4
стиля речи против 4-х кризисов организации
Автор: Феодоритов Ю., 2004 г.
Сайт: http://www.feod.narod.ru
Многие проблемы управления
производственными коллективами связаны не с дефектами организационных структур,
а с неспособностью руководителей выбрать стиль общения с подчиненными,
отвечающий объективным нуждам коллектива. В этом обзоре мы рассмотрим на
примере новостного вещания СМИ (информирование – необходимая функция
руководства) теорию стилей речи Розенштока-Хюсси.
Новости сочетают в себе черты
и развлекательных программ, и программ влияния. Ориентация на массового
зрителя предполагает конкуренцию СМИ: кто сможет интереснее развернуть сюжеты
из стандартного набора, предлагаемого информационными агентствами, кто оперативнее отреагирует на события, кто лучше впишется в
ожидания аудитории и т.п. Но содержание новостей формируется и под влиянием
различных социальных группы в их борьбе за благоприятное общественное мнение.
Все это чрезвычайно затрудняет выбор тем и стиля подачи новостей.
Теоретическая база решения подобных проблем была развита в работах О.Розенштока-Хюсси (1888-1973) — первоклассного мыслителя,
который, подобно Декарту, смог предложить новый всеохватный метод исследования
действительности и, подобно Аристотелю, создал полную типологию человеческой
речи. Суть предложенного им подхода — в использовании грамматики живого языка
как источника жизненных сил общества. / “Общество живет речью, умирает в
отсутствие речи. Говорить — значит объединять, упрощать, интегрировать жизнь.
Не будь этого усилия, нас разорвало бы на части либо от чрезмерного
внутреннего, невыраженного желания, либо от обилия впечатлений, полученных из
окружающей среды, от чересчур многочисленных окаменелых формул, связывающих нас
по рукам и ногам, или от чрезмерно беспокойной любознательности относительно
будущего. Грамматический метод — это путь, на котором человек осознает свое
место в истории (позади), мире (вовне), обществе (внутри) и судьбе (впереди)”.
Применительно к новостному вещанию "грамматический метод" дает
следующую картину.
Аудитории интересны достоверные новости, которыми вещатель участвует в
движении общества, вносит в это движение нечто свое. Т.е. социально
ответственное новостное вещание. / "Речь возникает только тогда,
когда за словами человека — его репутация, жизнь честь… Все, что в речи ниже
критической точки истины — и, следовательно, лжесвидетельство, — это уже не
речь, а сплетня, болтовня или просто лепет… Речь должна вести к определенным
последствиям. Она должна иметь место в жизненном процессе; иначе это не речь, а
реплика "в сторону". (О.Розеншток-Хюсси,
1963)
Такое вещание включено в деятельность по поддержанию жизни общества и борьбу
с угрозами распада социума. Олицетворением этих угроз, их масштабным
выражением являются социальные бедствия — те, которые охватывают более одного
поколения или более одного региона. Сталкиваясь с угрозами бедствий, аудитория
жадно приникает к экранам в поисках новостей. / “Общественная дезинтеграция
— это благословенное зло, ибо оно понуждает нас проснуться. … негативные
стороны общественной жизни понуждают нас думать, говорить, писать, изучать, и
ничто иное не может заставить нас мыслить реально”. (О.Розеншток-Хюсси,
1963)
Темы и стиль подачи новостей обусловлены видом социальных бедствий, которые
в этих новостях упоминаются, и установкой вещателя на раскачивание, либо на
стабилизацию обсуждаемой ситуации.
Задача классификации бедствий может быть решена, исходя из пространственно-временной
структуры общественного бытия. Семантическое пространство любой речи, в
т.ч. и новостного вещания, поляризовано базовыми отношениями: “внутрь-вовне” социума и его “прошлое-будущее”. Этим
отношениям соответствует деление новостей на внутренние и международные, а в
хронологическом плане — на обращенные в прошлое (знаменательные даты, традиции,
хроника текущих событий) и в будущее (прогнозы, программные заявления, призывы,
законотворчество). Отношению “внутрь-вовне”
соответствует пара бедствий “анархия-война”, отношению “прошлое-будущее” — пара
“революция-упадок”.
