Заказать звонок

Схимник

Автор: Куатьэ А. 

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

К сожалению, я не смог обсудить этотвопрос с автором книги. Просто не знаю, как с ним связаться. Новсе-таки я должен рассказать, как ко мне в руки попала эта рукопись.
Был совершенно обычный рабочий день. Яработал с документами, когда вдруг на пороге моего кабинета появилсявысокий худощавый мужчина лет тридцати-тридцати пяти в элегантномчерном сюртуке. Он пришел без предупреждения и какой-либопредварительной договоренности.
Трудно описать его внешность. Смуглыйбрюнет с вьющимися, спадающими на плечи волосами. Высокий лоб, кариеглаза, тонкий нос с горбинкой, большой рот, скулы, ямочка наподбородке. Я никогда прежде его не видел и очень удивился, почемусекретарь не предупредила меня о его визите.
Незнакомец быстро подошел ко мне ипроизнес: «Вы будете издавать эту книгу. Пожалуйста, немедлите. Это очень важно». Слова прозвучали четко, с каким-тонезнакомым мне акцентом. Потом он положил передо мной рукопись,улыбнулся кончиками губ, развернулся и вышел столь же неожиданно, каки появился.
Теперь я хочу, чтобы вы меня правильнопоняли. Я возглавляю большое издательство, а потому с начинающимиавторами, как правило, встречаются мои главные редакторы. Они читаютрукописи, а потом передают рецензенту. И если эти два человекарешают, что книга стоящая, я просматриваю ее лично. Иначе мне быпришлось читать по несколько сот рукописей в месяц, что, конечно,физически невозможно.
Понятно, что подобное появление в моемкабинете неизвестного человека, который даже не посчитал нужнымпредставиться, а просто поставил меня в известность о том, что япубликую его книгу – случай из ряда вон выходящий. Я встал скресла, некоторое время постоял в растерянности у своего стола ивышел в приемную.
Поразительно, но ни два моих секретаря,ни секретарь в общей приемной издательства, ни служба охраны –никто не видел этого человека! У нас отлаженная пропускная система,двери открываются только с помощью магнитных карт. Как он смогминовать все эти кордоны и при этом остаться незамеченным? Абсолютнонепонятно.
Вернувшись в кабинет, я машинальнооткрыл рукопись незнакомца. Она была написана от руки, печатнымибуквами, без единой помарки. Прошло около пяти часов, после которых яочнулся. За окном стемнело, передо мной лежала рукопись, которую япрочел, не отрываясь ни на мгновение, в один присест, всю – отпервой страницы до последней. Перевернув лист с эпилогом, я уже знал,что буду это издавать.
Как относиться к этой книге? Онапроизводит на меня двойственное впечатление. Догадываюсь, что досужиекритики уже через пару недель будут спорить о ее литературныхдостоинствах. Но мне, признаться, заранее смешно, когда я об этомдумаю. Я бы сказал о ней так: магия текста плюс абсолютная,безоговорочная магия смысла.
«Схимник» не относится ни кодному из существующих литературных жанров. Он не имеет литературныханалогов. В некотором смысле это вообще не книга – это коддоступа. Длинная сплошная мантра, чтение которой вводит в состояниесвоеобразного интеллектуального транса. Это состояние и есть ключ кпринципиально новому, качественно иному, многомерному восприятиюреальности. Поясню.
Все мы думали об этом не один раз: «Ктоя?», «В чем смысл моей жизни?», «Что стоит завидимой нами реальностью?», «Что там, по ту сторонужизни?» Но я никогда не слышал, чтобы кто-то говорил и думал обэтом так. То, что открывается благодаря этой книге, действительнопотрясает!
Это новый взгляд на действительность.Такова ли она на самом деле? Пусть об этом судит читатель, своегомнения я излагать не буду. В любом случае, с этой книги вполнедостаточно и того, что она захватывает и не может оставитьравнодушным. Такое встречается нечасто.
Прежде чем вы перейдете к чтению«Схимника», я хочу раскрыть еще одну тайну. Мы ужеполучили вторую книгу этого автора. Но на сей раз личной встречи сним не было. Рукопись просто лежала в почтовом ящике издательства.Разумеется, я ее прочел, причем сразу, и нахожусь под еще большимвпечатлением. Кажется, что с каждым днем автор узнает все больше ибольше, открывает свою тайну, и я слежу за этими открытиямизавороженно. Неужели это действительно правда?!
Я очень прошу автора, чтобы он нашелвозможность связаться со мной. Понимаю, что у него могут быть своипланы. Допускаю, что он не считает это нужным. Но такова моя личнаяпросьба. Пожалуйста, откликнитесь. Мой e – mail на случай, еслиВы, по той или иной причине, избегаете личной встречи –izdatel@pochta.ru .
Вот, собственно, и все, что я считалсвоим долгом сказать, предваряя «Схимника».
Издатель
ПРЕДИСЛОВИЕ

Я родился в Мексике. Моя мать –навахо, отец – француз. Они начали свой жизненный путь наразных континентах, но их встреча, я знаю, была предначертанаСудьбой.
Отца звали Поль, Поль де Куатьэ. Онпринадлежал к богатому и родовитому семейству, получил образование вСорбонне и сбежал. Он хотел не роскошной жизни, а найти себя.Оказавшись в Мексике, Поль создал свой цирк и работал в нем –жонглером, акробатом и фокусником.
В Мексике он заинтересовался древнимииндейскими культами и так познакомился с моей матерью.
Моя мать – Аихо – былаединственной дочерью шамана навахо по имени Хенаро. До восемнадцатилет я воспитывался дедом. Когда я родился, он взял меня на руки исказал моим родителям: «Вы не должны учить его. Я сделаю этосам. Ему предстоит большое путешествие».
Год за годом Хенаро открывал мне тайны,которые скрыты от взора обычного человека. Он обучил меня контролюнад сновидениями. Я участвовал в священных ритуалах, которые совершалмой дед. Когда мне исполнилось восемнадцать, дед на месяц ушел впустыню. Вернувшись, он сообщил о своем решении – я долженучиться там, где учат «энергии воды».
Во сне я принялся искать «энергиюводы» и увидел гидроэлектростанцию Эль Фуэртэ. Когда-то давноее построили советские инженеры. Я рассказал об этом сне отцу. Онобрадовался и сказал, что я должен ехать в Россию. Это можетпоказаться странным, но он был коммунистом-романтиком. Хотел, чтобывсе люди были равны – такими, какими их создал Бог. Онидеализировал Советский Союз и был рад, когда знаки указали мне этотпуть – на родину его мечты.
С тяжелым сердцем я уезжал из солнечнойМексики в заснеженную Россию. Я еще не знал, что отправляюсь встрану, которая скоро станет защитницей всего нашего Мира.
Каждые две тысячи лет Земля меняетрасположение своей космической оси. В четвертом и третьемтысячелетиях до нашей эры на Земле господствовала эпоха Тельца, эпохавозвышения Египта. Эпоха Овна прошла в походах и войнах –античный мир пережил свой расцвет и упадок. Наша эра началась сприхода на землю Спасителя, так началась эпоха Рыб. Сейчас и онаподошла к своему концу.
Мы стоим на пороге эпохи Водолея. Мывходим в зону великого испытания человеческого духа. Водолей –расчетливый и амбициозный прагматик. Как предсказано, он победитэмоциональность и чувственность Рыб. И только Россия способнаустранить негативные аспекты этого знака, это ее эпоха.
Эпоха Водолея может стать и КонцомВремен, и началом нового, Великого Времени. Все зависит от России. Нооб этом я узнал чуть позже, уже в Москве.
Время моего обучения подходило к концу,но я уже не хотел уезжать из России. Здесь будут решаться судьбымира, здесь будут происходить величайшие перемены, здесь состоитсярешающий бой между силами Света и Тьмой! Быть здесь, видеть это,участвовать в этом – было моей мечтой. Но я должен былвернуться домой.
Мексика встретила меня слезами матери.Мой отец к этому времени уже умер, а дед превратился в спящую мумию –он не открывал глаз, почти не ел и проводил все свои дни где-то награнице миров. Я понял, что должен быть здесь.
Я стал работать на электростанции.Вечерами, как мог, утешал мать. Оставшееся время проводил с дедом,рассказывал ему о России и о своей мечте. Но он так и не открыл глаз.
Так продолжалось семь лет. Пока однаждыне случилось нечто, что поначалу повергло меня в ужас. Мне труднообъяснить россиянам, что значат для мексиканца его сны. Для нас сны –это не просто отдых и не случайные сновидения. Для нас это вторая исамая важная часть жизни.
Реальность, которую мы видим, создананашим ограниченным сознанием. Это фантом, иллюзия, блеф. И только восне, когда сознание спит, нам открывается истина. Сон – этоцарство подсознания. Он приоткрывает завесу над подлинной связьювещей.
Вот почему из поколения в поколениенаши шаманы передают священное знание индейцев о контроле надсновидениями. Подсознание человека – это великая и бурлящаясила, здесь легко потеряться. И если ты не хочешь потерять себя впучине своего подсознания, ты должен уметь контролировать своисновидения.
Я контролировал свои сновидения спятилетнего возраста и никогда не думал, что когда-нибудь потеряю этуспособность.
И вдруг это произошло. Проснувшись вхолодном поту, я понял, что самая важная часть моего мира погибла.Мой сон больше не принадлежал мне, он съел меня, раздавил своимитяжелыми жерновами.
Мне показалось, что я совершил какое-тоужасное преступление, прогневил богов. Я попытался вернуть себеконтроль над сновидениями, но тщетно. Вторая ночь была еще хужепервой – я видел сон и не мог понять, что сплю. А это главныйпризнак – ты не контролируешь свои сновидения!
На следующий день я решил проделать всеритуалы, которые завещал мне мой дед. Я принес жертвы богам, разложилв нужном порядке символы моих индейских предков, а потом использовалсоки кактуса, чтобы вернуть себе утраченную связь с подсознанием.
Но боги, казалось, отвернулись от меня.Мне снился кошмар.
Я чувствовал себя слабой песчинкой,несущейся в бурном потоке. И ничего, ничего нельзя было изменить.
Наутро я решил идти в пустыню. «Еслибоги забрали мою душу, – подумал я, – пусть онизаберут и мое тело. Без души оно мне не нужно».
Пустыня приняла меня раскаленным пескоми обжигающим солнцем. Семь дней и семь ночей я пропел в этом Аду. Пилсоки кактуса, надеялся, что забытье поглотит меня целиком.
Я хотел только одного – умереть,не заметив этого.
Миновали седьмые сутки, когда надлинией горизонта опустилось небо. Никогда раньше я не видел грозы вэтой пустыне.
«Это идет моя смерть, мояискусительница», – решил я.
Но ошибся – это были именногрозовые тучи. С неба полились реки воды. Казалось, боги решилиутопить землю. На моих глазах пустыня превращалась в бескрайнее море.
«Энергия воды!» –прозвучал в моей голове голос Хенаро.
Обессиленный голодом и жарой, ябросился домой.
За время моего отсутствия произошлоневозможное. Хенаро в добром здравии стоял на пороге, счастливая Лихообнимала его. Сердце мое исполнилось радостью, но счастье былонедолгим.
– Уходи, откуда пришел!Уходи, откуда пришел! – закричал Хенаро, едва увидев меня.
Что это?! Не может быть! Я долженвернуться в пустыню и погибнуть там?! Этого хочет Хенаро?! Долгиесемь лет я ждал его пробуждения, а теперь он посылает меня на вернуюсмерть?!
Но я не могу его ослушаться. О чем жепредупредила меня пустыня?! Не зная, что делать, я развернулся ипошел обратно – в пустыню.
– Энергия воды! –закричал Хенаро мне вслед.
Мысли пронеслись но мне, словноскоростной поезд. Все знамения сложились вдруг воедино: энергия водыи море вместо пустыни – это же знак эпохи Водолея! Дед молчал смомента моего возвращения, а теперь говорит: «Уходи, откудапришел!» Не случайно я потерял контроль над сновидениями! ЭтоЗнак! Я должен вернуться в Россию!
Семь лет моего заточения в Мексике,семь дней моих мучений в раскаленной солнцем пустыне – все этокончилось, меня ждет Россия. Страна снега и льда. Вода еще сомкнутахолодом, но скоро все переменится! Будет последнее сражение. Светпобедит Тьму, снег превратится в воду. Так откроется океан Духа!
Уже следующим утром я сидел ваэропорту. Мать провожала меня:
– Ты должен сделать то, чтоты должен сделать. Духи сказали мне – ты едешь на службу. Сонбыл сегодня.
– На службу?
– Да. на службу, –она подтвердила свои слова.
– Как же ты будешь здесь,без меня?
– Если ты не выполнишьсвоего дела, я никогда не обрету покоя по ту сторону жизни. Мне небудет там места… – она говорила эти страшные веши, новесь ее образ оставался спокойным.
– О чем ты говоришь?! –тон ее голоса был таким странным, что я испугался. – Тамкаждому будет место, ведь смерти нет, есть только переход…
– Помни, ты обещал. От тебязависит спасение этой гармонии, – ее глаза светилисьнеобычным мерцающим светом.
И тут я испугался, испугалсяпо-настоящему. Я вдруг понял, что моя поездка в Россию совсем неслучайна. Мне предстоит не просто жить там, а выполнить какую-томиссию. Но какую?!
– Это был страшный сон,мам? – спросил я, чувствуя, как тревожная тень легла мнена грудь.
– Это был самый страшный извсех страшных снов, сын. Звезды покинули Солнце и ушли во мрак ночи,Тьма поглотила их. Тоскливо стало одинокому Солнцу. :<<Я создамсущество, которое не сможет без меня обойтись, – решилоСолнце. – Оно не покинет меня до конца времен!>>..
Этим существом стал Дракон. Солнцеочень любило своего Дракона. Грело его кровь и знало – когдаОно умрет, ничто больше не сможет поддерживать в этом существе жизнь.Вот почему Солнце исполнялось к своему Дракону великой нежностью.
Дракон тем временем рос, становился всебольше. Скоро он смог подниматься до самого неба, до самого Солнца. Ислучилось то, о чем Солнце не знало и не могло знать: Драконпроглотил Его, и Оно умерло. Дракон был счастлив, он не знал и не могзнать, что обрек себя на верную смерть. Солнце больше не грело егохолодную кровь…
Во сне я видела, как Дракон пожираетСолнце. я видела Конец Времен. И ужас объял меня – наступалабеспросветная Тьма. Но тогда Солнце сказало мне: «Не бойся,благословенная мать благословенного отрока! Твой сын сослужит Мневеликую службу! Он будет служить тому, кому дам Я заветы Моегоспасения!»
Потому сегодня я счастлива. Я отправляюсвоего сына в путь, которым бы гордился любой навахо. А досталосьмоему сыну…
Сказав это, моя мать замолчала и более,до самого нашего прощания, не проронила ни слова, Только в самомконце она сняла со своей руки тяжелый браслет, с которым никогдапрежде не расставалась, закрепила его на моем запястье и произнесла:
– Это не для защиты. Он впомощь.
Мы расстались. Я зашел в зонутаможенного контроля и увидел свою мать сквозь стекляннуюперегородку.
«Тебе предстоит найти самогосебя, я знаю это. Ты будешь сильным, ты станешь источником силы.Нашедший самого себя не может быть одиноким», –прочел я по ее губам.
ПРОЛОГ

Я был в духе в день воскресный ислышал позади себя громкий голос,
как бы трубный, который говорил: Яесмь Альфа и Омега, первый и последний!
Я обратился, чтобы увидеть, чейголос, говоривший со мною;
И, обратившись, увидел семь золотыхсветильников.
И, посреди семи светильников,подобно Сыну Человеческому, облеченного в подир
И по персям опоясанного золотымпоясом;
Голова Его и волосы белы, как белаяволна, как снег; и очи Его – как пламень огненный;
И ноги Его подобны халколивану, какраскаленные в печи;
И голос Его – как шум водмногих;
Он держал в деснице Своей семьзвезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч;
И лице Его – как солнце,сияющее в силе своей.
И когда я увидел Его, то пал к ногамЕго, как мертвый.
И Он положил на меня десницу Свою исказал мне: не бойся; Я есмь первый и последний
И живый; и был мертв, и се, жив вовеки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти.
Итак, напиши, что ты видел, и чтоесть, и что будет после сего.
Откровение
святого Иоанна Богослова, 1:10 –19
Белый Аэробус с двойной голубой,изогнутой, как волна, линией на борту оттолкнулся от мексиканскойземли и взмыл в небо, взяв курс на Россию. Мы взлетели, и я сразузаснул. Предыдущая ночь ушла на сборы, а в пустыне я почти не спал.
В небе боги дали мне сон, которым явновь смог управлять. Сначала я увидел себя в каком-то темномпомещении, напоминавшем элеватор, и понял, что это сон. Далее мнепредстояло вернуться в свое астральное тело и снова овладеть им. Ясделал это.
Теперь мой путь лежал к своемуфизическому телу. Преодолевая силы земного притяжения, я заставилсебя взлететь. И уже через несколько мгновений был рядом с Аэробусом.Я увидел себя через стекло иллюминатора и прошел внутрь салона. Намоем лице была улыбка. Я улыбнулся в ответ своему спящему телу исоединился с ним.
Потом я расширил свое физическое телодо размеров самолета. Почувствовал, как оно вытянулось, а мои рукистали крыльями. Я ощутил себя большим и сильным, парящим над мировымокеаном. Взмах крыла придал мне дополнительной смелости, я сталподниматься все выше и выше, пока наконец не почувствовал жар,исходящий от Солнца.
– Я посылаю тебя в Россию, –сказало мне Солнце.
– Я благодарен тебе заэто! – ответил я.
– Слушай же, что Я скажутебе, сын великой пустыни! Дни Мои сочтены, Тьма наступает, но покаты в небе, с тобой Вода и Воздух – сила и чистота. Ты будешьсражаться с Огнем и Землей – страстью и нуждой. Исход этойбитвы неведом.
Помни же, что обе стороны всегда есть втебе. И одна сторона не может быть без другой. Потому не ищи врагасебе, но ищи во враге друга. Все едино, но не все Свет, но Свет естьво всем.
Мой избранник уже на месте, и он ждеттебя. Ему окажешь ты помощь, если победишь страх и сомнение. Времяупущено. И Свет может ошибиться, а люди обладают свободной волей. Какраспорядитесь вы ей, так и будет…
Я проспал весь свой путь от Мексики доРоссии. Тревога и надежда боролись в моем сердце. Я держал путь всвятую для меня страну. На нее возложена великая миссия. Справится лиона с ней? И чем я смогу ей помочь? В чем моя миссия?
Поле Шереметьевского аэродромавстречало меня свежим утренним ветром. К трапу подали автобус. Потомя прошел паспортный контроль и таможню, получил свой багаж и вышел вхолл аэропорта.
«И что теперь? Что мне делать?Куда идти?» – только сейчас я задумался об этом.
В растерянности я принялся смотреть посторонам. Ко мне подходили какие-то люди, предлагая услуги такси. Яотказывался и продолжал ждать. Время шло, я подумал и решил: «Пойдукуда глаза глядят».
Но как раз в это мгновение мой взглядупал на стройного широкоплечего молодого человека – русого, сголубыми глазами. Он держал в руках лист бумаги со странной илаконичной надписью: «Свет». Доли секунды я колебался, апотом просто взял и подошел к нему.
– Я – Анхель, –сказал я ему.
– А я – Данила.Пойдем? И мы пошли.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Мы сели в разбитое российскимидорогами маршрутное такси, на самые дальние сидения у задней двери. Втечение минуты машина наполнилась целиком, пассажиры расплатились сводителем, и мы поехали.
Я посмотрел назад. За поворотомисчез Шереметьевский аэропорт. И только теперь я осознал – все,моя Мексика позади, я в России.
Какое-то время Данила молчал. Еголицо было спокойно, но я видел, что он о чем-то напряженно думает.Потом он повернул ко мне голову и сказал: «Не знаю, с чегоначать. Но начало – это не главное. Просто слушай».
Я приехал в Москву неделю назад и снялнебольшую квартиру на окраине города. Мне нужно было встретиться стобой и все тебе рассказать. Но лучше все по порядку. Так, наверное,будет понятнее.

