего «Я» невсю, как есть, подноготную, а целый набор масок и ролей. Вот Рита ивыбрала, как ей казалось, наиболее привлекательную – маскусексуального объекта. И отношение к ней было соответственным, хотядевушке требовалось совсем другое. Сохранись этот статус кво надолгий срок – и Рита бы разочаровалась в мужчинах,присоединилась бы к обществу «сексисток-злопыхательниц»,охотно обсуждала бы тему, к какому виду копытных относятся мужики, аее эмоциональная жизнь так и осталась бы ущербной.

Но такуж устроен человек: он воспринимает и осмысливает только то, до чегосозрел, то, что готов принять. Остальную информацию он усваивать нехочет – и отвергает, уничтожает, словно компьютер — зараженныйфайл. Это явление носит название «психической слепоты». Ктому же женщина (в любом возрасте), как правило, спрашивает советатогда, когда подсознательно решение уже принято. Ей нужноподтверждение ее выбора, а не чье-то мнение. Проблема усугубляетсятем, что неверный личный выбор зачастую инсинуированобщественными стереотипами. В том числе и соревновательнымотношением к интимной жизни.

Немало девушек озабоченытем, что искусно воплощают «сексуально-спортивные идеалы»,жертвуя собой. Но как обстоят дела с «личной жизнью»привлекательных, умелых, сексапильных «рекордсменок»?Честно говоря, не намного лучше, чем у викторианских барышень.Раскованные, эмансипированные и сексуально подкованные девушки так жечасто страдают от снижения либидо и даже от полного отсутствияоргазма. Все оттого, что им приходится действовать в том же духе, чтои героиням сентиментального романа. А именно… подменятьреальность иллюзорностью.

Еслипуританские нравы не позволяли ни девушке, ни женщине демонстрироватьсвою сексуальность, то гиперсексуальная культура рубежа тысячелетий,наоборот, требует подобной демонстрации.

И в том,и в другом случае от женщины ждут спектакля по общепринятомусценарию: «Что вы себе позволяете!» или «Я всятакая неукротимая…» — каким бы ни был индивидуальныйнастрой «актрисы». Современные «исполнительницымодных сексуальных ролей» уделяют огромное внимание внешнимэффектам: «Как я выгляжу? Что обо мне думают? Какое я произвожувпечатление? Достаточно незабываемое?» Оттого «суперлюбовницы»нередко вынуждены симулировать оргазм. Им кажется, что, согласномужским стандартам, полноценная женщина обязана переживать«оргазмический фейерверк». Всякий раз. Во что бы то нистало. И если ничего феерического на горизонте не видать, мужчина, поидее, непременно «делегирует ответственность» партнерше:«Это ее проблемы — она какая-то вялая, холодная,бестемпераментная». Чтобы доказать свою «полноценность»,женщина старается продемонстрировать яркое, взрывное удовлетворение.Желание мужчины видеть мощную разрядку женщины давит на поведениепартнерши и даже снижает ее реальные «шансы на оргазм»:она не в силах отвлечься ни на секунду и вообще чувствует себясвязанной.

Нелегкоприходится и мужчине, если он готов принять современное представлениео сексе – демонстративный компонент, вызывая в его мозгу все теже вопросы насчет «незабываемого впечатления», нервируети отвлекает от полового акта как такового. Притом, что равнодушное,потребительское отношение к партнерше может «дорогого стоить».Ведь для молодого человека репутация неопытного, грубого,эгоистичного любовника, неспособного удовлетворить женщину –самый черный из всех возможных пиаров. Репутация вчерашнегоподростка, как правило, строится именно на его притягательности,«экстра-сексуальности» и на том самом «опыте»,который помогает указанные качества развивать и демонстрировать.Остальные атрибуты «крутости» могут оказаться всего лишьсредствами для достижения сексуального успеха. Причем нередко междусексуальным и социальным успехом ставится знак равенства.

С однойстороны, мужчины в юности действительно гиперсексуальны, с другой –секс является самым распространенным средством для повышениясамооценки в молодежной среде. Позднее у большинства людей возникаютдругие, менее «биологические» способы поднятьсамоощущение, но в молодом возрасте и сознание, и организм сильнееподвержены инстинктивному, наследственному поведению.

Конкуренцияв сексуальной сфере – своего рода «игры молодых»,подготавливающие почву для «взрослой» конкуренции в сфересоциальной.

Соревновательностьв сексе – закон, безупречно действующий в дикой природе –в человеческом обществе работает с перебоями. Все потому, чтоживотное ведет инстинкт, а человека – эмоции, что не одно и тоже. Инстинкт не знает сомнений и не видит препятствий, а нашаэмоциональная сфера основана на страхах и аффектах, зачастуюизмененных до неузнаваемости38.И потому конкуренция в интимных делах может вовсе отвратить отсексуальной сферы робких, замкнутых, не уверенных в себе людей –тех, кому особенно необходима любовь и вообще средство повысить своюсамооценку. Но скажите: кто в юности не чувствовал себя замкнутым инеуверенным?

Когдавозникло странное представление о сексе как о спортивном состязании,общество в первую очередь принялось сетовать на падение нравов, хотяглавная проблема заключалась в другом: в коренном изменениивосприятия сексуальной сферы. Из области наслаждений онопереместилось в область нагрузок. Ведь удовольствие от «испытанияна прочность» невелико – примерно то же, что и припосещении тренажерного зала. Попахали, попотели и ушли с чувствомглубокого… морального удовлетворения. Позабыв проудовлетворение сексуальное – какой секс в спортзале или натеатральной сцене? Максимум, что здесь может быть, — это имитациясексуальных движений и реакций. И все – ради впечатления,произведенного на публику.

Взрослый человекпонимает, что секс – та сфера жизни, в которой не стоит никомуничего доказывать.

Длямолодежи секс – способ самоутверждения, личный компонент,превращенный в демонстративный.

Зрелая личностьпонимает, что и к себе, и к сексуальному партнеру надоотноситься по-человечески: прощать ошибки и слабости, дарить вниманиеи ласку, и главное — не равнять индивидуальные особенности по«мировому стандарту» — два безупречно красивых человекалюбят друг друга на дизайнерских простынях. Тем более, что именно всексе нет ничего стандартного, все глубоко личное. Поиск и выборпартнера, формирование индивидуальных сексуальных предпочтений исобственного варианта сексуального поведения – довольносложная, но неизбежная сторона взросления. Конечно, в этой областисознательное и бессознательное, биологическое и социальное такпереплетены между собой, что неспециалисту очень трудно разобраться впобуждениях, заставляющих человека совершать те или иные поступки. Изачастую – довольно глупые. Родители время от времени толькодиву даются: что это с моим сыном/дочкой происходит? С чего вдругтакое вызывающее/подавленное поведение? Неужели он такраспущен/закомплексован? Не мы ли, родители, виноваты? Или это друзьяего настроили? Может, лучше избавиться от друзей, они плохо на неговлияют? Или, напротив, ему надо побольше общаться со сверстниками?

Спрашивается,чем родители могут помочь ребенку в решении его коммуникативных –и особенно, сексуальных — проблем? Ввести сексуальный ликбез спосещением лекций и семинаров? Поощрять сексуальные экспериментымолодежи? Или, наоборот, ограничить сексуальную свободу – покрайней мере настолько, чтобы не возникало никаких «олимпийскихассоциаций» и «спортивных соревнований» там, где неследовало бы? Или просто не обращать внимания – а там чтовырастет, то вырастет? Никаких «панацей» в данном вопросене существует. Все дети — разные, и родители – разные, исоциальная среда везде особенная. Помочь в решении жизненно важных –да и неважных — задач могут: знание индивидуальных качеств – исвоих, и своего ребенка – плюс здравый смысл в анализесложившейся ситуации.

Залогомверного подхода станет избавление от стандартизированного восприятия.

Непереносите на свою семью выдуманных идей и правил, давно почивших вбозе или буквально вчера взлетевших на гребне моды.

И непытайтесь представить себе «все самое ужасное», что можетпроизойти с вашим подросшим ребенком вне семьи. Подобные мысли– ловушка. И для вас, и для вашего ребенка. Кошмарные картины,нарисованные встревоженным родительским воображением есть не чтоиное, как самооправдание для дальнейшего жесткого контроля. Никто нев состоянии развиваться как самостоятельная личность, оставаясьпослушным малышом, непрерывно спрашивающим у старших: а это мнеможно? А это? В конце концов, «взрослые» проблемы,стоящие перед вчерашним подростком, сложны, но разрешимы. Вы-то ихрешали? Почему бы и вашим детям в положенный срок не разобраться всебе и в жизни? И не думайте, что вашим детям приходится особеннотуго, поскольку некая абстрактная «нравственность» всепадает и падает куда-то в пропасть. Одни рамки разрушаются, другиевозникают. Поэтому и социальное, и сексуальное поведение человекабеспрестанно меняется. Так было всегда – и, по всей видимости,так всегда и будет.

Но,спросят родители, вокруг столько опасностей и соблазнов – какже нам не волноваться? Что же, волнуйтесь. Но не переносите этогочувства беспомощности, опасения, тревожности на своего ребенка. Онведь тоже испытывает эти ощущения – причем намного острее, чемвзрослые. Так что, если «приплюсовать» к его переживаниямваши – легко получаем невроз и всякие другие негативныепоследствия. Для вас есть лишь одно средство снизить уровеньтревожности. Необходимо изменить свое восприятие по отношению кребенку, который уже не ребенок.

Невидимые миру тещины слезы
Анекдоты,юморески и интермедии про тещей, свекровей и прочих«благоприобретенных» родичей – целая сфераразвлекательной индустрии. Сфера, построенная на невидимых мируслезах – причем обоюдных. Свекрови или теще, вероятно, и самойнесладко приходится. Особенно если она все еще воспринимает свою«деточку» именно как деточку, а не как вполнеполовозрелую личность, имеющую право на личную половую жизнь. Вот ицепляется за все формальные поводы, позволяющие «отказать всексуальной самоидентификации» человеку уже довольно взрослому(если не в психологическом, то в физиологическом плане). Каксрабатывает этот механизм, «прячущий» от нашего сознаниянаши же подсознательные мотивации?

Оставивза кадром социальный аспект проблемы, остановимся на аспектебиологическом. У высших животных, которым свойственна забота одетенышах, выросшее потомство просто-напросто изгоняется иотправляется искать собственные охотничьи угодья и собственныхсексуальных партнеров. А если подросшие детеныши остаются сродителями и получают место в стае, то все равно их интимная жизнь допоры до времени «под запретом»: ведь активноразмножается, как правило, только доминантная пара, все прочиесоблюдают целибат39.Это два основных способа решения проблемы сосуществования старших имладших поколений в дикой природе.

Словом,дикая природа опять-таки не в силах предложить никаких разумных формпогашения конфликта. Придется снова подключать сознание, аинстинктивную реакцию по мере возможности подавить. Как это сделать сминимальными энергетическими и эмоциональными затратами, но смаксимальным психологическим эффектом? Главное условие – этоосознанное поведение. Родителям приходится преодолевать нетолько свой собственный страх, но и недоверие со стороны подросшихдетей, сомневающихся в «широте взглядов», свойственных«предкам».

Еслиродителям не удается вести себя «по-человечески», а не вдухе доминантной пары в дикой стае, то они обычно предпочитают манеру«демонстративного непонимания».

До порыдо времени «детям» удается скрывать, чем они там, зазакрытой дверью, занимаются со своими подружками/дружками. Родителивроде бы верят глупым отговоркам типа «музыку слушаем». Ик тому же время от времени уезжают на уикенд. Так что «перерывна секс» выкроить можно.

Но свозрастом скрываться становится все труднее. Особенно в тот период,когда романы перерастают в «пробные сожительства» игражданские браки. Значит, родителям молодого человека надо бытьготовым к тому, что однажды в доме появится некто (скорее всего,практически незнакомая личность), с кем придется считаться иобщаться, как с новым родственником. Надо признать, к такомуоказываются готовы немногие. И те, кому совершенно не по душе самфакт, что его «сопляк» уже живет сексуальной жизнью,чувствуют себя «в своем праве». Родители, планомерновыживающие из своего дома «сожителей» своего подросшегопотомства, могут «с ходу» набросать целый список причин,согласно которым «эта особа/этот мерзавец» не пара их«кровиночке». Причем реальная причина, какправило, одна-единственная: страх потерять свое чадо, как только вего жизни появится любовная связь, достаточно прочная, чтобызадержаться на несколько лет. И не только единственный ребенок всемье становится жертвой подобного «родительского террора».И, кстати, сам террор может начаться не тогда, когда «этазараза» переступает порог, а постепенно, исподволь.

Ликаучилась в академии физкультуры и подрабатывала на подтанцовках. Олегзаканчивал аспирантуру на мехмате и подрабатывал в фирме.Познакомились они в клубе. Это была «любовь с первого взгляда».Вскоре молодые люди решили жить вместе… в доме родителейОлега. Семья у Олега была большая: родители, братья и сестра. ВначалеЛику встретили вполне благосклонно. Правда со временем обнаружилось,что у «невестки» много недостатков – например,имеются свои интересы, она достаточно загружена на работе и винституте, устает не меньше Олега и потому в свое свободное времяпредпочитает отдыхать и развлекаться, а не сменять потенциальнуюсвекровь, деловую женщину Галину Борисовну, у плиты или стиральноймашины – тут, естественно, Лика стала ощущать своювторосортность на каждом шагу. Над ней издевались, если она чего-тоне знала или не умела. Каждая ее ошибка вызывала волну пересудов инотаций: велели купить еды и ждали, что Лика припрет на собственномгорбу полтонны продуктов на семерых человек, а та принесла йогуров ипиццу; оставили ее квартиру убирать, она пропылесосила коврик иуселась перед телевизором; поехали всей семьей на дачу, где Лика дажене прикоснулась к мотыгам, тяпкам, ведрам и прочим «средствамактивного отдыха» – ей, видите ли, приспичило прогулятьсяна речку!

ЕслиЛика защищала свое право на полноценный отдых или ссылалась надефицит времени, ей ставили в пример мать семейства, которая«успевает все». Попутно Лике объясняли, что «ногамимахать» — не «головой думать», что она по сравнениюс другими членами Олеговой семьи – безнадежный примитив, что ее«работа» не годится для умной, порядочной женщины и т.д.Было только непонятно, почему такой интеллектуал, как Олег,предпочитает знакомиться с девушками в клубах, а не в читальном залеРоссийской Государственной Библиотеки. В общем, всем Лика быланехороша. И у всех вызывала желание критиковать и иронизировать. Хотявина Лики, при ближайшем рассмотрении, заключалась в том, что ейхотелось завести свою семью, а не обслуживать домочадцевОлега. Да и странно было бы ожидать иной реакции в подобнойобстановке: ты соглашаешься жить с любимым мужчиной, а попадаешь вкоммуну, где все и каждый норовит тебя «приспособить» кобщественно-полезному труду в целях процветания домашнего хозяйства!

Ликане раз предлагала своему бойфренду переехать и жить отдельно, но Олеготказывался. Впрочем, он никогда не заступался за Лику перед своимсемейством, да и жениться, и детей заводить не спешил. «Живемже, ну и хорошо, а свадьбы пусть папы-мамы устраивают», -объяснял Олег. Лике было тошно, противно, непонятно. Со временемОлега она разлюбила, но уйти от него почему-то боялась. Вродеполучалось, что проиграла. И Лика тянула и тянула эту лямку год загодом, на что-то смутно надеясь. Так прошло без малого шесть лет.Потом события стали развиваться с быстротой молнии. Олег решилжениться. Но не на Лике, а на своей коллеге по фирме, женщине нетакой молодой и не такой красивой, как его бывшая пассия. Лику Олегпоставил перед фактом, она собрала вещи и вернулась к родителям. Ипостаралась забыть эту историю, вычеркнуть из своей биографии всешесть лет жизни с Олегом.

Мыпознакомились с Ликой через год после этой истории. Мы, кстати, зналиее бывшую свекровь Галину Борисовну. Один из ее сыновей – братОлега – все-таки женился и съехал. Но Олег и его сестрапо-прежнему живут с мамой. Та самая «коллега» тоженедолго продержалась на роли «покладистой невестки». Олегтеперь – главный добытчик в семье, и мама еще основательнее«бдит», чтобы на него не покушались особы женского пола.Случайные связи – пожалуйста, но все более ли менее постоянныеподружки подвергаются остракизму. Олег пока терпит – видимо, исам не ощущает потребности в браке. Когда мы рассказали Лике проОлега и его семью, «Ну, что ж!», — засмеялась она, -«Олег, видно, не скоро созреет как мужчина. Он еще мальчик –да, может, так мальчиком и останется. Знаешь, когда мы расстались, ябыла в шоке. А сейчас я понять не могу, зачем я жила с Олегом все этовремя, чего я за него цеплялась? Прямо наважденье какое-то. Хорошо,что это не продлилось лет десять или больше. Но нет худа без добра:теперь-то я знаю, чего в мужиках на дух не переношу».

С однойстороны, родителям требуется приложить немало усилий, чтобы осознатьнехитрую истину: мой ребенок вырос и имеет право не только на личную,но и на сексуальную жизнь. С другой стороны, старшеепоколение раздражают молодежные сексуальные установки на «сползаниев брак» – лет пять проживут вместе, покупая совместношкафы и столики, все семейные альбомы своими фотками заполонят, апотом – бац! «Мы решили разойтись – мы друг другуне подходим!» А были бы женаты – эти глупые капризы дажена горизонте не возникли бы! И с детьми бы столько не тянули,старшенький уже бы в детсад пошел! И первый взнос за квартиру отдалибы! Потерпели бы небось «несходство характеров»! Иостались бы вместе как миленькие.

Такоевидимое противоречие озадачивает: так родители готовы или не готовыпринять брак или пробное сожительство своего изрядно подросшего«молокососа»? Им надо, чтобы эта «молодая семья»сохранилась или распалась? Начнем с того, что лучше бы «молодойсемьи» вовсе не существовало. Так думают родители на первойстадии «перехода через Рубикон». В ход идут разныепояснения: еще рано вступать в брак, нет достойных кандидатов, нетусловий для «пополнения семьи» и т.п. Бывает, что всеупомянутое – справедливо и истинно. А бывает, что это –обыкновенные отговорки, прикрывающие совсем другое отношение.Многочисленные обещания «лечь между молодоженами в брачнуюночь», которые нам доводилось слышать от матерей семейства (ониобычно откровеннее и эмоциональнее отцов высказывают свое неприятиемысли, что ребенок вырос и может уйти из семьи) инсинуировалисьразными проблемами. Кто-то не желал осознавать собственный возраст, авзросление своего ребенка воспринимал как оскорбительный намек наприближающуюся старость. Кто-то понимал, какое огромное значениеимеет для него присутствие ребенка рядом, под рукой и твердо знал:без этой «компании» жизнь опустеет и начнет разрушаться,словно заброшенный дом. Кто-то, не имея достаточно доходной работы,видел, что не проживет без «финансовых дотаций» состороны прилично зарабатывающего отпрыска. Каждое из этих состоянийтребует индивидуального подхода, но у всех только один выход –расставание.

Попыткизадержать ребенка в «подчиненном и подконтрольном положении»лишь усугубляет проблемы обеих сторон – и родителей, и детей.

Старшеепоколение все глубже увязает в психологической зависимости отсобственных детей, младшее теряет навыки и желание самостоятельногосуществования, обрекая себя на вечный «симбиоз» сродителями. Признаем, что психологическая гармония – прекраснаявещь. Но симбиоз – отнюдь не гармония, а взаимная зависимость.Бывает, родители с помощью шантажа и манипуляции все-таки заставляютребенка «заботиться о престарелых маме и папе» — то естьпринуждают их отказаться от личной жизни и десятилетиями служить«компаньонами» у собственных «предков». Инаслаждаются этим статусом кво, стараясь не думать, что их дети,привыкшие к подобному «симбиозу», рано или поздноокажутся лицом к лицу с совершенно чужим миром, в совершенномодиночестве.

Представьте,с каким трудом маменькины сынки (или папенькины дочки) находятпартнеров для совместной жизни, как часто отношения супругов рушатсяиз-за родительского вмешательства в дела молодой семьи. Ну,разумеется, не все родители мечтают о том, чтобы их дети осталисьодни и жили бы только папенькиными и маменькиными интересами. Все жев России престиж брака довольно высок. И многие подросшие детислышат: «Жениться/замуж бы тебе!» – и слышат чаще,чем смог бы вынести сам всесовершенный Будда. А когда они так-такидоставляют близким это удовольствие, почему-то до развода их доводятте же близкие. Как это получается? Ведь, казалось бы, ничто непредвещало!

Всеначинается с момента, когда первый рубеж — рубеж нежелания отпускать«ребенка» в брачную жизнь — преодолен. Тогда наступаеточередь рубежа второго – рубежа «добрых советов»:родители ведут «проверочный рейд», направленный навсемерное укрепление молодой семьи. Вроде бы все хорошо, хотя на делене все обстоит так мило и славно, как кажется… Дело в том, какукреплять брак, на каком основании строить это здание.Некоторые «фундаменты» в наши дни абсолютно непригодныдля «семейного строительства». И в первую очередь –тоталитарный подход к совместному проживанию, ведению хозяйства и,главное, к психологическим контактам.

Психологидавно установили: молодые супруги инстинктивно пытаются строить семьюсогласно «родительскому» образцу – даже еслиспособы решения конфликтов в родной семье их ни капельки неустраивали. И даже не желая сознательно повторять схемувзаимоотношений мамы с папой, дедушки с бабушкой, тети с дядей,представители младшего поколения все-таки выбирают партнеров с тем женабором душевных свойств. Причем делают это подсознательно,хотя после могут и раскаяться. Срабатывает рефлекс, который в природеназывается «импринтинг»: увидел и пошел следом. Казалосьбы — ну и что? Что в этом плохого? Да ведь партнерский брак в Россиинаходится в стадии формирования, он пока еще очень редкое явление. Авот привычная система семейных отношений – та самая, которуюбольшинство россиян наблюдало в молодые годы — она, как правило,бывает похожа на диктатуру пролетариата и методы революционноготеррора: оппортунистам – бой! Все члены семьи «встраиваются»в семейную иерархию, которую время от времени сотрясают перевороты игражданские войны. Кажется, этот опыт непродуктивен и вдобавокустарел изрядно. Но мы по-прежнему сталкиваемся с ним как с наиболеераспространенной системой «семейного правления».

Надоотдать должное отечественной идеологии – она не поспевает ни зареальностью, ни за наукой, ни за экономикой. Оттого и проповедуетценности патриархально-тоталитарного устройства семьи, котороескончалось от старческой атрофии всех систем жизнеобеспечения покрайней мере в пятидесятые годы прошлого века. Психологи и социологиуже несколько десятилетий пишут об изменениях в самом «фундаменте»семейной жизни: «По мере того как некоторые старыесоциально-экономические функции семьи отмирают или приобретаютподчиненное значение, происходит психологизация и интимизациясемейных отношений, все большая ценность придается психологическойблизости, интимности между членами семьи…»40.Такой подход к браку, с одной стороны, бойко воспевается как«проявление истинного чувства», с другой – столь жебойко осуждается, как «легкомысленное отношение к священнымузам».

Любойпсихолог сразу вам скажет – либо искренность чувства, либосвященность уз. Ритуализация вытесняет личное отношение – инаоборот.

Статистикаразводов, сколь это ни пугает наших чувствительныхтрадиционалистов-романтиков, растет «параллельно повышениюиндивидуальной избирательности брака». Все потому, что «бракпо свободному выбору, который обычно символизируется как основанныйна любви, более интимен, но одновременно более хрупок, чемтрадиционный. Отсюда – увеличение количества разводов»41.

И вот,дабы избежать каких-либо «встрясок» в «семейнойиерархии», родители пытаются вложить в сознание ребенкапредставление о «стабильной семье», основанной в большейстепени на четкой координации ролей, обязанностей и ритуалов, нежелина психологизации и интимизации взаимоотношений. Такой подходизбавляет семейные – и не только брачные — связи от «хрупкости»и «проклятых вопросов» типа «Что я здесь делаю?»,а заодно и от свободы выбора. Естественно, менталитет современноймолодежи не готов к подобной «дисциплине». Вот и бегутот друг от друга супруги, замученные «объемом работ»,бездушностью обрядов и «священностью уз» в целом.

Ивдобавок жертва гиперопеки страдает не только из-за семейных проблем.Неумение сделать самостоятельный выбор, сформировать независимыйвзгляд на вещи, настоять на своем мнении – куда более серьезныйнедостаток, нежели отсутствие четкого представления о том, какгладятся рубашки и готовится борщ. Бытовые навыки можно освоить илизаменить услугами по найму. А вот неспособность принять решениезаменить ничем нельзя. Для молодого человека оно опасно во всехсферах. И если родители не сумеют грамотно расширить областьсамостоятельных действий своего ребенка, а, наоборот, всеограничивают и ограничивают ее, то понравится ли им роль «симбионта»?И как они отнесутся к жестоким и грубым «рывкам»(вчерашние подростки, как правило, бывают крайне неделикатны в своихпопытках освободиться) молодежи, стремящейся к самореализации исамостоятельности?

До сихпор мы писали о вчерашних подростках, как о детях, видящих миртак, как это свойственно детскому возрасту. Действительно, многиереакции двадцатилетних и даже двадцатипятилетних напоминают поведениетинейджера – в том числе и в такой «взрослой»сфере, как секс. Но по большей части бывший тинейджер и думает, ипоступает как взрослый. Для некоторых родителей это «открытие»является открытием лишь в той мере, в которой оно дает начало длясамой жестокой конкуренции – для той, которая «ставит настарт» близких людей.

ГЛАВА 3. ЖИЗНЬ ПОД МИКРОСКОПОМ

Мы судим о себе по тому, чего мы способныдобиться; другие сулят о нас по тому, чего мы добились. ГенриЛонгфелло
Конкуренция самооценок
Признаем:нас, представителей старшего поколения, невыносимо раздражает саманеобходимость уступать молодым повсеместно – от семейного кругадо профессиональных высот. Мы должны деликатно относиться к ихценностям и авторитетам, а разве они щадят наши авторитеты иценности? Они разве деликатничают с нами, когда вынуждают с нимиконкурировать? Они учитывают наши проблемы в условиях экономическойнестабильности — сейчас, когда наличие фиксированного оклада иприличной работы есть первейшее условие нашего выживания?Попробуйте в наше время сообщить нанимателю, что вам «слегка засорок»! Реакция такая, будто там услышали «слегка засто». Опытные, знающие профессионалы могут удержаться на своемместе, только вцепившись мертвой хваткой. Отпустил – пишипропало. На твое место посадят мальчишку, прошедшего курсыкакого-нибудь нейролингвистического программирования и ориентирующегомоделирования, но притом неспособного отличить хорошего работника отвдохновенного враля.

Какбудто молодость – само по себе уж такое достоинство, что имлегко можно заменить профессионализм! А эта понимающе-наглаяухмылочка на лице молокососа, подсидевшего тебя на глазах у всегоколлектива: вы, старичье, такой отстой, ваще! Поневоле войдешь всостояние из фильма «Старики-разбойники» и спланируешьопасную аферу и страшную месть – все ради поддержания ипродления своей безвременно угасающей карьеры. Хотя подобные интригитем и опасны, что нередко выводят на чистую воду не столько «объект»,сколько «субъект» мести.

Есличеловек начинает нервничать, суетиться и злобиться от нападокмладшего поколения – значит, он и сам не уверен в собственном«праве» на то самое «занимание кресла» ипродолжение карьеры. А попробуй не занервничай – под таким-топрессингом! Особенно тяжело приходится тем, кто действительно любитсвою работу, а не просто «дежурит» с девяти до пяти.Они-то и приносят свои стрессы с рабочего места прямиком в личнуюжизнь. И обрушиваются на собственных детей так, словно видят в них тусамую «вражину», узурпатора бесценной трудовой ставки.Это, согласитесь, не улучшает обстановку в семье и укрепляетвзаимопонимание между поколениями. И не стоит пенять на финансовыйаспект и на инстинкт самосохранения. Они, конечно, играют немалуюроль, но не они одни.

Социальнаяконкуренция шире, чем примитивное выживание.

Неудивительно,что аналогичные проблемы грозят и представителям «противоположногополюса», чье место, казалось бы, занять попросту невозможно –то есть знаменитостям, создавшим собственную «нишу». Ихтоже вытесняют молодые – весьма почтительно, с поклонами иреверансами, но вытесняют. Так что в классе успешных, состоятельных,известных людей – те же погремушки. Пусть знаменитостейнесколько меньше, нежели рядового работника, тревожит финансовыйаспект. Зато опасный «серфинг» на волне успеха и сам посебе вызывает целый букет неврозов, и, разумеется, отражается навзаимоотношениях с детьми. Несмотря на кажущуюся «беспроблемность»образа жизни обеспеченных и успешных людей, их преследуютспецифические неприятности, о которых с охотой пишут все –журналисты, беллетристы, поэты, психологи, историки… Повторятьза ними, пожалуй, нет нужды. Обратимся именно к проблеме социальнойконкуренции с собственным ребенком.

Всемизвестен тот факт, что еще в школьные годы дети успешных родителей(не говоря уже о детях знаменитостей) отчетливо понимают: для нихсамореализация представляет большую проблему. С одной стороны, связии знакомства родителей обеспечат учебу и карьеру где угодно. С другойстороны, отпрыск известного человека всеми воспринимается в лучшемслучае как продолжатель, бледная копия своего замечательногородителя, а в худшем – как представитель «золотоймолодежи», широко гуляющий на деньги отца и матери.Индивидуальность ребенка подвергается небывало жесткой оценке: ну-ка,ты гений или не гений? Чтобы заткнуть рты и добиться уважения, извольуже в детстве доказать: ты сын/дочь своих родителей, а значит, ты ихдогонишь и перегонишь! В подобной обстановке подросток практически неимеет шанса на «личные перспективы», зато у него естьшанс получить стойкий страх перед жизнью – ну и, опять-таки,заработать букетик нервных хворей.

«Золотаямолодежь», вероятно, оттого так и буйствует, что еепредставителям сложнее отыскать себя в «завалах лжи» –следовательно, взрослеть ей тоже сложнее. «Инфанты», накоторых молва старается возложить чрезмерную ответственно – вчастности, «перекрыть» достижения своих прославленныхродных – пытаются «отбиться» от всяческихнавязанных им обязанностей и от всяческих подаренных им перспектив.Как если бы муравей из басни внезапно бросил бы свои неисполненныеповинности, неучтенные запасы, неоконченные проповеди — и заскакалвместе со стрекозой в легкомысленной мазурке. Или хип-хопе. А потомпоехал бы с ней на вечеринку, где напился и нанюхался до улетаВалькирии. И в муравейник бы уже не вернулся, а стал джазменом вкабачке «Энтомо-хаус». Да, басни с моралью из этого ужене сделаешь. И потому, вероятно, любителям басен и моралей такойисход событий глубоко несимпатичен.

Некоторыедети знаменитостей храбрятся, стараясь повысить самооценку за счетпонижения значимости родительских достижений. Другие впадают вдепрессию, теряют надежду когда-нибудь сделать себе имя без присказки«это сын/дочь того самого». Третьи берут себе новое имяили новую профессию, чтобы не соперничать с собственным родителем.Четвертые… вот о четвертом варианте стоит поговорить особо.Когда ребенок сопротивляется натиску публики, это означает, что онотстаивает собственную личность и, возможно, не даст себя поглотить.А вот когда он покоряется всему, что с ним происходит – уженеважно, стрекоза он или муравей. «Плывя по течению», онрискует утонуть. И утопит его… родная семья.

Воспринимаясвоего отпрыска как часть себя, родители используют его именно какчасть своего «Я»: решают свои задачи, занимаются своимиделами, вдохновляются своими интересами и т.п. А ребенокдолжен во всем уподобиться папе/маме – и предоставить своюжизнь в полное распоряжение родни. Незачем повторять, что это вредиткак развитию индивидуальности, так и самоощущению индивида.

Преждечем решать за своего ребенка, следует предоставить решать ему.

Иконечно же, в качестве оправдания авторитарного обращения выступаютвсе те же финансовые соображения: если ты станешь искать работусамостоятельно, да к тому же по собственному вкусу, да с твоей-тонаивностью — вообще неизвестно, что из этого выйдет. Ну и когда ты,спрашивается, встанешь на ноги? Давай я подыщу тебе место в моейкомпании (проекте, театре, институте) – пойдешь по моим стопам,мои люди тебе помогут, по крайней мере советом. Хотя далеко не всесовпадают с папой/мамой в интересах и амбициях вплоть до мелкихдеталей. А если у ребенка оказываются собственные интересы,амбиции или хотя бы деловые стратегии, то между старшими и младшиминеизбежно начинается обоюдное соревнование: взрослых детей сродителями, родителей со взрослыми детьми. У тебя идея насчетоптимизации производства? Зачем менять то, что и так работаетнеплохо? Хочешь сыграть эту роль? А не рано тебе? На вот моиисследования семьдесят… неважно какого года, защитись по ним.Не интересно? Ничего, ради научной степени надо потерпеть. Послестанет получше. И так – шаг за шагом – успешный и любящийродитель превращает своего ребенка… в марионетку.

К чемуеще приведет вас «марафон успеха»? Ведь и в обычной семьеродители нередко «всуе» поминают свои успехи: вот, я втвои годы уже то-то и се-то, а ты… И приукрашивают тоженередко. Хочется получше выглядеть перед младшим поколением.Похвастаться хочется. И вообще самооценку, упавшую в результатекаких-нибудь объективных событий, поднять до приемлемого уровня спомощью субъективного освещения «этапов большого пути»: яшел по жизни с высокой поднятой головой, полной великих идей! А еслии упал когда, то лишь потому, что меня уронили! Из зависти!

Самооценкуможно поднять разными способами, но самый распространенный –это имитация успеха перед теми, кому информация о реальном положениидел недоступна.

То есть,говоря попросту, выпендреж перед домашними. Правда, чем домашниестарше, тем их труднее провести. А вот младшее поколение словносоздано (по мнению старшего поколения) для того, чтобы предки (впрямом и переносном смысле) напевали им в уши героические саги ославных делах и светлых путях. Неудивительно, что многие «предки»этим пользуются и таким образом нейтрализуют болезненные воспоминанияо жизненных неудачах, упущенных шансах и нереализованных амбициях.Довольно тривиальная стратегия, которая, как ни странно, дает весьмастранный эффект: подросшее чадо безразлично кивает и замыкается. Илидаже произносит нечто нелицеприятное в том духе, что, мол,слышу-слышу, не зуди.

Поджелезной пятой социальной конкуренции человек меняется. Американскийбизнесмен Дэвид Сарнофф считал, что «конкуренция обеспечиваетнаилучшее качество продуктов и развивает наихудшие качества людей».Да к тому же конкуренция заставляет нас почувствовать себякомбатантами42.Нас со всех сторон бомбардируют требованиями и указаниями. Мы инойраз и сами не различаем, какие требования предъявляются в качествеиндивидуальных, а какие – в качестве «эпохальных».Комплекс неполноценности мешает. «Перегибы» в сферекадровой политики в переломную эпоху всегда примерно одинаковы:«старые кадры» пытаются отправить в отставку и заменитькадрами помоложе. Потому что все недостатки ушедшей системыассоциируются со старшим поколением. Как будто все, кому сейчас засорок, чего-то там не досмотрели, не доделали, не уберегли. Ложноепредставление, но изжить его трудно. Именно в силу стереотипногомышления, куда как сильно действующего на дилетанта. Легко возлагатьсвои надежды или обрушивать свой гнев на «абстрактного врага»:поэтому публичное мнение, которое, собственно, и является«продукцией» сообщества дилетантов, хвалит или обвиняетцелую социальную категорию. Но проблемы-то возникают у еепредставителей по отдельности!

Вот почемупсихологические игры, направленные на замену личного общения«обобщенным суррогатом» и обращенные не к личности, а ксоциальной группе в целом, воспринимаются людьми как претензии,направленные в адрес каждого из них. Оправдываться надоело. Возражатьбесполезно. Да еще изволь быть вежливым, если автор претензий –посторонний человек. А если не посторонний? Если это ваш ближайшийродственник – просто ближе некуда? Когда наше собственное чадовпадает в «критиканский раж», трудно удержаться от«симметричного ответа». Критика со стороны повзрослевших,но еще не вполне самореализовавшихся детей вызывает родительское раздражение, и в разговорах все чаще возникает стандартная формула«психических атак» со стороны уязвленных папы и мамы:если ты уже стал взрослым, то давай, доказывай. Естественно,требования, предъявляемые ребенку, завышены – как, впрочем,любые требования, созданные в состоянии раздражения. Но в данномслучае действует и свойственная родителям идеализация любимого чада:дальнейшая жизнь его видится дорогой в гору.

Теперь,когда переходный возраст позади, перед вчерашним подросткомоткрывается, выражаясь патетически, стезя, следуя по которой, онобязан брать планку за планкой — одну выше другой, без сбоев иперерывов. Если происходит заминка, то в неудачах обвиняют самогоребенка. Ему последовательно и обоснованно припоминают его вечнуюрасхлябанность, отсутствие творческого подхода, недостаточнуюусидчивость, неумение концентрироваться и прочие пороки, пятнавшиеего биографию в школьные годы. Заодно выдаются на-гора нелицеприятныепрогнозы относительно будущего, которое, при таких-то недостатках,выглядит довольно мрачно. В общем, это похоже на финальную сценубоевика, когда все плохо и только чудо может помочь недотепе спулеметом, в котором, конечно же, кончились патроны! Впрочем, укритикуемого совсем другие ассоциации. Он вовсе не ощущает себя«крепким орешком», способным спасти мир в последние пятьсекунд перед взрывом.

Какобщаться со своим взрослым ребенком, балансируя на грани стимуляцииего честолюбия и доверительных отношений, как уберечь взаимоотношенияот «гонки вооружений» и «холодной войны»? Истоит ли добиваться пирровой победы над собственным ребенком,развивая в себе и в нем наихудшие качества? Да к тому же не имея вэтом никакой личной заинтересованности?

Обществозаставляет нас охранять свою самооценку методами жестокой конкуренциис каждым соперником – в том числе и с тем, кто лишь кажетсясоперником.

А дети,с их несносным негативизмом, легко подпадают под формальноеопределение «опасного конкурента». В принципе, нужно бытьтерпимым и снисходительным, но для этого требуется иметь столькоположительных качеств, что, право слово, впору обзавестись паройбелоснежных крылышек и чудным золотым нимбом.

Идеология,с одной стороны, априори награждает пап и мам всем необходимым«ангельским позитивом»: дескать, родители – этосвятое. То есть святые. Они никогда не ошибаются, не хотят своимдетям плохого, не мешают детям жить, не теряют в них веру –ни-ког-да! А с другой стороны, разве человек, став родителем,утрачивает свою естественную природу? С чего бы вдруг? И,соответственно, фрейдизм «уравновешивает» идеологическоепрекраснодушие всякими ужасами: комплексами Федры и Гризельды, вчастности. Сексуальная тяга со стороны матери/отца к собственномусыну/дочери в рамках культурного запрета на инцест заменяетсяжестким, а точнее, садистским контролем поведения, главным образомбрачного и сексуального. Для неспециалиста звучит непереносимо. Дляспециалиста – тривиально.

Но и запределами сексуальной сферы садистские тенденции, как известно, неисчезают, а лишь сублимируются. Поэтому нередки случаи, когда родныелюди азартно мучают друг друга, причем без видимых причин. Вамникогда не доводилось завидовать близким? По-родственному –горячо, втайне, недостойно? А заодно бояться за себя – и вполнеобоснованно: ведь проблемы вашего ребенка – это непременно иваши проблема? К кому, как не к вам он обратится за поддержкой? Комустанет плакаться в жилетку? Кто, не дай бог, должен будет«реанимировать» это бестолковое созданье? Пусть уж лучшеу него «все получится».

Притом,что культ успешности – отнюдь не индивидуальное «приобретение»опрометчивых родителей, а, скорее, результат влияния социальныхустановок на дезадаптированное сознание. В состоянии повышеннойтревожности человек восприимчив и внушаем. Он буквально улавливаетидеи, которые носятся в воздухе, притом, что в воздухе носится всеисключительно легковесное, болезнетворное и отнюдь не полезное.Суеверия, например. В частности, отношение русского человека кнеудачам происходит целиком от суеверий. И довольно древних, принятыхв язычестве, в первобытных культурах и сохранившееся до наших дней уиндейцев. Согласно этим представлениям, неудачник — больное,преследуемое высшими силами существо. Его неудачи – гнев духов,они в любой момент могут перейти на окружающих. В своем обращении стеми, кто переживает черную полосу в жизни, мы так же прямолинейны инекорректны, как и дети прерий.

Разве непестрят журналы предложениями снять «венец безбрачия»,порчу, сглаз и все в этом духе? Мы усмехаемся: «Шарлатаны!»,а сами подкармливаем госпожу Неудачу своим фатализмом. Людям хочетсяверить в возможность «идеальной биографии», которая бывыгодно отличалась от всех этих ужасных «не встретилвзаимопонимания, не нашел отклика, не добыл спонсора, не воплотил вжизнь, отчего и умер в нищете, забытый современниками». Нет,конечно, такого темного ужаса никакому гению не пожелаешь, и уж темболее своему родному гению. Вот мы и ищем того «волшебногопомощника», о котором с позиций психологии ничего особеннопозитивного не скажешь – так, плацебо. Хорошо уже, еслипомогает настроиться и сконцентрироваться. В конце концов, непомешает перед экзаменом пойти на заветную станцию метро «ПлощадьРеволюции» и схватить за нос изваяние пограничной собаки, какделает не одно поколение студентов Политеха.

В своемжелании поймать за хвост синюю птицу счастья взрослые и дети зачастуюведут себя одинаково. Хотя существуют и различия. Взрослые отдаютсебе отчет, что такое неудача – и даже преувеличивают еезначение. Воображают себе всякие ужасы и необратимые последствия.Молодежь, наоборот, преувеличивает ценность удачи. Вроде как возьмешьэту вершину – и все! Кайфуй себе всю оставшуюся жизнь, всюрутинную работу за тебя сделают. Ты же победитель! Гений! Чемпион!Серые будни – не для тебя! Поэтому даже «покорителяЭвереста» может постигнуть разочарование. И победаоборачивается новой чередой проблем и трудовых подвигов.

Еще однаоборотная сторона удачи – многотысячная армия тех, кому неповезло, не подфартило, не обломилось – младшему поколению допоры до времени не видна. Впрочем, обнаружив эту неприятную «деталь»или даже присоединившись к этой «армии», молодые неунывают — берутся за что подвернется, высматривают, что в рукиплывет, ищут, где ловится… Бывает, в процессе поискаприходится жертвовать всякими обременительными вещами –например, дипломами об окончании высших научных заведений. Бизнес, вчастности, мало интересуется «корочками». Родителей этопугает. Ведь какие-то двадцать-тридцать лет назад именно дипломпролагал дорогу в жизнь! После окончания вуза и распределения в НИИили в другую какую контору начинался многотрудный и многолетнийпериод восхождения из кабинета в кабинет – от лаборанта кмэнээсу, от мэнээса к сэнээсу (старшему научному сотруднику, если ктоподзабыл эту аббревиатуру). И далее, насколько возможно, планомерноувеличивая свой доход на… Нет, не будем о грустном.

Сегоднямолодежь не желает расти по тридцать лет в одном и том же конторскомгоршке, будто пыльный кактус. Подобная стабильность кажется имрутиной – и зачастую вполне заслуженно. А родители, в своюочередь, думают, что мобильность, совершенно необходимая длясовременной жизни, и потому весьма распространенная в молодежнойсреде – не что иное, как легкомысленное, поверхностноеотношение к жизни. Да и психологов перемены застали врасплох. Ведьони тоже люди и, следовательно, подвержены массовым настроениям.Поэтому мы нередко требуем взаимоисключающих вещей: например, чтобыребенок относился к действительности, как взрослый, то есть с нашейточки зрения, но в то же время хорошо ориентировался в современныхреалиях – так, как нам и не снилось; или чтобы он был послушени мягок, а также удобен в обращении, но обладал изрядной «пробивнойсилой», а заодно крепкой броней, защищающей от психотравм; илипусть получит все причитающиеся дипломы, но быстро-быстро сделаеткарьеру – и лучше в бизнесе, а не в заштатномнаучно-исследовательском институте, который вот-вот закроют…

Почемустремление воплотить свою мечту в жизни нередко оборачивается крахом?Во многом из-за завышенных требований, которые предъявляются всемуподряд – оболочке, упаковке, наполнению, содержанию,функциональности, внутреннему, внешнему, а также соседнему иблизлежащему.

Завышенныеили необоснованные требования неизбежно рождают то самоенепереносимое психологическое бунтарство или заставляют ребенказамкнуться в себе.

