«ТОТ САМЫЙ МЮНХГАУЗЕН»
Есть фильм-классика, который любят все: «Тот самый Мюнхгаузен», и есть современная психологическая мысль, в частности представленная именами Эриха Фромма, Карла Роджерса и Эверетта Шострома — классиками гуманистического направления в психологии. Классика и то, и другое, все просто здорово, трудности начинаются тогда, когда пытаешься это как-то соединить. Еще раз подчеркну, что упомянутые мною авторы — и великолепные мыслители, и люди с Большой буквы. Когда они пишут о смысле и направленности жизни, я готов подписаться почти под каждым их предложением. Когда же они касаются конкретики ситуации, то… то ли я не понимаю их, то ли они не пишут не очень адекватные жизни вещи.
Поэтому и предлагаю — взглянуть на главного героя произведения Горина-Захарова глазами наших уважаемых гуманистических психологов. Взглянуть предельно конкретно, разбирая его действия, слова, интонации и жесты. Интересно, что получится?
Попробуем?
Откуда скачать видеофайлы для просмотра? Удобнее всего со страницы синтоновского Форума, где этот разбор представлен также. Итак, вам (на время) сюда.
Исследование первое: «Охотничьи рассказы»
Барон Карл Иероним фон Мюнхгаузен: «Как я поднял себя за волосы»
За основу взят оригинальный текст Григория Горина, немного подредактированный под реальный фильм. Текст Горина выделен. Итак,
Сначала был туман. Потом он рассеялся, и стала видна группа охотников в одеждах XVIII века. (Впрочем, охотники всегда одевались примерно одинаково.) Их не?доуменные взгляды были устремлены на высокого человека с веселыми глазами, в парике, с дымящейся трубкой в зубах. Он только что произнес нечто такое, от чего потрясенные охотники замерли с открытыми ртами.
Заметим, что люди часто слушали этого человека с открытыми от удивления ртами, ибо звали рассказчика барон Мюнхгаузен. Полное имя — барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен.
Мы застали его в тот момент, когда знаменитый рассказчик наслаждался паузой.
Барон сидит в хорошо подобранной позе, с высокой головой и отставленным локтем правой руки, красиво занимая пространство. Он привык быть лидером, а лидерство обеспечивается и такими вот средствами пространственной организации общения.
Вы — умеете так сидеть? Вы такие локотки — делаете? Привыкли делать?
И — барон Мюнхгаузен держит паузу. Он тянет паузу, он держит собеседников на паузе — он привлекает к себе внимание. Это манипулятивный технический прием для подчеркивания важности того, что сейчас будет произнесено.
Теперь он может говорить любую туфту — и это прозвучит уже весомо и убедительно.
Выждав театральную паузу, он изрек первую фразу:
Но это — еще не все!
Не все? — изумился один из охотников.
Не все, — подтвердил Мюнхгаузен. — Мы выстояли и ударили с фланга. Я повел отряд драгун через трясину, но мой конь оступился, и мы стали тонуть. Положение было отчаянным. Нужно было выбирать одно из двух: погибнуть или как-то спастись.
Ну… И что же вы выбрали? — спросил один из самых опытных охотников.
Барон не торопится с ответом… Барон держит паузу, а это — манипулятивный захват… Заметим, народ — включился, народ — в ситуации (переводите — в трансовом состоянии средней тяжести). Что барону и требуется, что и говорит о его высокой манипулятивной квалификации.
Потом его рука неторопливо потянулась к большому блюду с огненно-красной вишней, и, изящно выплюнув косточку,
Внимание со своего лица переключил на свою руку, потом снова к лицу — нормальный ход ведения внимания и поддержания слушателей в трансовом состоянии.
Кстати, что касается длины пауз. Если вы представите, что он держит паузу на пару секунд меньше, будет недобор, пять секунд больше — будет уже зависание и собеседники из захвата выпадут. Два-три выдоха — пора говорить, и начинать говорить надо на выдох свой и собеседников. Промазали — будет уже не смешно и не убедительно.
он сказал: Угадайте!
Пауза. Мюнхгаузен жует. Ждет. Он дал распоряжение угадывать — народ должен выполнять сказанное. Один из охотников ищет поддержки у соседа (слуги Мюнхгаузена — помощи и поддержки нет… Впрочем,
Раздался общий вздох облегчения.
Мюнхгаузен — уже спаситель! Он спас народа от трудных переживаний и от трудного угадывания. А технически народу хорошо потому, что Мюнхгаузен разрядил напряженность — вовремя. Умело создал напряженность — вовремя разрядил. Практически ничего другого здесь нет.
Я решил спастись! — быстро продолжил Мюнхгаузен. — Но как? Ни веревки! Ни шеста! Ничего!
Чтобы народ вдруг не начал размышлять в ненужную сторону про то, что собственно выбор-то фуфловый и выбирать было нечего, Мюнхгаузен переводит обсуждение в новое русло: ставит новый вопрос «как спасаться?»
И тут меня осенило. — Мюнхгаузен радостно указал пальцем на свой лоб. — Голова! Голова-то всегда под рукой, господа! Я схватил себя рукой за волосы и рванул что есть силы. А рука-то у меня, слава богу, угу! сильная,
Воодушевление!
голова, слава богу, мыслящая…
глазки налево, глазки направо… Контроль аудитории.
