А что у него в подсознании?

От автора
Вы хотите узнать, о чем эта книга, и Вам мало того, что отраже­но в ее названии? Тогда просмотрите оглавление, тем более что оно не совсем обычное. Оно не только подробное, но и понятно даже тем, кто эту книгу не начал читать. Даже просмотрев только оглав­ление, Вы убедитесь, насколько огромен этот мир — мир подсозна­ния человека. И узнаете, что подсознание — и наш друг, и наш враг, и защищает нас, и выдает, прогнозирует события и даже предупреж­дает о беде. И тогда окажется, что в действительности узнать челове­ка — это не только узнать, что у него в сознании, но прежде всего то, что скрыто в подсознании. Ибо оно чаще управляет поведением лю­дей, чем мы думали до сих пор. И тогда эти знания помогут Вам вы­брать оптимальную стратегию деловой беседы в зависимости от то­го, «а что у него в подсознании».

И если Вы — бизнесмен или менеджер, начальник или подчи­ненный, продавец или покупатель, врач или пациент, преподаватель или студент, юрист, проповедник или политик, то — в путь, в такую таинственную и важную в нашей жизни «страну подсознания».

«Когда мудрость войдет в сердце твое и знание будет

приятно душе твоей, Тогда рассудительность будет оберегать тебя, разум

будет охранять тебя. Дабы спасти тебя от пути злого, от человека,

говорящего ложь. От тех, которые оставляют стези прямые, чтобы ходить

путями тьмы, От тех, которые радуются, делая зло, восхищаются

злым развратом,

Которых пути кривы и которые блуждают на стезях своих…»

Книга Притчей Соломоновых (2; 10—15)

Вместо предисловия

ЧИТАТЬ МЫСЛИ… ВОЗМОЖНО ЛИ?

Из диалога двух приятелей;

— Зачем тебе к нему ехать? Позвони и уз­наешь, как он к этому относится.

— Нет, понимаешь, мне нужно увидеть его истинное отношение!

— Ты что, будешь читать его мысли по ли­цу?

— Конечно! И даже не столько по лицу… Лицо будет только одним из

элементов в контент-анализе его мысли.

— Ой, мудришь ты что-то, Иван!

Верно! Для многих понятие «контент-анализ» пока относится к числу «премудростей», а уж читать мысли человека, да еще те, кото­рые стараются скрыть от собеседника!.. Впрочем, не будем спешить переносить в день завтрашний вчерашние стереотипы. Кто знает, прочитав эту книгу и добросовестно выполнив все «уроки», сдав са­мому себе в конце «экзамен», может быть, и Вы научитесь этой «пре­мудрости» — читать истинные мысли других людей. О том свиде­тельствует опыт наших учеников, тех прилежных, кто учиться этому хотел! И если Вы хотите настолько, что готовы выполнять и домаш­ние задания, и учить правила, и повторять пройденное, если настоль­ко — тогда по окончании этого курса Вас будут относить к тем лю­дям, про которых нередко говорят: «От него ничего не скроешь! Видит насквозь!» Устраивает такая перспектива? Понимаю, нет уверен­ности, что именно так и будет.

Впрочем, приступая в свое время к освоению таблицы умноже­ния, были ли Вы уверены, что когда-нибудь освоите ее всю, —она ведь казалась такой огромной, такой сложной?! …А когда Вы, допус­тим, поступали в вуз — была ли уверенность, что сумеете освоить все эти премудрости?! …Это теперь все кажется таким простым… Так будет и с освоением техники чтения мыслей, точнее — с выявлени­ем в человеке того, что он скрывает от других (от Вас) намеренно или непроизвольно. Опыт обучения наших слушателей говорит: обу­читься этому можно, нужно только учиться.

Если же Вы хотите только «почитать» — тогда и проблем нет. Бо­лее проницательным Вы не станете, но точно кое-что узнаете и о се­бе, и о людях. А может быть, и пересмотрите некоторые свои пози­ции, свои стереотипы… А там и рукой подать до: «Он же всех видит насквозь».

— Но ведь говорят: чтобы узнать человека, надо пуд соли съесть с ним!.. — скажет иной читатель, мой оппонент.

— Да, верно. Так говорят те, кто не знает науку психологию. А она, эта наука, утверждает: человек может раскрыться и за несколь­ко секунд! Ну не абсолютно весь — всего никто не знает, кроме еди­ного Бога, но достаточно, чтобы знать, как с ним вести себя тогда-то и тогда-то. Судите сами.

Представьте солнечный летний день. Парк, тенистые аллеи. Лю­ди гуляют по дорожкам этого

парка (рис. 1). Понаблюдаем за ними. Вон там, видите, в середине аллеи ветка дерева свисает так

низко, что для мужчины среднего роста пройти и не задеть ее невозможно. Смотрите: вот идет парочка влюбленных — она и он, идут, о чем-то воркуют, и никого для них на свете не существует. Внимание: сейчас они приблизятся к этой ветке. Она-то пройдет и не заденет, а он… А он— смотрите — не прерывая разговора, приподнимет рукой над собой эту ветку (А), и как ни в чем не бывало они идут дальше… Вот еще одна парочка, тоже увлечены друг другом и никого не видят. Вот они приближаются к этой ветке… и он тоже машинально, не преры­вая разговора, пригнулся (Б), и как ни в чем не бывало они пошли дальше.

Итак, один автоматически поднял ветку над собой, а другой — так же, не задумываясь — пригнулся…

Здесь следует обратить внимание на такую важную деталь: оба они совершили эти действия, что называется, автоматически, не за­думываясь, машинально, не прерывая разговора.

Ну то, что люди часто делают что-то машинально, — это не но­вость: машинально одевался на работу, машинально пропустил в дверях женщину, машинально опустил монету в метро… машиналь­но приподнял ветку, машинально пригнулся… Все это вырабатывает­ся со временем.

Интересно другое: почему у одного человека выработалось одно автоматическое движение (приподнял ветку), а у другого — иное (пригнулся под ней)?

— Да все очень просто: один всегда стремится все препятствия убирать со своего пути, а другой старается эти препятствия обходить ‘стороной». И ничего здесь особенного нет!

— Верно, ничего особенного нет. Вы, как и большинство наших учеников, правильно оценили характер этих поступков. Верно: раз они это делали не задумываясь (а так и было), значит, проявляли вы­работанные со временем собственные реакции на препятствия: кто устраняет, а кто обходит. Так у них выработано. А значит, и в других жизненных эпизодах первый будет чаще, устранять препятствия (если, конечно, возможно), точнее, будет стремиться именно к этому, а Второй, наоборот, чаще будет стремиться обойти препятствия. Не будем сейчас решать, какая из этих поведенческих стратегий лучше, про одного говорят: «Умный в гору не пойдет…», а про другого: ?»Смелость города берет».

Важен факт, что мы теперь знаем, как каждый из них чаще реагирует на препятствия. А это, согласитесь, говорит о многом.

Но и это не самое главное. Главное: сколько времени мы их видели,| чтобы узнать о них, о такой важной характеристике человека, как поведение при возникновении трудностей? Несколько секунд! Всего за несколько секунд мы узнали, как, вероятнее всего-, каждый из них поведет себя при возникновении барьера, препятствия, трудно­стей; как говорится, «один — в гору, а другой — в обход». «Вероят­нее всего», ибо они не задумывались, как поступить с веткой. Срабо­тала автоматика, привычка (будем пока это называть так, а позже уз­наем, что скрывается за словами «машинально», «по привычке», «ав­томатически», «не раздумывая», «невольно»). И не надо пуд соли съесть, чтобы узнать, что один из них скорее решительный, чем не­решительный, скорее уверенный, чем неуверенный, скорее у него нет комплекса неполноценности; а другой — скорее гибкий (не только в плане позвоночника), скорее осторожный, скорее не сторонник си­ловых решений (хотя физически развит).

— Но ведь этого же мало, — скажет читатель, — чтобы понять, с кем имеешь дело. Да* действительно, несколько секунд наблюдений дали такую информацию. Но для того чтобы иметь дело с челове­ком, этого явно недостаточно…

Вот так всегда! Сначала «пуд соли съесть» — и это казалось нор­мальным, а теперь та же информация получена за несколько се­кунд — и мало. Верно, мало, если не уметь видеть, не уметь анали­зировать, не уметь выбирать более вероятностную оценку.

Но всему этому можно научиться, если знать, что скрывается за тем или иным действием, за тем или иным сказанным словом (и за несказанным), за… Кстати, Вы обратили внимание на спину второго человека? Нет? А напрасно, ибо в ней кроется ответ на вопрос: поче­му у него такая реакция и как она возникла? Нет, патологии у него нет (в смысле заболевания спины), лишь плечи опущены вперед и внутрь, И это тоже о многом сообщает, как и тонкая кайма его верх­ней губы, как… Впрочем, остановимся. У неподготовленного читате­ля может легко сложиться мнение, что мы занимаемся гаданием. Нет, всему этому есть и будет дано здесь объяснение. Ничто не слу­

чайно в поведении человека, даже «нечаянно» разбитое блюдце не случайно. Но аргументация — впереди, а пока — первые выводы.

1. Чтобы узнать человека, не надо есть с ним пуд соли. Многие важные стороны характера человека могут раскрываться за секунды, и не в экстремальной, а в обычной, житейской ситуации.

2. Чтобы узнать человека, нужно научиться понимать его дейст­вия, его поведение, понимать не на бытовом уровне, а на научно объ­ективном уровне, позволяющем получить о человеке истинную ин­формацию: каков он? кто он? что он за человек?

ЧИТАТЬ МЫСЛИ… КОМУ И ЗАЧЕМ?

— Знаете, я бизнесмен, или по-русски — предприниматель. А в нашем деле очень многое зависит от того, каков человек! Вот он при­шел ко мне со своим предложением. Заманчивое предложение. Ко­нечно, он не скрывает и своей выгоды в этом деле. Ну а нет ли здесь «второго

дна»? Кто сидит напротив меня: честный и порядочный или пройдоха, умный или не очень? И главное, что он замыслил на самом деле? Меня, конечно, не интересует его родословная или его глубин­ная психология, мне важно на этом этапе, что он думает на самом де­ле, обещая мне такие «дивиденды»…

— Извините, а вот мне, руководителю, как раз необходимо знать, так сказать, стабильные, глубинные характеристики моих подчинен­ных, ибо я с ними контактирую каждый день. Мне не безразлично, какого человека я принимаю на работу, поскольку от каждого из них будет зависеть благополучие моего отдела. Буду это знать — буду хо­зяином положения, не буду знать — как с завязанными глазами… В отличие от только что выступавшего мне важно знать не только что он думает, придя ко мне в кабинет, но и каков он как человек.