И онвпадает в депрессию, боится действовать, ждет осуждения и не доверяетдаже самым близким людям. Все было бы иначе, если бы мыраспространили действие «всемирных законов» –экономических, социальных, психологических – и на него. Нет,«издалека» мы все понимаем: некоторых «затемнений»по ходу жизни избежать невозможно, даже так называемым «мажорам».Но в отношении нашего ребенка это правило действовать недолжно! У него все будет отлично – причем сразу! На ста-арт!Внима-ание! Ма-а-а-арш!!! И бежим рядом с секундомером, в надеждепотешить свое честолюбие.

А междутем периоды выхода молодого человека «в большую жизнь»весьма богаты черными полосами. Проблемы с самореализацией бывают увсех, достичь успеха «с полпинка» нереально. И не стоитверить в щебетание иллюстрированных журналов: в номере не хватитместа даже для одного интервью, если печатать описание мытарствзвезды, дававшей интервью, целиком и полностью. К тому же сегодня непринято «грузить» публику своими бедами. О бедах, вкрайнем случае, можно упомянуть в мемуарах. Если, конечно, это непротиворечит имиджу. В современном мире имидж «золотогомальчика/девочки» куда популярнее имиджа «рабочейлошадки», «ездовой собаки» и прочих полезныхживотных. В общем, в дискуссии стрекозы и муравья победила красота иветреность. К тому же стрекоза к зиме укатила на Канары заниматьсясерфингом и дайвингом, а муравей остался боротьсяциклонами-антациклонами, и в марте его муравейник был сметен весеннимпаводком.

Людямхочется верить не в муравья, а в стрекозу, в то, что она обрететстабильность в песне и танце, а не в строительстве и пахоте. Ксожалению, даже песня и танец оборачиваются пахотой, едва иминачинают заниматься профессионально. Вообще, профессиональнаядеятельность непохожа на строчку из цыганского романса «Мнемгновение наслаждения – остальное трын-трава!» — за«трын-траву» карьера мстит безжалостно. И надо бытьготовым к неудачам, тем более если ты – начинающий специалист.

А междутем «проколовшийся» нередко ощущает себя прокаженным.Вместо поддержки от родных он видит одни упреки. И не знает, чтоупреки, собственно, исходят не от любящих мамы и папы, а отсовершенно посторонних личностей – от журналистов, создавших«стандарт мажора», от соседки, навеявшей «светлыйобраз крошки Эйнштейна»… Кто такой «крошкаЭйнштейн»? Ее отпрыск, который всегда учился на одни пятерки -хотя и наделен креативным мышлением, мамочку слушал беспрекословно –и тем не менее обладал твердым характером, поступил в элитарный вуз –но после вуза тут же нашел денежную работу… Рядом с вамиобязательно найдутся чьи-то родители, которые взахлеб рассказывают освоих прекрасных детях. И некому сказать родителям мнимого«прокаженного»: не верьте. Не бывает таких противоречивыхЭйнштейнов. И врет соседка, и врут журналисты. Зачем? Чтобы былоувлекательно. Чтобы раскрасить совершенно будничную жизнь яркимицветами.

Журнальный глянец в обыденной жизни
Когдаречь заходит о мечтах, все сказанное вроде бы относится к молодым.Взрослые, по идее, опытнее, серьезнее, сдержаннее – и даже всвоих мечтах. А все потому, что научены соотносить упоительныефантазии с жестокой реальностью. Им – если они и в самом делевзрослые – отчетливо видны препятствия, последствия,непредвиденные обстоятельства… Впрочем, многие из нас и взрелые годы любят сладкое до дрожи и потребляют его до изнеможения,до одышки, не страшась крадущегося в ночи кариеса, равно как ижировых отложений, пришедших, чтоб навеки поселиться. Зависимость отсладкого – в буквальном и переносном смысле — новая, небывалаядоселе болезнь. Чума третьего тысячелетия. Ну, о буквальномпристрастии к сладкому пусть диетологи пишут, а вот пристрастие к«сладким грезам» представляет для нас непосредственныйинтерес. Поговорим о высоком – об искусстве. А именно омассовом искусстве.

СоциологА.Мендра так описывает роль современного массового искусства: «Виндустриальных обществах картинки, созданные средствами массовойинформации, позволяют индивидам занять определенное место в обществеи соответственно вести себя: нормы связаны здесь со стереотипами. То,как надо себя вести, диктуют, например, кинофильмы или женскиежурналы, и каждый может выбрать себе эталон героя… Со своейстороны, манипуляторы символами стараются использовать в фильмах ижурналах людей повседневной жизни… Этот механизм подкреплениясоциальной реальности картинками очень существенен»43.Искусство манипулирует нами, заставляя выбирать себе героя «изкартинок», а потом, как иронизировал Станислав Ежи Лец, быть«всегда лишь эпигоном героев собственных фантазий». Есть,правда, надежда, что к тому моменту формирования личности, которыйможно назвать ключевым, – к моменту сложения индивидуальнойиерархии ценностей – человек научится различать необходимоелично ему и воображаемое необходимое, навеянноемасс-медиа. В противном случае он обречен всю жизнь обходитьсястандартным вариантом – неким «суррогатным счастьем»,далеким от его реальных потребностей. Многие так и живут – незная собственных целей.

Готовностьтрудиться и рисковать ради суррогатов неразрывно связана со«сверхценностью счастья». О его могуществе мы слышим сдетства, а его образ впитываем всю жизнь. В общем, масс-медиа удаетсяизрядно поработать над сознанием каждого из нас. Уже в юные годы мысгораем от желания привнести в наше пресное (как считает любойподросток, будь он хоть наследник престола Монако) существование хотьнемного «сахарной глазури», сваренной по рецепту СМИ.Просто чтобы украсить доставшийся на нашу долю непрезентабельныйкаравай. Вот почему в каждой судьбе наличествует хоть одна попыткавписать свою жизнь в форму современных технологий. Кто-то участвует вконкурсах юных дарований — «Звезди!»,«Таланты-фабриканты» или что-то в этом роде, некоторыепросиживают штаны в библиотеке, готовясь к олимпиадам для умников, асовсем уж чувствительные натуры пишут юношески (девически) страстныестихи, сильно напоминающие коктейль из Цветаевой и Асадова. За товремя, пока мы дорастем до своего собственного стиля, до зрелойманеры самовыражения, любому из нас приходится пройти через стадиюподражательности – это своеобразные «игры детенышей»,подготовка к взрослой жизни.

Но, какмы уже писали, бывает и так, что человеку до седых волос не удаетсяповзрослеть. Он и в старости остается деткой-конфеткой. Инфантильноесознание – в некотором роде бегство от рутины будней, отсамостоятельного выбора, от ответственности за действия и намерения.У подобного образа поведения есть и плохие, и хорошие стороны –как и у всего сущего.

Ксожалению, не всегда мы выбираем, кому завидовать или на когопоходить. Чаще выбирают за нас. Сегодня «общепризнанныхидеалов» пруд пруди. Политики, звезды шоу-бизнеса, великие людиэпохи глядят на нас с обложек, сияя добрыми призывными улыбками. Итак же радостно смотрят на нас их жены, тещи, дети и собаки. Всепоголовно счастливы. И это глянцевое счастье в личной жизни являетсянаградой за большую созидательную деятельность на благо общества. Мырассматриваем знакомые подретушированные лица, изнывая от желанияуподобиться избранным, любимцам и баловням судьбы. Мелованныестраницы раскрываются, словно двери рая.

Идея«глянцевого счастья» базируется не столько на традиции,сколько, в первую очередь, на моде.

Глянецимеет самые жесткие принципы и рамки. Его основная стратегияназывается «перфекционизм»: якобы для лучшей жизниотбирают только самых потрясающих, но из числа избранников в Эдемпопадают лишь те, кому вдобавок умопомрачительно повезло. Ибо запорогом земного рая избранников ждет блаженство неописуемое (хотя инеоднократно описанное). Пресловутое райское блаженство средствамассовой информации демонстрируют в гипертрофированных пропорциях: встатьях и передачах о жизни звезд гораздо больше упоминаний про«полную гармонию», нежели способен переварить обычныйжелудок земного человека. При такой дозе гармонии не только йог, но илюбой атеист способен навеки погрузиться в нирвану. А вот проблемызнаменитостей пресса показывает через перевернутый бинокль. Всякиемелочи вроде клептомании, суицидомании, алкогольной зависимости,боязни черных кошек, тринадцатого числа, папарацци и критическихотзывов представляются крохотными, незначащими деталями. Хотяспросите любого «любимца муз и Аполлона», он объяснит,сколько крови ему попортил путь к вершине Олимпа.

Глянецстатей и передач изрядно лакирует картину звездных сфер, в которыхлегко и свободно парят светила, а любые трудности носят временный илегко преодолимый характер. СМИ с непостижимой простотой соединяют вкаждом таком «нерукотворном образце» взаимоисключающиедостоинства: идолам одновременно присущи душевная чуткость иносорожья выносливость, истовая вера в христианские ценности инеуемное желание «все попробовать». Психиатр, если бы емув качестве анамнеза попалось подобное «биографическое»описание, непременно вывел бы заключение: «явное раздвоениеличности на фоне патологической эйфории». Впрочем, нетгарантии, что психиатр свободен от воздействия лакированных идеалов.

Силастереотипа при поддержке масс-медиа настолько же огромна и незаметна,насколько невидима и чудовищна сила, скажем, геологического процесса.Пока вулкан не плюнет в небо — метров на восемьсот — тоннами пепла ипемзы, у подножия смертоносной горы спокойно пасутся овечки, идевушки в ситцевых платьицах плетут веночки своим возлюбленным. Нохулиганские выходки огнедышащих фурункулов земной коры – всеголишь результат миллионолетних подвижек литоральных плит, гигантскихпластов, из которых состоит вся поверхность планеты. Океанское днотихо сползает под материки, почва опускается и поднимается, меняетсяпогода – то ли быть дождю, то ли засухе… Словом, никтои ухом не ведет. И лишь когда «на город ляжет семь пластовсухой земли» — вот тут жители изумятся: с чего бы вдруг?Приблизительно таким же методом происходит внедрение идеи вчеловеческие мозги: тихо-тихо, по-пластунски. А потом: ба-а! Толькочто в какую-нибудь личность или идею не верили нипочем, осуждали,предавали остракизму, а теперь раз – и полюбили! Ну с чего быэто… вдруг?

Невдруг. На самом деле для того, чтобы спровоцировать вулканическийвыброс на тысячу метров ввысь многих тонн народной любви, создателюидеи придется попотеть. Во-первых, необходимо все устроить так, чтобысостоялось, интеллигентно выражаясь, «соитие стереотипа ипсихики масс». Причем соитие с последствиями, а не просторазвлечения ради. Для этого стереотип должен базироваться на простыхи очень простых ценностях.

Идеи,передаваемые стереотипом, обязаны излучать доступность иусредненность.

Большаясложность и высокая избирательность мешают массовому охвату – иохвату мозгов, и охвату вообще всего, что подвернется. Значит, идеямнадо быть проще. Не то лежать им на свалке в качестве несвоевременнородившейся «нетленки». Во-вторых, шлифуя грани идеи,особенно важно убрать все, что мешает целостному, запоминающемусяобразу. Всякие сомнения, метания, излияния, разобщающие аудиторию –долой! Вот почему глянец так старательно маскирует коллизии, которыхв любой жизни более чем достаточно. И тем более — в жизни звезд.

Простотаимиджа в сочетании с гипертрофированным счастьем – вот чтопревращает судьбу знаменитости в сплошное великолепие, фата-морганойсверкающее перед взором обывателя. Да, теория создания глянцевогокумира выглядит сложным делом, а на практике глянец действуетнехитрым методом наложения толстого-толстого слоя шоколадной глазурина любой подходящий объект. Собственно, качество и форма самогомучного изделия уже не просматриваются. К тому же подробности и нетребуются: кексик может быть хоть из… туалетной бумаги сгипсом пополам – теперь публика с упоением станет медитироватьна гладкую, источающую сладостный запах поверхность.

И вместес «укрощением» и «подслащиванием» реальной«судьбы человека» образ «из телевизора» дажесамую богатую натуру травестирует и выхолащивает: в «Понедельнике,который начинается в субботу» братьев Стругацких геройсовершает путешествие в мир литературных произведений. «То идело попадались какие-то люди, одетые только частично: скажем, взеленой шляпе и красном пиджаке на голое тело (больше ничего); или вжелтых ботинках и цветастом галстуке (ни штанов, ни рубашки, ни дажебелья); или в изящных туфельках на босу ногу… Суровые мужчиныкрепко обнимали друг друга и, шевеля желваками на скулах, хлопалидруг друга по спинам. Поскольку многие были не одеты, хлопание этонапоминало аплодисменты». Да, ради аплодисментов многиепретенденты на «звездность» не особо дорожатся – неберегут свою многогранность и неоднозначность, и даже готовы остатьсябез штанов, а также терпеть крепкие объятья суровых неодетых мужчин сжелваками на скулах.

Кстати,глянец боится вовсе не своего антипода (вернее, якобы антипода) –грязного белья, темного прошлого, трупов в шкафу и проч. Страшныетайны и ужасные разоблачения только привлекают внимание публики.Глянец боится жизненных реалий. При демонстрации перипетийвосхождения будущего героя-полубога на Олимп пересказывать реалии егоповседневной, «человеческой» жизни нельзя ни в коемслучае, даже если про звезду «снимается кино», жесткое,будто солдатский сухарь, и искреннее, будто исповедь старой девы.Пусть именно такая — обыденная, кропотливая, утомительная — пахотасделала будущего народного кумира личностью. Глянец –неизбежное вложение имиджмейкера в образ идола. Для полноценногоглянца нужны не разоблачение, и не изучение, а ощущения. Мысль о том,что знаменитый человек — не избранник богов, а такой же муравей, каки ты, работяга, комплексатик, и к тому же не слишком счастливый –вызывает ужас. Хотя ничего ужасного в «рабочих моментах»нет.

Да,прибегая к избитой метафоре, человек без счастья как птица безполета. Но и среди птиц встречаются страусы, которым орлы не указ. Асреди людей, соответственно, встречаются личности, чьи амбиции оченьвелики. И среди них, кстати, множество знаменитостей. Они, чтобывзять от жизни что хочется, предпочитают «упереться» итерпеливо переносить дисфкомфорт, нежели отказаться от своей цели. Идля них, в свою очередь, невротики, психотики и романтики, отчаянноищущие все новые и новые дозы эмоционального допинга, – неавторитет. Ну, разумеется, подобное недоверие взаимно. Рожденныелетать и наученные ползать, а также ходить, стоять и бегать на своихдвоих (четверых, восьми, сорока), — они, конечно же, с трудом находятобщий язык, и особенно — когда речь заходит о жизненных целях исуперпризах.

Бедная Лиза и светлый образ Павлика
Нормальныелюди и рядовые ситуации, как правило, ничуть не похожи нагармонически сбалансированный идеал с его замечательной способностьюслужить переходником между вами и счастьем. У реальности имеетсяскверная привычка царапать и впиваться. Конечно, это неприятнаяпривычка. Но если сравнить с присущей идеалам манерой обламывать,растворять и опустошать, то действительность изрядно выигрывает…Как же, спрашивается, быть: не соглашаться на то, что есть, «занеимением лучшего»; не зацикливаться на воображаемых образцах;пытаться поверить в возможную «сбычу мечт»; плюнуть напустые мечтания и упиться пессимизмом? Не знаем. Единого рецептаникто вам не даст. Придется учиться грамотному обращению с мечтой исамому решать, какой выход – наилучший.

Стоит ли«наводить глянец» на образ своего ребенка и/или насобственную жизнь – дело ваше. Но следует учесть одно: глянец –вещь хрупкая. Удаляешь один компонент и вся пирамида рассыпается,словно карточный домик. Достижения и свершения теряют ценность исмысл: теперь главное достижение – это, собственно, безоблачнаяжизнь. Такая «выдающаяся судьба» символизируетизбранность ее обладателя. А избранность предполагает безупречность.Значит, чего бы вы не достигли, сплетня всегда найдет «прокол»в ткани вашего существования, как ни покрывай его золотым шитьем.Нравственный или внешний облик, семейные или деловые отношения –все дает почву для разговоров. Если ничего не обнаружат в настоящем,обсудят, наконец, сомнительное – или, наоборот, выдающееся –происхождение. Дескать, чего и ждать от выходца из такой семьи! Тоесть от потомка такого рода можно было бы ждать и большего! В общем,«не знаю як, но не так», как сказала невестке свекровь.

Богзнает почему образ жизни для обывателя важнее, чем творческиепрорывы. Может, из-за того, что объективно понять и оценить результаттруда, деятельности, творчества не в компетенции «человекозрителя»?Поэтому он просто хочет увидеть и символ — воплощение благодати,удачи и гарантированного успеха. Успеха, неизбежно приходящего к тем,кто живет не абы как, а «правильно».

Лизаучилась курсом старше Павлика Соболева. На их гуманитарном отделении,где мальчики-студенты вообще редко выживали, Павлик казался простосветочем. Красивый, здоровый мальчик, с хорошей кожей, ровными зубамии открытым взглядом ясных голубых глаз. Преподаватели наперебойхвалили его работы, девочки в него влюблялись пачками. Сама Лизавлюблена в Павлика не была, но для нее он был чем-то вроде воплощениянекого принципа вселенской справедливости. Глядя на Павлика, она всемсуществом впитывала эту самую нехитрую, отчетливую справедливость:вот, если ты родишься у «правильных» родителей, получишьхорошее воспитание и образование, то все в жизни у тебя будет ясно,легко и хорошо. И за что бы ты не взялся – все у тебяполучится, а за твои прекрасные качества тебя все заметят, полюбят,наградят. Видите: «хорошим Павликам» не надо долго-долгокарабкаться к вершине через темные провалы и мусорные кучи, ломаяголову и обламывая ногти, не надо идти на недостойные сделки ссовестью ради успеха. Чистые помыслы, светлый путь – словом,человек будущего в наши дни. Так что, можно сказать, Лиза своимичувствами к Павлику выражала настроения восхищенного общества.

Крометого, поскольку они учились в одном учебном заведении, Лизапрямо-таки чувствовала себя причастной к судьбе своего кумира. Онаочень обрадовалась, когда Павлик стал известным актером и шоуменом.Это подтверждало ее мысли об светлом, усеянном розами без шипов,«правильном» пути прекрасного человека, чьи ясные глаза идобрая улыбка глядели на нее с рекламных щитов и с экрана телевизора.Однажды Лизе крупно повезло. По крайней мере ей казалось именно так -в начале. На вечеринке у своей подруги она встретилась с Соней иНаташей. Обе очень хорошо знали Павлика. Соня училась вместе с ним водной группе, а Наташа работала вместе с Павликом. «Надо же,как повезло!» — подумала Лиза про девушек. Ей казалось, чтонаходится рядом и дышать одним воздухом с Павликом – величайшаяпривилегия.

ИЛиза завела беседу о своем кумире, вдохновенную и многословную –и говорила, пока не осеклась при виде иронии на лицах «счастливиц».Лизиных восторгов они явно не разделяли. «Большого ученого ума,говоришь?» – смеялась Соня. — «Но ведь его работысчитали лучшими, — не сдавалась Лиза, — и курсовые, и диплом», — «Честно говоря, не думаю, что нужно иметьхоть какие-то мозги, чтобы написать такую дипломную работу…Одна тема чего стоит. «Архитектура деревни Гадюкино в работаххудожника Змеюкина»! Этот домик в том пейзаже, а этот в другом.Реестр, одним словом. Так что извини», — «А почему жехвалили?» — Лиза цеплялась за соломинку. — «Да потому,что все эти работы ему мама писала. Она еще у нас преподавала. Ну, тыпомнишь, кудрявая такая. Что же им, коллегу прикладывать, мордой обстол? Вот и хвалили. Тем более, что тетка она неплохая, трудолюбивая,но без особого полета», — «Надо же, — засмеялась Наташа,- а я-то никак понять не могла, как же он университет окончил?» — «Почему?» — Лиза была готова расплакаться, — «Датуповат он, между нами, девочками, и к тому же в общении…неприятен. Я в его команде работала и при первой же возможности вдругую группу перешла – и гуд бай, май лав!» — «Акак же тогда все? Что такое Павлик?» — Лиза совсем упала духом,- «Штаны!» — хором ответили Соня с Наташей. «Ну,фактура у него подходящая, — снисходительно пояснила Наташа, — ее иэксплуатируют в хвост и гриву. Шоу-бизнес к штанам очень по-добромуотносится. Польза от них есть, доход. Взять, вот, к примеру, тебя.Смотрела столько лет в лучистые Павлушины глаза и плакала отумиления. И другие так же. Так что миссию свою Павлик выполняет. Ачем прекрасный принц является в реальной жизни — этого лучше незнать».

Конечно,Лизиной коллизии, пардон за каламбур, можно посочувствовать. Нодевушка сама виновата. Ей бы присмотреться, разобраться: и за что яего полюбила? За красивые глаза? За выдающийся вклад в науку иискусство? Нет, скорее за то, что он символизировал. А Павликсимволизировал успех, который не надо ни зарабатывать, ниподдерживать, ни упрочивать. Просто живи «как надо» –и все у тебя будет. Павлик олицетворял надежду на светлое будущее длявсех «хороших мальчиков и девочек». И блистательный кумирпревратился в грубо раскрашенную марионетку, едва трепетная девушкаЛиза узнала подноготную Павлушиного «полета в стратосферу»– личные связи в институте да нехитрая функция «фактурногомальчонки» в неромантичной индустрии шоу-бизнеса. От такогокрушения идеалов люди болеют — и не потому, что «Павликажалко», а потому, что жалко себя: своих надежд, мечтанийи нехитрых расчетов на то, что «правильный и здоровый образжизни» гарантирует «заслуженный успех и признание».Не стоит ударяться в обожание символа.

Подстраиватьреалии собственной жизни под глянец – дело неприбыльное,опасное тяжкими душевными разочарованиями.

Но чтоделать, если вам хочется – или даже требуется — хорошосмотреться? Делайте то же, что и любой имиджмейкер. Поступайте, каквам удобно, и демонстрируйте окружению лишь ту часть своей жизни,которая подпадает под образец. При этом не позволяйте «аудитории»подходить чересчур близко и настойчиво принюхиваться к вашемуповедению, мыслям, переживаниям. Мало ли что унюхают!

Кстати,нельзя забывать и о том, что существует целая психологическаякатегория людей, чьей жизнью руководит демонстрируемая частьличности. Она направляет энергию сознания в определенное руслодальнейшего развития. Речь идет об экстравертах — то есть оличностях, для сознания которых фундаментальной характеристикойслужит экстраверсия44.Судьба экстраверта зависит от его интересов, а не от внутреннейрефлексии. Поэтому он в первую очередь ориентирован на социальныйконтакт и на социальное одобрение. Экстраверт не склонен к глубокомуанализу жизненных реалий. То, что общество видит и обсуждает, дляэкстраверта и есть действительность. Экстраверты охотно работают нестолько над художественными или научными произведениями, сколько надсобственной внешностью или над своей «социальной маской»:почему бы и нет? Ведь собственный светлый образ – ничуть неменее достойный объект, нежели образ, например, литературный?Экстравертам легко дается эксплуатация «образцовых»фрагментов своей личности – они при этом не вступают вовнутренний конфликт с «непоказной» частью собственнойиндивидуальности. Правда, экстраверт испытывает определенныетрудности «в контакте с самим собой» и мало склонен ксамонаблюдению. Он обычно хуже осознает мотивы своих поступков, несклонен копаться в себе, вычленять основы и закономерности своихпобед и поражений. Экстраверт «легче и удобнее» вобращении, чем его противоположность – интроверт.

Как вы,вероятно, знаете, экстраверсивной установке сознания соответствуетпротивоположная, интроверсивная45.Ее носители — психологические антиподы экстраверта. Их судьба вбольшей степени определяется внутренней жизнью личности, а ихмышление реалистично, но все же индивидуально. Интроверт хорошоосознает мотивы своих поступков, его социальные контакты ограничены,зато отличаются стабильностью и глубиной. Последствием такойустановки сознания в первую очередь становится независимость истойкость. Реальность не заставит интроверта бесконечноподстраиваться и прогибаться, а пересуды и советы «добрыхдрузей» не собьют с пути, на который интроверт ступилсамостоятельно. Зачастую интроверты предпочитают перейти в категорию«оригиналов»: в таком положении можно лоббировать своиинтересы, как бы не замечая реакции публики. З. Фрейд не признавалинтроверсии в ее расширительном толковании: «Мы останавливаемсяна том, что интроверсия обозначает отход либидо от возможностейреального удовлетворения и дополнительное наполнение им безобидных дотого фантазий. Интровертированный человек еще не невротик, но оннаходится в неустойчивом положении». Вероятно, причиной такоговзгляда явился тот факт, что при психогенных заболеваниях уэкстравертов появлялись интроверсивные тенденции. А вот психическиеотклонения у интроверта не сопровождаются экстраверсивнымипроявлениями – наоборот, первоначальная установка усугубляется.Интроверт может полностью раствориться в «безобидных — до того- фантазиях» и погрузиться в аутизм46.Или уж если «закружиться в вихре праздных удовольствий»,то не напоказ, а насмерть.

Кто прав- Фрейд или Юнг – для наших целей не столь уж важно. Важнодругое: плюрализм в отношении «разнонаправленных»индивидуальностей полностью себя оправдывает.

Обществонуждается и в экстравертах, и в интровертах.

Просто итех, и других следует использовать правильно, не доводя экстравертовдо «патологического самоуглубления», а интровертов –до нервного срыва. Конфликты обычно в том и состоят, что люди, малоинтересуясь реальными характеристиками сослуживца, собеседника,сожителя, соратника – в общем, «социального контактера»– напрямую предлагают: «Делай как я!», словно мывсе – пионеры под присмотром товарища Дынина47.Или верят в примитивные подсчеты, основанные на кратковременной (илидаже на давно ушедшей) моде: надо встречаться, надо общаться, надоиметь связи и не морочить голову себе и мамочке всякими сложностями!Или (что еще смешнее) давайте рефлексировать, медитировать,добиваться катарсиса! Откроем чакры, третий глаз, внутреннее ухо,форточки, подвал, чердак – все откроем и проветрим так, чтобыкрышу снесло!

Пустьэкстраверты без всякой медитации выполняют свою роль, а интроверты,попусту не суетясь, — свою. И даже если вы согласны с Фрейдом в том,что интроверсия ведет к неврозу – не пугайтесь заранее. Мало личто куда ведет. А вернее, все на свете ведет в одну-единственнуюобитель – и все там будем. Разумный человек найдет в себе силызадержаться подольше и сделать побольше. Так что следует помнить:талантливые люди и интересные находки не являются прерогативойкакой-то единственной категории. А значит, и на успех может надеятьсякаждый. И конечно, нужно подготовить условия для достижениявожделенного успеха.

Болезнь и талант – опасная связь
Но,прежде чем смотреть в будущее с оптимизмом, стоит осмотреться вокруги уточнить некоторые «побочные эффекты» ожидаемогоуспеха. Нет, мы не станем рассказывать о тяжелой жизни звезд. В концеконцов, даже самый наивный контингент «Фабрики звезд»понимает, какая их ждет пахота – и до, и после. Правда,родители не всегда сознают, что их дети в курсе грядущих трудностей –и пытаются отговорить свое чадо от намеченной авантюры с помощьюнаивных возражений в духе мизантропов Байрона и Онегина: «Онзастрелиться, слава богу, // Попробовать не захотел, // Но к жизнивовсе охладел»48.И зачем только зря стараются? Естественно, от страха за свое дитятко,угодившее в тенета несбыточного. Родителю во всякой «погоне занедоступным» в первую очередь мерещится великая опасность. Идаже не мерещится, а предстает воочию: угроза в ней вполне реальная ивред от нее — тоже.

Да,«грандиозные амбиции» могут в буквальном смысле отнять учеловека жизнь. Предположим, у молодого человека не хватает таланта ивместе с тем не хватает смелости признаться в этой «недостаче»,зато упрямства хоть отбавляй. Или он просто боится насмешек и фразвроде «А тебя предупреждали!» – и все, налицонеобходимые предпосылки, чтобы просадить свою жизнь без малейшейпользы и удовольствия. И опять-таки получается: давить на неокрепшуюличность, зависимую от «социального одобрения» (в юностимы все экстраверты), совершенно нерентабельно. Напугаете до икоты илишитесь доверия. Разве в этом ваша задача? Нет? А в чем?

Навернякародителей заботит вопрос: какими аргументами удобнее всегонейтрализовать план «сомнительной аферы»? Как выступить,чтобы привести ребенка в чувство, не споря подолгу на разные глупыетемы типа «Почему ты не станешь вторым Кусто или Хейердалом,пока не получишь диплома» или «Почем вы знаете, что я негений»? К сожалению, «психологических отмычек» длятаких разговоров не существует. Все зависит от конкретных условий, абольше всего – от того, насколько вы… знакомы ссобственным ребенком. Не стоит недоверчиво хмыкать: мне ли моегодитяти не знать! Немало родителей пребывают в вечном заблуждениинасчет «дитяти». По разным причинам. И в первую очередь,по причине своей… забывчивости.

Как мыуже говорили, взрослому трудно понять мышление ребенка, подростка идаже молодого человека, поскольку для него самого этот тип мышления –давно отработанный этап. Он плохо помнит себя на этапе взросления ипотому все оценивает «по-взрослому», без подростковойостроты. С годами из нашей памяти уходит ощущение жестокости мира,свойственное молодым.

Мыи подростки словно живем в разных условиях: они — в военнойобстановке, мы – в мирной.

И такойжесткой конкуренции, как в подростковом мире, давно не испытываем. Апотому крепко-накрепко забыли, какое огромное значение может иметьвнешняя атрибутика: во что ты одет, с кем общаешься, где работаешь икак проводишь время… Нет, для взрослого человека все этодовольно важно, но его социальный статус – уже не единственноеего достояние. А для молодого человека – фактическиединственное. У него еще нет достаточного объемной и глубокойвнутренней жизни – он же «возрастной экстраверт»:больше видит и чувствует, чем думает и сознает. Для человека, укоторого появилось что-то свое, неотъемлемое и непоказное,подростковая акцентуация на «демонстративном существовании»непонятна.

Вотпочему со своей сегодняшней позиции родитель уверен: всяческоемолодежное стремление в дали и бездны, а также желание заниматьсяневиданными (и очень дорогими) видами спорта или намерение сделатьсебе тату самого тошнотворного вида на самом видном месте –примитивный выпендреж. Нечем пока выделиться – вот ипридумывает фантастические проекты. Ничего не делает, сидит на шее уродителей, лоботрясничает от сессии до сессии и пытаетсякомпенсировать свою несамостоятельность старым способом — воображаетневесть чего. Действительно, во многом возмущенный родитель прав.Попытки поднять самооценку путем фантазирования – стандартныеприемы психологической защиты. Отнюдь не редко они сохраняются и увзрослых людей. Кто хоть раз в жизни не встречался с мифоманом,похожим на Гектора Хэшебая, у которого целый ящик медалей Альберта заспасение утопающих, но «он никогда не хвастается тем, что онсделал на самом деле… даже если кто-нибудь другой это говорит,он стыдится. Зато все его рассказы – это сказки, выдумки»49?

Правда,зрелому (а точнее, перезрелому) вралю остается только одно оправдание– инфантильное восприятие действительности, стремлениезадержаться на стадии «дозревания» и страх перед «полнойличностной зрелостью». А для молодого человека существует ещенесколько оправданий — как социальных, так и биологических. От чеговообще зависит выбор идеалов, ориентиров, целей и средств, таквлияющих на жизнь молодого поколения? Двухфакторные теориидетерминации развития личности, при всем своем разнообразии, согласныв том, что самыми «могущественными» факторами являютсянаследственность и среда. Причем о наследственности человечество ещенедавно знало так мало, что боялось буквально всего: не дай бог, ужениха найдется дядюшка – игрок, или бабушка –алкоголичка, или кузен – альбинос! Отказать! Сию минуту!Обладатели родственников, похожих на персонажей Вудхауза: «Такначинала моя тетушка. Застали на крыше конюшен, с гавайской гитарой,в голубом халате. Сказала, что она — Боадицея, а это не так»50,- те покорно ждали «исполнения приговора», написанногокровью предков. Современная наука уже не столь категорична. Но о«биологическом приговоре» мы по-прежнему знаем немного.

Тем неменее сегодня, в эпоху бурного развития генетики, время от времени впечати появляются сообщения о расшифровке гена, якобы отвечающего нетолько за ощущения, но и за мышление человека в определеннойситуации. Так, например, ученые обнаружили вчеловеческом организме ген склонности к наркомании и геносторожности. Нет, их наличие — не приговор, который обжалованию неподлежит: будешь наркоманом! Или премудрым пискарем! Но вероятностьпопасть в психологическую зависимость (или заболеть, предположим,тропофобией – боязнью перемен) у обладателей этих геноввсе-таки выше, чем у того, чей генотип избавлен от подобных «даровприроды». Генетик Дин Хеймер расшифровал так называемый «генпоиска новизны»: когда человек получает новый опыт, в его мозгувырабатывается вещество под названием допамин, сопровождающийусвоение новой информации приятными ощущениями. Антагонистом «генапоиска новизны» оказался ген беспокойства – в аналогичнойситуации он провоцирует выброс серотонина. Полагаете, серотонинвызовет прилив наслаждения, как при удачном сексе или при поеданиишоколада? Увы. Не та ситуация (или не та дозировка). В данном случаеон вызовет неприятное ощущение – и человек больше не захочетплавать на байдарке по горным рекам или пробовать на вкус незнакомыеплоды и животных, даже не помыв их предварительно. Получается, чтообладателю гена поиска новизны легко стать экстремалом, а обладателюгена беспокойства – конформистом. И никакие внешниеобстоятельства не изменят ситуации.

Но еслипод влиянием той же молодежной субкультуры кто-то хочетзаниматься бейс-джампингом51или игрой на бирже? И ему не нравится перспектива всю жизнь работатьархивариусом? На первый взгляд гены, вызывающие негативные ощущения иповышающие уровень тревожности в сознании – сущий архаизм,пережитки биологической программы, создававшейся для сусликов. Вцивилизованном мире нужна твердость духа, креативность мышления ижажда новых ощущений! Во всяком случае, так следует из блокбастеровпро то, как молодость мира спасает планету, утерев нос старости мира,погрязшей в бюрократизме и эгоцентризме. Гены, заставляющие молодыхвести себя несоответственно голливудскому светлому образу, естьсаботажники юных надежд и гордых мечтаний! Пусть наука отыщетсредство их подавить! Окончательно и навсегда.

Ксожалению, потенциальному невротику-конформисту изменение генотипа непоможет. Неизвестно, что из этого выйдет – в силу такогоявления, как многофункциональность каждого из участков ДНК.Существует ген тревожности и депрессии, который также отвечает за…либидо. Все, кто хоть раз посмотрел американское кино, знают: дляусмирения депрессии используются «лекарства страшнее болезни»– в частности, могучий антидепрессант прозак, опасный, словногероин. А ведь кому-то антидепрессанты не требуются вовсе: генотипэтих «счастливчиков» так устроен, что они с рожденияспокойны и благостны, точно медитирующий Будда. Не удивительно, еслиобладатель гена тревожности, которого попеременно мучают кошмарныепредчувствия и приступы уныния, завидует «прирожденномуоптимисту» и мечтает об изменении генной цепочки на «тихоесчастье», данное нам в генах и в ощущениях. Как ни странно,избавление от беспокойства и депрессии приведет к потере…удовольствия от секса. Прозак – и природный, и синтезированный– снижает половое влечение. Выбирай, но осторожно, осторожно,но выбирай!

Эмоции– не что иное, как последствия биохимических изменений ворганизме. Кто-то надеется, что наука отыщет способ привестичеловечество к счастью фармацевтическим путем. Но мы сомневаемся всамой вероятности существования «биохимической нирваны».В нашем ДНК – 40 000 генов. И только небольшая частьпроявляет себя в физических данных – главным образом, вболезнях, а также в пристрастиях и предпочтениях. Ну, болезни,конечно, надо лечить – иных мнений быть не может. А вот чтокасается пристрастий… Предугадать, какая именно страстишка«всплывет» в нашем генотипе в качестве «активногокомпонента», — по меньшей мере сложно. Поэтому, чем играть вбиохимическую рулетку, стоило бы заняться развитием тех возможностей,которые у организма уже есть.

Большаячасть талантов не получает должной «отдачи и обслуживания»со стороны личности просто потому, что личность и не подозревает освоем потенциале.

Значит,надо искать таланты. Способности, вовремя реализованные и получившиепризнание – это почти гарантия успеха. Еще бы не хотетьзаполучить такое! Но вспомните о том, как природа распределилафункции в генах: вместе с жизненно важной – чудовищно опасную.Это ее – природы – своеобычная манера. И никто не знает,почему.

Тем неменее, с талантами – та же картина: в придачу к «бесценномудару» вы получаете как минимум недомогание. А то и опаснуюболезнь. Нет, мы не пугаем. Скорее предупреждаем опрометчивыхродителей, мечтающих о том, что их ребенок окажется гением и проявитсвои выдающиеся способности еще в юные годы. И опять-такиродительское тщеславие заставляет нас вспомнить восточную мудрость:«Молись, чтобы бог не исполнил твоих просьб». Ведь некаждый родитель дает себе отчет в том, какая опека понадобится«гению детства» – и чем все это может кончиться!Речь даже не о проблемах раскрутки. И не о проблемах распределениядоходов. И вообще не об экономической стороне дела. Речь идет обопасности, грозящей юному гению со стороны его собственного мозга.

Сознаниеребенка отличается необыкновенно ярким, мощным образным мышлением.Оно настолько целостное, объемное и четкое, что встретить нечтоподобное у взрослого человека – небывалая удача. Вот почемупроизведения, созданные некоторыми детьми в области живописи, музыкии математики (это главные сферы, в которых проявляется образноемышление), могут стать необычайно интересными, оригинальными,талантливыми и даже гениальными. Хотя чаще всего с годами таланттускнеет, а то и вовсе пропадает. Психологи давно изучают феномендетей-гениев, а также феномен исчезновения таланта. Пока удалосьвыяснить, что один из «факторов успеха» – плохаяработа передних отделов мозга! Именно они отвечают за концептуальноемышление и за избирательность мозга. Для нормальной работы сознаниячеловеческий мозг вынужден отсеивать все, что не представляетинтереса в процессе решения текущих задач. Со временем отборпроводится все жестче, концепция интереса становится все четче.Попутно развивается вербальное мышление, что помогает селекции данныхи… Да, вы, вероятно, уже догадались – это подавляетобразное мышление. Если бы развитие передних отделов мозга можно былоприостановить…

Некоторыеболезни именно так и действуют. Например, уже упоминавшийся аутизм,или деменция (приобретенное слабоумие), разрушающая мозг пожилыхлюдей, подавляют работу тех областей мозга, которые мешают человекувоспринимать мир единым, великолепным и незабываемым. Есть дажепонятие «саванты» — гении-идиоты, с серьезным отставанием(или деградацией – если речь идет о стариках) в развитии и соспособностями, лежащими за гранью возможного. Ведь наш мозг ничего незабывает. Просто полученные данные не поступают в сознание –как незначащие, второстепенные, ненужные. Поскольку они, согласноустановке, не представляют интереса. И только во сне – встранном, сгущенном и искаженном виде – нас посещают образы,так и не обработанные сознанием. Бывает, что в сновидениях содержитсябольше правды, чем в рассуждении на обозначенную тему. На этомстроится система психоанализа, а заодно и система поиска скрытыхспособностей.

Выявлениеталантов состоит в том, что блокировка со стороны передних отделовмозга снимается. Когда это происходит из-за болезни, слабоумныйребенок или старик, будучи не в силах досчитать до пяти, в течениенескольких секунд слушает мелодию или смотрит на здание с сотнямиокон, колонн, декоративных деталей – а потом воспроизводит всеидеально точно. Вот что бывает, когда весь потенциал мозгасосредоточен на одной-единственной задаче. Но, как бы ни поражалитакие уникумы, у нормального, любящего родителя не может невозникнуть вопроса: как быть с остальной жизнью душевнобольногогения? А то, похоже, перед нами всего-навсего робот, способныйтворить – только творить, и ничего больше! А личная жизнь, асемейные обеды по выходным, а полноценный отдых под пляжным зонтиком,а внуки? Внуки? Такие крепкие, розовенькие, хулиганистые существа, откоторых никакого спасу нет! Значит, ничего не будет – толькокартины, мелодии, формулы… Почему же. Не все генииреализовались лишь потому, что ампутировали все области мышления, некасающиеся творчества. И не все гении – слабоумные. Хотя многимдля того, чтобы сохранить твердость ума и ясность памяти, пришлосьпорвать с деспотически настроенными «покровителями таланта».Между прочим, среди таких покровителей бывали и близкие гениям люди.

Выигрываютте, кто делает упор не на патологическую одаренность, а нагармоническую личность.

Пустьэто не столь эффектно, как ребенок-гений – но и не стольчревато непредвиденными трудностями. Поистине, гений – самоебеззащитное и беспомощное существо в мире, вечный младенец. Ему нужныбескорыстные и безгранично преданные опекуны, няньки, слуги. В томчисле и тогда, когда гений уже большой мальчик/девочка. Софья Толстаясетовала на тех, кто этого не сознает: «Гению надо создатьмирную, веселую, удобную обстановку, гения надо накормить, умыть,одеть, надо переписывать его произведения бессчетное число раз, надоего любить, не давать поводов к ревности, чтоб он был спокоен, надовскормить и воспитать бесчисленных детей, который гений родит, но скоторыми ему возиться и скучно, и нет времени, так как ему надообщаться с Эпикетами, Сократами, Буддами и т.п. и надо стремитьсясамому быть им. И когда близкие домашнего очага, отдав молодость,силы, красоту – все на служение этих гениев, тогда их упрекают,что они не довольно понимали гениев». Как, вы готовы? Словом,лучше дать своему любимому детищу созреть интеллектуально.Пусть он, став полноценной личностью, сам соберет и перепробует всеплоды, которые принесут слава и успех.

К томуже, сняв хотя бы один источник внешнего прессинга, молодой человекснижает вероятность поражения и повышает свои шансы на успех.Уважаемые родители, постарайтесь сделать так, чтобы не оказаться всписке негативных факторов.

Не стоит спорить с Терминатором
Дети (втом числе и подросшие дети), хотя их часто упрекают в необоснованныхпретензиях, на самом деле не так уж неправы, когда капризничают. Ихпотребность в осмыслении и освоении мира по сути своей позитивна. Ихжелание выработать собственные шаблоны поведения – тоже. Подчьим бы то ни было тотальным контролем задачи познания миратрудновыполнимы.

Внутрирамок, поставленных априори, без объяснений и комментариев,нормальное развитие невозможно.

Притом,что полное отсутствие развития означает тяжелый инфантилизм. Вотпочему послушание перестает восприниматься как обязательство младшихпо отношению к старшим, как только оно начинает мешать проявлениям иразвитию личности. Требуя беспрекословного подчинения,родители провоцируют бунт беспощадный, но не бессмысленный – иособенно тогда, когда процесс воспитания уже не касаетсябиологического выживания, а затрагивает индивидуальные чертыхарактера. И даже если родителям кажется, что их деликатная«семейная» коррекция выправляет лишь мелочи, вродедеталей поведения, это могут быть кажущиеся мелочи. Для подростка илимолодого человека они выглядят как нечто важное для формированияличности.

Поэтомукак маленькие, так и совсем взрослые дети бунтуют не только в силуподросткового негативизма, но и в силу более важных причин. Когда-тобольшинство требований старших касались главным образомжизненно-важной «запретительной» сферы (не ходи куда ненадо, не ломай имущество, не водись с криминальными структурами, невзрывай трофейных боеприпасов на кухне) и были разумны и справедливы;зато сентенции наших пап и мам стали значительно подробнее, ибо теборолись за… непререкаемый авторитет. И, видимо, зря боролись.Человеку не стоит бороться с мифом – неважно, с древним илисовременным, изложенным письменно или нарисованным виртуально.Поэтому лучше уподобляться нашим дедушкам и бабушкам с их четкоочерченными «границами воспитательной деятельности», чемнашим амбициозным мамам и папам с их беспредельным управленческимчестолюбием.

«Да-а!», — скажете вы, — «Хорошо давать советы иписать «письма издалека»! А как быть родителям, которымприходится конкурировать сначала с Терминаторами и Барби, потом сБиллом Гейтсом и Абрамовичем? Как прикажете соперничать с образомуспеха и олицетворением совершенства?» А не надо с нимисоперничать. У них своя функциональная сфера – развитие яркогообразного мышления, в частности. А у вас своя — не менее (а может, иболее) важная.

Выдолжны ввести вашего ребенка в социальную среду, помочь ему наладитьсвязи с нею, показать пример адекватного восприятия действительности,научить его делать самостоятельный выбор и отвечать за него.