Меня зовут Данила. Мы с тобой никогдапрежде не были знакомы. Но я знал, что сегодня ты приедешь в Россию.А ты, я думаю, понимал, что твоя поездка не случайна. Ты не ослушалсяпосланных тебе знаков, а вот я сначала им не верил. И это сталопричиной большого несчастья.
Когда я родился, прабабушка Полинаувидела вокруг моего тела свечение. Ее пытались разубедить, но онанастаивала, поэтому врачи сказали, что она просто сошла с ума. Старыйчеловек прожил большую и нелегкую жизнь. Она родилась в Сибири, вдалекой деревне, так и не обучилась грамоте, пережила революцию, двемировых войны и знаменитые коммунистические стройки. Сойти настарости лет с ума – почему нет? Это казалось логичным исходом.
Бабушка Полина говорила, что я станувеликим человеком, но мне предстоят тяжелые испытания. Она постояннорассказывала о каких-то ужасающих битвах, отблески которых она виделавнутри своей головы. Всю свою старость она провела, скитаясь попсихиатрическим больницам. Раньше с такими людьми в нашей стране нецеремонились.
Я рос «плохим ребенком».Учеба мне не давалась, слушаться родителей я не хотел. Мне былостранно все, что они делают, и смешно все, что они говорят. Уже стрех лет я стал думать о смерти, о том, что будет, когда меня нестанет. Что я тогда буду делать?! – эта мысль повергаламеня в ужас.
Игры сверстников никогда не доставлялимне удовольствия. «Почему они не думают о смерти?» –спрашивал я себя. Это казалось мне странным, нелепым, абсурдным.Постоянные конфликты с детьми и взрослыми заканчивались для меняотцовской поркой, «чтобы я вырос нормальным человеком». Ясжимал зубы и терпел.
Мать хотела верить словам бабушки. Нона самом деле она просто успокаивала себя. Отец не хотел и слышать обэтом. И как только мне исполнилось шестнадцать, я сбежал из дома.Работал где придется жил у друзей, пока, наконец, меня не забрали вармию. Я попал в Чечню, из мирной жизни – прямо в войну.
Там я столкнулся со смертью нос к носу.Помню, как через полгода военной подготовке наше подразделениесобрали по тревоге. Ничего не объяснили. просто погрузили в вагоны ипривезли в Чечню.
В войну трудно поверить. Прошла неделя,другая. Ты как на учениях или во сне, все не взаправду.
Мой взвод менял место своей дислокации.Я сидел на броне БТР и оглядывал хмурый горный пейзаж. Вдруг –взрыв, автоматные очереди; всполохи огня и крики раненых.
Тогда из двадцати восьми человек выжилитолько трое.Я лежал лицом вниз в холодной октябрьской земляной жиже.«Нет, это не сон, – понял я. – Это самаянастоящая война».
Я уже больше не боялся смерти, толькоплена. Но обошлось. Нас прикрыли с воздуха, и чехи скрылись.
Как сейчас помню – равнина междухолмами, воронки от взрывов и мои друзья. Их тела распластаны поземле, головы вскинуты, а испуганные, широко раскрытые глазаустремлены к небу.
Пережив войну без единой, царапины, яподумал, что бабушка была права. Нужно что-то делать.
Я решил учиться, но так и не выбралпрофессию. Год провел в одном питерском институте, второй – вдругом. Мне казалось, что я знаю больше своих учителей. Да и вообще,какой смысл учиться, если мы все равно умрем?
Постепенно во мне рождалась ненависть кэтому миру. И тогда я познакомился с нашими антиглобалистами. Ониговорили, в целом, правильные вещи. Мы живем в век потребления, всетолько о том и думают, как бы нажить денег. Никто не думает о тех,кому действительно плохо, никто никому не нужен. У людей не осталосьничего святого. Всем правят деньги финансовых магнатов с большимиживотами.
Мы пили водку, курили марихуану и велидолгие беседы о том, как неправ этот мир и как плохи в нем люди. Состороны эти наши дискуссии выглядят смешными и глупыми. Ну подумать:сидят молодые люди – пьяные или под кайфом – и рассуждаюто том, как все неправильно. Но ведь неправильно же…
Я совсем опустился, дальше некуда. Носам этого не заметил. В один прекрасный день моя девушка – Таня– ушла от меня. Она, наверное, любила меня. Долго пыталасьнаставить на правильный путь. Угрожала, что уйдет. И наконец ушла.Тут я понял: что-то в моей жизни совсем не так.
И решил – покончу с собой, даделу конец! Зачем жить-то?! Если все неправильно, то и житьнеправильно. Взял веревку, завязал, приладил ее к балке, что подсамым потолком в моей комнате. Подставил обшарпанный табурет, наделсебе на голову петлю. Стою, смотрю в грязное окно. И вдруг зачем-тоощупал карманы. Машинально, словно хотел вынуть лишние вещи.
В заднем кармане брюк лежала бумажка.Это Таня записала меня на консультацию к астрологу. Хотела, чтобы ясходил к нему и все для себя выяснил. Я, понятное дело, ни в какихастрологов никогда не верил. Поэтому просто взял у Тани талончик,чтобы не обижать, сунул себе в карман и забыл. А тут смотрю –сегодняшнее число! Всего через пару часов назначена консультация.
Ну, думаю, коли уж так делоповернулось, надо сходить. Хоть посмеюсь напоследок. Освободил головуот веревки, оделся, побрился, почистил зубы и выдвинулся поуказанному в талончике адресу. Долго плутал, искал, думал уже броситьэту затею, вернуться домой да и повеситься, наконец. Но потомвсе-таки нашел офис в мрачном дворе-колодце на Лиговском.
Захожу. Мне говорят: «Подождите,пожалуйста. Ваш астролог еще занята». Думаю, ну – дудки!Пошли вы все куда подальше! И только хотел уже убраться ко всемчертям, как вдруг загорелась лампочка на пульте администратора.
– У вас тут прямо как вполиклинике! – говорю.
– А мы и есть –поликлиника, только астрологическая, – отвечаетрегистратор. – Освободился ваш астролог. Куда вы пошли?
– Ну ладно. Освободился такосвободился. Берите меня, пока тепленький.
В дверном проеме показалась миловиднаяженщина лет сорока-сорока пяти, в очках:
– Кто ко мне на 16 часов?Вы? Пойдемте. Извините, что заставила вас ждать.
– Да ладно, –бурчу в ответ. – Я и сам опоздал…
– Не хотели приходить? Неверите? – затараторила она, пока мы шли по направлению кее кабинету. – Это у всех так, когда в первый раз…
– А второго и не будет.
– Меня Лариса зовут, –она напряженно уставилась на меня поверх толстых стекол своих очков.
Мне стало неприятно:
– Что вы на меня таксмотрите? Да, не верю я. И второй раз не приду. О чем вы мне сейчасрасскажете? Что я проживу сто лет? Так я не проживу! Не хочу потомучто.
– Глупости делать человеку.никто запретить не может.
Она и глазом не повела! Я дажесмутился. – Хорошо, называйте мне дату и место своегорождения. А если знаете, то и время рождения хорошо бы сказать, –скомандовала Лариса, когда мы расположились в ее кабинете.
Я все назвал (точное время моегорождения бабушка Полина, пока была жива, повторяла чуть ли не каждыйдень). Астролог записала мои данные на бумажке и стала вводить их вкомпьютер. Ее пальцы застучали по клавишам, на экране высветиласькакая-то схема из кругов, значков, точек и линий. Лариса уставилась вэкран. Повисла неприятная пауза. Мне вдруг показалось, что меняраздели и выставили на обозрение публике.
Ну что? – спросил я, пытаясьскрыть свое смущение.
– Подождите, –отозвалась она. – Сейчас я пересчитаю.
Она заново набрала мои данные,внимательно глядя на бумажку. Компьютер выдал те же самые результаты.Не поднимая на меня глаз, она попросила перепроверить –правильно ли она записала данные моего рождения. Все было правильно.Она снова перебрала цифры на клавиатуре, и третий раз дисплейвысветил всю ту же самую схему.
– Вы ведь не дурачите меня,правда? – спросила Лариса сдавленным голосом.
– А какой мне резон васдурачить?. – удивился я.
– Ну, мало ли… –ее взгляд снова утонул в экране.
– Что, не сходится? Неттакого места и времени рождения? – мне почему-тозахотелось поиздеваться над ее растерянностью – Не знаете, чтои сказать? Сто лет…
– Вы, пожалуйста, послушайтевнимательно, что я вам сейчас скажу, – Лариса решительнопрервала мой сарказм. – Если вы не ошибаетесь…Короче, если… В общем..
– Говорите уже! –мои нервы были на пределе, я уже не мог держать себя в руках, всетело била мелкая дрожь.
– Я ничего не могу вамсказать! – закричала она в ответ.
– В каком смысле? –я опешил.
– У вас тут… Я немогу… Этого не может быть… Я должна показать вас однойженщине.
– Ну уж нет, извините меняпокорно! Никому я больше показываться не буду! Я и к вам-то не хотелидти! Все, до свидания! – мне вдруг захотелось встать ибежать со всех ног.
Наверное, я боялся, что она увидела моюсмерть. Нет, я ужаснулся от того, что она ее увидела. Я встал сосвоего места и двинулся к двери. Но не тут-то было! Она тожеподскочила, кинулась за мной следом, вцепилась в рукав и сталабормотать что-то невнятное:
– Вы не понимаете! Вы простоне понимаете! Вы не можете этого понять! Вы не должны уходить! У васвсего одни сутки! Понимаете вы, одни сутки! У нас у всех одни сутки!
– Сумасшедшая!
Я вырвался из ее рук и стремглавбросился к двери. Сбил по пути охранника и слегел по лестнице, словнопо американской горке. Когда я оказался на улице, Лариса уже открылаокно, выходившее во внутренний двор, и кричала, буквально навзрыд:
– Пожалуйста, сделайте то,что вам скажут! Пожалуйста! Это очень важно! Сделайте все, о чем бывас ни попросили! Пожалуйста!!!
Оказавшись на Лиговском, я перевелдыхание. В моей голове творилось что-то невообразимое. Все моидетские страхи, связанные со смертью, казалось, ожили теперь сневиданной силой. Ноги подкашивались, дыхание перехватило, возниклоощущение, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а голова лопнет, какпереспелый арбуз.
У ближайшего ларька я купил себебутылку пива и выпил тут же, залпом, до дна. Еще через пару-тройкуметров я понял, что дальше идти не могу. Сел на корточки, облокотилсяо стену какого-то здания и тихо застонал. В глазах темнело, головакружилась, к горлу подступила невыноси-мая тошнота. «Только, незакрывай глаза… Только не закрывай глаза…» –я бессмысленно повторял эти слова, словно какое-то магическоезаклинание. Я прикладывал неимоверные усилия, чтобы поднятьотяжелевшие, опустившиеся на глаза веки.
Вдруг сквозь небольшую щелочкусобственных век я увидел двух буддийских монахов в ярко-оранжевыходеждах. Свет, исходивший от этих одежд, ослепил меня. Монахи простопроходили мимо. Я не успел разглядеть их лиц, только побритые наголо,смуглые головы.
Прямо передо мной что-то звякнуло.Всего в двух шагах лежали старые потертые четки. Я
попытался их поднять, дотянулся. Нословно бы какая-то сила держала меня у стены. Я попробовал еще раз иупал, распластавшись поперек тротуара.
Руки нащупали четки. И в то же самоемгновение перед моими глазами проскользнула чья-то рука. Кто-топытался поднять эти четки вперед меня. Он даже наклонился для этого.Но поскольку я был первым, он тут же выпрямился и поспешил прочь.
Сжимая четки в руках, я поднялсясначала на четвереньки, потом сел на носки, держась пальцами заасфальт, наконец, встал и сделал несколько шагов. Яркие одеждымонахов виднелись вдали. Собрав последние силы, я поспешил за ними.Хотел отдать эти четки…
Я видел, как монахи свернули за угол уМосковского вокзала. Не знаю, сколько мне потребовалось времени,чтобы дойти до этого места. Но все впустую – монахи затерялисьв привокзальной толпе, словно растворились в воздухе. Совершенномашинально я сунул четки себе в карман.
Данила рассказывал спокойно, дажебуднично. Но в каждом его слове, в интонации, тембре и звуке голосазвучала такая внутренняя боль, что мне стало не по себе.
Я испытывал священный трепет передэтим человеком. Кто он? Что за странную историю он мне рассказывает?
Мы уже вышли из маршрутки, и Данилаповел меня в кафетерий. Он заказал нам кофе, продолжая рассказывать…
Я не помню, как добрался до дома. Вошелв свою комнату. Мне было все так же плохо. Не раздеваясь, я рухнул накровать и уснул. Сколько времени я провел в забытьи – не знаю.
Посреди ночи в коридоре моейкоммунальной квартиры началась суета. Из-за двери доносилисьраздраженные, заспанные голоса соседей, хлопанье входных дверей. Иеще чьи-то женские голоса. В мою дверь забарабанили.
– Даня, открывай! К тебепришли! Совесть у тебя есть?! Четвертый час ночи! –кричала моя соседка.
– Черт, кого еще принесло?!Я никого не жду!
– Открывай, тебе говорят!
С трудом я поднялся с кровати, впотемках дошел до двери, включил большой свет и отпер. На порогестояла Лариса, а рядом с ней пожилая монашка – вся в черном и сплатком на голове.
– Господи, вы?! Чего вам отменя надо? Вы что, с ума сошли?! – я был вне себя от этойбесцеремонности.
Но мои соседи, вышедшие из своих комнаткто в нижнем белье, кто в ночных рубашках, продолжали недовольногалдеть. Мне пришлось впустить непрошенных гостей. Тем только того инадо было. Женщины быстро прошмыгнули в дверной проем и всталипосредине моей комнаты. Я решил не обращать на них никакого внимания– постоят, если им так нужно, и уйдут. Пошел, сел на кровать,поставил локти на колени и закрыл лицо руками.
Молчание длилось несколько минут.
– Ну что – он? –спросила Лариса.
– Похож, –задумчиво ответила ее спутница и обратилась ко мне:
– Милок, а симметричныеродимые пятна у тебя есть?
Я посмотрел прямо перед собой. Лариса смонашкой выглядели очень колоритно – они стояли на фоне петли,которая так и осталась висеть на своем месте после моегонесостоявшегося повешения. Я расхохотался:
– Да, есть. Целых два!
– Раздевайся! –скомандовала монашка. Я чуть не подавился со смеху:
– Бить будете? –я продолжал покатываться.
– Смотреть будем! –отчеканила старуха.
– Давайте, надо раздеться, –деловито поддержала ее астролог.
– Да какого черта?!
Я рассвирепел от их наглости. Вскочил,и хотел было вытолкать их взашей, но потом сдержался, повернулся кним спиной и задрал рубашку.
– Все, посмотрели?! Довольнос вас?! А теперь оставьте меня, наконец!
Я снова повернулся к женщинам и засталблагоговейный ужас на их лицах. У меня на спине действительно естьдва симметричных родимых пятна – рядом с позвоночником, науровне лопаток. В детстве сверстники часто смеялись, заметив у меняэти пятна. Врачи удивлялись, когда видели. Но еще ни разу они непроизводили столь ошеломляющего эффекта.
– Что вас так перекосило?Обычные родимые пятна, мало ли – симметричные. Велика невидаль…
– Это он! Это точно он! –запричитала старуха, рухнув передо мной на колени.