— Странные вы все-таки люди! Им предлагают дать информа­цию о человеке, так один говорит: «Мне бы только знать, что он там задумал!»; другой: «А какие у него комплексы?» Я, знаете ли, не биз­несмен (не та школа) и не руководитель, но мне и то, и другое нуж­но знать о людях, ибо я — судья* и мне важно: почему человек посту­пил так, а не иначе, почему украл, почему сообщил, почему полез в драку, почему… почему?.. А ведь все эти действия могут быть либо результатами ситуативности (под влиянием минуты), либо результа­том воспитания. И вот он сейчас передо мной и перед присяжными. И говорит. И хочет, чтобы ему верили. А я хочу знать, что у него на уме сейчас и что было тогда, когда произошли эти страшные события, и способен ли он на такие действия…

—Знаете, я поддерживаю судью, и, вероятно, потому, что наши профессии всегда ставят рядом: юрист и врач. И мне важно знать и постоянные характеристики личности, и то, о чем он думает в дан­ный момент, но почему-то не решается сказать вслух. Думаю, ко мне присоединятся и педагоги, и священники, и, вероятно, многие другие специалисты, которых психологи относят к профессиям типа «чело­век—человек».

Действительно, владеющему информацией о человеке (и о его сиюминутных желаниях, и о его фундаментальных установках) спе­циалисту (да и вообще любому человеку) будет значительно легче с ним общаться, и тем более работать, строить профессиональные от­ношения. И будет меньше риск нанести делу урон, меньше вероят­ность потратить время.

Итак, у многих специалистов есть потребность знать своего партнера по общению: знать его отношение к какому-либо конкрет­ному делу, к взаимодействию, знать его общий настрой на данную проблему, знать его фундаментальные характеристики: его взгляды, его установки, его характер… Но как?

— Ну, например, понаблюдать за ним или расспросить других, кто его знает, кто с ним тот самый «пуд соли съел».

— В отношении того, чтобы «расспросить», т.е. навести справ­ки, собрать досье, это, конечно, верно. Не следует вступать в дело­вые контакты с человеком, о котором нет никакой информации. Во­прос в другом: насколько информация, полученная от других людей, будет адекватна действительному статусу данного человека? Сделаны ли представленные Вам выводы на профессиональном уровне или на бытовом? Сравните: «Мне кажется, что это человек…» и «По

резуль­татам психологического тестирования выявлено, что этот человек…» Сравните, не забывая при этом о вероятности надежности: «мне ка­жется» и «по результатам исследования».

— Но ведь не собираетесь же Вы обучать читателя тестирова­нию, работать с психологическими тестами?

— Конечно, это было бы прекрасно, если бы Вашего будущего партнера специалист предварительно «пропустил» через свои инст­рументы. Прекрасно потому, что тесты, используемые профессио­нальными психологами, принципиально отличны от тех, которые публикуются в газетах или журналах под рубрикой «Ваш досуг». Психологические тесты, используемые профессиональными психо­логами, — это весьма сложный инструментарий; достаточно сказать, что на разработку каждого из них уходит до десяти лет напряженной работы

большого психологического отдела. Более того, в психологи­ческой практике есть такие тесты,

которыми владеют далеко не все и профессионалы в этой области. Например, чтобы овладеть

тестом Роршаха (тест «чернильные пятна»), необходимо специально учиться не менее трех лет. А теперь представьте, что произойдет, если за та­кой инструмент возьмется необученный человек?! Вот почему автор всегда выступает категорически против публикации таких тестов. И именно

поэтому в этой книге читатель не найдет ставшие привыч­ными в подобной литературе тестовые вопросы с инструкцией: «ес­ли Вы набрали столько-то баллов, то Вы определенно…» Автор про­тив профанирования и дискредитации серьезных инструментов. Но это вовсе не значит, что автор не поможет своему читателю разо­браться в психике его собеседника. Нет, автор вовсе не собирается представить читателю «что-нибудь попроще». Существует два вида тестов. Один из них, получивший название «инструментальные» те­сты, предназначен для измерения какого-либо качества психики. К числу таких тестов относятся, например, тесты на интеллект для из­мерения интеллектуального коэффициента (слава Богу, сегодня это уже никого не шокирует) или тесты на исследование характера, когда на полярной шкале откладывается степень выраженности, например, смелости (это тоже можно измерить). К другому виду относятся те­сты, с помощью которых измеряется не степень выраженности той или иной психической характеристики или поведенческого акта или параметра конституции, а наличие или отсутствие той или иной ха­рактеристики, того или иного поведенческого акта. Вот этим видом тестов мы и будем учиться владеть, но не только и не столько этому, сколько умению правильно, а главное, научно обоснованно интер­претировать то, что можно зафиксировать без измерительных инст­рументов, т.е. то, что видно невооруженным глазом. Главное, чтобы пользователь — читатель — был сам уверен в том, что этот поведен­ческий акт, это действие интерпретируется с большей вероятностью так, а не иначе, скорее означает это, а не другое. Вот почему основ­ное содержание данной книги — не перечень интерпретационных характеристик: «Если Вы видите то-то и то-то, то это означает…», а доказательства, аргументация, почему это говорит о такой характе­ристике, а не иной. Ибо приведенный выше пример с веткой над аллеей — это лишь интерпретация, а не доказательства. Читатель не одолжен верить автору на слово! Даже если автор — профессиональный психолог, то для некоторых это всё равно может ничего не значить. Даже если автор — доктор психологических наук и защитил докторскую по проблемам коммуникации. Это тоже для кого-то мало что значит. Даже если он автор нескольких книг на эту тему? Ну книжки все пишут. Даже если… Нет, верить только тогда, когда интерпретация такого-то признака будет для читателя аргументирован­ий! логичной, доказанной. Верьте только тому, что посчитали убедительным сами. К этому автор и стремится в этой книге.

Часть I

ЧЕЛОВЕК — НЕ ХОЗЯИН В СОБСТВЕННОМ ДОМЕ, ИЛИ ЧТО МЫ ЗНАЕМ О ПОДСОЗНАНИИ ЛЮДЕЙ?

ВЕРИТЬ — НЕ ВЕРИТЬ, ИЛИ О СПЯЩЕМ МАЛО ЧТО СКАЖЕШЬ

Итак, Вы не уверены, что Ваш собеседник действительно гово­рит то, что думает… Значит, Вы нуждаетесь в истинной информации об этом человеке: и о том, что у него на уме, и о том, каков он по ха­рактеру. Каковы его истинные взгляды, жизненные установки?..

Если нуждаетесь, то психолог готов Вам помочь. Он даст Вам в руки «рентгеновский аппарат», с помощью которого Вы действи­тельно сможете «просветить» Вашего партнера по общению. Более того, психолог готов научить Вас работать на этом «аппарате», ибо, скорее всего, Вы, в его понимании, не «рентгенолог», а не обучив­шись, можно неправильно интерпретировать результаты.

… Хирург получил из рентгенокабинета снимок бедра пациента (у последнего — ранение). Кость на снимке без нарушений, но рядом какое-то пятно. Брак пленки, наверное, сказал бы человек, не знаю­щий рентгенологии. Но хирург ее изучал в институте и теперь знает, что обозначает это пятно на фоне мягких тканей бедра. Он знает, ибо знает возможности аппарата…

Вы сделали «снимок» поведения (или внешнего вида) Вашего партнера. Теперь необходима интерпретация: эта форма обозначает то-то, а эти действия свидетельствуют о том-то… И это несложно, ес­ли Вы знаете, чем обусловлены те или иные видимые Вами знаки, ес­ли Вы знаете, чем определяется поведение человека в целом.

А действительно, чем определяется поведение человека?

Очевидно, что человек проявляется через поступки. О спящем ничего не скажешь или скажешь мало. Следовательно, необходимо знать, чем определяются поступки людей, кто или что ими управляет.

Итак, вот логическая цепочка наших рассуждений:

Я сомневаюсь в искренности слов и поступков этого человека.

Следовательно, надо получить о нем достоверную информацию.

Для этого надо уметь ставить психологический диагноз человеку.

Для этого надо уметь правильно оценивать поведенческие акты человека.

Для этого надо знать, кем или чем управляются поведенческие акты человека.

Следовательно, возникает естественный вопрос: кто нами управ­ляет, когда мы делаем то-то и то-то?

КТО ЖЕ УПРАВЛЯЕТ НАШИМ ПОВЕДЕНИЕМ?

Вы ведете деловую беседу. Вы предлагаете Вашему партнеру но­вый вариант… или Вы просите Вашего партнера выделить Вам… или Вы настаиваете, чтобы Ваш партнер выполнил взятые обязательст­ва… или Ваш партнер предлагает… просит… настаивает…

Предположим, он высказывает Вам свое отрицательное отноше­ние к предмещу разговора— к Вашей, допустим, идее, предложению. Но ведь подобное негативное отношение к Вашему предложению, к Вашим словам может быть вызвано не самой идеей, а негативным от­ношением к Вам лично. Допустим, кто-то ему сказал, что Вы — не тот человек, с которым можно иметь дело. И он воспринимает все Ваши предложения через эту призму. Такое вполне возможно. И идея тут ни при чем. Как же узнать: так ли на самом деле? Узнать трудно, ибо Ваш партнер «хорошо воспитан»: он Вам мило улыбает­ся, говорит комплименты и т.п. И далеко не все эту игру «воспитан­ности» могут «раскусить». Правда, некоторые «проницательные» лю­ди могут заметить в его поведении нечто такое, что не вполне согла­суется с его комплиментами в Ваш адрес. Но — лишь некоторые, и то не всегда, и то на уровне интуиции. А если бы знать, что скрыва­ется за тем

или иным поведенческим актом, если бы уметь «читать» поведение, знать механизмы его проявления…

Другой пример. Ваш партнер не отвергает Ваше предложение, слушает со вниманием («Да-да, то, что Вы говорите, — это интерес­но»), а на самом деле у него уже сформировано определенное отно­шение к этой идее («Кажется, это выеденного яйца не стоит»). Ах ес­ли бы заранее знать это его отношение, можно было бы построить бе­седу совсем по-другому. И опять же некоторые «проницательные» люди могут почувствовать какое-то противоречие в его поведении: с одной стороны, вроде бы и действительно ему интересно, а с дру­гой — что-то говорит об обратном. Но — «некоторые», «иногда», «что-то не то» — опять на уровне интуиции. Если бы знать происхо­ждение тех или иных поведенческих актов, тогда не будет этого чув­ства сомнения: «Что-то не то», а поступит четкая информация: «На самом-то деле он вот это не принимает… а к этому относится…» и т.д.

Итак, все упирается в знание механизмов поведенческих актов. А эти знания и есть информация о том, искусственный этот акт или ес­тественный. «Искусственный» — значит преднамеренно демонстри­руемый, имитируемый; «естественный» — значит отражающий ис­тинные чувства, истинное отношение. Как их различить? Идет ли это от разума или от души? Что в данный момент управляет поведе­нием: холодный расчет или истинные чувства? Иначе говоря, мы подходим к вопросу: что же управляет нашим поведением?

Если быть формалистом, то на этот вопрос необходимо ответить так: нашим поведением могут управлять другие люди (начальник, дежурный), законы («правила поведения в…») и мы сами. Но приме­нительно к описываемой ситуации — беседе двух свободных партне­ров, когда действия, высказывания каждого из них вполне добро­вольны, мы не будем рассматривать ситуации принудительного пове­дения.

