Примечаниепереводчика. Первую главу этой замечательной книги я перевелпятнадцать лет назад, и она была опубликована во втором выпуске»Вопросов саморазвития человека» (К., 1990). В дальнейшем япланировал полный перевод, но так вышло, что Московский институттрансперсональной психологии заказал его моему приятелю. Знаянепримиримо классовое отношение последнего к наемному труду, я понял,что грядет очередной вредительский перевод, которыми было так богатоначало 90-х. Поэтому я попросил у него разрешения безвозмездноучаствовать в этой работе. Мне было отпущено две недели: мол,заказчик торопит. За две недели я умудрился, в дополнение к первойглаве, более-менее довести до ума главы 2-5 и 10. В остальномзаказчик, как и ожидалось, «получил то, что заплатил».После чего рукопись пролежала несколько лет в редакции и в концеконцов была издана под социопатическим названием «Никакихграниц» (М., 1998). Это новый перевод той же книги. Я не толькоперевел заново главы с шестой по девятую, но исправил такжемногочисленные недоработки в остальных, особенно в десятой. –В.Д.
ДжекуКриттендену.
Лучшемуученику, лучшему учителю, лучшему другу
ПРЕДИСЛОВИЕ
Вэтой книге рассматривается, как мы разбиваем свой непосредственныйопыт на части, разделенные границами, утверждаясь тем самым вотчуждении от себя, от других людей и от мира. Мы искусственнорасщепляем свое сознавание на «пары противоположностей»,такие как субъект и объект, жизнь и смерть, ум и тело, внутреннее ивнешнее, разум и инстинкт, – мы заявляем об их разделенности,выставляя одно переживание против другого и сталкивая жизнь с жизнью.И хотя результаты такого столкновения называют по-разному, счастьяоно не приносит. Жизнь становится страданием, наполняется борьбой. Новсякая переживаемая нами борьба – наши конфликты, тревоги,страдания и огорчения – порождается не чем иным, как границами,которыми мы неосмотрительно расчерчиваем свой опыт. В этой книгерассматривается, как мы создаем такие границы, и что мы можем с нимисделать.
Ккому обратиться за помощью и руководством в преодолении этихвнутренних конфликтов и сражений? В данном вопросе сегодня царитполная неопределенность. Начнем с того, что существует великоемножество подходов к обретению душевного покоя, как восточных, так изападных, – от психоанализа до дзэн, от гештальттерапии дотрансцендентальной медитации, от экзистенциализма до индуизма. Крометого, многие из этих школ мысли, по-видимому, прямо противоречат другдругу. Они не только по-разному определяют причину страдания, но ипредлагают разные пути избавления от него. Нередко оказывается, чтоты соглашаешься с двумя психологами или духовными учителями лишьзатем, чтобы обнаружить, что они в корне не согласны друг с другом.
Этообескураживающее многообразие взглядов подвигло меня на синтез, навыработку всеобъемлющей точки зрения. С этой целью я объединилразличные методы психотерапии, избавления от страдания и развитияличности в рамках схемы, названной «спектром сознания».Такой подход позволяет нам принять и свести воедино основныеположения трех ведущих направлений западной психологии ипсихотерапии: ортодоксального эгоического (включая когнитивныйбихевиоризм и фрейдистскую эго-психологию), гуманистического (в томчисле биоэнергетики и гештальттерапии) и трансперсонального (кудавходит психосинтез, юнгианская психология и мистические традиции вцелом). Насколько мне известно, подобный обзор предлагается впервые.
Вэтой книге будет показано, как каждая из границ, устанавливаемых намив сфере своего непосредственно переживаемого опыта, ограничивает поленашего сознания – и становится причиной внутреннего раскола,конфликта, борьбы. Вся совокупность этих многочисленных границобразует спектр сознания. Мы увидим, что разные формы психотерапииобращаются к разным уровням данного спектра. Каждый вид психотерапиипытается устранить какую-то определенную границу, определенный узелпротиворечий в сознании. Сравнение разных видов психотерапииобнаруживает разные типы границ, возникающих в сознании. Мы такженачинаем видеть, как можно преодолевать эти границы и расти за ихпределы.
Широкомучитателю эта книга может дать общее представление о важнейших методахразвития и преобразования человека – от эгоических, то естьориентированных на развитие эго, до гуманистических итрансперсональных, – а также показать, как эти подходысоотносятся друг с другом. Кроме того, в ней приводятсясоответствующие упражнения, с помощью которых читатель сможетопробовать эти подходы на себе.
Даннаякнига – не научное исследование, рассчитанное на специалистов.Это вводная, ознакомительная книга, с необходимостью предполагающаяобобщения. Поэтому я позволил себе определенную свободу в планепростоты и краткости подачи материала. Так, я не рассматривалупражнения по визуализации, ролевые игры, остановку мыслей, анализсновидений и т.п. Не касался я и стратегий модификации поведения,слишком сложных для простых вводных разделов. Говоря о «предельномсостоянии сознания», я воздержался от, возможно, болеекорректных специальных терминов, и для простоты изложения предпочелговорить о сознании единения. Впрочем, читатели, которых интересуетподробное изложение концепции спектра сознания, могут обратиться кмоим более академическим работам – TheSpectrum ofConsciousness (Wheaton,Quest, 1977), TheAtman Project(Wheaton, Quest,1980) и Up fromEden (Anchor/Doubleday,1981).
Следуетособо упомянуть нескольких авторов, работы которых я широкоиспользовал, чтобы лучше выразить свою мысль. Я намеренно выбрал тех,чьи труды хорошо известны и легкодоступны, так как это намногооблегчало мою задачу. В особенности я признателен следующимисточникам: вторая глава – A Studyin Consciousnessд-ра Безант; третья глава – Scienceand the ModernWorld Уайтхеда; четвертая и пятая глава –св. Августину и Мейстеру Экхарту, но прежде всего – TheFirst and LastFreedom и Commentarieson LivingКришнамурти, а также The Wisdomof InsecurityАлана Уотcа (например, первая частьчетвертой главы представляет собой адаптацию книги TheFirst and LastFreedom, а пятой главы – TheWisdom ofInsecurity); седьмая глава – книгеПутни The AdjustedAmerican; восьмая глава – работамАлександра Лоуэна в целом; девятая глава – Роберто Ассаджоли; инаконец десятая глава – книгам ZenMind, Beginner’sMind Судзуки Роши и TheKnee of ListeningБабба Фри Джона. Каждый, кто знаком с этими авторами, сразу поймет,сколь многим я им обязан. Надеюсь, благодаря использованию трудовэтих признанных мастеров работы с разными уровнями человеческой души,легче будет понять и природу спектра сознания в целом.
К.У.
Линкольн,Небраска
Весна,1979
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ВВЕДЕНИЕ:КТО Я?
Этоможет произойти внезапно, когда угодно и где угодно, безо всякогопредупреждения и без какой-либо видимой причины.
Разом,совершенно неожиданно для себя, я почувствовал, что окутан облакомцвета огня. На мгновение промелькнула мысль о пожаре где-тонеподалеку, но в следующий момент я осознал, что огонь этот во мне.Меня тотчас охватило чувство необычайного ликования, сопровождаемоеинтеллектуальным просветлением, которое невозможно описать. Я непросто уверовал, я увидел, что Вселенная представляет собой немертвую материю, но живое Присутствие; я осознал в себе жизнь вечную,и это было не убеждение, будто я буду жить вечно, но сознание того,что я уже вечен; я увидел, что все люди бессмертны; что Вселеннаяустроена так, что все в ней взаимосвязано и действует на благо всех икаждого; что основополагающим принципом этого мира и всех миров естьто, что мы называем любовью, и что счастье в конечном счете будетуделом всех и каждого. (Цитата из «Космического сознания»Р.М.Бака)
Какоезамечательное прозрение! Мы, безусловно допустили бы серьезнуюошибку, поспешно объяснив подобные переживания галлюцинациями илирезультатом помрачения ума, ибо при ближайшем рассмотрении мы ненайдем в них ни следа мучительного пароксизма психотических видений.
Пыльи камни мостовой были словно драгоценное золото… Дети, скакавшие наулице, были живыми самоцветами. Я знал, что они не рождались и неумрут. Но все вещи вечно пребывали такими, какими есть, и на должномим месте. В свете дня была явлена вечность… (Траэрн)
Выдающийсяамериканский психолог Уильям Джеймс неоднократно подчеркивал, что»наше нормальное бодрствующее сознание представляет собой лишьодин определенный тип сознания, тогда как вокруг него, отделенныетончайшей из завес, лежат потенциальные формы сознания, совершенно отнего отличного». Наше повседневное сознание происходящегоподобно небольшому острову, окруженному огромным океаномнепредсказуемого и неизведанного сознания, волны которого непрерывнобьют о барьерные рифы привычного нам сознавания, пока однаждысовершенно неожиданно не пробиваются сквозь них и не заливают нашостров знанием широкой, преимущественно неисследованной, но в высшейстепени реальной сферы сознания нового мира.
Затемпришло состояние восторга, такого сильного, что Вселенная застыла,словно изумленная неописуемым величием этого зрелища.Один-единственный во всей бесконечной Вселенной! Вселюбящий,Совершенный Единый… В этот дивный миг небесного блаженства ко мнепришло озарение. Я узрела внутренним взором, как атомы или молекулы,из которых состоит Вселенная, – я не знала, материальные ониили духовные, – перестраиваются по мере перехода космоса (в егонепрерывной, вечной жизни) от одного порядка к другому. С какойрадостью я увидела, что цепь эта без изъяна, что ни одно звено невыпало, что все происходит на своем месте и в свое время. Миры,системы, все сливалось в одно гармоничное целое. (Цит. по Р.М.Баку)
Самаязахватывающая сторона такого рода озарений, – сторона,рассмотрению которой мы уделим большое внимание, – состоит втом, что человек начинает явственно и несомненно ощущать себя единымсо Вселенной, со всеми ее мирами, высокими и низкими, обыденными исвященными. Его чувство самотождественности простирается далеко заузкие пределы своего ума и тела и охватывает весь космос. Именнопоэтому Р.М.Бак называл это состояние «космическим сознанием».Мусульмане называют его «Высшим Тождеством», –высшим, потому что это тождество со Всем. Мы будем называть его»сознанием единения» – состоянием любовных объятий соВселенной как целым.
Улицыбыли моими, храм был моим, люди были моими. Небо было моим, равно каки солнце, и луна, и звезды, – весь мир был моим, и я былединственным, кто созерцал его и наслаждался им. Мне неизвестны былини приличия, ни связи, ни сословия; но все приличия и сословия былимоими; все сокровища и обладатели их были моими. Так что большихтрудов стоило испортить меня и заставить выучиться грязным приемамэтого мира, которым я теперь разучился, и словно вновь стал малымдитем, чтобы войти в царство Божие. (Траэрн)
Переживаниевысшего тождества – столь широко распространенное явление, что,вместе с учениями, претендующими на его объяснение, получило название»Вечной Философии». Согласно многочисленным свидетельствам,подобные переживания или постижения лежат в основе всех мировыхрелигий – индуизма, буддизма, даосизма, христианства, ислама,иудаизма, – и мы не без оснований можем говорить о»запредельном единстве религий», их изначальном единодушии.
Основнаяидея настоящей книги в том, что данный тип сознания – сознаниеединения или высшее тождество – представляет собой естественноесостояние всех живых существ; но мы постепенно ограничиваем наш мир иотвращаемся от нашей истинной природы, устанавливая границы.Впоследствии наше изначально чистое и всеобъемлющее сознаниефункционирует на разных уровнях – уровнях с различнымиграницами самоотождествления. По сути эти уровни являются разнымивариантами ответов, которые мы можем дать и даем, отвечая на вопрос»кто я?»
** *
«Ктоя?» Этот вопрос, волновавший человечество, вероятно, еще на зарецивилизации, и сегодня продолжает оставаться одним из самых»проклятых» человеческих вопросов. Ответы на него давалисьочень разные – сакральные и профанные, сложные и простые,научные и романтические, политические и личные. Но вместо того, чтобыизучать эти многочисленные ответы, давайте лучше рассмотрим особыйфундаментальный процесс, который разворачивается в ходе ответа навопрос «кто я?»
Действительно,что вы делаете, давая осмысленный, честный и более-менее подробныйответ на заданный вам вопрос: «Кто вы?» Что при этомпроисходит у вас в голове? По-видимому, вы описываете себя, какими высебя знаете, включая в описание факты, которые считаете существеннымидля своего самоопределения. Вы можете думать, например, что «янеповторимая личность, существо, наделенное определеннымивозможностями; я добрый, но иногда бываю жесток; мягкий, но иногдаменя все раздражает; я инженер и отец семейства, я люблю удить рыбу ииграть в волейбол…» И далее вы можете перечислять свои мысли ичувства в том же духе.
Междутем в основе процедуры самоопределения лежит гораздо болеефундаментальный процесс. Когда вы отвечаете на вопрос «кто вы»,происходит одна простая вещь. Знаете вы об этом или нет, но,описывая, объясняя или даже просто внутренне ощущая свое «я»,вы проводите мысленную разграничительную черту через все поле того,что вы испытываете; и то, что оказывается внутри этой черты, выощущаете или называете «собой», а то, что оказывается внеее, вы называете «не-собой». Иными словами, вашасамотождественность всецело зависит от того, где вы проводите этупограничную линию.
Вычеловек, а не стул, и вы знаете об этом, потому что сознательно илинеосознанно проводите пограничную линию между людьми и стульями испособны распознать свое тождество с первыми. Если вы высокийчеловек, вы проводите мысленную черту между высоким и низким, иблагодаря этому определяете себя как «высокого». Выначинаете считать, что «я – это, а не то», проводяпограничную линию меду «этим» и «тем», а затемпризнавая свое тождество с «этим» и свое отличие от «того».
Такимобразом, когда вы говорите «мое я», вы проводитеразграничительную черту между тем, что вы называете собой, и тем, чтоне называете собой. Отвечая на вопрос «кто вы?» вы попростуописываете то, что находится внутри этой черты. Когда вы не всостоянии решить, как или где ее провести, возникает так называемыйкризис самоопределения. Иными словами, вопрос «кто вы?»означает «где вы проводите границу?»
Воснове любых ответов на вопрос «кто я?» лежит именно этафундаментальная процедура – процедура проведения пограничнойлинии между собой и не-собой. После того как основная пограничнаялиния проведена, на этот вопрос можно давать как очень сложные,развернутые, так и очень простые, невнятные ответы. Но любойвозможный ответ обусловлен проведенной ранее пограничной линией.
Замечательнаяособенность этой линии состоит в ее способности смещаться, причемдовольно часто. Ее можно проводить заново. Человек может в некоторомсмысле «отредактировать», составить новую карту своей душии обнаружить на ней территории, о существовании которых даже неподозревал. Как мы видели, самое радикальное смещение пограничнойлинии происходит в случае переживания высшего тождества, ибо здесьчеловек расширяет границу самотождественности настолько, что включаетв нее всю Вселенную. Можно даже сказать, что он лишается всех границсразу, ибо когда человек отождествлен с «единым гармоничнымцелым», для него больше не существует ни внешнего, нивнутреннего, и границу провести негде.
Напротяжении всей книги мы будем возвращаться к этому безграничномусознанию, известному как высшее тождество, и исследовать его; однакосейчас уместно было бы рассмотреть некоторые другие, более привычныенам способы определения границ души. Пограничных линий так же много,как и людей, которые их проводят, но любая такая линия относится кодному из нескольких ясно различимых классов.
Самойраспространенной пограничной линией служит граница кожи, окружающейорганизм человека. По-видимому, это общепринятая граница между»собой» и «не-собой». Внутри границы кожи все внекотором смысле есть «мной», а снаружи – «немной». Нечто за пределами границы кожи может быть «моим»,но не «мной». Например, я признаю «моими» свойавтомобиль, работу, квартиру, семью, но в отличие от всего того, чтонаходится внутри моей кожи, они определенно не являются «мною».Таким образом, граница кожи – это одна из самых общепризнанныхграниц между «я» и «не-я».
Можетвозникнуть впечатление, что граница кожи настолько обычна, настолькореальна и самоочевидна, что проведение каких-либо иных границневозможно – за исключением разве что редких случаев сознанияединения, с одной стороны, и тяжелых психических расстройств, сдругой. Но в действительности существует еще одна чрезвычайно широкораспространенная и прочно утвердившаяся пограничная линия, проводимаяогромным числом людей. Ибо многие люди, признавая и принимая кожу вкачестве само собой разумеющейся границы между собой/не-собой,проводят вместе с тем и другую, гораздо более значимую для себяграницу внутри целостного организма как такового.
Еслипроведение пограничной линии внутри организма покажется вам странным,позвольте вас спросить: «Считаете ли вы себя телом, илинаходите, что обладаете телом? Большинство людей ответят, что ониобладают телом – обладают или владеют им примерно так же, какавтомобилем, квартирой или другим предметом. Тело при этом кажется нестолько «мною» сколько «моим», а «мое»по определению находится за границей, проводимой между «я»и «не-я». Человек более тесно и основательно отождествляетсебя лишь с одной из сторон своего целостного организма и ощущает еесвоим подлинным «я». Эту сторону называют различно –умом, психикой, эго или личностью.
Сточки зрения биологии нет ни малейшего основания для такогорадикального раскола между умом и телом, психикой и соматикой, эго иплотью, но на психологическом уровне подобная расщепленность носитповальный характер. Действительно, противопоставление ума и тела исопутствующий ему дуализм выступают фундаментальной чертой западнойцивилизации. Отмечу здесь, что даже говоря об исследовании целостногоповедения человека, я вынужден пользоваться словом «психо-логия».Само это слово отражает бытующий предрассудок, что человек –это прежде всего ум, а не тело. Даже св. Франциск относился к своемутелу как к «бедному ослику», и большинство из нас в самомделе чувствуют, что как бы ездят на своем теле, словно на осле.
Вэтой пограничной линии между умом и телом несомненно есть что-тостранное, и возникает она не в момент рождения. Но по мере того какребенок растет, возводя и укрепляя границу между собой/не-собой, онсмотрит на свое тело со смешанными чувствами. Следует ли егонепосредственно включать в границы своего «я», или же егоследует рассматривать как заграничную территорию? Где провести черту?С одной стороны, тело в течение жизни служит источником многихудовольствий, воспринимаемых его органами чувств, – от экстазовэротической любви до утонченности изысканных яств и красотысолнечного заката. Однако, с другой стороны, тело таит в себе угрозумучительной боли и изнуряющих болезней. Для ребенка тело служитединственным источником наслаждения и вместе с тем первым источникомболи, первым источником конфликтов с родителями. Ведь в довершение ковсему выясняется, что тело производит отходы, которые по каким-тосовершенно загадочным для ребенка причинам представляют собойпостоянный источник тревоги и беспокойства родителей. Мокрые пеленки,сопли, полные штаны – и сколько шума! Все это связано с ним, стелом. Тут еще надо подумать, где провести черту.
Новступая в зрелый возраст, человек обычно целует своего бедного осликана прощание. По мере того, как проведение границы между «я»и «не-я» завершается, бедный ослик определенно оказываетсяпо ту сторону загородки. Тело становится заграничной территорией,почти такой же заграничной, как и сам внешний мир. Граница проводитсямежду умом и телом, и человек непосредственно отождествляет себя спервым. Ему даже начинает казаться, что он живет у себя в голове, какесли ли бы был неким маленьким человечком, отдающим из черепа командытелу, которые оно может выполнять или не выполнять.
Корочеговоря, человек непосредственно отождествляет себя не с организмомкак целым, а лишь с одной из сторон этого организма, – со своимэго. То есть он отождествляет себя с более или менее точным образомсебя, а также с интеллектуальными и эмоциональными процессами,связанными с этим образом. Поскольку он не желает отождествлять себяс организмом как целым, самое большее, что он может себе позволить, –это образ организма как целого, некое представление о нем. В связи сэтим он считает, что он «эго», и что его тело простоболтается где-то под ним внизу. Таким образом, мы имеем дело другимосновным типом пограничной линии, устанавливающей личное тождествопреимущественно с эго, с образом себя.
Каквидим, граница между «я» и «не-я» может бытьвесьма подвижной. Поэтому не следует удивляться тому, что мыобнаружим ее даже внутри эго или внутри ума – в данном случае яиспользую эти термины довольно свободно. По разным причинам, которыхмы здесь касаться не будем, человек может отказаться считать своиминекоторые стороны своей психики. Происходит, говоря психологическимязыком, расщепление психики, отчуждение, подавление или отбрасывание(проецирование) каких-то ее аспектов. Суть процесса состоит в том,что человек сдвигает границу между собой/не-собой, включая в «себя»лишь какую-то часть тенденций, свойственных его эго. Такой суженныйобраз себя мы будем называть «маской» (лат. persona),– значение этого понятия мы раскроем подробнее дальше.Поскольку индивид отождествляет себя лишь с одной из сторон своейпсихики (маской), остальная ее часть воспринимается как «не-я»,как заграничная территория, чужая и пугающая. Человек перекраиваеткарту своей души, чтобы отмежеваться от каких-то своих нежелательныхсторон (эти нежелательные стороны, отбрасываемые маской, мы будемназывать «тенью») и, по возможности, исключить их из сферысознания. Благодаря этому он в той или иной степени «сходит сума». Вполне очевидно, что это еще один основной тип пограничнойлинии.
Наданном этапе в нашу задачу не входит определение того, какой изприведенных выше типов карты души «подлинный», «правильный»или «истинный». Мы просто констатируем очевидный фактсуществования нескольких основных типов пограничных линий между «я»и «не-я». И в рамках такого безоценочного подхода мы можемупомянуть по крайней мере еще один тип пограничной линии,привлекающий сейчас к себе большое внимание, – границу,связанную с так называемыми трансперсональными явлениями.
Термин»трансперсональный» означает «надличный», «болеечем личный» и указывает на то, что некий процесс, протекающий виндивиде, выходит в каком-то смысле за пределы индивида. Простейшимпримером такого процесса может служить экстрасенсорное илисверхчувственное восприятие (СЧВ). Парапсихологи различают несколькоформ СЧВ: телепатию, ясновидение, предвидение и видение прошлого. Кчислу трансперсональных явлений можно отнести также внетелесныепереживания, переживание надличного «я» или свидетеля,пиковые переживания и т.п. Во всех этих случаях граница между «я»и «не-я» расширяется за пределы кожи организма. Хотянадличные переживания напоминают отчасти сознание единения, их неследует смешивать. В сознании единения человек отождествляется соВсем, абсолютно со всем. В надличных переживаниях личное тождество нерасширяется до масштаба Целого, хотя и расширяется или по крайнеймере распространяется за пределы организма. Человек не отождествляетсебя со Всем, но его самоотождествление не сводится и к организму кактаковому. Как бы мы ни относились к надличным переживаниям, естьмасса свидетельств того, что по крайней мере некоторые их формыдействительно существуют. Поэтому мы можем с уверенностью заключить,что эти явления указывают на еще один класс пограничных линий между»я» и «не-я».
Сутьданного обсуждения границ между собой/не-собой состоит в том, чточеловеку доступен не один, а много уровней самотождественности. Этиуровни самотождественности являются не теоретическими постулатами, анаблюдаемыми реалиями – вы сами можете убедиться, что они в вассуществуют. В связи с этим создается впечатление, что хорошо знакомоеи все же в высшей степени таинственное явление, называемое сознанием,представляет собой как бы спектр, нечто вроде радуги, состоящей изнескольких диапазонов или уровней самоотождествления. Напомню, что мывкратце обрисовали пять классов или уровней такогосамоотождествления. Существуют, разумеется, вариации указанныхуровней, да и сами они могут быть дополнительно разделены намножество подуровней, но описанные выше пять уровней, судя по всему,служат базовыми, основными аспектами сознания человека.
Давайтерасположим эти уровни в определенном порядке – в виде спектра.Такое их расположение приведено на Рис.1, где показана пограничнаялиния между «я» и «не-я», а также рассмотренныенами основные уровни самоотождествления. Уровни различаются взависимости от того, в каком «месте» проводится граница.Обратите внимание, что по мере приближения к нижней части спектра вобласти, которую мы называем надличной, пограничная линия становитсяпрерывистой и полностью исчезает на уровне сознания единения, где «я»и «не-я» становятся «одним гармоничным целым».
Рис.1. Спектр сознания
маска \ тень
__________________________ \ _________________________
УРОВЕНЬМАСКИ \
эго \ тело
_____________________________ \ ______________________
УРОВЕНЬЭГО \
организм как целое («кентавр»)\ среда
________________________________ \ ___________________
УРОВЕНЬОРГАНИЗМА КАК ЦЕЛОГО \
——\————-
——\————
——-\————
——————-
НАДЛИЧНЫЕДИАПАЗОНЫ
_________________________________________________________
СОЗНАНИЕЕДИНЕНИЯ (Вселенная проявленная и непроявленная)
Очевидно,что каждый последующий уровень спектра представляет определенный типсужения или ограничения того, что человек считает «собой»,своей истинной самотождественностью, своим ответом на вопрос «ктовы?» У основания спектра он находит, что един со Вселенной, чтоего подлинное «я» – это не только его организм, новсе мироздание. На следующем уровне спектра (или, можно сказать,»поднимаясь» вверх по спектру) он находит, что един не соВсем, а лишь со всем своим организмом. Его чувствосамотождественности сузилось, сместилось от Вселенной в целом ккакой-то ее части, а именно, его собственному организму. Затем, нановом уровне, его самотождественность становится еще уже, ибо теперьон отождествляет себя преимущественно со своим умом или эго, то естьс одной из частей своего организма как целого. И на завершающемуровне спектра он может сузить свою самотождественность до одной изчастей своего ума, отчуждая от себя и вытесняя теневые илинежелательные стороны собственной психики. Он отождествляет себя лишьс одной из частей своей психики, – той частью, которую мыназываем маской.
Итак,от всего мироздания до части мироздания, называемой «организмом»;от организма до части организма, называемой «эго»; от эгодо части эго, называемой «маской» – таковы некоторыеиз диапазонов спектра сознания. На каждом последующим уровне спектравсе больше и больше аспектов Вселенной представляются человекувнешними для его «я». Так, на уровне организма по тусторону границы оказывается окружающая среда, – она становитсячуждой ему, внешней, превращается в «не-я». А на уровнемаски таковой становится и окружающая среда, и тело человека инекоторые стороны его собственной психики.
Различныеуровни спектра отличаются не только в плане самоотождествления, но ив плане характеристик, прямо или косвенно связанных ссамоотождествлением. Возьмем, к примеру, такую широкораспространенную проблему, как «конфликт с собой».Очевидно, что поскольку существуют разные уровни «себя»,существуют и разные уровни конфликта с собой. Это связано с тем, чтона разных уровнях спектра пограничная линия между «я» и»не-я» проводится по-разному. А пограничная линия, какскажет вам любой специалист по военному делу, представляет собойпотенциальную линию фронта, так как разграничивает территории двухпротивостоящих и потенциально враждебных лагерей. Человек,пребывающий на уровне организма, например, находит потенциальновраждебной свою окружающую среду, ибо она представляется емузаграничной, пребывающей вне его и посему таящей в себе угрозу егожизни и благополучию. Но для человека, пребывающего на уровне эго,заграничной представляется не только окружающая среда, но исобственное тело, в связи с чем природа его конфликтов и расстройствоказывается совершенно иной. Он сместил пограничную линию «себя»,сместив тем самым и линию фронта своих конфликтов. В этом случае насторону врага переходит его тело.
Линияфронта может резко обозначиться на уровне маски, ибо здесь человекустанавливает пограничную линию между разными сторонами собственнойпсихики, в результате чего линия фронта пролегает между ним, какмаской, с одной стороны, а также его окружающей средой, телом ичастью собственного ума, – с другой.
Определяяграницы своей души, человек определяет тем самым и характерпредстоящих ей битв. Границы самоотождествления разделяют те стороныВселенной, которые человеку предстоит рассматривать как «себя»,и те, которые ему предстоит рассматривать как «не-себя».Так что на каждом уровне спектра человеку представляются «не-собой»,чуждыми себе какие-то другие стороны мира. На каждом уровнепосторонними для него оказываются какие-то другие процессы воВселенной. И поскольку, как отметил однажды Фрейд, любой постороннийкажется врагом, каждый уровень потенциально вовлечен в какие-тодругие конфликты с многочисленными врагами. Помните, каждаяпограничная линия представляет собой также линию фронта, и что врагна каждом уровне различен. Говоря психологическим языком, разные»симптомы» порождаются разными уровнями.
Итак,разные уровни спектра сознания отличаются по характеристикам,симптомам и возможностям. Констатация этого факта подводит нас кодному из самых интересных моментов. В настоящее время существуетчрезвычайно широкий и все возрастающий интерес ко всякого рода школами методикам, нацеленным на работу с сознанием. Множество людейобращается к психотерапии, юнгианскому анализу, мистицизму,психосинтезу, дзэн-буддизму, транзакционному анализу, рольфингу,индуизму, биоэнергетике, психоанализу, йоге и гештальттерапии. Общимдля всех этих школ есть то, что они пытаются тем или иным образомвызвать изменения в человеческом сознании. На этом, однако, ихсходство заканчивается.
Человек,искренне стремящийся к самопознанию, сталкивается с огромнымразнообразием психологических и религиозных систем, крайнезатрудняющим проблему выбора. Если он попытается разрешить этупроблему путем добросовестного изучения основных школ психологии ирелигии, то может прийти в еще большее замешательство, ибо школы этив основных своих положениях явно противоречат друг другу. Например,дзэн-буддизм предлагает забыть или превзойти эго, а психоанализ –усилить и укрепить его. Кто прав? Эта проблема стоит одинаково острокак перед ищущим непрофессионалом, так и перед профессиональнымпсихотерапевтом. Существует такое множество разных конфликтующихмежду собой школ, и все они стремятся понять одно и то же –человека. Но так ли это?
Стремятсяли все они понять один и тот же уровень сознания человека? Или можетбыть разные подходы на самом деле представляют собой подходы к разнымуровням человеческого «я»? Может быть разные подходы непротиворечат друг другу, но отражают действительные и весьмасущественные различия между разными уровнями спектра сознания? Иможет быть все эти подходы более-менее верны в приложении ксоответствующим уровням спектра сознания?
Еслиэто так, мы могли бы существенно упорядочить эту, казалось бы,безумно сложную область. Выяснилось бы, что разные религиозные ипсихологические школы представляют собой не столько взаимоисключающиеподходы к рассмотрению человека и его проблем, сколько дополняющиедруг друга подходы к рассмотрению разных уровней человеческогосознания. При этом все множество школ распадается на пять-шесть ясноразличимых групп и становится очевидным, что каждая группаориентирована преимущественно на какой-то один из диапазонов спектрасознания.
Вотнесколько самых общих примеров. Психоанализ и большинство формтрадиционной психотерапии направлены на исцеление раскола междусознательными и бессознательными сторонами психики человека, чтобы онмог соприкоснуться со «всем, что у него на уме». Эти школыпсихотерапии усматривают свою задачу в воссоединении маски и тени сцелью создания сильного и здорового эго, то есть неискаженного иприемлемого образа себя. Иными словами, все они ориентированы науровень эго. Они пытаются помочь человеку-маске переделать картусвоей души так, чтобы он стал эго.
Напротив,цель большинства школ так называемой гуманистической ориентации иная– они направлены на исцеление раскола между эго и телом, навоссоединение психики и соматики с целью возрождения целостногоорганизма. Вот почему о гуманистической психологии, которую называюттакже «третьей силой» (другие две главные силы в западнойпсихологии – это бихевиоризм и психоанализ), говорят и как о»Движении за осуществление возможностей человека». По мерерасширения самоотождествления от ума или эго до организма как целого,огромные возможности последнего высвобождаются и становятсядостоянием человека.
Еслимы пойдем еще дальше, то обнаружим такие дисциплины, как дзэн-буддизмили индуизм веданты, задача которых состоит в исцелении раскола междуорганизмом и средой с целью раскрытия высшего тождества –тождества человека со Вселенной. Иными словами, они нацелены науровень сознания единения. Не будем забывать, что между уровнемсознания единения и уровнем целостного организма лежат надличныедиапазоны спектра сознания. Школы, которые обращаются к этому уровню,заняты углубленным изучением «над-индивидуальных»,»коллективных», или «трансперсональных» процессовв человеке. Некоторые из них говорят даже о «надличном я»,и хотя это надличное «я» не тождественно Всему (что было бысознанием единения), оно, тем не менее, выходит за пределыиндивидуального организма. К числу школ, ориентированных на этотуровень, относятся психосинтез, юнгианский анализ, различныепредварительные ступени йогической практики, трансцендентальнаямедитация и т.д.
Всеэто, конечно, очень упрощенная картина, но она дает общеепредставление о том, что большинство крупнейших психологических,психотерапевтических и религиозных школ обращены именно к разнымуровням спектра сознания. Некоторые из таких соответствий приводятсяна Рис.2, где основные школы «психотерапии» перечисленырядом с уровнями, на которые они преимущественно ориентированы.Следует подчеркнуть, что, как и в любом другом спектре, уровниспектра сознания переходят друг в друга постепенно, и поэтому никакаяжесткая классификация уровней, равно как и обращенных к этим уровнямформ психотерапии, невозможна. Далее, соотнося ту или инуюпсихотерапию с тем или иным уровнем спектра, я имею в виду самыйглубокий из уровней, явно или неявно признаваемых этой психотерапией.Вы обнаружите, что любая форма психотерапии будет принимать ипризнавать потенциальную возможность существования уровней, которыенаходятся над ее собственным, но отрицать существование уровней,которые находятся под ним.
Рис.2.Уровни спектра и формы психотерапии
____________________________________________________
УРОВЕНЬМАСКИ Обычное консультирование
маска\ тень Поддерживающая терапия
____________________________________________________
УРОВЕНЬЭГО Психоанализ
эго\ тело Психодрама
Транзакционныйанализ
Психотерапияреальностью
Эго-психология
____________________________________________________
УРОВЕНЬ Биоэнергетика
ОРГАНИЗМАКАК ЦЕЛОГО Роджерианская психотерапия
организм\ среда Гештальттерапия
Экзистенциальныйанализ
Логотерапия
____________________________________________________
НАДЛИЧНЫЕДИАПАЗОНЫ Аналитическая психология Юнга
Психосинтез
Маслоу, Прогофф
____________________________________________________
СОЗНАНИЕЕДИНЕНИЯ Индуизм веданты
Вселенная Буддизм махаяны и ваджраяны
(какбожеств. начало) Даосизм
Эзотерический ислам
Эзотерическоехристианство
Эзотерическийиудаизм
____________________________________________________
Знакомствосо спектром сознания, – с различными его уровнями,возможностями и проблемами этих уровней, – поможет человеку,как непрофессионалу, так и психотерапевту, лучше ориентироваться (илиориентировать своего клиента) на пути самопознания и саморазвития. Онсможет быстрее распознавать, к какому уровню относятся наличныепроблемы и конфликты, и применять для их разрешения соответствующиеданному уровню «терапевтические» средства. Он сможет такжеосознать, с какими уровнями и возможностями ему хотелось бысоприкоснуться, и какие процедуры могли бы ему в этом наилучшимобразом способствовать.
Ростозначает по сути дела расширение горизонтов, расширение своих границвовне и в глубину. Но это есть не что иное, как определениенисхождения по спектру сознания. (Или «восхождения», взависимости от того, какую точку зрения вы предпочитаете. В этойкниге я буду пользоваться словом «нисхождение» потому, чтооно больше соответствует схеме, приведенной на Рис.1.) В результатеперехода на низлежащий уровень спектра человеку приходитсяпеределывать карту своей души, чтобы включить в нее новую территорию.Рост – это постоянное редактирование карты; признание, а затемвключение в себя все более глубоких и всеобъемлющих уровней сознания.
** *
Вследующих трех главах мы коснемся некоторых граней той последнейтайны, что именуется сознанием единения; мы будем нащупывать подходы,подбираться, подкрадываться к нему, – лишь затем, чтобы онооднажды прокралось в нас. В ходе такого исследования мы обретем некоепредчувствие сознания единения, а также получим общее представление осфере деятельности, называемой сегодня «трансперсональнойпсихологией», «ноэтикой» или «исследованиямисознания». Мы рассмотрим мир, каким он является нам без пределови границ; рассмотрим момент настоящего, свободный от границ прошлогои будущего; и мы рассмотрим сознавание, не разделенное границейвнешнего и внутреннего.
Далеемы посвятим главу описанию становления остальных уровней спектра:уровня организма как целого, уровня эго и уровня маски. Затем, уяснивобщую картину, мы начнем спуск по спектру сознания, последовательнорассматривая различные его уровни и основные формы «терапии»,рассчитанные на работу с последними; и в конце концов мы придем ктому, с чего начали, к уровню сознания единения. Ибо, как мы увидимдалее, это уровень, который мы в на самом деле никогда не покидали.
ГЛАВА ВТОРАЯ. ВСЕГО ЛИШЬ ПОЛОВИНА
Выникогда не спрашивали себя, почему жизнь соткана изпротивоположностей? Почему все, что вы цените, противоположно чему-тоиному? Почему все решения предполагают выбор одного из двух? Почемувсе желания основаны на стремлении к чему-то противоположному?
Обратитевнимание, все пространственные категории представляют собой парыпротивоположностей: верх-низ, внутри-снаружи, высокое-низкое,длинное-короткое, север-юг, здесь-там, левое-правое. Все, что мысчитаем серьезными и важными, тоже оказывается одним из членов пары:добро-зло, жизнь-смерть, наслаждение-боль, Бог-Дьявол,свобода-рабство.
Наязыке противоположностей формулируются также наши социальные иэстетические ценности: успех-провал, прекрасное-безобразное,сильное-слабое, умное-глупое. Противоположности лежат в основе дажесамых абстрактных, отвлеченных форм человеческой деятельности.Логика, например, занимается вопросами истинного и ложного;эпистемология – видимого и реального; онтология – бытия инебытия. Наш мир выглядит огромным собранием противоположностей.
Фактэтот столь очевиден, что вряд ли заслуживает упоминания; но чембольше о нем размышляешь, тем больше ему поражаешься. Ибо природе,похоже, ничего не известно о мире противоположностей, в котором живутлюди. В природе нет лягушек истинных и ложных, деревьев моральных иаморальных, океанов правильных и неправильных. В природе не бываетгор этичных и неэтичных. В ней нет даже красивых и безобразныхпейзажей – во всяком случае, нет для Природы, ибо она судовольствием создает любые пейзажи. Генри Торо говорил, что Природаникогда не извиняется, по-видимому, оттого, что ей неведомо различиемежду «правильным» и «неправильным», и посему онане признает усматриваемых людьми «ошибок».
Несомненно,в Природе существуют некоторые вещи, которые мы называем»противоположными». Существуют, например, большие ималенькие лягушки, высокие и низкие деревья, спелые и неспелыеяблоки. Но для них это не проблема, это не вызывает у них приступовтревоги. Можно встретить даже смышленых и несмышленых медведей, ноэто, похоже, их не очень волнует. У медведей вам не найти комплексанеполноценности.
Вмире природы существуют также жизнь и смерть, но, опять же, непохоже, чтобы они приобретали здесь ту устрашающую значимость,которая приписывается им в мире человеческих существ. Старый кот нецепенеет от ужаса по поводу близящейся кончины. Он просто тихо уходитв леса, сворачивается в клубок под деревом и умирает. Смертельнобольная малиновка удобно устраивается на ветке ивы и смотрит назакат. Когда наступает тьма, она в последний раз закрывает глаза имягко падает на землю. Человек встречает смерть совсем иначе:
Непогружайся в ночь безропотно и тихо,
Сражайся,борись дабы свет не померк.
Хотяв мире природы действительно встречаются боль и наслаждение, они нестановятся проблемой, предметом для беспокойства. Когда собакебольно, она визжит от боли. Когда боли нет, собака о ней не думает.Собака не боится будущей боли и не сожалеет о прошлой. Это кажетсятаким простым и естественным.
Мыговорим, что все это так, потому что Природа глупа. Но это неаргумент. Мы как раз начинаем понимать, что Природа гораздо умнее,чем мы нам хотелось бы думать. Великий биохимик Альберт Сент-Дьёрдьприводит забавный пример:
[Поступаяв Принстонский институт перспективных исследований,] я делал это внадежде, что, работая бок о бок со всеми этими великимифизиками-атомщиками и математиками, я узнаю что-нибудь о живойматерии. Но как только я открыл, что в любой живой системе естьбольше двух электронов, физики перестали со мной разговаривать. Совсеми своими компьютерами они не могли сказать, что там может делатьэтот третий электрон. Примечательно, что сам-то он точно знает, чтоему делать. Вот так, маленький электрон знает нечто, чего не знаютвсе мудрецы Принстона, и это наверняка что-то очень простое.
Боюсь,что Природа не просто умнее, чем мы думаем, – Природа умнее,чем мы можем думать. В конце концов, Природа создала и человеческиймозг, который, как мы тешим себя мыслью, представляет собой самыйразумный инструмент во вселенной. А может ли идиот создать подлинныйшедевр?
Согласнобиблейской Книге Бытия, одно из первых порученных Адаму заданийсостояло в том, чтобы дать имена существующим в природе животным ирастениям. Ибо в природе нет готовых ярлыков, и было бы очень удобно,если бы мы могли классифицировать и называть все, что нам здесьвстречается. Иными словами, Адаму было поручено рассортироватьмногообразие природных форм и процессов и определить для них имена.»Эти животные похожи между собой и не похожи на тех животных,так что назовем эту группу «львами», а ту –»медведями». Эту группу предметов кушать можно, а тунельзя. Назовем эту группу «виноградом», а ту –»камнями».
Нохотя изобретение имен для животных и растений было, несомненно,занятием не из легких, действительная задача Адама состояла не вэтом. Ключевой частью его работы был процесс сортировки как таковой.Ибо Адаму приходилось группировать сходных животных и учитьсямысленно отличать их от других, не сходных с ними. Ему нужно былоучиться проводить мысленную пограничную линию между различнымигруппами животных, потому что лишь после этого у него появляласьвозможность различать между собой разные существа и, следовательно,давать им имена. Иными словами, великая задача, к осуществлениюкоторой приступил Адам, состояла в построении мысленных илисимволических разделительных линий. Адам был первым, кто очертилприроду, мысленно разделил ее, разметил и нанес на схему. Адам былпервым великим картографом, он устанавливал границы.
Этотпервый опыт картографирования был столь успешным, столь впечатляющим,что наша жизнь по сей день в основном проходит в рисовании границ.Каждое принимаемое нами решение, каждое наше действие, каждое нашеслово основано на проведении границ, сознательном илибессознательном. В данном случае я имею в виду не только границумежду собой/не-собой, но любые границы в самом широком смысле слова.Принять решение значит провести границу между тем, что делать, и чегоне делать. Возжелать чего-либо значит провести границу между приятными неприятным, а затем устремиться к первому. Отстаивать идею значитпровести границу между представлениями, которые воспринимаются какистинные, и представлениями, которые таковыми не воспринимаются.Получить образование значит научиться тому, где и как проводитьграницы, и что потом делать с разграниченными частями. Поддерживатьправовую систему означает проводить границу между теми, кто соблюдаетзаконы общества, и теми, кто их не соблюдает. Вести войну значитпроводить границу между теми, кто за нас, и теми, кто против нас.Изучать этику значит учиться проводить границу между добром и злом.Заниматься западной медициной значит проводить четкую границу междуболезнью и здоровьем. Вполне очевидно, что вся жизнь наша, – отмелких происшествий до серьезных кризисов, от незначительных решенийдо больших свершений, от маленьких слабостей до пламенных страстей –представляет собой процесс проведения границ.
Интересно,что любая граница, сколь бы сложной и тонкой она ни была, отделяет насамом деле не что иное, как внутреннее от внешнего. Достаточно будетначертить круг, простейшую форму пограничной линии, и увидеть, чтосама эта линия показывает нам, что находится внутри, а что снаружи:
Обратитевнимание, однако, что пока мы не очертим границу круга,противоположности внутреннего и внешнего сами по себе не существуют.Иными словами, противоположности порождаются самой пограничнойлинией. Провести границу значит создать противоположности. Такимобразом, мы начинаем видеть, что живем в мире противоположностейименно по той причине, что жизнь, какой мы ее знаем, есть процесспроведения границ.
Амир противоположностей, как вскорости убедился Адам, это мирконфликтов. Должно быть, он был очарован той властью, которую давалопроведение границ и произнесение имен. Вы только представьте, простойзвук, например, «небо», мог передавать всю безбрежность ипростор голубых небес, которые, благодаря пограничным линиям,сознавались теперь как нечто отличное от земли, воды, огня. Вместообращения к реальным объектам и манипуляций с ними, Адам теперь могманипулировать в своей голове этими магическими именами, заменявшимиобъекты как таковые. До изобретения границ и имен, например, еслиАдам хотел сообщить Еве, что считает ее тупой, как ослица, емуприходилось брать Еву за руку, бродить с нею по окрестностям впоисках ослицы, потом показывать на ослицу, после этого на Еву, апотом начинать скакать, хрюкать и корчить дурацкие рожи. Но теперь,пользуясь магией слова, Адам мог просто смерить ее взглядом исказать: «Боже правый, дорогая, ну и тупа же ты, словно ослица!»Ева же, которая, кстати, была помудрее Адама, обычно придерживалаязык. То есть отказывалась от ответного применения магии слова, ибо всердце своем знала, что слово – обоюдоострый меч, а кто живетмечом, от меча и погибает.