Неужелимало? Если да, то у вас мания величия. Или комплекс неполноценности.В любом случае, вы берете на себя слишком много или попростузавидуете героям современных мифов и легенд. Вас раздражаетневозможность стать на одну ступень с каким-нибудь персонажемкомпьютерной игры, у которого, как у кошки в пословице, девять жизнейи вдобавок длинный хвост для равновесия. И дает себя знатьродительская ревность, в которой, как и в большинстве разновидностейревности, никакого проку нет и быть не может.

Попытайтесьразобраться в себе: вы пытаетесь компенсировать какие-то «недостачи»психологического плана, без меры укрепляя свой авторитет средидомашних? Или боитесь за свое чадо, воображая всякие ужасы, связанныес безжалостной поступью высоких технологий — вроде психологическойзависимости от интернета или прогрессирующей шизофрении на почвеувлечения голливудскими блокбастерами? Или завидуете, что у вашихдетей имеются всякие роскошные игры, фильмы со спецэффектами, убойнаямузыка, а вот в ваши юные годы ничего такого не было? Илибеспокоитесь, что вашему ребенку «по барабану» все, чтовы считаете нужным ему сказать: вечно он витает в облаках иинтересуется только своей молодежной субкультурой, а реальная жизньему кажется досадным глюком? На какой почве произрастает вашаревность, ваше стремление подчинить всю мыслительную деятельностьвашего отпрыска родительскому контролю?

Довольномногие родители сразу же отметают все подозрения на свой счет и«переводят стрелки» на счет сомнительной морали,изложенной в этой самой «современной мифологии» – вкнигах, фильмах, играх. Жестокость, насилие, бездуховность. Все нето, все неправильное, все примитивное. И не помогут никакие победыДобра над Злом после пятнадцатиминутной показательной драки сприменением холодного и огнестрельного оружия с обеих сторон. Чемуони учат, эти истории? Тому, что прав самый сильный и самыйвооруженный? Ничего себе мораль!

Идея,что побеждает не тот, кто прав, а тот, кто лучше вооружен, полезначеловеку, который хочет победить.

И нет вней ничего безнравственного. Вступая в борьбу за правду, непренебрегай хорошей подготовкой к этой борьбе. Если ребенок, играя вигры, научится просчитывать собственные силы и оценивать ресурсыпротивника – есть шанс, что взрослея, молодой человек незадержится на инфантильном представлении о всепобеждающей силедетского нытья, а перейдет к другим методам покорения мира.

Кстати,добро с кулаками – непопулярный в свое время образ –сегодня получает новое раскрытие и освещение. Непротивление злунасилием – мысль соблазнительная, особенно для людей боязливыхи слабохарактерных, но в современном нестабильном, кризисном обществеона есть синоним медленного суицида. Проводить ее в жизнь можнотолько в стенах монастыря или в кругу заботливой семьи. Ну, а запределами указанных стен и кругов надо быть готовым к худшему: тебясъедят, дело твоей жизни положат на полку, учеников передадут вдругие руки, идею поставят с ног на голову, автобиографиюфальсифицируют. Непротивление – жестокий аттестат на прочность.Им проверяется «качество» даже не самого дела (идеи) –им проверяется «группа поддержки» того самогонепротивленца, который бросил своих людей на съедение оппонентам.Признайтесь: вы бы хотели оказаться в составе группы обреченных?Наверняка нет. Поэтому дайте ребенку возможность научитьсяпросчитывать силы и защищать свое и своих.

Выбоитесь, что он погрязнет в насилии, станет обижать слабых ипревратится не то в Саурона, не то в Бармалея, не то в Жириновского?Бросьте. Если и станет, то не оттого, что взахлеб смотрел фильмы ипередачи с этими, гм, персонажами. Игры вСауронов-Бармалеев-Жириновских человеку навязывает общество. Умелыйтактик найдет такой путь, чтобы поменьше измазаться, а импульсивныйромантик попрет напролом и вляпается по уши. Для особо щепетильныхзаметим: пролететь над хлябями и грязями, не замаравшись, способенлишь ангел или Карлсон. Будем смотреть действительности в лицо:гуманизм и чистоплюйство суть разные вещи. Гуманизм предполагаетборьбу и действие, полноценную жизнь и веру в себя. Чистоплюйство –отстраненное, осуждающее отношение к современности, полусонноесуществование взаперти.

Ну, атем, кто боится скоропостижной кончины гуманизма, советуем небеспокоить себя выдуманными опасностями. Сегодняшнее отношение каутсайдерам, слабакам, очкарикам изрядно отличается от вчерашнего ипозавчерашнего – равно, как и отношение к супергероям. Оноперестало быть однозначным. Так, современные развлечения дают ребенкупредставление о том, что даже у самого-самого неуязвимого Ахиллесаесть уязвимая пята – и конец супергерою. Криптониткакой-нибудь, микрочип, растворяющийся в расплавленном металле,кольцо власти, попавшее в руки отнюдь не тому, кому следовало. Вобщем, все, включая персонажей сказок, имеют свои слабости. ГарриПоттер, например, добрый, но чрезвычайно нервный и непоседливыйребенок. А храбрые хоббиты Толкиена – обжоры, разгильдяи иксенофобы. И то, что на их плечах – на плечах недоучившихсямалолетних магов и героически настроенных полуросликов — держится всеблагополучие мира, указывает на важную-преважную тенденцию: публикаучится снисходительно относиться к слабости и не преклоняться передгрубой силой.

Может, иродителям не стоит прибегать к грубой силе? Даже если очень хочется.Когда, например, возникает идея — прикрыть свою ревность иоскорбленное самолюбие праведным возмущением. Например, возмущениемпо поводу безграмотности и инфантильности младшего поколения. Добробы классику читал – а то ерунду какую-то! Травит мозгимасскультурой! Как мы уже сказали, «ерунда» можетоказаться довольно важной и интересной, если посмотреть на неенепредвзято. Да и масскультура вовсе не заразная болезнь, асредоточие примет и символов современного искусства и коллективногосознания. Без хорошей ориентации в этих дебрях человек выпадает изобщественной жизни. Пусть уж сам разберется в окружающем мире и своимумом дойдет до собственной системы ценностей.

Подумайте:разве ваши дети заслуживают пожизненного заключения в башне изслоновой кости?

Да, наих сознание действуют массовые психологические «поветрия».Но и мы, кстати, не свободны от этих «поветрий». Иничего, в здравом уме и твердой памяти находимся, слава богу. Хотявлияние коллективного сознания на сознание индивидуальное может статьеще одной причиной конфликтов с подросшими детьми – особенно втех случаях, когда каждая сторона не отдает ни пяди «своейземли» и ведет себя не как личность, а как толпа.

Г.Лебон, описывая механизмы, руководящие психологией толпы, полагал:лишь ученые-теоретики, не зная законов этой психологии, воображают,что разум меняет людей и правит миром. Он только подготавливает идеи,которые изменят мир позже, а сейчас, в ближайшее время, воздействиеразума остается ничтожным. Массы нечувствительны к рассудочнымдоводам – на них не подействует ни правдоподобное рассуждение,ни дискуссия, ни неоспоримые доводы. К тому же массы не стремятсязнать правду, да и всякая дискуссия умаляет авторитет вождя52.Массы готовы воспринимать дискуссию как зрелище или как игру –этакое ток-шоу в реальном формате, где под руководством ведущегооппоненты, поддерживаемые своими фанатами, лупят друг другааргументами разной степени тяжести. Они вовек не договорятся, новечерок проведут не без пользы. Каждый положит свой кирпичик вфундамент коллективного мнения.

Стереотипыкрепчают и незаметно укладываются в фундамент «псевдоиндивидуальногомнения», а мы понемногу вливаемся в «коллективное русло»,проложенное авторитетами нашей социальной группы. И вступаем вконфликт с другими социальными группами — в том числе и с теми, ккоторым принадлежат наши дети. Разница наших «групповых»вкусов, помноженная на разницу приоритетов, в результате дает трещинуглубиной с Марианскую впадину. Чего ради мы так отдаляемся от нашихблизких? Ради наших идеалов? Но что они собой представляют, этиидеалы? Нередко идеал, кумир, лидер – словом, авторитет -процентов на семьдесят состоит из коллективных представлений. А.Мендра пишет об основах авторитета как такового: «Стабильностьмнений демонстрируется и объясняется распространенностью стереотипови символов, лежащих в основе этих мнений. Все согласны с небольшимколичеством клише, которое мало изменяется под посторонним влиянием.Люди верят в то, во что они верят, и в то, во что верят окружающие»53.

Но,несмотря на эти сложности, мы понимаем: идеалы и лидеры нужны. Тоесть идеалы нужны, а лидеры пусть выступают в качестве носителей,передатчиков, материальных воплощений… То есть своеобразных«операторов». Оскар Уайльд заметил: «Ценность идеине имеет ничего общего с искренностью ее глашатая». Можнодобавить, что идея вообще может не иметь общего со своим глашатаем,как ни странно это звучит.

Законныеродители любой идеи практически никогда не бывают лидерами.

Ихположение куда скромнее – это чаще всего не самые успешные иобеспеченные люди. Они предлагают обществу нечто невиданное –свои интеллектуальные находки, философские взгляды, ученые труды,ноу-хау. А вот руководят только собой — и то не всегда.

Чтобы«охватить» массы какой-либо идеей, требуются, как ужеговорилось, «стимуляторы» — лидеры и пророки. Вот они-тои используют мысль, рожденную интеллектуалом-аутсайдером, на благостраны или целого мира, а больше всего на благо себя: создают группы,сообщества, секты и клубы по интересам. Здесь формируется авангард –из последователей, сторонников, поклонников и эпигонов. Авангарднаправляется туда, куда Макар телят не гонял. А масса реагируеттолько если идея окажется своевременной, то есть если большинствограждан не в силах вынести существующее положение дел. Тутвспыхнувшая энтузиазмом масса примыкает к авангарду, напирает сзади инаконец подминает под себя и первопроходцев, и пророков. Может инасмерть затоптать, чтобы впоследствии поставить памятник особовыдающимся и проводить ежегодные фестивали имени задавленных во имясветлого будущего.

Последователей,как видите, ждет жалкая участь, еще хуже, чем судьбалидеров-пророков. И сказок о них не расскажут, и песен о них неспоют. Эпигоны – либо рабочая сила для продвижения чужихпринципов, когда те входят в моду и становятся актуальными; либожертвы «кризисной эпохи», когда общество вырастает из«детских штанишек» и с поспешностью перелезает в новые,подростковые. Мы с вами живем именно в такое время, оно наше –вот и приходится смотреть ему прямо в лицо. Хотя и не мы первые. Опыттех, кто прошел через «эпохальные кризисы» и «кризисныеэпохи» до нас, поможет нам составить план действий, а заоднопонять: что, собственно, происходит в голове у нас, родившихся докризиса, и что – в головах у наших детей, родившихся вовремя кризиса или несколько после.

Демон разрушения в человеческой душе
Мы,старшее поколение, зачастую мечтаем обрести в младшем поколении своеотражение – облагороженное, осовремененное, «апгрейденное»,но все-таки похожее. Мы, честно говоря, не очень-то помним, каковыбыли мы в их годы, но, по законам психологическойзащиты, избавляющей нас от неприятных воспоминаний, издалека всевыглядит мило и душевно. Почему бы и не повторить эти прекрасныевремена на фоне высоких технологий? И пусть наши дети постараютсяполюбить тот стандарт мышления, который так симпатичен нам.Да, это один из вариантов авторитарного обращения с близкими, но мыстараемся об этом не думать. Или объясняем необходимость «жесткогоподхода» своим выдающимся жизненным опытом: мы, дескать, точнознаем – потом, с годами «станет будет лучше» — длястраны, для потомков, для мировой культуры. И заодно не замечаем, каксами себе создаем проблему – ту самую, которую долго изживали.

Асделали ее нам… наши родители. Ведь у поколения шестидесятых,которое было нашим общим наставником, имелись два основных средстваосвоения действительности – романтизм и нонконформизм. И они ихнам вручили от доброты душевной, всерьез предполагая: это –лучшее, что у них есть. А мы, согласно эстафете поколений, приняли –пусть формально – и понесли дальше, нашим детям. Так ли эти«приобретения» полезны, как кажется? Так ли ониактуальны, как нам хочется? Пожалуй, стоит детально рассмотреть, чтокогда-то предлагали нам и что стоит предложит им, нашимнаследникам.

Средиэтих «предложений» неизбежно присутствуют «обманки»– соблазнительные, но опасные идеи, с массой «побочныхэффектов», разрушающих личность. И многие прячутся в пышнуюупаковку «культурной традиции» — как уже упоминавшийсяромантизм. Тем более, что в качестве художественного направленияромантизм имеет чрезвычайно привлекательное «лицо» -многосторонний, плодотворный, темпераментный. Но в качествеидеологической «обманки» он примитивен и одновременноковарен. Почему? Да потому, что незатейливо играет на чувстветревожности, используя психологические потребности большинства людей- «обожествление героя»54и поиск «волшебного помощника»55.Инстинктивное напряжение снижается, тревожность уходит, носамостоятельность и независимость суждения сводится к минимуму. Окакой свободе выбора может идти речь, когда идеалы и герои служат длясознания прямо-таки нерушимой рамкой? Тут сам не заметишь, как твоевидение мира превратится в игольное ушко или в оптический прицел.

Говоря олидерах-пророках, чьи разглагольствования с одинаковым успехомоболванивают и младшее, и старшее поколение, мы уже касались причин«эпохального» стремления «одуреть во имячего-нибудь великого». Но и отсутствие высоких(альтруистических или эгоистических) целей не избавляет человека отпотребности понизить «уровень содержания»самостоятельного мышления в своем сознании. Отчего? Да оттого, чтосамостоятельности неизбежно сопутствует ответственность. Как говорилшекспировский персонаж Шейлок: «На голову мою — мои дела!»56И свое независимое мнение, в большинстве случаев, приходится защищатьи от правых, и от левых, и от сочувствующих. Стереотипизированноемышление, равнение на героя и надежда на волшебного помощника сильнооблегчают «земные тяготы». Правда, результат, мягкоговоря, непредсказуем – как оно всегда бывает, если без картыбредешь по бездорожью, надеясь на удачу или вовсе на чудо.

Причинамиподобного неверия в свои силы, обращения к помощниками и героям –и все это на фоне общего «усреднения» восприятия –становятся наши внутренние потребности: в эмоциональном допинге, вподавлении аномии, в психологической разрядке… А в качествевнешних причин выступает… правильно, романтизм. Он напротяжении двух столетий формирует образ так называемой «славянскойдуши», основным наполнением которой служит… истерия. Атакже садомазохистский комплекс. Литературным воплощением загадочнойславянской души отлично послужит «молодая девица ЕлизаветаРасторгуева, не нашедшая еще себе занятия по вкусу», и оттого,«когда в доме появлялся новый человек, она зазывала его к себе,и начинался головокружительный разговор, весь построенный на острияхи безднах, причем она выпытывала – нет ли у ее собеседникажажды к преступлению? способен ли он, например, убить? не ощущает лив себе «самопровокации»? – это свойство она считалапризнаком всякого замечательного человека… В общем, это быланеудовлетворенная девушка и все ждала каких-то «переворотов»,«кошмарных событий», которые сделают жизнь увлекательной,такой, чтобы жить во весь дух, а не томиться у серого от дождяокошка»57.

Ожидание«переворотов» и «жизни во весь дух», безсомнения, не может считаться признаком зрелой индивидуальности.

Взрослаяличность не ждет жизни, а живет – хорошо ли, плохо ли, ноживет.

Было быстранно застыть на стадии «неудовлетворенности» пополам сдемонстративной тягой к суициду – да так и провести весь свойвек. Но с другой стороны, подобная «заморозка» сильноэкономит ресурсы, необходимые для развития самостоятельного идеятельного образа жизни. Можно сидеть, сидеть у того самого окошка,а однажды как-нибудь поддаться «самопровокации» – ив бездну головой! Без размышлений и сомнений. Уж переворот такпереворот. Елизавета Киевна Расторгуева, персонификация мятущейсяславянской души, одобрила бы и прослезилась.

Бывает,что эти незрелые ожидания оформлены в виде протеста – противчего угодно. Хотя по большому счету, инфантильная личность протестуетпротив жестокости окружающего мира и несовершенства мирозданиявообще. Экстернализация58в виде нонконформизма присуща люмпенизированной – или ещемолодой — части населения. Верно сказал юморист Владимир Колечицкий:«Вы не имеете ничего против или вы против, потому что ничего неимеете?» — и в самом деле, пока человеку нечего терять, он всейдушой приветствует радикальные перемены. Молодежи часто требуетсялишь повод для того, чтобы примкнуть к экстремистам политического,спортивного или художественного толка.

Естьшанс, что со временем экстремизм пройдет. Все, что удастся «вплести»в ткань культуры, останется будущим поколениям, а сиюминутныеэмоциональные «выбросы» уйдут в небытие. Но это –идеальный исход. Множество людей так навек и увязнет в трясинеспонтанной психологической разрядки, не контролируемой ни разумом, ниопытом. А в качестве оправдания приплетет вереницу фантазий на тему«За то, что мир жесток и груб, за то, что Бог не спас».Мол, я не смог себя отстоять, весь мир против меня, я в корне несогласен со всем, что мне предлагают, я вообще предпочел бы уйтипо-английски, а вернее, по-ирландски: ни с кем не попрощавшись, ночтобы после хлопка закрывшейся двери прогремел взрыв – инаступила тишина! Пусть все начнется с чистого листа – авосьвдругорядь лучше получится.

Такрассуждают не только подростки в тяжелом приступе негативизма, но илюди вполне дееспособные – дееспособные согласно паспортнымданным. Плохо дело, если фантазеру/фантазерке никто не объяснил –деликатно, но твердо: все это бредни, восторженные или депрессивные,но одинаково деструктивные.

Уничтожаясебя, разрушая свою (или чью-нибудь еще) жизнь, нельзя доказатьценность собственной личности.

Максимум,на что можно рассчитывать после саморазрушения: со стороны знакомых –саркастическое «Вот дурак/дура!»; родные и близкие, не впример дальним, будут не сплетничать, а страдать и убиваться всерьез– и что? В этом состоит твоя цель, эфирное ты созданье? Нет,конечно, не в этом. Здесь мы видим не цель, а предчувствие.Молодым свойственно чувствовать страх перед долгой «дорогойжизни», хотя в конце ее человека, вероятно, ожидают не толькоразочарования, но и награды. И все-таки вступить на эту дорогу не такпросто, как описывает «Даодэцзин»: «путь в тысячули начинается под ногами». Ощущение дальности и трудностипутешествия вызывает желание избавиться от опасных ситуаций с помощьюразных психологических игр. Притом, что все выигрыши –преимущества, извлекаемые в ходе игры – сводятся, главнымобразом, к экстернализации.

Притаких взаимоотношениях личности и действительности и возникают разныефикции и фантазии59.З. Фрейд писал: «Остается факт, что больной создал себе такиефантазии. И этот факт имеет для невроза вряд ли меньшее значение, чемесли бы он действительно пережил содержание этих фантазий. Этифантазии обладают психической реальностью в противоположностьматериальной, и мы постепенно научимся понимать, что в миреневрозов решающей является психическая реальность». Есличеловек удаляется в «психическую реальность», ему грозитцелый список неврозов и психозов. Словом, все происходит по законамсказки: чем дальше, тем страшнее. Чем дальше индивидуальность отреальности, тем страшнее ему возвращаться и адаптироваться в этойнедружелюбной реальности. Но если человек психически здоров, он,кряхтя и постанывая, вернется в этот мир и пойдет по упомянутому«пути в тысячу ли».

Естественно,и нормальный человек подвержен нервным срывам. И не стоит святоверить: адекватная личность, погрязнув в семейных неурядицах,трудовых конфликтах или моральных дилеммах, нипочем не станет падатьна рельсы, ходить с топором на старушек, травиться сулемой. Может ине станет. А может… Под давлением обстоятельств не каждыйостается нормальным и адекватным. Группу риска, как назло, составляютлюди душевно тонкие, чувствительные, с ярким воображением, но снестойкой психикой. А под непрерывным «романтическимпрессингом» происходит перерождение архетипа героя60в другой подвид – в героя-мученика. Этот архетип органичносливается с инфантильным воображением в следующей прекрасной картине:вот лежит покойный идеалист в гробу, бледный и элегантный, вокруггроба теснятся рыдающие близкие, недругов покойного дико терзаетсовесть, все, кто при жизни недооценил, недолюбил, недохвалил, теперьскорбные речи произносят, жалеют о невосполнимой потере… Опятьже красивым дополнением к ранней смерти выглядит неумеренноеславянское «питие», дабы заглушить грусть-тоску – осудьбе России, например. Можно также писать стихи и песни, сидеть наигле и дебоширить в местах общественного пользования. Или влюбитьсябезнадежно, никому ничего не сказать и зачахнуть, будто неполитаялилия.

Дажесмирившись с повседневностью и приняв рутину обыденногосуществования, фантазер регулярно изводит окружающих своимидепрессиями, нотациями или пафосными декларациями типа «Неверь, не бойся, не проси!». Если фантазеру меньше тридцати лет– пусть его. Для молодых подобные «капризы» –отличная возможность потешить инфантильную и нервную часть своего«Я», стосковавшуюся по одинокому, но всеми любимомузащитнику Добра и Правды. Кто-то воображает, что «герой»где-то поблизости и вот-вот предложит свое покровительство. Кто-то исам не прочь стать «героем» и даже супергероем,вооруженным новейшими (или древнейшими) технологиями. Выбор широк:для тех, кому не претит разгуливать в колготках, — благородныйразбойник типа Зорро или Робина Гуда; для любителей верховой езды ибыстрой стрельбы – все персонажи Джона Уэйна; для отчаянныхловеласов – Бонд, Джеймс Бонд; для тех, у кого ничего святого,- Остин Пауэрс, чучело-2. Если идентифицировать себя с «героем»,жизнь уже не выглядит такой беспросветной.

Кстати,дорогие родители! Не забывайте: вышеописанный персонаж – необязательно представитель именно младшего поколения. С тем жеуспехом это может оказаться особа далеко за сорок – и весьмадалеко. Как уже говорилось, острой формой романтизма массово страдаютшестидесятники, воспитавшие не одно поколение достойных преемников.Их «флюиды», если так можно назвать стереотипы мышления,не могли пройти мимо нас, даже если мы и посмеивались (да и сейчаспосмеиваемся) над старыми физиками-лириками, которые из года в годвдохновенно поют плохие стихи, положенные на три аккорда, а потоммрачно решают глобальные проблемы нравственно-экологическогохарактера. Как будто и моральные нормы, и парниковый эффект зависятот их усилий.

Шаблоныповедения в большей степени — плод многократного повторения, а несознательного выбора.

И наэтой особенности держится «эстафета поколений», несущаяиз века в век многое такое, о чем стоило бы забыть. Чтобы сделатьэтот процесс передачи информации более осмысленным, надо разобратьсяв себе – в своих представлениях и поступках, а не действовать«как всегда», потому что, видите ли, «все такделают». Поэтому перед тем, как искать инфантильные илиистерические проявления в поведении своего отпрыска, проверьте: каклично у вас обстоят дела с изживанием атавизмов романтизма?

Притомне стоит воображать себе всякие ужасы и искоренять в домашнейбиблиотеке творения русских классиков и западных фантастов.Проблемный «уход в грезу» начинается не с них – онилишь средство психологической защиты. Причиной уходастановится и неприятие реалий, и инфантильность мышления, и«романтический прессинг». О последнем хотелось быдобавить: что все мы – каждый по-своему – испыталивлияние старого, доброго (но несколько глуповатого) романтизма. Ану-ка вспомните, как романтическая традиция трактует процессвзросления? Верно, как «общее понижение качества»личности: дескать, был такой бескорыстный, великодушный, отважныйборец – а стал такой алчный, себялюбивый, трусоватый мещанин.Вот несчастье!

Несоглашайтесь. Твердо стойте на позициях разумного эгоизма: никакогонесчастья в том, что человек перестал рваться на амбразуру, нет.Целее будет. А «руководящие структуры», привычные клозунгу «В жизни всегда есть место подвигу!», пустьпривыкают к мысли, что большинство людей стремится держаться подальшеот этого места. В конце концов, амбразуру можно заткнуть не толькопушечным мясом. Родители – и тем более матери взрослых сыновей– не могут с нами не согласиться. В общем, жертвенность исамоотречение во имя великих истин необходимо ограничивать иконтролировать. Как и романтические порывы.

То, чтов юном возрасте на «вершине» системы ценностей помещается«половодье чувств» — это норма.

Эмоциональнаясфера «расцветает» именно в юные годы, а рациональноемышление «шлифуется» всю жизнь.

Поэтомуи любовь, и идеализм, и самопожертвование в юной натуре доминируют,но по мере взросления и развития индивидуальности их «содержание»в характере несколько понижается. Вдохновенный, красивый образ«великого подвига» исчезает, на его место приходит болееадекватное представление о неприятных последствиях и болезненныхощущениях, сопровождающих подвиг как таковой. Любовь тоже смещаетсяот центра эмоциональной жизни к периферии – есть же другиерадости, помимо любви! Короче, в бескорыстные чувства юного существавмешивается растущий эгоизм зрелой личности, которой есть что терятьпри совершении акта самопожертвования.

Этонеизбежный, а главное, позитивный процесс. Если человек хорошопредставляет последствия своего поступка, то, значит, он способенминимизировать потери, сохраняя результативность. Иначе всяческие«побочные эффекты» придется разгребать родным и близким«спонтанного героя»: возить фрукты в больницу (передачи вМатросскую Тишину, лекарства от депрессии, деньги в долг), искать емуврача (другую жену, новую работу, съемную квартиру), учить его жить вмире и согласии с собой и окружающими, а не лезть на баррикады полюбому поводу…Только благодаря рациональному мышлению,планированию и прогнозированию своих поступков человек «дотянет»до момента воплощения «светлой мечты» в жизнь. Глядишь, иувидит, как великие истины приоткроют завесу тайны и начнут приноситьчеловечеству дивиденды.

Кто-томожет принять все вышесказанное за призыв «к немедленнымдействиям». Выходит, ребенка нужно избавить от этих «пережитковсозревания»? Недрогнувшей рукой вывести на большую дорогу (нет,это звучит как-то двусмысленно), то есть в большой мир – ипоказать все как есть, во всей неприглядности? И жестко вернуть наземную поверхность, чтобы в облаках не витал? Чтобы поскорее сталвзрослым, самостоятельным, разумным и циничным? Опять что-то не то…В общем, полярные варианты – жизнь в грезах или жизнь в грязи –не слишком хороши, когда приходится выбирать мироощущение длялюбимого детища. А для выполнения задачи нужно основательнопоработать над собой — и не только юному энтузиасту. Его родителямтоже придется внести серьезную лепту.

ГЛАВА 4. ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ «В ДВИЖЕНИИ»

Жизнь как чужой язык: все говорят с акцентом.Кристофер Морли
Внеси лепту и спи спокойно!
Предположим,вы человек здравомыслящий, и нет у вас намерений украшать свою жизньсмертельными душевными надрывами и надломами. Вы не считаете, чтокаждого ждут великие дела, надо только найти своего пророка иследовать за ним, в какую бы… сомнительную местность он вас низавел. Вам не кажется, что за яркое переживание стоит заплатить еслине жизнью, то здоровьем, поскольку главное – было бы о чемвспомнить перед смертью. Вы не предполагаете, что молитвенноепредстояние заменяет деятельность по достижению желаемого и чтобоженька ради истово молящегося готов на любое нарушениеестественного хода событий (а чем, собственно, является чудо?). Втаком случае поздравляем: вы не подвержены патологическимромантическим настроениям. Зато есть вероятность, что время отвремени у вас возникают конфликты с вашими детьми, которые вассчитают совсем не крутым и даже довольно скучным человеком.

Чтоподелать! Крутость, она же экстремизм и нонконформизмсамоубийственного толка, выглядит ярко, глянцево, феерично –совсем как остросюжетное кино или рекламные ролики про свежеедыхание. Поэтому молодежи интересно увидеть, как оно выглядит вреальности, в исполнении ближайших родственников. А не увидит ничегоподобного – так уже и нос воротит. И хочется в ответ окатить ихсвежестью с привкусом резонерства – в духе столичного дядюшкиАдуева из «Обыкновенной истории» Гончарова: «Великафигура – человек с сильными чувствами, с огромными страстями!Мало ли какие есть темпераменты? Восторги, экзальтация: тут человеквсего менее похож на человека, и хвастаться нечем. Надо спросить,умеет ли он управлять чувствами: если умеет, то и человек…».Впрочем, Адуев-племянник не очень-то слушал рассудительного дядюшку,а если и слушал, то потом злился и каждое слово отвергал. Сам автор,кстати, называл поведение Адуева-дяди «холодной и тонкойтиранией», причем обвинял «тирана» еще в том, чтоон родную жену погубил – забыв, что «она не служила, неиграла в карты, что у ней не было завода, что отличный стол и лучшеевино почти не имеют цены в глазах женщины, а между тем он заставлялее жить этою жизнью»61.Вот и проговорился Иван Александрович Гончаров: в такой-то пустоте,да еще если муж своей «холодной и тонкой тиранией»оградит тебя от «внебрачных радостей жизни», и заболетьнедолго. Примем же к сведению эту информацию, щедро подареннуюклассиком.

Выходит,что человек, когда он не в силах обрести «упоенье» вслужбе, картах, заводе, а также во вкусной и здоровой пище, сильнонуждается в «искусственно подогретых» переживаниях.Кстати, больше всего это относится к подросткам и к тем, кто ещенедавно числился подростком. Нет у них ни своего завода, ни интересак игре «по маленькой», ни приятных пороков, отшлифованныхвременем до безопасного, «пикантного» состояния, нисобственных семейных традиций, которыми при случае можно было бы ипренебречь. Все заемное – и традиции, и пороки, и интересы.Просто он/она еще молод/молода, чтобы из всего предложенногоокружающим миром выбрать и, если так выразиться, «оплатить»нечто особо приглянувшееся. И для выбора, и для оплаты надо иметьвполне сформировавшуюся индивидуальность, и вполне личные средства.

Некотороевремя молодые живут, «вприкуску и вприглядку» пробуяразные радости жизни, а реальные ощущения процентов на пятьдесятзаменяя выдуманными.

Или навсе восемьдесят. Это уж кому как повезет. И если рядом окажется сухойи безжалостный резонер, умело, но грубо разрушающий «детскиефантазии», — не факт, что он поспособствует ускоренномуразвитию личности. Вернее всего, он, ничего не дав взамен, разрушитту часть психоэмоциональной сферы, которая, мягко говоря,контрастирует с реальностью. Именно о таком «утилизаторефантазий» писал Ричард Олдингтон: «Что за извращенноечутье подсказывает им, в какую минуту нанести удар? Как ониухитряются так безошибочно разбить хрупкую тишину души? Почему таклюто ненавидят эту тайну?»62.

Способностьк творческому восприятию погубить легко, а понять трудно. Вот почемуродители, даже если их так и уносит на волне рассудочности,непременно должны этот «серфинг нотаций» прекратить и«сойти с доски». Во-первых, тот, кто взрослее, долженвести себя снисходительно и «не заостряться» назарождающихся конфликтах. Во-вторых, позвольте молодому человекуприобрести собственную «базу» для рационального мышления.В-третьих, не пытайтесь посеять в его душе во-от такие плевелынедоверия к родителям. Или – еще того хуже – научитьребенка резонерствовать. Разве ему пойдет на пользу категорическийотказ от эмоциональной жизни, высокомерное отношение к людям и идеям?Попытка подняться над окружающим с позиций своего – весьмаскромного – жизненного опыта, а также со своего – поканедостаточного – интеллектуального багажа может закончитьсяплохо. В результате может родиться маленькое, но ужасное чудовище.

Срединаших знакомых было как раз такое юное чудовище. Оно активнозанималось просвещением девиц, неизменно их при этом унижая. «Аты можешь, село, перечислить имена и годы правления византийскихимператоров?» — мог он ни с того, ни с сего обратиться ккому-нибудь из сокурсниц. Самым распространенным ответом ему былосмущенное «хи-хи». А дальше, пока Шура сыпал именами идатами, девицы таяли, рдели и заглядывали ему в глаза. «И что стебя взять, дура?» — миролюбиво заканчивал он с царскимидинастиями и, добивая жертву интеллектом, шел на второй заход: «Азнаешь, сколько…?» И все повторялось. Вот такойпокоритель девичьих сердец. Мы, грешным делом, полагали, что еслидевушка вынесла три-четыре подобных «речитатива» и непридушила этот «уникум», то ей полагается хотя бынебольшая компенсация в виде приглашения в кабак или на дискотеку. Ноувы, на просвещении у Шуры все и заканчивалось. Ибо до танцев он неунижался (он вообще с трудом ходил), а тратить деньги на кормежку дурнеобразованных, далеких от заучивания километровых списков имен идат, – это он просто считал ниже своего достоинства, о чемзаявлял открыто. Шура считал, что ухаживать должен не он, а за ним.Впрочем, если одна из слушательниц и отважилась на попыткунакормить-напоить этого, гм, интеллектуала за собственный счет, тоон все равно отказался… бы. Он патологически боялся женщин.Грубый напор служил верным приемом, позволяющим самоутвердиться ибыстренько сбежать, пока тебя не разоблачили. У Шуры были большиепроблемы с общением. Но решать их было стремно: имидж не позволял.Разве при таком образе поведения признаешься, что весь твой апломб –не что иное, как застарелая подростковая болезнь?

Нобарышни и пожилые преподавательницы были от него в восторге. И никтоне догадывался до поры до времени, что на самом деле обожаемый Шурапрост, как репа. Информацию он копил оттого, что боялся собственнойзаурядности. Надеялся на ложные предпосылки, на «законотличника»: чем больше прочтет, тем умнее будет. Увы. Чтобы такпрямолинейно рассуждать, надо не иметь ни малейшего представления оприроде ума. Он, кстати, и сам в собственном интеллекте не былуверен, потому и вел себя агрессивно. Вопросы задавал, будто передним отчитываться обязаны. Хотя уверенные в себе люди не давят и негрубят — им это незачем. Они спокойны и благодушны, а Шура всегда былощетиненный. Школьники от таких комплексов лет в пятнадцатьвыздоравливают. Вот Шура, бедолага, увяз в скепсисе и в комплексенеполноценности.

Притом,несмотря на преподавательскую любовь, Шуре никто не предложил пойти васпирантуру и излить свою интеллектуальную мощь в научном труде.Подспудно преподавательский состав понимал: своего «потолка»Шура уже достиг и никуда больше не вырастет. Анализироватьнакопленное он не умеет и уже не научится. Ничего дельного иинтересного не создаст, как бы ни выпендривался. А значит, нечего сним время тратить. Примерно так же реагировали и девушки: обожатьобожали, но почему-то никто из них не пытался всерьез Шуру«захомутать» и сделать своим спутником на всю жизнь –или хотя бы на ближайшие годы. Правда, один его приятель, вовремяосознав тупиковую модель Шуриного поведения, сжалился над парнем ипознакомил его с подходящей девушкой – прелесть какойглупенькой. И, пока ее не постигло разочарование в «интеллектуале»,довел эту пару до брачных уз. И Шура еще советы приятелю давал: «Неженись! Вот женишься – и все, конец карьере! Вот я женился –какая уж тут наука. Семью содержать надо». Снисходительный другкивал и посмеивался, понимая: Шура нашел отличную «отмазку»всем своим неудачам в плане карьерного роста. Так что растиинтеллектуально отныне не требуется, а жена у Шуры уже есть.

Когдаописанная выше тактика становится единственной в арсеналеприемов общения, человек сильно рискует собой – и особенномолодой человек. Если всезнайство, высокомерие, пренебрежение тем,что может дать развитие и взросление, действуют на публикуотрицательно, «юный резонер» оказывается в изоляции ипланомерно предается нарциссическим неврозам63.А если он видит положительный эффект, то постепенно создает вокругсебя некую «ажитацию» и уже боится признаться в своихошибках, беспомощности, дезориентации. Слишком уж серьезно онотносится к собственной личности, слишком остро переживает критику –и ту, которую слышит, и даже ту, которая еще только последует.Словом, и так плохо, и этак нехорошо.

Междутем старшее поколение, во избежание порождения таких вот «карманныхБайронов», должно помнить: в основе взаимопонимания с младшимилежат не замшелый романтизм пополам с застарелым экстремизмом и неядовитый скептицизм, замешанный на всепожирающем цинизме, а глубокаяснисходительность пополам с хорошим чувством юмора. Люди, которымудается «взрастить в себе» и то, и другое, как правило,терпимы, забавны и щедры. С ними хочется общаться, их легко полюбить.А любовь, что ни говори, лучшее средство для поднятия самооценки.Особенно любовь подросших детей к повзрослевшим родителям. Мы, вобщем, и сами хотим, чтобы нас любили. И совершаем ради этой целинемало опрометчивых поступков.

Правда,на вопросы типа «Разве есть что-нибудь важнее любви?»,мы, оторвавшись от экрана телевизора, показывающего милую сердцумелодраму, бестрепетно отвечаем «Да все!» А подразумеваемпри этом душевный и физический комфорт, финансовую стабильность,карьерный рост. Потребность в любви может тихо посидеть в уголкеподсознания, пока мы вдохновенно исполняем социальные функции. Онасвою функцию исполнила: заставила нас – кого еще в детстве,кого в юности, а кого уже в молодости — сформировать собственные целии идти к ним собственными путями. Теперь чрезмерная потребность влюбви, наоборот, мешает жить спокойно и делать свое дело. Кстати,подчеркиваем: речь идет не о сексуальных, а об «общечеловеческих»взаимоотношениях – о той любви, о которой говорят «Его/еевсе любят!» и не делают при этом никаких оскорбительныхнамеков. Если человек жить не может без всеобщего обожания и ведетсебя, словно малоизвестный актер, «нарываясь на комплименты иаплодисменты», он непременно выглядит инфантильным. Подобноестремление выявляет детскую жажду внимания и защиты. Для ребенка онаестественна. В характере взрослого – смешна и даже опасна.Почему же эта потребность не всегда «отпадает вовремя»,как, например, молочные зубы?

Всеоттого, что особенности детского мировосприятия – своего родапсихологические «молочные зубы» — они, как мы уже писали,не исчезают, а откладываются в «архивах подсознания», изкоторых при случае легко всплывают на поверхность сознания. А в юныегоды каждый из нас, мечтая о любви, ищет возможности контролироватьотношение окружающих. Успокоить неприязнь. Вызвать восхищение.Добиться любви. И у большинства людей возникает закономерноепредположение, что любовь – детище успеха. Богатых, знаменитых,обаятельных, но недоступных публика обожает. Следовательно, вполнедостаточно выполнить хотя бы два из этих четырех условий – итебя искупают в овациях. В своем воображении человек нередко создает«романтических двойников», которым присуще то, чего в уреальной личности нет и, по всей вероятности, не будет: власть,деньги, шарм и защита от внешнего прессинга. Причем последнее условие– едва ли не самое важное. Да что там! Оно и есть самое важное.

Людямвсегда хочется отгородиться от негативной реакции со стороныокружающих.

А вкачестве такой «ограды» многие используют сознательноенеприятие действительности (кто сказал, что меня не любят? меня вселюбят! а то стали бы вы меня предупреждать! значит, и вы тоже менялюбите! просто много себе навоображали!). Или «игру в поддавки»(я постараюсь быть милым – таким, как вам хочется… а выуж полюбите меня – ну что вам стоит!). Третьи применяют методжесткого контроля (все будут делать то, что я скажу! неважно почему!я скажу, и все будут делать это, а не что попало!).

Причем,как было сказано выше, фантазии о любви всенародной и всепоглощающейбывают столь прекрасны, а действительность – столь ужасной, чтомолодой человек начинает буквально злоупотреблять этим средствомпсихологической защиты. При истерии даже возникают такие явления какбегство в мир фантазий или публичное фантазирование («псевдология»),когда содержание фантазий выдается за реальные события. Что вподобных ситуациях делают взрослые? Стыдят мечтателей и стараютсяруганью или занудством вернуть детей обратно на земную поверхность. Амолодежь в ответ обвиняет старшее поколение в обструкции и«мертвечине». Это действенное, традиционное и весьмараспространенное «оружие» подрастающего поколения вконфликтах с поколением давным-давно подросшим.

«Молодости нашей нет конца!»
Междутем старшие, подпав под влиянием идей, пропагандирующих культ юности,и сами соглашаются с некоторой «омертвелостью чувств»,якобы наступающей одновременно со зрелостью личности. Да, дескать,были когда-то и мы рысаками – не то что нынче… Подобноесамоощущение вызывает беспокойство, желание действовать немедленно,пока не все потеряно. И кое-кто действует – то естьискусственно пытается «вернуться в юность», но врезультате разве что впадает в детство. Естественные процессынеобратимы.

Притуплениеощущений, их подконтрольность, произвольность поведения –черты, с которыми зрелая личность должна научиться жить, а небороться.

Всеравно из этой борьбы ничего хорошего не выйдет. К.Юнг пишет опроблемах созревания индивидуальности, как о «выраженном в тойили иной степени застревании на детской ступени сознания, осопротивлении действующим в нас и вокруг нас силам судьбы, которыепытаются вовлечь нас в мир. Что-то в нас хотело бы оставатьсяребенком, быть совершенно бессознательным или по меньшей мереосознавать только свое «Я» и отвергать все чужое, впредельном же случае подчинить все другое своей воле. Хотелось быничего не делать, а если уж что-то делать, так ради собственногоудовольствия или же для того, чтобы утвердить свою власть. В этомпроявляется нечто вроде инертности материи, что в свою очередьвыражается в застревании на предыдущей фазе, сознание которой меньше,уже, эгоистичнее, чем сознание фазы дуалистической, где индивидпоставлен перед необходимостью признавать и принимать другое, чужое,как свою жизнь и как «тоже-Я»64.

Идействительно, борьба за то, чтобы «подчинить все другое своейволе» не является прерогативой юности. О чем-то таком можетмечтать и человек, формально признанный взрослым, но так и неповзрослевший. Хотя у взрослого все проблемы созревания –эгоцентризм, безответственность, жажда власти и проч. — принимаютиную форму. Ведь молодой человек проходит все указанные стадии попути к «Сверх-Я»65- к сверхличности, к целостной сущности, не дробящейся на множествомасок и ролей из-за возникших сиюминутных потребностей. Для него этопроявления «трудного возраста» и внутренней борьбы заформирование зрелой и самостоятельной индивидуальности. Но длячеловека взрослого подобное поведение — отнюдь не подъем по пути кзрелой личности, а совсем наоборот — безвольное соскальзывание вниз,к безличности, к деперсонализации, к инфантильности. Поэтому,несмотря на всю «возрастную ностальгию», необходимоучесть, насколько несбыточно это «возвращение в мечту».

Другойполюс «по-детски капризного» отношения к окружающему –дидактизм на грани аутизма. Время от времени хочется обрушить на своеподросшее дитятко целую лавину упреков: ты же ничего в жизни непонимаешь, я тебя уму-разуму учу, дубина ты народной войны, а ты ещеимеешь наглость заявлять, что мне современную молодежь не понять,ваще! Так я ж тебе докажу, что это не я — вобла сушеная, а ты — лохмалолетний! Остановитесь. И вспомните, что отсутствие иронии исамоиронии – существенный изъян. И для старших, и для младших.Вы слишком серьезно относитесь к себе. Вы не даете себе права на то,чтобы быть неправым, извините за каламбур. По-вашему, вы неможете ошибаться просто потому, что вы старше – аследовательно, дольше прожили и больше повидали? Но сознайтесь:вокруг нас столько такого, чего мы раньше не видали никогда.И речь не только о плодах цивилизации и прогресса.

В концеконцов, к наличию сотовой и интернетной сетей привыкнуть несложно.Какая-нибудь микроволновка, при всей неясности принципа действия,отлично экономит время. Видеомагнитофон позволяет смотреть фильмы ипередачи в свое свободное время, а не тогда, когда их показывают потелику – ранним утром или глубокой ночью, поди пойми.Утилитарное отношение «к удобствам» делает мир проще идоступнее. И только патологический страх перед техникой мешаетвыучить те несколько команд и кнопок, которыми очередное «удобство»управляется. Гораздо сложнее выявить и запомнить команды и кнопки,управляющие сознанием, которое сформировалось уже в другом,простом и доступном мире.

Когда,под влиянием той же сотовой связи и интернета, реальность становитсяновой, каково приходится человеку, который родился и рос в староммироздании (вспомните этот эмоциональный образ из нашего детства:вселенная такая огромная, непознаваемая, а я сам — такой маленький ибеспомощный!)? Он не видит доступных перспектив и простых решений, онделает проблему из всего подряд, он пугается самых обыденных явлений.Поди договорись с таким! И если для своего ребенка вы (на данныймомент) – глупый пингвин, который робко прячет что ни попадя вутесах, а он себя, соответственно, видит помесью орла с альбатросом,неудивительно, что он и слушать вас не пожелает.

Воткакое впечатление нередко мы производим друг на друга. Конечно, этодовольно неприятно. А для особо самолюбивых – так простоунизительно. И потому многие стараются внедрить в сознание другогопоколения свои собственные воззрения. Чтобы не было расхождений,порождающих неуважительное отношение. И никто при этом не желаетучитывать разницу между ценностными ориентирами старших и младших.