Итак, в ситуации беседы двух свободных партнеров наше пове­дение определяется нашим же состоянием, т.е. нами самими. Зна­чит, когда нас никто не заставляет насильственно что-либо делать, мы сами управляем нашим поведением, т.е. мы вольны делать так или иначе, поступать таким-то образом или по-другому. Мы управ­ляем своими словами, интонацией, темпом, движениями. Я захо­чу — пожму руку собеседнику, не захочу — не пожму; я захочу — сделаю ему комплимент, не захочу — не сделаю; я захочу — буду го­ворить мягко, захочу — резко. Как я захочу, ибо я в этой ситуации свободен в выборе поведенческих актов (никто мною не командует — ни начальник, ни учитель, ни родитель, ни милиционер). Но что значит «я хочу»?

— Ну ясно же — это моя воля! «Я хочу» — значит, это мое же­лание! И не стоит здесь теоретизировать, уважаемый автор! Если мне не запрещают правила или другие люди, то я поступаю так, как я хочу.

— Ах если бы это было так. Впрочем, не будем спорить, а лучше обратимся к практике, которую, как известно, именуют критерием истины.

Вы идете по улице. Идете и думаете о чем-то своем. Погода хоро­шая, весна наступает, скоро тепло будет… Ваше поведение ничем не от­личается от поведения обычного прохожего. Назовем его «поведением прохожего». Итак, Вы идете, идете, скользите взглядом по лужам, по лицам встречных, по витринам магазинов. И вдруг среди прохожих мелькнуло вроде бы знакомое лицо. Вы посмотрели повнимательнее и тотчас узнали: да это Ваш бывший одноклассник, друг детства! И он Вас узнал! Господи, сколько лет, сколько зим! Надо же, какая неожидан­ная и приятная встреча — друг детства! Ведь когда-то Вы с ним… Стоп! Сейчас не очень интересно знать, что Вы с ним лазили за яблоками в чужой сад или ухаживали за одной девчонкой. Сейчас для нас важно Ваше поведение. Итак, Вы увидели знакомое лицо, вспомнили, опозна­ли — друг детства, обрадовались… И Ваше поведение — это уже не «поведение прохожего», а «поведение при радостной встрече» (рис. 2): Ваше лицо расплылось в улыбке, Вы широко развели руки, затем обня­ли Вашего друга, затем похлопали его по спине, еще ткнули кулаком в грудь («Ух какой он стал здоровый!»), и все это сопровождалось слова­ми: «Мишка, откуда ты здесь! Господи, да я тебя и не сразу узнал! Ну здоровяк! Ты как в нашем городе оказался, я же знаю, что ты теперь…» и т.д. Итак — целый комплекс поведенческих актов под названием ра­достная встреча». Вопрос: кто управлял этими поведенческими актами?

— Ну конечно, я! Кто же еще?!

Наивные все-таки люди! Они думают, что они собой управляют! Если бы так…

… Вы идете по улице и в толпе увидели знакомое лицо — друг дет­ства, с которым Вы не виделись двадцать лет. Впрочем, друзьями вы никогда и не были, хотя и жили в одном доме, хорошо знали друг дру­га с детства, но чаще — соперничали, нередко дрались, как это быва­ет у мальчишек. И вот теперь — эта встреча. Как себя вести? «Ладно, если подаст руку —? пожму, все-таки столько уже лет прошло, а то ли было в детстве. Нечего старое поминать, хотя он был, конечно, кляуз­ник… Ну да ладно, чего уж там». И Вы делаете вежливую улыбку, в от­вет протягиваете руку. («Ладно, кто старое помянет… А о чем гово­рить-то? Наверное, он здесь в командировке, а может быть, здесь и живет?») «Ты как в нашем городе оказался? В командировке или как?»

И здесь перед нами тоже целый комплекс поведенческих актов. Но под названием «вежливая встреча». Правда, здесь Вы, прежде чем что-либо сделать (подать руку, улыбнуться ли, спросить), сначала ду­мали, делать это или нет. И вся-то разница. Но и здесь тот же воп­рос: кто управлял этими поведенческими актами?

— Ну конечно же, я! Не он же!

— Верно, не он. Только сравните теперь эти две ситуации: во второй ситуации Вы каждый свой поведенческий акт совершали преднамеренно, осознанно, т.е. сначала обдумывали, сделать так или не сделать, а в первой — автоматически, машинально.

— Верно! «Автоматически» — значит как-то «само собой»: и рас­простертые для объятия руки, и радостная улыбка на лице и т.д. И все это делалось помимо воли, как-то само собой. Здесь не надо было предварительно обдумывать, подать руку или не подать. Все ра­ботало как бы по автоматической программе, на «автомате».

И тогда получается, что в первом случае поведение определяется уже сформированной давным-давно программой (она называется ‘стереотип поведения») и все поведенческие акты разворачиваются как бы «сами собой», без поэтапных конкретных команд сознания, а но втором случае поведение, точнее, те или иные поведенческие ак­ты регулируются, управляются сознанием.

Да, и в том, и в другом случае Ваш ответ «Конечно же, это я уп­равляю» верен, но оказывается, что этих «я» как бы два: одно управ­ляет, что называется, на «автопилоте», другое — в режиме «ручного управления». В одном случае «я» включает стереотипную программу Поведения и дальше только контролирует ее соответствие ситуации, а в другом — это «я» управляет чуть ли не каждым элементом пове­дения. А мы все это называем «я делаю». Как видно, наше «я» имеет довольно сложную архитектуру. Какова же она, какое же «я» на самом деле управляет нашим поведением?

ОБЩЕНИЕ НА «АВТОПИЛОТЕ» ИЛИ В РЕЖИМЕ «РУЧНОГО УПРАВЛЕНИЯ»?

Постараемся свести к минимуму теоретические положения и будем отталкиваться от практики, обыденного осознания этого «я». «Я сделал это автоматически (машинально, непроизвольно, бессознательно, неосознанно)». Что же это такое? И еще: если «автоматически”,непроизвольно» — то уже не я? Попробуем разобраться (не забывая, для чего все это нам надо знать: можно ли по поведенческим актам узнать, что на самом деле испытывает наш партнер, когда стремится имитировать совсем другие отношения).

… «Станция работает в автоматическом режиме», «летчик перевел ­управление на автопилотирование», «космонавты перешли на ручное управление» — эти фразы нам хорошо знакомы и относительно понятны: либо управление кораблем, самолетом происходит по заранее заложенной программе, либо — по воле оператора (космонавта, летчика).

НО, как оказывается, в автоматическом режиме могут работать не только технические системы, но и… человек.

Самый простой пример такой работы человека в «автоматическом режиме’: Вы случайно коснулись горячего предмета, и Ваша рука тотчас же отдернулась. (Тут уж не скажешь «я отдернул руку»,рука»сама , помимо воли, отдернулась.) Сработала автоматика (а физиологи скажут — обычный безусловный рефлекс), без участия сознания, ибо Вы и подумать не успели.

Отметим, что этот поведенче­ский акт осуществился не только без участия сознания, но даже и без контроля с его стороны («непроизвольно отдернул»). Еще пример — из практики опытного водителя: на проезжую часть внезапно выбе­гает человек, и нога водителя тотчас же нажимает на педаль тормо­за! Сработала автоматика (а психофизиологи скажут — обычный ус­ловный рефлекс), сработала без участия сознания («Я даже подумать не успел, как нога вдавила педаль в пол!»). «Без участия сознания» — это не значит, что человек находился в бессознательном состоянии. -Нет, человек был в сознании, и в момент торможения он молил Бо­га только об одном — чтобы хватило тормозного пути! Но в его со­знании не было: «Надо правой ногой нажать на среднюю педаль». Та­кой команды сознание не давало. (Равно как не было такой команды, когда человек отдернул руку, коснувшись горячего предмета.) Сра­ботала автоматика. И еще один пример, который я уже приводил: радостная встреча со старым другом: «Старик! Откуда ты здесь, как я рад!..» — руки сами протянулись к нему навстречу, кисти рук при этом почему-то развернулись тыльной стороной книзу, голова отче­го-то склонилась чуть набок и подалась вперед, а мышцы: лица обра­зовали мимику «радостная улыбка». И опять — сработала автомати­ка, ибо и в этом случае человек вовсе не размышлял: протянуть ру­ки или нет, не говоря уж о кистях рук, о положении головы и т.п. Психологи скажут: это стереотипное поведение.

Итак, «безусловный рефлекс», «условный рефлекс», «стереотип­ное поведение» — все это работа нашей автоматики.

— Значит, то, что называется «автоматикой», распространяется на руки, мышцы лица, т.е. на наши движения? Но ведь отношение человека проявляется не только в движениях?!

— Не спешите, ибо мы не проанализировали еще один пример, когда за нас тоже работает наша автоматика. Из рассказа: «Стоим мы с ним на улице разговариваем, а я все думаю, где же мы с ним рань­ше встречались: лицо знакомое, а где, когда — не помню! Я ему: «Привет, как живешь?», а сам все перебираю в мыслях ситуацию: где мы с ним могли раньше встречаться?» Обратите внимание: «Разгова­риваем, а я все думаю». Но если я думаю, т.е. мое сознание занято мыслями о том, где мы с ним встречались, то тогда кто же ведет раз­говор: «Привет, как дела, как работа?» Оказывается, и здесь тоже ра­ботает автоматика — по программе вербальных стереотипов.

Итак, в одних случаях мы что-то осуществляем преднамеренно, или осознанно, а в других — непроизвольно, автоматически, неосоз­нанно.

И тогда получается, что в разных поведенческих актах наше со­знание управляет нашим поведением: либо детально (помните: при «вежливой встрече» — «подать руку или не подать, пожалуй, по­дам», «улыбнуться или не улыбнуться — пожалуй, стоит, чего уж там»), и мы тогда говорим о преднамеренных действиях, движени­ях; либо сознание только дает команду запустить программу (увидел в толпе знакомое лицо, осознал, что это лучший друг детства, и за­пускается программа «радостная встреча»). В последнем случае все Элементы этой программы протекают без поэтапной команды из сознания. Здесь сознание контролирует только внешнюю ситуацию: а вдруг лучший друг детства не пожелает по какой-то причине разговаривать, тогда сознание тотчас перейдет на поэтапное регулирова­ние действий.

И здесь важен вопрос: где формируется программа «вежливая встреча»? В сознании. А где находилась, откуда извлекалась программа ‘радостная встреча»? Она была вне сознания. Где же тогда?

Психологи называют эту сферу «подсознанием»или «бессознательным».

Вывод: поведение человека (действия, последовательность действий) может регулироваться либо сознанием, либо подсознанием. Если Программы поведения строятся в сознании, тогда мы говорим о «сознательном», «осознанном», «умышленном», «осмысленном», «преднамеренном», «намеренном» поведении; если же они извлекаются из дознания, тогда мы говорим о «неосознанном», «невольном», «не­намеренном», «неумышленном», «машинальном», «автоматическом поведении.