Междутем, результаты стараний Адама были очевидны, могущественны иволшебны, и он, ясное дело, стал проявлять определенную дерзость. Онначал расширять границы, познавая и включая в них такие места,которым на карте лучше было бы не появляться. Вершиной его дерзостистала история с Древом Познания, которое на самом деле было древомпротивоположностей добра и зла. И когда Адам осознал, что добро и злопротивоположны, то есть когда он провел роковую границу, мир егоразвалился на части. Когда Адам согрешил, весь созданный им мирпротивоположностей обернулся против него страшной карой. Боль инаслаждение, добро и зло, жизнь и смерть, труд и игра – всемножество сцепившихся в борьбе противоположностей обрушилось начеловечество.
Адампонял тот неприятный факт, что каждая пограничная линия представляетсобой также потенциальную линию фронта, и что всякое проведениеграницы есть создание почвы для конфликта. В его случае конфликтомбыла война противоположностей, мучительное сражение жизни со смертью,удовольствия с болью, добра со злом. Адам понял (но было уже поздно),что вопрос о месте проведения границы – это на самом делевопрос о месте проведения битвы.
Мыживем в мире конфликтов и противоположностей просто потому, что живемв мире границ. Поскольку каждая пограничная линия представляет собойтакже линию фронта, человек оказывается в затруднительном положении:чем крепче границы, тем дольше сражения. Чем больше я привязан кудовольствию, тем больше боюсь боли. Чем более добродетельным япытаюсь стать, тем больше меня донимает зло. Чем больше стремлюсь куспеху, тем больше опасаюсь провала. Чем сильнее цепляюсь за жизнь,тем ужаснее мне видится смерть. Чем больше я что-то ценю, теммучительней для меня его утрата. Иными словами, большинство нашихпроблем – это проблемы границ и создаваемых имипротивоположностей.
Мыпривыкли решать такие проблемы путем устранения одной изпротивоположностей. Мы решаем проблему добра и зла, пытаясьискоренить зло. Мы решаем проблему жизни и смерти, пытаясь прикрытьсмерть символическими формами бессмертия. В философии мы справляемсяс противоположными понятиями, отмахиваясь от одного из полюсов илипытаясь свести его к другому. Материалист пытается свести дух кматерии, а идеалист – материю к духу. Монисты пытаются свестимножественность к единству, а плюралисты – объяснить единствочерез множественность.
Сутьдела в том, что мы во всех случаях склонны рассматривать даннуюграницу как реальную, и затем манипулировать порождаемыми этойграницей противоположностями. Мы никогда не задаемся вопросом осуществовании самой границы. Поскольку мы полагаем границу реальной,у нас есть стойкое представление о том, что противоположностинепримиримы, разделены и разведены навсегда. «Запад – этоЗапад, Восток – это Восток, и им не сойтись никогда». Боги Дьявол, жизнь и смерть, добро и зло, любовь и ненависть, я и другие– все это, говорим мы, отличается между собой как день и ночь.
Имы считаем, что если бы только могли искоренить все отрицательные инежелательные полюса пар противоположностей, жизнь была бы прекрасна.Если бы мы могли победить боль, зло, смерть, страдание и болезни,дабы восторжествовали добродетель, жизнь, радость и здоровье, этобыла бы действительно хорошая жизнь, – и именно так многие людипредставляют себе Рай. Рай стал означать не выход за пределыпротивоположностей, но место, где собраны все их положительныеполовины, а Ад, соответственно, – место, куда свалены всеотрицательные: боль, страдание, мучения, тревога, болезни.
Создаетсявпечатление, что подобное стремление развести противоположности иотдать предпочтение лишь тому, что относится к положительнойполовине, служит определяющим признаком западной цивилизации,основанной на идее прогресса, – ее религии, науки, медицины ипромышленности. Прогресс – это прежде всего движение ототрицательного к положительному. И тем не менее, несмотря на теочевидные удобства, которые дает нам развитие медицины и сельскогохозяйства, ничто не указывает на то, что после столетий утвержденияположительного и попыток устранить отрицательное люди стали жить хотьнемного более счастливо, более содержательно или в большем согласии ссамими собой. По сути то, что мы видим, указывает как раз наобратное: сегодня мы живем в «тревожное время», эпоху»потрясения будущим», эпидемии безысходности и отчуждения,скучного богатства и бессмысленного изобилия.
Похоже,»прогресс» и несчастье вполне могут быть двумя сторонамиодной пущенной волчком монеты. Ибо само стремление к прогрессупредполагает недовольство существующим положением дел, так что чембольше я жажду прогресса, тем острее испытываю недовольство. В своемслепом стремлении к прогрессу наша цивилизация, фактически,институционализирует фрустрацию, учреждает безысходность. Ибо,пытаясь выделить положительное и устранить отрицательное, мысовершенно забыли, что положительное обнаруживается лишь в светеотрицательного. Противоположности действительно могут отличаться, какдень и ночь, но без ночи мы так бы никогда и не узнали, что такоедень. Устранение отрицательного равнозначно устранению возможностирадоваться положительному. Поэтому чем больших успехов мы достигаемна пути прогресса, тем больше обманываемся в своих ожиданиях, и темострее испытываем чувство общей безысходности.
Кореньэтой проблемы – в нашей склонности считать противоположностинепримиримыми, полностью разведенными и оторванными друг от друга.Даже простейшие из противоположностей, такие как купля и продажа,рассматриваются как два разных и отдельных друг от друга события.Действительно, купля и продажа в некотором смысле различны, но онитакже – и в этом все дело – совершенно нераздельны.Всякий раз, когда вы что-то покупаете, то есть совершаетеопределенное действие, для другого человека это же действие служитактом продажи. Иными словами, купля и продажа – просто двестороны одного события, одной сделки. И хотя эти стороны «различны»,представлены они одним и тем же событием.
Такоенеявное тождество свойственно всем противоположностям. Скольвпечатляющими бы ни были различия между противоположностями, сами ониостаются совершенно нераздельными и взаимозависимыми по той простойпричине, что одно без другого не существует. С этой точки зрениястановится очевидным, что нет внутреннего без внешнего, нет верха безниза, нет победы без поражения, нет удовольствия без боли, нет жизнибез смерти. Древнекитайский мудрец Лао Цзы говорит:
Естьли различие между да и нет?
Естьли различие между добром и злом?
Долженли я бояться того, чего другие боятся?
Какаябессмыслица! Бытие и небытие порождают друг друга,
Трудноеи легкое создают друг друга,
Длинноеи короткое взаимно соотносятся,
Высокоеи низкое взаимно определяются,
Предыдущееи последующее следуют друг за другом.*
*Перевод Ян Хин-шуна
АЧжуан Цзы продолжает эту тему:
Поэтомусказать: «Почему бы не признавать [только] правду и отрицатьнеправду, признавать [только] порядок и отрицать беспорядок?» –означает не понимать закона неба и земли и [природных] свойств всехвещей. Это то же самое, что признавать небо и отрицать землю,признавать начало инь и отрицать начало ян. Очевидно, что такпоступать нельзя. А тот, кто все же не отвергает [таких высказываний]и продолжает о них говорить, тот если не дурак, то лгун.*
*Перевод С.Кучеры
Внутреннееединство противоположностей вряд ли можно отнести к числу идей,разделяемых лишь мистиками, восточными или западными. Если мыпосмотрим на современную физику, область, в которой западныйинтеллект добился своих величайших достижений, то обнаружим сходныепредставления о реальности как единстве противоположностей. В теорииотносительности, например, прежние противоположности покоя и движениястали совершенно нераздельны. Объект, который для одного наблюдателяпребывает в состоянии покоя, для другого наблюдателя в то же самоевремя находится в движении. В современных теориях стирается разницатакже между волной и частицей, структурой и функцией. Даже извечноеразделение массы и энергии свелось к E=mc2Эйнштейна, и эти древние «противоположности»рассматриваются теперь как две стороны одной реальности, реальности,которую так жестоко подтвердила Хиросима.
Болеетого, согласно современным физическим представлениям такиепротивоположности, как субъект-объект и время-пространство такженастолько взаимообусловлены, что образуют непрерывность, континуум.То, что мы называем «субъектом» и «объектом»,представляют собой, подобно купле и продаже, две стороны единогопроцесса. И поскольку это относится также ко времени и пространству,мы больше не можем говорить об объекте, расположенном в пространстве,или процессе, протекающем во времени, – мы можем говоритьтолько о пространственно-временном событии. Современная физиказаявляет, что реальность можно рассматривать лишь как единствопротивоположностей. По словам биофизика Людвига фон Берталанфи,
еслисказанное выше истинно, реальность есть то, что Николай Кузанскийназывал coincidentia oppositorum,совпадением противоположностей. Дискурсивное мышление всегдапредставляет лишь одну сторону высшей реальности, которую Кузанецименует Богом; ему никогда не исчерпать ее бесконечного многообразия.Следовательно, высшая реальность есть единство противоположностей.
Сточки зрения coincidentia oppositorumто, что мы считали полностью обособленными и непримиримымипротивоположностями, оказывается, по словам фон Берталанфи,»дополнительными аспектами одной и той же реальности».
Именнопо этим причинам Альфред Норт Уайтхед, один из самых влиятельныхфилософов двадцатого века, разработал свою философию «организма»и «вибрационного существования», согласно которой, все»конечные элементы мироздания по сути своей вибрационны». Авсе вещи и события, которые мы обычно считаем несовместимыми, такиекак причина и следствие, прошлое и будущее, субъект и объект, насамом деле подобны гребню и подошве одной волны, одной вибрации. Ибоволна, будучи сама по себе единым событием, выражает себя впротивоположностях гребня и подошвы, высшей точки и низшей точки.Именно по этой причине реальность волны нельзя обнаружить ни в еегребне, ни в подошве, а лишь в их единстве. Попробуйте представитьволну с гребнем, но без подошвы. Ясно, что не бывает гребня безподошвы, высшей точки без низшей. Гребень и подошва – этидействительные противоположности – являются неразрывнымисторонами одного лежащего в их основе процесса. Подобно этому,говорит Уайтхед, любой элемент во вселенной есть «вибрирующийприлив и отлив энергии или деятельности, лежащей в его основе».
Нигдеэто внутреннее единство противоположностей не показано так четко, какв гештальтистской теории восприятия. Согласно этой теории, мы сознаемобъекты, события или фигуры не иначе как в соотнесении их с фоном.Например, то что мы называем «светлым», на самом делепредставляет собой фигуру на темном фоне. Когда я обращаю свой взор кнебесам в темную ночь и вижу блеск яркой звезды, в действительности явижу, – точнее, глаз мой воспринимает, – не звезду самупо себе, а целостное поле восприятия или гештальт «яркой звездыплюс темного фона». Сколь сильным бы не был контраст между яркойзвездой и темным небом, без одного я не смог бы воспринять другого.Таким образом, «светлое» и «темное» представляютсобой две стороны единого гештальта восприятия. Точно так же, я немогу воспринимать движение вне соотнесения с покоем, напряжение внесоотнесения с расслаблением, сложное вне соотнесения с простым,привлекательное вне соотнесения с отталкивающим.
Подобноэтому я сознаю наслаждение не иначе как в соотнесении с болью. Ядействительно могу чувствовать себя в данный момент очень хорошо ииспытывать наслаждение, но я никогда не смог бы осознать его таковым,если бы на фоне не существовало дискомфорта и боли. Вот почему боль инаслаждение все время как бы приходят на смену друг другу, ибо лишьих обоюдный контраст и чередование позволяет узнать о существованиитого и другого. Поэтому сколько бы я не тянулся к первому и неизбегал второго, попытка разграничить их оказывается тщетной. Каксказал бы Уайтхед, боль и наслаждение суть гребень и подошва единойволны сознавания, и попытка выделить положительный гребень иустранить отрицательную подошву равнозначна попытке устранить всюволну сознавания как таковую.
Возможно,это дает ключ к пониманию того, почему жизнь, взятая как набор несвязанных между собой противоположностей, выглядит так безысходно, ипочему прогресс обернулся на деле не ростом, а разрастанием раковойопухоли. В попытках развести противоположности и оставить те из них,которые мы считаем положительными, – наслаждение без боли,жизнь без смерти, добро без зла, – мы пускаемся в погоню замиражами, не имеющими никакой связи с реальностью. С тем же успехомможно было бы стремиться к миру вершин без долин, покупателей безпродавцов, левого без правого, внутреннего без внешнего. Так что, пословам Витгенштейна, поскольку наши цели не возвышены, а иллюзорны,проблемы наши не сложны, а бессмысленны.
Большинствуиз нас до сих пор трудно поверить в то, что любые противоположности,– такие как масса и энергия, субъект и объект, жизнь и смерть –взаимосвязаны вплоть до полной нераздельности. Но поверить в этотрудно лишь потому, что мы считаем реальной пограничную линию междуними. Вспомните, что именно эти границы и создают видимостьсуществования обособленных противоположностей. По сути дела,говорить, что «высшая реальность есть единствопротивоположностей», значит говорить, что в высшей реальностиникаких границ нет. Нигде.
Действительно,мы настолько околдованы границами, настолько зачарованы первороднымгрехом Адама, что полностью забыли о действительной природе самихпограничных линий. Ибо в реальном мире никаких пограничных линий нет,они существуют лишь в воображении составителей карт. Разумеется, вмире природы существует много разных линий, таких, например, какбереговые линии, расположенные между континентами и омывающими ихокеанами. В самом деле, в природе можно найти всевозможные линии иповерхности – контуры листьев и кожа организмов, линиягоризонта и очертания деревьев, контуры озер, освещенные и затененныеповерхности, линии, выделяющие любые объекты из окружения.Существование этих линий и поверхностей вполне очевидно, но линииэти, подобно береговым линиям, не просто отделяют землю от воды, какмы обычно считаем. Алан Уотс нередко подчеркивал, что эти»разделительные линии» возникают в местах, где земля и водасоприкасаются друг с другом. То есть линии эти соединяют в той жемере, что и разделяют. Иными словами, эти линии нельзя назватьграницами. А между линией и границей, как мы вскоре увидим,существует огромная разница.
Делов том, что линии соединяют противоположности так же, как и разделяютих. Именно в этом и состоит функция всех реальных линий иповерхностей в природе. Они явственно разделяют противоположности, вто же время неявно объединяя их. Давайте, например, проведем линию,которая бы изображала вогнутую фигуру:
Каквидите, эта линия создает и выпуклую фигуру. Именно это имел в видуЛао Цзы, когда говорил, что все противоположности возникаютодновременно. Они входят в жизнь вместе, подобно вогнутому ивыпуклому в этом примере.
Далее,мы не можем сказать, что линия отделяет вогнутое от выпуклого, потомучто есть только одна линия, и она принадлежит как выпуклому, так ивогнутому. Линия, нимало не разделяя вогнутое и выпуклое, делаетсовершенно невозможным существование одного без другого. Потому чтоизображая вогнутое, мы рисуем той же линией и выпуклое: внешнийконтур вогнутого составляет внутренний контур выпуклого. Такимобразом, вы не найдете вогнутого без выпуклого, ибо они, как и всепротивоположности, обречены навечно обнимать друг друга.
Вселинии, которые мы находим в природе или создаем сами, не толькоразделяют различные противоположности, но и связывают их внераздельное единство. Иными словами, линия – это не граница.Ибо линия, – мысленная, природная или логическая, – нетолько разделяет и отделяет, но соединяет и объединяет. Напротив,границы чисто иллюзорны – они претендуют на разделение того,что на самом деле неразделимо. С этой точки зрения в действительноммире есть линии, но нет границ.
Реальнаялиния становится иллюзорной границей, когда мы начинаем считатьлежащее по обе ее стороны отделенным и не связанным; когда мыпризнаем внешнее различие противоположностей, но игнорируем ихвнутреннее единство. Линия становится границей, когда мы забываем,что внутреннее всегда сосуществует с внешним. Линия становитсяграницей, когда наше воображение превращает ее изразделительно-соединительной в чисто разделительную. Хорошо уметьпроводить линии, если не путать их при этом с границами. Хорошо уметьотличать наслаждение от боли; но отделить наслаждение от болиневозможно.
Сегоднямы создаем иллюзии границ подобно тому, как это когда-то делал Адам,ибо грехи отцов пали на головы их сынов и дочерей. Мы начинаем снаблюдения за природными линиями – линией берега, линией леса,линией неба, поверхностью земли, поверхностью кожи и т.д., либо спостроения мысленных линий (каковыми суть идеи и понятия). Тем самыммы выделяем и классифицируем различные элементы своего мира. Мыучимся распознавать разницу между тем, что оказывается внутри и внеопределенного класса предметов: между деревьями и не деревьями, междунаслаждением и не наслаждением, между длинным и не длинным, междудобром и не добром…
Ужесами эти линии таят в себе опасность превращения в границы, ибонаучаясь отличать явные различия, мы забываем о скрытом единстве. Ещелегче впасть в такую ошибку, когда мы переходим к именам, кзакреплению определенных слов или символов за тем, что входит в тотили иной класс, и тем, что в него не входит. Ибо слова, которые мыиспользуем для обозначения того, что входит в этот класс (например,»светлый», «верх», «наслаждение»),определенно отличаются от слов, которые мы используем для обозначениятого, что в него не входит («темный», «низ»,»боль»).
Такимобразом, мы можем манипулировать символами независимо от неразрывносвязанных с ними противоположностей. Например, я могу составитьпредложение, в котором говорится: «Я жажду наслаждений». Вэтом предложении не упоминается о необходимой противоположностинаслаждения, о боли. Я могу отделить наслаждение от боли в словах, вмыслях, хотя в реальном мире они нераздельны. Линия междунаслаждением и болью превращается здесь в границу, и иллюзия ихразделенности выглядит убедительно. Не видя того, что слова этиобозначают две разные стороны одного процесса, я рисую в своемвоображении два разных процесса, противостоящих друг другу. Л.Л.Уайтговорил в связи с этим, что
«незрелыйум, неспособный преодолеть собственные предрассудки… обреченбороться в смирительной рубашке своих дуализмов: субъект/объект,время/пространство, дух/материя, свобода/необходимость, свободаволи/закон. Так истина, которой должно быть единой, оказывается вовласти противоречий. Человек не может понять, куда попал, ибо создалдва мира из одного».
По-видимому,наша проблема состоит в том, что мы создаем испещренную границамиусловную карту действительной территории природы, не имеющей границ,и затем полностью смешиваем одно с другим. Как подчеркивал Кожибскийи другие создатели общей семантики, наши слова, символы, знаки, мыслии идеи представляют собой лишь карты реальности, а не реальность кактаковую, ибо «карта – это не территория». Слово»вода» не утоляет жажду. Но мы живем в мире карт и словтак, будто это реальный мир. Следуя по стопам Адама, мы потерялись вмире фантастических карт и границ. И эти иллюзорные границы, вкупе спорождаемыми ими противоположностями, стали причиной нашихнескончаемых битв.
Такимобразом, большинство наших «жизненных проблем» основаны наиллюзии, будто противоположности эти могут и должны быть отделены иизолированы друг от друга. Но поскольку на самом делепротивоположности представляют собой разные стороны одной лежащей вих основе реальности, это напоминает попытку отделить друг от другадва конца одной резинки. Вы можете только тянуть ее сильнее исильнее, пока она не лопнет.
Теперьможно понять, почему все мистические традиции мира называют человека,способного прозревать истину сквозь пелену противоположностей,»освобожденным». Так как он «свободен отдвойственности», то есть от пар противоположностей жизнь егосвободна от бессмысленных по сути своей проблем и конфликтов,порождаемых борьбой этих противоположностей. Такой человек больше непытается одолеть одну противоположность другой в надежде обрестипокой, а превосходит их. Не борьба добра со злом, а выход за ихпределы. Не борьба жизни со смертью, а сознавание, запредельное жизнии смерти. Дело не в том, чтобы развести противоположности и заняться»развитием положительного», а в том, чтобы объединять игармонизировать их на почве, которая превосходит и включает в себяих. Этой общей почвой служит, как мы вскоре увидим, сознаниеединения. А пока отметим, приведя цитату из Бхагавадгиты, чтоосвобождение – это свобода не от отрицательного, но от самойдвойственности.
Онслучайно пришедшим доволен,
онвне двойственности, независтлив,
ив беде и в удаче ровен,
дажедействуя, он не привязан.
Называйтого отрешенным,
ктолишен вожделенья и злобы;
ведькто двойственностью не скован,
узыдействий легко разрушает.*
*Перевод В.Семенцова
Говоряязыком западной культуры, обрести такую «свободу отдвойственности» значит еще при жизни войти в Царствие Небесное,хотя наши проповедники и забыли об этом. Ибо Небеса, что бы ниутверждала на сей счет поп-религия, это не состояние, в которомосталось все положительное и не осталось ничего отрицательного, носостояние «не-противоположности» или «недвойственности»,как об этом говорится в Евангелии от Фомы:
Онисказали ему: Что же, если мы – младенцы, мы войдем в царствие?Иисус сказал им: Когда вы сделаете двоих одним, и когда вы сделаетевнутреннюю сторону как внешнюю сторону, и внешнюю сторону каквнутреннюю сторону, и верхнюю сторону как нижнюю сторону, и когда высделаете мужчину и женщину одним…, – тогда вы войдете в[царствие].
*Перевод М.Трофимовой
Этаидея непротивополагания и недвойственности составляет суть индуизмаадвайты («адвайта» означает «недвойственный» или»не-два») и буддизма махаяны, и она ярко выражена в одномиз важнейших буддийских текстов, Ланкаватара Сутре:
Ложноевоображение учит, что свет и тень, короткое и длинное, белое и черноеразличны и их надлежит отличать; но они не имеют независимогосуществования; это лишь разные стороны одного предмета, это понятия,выражающие отношения последнего, а не самостоятельную реальность.
Мымогли бы без конца приумножать эти цитаты, но все они говорили бы ободном: высшая реальность есть единство противоположностей. Ипоскольку именно границы, которые мы налагаем на реальность, делят еена бесчисленные пары противоположностей, утверждение мистическихтрадиций о том, что реальность свободна от противоположностей, естьутверждение о том, что реальность свободна от границ.Не-двойственность реального означает, что реальное без-гранично.
Такимобразом, прекращение войны противоположностей требует отказа отграниц, а не все более совершенного жонглирования противоположностямив их междоусобной борьбе. Война противоположностей есть симптомпризнания реальности границ, и чтобы излечить симптомы, нам нужнозаняться причинами болезни: нашими иллюзорными границами.
Но,спрашиваем мы, что произойдет с нашим стремлением к прогрессу, еслимы увидим, что все противоположности есть по сути своей одно? Что ж,если повезет, оно исчезнет, – а вместе с ним исчезнет, наконец,и постоянная неудовлетворенность, порождаемая иллюзией того, что засоседским забором трава зеленее. Я не имею в виду, что мы перестанемразвивать медицину, сельское хозяйство и технологию. Мы простоперестанем питать иллюзию, будто счастье наше зависит от них. Ибопрозрев сквозь иллюзии наших границ, мы увидим здесь и сейчасВселенную, какой видел ее Адам до падения: органическое единство,гармонию противоположностей, мелодию положительного и отрицательного,игру нашего вибрирующего существования. Когда противоположностипостигаются как единое, разногласия переходят в согласие, битвыстановятся танцами, а враги обнимаются. Мы можем подружиться со всейнашей Вселенной, а не всего лишь с ее половиной.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. БЕЗГРАНИЧНАЯТЕРРИТОРИЯ
Предельныйметафизический секрет, если мы возьмем на себя смелостьсформулировать его так просто, состоит в том, что во Вселенной границнет. Границы – это иллюзии, порождаемые не реальностью, а нашимкартографированием последней. И хотя картографировние может бытьвполне уместным, путать карту и территорию смертельно опасно.
Границнет не только между противоположностями. Их нет в гораздо болеешироком смысле: в космосе вообще нет разделяющих границ междукакими-либо вещами или событиями. И эта реальность безграничностинигде не просматривается так ясно, как в современной физике, –что весьма примечательно, ибо классическая физика, связанная сименами Кеплера, Галилея и Ньютона, была одной из самых верныхпоследовательниц Адама, этого первого картографа и учредителя границ.
КогдаАдам в конце концов ушел в мир иной, картографирование и учреждениеграниц он передал в наследство человечеству. И поскольку каждаяграница дает определенную политическую и технологическую власть,предпринятое Адамом разграничение, классификация и наименованиеприродных элементов заложило основы технологической власти человеканад природой. Собственно говоря, согласно иудейской традиции, плодДрева Познания таил в себе знание не добра и зла, а полезного ибесполезного, – то есть технологическое знание. Но хотя каждаяграница несет в себе технологическую и политическую власть, она несеттакже отчуждение, разобщение и конфликт, потому что устанавливаяграницу для обретения контроля над чем-либо, вы в то же времяотделяете и отчуждаете себя от того, чем пытаетесь управлять. ТакАдам пал – отпал от целого и впал в раздробленность, чтополучило название «первородного греха».
Однакоустановленные Адамом границы были весьма незамысловаты. Они простоделили вещи на классы, и годились лишь на то, чтобы описывать,определять, называть их и т.д. Но даже эти границы Адам использовалне полностью. Он едва успел дать имена овощам и фруктам, как потерялмяч и выбыл из игры.
Поколенияспустя потомки Адама в конце концов набрались духа, чтобы вновьначать разграничивать все и вся, причем на сей раз границами болеетонкими и абстрактными, отвлеченными. В Греции появились людиблестящей интеллектуальной мощи, – великие картографы иучредители границ. Аристотель, например, классифицировал едва ли невсе процессы и вещи в природе, да с такой точностью иубедительностью, что европейцам потребовались столетия, чтобы сталавозможной сама постановка вопроса о верности установленных им границ.
Носколь бы точной и сложной ни была ваша классификация, такого родаграница мало что позволяет, – во всяком случае, в научномплане, – разве что описывать и давать определения. Вам доступналишь наука о качествах, классифицирующая наука. Однако после того,как исходные границы установлены и мир предстал перед вами в видесовокупности отдельных вещей и событий, можно переходить к учреждениюболее тонких границ. Греки, в частности Пифагор, так и поступили.
Рассматриваявсе многообразие классов вещей и событий, от лошадей до апельсинов извезд, Пифагор обнаружил, что может проделывать со всеми этимиобъектами один блестящий трюк. Он может считать их.
Еслиприсвоение имен казалось магическим действием, счет вообщевоспринимался чем-то божественным: имена могли магически замещатьвещи, а числа могли превосходить их. Например, один апельсин плюсодин апельсин равняется двум апельсинам, но одно яблоко плюс однояблоко также равняется двум яблокам. Число два может с равным успехомпредставлять группу из любых двух вещей, и поэтому должно каким-тообразом превосходить их, выходить за их пределы.
Спомощью абстрактных чисел человеку удалось освободить свой ум отконкретных вещей. В какой-то мере это стало возможным уже благодарягранице первого типа, благодаря присвоению имен, разделению на классыи определению различий. Но числа разительно увеличили эту свободу.Ибо счет, в известном смысле, был действительно границей совершеннонового типа. Это была своего рода граница поверх границы,мета-граница, и работала она следующим образом.
Устанавливаяграницу первого типа, человек проводит разграничительную линию междуразличными вещами, и затем признает, что они составляют группы иликлассы, называемые впоследствии лягушками, яблоками, горами и т.д.Это первый или основной тип границы. Установив границу первого типа,вы можете прочертить поверх нее границу второго типа, сосчитав вещи вгруппах и классах. Если первая граница дает вам класс вещей, втораяграница дает класс классов вещей. Так, например, число семь относитсяко всем группам или классам вещей, состоящим из семи членов. Этоможет быть семь виноградин, семь дней, семь гномов и так далее. Инымисловами, число семь – это группа, в которую входят все группы,имеющие семь членов. Это группа групп, класс классов, граница награнице. Таким образом, при помощи чисел человек создал границунового типа, более абстрактную и универсальную границу, мета-границу.И поскольку границы дают политическую и технологическую власть,человек тем самым повысил свою способность управлять миром природы.
Однакоэти новые и более могущественные границы были связаны не только свозможностью дальнейшего развития технологии, но и с дальнейшимуглублением отчуждения, дальнейшим дроблением человека и его мира.Благодаря новой числовой мета-границе греки привнесли в мир тонкуюконфликтность, тонкий дуализм, который впоследствии прилип кевропейской культуре подобно вампиру, присосавшемуся к своей жертве.Ибо абстрактные числа, эта новая мета-граница, настолько выходили запределы конкретного мира, что человек обнаружил теперь, что живет вдвух мирах – абстрактном и конкретном, мире идей и мире вещей.За последующие две тысячи лет этот дуализм десятки раз менял своюформу, но редко когда устранялся или хотя бы смягчался. Он принималвид борьбы рационального против романтического, идей против опыта,интеллекта против инстинкта, закона против хаоса, духа противматерии. Все это были вполне реальные и уместные различия, носоответствующие различительные линии обычно вырождались впограничные, а затем и в линии фронта.
Новаямета-граница (числа, счета, измерения и тому подобного) по-настоящемуне использовалась естествоиспытателями на протяжении многих веков,вплоть до времен Кеплера и Галилея, то есть примерно до 1600 года.Ибо в промежуточный период между греками и первыми представителямиклассической физики на европейской сцене господствовала новая сила –Церковь. А Церковь ни в каком измерении и научном исчислении природыне нуждалась. Церковь, через посредство влияния Фомы Аквинского, былав тесном союзе с логикой Аристотеля, а логика Аристотеля, при всейсвоей блистательности, была чисто классифицирующей. Аристотель былсвоего рода биологом и продолжал классификацию, начатую Адамом. Онникогда по-настоящему не погружался с головой в пифагоровы числа иизмерения. Не стала делать этого и Церковь.
Однакок XVII веку Церковь пришла в упадок, и люди стали внимательнееприсматриваться к формам и процессам окружающего их природного мира.Вот тогда-то и вышел на сцену гений Галилея и Кеплера. Революция,которую совершили эти физики, заключалась в том, что они сталиизмерять явления, а измерение – это просто очень сложная формаподсчета. Так что там, где Адам с Аристотелем проводили границы,Кеплер и Галилей проводили мета-границы.
Ноученые XVII века не просто воскресили мета-границу числа и измерения,а затем усложнили ее. Они сделали следующий шаг, установив (точнее,окончательно оформив) границу совершенно нового типа. Сколь быневероятным это ни показалось, они провели границу поверхмета-границы. Они изобрели мета-мета-границу – алгебру.
Прощеговоря, проведение первой границы создает классы вещей. Проведениемета-границы создает классы классов, называемые числами. Проведениеграницы третьего типа, мета-мета-границы, создает классы классовклассов, называемые переменными Переменные – это известные нампо формулам «x», «y» или «z». Подобнотому как число может представлять любую вещь, переменная можетпредставлять любое число. Подобно тому как пять может относиться клюбым пяти вещам, «x» может относиться к любому числу иззаданного диапазона.
Спомощью алгебры первые ученые могли не только считать и измерятьэлементы, но также открывать абстрактные соотношения между этимиизмерениями, которые могли быть выражены в теориях, законах ипринципах. А законы эти, казалось, в некотором смысле «правят»или «управляют» всеми вещами и событиями, выделенными спомощью границ первого типа. На заре науки законы создавалисьдесятками: «Сила действия равна силе противодействия».»Сила равняется массе, умноженной на ускорение».»Количество работы, совершенной телом, равняется силе,умноженной на расстояние».
Этаграница нового типа, мета-мета-граница, принесла новое знание и,конечно же, огромную технологическую и политическую власть. Европабыла потрясена интеллектуальной революцией, подобных которойчеловечество еще не видело. Вы только представьте: Адам мог даватьпланетам имена; Пифагор мог считать их; а Ньютон мог сказать, сколькоони весят.
Заметим,что процесс формулирования научных законов был основан на границахвсех трех типов, каждый из которых надстраивался над предшествующим ибыл по сравнению с ним более абстрактным и объемлющим. Во-первых, выпроводите классифицирующую границу, чтобы осознать различные предметыи события. Во-вторых, вы ищете среди разделенных на классы элементовте, которые могут быть измерены. Эта мета-граница позволяет вамперейти от качества к количеству, от классов к классам классов, отэлементов к измерениям. В-третьих, вы изучаете отношения междучислами и измерениями второго шага, пока не открываете алгебраическуюформулу, которая бы всех их в себя включала. Эта мета-мета-границапозволяет перейти от измерений к выводам, от чисел к принципам.Каждый шаг, каждая новая граница дает более универсальное знание и,соответственно, большую власть.
Однакоза это знание, власть и контроль над природой пришлось дорогозаплатить. Человек получил контроль над природой ценой полногоотделения себя от последней. Сменилось всего десять поколений, и онобрел возможность взорвать вместе с собой всю планету. Небо надземлей оказалось таким задымленным, что птицы отказываются в немлетать; озера так засорены нефтепродуктами, что некоторые из нихмогут самовозгораться; океаны так плотно покрытыми нерастворимойпленкой химических отходов, что рыба задыхается и всплывает наповерхность; а дожди кое-где проедают кровельное железо.
Итем не менее, за время жизни десяти поколений созрела почва длявторой революции в науке. Никто не догадывался и не мог догадываться,что эта революция, которая разразилась в конце концов примерно в 1925г., будет сигналом к выходу за пределы классической физики с ееграницами, мета-границами и мета-мета-границами. Весь мирклассических границ содрогнулся и пал перед ликом Эйнштейна,Шрёдингера, Эддингтона, де Бройля, Бора и Гейзенберга.
Когдачитаешь, что пишут о научной революции XX века сами эти физики,невозможно не поражаться глубине интеллектуального переворота,который произошел в короткий период жизни одного поколения, с 1905 по1925 год, начиная с появления теории относительности Эйнштейна изаканчивая открытием принципа неопределенности Гейзенберга.Классические границы и карты старой физики буквально распались начасти. В 1925 г. Уайтхед констатировал:
Сегодняпрогресс развития науки достиг своего поворотного пункта. Нерушимыеоснования физики разрушены… Прежние основания научной мыслистановятся невразумительными. Время, пространство, материя, вещество,эфир, электричество, механизм, организм, форма, структура, модель,функция, – все требует переосмысления. Какой смысл говорить омеханистическом объяснении, когда вы не знаете, что подразумеваетсяпод механикой?
АЛуи де Бройль сказал:
Втот день, когда были тайно учреждены кванты, величественное зданиеклассической физики сотряслось до самых оснований. В историиинтеллектуального мира было немного переворотов, сравнимых с этим.
Чтобыпонять, почему «квантовая революция» стала такимпотрясением для науки, надо вспомнить, что к началу XX века заплечами у нее было около четырнадцати десятилетий поразительныхуспехов. Вселенная рассматривалась, по крайней мере глазамиклассической физики, как совокупность отдельных вещей и событий,каждое из которых имело совершенно определенные границы впространстве и времени и было изолировано от других. Кроме того,считалось что эти обособленные объекты – планеты, скалы,метеориты, яблоки, люди, – могут быть точно измерены исосчитаны, что, в свою очередь, позволяет открывать научные законы ипринципы.
Процедураэта была столь успешной, что ученые стали думать, будто все в природеподчиняется этим законам. Мир рассматривался как гигантскийбиллиардный стол, где все отдельные вещи взаимодействовали поньютоновским законам, слепо и случайно сталкиваясь между собойподобно биллиардным шарам. Когда ученые начали исследовать мирсубатомной физики, они, естественно, предполагали, что ньютоновскиезаконы, либо им подобные, подойдут также к протонам, нейтронам иэлектронам. А они не подошли. Совсем не подошли, вообще не подошли.Испытанное при этом потрясение было сродни тому, как если бы в одинпрекрасный день вы сняли перчатку и вместо руки обнаружили у себяклешню омара.
Болеетого, «последние кирпичики» мироздания, такие какэлектроны, не просто не подчинялись старым физическим законам.Невозможно было определить даже, где они находятся! Как говорил обэтом Гейзенберг,
мыбольше не могли рассматривать эти кирпичики вещества, которыепервоначально принимали за последнюю объективную реальность, «самипо себе». Потому что они пренебрегали всеми формами объективногоположения в пространстве и во времени.
Субатомныебиллиардные шары не только не соблюдали установленных законов, но,как оказывалось, даже не существовали, – по крайней мере, вформе неких отдельных объектов. Иными словами, атом вел себя не какдискретная «вещь». Старая физика метафорическирассматривала атом как миниатюрную солнечную систему, с нейтронами ипротонами, составляющими ядро-солнце, и отдельнымипланетами-электронами, вращающимися вокруг него. Но теперь атом началбольше походить на туманное облако, постепенно переходящее вокружающее пространство. Как отмечал Генри Стапп, «элементарнаячастица – это не независимо существующий неделимый объект. Всущности, она представляет собой совокупность отношений, обращенныхво вне, к другим вещам». Положение этих конечных строительныхэлементов реальности невозможно было определить, потому что у них,попросту говоря, не было границ.
Крометого, поскольку эти «последние кирпичики» вселенной неимели определенных границ, они не могли быть адекватно измерены. Этоочень расстроило физиков, так как они располагали лишь линейкойнаучного измерения, исчисления, – инструментом созданиямета-границ. Тот факт, что эти фундаментальные строительные элементымироздания никогда и ни при каких обстоятельствах не могут бытьполностью измерены, был назван принципом неопределенностиГейзенберга, и ознаменовал конец классической физики. Сам Гейзенбергназывал это «устранением жестких рамок». Старые границырухнули.
Таккак субатомные частицы не имели границ, у них не могло быть имета-границ, они не могли быть измерены; а поэтому не могло быть иточных мета-мета-границ, не могло быть «законов», которымбы они подчинялись. По сей день не создана мета-мета-карта, невыведен закон движения отдельного электрона, и прежде всего потому,что у отдельного электрона нет границы. Вы не можете установитьмета-границу или мета-мета-границу, не имея для начала границы.Теперь физики-ядерщики вынуждены работать с вероятностями истатистикой. Это значит, что измерению подвергается группа однотипныхсубатомных элементов, достаточная для того, чтобы физики моглисчитать ее отдельным объектом, обладающим якобы определеннойграницей. Это позволяет им строить мета-границы и предлагатьнаукообразные догадки относительно того, как может себя вести всясистема в целом. Но решающий момент состоит в том, что физики теперьзнают об условности этих границ и безграничности фундаментальныхэлементов мироздания как таковых.
Всвете современной физики легче увидеть, в чем состояло заблуждениеклассической физики. Она была так восхищена успехом устанавливаемыхею мета-границ и мета-мета-границ, что совершенно забыла об условнойприроде исходных границ. Мета-границы и мета-мета-границы были такполезны, они давали такую политическую и технологическую власть, чтопредставителям классической физики не приходило в голову, чтоисходные границы могут быть ложными. Иными словами, они вывелизаконы, управляющие отдельными вещами, лишь затем, чтобы обнаружить,что отдельных вещей не существует.
Новаяквантовая физика была вынуждена признать условную природу исходныхграниц как таковых по той простой причине, что никаких реальныхграниц найти ей не удалось. Оказалось, что в реальности границ несуществует, что они возникают в результате составления картреальности и последующего их редактирования. По словам Эддингтона,
мыобнаружили, что там, где наука продвинулась дальше всего, разумизвлек из природы то, что вложил в нее сам. Мы обнаружили след чей-тоноги на берегах неизвестного. Чтобы объяснить его происхождение, мыразработали ряд глубоких теорий. Наконец мы добились успеха ввоссоздании существа, оставившего сей след. И – о чудо! –след оказался нашим собственным.
Изэтого не следует, что реальный мир есть плод нашего воображения (какутверждает субъективный идеализм), – последнее относится толькок нашим границам. Вот почему Витгенштейн говорил, что «в основевсего современного видения мира лежит иллюзорное представление о том,что так называемые законы природы объясняют природные явления».Ибо законы эти описывают не реальность, но лишь наши границыреальности. Как указывал тот же Витгенштейн, «законы, такие какзакон причинности и т.д., распространяются на сеть [границ], а не нато, что она охватывает».
Корочеговоря, квантовая физика обнаружила, что реальность больше не можетрассматриваться как комплекс отдельных вещей и границ. То, что мыкогда-то считали обособленными «вещами», оказалосьвзаимосвязанными сторонами друг друга. По какой-то неведомой причинекаждая вещь и событие во Вселенной оказались переплетены со всемидругими вещами и событиями. И мир, реальная территория, началвыглядеть уже не собранием биллиардных шаров, а скорее единымогромным всеобщим полем, которое Уайтхед назвал «цельнокроенымпокровом Вселенной». По-видимому, этим физикам удалось уловитьотблеск безграничной территории реального мира, – мира, какимего видел Адам до проведения роковых границ; мира, каким он есть насамом деле, а не каким он выглядит на картах и мета-картах. Тейяр деШарден говорил об этом цельнокроеном покрове так:
Взятаяв своей физической конкретной реальности, ткань универсума не можетрваться. Как своего рода гигантский «атом», она в своейцелостности образует единственно реальное неделимое… Чем дальше иглубже, с помощью все более мощных средств, мы проникаем в материю,тем больше нас поражает взаимосвязь ее частей… Невозможно разорватьэту сеть и выделить из нее какую-либо ячейку без того, чтобы этаячейка не распустилась со всех сторон и не распалась.*
*Перевод Н.Садовского
Интересно,что представления современной физики о мире как своего родагигантском атоме, перекликаются (хотя в действительности сходство тутлишь поверхностное) с буддийским учением о «Дхармадхату»,что можно перевести как Сфера Всеобщего или Поле Реальности. Главныйпринцип Дхармадхату формулируется как ши ши ву ай. Ши означает «вещь,событие, существо, явление, объект, процесс»; ву означает «нет»;ай означает «препятствие, помеха, граница, отделение».Таким образом, ши ши ву ай переводится как «между вещами исобытиями во Вселенной нет границ». Говорится, что посколькумежду вещами нет реальных границ, все они взаимопроникают друг друга.Как объясняет Гарма Чанг,
Вбесконечной Дхармадхату каждая вещь в любой момент включает в себяодновременно все [другие вещи] в их совершенной полноте, безкакого-либо изъяна или исключения. Поэтому узреть один объект значитузреть все объекты, и наоборот. Иначе говоря, мельчайшая отдельнаячастица внутри микрокосмоса атома на самом деле содержит в себебесчисленные объекты и принципы бесчисленных вселенных прошлого ибудущего, содержит их полностью и без каких-либо исключений.
Вбуддизме махаяны Вселенная уподобляется огромной сети из драгоценныхкамней, где каждый камень отражается во всех остальных, а все ониотражаются в каждом камне. Как говорят буддисты, «все в одном иодно во всем». Это может звучать таинственно и непонятно, покавы не услышите, как современный физик излагает нынешние представленияоб элементарных частицах: «Попросту говоря, это значит, чтокаждая частица состоит из всех остальных частиц, каждая из которых вто же время точно так же представляет собой все остальные частицывместе взятые».
Такогорода аналогии побуждают многих ученых принять точку зрения физикаФритьофа Капры:
Мывидим, что двум фундаментальным теориям современной физики присущивсе основные черты восточного миросозерцания. Квантовая теорияотменила представление об обособленных объектах, заменила концепциюнаблюдателя концепцией участника и пришла к пониманию Вселенной каксети переплетенных взаимоотношений, элементы которой определяютсялишь через их связь с целым.
Всущности, сходство современной науки и восточной философии состоит втом, что обе они усматривают в реальности не разделенные границамиотдельные вещи, а неделимый узор единой сети, гигантский атом,цельнокроеный покров безграничного.
Вотличие от западной науки, Восток об этом знал давно по той причине,что никогда не воспринимал границ всерьез. Границы не настолькозасели в голове восточного человека, чтобы голова эта оторвалась отприроды и пошла своим путем. Для Востока существовал только один Путь– Дао, Дхарма, и этот путь возвещал о целостности, скрытой заграницами созданных человеком карт. Понимая недвойственностьреальности, Восток видел иллюзорность любых границ. Поэтому людиВостока редко путали карты с территорией, границы с реальностью,символы с действительностью, имена с тем, что они означают. Возьмителюбую буддийскую сутру, большинство из которых написаны сотни летназад, и вы прочтете примерно следующее:
Подвидимостью или явлением подразумевается то, что открывается чувствами различающему уму, и воспринимается как форма, звук, запах, вкус иприкосновение. Из этих явлений образуются идеи, такие как глина,вода, кувшин и т.д., обращаясь к которым человек говорит: это такаявещь, а не другая, – то есть образуются имена вещей. Когдаявления сопоставляются, а имена сравниваются и мы говорим, например:это слон, это лошадь, телега, пешеход, мужчина, женщина, или это ум ито, что к нему относится, – о названных таким образом вещахговорится, что они различаются. Когда такие различия [то естьграницы] начинают восприниматься как не имеющие собственной сущности,это правильное знание. Обладая правильным знанием, мудрый больше несчитает явления и имена реальностью. Когда явления и именаустраняются, а всякое различение прекращается, остается лишь истиннаяи сущностная природа вещей; поскольку же о том, какова природа этойсущности, ничего сказать нельзя, о ней говорится просто, что она»такова». Эта всеобщая, неделимая, непостижимая «Таковость»и есть единственная Реальность». (Ланкаватара Сутра)
Сдругой стороны, существует глубокое буддийское учение о Пустоте,согласно которому реальность пуста от мыслей и вещей. В ней нетвещей, потому что, как открыли наши физики, вещи – это простоабстрактные границы опыта. И в ней нет мыслей, потому что мышление,составление символических карт, как раз и представляет собойнанесение границ на реальность. Видеть «вещь» значитмыслить ее; а мыслить значит рисовать себе некие «вещи».Таким образом, «измышление» и «овеществление»суть два разных названия для той сети границ, которую мы набрасываемна реальность.
