Однажды, когда Конфуций со своими учениками странствовал по Китаю, в далеких южных пределах его окружили воины местного правителя. Несколько дней Конфуций сидел в чистом поле без пищи, но не терял присутствия духа. Однако один из его учеников, не в силах более терпеть муки голода, пробурчал:
— Бывает же, что и благородного мужа жизнь доводит до крайности…
На это Конфуций ответил:
— Благородный муж не распускается, даже если жизнь доводит его до крайности. А вот низкий человек, доведенный до крайности, теряет стыд!
И тут он решил испытать, насколько тверда вера учеников в его дело.
Конфуций взял в руки лютню и стал напевать:
— Может, путь наш неверен, оттого и угодили мы в эту переделку?
— Наверное, мы не настолько добродетельны, чтобы люди верили нам, и недостаточно мудры, чтобы они чтили нас, — ответил ученик по имени Цзы Лу.- Вот как?! — удивился Конфуций. — Если добродетелен только тот, кому верят, то почему же люди позволили древним праведникам Бо Ци и Шу Ли уморить себя голодом?
— А что ты скажешь, Цзы Гун? — обратился затем Конфуций к другому своему ученику. — Отчего мы угодили в эту западню? Может, путь наш неверен?
— Ваш путь, учитель, несказанно велик, вот почему мир не способен принять его, — ответил Цзы Гун. — Не лучше ли нам приспособиться к миру?
— Хороший земледелец может вспахать и засеять поле, но не может ручаться, что снимет богатый урожай, — сказал Конфуций. — Хороший ремесленник может изготовить красивую вещь, но не может ручаться, что ее оценят люди. Мудрый может следовать праведному пути, но не может ручаться, что люди примут его правду. Поэтому боюсь, устремления твои не слишком возвышенны.
Наконец Конфуций подозвал своего любимого ученика Цзэн Си и задал ему все тот же вопрос:
— Может, путь наш неверен, оттого и угодили мы в эту глушь?
— Учитель, ваш путь непостижимо велик, а потому мир не может принять его, — ответил Цзэн Си. — Но вы должны и впредь идти своим путем. Если человек не имеет успеха в свете, то это лучшее доказательство, что он достойный муж. Если мы сами не претворяем праведный путь, то нам должно быть стыдно. А если в царстве есть праведные мужи, а правда отвергнута светом, то за это должно быть стыдно государю. Что ж огорчаться из-за того, что мир не следует нашему пути?
— Как хорошо ты сказал! — воскликнул Конфуций.