Я оторопел:
– Встаньте! Встаньте, я васпрошу! Что вы делаете?! Да что это с ней такое?!
– Это он! Точно он! –не унималась монахиня, отбивая у моих ног поклоны и истово крестясь.
–Послушайте, Даниил, —началаЛариса.
– Я не Даниил, я –Данила!
– Послушайте, Данила…Я не могла вам этого сказать сегодня днем, потому что я не былауверена. Понимаете, вас уже очень давно ищут.
– Меня?!
– Да, вас. Больше сомненийнет никаких. Это игуменья из монастыря Святого Иоанна Кронштадтского.В начале XX века святой Иоанн пророчествовал о великих бедствиях и оскором конце времен. Поначалу думали, что он говорил о гонениях направославную церковь, о советском режиме.
Семь лет назад от его мощей сталиисходить световые образы. Их видели многие монахини. Их дажефотопленка фиксирует! Старцы пытались их толковать, но сошлись водном – должен появиться православный человек, на котором будетлежать печать…
– Нет, это бред какой-то! –я просто физически не мог ее слушать, у меня начала кружиться голова.
– Подождите, я вас оченьхорошо понимаю. Я сама к этому отношусь скептически. На мой взгляд –Бога нет, но есть Единый Космический Разум. Но и с этой точки зрения…Вот вы подумайте: наступила эпоха Водолея, предсказанныегеополитические перемены происходят, сбывается еще масса другихпророчеств. Даже падение Ирака!
Оно ведь еще в Апокалипсисе ИоаннаБогослова предсказано! Так вот, Россия сейчас должна взять на себямиссию…
– Слушайте, причем тут войнав Ираке? Там тысячу лет воевали, воюют и воевать будут! И какая, кчерту, миссия у России? Вы что, за идиота меня принимаете? Видел яэту миссию… У меня даже орден есть – «защитникуотечества»!
– Нет, но…
– Никаких «но»!Вы что, меня в какую-то секту вербуете? Не надо этого делать!Спасибо!
– Ну что за дурак такой! –заверещала Лариса, до того говорившая со мной в весьма уважительномтоне. – У вас же все в астрологическом паспорте записано!
– Что у меня там«записано»?! – я думал, что с ума сойду.
– У вас записано, что вы…
– Мессия! –крикнул я и театрально вскинул вверх руки.
– Нет, не Мессия…
– А если не Мессия, так иоставьте меня в покое! Четыре часа ночи! – я взял Ларисупод руку и хотел вывести ее за дверь.
– В этом-то все и дело! –Лариса уперлась и стояла, как вкопанная.
– В чем «в этом»?!
– В том, что только этисутки!
– Какие сутки?!
– Сегодня вы или узнаете,кто вы, или все… Пиши – пропало !Я вам точно это говорю!Эпоха Водолея уже была в нашей истории! Знаете, когда?! –Лариса смотрела на меня почти безумными глазами.
– Не знаю, и знать не хочу!
– Во времена Ноя! Всезакончилось Потопом, концом света! Потому что люди забыли, зачем онипришли на эту землю. Отошли от Бога…
–Вы же не верите в Бога! –закричал я, почувствовав новый прилив раздражения.
–Да. какое это имеет значение!Какая разница, как все это называется! Вы же суть должны видать! Вы –человек или где?!
Это выражение очень напоминалоприсказку моего армейского командира: «Вы – солдат илигде?» Я вспомнил об этом и почему-то сразу успокоился:
– Ладно, говорите. Толькокоротко и по порядку.
– Как бы вам все этопопулярно объяснить?.. Сегодня планеты стоят такой фигурой… Вобщем, открывается, условно говоря, Окно Времени. Законы Космоса наочень ограниченный срок приостанавливают свое действие. Этосвоеобразный космический Юрьев день. Знаете, это когда крепостныхкрестьян отпускали.
Сейчас всю линию развития человечестваможно изменить, совершить поворот, взять иной курс. Но это можетсделать только один человек, который к моменту открытия этого Окнабудет находиться на определенном уровне своего духовного развития.Здесь должен быть эффект, как когда ключ к замку подходит. Понимаете?—Про замок – понимаю.
– Так вот, в вашем гороскопестоит четкое указание, что именно вы и можете этим Окномвоспользоваться. Вы – тот ключ!
– Тьфу! – отновой волны негодования я даже сплюнул. – Это ахинеякакая-то! Я не верю ни одному вашему слову! Ни од-но-му! Все этовилами по воде писано! У вас справки из психдиспансера, случайно, присебе не имеется?!
– Я сдаюсь, –громогласно сообщила Лариса, но не сдалась. – Марфа, –обратилась она к игуменье, – он ничего не хочет слышать! Ябольше ничего не могу сделать. Знаете что, давите на жалость…
И Марфа – так звали монашку –принялась давить. Старуха сказала, что она никуда не уйдет, что онаумрет прямо здесь и прямо сейчас, если я не отправлюсь с ней в еемонастырь. Я хотел прекратить уже все это безумие. Подумал, что вмонастыре-то уж от меня точно быстро постараются избавиться. Исогласился.
В монастырь Ларису не пустили, а мы сигуменьей долго плутали по коридорам. Потом она завела меня вкакую-то келью и оставила одного. У меня было время подумать. Все, очем мне рассказывали Лариса и Марфа, казалось странным и нелепым. Ясохранял критический настрой и не хотел поддаваться их бессмысленнойагитации.
Конечно, приятно думать, что тыспаситель мира, что от твоего поступка зависит будущее всейВселенной. Но, бог мой, мы же такие крохи на этой планете! Что значатнаши поступки для Вечности? Она их и не заметит! Нет, верить этимдвум сумасшедшим было бы глупо. Сейчас обещанные старцы придут и всепоставят на свои места.
Тут дверь кельи отворилась. Марфа,отвесив глубокий поклон, пропустила внутрь двух старцев. Им было,наверное, лет по восемьдесят на брата, но держались они бодро. Один –высокий, сухощавый, с неподвижным лицом и большой окладистой бородой.Другой – напротив, маленький, округлый, суетливый, с тонкой, ноухоженной бородкой.
Из-за дверей Марфа последний развнимательно посмотрела на меня и, перекрестившись, исчезла в темноте.Старики расположились в деревянных креслах, и началась долгая пауза.Мы сидели друг против друга, и я ждал, когда же все это, наконец,кончится. Хотелось встать и уйти. Ну не будут же они держать менясилой…
– Надеюсь, вы понимаете,какая на вас лежит ответственность? – спросил меньший изстарцев. Судя по всему, в мое «предназначение» он неверил.
– Нет, не понимаю. Я вообщеничего не понимаю, – я пытался сдерживать своераздражение.
– Это очень плохо, –продолжал мой собеседник.
– Слушайте, вы что, ещебудете меня отчитывать?!
– Снимите рубашку, –приказал старик.
– Да не буду я ничегоснимать! Я уже все показывал. Это безумие какое-то! При чем тут моиродимые пятна?!
– Мы должны понять, ктовы! – старец вел себя, как следователь на допросе.
– Я – это я. И все наэтом! «Кто я?» Да – никто! Я бы тоже хотел знать,за кого вы меня принимаете!
Выражался я путано. Но что было делать?
– Ибо предсказано, –заголосил старик, – что придет Антихрист и будет онтворить чудеса и знамения ложные. И будут люди верить лжи его, и неверить истине. И станут они возлюбившими неправду!
До этого момента мне казалось, что этоя сумасшедший. Теперь я понял, что это у старцев беда с головой. Надобыло идти на примирение и убираться подобру-поздорову.
Послушайте, святые отцы, –протянул я елейным голосом, – я и в Бога-то не верую, а ужв Антихриста – и подавно. Не надо подозревать меня в такихамбициях. И чудес я не делаю, и знамений не испускаю. Можно я пойду,а?.. Поверьте, вы просто даром теряете время.
Но мучивший меня старец уже разошелся ине мог остановиться:
– Настал, настал часзакатный! Так гласит Откровение Иоанна! Сидит уже блудницаВавилонская на звере багряном! Люди и народы отказались от Господа,променяли Его на товары золотые и серебряные, на камни драгоценные ижемчуга на порфиры, шелка и багряницы, на изделия из слоновой кости,всякого благородного дерева, меди, железа и мрамора, на вино и елей,муку и пшеницу, на коней и колесницы.
Держит в руках своих Вавилонскаяблудница сия – чашу, наполненную мерзостями, и нечистотоюблудодейства ее. Се – души человеческие нынешнего человека! Исказано так же, что придут к ней купцы, что стали вельможами земли, ибудет она любодействовать с ними и с царями земными! Так и вершитсясейчас!
– Боже правый! –я вдруг стал понимать, о чем толкует этот старец.
Цитируя Откровение Иоанна Богослова, онрассказывает о «цивилизации потребления»! Фантастика!
– Да вы антиглобалисты! –воскликнул я.
– Настал, настал часзакатный! Ангелы небесные заготовили уже чаши свои и сейчас прольютих на головы нечестивцев! И поглотит огонь чрево земли!
– С ума сойти! –я был в восторге (никогда не думал, что глобализация расписана вБиблии!) – И что, вы полагаете, я должен это остановить?!
Тут мне представились мои прежниедрузья-алкоголики. Они с тем же рвением, как и эти попы сейчас,обдолбавшись марихуаной, ратовали за свержение глобалистическогостроя. Меня пронял смех, я гоготал, как ненормальный:
– Да вы рехнулись! Высумасшедшие! Это безумие! Господи, куда я попал! Нет, это надо же! Ая еще когда-то к этим людям серьезно относился! Дурдом! Я долженостановить глобализацию! Святые отцы, и вы туда же! – явстал, подошел к старцам, посмотрел им в глаза и, не переставаясмеяться, вышел из кельи.
Старец последовал за мной. Он кричалмне вслед, и его голос резонировал в гулком коридоре: «Из дымавышла саранча на землю, и дана ей была власть, какую имеют скорпионыземные. И сказано было ей, чтобы не делала она вреда траве земной, иникакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям, которые неимеют печати Божией на челах своих. И дано ей не убивать их, а толькомучить. Будут люди в те дни искать смерти, но не найдут ее; пожелаютумереть, но смерть убежит от них».
Через минуту-другую я выбрался,наконец, из монастыря, глубоко вздохнул и улыбнулся. Утреннее солнцеслепило глаза, от реки, на которой стоит монастырь, тянуло приятнойсвежестью. Нет, помирать мне положительно расхотелось.
Я двинулся вдоль забора, окружавшегомонастырь, и только свернул за угол, как столкнулся лицом к лицу совторым из двух старцев. Этот – высокий – за все времянашей беседы не проронил ни слова. Он лишь смотрел на меня своимипронзительными черными глазами. В отличие от моего экзальтированногособеседника он казался куда более здравым.
«Как он успел здесь оказаться? Измонастыря же, кажется, только один выход?»
Не медля ни секунды, старец заговорилсо мной.
В каждом слове его лучилась такаядоброта и забота, что сердце мое мгновенно оттаяло.
– Данила, послушайте меня,не берите в голову этот разговор. Если можете – просто забудьтеего и простите Серафима. На самом деле все сказанное им не имеетникакого значения. Мы ведь и не знаем толком, что вам сказать. Мы также слепы сейчас, как и вы.
Но уже сегодня вы будете знать большевсех нас.
И это вы будете говорить нам, а не мы.Прошу же вас об одном только. Неважно, верите вы в это или нет. Никтоиз нас не принадлежит самому себе, все мы в руках Господа нашего. КакОн решит, так и будет.
Вы же… – тут голос старцазадрожал, а на глазах появились капельки слез. – Вы совсемне принадлежите себе. Об одном прошу, сделайте то, что скажут вам. Незнаю, кто скажет, и что скажет. Но поверьте, сегодня вы должныпослушать его. Не за себя прошу и не о вашей душе пекусь, но оГосподе нашем. Пожалейте Господа…
Меня прямо оторопь проняла от этихслов. Когда же старец вдруг упал передо мной на колени, я и вовсехотел провалиться сквозь землю.
– Встаньте! Встаньте,пожалуйста! – взмолился я. – Я все сделаю!Сделаю, честное слово. Знать бы только, кто я…
– Вы – тот человек. Ивы, я уверен, чувствуете это. Не боритесь же со своим чувством, неомрачайте промысел Божий сомнением. Все предопределено в этом мире, итолько в одной точке его сохранена нам свобода воли – человекили станет самим собой, или откажется от себя. Вот это –единственный выбор. И от него все зависит!
Я шел по набережной реки Карповки ипытался взять себя в руки: «Я бы выбрал, если бы мне предложиливыбрать! Но мне же никто не предлагает. Значит, они просто ошиблись.Ничего, сейчас эти сутки закончатся, и можно будет вздохнутьспокойно. Они ошиблись, в этом нет никаких сомнений. Какой из меняспаситель мира?! Нет, ошиблись. Точно, ошиблись».
Вдруг в непосредственной близости отменя затормозила машина темно-зеленого цвета – огромная, набольших колесах, с наглухо затонированными стеклами. Я еще никогда невидел таких «танков», находящихся в личном пользовании.Словно по команде из машины высыпали люди восточной наружности встрогих костюмах.
Я автоматически ускорил шаг и, какоказалось, не зря. Они были по мою душу. Действия моих похитителейбыли отработаны до мелочей. Уже через секунду я оказался внутрисалона машины, экипированный по полной форме – с завязаннымиглазами и пластырем-кляпом поперек рта. Движок взвыл от натуги, имашину буквально сорвало с места. Ух! У меня аж душа в пятки ушла.
Ехали долго. Первую половину пути ямысленно улыбался: «Это надо же, пройти всю Чечню и попасть взаложники в самом центре „культурной столицы“!Фантастика! Господи, да кому я нужен?! Нет, эти уж точно обознались.То, что меня принимают за кого-то другого, уже входит в моду.Забавно, как влетит этим головорезам, когда выяснится, что они взялине того!»
Вторую половину пути прежняя веселостьменя покинула. Я осознал случившееся. Теперь меня уже не впечатлялаголовомойка, которую устроят этим архаровцам. Теперь меня беспокоиласобственная участь. Где гарантия, что они не захотят убрать меня какненужного свидетеля?! Еще несколько часов назад я решил покончить ссобой, но сейчас перспектива оказаться где-нибудь в лесу сперерезанным горлом меня почему-то совсем не вдохновляла.
Асфальт, как мне показалось, сменилсягрунтовой дорогой, машину, продолжавшую лететь с прежней скоростью,качало из стороны в сторону. Сколько прошло времени, понять былотрудно. Наконец – остановка. Меня вывели, поволокли по траве,далее – по вымощенным дорожкам. Мы вошли в дом и проделалидостаточно длинный путь по его коридорам. Потом меня усадили в креслои освободили от повязок.
Я огляделся по сторонам. Обстановкабыла шикарной. На полу персидский ковер, стены, драпированные шелком,тяжелые гардины на окнах, инкрустированная мебель. В комнате былонесколько дверей. Из дальней появился человек, – араб летпятидесяти с суровым выражением лица, в чалме и богатом восточномхалате. Жестом он сделал знак, и мои похитители, поклонившись, молчаскрылись за дверью.
– Я проделал большой путь,чтобы встретиться с вами, – сказал незнакомец, разливая попиалам зеленый чай.
– А мне показалось, что этоя проделал большой путь перед тем, как встретиться с вами, –ответил ему я, намекнув на свое бесцеремонное похищение.
– Ах, это… –сообразил он. – Простите мою дерзость, но у нас слишкоммало времени. Я просил, чтобы с вами обошлись аккуратно. Надеюсь, выне обиделись. Это не входило в наши планы. Пожалуйста… –он подал мне пиалу.
– Спасибо. Можнопоинтересоваться, «мы» – это кто?
– Мы, – онпосмотрел мне прямо в глаза, – это суфии.
– Кто?! – яоторопел.
– Суфии. Вы не знаете? –спокойно спросил он.
– Это вахаббиты, что ли?! —язанервничал.
– Ха-ха-ха! – ондобродушно рассмеялся. – Суфий – это суфии. И «нетБога, кроме Аллаха» – это не про нас. «Нет ничего,кроме Бога», – вот наши слова.
Тут я подумал, что, может быть, этотсуфий и скажет мне, что я должен услышать:
– Вы хотите мне что-тосообщить?
–Не то, что ты ждешь, –сухо ответил незнакомец.
– Не то, что я жду? А что я,по вашему мнению, жду?
– Сегодня с тобой будутговорить многие, и многие скажут тебе – ты должен сделать то,что предназначено. И только один будет говорить, но не скажет. Онвозьмет тебя за руку и поведет в назначенное место.
Мы долго совещались, были разныемнения, но я решил ехать к тебе, чтобы повторить это: ты долженсделать то, что предназначено, Мы не знаем, что предназначено, но мызнаем, что ты должен сделать это.
Я знаю вас, русских; вы не веритезнакам, не думаете о той роли, которую вы играете во Вселенной. Новаша связь с Ней крепка. А потому именно среди вас и есть тот, ктодолжен сделать то, что предназначено. Ведь важен сам выбор.
Если суфию скажут: «Сделай то,что предназначено!» Он пойдет и сделает. Если сказать тебе, тыспросишь: «Почему я должен делать это?» И время будетупущено, и наступит час, когда я не смогу уже сказать: «Нетничего, кроме Бога», потому что не будет Бога.
– Но почему я?! Суфийрассмеялся:
– Я же говорил! Нет, Санаи,я должен был приехать! – он обратился к кому-то, кого снами явно не было. – Данила, пойми простую вещь: Богявляет Себя лишь в той степени, в какой искатель способен выдержатьЕго сияние. Ты можешь выдержать. Зачем спрашивать – «Почему?»
– И что мне делать?
– Доказательствосуществования солнца – само солнце. Если тебе нужныдоказательства, не отворачивайся от него, – сказал суфий.
– Спасибо, так стало намногопонятнее…
– Не ожесточай свое сердце.Помни – нельзя взять более, чем есть. Но не взять то, что есть,значит потерять право на следующий шанс, следующую попытку.
Я задумался над этими словами. Этодействительно похоже на правду. Мы часто отказываемся от предложенийсудьбы, ожидая чего-то большего в будущем. Но – такаястранность – судьба больше не торопится к нам со своимипредложениями. И неважно, почему ты отказался – из страха илипо прихоти. Она не заходит в твой дом дважды. Впрочем, этот суфий –уже третье предупреждение. Сначала астролог, потом старцы, теперь –суфий.
– Хорошо, –сказал я. – Буду искать.
– Мой духовный учительБайазид говорил мне: «Тридцать лет я искал Бога. Но когда яузрел Истину, то оказалось, что искателем был Бог, а искомым –Я». Доверься тому, что будет сказано. Проблема в твоемсопротивлении. Ты хочешь сделать все сам, взять ситуацию подконтроль. Но если даже я – простой смертный – могу взятьи лишить тебя контроля над ситуацией, как можешь ты желатьконтролировать Промысел?
И не успел я подумать над этими егословами, как суфий взял уже с подноса свой колокольчик и звякнул им.Двери распахнулись, и я снова увидел темноту надетой на меня повязки.На сей раз рот мне завязывать не стали. Погрузили в машину и, преждечем дверь захлопнулась, я снова услышал суфия:
– Данила, этот мир –гора, а наши поступки – выкрики. Эхо от выкриков всегдавозвращается к нам.
Щелчок дверного замка, и машина рванулас места.
Данила замолчал. Было видно, чтоэтот рассказ дается ему нелегко.
Казалось, что он словно быисповедуется передо мной.
Но в чем? Почему? Какой грех на нем?
Зачем он указывает все этиподробности?
Но спросить ею об этом я не решался.
Я продолжал слушать, чувствуя, чтоскоро мы подойдем к самому главному .
Меня выгрузили на том же месте, где кзабрали. Тогда мои похитители не поздоровались, сейчас они непопрощались. Я огляделся по сторонам, река по-прежнему неспешно несласвои воды, а над ней чуть поодаль все также возвышался Иоанновскиймонастырь. Вечерело.
«И куда мне теперь идти? Чтоделать?» – я был в растерянности. Все случившееся со мнойза эти сутки казалось каким-то дурным сном. Еще вчера я бы не поверилничему, что произошло со мной за этот день. «Надо пойти домой ихорошенько выспаться», – решил я и пошел внаправлении дома.
Я шел, не видя дороги, не чувствуя ног.Го мне хотелось что-нибудь сделать, то я, напротив, превращался втревожное ожидание. Потом я смотрел по сторонам, думая, что сейчаскакой-нибудь человек подойдет ко мне и скажет: «Делай то-то ито-то!» В какой-то момент я начал думать, что схожу с ума, чтопить надо меньше и вообще, что я верю каким-то полоумным…
Уже дойдя до своего дома и поднявшись вквартиру, я стал ощущать подступающий приступ тяжелой тревоги. Этиприступы часто случались у меня после демобилизации из армии, нопоследнее время ироде как оставили » покое. Я раздевался, чтобылечь спить, когда из моего кармана вдруг выпали четки.
«Господи, и вот еще четки! –подумал я, поднял их с пола и пригляделся. – Надо найтимонахов и отдать…» Деревянные шарики темного дерева,отполированные руками молящегося. В основании связки находилсябрелок, вырезанный из камня. По всему было видно, что вещь эта стараяили, по крайней мере, долго использовавшаяся. На брелке можно былоразличить некое подобие колеса
– Интересно, что онозначит? – я уже начал разговаривать сам с собой и подумал,что это может плохо кончиться.
Я отложил четки, скинул оставшуюся намне одежду и залез под одеяло. Тревога усилилась. Полчаса я вертелсяв постели, потом решил взять четки в руки. Перебирая бусины, я вдругуслышал голос: «Вы не верите знакам». Казалось, этосказал суфий, но его голос звучал на сей раз внутри моей головы. Яозадачился: «Колесо – это знак?»-
Голос повторился: «Вы совсем непринадлежите себе. Вы – тот человек. Не боритесь же со своимчувством, не омрачайте промысел Божий сомнением. Уже сегодня выбудете знать больше нас всех». На сей раз внутри моей головыговорил старец. «Ничего я не узнаю! Вот сейчас засну и ничегоне узнаю!» – мысленно ответил ему я.
«Саранча не делает вреда травеземной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям. Имучение от нее подобно мучению от скорпиона, когда ужалит оначеловека. В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее;пожелают умереть, но смерть убежит от них», – гулкимэхом подземного коридора зазвучал в моей голове голос второго старца.
«Вы не должны уходить! –словно бы вторил ему в моей голове голос астролога. – Увас всего одни сутки! Понимаете вы, одни сутки! У нас у всех однисутки! Пожалуйста, сделайте то, что вам скажут! Это очень важно!Сделайте все, о чем бы вас ни попросили!»
Я подскочил на постели в холодном поту,словно от внутреннего толчка. На руках у меня лежали четки. Верьтезнакам… Я быстро поднялся, оделся и выбежал из квартиры.Секунду раздумывал и решил ехать в буддийский монастырь, что наВыборгской стороне. Где еще могут знать о двух заезжих монахах!
Трижды на пути к храму меня одолеваложелание вернуться обратно. Я вышел из метро и понял, что погода не нашутку расстроилась. Зарядил проливной дождь, дул промозглый ветер.Потом я не мог добиться от случайных прохожих совета, куда же мнеидти. Некоторые и вовсе утверждали, что нигде поблизости нетбуддийского храма.
Третий раз я собрался повернуть назадуже на месте.
Квадратной формы здание стояло в старыхпрогнивших строительных лесах. Территорию вокруг храма окружалвысокий глухой забор. Сквозь прутья чугунных ворот виднелась дорожка,ведущая к главному входу. Ее камни поросли мхом, темнота окружавшегопарка настораживала. Никаких признаков жизни. Мне показалось, чтопопасть внутрь сегодня мне не удастся.
Я достал четки, потеребил их в руках итолкнул калитку. Она поддалась на удивление легко. Что дальше?Оглядываясь, как полночный вор, я вошел во внутренний двор и двинулсяк дверям храма. Кроны высоких деревьев надрывно стонали под натискомпорывов северного ветра. В небе мелькнула молния и сразу за нейпокатились оглушающие раскаты грома. Я побежал.
Дверь в храм была закрыта. Я началстучать: «Откройте! Откройте!» Внутри послышалоськакое-то движение, но мне не отперли. Я начал барабанить по дверям совсей силы: «Откройте мне! Пожалуйста! Мне очень надо войти!»Вдруг лязгнул засов, и дверь чуть-чуть приоткрылась.
– Что вам надо? Кто вы? –спросили меня сквозь образовавшуюся щель.
– Мне очень надо войти! Уменя дело! – я силился перекричать шум дождя.
– Мы больше никого не ждем!
– Черт! Зато я жду! –заорал я.
Тут дверь вдруг резко открылась. Передомной стоял мужчина монголоидной внешности в широком темно-малиновомоблачении. Я же, не медля более ни секунды, вытянул впередпринесенные мною четки. В глазах этого буддийского монаха я прочелиспуг.
– Проходите! Пожалуйста,проходите1 – он буквально втащил меня внутрь храма, умудряясьпри этом кланяться.
– Я не знаю, но мне кажется,что это важно. Я их нашел, – я почему-то стал извиняться,настойчиво показывая на четки.
Монах отстранялся от моей находки ипродолжал кланяться, сложив перед собой руки:
– Ждите здесь, я сообщу овас! – сказал он и исчез в правом крыле коридора.
Несмотря на царивший здесь полумрак, ясмог оглядеться.. Я находился в относительно узком коридоре, которыйуходил вправо и влево, теряясь в темноте. Чуть впереди менярасполагалась большая деревянная дверь, из-за которой доносился бойбарабанов и надсадное, горловое пение десятков людей.
Мне стало не по себе: «Куда япопал?! Что у них тут происходит?!» Возникла фантазия, будто бытам, за дверьми идет какое-то ужасное и мистическое жертвоприношение.
Я прождал две-три минуты, вдыхая запахблаговоний, и вдруг двери передо мной широко распахнулись. Моимглазам предстала величественная и одновременно пугающая картина.
В алтарной части, где находилсяединственный источник слабого света, возвышалась гигантская статуязолотого Будды. Справа и слева вдоль колоннад тянулись ряды монахов,они били в барабаны и крутили блестящие цилиндры. В глубине, заколоннами, множество людей в приклоненных позах пели молитвы –прерывистые и тревожные, в ритм барабанов.
Под Буддой в большом кресле сиделсовсем пожилой человек – Лама. Он уронил голову на грудь ивыглядел очень усталым. Монах, который встретил меня у входа в храм,стоял рядом с ним и что-то шептал на ухо. Потом поклонился и, пятясьназад, подошел ко мне.
– Белый Лотос! –провозгласил он, оказавшись рядом со мной: .
Вмиг все смолкло. Старик едва заметнымдвижением руки пригласил меня к алтари. Я шел в гробовой тишине, покане оказался в полутора метрах от него. Лама поднял на меня своичерные, как смоль, глаза, и я увидел, что они полны слёз. Испуганный,я огляделся. Все кругом плакали – барабанщики, люди сцилиндрами, молящиеся. – Ты опоздал, – сказалстарик.
Эти его слова, тихие и простые,грянули, словно раскаты грома. Я видел в своей жизни отчаяние, но отом, что может быть такая мера отчаяний, какая звучала сейчас всловах этого старика, я и не предполагал. Оторопевший, я хотелпровалиться Сквозь землю.
Лама приподнялся, опираясь наподлокотники. К нему подбежала пара монахов. Они взяли его под руки йпомогли спуститься. Едва перебирая ногами, Лама двинулся в левую оталтаря дверь. Мне указали следовать за ним. Когда старика ввели в заалтарное помещение, он велел своим помощникам оставить нас одних.
– Пусть продолжают, –сказал он уходящим монахам.
Дверь за ними закрылась. В большой залевновь зазвучал бой барабанов и надрывное пение молящихся. Ламапредложил мне сесть. Некоторое время мы молчали, а потом он началговорить.
В этом мире время не поворачиваетсявспять, – говорил Лама – Мы не можем отыгратьобратно. Полчаса, как Схимник покинул этот город. Из столетия встолетие он и те, кто был до него, охраняют на священном БайкалеСкрижали Завета. Схимник был здесь со вчерашнего дня, наша общинавсегда оказывала схимникам помощь. Он решился оставить скрижали,чтобы найти тебя. Ты один мог защитить их от Мары – Князя Тьмы,но ты опоздал. Теперь Свет оставит этот мир, Тьма наступает.
– О чем вы говорите?! –я не понимал ни единого слова.
– Мы только исполнители. Яне знаю подробностей, ни один схимник не был буддистом. Нопринадлежность к религии и вероисповедание не имеют значения. Схимникобъяснил бы тебе все иначе, своими словами. Но суть неизменна. Ярасскажу тебе то, что знаю, итак, как это понимают буддисты.
Будда учит, что человек приходит в этотмир, чтобы найти свое счастье. Но люди погибают в погоне за мирскимирадостями – тонут в пучине майи, а подлинное счастье остаетсяскрытым от них. Но Будде нет дела до человека, пока самому человекунет до себя дела. Подлинное счастье – это Белый Лотос, которыйскрыт в каждом. Человеку который открыл в себе этот цветок, мыназываем бодхисаттвой.
Путь бодхисаттвы труден, он –воин Нирваны, схимники говорят – воин Света. А потому он первыйвраг Мары, великого демона разрушения, которого схимники называютТьмой.
Однако Будда стремится к гармонии, иэту гармонию создают бодхисаттвы. Они приходят в мир, чтобы помочьлюдям отличить истинное от ложного. Они учат духовным практикам итому, как растить в себе Белый Лотос. Они – святые ипроповедники, наставники и учителя.
Будда надеялся, что мы справимся. Чтомногие найдут в себе Белый Лотос, что армия бодхисаттв будетприрастать, а потому окончательная победа над Марой свершится. Нонадеждам Будды не суждено было сбыться.
Я не знаю причин, мне открыты лишьследствия. Мара не становился слабее, но напротив, с течением временион набирал силу. И именно на этот крайний случай Будда оставилбодхисаттвам Скрижали Завета. В них – указания к спасению,высшая Истина.
Вчера схимник привез нам дурную весть.Сбылось пророчество: Мара достиг необходимой силы, чтобы завладеть,наконец, Скрижалями Завета. И только один из живущих ныне бодхисаттвмог остановить Мару… Это ты.
– Не может быть, –у меня темнело в глазах, я не мог поверить в сказанное. –Господи, да какой из меня бодхисаттва? Я простой парень из простойсемьи, без образования и единственной школой – школой войны.
Лама только тихо усмехнулся в ответ намои слова.

Послушайте, а эти скрижали уже все –пропали? Безвозвратно? Может быть, я могу что-нибудь сделать?
– Этого никто не знает.Схимник сказал мне, что он не может оставлять Скрижали более чем насемь дней. Вот почему у него были только сутки. Теперь он попытаетсязащитить их сам, но это неравный бой.
Даже если Схимнику это и удастся, Марасделает все, чтобы мы не смогли прочитать их. И все будетпродолжаться так, как идет, а силы Мары с течением времени растут.Если же Мара завладеет скрижалями, то конец времен наступит вближайшем будущем.
Впрочем, все это лишь предположения. Тыготов ехать?
От неожиданности этого вопроса япотерял дар речи.
– Ехать? Куда? –спросил я сдавленным голосом.
– Ты должен найтиСхимника, – ответил Лама.
– Но как его искать?!
– Я дам тебе провожатого. Ондоставит тебя в Бурятию и передаст Хамбо-Ламе – высшемунаставнику. Тот окажет поддержку. Но пойми меня: мы – буддисты,мы не схимники и многого не знаем. Мы помогаем им и сейчас делаемэто, осознавая все значение происходящего. Принадлежность к конфессиине имеет значения.
Сказав это, Лама замолчал. Через минутуон продолжил:
– Слышишь это пение? Мыбудем молиться о твоей победе до тех пор, пока у нас не иссякнутсилы. Но это только молитва, действовать должен ты. Я думаю, что тыопоздал, но это только мысль, а есть еще дело. Пока жива надежда,пока ты есть – я верю, что все еще возможно. Ты едешь?
– У меня есть выбор? –я озадачился, его вопрос снова словно бы ударил меня.
– Выбор есть всегда, –спокойно ответил Лама.
– Я еду.
– Агван! –крикнул Лама.
Откуда-то сверху послышался шелестбосых ног. По лестнице, ведущей на второй этаж, сбежал мальчик,одетый в темно-малиновый монашеский балахон.
– Да, Учитель! –сказал мальчик, припав перед Ламой на колени.
– Это твой сопровождающий, –Лама показал мне на мальчика.
– Да он совсем ещеребенок! – я оторопел. На вид мальчику было леттринадцать-четырнадцать. Как это дитя может быть моим проводником?!
– Скоро ты узнаешь –то, что видят глаза, не имеет значения, то, что видит сердце –не знает условностей, – произнося это, Лама даже невзглянул на меня. – Агван, – обратился он кмальчику, – ты поедешь с этим человеком. Это за нимприезжал Схимник. Он должен оказаться у Хамбо-Ламы не позднеетретьего дня. Во что бы то ни стало. Слышишь меня, Агван? В дороге увас будет и третий спутник… Вас будет сопровождать Мара.
Я видел, как тень смертельного ужасаскользнула по лицу мальчика:
– Я понял тебя, Учитель, –отчеканил Агван, поборов свое смятение.
– Подойди ко мне, –сказал ему Лама. Мальчик, словно ветерок, скользнул к своему
Учителю. В течение пары минут Ламачто-то говорил ему на ухо. Тот слушал и дрожал, его узкие монгольскиеглаза расширились.
– Все, – закончилсвои наставления Лама. – Данила, Мара искушал Будду,теперь он будет искушать тебя. Вот почему я даю тебе самое дорогое,что есть у меня. Агван – лучший мой ученик. Да, он мал, но неты будешь защищать его, а он тебя. Тебе же надлежит защитить всехнас. Агван, собирайся, Данила будет ждать тебя у ворот.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Смеркалось. Было видно, что Данилаустал. Все это время он говорил не останавливаясь, не поднимая наменя глаз. словно читал какую-то книгу.
Мы вьшли на улицу, направились кметро, спустились вниз по эскалатору и смешались с толпой.
Тысячи людей сновали вокруг, иникому не было до нас дела. Сквозь шум мчащегося поезда я слушалрассказ о выборе человека, который не знал, между чем и чем емувыбирать.
–Куда мы едем? –спросил я Агвана, когда мы сели в вагон метро.
– Мы едем в аэропорт, –спокойно ответил ученик Ламы.
– А-а-а, –протянул я.
Странно, что я не стал тогда егоспрашивать – почему мы едем в аэропорт, зачем мы едем ваэропорт. Видимо, он произнес это с такой уверенностью, что мойвопрос выглядел бы просто глупо.
Мы добрались до аэропорта, вошли вздание. Агван попросил его подождать и пропал. Я сел в свободноекресло, вытянул ноги, скрестил руки, уронил голову и заснул.
Я проснулся от пристального взгляда.Открыл один глаз и увидел его, Агвана – маленького,щуплого, всмешном монашеском балахоне, протягивающего мне билет.
– Что это? —спросил я.
– Билет до Улан-Удэ. Пойдем,уже объявили регистрации.
– Что?! – толькосейчас я понял, что мы не просто так приехали в аэропорт, невстречать кого-то, не выяснять что-либо, а лететь.
– Восьмая стойка, –уточнил мальчик. – Пойдем.
Не понимая, что я делаю и зачем, ямолча повиновался. После регистрации на рейс я занервничал. У меня женичего с собой нет, кроме надетых на меня брюк, рубашки и паспорта!Куда я еду?! Какого черта?! В кармане тридцать рублей, а я вылетаю вУлан-Удэ, о котором и слышал-то последний раз, наверное, в школе!
Мой здравый смысл взял, наконец, верх:
– Слушай, Агван, я никуда непоеду.
Мальчик посмотрел на меня своимираскосыми глазами, потер бритую голову и ничего не ответил.
– Агван, я, кажется, к тебеобращаюсь!
– Если бы ты никуда не ехал,ты бы сейчас здесь не сидел, – отозвался Агван,невозмутимо перебирая содержимое своего рюкзака.
– Эй, первоклассник сранцем! Ты что, меня еще учить будешь?! Ты хоть понимаешь, где это –Улан-Удэ? – я намеренно исказил произношение слова«Улан-Удэ», чтобы как можно сильней обидеть своегоспутника.
– Конечно, я ведь тамродился, – ответил Агван и пристально посмотрел на меня.
– Черт! Так у нас что, вояжпо памятным местам?!
– Просто надо ехать, –смягчился Агван. – И чем быстрее мы будем ехать, темлучше. Ты боишься того, что не должно тебя волновать. Сравни то, чтоты делаешь, с тем, что тебя пугает. Разве не смешно? –сказал Агван и улыбнулся.
– А чего смешного? И что ятакое делаю, что можно лететь на край света без копья в кармане?!—его философия стала меня раздражать.
– Ты сам знаешь, –ответил Агван и больше не произнес ни слова, несмотря на все моипоследующие ремарки и деланные едкие замечания.
Самолет принял нас на борт. Командирпоздоровался с пассажирами по селекторной связи, напомнил, что летиммы в Улан-Удэ и что под нами будет десять тысяч метров, а погода впункте прибытия – отменная. Девушки-стюардессы тут жепродемонстрировали технику использования спасательных жилетов ипроверили, как мы пристегнули ремни.
Перед самым взлетом у меня снова былприступ паники, смешанной с раздражением и отчаянием.
– Агван, все, я никуда нееду! – сказал я» повернувшись к нему всем корпусом.
– Почему не едете? –послышалось откуда-то сбоку.
В щель между спинками передних сиденийна меня смотрели изумрудно-зеленые глаза молодой женщины. Ее шикарныетемно-рыжие волосы, вьющиеся золотой стружкой были, убраны в изящныйпучок на затылке. Она улыбалась:
– Вы боитесь летать насамолетах?
–Нет, он ничего не боится! –вмешался Агван с неожиданной резкостью.
– Ух ты, какой строгий! –она расхохоталась.
– А как вас зовут? –спросил я, желая смягчить очевидную бестактность своего спутника.
– Аглая, –представилась красавица.
– Да! А его – Агван! –воскликнул я и осекся. Может быть, не стоило втягивать мальчика в нашразговор? Мне захотелось быстро переменить тему. – Я –Данила. А куда вы летите, если не секрет?
– Не секрет, –рассмеялась Аглая. – Конечно, не секрет! Я лечу вУлан-Удэ!
– Да, извините. Дурацкийвопрос. – сказал я, ощущая отчаянную неловкость.
– Не бойтесь самолетов.Раньше я их тоже боялась. Все время думала, как такая металлическаямахина может висеть в воздухе. А потом подумала – какаяразница, как ему это удается? В глубине души все мы хотим летать, а унего получилось. Это ведь замечательно!
– Замечательно, –ответил я.
Тем временем наш самолет разогнался,оторвался от земли и стал набирать высоту. Наш разговор прервался, номне хотелось его продолжить. Я все искал повод обратиться к Аглае, ноникак не мог придумать, что бы такое у нее спросить.
– Аглая, – позваля девушку.
– Да – она сновапоказалась в проеме между сидениями.
– Извините, а вы не знаете,сколько времени нам лететь? – ничего больше мне в головуне пришло.
– Знаю – чуть большешести часов. А вы еще не летали? – поинтересовалась Аглая.
– Я… Да я…
– Слушайте, а садитесь комне, у меня тут свободно. Поболтаем. Ваш монашек все равно уснул, –любезно предложила Аглая.
Я, разумеется, сразу же согласился. Икак только увидел ее во весь рост, то обомлел. Она была настоящейкрасавицей – высокая, стройная, с тонкими чертами лица ипрекрасной фигурой.
« Bay ! Это же надо! Не можетбыть! Да она же – модель! – мои мысли сбились вкучку и загалдели. – У тебя есть шанс!»
Удивительно, что я сразу ее не заметил.Видимо, слишком был погружен в свои мысли. Теперь я уже не жалел, чтосогласился на эту поездку.
– Вот и славненько, –защебетала Аглая, освобождая соседнее с ней место от глянцевыхженских журналов. – А то уж я боялась, что умру здесь соскуки! Данила, вы извините меня за бестактный вопрос?
– Пожалуйста, спрашивайте!
– А вы ведь очень богатыйчеловек? – спросила она.
Я смутился, не знал, что и ответить.. Итолько после паузы смог выдавить из себя:
– Почему вы так решили?
– Ну… Путешествуетеналегке, одеты неприметно. Богатые люди всегда одеваются неприметно.Только бедные пытаются чем-то выделиться.
В какой-то момент мне захотелосьсоврать, что, мол, да, я богат, очень. И уж так устал от своегобогатства, что прямо сил нет. Прячусь за старыми джинсами и штопаннойрубахой. Но врать отчаянно не хотелось.
– Нет, я не богат. Совсем, –сухо ответил я и сделал шаг назад, чтобы вернуться на свое место.Если бы я мог, то провалился бы сейчас сквозь землю!
– Ой, куда же вы! –воскликнула Аглая. – Я вас обидела! Господи, проститеменя! Какая же я дура! Я совсем не хотела вас обидеть. Я простобоялась, что вы окажетесь толстосумом, который будет думать, что емувсе позволено. Сразу начнет приставать…
– Вы серьезно? –я не верил своим ушам; никак не ожидал такого поворота.
– Ну конечно! Знаете,простые, нормальные парни – они люди. Они настоящие, понимаете?А эти субъекты, разбогатевшие ни на чем, они ужасны! Я так устала отэтого… Если бы вы только знали, – и она закрылалицо руками.
Сердце мое сжалось. Я подумал, как жеей, наверное, тяжело быть такой красивой. Как она устала, что еевоспринимают исключительно как вещь, что в ней не видят человека. Ужечерез секунду она плакала на моем плече, а я успокаивал ее, как мог.