Поэтомукогда буддист говорит, что реальность пуста, он имеет в виду, что вней нет границ. Он вовсе не хочет сказать, что все вещи устраняются ипропадают, оставляя после себя чистый вакуум небытия,недифференцированную монистическую кашу. Д.Т.Судзуки говорит оПустоте, что она
неотрицает мира множественности; горы остаются на месте, вишни в полномцвету, луна светит ярче всего в осеннюю ночь; но они в то же времяпредставляют собой нечто большее, чем просто частные явления, ониобретают для нас более глубокий смысл, они понимаются в связи с тем,чем они не есть.
Делов том, что когда мир воспринимается как лишенный границ, все вещи исобытия, равно как и все противоположности, воспринимаютсявзаимозависимыми и взаимопроникающими. Подобно тому как наслаждениесвязано с болью, добро со злом, а жизнь со смертью, все вещи «связаныс тем, чем они не есть».
Большинствуиз нас сложно уловить это, ибо чары первородного греха Адама все ещене развеялись для нас, и мы цепляемся за границы, как за саму жизнь.Но суть постижения того, что реальность безгранична, очень проста.Именно из-за этой простоты ее так сложно усмотреть. Возьмите, кпримеру, зрительное поле своего восприятия. Видит ли ваш глазкакую-либо единичную, отдельную, обособленную вещь, когда выокидываете взором окружающий природный ландшафт? Видел ли онкогда-нибудь какое-то дерево? или волну? или птицу? Или вместо этоговаш глаз видит калейдоскопическую смену всевозможных переплетенныхузоров и фактур – дерево плюс небо плюс трава плюс земля; волныплюс песок плюс скалы плюс небо плюс облака…
Обративвнимание на зрительное поле своего восприятия, вы можете увидеть, чтодаже сейчас, когда вы читаете эти строки, глаз ваш в каждый моментвремени воспринимает не по одному слову. Ваш глаз видит, хотя и неможет прочесть, все слова на странице плюс что-то из окружающегофона, наверное, кисти и нижние части рук, колени, стол, часть комнатыи так далее.
Следовательно,в вашем конкретном, непосредственном сознавании нет отдельных вещей,нет границ. В действительности вы никогда не видите единичную вещь,вы всегда видите некое структурированное поле. Такова природа вашейнепосредственной реальности: она начисто лишена границ.
Новы можете мысленно внести в поле своего непосредственного сознаванияусловные границы. Вы можете выделить какой-то участок этого поля,сосредоточив внимание лишь на нескольких бросающихся в глазаобластях, таких как «данное» дерево, «данная»волна, «данная» птица, и затем притвориться, что сознаетелишь этот отдельный объект, умышленно отстранившись от остальнойчасти поля своего сознавания. Иными словами, вы можетесосредоточиться, то есть задать границы своему сознаванию. Вы можетесосредоточиться на этих словах и притвориться, что не замечаете всегоостального.
Этоочень полезная и безусловно необходимая способность, но у нее есть иобратная сторона. Тот факт, что вы в состоянии сосредоточиться иуделить внимание какой-то «одной отдельно взятой вещи»,может создать впечатление, будто совокупность этих «отдельныхвещей» и составляет реальность как таковую, хотя на самом делевсе они представляют собой лишь побочный продукт привнесения вамиграниц в поле своего сознавания. Если единственный инструмент,которым вы владеете, – молоток, все начинает напоминать гвозди.Но факт остается фактом: в действительности вы никогда не видитеграниц, вы только устанавливаете их. Вы не воспринимаете отдельныевещи, вы измышляете их. Проблема возникает тогда, когда измышленияэти начинают смешиваться с действительностью, ибо реальный мир приэтом представляется некой бессвязной и разорванной на куски штукой, ив самое ваше сознавание закрадывается дух первичного отчуждения.
Поэтомукогда физик или восточный мудрец говорит, что все вещи пусты, или чтовсе вещи недвойственны, или что все вещи взаимопроникают друг друга,он не пытается отрицать различия, нивелировать индивидуальность иутверждать взгляд на мир как на некую однородную массу. Мир включаетв себя всевозможные свойства, поверхности и линии, но все онисплетены в единое цельнокроеное поле. Давайте рассмотрим этоследующим образом: ваша рука безусловно отличается от вашей головы,голова отличается от ног, а ноги от ушей. Но для нас не составляеттруда признать, что все они – члены одного тела, и что телонаше, с другой стороны, выражает себя во всех этих столь не схожихмежду собою частях. Все в одном и одно во всем. Подобно этому, натерритории безграничного все вещи и события представляют собой членыодного тела, Дхармакайи, мистического тела Христа, вселенского поляБрахмана, органического узора Дао. Любой физик скажет вам, что всеобъекты во вселенной – это просто различные формы единойЭнергии, и называем ли мы эту Энергию «Брахманом», «Дао»,»Богом» или просто «Энергией», – это, намой взгляд, уже не столь важно.
Какмы увидели из двух последних глав, реальность безгранична, – вовсяком случае, в свете древней мудрости Востока и некоторых изпоследних достижений современной науки. Любая мыслимая границапредставляет собой не более чем абстракцию, отвлечение отцельнокроеного покрова Вселенной, и поэтому иллюзорна в том смысле,что создает разделение (и в конечном счете конфликт) там, где егонет. Границы между противоположностями, равно как и границы междувещами и событиями, есть по меньшей мере глубокий обман зрения.
Однакодля Востока реальность безграничного никогда не была лишьтеоретическим или философским вопросом. Она никогда не была чем-тотаким, что надлежало получить в лаборатории или вывести на доскемелом. Безграничность была скорее предметом повседневной,практической жизни. Ибо люди всегда пытаются ограничить, поместить вопределенные рамки свою жизнь, свой опыт, свою реальность. А каждаяпограничная линия, увы, представляет собой потенциальную линиюфронта. И поэтому единственная цель восточных (и эзотерическихзападных) путей освобождения состоит в том, чтобы избавить людей отконфликтов и невзгод войны посредством избавления их от границ. Онине пытаются помогать им выиграть сражение, ибо это так же невозможно,как смыть кровь кровью. Вместо этого они просто показывают людямиллюзорную природу границ, послуживших причиной сражения. Тем самымбитва не выигрывается, а прекращается.
Обнаружитьбезграничность реальности значит разоблачить иллюзорность конфликтов.Окончательное понимание этого называется нирваной, мокшей,избавлением, освобождением, просветлением, сатори – свободой отдвойственности, свободой от чар видимой разделенности, свободой отцепей иллюзорных границ. И, вооружившись таким пониманием, мы готовытеперь прейти к рассмотрению этого безграничного сознавания,называемого обычно «сознанием единения».
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. БЕЗГРАНИЧНОЕСОЗНАВАНИЕ
Сознаниеединения есть не что иное, как сознавание реальной территории –безграничного. Чтобы объяснить это, не требуется никаких уловок,никакой культурологической экзотики, никакого мистического жаргона иоккультного тумана. Если реальность на самом деле есть состояниебезграничности, – а отрицать это значит отворачиваться оттеории относительности, экологических наук, философии организма имудрости Востока, – если реальность есть состояниебезграничности, то сознание единения представляет собой естественнуюформу сознавания этой реальности. Короче говоря, сознание единения –это безграничное сознавание.
Какбы просто это ни звучало, адекватно обсуждать такое безграничноесознавание или сознание единения чрезвычайно сложно. Потому что нашязык – инструмент, посредством которого мы можем обсуждатьчто-либо, – это язык границ. Как мы уже видели, слова, символыи мысли представляют собой не что иное, как границы, ибо когда выдумаете о чем-то, используете слово или называете что-либо, вы темсамым ограничиваете, очерчиваете его, то есть создаете границу. Дажесказав, что «реальность – это безграничное сознавание»,мы тем самым проведем черту между границами и безграничным. Поэтомуследует неизменно учитывать те значительные трудности, которыесвязаны с дуализмом нашего языка. Так, приведенное выше определениереальности вполне приемлемо, если мы помним, что под безграничнымсознаванием подразумевается прямое, непосредственное, невербальноесознавание, а не просто философская концепция. Именно по этимпричинам мыслители-мистики подчеркивают, что реальность лежит по тусторону имен и форм, слов и мыслей, разделений и границ. За пределамивсех границ лежит реальный мир Таковости, Пустоты, Дхармакайи, Дао,Брахмана, Божества. И в мире таковости нет ни хорошего, ни плохого,ни святого, ни грешника, ни рождения, ни смерти; ибо в мире таковостинет границ.
Ипрежде всего там нет границы между субъектом и объектом, «я»и «не-я», зрящим и зримым. Я подчеркиваю это, и посвящурассмотрению этой темы всю главу, потому что граница между собой ине-собой – самая фундаментальная из всех создаваемых человекомграниц. Это граница, которую мы сдаем неохотней всего. В концеконцов, она была первой из проведенных нами границ. Это самая дорогаядля нас граница. Мы потратили годы, чтобы укрепить и защитить ее,сделать надежной и безопасной. Это та самая граница, котораяпозволяет нам чувствовать себя отличными от всего остального. И помере того как мы под грузом лет и воспоминаний стареем, начинаяприближаться к заключительному небытию смерти, эта границаоказывается нашим последним рубежом. Граница между собой и не-собой –первая граница, которую мы проводим, и последняя, которую мы стираем.Из всех возведенных нами границ эта граница важнейшая.
Этаисходная граница между собой и не-собой настолько фундаментальна, чтоот нее зависят все остальные наши границы. Мы вряд ли сможем отличитьграницы между вещами, прежде чем не отличим себя от вещей. Каждаясозданная вами граница зависит от вашего обособленного существования,то есть от вашей исходной границы между собой/не-собой.
Разумеется,препятствием для сознания единения служат любые границы, но,поскольку все остальные наши границы зависят от этой исходной, видетьсквозь нее значит видеть сквозь них. В определенном смысле это весьмакстати, ибо если бы нам пришлось преодолевать каждую из наших границв отдельности, одну за одной, потребовалась бы вся жизнь, или даженесколько жизней, чтобы растворить их все и достичь «освобожденияот двойственности». Но если мы сосредоточим свои усилия напреодолении исходной границы, это чрезвычайно упростит нашу работу.Ибо наши разнообразные границы образуют как бы перевернутую пирамиду,которая покоится на одном кирпиче, составляющем ее вершину. Уберитеего, и все здание рухнет.
Мыможем рассматривать эту исходную границу с разных точек зрения иназывать ее по-разному. Это непроходимая пропасть между тем, что ясчитаю «собой», и тем, что я считаю «не-собой»,между мною, который здесь, и объектами, которые там. Это раскол междупознающим субъектом и познаваемым объектом. Это пространство междумоим организмом и окружающей средой. Это разрыв между «я»,которое читает эти слова, и страницей, которую оно читает. Вообще,это разрыв между воспринимающим и воспринимаемым им миром. Такимобразом оказывается, что «внутри» исходной границынаходится мое «я», зрящий, думающий и чувствующий субъект;а по ту сторону находится «не-я», зримый мир внешнихобъектов, чужая мне и отделенная от меня окружающая среда.
Всознании единения, в безграничном сознавании, ощущение себяраспространяется на все то, что мыслилось прежде как «не-я».Чувство самотождественности расширяется на всю Вселенную, на всемиры, высокие и низкие, на проявленное и непроявленное, священное имирское. Ясно, что это не может произойти до тех пор, пока исходнаяграница, отделяющая «я» от Вселенной, ошибочно принимаетсяза реальную. Но когда иллюзорность исходной границы постигнута,ощущение себя распространяется на Все, – и тогда вне себябольше ничего не остается, так что границы проводить негде. Поэтомуесли наш взор начинает проникать за исходную границу, сознаниеединения не за горами.
Наосновании сказанного легко сделать тот ошибочный вывод, что длядостижения сознания единения достаточно разрушить исходную границу.Грубо говоря, так оно и есть, но в действительности все гораздопроще. На самом деле нам не нужно заботиться о разрушении исходнойграницы: в этом нет необходимости по той простой причине, чтоисходной границы не существует.
Каки любые другие границы, эта граница иллюзорна. Она только кажетсясуществующей. Мы делаем вид, что она существует, мы предполагаем, чтоона существует, мы во всем ведем себя так, будто она существует. Ноее нет. И если мы отправимся сейчас на поиски исходной границы, то необнаружим ни малейшего ее следа, ибо привидения не отбрасывают тени.Сейчас, – прямо сейчас, когда вы читаете это, – никакойисходной границы в действительности не существует, так что несуществует сейчас и никакой реальной преграды сознанию единения.
Поэтомумы не будем отыскивать исходную границу, а затем пытаться ееразрушить. Это было бы серьезной ошибкой, или по крайней мереогромной тратой времени, ибо мы не можем разрушить то, чего нет.Пытаться разрушить исходную границу – все равно что пытатьсяразвеять мираж, неистово размахивая руками. Хотя действия эти могутприводить человека в большое возбуждение, они остаются совершеннонапрасной затеей. Вы не можете устранить мираж. Вы можете толькопонять, что это мираж, и смотреть сквозь него. С этой точки зренияпытаться разрушить исходную границу даже с помощью таких сложных формдеятельности, как йога, сосредоточение, молитва, ритуал, песнопение,пост и т.п., значит допускать реальность исходной границы, усиливая иувековечивая таким образом ту самую иллюзию, которая подлежитустранению. Как сказал Франсуа Фенелон, «нет иллюзий болееопасных, нежели фантазии, с помощью которых люди пытаются избежатьиллюзий».
Вместотого, чтобы допускать реальность исходной границы, а затемпредпринимать какие-то шаги в попытках устранить ее, мы прежде всегоотправимся на поиски исходной границы как таковой. И если онадействительно иллюзорна, мы не найдем ее и следа. И тогда мы можемнепроизвольно понять, что то, что мы считали препятствием к сознаниюединения, в действительности никогда не существовало. И, как мыувидим, само это озарение уже будет проблеском безграничногосознавания.
Ночто значит искать исходную границу? Это значит тщательно искатьощущение себя обособленным «я», обособленным переживающим ичувствующим субъектом, который отделен от переживаний и чувств. Яполагаю, что если мы внимательно поищем такого «себя», тоне найдем его. И так как ощущение себя обособленным «я»служит по-видимому главным препятствием сознанию единения, искатьтакого «себя» и не найти его значит прикоснуться накакой-то миг к сознанию единения. Вот что говорил великий буддийскиймудрец Падмасамбхава: «Если искомый ищущий найден быть не может,цель поиска достигнута, а сам поиск завершен».
Приступаяк такому эксперименту, нужно ясно сознавать, что значит «отсутствиесебя» или «отсутствие исходной границы». Это неозначает потерю всякой чувствительности; это не состояние транса,хаоса, помешательства или утраты контроля над поведением. Это незначит вовсе, что мой ум и тело распадаются на мельчайшиесоставляющие и сливаются где-то в какой-то один Большой Ком непонятночего. Это не имеет ничего общего с шизофренической регрессией,которая вообще не выходит за границу себя/не-себя, а просторасстраивает ее, делает неопределенной.
Говоряоб «утрате себя», мы имеем в виду следующее. Ощущение себяобособленным «я» понимается и истолковывается неверно, такчто речь идет именно об устранении этого неверного толкования. У всехнас имеется это глубинное ощущение себя обособленным «я»,отделенным от потока наших переживаний и окружающего нас мира. У всехнас имеется ощущение «себя», с одной стороны, и ощущениевнешнего мира, с другой. Но если мы внимательно рассмотрим эти дваощущения – ощущение «внутреннего я» и ощущение»внешнего мира», – то обнаружим, что на самом делеэто одно и то же ощущение. Иными словами, то, что я ощущаю сейчас каквнешний мир, это то же самое, что я ощущаю как внутреннего себя.Разрыва между переживающим и миром переживаний не существует и,следовательно, он не может быть найден…
Поначалуэто звучит очень странно, ведь мы так привыкли верить в границы.Кажется настолько очевидным, что я – слышащий, который слышитзвуки, я чувствующий, который чувствует чувства, я зрящий, которыйсозерцает зримое. Но, с другой стороны, не странно ли, что мнеприходится описывать себя как зрящего, который зрит зримые вещи? Иликак слышащего, который слышит слышимые звуки? Действительно ливосприятие такой громоздкий процесс? Действительно ли оно включает всебя три обособленные сущности – зрящего, зрение и зримое?
Разумеется,никаких трех обособленных сущностей здесь нет. Существует ли такаявещь, как зрящий без зрения или чего-то зримого? Существует ли зрениебез зрящего или чего-то зримого? На самом деле зрящий, зрение изримое суть три стороны единого процесса – и порознь вы нигдеих не найдете.
Нашапроблема состоит в том, что у нас есть три разных слова –»зрящий», «зрение» и «зримое» –для обозначения одного процесса, зрительного переживания. С тем жеуспехом мы могли бы говорить о водном потоке, что он «текущий,который течет текущее». Совершенно излишне вводить три факторатам, где имеет место всего один. Но будучи, загипнотизированыАдамовой магией слова, мы предполагаем, что должна существовать некаяобособленная сущность, зрящий, и что посредством определенногопроцесса, называемого «зрением», этот «зрящий»узнает о еще одной вещи под названием «зримое». Затем мы,естественно, полагаем себя только зрящим, полностью отделенным отзримого. Тем самым наш единый мир раскалывается надвое: на»внутреннего зрящего» и на отделенные от него непроходимойпропастью «зримые внешние вещи».
Давайтевместо этого вернемся к самому началу процесса переживания кактакового и посмотрим, действительно ли переживающий так отличен отпереживаемого. Начнем со слуховых ощущений. Закройте глаза и следитеза текущим процессом слухового восприятия. Отметьте все окружающиевас звуки – пение птиц, шум машин, стрекот сверчка, смех детей,бормотание телевизора за стеной. Но, вслушиваясь во все эти звуки,обратите внимание, что как бы внимательно вы не следили за каждымзвуком, есть одна вещь, которую вы не слышите. Вы не можете услышатьслышащего. То есть вы не можете услышать наряду с этими звуками итого, кто их слышит.
Выне можете слышать слышащего, потому что его нет. То, что вас приучилиназывать «слышащим», есть на самом деле просто слуховоепереживание как таковое, процесс слышания, – а слышания вы,естественно, не слышите. Реально существует лишь поток звуков, ипоток этот не разделен на субъекта и объекты. Границы здесь нет.
Есливы позволите ощущению себя как «слышащего», которыйпребывает внутри черепа, раствориться в слышании, то можетеобнаружить, что это «я» сливается со всем миром «внешнихзвуков». Как сказал о своем просветлении один из мастеров Дзэн,»когда я услышал звук колокола в храме, вдруг не стало ни меня,ни колокола, остался только звук». Говорят, именно благодарятакому переживанию достиг просветления бодхисаттва Авалокитешвара,ибо обратив сознавание на процесс слышания, он постиг, что никакогослышащего «я», обособленного от потока слышания, несуществует. Пытаясь услышать субъектного слышащего, вы необнаруживаете ничего, кроме объектных звуков. А это значит, что вы неслышите звуки, а являетесь звуками. Слышащий является каждым слышимымзвуком. Это не обособленная сущность, которая стоит в стороне ислышит слышимое.
Тоже относится и к процессу зрения. Когда я внимательно рассматриваюполе зрения, оно кажется едва ли не висящим в пространстве,подвешенным в ничто. При этом оно состоит из бесконечно богатогоузора переплетений света, цвета и теней, складывающихся здесь в гору,там в облако, еще где-то в поток. Но сколько бы я ни напрягал глаза,среди всех этих зримых вещей есть одна, недоступная зрению. Я не могуузреть зрящего это поле зрения.
Чембольше я пытаюсь узреть зрящего, тем больше его отсутствиеозадачивает меня. Ибо в течение многих лет мне казалось совершенноестественным считать себя зрящим, который видит зримое. Но когда яотправляюсь на поиски этого зрящего, то не нахожу от него и следа.Действительно, если я буду настойчив в попытках узреть зрящего, все,что я найду, будет зримым. Это значит, что я, «зрящий», невижу зримое, а тождественен всему зримому в настоящий момент. Такназываемый зрящий есть не что иное, как все зримое. Когда я смотрю надерево, у меня нет одного переживания, называемого «деревом»,и другого переживания, называемого «созерцанием» дерева.Есть лишь одно переживание созерцания-дерева. Я созерцаю зримое неболее, чем слышу слышимое, обоняю обоняемое и т.д.
Создаетсявпечатление, что когда мы ищем «я», отдельное отпереживания, оно всякий раз ускользает в переживание. Когда мы ищемпереживающего, то находим лишь еще одно переживание, – субъекти объект всякий раз оказываются одним. Так как это довольнообескураживающее переживание, думая сейчас обо всем этом, вы можетеиспытывать определенную растерянность. Но давайте сделаем еще одиншаг. Можете ли вы сейчас, когда вы об этом думаете, найти думающего,который об этом думает?
Иначеговоря, существует ли некий мыслящий, который мыслит мысль «ярастерян», или существует только сама мысль «я растерян»?Ясно, что существует только нынешняя мысль, потому что если бы был итот, кто ее мыслит, как бы вы тогда мыслили о мыслящем, которыймыслит эту мысль? Представляется очевидным, что то, что мы ошибочносчитали мыслящим, на самом деле есть не что иное, как потоксуществующих в настоящий момент мыслей.
Такимобразом, когда возникла мысль «я растерян», вы в тот моментне сознавали присутствия какого-то думающего, который думал «ярастерян». Была только наличная мысль – «я растерян».Когда вы затем обратились к поискам мыслящего эту мысль, выобнаружили только другую наличную мысль, – «я думаю, что ярастерян». Вам никогда не удавалось найти мыслящего, отдельногоот наличной мысли, и это говорит лишь о том, что мыслящий и мысльтождественны.
Именнопоэтому мудрецы и советуют нам не пытаться устранить «я», апросто искать его, так как поиск всякий раз обнаруживает егоотсутствие. Но даже если мы начали понимать, что не существуетобособленного слышащего, зрящего или мыслящего, мы, вероятно, всеравно найдем в себе некое неистребимое, глубинное ощущение себяобособленным и изолированным существом. У нас по-прежнему есть этоощущение своей обособленности от внешнего мира. По-прежнему есть это»нутряное» чувство, которое я почему-то считаю своимвнутренним «я». Даже если я не могу видеть, ощущать на вкусили слышать свое «я», я определенно чувствую его.
Допустим,но можете ли вы в дополнение к этому чувству, которое называете»собой», найти чувствующего, который чувствует это чувство?Если вам кажется, что можете, то можете ли вы в таком случаепочувствовать чувствующего, который чувствует это чувство? И опятьэто глубинное ощущение себя чувствующим, у которого есть чувства,оказывается просто еще одним чувством. «Чувствующий» естьне что иное, как чувство, испытываемое в настоящий момент, подобнотому как мыслящий – это просто существующая в настоящий моментмысль, а зрящий – то, что в настоящий момент зримо. В данномслучае также нет обособленного чувствующего, отличного отиспытываемого в настоящий момент чувства, – нет и никогда небыло.
Такимобразом, мы начинаем постепенно приходить к неизбежному выводу:отделенного от мира обособленного «я» не существует. Вывсегда считали себя обособленным переживающим, но в тот самый момент,когда вы действительно отправляетесь на поиски этого переживающего,он ускользает в переживание. Как говорил Алан Уотс,
«естьпросто переживание. Нет чего-то или кого-то, переживающегопереживание! Вы чувствуете чувство, мыслите мысль или ощущаетеощущение не в большей мере, чем слышите слышимое, зрите зримое илиобоняете обоняемое. Словосочетание «я хорошо себя чувствую»означает наличие хорошего чувства. Оно не означает, что есть однавещь под названием «я» и другая, отдельная от нее вещь подназванием «чувство», так что когда вы сводите их вместе,это «я» чувствует хорошее чувство. Не существует другихчувств, кроме наличных, и любое наличное чувство – это «я».Никто еще не находил «я», отдельного от какого-то наличногопереживания, или какого-то наличного переживания, отдельного от «я»,и это говорит лишь о том, что они представляют собой одно и то же».
Сейчас,когда вы понимаете, что между «вами» и вашими переживанияминет никакого зазора, не становится ли очевидным, что нет его и между»вами» и переживаемым вами миром? Если вы являетесь своимипереживаниями, вы являетесь и миром, который переживается. Вы невоспринимаете эту птицу, вы являетесь этим восприятием птицы. Вы неощущаете этот стол, вы являетесь этим ощущением стола. Вы не слышитеэтот раскат грома, вы являетесь этим раскатом грома. Внутреннееощущение, называемое «собой», и внешнее ощущение,называемое «миром», – это одно и то же ощущение.Внутренний субъект и внешний объект суть два названия одного чувства,и это не что-то такое, что вам следует почувствовать, – это тоединственное, что вы можете чувствовать.
Этоозначает, что ваше состояние сознания в настоящий момент, сознаете выэто или нет, есть сознанием единения. Прямо сейчас, в настоящиймомент вы уже являетесь Вселенной, вы уже являетесь всейцелокупностью наличного переживания. Ваше наличное состояние всегдаесть сознанием единения, потому что обособленное «я»,которое представляется главным препятствием сознанию единения, всегдаесть иллюзией. Вам не нужно пытаться разрушить это обособленное «я»,и прежде всего потому, что его нет. Все, что вам нужно на самом деле,– это искать его, и вы его не найдете. И сам этот актненахождения как таковой есть признанием сознания единения. Инымисловами, всякий раз, когда вы обращаетесь к своему «я» и ненаходите его, вы на миг погружаетесь в свое изначальное и подлинноесостояние сознания единения.
Какбы странно все это поначалу ни звучало, факт отсутствие обособленного»я» был очевиден для мистиков и мудрецов всех времен, и легв основу одного из основных положений Вечной Философии. Хотя этоможно проиллюстрировать многочисленными цитатами, в знаменитых словахБудды, которые содержат итог его учения, по сути дела все сказано:
Естьстрадание, но нет страждущего;
Естьдеяние, но нет делающего;
Естьнирвана, но нет ищущего;
ЕстьПуть, но нет идущего.
Пониманиеэтого повсеместно считается предпосылкой освобождения от страданий.Оно может быть сформулировано в утвердительной форме: когда Всесознается собой, вне меня не остается ничего, что могло бы причинитьмне страдание. Вселенной не о что споткнуться. Возможна иотрицательная формулировка: понимание этого служит освобождением отстрадания прежде всего потому, что освобождает от представлений онеком «я», которое может страдать. Как говорит Вей У Вей,
Почемувы несчастны?
Потомучто 99,9 процента,
Того,о чем вы думаете, и
Того,что вы делаете,
Выпосвящаете себе, –
Атакового нет.
Страдаюттолько части, но не Целое. И постижение этого в «отрицательной»формулировке мистиков гласит: «Вы избавляетесь от страдания,когда сознаете, что «часть» – это иллюзия; нетобособленного «я», которое могло бы страдать». В»утвердительной» формулировке это звучит так: «Вы –Целое, которому известна лишь свобода, избавление и сияние. ПостичьЦелое значит избежать судьбы части, которая есть страдание, боль исмерть». Буддизм хинаяны подчеркивает первое, индуизм ихристианство – последнее, а буддизм махаяны, похоже, находитзолотую середину. И тем не менее, все они свидетельствуют об одном итом же прозрении.
Постигая,что частей нет, мы вливаемся в Целое. Постигая, что «я»никогда не было (как нет его и сейчас), мы постигаем, что нашаистинная самотождественность всегда является Высшим Тождеством. Ввездесущем свете безграничного сознавания то, что представлялось намобособленным внутренним «я», оказывается неотделимым отвнешнего мира. И это есть ваше подлинное я, если говорить о таковом.Куда бы вы не посмотрели, вы повсюду узрите свой изначальный лик.
Явернулся в зал [рассказывает один из мастеров Дзэн о своем первомпроблеске безграничного] и собирался сесть на место, как вдруг все,что я видел, изменилось. Я глядел вокруг, вверх, вниз – всяВселенная с ее тьмою чувственных вещей выглядела совершенно иначе;то, что ранее внушало отвращение, в том числе невежество и страсти,виделось теперь не чем иным, как истечением моей глубинной природы,которая сама по себе оставалась яркой, истинной и прозрачной.
Таттвам аси, говорят индусы. «Ты есть То. Твое подлинное Ятождественно той Силе, проявлением которой есть все во Вселенной».
Различныемистические и метафизические традиции на протяжении всей историичеловечества давали этому подлинному Я десятки разных имен: СынБожий, аль-инсан аль-Камил, Адам Кадмон, руах адонаи, нус, пневма,Пуруша, Татхагатагарбха, Вселенский Человек, Брахман-Атман, Аз Есмь.А если посмотреть с другой точки зрения, это действительный синонимДхармадхату, Пустоты, Таковости. Все эти слова – просто символыреального мира, мира безграничного.
Далее,при упоминании о подлинном Я часто используются выражения,указывающие на него как на «глубочайшее» ядро человека,подчеркивающие таким образом его преимущественно субъектную,внутреннюю, личную, необъектную природу. Мистики единодушно заявляют,что «Царствие Небесное внутри нас», что нам надлежитисследовать глубины своей души, дабы найти сокрытое здесь глубинноесущество, Подлинное Я всего сущего. Как говорил обычно СвамиПрабхавананда: «Кто вы, что вы, – как вы думаете? В самойоснове своей, в самой глубине?»
Нередкоо подлинном Я говорится как о «внутреннем Свидетеле»,»Абсолютном Зрящем и Знающем», «Глубочайшем Естестве»,»Абсолютной Субъектности» и так далее. Шанкара, духовныйнаставник ведантического индуизма, мог бы сказать, например: «Естьсамосущая Реальность, которая служит основой сознания нашего эго. ЭтаРеальность – Свидетель трех состояний сознания [бодрствования,сновидения, сна], отличный от пяти тел-оболочек. Эта Реальность естьПознающий во всех состояниях сознания. Она сознает присутствие илиотсутствие ума. Это Атман, Высшее Существо, древний». Иливозьмем это замечательное высказывание мастера Дзэн Сибиямы:
Она(Реальность) – это «Абсолютная Субъектность», котораяпревосходит и субъективность, и объективность, свободно создавая ииспользуя их. Эта «Фундаментальная Субъектность», котораяне может быть объективирована или теоретически объяснена, есть самазавершенность и полнота смысла существования. Называть ее этимиименами – уже ошибка, шаг в сторону объективирования итеоретического объяснения. Поэтому, как заметил мастер Эйсай, «онавечно безымянна».
ЭтаАбсолютная Субъектность, которая не может быть объективирована илиобъяснена, свободна от ограничений пространства и времени; онанеподвластна жизни и смерти; она выходит за пределы субъекта иобъекта, и хотя живет в индивиде, не скована им.
Ноутверждение о том, что подлинное Я есть Истинный Зрящий, ВнутреннийСвидетель или Абсолютная Субъектность каждого из нас, входит,по-видимому, в противоречие с тем, что говорилось выше о сознанииединения. Ибо, как мы видели, подлинное Я есть, с одной стороны,вездесущее безграничное сознавание, в котором субъект и объект,зрящее и зримое, переживающий и переживаемое образуют единоенепрерывное целое. С другой стороны, подлинное Я было описано вышекак внутренний Свидетель, Познающий. Мы говорили, о нем как о Зрящем,а не зримом; говорили, что оно внутри, а не снаружи. Как быть с этимвидимым противоречием?
Преждевсего нужно осознать, с какими трудностями сталкивается мистик впопытках описать невыразимый опыт сознания единения. Важнейшая из нихсвязана с тем фактом, что подлинное Я – это безграничноесознавание, тогда как все наши слова и мысли есть не что иное, какграницы. Причем это не изъян, присущий какому-то конкретному языку,но неотъемлемое свойство языка как такового, обусловленное самой егоструктурой. Язык применяется и может применяться лишь затем, чтобыустанавливать общепринятые границы. Язык без границ – это неязык, и поэтому слова мистика, который пытается связно и логичноговорить о сознании единения, обречены звучать парадоксально илипротиворечиво. Проблема в том, что структура любого языка позволяетуловить природу сознания единения не в большей мере, чем вилка можетподцепить океан.
Итак,мистику приходится довольствоваться указанием Пути, следуя которымкаждый из нас сам сможет испытать сознание единения. В этом смыслепуть мистика – чисто экспериментальный, опытный путь. Мистикпросит вас ни во что слепо не верить и не принимать никакихавторитетов, кроме вашего собственного понимания и опыта. Он проситвас лишь провести несколько экспериментов по сознаванию, пристальновзглянуть на нынешнее состояние своего существования и попытатьсяувидеть себя и свой мир со всей возможной для вас ясностью. Недумайте, просто смотрите! – восклицал Витгенштейн.
Нокуда смотреть? Именно на этот вопрос мистики в один голос отвечают:»Смотрите внутрь. Глубоко внутрь. Ибо подлинное Я внутри вас».В данном случае мистик не описывает подлинное Я как некую внутреннююсущность, – он просто указывает направление поиска. Онпризывает вас смотреть внутрь не потому, что окончательный ответнаходится у вас внутри, а не снаружи, но потому что когда вы упорно ивнимательно всматриваетесь внутрь, то рано или поздно оказываетесьснаружи. Другими словами, вы сознаете, что внутреннее и внешнее,субъект и объект, зрящий и зримое суть одно, и тем самымнепроизвольно входите в свое естественное состояние. Поэтому мистикначинает с высказываний, которые явно не соответствуют тому, чтоговорилось здесь ранее о подлинном Я. Однако если мы последуем замистиком до конца, то придем, – как далее увидим – к томуже.
Рассмотримдля начала, какой смысл мистик вкладывает в определения типа»Абсолютной Субъектности» или «Внутреннего Свидетеля».Абсолютная Субъектность – это то, что никогда и ни при какихобстоятельствах не может стать объектом, то есть тем, что можноувидеть, услышать, познать или каким-то образом воспринять.Абсолютный Зрящий – это тот, кого нельзя увидеть. АбсолютныйПознающий – это тот, кого нельзя познать. Как говорит Лао Цзы,
Смотрюна него и не вижу,
поэтомуназываю его невидимым.
Слушаюего и не слышу,
поэтомуназываю его неслышимым.
Пытаюсьсхватить его и не достигаю,
поэтомуназываю его мельчайшим.
*Перевод Ян Хин-шуна
Поэтомучтобы помочь нам соприкоснуться с подлинным Я или АбсолютнойСубъектностью, большинство мистиков продолжают далее примерно в томже духе, что Шри Рамана Махарши: «Грубое тело, состоящее из семисоков, это не я; пять органов чувств, воспринимающих соответствующиеобъекты, это не я; даже мыслящий ум это не я».
Ночем, в таком случае, может быть это подлинное Я? Как указываетРамана, оно не может быть моим телом, потому что я могу ощущать ипознавать его, а то, что может быть познаваемо, – это неабсолютный Познающий. Оно не может быть моими желаниями, надеждами,страхами и эмоциями, ибо я могу в какой-то мере видеть их ичувствовать, а то, что можно увидеть, – это не абсолютныйЗрящий. Оно не может быть моим умом, моими мыслями, ибо все это можнонаблюдать, а то, что можно наблюдать, – это не абсолютныйСвидетель.
Настойчиворазыскивая таким образом внутри себя свое подлинное Я, ядействительно начинаю сознавать, что внутри его найти невозможно. Япривык думать о себе, как о неком «маленьком субъекте»,который расположился здесь, внутри, и наблюдает все эти объекты,находящиеся где-то там, снаружи. Но мистик со всей очевидностьюпоказывает мне, что этого «маленького субъекта» на самомделе можно наблюдать как объект! Значит это вовсе не настоящийсубъект, не мое подлинное Я.
Однако,по мнению мистика, лишь обнаружив это мы и сталкиваемся с главнойпроблемой. Ибо большинство из нас считают, что в определенном смыслемы можем ощущать себя, знать себя, воспринимать себя, или по крайнеймере сознавать себя. Мы можем ощутить себя в любой момент, хотьсейчас. Но, отвечает мистик, тот факт, что я могу видеть, знать, иличувствовать свое «я» в настоящий момент убедительнопоказывает мне, что это «я» никоим образом не может бытьмоим подлинным Я. Это ложное «я», псевдо-я, иллюзия иобман. Мы непроизвольно отождествили себя с какой-то совокупностьюобъектов, которые мы знаем или можем знать. Следовательно, этасовокупность познаваемых объектов не может быть истинным Познающимили подлинным Я. Мы отождествили себя со своим телом, умом иличностью, воображая, что эти объекты составляют наше подлинное Я, азатем всю оставшуюся жизнь пытаемся защищать и беречь эту иллюзию,всячески оттягивая ее конец.
Мыжертвы эпидемии ложного самоотождествления, – жертвы, ВысшееТождество которых тихо, но уверенно ожидает своего раскрытия. Имистик хочет лишь помочь нам пробудиться к тому, кем или чем мыизначально есть в действительности, за или под покровом нашегопсевдо-я. Поэтому он предлагает нам перестать отождествлять себя сэтим ложным «я» и осознать, что все, что я могу знать,думать или чувствовать относительно себя, не может быть моимподлинным Я.
Мойразум, мое тело, мои мысли, мои желания относятся к моему подлинномуЯ не более, чем деревья, звезды, облака и горы, ибо я с одинаковымуспехом могу созерцать все эти объекты. Продолжая в том же духе, яначинаю раскрываться своему подлинному Я и сознавать, что то, что ясобой представляю, в некотором смысле выходит далеко за пределы этогоизолированного, ограниченного кожей организма. Чем больше я проникаюв «я», тем больше я выпадаю из «я».
Накаком-то этапе этого исследования в сознании происходит своеобразныйщелчок, который Ланкаватара Сутра называет «разворотом вглубочайшем месте сознания». Чем настойчивее я ищу абсолютногоЗрящего, тем яснее сознаю, что не могу найти его в качестве объекта.И не могу я найти его в качестве какого-то особого объекта по тойпростой причине, что он является каждым объектом! Я не могупочувствовать его, потому что он есть все, что я чувствую. Я не могувоспринять его, потому что он есть все, что я воспринимаю. Ничто изтого, что я могу увидеть, не есть Зрящий, – и это правда,потому что Зрящий – это все, что я вижу. Когда я обращаюсьвнутрь, чтобы найти свое подлинное Я, я нахожу лишь мир.
Нотеперь происходит нечто странное, ибо я постигаю, что реальноевнутреннее Я на самом деле является реальным внешним миром, инаоборот. Субъект и объект, внутреннее и внешнее есть и всегда былиодним. Исходной границы нет. Мир – это мое тело, и то, откуда ясмотрю является тем, на что я смотрю.
Таккак реальное Я не находится ни внутри, ни снаружи, так как субъект иобъект на самом деле нераздельны, мистик может описывать реальность сразличных, но лишь по видимости несовместимых точек зрения. Он можетсказать, что в реальности нет никаких объектов, утверждать, что вреальности нет никаких субъектов, или даже заявлять, что в реальностинет не только субъектов, но и объектов. Или он может говорить обАбсолютной Субъектности, которая выходит за пределы относительногосубъекта и относительного объекта, и все же включает их в себя. Всеэто просто разные способы сказать о том, что мир внутренний и мирвнешний – лишь два разных имени для единого вездесущегосостояния безграничного сознавания.
Наверное,теперь становится очевидным, что несмотря на сопутствующие ВечнойФилософии сложные теоретические формулировки, суть мистическогопослания проста и ясна. Давайте вернемся немного назад: во второйглаве мы увидели, что реальность представляет собой единствопротивоположностей, что она «недвойственна». Поскольку жеименно символические карты и границы разводят противоположности ипревращают их во врагов, говорить, что реальность недвойственна,значит говорить, что реальность безгранична.
Втретей главе мы увидели, что реальный мир – это не собраниеобособленных независимых вещей, разделенных пространством и временем.Все вещи и события во Вселенной взаимосвязаны и взаимообусловлены. Иопять же, поскольку именно наши символические карты и границы создаютдля нас иллюзию существования независимых объектов, говорить, чтореальный мир не содержит отдельных вещей, значит говорить, чтореальный мир безграничен.
Внастоящей главе мы увидели, что открытие реального безграничного мираявляется сознанием единения. И это не значит, что в сознании единениявы смотрите на реальную безграничную территорию; сознание единенияявляется реальной безграничной территорией. Реальность, посвидетельствам очевидцев, является безграничным сознаванием, –это и только это есть Подлинным Я человека. «Таким образом»,– процитируем основателя квантовой механики Эрвина Шрёдингера,– «вы можете броситься навзничь, прильнув к Матери-Земле сполной уверенностью в том, что едины с ней, а она с вами. Вынастолько же основательно устроены, настолько же неуязвимы, как она;и даже в тысячу раз основательнее и неуязвимее. Да, действительно,завтра она поглотит вас, но верно и то, что она опять возродит васдля новой борьбы и страданий. И возродит не когда-то «в одинпрекрасный день»: сейчас, сегодня, каждый день она возрождаетвас, и не раз, а тысячи раз, подобно тому как тысячи раз поглощает.Ибо всегда и вовеки есть лишь сейчас, одно и то же сейчас; настоящее– вот единственное, что никогда не кончается».
ГЛАВА ПЯТАЯ. БЕЗГРАНИЧНЫЙ МОМЕНТ
«Думаетсямне, надобно уразуметь тот смысл, в каком Писание речет о времени ивечности». Этими словами cв. Дионисийобращает нас к самой сути мистического прозрения, ибо просветленныемудрецы всех времен и народов согласны в том, что сознание единения –не преходящее явление, что оно принадлежит не времени, но вечности,что оно вневременное. Оно не знает ни начала, ни рождения, ни конца,ни смерти. Таким образом, пока мы не постигнем до конца природувечности, ощущение Реального будет ускользать от нас.
«Кто»,вопрошает св. Августин, «удержит сердце человека, дабы могло онозамереть и увидеть, как вечность, неизменно нерушима, не грядет и непроходит, изрекая времена прошедшие и времена грядущие?» В самомделе, кто? Ибо постижение того, что вечно, – если таковоевообще существует, – представляется столь тяжеловесной,торжественной и едва ли осуществимой задачей, что мы, вероятно,отступим перед нею. Похоже, современный человек столь основательнолишен даже малейших проблесков мистичности, что вообще безразличен кидее вечности, оправдывая такое к ней отношение с позитивистскойяростью, или вопрошая, какое она имеет отношение к «реалиямпрактической жизни».
Ивсе же мистик утверждает, что вечность – это не философскаяидея, не религиозная догма и не недосягаемый идеал. Напротив,вечность столь проста, столь очевидна, явственна и неприкрыта, чтонам нужно лишь неким радикально эмпирическим образом открыть глаза ивзглянуть на нее. Как говорил по обыкновению мастер дзэн Хуан По,»это же прямо перед вами!»
«Соприкосновениес вечным» кажется столь устрашающим отчасти в связи с тем, чтомы как правило неверно понимаем истинный смысл самого слова»вечность». Обычно вечность представляется нам неким оченьи очень продолжительным временем, нескончаемой чередой веков,миллионами миллионов лет. Но мистик понимает вечность совсем иначе.Ибо вечность – это не сознавание бесконечного времени, асознавание, в котором времени нет вообще. Это вечный миг –вневременной момент, в котором нет ни прошлого, ни будущего, ни до,ни после, ни вчера, ни завтра, ни рождения, ни смерти. Жить всознании единения значит жить в этом вневременном моменте и вкачестве этого вневременного момента; ибо ничто так не затмевает светбожественного, как налет времени. По словам Мейстера Экхарта, «времяесть то, что не дает свету достичь нас. Ничто так не мешает познатьБога [сознание единения], как время. И не только время, нопреходящее; не только преходящие вещи, но преходящие стремленья; нетолько преходящие стремленья, но сам налет и запах времени…»
Ивсе же, должны мы спросить, что такое вневременной момент? Что это замомент без «когда» и «сколько», без начала и безконца? Что это за момент, который не просто краток илинепродолжителен, но вообще не имеет временной протяженности?
Скольстранными ни казались бы поначалу эти вопросы, большинству из наспридется признать, что мы в своей жизни знали подобные моменты,вершинные моменты бытия, которые, похоже, и в самом деле настольковыходили за пределы времени, что прошлое и будущее исчезало безследа. Мы растворялись в красоте заката; застывали, завороженныеигрой лунного света в темном зеркале бездонного пруда; уплывали отсебя и времени в восторге любовных объятий; застывали от раскатагрома, эхом отдававшего сквозь пелену дождя… Кто из нас неприкасался ко вневременному?
Чтообщего у всех этих переживаний? По-видимому, – и мистиксогласится с этим, – время в таких случаях словноприостанавливается, потому что мы полностью поглощены настоящиммоментом. Ясно, что в этом настоящем моменте, если только мыобратимся к его исследованию, времени не обнаружится. Настоящиймомент вне времени, а вневременной момент вечен – это момент,который не знает ни прошлого, ни будущего, ни до, ни после, ни вчера,ни завтра. Поэтому глубоко проникнуть в настоящий момент означаетнырнуть в вечность, шагнуть сквозь зеркало в мир того, что нерождалось и не умирает.