Видеале, конфликт должен сгладиться по мере адаптации: родительпоймет, например, что работа или стажировка, найденная с помощьюинтернета, отнюдь не всегда есть коварная попытка завлечь подросшую«детку» в сети порнобизнеса. А та самая «детка»,раз обжегшись, научится внимательнее «фильтровать базар»из соблазнительных предложений, исходящих из сомнительных источников.Но, как вы и сами догадались, подобные «эксперименты начеловеке» могут оказаться довольно опасными. И родители,которые дорожат своими детьми, будут стоять насмерть: пусть шансбудет упущен, зато мое дитя останется цело и невредимо. Но и ребенок,которому необходимо чего-то добиться в жизни, не смирится спредложением «покойного теремного прозябания». Как быть?

Сначаларассмотрим ситуацию в деталях. Итак, вам кажется: он неуправляем!Ничего понимать не хочет! Соображает не головой, а щитовидкой! У негов сознании сплошняком гормональные бури – и ни одного просвета!Вы периодически выражаете свое возмущение по поводу такого«безобразного поведения». Естественно, весь этот негативнакапливается в сознании молодого человека и провоцирует ответнуюреакцию.

Подросток(и даже вчерашний подросток) – это существо, чье мировосприятиепостроено на уловлении психоэмоциональных раздражителей, и оно простообязано быть чувствительным и внушаемым.

Плюсподростковая мнительность, плюс заниженная самооценка, плюсзавышенные требования к себе… Таким образом, ребенок уверяетсяв собственной «некондиционности». И в бой идеттяжелая артиллерия – мощные защитные системы, прикрывающиенеокрепшую психику от внешней агрессии. Вы получаете заряднеприязненных проявлений – прямых и косвенных, а в ответ,разумеется, демонстрируете свое возмущение, нетерпимость и дидактизм.Десяток таких конфликтов – и глядишь, между вами протянуласьотчетливая трещина — узкая, но глубокая, как геологический разлом.Ваш ребенок уже на другой стороне, хотя вы еще слышите друг друга идаже можете поговорить по душам. Но чувствуете, что может быть и хуже– гораздо хуже. В самом этом ощущении присутствует некаяобреченность. А между тем именно от родителей зависит, насколькорасширится «семейный разлом» и как будут развиватьсяотношения: закончатся личной экологической катастрофой или, благодарямногочисленным, умело построенным мостам, контакт с младшимпоколением сохранится. Значит, надо выбрать подходящую стратегию.

Чтоможно посоветовать родителям, на попечении которых имеется «рвущиесяна волю» отпрыски? Не надо бояться, что дети получат негативнуюинформацию. Глядишь, они ее осмыслят и сделают сознательный выбор –и тогда у них не возникнет нервных срывов и соматических заболеваний,едва обнаружится нехитрая истина: мир не так уж добр. С реальностьюнадо уметь обращаться – и получить подобный бесценный опытвозможно исключительно путем проб и ошибок. И никакие авторитеты –отвлеченные или лично знакомые – не заменят благо- (илинеблаго-) приобретенных познаний.

Иконечно же, не следует злоупотреблять лобовыми столкновениями.Относитесь к скандалу как к искусству… тяжелой артиллерии.Во-первых, рассчитайте свои возможности: на скандал должно хватить ивремени, и сил. Выдохлись раньше времени – загубили дело. Васуличат и будут смеяться. Во-вторых, у вас должен быть серьезный поводдля такой масштабной операции. В противном случае ваше поведениебудет расцениваться как буря в стакане. В-третьих, не частите. Иначеваше чадо начнет равнодушно «линять из дома» илипревратится в опытного окопника, который успешно оттачивает своюбоеспособность на родителе. Если страшно хочется сорваться,вспомните: что из арсенала воспитательных методов остается у вас натот судьбоносный день, который сможет предотвратить «деньчерный»?

Скандалыдолжны быть редкими и страшными.

«Веще более трудное мирное время» придется сделать ставку наполитичность. Да, мы понимаем, вы чувствуете себя правыми и вамхочется разразиться гневной тирадой, выражающей самое праведноенегодование. Но это не даст результата, а только оттолкнет вашегоребенка. Он обратится за советом к тем, кто его не ругает, а поощряет– и наделает глупостей. Так что тяните время, родители, тяните!И попутно занимайтесь деликатным просветительством. Ваш юный любительсвободного парения непременно спустится с небес – и довольноскоро, уже через несколько лет. Таков результат формирования«взрослой» приемки информации. Когда то самое «Я»,служащее проводником между личностью и реальностью, примется заработу всерьез, гормоны перестанут бушевать, а эмоциональная сферапомирится с рациональной, он/она отрешится от протестной подростковойсубкультуры и адаптируется к тому, что психологи называют «принципомреальности». Каждый рано или поздно привыкает к социальнымустановкам и рамкам, ограничивающим стремление летучих орлобатрясов кнеземным наслаждениям. С течением лет мы все понимаем необходимостьтакой регламентации: не то, глядишь, ниже стратосферы вообще разумнойжизни не останется, все собьются в стаи, улетят и не вернутся.

Необходимохорошо представлять, что происходит в организме и в голове молодогочеловека: эта информация стимулирует родительское чувство и умеряетнетерпение. К сожалению, многие взамен конкретной информациипользуются абстрактным принципом, изложить который можно в двухсловах. Вернее, в пяти: «Я бы на твоем месте». Как-товылетает из головы, что это не вы на его месте. Скорее уж, он навашем. Поскольку вы давно уже не ребенок, хотя и были им когда-то. Авот он, никогда прежде не бывший взрослым, непременно станет старше.И повзрослеет. При одном условии: когда (если) у него появится вжизни своя социальная роль, свои жизненныестратегии и своя система ценностей. И родительскиетреволнения, наставления, обмен опытом (зачастую насильственный) –все это не в силах заменить собственного «первичного накопленияпсихологического капитала». Кстати, в истории и экономике самэтап первичного накопления капитала описан как криминогенный,хищнический, беззаконный, безжалостный и проч. А Сергей Довлатовверно определил родство между двумя структурами – общественнойи родственной: «семья — не ячейка государства. Семья –это государство и есть. Борьба за власть, экономические, творческие икультурные проблемы. Эксплуатация, мечты о свободе, революционныенастроения. И тому подобное. Все это и есть семья».

Да, уродителей в ходе «государственных прений» периодическивозникает желание «последний раз попользоваться» тактикойябеды: «Он первый начал!» — и переложить вину на другиеплечи. Особенно это касается отцов семейства: они весьма острореагируют на то, что другие взрослые журят их обоих – ипровинившееся чадо, и родителя, который свое чадо не остановил и кответу не призвал. И тем более взрослый не должен вести себя, словнокапризный ребенок, при конфликтах с младшими. На то он и взрослый.Стать с ребенком на одну ступень невозможно – все равно этобудут разные ступени. Точнее, разные эскалаторы. Его эскалатор ведетвверх, к зрелости. Ваш – вниз, к инфантилизму.

Итак,здесь мы вплотную подошли к такой животрепещущей теме, как социальнаяконкуренция – в том числе и между родственниками. Она, какизвестно, может принимать самые разные формы. Какой еще бываетсоциальная конкуренция и как на нее правильно реагировать?

Семейные дрязги – дело тонкое
Не всеперемены в менталитете можно списать на исторические и экономическиеусловия: дескать, время нынче такое, что люди с нежной душой, чистыепомыслами и бескорыстно преданные своему делу не в цене. Их заменилибойкие молодчики с неопределенными записями в сомнительных дипломах:какой-то там лизинг клиринга, мерчандайзинг тимбилдинга, мониторингимпичмента… И непонятно, и звучит противно, но им, проклятымвременщикам, все нипочем! Пусть мы не верим им – в отместку онине верят в нас! И все норовят сделать по-своему, не спросясь! Вот дочего довел нас исторический кризис. Раньше было лучше. Вот лично мне– точно лучше было. И печень после Пасхи не барахлила…

Все этине слишком благородные (зато и не осознанные) чувства произрастают напочве обыкновенной зависти. Человеку трудно признаться в собственномэгоизме – в том числе и себе. Поэтому «производныезависти» маскируются под благородное негодование по тому илисему поводу. Под такой «личиной» зависть уже не стыдновыказывать – и наедине, и на людях. Прием этот настолько стар,что о нем смешно говорить всерьез – так и тянет съехидничатьнасчет истинных мотивов «благородных обличений». А междутем ситуация сохраняется во всей своей средневековой«неприкосновенности» и по-прежнему так же больно ранит исубъект, и объект зависти – а все оттого, что человечество досих пор не нашло выхода из той ловушки, в которую нас загоняетзависть. И даже если отыщется средство от этого душевного состояния,применить новообретенное действенное «лекарство» будет…нельзя. Как было сказано выше, природа ничего не разграничивает:здесь нужное, здесь ненужное, здесь плохое, здесь хорошее…Лишь человеческому сознанию все время хочется расставить по полочкамдела, слова и чувства. Но, по большому счету, у нас мало чтополучается. Вот и в отношении зависти: что в ней плохого, знают все;а что в ней, на первый взгляд, хорошего?

Пушкинписал: «Зависть – сестра соревнования, следственно изхорошего роду». Так оно, действительно, и обстоит. Именнозависть побуждает нас к повышению собственной самооценки. Затемрождаются амбиции, потребность в самоутверждении, стремление ксамореализации…

«Потомкизависти» представляют собой мощный стимул для формированияличности и для ее карьерного роста.

Жалкотолько, что эти «детки» бывают, как и все детки, оченьразными. И с равным успехом могут завести личность в тупик и оставитьтам на веки вечные плакаться о «несложившейся судьбе».Зависть при участии психологической защиты может создавать весьманесимпатичные гибриды: в частности, игры на понижение в адрес«объекта». Он, мол, на самом деле глупый ибезнравственный, необаятельный и грубый человек. Его никто не любит,а его авторитет – дутый. Или за деньги купленный. Все техники«черного пиара» давно заложены в поведении завистника.Когда официальная моральная догма на государственном уровнеразрешила сплетню, большинство людей… обрадовалось. Ведьзависть, сублимированная в сплетню, не только избавляет от«разъедания изнутри» — она еще и развлекает всех знакомыхсплетника, кормит их любопытство новейшими «жареными фактами»,позволяет моментально находить темы для разговора, делает сплетникажеланным во многих компаниях. Непочтенное занятие, но какоенеобходимое!

Как бымы не открещивались от участия в «словесных оргиях с участиемзаписных сплетников», на нашей совести немало подобных«развлечений». Скучен человек, неспособный ни при какихобстоятельствах расслабиться, пропустить рюмку, рассказать анекдотили передать слушок. Никакой кодекс поведения истинногоджентльмена/леди не спасают от пересудов даже высший свет, дляпростого человека совершенно недосягаемый. Что же говорить о семейномкруге, в котором всякий представитель «клана» получаетсвое место и свою долю внимания? Естественно, здесь и страстинакаляются сильнее, и соперничество острее, и пиар почернее. Но, темне менее, люди, как правило, не осознают того, что видят.

Бывает итак, что папа с мамой трепетно прислушиваться к мнению прочей родни –а та, из зависти или из «спортивного интереса»,распускает о ребенке дурные слухи или делает гнусные намеки. Такаяпублика обожает сбиваться в стаи или в маленькие компании. Этот типзависти традиционно более характерен для представительницпрекрасного, но злопамятного пола. Объединившись в команду,тетушки-бабушки принимаются громко и агрессивно выражать объектусвоей зависти «общественный протест». В ходе этойоперации им чрезвычайно важно объявить объекту, что его пресловутые«достижения» есть не что иное, как большая жизненнаянеудача, или, в крайнем случае, дать понять: вот лично им, весьмадостойным особам, такого «сто лет в обед не надо»! И хотясперва кажется, что родича завидующего легко отличить от родичазаботливого – это один, выражаясь биологическими терминами,«подвид». Никаких особых различий, никакогоспецифического поведения. Более того: забота легко переходит взависть – и обратно.

Унашей приятельницы Александры была большая родня. У ее отца, ЮрияПетровича Барбарисова, родных сестер и братьев имелось аж одиннадцатьчеловек. Его семья жила более чем скромно, но дети, что называется,«выбились в люди», крепко встали на ноги, обзавелисьсемьями, хотя, надо сознаться, особых высот никто из них не достиг.Братья и сестры по жизни всегда держались друг за друга и оченьлюбили отмечать праздники «всем семейным составом». Онииспытывали огромную гордость от того, что их много, что вкупе онисоставляют большой семейный клан. Еще бы! Если Барбарисовы съезжалисьна «клановое» торжество, стол приходилось накрывать насорок пять человек. И отовсюду доносилось: «Мы Барбарисовы! МыБарбарисовы! Барбарисовы — то, Барбарисовы – се!»

Александраотносилась к барбарисовской «семейственности» с иронией,хотя с удовольствием встречалась с кузинами и кузенами на семейныхраутах. В их компании она будто бы снова превращалась в маленькуюдевочку. Ее двоюродные братья и сестры, очевидно, испытывали сходныечувства. Все дурачились, носились колбасой, подтрунивали друг наддругом и потихоньку покуривали в рукав, чтобы не заметили взрослые.

Измолодого поколения Барбарисовых именно Александра первая добиласьуспеха. Она выиграла гранд на учебу в американском университете.Родители, конечно же, были счастливы. На очередное торжество кланаБарбарисовых Юрий Петрович с женой приехали уже без дочери. Двенедели назад Саша уехала в Америку. Но поздравлений от родственниковпочему-то не дождались. Напротив, их встретили хмурые, настороженныелица. «Вы с ума сошли! Отпускать дочь за тридевять земель»,- почти кричала на Юрия Петровича сестра, — «Да и куда? Вгнездо разврата!» — «Ну, ладно, Юрка – дурак, онмужик, они в этом не понимают. Но ты, Татьяна, что ушами хлопаешь?»- это другая сестрица Юрия Петровича песочила неподалеку его жену.«Да чтобы я свою дочь отпустила так далеко одну? Ни за что!Слава богу, моя Света приличная девушка!» — презрительно цедиланевестка.

Словаобиды и раздражения вперемешку с самыми мрачными прогнозами наСашкино будущее обрушились на Юрия Петровича и Татьяну Борисовну совсех сторон. А робкие попытки возразить родне, что учеба вуниверситете, пусть даже и в Америке, не способствует моральномупадению, что не станет их дочь, покинув отчий дом, ни алкоголичкой,ни наркоманкой, только сильнее раздражали окружающих. Стоит лиговорить, что с семейного торжества они ушли пораньше? Да и вообщестали встречаться с родственниками пореже, в надежде, что те современем смирятся со свершившимся фактом.

Увы,но родителям умненькой дочурки долго придется снисхождениядожидаться. Может быть, несколько лет. Родня слабину даст не скоро ибудет канать родителей «выскочки» до последнего. Нет им,родителям, прощения. Раньше все семейство Барбарисовых на равныхвыпивало и закусывало на крестинах, родинах, именинах и смотринах, аэти двое все радостные события превращают в похороны. В похоронысамооценки остальных представителей клана. Разве теперь погордишьсявсласть любимым чадом, поступившим в рядовое, заштатное учебноезаведение с непрезентабельным названием и невнятной перспективойпоследующего трудоустройства? Да и новости типа «А моя детказахомутала бизнесмена: у него свое дело, доход аж тысяча долларов…в год» — те вообще на корню увядают. Попробуй прихвастни, когдатут эти двое сидят – доченька ихняя в американскомуниверситете, зараза, жирует! Глядишь, доучится, профессором станет,папу-маму к себе выпишет. Везет же некоторым! А чем они лучше? Дапросто подфартило! И нечего переглядываться, сволочи высамодовольные!

Понять,как действует чей-то успех на самооценку окружающих, нетрудно. Афункция этого механизма еще проще: понижая ценность чьего-либоуспеха, можно повысить ценность собственных достижений. Аследовательно, и свою самооценку. Это гораздо легче, нежели совершатьпоступки, вызывающие восхищение, имеющие самостоятельный вес исамостоятельное значение.

Тот, ктопредпочитает делать «великие дела», а не увеличивать их«визуальный размер» путем сопоставления с чьими-то еще«мелкими делами», — даже он не обходится без социальнойконкуренции. Он, скорее всего, не будет участвовать во всяческих«публичных обсуждениях» других «героев дня» –до тех пор, пока, по всеобщему закону, не превратится из героя взануду. Но туда, куда «деятеля» пригласят, чтобыпоговорить о нем самом, он пойдет. Один раз или несколько –зависит от конкретной ситуации и конкретной личности. И здесь емупридется выслушать множество дурацких вопросов, претензий, советов –и не менее дурацких комплиментов. На некоторое время герой станетмишенью для тех, кто предпочитает самоутверждаться иным способом– не действием, а рассуждением. Вернее, осуждением. Приверженцыэтого способа сопоставляют со своими достоинствами (в том числе имнимыми) чьи-нибудь пороки (в том числе и мнимые). Обвиняя «деятелей»или прочих «критиков» в глупости, опрометчивости,невежестве и т.п., они добиваются определенных успехов. Как реальных,так и выдуманных. Главное в жизни «критика» –самоощущение. А оно зависит от внешнего одобрения. Положительныйэффект от «кулуарной беседы» приравнивается кматериальному результату от проделанной работы.

Непосредственноедействие – удел одних, а сравнительный анализ – удел всехпрочих.

Разумеется,второй вариант «экономичнее» и за него держится немалоеколичество народу. Поскольку все мы хотим поднять свою самооценку –тем или иным доступным нам способом.

Ритуалы диких прерий в родственном кругу
Самооценка– штука хрупкая. И субъективная. Она не существует сама посебе, вне общества. На необитаемом острове у Робинзона Крузо вообщеникакой самооценки не было, одни проблемы. С кем ему было себясравнивать — с козами, что ли? А как появился Пятница, тут Робинзонсразу понял, насколько он цивилизованней и нравственней:каннибализмом не балуется, травку сам выращивает, домашний сырпроизводит и записки в назидание потомству кропает. Притомбестолковый туземец ничего такого не умеет и нуждается внаставлениях, а заодно в хорошей порке, чтоб не шалил. Интересно,какие мысли о мудром и мастеровитом хозяине бродили в мозгу Пятницы?Впрочем, его никто и не расспрашивал: есть ли у вас, уважаемый дикийчеловек, собственное мнение о прогрессе? Но если бы молодой ифизически крепкий каннибал не воспринял мистера Крузо в качествехозяина, а, наоборот, ощутил бы зависть к его имуществу или стал быспорить насчет социального положения — к моменту прибытияспасительного шлюпа остались бы от Робинзона шляпка козьего меха дасекстант.

Конкуренцияделает социальную среду чрезвычайно агрессивной. Любого человекамогут «съесть» даже в родном семейном кругу, не говоряуже о враждебном племени. Единственным спасением от этой участислужит жизненный опыт. В основе опыта, как правило, лежат именномелкие неприятности. Конечно, при условии, что они не следуют друг задругом бесконечной чередой. В таком случае, это уже не мелкиенеприятности, а смертельно опасное нападение роя пчел-убийц.

Малыедозы негатива выступают в качестве «прививок», спасающихот опасных заболеваний посредством формирования иммунитета.

Есливашему ребенку грозит такая «прививка», не пытайтесь егооградить и увести из-под любого укола, шлепка, укуса. Вероятно,испытанная в детстве или в юности «неприятность» избавитего в зрелом возрасте от большей глупости и больших разочарований. Нои в том случае, если ваш ребенок уже довольно взрослый человек,строго отмеренные негативные ощущения пойдут ему на пользу. Применяяверный подход, не зацикливаясь на проблемах и тщательно дозируяотрицательный опыт, человек постепенно создает положительный опыт –самую действенную защитную систему, а заодно трезвый взгляд на жизнь.Поэтому, уважаемые родители, не старайтесь изолировать вашего ребенкаот негативного опыта и не пытайтесь сделать из него послушное икроткое созданье: все-таки молодому человеку придется адаптироватьсяв агрессивной среде.

При всемпри том мы понимаем: стремление родителя прогнать потенциального«обидчика», которого наивное дитя воспринимает какдоброго друга, любимого человека или заботливого родственника, -просто инстинктивная реакция. Она, как ей и положено, происходит доосознанной реакции и заставляет нас вести себя неразумно – ещебы, в инстинктивном поведении бесполезно искать разумное начало. Вдикой природе некоторые заботливые мамы прогоняют от своих детенышейдаже безобидных зверьков, которые слишком близко подошли к «малышне».Это — не проявление непонимания, а проявление непроизвольнойустановки: рядом с потомством никто не должен крутиться – нихищный, ни травоядный. Не можешь отогнать – уводи! И беднаямать несколько месяцев, а то и лет находится в чудовищном напряжении.Со временем материнский инстинкт слабеет, детеныши получают всебольше свободы и все больше опыта – пока, наконец, не вырастут.Тогда уже и родная мать станет на них кидаться, как на постороннихсамок и самцов. Для нее наконец-то наступила долгожданная свобода,теперь она может и о себе подумать.

Человеческиймозг никогда не забывал наследственных поведенческих стереотипов. Онтолько исказил их, перемешал, распихал по дальним уголкам и оттоговыбрасывает инстинктивные реакции на поверхность сознания внеподходящее время в неподходящем месте. А именно в минуту опасности,когда, наоборот, требуется холодная голова, чистые руки и ясныйвзгляд – на мир вообще и на противника в частности. В том числеи в минуту, когда на вас или на вашего ребенка нападают – икто? Собственная родня, которую вы кормили, поили, привечали! Выбросагрессии, образовавшийся в этой ситуации, может обратиться, как нистранно, вовсе не туда, куда следовало.

Этоистория одной из наших давних знакомых, матери двоих уже взрослыхсыновей. Марина в детстве была послушным ребенком, хорошо училась,проблем родителям не доставляла. Ее собственные дети оказались«совсем другой историей». Нарекания соседей, жалобыучителей и ябедничания сверстников преследовали обоих ее сыновей буквально с пеленок. Притом, что ничего сверхъестественного ребята невытворяли. Они были нормальные озорные мальчишки. Марина в такихслучаях терялась, пугалась и громко отчитывала сыновей по полнойпрограмме. Ее не останавливали ни несуразность обвинений, ни тяжестьпровинностей. Со временем ничего не изменилось. Вот один из такихслучаев. Однажды Сергей, старший сын Марины, приехал в родной город«навестить своих». Встретил на улице своего школьногоприятеля, Костю. Когда-то, учась в школе, они вместе ходили вбассейн, и дружба их, по-видимому, держалась в основном на совместномпереживании физических нагрузок. После школы их дороги разошлись:Сергей стал архитектором, а Костя – тренером в том самомбассейне. Оба от души порадовались встрече. И, как водится, всталипосреди улицы и принялись азартно обсуждать свои дела и общихзнакомых. Конечно, настал черед и младшего брата Сергея — Васьки. Навопрос приятеля: «Как он?» Сергей отшутился — с братом ондавно не виделся и поговорить еще не успел: «Серьезный стал.Диссертацию пишет» и переключился на расспросы о судьбах бывшиходноклассников. Поболтав часок, молодые люди разошлись по своимделам. Сергей встретился с родителями и братом и, довольный, отбылдомой.

Тембы эта история и закончилась, если бы не одно «но»:ничего не значащая фраза про диссертацию страшно разозлила Костинумаму. Ведь Васька всего только учился на третьем курсе и даже дипломеще не писал. «Ну и что?» — спросите вы. Действительно,подумаешь – велика важность! Для кого-то и невелика, но тольконе для уязвленного материнского самолюбия. У Сережиного друга жизнь,как назло, не сложилась. Работа шла ни шатко ни валко и приносилаочень скромную зарплату. Семью Костя тоже пока не завел. Его мамамучительно переживала за сына, поэтому, когда тот пришел домой ивывалил кучу новостей о Сереже и его семье, у нее в зобу дыханьесперло. И она прямо на глазах у изумленной общественностипревратилась в неукротимого мстителя. На следующий день оскорбленнаяКостина мать явилась на работу – на предприятие, где служилополгорода, отыскала в другом отделе Марину и обрушила на нее потокбрани. «Вы что себе позволяете!!!» — голосила она,покрывая шум станков, — «Вы что слухи распускаете!!! Как вашмладший сын может писать диссертацию, когда он еще институт незакончил!!! Как вы смеете так нахально врать! Не отпирайтесь, я точнознаю…» – и в ход пошли расчеты, основанные насроках совместного посещения ясель, детсада, санатория и еще каких-томест, куда мамы водят и возят своих чад. В общем, ничего непонимающую Марину заклеймили как отъявленную лгунью.

«Заклейменноймамаше» тут бы и перекрыть словесно-грязевой поток словом либожестом. Было бы достаточно покрутить пальцем у виска и вернуться кработе. Но Марина по привычке обиделась на сына. Опять Васька ееподставил. И вечером, испив чашу позора, она обрушила всю мощь своегонегодования на младшего сына. «Это что такое!!! Ко мне из-затебя люди с претензиями заявляются!!! Стыдят меня на всю округу!!!Докатился!!!» Сын, который знать не знал, в чем дело, окаменелот изумления.

Еслибы подобный нервный срыв оказался единственным – что ж, невыдержало ретивое. Бывает. Неприятности на работе и конфликт в родномколлективе нет-нет, да и принесешь в семью – в видебеспочвенного скандала. Или, как говорят психологи, агрессивногоаффекта. Но Марина постоянно использовала детей как«выключатель аффекта» — и сливала на них всю накопленнуюагрессию. Со старшим сыном она такого проделать уже не могла –он жил отдельно. Поэтому младший «отдувался» за весьжестокий мир. Ваське были неприятны материнские скандалы, но он давнознал им цену, а потому поступал именно так, как следовало поступитьего матери – крутил у виска пальцем и уходил в свою комнату.

Родители,которые несут агрессию из внешней среды в семейный круг, засоряютсвой единственный «чистый источник» тепла и покоя.Когда-нибудь родителям-агрессорам отольются слезы их детей. Не каждыйребенок способен простить, даже поняв, откуда в маме/папе былостолько злости – и по поводу, и без повода. Конфликт длиною вжизнь – не следствие каких-то чудовищных предательств илисемейных катаклизмов вроде развода. Это отравление семейной атмосферы«выхлопами и выбросами» негатива – в форме нападок,нотаций, грубостей и дикостей. Критика должна быть обоснованной –это главное условие. И выражаться должна в разумной форме –условие тоже важное.

Если вас«распирает» негативная информация и вы попали в западнютого же рода, что и упомянутая крикливая мама двух вполне успешныхсыновей, подумайте, прежде чем давать выход своему гневу просто дляразрядки. У индейцев существует обычай: если кто-то нанес человекуоскорбление – например, ударил, то оскорбленному стоит«передать гнев» – стукнуть первого встречного, неразбирая, виновен этот встречный или чист, как белая грива белойлошади после купания в горной реке. Нехитрое и действенное правило:если негатив «слить», он не причинит тебе вреда. Аотсутствие принципа справедливости и понятия о подходящем месте ивремени позволяет не искать объект «слива», авоспользоваться первым попавшимся. Правда, нам кажется: если первымобиженному индейцу попадется ковбой, вооруженный до зубов, или вождьплемени при всех своих регалиях, или родная теща с пятиведернымкотлом кипящего варева – индеец еще потерпит. А пока что пойдети поищет другую кандидатуру для психологической разрядки – так,чтобы не наблюдалось вероятности летального исхода.

Судитесами: если чистое первобытной чистотой дитя прерий способно оценитьситуацию и воздержаться от дозволенного ритуала в связи снеблагоприятными условиями – почему бы современному,цивилизованному человеку не поступить так же? И пусть вас необманывает кажущаяся беспомощность вашего ребенка – в отличиеот какой-то нервной тетки, накинувшейся на вас в транспорте, вконторе, в поликлинике, ребенок вам близок. Его отношение для васчто-то значит – иначе бы вы не читали эту книгу. И вы будетерядом очень долго, если отношения не прервутся из-за вмешательства«посторонних лиц», которые вечно передают сплетни ивообще гонят волну. И уж тем более не следует образовывать с ними«комплот», направленный против собственного ребенка. Да,они старше или выше вас по положению. Да, их почему-либо нельзяиспользовать для «разрядки по-индейски». Да, им даженельзя ответить тем же на хамство или на клевету. А разве своим детям- можно?

Есливы начнете служить «передатчиком» негатива от внешнейсреды к внутреннему миру вашего чада, то окажетесь на противоположномполюсе по отношению к «сумасшедшим мамашам».

Почему-топапаш редко обвиняют в сумасшедшей заботе о детях, хотя такие«субъекты», безусловно, существуют. В общем, если ваши«оппоненты» норовят оградить ребенка от жизни, формируяфизически здорового социального инвалида, разве стоит заниматься темже, но «с другого конца»? У «сумасшедшей мамаши»в конце процесса выйдет мамсик, не умеющий и не знающий ничего «изпрактической жизни». Но и у вас, при последовательнойобработке, получится затюканное существо, боящееся шаг ступить безвашего разрешения. Только «мамсик», несмотря на общеечувство усталости от гиперопеки, все-таки будет уверен в доброте ипреданности своего родителя. А ваше чадо станет называть вас про себя«моя кара» и ждать, когда «срок наказания»окончится.

Чтобыничего подобного не произошло, определитесь в своем выборе.

Родственникии знакомые все же не настолько вам дороги, чтобы вытеснить вашегоребенка из вашей жизни?

Значит,и их «разговорчики» имеют недостаточное значение, чтобытравить ими дочь или сына. Да, насмешки и упреки могут язвить больно,очень больно. А родственные «злые языки страшнее пистолета»,да к тому же родным известны наши болевые точки, а вот насчетснисхождения и всепрощения у них, как правило, слабовато… Увы,никто из нас не гарантирован от того, чтобы стать субъектом илиобъектом сплетен. Но если работу можно поменять, или не обращатьвнимания на «гадюк и подлюк», или примириться сокружающей социальной средой – например, наесться шоколада«Нестле» и смотреть на все с нежностью, то с «роднымилюдьми» этот номер не пройдет. Хотя «нормы морали инравственности» предписывают любить родственников простопотому, что кровь, видите ли, не вода.

Впрочем,всем нам не помешает отрешиться от «кровнородственного подхода»и присмотреться к ближнему своему с той же точки зрения, с которой мыоцениваем дальнего своего. Требуя от родных выдающейся доброты,прозорливости, самопожертвования, мы сами провоцируем их на вспышкигнева и на «родственные гадости». Хотя бы потому, чтородственный круг, как правило, узок. А следовательно, интересыблизких постоянно сталкиваются: кто-то кому-то на мозоль наступил,кто-то с кем-то наследство не поделил, кто-то кому-то дорогуперебежал. И чем мельче сфера интересов, тем больше поведениеродственников напоминает поведение жителей патриархальной провинции,изображенной в детективном сериале — вроде «Чисто английскогоубийства»: дня не проходит, чтобы не вскрылась чья-нибудьгрязная тайна. А когда в череде разоблачений наступает перерыв, всескучают и от безделья копаются в старых обидах: помнишь, как в школеты мне списать не дал? Я ведь тогда банан схватил, выпороли меня –вот этот самый старый хрыч и выпорол! А ну поди сюда, Гитлерстолетний! Давай сюда ремень! Ах, у тебя треники на резинке? Да тынарочно, чтоб меня позлить! Подобные «семейные развлечения»глупо считать признаком безнравственности именно этого семейногоклана, к которому, собственно, и принадлежит столетний Гитлер втрениках. Это стандартное поведение близких людей, которыходновременно мучают и развлекают взаимные наветы и обиды.

С другойстороны, среди близких непременно найдутся и совершенно… чужиелюди. То есть личности, которые не испытывают в ваш адрес никакихтеплых чувств. И обижаться на них не стоит, поскольку сходный наборгенов не является гарантом дружественных и теплых чувств. Будьтеразумны: тогда вас не тронет негативное отношение чужого человека,хоть бы и связанного с вами кровными узами. А заодно постарайтесь непаниковать и не совершать опрометчивых поступков, вызванных именнопаникой: не пытайтесь оградить вашего ребенка от любогоотрицательного опыта, идущего извне, но и не пытайтесь обрушить нанего селевую лавину, составленную как из реальных нелицеприятныхвысказываний, так и из ваших «эмоциональных дополнений».

Старый верный путь к победе
Кстати,в том, что касается сплетен, не следует грешить исключительно натеток и кузин. Мужчины так же склонны завидовать, как и женщины. Ипоговорить насчет чьей-нибудь беспросветной тупости, плохойфизической формы или идиотской самовлюбленности – так же непрочь, как и лица противоположного пола. Просто у мужчин завистьсублимирует (или как бы сублимирует) в сферы честолюбивыхпомыслов, игры амбиций, профессионального соревнования, чистой и неслишком чистой конкуренции. Мужской пол в массе своей расхваливаетсебя, предоставляя необъективную критику своим «половинам»или, в крайнем случае, профессиональным критикам или профессиональнымболтунам, что часто одно и то же. Притом зависть и рожденные еюинтриги в мужской среде приобретают вид занятия практического — нет внем искусства ради искусства, бескорыстного творчества, полетафантазии. Многие мужчины, изнывая от зависти, хитро и энергичноплетут паутину: там куда надо стукнут, здесь кому следует шепнут,головой снисходительно покачают, посмотрят «со значением»- глядишь, нахальный соперник и отпал. Не дошел до финиша.Утилитарное отношение к сплетне убивает ее «художественныйуровень».

Женскийпол менее прагматичен в том, что касается «приемки ираспространения» слухов. Ведь женщины, не пренебрегая имакиавеллевской политикой, заводят игру ради игры. Выберут себеподходящий объект – за стройную фигурку, за многочисленныероманы, за оригинальность поведения – и давай палки в колесавставлять. У меня фигуры нет, романов не намечается, неординарностьюбог не наградил — значит, и тебе, милочка, ничего такого нетребуется. Я без всех этих глупостей век прожила – и тебе тогоже желаю! А уж методы… В борьбе за повышение самооценки всесредства хороши – выбирай на вкус! И никаких конкретный целейзавистница себе не ставит. Как говорят на Западе, «itjust a game»66.Не слишком спортивная, прямо скажем, не олимпийский вид.

«Тяжелаяморальная атлетика» больше распространена в женской «лигеблюстительниц нравственности» — просто потому, что в силубиологических особенностей женская натура чувствительнее мужской.

Женщинына порядок эмоциональнее и восприимчивее. Миллионолетняя эволюцияспециализировала мозг женской особи именно для этой цели – дляпродуцирования и восприятия эмоций, для прогнозирования реакциисобеседника, для успешной коммуникации. Отсюда и основные параметрыобщения, и физиологические особенности женского мозга. У женщиныимеется не только обширный, развитый, выделенный центр речи –он к тому же дублируется и в правом, и в левом полушарии. Благодаряэтому «дубликату» женский пол может не просто произноситьдлинные монологи, но и сопровождать их любым другим действием, какоебы полушарие им ни руководило. У мужчин речью управляет все левоеполушарие: сканирование мозга говорящего мужчины показываетповышенную активность всей левой стороны мозга, а не какого-тоспециализированного отдела. При такой активности человеку требуетсябольшая концентрация внимания, чтобы вести беседу или произноситьречь. Мужчина либо говорит, либо делает что-то – ведь разговорусиливает магнитный резонанс, то есть заставляет усиленно работатьвсе левое полушарие. Значит, остальные функции временноприостановлены – идет беседа. Женщина, наоборот, не можетмолчать – практически никогда. В крайнем случае она ведетвнутренний диалог сама с собой.

Естественно,для беседы требуются все новые и новые темы – настоящийконвейер тем. Ради удовлетворения этой не только социальной, но ибиологической потребности большинство дам не пощадит и лучшейподруги. Им не требуется преодолевать никаких «мужских»запретов, вроде «сплетничать нехорошо». А вы пробовалипообщаться с подружкой, не затрагивая достоинств какой-нибудьВерки-шалавы, Таньки-идиотки, Любки-заразы и прочих любимых, но вданный момент отсутствующих приятельниц? Ну, хорошо, оставили вызнакомых в покое. А незнакомые? Как про шоу-звезд не поговорить? Незатронуть внешность кинодивы или супермодели? Да чего ради тогдавообще в гости ходить: восторгаться хозяйкиной стряпней? Беседоватьпро последний писк моды? Ненадолго ее, стряпни и моды, хватит, еслине перейти на тот кошмар, которым вас накормила в прошлый уикендсвекровь, и на ту претенциозную жуть, которую приобрела за бешеныеденьги невестка.

Проблема«нарушений родственной этики» только усугубляетсяотсутствием, если так можно выразиться, «семейного этикета».Получается, что формально здесь и нарушать-то нечего. А потребность вперемывании косточек — огромная, как мы уже сказали, дикая,инстинктивная. Почему бы не пожить, как мать-природа заповедала –пусть и за чей-нибудь счет? Хотя нет человека, который не задал бысебе вопроса: за что они так? Объяснив – и не раз, — за что ипочему, мы признаем: каждый человек усердно верит, что его семьябудет любящей и доброжелательной. Мы продолжаем так думать,даже встречая под внешними проявлениями добродушия чувства не стольприятные: мстительность, ревность, зависть, равнодушие и др. И нежелаем понимать, что корни подобных отношений скрыты в раннемдетстве, в каких-то дурацких спорах из-за кукол, мячиков, совочков; вподростковом периоде – неверные кавалеры, неподеленные платья,жестокие слова… В общем, так глубоко, что эти корни невозможнони извлечь, ни обрубить.

Мыне желаем знать, что ближние периодически хотят нам плохого, дажеесли сами не в силах им пожелать ничего хорошего.

Это иесть ритуал – распространенный прием психологической защиты.Для ритуального восприятия сама идея серьезного конфликта,предположим, родителя с ребенком, кажется невероятной. И сознаниеначинает искать первопричину конфликта в каком-нибудь старомнедоразумении: ведь наверняка родитель не виноват, он хотел каклучше! Может, и хотел как лучше. Как было лучше ему, а не егоребенку. Не столь уж редкое явление. Ведь и сам родитель, и его«психологические защитники» подразумевают, чтородительская роль и есть родительское отношение.Уровень личной ответственности, таким образом, благодаряритуализации снижается, а на первое место выходит ролевоеповедение.

И вот,дабы спрятать поглубже и замаскировать получше стойкую антипатию,человек… становится заботливым. Только заботится он не осчастье конкретного лица — он заботится о схематизированном,усредненном персонаже, которому не помешает поступить в институт,выйти замуж/жениться, завести ребенка… Очевидно, это проще,чем живое участие. Подсознательно желая сэкономить энергию, людистандартизируют и ритуализируют заботу друг о друге.

Стандартнаяустановка на то, что родственный круг – это надежная опора,верные и понимающие друзья, любящие и добрые души, довольно долгомешает молодому (а то и не слишком молодому, но по-прежнему весьманаивному) человеку узреть реальность во всей неказистости. Да, мысобственными руками роем могилу своему здравому смыслу, стараясьпритянуть реального человека «за уши» к мифическомуобразцу – и что мы получаем в результате? Ничего не получаем,только теряем. Мы теряем и иллюзию, и действительность: разочарованиезаставляет нас расстаться и с придуманным идеалом, и с близкими, «недотянувшими» до идеала. В детстве такие «крушения»переживаются легче. Видимо, сказывается присутствие титаническихпланов на долгую-долгую жизнь.

Мысльо том, что «все еще будет» приглаживает наждачную шкуружизненного пути.

Свозрастом, когда контакты налаживаются с большим трудом, когданачинаешь высоко ценить не столько новое, сколько привычное, когдавсякая потеря оставляет шрам на душе, человек готов закрыть глаза наочевидное, дабы продолжать верить в невероятное. И тогда в игрувступает механизм психологической защиты.

Многиепроблемы решаются все тем же способом — при помощи стереотипов.Стереотипизация мышления и поведения — старый, испытанный способруководства – как государственного, так и индивидуального.Когда свое мнение отсутствует, легко запасть на слоган –четкую, нехитрую формулу, в которой от перемены слагаемых сумма неменяется. Но в то же время нехитрая мысль: окружающий мир сложнее, онне подчиняется четырем действиям арифметики — почему-то в черепнуюкоробку не помещается. А ведь достаточно спросить себя не «Сколькобудет дважды два?», а «Дважды два чего? Две женщины идвое мужчин? Две барабанные палочки и две губных гармошки? Двебутылки водки и два сантехника-абстинента?» – и сразустанет ясно: вселенная — не настолько абстрактная субстанция, чтобыее можно было уложить в единую систему принципов. Точные науки,кстати, того же мнения.

Понятьэти простые вещи человеку мешает манипуляция сознанием. Мы окруженыею. Мы находимся под влиянием манипуляторов всю жизнь. Среди них -наши родители, учителя, знакомые и незнакомые, например, ведущиетелепрограмм. И всех их даже нельзя упрекнуть в корыстолюбии –ведь они действуют неумышленно, интуитивно, да к тому же не всегда посвоей воле. Социолог и психолог Г. Блуммер так объяснял этоповедение: «Когда люди, составляющие общественность, возбужденыапелляцией к какому-либо общему для них настроению, они начинаюттолочься и устраивать контакт. Тогда они выражают себя в формеобщественного настроения, а не общественного мнения»67.А настроение не есть мысль. Это всего лишь эмоция. Которая, в своюочередь, влияет на формирование мысли. И человек даже не заметит, какего подманят, вовлекут, оплетут и отведут, куда следовало. Кудазаказывали.

Мытолько после перестройки, в вихрях ежеминутно меняющихся общественныхнастроений, увидели, что такое опытный штатный идеолог, и осознали,насколько идеологи циничный и оборотливый народ. Специалист этогопрофиля еще тем удобен, что не выясняет поминутно всякие глупостивроде «что такое хорошо и что такое плохо?» Не такой онкроха, чтобы у власть предержащих подобную ерунду спрашивать. Аспрашивать можно только самое важное, а именно: «Куда ехать,барин?» Потом нужно сговориться насчет оплаты, выполнить закази постараться не загнать лошадей. Как говорил Гарри Трумэн: «Еслине можете убедить – запутайте».

Главноедля идеолога – сохранить заказанное направление.

Так же ина «негосударственном» уровне человек может ловкоманипулировать другими людьми, не получая платы ни от какойполитической партии. Перечень базовых приемов описал в своей книге«Анти-Карнеги, или Человек-манипулятор» американскийпсихолог Эверетт Шостром. Типы манипуляторов не очень многочисленны.

Диктатор: преувеличивает свою силу, доминирует, приказывает, грубит, орет, надувает щеки, цитирует великих – делает все, чтобы поднять свой авторитет.

Тряпка: противоположность Диктатору – а потому часто становится его жертвой. Всюду демонстрирует свою чувствительность. Неприятные факты просто игнорирует – забывает, не замечает, замалчивает.

Калькулятор: старается контролировать всех и вся. Пытается одновременно перехитрить окружающих – но и перепроверить, не утаили ли от него чего-нибудь интересненького?

Прилипала: противоположность Калькулятору. Изображает зависимость, жаждет быть объектом заботы и ухода. Исподволь заставляет других делать за него работу, а сам ноет и благодарит, благодарит и ноет.

Хулиган: изо всех сил показывает, какой он агрессивный, жестокий, злобный тип. Людьми управляет исключительно с помощью прямых угроз. Сварливая баба – «пила» – типичный женский вариант Хулигана.

Славный малый: внимателен, заботлив, добр до приторности. Прямо-таки убивает добротой. Бороться с ним невозможно – начинаешь испытывать жуткое чувство вины.

Судья: выказывает критичность, никому не верит, вечно настроен обвинять, негодовать, обличать. С трудом прощает, всегда готов обидеться и отомстить.

Защитник: противоположность Судье – чрезмерно, подчеркнуто снисходителен к чужим ошибкам. Портит других, прощая им все подряд, сочувствуя сверх меры, заботясь о других так, что они не могут быть самостоятельными, независимыми.68

И всеэто – не натуры, а именно маски. С разными людьми умелыйманипулятор ведет себя соответственно: с Диктатором он –Тряпка, с Хулиганом – Славный малый и так далее. А сам-то ончто чувствует, актер погорелого театра? Как ни странно, ответ на этотвопрос не имеет значения. Манипулятор не будет выказывать своихистинных чувств – сразу по многим причинам.

Недоверие: человек сознательно и подсознательно не доверяет себе и надеется, что его спасение – в других людях. Но им он тоже не доверяет! Поэтому он старается их контролировать – через манипуляцию: так женщина, не умеющая водить машину, садится рядом с водителем и поминутно дает советы.

Любовь: мы верим в то, что чем мы лучше, чем совершеннее, тем любимее. Это противоречит истине, но противоположностью правды испокон веков становится не примитивная ложь, а художественно отделанный миф. В легенду о великой любви, которая достается исключительно совершенному «предмету», а всем, кто несовершенен – им, как говорится, не судьба – в эту старую сказку верит все человечество, и мы не исключение. А поскольку у каждого человека есть слабости и недостатки, мы, неидеальные и мнительные, всячески стараемся контролировать свой имидж в глазах других личностей. Для чего и мистифицируем наших близких и отнюдь не близких — так, чтобы они думали, видели и чувствовали только «усовершенствованную» маску.