Пока Агван спал, Аглая поведала мнесвою историю. Рассказала о своих детских горестях – она хотелазаниматься на фортепьяно, а мать отдала ее в секцию спортивнойгимнастики, где за высокий рост Аглаю прозывали «дылдой».С болью она вспоминала о своей работе в модельном бизнесе –девушка пережила там множество унижений. Потом зашла речь о любви.Аглая влюбилась в человека, который относился к ней как к вещи. Ещеона рассказала, что стала учиться на психолога и как многое благодаряэтому поняла.
Я слушал ее, качал головой исочувствовал. Аглая продолжала и продолжала рассказывать. Оказалось,что в Улан-Удэ она едет не просто так, а за родителями жениха. Вначале девяностых он перебрался в Москву, сделал себе состояние, сталбогатым и могущественным человеком. Родители не захотели к немупереезжать, но к свадьбе их нужно было привезти. Вот Аглая и вылетелав Улан-Удэ.
Потом она рассказала и о своем женихе.Уже больше года назад Аглая поняла, что не любит его. Но…Жизнь устроена, и надо принимать решение, поэтому она согласиласьвыйти за него замуж. Этого очень хочет ее мать, и Аглая чувствует,что ее просто продают. Женщине очень тяжело в нашем обществе –ей приходится мириться с тем положением, которое навязывают ейобстоятельства.
Через четыре часа полета командирсамолета вдруг снова обратился к пассажирам. Над Улан-Удэ грозовойфронт, поэтому мы сделаем незапланированную посадку в Красноярске.Сколько продлится эта остановка – неизвестно, может быть, что инесколько дней.
– Боже мой, это же знак! –воскликнула Аглая. – Я не должна ехать! Я знала это!
– Почему? –удивился я.
– Мне не нужно выходитьзамуж за этого человека. Я ведь не люблю его! Он не понимает меня, ая для него – просто игрушка. Сейчас я поговорила с тобой ипоняла это. Вот ты меня выслушал, ты понял мои чувства. Первый раз вмоей жизни такое! Я почувствовала себя счастливой. Скажи, ты бы могполюбить меня?
Я растерялся. Это ведь счастье –любить такую женщину, заботиться о ней, делить с ней свои успехи итяготы жизни, радости и печали. Но ведь я ей совсем не пара…Сердце заколотилось у меня в груди как сумасшедшее.
– Мог, – ответиля неожиданно для самого себя.
– И ты любил бы меня всюжизнь? Никогда бы не предал? Никогда бы не сказал, что я глупая иливздорная?
– Да что ты, никогда!
– И никогда не бросишь меня,не оставишь?
– Никогда!
– И никогда не станешьпопрекать меня? – слезы выступили на ее изумрудных глазах,
– Да в чем?! Никогда!Никогда! – повторял я.
– Данилушка… –она обвила меня руками, прижалась и поцеловала в губы. – Яоб этом даже во снах мечтать не могла! Господи, какое счастье! –шептала она.
А я видел ее глаза – глубокие,ясные. Чувствовал ее нежные губы. Обнимал ее тело, такое хрупкое итакое трепетное. Вдыхал ее тонкий, цветочный запах. Чувствапереполняли меня, и словно бы какой-то свет пошел у меня изнутри.Неужели же это правда? Неужели правда?!
– Внимание, дамы и господа,застегните, пожалуйста, пристяжные ремни и подтяните их по размеру.Haш самолет начинает снижение для незапланированной посадки ваэропорту Красноярска, – сообщили по селекторной связи.
Самолет приземлился, и туг я вспомнилоб Агване. Обернулся и прямо-таки столкнулся с ним взглядами. Онсмотрел на меня испуганно, вжавшись всем телом в кресло, не переводядыхания.
– Чего испугался?Приземлились мы. В Улан-Удэ нелетная погода. Не судьба, брат! –сказал я, чувствуя новые и новые приливы беспечной радостивлюбленного человека.
Агван ничего не ответил, и испуг егоникуда не делся.
Подъезжая к аэропорту, Аглая обняламеня и спросила:
– Данила, а зачем ты едешь вУлан-Удэ?
– Да есть одно дело, –нехотя ответил я.
– Данила, давай улетим вПитер! Брось все, как я бросаю. А я ведь все брошу ради тебя! Все!
– Аглая, милая моя, да ты жесовсем меня не знаешь! Может, я и не такой вовсе, каким кажусь? Да ибеден я, как церковная мышь.
– Данилушка, солнце мое! Яже прямо в душу тебе смотрю. Я все вижу – ты тот, о котором явсю жизнь мечтала. Ждала тебя и уж разуверилась, что дождусь. А тутнашла, настоящего! Полюбила я тебя, Данила. Сил моих нет, какполюбила! Давай сбежим, давай улетим в Питер! Вдвоем…
– Данила едет в Улан-Удэ, –тихо и строго сказал Агван.
– Мальчик, Данила едет кудамы решим, – оборвала его Аглая —Данила, поедем! Мненельзя в Улан-Удэ, там меня .служба безопасности встречать будет..Жених с меня глаз не сводит. Нельзя мне в Улан-Удэ. Давай убежим!
– Аглая, но…
– Зачем это «но»,Данила? Разве любовь – это не главное в жизни? Разве не дорогая тебе? Разве не обещал ты, что никогда меня не оставишь? Данила,защити меня!
– Данила едет в Улан-Уд»,—повторил Агван, и металлические нотки зазвучали в e г aдетском голосе.
– Да что ты заладил! –вспылила Аглая. – Данила, неужели же ты меня обманешь –вот так, сразу? Я не верю! Я знаю, что ты меня любишь, любишьпо-настоящему. Я это сердцем чувствую! Данила, давай вернемся вПитер!
Тут Агван стиснул челюсти, слезывыступили на его узких карих глазах, и он буквально закричал на весьавтобус:
– Нет! У него важное дело!Он едет в Улан-Удэ!
Двери автобуса распахнулись, вседвинулись к выходу.
– Агван, что ты себепозволяешь?! Почему ты кричишь на Аглаю? Это наше-с ней дело. Как мырешим, так и будет! – сказал я жестко и даже жестоко.
– Данила, ты не можешь…Данила, ты должен ехать… – забормотал Агван.
– Да куда ехать-то?!Приехали уже. Все! Здрасьте! Сколько мы тут валандаться будем? День,два, три? Грозовой фронт над Улан-Удэ! Не хотят нас там видеть! Такчто если тебе надо, ты и дожидайся. А мы… – тут я насекунду задумался, посмотрел в глаза Аглаи и продолжил: – Сядемсейчас на самолет и полетим обратно.
– Милый, дорогой, Данилушка,как я рада! Господи, как я рада! – Аглая обняла меня, инаши губы снова встретились.
Через пять минут мы уже были в залеожидания.
– Дай мне свой паспорт, –сказала Аглая, – я пойду, куплю нам с тобой билеты доПетербурга.
Я отдал ей паспорт. Она улыбнулась мнесвоей удивительной улыбкой и тут же растворилась в толпе.
Данила, – маленький монахсмотрел мне прямо в глаза, – это Мара.
– Что?! Какой Мара? Ты что,совсем?! Того – ку-ку?! С дуба рухнул?!
– Говорил ли тебе мойУчитель, что Мара будет искушать тебя? – прошептал Агван.
– Ну и что с того? Аглая тутпри чем? Какой, к черту, Мара?! Она хорошая, я полюбил ее с первоговзгляда. Понимаешь ты – я полюбил! Господи, да что ты вообщеможешь в этом понять?!
– Мара хочет остановитьтебя. И потому все средства хороши. Я не знаю, плохой она человек илихороший. Это не имеет значения. Я не знаю, любишь ты ее или толькокажется тебе, что ты любишь. Это не имеет значения. Мара указываеттебе обратный путь – вот что важно!
– Слушай, это какая-тоерунда! Я встретил девушку, она замечательная. Мы словно бы с ней столет знакомы. Неужели же ты думаешь, что я вот так возьму и откажусьот нее из-за бредней полоумных монахов? Ты вообще видел, какая она?!
– Данила, ничто не имеетзначения. Ты должен ехать дальше, – Агван и не думалсдаваться.
– Да что ты о себе возомнил?Все, мы закончили этот разговор! —заорал я.
– Мальчики, что мыссоримся? – послышался сзади игривый голос Аглаи. –А я билеты нам с тобой купила. На… – она протянула мнебилет до Питера и паспорт.
Но едва я ухватился за них, как Агвансжал вдруг мою руку и, закрыв глаза, что-то быстро забормотал:
– Ом Ман Падме Хум…
И в одно мгновение все вокруг меняпеременилось. Я словно бы летел, падал в какую-то трубу, уши заложилоот ужасного свиста, в глазах рябило от мигающей, словно бы неоновойиллюминации.
– А-а-а! Где я?!
– Слушай меня, Данила, –раздался откуда-то сверху голос Агвана. – У тебя всегдаесть выбор. Выбор есть всегда. Но никто не знает последствий своеговыбора. В этом причина ошибок. Тысячи людей во всех частях светамолятся сейчас о твоем выборе. Вот почему один раз тебе дозволенонарушить Закон и узнать последствия своего выбора. Один раз…
– Что со мной?! О чем тыговоришь?! – кричал я.
– Ты увидишь сейчас своебудущее. Это последствие твоего решения…
В этот миг мое падение приостановилось,я оказался в неизвестном мне месте. Все объекты вокруг выглядели,словно бы нарисованные в компьютерной программе. Я увидел себя ирядом Аглаю.
Мы, как мне показалось, только чтопоженились. На ней было белое платье, на мне – костюм.
Вдруг появилась огромная машина, из неевышел человек. Он ругался на Аглаю, а потом затолкал ее в свойавтомобиль. Она не сопротивлялась. Меня стали бить какие-то люди.Били жестоко, с удовольствием. Еще через секунду я увидел, какругаюсь с Аглаей на пороге богатого особняка. Она мне отказывает, янастаиваю, хватаю ее за руку и увожу. Мужчина что-то ехидно кричитнам в след.
– Что это, Агван?! –я не мог понять, что происходит, не верил своим глазам.
– Ты женишься на Аглае. Ноона никогда не забудет своего прежнего жениха. И он ее не забудет.Она станет уходить от тебя к нему и от него – к тебе. Ты беден,он богат, а она – человек. Думай сам…
Далее – махонькая, обшарпаннаяквартирка. Аглая постарела, я вижу ее в фартуке на замызганной кухне.Она стала в два раза толще, ее поседевшие волосы небрежно убраныназад. Вокруг бегают дети – мальчик и девочка. Аглая ругаетсяна меня, тычет на детей пальцем и уходит, хлопая дверью. Ее лицоискажено судорогой, в ней все – ненависть, презрение, отчаяние,злость. Я отхлебываю из горла бутылки с прозрачной жидкостью и что-тоору ей вслед.
Вдруг вокруг меня снова все меняется –«переход на другой уровень». Я стою на улице неизвестногогорода, вокруг чудовищный урбанистический пейзаж. Дыхание сводит отедкого запаха прогорклой гари и гниения. Кругом грязь, странные люди,разбитые и сожженные автомобили. Начинается перестрелка. Пока одинмагазин грабят, в другом продолжается торговля. Видимо, это обычнаяситуация для этих мест. На углу другая потасовка, женщины бьютнемощного старика.
–Господи, что это?! кричу я,чувствуя. как мертвецкий холод бежит по моей спине.
– А это мир, в котором тебепредстоит жить. Правда, это не весь мир, только его половина. Это«низший» из двух миров, здесь царствует насилие: сильныйвыживает за счет слабого, а слабый – за счет того, кто ещеслабее. У этих людей не осталось ничего святого, они влачат жалкоесуществование, уничтожая друг друга. Наркотики здесь доступнее хлеба,дети с малолетства держат в руках оружие, а болезни похожи насредневековые эпидемии. Эти люди знают, что живут в Аду. Вот почемуони живут по законам Ада.
Есть еще и второй мир, «верхний»,куда тебе не попасть. Новый Рай огорожен высокими стенами, там живетвысшая каста. Она сосредоточила в своих руках все богатства мира,утопает в роскоши и тешит себя холодным цинизмом. Человек не оправдалнадежд гуманизма, высшая каста покровительствует только тем, ктополезен. Она живет за счет технологий и защищается от низшей касты,которая предоставлена самой себе. Здесь побеждены болезни, ностарость и немощь заставляет людей искать смерти. Смерть кажется имтеперь благом.
– Это ужасно! –мне становится дурно, мне кажется, что сейчас я потеряю сознание.
– Дальше ты не можешьвидеть, – останавливает меня голос Агвана. –Возможно, люди «низшего» мира погубят друг друга, ипланета уподобится пепелищу. Может быть, они разрушат «верхний»мир, но тогда окончательно погибнет наша цивилизация. Это результаттвоего выбора. Все зависит от твоего выбора, Данила. Выбор естьвсегда.
Видение пропало. Я снова здесь –в аэропорту Красноярска. Аглая протягивает мне билет до Петербурга, ая держу его кончиками своих пальцев. Но холод все так же гуляет помоей спине, жуткая нервная дрожь сотрясает мои ставшие ватными ноги.Дыхание прервано комом, который стоит у меня поперек гортани. Головараскалывается от боли и тяжести. Я сдерживаю подступающие, идущиеизнутри рыдания.
– Спасибо, Аглая, –говорю я и беру из ее рук свой паспорт.
– Мы вылетаем через тричаса, а пока можем пойти в ресторан. Мне сказали, что он на второмэтаже.
– Аглая, я не могу сейчаслететь в Петербург, Возвращайся одна, я приеду через несколько дней…
– Что это значит?! –ее лицо исказила судорога. – Ты можешь вот так взять иединолично принять решение, которое касается нас обоих?!
– Аглая, мне действительнонужно сделать одно дело. Это очень важно, правда. Мы расстанемсяненадолго. Я приеду к тебе, и если ты меня действительно любишь…
– Важно не то, люблю ли ятебя, важно то, любишь ли ты меня!