Ибоэтот настоящий момент не имеет начала, а то, что не имеет начала, нерождалось. И сколько бы вы не искали, вам не удастся найти, увидетьили почувствовать начало своего переживания настоящего момента. Когдаэто настоящее началось? Начиналось ли оно вообще? Или может быть этонастоящее плывет так высоко над временем, что никогда и не начиналовходить во временной поток? Точно так же этот настоящий момент незаканчивается, а то, что не имеет конца, не умирает. Опять же,сколько бы вы не искали, вам не удастся найти, увидеть илипочувствовать окончание своего переживания настоящего момента. Выникогда не испытаете окончания настоящего (даже если умрете, –потому что вас уже не будет, чтобы почувствовать, как что-тозаканчивается). Вот почему Шрёдингер говорит, что «настоящее –единственное, что никогда не кончается». Несмотря на то, чтовнешние формы настоящего момента сменяют одна другую сумопомрачительной скоростью, самое настоящее остается нерушимым,незатронутым тем, что мы приучены называть «временем». Внастоящий момент нет ни прошлого, ни будущего – нет времени. Ато, что вне времени, вечно. По словам мастера дзен Сеппо,
«есливы хотите познать, что такое вечность, она от вас не далее, чем этотсамый момент. Если вам не удастся уловить ее в этот момент, тосколько бы вы не перерождались в течение сотен и тысяч лет, вы ее непостигнете».
Такчто идея бесконечного времени в самом деле представляет собой нечточудовищное – бесконечное время невозможно постичь, объять иликаким-то образом испытать. Но вечное «сейчас», этотвневременной момент столь же прост и доступен, как и ваше наличноепереживание, – ибо это одно и то же. Поэтому, как говорилВитгенштейн, «жизнь вечная принадлежит тем, кто живет внастоящем».
Посколькувечность составляет природу этого настоящего и вневременного момента,мистик говорит нам, что великое освобождение, вход в ЦарствиеНебесное, самое врата, ведущие «за пределы прошлого и будущего»,не существуют нигде и никогда, кроме как сейчас. Христианскиймыслитель де Косад (de Caussade)говорил об этом: «О жаждущие! Знайте, вам не нужно далеко ходитьк источнику воды живой; он рядом с вами бьет в сей миг… Сей мигсобой являет Имя Бога и пришествие Царствия Его». Поэтому,говорит исламский мистик Руми, «суфий – сын Момента».Такие цитаты можно продолжать до бесконечности, приводя слова великихмыслителей всех основных религиозных и философских традиций, и всеони будут говорить об одном и том же. Вечность надлежит искать не вбудущем, и ее невозможно найти в будущем, – ее не найти ни запять минут, ни за две секунды. Она всегда есть прямо Сейчас и толькоСейчас. Реально лишь настоящее. Никакой другой реальности нет.
Ивсе же кажется, – я подчеркиваю слово «кажется» попричинам, которые вскоре станут очевидными, – что оченьнемногие из нас живут исключительно в настоящем. Мы живем вчерашнимднем в мечтах о завтрашнем, сковывая себя мучительными цепями времении призраками вещей, которые в настоящее время отсутствуют. Мырастрачиваем силы на блужданья в тумане воспоминаний и ожиданий,лишая тем самым настоящее его фундаментальной реальности, сводя его к»подобию настоящего», урезанному настоящему, которое длитсявсего одну-две секунды и служит бледной тенью вечно Настоящего.Будучи не в состоянии жить во вневременном настоящем и наслаждатьсявечностью, мы пытаемся заменить его бесплодными посулами времени,надеждами на будущее, которое принесет нам то, чего нам в нашемурезанном настоящем так вопиюще недостает.
Мистиксчитает, что такая жизнь во времени – это заведомо несчастнаяжизнь. Ибо, как говорит мистик, все наши проблемы порождаютсявременем и существуют во времени. Возможно, вы никогда невоспринимали свои проблемы подобным образом, но даженепродолжительное рассмотрение показывает, что речь идет об очевидныхвещах. Действительно, все наши проблемы связаны со временем: мытревожимся всегда о чем-то прошлом или будущем. Мы сокрушаемся поповоду своих прошлых действий и опасаемся их будущих последствий.Наше чувство вины неразрывно связано с прошлым и приносит с собоймуки уныния, горечи и сожалений. Если это не совсем ясно, простопредставьте, какой была бы ваша жизнь без единого шрама прошлого.Подобным же образом все тревоги наши связаны с мыслями о будущем,наполняющими нас страхом и катастрофическими ожиданиями. Прошлое ибудущее! Это, несомненно, связующие звенья в цепях наших несчастий.Бхагавадгита предупреждает:
Я,Время, продвигаясь, миры разрушаю,
дляих погибели здесь возрастая.*
*Перевод Б.Смирнова
Чтодо настоящего, то в нем нет фундаментальных проблем, – ибо внем нет времени. Не существует такого зверя, как проблема настоящегомомента, – а если возникает впечатление, что она-такисуществует, более близкое рассмотрение неизбежно показывает, что насамом деле проблема связана с какой-то виной прошлого или тревогойбудущего. Ибо всякая вина есть состояние потерянности в прошлом;всякая тревога есть состояние потерянности в будущем. Именно в этомсмысле мистик утверждает, что все наши проблемы порождаются нашимживым ощущением времени и зависимости от него. Как сетовал Стивен вУлиссе Джойса, «история – это кошмар, от которого япытаюсь проснуться». И, как прекрасно сказал Эмерсон, такоепробужденье наступает лишь тогда, когда мы по-настоящемусоприкасаемся с настоящим:
Этирозы под моим окном не равняются на какие-то бывшие или лучшие розы;они есть то, что есть; они живут с Божьей помощью днем сегодняшним.Для них нет времени. Есть просто роза; она совершенна в каждый мигсвоего существования… Но человек откладывает на завтра и помнит овчерашнем; он живет не в настоящем, но обращает взор в прошлое иоплакивает его, либо приподымается на цыпочки в надежде предугадатьбудущее. Человек не может стать счастливым и сильным, пока не станетжить вместе с природой в настоящем, над временем.
Такимобразом, способность «жить в настоящем, над временем» ибыть «сыном Момента», по-видимому, составляет суть проблемывечности и сознания единения, так как именно вневременное настоящееесть тем прямым и узким путем, о котором сказано, что он ведет «отвремени к вечности и от смерти к бессмертию».
Вместес тем нам нужно быть очень осмотрительными в этом вопросе. Ибо «жизньво вневременном настоящем», внимание к настоящему моменту неимеет ничего общего с банальным забвением того, что было и что будет.Мистик не говорит, что мы должны жить в настоящем, забыв о прошлом ибудущем, или пытаясь не обращать на них внимание. Он говорит –и с непривычки это прозвучит еще хуже, – что никакого прошлогои будущего вообще нет. Ибо прошлое и будущее представляют собой лишьиллюзорные порождения символической границы, проведенной через вечное»сейчас», границы, которая раскалывает вечность на «вчера»и «завтра», на «до» и «после», напрошлое время и время будущее. Таким образом время, как проведеннаячерез вечность граница, оказывается не проблемой, подлежащейразрешению, а иллюзией, не имеющей реального существования.
Поэтомунам нужно быть очень осмотрительными и продвигаться вперед спредельной осторожностью, дабы понять, что на самом деле представляетсобой это сознавание вечного. Теоретически уловив, что вечность –не бесконечное время, а вневременное настоящее, многие люди пытаютсясоприкоснуться с этим вневременным настоящим, сосредоточивая вниманиена сиюминутном моменте, на всем том, что они в настоящее времяиспытывают. В попытке соприкоснуться со вневременным Сейчас онипрактикуют «внимательность» к непосредственному настоящему.
Нокак бы разумно это ни звучало, к делу это отношения не имеет. Ибопопытка соприкоснуться с этим настоящим моментом по-прежнемупредполагает необходимость какого-то другого момента, в котором бымог произойти такой контакт. Иными словами, попытка жить вовневременном настоящем требует времени. Попытка направить внимание нанастоящее требует будущего, в котором это внимание достигло бы такисвоей цели. Однако речь идет не о каком-то будущем, когда этотнастоящий момент будет наконец уловлен: речь идет именно об этомнастоящем моменте. Короче говоря, мы не можем вырваться из временипри помощи времени. Поступая так, мы лишь упрочиваем то, что хотимискоренить.
Картинавыглядит так безысходно, поскольку мы предполагаем, что еще не живемв вечно настоящем, и что поэтому нам нужно предпринять какие-то шаги,благодаря которым некоторое время спустя мы сможем жить в вечнонастоящем. Иными словами, мы предполагаем, что время реально, и затемпытаемся избавиться от него. Более того, мы пытаемся избавиться отвремени при помощи времени, а это ничего не дает. Поэтому мистик, каки в других случаях, не предлагает нам пытаться развеивать иллюзии, –он предлагает нам лишь тщательно искать их. Ибо если время в самомделе не существует, нам не нужно заботиться и об избавлении от него.Поэтому прежде, чем пытаться избавиться от времени, давайте спервапосмотрим, сможем ли мы найти его. И если мы в своих поисках его необнаружим, тем самым мы получим некоторое представление овневременном.
Какмы уже видели, в сфере непосредственного опыта невозможно обнаружитьобособленное «я», противостоящее переживаемому миру. Сейчасмы точно так же обратимся к своему непосредственному опыту в поискахсвидетельств существования времени, текущего от прошлого к будущему.
Давайтеначнем с ощущений. Ощущаем ли мы когда-либо время? То есть, ощущаемли мы когда-либо непосредственно прошлое или будущее? Как и прошлыйраз, начнем со звуковых ощущений. Сосредоточьтесь ненадолго на полезвукового восприятия и отметьте калейдоскопический поток звуков,несущихся через ваше сознание. Вы можете слышать, как разговариваютлюди, лают собаки, играют дети; возможно, вы услышите, как дуетветер, барабанит дождь, капает кран; быть может вы услышите скрипфорточки, шум машин или чей-то смех за стеной. Но обратите внимание:все эти звуки суть звуки настоящего. Вы не можете слышать ни прошлые,ни будущие звуки. Единственное, что вы когда-либо слышали, –это настоящее. Вы не слышите и не можете слышать прошлого илибудущего.
Подобнотому как все звуки представляют собой звуки настоящего, все остальныеощущения – вкусовые, обонятельные, зрительные – этоощущения настоящего. Вы не можете потрогать, увидеть илипочувствовать что-нибудь прошлое или будущее. Иными словами, в вашемпрямом и непосредственном сознавании нет времени – нет нипрошлого, ни будущего, есть лишь бесконечно меняющееся настоящее,которое длится менее доли секунды, и все же никогда не кончается.Всякое непосредственное сознавание – это вневременноесознавание.
Ивсе же, благодаря чему у меня возникает это навязчивое впечатление,что я сознаю время, в особенности прошлое, всю историю моей жизни,все былое? Ибо несмотря на ясное понимание того, что в моемнепосредственном переживании прошлого нет, а есть лишь бесконечноенастоящее, я тем не менее твердо убежден, что знаю что-то о прошлом.И никакая игра слов не может убедить меня в обратном, ибо что-то яснои убедительно говорит мне о том, что случилось минуты, дни и дажегоды тому назад. Что это? И как это можно отрицать?
Ответна первый вопрос представляется очевидным: это память. Ибо хотя янепосредственно не вижу прошлого, не чувствую его и не прикасаюсь кнему, я могу о нем помнить. Память убеждает меня, что прошлое было,и, фактически, если бы не она, у меня бы не было никакогопредставления о времени вообще. Затем я замечаю, что другие люди,судя по всему, также обладают памятью, и что все они сообщаютпримерно о том же прошлом, которое припоминаю я.
Исходяиз этого я предполагаю, что память дает мне знание о действительномпрошлом, хоть я и не могу непосредственно переживать его. Но именноздесь, утверждает мистик, я совершаю роковую ошибку. Мистик согласен,что когда я думаю о прошлом, все, что я на самом деле знаю о нем,представляет собой определенное воспоминание, – но, добавляетон, само это воспоминание есть наличное переживание, испытываемое внастоящий момент. Алан Уотс развивает эту мысль:
Нокак быть с воспоминаниями? Разве не очевидно, что вспоминая о прошломя тем самым знаю о нем? Ладно, вспомните что-нибудь. Вспомните, каквы встретили на улице знакомого. Что вы при этом сознаете? Вынаблюдаете вовсе не действительное событие – знакомого, идущегопо улице. Вы не можете подойти к нему и пожать руку, или получитьответ на вопрос, который забыли задать ему в том прошлом, котороесейчас припоминаете. Иными словами, вы наблюдаете вовсе недействительное прошлое. Вы наблюдаете след этого прошлого внастоящем… На основании воспоминаний вы делаете вывод осуществовании каких-то прошлых событий. Но вы не сознаете никакихпрошлых событий. Вы знаете о прошлом только в настоящем и как о частинастоящего.
Такимобразом, действительное прошлое мне вообще незнакомо, я знаком лишь своспоминаниями прошлого, а воспоминания эти существуют лишь вкачестве наличных переживаний, испытываемых в настоящий момент. Крометого, когда так называемое «прошлое» событие действительноимело место, оно имело место в настоящем. Следовательно, я никогданепосредственно не переживаю действительного прошлого. Точно так жемне незнакомо и будущее, я знаком лишь с предвидениями илиожиданиями, которые сами по себе есть частью того, что испытывается внастоящий момент. Ожидания, как и воспоминания, – это события внастоящем.
Увидеть,что прошлое, данное в воспоминаниях, и будущее, данное в ожиданиях,представляют собой события в настоящем, значит увидеть, что времясуществует только в настоящем. В свете такого понимания гораздо яснеестановятся высказывания мистиков о времени и вечности. Возьмем, кпримеру, знаменитые слова Мейстера Экхарта о двух видах библейскихдней: «Дней больше, чем один. Есть день души и день Бога. День,был ли он шесть, или семь или более шести тысяч лет назад, так жеблизок к настоящему, как и день вчерашний. Почему? Потому что времясодержится в Сейчас, в настоящем моменте. День души пал во время иобразуется тем естественным светом, что позволяет видеть вещи. Однакодень Бога – полный день, что объемлет день и ночь. Это моментистинного Сейчас. Прошлое и будущее равно далеки от Бога и отпали отпути Его.» Или высказывание Николая Кузанского: «Всявременнáяпоследовательность равна одному и тому же Вечному Сейчас. Поэтому нетничего прошлого или будущего». Теперь мы можем понять, почемуДанте мог говорить о том невероятном «Моменте, для котороголюбое время – настоящее».
Получается,наша зависимость от времени и все его проблемы являются громаднойиллюзией. Нет времени, есть только сейчас, и единственное, что выкогда-либо испытывали, есть вечно настоящее, – какими бы нибыли его внешние формы. Но большинство из нас обычно чувствует, чтонаш настоящий момент едва ли вечен. Напротив, мы чувствуем, что нашнастоящий момент – это урезанное, мимолетное настоящее,длящееся не более одной-двух секунд. Это то, что христианские мистикиназывают nunc fluens,»преходящим настоящим». Иначе говоря, мы чувствуем что нашнастоящий момент ограничен и имеет пределы. Он как бы зажат междупрошлым и будущим. Ибо смешивая символы-воспоминания сдействительностью, мы проводим через вневременное настоящее границу,разрывая его на противоположности, а затем представляем себе времякак движение от прошлого через наше «мимолетное настоящее»к будущему. Мы устанавливаем границу на территории вечности, и темсамым отгораживаем себя от нее.
Всвязи с этим наше преходящее настоящее кажется ограниченным с однойстороны прошлым, а с другой – будущим. Прошлое кажется чем-тореальным и ощутимым позади меня, так что мне приходится на негооглядываться. Многие люди находят, что прошлое лежит не только заними, но и «слева» от них, возможно потому, что мы читаемслева направо. В любом случае, поскольку воспоминания в нашемвоображении указывают на реальное прошлое, это «прошлое»кажется расположенным за нашим настоящим. Поэтому оно служит пределомнашему настоящему, как бы подпирая его извне сзади и слева.
Подругую сторону от нашего преходящего настоящего лежит будущее. Онотакже кажется весьма реальным и ощутимым – несколько менееопределенным, чем прошлое, разумеется, так как мы можем лишьдогадываться, каким оно будет. Но то, что оно там есть,представляется несомненным. Будущее накатывается на нас спереди, оноперед нами и справа от нас. Так как в нашем воображении указывают нареальное будущее, это будущее кажется расположенным перед настоящим.Поэтому оно ограничивает наше настоящее.
Такимобразом, наш настоящий момент стиснут со всех сторон, –ограничен, отгорожен, зажат между прошлым и будущим как колбаса вбутерброде. Он не свободен; он сжат, спрессован и потому быстротечен.Он просто проходит и все. Поскольку прошлое и будущее кажутся стольреальными, наш настоящий момент, самая вкуснятина этого бутерброда,становится все тоньше, так что вскоре наша реальность превращается водну булку безо всякого наполнения.
Нокогда мы видим, что прошлое, данное нам в воспоминаниях, существуеттолько в качестве переживания настоящего момента, граница, лежащаяпозади этого момента, рушится. Становится очевидным, что этомумоменту ничего не предшествует. И точно так же, когда мы видим, чтобудущее, данное нам в ожиданиях, существует только в качествепереживания настоящего момента, граница, лежащая перед этим моментом,взрывается. Вся масса чего-то лежавшего позади нас или перед намибыстро, внезапно и полностью исчезает. Настоящее выходит из окруженияи расширяется, заполняя собою все время, так что «преходящеенастоящее» развертывается в «вечно настоящее», котороехристианские мистики называют nunc stans.Nunc fluens, илипреходящее настоящее, возвращается в nuncstans, вечно настоящее. И это настоящее –уже не просто тонкая прослойка реальности. Напротив, в этом «сейчас»пребывает весь космос, со всем временем и пространством мира.
Этонастоящее, nunc stans,представляет собой безграничный момент. Он не имеет границ, потомучто прошлое в форме воспоминания, и будущее в форме ожиданияпребывают в нем, а не вокруг него. Так как вне этого момента «сейчас»нет ни прошлого, ни будущего, у этого момента нет границ – емуничего не предшествует, за ним ничего не следует. Вы никогда неиспытаете его начало; вы никогда не испытаете его конец. В СутреПомоста сказано:
Вэтот момент ничего не начинает существовать. В этот момент ничего непрекращает существовать. Поэтому в нем нет рождения и смерти, которымнадлежало бы положить конец. Поэтому в нем есть абсолютный покой. Ихотя он есть в этот момент, момент этот не имеет ни границы, нипредела, и посему он вечное блаженство.
Поэтомуневерно было бы говорить, что мистик избегает времени, уткнувшисьносом в непосредственное настоящее и уклоняясь тем самым отобязанностей, налагаемых на него миром истории. Это обвинение было бысправедливым, если бы мистик интересовался лишь мимолетным настоящим,одной-двумя секундами nunc fluens.Но это не так. На самом деле сознавание его возносится в вечнонастоящее, nunc stans.Он не столько избегает времени, сколько объемлет его, включает всебя; ничто не мешает ему размышлять о прошлом и будущем, нопоскольку он сознает эти размышления как события настоящего, прошлоес будущим нимало его не ограничивают. Прошлое в форме воспоминаний нина что его не толкает, а будущее в форме ожиданий ни к чему его невлечет. Ибо его настоящее включает в себя и прошлое и будущее, такчто вне его не остается ничего такого, что могло бы тянуть его илитолкать. Он вообще живет не во времени, ибо все время заключено внем.
Но,– можем мы спросить, – какое отношение имеет вечное»сейчас», nunc stans,к сознанию единения? Существует ли между ними какая-то связь? Ответтаков: связи нет, потому что они представляют собой одно и то же. Каксказал Олдос Хаксли, «вечно настоящее является сознанием».Мы называем такое сознание сознанием единения.
Сознаниеединения переживается как постижение безграничности своего истинного»я», объемлющего космос подобно зеркалу, которое включает всебя отражаемые предметы. Как мы видели в предыдущей главе, главнымпрепятствием сознанию единения служит исходная граница, благодарякоторой мы ошибочно отождествляем себя только с «маленьким я»,пребывающим якобы внутри и познающим внешний мир. Однако, какнеоднократно указывал Кришнамурти, это обособленное «я»,этот «маленький внутренний человечек» состоит исключительноиз воспоминаний. Иными словами, то, что вы воспринимаете сейчас каквнутреннего наблюдателя, читающего эту страницу, есть не что иное,как совокупность прошлых воспоминаний. Ваши симпатии и антипатии,ваши надежды и страхи, ваши идеи и принципы, – все они основанына воспоминаниях. Как только кто-нибудь спрашивает: «Кто вы?Расскажите мне о себе», вы начинаете вспоминать, что вы делали,видели, чувствовали или совершили в прошлом. Действительно,утверждает Кришнамурти, самое ощущение того, что вы существуете вданный момент как обособленное существо, основывается исключительнона воспоминаниях. Если вы хорошенько возьметесь за себя, в руках увас не окажется ничего, кроме воспоминаний.
Разумеется,добавляет Кришнамурти, нет ничего плохого в памяти о прошлом, –в нашем мире крайне важно помнить о прошлом. Проблема состоит лишь втом, что мы отождествляем себя с этими воспоминаниями, как если быони существовали вне или отдельно от настоящего момента; то есть какесли бы они воплощали знание о действительном прошлом, котороесуществует вне этого момента.
Нодавайте посмотрим, что это значит. Так как мы полагаем, чтовоспоминание находится вне наличного переживания, воспоминание о себетакже кажется пребывающим вне наличного переживания. Создаетсявпечатление, что «я» обладает наличными переживаниями, а неявляется ими. Чувствовать, что воспоминание представляет собойпрошлое переживание, которое находится за настоящим моментом, это тоже самое, что чувствовать себя неким обособленным существом, котороенаходится за наличным переживанием. Наблюдатель кажется пребывающимвне Сейчас только потому, что воспоминания кажутся действительнымипрошлыми переживаниями. Наблюдатель – это воспоминания; есливоспоминания кажутся чем-то отличным от Сейчас, то и наблюдательчувствует себя чем-то отличным от Сейчас.
Но,опять же, когда любые воспоминания понимаются и воспринимаются какпереживания настоящего момента, рушится сама основа «я»,пребывающего где-то вне настоящего. Благодаря этому ваше «я»,которое есть просто воспоминание, становится одним из наличныхпереживаний, а не чем-то таким, что обладает ими. Поскольку прошлоевливается в настоящее, вы в качестве наблюдателя также вливаетесь внастоящее. Вы больше не можете стоять в стороне от настоящегомомента, ибо вне его не осталось места.
Такимобразом, воспринимать все воспоминания как переживания, испытываемыев настоящий момент, значит разрушить границы этого момента,освободить его от иллюзорных пределов, от противоположностей прошлогои будущего. Становится очевидным, что ни позади, ни перед вами вовремени ничего нет. Поэтому для вас не остается места нигде, кромевневременного настоящего, – нигде, кроме вечности.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. СТАНОВЛЕНИЕ ГРАНИЦ
Мыпосвятили так много времени рассмотрению природы вневременногосознания единения, ибо после того, как это безграничное сознаваниепонято, пусть даже в самых общих чертах, яснее становится природаостального спектра сознания. Определяя подлинное я человека как эго,ортодоксальная психология вынуждена описывать сознание единения какнекое ненормальное, помраченное или измененное состояние сознания. Нокогда сознание единения начинает восприниматься как естественное ячеловека, его единственное подлинное я, понятным становится, чтосамое эго представляет собой неестественное ограничение и сужениеэтого сознания. В самом деле, каждый уровень спектра сознания можнопонимать как последовательное ограничивание, сокращение пределов илисужение подлинного я человека, сознания единения и безграничногосознавания.
Внастоящей главе мы рассмотрим эту удивительную историю становленияграниц. Природе, как мы увидели, сей безумный мир границ неведом –ни стен, ни заборов в природе не существует. Однако мы, похоже, живемпреимущественно как раз в мире границ, мире стен и пределов, рубежейи сражений. Поскольку же нашим единственно подлинным Я во всехслучаях остается сознание единения, как так вышло, что существуют,по-видимому, и другие уровни сознания? Что дало толчок появлениюцелого ряда различных уровней самоотождествления?
Посколькукаждый уровень спектра представляет собой последовательноеограничивание и сужение пределов сознания единения, наше исследованиепоявления этих границ нужно будет начать с самого начала, спервопричины, с первой границы как таковой. Ранее мы ее ужерассматривали. Мы назвали ее исходной границей: это разделение назрящего и зримое, на познающего и познаваемое, субъект и объект.Возникновение исходной границы влечет за собой цепь неизбежныхследствий. Появляется множество других границ, каждая из которыхвозводится на предыдущей; спектр сознания расслаивается на разныеуровни; разом возникает известный нам мир; а человек теряется,поражается и очаровывается, расстраивается и запутывается, любит иненавидит свою сотканную из противоположностей Вселенную.
Религия,философия, мифология и даже наука предлагают свои объяснения этогоначала, этой первопричины, этого импульса к творению как таковому.Астрономы говорят нам, что приблизительно 15 миллиардов лет назад небыло ничего, совсем ничего, и вдруг… Ба-бах! Из ничего –величественный взрыв, который привел к появлению космоса.Христианская мифология говорит, что несколько тысяч лет назад былтолько Бог, а затем в ходе семидневной серии мини-взрывов был созданмир, каким мы его знаем. И наука с ее Большим Взрывом, и религия с ееБогом-Отцом попытались точно указать начальное движение творения ипроявления. Но сколько бы они не искали эту первопричину в прошлом,им никогда не найти удовлетворительного решения, так как прошлого несуществует. Эта первопричина случилась не вчера. Напротив, этонынешнее событие, нынешний факт, – это то, что происходит внастоящем. Кроме того, эту первопричину не следует приписывать Богу,пребывающему вне нашего существа, ибо Бог есть истинное Я всегосущего. Исходная граница, эта вечно действенная первопричина, естьто, что мы делаем в данный момент.
Самыйзагадочная сторона вопроса состоит в том, почему вообще возникаетисходная граница. Иначе говоря, зачем он, первородный грех? Зачем мирсансары, майи, зачем несчастья ограниченности? Хотя это вполнеестественный вопрос, в данной загадке скрыта ловушка. Ибо спрашивая,»почему возникла исходная граница?», мы на самом делеспрашиваем, что было до исходной границы. Но исходной границе ничтоне предшествует. То есть ничто ее не причиняет, ничто ее непроизводит, ничто ее к жизни не вызывает. Если бы у исходной границыбыла причина, то сама эта причина и была бы исходной границей. Говорябогословским языком, первопричина, у которой есть причина, это непервопричина. Так что единственно возможный и неудовлетворительный,как это сперва покажется, ответ на вопрос «почему возниклаисходная граница?» состоит в том, что никакого «потому»нет. Можно сказать, что исходная граница возникает сама собой, какналичная деятельность человека, но деятельность беспричинная. Этодвижение в сознании единения человека, движение самого этогосознания, движение, которое влечет за собой многочисленные следствия,но само таковым не является.
Мывернемся к этому начальному движению в последней главе и посмотрим,сможем ли проникнуть в тайну его осуществления, но на данном этапе мыможем сказать только то, что неожиданно в этот самый момент, и вэтот, и в этот опять возникает исходная граница. Мы видели –как в примере с вогнутым-выпуклым, – что всякий раз, когда нареальность налагается граница, она порождает открытое противостояниедвух противоположностей. То же самое происходит с исходной границей.Ибо она разрывает сознание единения, рассекает пополам и производитиз него субъект и объект, познающего и познаваемое, зрящего и зримоеили, попросту говоря, организм и среду. Естественная линия междуорганизмом и средой – линия кожи, которую нельзя отрицать, –становится иллюзорной границей, оградой, разделением того, что насамом деле неразделимо. И, как говорит Кришнамурти, «в этоминтервале, в этом промежутке между зрящим и тем, что он видит,заключен весь конфликт человека».
Отметим,что когда возникает эта исходная граница (а она возникает сейчас, вкаждый данный момент), человек больше не отождествляется со своиморганизмом и средой, он больше не един с воспринимаемым миром, потомучто эти две «противоположности» кажутся теперьнесовместимыми. Вместо этого он отождествляет себя только со своиморганизмом, противопоставляя его среде. Организм – это «я»,а вся окружающая среда – «не-я». Человек поселяетсяпо эту сторону границы кожи и глазеет оттуда на окружающий егозаграничный мир. «Я чужак, один, испуган, в мире, созданном немною». С появлением исходной границы человек забывает своепредыдущее тождество со Всем и ограничивает сферу самоотождествлениятолько телом-умом.
Итак,что человек делает вид, будто оставил подлинного себя, будто покинулуровень сознания единения, и воображает, что живет лишь в качествеобособленного и изолированного организма. Но это есть не что иное,как создание следующего основного уровня спектра, а именно, уровняорганизма как целого. Таким образом, исходная граница разрываетединство организм-среда и создает явно конфликтующиепротивоположности: организм и среду, так что теперь я здесь, авнешний мир – там. Все последующие границы будут покоиться наэтом изначальном фундаменте, ибо, как пояснял Чжуан Цзы, «Еслинет другого, не будет и себя. Если себя нет, некому будет и вноситьразличия».
Споявлением исходной границы наше обособленное теперь «я»кажется отделенным, навсегда отделенным непреодолимой пропастью от»окружающего» мира. Мы уже больше не мир, мы предстоимперед ним. Сознание единения становится индивидуальным сознанием,Высшее Тождество становится личным тождеством, «Я»становится «я». Первые две главные противоположности,субъект-зрящий и объект-зримое, размыкают свои вечные объятия исмотрят теперь друг другу в лицо как смертельные враги. И начинаетсясражение мною и моим миром. Внешняя среда становится потенциальнойугрозой, так как в ее власти уничтожить то, что я теперь чувствую»подлинным» собой, а именно, мой организм, мое тело-ум. Такздесь впервые появляется совершенно новый фактор, которому сужденоиметь огромное значение: появляется сознание страха смерти.
Древнийдаосский мудрец говорил: «Настоящий человек древности не знал нилюбви к жизни, ни ненависти к смерти; не радовался своему появлению[на свет] и не противился уходу [из жизни]; безразлично покидал [этотмир] и безразлично приходил в него, и это все… Это означает, что онне прибегал к разуму, чтобы противиться Дао, не прибегал кчеловеческому, чтобы помогать небу».* Вот он каким был, этотНастоящий Человек. Где-то в другом месте тот же мудрец говорит оНастоящем Человеке так: «Я не привязан к телу и оставил всякуюмысль о познании. Освобождаясь от ума и тела [т.е., обособленногоорганизма как тела-ума], я становлюсь единым с бесконечным».Иными словами, смерть организма составляет проблему лишь для того,кто отождествляет себя с организмом и только.
*»Дао Дэцзин», 14 (Перевод Ян Хин-шуна)
Ибов момент, когда человек отделяет «себя» от среды, тогда итолько тогда возникает этот сознательный страх смерти. НастоящийЧеловек древности не боялся смерти не потому, что был слишком глуп ичего-то не понимал, но потому что, «выходя за пределы ума итела», он был вечно един с бесконечным. И этот НастоящийЧеловек, как сказал бы Риндзай, на самом деле есть Истинное Ячеловека, его сознание единения. Когда человек сознает, что егоглубочайшее Я – это Я вселенной, видимая смерть индивидуальныхформ для него становится не только приемлемой, но и желанной.
Умираюттолько части, не Целое. Но как только человек воображает своеподлинное «я» заключенным исключительно в пределах данногоконкретного организма, беспокойство о смерти этого организмастановится всепоглощающим. Проблема смерти, страх небытия, образуютсамое ядро «я», вообразившего себя всего лишь частью.
Крометого, это изначальное чувство страха делает почти невозможным дляобособленного «я» понимание и принятие единства жизни исмерти. Как и все остальные противоположности, которые мырассмотрели, бытие и небытие составляют неразделимое единство.Несмотря на их видимое различие, они являются друг другом. Жизнь исмерть, рождение и умирание – это просто два разных способавосприятия этого вневременного момента.
Давайтепосмотрим на это следующим образом: все, что только что родилось, чтотолько что начало существовать, не имеет прошлого. Иными словами,рождение есть состояние отсутствия прошлого. И, соответственно, все,что только что умерло, что только что перестало существовать, неимеет будущего. Смерть есть состояние отсутствия будущего. Но мы ужевидели, что этот настоящий момент не имеет ни прошлого, ни будущего.То есть рождение и смерть в настоящий момент едины. Этот момент прямосейчас рождается, – вы никогда не сможете найти у него прошлое,что-то до него. И точно так же этот момент прямо сейчас умирает, –вы никогда не сможете найти у него будущее, что-то после него. Онобретает бытие и уходит в небытие одновременно. Таким образом,настоящее оказывается совпадением противоположностей, единствомрождения и смерти, бытия и небытия, жизни и умирания. Как говорилИппен, «Каждое мгновение – последнее, и каждое мгновение –рождение вновь».
Ночеловек, отождествляя себя только со своим организмом (исходнойграницей), принимает лишь половину процесса рождения-смерти. Отдругой половины – от смерти – он отказывается. Посуществу, смерть – это именно то, чего он теперь боится большевсего. И поскольку смерть представляет собой состояние отсутствиябудущего, то когда человек отказывается от смерти, это означает насамом деле, что он отказывается жить без будущего. Фактически,человек нуждается в будущем как залоге того, что будет не так сильноощущать запах смерти в настоящий момент. Его страх смерти, действуяоткрыто или скрыто, понуждает его все время думать о завтрашнем дне,жаждать его наступления, строить планы или, по крайней мере,откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Его страх смертизаставляет его искать будущего, тянуться к будущему и двигаться понаправлению к будущему. Одним словом, его страх смерти порождает внем сильное ощущение времени. В этом есть некоторая ирония, ведьпоскольку обособленное «я» иллюзорно, смерть его такжеиллюзорна. Как говорил об этом суфийский мистик Хазрат Хан, «нетсмертности, есть только иллюзия, и то впечатление от этой иллюзии,которое человек на протяжении всей жизни хранит в сердце своем в видестраха». На этом уровне человек создает иллюзию времени, чтобыумерить свой страх перед иллюзорной смертью.
Вэтом смысле время – иллюзия, выдвигаемая против другой иллюзии.Существует история о человеке, который встретил в автобусе стариканездорового вида, в руке у которого был коричневый бумажный мешок,куда он время от времени бросал кусочки еды. В конце концов пассажирне выдержал и спросил, кого он там, в бумажном мешке, кормит. «Этомангуста. Знаете, есть такое животное, которое может убивать змей».»Но зачем вы носите его с собой?» «Видите ли, яалкоголик, – ответил старик, – и мне нужна мангуста,чтобы отпугивать змей, когда у меня белая горячка». «Норазве вы не знаете, что эти змеи просто воображаемые?» «О,конечно», – ответил старик, — «так ведь и мангустатоже воображаемая». Подобным же образом мы используем иллюзиювремени, чтобы отпугивать иллюзию смерти.
Вечноеи вневременное «сейчас» – это сознавание, которомуневедомо ни прошлое, ни будущее. У вечно настоящего нет будущего, нетграницы, нет завтра – нет ничего перед ним, ничего после него.Но это и есть самое основное условие смерти, ибо смерть –состояние без будущего, без завтра, без грядущего времени. Поэтомупринимать смерть – значит совершенно спокойно жить безбудущего, то есть жить в настоящем над временем, как говорил Эмерсон.
Нос появлением исходной границы человек отказывается от смерти и,следовательно, отказывается жить без будущего. Иными словами, человекотказывается жить без времени. Он требует времени, создает время,живет во времени. Выживание становится его надеждой, время –самым драгоценным достоянием, а будущее – единственной целью.Таким образом время, конечный источник всех его проблем, становитсявоображаемым источником его спасения. Он с головой бросается вовремя,… пока его время не приходит, и он, как и в самом начале, неоказывается лицом к лицу с сутью своего обособленного «я» –со смертью.
Завтра,завтра, завтра.
Адни ползут, и вот уж в книге жизни
Читаеммы последний слог и видим,
Чтовсе «вчера» лишь озаряли путь
Кмогиле пыльной.
Требуябудущего, мы живем каждый миг в ожидании и неосуществленности. Мыживем каждый миг в преходящем. Именно таким образом реальное nuncstans, вневременное настоящее, сводится кnunc fluens,мимолетному настоящему, преходящему настоящему, которое длится неболее одной-двух секунд. Мы ожидаем, что каждое мгновение перейдет вбудущее мгновение, притворяясь таким образом, что избегаем смерти,постоянно торопясь к воображаемому будущему. Мы хотим встретить себяв будущем. Мы не хотим этого «сейчас» – мы хотимследующего «сейчас», и следующего, и следующего, завтра,завтра, завтра. Таким образом, как это ни парадоксально, наше убогоенастоящее мимолетно именно потому, что мы требуем, чтобы онозакончилось. Мы хотим, чтобы оно закончилось и тем самым моглоперейти к следующему мгновению, будущему мгновению, которое в своюочередь явится лишь затем, чтобы уйти.
Ноэто всего половина истории времени. Так как теперь человекотождествлен только со своим организмом, естественно присутствующие вэтом организме следы воспоминаний обретают для него совершеннонепомерное значение и становятся всепоглощающим предметом его забот.Человек цепляется за свои воспоминания, как если бы они были реальны,– в смысле, как если бы они сообщали о реальном прошломреального я. Он становится одержим своим «прошлым»,безусловно отождествляя себя с ним. Так как ему требуется реальноебудущее перед собой, он хочет видеть такое же реальное прошлое засобой, – и создает его, делая вид, что память дает знание одействительных прошлых событиях, а не представляет собой наличноепереживание, испытываемое в настоящий момент. Он цепляется за своюпамять как залог того, что раз он существовал вчера, то вероятнобудет существовать и завтра. Таким образом, человек живет лишь ввоспоминаниях и ожиданиях, ограничивая и очерчивая пределы своегонастоящего горько-сладостной грустью по былым временам и щемящейнадеждой на то, что будет. Он хочет, чтобы настоящий момент окружалочто-то еще, что защищало бы его от смерти, и для этого обноситнастоящее границами прошлого и будущего.
Отметим,обратившись к Рис.1, что сейчас человек отождествляется с организмомкак целым, который существует в пространстве и времени. (Следуетнапомнить, что большая диагональная линия на рисунке представляетграницу между собой/не-собой, перемещение которой мы рассматриваем.Только что мы видели, как она сместилась от Вселенной к отдельномуорганизму.) Пока что мы пропускаем обсуждение промежуточных уровнейнадличных диапазонов спектра сознания. Эти уровни слишком тонки исложны, чтобы рассматривать их на данном этапе. Мы вернемся к ним вдевятой главе, ибо к тому времени у нас будут все необходимыесведения, чтобы понять, что они собой представляют. А пока мы лишьотметим, что это те диапазоны спектра, на которых, как схематическипоказано на Рис.1, индивид не вполне отождествлен со Всем (что былобы уровнем сознания единения), но в то же время не ограниченизолированным телом-умом (что было бы уровнем организма как целого).На этих уровнях граница между собой/не-собой расширяется, так чтоздесь можно найти уровень сознавания, который явно выходит за пределыобособленного организма.
Давайтевернемся на уровень организма как целого и продолжим историю развитияспектра сознания. На этом уровне человек отождествлен только со своиморганизмом, существующим во времени, и спасается бегством от смерти.Тем не менее, он по-прежнему соприкасается со всем своимпсихофизическим существом. Вот почему мы обычно называем уровеньорганизма как целого «кентавром». Кентавр –мифическое существо, наполовину человек, наполовину лошадь, –может служить символом гармоничного союза психического и физического.Это не всадник, который правит своей лошадью, а всадник, который единс нею. Не психика, отделенная от соматики и контролирующая ее, носамоконтролирующее, самоуправляемое психосоматическое единство.
Теперьмы подходим к главному событию. С возникновением следующего уровняспектра – уровня эго – кентавр буквально распадается. Ибочеловек отказывается и далее оставаться в контакте со всем своиморганизмом; он отказывается включать в свои границы все своиорганические отправления; он отказывается ощущать собой всего себя.Вместо этого он сворачивает свою самотождественность до пределоводной из сторон организма как целого. Он отождествляет себя только сосвоим эго, своим образом себя, чисто психической личностью,отвлеченной частью кентавра. Это означает, что он отказывается оттела и фундаментальным образом отвергает его, превращая в своюсобственность. Он всадник, наездник, он правит, – а телуотводится роль тупого животного, на котором едут и которое погоняют:тело становится лошадью.
Почемуэто происходит? Зачем это добавление еще одной границы? Чтоотталкивает человека от кентавра, от своего организма как целого?Есть несколько причин для появления этой новой границы между умом ителом, но главная из них состоит в том, что человек по-прежнемупытается спастись бегством от смерти. Он избегает всего, что могло бынапоминать ему о смерти, символизировать смерть или хотя бы намекатьо смерти. И когда он, спасаясь бегством от смерти, строитсоответствующую реальность, то первой и самой большой проблемой, скоторой он сталкивается, оказывается его тело. Тело кажется обительюсмерти. Человек знает, что тело его смертно; он знает, что емунеизбежно суждено разлагаться и гнить. Тело бескомпромисснонедолговечно; человек же в своем бегстве от смерти устремляется лишьк тому, что обеспечило бы ему завтрашний день, – точнее,бессмертие бесконечных завтра. А тело этим требованиям явно неотвечает.
Итак,человек начинает лелеять тайное желание, чтобы его «я» былопостоянным, статичным, неизменным, невозмутимым, вечным. Но именнотаковы символы, понятия, идеи. Они статичны, неподвижны, неизменны ипостоянны. Слово «дерево», например, остается тем жесловом, несмотря на то, что каждое действительное дерево растет,изменяется и умирает. Стремясь к этому статичному бессмертию, человекначинает центрировать свою самотождественность вокруг идеи себя, –мысленной абстракции, называемой «эго». Человек не хочетжить со своим телом, ибо оно подвержено тлению, и поэтому живеттолько как эго, как образ себя для себя, – образ, лишенныйлюбых упоминаний о смерти.
Такпоявляется уровень эго (см. Рис.1). Естественная линия между умом ителом становится иллюзорной границей, крепким забором, крепостнойстеной, разделяющей то, что на самом деле неразделимо. И так какпоявление каждой новой границы ведет к возникновению борьбы,начинается новая война противоположностей. Желания плоти выступаютпротив желаний души, и слишком часто оказывается, что «дух бодр,а плоть немощна». Организм противостоит самому себе, утрачиваятем самым свою глубинную цельность. Человек утрачивает связь со своиморганизмом как целым, и самое большее, что он может себе позволить, –это мысленное представление, образ себя как целостного организма.Причем речь идет не о том, что человек теряет контакт со своим телом.Он теряет контакт с единством тела и ума, с характерным для кентавраединством чувства и внимания. Цельная ясность внимания-ощущенияоказывается разорванной и искаженной, и от нее остается навязчивоемышление, с одной стороны, и оторванное от него тело – сдругой.
Такмы обнаруживаем себя на уровне эго: человек отождествляет себя смысленным отражением своего целостного организма, с образом себя.Более-менее точный образ себя – это открытый, незафиксированныйобраз себя. В нем есть место для всей общепринятой истории организма.Он включает в себя сведения о ребяческих, несерьезных сторонах этогоорганизма, его эмоциональных сторонах, рациональных, иррациональных ит.д. Ему известны сильные и слабые стороны всего организма. Онобладает и совестью (или «супер-эго»), этим горько-сладкимподарком родителей, и философским мировоззрением, которое служит длянего личной картой границ. Здоровое эго включает в себя и согласуетмежду собой все эти разнообразные стороны организма.
Бывает,однако, что в эго не все обстоит благополучно. По тем или инымпричинам индивид может отказываться соприкасаться с какими-то егосторонами. Некоторые из желаний и стремлений эго могут казатьсянастолько странными, угрожающими или запретными, что человекотказывается признавать их. Он боится, что обладать желанием идействовать согласно этому желанию, – одно и то же, а этопривело бы к таким ужасным последствиям, что он просто отрицаетналичие у себя подобного желания.
Например,у человека может возникнуть мимолетное желание на кого-тонаброситься. Мало кто свободен от такого рода мимолетных желаний,отражающих те или иные мелкие склонности нашего эго. Но опасаясь, чтоон может поддаться этому желанию и перейти к действию, человекотказывается признавать факт наличия у себя такого желания, – азатем забывает о своем отказе. «Я? Мне бы даже в голову такоеникогда не пришло. Так что у меня просто нет необходимостиотказываться от этого желания». Но, увы, желание его непокидает, и ему остается только делать вид, что это не его желание.Запретное желание перемещается на ту сторону границы междусобой/не-собой. Подобным же образом все грани эго, которые нам ненравятся, или которые мы не понимаем и не принимаем, втихуюперебрасываются через забор. И там они присоединяются к враждебнымсилам.