Неопределенность: понимая, что все вокруг непредсказуемо, каждый шаг – шаг в неизведанное, человек ежеминутно ощущает свою беспомощность. Поэтому при общении мы стараемся оперировать теми эмоциями, реакция на которые нам известна заранее. Эмоции, вызывающие непредсказуемую реакцию, стараемся не проявлять – или подменяем их более «удобным» вариантом. Например, мы уверены, что в ответ на гнев наш собеседник испугается, а вот на обиду – неизвестно — или удивится, или расстроится, или поморщится, или уйдет. Лучше выказать гнев – тогда и результат известен.

Жажда одобрения: конечно, мы не бриллианты чистой воды, чтобы нравиться всем подряд – но душа наша требует именно таких «безоговорочных» побед! В результате некоторые манипуляторы готовы сменить собственную неповторимую индивидуальность на «маскарадный» стиль жизни, эксплуатировать и контролировать себя и других денно и нощно, лишь бы вызвать одобрение «у широких масс».

Манипуляторобщается с людьми, словно совершая ритуальный танец: все заранеепросчитывая, не получая удовольствия и относясь к жизни серьезно,ответственно и нудно, как к повседневной работе. Яркая, будтокарнавал, реальная жизнь с ее сюрпризами, радостями, взлетами ипадениями представляется ему слишком рискованной, чтобы можно былохотя бы недолго побыть собой.

Представьтесебе такое существование – безграничный контроль, бесконечнаяработа? Юстас – Алексу: «Мы в тылу врага, отдых проходитнормально, все под контролем!» Избави господь от такогосчастья…

«Я ни в чем не виновата – а ктодокажет?»
Радичего манипулятор готов терпеть это мучительное состояние? Конечно же,для глубокого морального и материального удовлетворения! Сколь нипарадоксально это звучит. Отсюда и безжалостно отношение манипулятораи к окружающим, и к себе. И чем манипулятор моложе, тем оннеукротимее.

В сплавеинфантилизма и максимализма, свойственном юношеству, присутствует ижажда успеха, и жажда власти. Но эти цели кажутся недостижимыми в тойобстановке, в которой младшее поколение делает свои первые шаги. Чащевсего молодежь, живущая с родителями, еще учится или только-тольконачинает работать. Вчерашние школьники пока не в курсе, какой ценойдостается успешная карьера, душевный комфорт, высокая самооценка… Иоттого в головах у молодых правят бал идеализированные представленияо «правильной жизни» (неважно, прагматические илиромантические), а заодно и глубоко индивидуальные, но не менеезавышенные «ставки на жизнь». Это сочетание в глазахстаршего поколения выглядит как бурная фантазия на тему «Одинкорнет задумал славу прекрасным днем добыть в бою». Или «Одинкорнет решил жениться и взять в приданое мильон». Скепсис состороны родителей, учителей, начальства, младшее поколение отражаетпо-своему, в долгу не остается. И окружающим, поверьте, солоноприходится, когда дети начинают «борьбу за свои идеалы».

Недостатокопыта и возможностей юные компенсируют критикой и, как правило,выбирают тактику Судьи. А самым близким объектом для грубой илинудной критики становятся, естественно, родители.

Жизньродителя оценивается в сравнении с «идеальным результатом»,то есть всегда не в пользу нормального человека с его слабостями ипромахами.

Также вход идут дидактика и начетничество: младшее поколение таким образомоттачивает механизм анализа информации, а заодно готовится квоспитанию своих собственных детей. Хотя нельзя не признать, чтометоды Судьи не лучшим образом действуют на взаимоотношения междулюдьми: он слишком суров и нуден, чтобы его хотелось выслушать, а темболее понять. К тому же он критикует ради критики, а отнюдь не радидостижения справедливости.

Когда«предки» осознают, что отныне их ждет существование подпостоянным взглядом «домашнего критика», их рано илипоздно охватывает раздражение пополам с отчаянием: «Ну что нисделаю – все плохо! А сам-то ты кто?» — и большинствородителей переходит на тактику Диктатора или Хулигана. Помните, кто«подходит» этой «сладкой парочке»? Тряпка иСлавный малый. Добиться подобного поведения от подрастающегопоколения можно только запугав его и затюкав до полного выветриваниядостоинства, амбиций, уверенности в себе. Если этого не происходит,начинаются бесконечные выяснения отношений. Они могут создать в дометяжелую, нездоровую атмосферу.

К томуже родители, попавшие в роль «воспитуемых», зачастуюпринимают «разбор полетов» с использованием простейшихлогических ходов за первый признак взросления. Вроде бы молодежьтолько того и добивается, чтобы ее принимали всерьез? Увы, уподобного мнения – свой негативный эффект: повышеннопристальное внимание к успехам – и, что важнее, неуспехам –младшего поколения. Теперь родители становятся Судьями и действуют попринципу: «Раз ты теперь взрослый, веди себя иначе, а не каккапризный, избалованный младенец, которому все не по нраву, что нипредложи. То есть кончай зудеть и покажи класс, покажи, какой тыкрутой!» – в общем, пытаются перехватить инициативу«разбора полетов». А результат? Бесконечное судебноезаседание, где нет истцов и адвокатов, одни только прокуроры иобвиняемые, может кого угодно довести до нервного тика.

Конечно,не одни только Хулиганы, Диктаторы и Судьи вершат свои черные дела в«ближнем» кругу общения. Встречаются также Тряпка иПрилипала. Полагаете, что они главным образом выступают в ролибоксерской груши? Вы ошибаетесь, глубоко ошибаетесь. Эта пара сильнодействует на женские сердца. И потому некоторые молодые люди вотношении с девушками предпочитают выказывать не силу, а слабость.Тем более, что сила отнюдь не всегда срабатывает, а слабость на то ислабость, чтобы ее осечки не были столь чреваты болезненными уколамии даже ударами по самолюбию. Хотя… всегда неприятно, если тебяуличают в манипуляции. И своего не добился, и позором себя покрылвдобавок.

Однаждынам позвонила подруга и рассказала о серьезном ЧП, приключившемся вличной жизни ее дочери Аллы. «Отработанный» бойфрендникак не желал расстаться с девушкой, и Алла додумалась до того, чтопригласила «тяжелую артиллерию» в лице трех«свидетельниц», чтобы наконец-то окончательно порвать сВалериком. Об этом молодом человеке мы были наслышаны: Валерик в своевремя на родных и близких Аллы произвел неоднозначное впечатление. Онбыл из тех идеальных мальчиков, которые никогда не вырастают. И оченьнравятся родителям девочек. Прежде всего — своей безопасностью,серьезным отношением к жизни, которое по преимуществу выражается вполном отсутствии чувства юмора, и потенциальным благородствомнамерений, которым всегда можно воспользоваться, если хочешьизбавиться от подросшего ребенка. Валерик был золотым медалистом,спортсменом, круглым отличником и психом.

Упомянутаяпатология была тщательно взлелеяна собственными родителями Валерика,которые, очевидно, сразу после рождения ребенка стали готовить его в«золотые мальчики». Основным средством воспитания стали«репрессивные меры»: за любые промахи и неудачи ребенкастыдили и наказывали несообразно поступку. Если Валера приносил изшколы четверку, его объявляли «позором семьи». Плодывоспитания не замедлили сказаться: Валерик с двенадцати летнаблюдался у психоаналитика, и Алка строго-настрого запретилаговорить ему «добрый день», ссылаясь на его сложныйвнутренний мир и полученную в детстве психотравму. Вначале Аллапросто упивалась комплексами своего бойфренда, потом подустала, ноВалера всерьез и не по-детски добивался Аллы: а именно устраивал ейсцену за сценой. Посему Алка созвала своих знакомых, дабы онипоприсутствовали при возвращении Валерику его вещей, «случайно»позабытых в у Аллы. Без них профессиональный зануда непременно втянулбы Алку в очередную дискуссию насчет их отношений, а потом, конечно,пробил бы ее на жалость.

Девицысобрались, расселись, грозные и торжественные, но старательно делаявид, что ничего не происходит, под оживленно-нервный разговорчик.Наконец, Валерочка прибыл. Он застыл в дверном проеме, обводя подругиспуганным взглядом, словно перед ним предстали во всей красеЧужой-1, Чужой-2 и Чужой-3. Потом воскликнул: «Так значит, тыдействительно…» — и упал в обморок. Последствиянапоминали старое кино: тривиальная мизансцена, страсти в клочья,запоздалое раскаянье, герой на полу в соплях… Алка хлопоталанад Валериком, положила его голову себе на колени, присутствующие сиспугом на лицах побежали за водой и нашатырем. Но не все. Аллапопросила маму вызвать «Скорую», но та никакой «Скорой»вызывать не стала. А вместо этого подошла к распростертому на коврикекавалеру, отвела от его носа пузырек с нашатырем и заявила: «Либоты сейчас же встаешь, либо я действительно вызову кого следует! Итогда уж тебе не поздоровится!» От неожиданности Валераподскочил, вызвав у остальных участников события натуральныйстолбняк.

Небудь у одной из авторов этой книги чрезвычайно темпераментнойродственницы – речь идет о двоюродной тетушке, обладательницетемного артистического прошлого – мы бы усомнилась в том, чтоВалерик просто «ломал камедь». Вдруг мальчику и правдапоплохело. Но упомянутая тетя и не такое откалывала: валялась повсему дому в отключке, закатывала истерики, билась в пароксизмах,впадала в каталепсию – и все ради сущих пустяков вродепризнания жуткого сооружения, похожего на подушку с букетом и бантом,за великолепную модную шляпку. Если, впрочем, кому-то подобный подходкажется чересчур женским, нельзя не согласиться – это правда.Правда, но… частично. Поскольку кругом пруд пруди женственныхмужчин и мужественных женщин. И они используют предоставленныесудьбой средства как им заблагорассудится. И в качестве триумфа тожевыбирают что им заблагорассудится. Достать человека, которому тыосточертел, заставить его плясать под твою дудку против воли, выжатьдосуха – ничуть не хуже, чем очаровать, обаять, покорить и лишьпотом выжать досуха. Валерик выбрал, вероятно, единственно возможныйпуть: манипуляцию и домашний театр. И теперь бедная Алка потреблялато, что вылепили из Валерика его ненормальные родственнички, накоторых действовал только драматизированный шантаж. Хорошо, что у нееоказалась совершенно неромантичная мама, которая лихо развенчалаумирающего от любви Ромео, вызвав у дочки двойственную реакцию.

Когдараскрытый манипулятор с позором удалился – вот тогда, повыражению Булгакова, «был гадкий, гнусный, соблазнительный,свинский скандал»69.Маме пришлось пояснить дочери, что ее кавалер не «болезньюзаболел», как говорил товарищ Дынин про малолетних симулянтов70,а всего-навсего попытался Аллу шантажировать. Менее опытные лицаженского пола в ее правоте засомневались. Пришлось напомнить оглавных симптомах обморока – о тех, которых у Валерика необнаружилось: нечувствительности к боли; бледности кожных покровов;синюшности губ; расслабленности мышц; последующей вялости и слабости…Человек, упавший в обморок, не подскакивает, словно мячик, от угрозы,произнесенной над ним старшими из присутствующих. Он продолжаетлежать, простертый в немочи и безучастный. Валерику на безучастностьне хватило артистизма. Поэтому он был уличен и бежал быстрее лани.«Нет, как он мог?!!» – прошептала Алла. Остальные вунисон наморщили носики и покачали головами. Потом Аллочкасообразила: развенчана не только Валерикова «великая любовь»!И ее, Алкины, россказни об огромном чувстве, которое питает к нейтрогательный псих Валерик – они теперь так же недостоверны! Азначит, подруги не разнесут по курилкам трогательную легенду орасставании влюбленного трубадура с жестокой дамой сердца –вместо этого появится анекдот о неудачливом симулянте… ЭтогоАлкино самолюбие не вынесло: «Слушай, что у тебя за манера всеопошлять!» – затопала ногами Алла, — «Ты сделалавсе, чтобы я о Валерике вспомнить не могла без омерзения! Зачем быловсе портить? Я думала, он ко мне относится по-особому, по-рыцарски, аты… Ну зачем были нужны эти игры в мисс Марпл?» На чтомама резонно возразила, что без ее, как Алла выразилась, «игр»все сейчас играли бы в его игры. Он тут прохлаждался бы надиванчике с компрессиком на голове и томным голосом вопрошал: «Тыведь останешься со мной? Ты ведь не бросишь меня?» А всеостальные кивали бы, словно китайские болванчики. «Нет! Я бы сним порвала! Но не так! У меня, по крайней мере, сохранилось быощущение… будто… будто… будто меня искреннелюбили! Вот! Я бы верила, я бы знала: из-за меня можно упастьв обморок! Теперь я все время буду гадать: меня действительно любят,или только шантажируют!»

Французскийписатель Абель Эрман считал: «Говорят, что ложь убивает любовь.Но откровенность убивает ее быстрее». Любовь погибла под грузомразоблачений, к тому же ее «послевкусие» оказалосьгорьким, словно хина… Алкино раненое самолюбие причиняло боль,и страдалица сетовала, что «в старости и вспомнить будетнечего», что теперь придется все время гадать, любят ее илишантажируют… Аллина мама прекрасно понимала: дочкин ухажересть «жуткий охмуряло и врун»71.Малому важно добиться своего, а интересы возлюбленной и ее душевноеблагополучие – ничего не значащие детали.

Отметим,что этот прием по своей жестокости и прямолинейности, безусловно,является… детским. Потому что именно в детстве человек не всилах предугадать последствия своего поступка – и особеннопоследствия негативные. Да к тому же не осознает, какую боль способенпричинить. Его больше интересует материальный результат: подарят лиему велосипед, простят ли за разбитую вазу, освободят ли от занятий…И вот, он укладывается в постель, имитируя жестокие боли где-то подложечкой, закатывая глаза и стеная. Если с годами он освободится отэтой дурацкой привычки – считайте, что повзрослел.

Впрочем,некоторые все же меняются. В сторону того, что психоаналитикиназывают «пассивной агрессией»: человек не давит напсихику собеседника, не высказывает своих требований открыто, не«выжимает» для себя поблажек и льгот, но его беспомощныйлепет и смущенные «Да нет, что вы, не надо, не стоит!»почему-то заставляют собеседника исполнять все «невысказанные»требования. Но бывает так, что их смирение вызывает у окружающихсильнейшую негативную реакцию – куда более мощную, чем если бы«агрессор» был несдержан или даже буен.

Смиренникии страдальцы могут провоцировать раздражение недюжинной мощности –у людей опытных. Если человек однажды уже «нарвался» инемало времени потратил на исполнение «невысказанных просьб»,ему трудно отнестись к аналогичному манипулятору спокойно,выдержанно, а уж тем более – сострадательно. Разве что он –законченный мазохист и сам ищет, с кем бы еще помучиться.

Вбольшинстве случаев опыт заставляет нас относиться к разоблаченнымманипуляторам скептически, иронически или саркастически.

Но какбыть, если упомянутые манипуляторы для наших детей – ну прямокак родные? Обычно родителей страшно раздражает наивность их вроде быдавно выросших детей, их податливость, уязвимость, внушаемость передлицом этих… шутов гороховых! А когда старшие начинаютвозмущаться, младшие, в свою очередь, принимаются протестовать,манипуляторы, ставшие «камнем преткновения», подогреваютобстановку. И кто, как вы полагаете, должен всех нейтрализовать?Конечно же, тот, кто старше – не по возрасту. По уму.

Природа — особа легкомысленная
Нам,взрослым, конечно, нелегко приходится. Что поделать! Ноша родителядолжна быть увесистее «детской клади». Давдобавок надо помнить: с окончанием пубертатных «катаклизмов»- гормональных бурь, эмоциональных взрывов, ледниковых периодов -конфликт отцов и детей не исчезает. Он лишь переносится в другуюплоскость и, с большей долей вероятности, становится скрытым,затяжным, глубоким. Не думайте, что наше основное занятие –пугать читателей. Наоборот. В первую очередь нам бы хотелосьпредложить вам схему поэтапного освоения «правил игры в мирвзрослых людей», на которое обречена вся «юность мира».И заодно – картину типичных ошибок «зрелости мира».

Когданаступает новый этап взросления, многим свойственна одна и таже ошибка: слава богу, ребенок вырос! И теперь он совсем-совсемвзрослый, будет думать своей головой, а я, наконец, смогу вздохнутьспокойно. Увы! Когда подростки становятся юношами и девушками, ихполовое созревание, действительно, завершается. В первобытные временаэто фактически означало завершение индивидуального развития,поскольку основной функцией рода человеческого являлась функциярепродуктивная, а социальные навыки были максимально приближеныстайному существованию. Информацию, необходимую для адаптации впервобытном обществе, потомки пещерных людей усваивали намногобыстрее, чем сегодня. И в десять-двенадцать лет из них выходилиотличные охотники, рыбаки, собиратели, матери, отцы и члены племени.Но в ходе развития общественных отношений жизненно важный объеминформации, как и срок его усвоения, постоянно увеличивается. Мысозреваем все позже и позже – не только в психологическомплане, но и в физиологическом: удлиняющаяся продолжительность жизниотодвигает начало репродуктивного периода, задерживая человека настадии освоения мира «с детской интенсивностью». Природадальновидна: у физически взрослых людей темпы и жажда познаниясерьезно снижается по сравнению с аналогичными свойствами детскойпсихики. Теперь им следует (согласно законам эволюции) пересмотретьприоритеты и направить свою деятельность к другим целям, а именно кпродолжению рода.

Ночеловек уже давно поступает наперекор природе – практически ссамого момента выделения в отдельный вид. Французский писатель ЖюльРенар мрачно шутил по этому поводу: «Богу недурно удаласьприрода, но с человеком у него вышла осечка». Действительно,биологическая программа, до жестокости равнодушная к отдельнойбиологической единице и занятая исключительно созданием все более иболее жизнеспособных видов — не самая авторитетная покровительница инаставница даже для семейства пралюдей. Вместо несокрушимогоздоровья, изрядной плодовитости и отменно работающих органов эволюциянаправила всю «энергию прогресса человека» в одну точку –в познание себя и мира. Наш «жизненный инструмент» — немощные челюсти, не быстрые ноги и не репродуктивная функция, а,конечно же, мозг, способный обрабатывать и, главное, запоминатьинформацию.

По мереразвития человечества биологическая программа устаревает всебезнадежнее, а потребности взрослого человека все основательнееотличаются от потребностей «милого и непосредственногосоздания», максимально близкого к природе, каковым, доопределенного возраста, является ребенок. Первоисточником техпроблем, к которым приходит вчерашний подросток по окончании этапаполового созревания, следует назвать двойственность восприятия –и внутреннего, и внешнего. Молодого человека считают взрослым,дееспособным, ответственным (по крайней мере, в юридическом смысле).Он и сам хотел бы видеть себя таким. Но реальность не подтверждаетего притязаний: попытки заявить о себе в рамках профессиональнойдеятельности чаще всего купируются окружающими; а его стремлениеудалиться от социальных проблем в зону эмоциональных «релаксантов»вызывает возмущение. Прессинг и со стороны близких, и со стороны«дальних» — условно говоря, внешнее давление –складываются в обстановку весьма неблагоприятную.

Психологии социологи считают возраст «входа в жизнь» этапомчрезвычайной профессиональной и эмоциональной нестабильности.Бесконечная учеба, временная работа, непрочные личные связи,конфликты с родными. И все это — на фоне социальной (а зачастую ипсихологической) зависимости и неопределенности. Молодежь идет намножество ухищрений, чтобы снизить психоэмоциональные и социальныенагрузки. Период, именуемый «входом в жизнь», длитсяприблизительно с 18 до 25 лет, хотя Карл Юнг склонялся к тому, чтобыпродлить его до 35, а то и 40 лет. Почему такой «разброд»в оценках? Все зависит от конкретной социальной ситуации. Представьтежестко регламентированное общество, в которое приходится «врастать»десятилетиями, где все роли распределены и контингент «новыхпоступлений» строго ограничен, — здесь одному с завязываниемсоциальных связей не справиться. И вот, пожалуйста: наканунесорокалетия родители водят своих отпрысков за руку — знакомят с«нужными людьми» и ищут им «подходящую партию»- то ли брачную, то ли политическую. Совсем иначе течет время вдругой социальной среде — там, где даже школу незачем оканчивать:вполне достаточно жениться, убить пару представителей враждебногоплемени и хотя бы одного туриста, надеть жене на шею ожерелье из ихзубов – и ты уже полноценный мужчина, воин, защитник. А сколькотебе лет – одиннадцать или все четырнадцать – этого никтоне знает. Поскольку сам вождь умеет считать только до десяти. Здесьдругие требования и другие приоритеты.

Итак,оставим бездонную тему «Во сколько взрослеет современныйчеловек?», заметим лишь: это годы, когда «семейнаябезопасность», обретенная в детстве, исчерпана, а личностьпродолжает активно формироваться. Если согласиться с утверждениемС.Л. Рубинштейна: «В качестве личности человек выступает как«единица» в системе общественных отношений, как реальныйноситель этих отношений. В этом заключается положительное ядро тойточки зрения, которая утверждает, что понятие личности естьобщественная, а не психологическая категория»72,то становится понятным «правило социальной паутины».

То,что кажется индивидуальностью, индивидуальностью не является, пока неприобретет обширных социальных связей.

Норешение этой задачи возможно только при активном участии субъекта –то есть самого молодого человека. Здесь проблем не избежать. Освоениеновых «правил игры» – нелегкая задача и решить ее«в неглиже с отвагой» невозможно. Психика вчерашнегоподростка, устав от длительных перестроек и переустановок программы,ищет «на чем бы сэкономить». А старшее поколениевоспринимает подобное стремление «поберечь энергоресурсы»как злостное тунеядство. И психологическое, и социальное. Хотязачастую ошибается и действует во вред и молодежи, и себе. Не стоиткорить себя за этот промах: мы, в некотором роде, исключение изобщего правила эволюции. Ни природа, ни мы сами еще не знаем, как ссобой обращаться. Отсюда и все проблемы вида хомо.

Новернемся к современности. Предположим, родители в состоянииобеспечить финансовое подспорье подросшему чаду, но не в силахпровести его за руку по всему пути самореализации. По окончаниипубертатного периода молодежи приходится осваивать закрытую до сихпор сферу «реальной жизни». Конечно, процесс приобретенияжизненного опыта идет всю жизнь, но сейчас это сознательный опыт.Приходится формировать собственное мнение, развивать самостоятельноемышления, оценивать и анализировать полученную информацию. Молодойчеловек меняется не так быстро, как ребенок, но все-таки оченьбыстро. И он меняется качественно.

У негопоявляется своя система ценностей, своя система стереотипов, а такженеприятная привычка впадать в крайности – не столько своя,сколько общевозрастная. Папу и маму коробит примитивность инеосмотрительность желаний и поступков их «кровиночки»:ну зачем ей (ему) эти жуткие компании? Знай себе шляются по тусовкам,пиво пьют, все до копейки в магазинах просаживают и т.п. Какой в этомпрок? А если «кровиночка», наоборот, впадает в другуюкрайность – делает карьеру, не щадя себя, — тоже попреки: что жты все за компьютером сидишь, в библиотеке безвылазно, никуда неходишь, ни с кем не встречаешься? Когда и погулять, как не вмолодости? Родители волнуются, видя некоторый «перекос» вобразе жизни своего ребенка. Им бы хотелось большего равновесия,гармоничного соотношения между работой и отдыхом. А молодежь,наоборот, уж если чем увлечется, то без всякого чувства меры тратитсилы, время и средства на что-нибудь одно. В чем причина такого«западания», сильно похожего (а нередко не толькопохожего) на психологическую зависимость?

Причиназаключается именно в необходимости самоидентификации личности какобщественной единицы, а на практике – в самом процессе поиска иналаживания общественных связей. Ранее мы упомянули об «эмоциональноммаксимализме», когда чувства охватывают мозг подростка и«тормоза» отказывают. Даже после перехода роли«эмоциональных тормозов» от миндалин мозжечка к лобнымдолям мозга, компульсивный (охватывающий) характер переживаниянекоторое время сохраняется. Так что «гиперчувствительность»еще до конца не «испарилась» из сознания (вернее, изподсознания) молодого человека. Прежде чем он перестанет житьаффектами, требующими «здесь и сейчас удовлетворения»,пройдет определенное время – и, возможно, немалое. Из-за этойособенности мироощущения какая-нибудь выбранная наудачу «стезя»может захватить молодого человека целиком, а хорошо просчитанный итщательно сбалансированный «жизненный сценарий» невызовет особого интереса и дождется разве что формального воплощения.И все потому, что здесь приоритеты детей и родителей нередкокатегорически не совпадают.

Одна изпричин «семейных войн» — уже упомянутый принцип «ябы на твоем месте». Папа и мама, пытаясь «осчастливить»свое чадо «подарками судьбы», о которых в свое времямечтали, исключают вероятность других предпочтений. Онивыстраивают приблизительно такую схему: у меня не было возможностейдостичь успеха из-за отсутствия тех или иных условий; я добивалсясвоего долго и тяжко; но теперь-то я обеспечу своего ребенка всемнеобходимым; а значит, мой ребенок пройдет этот путь намного быстрее.Вопрос «А хочет ли наше чадо вообще вступать на указанныйпуть?» как-то не приходит чадолюбивым родственникам в голову. Идаже если сын/дочь намеревается следовать по стопам папы/мамы, ему/ейможет совсем не понравиться, что окружающие видят в нем толькопапенькиного/маменькиного сынка/дочку, продолжателя родительскихзаветов.

Проблемаусугубляется тем, что так называемая «жизненная цель» учеловека появляется не сразу. Лишь в романических жизнеописаниях ирекламных роликах про замечательных людей все выглядит так эффектно:«Он/она сразу понял/поняла – это судьба! Ему/ейпредназначено открыть новый материк, изобрести пенициллин, создатьавтомобильную империю, выиграть конкурс «Мисс мира».Тогда, поправив идеально сухой памперс, гениальное дитя смеловзглянуло в лицо грядущему». Нет, не в памперсы и даже не вшкольную форму было одето гениальное дитя, когда пересчитываловеснушки грядущего.

Конечноеоформление жизненной цели наступает в довольно зрелом возрасте, влучшем случае — накануне двадцатипятилетия.

Нопроцесс, как уже было сказано, начинается задолго до этого события. Ичеловеку необходимы цели – хотя бы в форме «общегонаправления». В качестве «указателя» используетсястандартный образ успешного деятеля, взятый, как правило, из списка,предоставленного масс-медиа: звезды, политики, бизнесмены, ученые. Ивсе поголовно – прославленные и богатые. Никто не стремитсяумереть в безвестности и нищете, вспоминая о миновавшемблагоденствии. Наоборот, большинству свойственны завышенныетребования и чрезмерные запросы. «Кто преуспевает в малом, тотне способен достичь большего», как сказал Блез Паскаль.

В нашевремя довольно часто специфика образа жизни, выбранного в свое времяродителями, вызывает у детей внутренний протест. Неважно, заслуженноили незаслуженно. Главное, что младшие вовсе не желают «бытькак мама с папой» — им подавай свое собственное,индивидуальное. Откуда только он берется, этот самый «усредненныйобраз индивидуального»? Как мы уже писали, первые шаги всамостоятельную жизнь отмечены формированием системы социальныхориентиров. В качестве «вешек» на этом пути выступаютценности, принятые в молодежном сообществе. Чтобы понять их природу,необходимо осознать стандарты, на которых базируется молодежнаясубкультура. То есть нарисовать общую картину стереотипов,руководящих поведением и мироощущением молодых людей.

Она несильно отличается от аналогичных стандартов, регламентирующих жизньподростка. Но в большей степени направлена на перспективное развитие.Система стереотипов, как правило, жестко привязана к существующейобстановке – социальной, экономической, этической. Поэтомуописать ее в подробностях невозможно: для каждой социальной группы идля каждого отрезка времени существуют свои особенности. Но есть ивсеобщие закономерности: время, средства и результат достиженияжелаемого. Время – максимально короткое; средства –максимально простые; результат – максимально публичный. Дляразъяснения возьмем стандартную ситуацию: вчерашний тинейджер еще непонял, чего ему по жизни надо. Сейчас он хочет (в основном)продемонстрировать себя обществу, хочет привлечь к себе внимание,хочет быстрого успеха и т.п. Но в запасе у него главным образомфизические данные – сила (относительная), красота (тоже нередковесьма относительная), здоровье (если не считать мелких неприятностейс кожей, волосами, зубами…). Вот и пользуется вчерашнийтинейджер тем, что имеет – для максимально скорого достижениямаксимальной известности. И конечно же, нередко добивается того, что…ему не требуется. Почему? Да хотя бы потому, что не знает себя и темболее плохо представляет, в какую сторону повернет его личность впроцессе развития.

Первые«жизненные установки» на самом деле не что иное, какразличные формы эпатажа.

Свержениеидолов и разрушение догм – крайне популярные способысамоутверждения среди подрастающего поколения. Естественно, ихиспользует и молодежь, вышедшая из школьных стен, но не окончательноизбавившаяся от стратегий, свойственных переходному возрасту с его«психологическим бунтарством». Родителей, конечно,повергают в ужас странные намерения любимого чада. Им кажется, чтоневероятные «кульбиты» сознания – это некийпсихологический дефект, пусть не патология, но наверняка девиация(психологическое отклонение). На первый взгляд такоенепременно должно испортить «совсем еще ребенку» всюпоследующую жизнь. Скажем, родители узнают, что их сын надумалпопасть в книгу рекордов Гиннеса в качестве самого татуированногочеловека в мире, а дочка намерена на утлой лодчонке покорить экватор– папа обрушивает на своих отпрысков все громы и молнии из«штормового арсенала», а маме наверняка становитсянехорошо. Но это всего лишь очень короткий этап «причудливыхжеланий», который быстро пройдет.

К томуже многие подростки в момент обострения негативизма, на этапепсихологического бунтарства ощущают: им совершенно не нравится образжизни родителей. Именно в силу того, что этот образ жизни становитсяих собственным не в результате свободного выбора, а в результатевнешних обстоятельств. Психологический акцент, соответственно,заостряет недостатки «навязанного» существования, отчегопресловутые недостатки кажутся вдесятеро ужаснее, чем, предположим,постороннему наблюдателю. Такое «раздувание» негатива –еще один результат компульсивного характера восприятия. Старшеепоколение, не имеющее представления, чем оно «этим молокососам»не угодило, старательно (а то и настырно) «реабилитирует»свой образ жизни в глазах младшего поколения. Все, почва для разрываготова. В общем, живите как хотите, а нас к себе не ждите. И вот:дети, соответственно, выбирают противоположную модель существования,которой и придерживаются в дальнейшем. Так разница в системахценностей и нежелание старших понять эту разницу привели к затяжнойконфронтации.

Слишкомсерьезный подход к конфликту превращает небольшое столкновение вобъявление войны.

Взрослые,поймите: упрямство и даже некоторый нарциссизм – жизненноважные свойства индивида, вступающего в самостоятельную жизнь. Емунеобходимо владеть средствами защиты от внешнего давления. Он обязаннаучиться отстаивать свои интересы. Притом, что круг интересов еще несформирован окончательно. Что поделать: мы так далеко ушли отматушки-природы в плане социальном, но, в принципе, никуда неушли в плане биологическом, что под глазурью общественных нормскрывается пещерный человек. И он отстаивает свои хрупкие социальныепозиции и претензии (часто дутые) самыми первобытными способами.Возможно, с годами он переменится и цивилизуется. Чтобы этопроизошло, вчерашнего подростка лучше поместить в комфортную, а не вагрессивную «семейную среду».

Нет, мыне призываем вручать всякому выпускнику вуза, идущему насобеседование к работодателю, каменный топор, амулет из обсидиана иклятвенное обещание зарыть, если что, труп врага на дачном участкепод теплицей с огурцами. Снабдите вашего ребенка хотя бы верой в егоначинания. Не злитесь, не паникуйте, не самоутверждайтесь на немфразами типа «А я предупреждал/предупреждала!» и «Личноя бы на твоем месте…» — даже если у него не получится поего же вине: предъявляет завышенные требования, ждет идеальныхусловий, ищет нанимателя для уникального специалиста, хочет блестящих– нет, ослепительных — перспектив… Некоторым личностям –особенно личностям незрелым — требуется время, чтобы разобраться всебе. Но, разобравшись, они не склонны сворачивать с выбранного пути.Лучше потерпеть, чем «обломать» такого согласнообщепринятому шаблону – искалечите жизнь и ему, и себе. Хотя с«упертой творческой личностью» сосуществовать –далеко не сахар…

С однойстороны, создание собственных связей и карьерный рост занимает неодин год. С другой стороны, круг интересов и образ мышления для таких«упрямцев» складывается не «сообразнообстоятельствам», а «сообразно намерениям». Они, внекотором роде, предпочитают менять среду, нежели «ломатьсебя». Подобная стратегия в психологии называется «плодотворнойориентацией характера».

Надопризнать: окружающие не очень-то хвалят и привечают «плодотворноориентированных» людей.

Во-первых,те бывают жесткими и даже жестокими в общении. Во-вторых, ими трудноманипулировать. В-третьих, они практически никогда не раскрываются доконца – и перед близкими в том числе. И наконец, они не терпят,когда их пытаются использовать в демонстративных целях. Чем ныть,сетовать и сплетничать, честолюбивым родственникам стоит поближеприсмотреться: как у их ребенка обстоят дела с ориентацией характера?Повторим: многие родители не видят за деревьями леса, а заисполнением родительских обязанностей – индивидуальности своегоотпрыска.

Пустьличность, формируясь, самостоятельно «выкристаллизовывает»образ счастливого, благополучного существования в качестве идеала.Кстати, близкие нередко присоединяются к младшему поколению в ихвыборе: разве плохо быть богатым и знаменитым? Но две вещи вызывают вних сомнения – внешние и внутренние факторы успеха. Хватит линашим, вроде бы ничем не примечательным, детям удачи и таланта, чтобыповторить славный путь того или иного «культового персонажа»,с пафосом описанный в журнальных статьях и исторических мемуарах?Остается дать совет: нельзя забывать, что СМИ и ЖЗЛ – неэнциклопедия жизни, а только ее бледное и весьма искаженноеотражение. Поэтому не старайтесь «подогнать» сознаниесвоего ребенка под стандарт, соответствующий (или, наоборот,противостоящий) журнально-телевизионному «светлому образу».В планы вашей семьи не должны входить «конкретные задачи»- например, достичь вершин шоу-бизнеса и устроиться там со всемиудобствами, или, напротив, выстроить личную башню слоновой кости инавек затвориться в ней с чады и домочадцы.

Абстрагируйтесьот мемуаров.

Лучшее,что вы можете сделать для младшего поколения – это помочь емуразобраться в себе. А если вам кажется, что ваши дети замышляют нечтосупероригинальное, не надо сразу представлять, как «этимолокососы» превращаются в татуированныхэнтузиастов-маргиналов, плывущих по волнам Тихого океана напрохудившемся плоту. Экстремизм пройдет – абсолютно бесследноили, в крайнем случае, сохранится в форме вполне разумного хобби.Поэтому, дабы у молодого человека не наступила фиксация на«полуподростковых» мечтаниях, не стоит без конца егоупрекать, вызывать на разговор о «жизненных планах» ит.п.

Повторение– мать не столько учения, сколько зубрежки.

Необращайте особого внимания на «судьбоносную мечту» –и она испарится через несколько месяцев (максимум через пару лет). Вобщем, не капайте ребенку на мозги и не задерживайте внимание ребенкана незрелых фантазиях. Дайте ему шанс перейти к фантазиям зрелым. Астанете бесконечно возвращаться к данной теме – и сиюминутнаяприхоть намертво застрянет в памяти молодого человека, превратится в«вечный укор». Вот, между прочим, была у меня мечта!Такая мечта! Гондольером стать в Венеции: девушек возить, «Осоле мио» распевая. А вот поди ж ты – не склалось. И сталя, бедняга, всего-навсего стоматологом. И пожалуйста: разве теперьобъяснишь хорошему, востребованному специалисту, работающему впрестижной клинике, что гондольер – всего-навсегокостюмированный лодочник, которого душат конкуренция и ларингит?

ГЛАВА 5. КАК ВЗРОСЛЫЙ СО ВЗРОСЛЫМ

Я не верю в коллективную мудрость невежественныхиндивидов. Томас Карлейль
Что важнее — сохранить лицо или личину?
Бесполезносетовать на непочтительную молодежь, на нормы индустриального социума– в частности, на «изломанные и лживые жесты»,которые «приносят много мук»73,а также на падение нравственности вообще. И ратовать за возвращениезолотого века, который (якобы) царил в традиционном обществе вминувшую эпоху, тоже не следует. Никаких «тотальных мер»для улучшения личного самочувствия предпринять не получится. И нетолько потому, что на это не хватит ни власти, ни денег, ни прочихресурсов, — но еще и потому, что упомянутые меры желанного эффекта непринесут.

Дляповышения самооценки необходимо выработать позитивную точку зрения ина себя, и на мир вокруг себя.

А дляэтого в первую очередь следует определить, какое место вы занимаете ввашем мире. То есть сопоставить социальный и индивидуальныйкомпоненты видения мира.

Начнем ссоциального компонента. Как мы уже говорили, любой тип общества имеетсвои недостатки. В традиционном социальная адаптация превращаетчеловека в послушный механизм, а в индустриальном – вмаскарадный персонаж. Впрочем, любая чрезмерная адаптированностьпо-своему опасна. В процессе координирования личных воззрений исоциальных устоев мы часто вынуждены принимать чужое как свое –и можем зайти настолько далеко, что отторгнем свое как чужое.

Этасхема довольно точно описана в концепции социального характера,разработанной Э. Фроммом. Под влиянием требований общества одни изхарактерологических черт подавляются, другие – активноформируются, третьи – гипертрофируются. «Человекперестает быть самим собой», — пишет Э. Фромм, — «онполностью усваивает тот тип личности, который ему предлагают моделикультуры, и полностью становится таким, как другие, и каким они егоожидают… Этот механизм можно сравнить с защитной окраскойнекоторых животных» – вот крайнее проявление социальногохарактера, именуемое «автоматическим конформизмом».Автоматический конформизм – одна из защитных программповедения, направленная на то, чтобы устранить противоречие междуиндивидом и обществом за счет утраты индивидом его неповторимыхчеловеческих качеств. Э. Фромм сравнивал человека, максимально«сросшегося с общественными установками», с «автоматом,идентичным с миллионами других автоматов вокруг него, который неиспытывает больше чувства одиночества и тревожности. Однако цена,которую он платит, велика – это потеря самого себя».

Чемближе характер человека к социальному характеру, тем более полнойстановится его адаптация, тем успешнее он продвигается по социальнойлестнице, но тем меньше остается у него индивидуальных черт, а вместоподлинного «Я» формируется «псевдо-Я», или,как называл это психологическое формирование К. Юнг, «маска»,«персона». Словом, прессинг со стороны общественности такили иначе старается привести личность в маскарад и нацепить на нее«личину», чтобы та приросла намертво. И мы,действительно, охотно используем маски, чтобы не возбуждать впосторонних людях негативных эмоций и не провоцировать их наагрессивные проявления в наш адрес. Но! Носить маску –одно, а быть ею – другое. Ведь, пока человек недостиг той вершины автоматического конформизма, когда именноотсутствие души и личности дарит ему ощущение душевного иличного комфорта, ему очень тяжело и плохо. Его искалеченная, смятаяобщественными требованиями индивидуальность беспрерывно болит и ноет,словно затекшая конечность.

Единственноеспасение – в тщательном сохранении и развитии собственного «Я»,несмотря на возникающие проблемы в карьере и общении. Этотиндивидуальный компонент держит человека «на плаву» вовсе времена и при всяких нравах. Человек выжил, потому что оставалсясобой. Роль индивидуации74,главным образом, в том и состоит, чтобы противостоять автоматическомуконформизму. В то же время необходимо помнить: никакаяиндивидуальность не в силах существовать, целикомотказавшись от социальной адаптации. И даже патологическоеповедение предусматривает «мимикрию под лояльность». Мы –канатоходцы, а правильно выбранное видение мира – наш балансир.Вот почему здесь столько говорится о самопознании – оно залогверного выбора.

Вокругнас невероятное количество «масок и декораций», готовых влюбой момент заменить нашу личность и наше восприятие на «стандартныйвариант».

Инашествию «декораторов» приходится сопротивляться изовсех сил. Хотя все мы люди. И к тому же чрезвычайно занятые люди. Намприходится решать столько конкретных задач, что высокиезадачи нас только утомляют. Так хочется заглянуть в конец задачника,списать ответ оттуда, после чего поставить галочку в спискеблагополучно завершенных дел. Французский политик Эдуар (Корректорам:именно Эдуар, а не Эдуард — бог его знает, почему) Эррио говорил:«Доктрины имеют то преимущество, что избавляют от необходимостидумать».

Вдобавоквзрослому человеку кажется, что он – такая целостная,сформированная, устоявшаяся личность, которую не проймет никакаяпсихологическая обработка. Вот почему мы так легко попадаемся наидеологические крючки – мы их просто-напросто не видим. Ипокорно укладываем в нашу индивидуальную систему ценностей кирпичи –да что там, целые блоки – стереотипных «сверхценностей»,рекомендованных извне. Мы словно нестойкие покупатели перед умелымикоммивояжерами, «втюхивающими» нам то или иной мнение потому или иному поводу. А в результате мы и не замечаем, какперестраивается наша система приоритетов.

Системыприоритетов, они же пирамиды ценностей, складываются иперекладываются в сознании человека в течение всей жизни. Внизупомещается все легко добываемое, обыденное, не требующее особоговнимания; на вершине – самое вожделенное, самое недосягаемое,самое драгоценное. И таких пирамид в нашем «Я», какправило, присутствует не одна, а несколько. Есть системы ценностей,сформированные сверхзадачей – религиозной идеологией, например,или произведениями Ф.М. Достоевского. Есть пирамиды, сложенныесоциальными нормами, принятыми в том кругу, в котором мы вращаемся –и никто не станет спорить, что у богемы одна система ценностей, а убанковских клерков – другая. А есть структуры индивидуальные,сделанные «по спецзаказу» — сообразно личным вкусам ипристрастиям. Но в конечном итоге решение, принятое в конкретнойситуации, не может зависеть сразу от всех «пирамидальныхсистем» – приходится выбирать одну в качестве ориентира.И здесь-то начинается основной «разброд и шатания»,результат которых в большой степени зависит от того, в каком обществевырос человек – в традиционном или в индустриальном.

Разницамежду традиционным и индустриальным сознанием так велика, что даженебольшие подвижки в сторону одного из полюсов серьезно отражаются намассовом сознании. А значит, и на той самой «средней пирамиде»,сложенной из социальных норм, сформированных определеннымисоциальными группами. Впрочем, читатель наверняка уже задаетсявопросом: зачем весь этот экскурс в социологию и в теорию массовогосознания? Затем, что большинство реакций, которые кажутся нам«глубоко личными», рождается скорее коллективныммироощущением, нежели нашим собственным.

Мыи не замечаем, что видим современную молодежь «из своеговчера», а не «из их сегодня».

Ипытаемся судить – или хотя бы обсуждать – их поведениесогласно нормам, внедрившимся в наше сознание лет двадцать томуназад. Старшее поколение, поколение семидесятых-восьмидесятых, восновном сформировалось, как вы понимаете, в эпоху застоя, в строгорегламентированной среде – то есть в более традиционномобществе, где «семейное происхождение» было так же важно,как и в крепостное время. В «постперестроечную эпоху»клановые, сословные установки понемногу стали уходить из сознаниялюдей. Этот процесс начался совсем недавно – когда государство,наконец, освободило нас от шор и предоставило право на собственнуюоценку информации. Естественно, смена идеологии заняла самый короткийсрок, а вот перестройка «идеологически выдержанного»сознания будет долгой.

Все мывремя от времени возвращаемся к старым ориентирам, пытаясь облегчитьсебе задачу. Во всяком случае, выражения «из плохой семьи»,«из хорошей семьи» вполне актуальны, наше впечатление отчеловека зачастую обусловлено ими. Тем более, если этот человек –партнер вашего собственного чада, нынешний или будущий, брачный илиделовой. И мы нередко забываем, что психологические установки младшихсложились уже в другом обществе. В индустриальном. В том самом «мирекаменных джунглей», где успех и неуспех зависят во многом отличных качеств. Где отсутствие необходимых данных невозможнокомпенсировать «фамильными достоинствами». Молодежьвидит, как представители «хороших семей» прозябают вболее чем скромных условиях, бездарно растрачивая жизнь в попыткахсохранить пыльные останки «фамильного достояния». И какболидами пролетают по небу никому не известные ранее «суперновыесуперзвезды».