– Я люблю тебя, Аглая. Яполюбил тебя с первого взгляда. Я прошу тебя только об одномодолжении – чуть-чуть подождать…
– Да пошел ты! –она швырнула в меня билетом, развернулась и зашагала прочь, печатаяшаг шпильками туфель.
– Аглая! – якрикнул ей вслед, но она не остановилась.
Я сел в кресло и пару минут находился всостоянии полной прострации. Холодный пот прошиб меня, выступил налбу. Несколько раз я порывался встать и броситься ее разыскивать. Новсякий раз останавливался, глядя на своего маленького спутника. Послеэкскурсии, которую он мне устроил, Агван выглядел ужасно –лишившимся сил, выжатым, истощенным.
– Агван, – я тихопозвал его. – Я еду дальше. Слышишь? Не расстраивайся. Яеду дальше. Все будет хорошо. Прости меня.
Мальчик посмотрел на меня и тихоулыбнулся. Благодарность и понимание было в этой улыбке. На миг мнепоказалось, что он значительно старше меня – мудрее, опытнее.Не знаю, почему мне так показалось, но я чувствовал в этой детскойеще душе неизвестную мне прежде, но восхищавшую меня теперьвнутреннюю силу.
– Мой Учитель, –прошептал Агван, – говорил: «Не путай любовь ижелание. Любовь – это солнце, желание – только вспышка».Желание ослепляет, а солнце дарит жизнь. Желающий готов на жертвы, аистинная любовь не знает жертв и не верит жертве – она одаряет.Любовь не отнимает у одного, чтобы дать другому. Любовь – этосуть жизни. А свою жизнь не отдашь другому.
Данила, я еще мал, это правда, нопослушай меня. Желание только кажется благом, но оно –опаляющее душу пламя, это пожар – слепой и жестокий. Если тылюбишь тело – это только желание. Любовь – это отношениек человеку, а не к его телу. И тут тайна любви. Всю жизнь мы пытаемсянайти самих себя. Это большой и непростой путь. Но насколько жесложнее найти внутренний свет в другом человеке!
Вот почему любовь не рождается сразу,сразу возникает только желание. Те, кто не могут отличить любовь отжелания, обречены на страдание. Те, кто жертвуют, те – нелюбят. Тот, кто не нашел самого себя, еще не может любить.
Я слушал слова маленького монаха, исердце мое замерло. Я понял вдруг, почему до сих пор я был такнесчастен. Никто не говорил мне это раньше – бояться нужно нелюбви, а своего желания. Я всю жизнь боялся любить, но никогда небоялся своих желаний. Они ослепляли меня, и я падал в бездну. Почемуя боялся любить? Для этого я ещё не нашел самого себя, «этобольшой и непростой путь».
– Данила, – уменя над головой снова прозвучал голос Аглаи.
– Что ты хочешь, Аглая? –отозвался я.
– Неужели же ты вот таквозьмешь и бросишь меня? – удивление в ее голосе смешалосьи с раздражением, и с недоверием.
– Аглая, оставь мне свойтелефон. Если хочешь. Я позвоню сразу же, как приеду.
– Придурок! Ты форменныйпридурок! Кретин! Как я вас всех ненавижу! – онапритопнула ножкой, разрыдалась и бросилась прочь.
Сначала я хотел встать и догнать ее. Нопотом подумал – у нее ведь тоже есть выбор. Выбор есть всегда.
M ы шли пo московскимулицам к дому. Данила ввел меня в маленькую однокомнатнуюквартиру-хрущевку, которую снял на деньги вырученные от продажи своейпитерской комнаты.
«Это странная история», –сказал он.
«Ты все делал правильно», –ответил ему я.
Данила улыбнулся и предложил мнескромный ужин. Мы наскоро перекусили. Он заварил чай, разлил его покружкам и продолжил рассказывать…
В аэропорту объявили, что вылет нашегорейса откладывается на ближайшие двенадцать часов. Короче говоря,погода нелетная – отдыхайте, граждане!
– Мы должны идти, –сказал ученик Ламы.
– Ну куда мы пойдем, Агван?Погода нелетная. Поездом, что ли… – или куда-либо нехотелось категорически.
Это не имеет значения. Мы должны найтиспособ, – ответил Агаан.
–Может, дождемся, когда начнутлетать самолеты?
– Погода не наладится, иокамы не найдем способа добраться до места как-то иначе.
– Опять Мара не пущает? –я неловко пошутил.
– Это не имеет значения, –с обычной для себя серьезностью ответил Агван.
– Да что ты заладил! «Неимеет Значения», «не имеет значения»! Ерундакакая-то! – я рассердился.
– А что имеет значение?
– Твоя готовность, —ответилАгван, встал, вскинул на плечи котомку и пошел. —. А…Черт бы тебя побрал! – я встал с кресла, изображаянедовольное ворчание. – Где вас таких находят еще…Непонятно.
– Не имеет значения! –маленький монах хитро улыбнулся.
Мы прошли по аэропорту и оказалисьрядом с VIP —зоной. Нас остановил веселый крупный мужчинасредних лет. Он был просто одет, держал в руке какие-то бумаги и,казалось, заговорил с нами с одной; лишь целью – как-тоскоротать время:
– Ребята, а вы кудасобрались?
– Нам в Иркутск надо. ДоУлан-Удэ – никак, а мы опаздываем, – ответил Агван.
– И чего тут —ищете –продолжил свой допрос незнакомец.
– Частникам погода не указ.Так, может, чей-то самолет полетит? .
– Полетит, –ухмыльнулся мужчина. – А с кем можно переговорить?
– А со мной ипереговорите, – предложил незнакомец.
– Нам очень надо в Иркутск.Важное дело, – Агван говорил с такой серьезностью, что ячуть было не рассмеялся.
– Что за дело-то?
– Я человека везу, ему надодо завтрашнего вечера в монастырь попасть.
– Да, важное дело, нечегосказать! – расхохотался наш собеседник.
– Важное, –серьезно ответил Агван. – Ну так поможете?
– А чего не помочь,помогу, – согласился вдруг мужчина.
Тут я решил вмешаться:
– А вы уполномочены решатьтакой вопрос? – спросил я.
– Отчего ж не уполномочен?Мой самолет. Кого хочу, того и вожу, – сказав это,незнакомец улыбнулся и подмигнул Агвану. – Вы,чувствуется, не местные.
– Нет, не местные, мы изПитера, – ответил я.
– Серьезно?! – онсделал вид, что ему это приятно слышать, мол, уважает. – Ая-то думаю – чего не признаете? Или телевизора не смотрите.
– А вы кто? –удивился я.
– Я, дружок, хозяинСибири, – ответил незнакомец. – Николаем зовут.А вас как?
Мы представились.
– Ну-ка, берите мои сумки,вон там. И давайте мигом на посадку, – скомандовал хозяинСибири.
Я в жизни не видел такого самолета!Маленький, аккуратный, изнутри весь отделанный кожей, с широкимиудобными креслами и большим столом посередине салона.
Николай сначала обсуждал какие-товопросы со своими помощниками, потом просмотрел бумаги, отдалнесколько распоряжений и обратился к нам:
– Не боитесь лететь-то?Погода не ахти… – он сел напротив нас и с удовольствиемпосмотрел в иллюминатор.
А любоваться было на что – мылетели над холмами, сплошь покрытыми лесом, над быстрыми реками ипрозрачными озерами. Бескрайние просторы Сибири простирались,насколько хватало глаз. И весь этот российский Клондайк, какоказалось, принадлежал нашему новому знакомому.
– Нам надо спешить, –ответил Агван.
– Ну, с этим все понятно. Онбуддийский монах. Будет уважаемым человеком. А ты будешь уважаемымчеловеком? – спросил Николай, обратившись ко мне.
– Время покажет, –я уклонился от прямого ответа.
– Будущее только следствиепрошлого. Показывает то, что было, а не то, что будет, –сказал
Николай и со странной усталостьюпосмотрел мне в глаза. – Ты кем работаешь-то?
– Я не работаю сейчас. Какиз армии пришел, так: и не работаю. Поучился, но все пустое.
– А где служил? –нехотя спросил меня хозяин Сибири.
– Да… В Чечне.
– В Чечне?! Воевал?! Правда,не брешешь? – Николай словно ожил.
– А что? —я же,напротив, напрягся; никогда не знаешь, чего от таких разговоровждать.
– Я в Афгане был, –сказал Николай, его лицо в один миг просветлело ,морщиныразгладились. .
– Интернационалист, значит.А я, получается, что националист, – мрачно пошутил я.
– Да ладно тебе! Пехота?Артиллерия? —Спецназом звали.
– Ну, брешешь… –он посмотрел на меня с недоверием.
– Может, и брешу, а звать –звали.
–Слушай, Данила, а давай я тебя ксебе на работу возьму? – его предложение казалосьискренним.
– Охранником, что ли? Нет.Не хочу, спасибо. Не могу оружие в руках держать. Руки чешет.
– Да не нужны мне охранники!Мне сообразительные люди нужны – молодые, перспективные,амбициозные. Ты посмотрит, какая странато, сколько в ней всего, ауправлять некому. Страдает земля без хозяев. Нужны ей хозяева, авзять негде. Положиться мне не на кого, понимаешь, Данила! Стерженьпотерял наш народ. Душа у него широкая, а силы нет. Духа ему нехватает. Поиздержался,
Я тебе серьезно говорю. Давай ко мне вкомпаньоны! Я тебе сначала несколько месторождений выделю –будешь осваивать. Получится, так большим начальником сделаю. У меня изаводы есть бесхозные, и прииски заброшенные. Много дел надо делать,а рук не хватает. Все стоит, ждет тебя, Данила.
Ты слушай меня! Большим человекомстанешь, уважать себя будешь. А так – кто ты есть? Пустоеместо? Куда это годится? Зря ты, что ли, кровь проливал, зря товарищитвои погибли? Нет, брат, это нехорошо. Ты родину защищал, а теперьбери ее, осваивай. С автоматом наперевес бегать – делонехитрое. А вот работать, жизнь налаживать – дело стоящее! Неробей, Данила. Соглашайся!
Николай прямо горел, светился весь. Истолько в нем было энергии, столько силы, столько желания! Этозавораживало. Да я и сам чувствовал сейчас прилив внутренних сил.Военное братство – вещь особенная, ее не разъяснишь. Кто незнает, тот никогда не поймет.
И вот вдруг передо мной могущественныйчеловек, который чувствует так же, как и я, понимает жизнь так же,как ее понимаю я. И мне не нужно перед ним ни унижаться, ни юлить, нисоздавать какое-то впечатление, ни объяснять что-то. Мы понимаем другдруга без слов, потому что у нас одно прошлое И сейчас оно делаетнаше будущее.
Я представил себе, как буду ,разрабатывать месторождения, руководить людьми, поднимать заброшенныепроизводства, проводить большие проекты. У меня будет возможностьреализовать себя, стать таким же сильным и уверенным в себечеловеком, как Николай. И кому, как не мне, он может доверить своедело? Ведь мы с ним одной крови, пережили то, что другим и неснилось. Я буду хозяином Сибири! Пусть и не таким, как Николай, новсе же! От этой фантазии у меня даже голова закружилась.
– Да ты смотри, смотри! –Николай тыкал пальцем в иллюминатор. – Тут же работы нацелую жизнь – делай, не переделаешь. У меня конкурентов нет. Ятут главный, тут все мое! Но пока развитие стоит, буксуем. Людинужны, а где их взять? А ты такой человек, как мне нужен, я по глазамвижу. Спецназ – он везде спецназ. Мы друг друга в беде небросаем.
– Не бросаем! –подтвердил я.
– Ну так что, согласен? Ни очем не беспокойся, все устрою, во всем помогу. Нуждаться не будешь, асколько унесешь – все твое. Моим человеком станешь. Согласен?Давай! Приступишь к работе завтра! И учти, я таких предложений двараза не делаю. По рукам? – хозяин Сибири протянул мне своюбольшую квадратную ладонь.
И только я принял его рукопожатие, какАгван, сидевший все это время рядом, взял меня за плечо и сновачто-то быстро забормотал:
– Ом Ман Падме Хум…
Меня сжало со всех сторон. С бешенойскоростью я превращался в уменьшенную копию самого себя. И вдругрезкий звук, толчок, нестерпимая боль, и я превратился в сгустокэнергии. Волной меня понесло вдоль сцепленных рук, через рукопожатие,и я оказался внутри моего собеседника.
– Агван, что ты делаешь?! –закричал я.
– Мара искушает тебя,Данила. Он хочет купить твое решение – властью, силой,деньгами. Ему нужно только одно – остановить тебя. Ты одинстоишь у него на пути, и он искушает тебя. Больше ты не можешь видетьпоследствия своего решения, этот шанс ты уже использовал.
Но тысячи людей во всех частях мирапродолжают молиться о твоем выборе. И потому у тебя есть возможностьвзглянуть на этого человека изнутри. И это ты можешь сделать лишьоднажды. Ты делаешь это теперь. Он сулит золотые горы, но каковосердце у владельца золотых гор?
– Агван, я все понял! Ненужно! Оставь мне этот шанс! – закричал я.
– Поздно, Данила. Теперьсмотри…
И я увидел сердце владельца золотыхгор. Светлое пятно, которым оно было когда-то, теперь утопало вчерных, растущих на глазах язвах. Оно покрылось темнотой изачерствело.Свет уже не бился в нем, как прежде, а лишь слабо мерцал.Забота о деньгах, больших, чем ему были нужны, съели этого человека.Все его мысли, все его чувства, прежде светлые и свободные, былитеперь розданы заботам о пустоте.
Я видел, как он проводитсовещание, —идет по заводским цехам, дает инструкции,куда-то едет, участвует в переговорах. Он смотрит отчеты своихподчиненных и с руганью кидает им их в лицо. Его просят о помощи, ноон отказывает. Другим же он дает толстые пачки денег, и эти люди,ничего не говоря, убирают их в стол. Потом снова какие-то разговорына повышенных тонах, угрозы и страх.
Далее рестораны, казино, ночные клубы.Девушки, мечтающие о его деньгах. Лживые друзья, надеющиеся насовместный бизнес. Дорогие машины, дорогие костюмы, дорогая жизнь. Авот его дом – огромный, похожий на музей – пуст. Жена идети живут за границей. Он разговаривает с ними во телефону –сухо и официально. Чуть позже недовольным голосом дает распоряжение опереводе каких-то денег.
Глубокая ночь. Он сидит в большойтемной комнате у не разожжённого камина. Белый порошок… Тьма.

Все это я вижу словно бы внутреннимвзором, я смотрю на его сердце и вижу эти картины. Пустое, съеденноеизнутри сердце. Когда-то в
нем был свет, когда-то оно билось, и вэтом биении звучало дыхание жизни. Это сердце умело чувствовать, онохотело любить. «Иметь или быть?» – вот вопроскоторый стоял перед обладателем этого сердца много лет назад. Теперьон имеет все, и его нет.
Видение пропало.
Ах, – я сжался от боли,высвободил руку из рукопожатия и схватился за грудь; казалось, будтобы раскаленный двадцатисантиметровый гвоздь вонзился в эту секундумне в сердце.
– Что с тобой?! Тынездоров? – в глазах у Николая читалось недоумение. –Эй, как тебя там – Актай, Албан, Агван? Что ты с ним сделал?!Что это за молитва?
– Он не может остаться стобой, – спокойно ответил Агван. – Он долженехать в монастырь.
– Да, не могу, –прохрипел я, превозмогая чудовищную боль. – Мне надоехать…
– Сумасшедшие…
Я потерял сознание. Когда очнулся, мыуже сидели в аэропорту Иркутска, в общем зале. Погода была ужасная,даже в здании слышался дождь. Он неистово хлестал по кровле, стучалсяв окна, тянул через двери промозглым ветром. Как только мы смоглиприземлиться…
– Данила, –позвал меня маленький монах. – Тебе лучше? Давай, держись,мы уже близко. Осталось совсем чуть-чуть. Мара теряет силы. У нас всеполучится!
– А где Николай? –спросил я.
– Уехал, – Агванпечально улыбнулся. – Думаешь, ты ему нужен? Нет, Данила.Ему никто
не нужен. Он сам себе не нужен. Да егои нет. Хотел все купить и все купил. Большая была душа, многое былодано. Но все зависит от выбора, а выбор есть всегда.
– Куда мы теперь?
– На вокзал. На поездепоедем. Погода только хуже становится, – Агван надел насвои плечи котомку и сделал мне знак, что надо идти.
Совсем стемнело. На город oпycтиласьночь. Маленькую кухоньку освещала одинокая лампочка, висящая подсамым потолком на одних проводах.
За окном шел дождь, как в ту ночь, вИркутске. Стало холодно. Данила встал, зажег конфорку. Потом сел насвое место и продолжил рассказ.
Через час мы уже были нажелезнодорожном вокзале. Агван взял билеты. До отправления оставалосьеще несколько часов. Мы расположились в зале ожидания и задремали. Япроснулся от оживленного разговора где-то по соседству. Мой маленькийспутник весело смеялся, беседуя с пожилой супружеской парой.
– Агван, смотри, Данилапроснулся, – сказала женщина.
У нее были монголоидные черты лица –достаточно большие, но раскосые, карие глаза, широкие скулы истранный нос без переносицы.
– Данила, познакомься, –сказал улыбающийся Агван. – Это Ользе, она бурятка, как ия. А это ее муж – Сергей Константинович.
Старики уважительно качнули головами вмою сторону. Ользе тут же пригласила меня к импровизированному столу:
– Данила, присоединяйся кнам, тебе надо перекусить.
– Спасибо, судовольствием. – ответил я и подсел к компании.
На льняной салфетке были разложеныдомашние пирожки, разные овощи и приправы к ним.
– Видно, сильнопроголодался, – сказал старик, глядя на то, как я уплетаюза обе щеки.
Сергею Константиновичу было, как мнепоказалось, лет семьдесят пять. Выглядел он очень аристократично –высокий лоб, копна седых волос, круглые очки, усы и аккуратнаяпрофессорская бородка.
– Мы проделали большой путь.Едем в буддийский монастырь по воле моего Учителя, –признался Агван.
– Это хорошо, –сказала Ользе, – мы тоже поближе к святым местамперебираемся. Умирать скоро, да и внука повидать надо. Скучаем понему… Как он там?..
– А вы не здесь живете? –спросил Агван.
– Я родилась на Байкале, ноотец отправил меня в Ленинград, учиться. В университете мы с СергеемКонстантиновичем и познакомились. Он был на философском, а я нафилологическом. Потом война, блокада… Теперь одни остались.Дочка умерла в родах, оставила нам мальчонку. А он вырос да уехал.При буддийском монастыре живет, надо повидать, попрощаться.
Я смотрел на этих стариков и дивился ихотношениям. Они прожили вместе более пятидесяти лет, а казалось,будто бы только вчера познакомились. Сергей Константинович заботливооберегал Ользе, а она ухаживала за ним.с удивительной нежностью иуважением. Они, казалось, были частью единого целого –интеллигентные, умные и невероятно добрые.
Объявили, что поезд на Улан-Удэ поданпод посадку. И тут выяснилось, что мы с нашими новыми знакомыми едемодним поездом, даже в одном вагоне, только купе разные. Но этупроблему мы быстро решили. Через полчаса Агван начал дремать, и яотправил его на верхнюю полку, чтобы он выспался. Да и поздно уже.
Мне же спать не хотелось. Я чувствовалсебя неспокойно. За окнами поезда непроглядная темень, дождьпродолжался с прежней силой, колеса нервно стучали. Я не находил себеместа. В обществе этих двух милых стариков мне было легче.
Данила, а ты на посвящение едешь? –спросила Ользе.
– В каком смысле? –я не понял вопроса.
– Ты же собираешьсяпослушником стать при монастыре? – удивилась она.
Я даже рассмеялся:
– Да уж, скажете тоже! Какойиз меня буддийский монах, я же европеец! Ну или как там?.. –я смутился, мне показалось странным, что я назвал себя европейцем.
– Не скажите, юноша, –вмешался в разговор Сергей Константинович. – Европейцы нетак уж далеки от Востока, как это принято думать. А буддизм –так и вовсе наша первая религия.
– Ну конечно! – явыразил свое сомнение. – Это почему же?
– В Древней Греции быломного великих философов. Но только двум удалось создать уникальныефилософские системы. Они рассказали нам о мире, о человеке и егопредназначении, каждый по-своему. Их звали Платон и Аристотель.
– «Платон мне друг, ноистина дороже» – это, кажется, Аристотель сказал? –признаюсь, я сам себе удивился, употребив к месту этот совершеннонепонятный мне до сих пор афоризм.
– Вот, вот! Именно! –обрадовался Сергей Константинович. – Платон изучалсущность человека, а Аристотель – его содержание. Изучатьсущность всегда тяжелее, нежели описывать то, что видишь. И поэтомуПлатона мы быстро позабыли, а вот Аристотеля возвели в ранг великихмудрецов.
– И причем тут буддизм? –мое недоверие было еще при мне.
– Да, по большому счету, нипри чем…
– В смысле?!
– Как бы тебе это объяснить,Данила, – было видно, что Сергей Константинович решал,надо ли ему говорить то, что он собирается сказать, или нет.
– Сережа, объясни емупо-человечески, – вмешалась Ользе.
– Ну ладно, –согласился Сергей Константинович. – Аристотель размышлялтак, словно бы его местом работы был сталеплавильный цех. Он полагал,что есть материя, и время от времени она превращается во что-то –в тебя, в меня. А потом уходит в никуда, обратно в материю. И все.Это не круг, а линия – от рождения до смерти. Так думают и всенынешние европейцы. Из праха появляемся и в прах обращаемся.
Платон думал иначе, и его рассказыничем ,не отличаются от рассказов Будды. Он знал, что у всего живогов этом мире – у тебя, у меня, у растения или животного –есть своя сущность, своя душа. Рождается и умирает только наше тело,а вот сущность, напротив, в процессе этих трансформаций развивается.
– Дай теперь я скажу, –вмешалась Ользе. – Я, Данила, буддистка. Не в смыслеобрядов, а в смысле мировоззрения. И мы так это дело понимаем. Естьтвоя душа – и это самое главное. Все остальное – суета иглупость. Возьми и выбрось – не жалко. Время от времени твоядуша обретает тело. Она живет в нем и совершенствуется, или несовершенствуется. Это по желанию.
Когда ты понимаешь, что твоя жизнь–это возможность совершенствовать себя, ты служишь Гармонии, ВысшемуСвету. Мы говорим – достигаешь Нирваны. А если ты не понимаешьэтого, размениваешься по мелочам, ты растрачиваешь энергию Мира. Иэто твой грех, ведь ты тратишь не свою, а общую энергию…
– Данила, – словоснова взял Сергей Константинович, – Платон рассказывал,что души перерождаются. Они приходят в этот мир снова и снова. И чемлучше они проведут свою очередную жизнь, тем больше им будет дано вбудущей жизни. Но и будущая жизнь – это только ступень. Еслипройти их все, тебе откроется Небесный Свод, по которому движутсяБоги в своих прекрасных колесницах.
Буддисты называют Небесный Свод –Нирваной, а достигших небесного свода – Буддами. Мир полонстраданий, и тебе это хорошо известно. Но страдания – это нето, на что нужно обращать внимание. Ты живешь, чтобы помогать другимдушам, указывать им путь, который ты сам уже прошел за свои прошлыежизни. И если ты это делаешь, то душа твоя совершенствуется, и ты самбыстрее достигнешь Просветления – состояния Будды.
– Так Платон былбуддистом?! – я ушам своим не верил.
– Ну, в каком-то смысле –да. Он знал ту же истину, – ответил СергейКонстантинович. – Только вот мы не послушали Платона. Мыповерили Аристотелю, который был слишком далек от Небесного Свода. Ивот посмотри теперь на западный мир, во что он превратился. Все опятьвстало с ног на голову. Мы не видим главного, растрачиваем свою жизньна бессмысленные занятия, тратим общую для всех нас энергию Света. Ия думаю, это плохо кончится.
Старик замолчал и помрачнел. Потом онобнял Ользе и нежно поцеловал ее.
– Но мой народ верит, –продолжила Ользе, – что где-то на земле скрыты Заветы. Имяим – священная Шамбала. Они откроются Гэсэру – великомувоину, который будет слышать голоса и сможет собрать подле себя всех,чьи души соприкасались с Нирваной. Это будет великая война Светапротив сил Тьмы. Лучшие души объединятся и укажут остальным Путь.
В своей прошлой жизни Гэсэр сказал: «УМеня много сокровищ, но Я дам их Моему народу лишь в назначенныйсрок. Когда воинство Северной Шамбалы принесет с собой силы спасения,тогда открою Я горные тайники. Все разделят Мои сокровища поровну ибудут жить в справедливости. Золото Мое было развеяно ветрами, нолюди Северной Шамбалы придут собирать Мое Имущество. Тогда заготовитМой народ мешки для богатства, и каждому дам справедливую долю. Можнонайти песок золотой, можно найти драгоценные камни, но истинноебогатство придет лишь с людьми Северной Шамбалы, когда придет времяпослать их». Так заповедано.
Перед последней схваткой с силами Тьмыбелый Гэсэр появится из небытия и войдет в храм с багряным агнцем насвоих руках. Тридцать три светильника загорятся, когда он скажет:«Кто здесь живой?!»
Я слушал эту женщину и не верил своимушам. На новый лад, неизвестными мне прежде словами она рассказывалао том, о чем рассказывал мне и Лама, и все, с кем я разговаривал вдень моего отъезда. И как в этой семье сошлись Восток с Западом, таки мне предстояло сейчас совершить тот же шаг.
Теперь я снова ощущал биение своегосердца, но иное, не то, что прежде. Я вдруг почувствовал на себеогромную ответственность, ту, о которой меня предупреждали передотъездом. Жар обдал меня изнутри, дыхание прервалось, огненныйрумянец появился на щеках…
В коридоре послышался шум, и дверьнашего купе с грохотом отворилась.
Данила замолчал. Тени двигались поего лицу. Казалось, ему нужны были силы, чтобы продолжить рассказ.Повисла долгая тяжелая пауза.
Я понимал, что сопротивление силТьмы сейчас станет больше, ведь пункт назначения близок. Но Тьма неприходит в этот мир ужасным чудовищем. Она играет на слабостях ижеланиях человека. И в этом ее сила – в этом наша слабость…
На пороге нашего купе стояло несколькочеловек в штатском.
– Ваши документы! –скомандовал пухлый, лысоватый субъект.
Старики засуетились в поисках своихпаспортов.
– А кто вы такие? –спросил я.
– Федеральная служба.Документы предъявите. – Язвительный тон этого субъекта непредполагал возражений:
Что такое «Федеральная служба»,мне было неизвестно, но хотелось уже поскорее отвязаться от этгихнаглых, непрошеных гостей. Я достал свой паспорт.
Человек посмотрел мой паспорт, кивнултрем другим, которые стояли в коридоре, и обратился ко мне;
– Я вынужден вас задержать.Пройдемте!
– Да никуда я не пойду! Счего?! Почему я должен куда-то идти?!
Впрочем, моих возражений никто неслушал. Меня мгновенно схватили, заломили руки и волоком протащили покоридору в тамбур. Последовала экстренная остановка поезда. Проводникоткрыл двери, и я оказался под проливным дождем. Через минутуподъехала машина, меня загрузили в нее, как мешок с цементом и, давгазу, повезли по разбитой дороге в неизвестном направлении:
Я пытался кричать и сопротивляться. Вответ на это меня сначала одели в наручники, а потом и вовсе огреличем-то по голове. Очнулся я еще в машине, голова отчаянно гудела, взатылке – ноющая боль.
Я был уверен, что это какая-то ошибка.Очень скоро все выяснится, и меня отпустят. Еще извиняться будут…
Машина остановилась у приземистогоздания, табличку на входе я разглядеть не успел. Меня втащили внутрь.Несколько поворотов по коридору, металлическая дверь, холодный пол илязгнувший звук замка. Огляделся – длинное, узкое помещение,зарешеченное окно, стол с довоенной еще электрической лампой и двастула. Я выругался.
Через полчаса от отчаяния я стал совсей силы колотить в дверь, но без эффекта. Руки по-прежнемусковывали наручники. Меня тошнило, бил озноб. Было холодно. Потом я,наконец, уснул, сжавшись калачиком в углу комнаты. Сон был тревожным.Мне снилось, что я связан по рукам и ногам. Мое тело то поднимали надыбу, то подвешивали вверх ногами, то бросали на морское дно…