Чтобыпроиллюстрировать этот раскол внутри эго, возьмем только чтоупомянутого парня, который хочет наброситься на кого-то (скажем, насобственного начальника), но вместо этого отказывается сознавать своежелание. Желание тем самым не испаряется. Оно по-прежнему существует,но кажется существующим вне эго. Говоря специальным языком, желаниепроецируется, отбрасывается вовне. Парень знает, что кто-то сердится,но так как это, разумеется, не он, ему нужно найти кого-то другого.Иными словами, порыв гнева до сих пор имеет место и до сих порактивен, но так как человек отказывается признавать его своим, онможет найти его в единственно возможном другом месте: в других людях.Неожиданно окружающие люди начинают, похоже, сердиться на него,причем без всяких видимых причин. Его желание подраться выглядиттеперь исходящим от других и нацеленным на него. В результатепроецирования «Я сержусь на мир» превращается в «Мирсердится на меня». Понятно, что у человекаразвиваются симптомы депрессии.
Нопроизошло еще что-то, весьма важное. Ибо человек теперь больше несоприкасается со всеми склонностями своего эго. Он не только не можетсоприкасаться со своим организмом как целым (такова судьба всех эгопо определению), он не может даже подумать обо всех возможностяхсвоего организма, потому что некоторые мысли оказываются вне закона.Иными словами, он не может найти точный и приемлемый образ себя. Впопытке сделать его более приемлемым, человек исказил свой образсебя, и в конце концов пришел к отрицанию каких-то его сторон.Человек создает ложную картину, неточный образ себя. Короче говоря,он создает маску (лат. persona), и всенеприемлемые аспекты его эго воспринимаются теперь как внешние,заграничные, как «не-я». Они проецируются, то естьотбрасываются вовне в качестве тени. Внутри эго возводится граница,вследствие чего сфера «я» у индивида еще более сужается, асфера угрожающего ему «не-я» вырастает. Так появляетсяуровень маски (см. Рис.1).
Итак,мы увидели, как в ходе последовательного возведения границразворачивается спектр сознания. Всякий раз, когда проводится новаяграница, чувство самотождественности у человека уменьшается,сжимается, становится менее вместительным, более узким иограниченным. Сначала среда, затем тело, а потом «тень»начинают восприниматься как «не-я», как нечто «внешнее»,как заграничные объекты, причем объекты враждебные, ибо каждаяпограничная линия – это линия фронта.
Новсе эти «внешние объекты» являются просто проекциямисобственного существа человека, и могут быть заново открыты им каксоставляющие собственного Я. Именно через процесс такого открытиясебя для себя мы пройдем в последующих главах книги. Каждое изсвязанных с этим открытий, пусть иногда болезненное, в конце концовприносит радость, ибо открывая, что тот или иной внешний объект насамом деле является одной из моих сторон, мы всякий раз превращаемврагов в друзей, войны в танцы, сражения в игры. Тень, тело и всяокружающая среда стали частью нашего бессознательного, следствиемнаших фантастических снов в мире карт и границ, даром Адама егоспящим сынам и дочерям. Давайте же уберем эти границы и окинем свежимвзором реальный мир. Давайте уберем границы, чтобы мы могли вновьприкоснуться к нашим теням, нашим телам и нашему миру, сознавая приэтом, что все, с чем мы соприкасаемся, есть по сути своей подлинноелицо нашего истинного Я.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. УРОВЕНЬ МАСКИ:НАЧАЛО ОТКРЫТИЯ
Движениенисхождения по спектру и открытия себя для себя начинается в тотмомент, когда вы сознаете, что не удовлетворены жизнью. Вопрекибытующему среди профессионалов мнению, эта гложущаянеудовлетворенность не является ни признаком «душевной болезни»,ни свидетельством недостаточной социальной приспособленности, нирасстройством характера. Ибо в этой фундаментальнойнеудовлетворенности жизнью и существованием скрыт ростокнарождающегося понимания, особого рода понимания, погребенного обычнопод спудом социальной бутафории. Человек, который начинает ощущатьстрадание жизни, начинает вместе с тем и пробуждаться к болееглубоким, истинным реалиям. Ибо страдание вдребезги разбиваетблагодушие наших «нормальных» вымыслов насчет реальности,заставляя становиться в определенном смысле более живым –смотреть внимательнее, чувствовать глубже, обращаться к тем путямпознания себя и мира, которых мы доселе избегали. Было сказано, и, ядумаю, сказано верно, что страдание – первая благодать, первый»незаслуженный дар» свыше. В определенном смысле страдание– повод для радости, ибо оно сопровождает рождение новогосозидательного постижения сути вещей.
Ноэто верно лишь в определенном смысле. Некоторые люди привязываются ксвоему страданию, словно мать к ребенку, и несут его, словнодрагоценную ношу, которую не осмеливаются положить на землю. Они несмотрят ему в лицо с полным сознанием происходящего, а ухватываютсяза него, скрыто содрогаясь от мучительных спазмов. Страдание неследует ни отвергать, ни избегать, ни презирать, ни восхвалять, ницепляться за него, ни драматизировать. Появление страдания само посебе не благо, а благой знак, указующий на то, что человек начинаетсознавать: жизнь, проживаемая вне сознания единения, в конечном счетемучительна, ничтожна и плачевна. Жизнь в пределах границ протекает вборьбе, страхе, тревоге, боли и кончается смертью. Лишь благодарявсевозможным оболванивающим компенсациям, развлечениям и увлеченияммы соглашаемся не задаваться вопросами по поводу наших иллюзорныхграниц, этой коренной причины бесконечного колеса агонии. Но рано илипоздно, если только мы не стали полностью бесчувственны, нашизащитные компенсации перестают справляться с возложенными на нихзадачами обезболивания и отвода глаз. Вследствие этого мы начинаемтак или иначе страдать, потому что наше сознание обращается наконец кконфликтообразующей природе ложных границ и поддерживаемой имифрагментарной жизни.
Такимобразом, страдание представляет собой исходное движение к выявлениюложных границы. В случае правильного к нему отношения оно служитосвобождению человека, ибо указывает за пределы любых границ. И тогдаоказывается, что мы страдаем не потому, что больны, а потому что внас рождается новое понимание. Но чтобы это рождение состоялось,требуется правильное отношение к страданию. Чтобы проникнуть встрадание, прожить его и в конце концов достичь жизни за пределамистрадания, нам нужно верно его трактовать. В противном случае мы внем просто завязнем – и будем барахтаться, не зная, что ещеможно предпринять.
Напротяжении всей истории человечества различные шаманы, жрецы,мудрецы, мистики, святые, психологи и психиатры пытались выяснить,как правильно проживать страдание, чтобы достичь жизни за егопределами. Они возвещали людям о своих прозрениях, дабы те,наделенные правильным пониманием, также могли пройти сквозь страданиеи обрести свободу. Но прозрения разных врачевателей души не всегдасовпадают. Более того, зачастую они в корне противоречат друг другу.Прежние врачеватели души советовали общаться с Богом. Современныеврачеватели души советуют общаться с бессознательным.Врачеватели-авангардисты советуют соприкасаться с телом.Врачеватели-ясновидцы советуют выходить за пределы тела. Сегодня нашиврачеватели души более чем когда-либо несогласны друг с другом, врезультате чего мы застряем в своем страдании и не можем понять, чтооно означает, не можем понять даже, кого спросить, что оно означает.А пока мы скованы страданием, более глубокого постижения сути вещейне происходит и произойти не может. Мы не в состоянии сознательнопроникнуть в страдание, чтобы высвободить скрытое в нем новоепонимание своего положения в мире.
Переживаниестрадания не приносит плодов, если мы не знаем, что оно значит,почему возникает. А не знаем мы этого потому, что у нас нетврачевателя души, которому мы могли бы искренне и полностью доверять.Было время, когда мы с невинной верой взирали на священника, мудрецаили шамана, полагая его врачевателем души, и он обращал наше сознаниек Богу. В прошлом веке, однако, священника в качестве авторитета,которому можно доверять в случае серьезных неприятностей, во многомзаменил психиатр, и этот новый священник обращал теперь ваше сознаниек каким-то сторонам вашей собственной психики. Но сегодня доверие кпсихиатру, как пользующемуся всеобщим уважением врачевателю души,постепенно слабеет. Возникают более современные, эффективные иосвобождающие формы врачевания души, психо-терапии. Наши новыеврачеватели приходят из Эсаленского института, из «Оазиса»и подобных им «центров роста»; они революционизируютзначение термина «психотерапия», обращая наше сознание нетолько к бесплотной психике, но ко всему организму в целом. Мы дажевидим, как сейчас появляются трансперсональные врачеватели, которыенацеливают нас непосредственно на надындивидуальное сознание. Но,увы, поскольку никто из этих врачевателей не соглашается друг сдругом, кому можно верить?
Однаиз величайших проблем не затихающей дискуссии на тему «ктоправ?» состоит в том, что ее участники, как любители, так ипрофессионалы, всякий раз склонны исходить из того, что разныеврачеватели души рассматривают человека с разных точек зрения. Но этоне так. Вернее будет сказать, что они рассматривают с разных точекзрения разные уровни сознания человека. Сегодня у нас нетврачевателей души, которым мы могли бы доверять всецело, так как мыдумаем, что все они говорят об одном и том же уровне нашего сознания.Поэтому создается впечатление, что они явно противоречат друг другу,по крайней мере в наиболее существенных моментах, и мы запутываемся вэтих противоречиях.
Нопризнав многоуровневую природу человеческого сознания, поняв, что унашего существа есть много слоев, мы можем начать понимать, чторазные типы психотерапии действительно различны именно потому, чтонаправлены на разные слои души. Таким образом, уяснив, что разныеврачеватели души обращаются к разным уровням сознания, мы, возможно,сможем более непредвзято относиться к тому, что каждый из ни говорито своем уровне. И если мы страдаем на этом уровне, то сможем болеевнимательно прислушаться к его словам. И не исключено, что он поможетнам увидеть смысл нашего страдания, поможет нам прожить его, сознаваяи понимая, что происходит, и тем самым пройти через него к жизни запределами страдания.
Познакомившисьв общих чертах со спектром сознания и различными слоями нашегосущества, нам легче будет определить уровень, на котором мы сейчасживем, равно как и уровень, с которым связано наше нынешнеестрадание, если таковое имеется. Благодаря этому мы при необходимостисможем выбрать надлежащий тип врачевателя души, надлежащий подход кнашему нынешнему страданию, и, таким образом, вырваться из его оков.
Сэтой целью в последующих главах мы рассмотрим некоторые из основныхуровней спектра сознания. Мы рассмотрим различные возможности,радости и ценности, связанные с каждым из этих уровней, и в,особенности, обусловленные ими расстройства, заболевания и симптомы.Мы изучим также основные направления врачевания, «терапии»,которые постепенно сформировались для того, чтобы иметь дело сопределенными типами страдания, возникающими на разных уровнях. Янадеюсь, что благодаря этому у читателя появится простая карта глубинсознания, – карта, которая может помочь ему пройти черезудивительный мир его собственных границ.
Мыпроделаем эту работу, возвращаясь вниз по спектру сознания. Этонисхождение может быть описано по-разному, – в терминахгармонизации противоположностей, «расширения» сознания илипреодоления комплексов; но в сущности оно представляет собой просторастворение границ. Мы видели, что возводя новую границу мы всякийраз сужаем свое ощущение себя, вследствие чего нашасамотождественность постепенно смещается от Вселенной к организму,затем к «эго», а затем к маске. Фигурально выражаясь, «я»становится все меньше и меньше, тогда как «не-я» становитсявсе больше и больше. С каждой границей новая грань себя проецируется,отбрасывается вовне и поэтому кажется внешней, чуждой, заграничной, –теперь она там, по ту сторону забора. Таким образом, создатьопределенную границу значит создать определенную проекцию –некую грань себя, которая теперь кажется не-собой. И наоборот,присвоить свою проекцию значит растворить границу. Когда выосознаете, что проекция, которая кажется существующей «там»,это на самом деле ваше собственное отражение, часть вас, вы тем самымсносите эту границу между собой и не-собой. При этом поле вашегосознавания становится гораздо более широким, открытым, свободным инезащищенным. Искренне подружиться и в конечном счете объединиться сбывшим «врагом» – все равно, что ликвидировать линиюфронта и расширить территорию, по которой вы можете свободноперемещаться. Тогда проецировавшиеся ранее грани больше не будутугрожать вам, потому что они – это вы. Таким образом,нисхождение по спектру сознания означает 1) растворение границы путем2) присвоения проекции. Это происходит на каждом этапе нисхождения.
Большинствоидей о границе, проекции и конфликте противоположностей станут болеепонятны, когда мы перейдем к конкретным примерам. Эта глава будетпосвящена пониманию природы «маски» и «тени», атакже дисциплинам, которые помогают переходить с уровня маски науровень эго. В следующей, восьмой главе мы рассмотрим, как происходитспуск с уровня эго на уровень кентавра; в девятой – от кентаврак трансперсональному; и, наконец, в десятой – до уровнясознания единения. По сути каждая глава осуществляет сходную задачу ирассчитана на то, чтобы дать читателю 1) общее представление о томили ином уровне, 2) начальный опыт соприкосновения с данным уровнем и3) основные сведения о доступных сегодня типах «терапии»,которые работают с данным уровнем. Это ознакомительные главы и они нерассчитаны на то, чтобы действительно утвердить человека на том илиином уровне. Чтобы непрерывно жить на одном из более глубоких уровнейсознания необходима большая работа и серьезное обучение. Поэтому вконце каждой главы я привожу список рекомендуемой литературы иперечисляю направления психотерапии, связанные с этим уровнем.
Давайтеначнем с того места, в котором обнаруживают себя большинство людей,когда сознают, что не удовлетворены жизнью: они обнаруживают себя вловушке маски. Маска представляет собой неточный и ущербный образсебя. Она создается, когда индивид пытается отрицать самому себе фактналичия у себя каких-то черт, например, гнева, самоуверенности,эротических побуждений, радости, враждебности, мужества,агрессивности, влечения, интереса и т.д. Но сколько бы он ни пыталсяих отрицать, они от этого не исчезают. И поскольку они есть, все, чтоон может – это сделать вид, что они принадлежат кому-тодругому. Кому угодно, но только не ему. Так что отрицать сам фактсуществования этих черт ему не удается, ему удается отрицать лишьфакт обладания этими чертами. Благодаря этому человек действительноначинает воспринимать эти черты как не-себя, как нечто чуждое,внешнее. Он сужает свои границы, чтобы исключить из них нежелательныечерты. Теперь эти отчужденные черты проецируются, отбрасываются вовнесловно тень, и индивид отождествляет себя только с тем, что осталось:со суженным, ущербным и неточным образом себя, с маской. Возводитсяновая граница и начинается очередная битва противоположностей: маскисо своей тенью.
Понятьидею проецирования как отбрасывания тени просто; но принять ее навооружение для работы над собой нелегко, так как это перекрываеткислород некоторым из самых драгоценнейших наших иллюзий. Тем неменее, из следующего примера мы можем увидеть, сколь незамысловат насамом деле этот процесс.
Джекочень хочет убрать у себя в гараже, где царит полный беспорядок;между прочим, он хочет и намеревается сделать уборку уже довольнодавно. В конце концов он решает, что сейчас для этого самое время, и,натянув свою старую рабочую одежду, с умеренным энтузиазмомпринимается за дело. На данном этапе Джек тесно соприкасается сосвоим побуждением, потому что знает: несмотря на предстоящие хлопоты,это несомненно то, что он хочет делать. Правда, какая-то его часть нехочет убирать в гараже, но решающим фактором есть то, что его желаниеубрать в гараже сильнее, чем желание не убирать, – иначе бы онпросто не принялся за уборку.
Нокогда Джек оказывается на месте и окидывает взором тот невероятныйхлам, который заполняет его гараж, начинает происходить нечтостранное. Его мнение по поводу всей затеи постепенно меняется. Но онне уходит. Вместо этого слоняется по гаражу, перелистывает старыежурналы, играет со своей старой бейсбольной битой, мечтает о том дасем, чешет затылок, зевает. На данном этапе Джек начинает терятьсвязь со своим побуждением. Но, опять же, важно то, что его желаниесделать уборку еще не исчезло, так как в противном случае он простозакрыл бы гараж и занялся чем-то другим. Он этого не делает, потомучто его желание убрать в гараже все еще сильнее, чем желание неубирать. Но он начинает забывать о своем побуждении, и поэтомуначинает отчуждать его от себя и проецировать.
Егопобуждение проецируется следующим образом. Как мы видели, желаниеДжека убрать в гараже еще не исчезло. Следовательно, оно все ещеактивно и поэтому постоянно требует к себе внимания, – подобножеланию поесть, например, которое будет постоянно требовать, чтобы вычто-то съели. Так как побуждение убрать в гараже все еще присутствуети остается активным, Джек смутно сознает, что кто-то хочет, чтобы онубрал в гараже. И именно поэтому он продолжает по нему слоняться.Джек знает, что кто-то хочет, чтобы он здесь убрал, но проблема втом, что теперь он уже не помнит, кто именно. Поэтому вся эта затеяначинает его сердить и раздражать, и по мере того, как часы идут, онвсе больше и больше расстраивается по поводу взятого на себяобязательства. На самом деле все, что ему нужно для завершенияпроекции, – то есть, чтобы полностью забыть свое побуждениеубрать в гараже, – это подходящий кандидат, на которого он могбы «повесить» это проецируемое побуждение. Поскольку онзнает, что кто-то заставляет его заниматься уборкой, из-за которойпропал весь день, он действительно хотел бы найти того «другого»,который принудил его к этому.
Появляетсяничего не подозревающая жертва: жена Джека, случайно оказавшись рядомс гаражом, заглядывает внутрь и невинно спрашивает, закончил ли онуборку. «Я тебе не нанялся!» – грубо отрезает Джек.Ибо теперь он чувствует, что не он, а жена хочет, чтобы он убрал вгараже. Проекция завершена, и теперь собственное побуждение Джекакажется идущим извне. Он отбросил его от себя, перебросил череззабор, и оттуда оно на него нападает.
ПоэтомуДжек начинает чувствовать, что жена на него давит. Однакоединственное, что он на самом деле испытывает, – это егособственное спроецированное побуждение, его собственное сдвинутое надругого желание убрать в гараже. Джек может крикнуть жене, что онаего достала, и что он вообще не желает убирать в этом дурацкомгараже. Если бы Джек действительно не хотел убирать, если бы ондействительно был неповинен в этом побуждении, то просто ответил бы,что передумал и уберет когда-нибудь в другой раз. Но он этого несделал, так как смутно сознавал, что кто-то на самом деле хочет,чтобы гараж был убран, и поскольку это был «не он», этодолжен был быть кто-то другой. Жена, конечно же, подходящий кандидатна эту роль; и когда она появляется, Джек тут же проецирует своепобуждение на нее.
Корочеговоря, Джек проецирует, отбрасывает от себя свое побуждение и,следовательно, ощущает его внешним побуждением, исходящим извне.Другое название для внешнего побуждения – давление. По сути,человек будет испытывать давление, какое бы побуждение он непроецировал: он всякий раз будет чувствовать, как его побуждениевозвращается к нему извне. Более того, – хотя большинству людейэто покажется невероятным, – любое ощущение внешнего давленияявляется результатом проецируемого побуждения. Заметьте, что если быв нашем примере у Джека не было побуждения убирать в гараже, он немог бы почувствовать со стороны жены никакого давления. Он чувствовалбы себя совершенно спокойно в данной ситуации и сказал бы, что ему нехочется заниматься этим сегодня, или что он передумал. Вместо этогоон почувствовал, что на него давят! Но на самом деле то, что ончувствовал, было не давлением со стороны жены, – он испытывалдавление своего собственного побуждения. Не будет побуждения, небудет и давления. В основе любого давления лежит собственноеперемещенное за границу побуждение человека.
Ачто, если бы жена прошествовала в гараж и действительно потребовала,чтобы Джек убрал его? Ведь это все изменило бы? Если бы Джекчувствовал при этом, что на него оказывается давление, то разве непотому, что на него давила жена? В этом случае Джек чувствовал быименно ее давление, а не свое собственное, не так ли? На самом делеэто ничего не меняет. Просто в этом случае Джеку будет гораздо легченавесить на жену свою проекцию. Она, можно сказать, служит хорошим»крючком», так как проявляет именно ту черту, которую Джексобирается на нее спроецировать. Это делает проецирование своегопобуждения на жену весьма и весьма привлекательным для Джека, но этовсе равно его побуждение. У него должно быть это побуждение, и ондолжен его проецировать, иначе никакого ощущения давления не будет.Жена в самом деле может «давить» на него, чтобы он что-тосделал, но он не будет по-настоящему чувствовать это давление, еслитолько не будет хотеть того же, а затем проецировать это желание нанее. Его чувства есть не что иное, как его чувства.
Психотерапевт,который работает с эти уровнем, предположил бы, что если человекпостоянно ощущает на себе давление, то у него просто больше сил ипобуждений, нежели он думает. Не имей он соответствующего побуждения,он так бы этим не беспокоился. Когда мудрый человек испытываеткакого-либо рода давление – со стороны руководителя, супруги,школы, друзей, коллег или детей – он учится использовать этоощущение давления как сигнал о том, что в нем имеется какая-тоэнергия и побуждение, которых он сейчас не сознает. Он учитсяпереводить «я чувствую на себе давление» в «у меняесть больше побуждений, чем я знаю». Осознав, что чувстводавления во всех случаях является его собственным неучтеннымпобуждением, он может решить, уместно ли ему сейчас действовать всоответствии со данным побуждением, или нет. Но в любом случае онзнает, что в конечном счете это его побуждение.
Такимобразом, принципиальный механизм проекции крайне прост. Импульс(такой как побуждение, эмоция или желание), который возникает в вас,и нацелен, естественно, на среду, будучи спроецирован, выглядит какимпульс, возникающий в среде и нацеленный на вас. Это эффектбумеранга, так что в результате получается, что вы сами себя высекли.Вы больше не действуете, – вы чувствуете, что вас толкают надействие. Вы поместили свой импульс по другую сторону границы междусобой/не-собой, и он, естественно, набрасывается на вас снаруживместо того, чтобы помогать вам набрасываться на окружающую среду.
Итак,мы можем видеть, что отбрасывание тени влечет за собой два главныхпоследствия. Во-первых, вы чувствуете, что у вас совершенноотсутствует проецируемый импульс, черта или склонность. И, во-вторых,вам кажется, что этот импульс находится «снаружи», в среде,– как правило, в других людях. При этом «я» делаетсяменьше, а «не-я» – больше. Но несмотря на всесвязанные с этим неудобства, проецирующий человек будет энергичнозащищать свой ошибочный взгляд на происходящее. Если бы вы подошли кДжеку когда он кричал на жену, и попытались указать, что испытываемыеим чувства на самом деле являются его собственными побуждениями, тоон мог бы вас и ударить. Ибо для такого индивида крайне важнодоказать, что его проекции действительно угрожают ему извне.
Вовсяком случае, большинство людей испытывают очень сильноесопротивление принятию своей тени, сопротивление признанию того, чтоотбрасываемые ими импульсы и черты принадлежат им. Собственно говоря,сопротивление – главная причина проекций. Человексопротивляется своей тени, сопротивляется своим нелюбимым сторонам, ипоэтому отбрасывает, проецирует их. Так что везде, где есть проекция,неподалеку прячется какое-то сопротивление. Иногда это умеренноесопротивление, иногда сильное, но нигде его действие не проявляетсястоль очевидно, как в самой распространенной форме проецирования, –так называемой «охоте на ведьм».
Едвали не каждый в свое время видел, слышал или участвовал в какой-то изформ охоты на ведьм, и несмотря на всю гротескность этого явления,оно хорошо показывает, какие катастрофические подчас формы можетпринимать проецирование, и сколь упорны бывают люди в своей слепоте ксобственным слабостям. В то же время охота на ведьм служит прекраснойиллюстрацией той истины, которая имеет самое непосредственноеотношение к проецированию: мы ненавидим в других то, и только то, чтовтайне ненавидим в себе.
Охотана ведьм начинается тогда, когда человек окончательно перестаетзамечать в себе некую черту или склонность, которую он считаетпорочной, сатанинской, демонической или, по крайней мере,недостойной. Причем на самом деле эта склонность или черта может бытьчем-то в высшей степени тривиальным, – каким-то чисточеловеческим пунктиком, приветиком или слабинкой. У всех нас естьсвоя «темная сторона». Но «темная» – незначит «плохая»; это значит только, что всем намсвойственно некое характерное отклонением от бытующих норм, которое,если мы о нем знаем и принимаем его, может даже помочь нам острееощущать жизнь. Согласно иудейской традиции, сам Бог изначально вложилв человека эту склонность к своенравию и преступлению дозволенного, –вероятно, чтобы не дать человечеству погибнуть от скуки.
Однакочеловек, участвующий в охоте на ведьм, верит, что у него этой темнойстороны нет. В известной мере он претендует на особую праведность. Нодело не в том, что у него нет темной стороны, как ему хотелось быверить и убедить в этом других, а в том, что она чрезвычайно егобеспокоит. Он сопротивляется этой своей стороне, пытается отрицатьее, пробует изгонять. Но она остается там, где ей положено, иостается его стороной, постоянно требуя к себе определенноговнимания. И чем больше его темная сторона требует к себе внимания,тем больше он ей сопротивляется. А чем больше он ей сопротивляется,тем сильнее она становится, и тем больше вторгается в его сознание. Вконце концов, так как человек уже больше не в силах ее отрицать,он-таки начинает ее видеть. Но он видит ее единственно доступным длясебя образом – в других людях. Он знает, что у кого-то есть этатемная сторона, но поскольку у него ее быть просто не может, этодолжен быть кто-то другой. Все, что ему теперь требуется сделать, –это найти кого-то другого, и это становится чрезвычайно важнойзадачей, так как если ему не удастся найти того, на кого он мог быспроецировать свою тень, ему придется оставить ее при себе. Именноздесь становится очевидной ключевая роль сопротивления. Ибо с той женеуемной страстью, с какой человек ненавидел свою тень, сопротивлялсяей и пытался от нее избавиться, – с той же страстью он теперьпрезирает тех, на кого он эту тень отбрасывает…
Мыненавидим людей, «потому что», говорим мы себе, онигрязные, тупые, извращенные, аморальные и так далее. Онидействительно могут быть такими. А могут и не быть. Но это не имеетзначения, потому что мы ненавидим их лишь в том случае, если мы, неведая о том, сами обладаем теми презренными чертами, которыеприписываем этим людям. Мы ненавидим их, потому что они служат длянас постоянным напоминанием о чертах, которые мы отказываемся в себепризнавать.
Мывидим здесь важный признак проекции. Те элементы окружающей среды(люди или вещи), которые вызывают у нас сильные чувства, а не простоинформируют о чем-то, обычно являются нашими собственными проекциями.То, что нас беспокоит, расстраивает, отталкивает или, напротив,привлекает, подчиняет нас или завладевает нами – все это обычноявляется отбрасываемой нами тенью. Как говорится в одной старойпоговорке:
Смотреля, смотрел, да видать обознался:
Думал,то ты, – а то я оказался.
Понявприроду тени в целом, мы можем теперь разобраться с некоторымидругими типичными проекциями. Например, подобно тому как ощущениедавления, является проекцией побуждения, чувство обязанности являетсяпроекцией желания. То есть, устойчивое чувство, что вы обязаны нечтоделать, служит указанием на то, что вы не признаете своего желанияделать это. Ощущение, что «мне приходится это делать ради тебя»,возникает чаще всего в семейных отношениях. Родители чувствуют себяобязанными заботиться о детях, муж чувствует себя обязанным содержатьжену, жена чувствует себя обязанной подстраиваться под мужа, и такдалее. Однако рано или поздно люди начинают негодовать по поводувозложенных на себя обязанностей, причем окружающие могут об этомнисколько не догадываться. По мере роста этого негодования, человексклонен переходить к охоте на ведьм, в результате чего супруги какправило оказываются у колдуна, называемого обычно «консультантомпо вопросам брака и семьи».
Человек,который чувствует себя ужасно обязанным сделать то-то и то-то, простопроецирует свое действительное желание сделать это. Но именно этогожелания он как раз не хочет признавать (оказывая сопротивление своейтени). Он будет говорить вам противоположное: он будет утверждать,что чувствует себя обязанным, потому что на самом деле он не хочетделать то-то и то-то. Но это не может быть правдой, потому что еслибы у него действительно не было никакого желания помочь другим,никакого чувства обязанности бы не было. Эта тема бы его просто неволновала. Проблема не в том, что он не хочет помогать, а в том, чтохочет, но не хочет признавать в себе этого желания. Он хочет помочьдругим, но, отбрасывая от себя это желание, проецируя его на них,чувствует, что это другие хотят, чтобы он им помог. Таким образом,чувство обязанности – это не бремя требований других, а бремясвоего непризнанного дружелюбия.
Давайтерассмотрим другую распространенную проекцию. Наверное, нет ничегоболее мучительного, чем чувство острой неловкости, связанной сощущением того, что все на тебя смотрят. Возможно, нам нужновыступать с речью, или играть роль в спектакле, или получать награду,– и мы чувствуем себя скованно, потому что все на нас смотрят.Но многие люди не испытывают ничего подобного. Поэтому проблема надополагать связана не с ситуацией как таковой, а с тем, что мы в этойситуации делаем. Делаем же мы, по мнению многих психотерапевтов,следующее: проецируем свой собственный интерес к людям, так что намкажется, будто все вокруг интересуются нами. Вместо того, чтобы самимсмотреть на них, мы чувствуем, что они смотрят на нас. Мы как бынаделяем окружающих своими глазами, так что их естественный интерескажется нам непомерно раздутым и обращенным не на содержаниепроисходящего, а именно на нас лично, словно они следят за каждымнашим движением, за каждой деталью, за каждым действием. Поэтому мы,естественно, цепенеем. И мы будем оставаться в таком состоянии, покане осмелимся присвоить спроецированное: смотреть вместо того, чтобычувствовать, что нас разглядывают; дарить свое внимание вместо того,чтобы сечь им самого себя.
Вдобавление к этому представьте себе, что произошло бы, если бычеловек спроецировал на окружающих толику своей враждебности, своегоагрессивного желания атаковать их. Он чувствовал бы, что людичересчур враждебно и вызывающе к нему относятся, вследствие чегоиспугался бы и стал их бояться, возможно, даже ужасаться количествуобращенной на него враждебной энергии. Но этот страх был бы вызван неокружающими, а проекцией на них враждебности самого человека. Такимобразом, воображаемый страх человека перед людьми или какими-томестами в большинстве случаев представляет собой просто сигнал, намекна то, что он, сам того не сознавая, рассержен и враждебно настроен.
Подобнымже образом, одна из самых распространенных жалоб людей, которыеобращаются за помощью к психологу-консультанту, состоит в том, чтоони чувствуют себя отвергнутыми. Они чувствуют, что никто их на самомделе не любит, никто не проявляет к ним участия, или что всеотносятся к ним очень критично. Часто они чувствуют, что это вдвойненесправедливо, потому что по сути окружающие им нравятся. Эти людичувствуют, что сами они никого не отвергают ни в малейшей степени.Они из кожи вон лезут, чтобы быть дружелюбными и терпимыми. Но этокак раз и есть два основных отличительных признака проекции: у васкакой-то черты нет, а у всех остальных она непомерно развита. Но, какизвестно каждому ребенку, «чтобы узнать что-то, надо егозаполучить». Человек, который чувствует, что все его отвергают,на самом деле совершенно не сознает своей собственной склонностиотвергать и критиковать других. Эта склонность может относиться кчислу несущественных черт личности, но если человек ее не сознает, тобудет проецировать на всех, кого видит и знает. Это усиливаетисходный импульс, так что весь мир без каких-либо видимых причинначинает выглядеть ополчившимся на него.
Разумеется,– и это касается любых проекций, – некоторые люди в самомделе могут весьма критично к вам относиться. Но это не станет для васэмоциональной проблемой, если вы не будет подкреплять ихдействительный критицизм своим спроецированным критицизмом. Поэтому,когда бы вы ни испытали сильное чувство неполноценности иотверженности, разумно будет сперва поискать проекцию и допустить,что вы, возможно, несколько более критичны к миру, нежелипредполагаете.
Теперьуже должно быть очевидным, что отбрасываемая нами тень искажает нетолько нашу картину «внешнего» мира, но и ощущение»внутреннего» себя. Когда я отбрасываю как тень некоторуюэмоцию или черту, то продолжаю и далее воспринимать ее, но теперь ужев искаженно-иллюзорном виде: она представляется мне «внешнимобъектом». Точно так же продолжаю ощущать я и свою тень, нотеперь уже в искаженной и замаскированной форме: после того как теньотброшена, я ощущаю ее лишь в качестве симптома.
Поэтому,как мы только что увидели, если я проецирую на людей своювраждебность, то стану воображать, что они тайно питают ко мневраждебные чувства и начну бояться людей в целом. Моя первоначальнаявраждебность стала отбрасываемой мною тенью. Поэтому я «вижу»ее только в других людях и ощущаю ее в себе лишь как симптом страха.Моя тень стала моим симптомом.
Такчто когда я пытаюсь изгнать, отбросить свою тень, я от нее неосвобождаюсь. Ее место во мне не остается пустым, – во мнеостается симптом, болезненное напоминание о том, что я не сознаюкакой-то своей черты. Более того, когда моя тень станет симптомом, ябуду бороться со своим симптомом так же, как я когда-то боролся сосвоей тенью. Когда я пытаюсь отрицать какие-то свои склонности(тень), эти склонности проявляются как симптомы, и я начинаюиспытывать к ним неприязнь с той же силой, с какой когда-то не любилтень. Вероятно я даже попробую скрыть свои симптомы (дрожь, чувствонеполноценности, подавленность, тревожность и т.п.) от других людей,точно так же, как я когда-то пытался скрыть от себя свою тень.
Итак,каждый симптом – подавленность, тревога, скука или страх –содержит в себе какую-то грань тени, некой отброшенной эмоции, чертыили особенности. Важно понимать, что, несмотря на все причиняемое иминеудобство, нашим симптомам не надо сопротивляться, не надо презиратьили избегать их, – ибо что они содержат в себе ключ к своемуустранению. Бороться с симптомом значит бороться с тенью, скрытой вэтом симптоме, а это как раз и есть то, что создает проблему.
Вкачестве первого психотерапевтического шага на этом уровне нужно,напротив, дать волю своим симптомам, создать для них пространство,подружиться с теми неудобными чувствами-симптомами, которые мы преждепрезирали. Мы должны сознательно соприкоснуться с ними и принять ихсо всей открытостью, на которую способны. А это значит позволить себеиспытывать подавленность, тревогу, отверженность, скуку, обиду илисмущение. Это значит, что там, где мы раньше всячески сопротивлялисьэтим чувствам, мы теперь просто позволяем им проявлять себя. Мы дажеактивно поощряем их. Мы приглашаем эти симптомы к себе в дом и даемим свободно двигаться и дышать полной грудью, просто пытаясь при этомпостоянно сознавать их и те формы, которые они принимают. Этот первыйшаг в психотерапии очень прост, и во многих случаях остальные шагивообще не нужны, ибо в тот самый момент, когда мы искренне принимаемсимптом, мы принимаем также и большую часть тени, которая в немскрыта. Проблема начинает исчезать.
Еслисимптом устойчив, мы переходим ко второму шагу психотерапии уровнямаски. Предписания для этого второго шага просты, но его выполнениетребует времени и настойчивости. Все, что нам нужно, – этоначать сознательно переводить симптом в его первоначальную форму. Вкачестве словаря для такого перевода вы можете использовать общиеуказания, изложенные в настоящей главе (см. Табл.1) и в рекомендуемойлитературе. Суть этого второго шага в том, чтобы осознать, что любойсимптом – это просто сигнал (или символ), свидетельствующий окакой-то несознаваемой теневой склонности. Вы можете чувствовать,например, что на работе на вас очень давят. Как мы уже видели,симптом давления всегда служит указанием, сигналом того, что выиспытываете больше побуждения к работе, чем думаете или желаетепризнавать. Вы можете не хотеть открыто признавать свойдействительный интерес и желание, чтобы иметь возможность заставлятьдругих испытывать чувство вины за все те неблагодарные часы работы,которую вам «приходится» выполнять для «их»блага. Или вы можете делать ставку на свою самоотверженнуюпреданность работе с тем, чтобы сорвать куш покрупнее. Или вы можетебез всякой задней мысли потерять свое побуждение из виду. Каковой быни была причина, симптом давления служит верным знаком того, что выувлечены своим делом сильнее, чем вам кажется. Так что вы можетеперевести симптом в его первоначальную неискаженную форму: «мнеприходится» превращается в «я хочу».
Таблица1
ТИПИЧНОЕЗНАЧЕНИЕ РАЗНЫХ ТЕНЕВЫХ СИМПТОМОВ
Словарьдля перевода симптомов в их первоначальную теневую форму
СИМПТОМ ТЕНЕВАЯФОРМА
Давление Побуждение(тяга, влечение)
Отверженность(«Никто меня не любит») «Не стоит тратить на нихвремя»
Вина(«Вы заставляете меня испытывать чувство вины») «Явозмущен вашими требованиями»
Тревога Возбуждение
Неловкость(«Все на меня смотрят») «Люди интересуют меня больше,чем я предполагал»
Импотенция/фригидность «Яне смог/ла бы удовлетворить ее/его»
Страх(«Они хотят причинить мне боль») Враждебность («Ясержусь на них, не подозревая об этом»)
Уныние Гнев!
Замкнутость «Ябуду гнать вас прочь»
Яне могу «Не буду я этого делать!»
Обязанность(«Я должен») Желание («Я хочу»)
Ненависть(«Я презираю вас за …») «Мне не нравится во мне …»
Зависть(«О, вы великолепны!») «Я немного лучше, чемпредполагал»
Перевод– это ключ к психотерапии. Например, чтобы устранить давление,вам не нужно изобретать побуждение, пытаться почувствоватьпобуждение, которого на самом деле нет, или стараться вызватьпобуждение, которого, как вам кажется, в данный момент недостает. Яне говорю, что если вы сможете заставить себя чувствовать побуждениеи интерес к работе, то не будете ощущать давления. Я говорю, что есливы ощущаете давление, необходимое побуждение уже присутствует, носкрыто, в форме симптома давления. Вам не нужно специально вызыватьпобуждение вслед за появлением ощущения давления. Самое ощущениедавления и есть тем побуждением, которое вам нужно. Вы просто должныназвать это ощущение давления его первоначальным и правильным именем:побуждение. Это просто перевод, вы при этом ничего не создаете.
Следовательно,при таком подходе симптомы отнюдь не нежелательны, – онипредставляют собой возможности для роста. Симптомы очень точноуказывают на вашу несознаваемую тень; они безошибочно сигнализируют онекой проецируемой склонности. С помощью симптомов вы находите тень,а с помощью тени находите путь к росту, расширению своих границ, кболее точному и приемлемому образу себя. Так вы спускаетесь с уровнямаски на уровень эго. Это почти так же просто, как формула: маска +тень = эго.
Мнебы не хотелось закончить эту главу, не предложив простой ключ кпониманию сути психотерапевтической работы, которую надлежитпроводить на этом уровне. Если вы не станете обращать внимания натехнический жаргон любого «врачевателя тени», а вслушаетесьв общее направление его речи, то обнаружите, что все его текстыукладываются в определенную схему. Если вы говорите, что любите своюмать, он скажет, что вы ее бессознательно ненавидите. Если выговорите, что ненавидите ее, он скажет, что бессознательно вы еелюбите. Если вы говорите, что не выносите состояние депрессии, онскажет, что на самом деле вы стремитесь к этому состояния. Если выговорите, что ненавидите, когда вас унижают, он скажет, что вы тайнолюбите это. Если вы активно вовлечены в какую-то религиозную,политическую или идеологическую кампанию, дабы обратить других в своюверу, он скажет, что на самом деле вы в это вообще не верите, и чтоваше участие в данном мероприятии есть не что иное, как попыткаобратить вашу собственную неверующую душу. Если вы говорите «да»,он говорит «нет». Если вы говорите «низ», онговорит «верх». Если вы говорите «мяу», онговорит «гав». И если вы говорите, что всегда подозревали,что ненавидите психологов, а теперь в этом уверены, он скажет, что насамом деле вы несостоявшийся психолог и втайне завидуете всемпсихотерапевтам.
Этоначинает звучать глупо, но с помощью такой по видимости кривой логикипсихотерапевт, сознает он то или нет, просто предъявляет вам вашипротивоположности. Мы можем посмотреть на все примеры в настоящейглаве с этой точки зрения, и окажется что в каждом случае человекдействительно сознавал лишь одну сторону медали, одну изпротивоположностей. Он отказывался видеть оба полюса, сознаватьединство противоположностей. Но противоположности не могутсуществовать друг без друга, и если вы не сознаете обе, отвергаемыйполюс загоняется в подполье. Вы будете воспроизводить егобессознательно, и поэтому проецировать вовне. Короче говоря, выбудете создавать границу между противоположностями и тем самымпровоцировать борьбу. Но это борьба, в которой не может бытьпобедителей, в которой можно только раз за разом терпеть мучительноепоражение, так как на самом деле противоборствующие стороны сутьодно.
Такимобразом, тень – это просто ваши несознаваемыепротивоположности. Поэтому простейший способ соприкоснуться со своейтенью состоит в том, чтобы допустить нечто прямо противоположноесознаваемому вами в данный момент намерению, стремлению или желанию.Тем самым вы увидите, как ваша тень смотрит на мир, и именно с этойточкой зрения вам придется подружиться. Это не означает сделать ееруководством к действию; это значит позволить ей присутствовать вполе сознания, сознавать ее. Если вы чувствуете, что вам кто-тосильно не нравится, сознавайте ту свою сторону, которой этот человекнравится. Если вы безумно влюблены, сознавайте свою часть, которой дотого нет дела. Если вы ненавидите какое-то чувство или симптом,сознавайте свою сторону, которая втайне наслаждается им. В моменты,когда вы действительно сознаете свои противоположности, – какположительные, так и отрицательные чувства по поводу наличнойситуации, – многие напряжения, связанные с этой ситуацией,исчезают, потому что порождавшая их борьба противоположностейпрекращается. С другой стороны, в моменты, когда вы теряете из видуединство противоположностей, перестаете сознавать присутствия в себеобеих сторон, вы раскалываете противоположности, возводите между нимиграницу и воспроизводите отвергнутый полюс бессознательно, в связи счем он начинает отравлять вашу жизнь в форме симптома. Посколькупротивоположности всегда едины, их можно разделить лишь при помощибессознательного – путем избирательной невнимательности.
Начависследовать свои противоположности, свою тень, свои проекции, выобнаружите, что начинаете брать на себя ответственность за своичувства и состояния ума. Вы начнете понимать, что борьба между вами идругими людьми на самом деле есть борьбой между вами и вашимиспроецированными противоположностями. Вы начнете понимать, что вашисимптомы вызываются не окружающим миром, а вами. Вы обнаружите, чтолюди и события не расстраивают вас, а служат только поводом для того,чтобы расстроиться. Это огромное облегчение – впервые понять,что вы сами производите свои симптомы и, следовательно, можетеостановить это производство путем перевода их в первоначальную форму.Вы становитесь причиной своих чувств, а не их следствием.
Вэтой главе мы видели, как попытки отрицать определенные грани эгоприводят к появлению ложного и искаженного образа себя, называемогомаской. При этом возводится граница между тем, что вам нравится(маской) и тем, что не нравится (тенью). Мы видели также, чтоотвергаемые грани эго (тень) в конечном счете отбрасываются(проецируются) вовне, и начинают восприниматься как элементыокружающей среды. Тем самым тень ложится на всю нашу жизнь. Границамежду маской и тенью становится линией фронта, и война между нимивнутренне воспринимается как симптом. Мы начинаем ненавидеть своисимптомы с той же страстью, с которой прежде ненавидели свою тень; аотбросив свою тень на других людей, мы ненавидим их так же, каккогда-то ненавидели ее. Мы относимся к ним, как к симптому: как ктому, что надлежит побороть. Так вдоль границы на этом уровнеразворачиваются разные формы сражений.
Выработатьболее-менее точный образ себя – то есть спуститься с уровнямаски на уровень эго – значит начать вполне сознавать те гранисебя, о существовании которых вы не знали. А обнаружить эти гранинесложно, так как они проявляются в форме ваших симптомов, вашихпротивоположностей, ваших проекций. Присвоить свои проекции значитликвидировать границу и включить в себя то, что вы полагализаграничным, значит найти в себе место для понимания и принятия всехсвоих потенциальных возможностей, – положительных иотрицательных, хороших и плохих, приятных и презренных, –сформировав тем самым относительно точный образ того, чтопредставляет собой ваш психофизический организм. Это значит перенестиваши границы, перерисовать карту вашей души так, чтобы старые врагистали союзниками, а тайно ведущие подрывную работу противоположности– явными друзьями. В конце концов, даже если вы найдете не всев себе желательным, вы можете найти это все привлекательным.
РЕКОМЕНДУЕМАЯЛИТЕРАТУРА
Хотяпсихоанализ остается классическим подходом к уровню эго (то естьпризванным помочь индивиду, живущему на уровне маски, спуститься науровень эго), я сегодня не стал бы рекомендовать эту процедуру какпредпочтительную, даже если у вас имеются необходимые для нее время иденьги. Во-первых, существуют более быстрые методы, которые поменьшей мере столь же эффективны. Во-вторых, сам анализ так частоискажает прозрения, которые спонтанно приходят с более глубокихуровней спектра, что имеет тенденцию выхолащивать многомерностьдушевной жизни. Однако теория психоанализа остается существенной дляпонимания движущих сил эго, маски и тени. Хорошим введением впсихоанализ может служить книга Calvin Hall, A Primer of FreudianPsychology. (New York: Mentor, 1973). Более искушенный читатель можетпопробовать обратиться к книге самого Фрейда A General Introductionto Psychoanalysis (New York: Pocket, 1971). Серьезным читателям ятакже рекомендую книгу Otto Fenichel, The Psychoanalytic Theory ofNeurosis (New York: Norton, 1972).