Он может все и он не может ничего
Все этипризнаки «внезапных взлетов и падений» совершенноестественны для «переломного момента» истории, когда, какписал психолог масс Г. Блуммер, «все способствовало тому, чтобыиндивиды срывались с якорей своих традиций и бросались в новый, болееширокий мир. Сталкиваясь с этим миром, они были вынуждены каким-тообразом приспосабливаться, исходя из совершенно самостоятельныхвыборов. Совпадение их выборов сделало массу могучей силой. Временамиее поведение приближается к поведению толпы, особенно в условияхвозбуждения. В таких случаях оно подвержено влиянию тех или иныхвозбужденных призывов, которые играют на примитивных порывах,антипатиях и традиционных фобиях. Это не должно заслонять тот факт,что масса может вести себя и без такого стадного неистовства. Гораздобольшее влияние на нее может оказывать художник или писатель, которымудается прочувствовать смутные эмоции массы, выразить иартикулировать их»75.

Преждечем научиться объединяться в массу-под влиянием общих порывов, антипатий и фобий, но без стадногонеистовства, — нация переживает «эпоху толп».

Масса отличается оттолпы более высоким уровнем разумности поведения. Ее ведут не толькоавторитеты – культурные, этические, политические лидеры –ее ведет способность отдельных представителей к индивидуации, кличному восприятию, к получению информации. А поведение толпыобусловлено лишь потребностью в эмоциональной разрядке, оттого инивелируется по нижней планке – по поведению ее наиболеепримитивной и наиболее «взрывной» группы. Как говорилАртур Шопенгауэр, «у толпы есть глаза и уши и немногое сверхтого». Выйдя из подобного состояния, человек радуется обретениюмыслительных способностей и уповает на их могущество, надеясь наскорейшее разрешение всех проблем и забывая про фактор времени. В.Ключевский раскрыл этот фактор одним вопросом и одним ответом:«Сколько времени нужно людям, чтобы понять прожитое имистолетие? Три столетия». На то, чтобы научиться мыслить,требуется определенный срок. Видимо, раза в два-три дольше тоговремени, которое нация провела в «эпохе толп». Потомтолько наступает «эпоха масс».

В этотпериод люди старательно подменяют рациональную обработку информацииее эмоциональным переживанием. Высоко ценится духовность — дажебытовой мистицизм. В простоте, как говорится, ста грамм не выпьют.Сергей Довлатов иронизировал над этой традицией: «Знаю я этикультурные дома. Иконы, самовары, Нефертити… Какие-томногозначительные черепки… Уйма книг, и все новенькие…Марина принесла какую-то чепуху в заграничной бутылке, два фужера.Включила проигрыватель. Естественно – Вивальди. Давноассоциируется с выпивкой»76.Да кто из нас в этом доме не бывал?

Именнов такой семье родился Паша. Его родня была тем самым идиллическимгнездышком, которое понимали под словом «приличнаяинтеллигентная семья»: мама – пианистка, папа –дирижер, отчим – вузовский преподаватель, дедушки и бабушкитакже, «все равны, как на подбор», занимались наукой иискусством. Естественно, в Пашиной естественной среде уважалипрофессионализм, образование, воспитание, духовность. И некоторыйснобизм, что скрывать, здесь тоже наблюдался. А вернее, процветал.Паша подрос, окончил школу, поступил в институт. Поучился и вылетелза неуспеваемость. Сгубило мальчика студенческое братство. То жеповторилось и в другом вузе, и в третьем. Пашина натура невыдерживала испытания веселой жизнью. Веселая, а в перспективесладкая жизнь была его основным интересом. Точнее, ограничивала веськруг его интересов. Для стремления к профессионализму, образованию идуховности Паша еще не созрел.

Возможно,со временем он изменился бы в лучшую сторону, но тут подоспелаперестройка. И у всей страны, похоже, изменились приоритеты.Общегосударственная тяга к деньгам – эквиваленту сладкой жизни– не обошла стороной никого. Но молодежь она захватила целиком.Паша, пребывавший некоторое время в растерянности, пошел на самуюденежную работу, какую смог найти. Его должность не требовала особыхпрофессиональных навыков – мониторинг, просматривание ипросеивание данных. Никакого «углубленного анализа» –просто конвейер. И просто деньги. Пашины родители были в шоке. В том«бравом новом мире», который пришел на смену старому, ониполучали более чем скромные оклады, но расстаться со своей работой непожелали. Любовь это была или страх перемен – неизвестно. НоПаша оказался совсем другим: прагматичным и беспринципным. Родныепытались понять: чего его ему хочется? Если не считать той самой«дольче вита»? Какую карьеру он собирается сделать? Исобирается ли вообще? Учиться он так и не пожелал. Когда проект, накоторый он работал, с треском развеялся в воздухе, подобнопраздничному фейерверку, Паша нашел новый. Потом следующий, иследующий, и следующий. Он руководил сайтом в интернете, издавалгазету, был помощником депутата, торговал ветром и ходил за семьверст киселя хлебать. Энергичные молодые люди требовалисьповсеместно. Вот Паша и подвизался там, куда позовут. Звали еговсюду: он умел договариваться и умел себя вести на людях. Это было наодно положительное свойство больше, чем требовалось.

Близкиепоутихли, но не унимались. Мама сетовала: «Пашенька может все ине может ничего». Или волновалась: «Чем он занят? Что сним будет?» На вопрос: «А с вами что будет?» онагрустно шутила: «Перебьемся как-нибудь. Главное мы уже сделали.Теперь нам бы ночь простоять, да день продержаться». И,несмотря на свои финансовые неурядицы, продолжала беспокоиться оПашином будущем. Хотя Паша процветал, превратившись в типичного«летуна». Помните эту осуждающую характеристику советскихвремен? Ее давали тем, кто срывался из предприятия, проработав меньшегода, а не сидел по полвека в одной конторе. Теперь эта тактикадавала наилучший эффект – если, конечно, у вас была пухлаязаписная книжка и весьма смутное представление о своем «высшемпредназначении».

Когдавернется время профессионалов и вернется ли оно вообще –неизвестно. Сейчас крепкие ребята с обширными связями больше в цене.А родителям остается лелеять надежду, что со временем все одумаются –и дети, и страна, и мир. А также лелеять прекрасные воспоминания овременах более разумных и славных, где бодрые энтузиасты, настоящиепрофессионалы вершили незабываемые подвиги. При этом, разумеется,крепко-накрепко забывая про тех «незаметных героев», длякоторых ходить на работу и было подвигом.

Во всевремена большая часть работающих – такие вот «герои».Их профессионализм носит формальный характер, их трудовые свершенияне идут дальше своевременного прихода на рабочее место, а их верностьродному предприятию держится на привычке и бесхарактерности. И, впринципе, они мало чем отличаются от Паши. Просто в традиционномобществе они вынуждены запихивать свою жадную до удовольствий натурув тиски традиционной респектабельности. Ну, а в индустриальномобществе Паша и ему подобные получают возможность заниматься тем, чтодает деньги без долгих предварительных усилий – без обучения,без стажировки, без практики под началом опытного специалиста и проч.

Ностаршее поколение уже осмыслило себя в совершенно ином ключе. Ихсистема ценностей облагорожена стереотипами восприятия. Завышенныетребования к современности, построенные по схемам традиционнойморали, пронизывают их сознание. А результат — мировоззрение, вкотором почти все держится на художественном и малохудожественномвымысле. И опять в наши личные взаимоотношения вмешиваетсяисторическое прошлое и настоящее.

Теорияэволюции подтверждает: старое не просто дает дорогу новому — оноразрушается. Биологические эпохи радикально меняли облик Земли.Почему цивилизация должна вести себя иначе? Потому что построена насмене идей, а не на смене генома? Все равно получается: вышедшее изупотребления обречено. Но и биологическая эволюция не столь…категорична. Многие, очень многие существа прекрасно сохранились сначала времен, несмотря на появление более совершенных форм жизни.Любой желающий может и сегодня полюбоваться на динозавра: надо толькосходить в бутик, чтобы покопаться в кожаных изделиях, или в зоопарк,чтобы заглянуть в глаза крокодилу. Хотя все его «современники»вымерли, крокодил по-прежнему с нами. Так же и сторонники устаревшихвзглядов — они вымирают, но не все – совсем как динозавры. Хотьодин, да останется с нами.

Кстати,в «смутное время» любая идея кажется несвоевременной –либо устаревшей, либо преждевременной. А с тем, что не годится наданный момент, кризис обходится безжалостно. Ему нечего терятьи нечего беречь: системы ценностей-то нет. Значит, ничего ценного,кроме материального эквивалента, не существует. И только деньги,чеканенная свобода, имеют прежнее и даже большее значение.

Обесцениваявсе прочие «свободы», кроме чеканенной, кризис наноситогромный ущерб имуществу и достоинству людей.

Государствотут не поможет: ведь оно – главный источник и проводник«кризисных мер». Общество вырабатывает новые методы«работы с человеком», делая выбор в пользу «жестких»приемов — протекционизма, бюрократизма, шантажа, конкуренции и т.п. Ивдобавок все социальное переустройство касается основ — стереотипов,ценностей, моральных догм. И то, что казалось незыблемым храмомнауки, искусства, правосудия (какие там еще храмы предусматривались вгармонично устроенном обществе?) – все это странным образомпревращается в трясину. После чего в пресловутой трясине тонет все,что от храмов останется. Словом, на пике кризиса идей аномиянастигает даже самых стойких. И в этом состоянии мы, как правило,начинаем делать феерические и опасные глупости. Мы старается обрестидля себя нечто вечное – и непременно там, где можнотолько потерять нечто личное и превратиться в марионетку.Судите сами, как такое происходит.

Мазохизм в историческом контексте
Носначала скажите: что случилось, когда вы поняли: ваш ребенок вырос ивправе сам руководить своей жизнью? Как на вас подействовало это«открытие»? Скорее всего, двойственно. С одной стороны,вы гордились своим большим, умным, взрослым чадом. С другой, вас неминовали всяческие негативные ощущения – от легкой грусти доглубокой депрессии. Последнее состояние неизбежно для«гиперродителей» – для тех, кто все свои интересы иусилия сосредоточил на одном объекте – на любимом отпрыске.«Гиперродителям» приходится хуже всего. Ведь их видениемира лежит в обломках, внутренний образ реальности напоминает славныйпровинциальный городок после нашествия чудовищного торнадо: всяокруга завалена грязным хламом, который еще вчера был нужным,удобным, отнюдь не дешевым имуществом. По развалинам бродятпотерянные души, роясь в мусоре и рыдая над спасенными семейнымифотографиями. Страшное зрелище. Честно говоря, в такой момент дажезмея не жалит, но психологи не чета змеям. Они будут надоедатьчеловечеству своими рекомендациями даже после Армагеддона. Поэтому,чем упиваться собственными страданиями над руинах былого образажизни, займемся позитивными заботами: посмотрим, что можновосстановить. И главное: какие новые проблемы последуют заперенесенным потрясением. А они последуют непременно.

Всесказанное выглядит по меньшей мере пессимистично. Но если бычеловеческая психика не была пластичной и не имела бы способности квосстановлению и развитию, ни одно разумное существо вида хомоне пережило бы пубертатного периода, не вступило бы в «совершенныйвозраст» и не стало бы ответственным, дееспособным, взрослымчеловеком. В течение жизни мы переживаем несколько таких«психологических торнадо», ломающих наши вполнеустоявшиеся представления. После чего вырабатываем новые ценности,ориентиры, роли и нормативы. Просто в юные годы такие вот«перестройки» не оставляют глубоких, четких «шрамов»на психике. И сейчас тоже не все кончено, как оно может показаться напервый взгляд. К тому же родителю, чей ребенок вырос, свойственнопогружаться в переживания «грандиозной потери». Аномия,обусловленная кризисными проблемами социума, в сочетании саномией, вызванной семейными проблемами – и что мыполучаем в результате? Как вы думаете?

Правильно.В результате мы получаем личность, потенциально готовую к процессуобезличивания. Этот способ психологической защиты предполагает самыеразные варианты действительного воплощения, но не это главное.Главное, естественно, результат: если тебя нет, у тебя ничего неболит. Физически – это самоубийство. Психологически –возможны два варианта: во-первых, аутизм – если тебя нет здесь,здешние проблемы тебя не касаются; во-вторых, это мазохизм. Оба этихсостояния связаны. О том, как именно, следует рассказать подробнее.

Итак,оказавшись в поле социального или индивидуального кризиса, в первуюочередь человек… начинает метаться. Он ищет спасения от аномиис помощью фантазий, идей, специалистов, групп единомышленников…Уповает на личные связи и на то, что, по выражению Жванецкого, «здесьстанет будет лучше». Со стороны и действия, и намерения такого«утопающего в цунами перемен» выглядят бесплодными ибесперспективными. Ну чего он бегает, как ненормальный: вчеразаявлял, что заграница нам поможет, сегодня пошел и сдал анкету вбрачное агентство, а завтра собирается посетить спиритический сеанс?Глупо и бессистемно. Впрочем, в состоянии кризиса мы все делаемпримерно то же: как слепые, ощупываем окружившую нас стену, стараемсяотыскать выход. Не логическим путем, так по наитию.

Наитие,как правило, приводит всех отказавшихся от логических путей в одно ито же место — в подсознание.

Причем вту самую область, где «Я» снова возвращается винфантильное, беспомощное состояние, требующее заботы и охраны извне.

Вреальном измерении описанный процесс «ломки» выглядитдовольно обыденно: родитель выглядит слегка погрустневшим, но бодрым.Он может жаловаться на то, что повседневные заботы не спасают отчувства одиночества, невостребованности, брошенности. Разум говорит:детка уже взрослая, у нее своя жизнь, и пора предоставить бывшуюдетку ее собственной судьбе – и все равно чувствуешь себякак-то подавленным и даже постаревшим. А в общем, все как всегда.Нет. Далеко не как всегда. Изменения в самоощущении – симптомослабленного состояния, своеобразного «психологическогоиммунодефицита». Подавленность делает человека уязвимым. Онищет утешения и утешителя. И тогда-то в психике включаются защитныесистемы, основанные именно на мазохизме.

Есличитатель отвлечется от возникших в его воображении плетей, цепей,черных кожаных аксессуаров с металлическими заклепками и тугимишнуровками, мы опишем, в чем состоит социальный аспект этогопсихологического состояния. Мазохист, остро чувствуя своюнезащищенность, делает закономерный вывод о том, что не владеетситуацией, а следовательно, ему необходим покровитель. Но, посколькумогущественный покровитель в его подсознании ассоциируется со строгими властным отцом, мазохист старается найти максимально авторитарногопартнера, для которого характерна жесткая или даже жестокая манераобращения с подвластными ему лицами.

Мазохистукажется, что «Большой Папа», могучий защитник, наделенныйбезграничной властью, — это оптимальный вариант. Все представляетсяпростым и удобным: вот четкий список норм, вот дезадаптированные,напуганные люди, вот громкоголосый лидер, хорошо владеющий риторикойи мимикой. Если все компоненты смешать, взболтать и настоять какследует – получится стройная, жизнеспособная система. Проблемав том, что система, действительно, жизнеспособная. А воткомпонентам, наоборот, тяжело придется. Их вынуждают поменять своюприроду, а некоторые «частицы» системы вообще лишатсяприроды в ходе процесса естественного развития ситуации. Чтоподелать! Все в мире преходяще, кроме вечных ценностей! Ради них иумереть не жалко!

А ведьжалко, что бы там ни кричал «пламенный трибун». Жалкосебя, жалко своей личности, жалко своей жизни. Ради стабилизациивнутреннего состояния пришел – и вот, пожалуйста, нарвался натакие требования. Зачем? Что я здесь делаю? Вот как выглядитзакономерная реакция взрослого человека, которому есть, что терять.Иной обладатель твердого ума и «разумного эгоизма» сразулиняет, как только соразмерит объем требуемой самоотдачи свероятностью успешного исхода судьбоносных начинаний. Но какой-нибудьмазохист-энтузиаст, да еще в приступе аномии, не поглядит на этимелочи – и готово дело. Жертва сама рвется на алтарь, всеорудия пыток и средства мученической кончины с собой принесла,восторгом так и пылает. И если одумается, то с большим опозданием.Подобная реакция свойственна людям инфантильным, эмоциональнонеустойчивым – и неважно, к какому поколению они принадлежат, кстаршему или к младшему. Хотя старшие и младшие приходят к «пламеннымтрибунам» по разным причинам.

Взросломучеловеку, как уже было сказано, требуется полная или частичнаяреставрация его мировоззренческой системы. Если бы он могудовлетвориться курсом психотерапии, изданием мемуаров или простонытьем в курилке в обществе знакомых и незнакомых – вероятно,никаких «сверхценностей» защищать бы не пошел и набаррикады бы не полез. Для него это просто не самый удачный выборсредств для реабилитации и реанимации своих психологических структур.У молодого человека все иначе: никаких структур ему реанимировать нетребуется.

Аномияу молодых не является последствиями разрушения того, что было раньше.Это, наоборот, проблемы строительства того, чего раньше не было.

Молодежине с чем сравнивать, соразмерять, координировать… И терять им,по большому счету, нечего, кроме давно прошедшего детства и еще непришедшей зрелости. Его могли бы удержать собственные амбиции, но онипока расплывчатые, неопределенные: так, хочется чего-то…Скорее цветов полевых, чем зарезать кого-нибудь. А впрочем…Ну, не знаю. И вдруг – раз! Появляется харизматичный лидер иуказует дланью: вон, впереди маячат такие глобальные, мировые,эпические задачи! Этот величественный мираж стоит целого векарядовой, благополучной, неприметной жизни, прожитой ради нормальноголичного успеха, ради своего счастья и счастья своих близких.Подумаешь! Идеологическая фата-моргана совершенно ослепляет сознание,когда не оно контролирует эмоции, а эмоции контролируютего.

Английскийфилософ Эдмунд Берк писал: «Богу было угодно дароватьчеловечеству энтузиазм, чтобы возместить отсутствие разума».Очевидно, что в молодые годы энтузиазм доминирует – по крайнеймере, в процентном отношении. Хочется найти достойное применениесвоим могучим силам. Так сказать, выбрать задачу по плечу. То есть поуму. В смысле, по энтузиазму. И потому молодежь на этапе вхождения вжизнь нередко увлекается «пророческими идеями» и охотноследует за соответствующим типом лидера. Да к тому же подобные«призраки глобализма» потакают молодежному негативизму.

Преждечем окончательно повзрослеть и обрести свое место в обществе, человексталкивается с большими внутренними и внешними проблемами. И, постарой доброй детской привычке, ищет, на кого бы ему свалить вину запромахи и неудачи. Старшее поколение и государство вообще подходятпочти идеально, как безличные, но реальные «виновники»того-сего: безработицы, дороговизны, инфляции, инерционностисознания, бюджетного дефицита… И раньше так бывало, чтобыцелое поколение, «осердившись», предъявляло счетобществу. Чтобы их усмирить, общество охотно использует ужеупомянутые варианты «оправданий»: и «авторитет«вечно вчерашнего»; и «авторитет внеобыденноголичного дара»; и авторитет «в силу «легальности»и деловой «компетентности». В общем, пытается следоватьмудрому совету первого президента США Авраама Линкольна: «Есливы держите слона за заднюю ногу, и он вырывается, самое лучшее –отпустить его». Вы ищете протестов? Их есть у меня. Вот ваммнение компетентных экспертов, мнение «хранителей культурногонаследия» — все как один ругают современность и хвалят XIX«век золотой, не знавший возмездья»77.Ну да, выхода они показать не могут. Потому что сами его не видят. И,раз уж они вас не убедили, пожалте выслушать обладателей«внеобыденного личного дара». То есть «суперскоголидера». Совсем нового лидера. Совсем современного. Смотрите,какая харизма!

Короче,общество само отправляет поколение «сердитых молодых людей»в объятия всевозможных «современных пророков», неотвечающих за последствия поднятой ими волны. Конечно, в этомидеологическом цунами тонет немало достойных, но растерявшихся людей– что детей, что родителей. Ведь когда мы «делегируем»ответственность за свою судьбу кому-то авторитетному и, на первыйвзгляд, порядочному, – это довольно плохо сказывается на нашихличных интересах. Даже если наш «избранник» и в самомделе человек честный и, что всего важнее, адекватный. При всех своихдостоинствах он не в силах понять и защитить интересы каждого«своего человека». И даже самый талантливый полководецжертвует частью своих солдат, чтобы выиграть битву.

Думаем,оказаться в отряде «беззаветных самураев» — совсем не то,что смотреть кино про самурайскую жизнь. Тем более, если вы –человек невоенный, и время сейчас невоенное, и дела только-тольконалаживаются. А каково обнаружить среди «самураев» своедетище? Хорошо, если оно (детище) просто дурака валяет: ходит в маскеи рогатом шлеме, машет катаной78и выкрикивает пронзительным голосом нерусские слова! А если этовсерьез? Неужели, когда всем этим эпическим затеям придетзакономерный и полный… финал, мой ребенок совершит харакири(которое, вообще-то, у японцев называется сеппуку)?

Будемнадеяться, что инстинкт самосохранения возьмет свое. Ихаракири-сеппуку не состоится. Но приходится признать: лидерыиррациональные, напрямую связанные с астралом, узревшие божественныйлик и услышавшие внутренний голос, особенно опасны. Они харизматичныдо чрезвычайности, поскольку не знают сомнений, не поддаютсяколебаниями и не видят реалий. Ведь они проповедуют ценностинадмирные, неподвластные переменчивой моде. И дажереволюции-перестройки, затрагивая экономическую и идеологическуюсреду, на них не влияют (якобы). Увы, но это именно заблуждение.Ничего вечного не существует, а потому весь вопрос в том, какой срокотпущено очередной ценности, претендующей на роль вечной.

Н.А.Бердяев считал, что «русский народ хочет… преклонения иблагоговения перед святостью, подобно тому, как он хочет не власти, аотдания себя власти, перенесения на власть всего бремени…коллективное смирение дается ему легче, чем религиозный закалличности»79.

Индивидуальноезакаливание требует усилий, а «отдание себя» –единовременный акт, который не требует вообще ничего, кромеэмоционального подъема и приступа душевной щедрости.

Хотясреди духовников и пророков с незавидной регулярностью встречаютсяшарлатаны подобные фельдкурату Отто Кацу, который так прямо изаявлял: «Раньше я получал приказы от начальства, а теперьделаю, что хочу. Я являюсь представителем того, кто не существует, исам играю роль бога. Не захочу кому-нибудь отпустить грехи и неотпущу, хотя бы меня на коленях просили»80.Довериться такому «пастырю-капризнику» – чистый актмазохизма. К тому же опытным путем доказано: если возложить надуховника ответственность за сделанный выбор, господа богауполномочить исправлять допущенные ошибки, а собственный разумотправить в бессрочный отпуск — вероятность полного фиаскоувеличивается многократно. Играть в рулетку с высшими силами –поистине занятие не для верующего. Это занятие для экстремала. Аэкстрим должен иметь границы – особенно если речь идет не обестолковых взрослых, а о беспомощных и зависимых детях,которые служат в этой игре фишками.

Но,несмотря на обилие цитат, иронически описывающих и паству, ипастырей, большинство читателей этой иронии не примет. А ведь мытолько советуем: не стоит возлагать на религию весь этот непомерныйгруз надежд и чаяний. Вера не безгранична в своем влиянии, что бы отом ни говорили теологи. Вера не может решать мириады проблем иисправлять мириады грешников без участия самих грешников.Почему без участия? Да потому, что многие верующие попростуоткрещиваются от собственной жизни, извините за каламбур. Онинанимают бога (а точнее, духовника) в качестве управляющего и вкачестве оплаты за ведение своих дел предлагают активное участие вритуальных действах. Такое поведение получило название «бытовогоправославия». Его ядро – формальная сделкановообращенного с представителем господа бога: одна сторона, вдальнейшем именуемая «верующий», гарантирует четкоеисполнение обрядов; вторая сторона, в лице своего служителя,гарантирует царствие небесное миллиардозвездочного типа с полнымпансионом.

За такоевознаграждение работа верующего, скажем прямо, не слишкомобременительна. Ну, ежегодно надо соблюдать один великий пост инесколько мелких – отлично, совместим с диетой. Ну,исповедоваться надо – сеанс у психоаналитика, и тот болееутомителен. Ну, лексикон придется расширить — словами типа«воцерковление», «искус», «водосвятие».Ну, в поведении елейность появится. При всем при том внешняяатрибуция внутренней сущности не затрагивает. Соблюдение обрядов иукрашение речи церковнославянскими выражениями – не что иное,как приметы современной моды на православие. Сходил в церковь, службуотстоял, певчих послушал – вернулся просветленный,умиротворенный, благостный. Правда, некоторые бизнесмены из казино ваналогичном состоянии приходят. А их жены – от косметолога. Аих дети – с тусовки. Как же можно сравнивать хорошегохристианина с заядлым игроком, пустой кокеткой и безмозглымтусовщиком? Да запросто. Если религия выполняет роль психологическогорелаксанта, снимающего напряжение, ее место – в одном ряду саромотерапией и боулингом. Ведь этот «активный посетитель храмаи исполнитель обрядов» как человек вряд ли изменился к лучшему.Бывает и наоборот.

Польскийписатель Кароль Ижиковский замечал: «Этика бывает либоактивная, творческая – либо пассивная, покаянная, этиканетерпимости к себе и к другим, которая только и может, что копатьсяв так называемых грехах». Нетерпимость – это необязательно открытая агрессия, физическое насилие, суды инквизиции,ущерб имуществу и здоровью, хотя подобная тактика – частьрелигиозных «издержек». Помимо них существует еще инетерпимость, ставящая стену между людьми – и даже оченьблизкими. К тому же родственники нередко прибегают к религии как кпсихологическому оружию. Дает себя знать комплекс власти81.

Летдесять назад одна из наших знакомых, не выдержав испытания «интересным временем», уехала с семьей в Америку.Преподавала в одном из университетов, писала диссертацию, делалакарьеру. Трудности, конечно, были. К тому же пришлось содержать мужа,который приживался с еще большим трудом – работал за гроши иявно не намеревался богатеть в ближайшие лет… сто. Приезжая вРоссию, наша знакомая жаловалась на американцев – совершенно вдухе Задорнова, на ностальгию – совершенно в духе Набокова, набезденежье – совершенно в духе любого нашего соотечественника,который так никуда и не уезжал. Мы, тем не менее, предполагали, чтопостепенно ее существование стабилизируется, она станет профессором,муж тоже возьмется за ум, денег станет побольше, а ностальгии,соответственно, поменьше. Примерно так развивался «сюжет»у всех других наших знакомых, выезжавших из СССР, СНГ, РФ…

Потоммы узнали, что история продолжилась совсем по другому сценарию.Возникли неизбежные трудности с адаптацией на новом месте, вконтактах с коллегами. В какой-то (надо понимать – довольнонерадостный) момент в жизни наша приятельница нашла утешение в средетаких же, как и она, «непробившихся» соотечественников.Глубоко верующие, погруженные в религиозные обряды, с трудом, ноцитирующие богословов и религиозных мыслителей – словом,харизма мелкая, но очень близкая. Нашу знакомую, пребывавшую всостоянии депрессии, затянуло, будто мелкий астероид в черную дыру.Она уволилась из университета, муж стал священником в православнойцеркви, жена родила ему троих детей и все стали ревностно соблюдатьобряды. Бог им в помощь, скажете вы? Все бы хорошо, но родители подвлиянием проповедей и подначек со стороны своего окружениясформировали резервацию в составе своей семьи. Этакую мини-диаспору,отрезанную от порочного города Сан-Франциско, в котором они в данноевремя проживают. Все – от образа питания до образа мышления –подчинено «божественному». Вероятно, начало этомустранному решению положило состояние хронической дезадаптации,возникшее в чужой стране с чуждыми традициями. Круг общения резкосузился, контакты стали глубже – и последствия этих контактов,соответственно, тоже углубились и усугубились. Появившиеся в полезрения доморощенные теософы поспособствовали начинающемуся «семейномуаутизму». А может, вольные нравы Сан-Франциско навели нашузнакомую на мысль о спасении души, заодно оказало влияние игеопатологическое излучение, идущее из материкового разлома, накотором стоит этот город… В общем, уход от реальностисвершился. Сознание этой семейной пары сорвалось со стапелей иотправилось в дальнее странствие по невиданным морям.

Мы,признаемся, не слишком сочувствовали родителям, ударившимся вклерикализм – это был их собственный (может, и не самыйудачный) выбор. Но, видно, взяли верх подспудные желания, стремления,настроения, или, как психологи говорят, аффекты. Пусть теперь живут всостоянии аффекта, пока не надоест. Но их дети, ни в чем не повинныесозданья, благодаря маме и папе потеряли связь с окружающейдействительностью. Они не знают английского языка, не ходят вамериканскую школу, мама дает им домашнее образование. И вдобавок вдоме нет ни компьютера, ни телевизора, а вся информация из внешнегомира проходит через мелкоячеистый фильтр родительской цензуры.Изрядно пополнившееся семейство нашей приятельницы пребывает вдобровольной религиозной изоляции далеко не первый год. Ее детирастут и скоро придется решать вопрос относительно их будущего.Глубоко верующие родители, покумекав, решили вернуться в Россию –здесь, по их мнению, высшее образование дешевле и детям легчеполучить диплом и работу. Мысль о том, что подросшие «невинныемалютки» с их домашним образованием, несамостоятельностью,проблемами общения и здесь придутся не ко двору – так же, как вСан-Франциско – родители тщательно отметают. Видно, на боганадеются.

Да, есливы сами оплошали, самое время вручить узды правления боженьке ипопросить его разрулить ситуацию. Как удержать себя от превращения в«домашнего Савонаролу» или, не дай боже, в Тартюфа?Способ один – вместо негативной, прокурорской реакции начеловеческие слабости – включая свои собственные –заниматься своими делами, а не лезть в чужие с намерением«по-дружески» прочесть проповедь, обратить в истиннуюверу, устроить христианнейшую жизнь и подготовить соответствующуюкончину.

«Гиперопека»в форме религиозного фанатизма – симптом категорическогонеприятия окружающей реальности, проявление мучительного страха передпроблемами обычной человеческой жизни.

Следующийшаг закономерно ведет в страну аутизма. Подчинение религиозномуфанатику, практически вступившему на эту «terraincognita», может стать «спусковыммеханизмом для обращения в мазохизм». И, конечно же, чреватосерьезными жизненными неудачами.

Читатель,надеемся, уже заметил: в описываемых психологических играх ни вера,ни даже религия практически не участвуют. Они лишь дают повод длясрыва в аутизм или мазохизм, а в дальнейшем выступают в роли флера,прячущего психологические проблемы «обращенного» -главным образом, от него самого. И даже в принципе все равно, какойименно конфессии страдающая душа себя вручила. Вопрос в той роли,которую оная душа отводит новому «антидепрессанту». Когдаразум принимает участие в судьбе своего хозяина вместе с верой –это вполне гармоничный союз. И если вера отсутствует, но разумработает в своей собственной манере – это также вариант не изхудших. Но маниакальная вера, не контролируемая разумом, неминуемозаводит личность в тупик. И этот тупик называется… правильно,психологическая зависимость. Для людей слабых, подверженныхдепрессии, неспособных самостоятельно разрешить свои проблемы,религия выполняет ту самую роль, о которой еще Маркс писал.

Мнениеосновоположника марксизма, известное всем и каждому в укороченномвиде: «Религия – опиум для народа», заканчиваетсясловами: «она облегчает ему его страдания». С этим нельзяне согласиться, как и с высказыванием Наполеона: «Религия –важный предмет в женских школах. Она, как бы на нее ни смотреть, естьнадежнейшая гарантия для матерей и мужей. Школа должна научитьдевушку верить, а не думать». Наполеон, как человек с глубокопатриархальным мышлением, согласно сегодняшним меркам, не слишкомкорректен в оценке предназначения женщины. И тем не менее, онправильно оценивает роль религии в сознании многих людей (внезависимости от половой принадлежности): вера вытесняет мысль,избавляя от необходимости делать выбор и отвечать за принятоерешение. И автор «Капитала» тоже верно рассуждает:облегчая страдания, поневоле тянешься к какому-нибудь опиуму. Есличеловеку тяжело дается работа мысли, он может и к богу обратиться снехитрым требованием: избавь! А потом всю жизнь беззастенчиво«паразитировать на божественном», по любому поводуприбегая за советом, за утешением, за ободрением… Будь наместе господа бесплатный консультант, он бы такого клиента своимируками убил, чтобы хоть ненадолго в отпуск уйти. Ну почему бывседержителю не проучить лентяя, который отказывается пользоватьсябогоданным органом мышления? Вот и получается, что на бога надейся, ароздых ему дай!

Врезультате обращения к «небесному лидеру» — или к его«особо харизматичному» земному представителю — и устарших, и у младших складываются одинаково ложные представлениянасчет того, как обстоят дела в окружающем мире. Хотя разныевозрастные категории и ведут себя по-разному. Старшие напрочьперестают воспринимать окружающих. Если к ним обращаются за советомили за поддержкой, произносят краткие наставления или длинныепроповеди, «подставляя» реальную ситуацию в некуюформулу, максимально приближенную к событиям и притчам, почерпнутымиз религиозной литературы. Даже взрослым собеседникам «обращенныхдуш» приходится нелегко: апеллировать к разуму человека,растворившегося в проповедях и притчах, бесполезно. Остается толькождать, пока эта личность не очнется, пока этот мозг не начнет сновапринимать информацию, пока эти реакции не станут индивидуальными. Адо того времени приходится общаться с цитатником, с путеводителем посвященных книгам.

Особеннов этом положении страдают дети. Родитель, обнаруживший, что в миреесть нечто поважнее собственных отпрысков, может еще долгое времядемонстрировать «формальную теплоту и благость» -например, по поводу и без повода произносить фразы о любви ивсепрощении, говорить о душе, взывать к добродетели и пр. Но по сутисвоей он уже «не с нами» — и даже не со своими детьми.Его дела зачастую свидетельствуют об этом – вопреки его жесловам. В частности, среди «сильно уверовавших»встречаются разные формы «выпадения из социальной сферы»:отказ от доходной работы, пренебрежение прежними занятиями, потеряинтереса к близким, равнодушие к жизненно важным проблемам…Все это производит тягостное впечатление на всех, кто привык к заботеи вниманию со стороны «безвозвратно выпавших из жизни».

Кстати,родителям, чьи дети впадают в религиозность, так же тяжело: младшеепоколение, с его подверженностью романтическим порывам, можетнатворить глупостей, прикрываясь теми же цитатами из религиознойлитературы, благо в оной кладези информации сыщется оправдание иобъяснение любому поступку, вплоть до детоубийства. Что поделать,история человечества богата жестокими и возвышенными деяниями. Причемих бывает трудно отличить друг от друга. А коли умелый демагогспособен запутать даже поднаторевшего в дискуссияхциника-интеллектуала, то что ему наивный романтик, отчаянно ищущийсмысл жизни? И в результате неокрепший ум молодого человеканаполняется странными образами и идеями, не столько принадлежащимиисповедуемой религии, сколько тому самому демагогу. Мало ли чтоочередной «гуру» вытащит из своего подсознания, дабывложить в голову ученика? Да мало ли во что преобразуется указанное«приобретение», пройдя через фильтр чужогомировосприятия? Потому и говорится, что благими намерениями вымощенадороги в ад. Звучит печально, но похоже на правду. Но, что бы кто ниговорил, средство от демагогов есть.

Преждечем искать смысл жизни, надо вступить в эту самую жизнь и попытатьсяее рассмотреть, чтобы получить собственное видение мира.

Накопивдостаточно информации, необходимо ее структурировать: анализ и синтезданных доступны даже для компьютера, отчего бы человеку пасоватьперед этой задачей? Хотя многие пугаются и начинают искать«волшебного помощника» на небесах, не понимая примитивнойподоплеки такого, казалось бы, возвышенного духовного поиска. А,растерявшись окончательно, выстраивают стену между собой иреальностью, как будто натиск окружающей среды можно остановитьпосредством высокой ограды и запертой двери с надписью «Нестучать, не звонить, не беспокоить, приемных дней нет».

Предположим,у людей, «убежавших» от реалий в мифологию, попросту неполучается осмыслить действительность – по разным причинам:аналитический метод, подходящий для новой обстановки, еще невыработан; их мыслительные способности ограничены жесткимиидеологическими рамками; им не хватает исходных данных; они напуганыдо потери мыслительных способностей и проч. Но рациональная обработкаданных – не единственный способ, присущий человеку. Существуетеще и эмоциональная обработка. Нельзя сказать, что всякая информацияпригодна для такого анализа. Хотя за неимением лучшего все используютто, что имеют. И пытаются информацию если не понять, топрочувствовать. Эмоциональная сфера, как мы уже говорили, -кладезь непредсказуемых последствий и побочных эффектов. И споры,которые зарождаются и вырастают на этой почве – самые опасные.Не зря английский историк Томас Карлейль говорил: «При каждомспоре, в тот момент, когда мы начинаем сердиться, мы перестаембороться за истину и вступаем в спор уже за самих себя». Как жеэто происходит «в семейной обстановке»? О чем –главные споры родителей и детей?

Не дразните спящую мамашу
Эмоциональноепереживание становится особенно ярким и продолжительным, когдапроисходит в группе единомышленников. Заметьте –единомышленников, а не родственников. Родные, какизвестно, принадлежат к разным возрастным категориям, а значит, имеютвзгляды, отличные от молодежных. Следовательно, то, что поддаетсяобсуждению в виде интеллектуальной беседы, остается в сфере«общих интересов». А то, что требует сопереживанияи эмоциональных затрат – сфера «узкоспециализированная».На ней лежит серьезное бремя ответственности за настроение, за драйв,за чувство полноты жизни. Это довольно хрупкие чувства, в атмосферезанудства они чахнут и гибнут безвозвратно. Как говорил английскийэкономист и философ Джон Стюарт Милль: «Спроси себя, счастливли ты, и ты перестанешь быть счастлив». Поэтому у увлеченныхнатур отсутствует какое бы то ни было желание «перетирать ипережевывать» столь же важные, сколь и нестойкие ощущения слюдьми, которые попросту не догоняют, — речь может идтио «предках» или о «потомках», не суть важно.И старшие, и младшие одинаково не любят, когда их пристрастияобсуждают и критикуют «далекие от темы» люди. Ведьневежда непобедим в споре.

Родственники,как правило, бесконечно излагают свое мнение, не обращая внимания наваше. Поэтому все предпочитают радоваться жизни не с родственниками,а с единомышленниками.

Радиполучения мощного эмоционального допинга молодежи свойственно«сбиваться в стаи». Или в стайки – так, на три-пятьперсон. Устойчивые компании занимают практически все свободное времямолодого человека. Зачастую это угнетает родителей: кто-то из«закадычных друзей» недостаточно хорош – он научитнашего ребенка плохому; кто-то – хорош, и даже чересчур, онстанет подавлять нашего недотепу и пользоваться его слабымхарактером… И далее в том же духе. Людям старшего возрастабывает непонятно, чем они «там» занимаются: анекдотытравят, языками чешут, слушают какую-то глупую музыку – вобщем, заняты совершенно тем же, чем в свое время занимались и мама спапой, но забыли. И сейчас выговаривают своему подросшему потомствунасчет «дурацкого ничегонеделанья». Вопрос не в мнимой«некондиционности» друзей-приятелей и не в бессмысленнойтрате времени – дело в обыкновенной родительской ревности.

Родителямсвойственно возмущаться «отрывом» ребенка от семьи, ихпугает его уход в самостоятельную жизнь. И, вне зависимости отреального положения дел, они сетуют на «неверно выбранные»авторитеты, приоритеты и ориентиры: какие-то дурные на всю головудрузья-приятели для него/нее авторитет, а мама и папа, которые жизньповидали во всех видах – они, видите ли, отстой! Чем сильнеепапа-мама давят на психику своего ребенка, тем жестче его отпор.Бывает, что отказ от родительских советов выражается в форме резкой идаже опасной для родительской самооценки. Никакого смирения, никакойтерпимости не хватит, чтобы перенести подобное, не проявляя протеста.И тем более не ощущая протеста. Итак, в момент «перехода»подросшего ребенка из «семейной субкультуры» в«субкультуру приятельскую» в душе родителя практическивсегда возникает неприязненное чувство. Начинается борьба залидерство между родителями и, если так можно выразиться, с внешнимикандидатами. Эта борьба может принимать острую или затяжную форму, аее участники начинают втягивать в сферу конфликта все новых и новыхсоюзников, создавать фракции с другими родственниками и знакомыми,передвигать «войска» по всем фронтам, забрасыватьразведчиков в тыл противника, спасать своих радистов и прятать явки.Зачем все это нужно, спрашиваете вы?

Борьбаза то, чтобы оставаться авторитетом и лидером для собственных детей,есть отражение целого комплекса целей и намерений. Здесь присутствуюти попытки уберечь молодую поросль от роковых ошибок или дурноговлияния; и средства подтверждения высокой ценности собственногожизненного опыта; и примитивная разрядка агрессивного импульса илицелого ряда агрессивных импульсов. Видимо, есть и другиесоставляющие. При всем разнообразии средств и намерений, общая цельзаключается в «переделе собственности». В том, чтобы«перетянуть» ребенка на сторону родителей, «отвоевать»его по возможности у окружающего мира, «отнять» уавторитетов, пришедших «со стороны». А в роли«собственности» выступает ребенок. Откуда берется этособственническое отношение родителя к ребенку?

Родительскаязабота отчасти базируется на чувстве ответственности, а точнее, наинстинктивном стремлении обеспечить своему потомству безопасность –по крайней мере, до определенного возраста. С другой стороны, покаребенок находится в состоянии «подмастерья»82,его поведение предсказуемо, а родительское слово для него –закон. Проблемы начинаются, когда подросшее чадо начинает осваиватьмир, учится общаться, пытается оценивать ситуацию и самостоятельнопринимать решения. И сразу же «травмоопасность»возрастает, причем возрастает многократно, отчего родительское «Я»,естественно, не знает покоя. Американский писатель Марио Пьюзо вернозаметил: «Матери как полицейские – всегда предчувствуютсамое худшее».

Паническоесостояние усугубляется фактором, о котором здесь уже упоминалось, аименно дезадаптацией старшего поколения в окружающейдействительности. Кроме социального и биологического факторов, каждыйиз которых ведет «борьбу за власть» в сознании человека,современная отечественная история подарила нам еще один«дестабилизатор» – современный отечественныйкризис. Мы не только не уверены в своем будущем, мы к тому же,срастаясь с настоящим, несколько подрастеряли свои прежниеприоритеты и уже не знаем, верить ли нам в приоритеты предлагаемые -или подождать, пока те пройдут естественный исторический отбор.Если эти проблемы овладевают сознанием, мы испытываем состояниепаники и депрессии.

Бываеттак, что длительный внешний прессинг провоцирует формирование иразвитие навязчивых мыслей и страхов. И даже доходит докомпульсивно-обсессивной стадии – раньше она называласьманиакально-депрессивной. Человеческое сознание в подобном состоянииведет себя, будто на американских горках: вверх-вниз, вверх-вниз. Приэтом мы не отвечаем даже за себя, и тем более – за наших детей.Как быть? Самое разумное – выбрать определенную линию поведенияи постараться ее придерживаться.

Покаландшафт, если так можно выразиться, прячется в тумане — дорогаудержит вас от ошибок; ну, а когда все вокруг прояснится, тогда своюдорогу от ошибок удержите вы.

И дляначала можно использовать историческую тактику, чтобы с еепомощью избежать исторических проблем. Вы ведь понимаете, чтоистория – не мертворожденное потомство учебников и монографий.Она разворачивается у нас на глазах и сохраняется в нашем опыте –в том самом, который со временем абсолютно исчезает под наслоениеммифов и стереотипов. Попробуем «откопать» то, что нампотребуется.

Проблемачеловека (и одна из важнейших) состоит в том, что он нередкоскладирует ценную информацию в самых дальних уголках памяти,вместо того, чтобы хранить ее под рукой и применять по меренадобности. Мы даже не знаем, чем владеем. И вот вам пример: кто изнас в свое время не выслушал целую сагу о непререкаемом авторитетестаршего поколения? Кому мамуля не напевала «в стиле блюз»:«Ах, какие семейные ценности водились в наше время! Ах, какуважали мы родителей и слушались беспрекословно!» Думаем, хотьраз в жизни нечто подобное слышал каждый. И какой же вывод из этих«родственных саг» мы сделали? Смеем предположить, чтопрактически никакого. Или самый общий, вроде: «Почитай отца имать». Хотя при определенном старании из таких разговоров можноизвлечь больше информации. Чем мы сейчас и займемся.