Так мы вышли на два центральных понятия всей этой книги — «сознание» и «подсознание». И вполне естественна необходимость более подробно раскрыть их содержание, их психологическую сущность, оставаясь, разумеется, при этом в рамках нашей темы.

И тут перед автором возникает проблема. Дело в том, что среди Лей этой книги могут оказаться две особые категории. К первой относятся те, которым необходимо, чтобы все, что

упоминается), было, соответствующим образом обозначено, разъяснено, даже если для этого приходится отступать от практической направленности материала. Они предпочитают получать и иметь ответы на все вопросы, и не только как (делать), почему (так делать), но и как называется, что за этим скрывается, из чего оно состоит. Вторая категория читателей предпочитает не вдаваться и теоретиче­ские построения», а какой-либо, допустим лингвистический, анализ наводит на них скуку (если не видна непосредственная связь с прак­тикой). Естественно, автор не хотел бы терять ни первую категорию (чтобы не превращать книгу в «сборник рецептов» типа «делай, как я»), ни вторую (чтобы не превращать книгу в изложение совершен­но абстрактных понятий, никак не связанных «с жизнью»). Догады­ваетесь, вероятно, читатель, как трудно автору удовлетворить и тех, и других одновременно:. Но, взявшись за гуж… Попробуем на при­мерах из практики показать, что скрывается за выражением «Я это сделал машинально», а что значит «Я это сделал, абсолютно осознан­но»; попробуем определить границы интерпретаций «осознанно — неосознанно», «умышленно — невольно», «автоматически — пред­намеренно» и т.п. Ведь все-таки будет, наверное, не очень коррект­но описывать, подсознание, не расшифровав это понятие и не пред­ставив его визави — сознание. Итак, что есть «сознание», а что — «подсознание»?

О ДВУХ ЦЕНТРАЛЬНЫХ ПОНЯТИЯХ ЭТОЙ КНИГИ, ИЛИ ЧТО ЗНАЧИТ «Я ЭТО СДЕЛАЛ НЕОСОЗНАННО»?

Проще всего было бы адресовать читателя к учебникам или слова­рям по психологии, где понятия «сознание» и «подсознание» должны раскрываться. Но вот передо мною прекрасно изданный и очень инте­ресный учебник «Что такое психология?»2. О подсознании — есть, а о сознании — нет. Как будто его и не существует вовсе. Ладно, этот учебник издан в Канаде. Но вот передо мной наш отечественный — и не очень старый (1986 г. издания3), и нет в нем ни раздела о сознании, ни раздела о подсознании. Нет таких феноменов в природе, и все тут. Зато авторы психологического словаря4 дают пространные статьи и о сознании, и о бессознательном. Но даже профессиональному психоло­гу надо «проникать» во фразу о том, что сознание — это «непрерывно меняющаяся совокупность чувственных и умственных образов, непо­средственно предстающих перед субъектом в его «внутреннем мире» и предвосхищающих его практическую деятельность» (с. 368—369). Ве­роятно, то следствие погони за «сжатостью изложения». Но ни это оп­ределение, ни им подобные в других словарях не вычленяют психологическое содержание данных феноменов. А ведь в жизни: «это дошло до его сознания», «наконец-то он это осознал», «он это сделал абсолют­но осознанно» — как это все связать с процитированным выше опре­делением? А ведь непрофессионалы тоже хотят знать…

Поэтому для непрофессионалов в области психологии попытаем­ся (в рамках данной книги) выявить психологическое содержание этих феноменов, идя не от теории к практике, а, наоборот, оттал­киваясь от эмпирического опыта читателя, от знакомых ему фраз, вы­ражений и действий.

4.1. Сознание, подсознание и потоки информации

4.1.1.0 некоторых характеристиках сознания

Участие сознания 6 движении информации

Начнем с примеров: 1) «Я, конечно, слышал, что говорилось по радио, но слова не доходили до моего сознания, ибо в этот момент мое сознание было занято…»; 2) «Наконец-то я осознал то, что он мне говорил»; 3) «Эти слова дошли до его сознания».

2 Годфруа Ж., Что такое психология?/Пер. с франц. М., 1992.

3 Общая психология: Учебник./Под ред. А.Б. Петровского. М., 1986.

4 Психология. Словарь./Под ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. М., 1990.

Так говорят и не психологи, и психологи. Но что означают эти Слова?

Поскольку высказывания типа «информация дошла до сознания» или «не дошла до сознания» отражают некую реальность, то тогда получается, что сознание — это некий «пункт» на пути движения ин­формации, «пункт», куда она может поступать, а может и не посту­пать. «Куда» — значит, это как бы «место» (не обязательно в про­странстве трехмерной системы координат. Ведь говорят же и специ­алисты: «Память — это хранилище»).

Далее, получается, что сознание участвует в движении информа­ции, являясь ее конечным приемным пунктом («наконец-то дошло до его сознания»).

Сознание и познавательные психические процессы

Известно, что информация воспринимается и перерабатывается так называемыми познавательными психическими процессами — Ощущением, восприятием и т.п. Раздражитель, подействовавший из-Due на человека, может ощущаться, а может и не ощущаться; может Восприниматься, а может и не восприниматься; и, как мы теперь зна­ем, может осознаваться, а может и не осознаваться. Итак: ощу­щаю — воспринимаю — осознаю.

Понятно, что значит «ощущаю», понятно и что значит «воспри­нимаю», — эти процессы детально изучены и описаны в психологи­ческой науке (см., например: Ананьев Б.Г. Психология чувственного познания. М., I960; Веккер Л.М. Психические процессы. Л., 1974 и др.). Ну а что значит «осознаю», «сознаю», а также «сознательный», «сознательно»?

Сознание и познание

Случайно ли в русском языке слово «сознание» лингвистически интерпретируется как сознание? Случайно ли, что термины «осоз­наю», «сознаю» являются синонимами слов «понимаю», «знаю», а «знание» и «знаю» имеют один корень? Попытаемся ответить на эти вопросы, отталкиваясь опять же от практики.

1. «Знаете ли Вы, как называется улица, на которой стоит Ваш дом?» — «Конечно знаю! Она называется…»

2. «Знаете ли Вы, когда произошло это событие?» — «Нет, сразу не скажу, надо вспомнить… Значит так… это было… Это было, когда я окончил университет… Все’. Вспомнил! Это было осенью 1972 г.»

3. «Знаете ли Вы, как называется главная улица города Сиэтл?» — «Откуда?! Я никогда там не был, мне никто об этом не говорил, и во­обще я первый раз слышу о таком городе».

Начнем с анализа третьего примера. Ясно, что подобная информа­ция никогда не поступала к органам чувств и, естественно, ее нет в со­знании человека, поэтому он говорит: «Я не знаю». О каком-либо осоз­нании здесь и речи нет. Второй пример. В момент постановки вопроса в сознании информации (о дате) не было («нет, сразу не скажу», т.е. «не знаю»). Но эта информация когда-то была там, а затем ушла в «память» (так пока скажем), но позже она была извлечена оттуда, предстала в со­знаний и — «знаю». Первый пример/Информация находится в созна­нии в момент постановки вопроса и — «знаю», т.е. «осознаю».

Вывод: в сознании в каждый конкретный момент времени нахо­дится то, про что человек, может сказать «я знаю». И иначе: человек в каждый конкретный момент времени знает (может сказать «я знак») только то, что в этот момент находится в его сознании.

Где хранится информация у человека?

Итак, если «осознаю» — значит, «знаю», значит, «располагаю ин­формацией». Но верно ли будет обратное: если «располагаю инфор­мацией», то, значит, «знаю», значит, «осознаю?» Нет, не верно. Аргу­ментация из практики:

«Вы спрашиваете, знаю ли я, как это называется? Конечно, знаю. Сейчас скажу… э-э-э… как же ее… ну… забыл, совсем забыл… а ведь помнил… Постойте, постойте, вспомнил, не уходите! Вспомнил же я! Она называется!..»

Вначале человек утверждал, что знает (есть у него в сознании), но оказалось — нет (видимо, подвела самонадеянность). Но как впос­ледствии оказалось, он-таки располагал этой информацией (в нем она была), хотя в сознании ее не было. Следовательно, располагать информацией — еще не значит знать, еще не значит осознавать. И вывод: информация может находиться у человека как в его сознании, так и вне его сознания. В последнем случае человек может попытаться ее извлечь из этого «внесознания». И в одних случаях — удачно («не уходите, я же вспомнил!»), а в других — неудачно.

Но может ли быть такое, что человек располагает информацией, не зная и даже не подозревая этого? Да, вполне. «Я даже и не думал, что у меня это может запомниться и что я когда-нибудь это вспомню! А ведь и правда, действительно, он тогда был в…» — вспомнил человек через год! Ну а если так и не вспомнил не располагает, значит, этой информацией? Под гипнозом люди вспоминали такое, что счи­тали для себя либо «напрочь забытым», либо никогда «незнаемым .

Итак, информация может находиться и в сознании, и во внесознании. Как же называется то, что мы пока обозначили термином

“внесознание”?

4.1.3. Что такое подсознание?

4.1.3.1. Память и подсознание

Итак, что же это за хранилище такое — «внесознание»?

— Ну ясно всем, это называется памятью, и нечего тут придумы­вать что-то новое вроде «внесознательного»!

— Верно. В большинстве случаев это называют памятью. Хотя, согласитесь, верно будет сказать и так: «в памяти, т.е. вне сознания (о данный момент времени)».

В психологической науке память определяется как «процессы ор­ганизации и сохранения прошлого опыта, делающие возможным его повторное использование в деятельности или возвращение в сферу сознания»-5, что неплохо согласуется с тем психологическим содержа­нием, которым мы выше наполнили «сознание» и «внесознание».

Итак, память — это хранилище информации. А как известно, хранилище — это орган сохранения, но не орган управления. Па­мять не управляет действиями человека, его сознанием. Однако, как мы видели, та информация, которая хранится во «внесознании», мо­жет регулировать поведение. Значит, «внесознание» и «память» — это всё-таки не одно и то же. Вот еще пример, иллюстрирующий способность «внесознательного хранилища» управлять нашими дей­ствиями:

— Слушай, я, кажется, уже «заработался». Как правильно напи­сать слово — «экстрасистола» или «экстрасистола», давно уже не пи­сал его?

— Как написать… Так сразу тоже не скажу… Дай-ка мне ручку… Вот, написал, получилось, смотри… Я в таких делах руке больше до­веряю, чем памяти, рука лучше помнит!

Примечательный диалог! Что стоит хотя бы фраза «рука пом­нит». Обычно ведь вспоминают «головой», т.е. извлекают из памяти информацию и переводят ее в сознание, которое затем дает соответ­ствующие команды рукам (или ногам). А тут поведением человека управляло не сознание, а, получается, память?! Но память не облада­ет такой функцией — управлять, следовательно, называть эту сферу психики, где хранилась информация (например, как написать слово, которое раньше много раз писал), памятью неправомерно. И не сто­ит, действительно, изобретать велосипед, придумывая название той сферы психики, которую мы условно обозначили как «внесознательное». Великий 3. Фрейд давно дал название этой области.