Болеесовременные подходык маске иэго излагаются вкнигах: William Glasser, Reality Therapy(New York: Harper, 1965); Ellis, A. and Harper, R., A New Guide toRational Living (Hollywood: Wilshire Books, 1975); Maltz, M.Psychocybernetics (Hollywood: Wilshire Books, 1960); Horney, Karen,Self-Analysis (New York: Norton, 1942). В подходе Хорни былонесколько бесспорно кентаврически-холистических моментов, что делаетее книги полезными как на уровне эго, так и на уровне кентавра. КнигаWertman, M., Self-Psyching (Los Angeles Tarcher, 1978) представляетсобой симпатичную подборку методик, большинство которых рассчитаны наработу с проблемами эго. Putney and Putney, The Adjusted American(New York: Harper, 1966) – прекрасная книга; я заимствовал изнее многие примеры для данной главы и с благодарностью признаю это.Гештальттерапия также очень эффективно работает с тенью, но посколькуона работает и с уровнем кентавра, я привожу соответствующие ссылки вследующей главе.
Предпочтительнымподходом для работы с этим уровнем я считаю транзакционный анализ. Онсохраняет в себе суть фрейдовского подхода, но помещает ее в новыйконтекст, простой, ясный и четкий. Кроме того, он в общем признаетвозможность более глубоких уровней человеческого существа, так чтоявно не саботирует связанных с ними прозрений. См.:Harris, T., I’m OK – You’re OK (New York: Avon, 1969), атакже книги ЭрикаБерна Games People Play (New York: Grove,1967) и What Do You Say After You SayHello? (New York: Bantam, 1974).
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. УРОВЕНЬ КЕНТАВРА
Впредыдущей главе мы видели, что соприкасаясь с отбрасываемой намитенью и в конце концов присваивая ее, можно «расширить»свою самотождественность от ущербной маски до здорового эго. У насесть возможность излечить разрыв, устранить границу между маской итенью, и тем самым обрести более объемлющее и более устойчивоечувство самотождественности. Это подобно переезду из тесной квартирыв благоустроенный дом. В настоящей главе мы, если можно таквыразиться, перейдем от благоустроенного дома к просторному особняку.Мы продолжим фундаментальный процесс растворения границ, но на болееглубоком уровне, рассмотрев некоторые из методов расширениясамотождественности от уровня эго (со свойственным ему видением мира)до уровня кентавра – путем соприкосновения с отбрасываемым намителом и присвоения его.
Поначалуидея присвоения тела может показаться чересчур эксцентричной. Границамежду эго и плотью так глубоко врезалась в бессознательное рядовогочеловека, что на предложенную задачу исцеления этого разрыва онреагирует странной смесью озадаченности и скуки. Он уверовал, чтограница между умом и телом безусловно реальна, и поэтому в голове унего не укладывается, как кто-то может подвергать ее сомнению, неговоря уже о том, чтобы растворять.
Но,оказывается, что если разума лишились относительно немногие, то теласвоего давным-давно лишилось большинство из нас; и я боюсь, что этонужно понимать буквально. Ведь создается впечатление, что «я»почти сижу на своем теле, как всадник, едущий на лошади. Я бью егоили хвалю, я кормлю, чищу его и ухаживаю за ним, когда этонеобходимо. Я подгоняю его, не спрашивая, и сдерживаю против еговоли. Когда мое тело-лошадь ведет себя хорошо, я в общем-то необращаю на него внимания, но когда оно не слушается меня, – чтопроисходит довольно часто, – я достаю кнут, чтобы вернуть его всостояние благоразумной покорности.
Всамом деле, кажется, что тело мое просто постоянно болтается где-топодо мной. Я вхожу в мир уже не с телом, а на теле. Я здесь, сверху,а оно там, внизу, и я в общем-то не вполне уверен, чтóэто там, внизу, такое. Мое сознание пребывает почти исключительно вголове: я – голова, а телом я обладаю. Тело перестает быть»мною» и сводится к моей собственности, становится чем-то»моим». Короче говоря, тело, подобно тому как это произошлос тенью, становится объектом или проекцией, «отбросом».Через организм как целое проводится граница и тело отбрасывается как»не-я». Эта граница представляет собой разрыв, трещину или,выражаясь словами Александра Лоуэна, блок:
«Функцияблока состоит также в том, чтобы отделять и изолировать психическуюсферу от соматической. Наше сознание говорит нам, что каждая из нихвоздействует на другую, но из-за блока это воздействие оказываетсядля нас не настолько глубоким, чтобы мы могли ощутитьосновополагающее единство. В результате блок расщепляет единстволичности. Он не только разъединяет психику и соматику, но отделяеттакже поверхностные явления от их корней в глубинах организма».
Чтонас больше всего интересует в данном случае, так это распад организмакак целого, распад кентавра, причем утрата тела – всего лишьсамый зримый и ощутимый его признак. Утрата тела не тождественнараспаду кентавра, этого «основополагающего единства», новыступает лишь одним из возможных его проявлений. Тем не менее,именно на нем мы сосредоточим наше внимание в этой главе, так как еголегче всего понять и описать. Но я хотел бы отметить, что вовсе неутверждаю, будто тело, – то, что мы называем «физическимтелом», – реалия более глубокая, чем психическое эго. Насамом деле тело как таковое – самая низкая из форм сознания;она настолько проста, что мы даже не включили ее рассмотрение в этукнигу. Тело представляет собой не «более глубокую реальность»,чем эго, как думают многие соматологи; но интеграция тела и эго –это действительно более глубокая реальность, чем каждое из них вотдельности, и именно их интеграции, образованию целого мы будемпридавать особое значение в этой главе, несмотря на то, что попрактическим соображениям будем подробно останавливаться нарассмотрении физического тела и связанных с ним упражнений.
Каки можно было ожидать, существует множество причин, по которым мыотказались от своего тела, и по которым боимся теперь вернуть егообратно, – некоторые из этих причин мы в общих чертах ужеобрисовали, обсуждая эволюцию спектра сознания. На поверхностномуровне мы отказываемся возвращать тело, поскольку не считаем, что дляэтого есть какие-то причины, и нам кажется, что по этому поводупросто поднимается много шума из ничего. На более глубоком уровне мыбоимся возвращать тело, потому что оно служит пристанищем особо яркихи живых социально запретных эмоций и чувств. И, наконец, телаизбегают, потому что оно есть обителью смерти.
Повсем этим и другим причинам «приспособленный» в целомчеловек давно уже спроецировал свое тело в качестве «внешнегообъекта» или, можно было бы сказать, «низлежащего объекта».Человек отказывается быть кентавром и отождествляет себя с эго,противопоставляя его телу. Но, как и в случае других проекций,подобное отчуждение тела приводит лишь к тому, что спроецированноетело возвращается, дабы преследовать индивида и сечь его самыммучительным образом, причем его же собственными силами. Посколькутело по многим соображениям помещается по ту сторону границы междусобой/не-собой, поскольку с ним не дружат и больше не считаютсоюзником, оно, естественно, становится врагом. Эго и тело занимаютбоевые позиции и начинается война противоположностей.
Поскольку,как мы видели, каждая граница создает две непримиримыепротивоположности, это происходит, разумеется, также в случае границымежду эго и телом. С нею связано появление множества важныхпротивоположностей, но одну из самых существенных составляетпротивоположность между произвольным и непроизвольным. Эго служитсредоточием контроля, манипулирования, волевой активности ипроизвольных действий. Соответственно эго отождествляет себя какправило только с произвольными процессами. А тело представляет собойне что иное, как хорошо организованную совокупность непроизвольныхпроцессов кровообращения, пищеварения, роста и деления клеток, обменавеществ и т.п. В самом деле, прислушайтесь к речи обычного человека иобратите внимание, какие процессы он отождествляет с собой. Он скажет»я двигаю рукой», но не скажет «я бью сердцем».Он скажет «я ем пищу», но не скажет «я перевариваюпищу». Он скажет «я закрываю глаза», но не скажет «яращу волосы». Он скажет «я ерзаю ногами», но не скажет»я поддерживаю кровообращение».
Инымисловами он, как эго, будет отождествлять себя только с темидействиями, которые произвольны и контролируемы; а все остальные, всеспонтанные и непроизвольные действия он ощущает почему-то не-собой.Если обратиться к здравому смыслу, то не кажется ли вам странным, чтовы отождествляете себя лишь с небольшой частью вашего цельногосущества? Не странно ли, что вы называете «собой» в лучшемслучае только половину своего организма? Кому принадлежит тогдадругая половина?
Вопределенном смысле эго чувствует, что попалось, чувствует себяжертвой неуправляемых капризов своего тела. Поэтому нередко можновстретить людей, которые ощущают себя заключенными в оковы плоти, имечтают вырваться из них, в этой жизни или после нее, когда верховноправить будет душа, не обремененная хрупкой ранимостью кожаных риз,бестелесная и плывущая по воздуху облаченной лишь в призрачно-белуюпелену. Нетрудно понять, почему в глазах многих людей плоть и грехзвучат как синонимы.
Вособенности эго чувствует, что попалось в ловушку телесной уязвимостик боли. Боль, страдание, острая чувствительность живой ткани иобнаженных нервов – понятно, все это вселяет в эго ужас, и оностремится уйти от источника боли, погрузить тело в оцепенение иотморозить его, чтобы уменьшить восприимчивость к боли. Хотя эго и неможет контролировать непроизвольные ощущения тела, оно может инаучается отвлекать сознавание от тела, понижая его чувствительностьи умерщвляя в целом. Это то, что Ауробиндо называл «витальнымшоком» – потрясенное сознание отшатывается, отворачиваетсяот уязвимости и смертности плоти, что приводит к оцепенению последнейи искажению самого сознания.
Ноэто умерщвление тела дается дорогой ценой. Ибо если верно, что телослужит источником боли, верно и то, что оно служит источникомудовольствия. Умерщвляя источник боли, эго в то же время умерщвляетисточник удовольствия. Никакого страдания… но и никакой радости.
Такимобразом, нормальный человек отмораживает тело, ничего не зная оприроде этой отмороженности. Он не знает даже, что отморожен. Этонапоминает случаи действительного обморожения, когда пострадавший несознает его, потому что пораженная часть тела утрачивает всякуючувствительность, и человек ничего не чувствует. Поскольку же онничего не чувствует, ему кажется, что все в порядке.
Этовсеобъемлющий недостаток чувствительности выступает общим результатомвитального шока, нашего отвращения от тела и распада кентавра.Подобный распад происходит в той или иной степени даже в случаездорового эго. Ибо пока вы отождествляете себя только с эго, ваше «я»по определению не включает в себя непроизвольных процессов организма.Поэтому даже несмотря на то, что мы, возможно, расширили себя отмаски до эго, мы можем осознать однажды, что нам как-то недостаетощущения глубины, недостает содержательности ощущений, недостаетсознавания происходящего внутри, внимания-ощущения. Это можетмотивировать нас продолжить процесс нисхождения, отказаться от узкойотождествленности с эго и открыть чувство тождества с психофизическиморганизмом как целым. Психотерапевты, которые работают на данномуровне, называют это открытием подлинного экзистенциального «я»человека.
Чтобывновь обнаружить это единство противоположностей, спящее в глубинахнашего существа, мы рассмотрим способы растворения границы между умоми телом. По словам Лоуэна,
«Чтобыпреодолеть этот разрыв, недостаточно знать об энергетическихпроцессах в теле. Знание как таковое представляет собой поверхностноеявление и относится к сфере эго. Человек должен ощущать потоквозбуждения в теле и чувствовать, как он движется. Но для этого нужноотказаться от жесткого контроля со стороны эго, чтобы глубокиетелесные ощущения сами могли выйти на поверхность сознания».
Какбы просто это ни звучало, это та самая сложность, с которойсталкивается почти каждый человек, пытаясь соприкоснуться со своимтелом. Вместо того, чтобы в самом деле чувствовать свои ноги, желудокили плечи, он по привычке думает о своих ногах, желудке и плечах. Онпросто представляет их себе, избегая таким образом уделять имнепосредственное внимание-ощущение. Это, конечно же, один изпервоочередных механизмов, которые обеспечивают разобщенность стелом. Этой склонности к абстрагированию ощущений следует уделитьособое внимание, а также приложить особые усилия для прекращения, покрайней мере временного, привычного перевода внимания-ощущения вмысли и образы.
Вотодно из начальных упражнений для восстановления связи с телом.Необходимо лечь на спину, растянувшись, на одеяло или на ковер.Закройте глаза, дышите глубоко, но не прилагая к тому специальныхусилий. Начните исследовать свои телесные ощущения. Не пытайтесьощутить что либо, не торопите появление ощущений, просто позвольтевниманию течь через тело и отмечайте, нет ли каких-либо ощущений,положительных или отрицательных, в различных частях тела. Можете ливы, например, ощутить свои ноги? свой желудок? свое сердце? глаза?гениталии, ягодицы, скальп, диафрагму, ступни? Отмечайте, какие частитела кажутся наполненными ощущениями, – полными, сильными иживыми, а какие – вялыми, тяжелыми, безжизненными, тусклыми илиболезненными. Попробуйте делать это как минимум три минуты иотмечайте, как часто ваше внимание покидает тело и уносится в мечты.Не кажется ли вам странным, что оставаться в своем теле три минутыможет оказаться довольно сложным? Если вы не в теле, то где же вы?
Послеэтого можно перейти к следующему шагу: по-прежнему лежа с рукамивдоль тела и слегка разведенными ногами, закройте глаза и дышитеочень глубоко, но медленно, проводя вдох от горла до брюшной полостии чувствуя как воздух заполняет всю среднюю часть тела. Если хотите,можете представить, что в грудной клетке и животе у вас находитсябольшой воздушный шар, и что с каждым вдохом вы его надуваете.»Воздушный шар» должен мягко расширяться в грудную клетку ираздаваться полно и сильно в брюшную полость. Если какой-то из этихобластей вы не можете почувствовать спокойную силу расширяющегосявоздушного шара, просто дайте ему наполниться немного больше,расширяясь именно в эту область. Затем выдохните медленно и ровно,позволяя шару полностью опорожниться. Повторите это семь-восемь раз,поддерживая внутри шара мягкое, но устойчивое давление, чтобы онзаполнял брюшную полость и достигал таза. Отметьте особо, в какихобластях вы чувствуете зажатость, напряжение, боль или оцепенение.
Чувствуетели вы, что вся заполненная воздушным шаром область представляет собойодно целое, или она кажется разделенной, сегментированной на груднуюклетку, брюшную полость и дно таза, где каждый сегмент отделен отдругих зонами зажатости, напряжения или боли? Несмотря на этинезначительные болевые или дискомфортные ощущения, вы можете начатьзамечать, что чувство, которое расширяется вместе с воздушным шаром,– это чувство тонкого удовольствия и радости. Вы буквальновдыхаете удовольствие и распространяете его по телу-уму. На выдохе нетеряйте связи с дыханием и расслабляйте давление шара так, чтобыудовольствие разошлось по всему телу. Таким образом тонкоеудовольствие протекает через ваше тело-ум, и с каждым циклом дыханияпоток его становится полнее. Если вы в этом не уверены, сделайте ещетри-четыре таких полных дыхания, погружаясь в возникающее ощущениеудовольствия.
Наверное,вы начнете понимать, почему йоги называют дыхание жизненной силой –понимать не в философском, а в чувственном смысле. На вдохе вывбираете в себя жизненную силу, наполняетесь ею от горла до брюшнойполости, заряжая тело энергией и жизнью. На выдохе вы отпускаете этусилу, и она излучается в форме тонкого удовольствия и радости,пропитывая все тело-ум.
Выможете продолжить дыхание с полным наполнением воздушного шара,вдыхая жизненную силу от горла до пупочной области (называемой»хара»). На этот раз ощущайте, как на выдохе жизненная силаиз брюшной полости излучается вовне, ко всем частям тела. С каждымвдохом, начиная ощущать его от горла, заряжайте хару жизненной силой.Затем на выдохе смотрите, как далеко вниз проникает излучаемоеощущение удовольствия или жизненная сила – до бедер? до колен?до ступней? В конце концов это ощущение должно распространиться докончиков пальцев ног. Продолжайте это делать в течение несколькихдыханий, а затем попробуйте то же самое с верхними конечностями.Можете ли вы ощущать жизненную силу, которая проникает в ваши руки? Впальцы? В голову, в мозг, в корни волос? Затем, на выдохе, позвольтеэтому тонкому удовольствию пройти через ваше тело и выйти вокружающий мир. Дайте дыханию, пройдя через тело, раствориться вбесконечности.
Собраввсе описанные компоненты вместе, мы получаем полный дыхательный цикл:На вдохе проведите дыхание от горла до хары, зарядив ее жизненнойсилой. На выдохе дайте тонкому удовольствию пройти через все тело-умв мир, в космос, в бесконечность. Освоив этот цикл, начните позволятьвсем мыслям растворяться в выдохе и уходить в бесконечность.Поступайте так со всеми горестными чувствами, с болезнями,страданием, болью. Ежемоментно давайте вниманию-ощущениюпрочувствовать все наличные обстоятельства, а затем устремляться заих пределы в бесконечность.
Сейчасмы переходим к рассмотрению тех особенностей нашего организма,которые обнаруживаются в ходе упражнений такого типа. Скорее всего высмогли почувствовать жизненное удовольствие и внимание-ощущение,легко циркулирующие по вашему телу-уму. Но на каждом этапе этогоупражнения вы могли обнаружить также какие-то оцепеневшие,недостаточно чувствительные или омертвевшие зоны, с одной стороны,или зажатые, напряженные, малоподвижные, болезненные, – сдругой. Иными словами, вы ощущали блоки (мини-границы) на путисвободного течения потока внимания-ощущения. Большинство людейпостоянно ощущают некоторую зажатость и напряжение в шее, глазах,анусе, диафрагме, плечах или в нижней части спины. Оцепенение инечувствительность часто ощущается в области таза, в гениталиях,сердце, в нижней части живота или в конечностях. Важно сделать всевозможное, чтобы найти, где расположены именно ваши блоки. На данномэтапе не пытайтесь избавиться от них. В лучшем случае это ничего недаст, в худшем – укрепит их. Просто найдите, где онипо-видимому находятся, и мысленно отметьте для себя ихместоположение.
Точноопределив эти блоки, вы можете начать процесс их растворения. Носперва мы могли бы рассмотреть, что означают эти блоки, – этизафиксированные в теле области или зоны зажатости, давления инапряжения. Мы видели, что на уровне эго человек может сопротивлятьсяпорывам или эмоциям, отрицая, что они принадлежат ему. С помощьюэгоического механизма проецирования человек может предотвращатьсознавание той или иной своей теневой склонности. Если он враждебнонастроен, но отрицает свою враждебность, то будет отбрасывать еевовне и тем самым чувствовать, что мир на него ополчился. Инымисловами, в результате проецирования враждебности он будет испытыватьтревогу и страх.
Ачто во время проецирования враждебности происходит в теле? Напсихическом уровне имеет место проекция, но на физическом уровнеодновременно с нею тоже должно что-то происходить, так как тело и умнераздельны. Что происходит в теле, когда вы вытесняете враждебность?Каким образом вы подавляете на уровне тела сильную эмоцию, котораяищет разрядки в какой-то деятельности?
Вслучае сильной враждебности и злости, вы можете разрядить эти эмоциив таких действиях, как возгласы, крик и размахивание кулаками. Этимышечные действия выражают саму суть враждебности. Таким образом,если вы собираетесь подавить враждебность, вы можете добиться этоголишь путем физического подавления таких мышечных разряжающихдействий. Иными словами, чтобы сдержать эти разряжающие действия выдолжны воспользоваться своими мышцами. Точнее говоря, вы должныиспользовать какие-то свои мышцы, чтобы сдерживать действие каких-тодругих своих мышц. В результате начинается война мышц. Половина вашихмышц борется за то, чтобы разрядить враждебность путем размахиванияруками, тогда как другая половина напрягается, чтобы предотвратитьэто. Это все равно что нажимать одной ногой на газ, а другой натормоз. Конфликт заканчивается ничьей, но весьма напряженной, сбольшим расходом энергии, которая не проявляется ни в какихдвижениях.
Подавляявраждебность вы, вероятно, будете сжимать мышцы челюсти, горла, шеи,плеч и верхней части рук, ибо только так вы можете физически»сдержать» враждебность. А отвергнутая враждебность, как мывидели, обычно возвращается в сознание как страх. Поэтому когда вы вочередной раз испытаете прилив иррационального страха, обратитевнимание, что плечи у вас втянуты и приподняты, – признак того,что вы сдерживаете враждебность и, соответственно, чувствуете страх.Но в самих плечах вы больше не будете ощущать стремления до кого-тодотянуться и задать ему взбучку; вы больше не будете испытыватьвраждебности; вы будете испытывать только сильнее напряжение,зажатость давление. У вас появился блок.
Таковаприрода блоков, обнаруженных вами в теле во время дыхательныхупражнений. Любой блок, любое устойчивое ощущение напряжения илидавления в теле является мышечным сдерживанием какого-то запретногоимпульса или чувства. То, что эти блоки мышечные – чрезвычайноважный момент, и мы к нему скоро вернемся. А пока лишь отметим, чтоэти блоки и зоны напряжения возникают в результате борьбы двух группмышц, создающих таким образом мини-границу. При этом одна группастремится разрядить импульс, другая – сдержать его. Этоактивное сдерживание представляет собой подавление в полном смыслеслова: вы буквально давите себя в определенных областях тела вместотого, чтобы дать выход импульсу, связанному с этой областью.
Так,если вы обнаруживаете напряжение вокруг глаз, то вы, возможно,сдерживаете желание плакать. Если вы находите напряжение и боль ввисках и, сами того не замечая, сжимаете челюсти, то вы, возможно,пытаетесь предотвратить крик или смех. Напряжение в плечах и шеесвидетельствует о подавляемом или сдерживаемом гневе, ярости иливраждебности, а напряжение в диафрагме говорит о том, что выхронически ограничиваете и сдерживаете дыхание, пытаяськонтролировать проявление своенравных эмоций или внимание-ощущение вцелом. (Большинство людей сдерживает дыхание во время любого актасамоконтроля.) Напряжение в нижней части живота и тазовой областиобычно означает, что вы пресекаете сознавание своей сексуальности,что вы зажали и закрыли эту область, чтобы воспрепятствоватьпротеканию через нее энергии и жизненной силы дыхания. Если этопроисходит – вне зависимости от причины, – вы лишитесьтакже большинства ощущений в ногах. А напряжение, недостаток гибкостиили силы в ногах свидетельствует обычно о недостаточнойукорененности, стабильности, заземленности или уравновешенности вцелом.
Такимобразом, как мы только что увидели, понять общее значение того илииного блока легче всего исходя из его местоположения в теле. Какправило, определенные эмоции находят выход в определенных областяхтела. Скорее всего вы не кричите ногами, не плачете коленями и неиспытываете оргазм локтями. Поэтому если блок находится вопределенной области, мы можем предположить, что подавляется исдерживается связанная с ней эмоция. В этой связи отличнымипутеводителями служат работы Лоуэна и Келемана, указанные в конценастоящей главы.
Есливы более-менее определили местоположение ваших главных эмоциональныхблоков в теле, можете перейти к следующему интересному этапу: попыткесамостоятельно снять и растворить эти блоки. Хотя базовая процедураданного процесса проста для понимания и легко выполняется, достижениеустойчивого результата требует гораздо большей работы, усилий итерпения. Вы, вероятно, потратили на создание блока не меньшепятнадцати лет, поэтому не стоит удивляться, если после пятнадцатиминут работы он не исчезнет бесследно. Чтобы эти, как и любые другиеграницы в сознавании растворились, необходимо время.
Есливы ранее уже сталкивались с блоками такого типа, то должно бытьзнаете: самая неприятная их сторона состоит в том, что сколько бы выни старались их расслабить, это по-видимому невозможно, по крайнеймере, навсегда. С помощью сознательного усилия вам может быть иудастся расслабить блок на несколько минут, но едва вы забываете обэтом «принудительном расслаблении», как напряжение (в шее,спине или грудной клетке) возвращается с новой силой. Некоторые блокии напряжения – пожалуй, большинство из них, – вообще неподдаются расслаблению. И все же единственное средство, которое мы попривычке применяем, сводится к тщетным попыткам расслабить напряжениесознательно (подход довольно парадоксальный, так как сам требуетизнуряющих усилий).
Инымисловами, создается впечатление, что эти блоки возникают случайно,против нашей воли, что они полностью непроизвольны, незваны-негаданы.А мы кажемся их несчастными жертвами. Поэтому давайте посмотрим, чемобусловлена живучесть этих непрошенных гостей.
Первое,что следует отметить, как мы уже упоминали ранее, все эти блоки –мышечные. Каждый блок – это на самом деле сокращение,зажатость, спазм какой-то мышцы или группы мышц. Причем речь идет огруппах скелетных мышц, а любой скелетной мышцей мы можем управлятьпо своей воле. Те же самые мышцы, которые вы произвольно используете,чтобы двигать рукой, жевать, ходить, прыгать, сжимать кулак или битьногой, – те же самые мышцы задействованы в каждом телесномблоке.
Ноэто значит, что упомянутые блоки не непроизвольны, – болеетого, они физически не могут быть таковыми. Они возникают неслучайно. Они представляют собой нечто такое, что мы активно создаемв себе сами. Короче говоря, мы умышленно, намеренно и добровольносоздаем эти блоки, так как они состоят только из произвольносокращающихся мышц.
Но,что любопытно, мы при этом не знаем, что создаем их. Мы сокращаем этимышцы, и хотя мы знаем, что они сокращены и напряжены, мы не знаем,что это мы сами активно сокращаем их. Когда возникает такой блок, мыне можем расслабить мышцы, так как попросту не знаем, что сокращаемих. Поэтому создается впечатление, что эти блоки возникают совершенносамопроизвольно (как и все другие бессознательные процессы), а мыкажемся беспомощными жертвами сил, пребывающих вне нашего контроля.
Этопохоже на то, как если бы я все время щипал себя, но не знал об этом.Как если бы я намеренно щипал себя, а потом забывал, что это делаю я.Я ощущаю боль от щипка, однако не могу сообразить, почему она непрекращается. Так и все эти мышечные напряжения, застрявшие в моемтеле, представляют собой запущенные формы самощипания. Поэтому самыйважный вопрос не в том, «как мне убрать или расслабить этиблоки», а в том, «как мне увидеть, что я сам активно создаюих». Если вы щипаете себя, но не знаете этого, просить кого-тодругого прекратить боль бесполезно. Сама постановка вопроса о том,как перестать щипать себя, предполагает, что вы сами этого неделаете. С другой стороны, когда вы увидите, что активно щипаете себясами, тогда и только тогда вы сможете перестать это делать. Вопрос»как перестать щипать себя» сродни вопросу «какподнять руку». Оба действия произвольны.
Итак,ключевая задача состоит в том, чтобы непосредственно почувствовать,как я напрягаю эти мышцы, и поэтому единственное, чего мнедействительно делать не следует, так это пытаться расслабить их.Напротив, я должен, как всегда, действовать от обратного. Я долженделать то, что мне раньше никогда не пришло бы в голову: я долженактивно и сознательно попытаться усилить испытываемое напряжение.Умышленно усиливая напряжение, я делаю свое «самощипание»из бессознательного активно сознательным. Короче говоря, я начинаювспоминать, как я щипал себя. Я вижу, как я буквально набрасывался насебя. Это понимание, ощущаемое вновь и вновь, высвобождает энергию,которая шла на борьбу мышц, и которую я могу теперь направить наружу,на внешний мир, а не вовнутрь, на самого себя. Вместо того, чтобынабрасываться на себя, я могу наброситься на работу, книгу, хорошуюеду и так далее.
Носуществует и вторая, не менее важная сторона растворения этих блоков.Первая, как мы только что видели, состоит в намеренном повышениидавления или напряжения путем еще большего сокращения задействованныхмышц. Тем самым мы начинаем сознательно делать то, что прежде делалибессознательно. Но не забывайте, что первоначально эти блокителесного напряжения выполняли очень важную функцию – онииспользовались для устранения чувств и порывов, казавшихся в то времяопасными, запретными или неприемлемыми. Эти блоки были и остаютсяформами сопротивления определенным эмоциям. Поэтому если их упорнорастворять, вам в конце концов придется открыть себя тем эмоциям,которые упрятаны под мышечным спазмом.
Следуетподчеркнуть, что эти «упрятанные эмоции» представляют собойотнюдь не какие-то дико ненасытные и совершенно неодолимыеоргиастические желания; это вовсе не какая-то демоническаяодержимость, и не слепая жажда поубивать своих отца, мать и братьев ссестрами. Чаще всего эти подавленные эмоции гораздо более умеренны,хотя и могут казаться яркими, поскольку вам приходилось так долгомышечно сдерживать их. Высвобождение этих эмоций обычно влечет засобой слезы, крики, появление способности к безудержному оргазму,вспышку гнева или кратковременную, но яростную атаку на подушки,приготовленные для этой цели. Даже если на вас нахлынет некаячрезвычайно сильная отрицательная эмоция, – скажем, взрывярости, – особо тревожиться не стоит, так как она не составляетглавную часть вашей личности. Когда в театральной постановке на сценувпервые выходит какой-то персонаж, взгляды всей аудитории обращаютсяк нему, пусть даже он играет в пьесе самую незначительную роль. Точнотак же, когда на сцену вашего сознания впервые выходит некаяотрицательная эмоция, она может на время полностью захватить вас,хотя на самом деле есть лишь незначительным фрагментом вашегоэмоционального мира. Гораздо лучше, чтобы она вышла на передний план,чем бродила где-то за кулисами.
Какбы там ни было, когда вы начнете сознательно брать на себяответственность за повышение степени мышечного напряжения в разныхтелесных блоках, как правило сама собой происходит такаяэмоциональная разрядка, спонтанная вспышка каких-то сдерживаемыхэмоций. Начиная умышленно сокращать соответствующие мышцы, выначинаете вспоминать, чему это сокращение препятствует. Например,когда вы видите, что ваш друг вот-вот заплачет, и говорите «Давай,давай, что бы это ни было, позволь себе это» то он, вероятно,разрыдается. В этот момент он умышленно пытается удержать организм отчего-то естественного, и знает, что пытается это делать, поэтомуэмоции нелегко скрыться в подполье. Точно так же, когда вы умышленноберете на себя управление деятельностью своих блоков, пытаясьповысить в них напряжение, скрытые эмоции могут начать выходить наповерхность и проявлять себя.
Вцелом этот эксперимент по сознаванию тела может проводиться следующимобразом. Определив местонахождение какого-то блока – скажем,чувства напряженности в челюстях, горле и висках, – полностьюперенесите на него свое сознавание, чтобы прочувствовать, гденаходится напряжение и какие мышцы в нем по-видимому участвуют. Затемначинайте медленно повышать это напряжение и давление, в данномслучае произвольно сокращая мышцы горла и сжимая зубы. Когда выэкспериментируете с повышением мышечного давления, помните, что вы непросто сокращаете мышцы, – вы активно пытаетесь что-тосдерживать. Вы даже можете повторять себе (вслух, если челюсти вблоке не задействованы): «Нет! Я не буду! Я сопротивляюсь!»,чтобы действительно почувствовать ту «щипающую» часть себя,которая пытается сдерживать некое чувство. Затем можете медленнорасслабить мышцы, полностью открывая себя при этом любому чувству,которое захотело бы выйти на поверхность. В данном случае это можетбыть желание заплакать, или укусить, или вырвать, или засмеяться илизакричать. Или это может быть просто приятное тепло там, где былблок. Чтобы по-настоящему дать высвободиться заблокированной эмоции,требуется время, усилия, открытость и работа на совесть. Если у васесть типичный устойчивый блок, то для получения заметного результатаего нужно будет прорабатывать примерно по пятнадцать минут в день неменьше месяца. Блок можно считать снятым, когда внимание-ощущенияполучает возможность совершенно беспрепятственно проходить через этуобласть на пути в бесконечность.
Благодарятакому простому исцелению разрыва между умом и телом, произвольным инепроизвольным, намеренным и спонтанным, происходит важная перемена вощущении себя и реальности. В той мере, в какой вы можете ощущатьсвои непроизвольные телесные процессы как себя, вы можете начатьпринимать как совершенно естественные те многообразные процессы,которые вы не можете контролировать. Вам может стать легче приниматьнеподконтрольность и отдаваться спонтанности с верой в более глубокое»я», которое есть чем-то большим, нежели ропщущее эго с еговолевым контролем. Вы можете узнать, что чтобы принимать себя, вамвовсе не нужно себя контролировать. На самом деле ваше более глубокое»я», ваш кентавр находится вне контроля эго. Оноодновременно произвольно и непроизвольно, что в равной степениприемлемо, ибо то и другое проявляет вас.
Далее,принятие произвольного и непроизвольного в качестве себя означает,что вы больше не чувствуете себя жертвой своего тела илинепроизвольных спонтанных процессов вообще. Вы вырабатываете глубокоечувство ответственности, – не в том смысле, что начинаетесознательно контролировать все происходящее и, следовательно, за всеотвечать, а в том, что перестаете кого-либо винить или благодарить зато, что испытываете. В конечном счете, именно вы тот глубинныйисточник, который производит все ваши непроизвольные и произвольныепроцессы; вы не их жертва.
Принятиенепроизвольного в качестве себя не означает, что вы можете егоконтролировать. Вы не сможете заставить свои волосы расти быстрее,желудок перестать урчать, а кровоток повернуть вспять. Осознав этипроцессы как себя в той же мере, что и произвольные, вы отказываетесьот этой извечной и безнадежной программы обретения власти над всеммирозданием, от одержимости манипулированием и непременнымконтролированием себя и своего мира. Парадоксально, но с этимосознанием приходит более широкое ощущение свободы. Ваше эго можетсознательно иметь дело от силы с двумя-тремя вещами одновременно.Однако ваш организм как целое в этот самый момент без какой-либопомощи со стороны эго координирует буквально миллионы процессовсразу, от тонкостей пищеварения до сложностей передачи нервныхимпульсов и координации воспринимаемой информации. Это требуетмудрости бесконечно большей, нежели те поверхностные трюки, которымитак гордится эго. Чем больше мы способны оставаться на уровнекентавра, тем больше можем полагаться в своей жизни на этот кладезьестественной мудрости и свободы.
Большинствонаших каждодневных проблем и тревог происходит из попыток управлятьили манипулировать процессами, с которыми организм отлично справилсябы сам, если бы не вторжение эго. Например, эго тщетно пытаетсясделать жизнь счастливой, приятной или радостной. Мы чувствуем, что внашем нынешнем положении нам существенно недостает удовольствия, ичто мы должны создавать его, окружая себя всякого рода сложнымиигрушками и приспособлениями. Это подкрепляет иллюзию, что счастье иудовольствие могут быть закачаны извне, иллюзию, которая как раз иблокирует удовольствие; в результате мы устремляемся к тому, чтомешает нам испытывать радость.
Вернутьсяк кентавру значит осознать, что психическое и физическое благополучиеуже циркулирует в нашем целостном психофизическом организме. «Энергия– это вечное наслаждение, и она в нашем теле», –говорил Блейк. Это наслаждение, которое не зависит от внешнихприманок и наград. Оно проистекает изнутри, и его можно свободнополучить прямо сейчас. В отличие от эго, которое живет во времени,стремясь к будущим достижениям и оплакивая прошлые потери, кентаврвсегда живет в nunc fluens,в преходящем конкретном настоящем, живом настоящем, которое нецепляется за вчера и не воздыхает о завтра, а находит свое свершениев щедрых дарах данного момента. И хотя это еще не вечно настоящее,nunc stans, ноэто уже шаг в верном направлении. Кентаврическое сознавание –это мощное противоядие миру от «шока будущего».
Выможете не только научиться принимать произвольное и непроизвольноекак себя; вы можете даже начать понимать, что на этом более глубокомуровне произвольное и непроизвольное едины. И то и другоепредставляет собой спонтанную деятельность кентавра. Мы уже знаем,что непроизвольное спонтанно. Но спонтанно возникают даже волевыеакты и целенаправленные решения. Ибо что стоит за волевым актом, чтоему предшествует? Другой волевой акт? Волею ли я волеть или волениепросто случается? Если верно первое, то волею ли я тогда волетьволеть? Спонтанно ли возникает решение или я решаю решить решить?Фактически, ниже какого-то уровня даже произвольная целенаправленнаядеятельность доходит до спонтанности кентавра, – спонтанности,которая лежит в основе произвольного и непроизвольного, объединяя их.С этого глубокого уровня наше я ведет, как сказал Кумарасвами,»непрестанную непредумышленную жизнь в настоящем».
Самымважным результатом любой психотерапии, нацеленной на этот уровень,является тонкое, но всеобъемлющее изменение в сознавании человека,который начинает воскрешать кентавра и открывать свое прежнеетождество с ним. Кентавр – это не просто сумма возможностей эгои тела, но целостность, которая намного превосходит сумму частей. Какговорил Ролло Мэй,
«ниэго, ни тело, ни бессознательное не могут быть «самостоятельными»,но могут существовать лишь в качестве частей совокупного целого. Иименно в этом совокупном целом должны иметь свою основу воля исвобода».
Расширенныевозможности, присущие только этому «совокупному целому»,широко известны под именем самоактуализации (Голдстейн, Маслоу),самостоятельности (Фромм, Рисман) или смысла жизни (Мэй). Уровенькентавра – это высший уровень сознания, к которому стремитсяДвижение за осуществление возможностей человека, экзистенциализм,гуманистическая психотерапия и все те, кто принимает фундаментальнуюустановку на объединение ума, тела и эмоций в единство более высокогопорядка, «более глубокое совокупное целое».
Обсуждениевопросов самоактуализации не входит в нашу задачу. По сути, вприведенной ниже цитате из Маслоу все сказано: что такоесамоактуализация, и к чему приводит отказ человека от этойвозможности.
Вовсех нас живет стремление к дальнейшему воплощению своих возможностейв действительность, стремление к самоактуализации, то есть достижениюполной человечности или человеческой завершенности. [Это] усилие,направленное на утверждение полностью раскрывшегося и подлинногосебя…, делает все больший упор на роль интеграции (или единства,целостности). Растворение двойственности в более высоком, болееобъемлющем единстве равнозначно исцелению расщепленности человека,повышению его цельности. [Это также стремление] быть лучше, воплотитьв действительность самое лучшее из того, что в ваших силах. Если высознательно планируете быть чем-то меньшим, чем вы можете быть, то япредупреждаю вас, что всю оставшуюся жизнь вы будете глубоконесчастны.
Какполагает Маслоу, самоактуализация и смысл жизни тесно связаны. Именнопо этой причине экзистенциальные психотерапевты, ориентированные наработу с уровнем кентавра, глубоко занимаются вопросомосновополагающего смысла жизни. Не эгоистического смысла, но чего-то,пребывающего за его пределами. Ибо, допустим, вы развили здоровое иточное эго; что дальше? Когда вы достигли целей, поставленных вашимэго, когда у вас есть машина, дом и уважение к себе, когда вынакопили материальные блага и получили профессиональное признание, –что дальше? Когда история исчерпала для души свой смысл, когда любыеначинания во внешнем мире теряют привлекательность, когда становитсявдруг ясно, что впереди вас ждет только смерть – что тогда?
Дляэго найти в жизни смысл значит что-то делать, и до какого-то моментаэто вполне приемлемо. Но выйти за пределы эго значит выйти за пределытакого смысла, – к смыслу, связанному не столько с действием,сколько с бытием. Как сказал Э.Э.Каммингс, «Если можете быть,будьте. Если нет, не унывайте, и живите так, как остальные люди,занимаясь теми же делами, что они, пока не придет конец».
Найтиосновополагающий смысл жизни на уровне кентавра значит открыть, чтосам процесс жизни производит радость. Смысл обнаруживается не вовнешних действиях или обретениях, но во внутренних светоносныхпотоках вашего собственного существа, в явлении и налаживанииотношений этих потоков с миром, с друзьями, человечеством в целом исамой бесконечностью.
Найтив жизни настоящий смысл значит также принять, что в жизни естьсмерть, подружиться с непостоянством сущего, отпускать с каждымвыдохом все тело-ум в пустоту. Безусловно соглашаться на смерть скаждым выдохом – значит возрождаться и обновляться с каждымвдохом. С другой стороны, отвращаться от смерти и непостоянствакаждого мгновенья – значит каждое мгновение отвращаться отжизни, ибо эти два суть одно.
Вобщем, уровень кентавра есть обитель 1) самоактуализации, 2) смысла,и 3) экзистенциальных вопросов жизни и смерти. Решение всех ихтребует сознавания, которое бы включало в себя полностью и тело, иум, требует потока внимания-ощущения, который заполняет тело-ум ииспользует все психофизическое существо. На самом делеотождествляться с эго и телом значит изменять и то и другое, помещаякаждое из них в новый контекст. При этом эго может спуститься наземлю, обретя под собой почву и опору, а тело – достичь небес,их света и пространства. Граница между ними растворилась, борьбапрекратилась, очередная пара противоположностей воссоединились иоткрылось более глубокое единство. Вы впервые можете воплощать свойразум и разуметь свою плоть.
РЕКОМЕНДУЕМАЯЛИТЕРАТУРА
Существуетмного прекрасных книг, связанных с различными аспектамиэкзистенциального уровня кентавра. Я особорекомендовал бы книги: Rollo May, Love and Will(New York: Norton,1969); Carl Rogers, On Becoming a Person (Boston: Houghton Mifflin,1961); Ernest Becker, The Denial of Death (New York: Free Press,1973).
Чтокасается подходов к уровню кентавра, то среди них выделяютсяследующие. Хатха-йога, проверенный веками метод, прост, эффективен иможет применяться самостоятельно. См.: SwamiVisnudevananda, Complete Illustrated Book of Yoga (New York: Pocket,1972). См. также Bubba Free John, Conscious Exercise and theTranscendental Sun (San Francisco: Dawn Horse, 1977).
Гештальттерапиявоплощает в себе замечательный и теоретически глубокий подход, дляознакомления с которым можно посоветовать книги: Perls, Goodman andHefferline, Gestalt Therapy (New York: Delta, 1951); Fritz Perls,Gestalt Therapy Verbatim (Lafayette: Real People Press, 1969).Последняя книга особо рекомендуется, поскольку – несчитая того, что это классическое теоретическое изложениегештальттерапии, – она написана в форме самоучителя.
КнигаE.T.Gendlin,Focusing (NewYork: EverestHouse, 1979) излагает идеи влиятельнойшколы эмпирической психотерапии, которая работает с «потокомтекущих психофизиологических ощущений». Огромное значение имеюткниги Маслоу, но так как он в конце концов перешел ктрансперсональной ориентации, его работы перечислены в следующейглаве.
Биоэнергетическийанализ, этот непревзойденный подход к кентавру, комбинирует элементыноэтического анализа с мощными телесными упражнениями. Следует,однако, отметить, что некоторые «практикующие»биоэнергетики скатываются к простому прославлению физического тела иодержимости телесными упражнениями, избегая какого-либо осмысления ивербализации. Подобных форм психотерапии, – если их можноназвать таковыми, – лучше избегать, если только они неиспользуются в сочетании с эгоической или собственно кентаврическойпсихотерапией, или в качестве подготовки к такой психотерапии.Александр Лоуэн всегда выдерживает равновесие между умственным ифизическим. См.: Lowen, A.,Тhe Betrayal ofthe Body (NewYork: Macmillan,1967); Depression andthe Body(Baltimore: Penguin,1973). Следует упомянуть также книгу StanleyKeleman, Your Body Speaks Its Mind (New York: Simon and Schuster,1975).
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. НА ПУТИПРЕВОСХОЖДЕНИЯ СЕБЯ
Посколькутеперь мы переходим от уровня кентавра к трансперсональным, надличнымдиапазонам спектра сознания, хорошо знакомые и основанные на здравомсмысле принципы ориентирования в себе и окружающем нас мире остаютсяпозади. Ибо мы вступаем в иной мир, где начинаем соприкасаться ссознаванием, которое выходит за границы индивидуального и являетчеловеку нечто простирающееся далеко за его пределы. Любая серьезнаядеятельность на этом уровне рано или поздно открывает индивидасознанию столь глубокому и фундаментальному, что оно может вознестиего над самим собой в огромный и неуловимый мир надличного.
Но,увы, подобные разговоры вызывают лишь недоумение даже у самыхсовременных и образованных представителей западной культуры, ибоввиду общего упадка нынешнего института религии мы практическилишились каких-либо прямых и социально доступных средствтрансцендирования, выхода за пределы личного самосознания. И еслирядовому человеку сказать, что в глубочайших тайниках его существасокрыто надличное Я, – которое превосходит его индивидуальностьи связывает с миром, лежащим за пределами привычного пространства ивремени, – он, вероятнее всего, отнесется к этим словам снедоверием.