Начнеманализ с наших ощущений: вероятно, все мы воспринимали указанные«эпические вариации на тему послушания» не без удивления,а также с некоторой долей неприязни. И тем не менее, сознаниефиксировало этот прием как действенный: так, значит, старшие могутдобиться повиновения от младших, взывая к авторитету еще болеестарших. И скоро, кажется, мы станем исполнять своимдетям караоке на тему: «Ах, какое обожание и преклонениевнушали нам наши папы и мамы!» — если только дебют уже несостоялся. Но, если быть до конца откровенными, наши папы и мамыничего такого нам не внушали. А вот кто действительно внушал,так это наши дедушки и бабушки. Действительно, поколение, условноговоря, дедушек и бабушек – то есть мужчин и женщин, чьямолодость пришлась на сороковые-пятидесятые годы прошлого века(господи, какая седая быль!), — это поколение выживавших и выживших.Им довелось пройти вовсе не через форменный, а через самый настоящийад, где человеку отказывают не только в еде и крове, но и в жизни кактаковой – и пожаловаться некому. Разве что, как говорилаЗолушкина мачеха в исполнении Фаины Раневской, «жаловатьсякоролю, жаловаться на короля».

Разумеется,в подобных условиях всем было не до капризов, не до мелочей вроде«полноты самореализации каждой конкретной личности» или«индивидуального подхода к концепции воспитания».

Когдаподчистую исчезает необходимое, многие важные вещи превращаются визлишние.

И потомупоколение дедушек-бабушек старалось раздобыть для семьи необходимое,не тратя сил на глупые сантименты и мелочные придирки. Тем более, чтобольшинство добытчиков, по не зависящим от них обстоятельствам, либоотсутствовало вовсе, либо находилось в неработоспособном состоянии.Мужчин выморили война и репрессии. Немногие уцелевшие мужчины и ихженщины приняли на себя ответственность за выживание нации ивосстановление страны.

Судитесами: разве в те годы, в тогдашних условиях российские «патриахии матриархи» могли от души предаваться семейным интригам,азартно участвуя в грызне домочадцев и самозабвенно распускаясплетни? Скорее всего, нет. Когда заканчивалась дневная каторга,организм – нет, не сознание, не личность, а именно организм –нетерпеливо требовал отдыха. Биологическая программа тоже помогалавыжить. Только бы заползти на кровать и заснуть до того, как головакоснется подушки! Подумайте, с каким пофигизмом воспринимается все«несущественное», если мозг и тело настойчиво требуют«забыться и заснуть». При таких «перегрузках»простое выполнение повседневных дел — задача поистине титаническая.Бабушки и дедушки в массе своей справлялись: они прожили большуючасть жизни в состоянии глубокого стресса, ухитряясь вдвойне,втройне, если не вдесятеро выше ценить каждую секунду отдыха, каждоемгновение счастья. Видимо, с этим «вынужденным гедонизмом»было связано их нежелание копаться в мелочах, ловить рыбку в мутнойводе, искать черную кошку в темной комнате, где нет никаких кошек.Притом очевидно: те, кто полжизни провел в нечеловеческих условиях,подсознательно готовили собственных детей к аналогичной участи.Главной задачей было научить младшее поколение, поколение наших мам ипап – нет, не послушанию, а выживанию.

Это,кстати, вещи диаметрально противоположные. Ребенок, обученныйпослушанию, легко становится жертвой агрессии или мошенничества. Онне сумеет возразить тому, кто старше, удрать от того, кто сильнее, иподраться с тем, кто нападает. Его главная тактика –конформизм. То есть подход, основное содержание которого составляеттак называемое «хорошее поведение». Хорошее, вежливое,неагрессивное, альтруистическое – и абсолютно нежизнеспособное.К тому же послушный ребенок менее самостоятелен и свободен в выборепо сравнению с менее благонравным, менее приятным старшему поколению,но гораздо более жизнеспособным «мальчишом-плохишом».

Ребенок,обученный выживанию, умеет «фильтровать» информацию ивдобавок умеет говорит «нет». И шанса не упустит, икровного не отдаст, и противнику не уступит. Да, он несимпатичен идаже может быть опасен. И вдобавок, подталкиваемый инстинктомсамосохранения, он регулярно прибегает к манипуляции. Этуповеденческую стратегию можно назвать довольно действенной, но у неемножество «побочных эффектов», опасных для психики и длясферы общения. Но ведь «непослушное дитя» и воспитывалосьдля такой обстановки, в которой не приходится надеяться на изобилие,удобство и благополучие. А потому в сознании «нехорошегомальчика/девочки» непременно присутствует хорошо развитыйпрактицизм. Поэтому, если для выживания окажется необходимо хорошеезнание этикета, «юный хулиган» выучит и этикет, и основыдипломатии, и искусство интриги. Ему помогут жадность, упрямство,практицизм и – что греха таить – известнаябеспринципность в выборе средств. Согласитесь: в кризисной обстановкеу «плохиша» больше шансов на успех. Хоть этот факт ивызывает негативную реакцию у людей, высоко ценящих альтруизм всочетании с хорошими манерами и твердыми принципами.

Заверяемсвоих читателей, что не имеем ничего против принципов, манер иблагородных побуждений как таковых. Но, так же, как у истоков самогоблагородного рода непременно стоит удачливый разбойник (или несколькопоколений удачливых разбойников), у истока самых альтруистическихстремлений неизбежно отыщутся эгоизм — даже нарциссизм — и личныеамбиции. Своего рода глина, из которой, после соответствующейобработки, можно построить здание или вылепить скульптуру – ите переживут века. Хотя в необработанном виде это нечто и выглядиткак грязь, и, собственно, является грязью.

Превратить«сырье» во что-нибудь полезное, достойное того, чтобысохраниться в памяти людской, способно управляемое поведение.

Впсихологии возможность регулировать свои потребности и направлятьсвои ресурсы на достижение цели называется «произвольностью».Именно произвольность делает человека целеустремленным. А еслиуровень произвольности в характере очень низкий? Что тогда? Тогда –истерия, а то и нарциссические неврозы – депрессия, шизофрения,паранойя.

Бывает итак, что человек сам уверенно «идет на конфликт». Причембез каких бы то ни было объективных причин. Неизбежность конфликтовосознают все, а вот о потребности в конфликте представлениеимеют немногие. И тем более о психологической зависимости отконфликтов. Широкой публике мало известен такой психологическийтермин, как гневоголизм — в отличие от другого распространенногоявления, тоже служащего причиной конфликтов, – трудоголизма.Притом, что гневоголиков – людей, снимающих напряжение спомощью скандалов и регулярно «разряжающихся» в кругуродных и близких – в наше время очень много. Почему-то принятосчитать гневоголиков совершенно нормальными людьми –вспыльчивыми, но отходчивыми. Хотя их «вспыльчивость»отражается на окружающих практически так же скверно, как и любаядругая психологическая зависимость. Пусть финансовую сторону жизниэта патология не разрушает, зато куда сильнее страдает эмоциональнаясторона взаимоотношений. Есть и другие формы девиантного поведения,при котором из глубин подсознания «всплывают» комплексы,ослабляющие контроль сознания над личностью. Человек становится«спонтанным», чересчур непосредственным, инфантильным инеуправляемым. И в наши опасность «распоясаться» всевозрастает – из-за повышения уровня тревожности в человеческойпсихике.

Произвольностькак умение ставить рамки и пределы свои эмоциям и желаниям –плод своего рода «психологической тренировки». Анепроизвольность, спонтанность и прочий «беспредел»проявлений эмоциональной сферы – это, в свою очередь,«растренированность» психики. Или невернаяориентированность. Как, например, у многих представителей поколенияшестидесятых. Здесь, очевидно, у многих читателей возникнет вопрос:что, нарциссические неврозы у целого поколения? Как это вообщевозможно? Конечно, не у поколения, а у многих представителей.Массовое распространение эмоциональной «растренированности»в 1960-е годы было плодом соответствующего восприятия «чувственныхпорывов». Рационализм и утилитаризм, «державшие» вжестких рамках сознание военного поколения, младшему поколениюказались форменными кандалами – этаким остаточным явлениемтоталитаризма, воспоминаем о его насквозь проржавевших цепях и узах.

И,перепутав свободу с волей, чувства вырвались на волю. После чего всознании шестидесятников начались самые безответственные вакханалии идионисии — что, впрочем, одно и то же. Происходил своеобразный«откат» от полюса тоталитаризма к полюсу волюнтаризма –явление, многократно наблюдавшееся в разные моменты истории: массовоесознание словно бы прорывает плотину и ведет себя по образу и подобиюстихии. Чтобы представить результат, достаточно вспомнить кадрынаводнения в Новом Орлеане: много мусора, жертв и проблем. Примернотого же эффекта «половодье чувств» добилось вменталитете.

К томуже эмоциональные оргии, столь высоко ценившиеся в субкультуре этогопериода, в повседневной жизни выглядели, мягко говоря, неоднозначно.Истерические реакции, почти несвойственные поведению наших бабушек идедушек, надо признаться, немало поработали над нашими папами имамами. И многих изменили не в лучшую сторону. Они становилиськапризными, злопамятными, мелочными и часто прибегали к шантажу иманипуляции. Равнодушное отношение к детям время от времени сменялосьповышенным вниманием, когда родители ни с того, ни с сего принималисьза «промывку и прополку мозгов» отпрыска: где шляешься, скем общаешься, не так стоишь, не так сидишь, не так уши держишь. Ичем более формальными оказывались «воспитательные акты»,тем более подробными были расспросы и тем более бестолковыми -принятые меры. Родители точно пытались «оживить» сферувзаимоотношений в семье с помощью «эмоциональных вливаний».Но, как правило, безрезультатно.

Как жеслучилось это «перерождение» родительской тактики? А егои не было. Тактика оставалась прежней. Просто ее рамкинастолько расширились, что изменили весь воспитательный эффект.

Категорическийзапрет, наложенный на разрушительные действия, свойственныеинфантильному поведению, дает совершенно иной результат, нежелипопытка контролировать всю личность путем категорических запретов.

Благодарятакому подходу развивается комплекс силы83у родителей – и, как противодействие, комплекс власти у детей.Или комплекс неполноценности, об обладателях которого основатель«индивидуальной психологии» А. Адлер писал: «существует…тип людей, которым человечество и все его проблемы кажутся чужими идалекими. Слишком много занимаясь собой и стремясь к личной власти,но находясь все же в зависимости от людей, они считают их личнымиврагами, желающими им только худого… Поэтому для нас нетничего удивительного в том, что многие из этих людей испытываютрастущее чувство неполноценности». Так формируется четкаязакономерность: авторитарное поведение родителей вызывает протестноеповедение детей, но ориентация на авторитарность закрепляется ипроявляет себя позднее, когда выросшим детям приходится воспитыватьсобственных отпрысков. Страшноватая эстафета комплексанеполноценности. Как, спрашивается, такое могло произойти? Да еще намассовом уровне?

Когдавыживание в самом примитивном, почти биологическом виде пересталобыть основной задачей, возникли – а точнее, вышли из тени -новые механизмы психологической разрядки84.И, конечно же, новые сферы интересов и новые формы общения. Но иустаревшие шаблоны поведения, укоренившиеся в сознании – аглавное, в подсознании, — никто за ненадобностью «невыкорчевал». Вот почему у поколения 60-х, когда-тобеспрекословно выполнявших родительские наказы, сохранилосьсоответствующее представление об «азах воспитательной науки».И они всерьез рассчитывали на готовность своих детей –то есть нашего поколения — уважать и слушаться без возражений. Причемв любой сфере, которой папа с мамой вознамерились руководить лично –будь то учеба, карьера, дружба или любовь. Но, как выяснилось, многиепапы и мамы, обуреваемые жаждой тотального контроля, изряднопросчитались.

Выполнятьнаказы и приказы, когда кругом война и земля горит под ногами,гораздо проще, чем, как писал М. Жванецкий, «в еще болеетрудное мирное время. В мирное время возникают самые разные искушенияи соблазны, главный из которых – индивидуация. При улучшенииусловий существования человек всегда усложняет личностныеформы мышления и поведения – это исторический факт. То жепроизошло и в описанном случае. Для самореализации молодымпонадобилась свобода. Родителей требование свободы растревожило. Иони, под влиянием тревожного состояния, припомнили свое базовоепредставление о расстановке сил – то есть психологических ролей- в семейных отношениях. А оно, как вы помните, недалеко ушло от«военного образца», гласившего: «хозяин в доме»по сути своей не что иное, как деспот. Тем более, что в первойполовине прошлого века смысловое наполнение этого понятия звучало как«полководец и спасатель, единолично вершащий судьбы,координирующий ход событий и отвечающий за результат»; зато вовторой половине столетия многих устроило другое наполнение –«капризный истерик-манипулятор, уповающий на любовьродственную, в богатстве и в бедности, покуда смерть не разлучитнас». Его-то старшее поколение, чаще всего, и демонстрировало.Без какого бы то ни было успеха.

Те, ктородился и вырос в «предперестроечное» время, уже невидели практического смысла в тотальном контроле и категорическихзапретах со стороны старших. Но за наше подсознание ручаться сложно:вполне вероятно, что авторитарную манеру обращения с младшимпоколением оно где-нибудь в уголку памяти «заныкало». Ибережет для особо болезненного выяснения отношений, чтобы выплеснуть«мамочкину вариацию в стиле бабуля-блюз» на самом пикеконфликта. И не корысти ради, а токмо волею пославшей мя потребностив психологической разрядке. А там хоть трава не расти. И потому мы,авторы этой книги, советуем вам, нашим читателям, прервать эстафетукомплексов.

Постарайтесьобращаться с вашими детьми соответственно реальной ситуации, а невоображаемому образцу.

И ни вкоем случае не настраивайте ребенка на беспрекословное послушание –это чревато появлением в семье нытика, неудачника, вечной жертвы. Нокак отличить ситуацию, в которой надо запрещать, от той, в которойзапрещать не надо? В детстве, по крайней мере, можно былоориентироваться на физическую опасность: не суй маме фен в ванну, нелезь в работающий миксер, не дразни злую соба-а-а-а-а!!! Ку. Атеперь, когда оно выросло и само понимает, кого дразнить и кудалезть?

«Поворотись-ка, сынку. Экий ты смешнойстал!»
Если бымы сумели, объединив представления обоих поколений, создать «среднеепсихологическое», оно, вероятно, более соответствовало быреальности, чем категоричные выводы, содержащиеся в обоих«слагаемых». Это обычная реакция на кризис идей. Начнем стой самой конфликтогенной ситуации, которая заставляет детей иродителей по-разному смотреть на одни и те же действия«противоположной стороны»: родители считают свои методысвоевременными и разумными, а поведение детей разрушительным; дети –наоборот. Младшие, как правило, защищают свое право насамостоятельный выбор, а старшие тревожатся за «прямой ипобочный эффект» от этого выбора. Поэтому родители требуютподчинения, дети – свободы.

Гденаходится та грань, за которую старшим заходить не стоит – хотябы ради сохранения авторитета и хороших отношений с младшими? Этойгранью должна стать цель воспитания. Там, где благо ребенкаоказывается несущественно, а цель заменяется благом родителя –там следует задержаться и проанализировать свои намерения ипотребности. И не впадать в пафосно-ритуальное восприятие себя какРодителя Самоотверженного и Безупречного.

Припомните,не доводилось ли вам наблюдать, как некоторые родители не на жизнь, ана смерть боролись за свой имидж? И весьма своеобразным методом.Например, с помощью истерических или агрессивных выбросов,направленных на достижение «статусного благоговения»,«суперуважительного отношения». И притом не желая понятьпростую вещь: в силу исторических, а также ментальных перемен, семьеуже не нужен ни патриарх, ни матриарх, ни фюрер вообще. Нуженпартнер, равноправный и правомочный.

Главнаязадача человека, достигшего «среднего родительского возраста»(скажем, от тридцати пяти и выше), состоит именно в том, чтобыосознать: «эпические (или, если хотите, примитивно-героические)времена» прошли, и прошли безвозвратно. Выживание в формедобывания пищи, крова, тепла уже не носит повального характера. Внем, конечно, бывает нужда – в отдельные моменты, в отдельныхрегионах. В экстремальных условиях. А в целом по стране берет своеобычный… посттравматический синдром. Его еще называюткризисом. То есть до сих пор страна поэтапно переживала катаклизм,инкубационный период, переломный период, ремиссию, а теперь наступилэтот синдром. С которым тоже надо учиться жить.

Это,надо признать, проблема не из легких: на посттравматической стадии иу индивида, и у социума обостряются все хвори, раньше прятавшиеся,потому что всем было не до них. Бесконечная череда мелкихизматывающих недомоганий изрядно мешает жить. Реальность преподноситодно за другим путаные, неприятные «уравнения», ответ накаждое из которых приходится искать самому. Вот почему люди неустанноищут «релаксанты» — подходящие способы «забыться изаснуть», отрешившись от действительности, назойливой ивредной, будто самая нелюбимая училка. Отсюда и распространенноеувлечение мистицизмом. Кто-то прибегает к помощи православия, другиеследуют путями йоги, фэн-шуя или вовсе какого-нибудь зороастризма.

Но делоне в выборе вероучения и не в мистицизме как таковом. Другой формой(или просто другой сферой) ухода от докучливого окружающего мирастановится создание воображаемого образцово-показательного «Я».

Созерцание«облагороженного себя» повышает самооценку, аподтверждение сходства внутреннего идеала с реальной личностью –тем более.

Всочетании с социальной дезадаптацией погружение в мир фантазии можетстать верным симптомом упомянутой выше серьезной патологии — аутизма.И тогда уж, конечно, ни о каком разумном руководстве речи нет: ни надповедением своих детей, ни над собственной личностью «человекдождя» не властен. Словом, не увлекайтесь «релаксантами»,повышающими вашу самооценку путем отрыва от грешной земли. Полеты духа не должны вредить адекватному мышлению. Полетайте ивозвращайтесь. Особенно если вас ждут родные и близкие.

Междутем есть у мистицизма еще одна сторона: любое явление можноидеализировать, а можно инфернализировать. Или, если хотите,демонизировать. И тогда самые рядовые события и самые обычные людипокажутся выходцами из преисподней. Навязчивые страхи, регулярнопосещающие родителей – главным образом матерей – нередкоберут начало в подобных «видениях». Отсюда такжерождается боязнь, что «дитя-ангелочек», как толькоспустится с небес в большой мир, так сразу же наберется там плохого.Скорее всего, подобные страхи связаны с неверием в жизнеспособность«позитивных ценностей» в реальном мире. У обеспокоенногородителя возникает стойкое ощущение, что нельзя оставаться«положительным и чистым», соприкасаясь с «этимбезумным миром». А значит, сохранить свои лучшие черты можно,лишь пребывая на цепи.

Ивдобавок «хранитель ангельской чистоты» своего подросшегодитяти чаще всего не верит в собственные силы. Будь его самооценкадостаточно высока, симптомы аутизма не посещали бы его психику.Неудивительно, что в этом состоянии родитель оказывается неспособенвнедрить «высшие ценности» в сознание своего ребенка.Вполне вероятно, не хватит убежденности в голосе. Ведь наставник исам думает: словеса все это. Трепотня про непомерное благородстводуши и святую девственность помыслов. Да кого, спрашивается, подобноесочетание добродетелей до смерти не угробит? А для долгой исчастливой жизни совсем другое надо. «Но это, но это, но этосекрет для ребят!», как в песенке из фильма «Король-олень»поется. Ну кто захочет хранить верность «норме и догме»,когда они — всего-навсего реквизит, бутафория, гипс под мрамор имарля под шелк? Не столь уж редкое явление, если говорить откровенно.

Присмотревшись,понимаешь, что «бутафорская мораль» сама себякомпрометирует: ребенок еще не знает вкус «плохого», ноуже мечтает его «познать и упиться». Ведь «плохое»,по крайней мере, является оппозицией тошнотворно-приторному«хорошему», которое (не без фальшивых интонаций) безустали проповедуют мамочка-папочка.

«Проповедники»нередко выступают в роли «провокаторов».

Хорошийэффект от нравоучительных бесед с подрастающим поколением! Во-первых,разочарование в целесообразности «положительных свойств натуры»как таковых; во-вторых, катастрофическое падение авторитета«многомудрых наставников»; в-третьих, неплодотворнаяориентация характера85.В таком состоянии молодой человек готов «ломать себя» подобстоятельства и подделываться под окружение – вплоть досостояния автоматического конформизма. Этот путь кажется ему кудаболее простым и удобным, нежели реализация собственного потенциала.

Очереднойпроблемой может стать явление «психологического роста»,называемое акцентуацией86.Психика выделяет определенное свойство натуры, и личность, словновесы, склоняется в сторону его «заострения». Например,акцентуации подвергается нарциссический компонент — и молодой человекстановится болезненно самолюбивым. Или самовлюбленным.

Неблагоприятныеизменения в психике зачастую берут начало в детском возрасте, когдасознание наиболее пластично. Но и подростки тяжело переживаютпсихотравмы и разочарования. Притом, что ничего нет ужасного в прямомпризнании родителя: дитя мое, я не всемогущ и многого не понимаю. Итебе придется самому разобраться, как устроен этот мир. Потому чтоэто и твой мир. Сделай это усилие – оно того стоит. Ктому же ты не орден, чтобы вечно на мне висеть. Ты самостоятельнаяличность. Подобные высказывания дают неприятный эффект, если в домеимеет место быть культ мамы или папы. Реакция ребенка можетнапоминать поведение толпы фанатиков, крушащих старые храмы: «Мнеотмщение, и аз воздам!» В общем, незачем возлагать на себя тогунепогрешимости и изображать из себя супермена. Разочарованный ребенокне простит Бэтмена, пролетевшего, как фанера над Парижем. Пока сам нестанет родителем. А может, не простит никогда.

Намдовелось видеть семью, в которой мама считалась чрезвычайно умнойженщиной. Хотя основными ее достоинствами были напор, категоричностьи очень, очень громкий голос. К тому же страстно любила давать советыи делала это самозабвенно. У нее имелось собственное мнение на любуютему, несмотря на отсутствие образования и жизненного опыта. В беседена «знающую даму» не действовало ничто – ни жесткиевозражения, ни попытки сменить тему, ни прямые просьбы прекратитьэтот разговор. Ей было, в сущности, неважно, с кем она беседует икому указывает – оппоненту или единомышленнику. Подобная манераобщения действовала наподобие фильтра: только самые стойкие ималоподвижные знакомцы не растворялись бесследно через весьма краткоевремя. То был яркий пример того, как акцентуация приводит кнарциссизму.

Обстановкав доме была такова, что нарциссизм хозяйки расцветал все пышнее,словно в оранжерее: муж был еще глупее жены, единственная дочьвыросла послушным, замкнутым ребенком. И когда папа твердил роднойдочери: «Если будешь хотя бы на 60 % такой же умной, как нашамама, то непременно будешь счастлива!» — дочка не возражала.Девочке, очевидно, предстояло прожить жизнь «по образу иподобию» мамы: рано выйти замуж, раствориться в семье и, необращая внимания на окружающие реалии, из года в год петь хвалу мамеи повторять ее последние изречения своему мужу и своим детям. От«счастливой» участи ее спасло глубоко спрятанное невериев родительский авторитет, подтвержденный внезапным разводомродителей. В полагающиеся «кризисные лета» муж завелмолодую любовницу, которой не восхищался ни капельки. Видимо, усталза четверть века. Обманутая супруга развила бурную деятельность,целиком состоящую из истерических проявлений. Ни одного продуманногохода. В результате родители все-таки развелись, и дочка поняла: делообстоит именно так, как она и подозревала. Расхваленные мамойсемейные ценности – всего лишь хлипкая бутафория. Но не стоитрасстраиваться по этому поводу. Жизнь слишком коротка, чтобыпереживать из-за крушения культа мамы.

Маминысоветы и идеалы по большей части основывались на «матрифокальномпатриархате» и заключались в том, что жена должна вести себя поотношению к мужу как «серый кардинал» и вторая мамочка:обихаживать и руководить, разделять и властвовать. Дочери, каквыяснилось, они и раньше казались неубедительными, а нынешниесемейные сложности довершили «кризис идей»: маминысентенции не выдержали проверки временем. И тогда дочь решила: «Мыпойдем другим путем» — и пошла. Она всерьез занялась своимиделами, много работала, жила собственными интересами и постепенноотдалялась от родных. В «оргиях самолюбования», которыепо-прежнему устраивала ее мама, дочь больше не участвовала. И вообщеее поведение с тех пор нельзя было назвать ни почтительным, ни дажеуважительным. Дочери теперь кажутся неприятными идобродушно-туповатый папаша, и визгливо-самовлюбленная мамаша. Она ихстыдится и старается свести общение к минимуму.

Сгодами родственные связи практически прервались, причем наша знакомаяникогда больше не пыталась наладить отношения с родителями. Эмоции,вмешиваясь в семейные дела, бывают очень мощными. Рациональнаяобработка информации отказывает, человек поддается нахлынувшемувозмущению, отвращению, отчуждению… Не стоит обманывать детей.Если они «накроют» обманщика, отмазаться будет, ох, кактрудно.

Тем неменее, не стоит сердиться на мамулю, заводящую свою шарманку насчет«мы себе такого не позволяли». Лучше попробуемразобраться: что нам дает все сказанное выше?

«Тронь меня, и я убью тебя, мама»
Историяо прекрасном юноше Нарциссе известна всем – скорее какпечальная, нежели как нравоучительная. Жалко становится миловидногомолодого человека, погибшего от неразделенной любви – нет, не ксебе, как может показаться, а к собственному недоступному облику,отраженному в водах источника. Но в действительности дело обстоитсовсем иначе, нежели в мифах: любовь к себе – ограниченнаяпределами разумна, естественно, – не топит нас, а, наоборот,спасает. Ведь нарциссический компонент личности обеспечиваетуверенность в себе, подтверждает правомочность претензий на успех и,следовательно, помогает осуществить задуманное. Нарциссическийкомпонент поддерживает наши амбиции, одобряет наши взгляды,противостоит внешнему давлению. Казалось бы, чего проще? Расти всвоей душе эту самую клумбу с нарциссами и люби себя в каждой строкесвоей биографии! Проблема заключается в том, что гипертрофированныенарциссические черты сознания больше мешают, чем помогают добитьсяжелаемого. И все – из-за твердокаменного, железобетонного,разрушительного упрямства нашего внутреннего Нарцисса.

Всемхорошим стратегам рано или поздно приходится отступать, идти накомпромисс, соглашаться с иной точкой зрения. Человек вынужденпостоянно балансировать между внутренними потребностями и внешнимвоздействием. Равновесие дает залог полноценного существованияличности. Перекос в одну из сторон повышает опасность внутреннего ивнешнего конфликта. Затем все наши негативные переживания сливаются вцелое море агрессии – живое, опасное море, бурлящеенеуправляемой биологической энергией. Если вам доводилось наблюдатьпоток, протекавший под Манхэттеном в фильме «Охотники запривидениями-2», представьте себе нечто в этом роде. Иной разнаше сознание не в силах «изжить» отрицательные эмоции изалечить полученные раны. На психике остается шрам, то есть…психологическая травма. Психотравмы, в свою очередь, оказывают начеловека опасное, длительное, регрессивное87воздействие. Не затрагивая тяжелую, патологическую реакцию, котораятребует специального лечения, рассмотрим тип реактивного поведения,которое незатейливо зовется «капризами». Капризничать,как известно, могут не только дети, но и взрослые. Хотя… развеэто взрослые? Их сознание под тяжкой ношей дискомфорта возвращается впору детства, и они опять становятся детьми.

И вот,взрослые, опытные люди входят в состояние, которое Э. Берн называет«Ребенок». «Каждый когда-то был ребенком и навсегдасохранил в душе детские формы реагирования», то есть мышление,подчиненное первичному психическому процессу88:господство «принципа удовольствия», требующегонемедленного реагирования, «здесь и теперь удовлетворения»возникшей инстинктивной потребности; мыслительные операции, склонныек аффекту и нечувствительные к противоречию. И упрямство,несокрушимое детское упрямство! Но, как ни странно, некоторымзакоренелым любителям состояния «Ребенка» кажется, чтоони с блеском исполняют роль… правильно, «Родителя».Несмотря на то, что поведение «Ребенка» по большей частидеструктивно, разрушительно, а поведение «Родителя»,наоборот, конструктивно – разве мало отцов и матерей видятглавное свое предназначение в запретительной, подавляющейдеятельности? И потому, не замечая всей инфантильности своих реакций,они становятся с детьми на один уровень и спорят до хрипоты попринципу «Кто кого перекричит?» или бегают жаловатьсямаме (дедушке) – опять-таки по детсадовскому принципу «Ктопервым пожаловался, тот и прав!»

Таквозникает нарциссической конфликт «Ребенка» с «Ребенком».Он, как правило, не может разрешиться конструктивно без мощноговнешнего вмешательства. Кто-то, имеющий большой авторитет для обоихсторон, вынужден выступить в роли «ходячей амнистии» ианнулировать дело за отсутствием состава преступления. Без такого«судьи» выяснение отношений не погаснет.

Нарциссическийконфликт развивается бескомпромиссно: «Либо ты, либо я».

Егозакон не позволяет ни одному из «борцов» покинуть «ринг».Это не драка «до первой крови», это смертельноепротивостояние – естественно, пока кто-нибудь из «джедаев»не опустит меч и не вспомнит, что он-то, собственно, давно неребенок, пора бы перейти от «Звездных войн» к планомернойполитике сотрудничества. А если ничего подобного не случится, то «этидети» будут давить друг на друга, пока не распределятсяпсихологические роли: один из участников примет пассивную, другой -активную тактику. Пассивная форма – ожидание, пока противниксам, в силу естественных причин, не откажется от дальнейшей борьбы;активная форма предполагает действенное поведение: манипуляции,ультиматумы, интриги.

«Ребенок»,выступающий в родительской роли, нередко втягивает своих детей внарциссический конфликт или в нарциссическую конкуренцию, которая, всущности, представляет собой еще более опасную форму все того жеконфликта.

Маманашей знакомой – как раз типичный «Ребенок», упорнодобивающийся признания истинно «детскими» методами. Самаона выросла в крошечном городке и переехала в столицу после раннегозамужества. Будучи женщиной амбициозной и даже тщеславной, онапредполагала, что со временем, как в песне поется, «все мечтыпройдут передо мною маршем». И, как в той же песне, неустанноповторяла (да и сейчас повторяет): «Если бы не обстоятельства,я могла бы поднимать полки в атаку». Но факт есть факт: Москвуона так и не покорила. Ни одна из ее амбиций в жизнь не воплотилась:ни выдающейся карьеры, ни высокооплачиваемой работы, ни престижныхзнакомств. Постепенно неудовлетворенное честолюбие трансформировалось в потребность «опосредованнойсамодемонстрации». Не слишком удачливая мама захотела«похвастаться потомством» перед окружающими. Видения«регалий и наград», которых непременно добьется ее дочь,тщеславную маму прямо-таки преследовали. Призы и грамоты стали бынеопровержимым свидетельством прекрасно исполненной родительскойроли. К своим амбициям мама относилась именно с позиций «Ребенка»:господство «принципа удовольствия»; подчинение аффекту;нечувствительность к противоречию; психологическая манипуляция каксредство достичь цели. Все это мамино «душевное богатство»обрушилось, естественно, на ее дочь.

Дочьобладала недостаточно демонстративной натурой для решения маминыхпроблем. Но нарциссический компонент в ее личности оказался не слабеемаминого. Всякие призы и регалии девочку не интересовали. В школе онаучилась плохо, но не по глупости, а от скуки – не всякая школаможет похвастаться хорошим или хотя бы сносным уровнем преподавания.В институт поступила поздно. И опять-таки зачеткой похвалиться немогла. Ее амбиции, собственно, и не касались «успехов в учебе».К тому же «первые ученики» далеко не всегда (а вернее,крайне редко) достигают успеха во «взрослой деятельности».А вот «непослушная дочь» и «слабая ученица»постепенно добралась до желаемых высот, наметила новые и пошладальше, упорная до самозабвения. Думаете, мама наконец-то воспарилана крыльях успеха и всюду превозносила своего ребенка? Ничуть. Дело втом, что за время дочкиной «неуспеваемости» мама выбралатактику «страдалицы» и много лет успешно играла впсихологическую игру «Если бы не ты»89:таким образом она защищалась от потаенного страха перед свободой исамостоятельностью, перед неудачами и поражениями. Одна из явныхзащитных стратегий – проекция своих намерений, импульсов,аффектов на личность дочери – также присутствовала в маминомповедении. Она полюбила жаловаться на дочь родным и знакомым,повторяя, что она, мама, в свое время была отличницей, почтимедалисткой, умницей и если не красавицей, то как минимумсексапилкой. Да и сейчас ее ум и привлекательность недюжинны. А вотдочка подкачала: видать, никогда ничего не добьется, никогда неполучит ни образования, ни работы… И вдруг все рухнуло.Предсказания не сбылись, маска страдающей матери потерялаактуальность.

Маминышкольные и личные успехи больше не выглядели «конкурентоспособными»,а психологические игры «Если бы не ты» и развлечения посценарию «В нынешние времена» и «Ну не ужасно ли?»,построенные на упреках дочери вообще и современной молодежи вчастности, отошли в прошлое. Понадобилась новая стратегия дляподдержания нарциссической конкуренции – и мама ее нашла.Теперь, беседуя с дочерью, она делает вид, что не замечает ееуспехов. Если дочь рассказывает о чем-то с торжеством победителя,мама переводит разговор на другие темы. Или отмалчивается. Она быохотно иронизировала или читала нотации на тему «Не говори«гоп!» пока не перепрыгнешь», но эти приемы ужеиспользовала… ее дочь. В этом конфликте она не остается вдолгу, вечно посмеиваясь над мамиными «россказнями» ипоследовательно выказывая пренебрежение к маминому образу жизни иобразу мыслей. Усвоив от матери тактику демонстративного неверия всилы и способности «психологического конкурента», дочьпостроила на ней всю систему общения с родительницей. В поведениидочери чувствуется и застарелая обида, и отчуждение, и так называемая«агрессия обороны» – пусковой механизм подлиннойагрессивности: «тронь меня, и я убью тебя». Вероятно,поэтому мама старается «не перегибать палку», оставаясьна уровне «политичной неприязни». И, поскольку обеженщины в этом конфликте ведут себя деструктивно, и ни одна несобирается выходить из состояния «Ребенка»,соперничество, очевидно, окончится только с физическим исчезновениемодного из участников.

Каквидите, нарциссизм должен быть «дозированным»,«подконтрольным», иначе рано или поздно человек станетперед неразрешимым конфликтом с окружающими. И самый тяжелый конфликтвозникает на почве разногласия с близкими. Делить участников такихконфликтов на правых и виноватых – занятие бесперспективное. Непринимая чью-либо сторону, все же хотим заметить: родители, покрайней мере родители вчерашнего подростка, обладают не толькобольшим жизненным опытом, но и большей полнотой власти, нежели ихребенок, у которого, в принципе, ничего нет, кроме молодости. Азначит, и ответственность родителя перед ребенком больше, чемответственность ребенка перед родителем.

Одним изглавных проявлений этой ответственности может стать…своевременный отказ от руководства. Отставка по всей форме. Уход споста главнокомандующего. Конечно, жалко – в цвете-то лет! Ноприходится. Мы уже писали о том, что избавить своего ребенка отнегативного опыта и усыпать его путь розами и лилиями никакойродитель неспособен. Включая Аристотеля Онассиса и Леонида ИльичаБрежнева. Чрезмерный контроль только пуще уродовал жизнь и личностьвзрослых детей, чьи родители упорно не замечали свершившегося факта:этим, с позволения сказать, детям давно пора думать своей головой, аих родителям – жить своей жизнью. А виной всему самый банальныйсадомазохистский комплекс.

Вообще,в нашей стране этот комплекс распространен чрезвычайно широко –причем в сферах, далеких от сексуальности, как США от коммунизма.Причина такой популярности таится в первую очередь в том, чтопартнерские отношения, строго говоря, в нашей части света –явление довольно новое и пока еще не опробованное. Не то, что старыйдобрый дуэт «хозяин и раб». На этой привычной почве легкозавязать отношения – как личные, так и деловые: главное,выбрать, кто будет начальник и кто — дурак. А вот равные отношения,на первый взгляд, предполагают что-то вроде многолетней ходьбы поканату: вечно сохраняй равновесие, продумывай каждый шаг, глядивперед, но и о том, что было, не забывай… Другое делосадомазохизм: один из нас «дожмет» другого, сядет сверху– и заживет! Ну, и тому, кто снизу, тоже что-нибудь перепадет.В частности, рыпаться никуда не надо: «сами предложат и самивсе дадут», как говорил Воланд Маргарите. Врал, конечно. Нокрасиво врал, вдохновенно. Россиянам этот вариант нравится: полнуюинструкцию получила? процедуру омолаживания прошла? на воды слетала?на рауте погуляла? Получай обратно своего мужика и новую жилплощадь свидом на чудный садик! И, натурально, отдыхай! Дивная сказка.

Проблема,легко решенная сказкой, в реальности оборачивается триллером: а вдругпредложат то, чего совсем не хочется? Или предложат то, что надо, нотого, что предложили, не дадут, а вместо этого подсунут гадостькакую-нибудь? Или… Негативных вариантов множество. Поэтомудаже послушный «раб» пытается направить действия хозяина.Что довольно трудно делать, если на тебе сидят. Хотя в подобнойситуации можно притвориться, будто ты «конь лихой» инесешь седока в одном тебе известном направлении. Поэтомунеудивителен тот факт, что мазохист управляет садистом не в меньшейстепени, чем садист повелевает мазохистом. Если оба участника «игры»согласны со своими ролями – полная гармония, можно считать,достигнута. А если нет?

Тогда,разумеется, в ход идет насилие. И в первую очередь насилиепсихологическое. Оно успешно срабатывает при дефиците воли исопротивления с одной стороны и при полной убежденности в собственнойправоте – с другой. На сей счет в «Даодэцзин»сказано: «Малоподвижное – легко удержать в руках. Еще непроявившееся – легко направить. Хрупкое – легко разбить.Мелкое – легко рассеять. Действовать надо там, где ничего ещенет». Если речь идет о прополке посевов или об искоренениипорока – Конфуций, безусловно, прав. Но если этот методприменить к индивидуальности, которая только-только начинаетформироваться, в роли «пороков и сорняков» как развыступят личностные особенности. Их иногда удается подавить, ноникогда – вытравить целиком. Они все равно «вылезут»– только уже в новом виде и качестве.

Насилие,словно генная мутация, опасно своими последствиями: чем дальше, темуродливее становится «заболевший».

Еголичности не избежать долгой, мучительной ремиссии, она пройдет черезстранные и страшные формы перерождения – и даже самыйпрозорливый психоаналитик не скажет, чем это кончится. Такстоит ли ради собственного удобства так изгаляться над близкимчеловеком?

ГЛАВА 6. ВВЕДЕНИЕ В ОТЧУЖДЕНИЕ

Чтобы изменить человека, нужно начинать с егобабушки. Виктор Гюго.
«Я тебя породил, я тебя и убью»
Итак,превращать свое изрядно выросшее дитятко в законченного мазохиста, побольшому счету, нежелательно. Вряд ли вы сможете оберегать его отвсех жизненных невзгод на протяжении целой жизни – причем егожизни, а не вашей. Рано или поздно придется предоставитьребенка его собственной судьбе. Честно говоря, предоставлятького-либо его собственной судьбе надо не рано и не поздно –лучше уж сделать это вовремя. И пусть у раба при гуманном,просвещенном хозяине имеются определенные удобства – вчастности, его до окончания дней будут защищать, кормить и опекать –он все-таки не способен на самостоятельный выбор и сам за себяпостоять тоже не в силах. Вот и вашему ребенку необходимаопределенная дееспособность. Так что своевременно дайте ему вольную.Пусть учится сам себя защищать и содержать. А вы учитесь вовремяперерезать пуповину между собой и выросшими детьми.

Еслипуповина еще не перерезана, то пора приступить. И заодно имеет смыслсделать эту операцию по возможности безболезненной.

Родителямнеобходимо отпускать выросших детей «на свободу» — темболее, что это, в некотором роде, свобода и для самих родителей.

Среднестатистическийсрок зависимости ребенка от матери у хомо сапиенс составляет 15 лет,хотя в цивилизованном обществе этого срока явно недостаточно: слишкомвелик объем информации, который ребенку необходимо усвоить передвыходом в «отдельную жизнь». Заповеди матушки природы,речь о которых заходила неоднократно, мы и здесь нарушаем как можем.И все-таки определенные дозы самостоятельности ребенок долженполучать еще в детстве и юности – чтобы научиться делать выбор.И у диких животных, кстати, подобная тактика в ходу: пусть онушибется или уколется, зато больше не полезет, куда не надо. Ночеловек, обладая воображением, всегда представляет себе нечтоужасное. Его дитятко, уж конечно, не просто ушибется, а разобьетсянасмерть, упав с табуретки. И не уколется, а прочно сядет на иглу,если его отпустить на вечеринку и не проследить, чтобы в 21.00 он былдома — сразу после показа заставки передачи «Время».Отсюда вполне понятные родительские страхи, разрушающие, по большомусчету, личность ребенка.

Конечно,сама по себе фраза «Заботливость родителей разрушает личностьребенка» звучит как-то неправильно. Мы привыкли восприниматьматеринство как священную миссию, в которой нет места греховнымпомыслам и эгоистическим стремлениям. Идеологические структуры упорноподдерживают в умах публики это заблуждение, вернее, двойнойстандарт: настоящие мамаши и папаши могут быть и небрежны, инеграмотны в деле воспитания детей, но в целом родительское званиесвято, функция деторождения свята, а каждая мама с ребенком на руках– прямо-таки альтер эго Девы Марии. Но, оставив за кадромидеализированные образы материнства, посмотрим в лицо реальности.Ошибки в деле воспитания ребенка – совершенно рядовое и, побольшому счету, неизбежное явление. Идеальных воспитателей иидеальных родителей не бывает даже в сказках. Иначе никто не посылалбы маленьких девочек через темный лес, кишащий хищниками, вооруживкорзинкой с пирожками и головным убором сигнального цвета. Но самыесерьезные проблемы возникают там, где родители пускают на самотексвои комплексы и фобии, не нашедшие компенсации в других сферах. Ичрезмерная заботливость, причина гиперопеки, как ни странно,вырастает из… жажды власти.

Жаждавласти может принимать самые разные формы. Один из самых доступныхспособов «взять власть» – родить себе «подчиненноелицо», стать патриархом, матриархом и вообще родоначальником.Но так ли много на свете людей, представляющих меру ответственностиперед подобными «подчиненными», полностью зависимыми отродителей? И действительно, немного. В основном родители, чтобы нетратить лишних усилий на осмысленный выбор методики воспитания,стараются с самого начала оградить детей от любых опасностей.Но что поделать: освоение окружающего мира неразрывно связано именнос преодолением трудностей и попаданием в опасные ситуации. Покаребенок мал, родители по сто раз в час оттаскивают его от окон,электроприборов, кранов, столиков с углами и тяжелыми вазами.Подрастая, чадо начинает экспериментировать с небезопаснымипредметами уже «вне дома». Родители нервничают, а те, кторегулярно смотрит передачи про криминогенную среду, нервничаютсильнее остальных. И всем без исключения хочется держать своелюбимое, но неуклонно подрастающее дитя под контролем: в любой моментзнать где оно и с кем, во сколько вернется, что будет есть, пить,носить… Родители, которым удается обуздать эти, откровенноговоря, неправомочные претензии, как правило, достигают с ребенкомконсенсуса. Точнее, компромисса: дети о чем-то родителям говорят, очем-то умалчивают, какие-то проблемы ребенок решает сам, с какими-тосправляется при участии и поддержке близких. Так постепенноформируется и расширяется сфера независимого выбора, необходимаякаждому человеку для полноценного существования в этом, может, и нелучшем, но единственно доступном мире.

Междутем у многих родителей гиперопека, неизбежная в первые годы жизниребенка, формирует стойкую инерцию.

Намерениевсе знать о своем отпрыске перерастает в потребность все знать, вопределенного рода психологическую зависимость от этой информации.

Такиеродители фактически живут жизнью своих детей. Если подобнаяосведомленность и не вызывает протеста у «мамсика», то наего жизни и психике она все равно отразится не лучшим образом. И нетолько в интимной сфере.

Этобыла типичная папина дочка – очаровательная девочка,образованная, перспективная, не без способностей, любимая родителямии друзьями, алкоголичка со стажем. Ее папа – хирург, человеккрутой профессии и крутого нрава – сам устроил жизнь дочеритак, что алкоголизм, наркомания и сексоголизм90стали для Лели главной «отдушиной». Папа, самолично ипланомерно доводящий дочь до последней черты, явственно страдалкомплексом Гризельды91- его поведение можно было описывать в хрестоматии по психологии.Вернее, по психиатрии. Ему категорически не нравились Лелины кавалеры– поголовно, без исключения. Их основным пороком было именножелание ухаживать за его дочерью. Он не симпатизировал ни одной изЛелиных подруг – боялся, что любая может научить дочку«плохому». Лучшее, что Леля могла делать в этой жизни –сидеть дома и готовить уроки. Или заниматься самосовершенствованием.Если бы представилась такая возможность, папа запер бы дочку дома,домашние задания отправлял бы по электронной почте, а всю необходимуюлитературу из библиотеки носил бы сам. Каждая Лелина отлучка вызывалау него приступ ревности: куда это она? Зачем? Ну вот еще! Зачем этонадо! Он не просто «хотел все знать» про знакомствадочери и про ее времяпрепровождение, он пытался контролировать Лелюдаже тогда, когда отпускал ее «пообщаться». Хотя именновне дома дочь была недоступнее всего. Эта кратковременная иллюзиясвободы Лелю и сгубила.