УПАДОК выражает состояние общества, когда у людей недостает жизненных
сил, чтобы вдохновить поколение, следующее за ними, своими целями и идеалами. Бедствие
упадка — отсутствие веры в будущее. / “Упадок” означает невозможность
дожить до будущего — телом, сознанием или душой. Упадок старшего поколения
обрекает младшее поколение на варварство”. “…слова, которыми обмениваются
родители и дети в эпоху упадка, достигают слуха молодых людей лишенными силы
убеждения. Что-то случилось с содержанием языка. Он, похоже, стал простым
сотрясением воздуха, мертвой формулой, окаменелым ритуалом”. (О.Розеншток-Хюсси, 1963)
АНАРХИЯ возникает при отсутствии у людей стремления прийти к какому-либо
соглашению. Бедствие анархии — отсутствие единодушия. / “Единодушие
их не вдохновляет, и им не по силам вступать между собой в регулярные контакты,
чтобы в атмосфере чистосердечия восстановить сплоченность и единство… Каждый
наживает себе состояние, стремясь ухватить больше, чем ему положено,
непредвиденным образом пользуясь своим членством в сообществе”. “…слова всеми
употребляются так, как если бы общество было одно. Но эти слова (такие как
справедливость, благосостояние, всеобщее благо) имеют для людей разные
значения. Команда одного корабля, у которой, однако, нет одного общего языка.
Слова их бескрылы, это не слова из подхваченной всеми общей песни; они убиты
взаимным недоверием или просто взаимным равнодушием”. (О.Розеншток-Хюсси,
1963)
РЕВОЛЮЦИЯ — это насилие над существующим миропорядком и над людьми
прошлого. Бедствие революции — отсутствие уважения к прошлому. / “Во
времена революций и язык, и традиции прошлого обесцениваются, как вышедшая из
употребления валюта. Нормы прежнего языка и другие классические ценности
подвергаются осмеянию. Создается новый язык”. (О.Розеншток-Хюсси,
1963)
ВОЙНА утверждает силу и власть на территориях, до сей поры не
подведомственных воюющему режиму. Это попытка включить в свой состав
территорию, лежащую вовне. Бедствие войны — это отсутствие сил в организации
внешнего пространства мирным путем, т.е. путем переговоров. / Война —
это разрыв переговоров. “Война двух территорий заканчивается миром. Что это
значит? Люди, которые не разговаривали друг с другом, снова начинают говорить”.
(О.Розеншток-Хюсси, 1963)
Циркуляция осмысленной речи в новостях несет обществу жизненные силы.
Речь лечит общество от болезней дисгармонии и распада во времени и в
пространстве. / “Первый выкрик человеческого самосознания, касающийся
общества, — это слово “Слушай!”… “Слушай, чтобы мы выжили” — говорят все, кто
когда-либо заговаривал о социальных проблемах… “Слушайте, и мы выживем” —
априорное утверждение, которое предполагает, что человек
достаточно силен, чтобы установить с соседом отношения, возвышающиеся над их
личными интересами”. (О.Розеншток-Хюсси,
1963)
Новостное вещание, ориентированное на поддержание жизни общества, призвано
культивировать в качестве средств противодействия четырем базовым угрозам
миропорядка:
- Веру в будущее (против упадка)
- Единодушие (против анархии)
- Уважение к прошлому (против революции)
- Силу дипломатии (против войны)
Каждому из
заболеваний общества соответствует свой стиль речи, исцеляющей его:
"Это будет". Драматическая манера говорить — Вера в будущее
рождается через управление этим будущим, через установление законов и
следование им. Это повелительный, императивный язык. Язык глаголов и
повелительного наклонения. Политическое красноречие, пророчество. Авторитет
вождей. Команда. Проповедник. Здесь человек подчиняется стимулирующему
воздействию. / “Когда другой ответственно говорит “Иди”, а я отвечаю
тем, что иду, мы вдвоем изменяем мир. Приказания изменяют мир. Мы, таким
образом, достигаем будущего благодаря императивам; мир не противостоит нам как
нечто чуждое и враждебное только при том условии, если мы ориентируемся в нем
посредством императива… / Настоящий императив… понимают как приказание, в
смысле указания на препятствие, которого не объедешь; и его выполняют, так как
он не вызывает противодействия… Императив не вносит раскол в группу, потому
что человек, который отдает приказ, руководствуется не лично своей волей: его
голос ответственно выражает волю коллектива; и тот, кто повинуется, тоже не
отъединен от остальной части группы — он делает именно то, что выразил голос