5 Психология. Словарь/Под ред. А.Б. Петровского, М.Г. Ярощевского. С. 230.

4.1.3.2, Подсознание и бессознательное

А назвал он ее «бессознательным», обозначив этим термином «те содержания психической жизни, о наличии которых человек либо не подозревает в данный момент, либо не знает о них в течение длитель­ного времени, либо вообще никогда не знал». В русском языке наря­ду с этим термином иногда употребляют и термин «подсознание». Но правомерно ли его употребление в таком контексте, а тем более использование в заглавии книги?

Уважаемый читатель! Среди тех, кто держит, эту книгу в руках и кто дочитал до этого места, определенно найдется тот, кто, привык­нув к термину «бессознательное» (а знаете, как сильны наши привыч­ки!), будет пытаться оспорить и правомерность, и обоснованность использования термина «подсознание» (как правило, это будут кол­леги автора — психологи). Давайте дадим ему такую возможность поспорить, а заодно — и автору ответить ему соответствующей аргу­ментацией. Ну а если Вам, допустим, это будет неинтересно, отдох­ните пока, а после — будет на то Ваша воля — переходите прямо к следующему тексту, пропустив мелкий шрифт. (Впрочем, в моей ар­гументации будет использовано новое понятие — «предсознание». Если захочется узнать, что это такое, все-таки прочитайте и этот, в общем-то, скучный, раздел.)

По 3. Фрейду существует «бессознательное» (Unbewufites ), «сознание» (Bewufitsein ) и прослойка между ними — «предсознание» (Vorbewufites ). По поводу последнего вспомните пример: «Когда это было? — Не знаю, сей­час попробую вспомнить… Так… это было… вспомнил!» Предсознание включает «содержания душевной жизни, которые в данный момент неосоз­наваемы, но могут легко (курсив мой. — А.П.) стать таковыми… «Топогра­фически» слой предсознания располагается между слоем бессознательного И сознанием»7.

И тогда, по 3. Фрейду, возникает следующая структура: «бессознательное — предсознание — сознание».

Однако в другом месте 3. Фрейд пишет: «Сознание представляет собой Поверхностный слой душевного аппарата… пространственно ближе всего к внешнему миру. Пространственно, впрочем, не только в смысле функции, Ио и на этот раз и в смысле анатомического расчленения» (Фрейд 3. Психология бессознательного. С. 429).

Но из этого высказывания следует уже иная структура: «сознание — * предсознание — бессознательное» (если вслед за 3. Фрейдом рассматривать |ИХ по направлению движения информации извне вовнутрь).

Но тогда, во-первых, следует пересмотреть термин «предсознание», заменив приставку vor (перед) либо на hinter (за), либо на bach (после), либо на post (после), т.е. на «послесознательное». А это влечет за собой и смену содержания данной сферы.

Коль скоро мы коснулись некоторых лингвистических аспектов терми­нологии в данной области, то следует отметить также, что допускается два перевода с немецкого на русский слова Unbewufites : «бессознательное» и ?Несознательное». При этом последнее более правомерно, поскольку в немецком языке приставка ип значительно чаще переводится как «не» и реже— как «без», а «бессознательное» на немецком языке должно ‘звучать как

B untBttos .

Отсюда выводы: в представляемой 3. Фрейдом структуре «сознание — предсознание — бессознательное» последнее находится иерархически ниже первого (по отношению к источнику информации извне), т.е. находится под первым, под сознанием, и это дает более веские основания употреблять термин «подсознание», чем «бессознательное». Тем более что оперировать апофатически звучащими (определяемыми через отрицание типа «без», «не») понятиями труднее8. Но главное все же в том, что использование тер­мина «подсознание» полностью сопрягается с той структурой психики, ко­торая вытекает из учения 3. Фрейда, остающегося и до сих пор высшим ав­торитетом в этой области.

4.1.3.3. Подсознание место хранения информации

Теперь, проделав этот психолингвистический анализ понятия «подсознание», мы можем

утверждать, что эта сфера наряду с созна­нием тоже является хранилищем информации. Но в отличие от па­мяти эти хранилища («хранилище-сознание», «хранилище-подсозна­ние») могут управлять движениями, действиями, поступками, пове­дением человека, а память в ее классическом понимании таковой функцией не обладает. Скорее всего, то, что именуют «памятью», бо­лее похоже на то, что у 3. Фрейда обозначено термином «предсознание» (или точнее — «послесознательное»), — это зона, из которой до­статочно легко извлечь информацию (для того и запоминали, чтобы в нужный момент легко было вспомнить).

Как поступает информация в сознание?

Теперь мы знаем, что сознание не только «воспринимает» ин­формацию, но и некоторое время ее хранит. А как информация по­ступает в сознание? Для ответа на этот вопрос необходимо вначале сказать о типах состояния сознания.

4.1.4.1. Состояния сознания

Во-первых, это ясное сознание, когда поступающая извне инфор­мация свободно проходит в сознание («легко доходит до сознания»). В этих случаях говорят: «Человек в сознании» — значит, может ска­зать: «Я знаю» (осознаю окружающую обстановку, себя).

Во-вторых, бессознательное состояние — как патология (кома, обморок, травматический шок), когда человек не осознает ни себя, ни окружение. К этому же состоянию следует отнести и обычный (физиологический) сон.

В-третьих, суженное сознание. «Доходило до того в зоне, что все гное сознание сужается до пайки хлеба. Какие там мировые или фи­лософские проблемы! Твое сознание воспринимает только то, что ка­сается еды!» (из выступления одного ученого, много лет проведшего и сталинских лагерях).

В-четвертых, это измененное сознание. Сюда относится состояние медитации, т.е. состояние «растворения» в каком-либо объекте, когда сознание медитируемого сливается с каким-либо внешним явлением (предметом). Достижение состояния медитации — это 7-й из 8 эта­пов тренировки йоги. Медитацию можно рассматривать как одну из форм самогипноза. Поэтому в некоторой степени сюда можно отне­сти и гипнотическое состояние или гипнотический сон. В этом со­стоянии осознание внешнего мира (осознание поступающих раздра­жителей извне) предельно сужено и ограничено только осознанием информации, поступающей от гипнолога.

А теперь — о том, как информация поступает в сознание.

4.1.4.2. Внимание — локатор сознания

1. «Право, я тогда не обратил на это внимание, и теперь я не могу вспомнить…» 2. «Как же, как же! Я еще тогда обратил внимание, на нем был темно-серый…»

«Не обратил внимание, поэтому не знаю» — это значит, что сигнал подействовал на органы чувств, но информация, которую он нес de, не дошла до сознания, т.е. не осозналась. «Я тогда обратил внимание, поэтому знаю» — это значит, что информация, которую нес сигнал, дошла до сознания.

И получается, что внимание — это своеобразный локатор сознания, Направляю внимание на объект и, следовательно, знаю, осознаю. Не направляю — не осознаю. Этот локатор может функционировать как по команде сознания (говорят «произвольное внимание»), так без подобной команды («непроизвольное внимание»). Пример: «Раздался резкий скрип тормозов, и я невольно обратил на это внимание». Сравните: «После долгих раздумий я все-таки решил повнимательнее присмотреться к тому, как…» Без команды сознания локатор внимания может быть направлен на какой-то объект либо из-за сильного воздействия последнего на рецепторы (ослепительный свет, резкий звук внезапное прикосновение холодного (горячего, острого) предмета,либоо из-за

высокой значимости информации, которую несет на себе сигнал (плач ребенка, даже слабый, моментально фиксируется сознанием матери), либо из-за иной установки на сигнал (хозяин дома быстрее реагирует на звонок своего телефона, чем гости, некоторые из которых даже и не слышали этого звонка, хотя находились рядом).

4.1.4.3. Информация извне и изнутри

Обсуждая роль внимания — локатора обнаружения информации для сознания, мы до сих пор в основном говорили об информации, поступающей из внешнего мира. Но осознаваться могут и сигналы, идущие от внутренних органов. «Что-то сердце покалывает» и «Ког­да работаю — меньше болит, как бы забываюсь, что ли?» В последнем случае, вероятно, имела место конкурентность разных сигналов. К со­жалению, у большинства людей их локатор-внимание не может одно­временно улавливать разные сигналы. Это относится не только к сиг­налам, идущим изнутри (помните шутку: «чтобы перестал болеть зуб, надо человека хорошенько кнутом ударить»), но и к сигналам, одно­временно идущим и извне, и изнутри («за работой боль как бы отсту­пила»), и к сигналам, идущим извне (это только Цезарь мог одновре­менно выполнять несколько операций, т.е. одновременно фокусиро­вать свое внимание на нескольких сложных объектах).

Так информация поступает в сознание, где она некоторое время хранится и может быть использована для управления поведением. А как она поступает во второй вид хранилища — в подсознание?

4.1.5. Как поступает информация в подсознание?

4.1.5.1. Из сознания — в подсознание

В этом разделе рассмотрим прохождение информации в подсоз­нание, если при этом считать последнее конечным пунктом ее дви­жения. Вероятно, первым по значению источником подпитки под­сознания информацией является сознание. Информация покидает сознание по разным причинам: либо в силу малозначимости для сознания, либо в силу большой важности для подсознания (позже мы узнаем, что один и тот же объект может иметь разную ценность для сознания и подсознания), либо для избежание дискомфорта — как психологическая защита (об этом тоже будет специальный раздел).

Извне с помощью гипноза

Известно, что после гипнотического воздействия человек не по­мнит» (не знает), что с ним происходило, что ему говорилось, что внушалось. Это связано с тем, что на первом этапе гипнотического воздействия (при усыплении) происходят выключение сознания и введение человека в бессознательное состояние. В результате гипно­лог общается с гипнотизируемым не через сознание последнего, а через его подсознание, куда и адресуется вся информация, внушаемая. При этом и где она хранится потом неопределенное время.

Извне на субсенсорном уровне

Определенный практический интерес представляет перевод извне в подсознание такой информации, носителем которой являются субсенсорные сигналы. К последним относятся те, сила воздействия которых вызывает ответную реакцию рецепторов анализатора, но ее явно не хватает для того, чтобы вызвать соответствующую реакцию в сознании. И тогда эта информация уходит в подсознание и оттуда оказывает определенное действие на человека.

Доказательством этого факта является эксперимент психологов с кинолентой. Известно, что при просмотре фильма содержание одного кадра не успевает фиксироваться сознанием, и если на каком-либо отдельном кадре будет брак, допустим пятно, то оно, конечно, отразиться на сетчатке глаза (рецепторе зрительного анализатора), но не будет «замечено» (т.е. осознано). Однако такая информация все же будет доходить до подсознания. «Записав» на отдельные кадры киноленты рекламу товара и вмонтировав эти кадры в разные места киноленты, психологи заметили, что зрители, смотревшие такой фильм (и, естественно, ни о чем не подозревавшие), более активно стремились приобрести рекламируемый товар.