Я проснулся в поту от звукаоткрывающейся двери. В помещение вошел худощавый самоуверенныйчеловечек в сером костюме. Он сел на стул и посмотрел на меня,лежащего в углу, как на заморскую диковинку.
– Как спалось, Данила? –спросил он лилейным голосом.
– Отвратительно, –прохрипел я.
– О, дружок, это далеко несамое худшее! Скажи спасибо, что не в общей камере с уголовниками, –он расхохотался отвратительным мелким смехом. – Мы вообщеможем с тобой по-разному поступить. Будешь паинькой, и мы будем ктебе хорошо относиться. А будешь ваньку валять, тогда извини…
– Да что вам от менянадо?! – я был вне себя от гнева, чувствуя свое полноебессилие.
– Ты пойми, добрый молодец,это. не нам от тебя надо, это тебе от нас надо, –улыбнулся незнакомец.
– Мне ничего от вас ненужно! Выпустите меня отсюда!
– Ну вот, а говоришь, чтоничего от нас не надо. Оказывается, надо! – он сноварасхохотался. – Давай, присаживайся на стул. Обсудим твоюпросьбу.
– Черт, у меня нет никакойпросьбы! Отпустите меня! Кто вам позволил?! – негодованиезахлестывало меня изнутри.
– Да никто, Данила! Никто!Мы сами взяли и все себе позволили. В этом мире правда за силой,Данила. Уж не тебе ли это знать…
И тут этот мерзкий человечек сталперечислять самые интимные факты моей биографии. Через пару минутэтих «откровений» он дошел до момента, о котором янадеялся уже больше никогда в своей жизни не вспоминать.
– Помнишь, –сказал он, – как ты участвовал в зачистке в одном селе подГрозным?
У меня похолодело внутри:
– И что?! Дело закрыли.Какое это имеет сейчас значение?! – заорал я.
– Ну ты же понимаешь, какзакрыли, так ведь можно и открыть. Совесть-то не мучит? Кошмары,часом, не снятся? Пять человек детей, женщина, двое стариков…Не снятся кошмары, Данила? Чеченский след… Покойнички-то непреследуют?!
Меня забила мелкая дрожь. В памятивсплыла та ужасная ночь. Поступили разведданные о том, что в соседнемселе скрывается группа боевиков. Нас подняли по тревоге, и мывыдвинулись в указанное место. Ночь – это не наше, нефедеральное время в Чечне Ночью там другие хозяева. Ночью мы боимсячехов, а не они нас. Поэтому ночью – их время.
Вошли в село, и с порога начался бой.Мы продвигались с трудом. Каждый жилой дом, каждый сарай –крепость. Каждое окно, каждая щель – огневая точка. Мыввязались, но силы были неравны. Командир принял решение отступать,вызвать подкрепление и до утра закрыть чехов в селе. Но они заперлинас раньше – все отходы из села простреливались перекрестнымогнем.
Стало понятно, что до утра непродержаться. Как куропатки в засаде… Подкрепление вызывали,но пока оно придет, мы уже будем «грузом двести». Кто-торанен, кто-то убит. А ведь это как в шахматах – чем меньше утебя фигур, тем меньше у тебя шансов и тем изощреннее должны бытьтвои действия.
Определились три основные точки внутрисела, откуда по нам велся огонь. Три дома. Командир сформировал тригруппы, я был назначен в одну из них старшим. Моя группа прекратиластрельбу, чтобы пробраться к цели незамеченными. Все шло гладко. Мытихо прошли через сад и закидали намеченный дом гранатами. Внутрибыло пятеро детей, женщина и два старика. Все погибли.
Боевики действительно были в доме, но,видимо, успели отойти.
Потом на нас завели дело, былорасследование. Но под давлением командования, как это обычно водитсяв таких случаях, дело закрыли. Теперь этот подлец вынул скелет изшкафа и начал им трясти.
–Чего вы от меня хотите? –спросил я.
– Да ничего особенного! –незнакомец стал вдруг самой добродетелью, – ты давечалетел с одним гражданином на его самолете. Он тебе предложил работку,а ты отказался. Правильно сделал, хороший мальчик. Только вот намнужно, чтобы ты на него поработал. Точнее, конечно, на нас, но унего. Понимаешь, о чем толкую?..
– Засланного казачка хотитеиз меня сделать?
– Ну что-то наподобие. У насна него зуб имеется, но нужны посерьезнее зацепочки. В накладе неоставим. Сам понимаешь, деньги большие крутятся. Работенка, конечно,грязненькая. Но деньги – они ведь не пахнут. Да и сам этотгражданин не наследство же получил. У государства украл.
– А вы, значит, защитничкигосударства? – зло сказал я.
– Тебе-то какое дело, голубамоя! Или посидеть захотелось лет двенадцать? Даже никуда и ехать ненадо – прямо здесь тебя и устроим. В колонию особо строгого…
– Да пошел ты! –я, сплюнул и отвернулся.
– Ну, как знаешь, дружок.Время у меня есть. И у тебя будет. Подумаешь! – онсорвался на фальцет. – Охранник!
В дверях появился человек в милицейскойформе;
– Слушаю, товарищ майора
– Помогите мальчикуподумать… – приказал мой собеседник и удалился.
Потом меня били. Били профессионально.Два мужлана, видимо, из сидящих здесь же. Прежде я никогда нечувствовал себя отбивной. Теперь понял, что это такое. Достаточноскоро я перестал чувствовать боль и понимать, что мне говорят. Быловремя подумать…
Я думал об обликах сил Тьмы, обобличиях Мары. Все мы пытаемся убежать от самих себя. Кто-то, какАглая, придумывает себе любовь; кто-то, как Николай, ищет спасения вбогатстве. Но от себя не убежишь. Рано или поздно ты посмотришь взеркало и увидишь, что с тобой сталось.
Смотри: «Се человек!»Отвратительное создание. С каждым новым ударом я чувствовал этосильнее и сильнее.
Боль, страх, ненависть, голод –вот, что движет нами. И от этого никуда не уйти. Тьма имеет всешансы. Кто я такой, чтобы остановить это? Людей не переделаешь. Богили кто-то Там допустил ошибку в самом началу. Не из того теста нассделали. Не из того… Тесто. Я чувствовал себя тестом, кускомтеста.
«Се человек!» Мне отчаяннорасхотелось жить. За эти двое суток я познал человека.
«Господи, как хорошо, что Агванизбежал этого! Старики позаботятся о нем. У него все будет хорошо».Эта мысль – единственная, что доставляла мне теперь радость.Незаметно для самого себя я даже начал улыбаться, кривя полный кровирот. Впрочем, это только распаляло моих палачей. «Смешно тебе,… !» – кричали они, следовал очередной удар, и ихголос терялся в безмолвной пустоте.
Временами я видел себя откуда-тосверху. Как будто бы скользил под потолком.
Избиение продолжалось, потомзаканчивалось и спустя какое-то время начиналось заново. Меня били –в голову, в грудь, в живот, в пах. Мне выворачивали руки, тянули заволосы, выгибали хребет. Я терял сознание, потом снова приходил внего, чтобы через мгновение вновь потерять. И везде, в каждом уголкеВселенной, куда уносило меня мое забытье, я слышал тяжелое дыханиеТьмы. И не Лама теперь, а сама Тьма говорила мне: «Ты опоздал!»
У ты, какой стал! –воскликнул майор, говоривший со мной этим утром. –Красавец! Глаз не видно, нос набок, губы разбиты! Хорош! Ма-лад-ца!Ну что, хочешь жить?

Я отрицательно покачал головой.
– Да ладно тебе! –майор недоверчиво глянул в мою сторону. – Смотри, что ятебе принес.
Он достал из желтого пакета и вывалилпередо мной кипу фотографий. Сквозь едва открывавшиеся глазные щели яувидел фотографии из того чеченского дела. Трупы.
– А вот это заявлениеродственников убитых, подписанное сегодняшним числом. Они обращаютсяв Генпрокуратуру, – он помахал перед моим лицом факсом.
Я плюнул кровью. Она растеклась побелой бумаге.
– Да, видать, с тобойсегодня не о чем больше разговаривать, – рассудил майор. –Ничего, завтра продолжим.
Дверь захлопнулась, и я облегченновздохнул – настолько, насколько позволяли ноющие с обеих сторонребра. «Сейчас я немножко приду в себя и повешусь на оконнойрешетке, на проводе от лампы», – эта мысльпо-настоящему обрадовала меня. Я отключился.
Дрожь пробегала у меня по телу,когда я слушал этот рассказ. Данила странно улыбался и смотрел вночь. Ветер за окном гнул деревья, слышались раскаты грома. В доменапротив не горело ни одного окна. И только люминесцентные лампылестничных клеток рисовали во мраке над парадными столбы слабогосвета.
Когда я очнулся, то сна-чала решил, чтосам собою умер. Надо мной сидел Агван. Он тихо шептал какие-томолитвы, перебирал найденные мною когда-то четки и водил вдоль всегомоего тела пучком сухой травы.
– Агван, –промычал я, – что ты здесь делаешь?! А ну, уходинемедленно!
В ответ на эту глупость мальчикулыбнулся, и его слезинка упала на мое лицо. Жестом он приказал мнесохранять молчание и закрыть глаза. Я повиновался, решив, что грежу.
Сквозь закрытые глаза я видел огонь,всполохи окружавшего меня огня. Пламя лизало мое тело, не обжигая, непричиняя боли, не оставляя следов.
– Все, вставай! –услышал я голос маленького монаха.
Глаза мои сами собой открылись, и япочти с легкостью встал с пола.
– Агван мне это снится? –спросил я.
– Нет, не снится. Быстрей, унас мало времени, – командовал маленький монах, вынимая изокна решетку.
– Как ты сюда попал?!
– Вот! – онпоказал мне выломанную решетку.
– Ничего себе!
– Данила, пожалуйста!Давай! – он протянул мне веревку, которая спускалась черезокно с крыши здания.
– Ну ты даешь! –не веря происходящему, я подтянулся на веревке, пролез в окно и сталкарабкаться вверх.
Агван последовал за мной. Мы прошли покрыше вдоль всего здания и использовали ту же веревку, чтобыспуститься вниз. Но тут нас заметили – кто-то внутри зданиязакричал и побежал к выходу. Агван был там первым. Когда дверь сгрохотом отворилась, он сделал невинное лицо, протянул руку и легкимдвижением положил охранника на землю. Мы отволокли тело в сторону. Намой удивленный взгляд Агван ответил:
– Ничего. Через пару часовон придет в себя. И мы побежали.
Мое тело болело и ныло, но это почти несковывало движения. Заговоры маленького монаха сделали свое дело.Впрочем, даже если бы оно и не двигалось, теперь бы я всё равнозаставил себя найти загадочного схимника. Единственным моим желаниемв эту минуту было желание выполнить свое предназначение. А уж поздноили не поздно, опоздал я или нет – это меня больше неинтересовало. Всегда есть выбор. Мне он стал понятен. На дороге,ведущей из городка, Агван остановил машину и попросил водителя насподвезти. Хозяин машины – крепкий сибирский мужик летшестидесяти – не отказался:
– Залезайте! Не куковать жевам тут всю ночь!
Мы устроились на заднем сиденииавтомобиля– И я чувствовал, как счастье распирает меня изнутри.Случилось невозможное, то, о чем я еще пару часов назад не мог имечтать! А главное – цель моего путешествия уже близко. Парусотен километров на этой колымаге, и мы на месте!
– Кто это вас так? –поинтересовался водитель.
– Правду сказать иливыдумать чего? – спросил я. – Выйдетзаковыристо.
– Говори как есть. Мы, брат,на свободной земле живем– тут каторга, там ссылка, –он говорил весело, показывая рукой то направо, то налево от дороги. –Тут и староверы жили, и декабристы, и коммуняки сюда ссылали, кого нежалко.
– Попользовать меня хотели,дядя. Дети железного Феликса, слыхал про таких?
– А чего ж не слыхать,слыхал! Сам тут – из раскулаченных. Мамка в лагере меня родила,под Иркутском, – мужик мотнул головой, показывая куда-тоназад.
– Вот и сейчасраскулачивают, – сухо резюмировал я. –Переделом собственности это дело у них называется…
– Э-эх, сукины дети! ВсеСибирь делят! Но слабы они, нет у них силушки нашу землюзаграбастать! Мы здесь люди свободные!
– Дядя, дядя… Этивозьмут.
Я замолчал, а дядька еще долгорассказывал о своей жизни. Как деда его раскулачивали под Оренбургом,как родителей посадили. Как отец его погиб на фронте по решениютрибунала НКВД. Как мать заболела в лагере туберкулезом и умерла, аон мыкался по детдомам и интернатам. Потом дядька замолчал и сталнапевать какую-то заунывную песню на неизвестном мне языке.
– Что это, Агван? –моему взору открылась удивительная картина.
Агван не ответил, он крепко спал у меняна плече, уткнувшись в него своей смуглой, бритой головой.
– Не знаешь? – комне обернулся довольный водитель. – Это, брат, озероБайкал!
В лучах рассветного солнца, в розовойутренней дымке облаков словно бы на ладони лежало передо мнойвеличественное озеро. С двух сторон его обступили высокие сопки,покрытые многовековым лесом. Огромные валуны лежали на песчаномберегу, словно бы диковинные морские звери. Мне хотелось кричать отсчастья. Выскочить из машины и с сумасшедшим улюлюканьем бежать кберегу.
Вдруг Агван проснулся. Он выгляделвстревоженным. Еще никогда я не видел его таким.
– Началось, –тихо прошептал маленький монах.
– Что с тобой?! Чтоначалось, Агван?! – его испуг мгновенно передался и мне.
– Послушай меня, Данила, –мальчик обратился ко мне с серьезностью, на которую —обычныйребенок просто не способен. – Это очень важно. Что быдальше ни происходило, что бы ни случилось, пожалуйста, обещай мне:ты пойдешь дальше, ты дойдешь до того места, которое укажут тебезнаки, ты найдешь Схимника и сделаешь то, что он тебе скажет.
– Агван, конечно!Пожалуйста, только не тревожься так. Я все это сделаю. Мы вместе стобой это сделаем! Правда, я теперь не отступлюсь. Ни за что! Верьмне, Агван! – сердце мое заколотилось, я хотел успокоитьмалыша, сделать все, чтобы ой не тревожился и не переживал ни о чем.
За это время Агван стал мне роднымбратом. Вообще-то я не сентиментален, особенно после войны. Но этотмальчик вызывал во мне всю силу возможных положительных чувств –от нежности до восхищения. И даже если бы у меня не было никакихпричин идти куда-либо, и только он попросил, я, не задумываясь,сделал бы это. Чего бы это мне ни стоило.
– Помни, ты обещал, –сказал Агван и посмотрел на меня с теплотой и какой-то странной,загадочной болью.
Сразу вслед за этим откуда-то сверхупослышался странный шум. Это стало для меня неожиданностью, ведь мыехали по совершенно пустой трассе. Кругом ни души! Я посмотрел взаднее стекло автомобиля и увидел, как к нам приближается вертолет.Он шел сначала сзади, но мы завернули за сопку, а потому он сделалвираж и стал заходить со стороны озера.
– Это по нашу душу? –спросил я Агвана шепотом.
– По нашу, –напряженно ответил он и уставился куда-то вперед.
На расстоянии полукилометра перед намизамаячил пункт ДПС. И было видно, что человек в форме уже вышел надорогу, чтобы преградить нам путь.
– Дяденька, миленький, –маленький монах обратился к водителю. – Это нас ловят.Выручи!
Водитель повернулся к нам и внимательнопосмотрел – сначала на Агвана, потом на меня, потом снова наАгвана. Выглядели мы колоритно – один битый, другой вразорванном монашеском балахоне.
– Помогите, правда! –попросил я.
– Э-эх! Была не была! –он махнул рукой, приосанился и прибавил газу. – Гляжу,хорошие вы ребята.
А хорошим людям – грех в помощиотказать.
Несмотря на свои благородные заверения,водитель вдруг стал резко тормозить перед гаишником. Я решил, чтовсе, обманул нас дед и сейчас сдаст – тепленьких. Но я поспешилс выводами. Как оказалось, это был обманный маневр. Гаишник, решив,что мы останавливаемся, отошел на обочину. И тогда водитель выжал изсвоих стареньких жигулей все, на что они были способны. Машина взвылаи со свистом промчалась мимо поста ДПС.
– Ух! –воскликнул водитель. – Двум бедам не бывать, одной неминовать!
Я обернулся. Оторопевший гаишниккинулся к служебной машине и начал преследование. Уже через минуту онорал в свой мегафон: «Жигули красного цвета, приказываю вамостановиться. Приказываю вам остановиться!»
Наш водитель посмотрел в зеркалозаднего вида:
– Да, попали мы, братцы!
– Нам бы с дороги съехать,чтобы с вертолета не достали! – попросил Агван.
– И этот вертолет за вами? –дядька, кажется, не верил своим ушам; он выдвинулся, чтобы посмотретьчерез переднее стекло вверх, и увиденное произвело на него сильноевпечатление.
– Свернем? –спросил я, формулируя свой вопрос в форме утверждения.
Чуть подальше справа от трассы внаправлении горного массива уходила разбитая грунтовая дорога.
– А куда деваться?! –рапортовал дядька и повернул.
Сразу вслед за этим с вертолетараздались автоматные очереди.
– Батюшки-светы! –воскликнул наш спаситель– Еще чуть-чуть, дяденька! И мы прыгаем– закричал Агван сквозь шум непрекращающейся стрельбы. –Спасибо вам!
Через пару секунд Агван открыл дверь и,делая мне знак следовать за ним, выпрыгнул из автомобиля. Я кубаремвыкатился за ним. Глубокий овраг с покатым склоном и мягким мхомсмягчил удар. Перед падением мне удалось сгруппироваться, так что ялишь слегка потянул ногу. Едва остановив своё падение, я начал зватьмаленького монаха:
– Агван! Агван! Где ты?! ,
– Я здесь, Данила, –послышалось откуда-то сверху, он уже выбрался из оврага. –Надо спешить!
Мы стали взбираться вверх по горе,чтобы скрыться в глухой части леса, подальше от дороги. Но для этогонам предстояло пересечь территорию, лишь слегка поросшую молодымидеревьями. Здесь нас и заметили. Вертолет зашел сбоку и началприцельный огонь. Мы мчались, словно загнанные звери.
Вертолет сделал очередной вираж и сновавернулся. Автоматные очереди, словно лезвие бритвы, срезали верхушкинебольших деревьев. И я вдруг понял, что мы не успеем добраться допланируемого укрытия. Эта машина сможет еще как минимум трижды зайтина огневую позицию. От нас мокрого места не останется!
Агван был чуть впереди, сверху.Вертолет приближался в очередной раз. И я увидел, что мальчик вдругостановился, выпрямился во весь рост, повернулся спиной к склону горыи выставил вперед руки. Он оттопырил ладони, как если бы он держалсяза стену, закрыл глаза и что-то бубнил себе под нос. Автоматнаяочередь ложилась аккурат по этой линии
– Агван! – заораля. – Что ты делаешь?! Пригнись!
За долю секунды я преодолел разделявшиенас десять-пятнадцать метров. И как раз когда вертолет поравнялся снами, я сбил мальчика с ног, закрыв своим телом. Вертолет как-тостранно загудел, послышался треск ломающихся лопастей. Я посмотрел вту сторону – вверх и налево. Машина, пропоротая верхушкамидеревьев, рухнула наземь и взорвалась.
– Агван! Мы победили! –орал я как сумасшедший и тряс его голову. – Агван,слышишь?! Мы победили! Что ты не отвечаешь?! Агван!!!
Мальчик не отвечал. Я вдруг подумал,что, может быть, слишком его придавил. В растерянности я поднялся налоктях и сместился в сторону. В районе груди на малиновом монашескомодеянии расползалось бордовое пятно крови.
– Агван!!! –глаза заволокло пеленой, рыдания душили меня. – Агван!!!
Вдруг мне показалось, что губы егошевельнулись.
–Агван, я здесь! Слышишь меня, яздесь! Все хорошо! Только не умирай, Агван! Слышишь, не умирай!
– Данила, – онсмотрел на меня и лишь шелестел своими губами.
– Да, Агван! Да!
– Данила, не кричи так, –он слабо улыбнулся. – Я знал, что умру. Учительпредупредил меня об этом еще в храме, перёд нашим отъездом. Ему быловидение. Не печалься. Этого нельзя было изменить
– Агван, но как?! Почему?!—это не укладывалось у меня в голове: он всю дорогу знал, чтоедет на верную смерть, и ни разу не обмолвился ни единым словом.
– Помни, что ты мне обещал,Данила. Что бы ни случилось, ты пойдешь дальше, ты дойдешь до тогоместа, которое укажут тебе знаки, ты найдешь схимника и сделаешь то,что он тебе скажет.
– Агван, господи! Ну что жеэто такое! Господи! – я не мог сдержать душивших менярыданий.
– Ты обещал мне…
– Я все сделаю, Агван! Я всесделаю, только не умирай! Пожалуйста, только не умирай!
Агван улыбнулся.
А теперь… У тебя есть еще —однопутешествие, – он захрипел. – Дай мне руку.Сейчас ты увидишь свое сердце, Данила.
Он взял мою руку и забормотал: «ОмМан Падме Хум…»
Меня закрутило, словно в центрифуге. Сбезумной скоростью я то ли взлетал, то ли падал. Перед глазамимелькали огни, сводило руки и ноги, все тело билось в судороге. Вдругудар, оглушающий хлопок, и я оказался внутри самого себя.
– Это твое сердце, Данила, –меня приветствовал голос Агвана. – Тысячи людей во всехчастях света молятся сейчас о твоем выборе. Ты уже видел последствиясвоего выбора, ты видел сердце человека, который сделал неправильныйвыбор. Теперь ты смотришь на свое сердце. Запомни это, Данила. Этотвой выбор. Он есть всегда.
Я стоял перед большим светло-желтымяйцом, внутри которого едва различался зародыш. Неведомой силой меняповлекло вперед. Я приближался, вглядываясь в очертания света, и,наконец, замер. Внутри яйца я увидел нежный, молодой бутон белоголотоса на тонкой изогнутой ножке.
– Скоро, скоро оноткроется, – голос Агвана раздавался откуда-то совсемсверху, и с каждым словом становился все тише и тише. –Береги его, Данила… Береги… Прощай.,.
– Агван! –закричал я что было сил и очнулся.
Мальчик лежал на покатом склоне горы.Взгляд его широко открытых глаз уходил в небо. Он смотрел навосходящее Солнце. И, казалось, Солнце в эту секунду забирало к Себеего душу.
Я сидел здесь же, на горном склоне,раскачиваясь из стороны в сторону. Глаза Агвана потухли, и я закрылих…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Данила сидел передо мной и бесцельнораскачивался из стороны в сторону.
Только сейчас я осознал, какоекрасивое у него лицо – высокий лоб с тонкими стрелами густыхбровей, большие, чуть утопленные, почти синею цента глаза вокаймлении изогнутых ресниц, прямой, тонкий нос на фоне волевых скули чувственные губы над сильным мужским подбородком.
Я засмотрелся на него, словно наантичную статую.
В заплечной сумке Агвана я нашелписьмо.
Прыгающий детский подчерк вывел дляменя четкую инструкцию:
«Данила, посмотри карту на днесумки. Сейчас ты находишься в месте, обозначенном черной точкой.Линия, прочерченная до красной точки – путь, который тебе нужнопроделать за оставшиеся у тебя 12 часов. Это почти 50 километров погорам, поэтому, пожалуйста, .ставь меня здесь. Ты будешь двигаться наВосток, тебе поможет компас. Если заблудишься – подкинь четкивверх, знак укажет тебе направление».
Внизу была приписка: <<Данила, яблагодарен тебе. И хотя ты смеялся надо мной, я любил и уважал тебя.Потому что ты не такой, каким хочешь казаться. У тебя внутри БелыйЛотос. Я знаю это. Агван». У меня тряслись руки, я плакал. Но мнене было ни стыдно, ни горько, ни страшно. Мне было больно. Ныло подсамым сердцем. Не в силах совладать с собой, я просто взял Агвана наспину и пошел на Восток. Он хотел облегчить мой путь, просил оставитьего на месте гибели. Но у нас так не делается… Мне не впервой ходить по горам ипользоваться топографической картой. Я буду на месте и раньшеназначенного времени. Это мой марш-бросок. Тайга казалась бесконечной, меня тодушили слезы отчаяния, то неистовая злоба. Дважды у горных ручьев яделал привалы и шел дальше. По дороге я вспоминал пережитые мноювидения – картины будущего мира, сердце человека, покрытоечерными пятнами. Почему силы Тьмы одерживают над нами победу? Я пытался представить себе образ Мары,царя Тьмы. Мысленно вглядывался в лицо раздосадованной Аглаи,искусственную улыбку хозяина Сибири, в гнусную мину майора«федеральной службы». Но, как я ни силился, как нистарался, передо мной были лишь эти лица, обычные человеческие лица. Страдающие и тотально несчастные люди.Мне было их жалко. Они казались какими-то убогими, ущербными. Живут,мучаются, но так. никогда и не скажут себе: <<Я живунеправильно. Жить надо по другому». Но что такое «подругому»? Знают ли они, что это значит – «житьпо-другому»? Знаю ли, я об этом?.. «И хотя ты смеялся надо мной, ялюбил и уважал тебя. Потому что ты не такой, каким хочешь казаться. Утебя —внутри Белый Лотос. Я знаю это Я вспомнил слова Агвана, и слезы сновавыступили у меня на глазах. В этом все дело: мы не такие, какимихотим казаться. Мы вообще не такие, какие мы есть. «Господи! – подумал явдруг. – За какими же скрижалями я иду?! Я же просто ищусамого себя! Все говорили мне о моем предназначении. Но разве не втом предназначение человека, чтобы найти самого себя?!» Тут яспоткнулся, каменистая почва просела подо мной. Я упал и покатился поотвесному горному склону. Но страх потерять Агвана, позволить емуупасть и лежать там, в глубине горной расщелины, в этом забытом богомместе, придал мне силы. Я смог зацепиться за какое-то хиленькоедеревце, торчавшее из скалы, прижал Агвана к себе и стал карабкаться. Я обнял бездыханное тело друга изакричал. Передо мной» насколько хватало глаз, лежали горы. Ониподхватили мой голос, и раскатистое эхо покатилось над их склонами. Но не мой собственный голос и не егоотражения, а слова Агвана звучали под грозными пурпурными небесами;«Что бы ни случилось, ты пойдешь дальше, ты дойдешь до тогоместа, которое укажут тебе знаки, ты найдешь Схимника и сделаешь то,что он тебе скажет». До сих пор я был лишь ведомым –слепцом с десятком сердобольных поводырей. Я просто следовал залюдьми, которые указывали мне дорогу и настаивали на том, чтобы я шелдальше. Теперь я один на один с самим собой и не знаю себя. И никто вцелом мире не знает себя и не видит выхода из тупика. Скрижали! В них должен находитьсяответ. Я и достану их, чего бы мне это ни стоило. И неважно –кто я, тот ли я, кто должен сделать это, или не тот. Я достану их! Я встал, подхватил тело Агвана на рукии пошел дальше. Еще через час бросил четки, и они указали мне взятьчуть правее. Я послушался знака и скоро вышел в долину, в центрекоторой возвышался темный храмовый свод буддийского монастыря. Собравпоследние силы, я ускорил шаг. Поднялся ветер, зловещие тучи, словнопо команде, наглухо закрыли небо. Солнце скрылось, и тьма окружаламеня. Зловещая, неосвещенная тень монастыря навевала дурныепредчувствия. Неужели заброшен? Неужели пуст?! Невыразимая тоскаобъяла мое сердце. Я побежал. Двери в храм оказались открытыми искрипели, движимые порывами ветра. Секунду я раздумывал. – Здесь есть кто живой?! –закричал я в безответную темноту храм и в этот же. миг все зданиеозарилось желто-красным светом. Я стоял на пороге – обессилевший,в драной одежде, с запекшейся на теле кровью, держа на руках друга вбагряном одеянии. Лампы высветили в алтаре храма гигантскую золотуюстатую Будды. Весь храм от края до края был полон молящимися. Несколько секунд монахи удивленнопереглядывались, потом загалдели: «Гэсэр! Белый Гэсэр!Светильники, смотрите, они горят! Багряный агнец! Северная Шамбала!»Они бросились ко мне. Я прижал тело Агвана к груди. Казалось, что ещемгновение – и эта толпа просто разорвет меня на части! «Не может быть, они узнали во мнесвоего легендарного героя!»
– Господи, что вы делаете! Яне Гэсэр! Я не знаю никакой Шамбалы! – кричал я, чувствуя,как в одно и то же мгновение сотни рук касаются моего тела. –Прошу вас! Прошу вас, перестаньте!
Происходящее напоминало массовоепомешательство. Как же некстати они решили сойти с ума! Меня подняли,понесли к алтарю, усадили в обитое бархатом кресло, повалились на поли что-то запели своими тягучими голосами. Я положил Агвана у подножиястатуи Будды и обратился к монахам:
– Прошу вас, перестаньте! Яне тот, за кого вы меня принимаете!
Но они и не думали меня слушать,продолжали молиться и отбивать ритуальные поклоны.
– Черт вас возьми, здесьесть хоть кто-нибудь в здравом рассудке?!
Наконец-то мои увещевания возымелисилу. Откликнулся самый старый из монахов. Он отличался своимодеянием. Остальные носили красно-желтые монашеские костюмы, а этотстарик был одет в простой, выцветший, бывший когда-то коричневым,халат.
– Гэсэр, чем мы не угодилиТебе? Монахи поют молитву в Твою честь, – лицо старикавыглядело испуганным.
– Спасибо, спасибо! Но я неГэсэр… Старик только хитро улыбнулся. Я совсем
растерялся. Придется им подыгрывать.
– Послушайте, мне нужна вашапомощь, – я сделал заговорщицкое лицо, и этоподействовал».
– Мы в Твоем распоряжении,Гэсэр! – с готовностью рапортовал старый монах.
Он сделал знак, все смолкли. И теперьтолько скрип двери да шум ветра, бьющегося о крышу храма,сопровождали мои слова.
– Знаете ли вы, что близитсяКонец Времен?! – крикнул я.
– Да, Гэсэр! Мы ждали егоэтой ночью. Но Ты пришел. Избавление рядом! – кричалимонахи, на их лицах читался восторг и надежда.
– Я пришел, но у меня нетКлючей Спасения! Кто скажет мне, где живет Схимник? У него возьму яКлючи!
Среди монахов снова началось какое-тоброжение. Видимо, они никак не ожидали, что Ключи Спасения находятсяу Схимника. Более того, им это явно не понравилось. В какой-то моментя даже сам засомневался. А почему у Схимника? Почему они ничеготолком не знают? Но я взял себя в руки.
– Это в Долине Скорби, –услышал я смущенный голос юного монаха. – Так называл этоместо Схимник. Я могу провести…
– Мы идем за КлючамиСпасения! – провозгласил я.
Старый монах посмотрел на юношу снедоверием и озабоченностью, но отдал команду всем остальнымсобираться в дорогу.
Я занервничал. У нас осталось, в лучшемслучае, пара часов.
– Мы пойдем одни –закричал я.
– Гэсэр, мы должны идти сТобой! —старый монах схватил меня за руку. – Мыдолжны идти с Тобой!
– Но у нас совсем нетвремени! Одни мы доберемся быстрее!
– Я готовил своих учениковтридцать лет, они – истинные воины Шамбалы! – словаего звучали надрывно. – Тридцать лет мы ждали этого дня!Мы нужны Тебе, Гэсэр!
Мне пришлось согласиться. Впрочем,монахи не заставили себя ждать. Через несколько минут они уже стоялиперед храмом, выстроившись в две колонны. Зрелище былофантастическим, оно завораживало. Черное небо под неослабевающимветром, погруженная во мрак долина, спрятавшаяся, между гор, и монахив своих желто-красных одеждах, стоящие, как на параде. Через одногоони держали в руках или оранжевые фонари, поднятые на жердях, илиритуальные барабаны.
– А барабаны-то зачем? –удивился я. Старик-Учитель почтительно склонился передо мной и, неподнимая глаз, ответил:
– Мы будем отгонять злыхдухов, Гэсэр!
– Ну как знаете. Если в этоместь необходимость…
Светящейся лентой, под, истовый бойбарабанов мы двигались по долине, потом вошли в лес и сталиподниматься в гору. Юный монах, вызвавшийся быть моим провожатым, шелрядом, впереди колонны.
– Как тебя зовут? –спросил я юношу.
– Даши, Гэсэр.
– Даши, я не Гэсэр. Менязовут Данила, и я ищу Скрижали, – я решил говорить с нимначистоту. – Ты что-нибудь слышал о них?
Юноша отрицательно покачал головой.
– Хорошо, зайду с другогоконца. Когда я выезжал из Петербурга, меня напутствовал Лама нашегобуддийского монастыря…
Тут я увидел, что Даши оченьобрадовался.
– Ты его знаешь?
– Да, знаю, –коротко ответил Даши и улыбнулся.
– Так вот, он мне сказал,что у вас здесь с этими схимниками давние и хорошие отношения. Но ячто-то не почувствовал…
Даши говорил уклончиво. Но мне быловажно понять, с чем связано это напряжение. Почему монахи, вопрекиобещаниям Ламы, не хотели вести меня к Схимнику? Если бы не Даши, тоя бы, наверное, так и сидел сейчас в буддийском монастыре, изображаяиз себя Гэсэра!
С горем пополам я выяснил у юношинекоторые подробности. Байкал, как оказалось, очень религиозноеместо. Здесь, кроме буддистов, есть исконные шаманы-язычники, многостароверов, православные и схимники. О схимниках, впрочем, известномало – все больше по легендам да рассказам. Кто-то говорит, чтоживут они по двести-триста лет в далекой тайге. Кто-то, –что Схимник и вовсе один, а меняются они не чаще, чем раз в сто лет.
До недавнего времени представители всехбайкальских конфессий жили мирно. Напряжение возникло, когда в одномиз буддийских монастырей появился Схимник и предупредил монахов оприближении Конца Времен. Поначалу его даже и слушать не стали. Нопотом пришли известия от шаманов. На священном для них островеОльхон, что в центре Байкала, духи предупредили их о том женесчастье.
Тогда Ламы буддийских монастырейсобрались вместе и медитировали. Много загадочных знаков дано былобуддистам за последние семь лет. Теперь же в них открылосьпророчество о великой беде.
Казалось бы, все это должно былопослужить объединению религиозных общин. Но случилось иначе. Всерассорились, и не на шутку. Схимник говорил, что придет Избранник.Шаманы говорили, что спасения нет. Буддисты решили, что Избранник –это Гэсэр. Схимник обвинил всех в том, что они пособники Сатаны,буддисты объявили Схимника воплощением Мары. Дело чуть было не дошлодо смертоубийства. Ну и, разумеется, всем буддийским монахамстрожайшим образом запретили общаться со Схимником. Даши что-тонедоговаривал, но добиться от него правды было нельзя.
– А ты-то сам что думаешь? –спросил я Даши.
– Я приехал сюда семь летназад. Не думал, что такое может случиться, – уклончивоответил юноша. – Меня иначе учили. Мне говорили, что естьразные имена, но есть одна суть. Меня учили еще, что Свет у каждогочеловека внутри, и только он сам не позволяет ему выйти. Этому я неверил. Я думал, что Свет нужно искать, и я поехал искать…
– Понятно. Но сам ты.Схимника видел?
– Да, видел, –ответил Даши и замолчал. – И что он тебе говорил?
– Что и всем, что грядетКонец Времен ,что он ищет Избранника.
– А зачем ищет, не говорил?!
– Нет, – уверенноответил Даши. – Не говорил.
Наша беседа прервалась. По всему быловидно, что мои вопросы вызывали у юноши страх. Вместо помощников явстретил здесь религиозный конфликт. Они ломают копья, решая, чейМессия спасет мирозданье! Что ж, я остался один на один со своимпредназначением. Очень хорошо! Конец Времен!
Время шло, тропа бесконечно петляла,тянулась то вверх, то вниз, то по равнине, то через горы. В которыйуже раз за этот вечер я взглянул на часы. Срок, названный мнеАгваном, уже давно миновал. Я напряженно вслушивался в ночную тишинуи вглядывался в небо, пытаясь понять, что же мне теперь делать.
Но ожидаемое известие, как это водится,пришло оттуда, откуда никто не ждал его получить. Странный щиплющийзапах коснулся моих ноздрей. Где-то совсем рядом с нами горела тайга!Ужас объял меня – мы не успеем!
– Надо бежать! Быстрее! –закричал я и бросился вверх по склону.
Даши, .последовал за мной. Монахи,шедшие сзади колонной, какое-то время пытались держать взятый намитемп, но скоро отстали. Дорога становилась все круче, мелкие камушки,покрывавшие горную тропу, проскальзывали под ногами, Я машинальносчитал секунды. Оступался, падал, снова вставал и продолжал бежатьдальше.
Пот лил с меня градом, жар распирализнутри. Но когда мы достигли вершины и я увидел открывшуюся намсверху Долину Скорби, леденящий холод коснулся моего сердца. Яфизически ощущал, что оно леденеет. Его словно бы опускали в жидкийазот.
Бушующее огненное зарево пожиралоДолину Скорби. И это был не просто огонь, не рядовой пожар из тех,что часто случаются в этих местах. Это было поле битвы. Огоньпредстал нам гигантским, бесчинствующим живым существом.
Изогнутые столбы пламени взметались кнебу и казались оскаленными ртами многоголового зверя. Невероятныйшум – треск, взрывы, грохот – были гласом дикого хищника,членящего свою добычу.