другого… Когда мать говорит со своим ребенком или офицер со своими солдатами,
они сильнее всех опасностей внешнего мира. Они полагаются на духовное единство;
сила командира только в том, что он владеет секретом сопротивления внешнему
миру… / Команда предполагает добровольное соответствие между сказанным и
услышанным… приказание и повиновение должны как-то соотнестись между собой
прежде, чем приказ будет отдан… Тот, кто отдает команду, действует под
давлением коллективного желания, коллективного долга, коллективного побуждения
или коллективного страха. Но со стороны того, кто служит, установка чистого
добровольца выражается более четко и честно. Он раскован, гармоничен,
ненапряжен. Те, кто находятся в услужении, ведут себя мягче и тактичнее. Им нет
надобности быть жестокими. Они воплощают собой добрую волю… Подчиненные
должны позволить своему генералу разделить с ним их внутреннюю свободу и
гармонию, которые так легко даются тем, кто служит тихо и мирно. Этот настрой
они должны затем передать своему начальнику, и его приказание прозвучит как
надо… Хороший армейский офицер не станет ни заигрывать с подчиненными, ни
орать на них. Так как звук и слух должны быть обоюдно настроены до того, как
приказ отдан, можно с полным правом утверждать, что целое обращается к своим
составным частям”. (О.Розеншток-Хюсси, 1963)
"Я его часть. Позвольте мне быть одним из вас". Лирическая манера
говорить — Внутренний аспект речи подчеркивает единство собеседников,
связанных чувством единодушия: язык местоимений (мы, наш, я, ты, вы, ваше, мое,
…), прилагательных и сослагательного наклонения. Единодушие во внутреннем кругу
выражается в пении. Это поэтический язык. Сфера поэзии, музыки. Песня.
Художник. Здесь передается внутренний аспект поступков, сложность
переживаний, лирика ситуации между становлением деятеля и завершением деяния.
/ "Сила языка, проявляющаяся в песне, коренится преимущественно в нем
самом. Если язык во всех случаях предполагает наличие некоего внутреннего
пространства, где он может священнодействовать, соединяя собеседников, то есть
группу людей, пение проникает, так сказать, в самую сердцевину этого процесса.
… Когда мы поем, мы ощущаем себя внутри целого; мы чувствуем себя в мире как
дома. Петь — значит говорить не от себя лично, а говорить хором, "всем
миром". Это — чистое выражение в настоящем, отвлекающееся от отношения
речи к будущему, к прошлому и к внешнему миру… Петь — значит добровольно
участвовать, демонстрировать свою добрую волю… Колдовские чары, действующие на
певца, равно как и на очарованного слушателя, … выражают состояние полной
спонтанности… Поэзия живет пунктом и контрапунктом, темой и инверсией темы,
двумя темами, соревнующимися и противоборствующими одна с другой… Душа
переживает смятение, эту разъятость как нечто
божественное, но в то же время и как жар преисподней. Это смятение чувств —
наше богатство, но в то же время и наша мука. Поэтому субъект музыкально
переживаемого опыта внутреннего человека безымянен… Он пока еще не сделал себя
именем, не стал самим собою из-за своих ошеломляющих чувствований. Он находится
в состоянии, которое можно назвать пред-имянным —
состоянии, в котором мы пребываем в ожидании своего настоящего имени в истории
и своего объективного места в мире вещей… Местоимение здесь наиболее
эффективно. Я, мой, наш, вы, ты — это истинные формы царства эмоций и
разнородных по составу мотивов, а грамматические формы, сопутствующие этим
местоимениям, обычно — сослагательное и желательное наклонения, передающие тот
факт, что эти процессы — всего лишь высказывания внутреннего опыта: они еще не
воплотились, не материализовались". "Во внешнем мире рсчленениям несть конца. Но стоит заговорить или запеть, и
миллионы захвачены единым порывом, как в Девятой симфонии Бетховена. Когда
внешний мир — или внушающий почтение мир истории, или боевой мир, полный
смертельного ужаса — загоняют наш язык в глубины нашего "я", когда
нам поется в лучшем случае внутри себя, поскольку внешние барьеры заставляют
нас молчать, — в этом случае речь уходит в подполье". (О.Розеншток-Хюсси,
1963)
"Это было". Эпическая манера говорить — Уважение к прошлому
идет от приобщения к нему, когда прошлое рассказывается. Это язык имен и
повествовательного наклонения. Исторический фон, моральный суд. История. Юрист.