И еще о субсенсорных сигналах. Считается, что именно на этом уровне осуществляется телепатическая связь – между подсознаниями субъектов с последующим выходом информации в сознание. При этом данная информация может быть в обобщенном виде («…и в этот момент я вдруг неожиданно почувствовал какую-то тревогу, необъяснимую, поскольку не было видимых причин. И только потом я узнал, что в то же самое время с ним произошло это несчастье») либо в сознание выходят и детали, «картинки» (известная история с М.В. Ломоносовым). Но чаще передается информация эмоционального содержания, а не рационального.

Сюда же, т.е. к происхождению субсенсорных сигналов, следует отнести и ясновидение, которое не управляется сознанием. Роль последнего – в самовыключении (нечто вроде самогипноза), а возникающие в подсознании «видения» передаются в суженное, затуманенное сознание. (Да, приходится прибегать к такой терминологии, как бы это не претило автору. Научная лексика всегда следует за научными исследованиями и выводами. А пока последних нет, то…).

Информация из «генетической памяти»

Еще о гипнозе. Автору этих строк известны отдельные эксперименты, когда в гипнотическом состоянии испытуемые предъявляли гипнологу сведения, которые они не могли получить при своей жизни, информацию о некоторых деталях бытия своих предков – два, три поколения назад. Что это – «генетическая память»? Да, но только не в смысле определенного набора оснований ДНК (представляющих собой кодовую запись биологической информации), а в смысле сохранения информации социально-бытового характера. Какова глубина этой «генетической памяти», каков объем этой хранящейся в подсознании информации, какова широта охвата истории рода? Нет ответа на эти вопросы сегодня. Но «не знаем» — не значит «не узнаем». Уже узнали, что есть такая «память», что подсознание субъекта хранит информацию о его далеких предках. Может, тоже через гены, через хромосомные наборы – параллельно с передачей биологической информации?

Информация из «высшей реальности»

Приступая к написанию этого раздела, автор испытывает определенные трудности, но не только и не столько информационного характера. Как представляется, об этом говорить еще рано, если оставаться приверженцем основных догматов науки. А ее главный постулат состоит в том, что любой выявленный наукой факт должен и может быть воспроизведен (при тех же, разумеется, условиях). То, о чем хотел бы говорить автор, не соответствует этой догме (коей он долгое время поклонялся). Правда, с этой догмой не согласны и некоторые другие ученные. Так, В.В. Налимов, доктор технических наук, и Ж.А. Дрогалина, психолог, по этому поводу пишут: «При изучении человека важны не только повторяющиеся проявления состояния сознания и поведения, но и однократные исключительные их проявления» 9. К такому однократному и исключительному проявлению феномена связи с «высшей реальностью» следует отнести собственный опыт Д. Андреева (писателя, поэта, философа), которому была дана, как он сам пишет, «некоторая приоткрытость, как бы на узенькую щелку, двери между глубинной памятью и сознанием»10.А что поступало через его подсознание из других миров, из иной реальности — этому посвя­щена, по сути, вся его книга «Роза мира», пересказывать которую, конечно же, нет смысла, да и невозможно. Следует лишь отме­тить, что, когда автору этой книги Д. Андрееву открылся иной, по-ту-сторонний мир, он вполне отдавал себе отчет в естественном неверии, скепсисе при чтении описаний им этого мира.

9 Налимов В.В., Дрогалина Ж.А. Вероятностная модель бессознательного//Психологический журнал. 1984. Т. 5. № 6. С. 112.

10Андреев Д. Роза мира. М, 1993. С. 37.

«Дух на­шего времени, — пишет по поводу этого неверия автор, — не за­медлит с вопросом: «Пусть то, что автор называет опытом (посту­пление информации из иной реальности. —А.П), достоверно для пережившего субъекта. Но может ли оно иметь большую объек­тивную значимость, чем «опыт» обитателя лечебницы для душев­нобольных? Где гарантии?» Но странно, разве ко всем явлениям духовной жизни, ко всем явлениям культуры мы подходим с тре­бованием гарантий? А если не ко всем, то почему именно к этим? Ведь мы не требуем от художника или композитора гарантий «до­стоверности» их музыкальных наитий и живописных видений» (Андреев Д. С. 39).

Следовательно, у нас нет права подвергать сомнению то, что чув­ствует, переживает другой человек, какими бы эти чувства, эти «ви­дения» ни казались нам необычными. Тем более что, по мнению дру­гого автора, А. Горбовского, вполне возможно, что «бессознательное человека пребывает в постоянном соприкосновении с реальностью высшего плана. Информация, которую вмещает повседневное наше сознание, — узкий ручеек по сравнению с теми океанами, которые омывают иные уровни и планы бытия. За единицу времени, — резю­мирует автор, — за которую повседневное наше сознание примет, скажем, 1 бит информации, бессознательно-психический уровень воспринимает 10 000 000 таких условных битов»11.

Поскольку пока нет убедительных доказательств опровержения реальности подобных «жизненных опытов», мы можем полагать, что подсознание человека связано какими-то информационными кана­лами с этой «высшей реальностью».

Но этим не исчерпываются все источники поступления информации в подсознание (хотя и они уже дают океан информации). Обсудив их истоки — от земного реального мира до реальности высше­го уровня — иного мира, мы теперь заглянем в самого человека.

4.1.5.6. Информация изнутри

Обратимся вновь к примерам из повседневной практики.

«Понимаешь, чего-то хочется поесть, а чего — не знаю. И даже не поесть, не голодный… нет, не знаю. Надо подумать … нет, этого я не хочу есть… этого — тоже… Вот, нашел! Солененького чего-нибудь бы!» Проанализируем.

В сознание поступила информация о потребности организма в «солененьком» («Вот, нашел — солененького хочу!»). А до этого где эта информация находилась, до «Вот, нашел!»?

— А нигде. Как только в организме появилась такая потребность — сразу же в сознание!

— А Вы помните: «Понимаешь, чего-то хочется поесть, а чего — не знаю»? Потребность организма в соли уже была, но не осознавалась сразу; информация об этой потребности находилась вне созна­ния данного субъекта. И эту «внесознательную», или «бессознательную», сферу мы называем подсознанием.

Таким образом, у нас есть основание представить дело следую­щим образом. В кровеносных сосудах, в тканях организма возник де­фицит NаС1. Специальные гуморальные нервные окончания отреа­гировали на этот недостаток нервными импульсами, которые достиг­ли мозга. Если бы нервные импульсы были очень сильными (как это может быть, например, при обострении язвы желудка), то они тот­час же осознались бы (информация достигла бы сознания) в виде бо­ли. Но эти импульсы были не очень сильными (вероятно, дефицит NаС1 был пока незначительным), и для сознания они были «субсен­сорными». И эта «подпороговая» информация о дефиците хранилась до поры до времени в подсознании. А затем дефицит достиг «крити­ческой массы», и информация проникла в сознание. И тогда: «Вот, нащел! Солененького чего-нибудь бы!»

Следовательно, в подсознание поступает информация не только извне, не только из сознания, но и из внутренних систем самого че­ловека. Кстати, именно так можно объяснить, например, «вещие сны» о заболевании того или иного органа. Впрочем, о сновидениях у нас будет специальный разговор.

А мы, завершая информационный аспект анализа сознания и подсознания, отметим, что внешне этот аспект проявляется через движения, действия, поступки, т.е. через регуляцию поведения, к че­му мы и переходим в следующем разделе.

11Горбовский А. Пророки и прозорливцы в Отечестве своем. Свидетельские показания//Детектив и политика. М, 1990. Вып. 3(7). С. 330.

4.2. Сознание, подсознание и регуляция поведения

До сих пор мы рассматривали эти два центральных — для дан­ной книги (а может, и в жизни любого человека) — психологических феномена в информационном аспекте. Мы посмотрели, как хранит­ся информация в сознании и в подсознании, как она перемещается между ними, каковы могут быть источники этой информации. Но есть у этих феноменов и регулятивный аспект. Как мы уже убедились при анализе примеров в предыдущих разделах (вспомните «радост­ную встречу» и «вежливую встречу»), поведением управляет либо на­ше сознание (и тогда мы в каждый момент времени осознаем — зна­ем — каждое действие), либо наше подсознание (когда действия сле­дуют друг за другом без поэтапного их регулирования сознанием, т.е. автоматически).

Но в этой связи возникает вопрос: насколько важно знать, чем определяется (допустим, в какой-то конкретный момент беседы) по­ведение нашего собеседника — его сознанием или его подсознанием?

— Как же не важно?! Одно дело, когда своим поведением он мне что-то преднамеренно демонстрирует, а сам при этом думает по-другому, и иное дело — когда непроизвольно, значит, без воле­вого усилия показаться лучше, чем есть на самом деле, значит, ис­кренне!

Весьма интересная реплика. Правда ли, что сознание нашего партнера может нас обмануть, а подсознание всегда искренне? Ведь если это так, тогда важнее знать подсознание партнера, а вовсе не его сознание. Вывод, могущий серьезно изменить взгляды на роль созна­ния человека! Посмотрим.

Для начала попытаемся выяснить, как формируются те програм­мы, которые находятся в подсознании и которые запускаются созна­нием (а ведь иногда они «запускаются» и сами, без участия сознания).

Ну отдернул руку от горячего, тут все ясно: это врожденная ре­акция, т.е. безусловный рефлекс. (То же — сужение зрачков на яркий свет, увеличение адреналина в крови, когда нам угрожает опасность и надо защищаться. Кстати, при этом у человека поджимаются и на­прягаются губы, а подбородок чуть опускается к груди. Все это — биологические реакции, т.е. наследственное.)

А вот шофер вдавил педаль тормоза до упора при аварийной си­туации — это делает не каждый сидящий в автомобиле, а только тот, кто специально этому обучался: опасность — нога на тормоз, опас­ность — нога на тормоз… Так вырабатывается навык — автоматизи­рованное действие при определенном типе ситуации. Это условный рефлекс. Это и привычка, это и стереотип (стереотипные дейст­вия — одинаковые действия). Когда человек действует по стереоти­пу, по привычке, по условному рефлексу, т.е. автоматически, без по­этапного сознательного контроля, то это означает, что у него для та­ких ситуаций выработалась связь: ситуация — действие. Связь эта, разумеется, вероятностная: тем вероятнее при данной ситуации бу­дут данные действия, чем чаще до того они встречались. Тогда эти действия будут чаще всего отражать именно такую ситуацию, а сле­довательно, именно такие чувства, переживания, установки, психи­ческие состояния, которые порождаются данной ситуацией. Посему действия автоматизированные (на «автопилоте») всегда с большой вероятностью отражают именно данный тип ситуации, а следова­тельно, только данное психическое состояние. Отсюда и ответ на во­прос: действительно ли поступок на «автопилоте» отражает истинное душевное состояние человека? Да, истинное (если это на «автопило­те»), ибо выработана условная связь (сложная, разумеется, не то что павловский условный рефлекс) между этой ситуацией и таким дейст­вием. Если же действия на «автопилоте» обусловлены врожденным рефлексом (безусловным), то тогда тем более эти действия отражают только данную ситуацию, только данное психическое (психофизио­логическое, физиологическое) состояние.