К тому моменту, когда мы оказались нагорной вершине, вся долина уже была выедена дотла, и теперь огоньрасходился двумя мощными отрогами в стороны. Складывалось ощущение,что пламя сознательно берет нас в кольцо.
Оно окружало гору, на которой мынаходились, и с безумной скоростью поднималось вверх по ее склонам.Деревья вспыхивали, как спички. Пламя разливалось огнедышащей лавой.Этот зверь жаждал нашей крови.
– Конец Времен! Огненныйгнев! Мара! Погибель! – монахов, оказавшихся в этот моментна вершине горы, охватила паника.
Мое сердце снова заколотилось снеистовой силой. Но отчаяние окружающих лишь мобилизовало меня. Надобыло брать Даши и спасаться. Он знает больше, чем говорит. И дажеесли Скрижали погибли в долине, мы все равно можем еще найтиСхимника. Пока не все потеряно.
– Даши, надо бежать!
Но юноша не отвечал. Словно вкопанный,он стоял на месте и смотрел на бушующий огонь обезумевшими от страхаглазами. Пламя, казалось, говорило с ним. Жало смерти впилось в егоживое еще сердце. Тьма жадно втягивала его невинную молодую душу.Сила огня парализовала его волю и сковала тело. Только губы нервнодрожали. Он то ли просил о пощаде, то ли принимал посвящение, то личитал последнюю в своей жизни молитву.
– Ты не Гэсэр, Ты воинпогибели! – услышал я прямо над своим ухом и обернулся.
Старый монах в коричневом одеянии стоялу меня за спиной. Он вооружился палкой от фонаря и уже занес ее надомой, как копье. Я едва увернулся от удара, но лишь выиграл тем самымвремя.
–Убейте его! Убейте! –кричал упавший старик, призывая свою ошалевшую от ужаса братиюразделаться со мной.
Медлить было нельзя. Еще мгновение, иокружавшие меня со всех сторон «воины Шамбалы» прекратилибы мое земное существование. Я схватил Даши за шиворот, он упал какподкошенный, и я поволок его за собой. Несколько метров, и мыпокатились вниз по горному склону.
Пожар тем временем разрастался. Сталосветло, как днем. Сейчас мы или сгорим, или задохнемся. Спасительнаягорная речка приняла нас внизу горного склона.
Я шел вброд в бурном потоке, как бурлакволоча за собой Даши. К. счастью, холодная вода быстро привела его вчувства.
– Даши, ты слышишь меня?!Даши! Приходи же в себя!
– Что тебе от меня надо?!Что тебе надо?! – заорал он, очнувшись от летаргии своегостраха.
– Послушай меня, Даши, –я остановился прямо поперек речного потока. – Еще ничегоне пропало. Слышишь меня, ничего не пропало! Не может быть! Слышишьменя – не может быть!
– Кто ты?! Скажи мне, ктоты?! – лепетал юноша.
– А ты кто?!! –закричал я так, что сам чуть было ни оглох от собственного крика; этоподействовало, Даши смог зафиксировать свой блуждающий взгляд. –Слушай, мне надо знать, где может быть Схимник. Это очень важно!
– Я не знаю, не знаю…
– А ну прекрати это!Прекрати немедленно! Ты обязан знать! Он говорил тебе, говорил!
– Я не должен был с нимразговаривать… Я не должен… – он выглядел какиспуганный трехлетний ребенок.
– Даши, не бойся меня,пожалуйста. Я не знаю твоей религии. Я не понимаю, кто такой Гэсэр ичто такое Северная Шамбала. Я и о Южной-то Шамбале никогда не слышал!Но когда я ехал сюда, я познакомился с двумя стариками. И ониговорили мне, что нет Востока и нет Запада, нет разных вер и разныхрелигий, но есть одна борьба – борьба между Светом и Тьмой. Иэтот бой идет внутри человека, каждый из нас – это полесражения. И я поверил в это. Ты слышишь меня, Даши! Я поверил в это!
Даши переменился в лице и смотрел наменя с каким-то странным, непонятным мне удивлением. Неужели онокончательно сошел с ума?!
– Я слышу, слышу… –пробормотал он.
– Так вот, я не понимаю,почему ты не должен был разговаривать со Схимником! Я не хочу этогопонимать! И я знаю, что если в тебе есть хоть капля здравогорассудка, то ты не мог не поговорить с человеком, который, так же,как и ты, хочет победить в этой борьбе. Кто, так же, как и ты, хочетжить! I Поэтому скажи мне все, что ты знаешь, Даши! Скажи мне это!
– Как их звали? –прошептал юный монах.
– Кого? – я непонял его вопроса.
– Их… – Дашиедва шевелил губами и махал рукой куда-то в сторону.
– Кого – их? Стариков?
– Да, да!
– Эту замечательную женщину,Даши, буддистку, но без всех этих твоих глупостей и прибабахов, зовутОльзе! – я орал, как заведенный, четко проговаривая каждоеслово. – А ее мужа, тоже замечательного, кстати сказать,человека, который рассказывал мне о Платоне и Небесном Своде, зовутСергей Константинович. Но…
Я не успел закончить свою мысль, потомучто Даши разрыдался, как малолетний ребенок. Он держался за моюрваную рубаху, прижимался к моей груди и издавал жалобныенечленораздельные звуки. Я посмотрел вокруг, на пылающий лес, наводу, которая все это время пыталась сбить меня с ног, и понял:никакого проку от Даши не будет. Гиблое дело.
– Даши, привет! Ты в своемуме?! – мне вдруг захотелось со всей силы треснуть его поголове.
– Они простили меня…Они простили меня… Они едут ко мне…
В моей голове один пласт сознаниянаехал на другой. Я смотрел то на Даши, то куда-то в пустоту и не могпонять. Вспомнились вдруг его слова: «Меня учили, что Свет укаждого человека внутри, и только он сам не позволяет ему выйти.Этому я не верил. Я думал, что Свет нужно искать, и я поехал искать…»А потом я вспомнил слова Ользе: «Теперь одни остались. Дочкаумерла в родах, оставила нам мальчонку. А он вырос да уехал. Прибуддийском монастыре живет, надо повидать, попрощаться». Он ихвнук?!
– Сукин ты сын! –заорал я. – Ты на кого стариков бросил?! Совсем рехнулся?!Ты чего поехал искать?! Света?! Просветления?!
И я все-таки вкатил ему оплеуху. Мневдруг стало так обидно за двух стариков, которые воспитали эдакогобалбеса, а он взял и вот так бросил их. Поехал, видите ли, искатьчего-то где-то! В общем, я треснул его и, осознав через это всюглупость происходящего, расхохотался. .
Впрочем, моя затрещина оказалсяцелительной и для Даши. Он посмотрел на меня счастливыми заплаканнымиглазами и встал, наконец, на ноги. До этого он болтался в водномпотоке у меня на руках. Я не верил своим глазам. Во всем этом ужасе,грохоте, невыносимой жаре и удушливой гари он светился от счастья.
Огонь продолжал наступать. Берега рекигорели, как китайская пиротехника.
– Даши, если мы сейчас же неуберемся отсюда, то все эти наши прозрения и дебаты уже не будутиметь никакого смысла!
– Надо бежать! –ответил Даши и бросился вперед.
– Мы хоть туда бежим?! –спросил его я. пока мы скакали по пояс в воде.
– Здесь любая река ведет кБайкалу! – ответил Даши, пытаясь перекричать шум горящеголеса.
– Мне надо, чтобы любая реказдесь вела к Схимнику!
– На берегу Байкала естьодна скала, – кричал Даши, едва переводя дыхание. –Схимник называл ее Последнее Пристанище, Если он жив, то он долженбыть там!
Что ж, оставалось только бежать, азатем плыть. Ощущение было ужасное – вода ледяная, а вокругнестерпимая жара. И поэтому как только мы вырвались из зоны пожара,то сразу же помчались вдоль берега.
Я не чувствовал ни своих ног, ни своеготела. Мое сознание сузилось до предельной точки, и единственноежелание жило во мне – желание найти Схимника. Поэтому я простобежал, точнее, переставлял ноги. Иногда я вслушивался в звучащеерядом дыхание Даши, и это придавало мне силы.
Мы проделали путь длиною в три или,может быть, четыре часа. Однажды мы остановились, чтобы взглянуть наоставшееся позади зарево, и продолжили бег. Странно, но я был уверен,что все идет правильно – своим ходом и в нужном направлении.Хотя где-то глубоко внутри меня уже зрел приступ отчаяния.
Где гарантия, что попытка найтиСхимника имеет теперь хоть какой-то смысл? Никаких гарантий. Если яне смог найти его раньше, стоит ли искать его теперь? Конечно, я неГэсэр и не Избранник. Я обычный парень, которого угораздило оказатьсяв водовороте этих событий.
Я делаю то, что могу. У Избранникаполучилось бы лучше. Это точно. Он поднялся бы в небо, перелетел бычерез горы и достиг нужного ему места, причем вовремя. И никому бы непришлось его уговаривать. Никто бы не говорил ему: «Ты должен!Ты себе не принадлежишь! Сделай то, что предначертано Судьбой!»Он бы все это делал сам.
Если Избранника подталкивают, вынуждаютследовать Пути, это не Избранник, а простой человек, один из шестимиллиардов. А парень с такой дурацкой жизненной историей, как у меня– и Избранник – это и вовсе же смешно! Не может быть…
– Теперь на Север! –крикнул Даши, когда мы выбежали к берегу Байкала.
– Нет, все. Не могу больше.Все… – ноги ослушались меня, подогнулись, и я повалилсяназемь.
– Данила, ты что?! Вставай!Осталось совсем чуть-чуть! Вон, видишь, там поворот, за ним будетбухта и скала Последнее Пристанище! – Даши тянул меня заруку и указывал дорогу.
Я посмотрел на это «чуть-чуть»,и мне стало совсем плохо. Физически плохо. У меня началась рвота,мушки летали перед глазами, голова кружилась и раскалывалась начасти.
– Я не могу, Даши. Я немогу…
– Просто ты наглотался дыма.Ничего страшного! Давай, соберись с силами… – уговаривалменя юный монах.
Мне стало смешно. «Соберись ссилами».
– Даши, ты что, смеешьсянадо мной? С чем собраться?! Я же не волшебник. Все, кончились силы.Последние три дня… – меня снова стало мутить.
– Данила, ты должен! –закричал Даши. Я расхохотался:
– Вот видишь! Если бы я былИзбранником или Гэсэром, разве бы ты говорил мне: «Ты должен»?
– Данила, миленький,давай! – взмолился Даши. – Я не сказал тебевсей правды. Я ослушался своего Учителя и дважды встречался соСхимником. Один раз он сказал мне, что отправляется на поискиИзбранника, что должен ехать куда-то на Запад. Во время второйвстречи он сказал, что один примет бой с силами Тьмы. Но есливсе-таки я встречу тебя, я должен буду тебе помочь.
Я ему не верил, Данила. Мой Учительговорил, что белый Гэсэр придет и откроет нам священную тайну –знание, сила которого спасет Мир. Я думал, что все так просто. Нокогда просто – это чудо, а чудес не бывает. Нет никакого белогоГэсэра. Есть я и ты, а там скала, и там Схимник. А больше ничего нет.Слышишь, Данила?! Пожалуйста, надо идти!
Но я сидел на песчаном берегу и не могпошевелиться. Под темным предрассветным небом воды Байкала казаласьпочти черными. Холодные волны накатывали на берег, полируя темные исветлые камушки.
– Даши, ты все правильноговоришь. Только я не успел к сроку. Я старался, правда. Но я неуспел. На меня возлагались надежды, но я не оправдал их. Агван,которого я принес в твой храм, отдал за это жизнь. Он был лучшим извсех, кого я когда-либо встречал. Он был лучшим… И я опоздал.Я не смог.
Время вышло. Я думаю, Схимник уже ничемне сможет нам помочь, даже если мы найдем его. Поздно. Я зря втянултебя в это дело. Мир невозможно изменить. Мы должны трудиться дляэтого, но сейчас все трудятся для другого. Никто никому не верит.Никто ничего не знает. Все это пустое, Даши. Все пустое… Чтомы ищем? Зачем? Я запутался…
– Знаешь, –заговорил Даши после минуты тяжелого молчания, – я оченьлюбил бабушку с дедушкой. И я очень боялся, что они когда-нибудьумрут. Они не боялись. Они верили в перерождение душ. В то, что мыпроживаем одну жизнь за другой, совершенствуя свою природу. Онирассказывали мне об атом, а я думал об их смерти. И эти мысли сводилименя с ума.
Тогда я решил, что уйду от них. Чтопоеду в буддийский монастырь и не вернусь, пока не постигну того, очем они мне рассказывали. Семь лет я слушал Учителя, практиковалмедитацию, выполнял все, что мне говорили. Но с каждым годом ячувствовал, что лишь топчусь на одном месте.
Сначала я думал, что со временем всеналадится. Что я просто чего-то не понимаю. Потом я хотел вернутьсядомой, к ним, к тем, кого я люблю. Еще через пару лет мне сталостыдно и больно, я испугался, что теперь они не примут меня. Но вотпоявляешься ты и говоришь мне: они ищут тебя, они соскучились по тебеи ни в чем не винят.
Все, что мы делаем в этой жизни, мыделаем для кого-то. Мы должны трудиться для тех, кто нам дорог. Вот вчем смысл. И я понял это только сегодня.
И снова в своем сердце я услышал словаАгвана: «Что бы дальше ни происходило, что бы ни случилось,пожалуйста, обещай мне: ты пойдешь дальше, ты дойдешь до того места,которое укажут тебе знаки, ты найдешь Схимника и сделаешь то, что онтебе скажет».
– Пойдем, –сказал я.
Мы поднялись и, поддерживая друг друга,пошли туда, где должна была быть скала со странным названием –Последнее Пристанище.
Тут Данила встал и расправил своиширокие плечи.
«Давай прогуляемся, –сказал он. – Дорасскажу по дороге».
Мы шли по городской окраине внаправлении леса. Поднялись на холм, обогнули старую, полуразрушеннуюцерковь и вышли на смотровую площадку позади нее. Отсюда открывалсяпрекрасный вид на реку и спящий город. Я слушал предрассветную тишинуи голос Данилы.
Я увидел эту скалу сразу, как только мыподошли к бухте. Словно высокая сторожевая башня из белого камня, онапарила над поверхностью озера. И силы вернулись ко мне, ноги самипонесли вперед. С каждым шагом я чувствовал, что приближаюсь кразгадке величайшей тайны, к чему-то необыкновенно важному изначительному, Даши едва поспевал за мной.
– А где он может быть? –я недоуменно посмотрел на своего спутника.
Скала Последнее Пристанище не имеланикаких расщелин или полостей. Я обошел ее вокруг по земле несколькораз, но все без толку. Вершина просматривалась, и было видно, что онапуста. Тогда я вошел в холодную воду и проплыл вдоль скалы со стороныозера. Ничего.
– Даши, Схимник что-то ещетебе говорил. А ну давай, вспоминай, – я настаивал, юношадолжен был знать что-то еще.
– Да нет, ничего он большене говорил… – Даши стоял под скалой растерянный ипотрясенный.
– Туг должен быть какой-тофокус… Вспоминай! Может быть, что-то странное? Что-то, что тытогда не понял?
– Нет, вроде бы, ничего.Хотя, – тут он задумался. – Он говорил что-топро воду…
– Про воду? Что?! –мне показалось, что разгадка близко.
– «Он придет в воду»…Или нет, << он уйдет от огня»… Нет, «найдеткамень»… – Черт, Даши, соображайже! – я схватил его за плечи. – Надо вспомнить!Вспоминай – когда он это говорил?! – Это было во время второйнашей встречи, – Даши напрягался и морщил лоб. –Схимник был на взводе, что-то тараторил без умолку. Говорил проАнтихриста, что все пропало, ничего не спасти… – Ну, ну! Даши! –я тряс его так, что, казалось, выбью из него душу. – «Он уйдет от огня,поймет»… Нет, не «поймет». «Он уйдетот огня, познает небо». Да! «Познает небо, даст водетело, чтобы открыть камень». Да! Точно! – Подожди, —ясосредоточился, чтобы ничего не упустить. – Значит, так:«Он уйдет от огня, познает небо, даст воде тело иоткроет камень». Правильно? – Да, да! –улыбался Даши. – Но что это значит? «Онуйдет от огня…» – я задумался, машинально повторяяслова этого не то заклинания, не то пророчества. – Даши,есть идеи? – Ну, уйти от огня…Может быть, это пожар? – Пожар! Да! «Познаетнебо, даст воде тело»… – тут мой взгляд скользнулпо скале. – Да! Я отпустил Даши и стал быстровзбираться вверх. – Данила, ты что? Ты чтозадумал?! – кричал Даши снизу. Но он уже и сам все понял. Таинственныйребус складывался: мы ушли от «огня», а нам надо «открытькамень». Остается «познать небо» и «дать водетело»! Я стоял на вершине скалы, раскинув руки в стороны, исмотрел вперед. Передо мной было небо, а внизу вода. Прыгнуть! – Данила, не делай этого!Здесь не меньше пятнадцати метров! Не делай этого, ты разобьешься! –кричал Даши. А во мне не было страха. Я прошел весьсвой путь, дошел до самого его конца и сейчас сделаю то, о чем просилСхимник. Свет согревал меня изнутри. Я сделал два шага назад, потомвперед, оттолкнулся и полетел. Секунды полета, удар о воду.Нестерпимая боль в плечах, Темнота. – Данила, Данила! –Даши беспомощно бегал по берегу и звал меня. – Данила! Я слышал его голос, как если бы онкричал мне в длинную трубу с другого ее конца. Вода удерживала меняна поверхности, я стал перебирать руками и медленно приблизился кберегу. Голова кружилась, кожу жгло, плечи сковало от боли. Чуда не произошло. А я ждал чуда. Мнеказалось, что стоит выполнить все указания, и тогда загадка решится.Ничего не решилось. Я не был разочарован, я похоронил надежду. Что ж,все правильно. Это может только Мессия. – Мне надо было сильнееоттолкнуться… – я, держась за грудную клетку, снова сталкарабкаться вверх. – Данила, ты что?! Не смейделать этого! Не смей! – Даши пытался остановить меня. Но я забрался на вершину скалы вовторой раз. Посмотрел вниз. На сей раз голова у меня закружилась.Тело сопротивлялось, не слушалось, не хотело прыгать. Н o я взял себяв руки, повторяя как заклинание: «Он уйдет от огня, познаетнебо, даст воде тело и откроет камень». Я отошел от края скалы, насколько этобыло возможно, разбежался и прыгнул. – Нет, Данила! Нет! –услышал я в последнюю секунду крики Даши. Удар о воду оглушил меня. Бурление.Темнота. – Данила! –кричал Даши, пытаясь привести меня в чувство. – Ничего не получается,Даши. Ничего… – Я неправильно сказал!Прости меня, прости! Я неправильно сказал! – Что?.. – Схимник… «Камень»…Неправильно, – Даши плакал и запинался. –«Возьмет камень, чтобы открыть землю». – Ничего не понял… – «Он уйдет от огня,познает небо, даст воде тело, возьмет камень и откроет землю»! –оттарабанил юный монах, глотая слезы. – «Возьмет камень иоткроет землю»? – я еще раз посмотрел на скалу, этоне укладывалось у меня в голове. – Какую землю, Даши?! – Не знаю, не знаю… –голос юного монаха стал пропадать. На мгновение я отключился и увиделАгвана. Он стоял передо мной – смешной, лысый, в монашескойодежде, которая, как и обычно, была ему велика. Он улыбался во весьрот, его глаза лучились светом, он протянул ко мне руки и сказал: «Тыпойдешь дальше, ты дойдешь до того места, которое укажут тебе знаки,ты найдешь Схимника и сделаешь то, что он тебе скажет». – Как ты сказал?! –я пришел в себя. – «Возьмет камень и откроет землю»? – Да, да! –повторял Даши. Я посмотрел вокруг, на воду, на небо,на вершину скалы… – Надо взять камень, –сказал я и снова полез в гору, чтобы прыгнуть с нее в третий раз. На вершине скалы отыскался камень в пудвесом. Я сел и долго смотрел на него. Мне предстояло прыгать с этимкамнем. Возможно, это конец. Возможно, он меня убьет. Возможно, я исам убьюсь. Желания умирать у меня не было, но я должен был довестиначатое до конца. Я обещал Агвану и сделаю это. Солнечные лучи показались из-загоризонта. Красивое, жизнерадостное солнце… Я попрощался сним, поднял камень, прижал его к груди, разбежался и прыгнул. Ужас объял меня во время полета. Гладьозера распахнулась передо мной с жутким треском. Камень не стал вводе легче, напротив, он казался теперь намного тяжелее. Я уходил всеглубже и глубже под воду. Казалось, этому не будет конца. Тело неслушалось, мне не хватало воздуха. Но я прижал к себе камень и решил,что ни за что не разомкну рук. Непроглядная темнота вокруг. Я пересталпонимать – реальность это или видение, последствие потерисознания. «Это не имеет значения», – услышал явнутри своей головы голос Агвана. Не имеет значения, подумалось вследза этим, и только после этого я окончательно отдался на милостьстихии. Странное дело, но вдруг я увидел свет.Да, я опускался все глубже и глубже под воду, но становилось светлее.Промелькнула шальная мысль: «Не может быть! Я, наверное, умер»И тут я выпустил камень, устремившись в направлении светлого пятна.Поднырнул под кромку скалы и оказался внутри какого-то колодца. Светшел сверху. Нашел! Я отчаянно заработал ногами. Считанныесекунды, и я вынырнул на поверхность. Где я оказался? Какой-то грот.Здесь было светло и сухо. Я вылез из воды и, не имея сил, лег накаменный пол пещеры. Пусто. Но я на месте! Путь завершен! Я испыталуже забытое мною чувство покоя , облегченно вздохнул и закрыл глаза.Надо прийти в себя. Что-то твердое ткнулось мне в грудь. Отнеожиданности я вскрикнул. Надо мой возвышался человек, его тяжелыйдеревянный посох придавливал меня к иолу. Это был пожилой мужчина илидаже старик, но не седой, высокий, с черной косматой бородой,длинными волосами, в монашеском головном уборе и черной рясе досамого пола. Под его густыми бровями прятались глубоко посаженныеглаза. Большой крючковатый нос и грубые скулы делали его виднеобычайно грозным. Схимник! – Кто ты? –спросил Схимник. – Я тот, кого ты искал, –он не давал мне встать, поэтому мне пришлось отвечать прямо с пола. – Откуда ты знаешь, кого яискал? – ненависть блеснула в его глазах. На мгновение я растерялся, не знал, чтоответить. Осталось только повторить сказанное: – Я тот, кого ты искал,Схимник. – Ты не пришел, когда яискал тебя. Ты не тот, кого я искал, – его голос сталметаллическим. Гнев и отчаяние объяли меня: – Может быть, я и не тот,кого ты искал. Но я проделал большой путь, и, можешь мне поверить, онбыл непрост. Я хотел помочь тебе. – Мне не нужна твояпомощь, – ответил Схимник. – Чего ты хочешь? – Скрижали, – яеще больше насторожился. – Они еще не у тебя? –он отнял свой посох, повернулся ко мне вполоборота и прищурил глаза. Я сел и встряхнул голову. Чтопроисходит?! – Откуда?! Ты не давал ихмне. – А разве ты не взял ихсам? – и снова в его глазах читалась ненависть. – Зачем бы я тогда искалтебя? – Не думаю, что это былотрудно… – он отвернулся и пошел вглубь грота. –Я не удивлен твоим появлением. – Постой! Куда ты?! Что этозначит?! – крикнул я ему вслед. Ответа не последовало. Я вскочил ипобежал вслед за Схимником. Впрочем, преследование было недолгим. Ужев следующий миг я оказался в гигантском гроте, куда большем, чемпервый. Схимник стоял у дальней стены и снимал цепь с какого-тогигантского рычага. – Тебе мало того, что тывыкрал Священные Скрижали! – кричал Схимник, заглушая эхопещеры. – Тебе мало того, что ты уничтожил саму надежду наспасение Мира! Тебе нужно большее! Ты хочешь прочесть их, чтобыутвердить свою власть! Но Зло никогда не прочтет их! Никогда! – Господи, да за кого тыменя принимаешь?! – Не пытайся втереться вдоверие к чистому сердцем! Ты меня не обманешь! И я не буду тебепомогать! «Да он сумасшедший! Потерялскрижали и тронулся умом! – мысли мчались в моей головебешеным галопом. – Но смог отстоять их, и теперь, верно,думает, что я – само Зло, явившееся за расшифровкой. Господи,он сошел с ума!» – Только чистое сердце можетпрочесть их! Только чистое сердце! Но оставь надежду! Мое сердце недастся тебе живым, а других ты не увидишь! Никогда! –кричал Схимник. – Успокойся! Ради всегосвятого, успокойся! – Сейчас мы успокоимсяоба! – говоря это, Схимник отпустил свой рычаг. –Я заманил тебя в ловушку! Т ы ненасытен, и в этом твоя погибель!Господи, всемилостивый и милосердный, дай силы мне остановитьАнтихриста! Камни, составляющие стену пещеры,пришли в движение и поползли вниз. От града булыжников дрожал пол,ходили ходуном своды пещеры. Неимоверный скрежет извещал о том, чтосейчас эта скала превратится в новый могильный курган. Первым погибСхимник. Последнее Пристанище! Что-то переменилось во мне. Не знаю,что это было – спокойствие обреченного, приговоренного к смертиили же. напротив, бесстрашие сильного. Но я перестал бояться,мучиться, переживать. Я словно бы умер. Прижавшись к дальней от озера стенепещеры, я с чувством случайного очевидца наблюдал за происходящим.Зрелище моей наступающей неминуемой смерти завораживало. На глазах словно бы ножом срезалополовину скалы. Она сходила, с грохотом опускалась в воду, каклегендарная Атлантида, унося с собой бездыханное тело обезумевшегостарика. Замкнутое только что пространствотеперь открывалось. И если секунду назад я стоял внутри темнойпещеры, то теперь оказался на площадке перед тихой озерной бухтой,залитой утренним солнцем. «Все?! Я жив? Не может быть…»– эта мысль поразила меня. И я не сразу понял, что эта тишина иэтот покой обманчивы. Сходя в воду, скала пустила гигантскую волну,которая незаметно достигла противоположной стороны бухты и удариласьо расположенную там горную гряду. Теперь она возвращалась обратно –огромная, высокая, дикая, несущая с собой сотни камней разнойвеличины и формы. Я оказался в положении букашки, попавшей случайно вшейкер для приготовления коктейля со льдом. Не знаю зачем, я выступил вперед,выставил перед собой руки и оттопырил ладони так, словно бы уперсяими в стену. Между мной и набегавшей волной возникла какая-то связь.Я ее чувствовал, я влиял на нее! Мы сошлись, словно в поединке. Сила насилу и воля на волю. Я сдерживал движение воды, давление нарастало скаждой секундой. И вот она, не имея возможности двигаться дальше,начала вставать на дыбы. Массы воды поднимались вверх, выше ивыше, превращая все пространство передо мной в экран невиданныхразмеров. Через несколько мгновений он закрыл от меня небо и в нем,как в линзе, отразилось солнце. Яркий свет ослепил меня, я зажмурился.Еще никогда в жизни мои глаза не видели такого сильного, такогомощного света – в тысячу солнц! Сколько я могу это выдержать? Я долженбыл, наверное, испытывать ужас. Но нет, я даже улыбнулся, подумав,что мне отведена роль Атланта, державшего когда-то античный НебесныйСвод. – Так и есть, Данила. Откройглаза! – со мной говорил голос из другого мира. Он словно бы окружил меня со всехсторон. Я был не в силах ему противиться. Когда я открыл глаза, моемувзору предстала самая величественная из когда-либо виденных мноюкартин. Прямо передо мной в абсолютнойбесконечности вращался невероятных размеров горизонтальный дисксвета. Он состоял из двух параллельных, закрученных друг в другаспиралей. Одна, двигаясь по часовой стрелке, несла свой свет внутрьдиска, к его центру. Другая, напротив, двигалась против часовойстрелки и выводила свет во внешнее пространство. Это зрелище производило гипнотическоедействие. Я продолжал держать волну, но мне хотелось шагнуть вперед,войти внутрь этой картины. – У тебя мало времени,Данила! – я снова услышал тот же голос. – Покау тебя есть силы, ты можешь задать Мне свои вопросы. – Кто ты? –прошептал я. – Источник Света, –ответил голос. – А кто я? Я Избранник? – Ты тот, кто преодолел всепрепятствия, дошел до конца и потому можешь теперь говорить со Мной. – Почему я?! – Ты шел, и ты делал, –голос рассмеялся. – Что такое Скрижали? – Это Заветы, которые былисозданы Мною в Начале Времен, – ответил Источник Света. – А что такое Начало Времен? – Ты видишь перед собойдиск. Но это иллюзия. В действительности есть лишь движение Света. Я,Источник Света, начал это движение. Это и стало Началом Времен. – Правду ли говорят, чтогрядет Конец Времен? – мой голос непроизвольно задрожал. – Я начал движение Света,чтобы заменить Им Тьму. Тьма – это просто материя, то, что можно воспринимать. Она масса,которая не имеет своей Силы, но Она есть. И Я пропустил через нееСвет. Сначала Частицы Света преобразовывали Тьму – они входилив Нее и возвращались обратно, увеличивая Царство Света. – Я не понимаю. Что такоеЧастицы Света? Что такое Тьма? – Частицы Света, Данила, этодуши людей и твоя душа. Мир, в котором они живут, их тела и дажемысли – все это Тьма. Но они могут превращать Ее в Свет. В этомпредназначение каждого человека. – И что случилось?! – Люди испугалисьвозвращаться ко Мне, оставлять то, что они приобрели в мире. Онииспугались смерти, Данила. Тьма стала их ценностью. Тьма стала ихприбежищем. И тогда Она обрела Силу. Но это не Ее Сила, это Силалюдей, которые боятся смерти и цепляются за то, что они называютжизнью. Теперь они служат Тьме. Люди предали Замысел о ЦарствииСвета. – Началась война Света иТьмы? – Ты можешь сказать и так. – И чем она кончится?! Тызнаешь? – Данила, если бы будущеебыло известно, то движение было бы невозможно, а потому не было бы иМеня – Источника Света. Поэтому Я не знаю будущего МоегоЗамысла. Частицы Света отделены от Меня, им предоставлена свобода.Как они распорядятся ею, чью природу они будут взращивать в своихсердцах – Мою или Тьмы, я не знаю. Пока они отдают предпочтениеТьме. – А если победит Тьма?! –я вдруг понял, что это возможно. – Я уйду. – Но что, что это значит?! – Подумай сам – чтостанется с Частицами Света, если уйдет Источник Света? Помни, Данила,у Тьмы нет Силы, Она – лишь отражение. Она обманчива. Ктоприсягает Тьме, тот присягает своей погибели, потому что Ей нельзяприсягнуть. Она не соперник Мне, Она – то, что не имеетзначения. Я – Единственное, что Есть, все во Мне, и Я во всем. – Но люди?! Что с ними?! Каким помочь?! – Они должны понять то, очем Я сейчас говорю с тобой. Но они должны видеть это не взором, немыслью, не чувством, а своим Светом. Покуда же они поражены страхом,Свет их не может видеть. Страх смерти скрыт в каждом мгновениичеловеческой жизни. Вы даже не понимаете, сколько его в ваших душах.Вы стяжаете и вы ненасытны, а значит – боитесь. Вы знаете, чтопотеряете, и не хотите терять, а потому боитесь вдвойне. – Неужели же нет выхода?! –я был в отчаянии. – Я оставил Скрижали –законы преодоления страха смерти. Если люди избавятся от страхасмерти, то Тьма потеряет Силу. Свет преобразует Тьму, и наступитЦарство Света. Тогда не станет страдания, и Радость наполнит Мир. При этих словах Источника Света я вдругпочувствовал, что силы мои ослабевают. Мне становилось все труднее итруднее держать надвигавшуюся волну. – Я устаю, Источник Света! Яустаю! – Не трать время даром,спрашивай! – Где сейчас Скрижали? – Тьма поглотила Их. – И что теперь? – Тьма наступает. Тут волна сдвинулась с места ипотеснила меня. – Могу ли я что-то ещесделать?! – Да, – ИсточникСвета стал звучать тише. – Что?! – Найди Скрижали, открой ихлюдям. Давление волны нарастало, я отступил и стиснул зубы. – Где их искать?! – Тьма спрятала Скрижали всеми Частицах… – голос терялся. Волна рывком отбросила меня еще дальше,я удерживался из последних сил, выгибаясь всем телом – Как мне найти Их?!! – Ищи… Я не расслышал окончания фразы. Волнавырвала меня из почвы, подняла вверх, пронесла на своем гребне ивыбросила на берег. Вот и все. Рассветное солнце раздвинуло тучи изалило светом просыпающийся город. Данила посмотрел на меня своимисиними глазами, улыбнулся и произнес, показывая рукой: «Где-то здесь, а может быть, ина другом краю земли сейчас просыпается или ложится спатьчеловек,который, сам не зная того, хранит в себе одну из семиСкрижалей Завета. Так что мы или найдем их, или…» ЭПИЛОГ Я хотел рассказать Даниле о себе и освоих снах. Объяснить ему, как и зачем я оказался в Москве. В ответна это Данила улыбнулся и обратился ко мне на испанском языке: – Не бойся, благословеннаямать благословенного отрока! Твой сын сослужит Мне великую службу! Онбудет служить тому, кому дам Я заветы Моего спасения! Мне казалось, я слышал где-то этислова. Но где?! Потребовалось несколько секунд, чтобы я пришел в себяи вспомнил. Это слова моей матери! Это часть ее сна, которую онарассказала мне перед отъездом. – Данила, откуда ты этознаешь? – я был ошарашен. – Я не услышал концапоследней фразы в разговоре с Источником Света. Но теперь я понимаю,о чем Он хотел сказать. С тех пор эпизодами я воспринимаю то, чтослышат, видят и ощущают другие люди. Сначала я испугался, но потомпонял, что это не случайные впечатления. Несколько дней назад я увидел пустынюпод проливным дождем. Потом старика и женщину на пороге дома.Аэропорт, авиабилет с датой и номером рейса. Как ты теперь понимаешь,я пошел встречать этот рейс и встретил тебя. Мне надо было сразу же тебе обо всемрассказать, и я рассказал. Не знаю, как тебе кажется, но я думаю, чтоу нас с тобой одна миссия, одно дело. Нам нужно найти тех людей, вкоторых спрятаны украденные Скрижали. Я думаю, что нужны все семь, неслучайно они спрятаны в разных людях. Ну? – Что? – удивилсяя. – Как ты думаешь? –рассмеялся Данила – Это предложение! – Будем искать, –серьезно и деловито ответил я. Думаю, мой ответ выглядел комичным.Данила смеялся своим неповторимым заразительным смехом. – Задача непростая, –Данила продолжал улыбаться, забавляясь моей реакцией. –Все, что у нас есть, это голая теория. И плюс мои ощущения, которыеощущают другие люди. Я думаю, что это ощущения тех семерых, которыхмы ищем. Сразу предупреждаю: появление этих ощущений я не могуконтролировать. Поэтому сколько есть, столько есть. Так что задачка,прямо скажем… А информации – дефицит. Но есть и еще одинспособ. – Какой? – Источник Света говорилмне, что Тьма – лишь отражение, а вот Он – Есть, и Онесть во всем. Мы живем в мире, который создал информационныетехнологии. Да, он использует их разрушая самого себя. Но Свет естьво всем, Его нужно лишь различить. Мы воспользуемся технологиямиэтого мира. Ты напишешь книгу. – Я напишу книгу?! – Да, Анхель де Куатьэнапишет книгу, и не одну. Ты будешь записывать все. что случится снами. Я не питаю иллюзий, и надежда невелика, но вдруг эту книгупрочтет кто-то, кто может помочь нам в поисках Скрижалей? Быть может,она попадется в руки тому, в ком Тьма спрятала одну из них. Посколькув этом мире нет случайных вещей, то это очень и очень возможно. В любом случае, если мы найдем Скрижалии узнаем законы преодоления страха, отлучившего нас от ИсточникаСнега, нам нужно будет как-то рассказать об этом. Это знаниенеобходимо каждому человеку. Мы должны научиться не бояться смерти,все должны научиться. Источник Света не останется здесь из-за однойили двух душ, мы должны объединяться и помогать друг другу. В этомкаждый заинтересован лично. Наш мир в опасности. Слеп тот, ктоэтого не понимает, и глуп тот, кто считает, что его спасут деньги,чувства и даже просто вера. Проблема нашего мира не в источникахэнергии и не в научном прогрессе, не в экономике и не в политике, идаже не в падении культуры, а в том, что происходит с нами самими. Ты напишешь книгу… И я написал эту книгу. И я напишувторую, потому что первая Скрижаль уже найдена Напишу ли я третью?..Найдем ли мы вторую Скрижаль?.. Этого я не знаю, потому что дажеИсточнику Света неизвестно будущее, даже Ему неизвестна Его Судьба.