Всамом конце школьных лет чудесных, когда Леля была еще очень милой,способной девочкой, ничего не было заметно: ну, бдит папуля! Да всетак бдят. Но со временем «перебдевший» папа все ужесточали ужесточал дозволенные рамки поведения, все сильнее и сильнее давилдочери на психику, все ограничивал и ограничивал «дозволенныесвязи с внешним миром». И наконец добился того, что Леля каждое«увольнение в город» воспринимала, будто солдат срочнойслужбы: едва вырвавшись из «семейной казармы», онастаралась напиться и набезобразничать так, чтобы до следующей«увольнительной» хватило. Будь Леля тихой, покорной,мягкосердечной особой, она бы смирилась и приняла родительскийдиктат. И, вероятно, осталась бы старой девой, находящейудовлетворение в работе и маленьких пищевых «оргиях». Илив чтении любовных романов. Но Леле достался такой же неукротимый«норов», что и у папы-хирурга. Она была не в силах житьтак, как ее заставляли. Мама за нее не заступилась, а другихродственников, способных найти управу на разбушевавшегося Лелиногопапашу, просто не существовало. Так что улизнуть из родного дома подкрыло каким-нибудь жалостливым тетушкам-дядюшкам Леля не могла. Замужее никто не звал. Денег, достаточных, чтобы прокормить себя и снятьквартиру, она не зарабатывала. Кто-то в такой ситуации предпочел быуехать в другой город. Ага, бросив столицу, друзей и любимый институт– как вы себе представляете, кем надо быть, чтобы совершитьтакое? Героем, и притом доведенным до полного отчаяния. Леля не былагероиней. И потому она лишь начала «отрываться по полной»– не щадя себя и своих друзей, с ужасом наблюдавших за ее«самоволками». А Лелин папа получил возможность надежноеоправдание для дальнейшего усиления контроля: вы поглядите, что онатворит! И это я еще за ней присматриваю! А что будет, еслипредоставить ее самой себе?

Вэтот раз недреманный папаша позвонил подруге дочери, просто чтобыпроверить: Леля тут? Никуда не делась? В принципе, некоторые «вмеру пугливые» родители тоже так звонят, проверяют: как моечадо? Добралось без приключений? Это нормально, если чадо куда-топоехало – на метро, на такси и уж тем более наэлектричке. Святое дело – развеять тревогу своевременнымзвонком на мобильник. Любящие дети – особенно дети женскогопола — нередко сами звонят мамам и папам, сообщают: ку-ку, я наместе, жива, весела, свежа, доехала в комфорте. Но Леля-то никуда неехала. Она шла в соседний дом. Через двор. За ее передвижениемможно было наблюдать из окна, что папа наверняка и сделал. А ещечерез часок позвонил в тот самый дом той самой подруге. Кроме Лели, кней пришла еще одна приятельница. Все втроем намеревались выпить чаюс тортом. В четыре часа пополудни. Подозрительно, не правда ли?

Папебыло чему порадоваться: его невероятные подозрения сбылись –целиком и полностью. Остолбенелые подруги пытались реанимироватьЛелю, пьяную до положения риз. Дело в том, что чай с тортом папинойдочке изначально показался пресным. Поэтому она захватила с собойлитровую бутыль коньяка из домашнего бара, переполненногоаналогичными бутылками. По старой советской привычке, пациентытаскали Лелиному отцу-хирургу – и неплохому, в общем, хирургу –именно коньяки. Но хирурги, как известно, вообще люди «малопьющие»– твердость руки и ясность ума с обильным «питием»несовместимы. Так что Лелин отец поступал как все – передаривалэти подношения всем родным и знакомым, выставлял бутыли на стол попраздникам, заполнял вместительный «шкапчик»… А из«шкапчика» несчитанные бутылки брала Леля и носила всемсвоим друзьям. И немало, конечно, выпивала сама. Все уже знали: вотсейчас Лелька заявится с коньяком, с ходу без закуски выжрет парустаканов и на карачках поползет в сортир. Данные подруги просто невиделись с Лелей давно, со школы. И не знали, насколько онапрогрессировала в своем пристрастии.

Итак,пока подруги суетились, не зная, что и подумать, вдохновившийся папаБэтменом метнулся через двор и уже звонил в дверь. Ему открылахозяйка, пока вторая гостья держала Лелину голову, свисающую сдивана. Леля спала мертвым сном, дыша перегаром. Папа набрал воздухув грудь и прогремел: «Что вы с ней сделали?!!» Подруги,конечно же, ничего вразумительного сказать не могли, только пожималиплечами и повторяли, что Леля пришла, выпила – и вот…Торжествующий папа повторил свой вопрос раз пять, но ничего нового неуслышал. И на лице его проступила досада – аудитория явно былане та: какие-то две совершенно трезвые соплячки, ни единого мужика вдоме, на столе, действительно, сладости и чашки. И даже вхолодильнике – жалкая, да к тому же не откупоренная бутылкашампанского. Не развернешься! В мужской компании отцовский гневнамного выигрышнее: можно подозревать всех и вся не только в«алкогольной диверсии», но и в сексуальныхдомогательствах, грозить судебным разбирательством и трясти дочь своплем: «Что они с тобой сделали!!!» – но уже безвопросительных интонаций в голосе. Впрочем, подобные сцены всегдазаканчивались одинаково: поорав, заботливый папаша уносил своюневменяемую дочурку, а на пороге бросал через плечо: «Если чтоне так, извините!» Обычно этого хватало. Правда, упомянутыеподруги почему-то заявили Леле, что общение могут продолжить толькопосле основательных извинений со стороны папы-комплексатика, а такжеизменений в поведении самой Лели. Но Леля так и не решиласьпотребовать от папы, чтобы тот повел себя, как приличный и нормальныйчеловек – как в отношении обиженных подруг, так и в отношениисобственной дочери. Пришлось расстаться с бывшими одноклассницами идля восстановления достоинства продолжать пить и гулять напропалую.

Неизвестно,насколько еще деградирует Леля. Может быть, однажды она очнется послеочередной вечеринки и посмотрит на себя глазами нарколога: да, я непомню, с кем пила и с кем спала, но мне опять надо выпить, чтобызабыть, как тошно будет просыпаться. Я алкоголик. А потом порвет ссемьей и вступит во взрослую жизнь без всякой поддержки, будто и небыло у нее состоятельных родителей, удобной комнаты, приличногогардероба, уверенности в завтрашнем дне и полного бара «релаксантов».А может, оставит все как есть. И тогда, вероятно, шансов у Лели нет.Ведь папа до самой смерти – во всяком случае, до глубокойстарости – будет придерживаться той же манеры поведения: моядочь – хочу, с кашей съем!

В любомслучае, участь папенькиной дочки или маменькиного сынка, несмотря наиллюзорную безопасность, висит на волоске. Физически эти дети,может быть, и защищены – но психологически ониподвергаются таким нагрузкам, что самая естественная реакция –нервный срыв. Папа с комплексом Гризельды или мама с комплексомФедры92превращают родное гнездо в ад. И, вырвавшись из этой домашней геенны,«вольноотпущенник на час» непременно пытается «взятьот жизни все», только не с помощью «Пепси», каксоветует реклама. Неудивительно, что каждый «выход в свет»превращается в дикий кутеж, в вакханалию – то ли для дальнейшихвоспоминаний о бурно прожитой молодости, то ли для отсутствия вообщекаких бы то ни было воспоминаний об этом периоде своей жизни.

Апоскольку сознание старательно маскирует от обладателя комплексасексуальную подоплеку столь чрезмерной привязанности, у родителявозникает стремление к тотальному контролю: уж заботиться, так пополной программе! «Присмотру» подвергаются не толькосексуальные отношения ребенка, который давно уже не ребенок, но и егоприятельские, и его деловые связи. Родитель ворчит на друзей: сами,небось, вовсю делают карьеру, бабки зашибают, девок меняют, а моегоза дурачка держат! Им на тебя плевать, они тебя нарочно спаивают,чтоб посмеяться! А ты, дурак/дура! И одновременно «любящийродитель» пристально следит за карьерным ростом своего«объекта» – но не из желания помочь, а опять-такииз ревности: нет ли здесь какого особого интереса, не станетли он/она трудоголиком? Тогда его/ее дома вовек не увидишь. И кактолько заметит, что работа может вырвать «любимое чадо»из «семейной паутины», сразу же начинает действовать.Так, родители-комплексатики охотно притворяются больными и требуютпостоянного ухода. На детей, которые действительно любят маму/папу,шантаж и симуляция действуют безотказно.

Родственныеманипуляции часто приводят к результатам, диаметральнопротивоположным тому, о чем мечтает манипулятор.

Выросшиедети – и особенно дети, обладающие твердым характером инастроенные на успех, — предпочитают заботливому родителюнедружелюбный, но такой привлекательный окружающий мир. И уходят, неоглянувшись. Даже угроза жестокого конфликта или вообще полногоразрыва с родителем их не пугает. Или пугает, но не останавливает. Ктому же дети, подвергавшиеся сильному «родственному прессингу»,сохраняют на годы – вернее, на десятилетия – неприятныевоспоминания о мамах и папах, «тиранах-обожателях». Иной«беглец из семейного гнезда» по ночам с крикомпросыпается, если увидит все тот же кошмарный сон: он снова юн, полонсил и планов, и снова родители душат его своей любовью.

Раздельное питание «по-родительски»
Есть лисмысл цепляться за уходящее в самостоятельную жизнь чадо?По-видимому, нет. Того малыша, которого можно было опекать инаставлять «с полным правом», уже не вернуть. А естьтолько этот молодой человек и его проблемы (зачастую вам совершеннонепонятные) – и он, похоже, вот-вот уйдет. Уйдет совсем. Емууже не интересно ваше мнение по многим вопросам, у него, видите ли,дела, он торопится, он хочет спать, ему надо поговорить по телефону,мама, закрой дверь. Некоторых родителей подобное обращение такуязвляет, что они не в силах удержаться от репрессий. И карательныемеры выбирают соответственно… традиции. То есть по образу иподобию, заложенному в них бабушками и дедушками.

Одна изсамых популярных «карательных мер» — угроза голоднойсмерти. В наше время умереть голодной смертью трудно, хотя старикиеще помнят, насколько близко призрак дистрофии подходил к ним самим ик их детям – в военное и послевоенное время. Видимо, из этихстрашных воспоминаний и родился главный психологический прием«демонстрации конфликта и объявления войны» –раздельное питание. Нет, популярная диета здесь абсолютно ни при чем.Вторичное деление пищи на белковую, углеводную и нейтральнуюпроисходит уже после того, как она проходит первичное деление –на «родительскую» и «сыновнюю/дочернюю». Нашиполки в холодильнике – две верхние, твои – две нижние.Нижний ярус для бутылок – твои справа, наши слева. Посидишь нежравши — через неделю на брюхе приползешь!

Подобнаямера, как правило, назначается не подумавши, от раздражения. И,конечно же, приносит больше вреда, чем пользы – любящимродителям, во всяком случае. Мы не имеем в виду ситуацию, когда«разделение питания» преследует именно «экономические»цели: сократить расходы на еду за счет перевода отпрыска «наголодный паек». При таких взаимоотношениях существует лишь одинвыход – разойтись, как в море корабли. Фактически«психологическая пуповина» давно прервана: главныйпризнак этого разрыва налицо – абсолютно спокойное отношениеродителей к проблемам ребенка, и в первую очередь — к его образужизни, к его здоровью, к его физическому состоянию. Что ж, хорошо этоили плохо – в каждом конкретном случае надо решать отдельно. Нооставаться вместе этим уже совершенно посторонним людям, в принципе,незачем.

Вдиаметрально противоположной ситуации родителей беспокоит каждый звукиз комнаты ребенка, каждое позднее возвращение отпрыска, каждаякислая мина, которую он демонстрирует семье, выходя из своей комнаты.Они, согласно их уверениям, всегда и во всем готовы помочь своемуотпрыску – и заодно проконтролировать его. Всегда и во всем. Авсе оттого, что не в силах смириться с «быстротекущимвременем», уводящим «деточку» во взрослую жизнь.Откуда вообще берется эта жестокая зависимость родителя от егопотомка? Психологи считают, что каждому «любимому ребенку»выпадает примерно полтора года – с 6 месяцев до 2 лет –состояния, «самого благополучного в жизни в смысле психическогои физического здоровья и развития, годы самого лучшего эмоциональногосостояния, настроения». В психологии они получили название«период первичного всемогущества» или «первичногослияния». В это время мать настолько хорошо понимает ичувствует потребности своего младенца, что он воспринимает ее телокак продолжение своего собственного. Вероятно, подсознательноевоспоминание об этом «неодиноком» состоянии души и телазаставляет многих родителей привязывать себя к детям «гордиевымузлом»: пусть они станут продолжением души и тела тех, ктодавно миновал период первичного всемогущества и ощутил всю полнотуоставленности, отчужденности и беспомощности.

Детивходят в жизнь родителей и как спасение от одиночества, и каксредство покинуть «остров, со всех сторон окруженный смертью»- так эквадорский писатель Хуан Монтальво называл старость.

Вотпочему страх одиночества и старости, накрепко связанный с социальнойи эмоциональной сферами, заставляет старших вести себя бестолково ибезоглядно. Родителям, чьи дети уже не годятся в качестве«спасательных средств», конечно, тяжело приходится, но иребенку ненамного легче. Его «функции» меняются, а еговсе пытаются «приспособить» для старых целей.Естественно, ребенок сопротивляется – и тоже горячо ибестолково. Притом все «участники переигровки» причиняютдруг другу такую боль своими претензиями, что просто обязаныдействовать по обстоятельствам, действовать разумно и осторожно. Хотяпроблема заключается именно в невозможности «структурироватьповедение» разумом, поскольку эмоции мешают даже осознатьпроисходящее. Родитель входит в психологическое состояние «Ребенка»и начинаются сложности, уже описанные ранее: два (или три, иличетыре) «Ребенка» пылко и злобно доказывают друг другу,что они — рациональные и хладнокровные, так что вполне годятся нароль «Родителей». Сами понимаете: ничего хорошего изэтого не выйдет.

Обычноконфликт начинается с предложения «пожить на свои деньги».В наше время деньги служат эквивалентом успеха, взрослый человекспособен достичь успеха, следовательно, может и должен себясодержать. Выглядит логично. Хотя устранение некоторых деталейпревращает продуманное – вроде бы – решение в вульгарную…коммуналку. Люди шпионят друг за другом, старшие требуют «отчетаи пиетета» от младших, молодежь добивается, чтобы ее оставили впокое – и все это на фоне бесконечного дележа территории ипередела собственности.

Вкачестве «первого рубежа» выступает холодильник.Независимый и равнодушный отпрыск ест, закрывшись в собственнойкомнате, какую-то дрянь с консервантами, а мама в тоске варит суп искучает по тому времени, когда ребенок, придя из офиса или изинститута, сидел на кухне и лопал домашнюю стряпню, а она, матьсемейства, могла говорить что угодно без всякой опасности спора илиссоры. Когда рот занят, возражать трудно, а после в сон клонит. И вот- это прекрасное единение в прошлом. Отчуждение растет, контактслабеет. Попутно возникают неприятные мысли о болезняхкишечно-желудочного тракта и о других последствиях питаниявсухомятку… Ну, и кто кого наказал? Даже если выросший ребенокзарабатывает очень мало – фактически не зарабатывает, аподрабатывает — на еду ему точно хватит. Вот на съемную квартиру илина бытовую технику – вряд ли. А на то, чтобы изводить родныххрустом чипсов за закрытой дверью – легко!

Междутем родители, что бы этот «едок картофеля» себе ни думал,не собираются сдавать наблюдательных позиций. Они слишком долгочислят ребенка в качестве своей собственности, чтобы вот такотпустить его на волю. Поэтому позднее возвращение с «корпоративнойвечеринки» подшофе или лица противоположного пола, звонящие потелефону после полуночи, вызывают лавину вопросов. Ребенокотбивается, объясняя, что он уже взрослый, а родители пересказываютсодержание последнего выпуска «Чрезвычайного происшествия»или «Дежурной части» как доказательство того, что вподобных условиях никто из живущих не может считаться взрослым, адолжен слушаться маму и папу и не выходить из дому без ихсопровождения, пока жив. Конечно, мы несколько преувеличиваем, ноосновным аргументом «неотпущения» ребенка на волю служаттрудности и опасности самостоятельной жизни. Напугать бы егонасмерть, да оставить бы при себе на веки вечные…

Да,родителям тоже свойственен эгоцентризм «убийственного»характера. И все, чтобы спастись от одиночества. Хотя настоящееодиночество наступает в окружении людей, которые тебя не понимают.Так что лучше уж продавить в себе «родительскую жадность»и поискать другого избавления от «возрастных страхов».Есть еще идеи по поводу стратегии расставания с подросшим чадом?Думаем, есть. Как позитивные, так и негативные. Мы так подробноописываем негативные именно потому, что они и есть самые излюбленные.Иной раз кажется: главная цель родителей та же, что и у приставовцарской России — тащить и не пущать! Хотя это не цель, а метод. Целимогут быть самые разные – и в основе большинства лежит страх.Страх, что тебя «не хватит» на полноценную жизнь, что втвоем существовании появится «дыра», которую не заполнитьни работой, ни шоппингом, ни сериалами, ни семейными обедами. Вот сэтой напастью и надо «договариваться». А детям датьвозможность вырасти и стать, как дядя Федор из мультфильма, «самимпо себе, своим собственным»93.

Демонстрацияконфликта, то она, как правило, оборачивается партизанской войной, укоторой просто не может быть мирного исхода.

Дажепосле заключения мира «партизаны» скрытно совершаютдиверсии. И презирают победителей за беспомощность и обреченность.Какая-то домашняя Чечня получается. Разве приемлемы этивзаимоотношения между родными людьми? Разве этого добивалисьмама с папой, красиво расставляя на верхней полочке холодильникаборщик с косточкой, салатик «Цезарь», лазанью и компот?Разве этот образ войны должен остаться в воспоминанияхмладшего поколения в качестве последних дней в отчем доме? Разве…В общем, нет, нет и еще раз нет. Не провоцируйте своего ребенка наослиное упрямство. Поверьте, в его молодом организме этихресурсов побольше, чем в вашем. Итак, семейные аннексии и контрибуцииотменяются.

Вдобавокродителям стоит запомнить «принцип осенней дороги»: еслиснять хотя бы один источник «торможения», напряженностьпонижается, а шансы на успех повышаются. Уважаемые родители,постарайтесь сделать так, чтобы не оказаться в списке негативныхфакторов. Вы же не хотите, чтобы ваше чадо «увязло» всемейных дрязгах?

Боязнь одиночества
Есливаше чадо выросло, стоит задуматься: насколько вы вообще готовы житьдля себя, своими интересами? Какова природа вашего альтруизма:сможете ли вы стать для своего ребенка опорой во взрослой жизни, ноуже совершенно на других условиях, или вы просто не в состояниисделать шаг от биологической программы? Получается, вы больше ничегодать не можете, поэтому всячески повышаете цену своего обслуживания:«Если бы не моя забота, которая тебе так сейчас претит, ты быпомер в младенчестве!» Упирая на «героизм и долг»,имеющие место быть в вашем поведении, вы не оставляете тамместа для жизни. Следует понять: вы намеренно такограничиваете собственное существование или это всего-навсегоманипуляция по отношению к «бывшему младенцу», ныневесьма великовозрастному? Второй вариант ответа требует немедленныхперемен в самоощущении и в стратегии общения. С вашей стороны,естественно. Потому что если взрослеющее чадо так терроризировать,оно может и не пойти на открытый конфликт, а уйдет в партизаны. Тоесть все равно отдалится, но при этом будет садистически «грузить»вас своими требованиями и капризами: «Хотите запросов, их естьу меня!»

Продолжаятему гиперопеки, нельзя не коснуться ее причин – настолькоглубоких, что они зачастую оказываются скрыты даже от своего«носителя». Речь идет о так называемом «целевом»обзаведении потомством. Наверняка большинство читателей хоть раз вжизни слышало фразу: «Я ребенка для себя родила», но невдумывалось в смысл этого изречения.

Ребенок,«запланированный» в качестве средства оправдания инаполнения собственной жизни, — явление весьма широкораспространенное.

Вчастности, женщины, чьи попытки наладить совместное существование смужем или бойфрендом обернулись негативным опытом, охотно прибегают крождению ребенка как к эмоциональной гиперкомпенсации: он будет мой,только мой, я буду его любить, он – меня, он меня не бросит, неоткажется от своей мамочки… Нетрудно догадаться, какиепроблемы ждут младенца в будущем: и в школьные, и в студенческие, и взрелые годы ему предстоит нести бремя обязанностей «мамочкинойотрады». А если у мамочки не появится никакой другой «отрады»,то придется компенсировать все несовершенство мироздания. Разве этопо силам человеку, даже самому верному и любящему?

Но нетолько в неполных семьях дети с младенчества несут на себе груз«сверхзадачи». Есть и благополучные (во всяком случае, напервый взгляд) семьи, в которых ребенок появляется на свет не простомалышом, а продолжателем семейной традиции, будущим гением, грядущимвершителем судеб и т.п. В общем, малютка обязан взять все планки, накоторые не хватило сил у его родни. Но если не брать в расчетзавиральные идеи некоторых амбициозных родителей, более скромныенамерения ничуть не менее обременительны для подрастающего поколения:будь примерной деткой, доставляй мамочке и папочке только радость,будь внимателен, предупредителен, почтителен и послушен, не променяйсвоих дражайших папеньку и маменьку на каких-то глупых девчонок имальчишек…

Если вамсвойственно такое поведение, значит вы страдаете от заниженнойсамооценки. Связывает ли вас с вашей половиной что-то помимо ребенка?Или для того, чтобы сохранить ваш брак, «младенец» должентак никогда и не вырасти? Дети из подобных семей, оставаясь «влоне» оной, при маме с папой, одержимы страхом и независимостиизбегают. Девушки, как правило, своей семьи не создают, а повторяютпуть мамы – рожают для себя, продолжая эстафету, и посвящаютсвою жизнь ребенку. Даже если рядом появляется претендент на руку исердце, мать-одиночка находит отговорку: я нанесу удар в самое сердцесвоей деточке, это посторонний человек, неизвестно, как у нас всесложится, я не хочу заставлять ее страдать… Хотя все сказанноепро «деточку» следует, по-хорошему, отнести на счетмамочки. Именно ей боятся нанести травму, «взяв в семью»постороннего человека. Итак, девушки покоряются участи одиночек, аюноши, страдая от заниженной самооценки, изначально выбирают себе вспутницы девушек не своего уровня и желательно с изъянами вовнешности, биографии, рассудке — короче, таких, чтоб деваться им былонекуда. Только «некондиционные» особы, смирившиеся сдефицитом мужского внимания, способны терпеть в придачу кмужу-недотепе еще и его родителей с проблемами психики. Далеко непрекрасные картины грядущего рисует биография «мамсика».

Несложнопредставить, как развивается такая личность, и к каким деформациямприводит жизнь под давлением. Но и нездоровая психика – непоследняя проблема в списке родительского любимца. Когда ему придетсяобзавестись собственной семьей, он, скорее всего, применит те жестратегии и те же приемы «выдавливания» посторонних лициз жизни своих собственных детей. На то, что «мамсик» непонесет «эстафету тиранства» дальше, своим детям, а те –своим, остается лишь надеяться. Правда, неизвестно, скольудивительные события должны произойти в его судьбе, чтобы этадеформированная личность переменилась – причем до самогофундамента. Только тогда «мамсик» не станет требовать отсвоих отпрысков гарантий и услуг по предоставлению гиперкомпенсациивсего, что «не склалось», а также повиновения,повиновения и еще раз повиновения. Одно ясно: подобные события сполным правом можно назвать чудом.

Даст лиему возможность одуматься и измениться его родная семья? Сомнительно.Скорее, «мамсик» сорвется с цепи на этапе взросления –не выдержит насмешек окружения, ограничения своих потребностей илипланомерного промывания мозгов. Психологическое бунтарство тоже длячего-то годится – в частности, для исправленияиндивидуальности, изрядно «помятой в родительских объятьях».Но если «мамсику» — теперь уже бывшему –потребуется освободиться, он будет жесток. Потому что вынужден бытьжестоким. Скорее всего, ему придется порвать с близкими и напротяжении двух, а то и трех десятилетий чураться всех семейныхпразднеств – хотя бы для того, чтобы родительскаяпсихологическая зависимость не вернулась и не обрушилась на него всейсвоей невозможной тяжестью… Подобное «категорическоеотлучение» со стороны кажется отвратительным невниманием кстареющим родителям. И все-таки, если вдуматься в поведение близких,воспринимающих своего ребенка как средство от одиночества, то этоповедение прямо-таки наводит на мысли о… детоксикации. Иабстиненции. И полном воздержании – исключительно для благосамого «детозависимого» родителя. Как будто алкоголика непускают даже глазом окинуть стол, уставленный бутылками со спиртным.

Некоторыемамы-папы не представляют даже возможности расставания с выросшимребенком. Они уже не думают о его счастье, они думают о том, каквыжить в его жизни. Инстинкт самосохранения, несмотря на видимостьсамоотверженной любви со стороны родителя, правит в его душе не бал,а настоящий шабаш. Если ваш ребенок становится основой вашейжизнедеятельности (почти как кислород), разве вы сможете добровольноперестать дышать? Организм отключит сознание и в обморочном состояниипоневоле сделает вдох. В том смысле, что зацикленный на своем ребенкеродитель снова вцепится в «свою кровиночку», съедется смолодыми, станет указывать невестке/зятю на вопиющие промахи,провоцировать конфликты, намекать на близящийся развод…Словом, не даст жизни никому и станет материалом для очередногоанекдота.

Неблаговиднаяроль и незавидное будущее. Поэтому с самого начала, как говоританглийская пословица, «не кладите все яйца в одну корзину»,то есть не вкладывайте всю душу в одно занятие. Оставшись безпредмета своей страсти – пусть не сексуальной, пустьродственной – вы не впадете в абстиненцию и гораздо легчепереживете депрессию, почти неизбежную при окончательном «перерезаниипуповины».

«Многоцелевые»семьи легче решают возникающие проблемы и быстрее выходят изконфликта, чем семьи, для которых ребенок служит зеницей ока.

Нородители, для которых естественный процесс расставания сподросшим ребенком кажется чем-то невероятным, вступают в игру, где«ставка больше чем жизнь». Вернее, чем две жизни –родителя и ребенка. Этот подход делает конфликт поколенийнеразрешимым. Хотя конфликт – это только конфликт. При умеломподходе всегда найдется разумный компромисс. Надо только подключитьразум. Так что для этого требуется?

Дипломатия,безусловно. Психология. Социология. Можно, порывшись в памяти,подобрать еще несколько наименований для целого «букета»дисциплин, необходимых знающему человеку для разруливания конфликтнойситуации. В наши дни несложно «начитать» определенныйобъем требуемой информации – и составить собственное мнение,создать собственную стратегию. Да к тому же популярная литература попсихологии изливает на публику водопады советов, как вести себя в тойили иной ситуации. Хотя, вероятнее всего, у конкретного«исследователя» никогда не случится ни именно этойситуации, ни именно таких «участников конфликта». И даженебольшая, на первый взгляд, разница повернет ход событий в другоерусло. Поэтому никаких «четких схем действия» несуществует даже для группы «Альфа», осуществляющейосвобождение заложников, и уж тем более – для рядовогоконфликта, безопасного (вроде бы) для жизни конфликтующих. Аследовательно, готовых рецептов для реальных ситуаций не напасешься.И приходится самостоятельно моделировать, прогнозировать, выбиратьтактику.

Основноетребование: тактика должна соответствовать параметрам вашейиндивидуальности.

Человекуагрессивному, склонному к быстрой эмоциональной реакции бесполезносоветовать поэтапный, размеренный, продуманный выход из конфликтнойситуации. А зануде никогда не удастся разрешить проблему с помощьюбурного выяснения отношения, плавно перетекающего в столь же бурноепримирение. Проблема в том, что люди зачастую имеют искаженноепредставление о собственных стереотипах поведения. Я? А что я? Я каквсе! Уж во всяком случае не хуже, а даже лучше многих! Идеальныйобраз нашей личности, скорее всего, сильно расходится с образомреальным. Человеку свойственно приписывать себе качества,противоположные истинным. Единственное средство «приблизить»самоощущение к самовыражению – понять себя, а заодно понять,как тебя воспринимает окружение. И, кстати, не всегда эта операцияоказывается болезненной. Мы все-таки очень подвержены «самоедству»и самоуничижению.

Но,каковы бы мы ни были, ситуации, которых миновать нельзя, встречаютсяв жизни у каждого. Одна из таких – «перерезаниепуповины», взросление детей, их уход из семьи. Расставаться сребенком придется в любом случае, даже если отношения близки кидеальным. И в любом случае будет больно. К этому испытанию надоготовиться загодя, как к неизбежному: продумывать сценарии, искатьсредства отвлечься, снижать уровень контроля за жизнью своегоотпрыска, не охать и не злорадствовать по поводу его промахов… Однонеизменно: главная нагрузка падает на плечи родителя. Потому чтовсякая попытка «вручить себя детям» дает им «страшныйбонус»: отдалиться от родителей по естественным причинам, когда«детские» отношения закончатся. Навязчивый родитель самподстрекает ребенка к бегству.

Надеждана то, что «он не решится так меня ранить» –фикция. Уж он-то себя за все оправдает! К тому же ребенок еще незнает, как тяжко приходится его близким. Зато его влекут реалии«взрослого существования», он жаждет попробовать себя напрочность. В этой борьбе эгоизмов побеждают дети. И даже те, ктоостается, подчиняясь родительской тирании, не складывает оружия.Прекраснодушная старая дева, облизывающая драгоценную мамашу, мирнопоживает на станицах беллетристики в качестве второстепенногоперсонажа. В реальной жизни она ведет бесконечный внутренний монолог,полный обвинений, который, достигая точки кипения, неизменновыплескивается на родительницу в форме выяснения отношений. Никто нехочет быть вечным донором. Так что непредусмотрительные родители самистроят свой «домашний ад».

Люди –очень разные. Разнятся их взаимоотношения, их проблемы, ихмировоззрения. Но одно остается навсегда – рано или поздновыросшее поколение становится самостоятельным. Это и есть настоящеепродолжение рода. Не надо мешать законам мироздания. Они все равновозьмут верх. Поэтому лучше искать собственные варианты гармонии –и тогда вы точно обретете покой, волю и счастье.

1 Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени.

2 Там же.

3 Янссон Т. Шляпа волшебника.

4 Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии.

5 Штерн В. Психология раннего детства.

6 Фрай С. Лжец.

7 Лорд Фаунтлерой – герой одноименной повести Ф.Х. Бернет.

8 Кон И.С. Сексуальная культура в России.

9 Гендер – пол социальный. Он, в отличие от биологического пола, обозначенного термином «секс», включает в свою сферу не только отправление естественных потребностей и следование инстинктам, но и всю социальную структуру отношений, состоящую из множества факторов – политических, экономических, демографических и проч.

10 Фрай С. Гиппопотам.

11 Аксиология – теория ценностей, обобщенные устойчивые представления о предпочитаемых благах, объектах, значимых для человека, являющихся предметом его желания, стремления, интереса.

12 Субституция – замещение одного объекта другим со сходными свойствами.

13 Capellanus A. The Apt of Courtly Love.

14 Цит. по: Оссовская М. Рыцарь и буржуа.

15 Huizinga J. Men and Ideas. New York.

16 Киплинг Р. Дурак. Пер. К. Симонова

17 Островский А. Снегурочка.

18 Кон И.С. Сексуальная культура в России.

19 Промискуитет – предполагаемая стадия неупорядоченных половых отношений в первобытном обществе, предшествовавшая возникновению семьи и брака.

20 Янссон Т. Комета прилетает.

21 Блуммер Г. Коллективное поведение.

22 Психологические игры – ключевое понятие в теории трансактивного анализа (анализа общения) Эрика Берна. Игры – это последовательность актов общения, протекающая согласно закономерностям каждой из игр. «Существенной чертой игр людей мы считаем не проявление неискреннего характера эмоций, а их управляемость», писал Э. Берн. Игры являются суррогатами человеческого общения – так же, как ритуалы и так называемые «развлечения», но в отличие от последних игры чреваты эмоциональными взрывами, а также несут в себе скрытые мотивы и возможность выигрыша.

23 Развлечения – формы общения, сходные с психологическими играми. Речь идет о беседе, не затрагивающей темы, значительной для собеседников, аффективно нейтральные, реже – достаточно насыщенные. В последнем случае участники частично разряжают эмоциональную напряженность, вербализуют собственную агрессивность. Психологические функции развлечений состоят в получении «психологических поглаживаний» – то есть знаков внимания от других людей, а также в «структурировании времени» — то есть в наполнении своего существования какими-нибудь занятиями.

24 Ритуалы, в отличие от «игр» и «развлечений», представляют строго формализованные стереотипы общения, в которых личность практически не играет никакой роли. Тем не менее, ритуалы имеют для человека большую важность как средство для «подтверждения существования». А также, согласно теории М. Маслоу, ритуализация входит в перечень механизмов психологической защиты: речь идет о подчеркнуто благоговейном, «ритуальном» отношении к событиям, составляющим основу человеческого бытия, в частности, о комплексе символических действий, которыми в каждой культуре сопровождают рождение, совершеннолетие, брак, смерть. Соблюдение подобных форм поведения снижает уровень эмоционального напряжения, тревоги, страха.

25 Мендра А. Основы социологии.

26 Там же.

27 Аномия – буквально «отсутствие закона», при котором общественное и индивидуальное сознание ужасается разложению системы ценностей, противоречию между провозглашенными целями (власть, богатство) и невозможностью их реализовать. Результат – отчуждение человека от общества, апатия, разочарованность, преступность.

28 Вебер М. Избранные произведения.

29 Пассеизм – пристрастие к прошлому, любование им при внешне безразличном отношении к настоящему, к прогрессу.

30 Ремиссия – ослабление болезненных явлений.

31 Кон И.С. Сексуальная культура в России.

32 Кон И.С. Сексуальная культура в России.

33 Гюго В. Человек, который смеется.

34 Вудхауз П.Г. Даровые деньги.

35 «Попался, негодяй!» – сценарий игры состоит в том, чтобы навязать партнеру «игрока» как можно больше обязательных условий, нарушение одного из которых влечет со стороны «игрока» реакцию гнева и возмущения. Чем больше вероятных условий, тем скорее они будут нарушены, тем ближе выигрыш для «игрока». Скрытый мотив заключен игры именно в возможности разрядить агрессивный импульс, а выигрыш – в конечном психологическом подавлении партнера, лишении его свободы воли.

36 Некрасов Н. Мороз, Красный нос.

37 Толкиен Дж.Р.Р. Властелин колец.

38 Аффект – относительно кратковременное, сильно и бурно протекающее эмоциональное переживание (ярость, ужас, отчаяние и т.п.). Сопровождается резкими выразительными движениями, криком, плачем. Отщепленный аффект «отделяется» от своей идеи и «присоединяется» к тем идеям, которые более приемлемы для сознания, ущемленный аффект подавляется вместе с относящимся к нему психическим содержанием, существует также инверсия аффекта, превращающая аффект в собственную противоположность.

39 Целибат – обязательное безбрачие.

40 Кон И.С. Сексуальная культура в России.

41 Кон И.С. Сексуальная культура в России.

42 Комбатанты – в международном праве так называются лица, входящие в состав вооруженных сил воюющих государств и принимающие непосредственное участие в военных действиях.

43 Мендра А. Основы социологии.

44 Экстраверсия – согласно концепции К. Юнга, установка, обращенная вовне, на объект.

45 Интроверсия – обратная установка, направленная вовнутрь субъекта, на его собственную внутреннюю жизнь.

46 Аутизм – феномен подчиненности познавательных процессов внутренним тенденциям и желаниям субъекта. Объективная реальность при этом выглядит искаженной. Чем сильнее действительность затрагивает самооценку человека, тем сильнее она искажается в его сознании. При психозах аутизма доходит до полного разрыва контактов с реальностью, к нарушению логических связей и грубому символизму. Э. Блейлер, описавший это заболевание, рассказывал о случае, когда пациентка заявила, что «она – Швейцария, потому что хочет быть свободной». Он же сообщил, что «более тяжелые случаи полностью сводятся к грезам, в которых проходит вся жизнь больных; в более легких случаях мы находим те же явления, выраженные в меньшей степени».

47 Цитата из фильма «Добро пожаловать, Или посторонним вход воспрещен».

48 Пушкин А.С. Евгений Онегин.

49 Шоу Б. Дом, где разбиваются сердца.

50 Вудхауз П.Г. Даровые деньги.

51 Бейс-джампинг – прыжки с парашютом с высотных сооружений.

52 Лебон Г. Психология масс.

53 Мендра А. Основы социологии.

54 Обожествление героя – психологическая потребность многих людей в авторитете, личности, которую можно обожать, подчиняться ей и, если нужно, пострадать за нее. «Соответствующий шаблон поведения предписывает радость, когда человек заметит героя, злоба на тех, кто замечает у героя изъяны, сильное желание воздать должное заслугам героя… Герой части используется как модель, по которой человек пытается строить свою жизнь» (Т. Шибутани).

55 Волшебный помощник – термин, введенный Э. Фроммом, которым обозначается потребность субъекта в защите и опоре, некоей внешней силе, которая помогла бы ему осуществить заветные желания, а также избавить от чувства страха, одиночества, униженности. Фея-крестная, Конек-Горбунок, джинн из лампы – фантастические модели «помощника». Реальный волшебный помощник – близкий человек (супруг, родитель, врач-аналитик), животное, техническое средство, на которое переносится привязанность, предназначенная для живого существа.

56 Шекспир В. Венецианский купец.

57 Толстой А.Н. Хождение по мукам. Книга первая. Сестры.

58 Экстернализация – один из механизмов психологической защиты. Внутренние проблемы осознаются как внешние обстоятельства. Страх перед каким-либо действием не осознается, но субъект считает, что непреодолимые объективные обстоятельства мешают ему совершить этот поступок. В целом, это выражение тенденции, когда человек видит себя лишь частью внешней силы и ощущает себя полностью от нее зависимым. Эта черта весьма характерна для тоталитарного типа личности.

59 Фикции – согласно теории А. Адлера, принципы и идеи, не имеющие отношения к реальности, которых, однако, придерживается значительное количество людей. Люди ведут себя так, словно фикции существуют реально. Большинство фикций имеет символическое значение. Психически здоровый человек способен отбросить фиктивные цели.

Фантазия – продукт воображения, состоящий из группы символов, объединенных в связную историю. Компенсирует неудовлетворенные желания, конфликты между «Я» и реальностью. Обслуживает «Я» как один из механизмов психологической защиты, но может обслуживать и «Сверх-Я», представляя поведение субъекта соответствующим строгим моральным нормам. Имеются и бессознательные фантазии, обслуживающие бессознательные функции «Я».

60 Для этого архетипа характерны красота, агрессивность, отсутствие привязанности к определенному месту пребывания, гиперсексуальность. Архетип героя предполагает нарушение основных нравственных норм во имя некоей «благородной цели». Другим подвидом этого архетипа является «страдающий герой», мученик, приобретший качества героя именно в результате перенесенных им страданий.

61 Гончаров И.А. Обыкновенная история.

62 Олдингтон Р. Смерть героя.

63 Нарциссические неврозы – термин, который З. Фрейд применял по отношению к тяжелым психическим болезням – шизофрении, паранойе, депрессии.

64 Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени.

65 Сверх-Я или «суперэго» – одна из трех «инстанций» личности наряду с «Я» («Эго» – посредник между личностью и реальностью, главная функция – восприятие реальности и адаптация к ней) и «Оно» («Ид» — психическое бессознательное). Развивается в процессе социализации, хотя и имеет глубокие инстинктивные, биологические корни. Система «Сверх-Я» выполняет функцию внутреннего цензора, совести.

66 «Это только игра».

67 Блуммер Г. Коллективное поведение.

68 Шостром Э. Анти-Карнеги, или Человек-манипулятор.

69 Булгаков М. Мастер и Маргарита.

70 Цитата из фильма «Добро пожаловать, Или посторонним вход воспрещен».

71 Булгаков М. Мастер и Маргарита.

72 Рубинштейн С.Л. Теоретические вопросы психологии и проблема личности.

73 Есенин С. Черный человек.

74 Индивидуация – термин, предложенный К. Юнгом. Им обозначается естественно необходимый процесс образования и обособления единичных существ, развитие индивидуальных психологических свойств и качеств, делающих человека неповторимым.

75 Блуммер Г. Коллективное поведение.

76 Довлатов С. Компромисс.

77 «Первым посеян был век золотой, не знавший возмездья». Овидий «Метаморфозы», кн. I.

78 Катана – самурайский меч.

79 Бердяев Н.А. Судьба России.

80 Гашек Я. Похождения бравого солдата Швейка.

81 Комплекс власти – группа эмоционально насыщенных идей, в центре которых стоит концепция власти. В истоке комплекса – стремление ребенка к власти над родителями.

82 Комплекс подмастерья – период в жизни ребенка, когда он хочет во всем быть, как отец, идентифицирует себя с отцом. Он действует как ученик, либо как подмастерье, соглашаясь некоторое время быть пассивным и зависимым для того, чтобы впоследствии стать самостоятельным и активным.

83 Комплекс силы – совокупность идей о превосходстве «Я» с внутренними, субъективными мотивами и мыслями, над любыми влияниями со стороны.

84 Механизмы психологической разрядки – типические шаблоны поведения, позволяющие периодически снижать уровень тревоги. Поведение носит, как правило, эмоциональный характер и нацелено на снятие напряжения.

85 Неплодотворная ориентация характера – состояние, описанное Э. Фроммом. Оно представляет собой целостную психологическую структуру. В ней проявляются условия жизни, которые оказали больше влияния на развитие индивида, чем его собственные волевые и эмоциональные особенности.

86 Акцентуация — количественное выражение определенной черты характера – например, жгучая ревность или болезненное самолюбие.

87 «Регрессией» в психоанализе называется возвращение на более раннюю ступень развития – например, с пубертатной на инфантильную, или со зрелой – на юношескую. Подобное явление зачастую бывает вызвано фрустацией (провалом, вынужденным отказом) – особым состоянием, которое возникает при столкновении сознания с непреодолимым препятствием. З. Фрейд писал: «Обычными последствиями фрустации является переход личности на более низкий уровень функционирования, так называемая фрустационная регрессия».

88 Первичный психический процесс – обозначение законов, которым подчиняются процессы, происходящие в бессознательном.

89 «Если бы не ты» — суть этой психологической игры состоит в обвинении кого-либо в том, что основные проблемы «игрока» вызваны его поведением. Функционально эта игра является аналогом психологической защиты – набора шаблонов мышления, спасающих «игрока» от понижения самооценки.

90 Сексоголизм – зависимость от секса, выражается в стремительной смене партнеров.

91 Комплекс Гризельды – инцестуозное влечение отца к дочери, названное в честь кроткой героини «Декамерона» Боккаччо. Проявляется в упорном нежелании уступить иному мужчине право на обладание «объектом влечения». Отец особенно ревниво следит за поведением дочери, ограничивает ее контакты и упорно препятствует ее выходу замуж. В отношении дочери как бы «оживает» дремлющий комплекс Эдипа – влечение к матери. Теперь дочь замещает мать.

92 Комплекс Федры – сексуальное влечение матери к своему сыну, чрезмерная эмоциональная привязанность. Названо по имени Федры, жены афинского царя Тесея, влюбившейся в своего пасынка Ипполита. Мать стремится контролировать поведение сына, препятствует его отношениям с женщинами, вступлению в брак.

93 Цитата из мультфильма «Трое из Простоквашино».

Другие книги
ТЕХНИКИ СКРЫТОГО ГИПНОЗА И ВЛИЯНИЯ НА ЛЮДЕЙ
Несколько слов о стрессе. Это слово сегодня стало весьма распространенным, даже по-своему модным. То и дело слышишь: ...

Читать | Скачать
ЛСД психотерапия. Часть 2
ГРОФ С.
«Надеюсь, в «ЛСД Психотерапия» мне удастся передать мое глубокое сожаление о том, что из-за сложного стечения обстоятельств ...

Читать | Скачать
Деловая психология
Каждый, кто стремится полноценно прожить жизнь, добиться успехов в обществе, а главное, ощущать радость жизни, должен уметь ...

Читать | Скачать
Джен Эйр
"Джейн Эйр" - великолепное, пронизанное подлинной трепетной страстью произведение. Именно с этого романа большинство читателей начинают свое ...

Читать | Скачать