Следовательно, действия по программе, находящейся в подсоз­нании, т.е. действия на «автопилоте», действительно отражают то, что характерно для поведения данного человека в таких-то ситуаци­ях. Вот почему так валено уметь «читать» те действия, поступки, которые сознанием не контролируются.

Таким образом, подсознание («в чистом виде»), отражающее ха­рактерное в человеке, тем самым завоевывает авторитет искреннего, правдивого, реального. В то время как сознание так охарактеризо­вать не представляется возможным, ибо сознанию «принадлежат» следующие высказывания (пусть не вслух, пусть про себя): «Я заста­влю себя улыбнуться», «Я ему скажу, что все прекрасно», «Пусть он подумает, что я всегда так…» и т.п. Это, конечно, не значит, что соз­нательно то, что неискренне. Но неискренне в поведении, поступках то, что идет от сознания. Подсознательное поведение неискренним быть не может, поскольку оно, как мы показали, отражает характер­ное в человеке. Другой вопрос — не может ли сознание повлиять на подсознание, нельзя ли вполне сознательно (преднамеренно) предъ­явить не ту «автоматику», которая выработалась за долгие годы, а ту, которую «надо»?

5 3. ФРЕЙД: «ЧЕЛОВЕК — НЕ ХОЗЯИН В СОБСТВЕННОМ ДОМЕ». ИЛИ ВСЕ-ТАКИ ХОЗЯИН?

Вначале — небольшое отступление.

Как мы уже отмечали, родоначальником учения о бессознатель­ном был великий Зигмунд Фрейд. Однако здесь мы не будем изла­гать ни его теорию о бессознательном, ни учение о психоанализе хо­тя бы по той причине, что их понимание требует предварительной психологической подготовки. К сожалению, в нашей стране имя Фрейда до недавнего времени если и упоминалось, то лишь в контек­сте: «Фрейдизм — буржуазное учение (а значит — плохое) биологизаторского направления». Но истинные ценности рано или поздно будут приняты людьми. И настанет время, когда в вузах будут изу­чать теорию Фрейда не только будущие педагоги или врачи, но и ин­женеры, для которых психоаналитик не будет марсианином. Все это будет, мы же с Вами пока лишь приближаемся к пониманию роли и места как подсознания, так и сознания в жизни человека.

3. Фрейд в одной из своих работ по этому поводу писал: «Созна­тельная умственная жизнь представляет собой лишь довольно незна­чительную часть бессознательной душевной жизни»12.

И здесь же: «Тончайший анализ, острейшее наблюдение способ­ны обнаружить лишь малое количество сознательных моментов ду­шевной жизни»13. Эти слова 3. Фрейда теперь не кажутся преувели­чением, ибо, как утверждал родоначальник психоанализа, «»в психи­ческой жизни человека всегда присутствует «другой»»14 , хотя «для большинства философски образованных людей идея психики, кото­рая к тому же и бессознательна, настолько непонятна, что она кажет­ся им абсурдной и отвергается простой логикой»15, логикой «вуль­гарного материализма». Добавим от себя: логикой, на которой вос­питывались многие поколения советских людей и которая, как мы видим, ниспровергается элементарной практикой поведения.

Итак, теперь мы знаем, кто же этот «другой» в нашем «я». И главный вопрос: можем ли мы (наше сознание) им управлять. Хозя­ин ли человек в собственном доме?

Ваш партнер ведет с Вами беседу, говорит Вам (и показывает) одно,а, допустим, на самом деле его отношение совершенно другое.

Истинное отношение проявляется через поведенческие акты, кото­рые детерминированы как сознанием, так и подсознанием (преиму­щественно последним). Мы узнаем отношение человека, читая его поведенческие акты (оценивая их, анализируя). Но вот человек пы­тается скрыть от нас свое истинное отношение. Значит, он должен скрыть (не проявлять вовсе) и те поведенческие акты, которые идут из подсознания (заменить программу «неприятная беседа» програм­мой «радостная встреча»). Возможно ли это?

Если возможно, тогда мы никогда не узнаем его истинное отно­шение. Если невозможно, тогда мы обнаружим рассогласование ме­жду тем, что он нам говорит («О! Это очень интересно!»), и теми по­веденческими актами, которые идут из подсознания, отражая его ис­тинное отношение («Какая же все-таки это ерунда!»).

«Прочитать мысли собеседника»— это и есть попытка обнару­ жить это рассогласование между его сознанием и его подсознанием, между сознательными поведенческими актами и подсознательными пове­ денческими актами. Вот почему для нас так важен вопрос: можно ли управлять теми поведенческими актами, которые идут из подсозна­ния? Можно ли так «сыграть» радостную встречу, чтобы все поведен­ческие акты, отражающие истинное отношение («Он — неприятный человек»), были заторможены, а проявлялись только те поведенче­ские акты, которые характерны для «радостной встречи»?

6. КАК ПАРТНЕР МОЖЕТ НАС ОБМАНУТЬ, ИЛИ МОЖНО ЛИ УПРАВЛЯТЬ СВОИМ ПОДСОЗНАНИЕМ?

— Ну конечно же, можно. Вот великие актеры — на сцене или в кино — они даже плачут, хотя на самом-то деле им совсем не боль­но, не горько!

12 Фрейд 3. Избранное. Кн. 1. М., 1990. С. 6.

13 Там же.

14 Там же. С. 3.

15 Там же. С. 69

Действительно, некоторые великие актеры могут так сыграть роль, что мы не почувствуем фальши, т.е. все поведенческие акты актера будут полностью совпадать с состоянием героя, будет полная конгруэнтность, т.е. соответствие между поведением и состоянием. «Он как бы живет жизнью своего героя», — говорят про игру тако­го актера. Все верно. Кроме «как бы». Настоящий актер не играет, не имитирует, а в действительности переживает (чувствует, ощуща­ет) то состояние героя, которое описано в сценарии. И чтобы запла­кать от горя, он должен вспомнить себя (свои ощущения) в горе (а в этом ему «помогают», допустим исполнением печальной мело­дии). Актер вспоминает свои ощущения, когда он сам испытывал печаль, горе. Это и есть «вхождение в образ». Для этого нужно: а) время, чтобы все это вспомнить, перенести себя в ту ситуацию, по­чувствовать ее, и б) чтобы в прошлом жизненном опыте актера бы­ло нечто подобное.

Попробуйте сыграть: Вы один на плоту в бескрайнем море, про­изошло кораблекрушение. Вы никогда не переживали кораблекру­шения и одиночества в открытом море? Не переживали. Тогда Вам придется вспомнить свое состояние, когда однажды в жизни Вас все покинули, все отвернулись от Вас, а Вы были в беде. И такого не бы­ло? И у Вас всегда было полно друзей, и они никогда Вас не предава­ли, и Вы никогда не испытывали чувства горького одиночества? То­гда Вы не сможете блестяще сыграть роль потерпевшего кораблекру­шение и оказавшегося на плоту в открытом море. Ибо Вы не сможе­те запустить программу поведения «горькое одиночество». И тогда такой герой — не Ваше амплуа! Зато (ведь у Вас масса друзей) Вы мо­жете блестяще сыграть «любимца публики» или «своего парня» в компании друзей. Ведь таких программ поведения у Вас множество.

Амплуа актера — это соответствие программ поведения героя стереотипным поведенческим актам актера (его личности).

— Но ведь величие актера как раз и заключается в том, что он, как говорят, может сыграть разнохарактерных героев!

Верно, так говорят. Тогда давайте возьмем для примера какого-нибудь великого отечественного актера. Ну например, И. Смокту­новского, который потряс в свое время публику своим Гамлетом (1964), а затем своим Деточкиным (1966). Первый — принц дат­ский, второй — человек, который крал автомобили (просто вор). ‘Пусть восторжествует справедливость на земле!» Кому подходят эти слова — Гамлету или Деточкину? Оказывается, и тому, и другому! Деточкин — это тот же Гамлет, который борется с пороком челове­ка, для которого справедливость — высшая ценность. По духу они — братья. И Смоктуновский им, вероятно, тоже брат, во всяком случае, он переживал это. Ну а что общего у князя Мышкина (в бле­стящем исполнении И. Смоктуновского) с Гамлетом и Деточкиным? Глубочайшая порядочность и честность, которые выражены у всех троих в большей мере, чем у людей, окружавших Гамлета, Деточкина, Мышкина. И это — амплуа И. Смоктуновского. Но известна и попытка И. Смоктуновского сыграть Ленина. Но ведь Ленин совсем не Гамлет и не Деточкин. Поведение Ленина детерминировано сов­сем другими программами. Печать глухо отозвалась на эту неудачу великого актера. А теперь представляете себе И. Смоктуновского в роли Бармалея («Айболит-66» — блестящая игра Р. Быкова): «Да ес­ли я захочу, я за два дня всех счастливыми сделаю! А кто не захочет, того в бараний рог!»? Нет, Гамлет не может «в бараний рог». Такой комедийный герой — не амплуа И. Смоктуновского, как и князь Мышкин — не амплуа талантливого Р. Быкова.

Итак, великие актеры не играют, а реализуют свои программы поведения (из своего опыта, своего характера) в сценарии, написан­ном автором. Сыграйте то, что Вы никогда не переживали сами. И будет фальшь, точнее, зритель обнаружит рассогласование между Вашими сознательными поведенческими актами и Вашими подсоз­нательными поведенческими актами, ибо последние не будут соот­ветствовать программе поведения героя (такой программы у Вас нет, ибо Вы это никогда не переживали).

Итак, если Ваш партнер пожелает Вам показать совсем иное от­ношение, чем то, которое он испытывает на самом деле, то он дол­жен «войти в роль», т.е. вспомнить все свои ощущения, пережива­ния, например «радостной встречи». А для этого ему нужно будет представить, что перед ним не Вы со своей идеей, а его старый и до­рогой приятель. А для этого нужно вспомнить и пережить. А для этого нужно время на подготовку, время и энергетические затраты. (Рассказывают, что, когда один русский князь ехал в ставку к хану за получением ярлыка на очередное княжение, он всю дорогу повто­рял, что нужно полюбить этого хана, и не только его самого, но и его близких. За несколько месяцев пути он вжился в эту роль, тем более что переживание любви, уважения князю было знакомо.) Но это сложно и требует больших затрат, да и определенного умения вспоминать свои ощущения. В обычной повседневной практике Ваш партнер по деловому общению, скорее всего, не будет прибе­гать к этому приему длительной перестройки программ своего по­ведения. Пожалуй, он выберет другой путь — не перестройки, а «путь контроля».

— Просто надо взять себя в руки и контролировать свое поведе­ние.

Действительно, чего, казалось бы, проще — контролировать свои поведенческие акты, запрещая сознанием те, которые проявляют не­желательное, хотя и истинное, отношение?