Здесь поступающий заслонен своим поступком, деятель как бы замещен фактом,
который теперь передается и записывается для потомства. / “Рассказ
переносит нас из настоящего в минувшее… наше первое утверждение относительно
прошлого состоит в том, что оно мертво; значит, когда я вхожу в музей прошлого
с лампой просветителя истории, я, собственно приношу в дань прошлому элемент
живой воли. Говорить о прошлом значит убеждать себя и своих слушателей, что в
прошлом жизнь била ключом, что прошлое — не просто мертвый материал для набивки
чучел. Всякая история толкует в первую голову о великих именах. Что в нем, в
имени? История человеческой расы состоит из имен. …весь смысл истории — в
свидетельстве о том, что люди, жившие на свете до нас, что-то имеют нам еще
сказать, и важно встретиться с ними… / В языке любое историческое
высказывание несет в себе именительный падеж — именует носителя деяния…
Именованием человека, совершившего поступок, прошлое преобразовывается в
частицу нашей собственной жизни… Факты объективны и мертвы; действия и
поступки историчны, вследствие чего и возвращаются к жизни именем автора (этих
действий)… Поступки отличаются от фактов: это не просто объективные действия,
а деяния людей, ставших историческими фигурами, основателями и продолжателями
традиций”. (О.Розеншток-Хюсси, 1963)
"Я вижу это. Это есть". Логическая манера говорить — Сила
дипломатии базируется на продумывании внешнего мира. Это научный язык, язык
числительных и изъявительного наклонения.. Подчеркивание свободы каждого
партнера. Вычисление. Ученый. Здесь путем анализа помещают то, что
требовалось, свершалось и подверглось записи, в ту или иную категорию. /
“Когда разговор ведется с объективной точки зрения, мы осознаем, что находимся
не у себя; мы — в объективном мире и должны ждать сопротивления и трудностей…
Когда мы не усматривает в своих отношениях с визави и намека на партнерство, а,
напротив, находим у него другие интересы, он становится для нас как бы частью
объективной природы. А часть природы — крепкий орешек, твердый и непроницаемый.
В отношении объекта нам доступен только один языковый стиль. Мы можем
измерить его и исчислить, принять в расчет его тенденции и предпосылки, а вслед
за этими расчетами его можно интерпретировать, оценивать и изменять…” (О.Розеншток-Хюсси, 1963)
Подлинное совершенство достигается в речи не смешением всех четырех стилей,
а так, чтобы необходимое время царил лишь один из них. Важно при этом, чтобы
речь в целом оставалась четырехаспектной, так как ни
один из стилей не способен передать цельную истину, которую мы пытаемся
донести. / "Каждая из четырех сторон жизни встроила в каждого
индивида свой "бастион" — точку опоры для самой себя. У нас имеются
воспоминания в связи с прошлым, эмоции в связи с пространством нашего
внутреннего мира, разум для постижения внешнего пространства и любовь для
будущего. Эти силы, однако, изменяют нам. Порой мы забываем вместо того, чтобы
помнить. Мы ненавидим, когда должны бы любить. Мы выходим из себя вместо того,
чтобы слушаться разума. И мы остаемся безучастными там, где должны вскипеть… К
счастью, мы уже знаем, что говорить — значит участвовать в эволюционном
приключении человечества… Род человеческий заботится о том, чтобы
скомпенсировать мою забывчивость, мою безучастность, мои страхи, мое безумие…
ни один индивид не мог бы соединить в одно целое свой внутренний мир, свое
внешнее окружение, свою историю и свое предназначение, выступая лично от себя.