Кнесчастью, мы на Западе в течение последних нескольких вековпроявляли все возрастающую склонность к вытеснению такоготрансцендирования. Это широкое при всей своей незаметностивытеснение, несомненно, в большей мере отвечает за гложущее нашунесчастную цивилизацию чувство неудовлетворенности, чем вытеснениесексуальности, агрессивности или любые другие поверхностные формывытеснения, которые имеют место на более высоких уровнях спектра.Вытеснение уровня маски, эго или кентавра, сколь бы яркими ибезумными не были его проявления, недостаточно масштабно для того,чтобы определять характер всего общества, корни которого, сознаетсяэто или нет, неизменно берут начало в почве трансцендирования, тоесть способности выходить за пределы личного. Этот факт мы каким-тообразом умудрялись коллективно отрицать. Но так как вытесненное насамом деле не изгоняется, а всего лишь дремлет, набирая силы, либопросачивается наружу в измененных формах, мы сегодня наблюдаемнастоящий взрыв вытесненного трансцендирования. Он принимает формуповального интереса к медитации, парапсихическим явлениям, йоге,восточным религиям, измененным состояниям сознания, биологическойобратной связи, внетелесным переживаниям и околосмертным состояниям.Ввиду того, что трансцендирование так долго удерживалось под спудом,тяга к нему обретает порой в том числе такие странные илигипертрофированные формы, как увлечение черной магией и оккультизмом,злоупотребление психоделическими веществами или культовое поклонениеразным гуру.
Темне менее, несмотря на эту вспышку интереса к трансцендированию, убольшинства представителей западной культуры до сих пор в голове неукладывается, как это может быть, чтобы что-то глубоко у них внутри всамом деле выходило за пределы пространства и времени, как это можетбыть, чтобы глубоко внутри у них имелась сфера сознавания, которое бывыходило за пределы индивидуального, и было свободным от личныхпроблем, напряжений и тревог. Поэтому вместо того, чтобы прямоперейти к обсуждению этого надличного Я, мне хотелось бы для началавкратце рассказать о воззрениях Карла Юнга, самого выдающегося изучеников Фрейда. Это позволит изложить некоторые необходимыепредварительные сведения – сведения, которые во многих другихкультурах начинали сообщаться человеку в той или иной форме современи его рождения.
Юнгначал учиться у Фрейда в начале двадцатого века, и хотя тот назвалего своим единственным «преемником и коронованным принцем»,из-за теоретических разногласий Юнг через десять лет с ним разошелся.После этого знаменитого разрыва два великих человека никогда большедруг с другом не разговаривали. Их взаимная несовместимость былаобусловлена тем фактом (упомянутым в первой главе), что любойпсихолог, посвятивший себя исследованию определенного уровня спектрасознания, будет в целом признавать реальность уровней, расположенныхвыше его собственного, но склонен будет отрицать реальностьнизлежащих уровней. Он провозгласит их патологическими, иллюзорнымиили вообще не существующими.
Фрейдв конечном счете ограничился своими новаторскими исследованиями вобласти эго, маски и тени. А Юнг, полностью признавая эти верхниеуровни, смог продвинуть начатые им исследования ниже, вплоть донадличных диапазонов спектра. Юнг был первым крупным европейскимпсихологом, который открыл и исследовал существенные аспектынадличной сферы сознавания человека. Фрейд, будучи ограничен верхнимиуровнями, этого постичь не смог, и таким образом их пути разошлись.
Ночто именно послужило для Юнга камнем преткновения? Что он открыл всамой глубине человеческой души такого, что безошибочно указывало бына существование надличной сферы сознания? Что в личности могло бынаходиться за пределами личности? Для начала Юнг посвятил многовремени изучению мифов мира – целых пантеонов китайских,египетских, индейских, греческих, римских, африканских и индуистскихбогов и богинь, демонов и божеств, тотемов, древних символов,мифологических образов и мотивов. Юнга поразило то, что эти древниемифологические образы вне всякого сомнения регулярно появлялись всновидениях и фантазиях современных цивилизованных европейцев,подавляющее большинство которых с этими мифами ранее никогда несталкивались (во всяком случае, не обладали соль точными и обширнымипознаниями в мифологии, которые проявлялись в их сновидениях).Поскольку эти сведения не были приобретены в течение жизни, Юнгпришел к заключению, что основные мифологические мотивы должно бытьпредставляют собой какие-то врожденные структуры, наследуемые каждымчеловеком. Следовательно, эти изначальные образы или архетипы, какназвал их Юнг, у всех людей общие. Они принадлежат не отдельномуиндивиду, но запредельны ему, надындивидуальны, коллективны.
Этовполне правдоподобная гипотеза, в особенности если внимательноознакомиться с той массой данных, которые с дотошной обстоятельностьюприводит Юнг. Подобно тому, как каждый человек обладает, скажем,одним сердцем, двумя почками, десятью пальцами, четырьмя конечностямии т.д., так и мозг каждого человека может содержать в себе всеобщиесимволические формы, по сути своей идентичные таким же формам,содержащимся в мозгу всех остальных нормальных людей. Человеческомумозгу миллионы лет, и в течение этого огромного периода времени онобязательно выработал какие-то основополагающие (и в этом смысле»мифологические») способы восприятия и «схватывания»действительности, подобно тому, как наши руки выработали особыеспособы хватания физических объектов. Эти образные, мифологическиеспособы основополагающего постижения действительности и естьархетипами, и так как принципиальное строение мозга у всех людейодинаково, каждый человек может нести в себе одинаковыемифологические архетипы. Поскольку же они у всех людей общие, Юнгназвал этот глубинный слой психики «коллективнымбессознательным». Иными словами, это не индивидуальный, неличный, а запредельный ему надындивидуальный, надличный уровеньпсихики. В глубинах каждого человеческого существе скрыто не чтоиное, как мифология трансцендирования, и игнорирование этого мощногослоя психики может иметь самые печальные последствия.
Некоторыеобласти бессознательного (соответствующие уровням маски, эго икентавра) содержат личные воспоминания, личные желания, идеи, опыт ипотенциальные возможности. Но заключенные в вас более глубокиеобласти коллективного бессознательного ничего личного не содержат.Они вмещают в себя коллективные мотивы, общие для человеческой расы вцелом: все боги и богини, божества и демоны, герои и злодеи,описанные древними мифологиями мира, в свернутой форме содержатся вглубинах вашего собственного существа. Знаем мы о том или нет, но, поЮнгу, они живут своей жизнью и продолжают оказывать глубокое влияниена нашу жизнь, причем влияние это может быть как созидательным, так иразрушительным.
Цельюнгианской и некоторых других видов психотерапии, связанных снадличными диапазонами, состоит в том, чтобы помочь нам сознательнопризнать эти могущественные силы, подружиться с ними и использоватьих вместо того, чтобы находиться под их влиянием помимо своей воли.При этом мы, в определенном смысле, учимся вести мифологический образжизни. Это утверждение многих может озадачить, ибо мы, современныелюди, в основном имеем совершенно смутные представления обо всемсвязанном с мифологией. В нашей культуре считается, например, чтоназывая нечто «мифом» мы хотим сказать, что это ложь,примитивная фантазия или принятие желаемого за действительное. Такоеупотребление слова «миф» вполне приемлемо; вместе с темочевидно, что в данном случае мы используем его в ином смысле.Учиться вести мифологический образ жизни значит начать улавливатьзапредельное, надличное, видеть, как оно проявляется во мне, моейжизни, моей работе, моих друзьях и окружающей меня среде. Именнотакому миру трансцендирования и открывает нас мифология. Как говорилКумарасвами, выражение «когда-то в незапамятные времена»,которым обычно начинаются сказки, на самом деле означает «когда-товне времени», а последующий рассказ повествует о мире,существующем по высшим законам, где время и пространство отменяются,и где возможно все. Поскольку же реальный мир без-граничен, язык иобразность мифологии оказываются гораздо ближе этой реальности, чемлинейная логика и отвлеченное мышление. Мифология начинаетпреодолевать границы – границы пространства, времени ипротивоположностей как таковых, – поэтому мифологическоесознавание происходящего есть шагом, который приближает нас креальному миру таковости.
Такимобразом, жить мифологически значит начать открывать себя обширномумиру безграничного. Это не значит, что мы разом оставляем привычныймир границ и удаляемся в мифические фантазии (что действительно былобы опасным состоянием). Это означает, что мы открываем себямифологическому трансцендированию и привносим это сознавание в нашпривычный мир, оживляя таким образом свое существование путемвоссоединения его с источником более глубоким, нежели оно само.
Развитиемифологического видения – не просто внушение. Ибо, согласноЮнгу, мифологические образы-архетипы уже присутствуют в каждомчеловеке и могут быть активированы любой ситуацией, соответствующейданному архетипу. При этом архетипический образ начинает оказыватьвоздействие на поведение человека, от мягкого влияния до полногоодержания. Одновременно он может появляться в сновидениях, фантазиях,мечтах, воображении или галлюцинациях.
Например,вам может присниться сон, построенный вокруг образа сфинкса, горгоны,огромного змея, крылатой лошади или какого-нибудь другого мифическогоперсонажа или сюжета. Обратившись к античной мифологии, вы легкоможете узнать, каким было значение этих мифологических образов длячеловечества, и благодаря этому разобраться, каково значение данныхобразов в вашем собственном коллективном бессознательном. Включив этозначение в свое бодрствующее сознание, вы освобождаете себя от егобессознательного влияния. Так глубины вашей души начинают выходить наповерхность, и жесткая оболочка обычного эгоческого иликентаврического сознавания постепенно растрескивается, позволяя растизапредельному, то есть проявляться процессам, которые выходят запределы вашей личности, будучи тем не менее какими-то сторонамивашего более глубокого «я».
Давайтев контексте этого мифологического сознавания рассмотрим, как можетпроизойти такой сдвиг к более глубокому, надличному себе. Когдаиндивид начинает воспринимать свою жизнь через призму архетипов имифологических образов, общих для всего человечества, его сознаваниеможет начать смещаться в сторону более всеобщего видения вещей. Онсмотрит на себя уже не своими собственными глазами, которые вопределенных отношениях предвзяты, а глазами коллективногочеловеческого духа, – а это дает совершенно иную картину.Индивид уже больше не поглощен исключительно своей точкой зрения напроисходящее. Если этот процесс правильно стимулируется, тосамотождественность человека, самое его ощущение себя качественнорасширяется в той или иной степени до глобальных масштабов, а душанапитывается глубиной. Индивид больше не отождествляет себя только сэго или с кентавром, и поэтому над ним больше не довлеют сугуболичные проблемы и драмы. В определенном смысле он может «отпустить»личные заботы и рассматривать их с творческим бесстрастием, сознавая,что с какими бы проблемами не сталкивалось его личное я, его болееглубокое я находится за их пределами, оставаясь незатронутым,свободным и открытым. Он обнаруживает в себе, поначалу эпизодически,а затем все чаще и чаще, некий спокойный источник внутренней силы,который остается невозмутим, подобно океанским глубинам, даже если наповерхности сознания бушуют волны боли, тревоги или отчаяния.
Таили иная форма открытия себя, пребывающего за пределами своихпроблем, выступает главной целью всех направлений психотерапии,связанных с надличными диапазонами спектра. Однако описанный намимифологический метод – отнюдь не единственный путь кзапредельному себе. К каждому из уровней спектра существует рядпутей, так что индивиду, возможно, придется немногопоэкспериментировать с ними, чтобы выяснить, какой из них больше емуподходит. Я подробно остановился на мифологическом методе, так какэто послужило удобным введением в сферу надличного; но строгомифологический путь труден и как правило требует профессиональногопроводника, который бы помог вам пройти через огромный лабиринтмифологий мира и ваш собственный архетипический уровень сознания.
Существуюти более простые подходы к запредельному себе, – не обязательноболее быстрые или легкие, просто не такие сложные и утонченные.Человек может обращаться к ним самостоятельно и работать над собойсам. Именно эти подходы мы сейчас и рассмотрим.
Отметимпрежде всего самую общую отличительную черту запредельного Я: этоцентр сознавания, независимый от ума, тела, эмоций, мыслей и чувствличности. Поэтому если вы хотели бы начать работать над интуитивнымпостижением этого запредельного Я, которое внутри вас и вне вас,которое вы и не вы, приступайте к следующему упражнению:
Начнитес двух-трех минут сознавания кентавра, как было описано в предыдущейглаве (это делается лишь затем, чтобы в какой-то мере соприкоснутьсяс уровнем кентавра, который находится гораздо «ближе» книзлежащим надличным диапазонам, чем уровень эго). Затем медленноначните читать про себя следующий текст, пытаясь как можно более живосознавать смысл каждого высказывания:
Яобладаю телом, но я не тело. Я могу видеть и чувствовать свое тело, ато, что можно видеть и чувствовать, это не истинный Зрящий. Мое теломожет быть усталым или бодрым, больным или здоровым, тяжелым илилегким, но это никак не затрагивает мое внутреннее «я». Яобладаю телом, но я не тело.
Яобладаю желаниями, но я – не желания. Я могу знать о своихжеланиях, а то, что может быть познано, это не истинный Познающий.Желания приходят и уходят, проплывая через мое сознание, но они незатрагивают мое внутреннее «я». Я обладаю желаниями, но я –не желания.
Яобладаю эмоциями, но я – не эмоции. Я могу чувствовать иощущать свои эмоции, а то, что может чувствоваться и ощущаться, этоне истинный Чувствующий. Эмоции проходят через меня, но они незатрагивают мое внутреннее «я». Я обладаю эмоциями, но я –не эмоции.
Яобладаю мыслями, но я – не мысли. Я могу знать и понимать своимысли, а то, что может быть познано, это не истинный Познающий. Мыслиприходят и уходят, но они не затрагивают мое внутреннее «я».Я обладаю мыслями, но я – не мысли.
Проделавэто, – возможно, несколько раз – человек затем как можноболее твердо утверждает: я – то, что остается, чистый центрсознавания, бесстрастный свидетель всех этих мыслей, эмоций, чувств ижеланий.
Настойчивопрактикуя такое упражнение, вы будете стимулировать заложенное в немпонимание, и можете начать замечать фундаментальные изменения в своемощущении «себя». Например, вы можете начать интуитивноощущать глубокое внутреннее чувство свободы, света, облегчения иустойчивости. Этот источник, этот «центр циклона» сохраняетсвой ясную неподвижность даже среди яростных вихрей тревог истраданий. Открытие этого центра свидетельствования очень напоминаетпогружение в тихие и безмолвные глубины штормового океана. Сперва выбудете в состоянии погружаться лишь немного ниже уровня бушующих волнэмоций, но, проявив настойчивость, сможете опускаться в спокойныеглубины вашей души гораздо глубже, и там, лежа в неподвижности надне, внимательно, но бесстрастно созерцать ту поверхностную кутерьму,в которую когда-то были вовлечены.
Мыговорим пока только о надличном Я или свидетеле и не касаемся чистогосознания единения. В сознании единения надличный свидетельсхлопывается со всем свидетельствуемым. Но чтобы это произошло, нужносперва открыть в себе такого свидетеля, который и выступает затем вкачестве «стартовой площадки» для сознания единения.Настоящая глава посвящена свидетелю, а следующая – его»схлопыванию» в Единство. Мы находим этого надличногосвидетеля, рас-тождествляясь со всеми частными объектами, –умственными, эмоциональными или физическими, – и выходя темсамым за их пределы, трансцендируя их.
Втой мере, в какой вы действительно сознаете, что вы, например, неваши тревоги, ваши тревоги больше не будут донимать вас. Даже приналичии тревоги она больше не овладевает вами, потому что вы в данныймомент больше не привязаны к ней. Вы больше не сражаетесь с ней, несопротивляетесь ей и не убегаете от нее. Тревога самым радикальнымобразом полностью принимается такой, как есть, и ей позволяется идтисвоим путем. Вы ничего не теряете и нечего не приобретаете от ееналичия или отсутствия, ибо вы просто наблюдаете, как она проходитмимо.
Такимобразом, если вас беспокоит какое-то чувство, ощущение, мысль,воспоминание или переживание, – значит вы в данный моментпросто о-тождествили себя с ним, и поэтому радикальное решениепроблемы беспокойства состоит в том, чтобы попросту рас-тождествитьсяс ним. Вы последовательно даете отпасть от себя всему этому,осознавая, что это не вы: поскольку вы можете их видеть, они не могутбыть истинным Зрящим и Субъектом. Так как на самом деле они не вы, увас нет причин отождествлять себя с ними, держаться за них илипозволить им себя сковывать.
Продолжаяэту «терапию» растождествлением, вы можете обнаружить, чтовсе ваше индивидуальное «я» (маска, эго, кентавр), закоторое вы прежде боролись, пытаясь защищать его и оберегать,начинает мало-помалу становиться прозрачным и исчезать. Это незначит, что оно исчезает в буквальном смысле, и вы обнаруживаете, чтопарите в пространстве полностью развоплощенным. Просто вы начинаетечувствовать, что происходящее с вашим личным я – ваши желания,надежды, стремления, – это не вопрос жизни и смерти, потому чтовнутри вас есть некое более глубокое и более фундаментальное я, незатрагиваемое этими периферийными колебаниями, этими поверхностнымиволнами, внушительными по размеру, но ничтожными по существу.
Такимобразом, ваши ум-и-тело могут испытывать боль, унижение или страх, нопока вы остаетесь свидетелем этих событий, пребывая как бы над ними,вам они больше не угрожают и вы больше не испытываете побужденияманипулировать ими, бороться с ними или подчинять их. Поскольку выготовы просто наблюдать их, беспристрастно на них взирая, вы можетевыходить за их пределы. Как сказал св. Фома, «тот, кто что-топознает, не может иметь этого в своей природе». Так, если быглаз был красным, он не мог бы воспринимать красные объекты. Он можетвидеть красное, потому что чист от него, «без-красен».Точно так и мы, будучи в состоянии просто созерцать или наблюдатьсвои беды, доказываем тем самым, что «без-бедны», свободныот наблюдаемого смятения. То внутри нас, что испытывает боль, само посебе без-болезнено; то, что испытывает страх, бес-страшно; то, чтовоспринимает напряжение, без-напряжно. Наблюдать эти состояния –значит выходить за их пределы. Они больше не нападают на вас сзади,потому что вы смотрите им в лицо.
Теперьмы можем понять, почему Патанджали, впервые составившийсистематическое изложение йоги в Индии, говорил, что неведение –это отождествление Зрящего с органами зрения. Каждый раз, когда мыотождествляем или связываем себя только с маской, эго, телом иликентавром, все, что угрожает их существованию или их нормам, кажетсяугрожающим нам самим. Таким образом, любая привязанность к мыслям,ощущениям, чувствам или переживаниям становится очередным звеном цепинашего самопорабощения.
Вовсех предыдущих главах мы говорили о «терапии» как»расширении» чувства самотождественности, а сейчас вдругзаговорили о рас-тождествлении. Нет ли в этом противоречия? Вдействительности это просто два способа говорить об одном и том же.Посмотрите опять на Рис.1 и обратите внимание, как происходитнисхождение, скажем, с уровня маски на уровень эго. В данном случаепроисходят две вещи. Во-первых, индивид о-тождествляет себя со своейтенью. Но, во-вторых, он рас-тождествляет себя с маской, илиразрывает свою исключительную привязанность к ней. Его «новая»самотождественность, эго, выступает соединением маски и тени. Точнотак же, чтобы спуститься на уровень кентавра, человек расширяет своюо-тождествленность до тела, рас-тождествляя при этом себя с эго. Вкаждом случае мы не только расширяем себя до уровня нового, болееобъемлющего тождества, но и разрушаем старую, узкуюсамотождественность. Подобным образом мы «расширяем» себя идо более широкого тождества с надличным собой, осторожно избавляясьили позволяя уйти ощущению более узкого тождества с одним лишькентавром. Мы растождествляем себя с кентавром, но делаем это длядальнейшего самоуглубления и саморасширения.
Итак,по мере того, как мы начинаем соприкасаться с надличным свидетелем,мы начинаем освобождаться от наших чисто личных проблем, тревог изабот. Фактически (и в этом ключ к большинству психотерапий,связанных с надличными диапазонами), мы даже не пытаемся решать нашипсихологические проблемы, как мы это несомненно делали бы и должныбыли делать на уровнях маски, эго или кентавра. Ибо в данном случаенаша единственная задача – наблюдать те или иные своистрадания, просто сознавать их, не оценивая, не избегая, недраматизируя, не работая над ними и не оправдывая их. Когда возникаеткакое-то отрицательное чувство или тенденция, мы свидетельствуем это.Если возникает ненависть к этому чувству, мы свидетельствуем это.Если возникает ненависть к ненависти, мы свидетельствуем и это.Ничего делать не следует, но если действие возникает, мысвидетельствуем это. Мы остаемся таким «безотборочнымсознаванием» в случае любых душевных страданий. Это возможнолишь тогда, когда мы понимаем, что ничто сознаваемое не составляетнашего подлинного я. До тех пор, пока мы привязаны к своимпереживаниям, будет и попытка, пусть тонкая, манипулировать ими.Понимая, что они не находятся в центре и не являются нами, мы небраним страдания, не кричим на них, не расстраиваемся по их поводу,не пытаемся с ними бороться или потворствовать им. Любое нашедвижение, направленное на устранение душевного страдания, лишьподкрепляет иллюзию, будто страдаем мы. Следовательно, попыткаизбежать душевных страданий в конечном счете лишь увековечивает их.По сути дела, нас расстраивает не страдание как таковое, а нашапривязанность к страданию. Мы отождествляем себя с ним, это и естьподлинная проблема.
Вместотого, чтобы бороться с душевным страданием, мы просто занимаем поотношению к нему независимо-беспристрастную позицию. Мистики имудрецы любят сравнивать такое состояние свидетельствования с чистымзеркалом. Мы просто отражаем любые возникающие ощущения или мысли, нецепляясь за них и не отворачиваясь от них, – подобно зеркалу,которое беспристрастно отражает все, что перед ним происходит. Пословам Чжуан Цзы, «совершенный человек использует свой ум какзеркало. Он ничего не притягивает; он ничего не отталкивает; онпринимает, но не удерживает».
Есливы успешно развиваете способность к такому независимомусвидетельствованию (а это требует времени), то на события,происходящие в вашем уме-и-теле, вы сможете взирать с тем жебеспристрастием, что и на плывущие облака, текущую воду, идущийдождь, или на любые другие объекты в поле сознавания. Иными словами,ваши отношения с умом-и-телом становятся такими же, как вашиотношения со всеми остальными объектами. Прежде вы использовалиум-и-тело как нечто, с помощью чего взирали на мир. Поэтому выпривязались к ним и связали себя их ограниченным кругозором. Выотождествили себя с ними и только с ними, тем самым приковав себя ких проблемам, болям и несчастьям. Но внимательно присмотревшись кним, вы осознаете, что они суть всего лишь объекты сознавания –объекты надличного свидетеля. «Я обладаю умом, телом и эмоциями,но я не ум, тело и эмоции».
Важноподчеркнуть, что когда человек начинает соприкасаться с надличнымидиапазонами, или даже полностью переходит на этот уровень, он отнюдьне утрачивает доступ к верхним уровням спектра или контроль над ними.Вспомните, что когда индивид переходит от отождествления себя толькос маской к более полному и точному отождествлению с эго, он не теряетдоступ к маске – он просто больше не привязывает себя к ней. Онможет по-прежнему использовать маску, если, например, ему нужно»хорошо выглядеть» для достижения практических целей или изсоображений приличия. Но он больше не зафиксирован в этой роли.Раньше он не мог отказаться от нее, играя ее как для других, так и –в том-то и была проблема, – для самого себя. Напротив, сейчасон использует ее или не использует в зависимости от обстоятельств исвоего собственного усмотрения. Если он решает принять «приличныйвид», то сознательно сдерживает на время свои теневыепроявления. Он по-прежнему способен сознавать их, и поэтому непроецирует. Так что маска сама по себе не создает проблем –если только она не единственное «я», которое у вас имеется.Поэтому при спуске с уровня маски на уровень эго устраняется не теньи не маска, а граница и борьба между ними.
Точнотак же, спускаясь с уровня эго на уровень кентавра вы разрушаете неэго и не тело, но лишь границу между ними. На уровне кентавра выпо-прежнему имеете доступ к эго, телу, маске и тени; однако посколькувы больше не отождествляете себя с чем-то одним, противоставляя егоостальному, все эти элементы работают гармонично и согласованно. Выподружились с ними, прикоснулись к ним и приняли их все безисключения. Между ними нет непроходимой границы, а посему нет иборьбы.
Подобнымже образом, соприкасаясь с надличным собой, вы по-прежнему имеетедоступ ко всем предшествующим уровням. Однако вы больше не привязанык ним, не зависите от них и не ограничены ими. Они перестают игратьопределяющую роль, становятся инструментальными. Так что когдачеловек начинает творчески преодолевать свое отождествление сизолированным организмом и только, он никоим образом не перестаетзаботиться о своем организме. Он не перестает есть, жить и т.д. Насамом деле происходит обратное. Человек начинает больше заботиться освоем уме-и-теле и в большей мере принимать их. Поскольку он большене связан ими, они больше не воспринимаются «темницей духа».Поэтому силы личности больше не нужно отмораживать для подавлениягнева и ненависти к собственному организму. Организм как целоестановится совершенно приемлемым выражением надличного Я.
Какуже упоминалось ранее, с точки зрения запредельного свидетеляум-и-тело начинают восприниматься так же, как любой другой объектсознавания, будь то стол, дерево, собака или машина. Можетпоказаться, что в этом случае мы обращались бы со своим организмом стем же пренебрежением, которое иногда проявляем к окружающей среде. Вдействительности происходит обратное: мы начинаем обращаться сокружающей средой и всеми ее объектами так, как если бы они быличастью нас самих. По сути, это отношение отражает интуитивноеощущение того, что на самом деле мир – мое тело, и относиться кнему нужно соответственно. Из надличной интуиции такого типапроистекает и столь ценимое мистиками чувство вселенскогосострадания. Это сострадание и любовь иного порядка, нежели те,которые мы находим на уровне маски, эго или кентавра. На надличномуровне мы начинаем любить других не потому, что они любят нас,одобряют нас или разделяют наши иллюзии, но потому что они –мы. Первая заповедь Христа гласит не «возлюби ближнего, каклюбишь самого себя», а «возлюби ближнего, как самого себя.»И не только ближнего, но все, что тебя окружает. Вы начинаетезаботиться об окружающем так, как заботились бы о собственных руках иногах. На этом уровне ваши отношения с окружающей средой неотличаются от ваших отношений со своим организмом.
Науровне надличного свидетеля, архетипического себя, вы можете начатьвосстанавливать ту фундаментальную интуицию, которой вы, возможно,обладали, будучи ребенком. А именно, – поскольку сознаниекардинальным образом трансцендирует отдельный организм, оно 1) единои 2) бессмертно.
Почтикаждый ребенок однажды задается вопросом: «Каким бы я был, еслибы у меня были другие родители?» Иными словами, ребенок в оченьневинной и невнятной форме постигает, что сознание как таковое (этотвнутренний Свидетель или я-естьность) не обусловлено пределамиданного конкретного ума и тела, которые оно одушевляет. По-видимому,каждый ребенок ощущает, что он по-прежнему был бы «я», дажеесли бы у него были другие родители и другое тело. Ребенок знает, чтоон выглядел бы иначе и действовал иначе, но все равно был бы тем жесамым «Я» («Я обладаю умом, телом и эмоциями, но я неум, тело и эмоции»). Ребенок спрашивает: «Был бы япо-прежнему собой, если бы у меня были другие родители?» –потому что хочет, чтобы родители объяснили ему его опыттрансцендирования, объяснили тот факт, что он, вероятно, продолжал быбыть и ощущать ту же самую «внутреннюю я-естьность», дажеесли бы у него были другие родители. Родители вероятно давным-давнозабыли о своем собственном надличном Я, и поэтому не могут датьребенку вразумительного ответа. Но большинство родителей на краткиймиг попадают врасплох и ощущают, что в этом есть что-то чрезвычайноважное, нечто такое, чего они почему-то просто не могут вспомнить…
Любой,кто начинает на систематической основе интуитивно проникать внадличного себя, может постичь, что есть лишь одно Я, принимающееразные внешние формы, ибо каждый человек обладает одинаковыминтуитивным ощущением той же самой внутренней я-естьности,запредельной его телу. Это единое Я безусловно пребывает за пределамине только тела, но и ума, так что по сути оно одно и то же во всехсознательных существах. Подобно тому, как человек может перейти изодной комнаты в другую без принципиального изменения своеговнутреннего ощущения я-естьности, это ощущение также принципиально неизменилось бы, если бы он обладал другим телом с другимивоспоминаниями и другими переживаниями. Он свидетель этих объектов,но он не привязан к ним.
Осознаниетого, что это запредельное Я выходит за пределы индивидуальногоорганизма, приносит с собой также интуитивное ощущение бессмертия. Убольшинство людей в глубине души теплится чувство, что онибессмертны. Они не могут представить себе свое не-существование. Да иникто не может. Но рядовой человек, поскольку он существует лишь вкачестве кентавра, эго или маски, питает ложные надежды на то, чтожить вечно будет его индивидуальное я. На самом деле ум, эго и телоне бессмертны. Они подвержены смерти и разложению, как и все,состоящее из частей. Они умирают прямо сейчас, и выносить это безконца не могут. Идея перевоплощения заключается не в том, что из телав тело переселяется ваше эго, а в том, что «одним и единственнымпереселенцем», как сказал Шанкара, есть запредельное ему Я.
Поэтомумы в определенном смысле должны «умереть» для нашеголожного, отделенного я, чтобы пробудиться для нашего бессмертного изапредельного Я. С этим связан знаменитый парадокс: «Если выумрете до того, как умрете, то умерев не умрете». А такжевысказывания мистиков о том, что «никто не получает от Богастолько, как тот, кто до конца умер». Вот почему многие из тех,кто последовательно практикует какую-то форму трансперсональной»терапии», сообщают, что они действительно больше не боятсясмерти.
Надополагать, мы могли бы подойти к этому фундаментальному постижениюмистиков и мудрецов, – что есть лишь одно бессмертное Я, общеево всех нас и для всех нас – и с другой стороны. Наверное вы,подобно большинству людей, чувствуете, что вы в общем тот же, кембыли вчера. Вы вероятно чувствуете также, что по сути вы тот же, кембыли год назад. Более того, как далеко бы вы ни погружались в своихвоспоминаниях, вы, по-видимому, будете все тем же. Или скажем так:вам никогда не вспомнить время, когда бы вы не были собой. Инымисловами, что-то в вас, по-видимому, остается не затронуто ходомвремени. Но, несомненно, ваше тело не такое, каким оно было даже годназад. Несомненно, ваши ощущения сегодня тоже отличаются от прошлых.Несомненно и то, что ваши воспоминания сегодня совершенно не такие,как десять лет назад. Ваш ум, ваше тело, ваши чувства – всеизменилось со временем. Но что-то не изменилось, и вы знаете, чточто-то не изменилось. Что-то осталось тем же. Что это?
Годназад в это же время у вас были другие заботы и другие проблемы. Вашинепосредственные переживания были другими, другими были и ваши мысли.Все это исчезло, но что-то в вас осталось неизменным. Сделаем еще шагв этом направлении. Что, если бы вы переехали в совершенно другуюстрану, с новыми друзьями, новым окружением, новыми переживаниями,новыми мыслями? У вас по-прежнему было бы это основополагающеевнутреннее ощущение я-естьности. Далее, что, если бы вы прямо сейчасзабыли предшествовавшие десять, пятнадцать или двадцать лет своейжизни? Вы бы по-прежнему ощущали ту же внутреннюю я-естьность, не такли? Если бы вы прямо сейчас на время забыли все, что произошло с вамив прошлом, и просто ощущали эту чистую внутреннюю я-естьность, –вы хоть как-нибудь на самом деле изменились бы?
Корочеговоря, внутри вас существует нечто – эта глубокая внутренняяя-естьность, отличная от памяти, мыслей, ума, тела, переживаний,чувств, конфликтов, ощущений или настроений. Ибо все они изменились имогут меняться, существенно не влияя на эту внутреннюю я-естьность.Не что иное, как это Я, этот запредельный им свидетель и остается незатронут течением времени.
Теперьне так уж сложно осознать, что у каждого сознательного существаимеется та же самая внутренняя я-естьность. А также, следовательно,что общее число таких запредельных Я равно одному. Мы уже высказывалипредположение, что если бы у вас было другое тело, вы в глубине душивсе равно ощущали бы ту же самую я-естьность, – но ведь именноэто любой другой человек прямо сейчас и ощущает. И разве не о том жеможно просто сказать, что существует одна-единственная я-естьностьили Я, имеющее разный облик, разные воспоминания, разные чувства иощущения?
Любойчеловек ощущает это не только сейчас, но всегда, во все времена,прошлые и будущие. Так как вы (хотя ваши память, ум и тело другие),несомненно, чувствуете себя тем же, кем и двадцать лет назад (не темже эго или телом, а той же я-естьностью), то не можете ли вы быть тойже я-естьностью, что и двести лет назад? Если я-естьность не зависитот воспоминаний, ума и тела, какая между вами разница? Вот чтоговорит об этом физик Шрёдингер:
«Невозможно,чтобы этот сплав способностей познавать, чувствовать и выбирать,которые вы называете своими собственными, явился из небытия совсемнедавно; эта способность познавать, чувствовать и выбирать по сутисвоей вечна, неизменна и одинакова во всех людях, более того, во всеходушевленных существах. Условия вашего существования так же стары,как эти горы. Ибо тысячи лет мужчинам приходилось бороться, страдатьи творить, а женщинам рождать в муках. Возможно, сотни лет назад наэтом самом месте сидел другой человек; как и вы, он с благоговением изамиранием сердца всматривался в гаснущий свет снежных вершин,озаренных закатом. Как и вы, он был зачат от мужчины и рожденженщиной. Как и вы, он испытывал боль и скупую радость. Был ли этокто-то другой? Не были ли это вы сами?»
Ах,говорим мы, это не мог быть я, ведь я не помню, как это происходило.Но говорить так, значит ошибочно отождествлять я-естьность своспоминаниями, а мы только что видели, что я-естьность – невоспоминания, а свидетель воспоминаний. Между прочим, вы вероятно непомните даже того, что происходило с вами в прошлом месяце, ноостаетесь той же я-естьностью. Ну и что, если вы не помните, что былов прошлом веке? Вы все равно остаетесь той же я-естьностью, и этозапредельное Я, – а оно одно-единственное на весь космос, –то же Я, которое пробуждается в каждом новорожденном существе, то жеЯ, которое смотрело глазами наших предков и будет смотреть глазаминаших потомков, – это одно и то же Я. Мы чувствуем, что онииные, только потому, что ошибочно отождествляем внутреннюю инадличную я-естьность с внешними и индивидуальными памятью, умом ителом, которые действительно иные.
Ночто касается этого внутреннего Я… в самом деле, что это? Оно неродилось с вашим телом и не умрет с его смертью. Оно не признаетвремени и не участвует в его несчастьях. Не имея ни цвета, ниочертания, ни формы, ни размера, оно созерцает все великолепие мира,которое проходит перед вашими глазами. Оно видит солнце, облака,звезды и луну, но само незримо. Оно слышит птиц, сверчков и звукиводопада, но само неслышимо. Оно улавливает падающий лист, замшелыйкамень и сучковатую ветвь, но само оно неуловимо.
Вамне нужно пытаться узреть запредельного Себя, тем более что этоневозможно. Может ли око узреть самое себя? Вам нужно просто начатьнастойчиво сбрасывать с себя свои ложные отождествления своспоминаниями, умом, телом, эмоциями и мыслями. И такое сбрасывание,кстати говоря, не предполагает каких-то сверхчеловеческих усилий илиособой теоретической подготовки. Для начала требуется понять лишьодно: все, что может быть зримо, не может быть Зрящим. Следовательно,все, что вы узнаете о себе, определенно не может быть Познающим,внутренней я-естьностью, которую невозможно воспринять, определитьили каким-то иным образом превратить в объект. Ошибочноеотождествление Зрящего с тем, что может быть зримо, есть не что иное,как рабство. А освобождение начинается с простого исправления этойошибки.
Всякийраз, когда вы отождествляетесь с проблемой, тревогой, состоянием,воспоминанием, желанием, телесным ощущением или эмоцией – выотдаете себя в рабство и обрекаете на ограниченность, страх, сужениесознания и, в конечном счете, смерть. Все это может быть зримо ипосему не есть Зрящим. С другой стороны, постоянно оставаться Зрящим,Свидетелем, Собой – значит отстраниться от ограничений ипроблем, а затем наконец выйти за их пределы.
Этопростая, но трудная практика; однако результатом ее становится не чтоиное, как освобождение при жизни, ибо запредельное Я всегда считалосьлучом Божественного. По сути, ваше запредельное Я имеет общую с Богомприроду. Ибо вашими глазами смотрит, вашими ушами слышит и вашимиустами глаголет в конечном счете не кто иной, как Бог. Иначе как cв.Климент мог бы утверждать, что знающий себя знает Бога?
Таковасуть идей Юнга; а также святых, мудрецов и мистиков, индейских ли,даосских, индуистских, исламских, буддийских или христианских:Фундаментом вашей души служит душа человечества, – душабожественная, запредельная, ведущая от рабства к освобождению, отпомрачения к пробуждению, от времени к вечности, от смерти кбессмертию.
РЕКОМЕНДУЕМАЯЛИТЕРАТУРА
Надличныедиапазоны спектра настолько многоплановы, и к ним существует такмного подходов, что мы разобьем их на группы.
Чтокасается работ К.Г.Юнга, настоятельно рекомендую прекрасную антологиюего трудов The PortableJung (New York:Viking, 1972), составленную ДжозефомКемпбеллом. В качестве общего введения в аналитическую психологиюЮнга см.: Bennet, E.A.,What Jung ReallySaid (New York:Dutton, 1966). Тому, кто заинтересован всерьезном изучении, можно посоветовать знаменитое сравнение системФрейда и Юнга: Lilliane Frey-Rohn,From Freud toJung (New York:Delta, 1974). Для самостоятельной практикипсихотерапии юнгианского толка настоятельно рекомендую книгу: IraProgroff, At aJournal Workshop(New York:Dialogue House,1975).
Длязнакомства с исследованиями Маслоу, которые подготовили почву длятрансперсональной психологии, можно рекомендовать его книги Towarda Psychology ofBeing (New York:Van Nostrand,1968) и The FartherReaches of HumanNature (New York:Viking, 1971). Если вас интересуюттрадиционные, вненаучные формы психологии, стоит прочесть сборник подредакцией Чарльза Тарта TranspersonalPsychologies (NewYork: Harpers,1975). К числу исчерпывающих антологий относятся:White, J., The Highest State of Consciousness (New York: Anchor,1972); Welwood, J., Meeting of the Ways (New York: Schocken, 1979);Walsh, R., and Vaughan, F., Beyond Ego Psychology (Los Angeles:Tarcher, 1979). См. также ценную книгу Vaughan, F., AwakeningIntuition (New York: Anchor, 1979). В моих собственных работахSpectrum ofConsciousness (Wheaton:Quest, 1977) и AtmanProject (Wheaton,Quest, 1980) дается развернутое изложениематериала, представленного в этой книге. Если вы психиатр, ипредпочли бы более осторожный подход, см.: Dean,S. (ed.)Psychiatry andMysticism (Chicago:Nelson Hall,1975).
Психосинтезпредставляет собой здравый и эффективный подход к запредельному Я,излагаемый без обращения к специальной терминологии; прекраснымвведением может служить книга Psychosynthesis(New York:Viking, 1965), написанная основоположникомэтого направления Роберто Ассаджоли. Из нее было взято упражнение порастождествлению, приведенное в настоящей главе. Важные данные,полученные в ходе психоделических исследований, представлены в книгеС.Грофа Realms ofthe HumanUnconscious (NewYork: Viking,1975). Не стоит отказываться от знакомства с ней, полагая эти данныеполученными из «сомнительных источников». Станислав Грофотносится к числу самых выдающихся из ныне живущих психологов, и егоработа может служить образцом научной требовательности, мастерстваизложения и глубины обсуждения темы.
Оединстве религий и Вечной Философии в целом см.: Schuon, F., TheTranscendental Unity of Religions (New York: Harper, 1975). Другаякнига, Huston Smith,The ForgottenTruth (New York:Harper, 1976) служит лучшим введением в этуобласть для широкого читателя.
Медитациии надличным переживаниям посвящена полезная антология White,J., What isMeditation? (NewYork: Anchor,1972). Должен сказать, что многие подходы к надличным диапазонамспектра направлены в конечном счете на то, чтобы провести человекачерез них к сознанию единения; поэтому я достаточно произвольноразделил литературу, рекомендованную по данному вопросу, между этойглавой и следующей. Как правило, перечисленные здесь подходыформируют основу сознавания на надличных уровнях в качествепромежуточной стадии, чтобы затем можно было перейти (если такойпереход предусмотрен) к уровню сознания единения.
Надличныедиапазоны включают в себя несколько подуровней, и разные типымедитации относятся, по-видимому, к разным подуровням. Для знакомствас темой кундалини см. сборник White, J.,Кundalini, Evolution,and Enlightenment(New York:Anchor, 1979). Для знакомства с болеетонкими аспектами этого процесса (известным как «нада» или»шабда») можно обратиться к любым книгам Кирпала Сингха(Kirpal Singh).
Вкачестве введения в практику медитации я бы посоветовал прежде всегоТрансцендентальную Медитацию, так как она проста, эффективна и, чтоважно, вполне доступна. Свои окончательные рекомендации по медитациив целом я оставил для следующей главы.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ПРЕДЕЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕСОЗНАНИЯ
Нетни творения, ни разрушения,
Нисудьбы, ни свободной воли;
Нипути, ни достижения;
Таковапоследняя истина.
Шри Рамана Махарши
Посколькусознание единения – это сознание вневременного настоящегомомента, оно присутствует прямо сейчас и только сейчас. Ясно, чтопути, ведущего к сейчас, нет. Невозможно достичь места, в которомнаходишься. Следовательно, говорит Рамана Махарши, нет пути ксознанию единения, – и провозглашает это как последнюю истину.
Этотвывод кажется странным или по крайней мере обескураживающим, особеннопо той причине, что мы уделили столько времени исследованию некоторыхпрактических путей достижения других уровней спектра сознания. Впоследних нескольких главах мы увидели, что существуют определенныеупражнения, приемы и формы тренировки, которые могут облегчитьпереход на любой из рассмотренных уровней. У нас есть возможностьсоприкоснуться с этими уровнями, потому что они представляют собойчастные, не всеобъемлющие состояния сознания. Они отличаются отдругих уровней, и поэтому могут прорабатываться каждый в отдельности,независимо от остальных. У них есть свои границы, тонкие или грубые,и благодаря этому с ними можно работать избирательно.
Нос «уровнем» сознания единения дело обстоит иначе, потомучто это не частное состояние сознания. Напротив, оно включает в себярешительно все, подобно тому как зеркало включает в себя всеотражаемые предметы. Сознание единения – это не состояние,отличное или отдельное от других состояний, но условие и истиннаяприрода любых состояний сознания. Если бы оно отличалось от какого-тосостояния (например, от сознаваемого вами сейчас), это означало бы,что у него есть граница, нечто отделяющее его от вашего наличногосознавания. Но сознание единения не имеет границ, и поэтому нетничего, что отделяло бы его от чего бы то ни было. Просветление ясновспыхивает в этот момент, и в этот момент, и в этот.
Наверное,простая аналогия поможет объяснить это. Разные уровни спектра вчем-то подобны океанским волнам – каждая волна, безусловно,отличается от других. Некоторые волны, особенно возле берега, сильныеи высокие; другие, более отдаленные, слабее и ниже. Но каждая волнавсе равно отличается от других, и если бы вы занимались серфингом, томогли бы выбрать отдельную волну, поймать ее, оседлать и»обрабатывать» в соответствии со своими способностями. Этобыло бы невозможно, если бы волны не отстояли одна от другой, неотличались друг от друга. Каждый уровень спектра похож на отдельнуюволну, и благодаря этому мы посредством верной методики и упорнойпрактики можем «поймать» любую из них.
Однакосознание единения представляет собой не столько волну, сколько водукак таковую. А между водой и любой из волн нет никакой границы, нетразницы, нет расстояния. Вода в равной мере присутствует во всехволнах, так что ни одна из волн не влажнее другой.
Следовательно,если вы ищете «влажность» как таковую – условиесуществования всех волн, – то прыгая с волны на волну ничего недостигнете. Фактически, вы при этом даже потеряете что-то, ибо покавы прыгаете по волнам в поисках влажности, вы, очевидно, не можетеоткрыть для себя влажность, присутствующую в чистом виде в любойволне, оседланной вами в настоящий момент. Поиск сознания единенияподобен поиску воды путем перескакивания с одной волны переживания надругую. Вот почему «нет ни пути, ни достижения».По-видимому, великий мастер дзэн Хакуин имел в виду именно этуаналогию, когда писал:
Незная, сколь близка им Истина,
Онипускаются в путь дальний, – какая жалость!
Ониподобны тем, кто стоя у ручья
Смольбою просит о глотке воды.