Другие книги
ТЕХНИКИ СКРЫТОГО ГИПНОЗА И ВЛИЯНИЯ НА ЛЮДЕЙ
Несколько слов о стрессе. Это слово сегодня стало весьма распространенным, даже по-своему модным. То и дело слышишь: ...

Читать | Скачать
ЛСД психотерапия. Часть 2
ГРОФ С.
«Надеюсь, в «ЛСД Психотерапия» мне удастся передать мое глубокое сожаление о том, что из-за сложного стечения обстоятельств ...

Читать | Скачать
Деловая психология
Каждый, кто стремится полноценно прожить жизнь, добиться успехов в обществе, а главное, ощущать радость жизни, должен уметь ...

Читать | Скачать
Джен Эйр
"Джейн Эйр" - великолепное, пронизанное подлинной трепетной страстью произведение. Именно с этого романа большинство читателей начинают свое ...

Читать | Скачать
Ближайшие тренинги
Видео «Виды любви»
Тренинги
Вступительные видеоуроки к тренингу Евгения Яковлева по развитию уверенности
Тренинги
Запись тренинга «Умение видеть насквозь и влиять на разные психотипы людей»
Тренинги
Запись вебинара
«Современный нетворкинг»
Тренинги
Прямо сейчас
в «Синтоне»
идет конкурс!
Тренинги
Видео «Критика: как добиваться своего и не бояться чужого мнения»
Тренинги
Видеозапись вебинара Александра Тарасова (21.05.2019 г.)
Тренинги
Запись вебинара для мужчин
«Мужская уверенность.
Как отстаивать свои интересы»
Тренинги
Видеозапись марафона Евгения Яковлева
Тренинги
Запись мастер-класса
«Манипулятивное Влияние и Защита»
Тренинги
Видеозаписи вебинаров
для Премиум-пакета тренинга «Искусство Речи: Риторика и Ораторское Мастерство»
Тренинги
Видео «Яркие отношения с женщиной. Как их создать и поддерживать.»
Тренинги