Чтобы спасти каждого из нас от безумия, равнодушия, ненависти и забывчивости,
требуется коллективное участие всего человечества и постоянный перевод с языка
одного типа на языки всех других типов… Говорить — значит преодолевать четыре
реальных препятствия… Говорить — значит испытывать симпатию, прояснять,
направлять, а также сознавать, что невозможно обладать каким-то одним из этих
качеств, не культивируя в себе в то же время трех остальных". (О.Розеншток-Хюсси, 1963)
Мы нуждаемся в том, чтобы опереться на положительные имена. Цель — внедрять
в общественный обиход правильные имена. Мыслить — значит вводить все лучшие
имена. / "Мы мыслим, потому что сами хотим говорить авторитетно,
как говорили до этого с нами самими. Именем этой власти, которую мы узнаем
посредством имен, мы теперь хотим рассказать свой собственный рассказ. Мы хотим
высказаться и объяснить, каким образом мы упразднили и еще должны упразднить
определенные имена, чтобы заменить их другими… Речь возводит человека на трон.
Ибо каждый, кому есть чего сказать. Получает тем самым от общества свой офис. А
трон — это место в офисе… Законы существуют только в том случае, если они
поняты как приказания, разъясняющие нам с вами, что делать и что говорить.
Закон гласит не только "не убий". Он к тому же вменяет в обязанность
не отмалчиваться, когда совершено убийство. Мы должны либо сообщить в полицию,
либо поговорить с преступником. Но говорить мы обязаны. Трагедия современной
политической науки заключается в том, что она не подчеркивает это важнейшее
обстоятельство, подразумеваемое во всех законах. Закон не только заставляет нас
действовать и как-то себя вести. Закон бессилен, если он не заставляет нас
говорить правду". / "Посредством речи мы питаем жизнь общества
подлинной энергией… тот, кто болтает про все на свете, еще не говорит.
Пустомеля не разговаривает в полном смысле этого слова, поскольку за ним нет
энергии убеждения… речь состоит не из абстрактных суждений или обобщений; речь
— это ответ на обращение или приказ, это согласие или выражение чувств,
наконец, объективный отчет о происшедшем и совершенном… По-настоящему зрелая
речь — это не замечания о погоде, о Боге или о мире. Человек произносит речь,
когда он может действовать своим словом. А где имеет смысл говорить? В таком
месте и в такое время, где и когда то, что я имею сказать, приведет к
определенным последствиям. … Речь нельзя понять, ни утверждать, что она
существует, если она не включена в реальный причинно-следственный процесс
правовых отношений, выборов администрации, научного эксперимента, подготовки
студентов к экзаменам; система тайной сигнализации, сплетни в женском и мужском
клубе — все это имеет свои последствия. Совершенно бесцельные на первый взгляд
замечания ведут к действиям ужасающей силы… Речь не завершена, если она не
обращена к нужному адресату. Вот почему столь многие люди не могут отличить
подлинную речь от псевдоречи. Псевдоречь
— это речь, в которой вроде бы говорится то же, что и в подлинной речи. Только
сказано это не тем человеком. Не в том месте и не в то время. Любая истина
должна быть сказана особым образом. Если она не обращена к определенному лицу в
определенное время, она обычно приносит скорее вред, чем пользу, в лучшем
случае она просто бесполезна. Мир полон речей, которые произнесены не там и не
тогда. Мир жив немногим числом речей, которые произнесены в нужное время в
нужном месте". (О.Розеншток-Хюсси, 1963)
Суть изложенной выше концепции связана с пониманием исключительно важной роли
речи в психике человека и в самоорганизации сообществ людей. Словом можно убить
личность, а можно вознести к вершинам ее самовыражения. Однако это трудно
понять, если руководителем движет отчужденное отношение к окружающим — когда
подчиненные приравниваются к функционерам, а конкуренты – к животным, хищным
или травоядным – в зависимости от степени опасности. Для таких остервенелых
деятелей рассуждения о речевой действительности покажутся пустым звуком. И это
правильно. Речевая культура – не для громил бизнеса, а для тех, кто их вытеснит
из цивилизованной экономики.
Юлий Феодоритов, к.э.н.,
http://www.feod.narod.ru/prod05.htm
статьи
видео