Итак,возможно, мы начинаем понимать, почему к сознанию единения, строгоговоря, пути нет. Сознание единения – это не частноепереживание в ряду других переживаний, это не великое переживание впротивоположность мелким переживаниям, не какая-то особая волна,отличная от других. Нет, это любая волна наличного переживания кактакового. А как вы можете соприкоснуться с наличным переживанием,переживанием настоящего момента? Кроме наличного переживания ничегобольше нет, а к тому, что есть, нет пути. Нет пути к влажности, есливы уже по шею в воде.
Именнопо этим причинам истинные мудрецы провозглашают, что нет пути кАбсолюту, нет пути достижения сознания единения. Индуист Шанкараговорит: «Поскольку Брахман составляет Я человека, человеку ненужно его достигать». Буддист Хуан По говорит: «То, чтодостигать нечего, – не просто слова; это правда».Христианин Экхарт говорит: «Бога надлежит познавать тебе безобразов и без средств (без пути)». Современный мыслительКришнамурти говорит: «Реальное находится рядом, вам не нужноискать его; а тот, кто ищет истину, никогда ее не найдет».
Какговорил Экхарт, для достижения последнего предела не существуетсредств, не существует «техник» и путей, и причина этого втом, что он по природе своей вездесущ, присутствует везде и всегда.По-видимому, наши затруднения подобны затруднениям того, кто прыгаетс волны на волну в поисках влажности. Чтобы понять свое наличноесостояние, нам не следовало бы затягивать это занятие. А в постоянномпоиске следующей волны мы в действительности отдаляемся от ответа,ибо если мы постоянно ищем чего-то иного, понимание наличногосостояния нам не раскроется. Сам наш поиск, самое наше желаниеоткрыть нечто предотвращает открытие. Короче говоря, мы все времяпытаемся отойти от наличного переживания, тогда как на самом делеключ к нашему поиску содержится именно в этом наличном переживании.На самом деле мы не ищем ответ, – мы бежим от него.
Нозначит ли это, что нам нужно ничего не делать? Что нам нужноперестать отходить от настоящего? Что нам нужно попытаться полностьюсоприкоснуться с тем, что есть сейчас? Это кажется вполне логичным,пока мы не изучим вопрос поближе. Даже недеяние нам не поможет, ибозачем мы хотим ничего не делать? Не очередная ли это попытка отойтиот наличной волны переживания в поисках волны более влажной? Пытаемсяли мы что-то делать, или пытаемся ничего не делать, нам все равноприходится делать какое-то движение, – и тем самым первый жешаг уводит нас от цели.
Таковвеликий парадокс сознания единения. Вы действительно ничего не можетесделать, чтобы достичь его, – думаю, что по крайней меретеоретически это понятно. Но еще более очевидно то, что если мыничего делать не будем, в нашей жизни ничего не изменится. Мастердзэн Ма-цзы высказался об этом так: «В дао нет ничего, в чемможно упражняться. Если в нем как-то упражняются, завершение такогоупражнения означает конец дао. Но если в дао вообще не упражняться,так чурбаном и останешься».
Итак,мы подходим к важнейшему моменту главных мистических традиций, аименно, к указанию на существование некоторых особых условий, которыенадлежит выполнять (хотя это и не обязательно) для осуществлениясознания единения. Эти условия не ведут к сознанию единения, –они служат выражением сознания единения. Онипредставляют собой надлежаще оформленное, ритуальное воплощениеизначального просветления.
Вдзэн-буддизме, например, есть прекрасное выражение: хоншо-мийошу, чтозначит «изначальное просветление – чудесная практика».Сознание единения – не будущее состояние, возникающее врезультате какой-то практики, так как это предполагало бы, чтосознание единения имеет начало во времени, что сейчас его нет, азавтра будет. Это сделало бы сознание единения безусловно временнымсостоянием, что совершенно неприемлемо, ибо сознание единения –вечно настоящее.
Этовсегда наличное сознание единения и есть наше хоншо, «изначальноепросветление», – изначальное не потому, что случилось вдревние времена, но потому что служит началом, истоком этогомгновенья. Просветление есть исток наличной формы. Мийошу, духовнаяпрактика представляет собой движение или действие этого истока;такова надлежащая функция из-начального просветления.
Поэтомухоншо-мийошу означает, что подлинная духовная практика проистекает изпросветления, а не ведет к нему. Наша практика не ведет к сознаниюединения, наша практика с самого начала есть сознанием единения. Какговорил Судзуки Роши,
Еслинаша практика служит только средством достижения просветления, онодействительно недостижимо. Просветление – это не какое-топриятное ощущение или определенное состояние ума. Просветление –это то состояние ума, которое имеет место, когда вы сидите [в ходепрактики дзадзэн]. Нет нужды говорить о правильном состоянии ума вэтой позе. Оно у вас уже есть.
Отличаетсяли это от эзотерического христианского учения, согласно которому вистинно молящемся нет того, кто стремится к Богу, но Сам Бог возноситмолитву Себе? «Утри слезы свои; ты бы не искал Меня, если бы ужене нашел». Таким образом, наша духовная практика есть нашейцелью. Цель и средство, путь и место назначения, альфа и омега едины.
Нотут возникает следующий вопрос. Зачем нам тогда вообще заниматьсякакой-то практикой, если мы и так уже обладаем природой Будды, илиизначальным просветлением, или внутренним Христом? Раз так, то почемубы ее не отставить? Однако суть дела в том, что создаваемые духовнойпрактикой особые условия служат надлежащим выражением сознанияединения. Если вы не можете применить, показать, явить мирудрагоценный камень, в нем нет никакой ценности. Подобно этомудуховная деятельность во всем ее многообразии есть надлежащимприменением изначального просветления. Даже если создаетсявпечатление, что мы в своей духовной практике пытаемся достичьпросветления, на самом деле мы только выражаем его. Если мы беремся,скажем, за практику дзадзэн, то в глубине души делаем это не длятого, чтобы стать Буддой, а чтобы вести себя как Будда, каковым мыявляемся. Еще раз процитируем Судзуки Роши:
Понимание,которое было пронесено от Будды до нашего времени, состоит в том, чтокогда вы садитесь в дзадзэн, для просветления не требуется никакойподготовки. Вы обладаете природой Будды вне зависимости от того,практикуете дзадзэн или нет. Поскольку вы обладаете ею, в вашейпрактике присутствует просветление. Обладая природой Буддыизначально, мы практикуем дзадзэн потому, что и вести себя должны какБудда. Наш путь – не в том, чтобы сидеть ради обретениячего-то; он в том, чтобы выражать свою истинную природу. Такова нашапрактика. Практика дзадзэн есть непосредственное выражение нашейистинной природы. Строго говоря, для человеческого существа несуществует практики иной, чем эта; не существует иного, чем этот,образа жизни.
Подединственно человеческой жизнью Судзуки Роши подразумевает,разумеется, не буддизм как таковой, а «большой ум» илисознание единения. И поэтому хоншо-мийошу, будучи практикойрадостного и благодарного выражения изначального просветления втекущий момент, представляет собой единственно возможный для человекаобраз жизни. С этой точки зрения действительно только так и можножить, – иначе можно лишь страдать.
Еслимы понимаем суть хоншо-мийошу, то все, что мы делаем, – этопрактика, это выражение изначального просветления. Каждое нашедействие проистекает из вечности, из безграничного, и, как таковое,выступает совершенным и непомраченным выражением Всего. Все, что мыделаем, становится нашей практикой, нашей молитвой – не толькодзадзэн, песнопения, обеты, чтение мантр, сутр или Библии, но всякоедействие, от мытья посуды до оплаты подоходного налога. И не потому,что мытье посуды позволяет поразмышлять об изначальном просветлении,а потому, что мытье посуды есть изначальное просветление как таковое.
Итак,любая форма «терапии», которая ориентируется на уровеньсознания единения, начинается с помещения себя в особые условиядуховной практики. Это может быть дзадзэн или произнесение мантр,почитание Бога в образе Христа или гуру, особые приемы визуализацииили что-то еще. В рамках этой короткой главы невозможносколько-нибудь подробно описать даже одну из таких форм духовнойпрактики, поэтому читателю придется обратиться к приведенной в концеглавы рекомендуемой литературе и изучить вопрос самостоятельно. Ясобираюсь дать лишь краткий обзор некоторых прозрений и изменений,которые могут произойти в вас в ходе занятий духовной практикой. Этоможет дать вам по крайней мере общее представление о том, на чтопохожи некоторые из этих практик, и поможет решить, стоит ли вамбраться за них.
Когдачеловек помещает себя в особые условия духовной практики, он со всебольшей ясностью и определенностью начинает понимать огорчительный,но несомненный факт: сознание единения никому не нужно. Во всевремена люди сопротивлялись сознанию единения, избегали Бога,боролись с дао. Очевидно, что мы все время прыгаем по волнам, всевремя сопротивляемся волне переживания настоящего момента. Носознание единения и настоящее – это одно и то же.Сопротивляться одному значит сопротивляться другому. Говоря языкомтеологии, мы все время сопротивляемся Божественному присутствию,Божественному наличию, которое есть не что иное, как настоящее вовсей полноте его форм. Если вам не нравится какая-то сторона жизни,значит вы сопротивляетесь какой-то стороне сознания единения. Такимобразом, мы активно, хотя и скрыто, отвергаем сознание единения исопротивляемся ему. Понимание этого скрытогосопротивления служит последним ключом к просветлению.
Носледует отметить, что мы уже не первый раз встречаемся с той или инойформой сопротивления. Фактически, каждый из уровней спектраобразуется определенной формой сопротивления. Первое, с чем мыстолкнулись, рассматривая переход с уровня маски на уровень эго, былосопротивление тени. Вот почему мастер работы с тенью Фрейд утверждал:»Вся психоаналитическая теория представляет собой в сущностиосмысление того сопротивления, которое пациент оказывает нашимпопыткам заставить его осознать собственное бессознательное».Когда мы исследовали тень, то видели это сопротивление повсюду. Мывидели, что индивид может сопротивляться любому импульсу илиинформации, неприемлемой для его образа себя. Материал, которомусопротивляется индивид, становится при этом частью его тени, оставляявместо себя симптом. Теперь индивид сопротивляется (причем характерсопротивления по сути не меняется) своему симптому. Он воюет со своимсимптомом тревоги, фобии или чего угодно точно так же, как воевалкогда-то с тенью. Затем он будет сопротивляться также (и тем жесопротивлением) любому человеку, на которого отбросит («спроецирует»)свою тень. Он начинает относиться к людям как ксимптомам.
Делоосложняется тем, что человек-маска, в особенности если он охваченсопротивлением, искренне не находит в себе никакого сопротивления. Онсовершенно не сознает своего сопротивления. Человек думает, что еслибудет поступать так, то не будет страдать, не будет испытыватьдепрессии, напряжения или каких-то иных симптомов. Но это верно лишьдля одной его половины, ибо другой, отчужденной его половине (тени)нравится причинять ему боль. Так он мучает себя, не ведая об этом. Итак как он не ведает об этом, он не может это прекратить. Он сампроизводит свои симптомы, но не желает признавать этого, и поэтому вконечном счете защищает свое страдание. Пока он не увидит своесопротивление собственной тени, никаких улучшений добитьсяневозможно, ибо он и далее будет сопротивляться, саботируя тем самымлюбую попытку роста.
Поэтомупервая и самая сложная задача психотерапевта на уровне маски состоитв том, чтобы помочь человеку понять и проработать свое сопротивлениесобственной тени. Психотерапевт не пытается избавиться отсопротивления, обойти или проигнорировать его. Вместо этого онпомогает человеку увидеть, как, а затем и почему он сопротивляетсясобственной тени. Когда человек на материале конкретных примероввидит, что сопротивляется каким-то сторонам собственной личности, –и что это действительно составляет корень его затруднений, – унего появляется возможность постепенно ослабить сопротивление иначать соприкасаться со своей тенью, не избегая ее, не сопротивляясьей и не вытесняя ее. Если же человек пытается соприкоснуться с теньюнепосредственно, не поработав предварительно с сопротивлением, онпросто удваивает свои усилия, направленные на сопротивление тени иотбрасывание ее, так как действительная причина существующей проблемыосталась незамеченной.
Например,в психоанализе, который представляет собой очень последовательныйподход к работе с тенью, человеку предлагается воспользоватьсяметодом свободных ассоциаций, то есть произносить вслух все, что емуприходит в голову, независимо от того, насколько возмутительным,нелепым или даже глупым может показаться сказанное. Когда человекприступает к этому, у него начинают возникать цепочки ассоциаций,воспоминаний и фантазий. Но эти цепочки неизбежно и совершеннонеожиданно для него всякий раз вдруг спутываются, так что он приходитв смущение, замешательство или просто замолкает. Начав свободноассоциировать, он ослабил свое сопротивление, ослабил хроническоецензурирование собственных мыслей, и через несколько минут в этойсвободной, незащищенной атмосфере на поверхность сознания вышлитеневые идеи и порывы, – идеи или порывы, которые он раньшеотбрасывал и которым сопротивлялся. Как только теневая мысль начинаетвыходить на поверхность, человек пытается остановить ее. Онсопротивляется ей и тем самым нарушает свободный ход ассоциаций.
Психотерапевтотмечает это. Он не обращает человека к его теневой мысли, но простоприступает к исследованию присущего данному человеку чувствасопротивления некоторым мыслям. Целенаправленно исследуя этосопротивление во всех его формах, психотерапевт помогает человекувновь обрести способность свободно иметь дело со всеми своими мыслями– прошлыми, настоящими и будущими, – нимало им несопротивляясь. В конечном счете человек перестанет сопротивлятьсясвоим порывам и идеям, своей собственной тени, и вырабатываетблагодаря этому более точный и приемлемый образ себя.
Этобыл первый из обнаруженных нами типов сопротивления. Маскасопротивляется тени, препятствуя тем самым раскрытию и появлениюточного эго. Спускаясь ниже, на следующий уровень спектра, мы находимсопротивление, проявляемое самим эго, – его сопротивлениевниманию-ощущению кентавра. В частности, это сопротивление выражаетсяв неспособности поддерживать сколько-нибудь продолжительное времяподлинное сознавание (или внимание-ощущение) настоящего момента. Таккак кентаврическое сознавание основано на преходящем настоящем, этосопротивление эго представляет собой сопротивление непосредственномуздесь и сейчас.
Кентаврусклонно сопротивляться самое мышление, поскольку оно действуетглавным образом во времени, просматривая прошлое и вглядываясь вбудущее. Эго-психотерапия работает с сопротивлением процессамышления. Для психотерапии уровня кентавра сопротивлением оказываетсямысль как таковая. Фактически, на этом уровне, сопротивлениемоказываются даже психотерапевтические приемы, применяемые на уровнеэго. Вот почему Фриц Перлз, психотерапевт, работавший преимущественнос уровнем кентавра, мог утверждать: «Поскольку избегание[сопротивление] считается основным симптомом нервных расстройств, язаменил метод свободных ассоциаций или полета идей противоядием отизбегания – сосредоточением». Сосредоточением на чем?Разумеется, на непосредственно настоящем во всех его формах и навыявляющем это настоящее сознавании тела-ума. Перлз вскоре отказалсяот неточного в данном случае термина «сосредоточение» изаменил его на «сознавание здесь и сейчас». СогласноПерлзу, именно избегание или сопротивление тому, что имеет местоздесь и сейчас, лежит в основе большинства патологий.
Такимобразом, в психотерапиях уровня кентавра, таких как гештальттерапия,человеку не предлагают позволить своим мыслям идти как имзаблагорассудится, – наоборот, ему следует приостановить»мысленную болтовню» и сфокусировать сознавание напроисходящем здесь и сейчас. Психотерапевт будет следить не запрерываниями потока мышления, а за любым отвлечением от сознаваниянастоящего и погружением в поток мышления. Он будет указыватьчеловеку на это сопротивление или избегание происходящего здесь исейчас, пока тот сам не поймет, как он избегает кентавра, уходя вэго. В психотерапии уровня эго человека будут поощрять исследоватьсвое прошлое; в психотерапии уровня кентавра его будут удерживать отэтого. Поскольку на упомянутых уровнях действует два разных типасопротивления, для совладания с ними были разработаны разныеметодики, так что применение каждой из них на своем уровне уместно иобосновано.
Итак,мы начинаем понимать, что каждый уровень спектра отмечен, в числепрочего, разными формами сопротивления или избегания. На уровне маскимы сопротивлялись единению с тенью во всех ее формах. На уровне эгомы сопротивлялись единению с кентавром и всеми его качествами. И, вконце концов, как мы сейчас увидим, на уровне кентавра (и дальше, нанадличных уровнях), мы находим предельное и изначальное сопротивление– сопротивление сознанию единения.
Мыувидели также, что каждый вид сопротивления выражался в том, чточеловек воспринимал какие-то стороны себя так, как если бы они были»внешними объектами». Тень казалась чуждым «наружным»объектом. Тело казалось объектом, болтающимся «под нами»внизу. Подобным же образом, фундаментальное сопротивление,испытываемое у основания спектра сознания, также приводит к тому, чточеловек рассматривает какие-то стороны себя как «внешниеобъекты». Но на этом всеобъемлющем уровне такие внешние объектыобразуют не что иное, как окружающую среду в целом (будет ли этасреда грубой или тонкой, личной или надличной). Деревья, звезды,солнце и луна – все эти «объекты окружающего мира»представляют собой такую же часть нашего подлинного я, как тень –часть нашего эгоического я, а тело – часть нашегокентаврического я.
Этопервичное сопротивление выражается в том, что мы обычно называемвосприятием. Иными словами, мы воспринимаем любого рода объекты так,как если бы они были отдельными от нас. И мы сопротивляемся осознаниюединения со всеми этими воспринимаемыми объектами точно так же, каксопротивлялись когда-то единению с тенью и единению с целостныморганизмом кентавра. Короче говоря, мы боремся ссознанием единения.
Такимобразом, это возвращает нас к нашей главной теме: благодарявыполнению надлежащей духовной практики мы начинаем узнавать, как мысопротивляемся сознанию единения. Духовная практика заставляет этофундаментальное сопротивление выйти на поверхность сознания. Мыпонимать, что на самом деле не хотим сознания единения, что мы всевремя избегаем его. Но именно это и есть решающим прозрением, подобнотому, как понимание своего сопротивления было ключевым прозрением накаждом уровне. Увидеть свое сопротивление сознанию единения значитвпервые обрести способность иметь дело с этим сопротивлением –и в конце концов прекратить его, устраняя тем самым тайноепрепятствие своему освобождению.
Какимобразом эти особые условия духовной практики раскрывают нам нашесопротивление сознанию единения? Что в них, в конце концов, такогоособенного? Почему из бесконечного числа действий, которые мы моглибы выполнять, некоторые называются «духовной» работой? Чтоособенного в практике дзадзэн, в глубоком созерцании, в служении Богуили гуру? Почему они дают результат? Начав понимать это, мы сможемпродвинуться в разгадке парадокса великого освобождения.
Отметимдля начала, что на самом деле это далеко не первый случай, когда мысталкиваемся с некими особыми условиями. Как и с сопротивлением, мывстречались с ними под разными именами. В последних трех главах мыувидели, что психотерапия любого уровня помещает человека в особыеусловия. Каждый вид психотерапии имеет свои собственные формыпрактики и особые приемы, предписываемые индивиду, который стремитсядостичь соответствующего уровня развития. При отсутствии этих особыхусловий никакого результата не будет – лишь ощущение тупика ибезысходности. Не вызывает сомнений, что условия эти на каждом уровнеразличны. Но что в них общего, что делает их все результативными?Иными словами, давайте сперва зададимся вопросом: почему любые изэтих особых условий работают?
По-видимому,ответ состоит в том, что любые особые условия истощаютсоответствующий тип сопротивления. Несколько коротких примеровпомогут понять, что имеется в виду. Мы только что отметили, чтопсихоанализ, который занимается прежде всего переходом от уровнямаски к уровню эго, помещает человека в особые условия практикисвободных ассоциаций. Далее, для эго свободная игра ассоциаций несоставляет особого труда, ибо для эго существует не так уж многосовершенно неприемлемых мыслей или желаний. Маске, напротив,свободные ассоциации даются с огромным трудом, потому как едва онаослабляет свою привычную цензуру, на поверхность сознания тотчасвыходят нежелательные и неприемлемые мысли. Поэтому свободныеассоциации протекают в лучшем случае рывками, которые чередуютсяпостоянными заминками. Психотерапевт обучен распознавать эти обрывы вцепочках ассоциаций как признаки сопротивления и указывает на нихиндивиду. Так как последний намеренно поместил себя в особые условия,разоблачить его сопротивление совсем нетрудно. В дальнейшем,поскольку ему приходится продолжать пытаться свободно ассоциировать,то есть продолжать воспроизводить соответствующие особые условия,сопротивление его мало-помалу истощается. Вы не можете сопротивлятьсяи в то же время свободно ассоциировать. Когда человек без особоготруда поддерживает особые условия беспрепятственного течениясвободных ассоциаций, психотерапия значительно облегчается.
Точнотак же действуют особые условия психотерапии и на уровне кентавра.Человеку могут сказать, например, отбросить все мысли о вчера изавтра, направив свое внимание-ощущение исключительно на то, чтопроисходит здесь и сейчас, на nunc fluens,сознавание преходящего настоящего. Иначе как особыми эти условия неназовешь. Целостному организму выполнить такие условия сравнительнолегко, но даже для точного эго они невыполнимы, ибо эго основано навремени, на ежеминутном попеременном обращении то к прошлому, то кбудущему. Эго блекнет в свете сознавания настоящего и поэтому будетсопротивляться его потоку – оно будет бороться с этими особымиусловиями, постоянно ускользая в мысли о вчера и завтра.Психотерапевт (как всегда) мягко воссоздает эти условия, и тем самымистощает сопротивление данному уровню сознания, попытки уклониться отнепосредственно переживаемого преходящего настоящего. Вне этихусловий человек мог бы так никогда и не узнать, что он оказывалсопротивление.
Итак,особые условия (создаваемые на каждом уровне) обнаруживают вам вашесопротивление и в то же время истощают его. Собственно говоря, ониобнаруживают вам ваше сопротивление путем его истощения. Если бы вашесопротивление не истощалось, вы, вероятно, даже не подозревали бы оего существовании. Вы продолжали бы тайно его оказывать, тормозя темсамым свой рост. Далее, истощая ваше сопротивление, эти условияпозволяют вам постичь более глубокое состояние не-противления.Фактически, «особые условия» на любом из уровнейпредставляют собой то, что на следующем, более глубоком уровне,человек может делать свободно. Иными словами, особые»терапевтические» условия любого уровня представляют собойодну или несколько действительных особенностей низлежащего уровня.Принимая эти особенности более глубокого уровня сознания в качествеособых условий своей нынешней практики, вы обнаруживаете своесопротивление этому уровню, а затем истощаете его и тем самымпереходите на этот уровень.
Вернемсятеперь к рассмотрению первичного сопротивления, котороеобнаруживается, истощается и растворяется особыми условиями всехподлинно духовных практик. Нам нужно обратиться не к сознаниюединения как таковому, а именно к этому первичному сопротивлениюсознанию единения. Ибо пока вы со всей ясностью не увидите своегосопротивления сознанию единения, все ваши усилия «достичь»его будут тщетны, так как вы будете бессознательно сопротивляться ипытаться воспрепятствовать тому, чего пытаетесь достичь. Мы тайносопротивляемся сознанию единения, мы украдкой производим «симптомы»не-просветленности точно так же, как скрыто производили все остальныесимптомы на других уровнях спектра. Мы успешно препятствуем в глубинедуши тому, чего страстно желаем на поверхности сознания. Именно этосопротивление создает для нас действительные сложности. Поэтому намнужно не двигаться к сознанию единения, а просто понимать, как мы всевремя отодвигаемся от него. Само это понимание может вызвать проблесксознания единения, ибо то, что видит сопротивление, свободно отсопротивления.
Первичноесопротивление, подобно другим формам сопротивления на остальныхуровнях спектра, не просто «случается» с вами; это не то,что случилось в прошлом или происходит независимо от вас. Это то, чтовы, сами того не ведая, делаете в настоящем. И именно эта первичнаядеятельность препятствует сознанию единения. Попросту говоря, этоглобальное нежелание видеть все таким, каким оно есть в настоящиймомент. А конкретно говоря, в настоящий момент всегда есть нечтотакое, на что вам не хотелось бы смотреть.
Вцелом, существует глобальное, всеобъемлющее сопротивление переживаниюнастоящего, неприятие самой природы этого переживания –сопротивление не просто частным переживаниям в настоящем или каким-тоясно определенным сторонам переживаемого в настоящем, но настоящемувообще, во всех его измерениях. Как мы увидим, это сопротивление непреходящему настоящему, nunc fluensуровня кентавра, но вечно настоящему, nuncstans, которое есть сознанием единения.
Попричине его всеобъемлющей природы, сопротивление это действительнонелегко ясно воспринять и осмыслить. Это нечто очень тонкое. Бурные ияркие формы сопротивления имеют место главным образом на верхнихуровнях сознания, но первичное сопротивление, лежащее в основеспектра, размыто и неуловимо. Однако большинство из нас могутвнутренне ощущать и интуитивно улавливать его. Похоже, мы по тем илииным причинам просто не вполне принимаем нынешнее положение вещей вцелом, – оно вызывает тонкое внутреннее напряжение,отталкивающее нас от всеобъемлющего настоящего. Поэтому мы не даемсвоему сознаванию естественным образом покоиться на всем том, чтоесть в настоящий момент. Мы склонны отворачиваться от него.
Отсюдавозникает это всеобъемлющее нежелание смотреть на все, как на целое,как на то, что есть, просто есть в настоящий момент. Мы склонныотворачиваться, отводить взгляд, отвлекать сознание от того, чтоесть, избегать настоящего во всех его формах. И поскольку мыотворачиваемся, мы склонны отодвигаться от него. Этим тонкимсопротивлением, этим взглядом-движением в сторону мы как быпредотвращаем сознание единения; мы как бы «теряем» своюистинную природу.
«Потеряв»сознание единения, мы низвергаемся в мир границ, пространства,времени, страдания и смерти. Однако в нашем пути через этот мирграниц и сражений нами движет в основе своей одно: желание вновьвернуть сознание единения, вновь открыть эту без-граничнуютерриторию. Все наши вожделения, нужды, намерения и желания служат вконечном счете «заменителями удовольствия» сознанияединения, – но заменителями, удовлетворительными лишьнаполовину и, следовательно, наполовину неудовлетворительными.
Итак,хотя единственное, к чему человек по большому счету стремится, –это сознание единения, единственное, в чем он неизменно постоянен, –это в сопротивлении сознанию единения. Мы все время ищем сознаниеединения, но путем, который все время уводит нас от него: чтобы найтисознание единения, мы отодвигаемся от настоящего. Нам кажется, чтоэто настоящее в чем-то не совсем верно, не совсем то, и поэтому мы непокоимся в этом настоящем и только в нем, но начинаем отодвигаться отнего навстречу тому, что, как нам кажется, будет новым, лучшимнастоящим. Иными словами, мы начинаем прыгать по волнам. Мы начинаемдвигаться в пространстве и во времени, чтобы найти истинную волну,волну, которая в конце концов утолит нашу жажду, которая в концеконцов даст нам «влажность». В поисках влажности наследующей волне переживания, мы все время теряем влажность наличнойволны. Вечно искать значит вечно терять ее.
Проблемасостоит в следующем: чтобы сопротивляться наличной волне переживания,вам нужно отделить себя от нее. Отодвигание от наличного переживанияпредполагает, что вы и наличное переживание – две разные вещи.
Постояннопытаясь отодвинуться от сейчас, вы постоянно подкрепляете иллюзиютого, что вы вне сейчас. Благодаря попыткам отодвинуться от наличногомира, создается впечатление, что вы отделены от этого мира. Именнотак мы проводим исходную границу между нашим «я», с однойстороны, и нашим миром, с другой. Вот почему мы говорили ранее, чтовосприятие «внешнего» объективного мира есть сопротивлениеналичному переживанию и, таким образом, отделение от него.
Отодвигатьсяот сейчас значит отделять себя от сознания единения, и тем самымдавать начало эволюции спектра сознания. Таинственная «первопричина»,о которой мы говорили в шестой главе, есть не что иное, как этоотодвигание, воплощенное в исходной границе. Вот почему мы говорили,что исходная граница, эта вечно активная первопричина, есть то, чтомы делаем в данный момент. Мы просто делаем взгляд-движение всторону. В этот самый момент, когда мы сопротивляемся единому мируналичного переживания, мы неизбежно разделяем этот мир. Мы разделяемего на внутреннее переживание, которое воспринимаем как зрящего,переживающего и действующего, и внешнее переживание, котороевоспринимаем как зримое, переживаемое и делаемое. Наш мир расколотнадвое, и граница, иллюзорная граница, пролегает между «мною»,переживающим, и «тем», переживаемым. Эволюция спектрасознания началась; с ней началась и война противоположностей.
Нашмир расколот и другим фундаментальным образом. Постоянноеото-движение от всеобъемлющего настоящего предполагает наличиебудущего как пункта назначения этого движения. Мы движемся отнастоящего, потому что рисуем в своем воображении другое время, ккоторому можно двигаться. Таким образом, наше «движение от»есть не что иное, как движение во времени, – фактически, темсамым мы создаем время. Ибо двигаясь (точнее, пытаясь двигаться) отвневременного наличного переживания, мы порождаем иллюзию того, чтопереживание также движется мимо нас. Своим сопротивлением вечному ивсеобъемлющему настоящему мы сводим его к преходящему настоящему.Переживания теперь как бы проходят мимо нас одно за другим в линейнойпоследовательности, – но только потому, что мы проносимся мимоних в своем бегстве от настоящего. (Это, как мы видели ранее, страхсмерти, страх не иметь будущего, страх, что отодвинуться не выйдет).
Когдамы пытаемся отодвигаться от мира настоящего, этот мир кажетсядвижущимся мимо нас. Благодаря этому вечно настоящее выглядит сжатыми ограниченным. Оно стиснуто, с одной стороны, всеми темипереживаниями, мимо которых мы пробежали, а с другой стороны, всемитеми будущими моментами, до которые мы пытаемся добежать. Такимобразом, отодвигаться значит создавать «до» и «после»,– точку отправления в прошлом, из которой мы движемся, и пунктназначения в будущем, к которому мы движемся. Наше настоящее сводитсяк движению как таковому, тихому бегству. Наши мгновенья проходят.
Итак,с какой стороны ни посмотри, отодвигаться значит отделяться отналичного переживания и проецировать себя на время, историю, судьбу исмерть. Таково наше первичное сопротивление – нежеланиесмотреть на все переживаемое как на целое, каким оно есть сейчас; ипопытка отодвинуться от всего разом. Именно это всеобъемлющеесопротивление обнажается, а затем истощается в особых условияхдуховной практики. Когда человек помещает себя в такие условия, онначинает осознавать, что все время отодвигается от всеобъемлющегонастоящего. Он начинает видеть, что все время отодвигаясь он простосопротивляется и препятствует сознанию единения – или волеБожьей, потоку дао, любви к гуру или изначальному просветлению. Какбы он ни называл это, он сопротивляется своему настоящему. Онотворачивается. Он отодвигается. И потому он страдает.
Нов каком-то смысле он движется вперед. Он начинает видеть своепервичное сопротивление и тем самым ослабляет его. Как и во всехдругих формах психотерапии, для человека наступает «медовыймесяц». Он мог бы сказать, что счастлив; он уверен в том, чтоделает, и чувствует, что наконец-то появилась надежда наосвобождение. Он может даже достичь уровня надличного свидетеля(описанного в предыдущей главе). Поскольку человек начинает видетьсвое первичное сопротивление, он начинает понимать, кто его враг.Теперь он знает, что нужно разрушить. Он должен перестать постоянноотодвигаться.
Этознание приводит его к катастрофе. И внезапному концу медового месяца.Ибо как, спрашивается, он может перестать отодвигаться? Он видит,например, что в данный момент пытается отодвинуться от сейчас.Поэтому он решает попытаться остановить это ото-движение. Но самодействие, направленное на остановку последнего, есть не что иное, какеще одно движение. Пытаться не отодвигаться значит все равносовершать движение. Оно все равно требует будущего, в котором бымогла произойти остановка движения. Вместо того, чтобы остановитьдвижение, перестать отодвигаться, человек просто делает движение вдругую сторону, движение от отодвижения. Вместо грубого сопротивленияон имеет то же сопротивление более тонкого порядка.
Попробуемслегка изменить подход: человек может попытаться прекратитьсопротивление настоящему путем полного сознавания данного вечнонастоящего, каким бы оно ни было. Но попытка сознавать это настоящеетребуют будущего настоящего, в котором бы могло произойти такоесознавание. Так что он все равно отодвигается от сейчас, несмотря нато, что пытается этого не делать. Ибо единственное настоящее, котороевы можете уловить, это преходящее настоящее – на это инаправлены психотерапевтические приемы уровня кентавра. Но наглубочайшем уровне, на уровне сознания единения мы имеем дело не спреходящим, а вечно настоящим; попытки же уловить или найти вечнонастоящее приводят лишь к выявлению ряда моментов преходящегонастоящего. Сосредотачиваться на этом преходящем настоящем значитпросто сопротивляться вечности, ибо сосредоточение на преходящемнастоящем требует ряда быстрых сознаваний во времени, – чтокрайне важно для уровня кентавра, но не имеет отношения к сознаниюединения. Ибо вечно настоящее есть данный момент до того, как выпредпринимаете попытку уловить его. Это то, что вы знаете до того,как узнали что-то еще; то, что вы видите до того, как увидели что-тоеще; то, кто вы до того, как стали кем-то еще. Попытка уловить этотребует движения; попытка не улавливать этого также требует движения.В любом случае оно тотчас теряется.
Наэтой стадии поиска у человека появляется ощущение, что его обложилисо всех сторон. Все, что он может сделать, кажется неправильным.Чтобы перестать сопротивляться, ему все равно приходитсясопротивляться. Чтобы познать вневременное настоящее, требуется долясекунды. Чтобы перестать отодвигаться, все равно приходитсядвигаться. И мало-помалу до человека начинает доходить, что любое егодействие является сопротивлением. И дело не в том, что иногда онсопротивляется, а иногда нет, а в том, что (пока он ощущает время исознает свою обособленность) он только то и делает, чтосопротивляется и отодвигается. Все его действия – этоотодвигание. В том числе все его изощренные попытки не отодвигаться.Он воистину и двинуться не может без сопротивления, ибо любоедвижение по определению и есть сопротивление.
Накаждом из предшествующих уровней спектра сознания существовалакакая-то деятельность, которая, по стандартам этого уровня, не быласопротивлением. Например, свободные ассоциации на уровне эго ивнимание к преходящему настоящему на уровне кентавра не былисопротивлением, во всяком случае, в рамках этих уровней. Поэтомучеловек всегда мог выбирать, сопротивляться ему или нет. Он стоялперед лицом выбора. С одной стороны был он (в качестве маски, эго,кентавра или надличного свидетеля), а с другой – егосопротивление.
Ноздесь, у основания спектра, у человека нет выбора. На каждом изпредшествующих уровней психотерапия состояла в преодолении некоегогрубого сопротивления путем укрепления более тонкого сопротивления.Однако на этом уровне более тонкого сопротивления нет. У человекабольше нет альтернативы сопротивлению, ибо все, что он делает, этосопротивление. Он загнал сопротивление в самый конец спектра, и тутоно его сцапало.
Ина то есть особая причина, о которой он начинает интуитивнодогадываться. Его обособленное я кажется все время сопротивляющимся,потому что ощущение себя обособленным и ощущение сопротивления –это одно и то же. Ощущение себя обособленным есть не что иное, какощущение отодвигания, сопротивления, сжатости, отстраненности,отворачивания, улавливания. Вы ощущаете все это, когда вы ощущаетесебя.
Вэтом крылась причина того, что все, что человек пытался делать или неделать, было «неправильным», было просто очереднымсопротивлением и очередным отодвиганием. Все, что он делал, былонеправильным потому, что делал это он. Он сам и есть сопротивление, ипоэтому не может прекратить сопротивление.
Тутмир действительно словно меркнет. Человек кажется сам себе ловушкой,рассчитанной на то, чтобы вечно ловить самое себя. Душа погружаетсяво мрак ночи, а свет сознания, словно обращаясь вспять дабы озаритьсебя, исчезает бесследно. Кажется, что все пропало; и, в определенномсмысле, так оно и есть. Тьма следует за тьмою, пустота ведет кпустоте, полночи нет конца. Но, как сказано об этом в «Дзэнрин»,
Всумерки петух возвещает рассвет;
Вполночь – яркое солнце.
Попричинам, о которых далее будет сказано, именно в этой точке, где всекажется неправильным, все вдруг становится правильным. Когда человекна самом деле видит, что каждое его движение есть отодвижением,сопротивлением, чары этого сопротивления рассеиваются. Когда он видитсопротивление в каждом своем движении, он совершенно непроизвольноотказывается от всякого сопротивления. И этот отказ от сопротивленияесть открытием сознания единения, осуществлением без-граничногосознавания. Человек словно пробуждается от долгого запутанного сна,чтобы убедиться в том, что знал всегда: в качестве обособленного «я»он не существует. Его подлинное Я, которое есть Все, никогда нерождалось и никогда не умрет. Есть лишь Сознание как Таковое,абсолютное и всепроникающее, являющее себя посредством и в качествевсех условий существования, исток и таковость всего возникающего вкаждый момент, безусловно первичное по отношению к этому миру, но неотличное от него. Все вещи – лишь рябь на этом озере; всевозникающее есть движение единого.
Мыуже видели, что особые условия духовной практики обнаруживаютчеловеку все формы его сопротивления, одновременно истощая их и сводяна нет. Иными словами, эти условия показывают нам, как мы прыгаем поволнам, и в конце концов лишают нас такой возможности. Поворотнымпунктом служит осознание того, что все действия индивида есть не чтоиное, как прыжки с волны на волну, сопротивление, движение от волнынастоящего в поисках более настоящей, более влажной волны. Эторешающий поворотный пункт духовной практики человека, называет ли онее таковой или нет.
Ибопока он не увидит, что все, абсолютно все, что он делает, – этосопротивление, то будет и далее тайно отодвигаться, что-то искать,что-то улавливать скрытое и тонкое, полностью блокируя тем самымвозможность постижения. Он будет отодвигаться, не сознавая, чтоотодвигается. Если он не видит, что все, что он делает, – этосопротивление, то будет и далее считать возможным что-то сделать длядостижения сознания единения. Пока он не увидит, что все его действияесть не что иное, как отодвигание, то будет просто продолжатьотодвигаться. Он будет думать, что у него есть выбор, альтернатива,возможность что-то сделать, найти какой-то выход из положения. Ипоэтому будет продолжать делать движения – движения отнастоящего, – воздвигая тем самым преграду сознанию единениятам, где ее прежде не было. Он не может «обрести» сознаниеединения, потому что хочет его обрести.
Нов тот самый момент, когда он видит, что все, что он делает, –это сопротивление, отворачивание и отодвигание, у него не остаетсяиного выбора, кроме как сдаться. Однако он не может ни попытатьсясделать это, ни попытаться не пытаться! Как мы видели, подобныепопытки ничего не дают, ибо представляют собой не более чем очередное»движение от». Это случается само собой, непроизвольно,когда он видит, что все, что бы он ни пытался (или не пытался)делать, ничего не даст; это случается само собой, так как единствоуже есть, есть всегда. Само видение сопротивления есть растворениемпоследнего и постижением исходного единства.
Кактолько это первичное сопротивление начинает растворяться, вместе сним растворяется и обособленное «я». Ибо дело обстоит нетак, что вы, с одной стороны, видите, как вы же отодвигаетесь, сдругой. Действительно, это может начинаться подобным образом, когдавы, в качестве обособленного «я», рассматриваетесопротивление как некую свою деятельность. Но поскольку вы начинаетевидеть, что все, что вы делаете, представляет собой сопротивление, выначинаете понимать, что даже ваше ощущение себя обособленным»внутренним я» также есть не что иное, как сопротивление.Когда вы ощущаете себя, то все, что вы чувствуете, – это едваразличимое внутреннее напряжение, сокращение, отодвигание. Ощущениесебя и ощущение отодвигания – это одно и то же. Но когда этостановится очевидным, не остается двух разных ощущений, не остаетсябольше переживающего, с одной стороны, и переживания, с другой;остается одно-единственное всепроникающее ощущение, – ощущениесопротивления. Вы не ощущаете этого сопротивления, вы и есть этоощущение сопротивления. Ощущение себя сливается с ощущениемсопротивления, и оба растворяются.
Итак,ваша обособленность от мира растворяется в той мере, в какойрастворяется это первичное сопротивление. Глубокий и полный отказ отсопротивления, от нежелания смотреть на настоящее во всех его формах,приходит сам собой, а вместе с ним и полное растворение исходнойграницы, которую вы воздвигли между внутренним и внешним. Когда выбольше не сопротивляетесь наличному переживанию, у вас исчезает ипобудительный мотив отделять себя от него. Я и мир вновь становимсяодним переживанием, а не двумя разными. Мы больше не прыгаем поволнам, ибо есть лишь одна волна, и она – повсюду.
Далее,когда мы больше не отодвигаемся от переживания, переживание больше некажется двигающимся мимо нас. Перестать сопротивляться настоящемузначит увидеть, что кроме настоящего ничего нет – ни начала, никонца, ни до, ни после. Когда припоминаемое прошлое и предполагаемоебудущее воспринимаются как факты настоящего, все преграды к этомунастоящему рушатся. Границы, возведенные вокруг этого момента,схлопываются в этот момент, так что ничего, кроме этого момента, неостается, и идти больше некуда. Древний мастер дзэн сказал:
Моестарое доброе «я»
Вприроде не существует;
Некудаидти, когда мертв,
Совсемнекуда.
Теперьясно становится, почему поиск сознания единения был такимизматывающим. Все, что мы пытались делать, было неправильным, потомучто все и так было правильным – уже и всегда. Даже то, чтовыглядело первичным сопротивлением Брахману, было на самом деледвижением Брахмана, потому что нет ничего, кроме Брахмана. Никогда небыло и никогда не будет времени иного, чем Сейчас. То, что выгляделопервичным движением от Сейчас, было на самом деле изначальнымдвижением самого Сейчас. Хоншо-мийошу. Изначальное просветление –это чудесная практика. Вечно Сейчас – это его движения. Волныокеана свободно накатываются на берег, увлажняя гальку и ракушки.
РЕКОМЕНДУЕМАЯЛИТЕРАТУРА
Синдуистским подходом лучше всего знакомиться по работампрославленного Шри Рамана Махарши. Артур Осборн собрал их и издал внескольких томах. Я рекомендую прежде всего TheCollected Worksof RamanaMaharshi (London:Rider, 1959) и Teachingsof RamanaMaharshi (London:Rider, 1962).
Чтокасается буддийского подхода, то в нем существуют три основныенаправления. Для знакомства с тхеравадой или ранним буддизмом можнопосоветовать книгу: Nyaniponika Thera,The Heart ofBuddhist Meditation(London: Rider,1972). Ваджраяна, или тибетский буддизм, освещен в работах ЧогьямаТрунгпа (Chogyam Trungpa),особенно в Cutting ThroughSpiritual Materialism(Berkeley: Shambhala,1973) и The Mythof Freedom(Berkeley: Shambhala,1976). Замечательные мысли, принадлежащие Тартангу Тулку, можно найтив выпусках The CrystalMirror. Для знакомства с традицией дзэнможно посоветовать книги, издаваемые Центром дзэн в Лос-Анжелесе: TheHazy Moon ofEnlightenment, TheWay of EverydayLife, To Forgetthe Self. КнигаSuzuki Roshi, ZenMind, Beginner’sMind (New York:Weatherhill, 1970) – это шедевр, акнигу Philip Kapleau,The Three Pillarsof Zen (Boston:Beacon, 1965) можно назвать классической.
Следуетупомянуть и два других, нетрадиционных подхода. Кришнамурти, чьи идеимы использовали в этой книге, известен многочисленными трудами, средикоторых следует особо отметить The Firstand Last Freedom(Wheaton: Quest,1954) и Commentaries onLiving (Wheaton:Quest, 1968). КнигиБаббы Фри Джона непревзойденны. См. Bubba Free John, TheEnlightenment of the Whole Body (Middletown: Dawn Horse Press, 1978).
Мнекажется, что упомянутые – и другие, подобные им, – авторысочетают в своем подходе достаточную силу и мягкость, чтобы учитателя, погруженного в вихрь современной жизни, создалось верноепредставление о предмете. Подлинная духовная практика – это нечто-то такое, чем мы занимаемся двадцать минут, два часа или шестьчасов в день. Это не что-то такое, чем мы занимаемся по утрам или повоскресеньям. Духовная практика – это не один из многочисленныхвидов человеческой деятельности; она составляет основу всех этихвидов деятельности, их источник и критерий для их оценки. Этообращение к Запредельной Истине, проживаемое, вдыхаемое, постигаемоеи практикуемое двадцать четыре часа в сутки. Постичь подлинное Я –значит без остатка посвятить себя осуществлению этого Я во всехсуществах согласно древнему завету: «Сколь несметны бы ни былисущества, я клянусь освободить их; сколь величественной бы ни былаИстина, я клянусь осуществить ее». Если вы ощущаете этотглубокий зов к постижению, зов к служению и жертвенности, зов кбесконечному, то духовная практика станет для вас естественнымобразом жизни.