Одним словом, я рванул…
резкое изменение интонации: сбой по темпо-ритму и переключка с бодрой активности на тянущее страдание…
и вытянул себя из болота…
Снова резкая смена интонации — как выплюнул косточку. Снова возвращение к контролю. Посмотрел тех… посмотрел этих…
…вместе с конем.
Добавочка. Глазами направо-налево контролирует ситуацию. Смотрит: укладывается или нет?
Снова наступило молчание.
Что было? Барон рассказывал историю — для Олега Янковского это нормальный актерский этюд. У Янковского был некоторый текст, текст был выучен, в жизни такие тексты выдумываются — заранее или на ходу, и задача была что для барона, что для Олега Янковского произнести этот текст так, чтобы он остался в истории как классный рассказчик. Что он использовал? Эффектные позы, паузу, управление вниманием, ведущее к трансовому состоянию слушателей, риторические вопросы, на которые можно ответить практически однозначным (нужным рассказчику) образом. Богатейшие жесты, богатейшее выражение лица, глазами цепляет и держит аудиторию, ведет ее в нужном направлении…
Вы можете сделать это как упражнение: поставьте ладони вытянутыми и растопыренными пальцами вперед и представьте, что у вас из пальцев идут энергетические лучики… Представили? И вы ими достаете до каждого, все оказываются у вас на ниточках, и буквально все оказываются у вас в руках. Когда у вас будет в руках это ощущение, когда будете людям с этим ощущением в руках что-то рассказывать, — ваши слушатели будут у вас в руках. Мюнхгаузен внешне руками ничего не делает, но посмотрите, как он себя держит — вы можете быть уверены, что внутреннее ощущение «Я вас держу» у него есть.
Что касается выражения лица. Яркие и быстрые чередования мордочек характерны в первую очередь для женщин, мужчины умеют и практикуют это реже, и с этой точки зрения Мюнхгаузен — вполне женщина. А задача та же — привлечение и фиксация внимания, завоевание слушателей. Хорошо прочитали? — завоевание слушателей.
Слушатели — тут субъекты или объекты? Объекты, которыми манипулирует рассказчик.
Вы утверждаете, — заморгал глазами один из охотников, — что человек может сам себя поднять за волосы?
Обязательно, — твердо сказал Мюнхгаузен. — Мыслящий человек просто обязан время от времени это делать.
Типичная манипуляция. Намеренно не понял собеседника и ответил не на тот вопрос, который был ему задан. Впрочем, с другой стороны это великолепная иллюстрация лидерской интерпретации: умения понять так, как тебе это выгодно, и далее продвигать нужную себе тему.
Ха… Чушь! — решил неуверенно сформулировать один из охотников.
Он говорит: «Чушь!» Вы уверены, что он в это не верит? Посмотрите на это лицо: он уже включился, он уже Мюнхгаузену верит, но еще пытается сопротивляться, пытается из-под Мюнхгаузена выкарабкаться. Но из-под Мюнхгаузена выкарабкаться непросто.
— Невозможно. А где доказательства?
Я жив? … Вот так, — почти поучая, ответил Мюнхгаузен.
Это называется
Обращение к реальности. Можно говорить все, что угодно, но если время от времени вы ссылаетесь на совершенно реальные вещи, имеющие по-видимости связь с тем, что вы говорите, то убедительность вашего рассказа существенно повышается. Связывайте несвязанное, и если хоть один из компонентов будет «твердым» («Я жив?») и вы утверждаете связку уверенно, связка работает. «Вон магазин, видишь? — Вижу. Сходи за хлебом!» — И он пошел.
И обратите внимание: Мюнхгаузен стал отворачиваться отваливаться в сторону. Почему? Зачем? Он решительно закрывает беседу. «Все, я все сказал! Все, все ясно!» Он не советуется, он утверждает. Он делает это насильно, но красиво, изящно, и это принимают все.
Попробуем подвести промежуточный итог:
Какова типичная манера общения барона Иеронима фон Мюнхгаузена? — Это субъект-объектное, а не субъект-субъектное взаимодействие. Он не видит в партнерах людей, а только объекты, на которые нужно произвести нужное впечатление. Его общение не честное-открытое, а высоко-манипулятивное, с использованием натяжек, обманок, подмены тезисов, трансовых состояний и прочего неуважения к партнерам, вплоть до элементов психологического насилия… Идет постоянная работа на создание имиджа, на создание внешнего впечатления, на «казаться» (по Фромму и Шострому).
Если применять критерии Эверетта Шострома, барон фон Мюнхгаузен — типичнейший манипулятор. Помните?
«Манипулятор — раб пагубной привычки притворяться и напряженно скрывать свои истинные намерения за фальшивыми масками. Манипулятор живет во вранье и превращает себя в машину, а другого человека — в неуважаемый объект, лишая себя возможности любви и близости…»
И так далее.
Да?
Так-то оно так, только… Только главное, похоже, в другом.
А главное в том, что Мюнхгаузен — классный чувак и всеобщий любимец, а то, что он в классификациях Фромма и Шострома попадает в неудачную клеточку — это проблема не его, а научных психологов, которые просто не умеют делать то, что умеет Карл Иероним фон Мюнхгаузен!
Николай Иванович Козлов
август 2003 г
статьи
видео