А Вы, уважаемый оппонент, точно знаете, через какие пове­денческие акты может проявляться негативное отношение?

Знаю: нахмуренные брови, «стальная интонация», еще…

А все ли поведенческие акты Вы перечислили? А вот, напри­мер, этот акт, о котором Вы ничего не сказали, — он ведь тоже сви­детельствует о негативном отношении…

Ладно. То, что Вы точно не знаете сейчас всех поведенческих ак­тов, которые проявляют программу «неприятная беседа», — это пол­беды.

Предположим даже, что Вы их все знаете. И теперь, ведя разго­вор с партнером, Вы должны постоянно контролировать свои пове­денческие акты. «Постоянно контролировать» — значит анализиро­вать каждый свой жест, каждое слово, каждый поведенческий акт. «Постоянно контролировать» — значит постоянно думать об этом. Но тогда Вы не сможете анализировать информацию, поступающую к Вам извне, в частности от Вашего собеседника. Ибо Ваше сознание будет занято другой информацией — информацией о своих поведен­ческих актах. Значит, Вы партнера не слышите. Кроме того, анализи­руя, контролируя каждый свой поведенческий акт, Вы, естественно, будете выглядеть так, как человек, впервые оказавшийся на дипло­матическом приеме, — не знает, где сесть, как стать. «Посмотрите, какой он скованный» — значит, его сознание занято анализом пове­дения своего тела, анализом своих слов, действий. А это как мини­мум настораживает: если он не первый раз ведет подобные перегово­ры, а держится так скованно, значит, что-то пытается скрыть. А что — ясно, конечно же, обратное тому, что показывает. Прочитали? Прочитали. Пусть и не все, но главное — есть второе дно у Вашего партнера.

Но опытные «переговорщики» и об этом знают: если ты ведешь себя скованно, тебе будут меньше верить. Надо вести себя естествен­но (значит, на «автопилоте»). Тогда — опять же — вживаться в роль»? Нет, есть еще один путь.

‘Ты знаешь, — говорю я своему приятелю, — когда ты чем-то недоволен, это очень просто определить: у тебя при этом выпячива­ется нижняя губа». — «Правда? А я не замечал. Вот спасибо16, надо от этой привычки избавиться». И знаете, избавился, путем трениров­ки, правда, длительной: каждый раз, когда он «ловил» себя на этой мимике, он себя наказывал. Ну точно так, как мы отучаем детей дер­жать руки в карманах, вытирать нос рукавом, а не платком и т.п. А на нашем языке — это формирование программы запретов прежних программ действий. «Быть сдержанным в своих движениях, действиях»

— это значит свести к минимуму количество поведенческих ак­тов, а значит, свести к минимуму информацию о своем состоянии, о своих отношениях, установках. А это достигается путем длительной тренировки. Посмотрите на поведение опытных профессионалов-ди­пломатов: их внешние поведенческие акты минимизированы и в то же время нет ощущения, что они «скованны» (мыслями о том, что­бы не сделать лишнее движение, не выдать себя каким-либо жестом). Работает автоматическая программа запрета, и нет необходимости думать об этом ежеминутно.

Итак, мы рассмотрели три способа, с помощью которых Ваш партнер может ввести Вас в заблуждение относительно его истинных установок:

предъявить иную программу поведения через «вшивание в образ» человека, испытывающего иные чувства. Но — необходима тщатель­ная подготовка («вживание», «прочувствование»), что требует дли­тельного времени и определенных усилий (а большинство людей, с которыми Вы будете иметь дело, не станут тратить столько времени на «такие пустяки», да и актерскими данными большинство из них обладать не будут);

сознательно контролировать каждый свой поведенческий акт во время беседы. Но этому могут препятствовать: а) скованность и неес­тественность поведения и б) практическая невозможность анализиро­вать информацию, идущую от Вас. Тоже путь малоперспективный;

Понятно, за что «спасибо»? Раньше его нижняя губа «выдавала» его мысли, >ДИ читали» его недовольное отношение по ней. А теперь он знает, как это про­является.

сформировать программу запретов, т.е. минимизировать свои поведенческие акты в отличие от второго варианта, — на уровне подсознания. Но необходима предварительная длительная трениров­ка, т.е. специальное обучение-формирование стереотипа поведения «минимум внешних действий». Можно, конечно, усвоить это мето­дом гипнопедагогики, но для повседневной практики это пока лишь теоретическая возможность. Точно такая же возможность есть, если мы обратимся к обучению поведению йогов (рис. 3): это люди, для которых практически не существует границы между сознательными и бессознательными действиями, которые могут совершенно осоз­нанно управлять не только своей автоматикой, не только своим те­лом, но и физиологическими и даже биохимическими процессами, протекающими в нем. Для них лозунг «Учитесь властвовать собой» реализован в полной мере.

Ну а для нас, обычных людей, для Вашего партнера по деловой беседе? Он не йог, он обычный коммерсант, сотрудник, начальник, подчиненный. И при встрече с врагом его пальцы невольно сжима­ются в кулак (обычная реакция для обыкновенных людей при встре­че с явным агрессором), а подбородок опускается к груди… И все это помимо воли (работает программа подсознания), не говоря уж о повышении адреналина в крови (до йогов — далеко). Равно как и при встрече с другом его тело выполняет движения, действия, каждое из которых не зажато сознанием.

Да, человек, обычный человек — не хозяин в собственном доме. Или, точнее, хозяин, но лишь отчасти — он может волевым усили­ем заставить себя, допустим, не думать, или разомкнуть скрещенные на груди руки, или запретить себе недовольное высказывание. Но все это — лишь на короткое время, ибо в эти моменты его сознание не­способно рождать новые идеи или анализировать идеи собеседника. (Однажды Ваш покорный слуга, зная за собой грех — большое коли­чество движений при чтении лекций, — решил «взять себя в руки», а точнее, читать лекцию, стоя у стола, держась руками за его крыш­ку. И я не смог читать лекцию, ибо все время думал только об од­ном — как бы не оторвать руки от крышки стола. Короче говоря, че­рез пять минут я вынужден был отказаться от этого «эксперимен­та — и все сразу встало на свои места: речь стала плавной, движе­ния — естественными и никакого напряжения.)

В результате получается, что если Ваш партнер не обучался в специальных школах, если он не осваивал систему Станиславского в те­атральном институте, то ему будет весьма и весьма трудно не прояв­ить через неосознаваемые поведенческие реакции свое истинное отношение. Таким образом, контролировать подсознательные программы поведения практически невозможно. А отсюда вывод: если

Рис. 3. Кто хозяин 6 собстбенном доме?!

мы будем знать, какой программе («радостная встреча», «неприят­ный собеседник», «я не согласен», «я готов»…) принадлежит тот или иной неконтролируемый сознанием поведенческий акт, то тогда мы действительно сможем прочитать мысли собеседника, выявить его истинное отношение, его действительный настрой, и все это — не на интуиции («Чувствую, что что-то в его поведении не то…»), а впол­не осознанно («Да, понятно, что это вовсе не так, как он говорит, до­статочно посмотреть на…»).

Ну хорошо, это-то понятно, не все Станиславские или Штир­лицы. И не все, кстати, йоги, о которых Вы не упомянули в этой свя­зи, а они, говорят, над собой вообще чудеса делают — могут даже сердце остановить, а потом «воскреснуть». Но согласен, обычный че­ловек не властен над собой в этом смысле, или, как говорит Ваша на­ука, не может преднамеренно управлять подсознанием. Но так ли уж это важно? Поясню: часто ли это подсознание руководит нами? Мо­жет, мы «стреляем из пушки по воробьям»? А если заформализовать эту мысль (как Вы привыкли это делать в науке), то насколько акту­альна роль подсознания в жизни простого человека?

По поводу Вашего иронического отношения к науке — это, может быть, Вы и зря, а вот сама мысль действительно ценная. В са­мом деле, как чаще строится наше поведение в обыденной, повсе­дневной практике — на «автопилоте» или в режиме «ручного управ­ления»?

7. ВСЯ ЖИЗНЬ — НА «АВТОПИЛОТЕ»? — ИЛИ КАК ПОДСОЗНАНИЕ НАС ВЫДАЕТ

Давайте проанализируем Ваш обычный рабочий день.

Утром Вас разбудил звонок будильника. Еще не открывая глаза, Вы протянули руку и нажали на кнопку. Затем встали и, протирая гла­за, прошли в ванную комнату. Весь Ваш утренний туалет, все Ваши действия в этот период времени — на «автопилоте», ибо Вы не заду­мывались, в какой последовательности чистить зубы, умываться, оде­ваться. (Правда, когда Вы находитесь в командировке, тут Вы часто включаете сознание: где лежит мыло, где кран с горячей водой, а до­ма все происходит автоматически.) Затем Вы завтракаете, причем то­же на «автопилоте», не задумываясь, где сесть, в какую руку взять вил­ку, как пользоваться салфеткой. Затем Вы отправляетесь на свою ра­боту. И опять Вы не думаете: где, на какой транспорт сесть, где пере­сесть, куда повернуть, где перейти… Все отработано «до автоматизма».

— А знаете, я вчера ехал на работу на «ручном управлении». Рей­совый автобус сломался, и мне пришлось добираться троллейбусом, потом с пересадкой на метро… И знаете, мне, конечно, все время приходилось думать, где выйти, где перейти…

Хороший пример, показывающий, что мы переходим на «ручное управление» в ситуациях нестандартных, необычных.

Затем Вы пришли на работу (обратите внимание: до сих пор при­мерно на 90% Ваши действия, поступки были на «автопилоте»). И на работе все привычно: Вы входите в аудиторию, чтобы читать лек­цию, которую Вы много раз читали своим слушателям. И многие разделы этой лекции Вы читаете на «автопилоте», а Ваше сознание контролирует поведение (реакции) аудитории. (Помните ситуацию: «Я разговариваю с ним, а сам все думаю…»?) Или Вы садитесь за свой стол и начинаете анализировать поступившие бумаги по сложивше­муся уже стереотипу: вот эту (как обычно) подписали, вот эту оче­редную «инструкцию» — под сукно, вот эту — а вот это что-то но­венькое… интересно, это что же они задумали?! Любопытно. Тут на­до подумать. И Вы переходите на «ручное управление»… Вошел Ваш референт, поздоровался. Ваша реакция на его появление привычная (на «автопилоте»). Входит посетитель, человек незнакомый, неиз­вестно, что он хочет (а если стандартная жалоба, то есть и стандарт­ный ответ), — и на «ручное управление»… А затем обед — на «авто­пилоте» (если только ваша столовая не закрылась на ремонт, и Вам не пришлось ломать голову, где сегодня пообедать), после рабочего Дня — домой (на «автопилоте»), далее ужин, газеты, телевизор (все на автопилоте»).

Итак, оказывается, мы переходим на «ручное управление» в сво­ем поведении только тогда, когда сталкиваемся с нестандартной си­туацией, необычной, редкой… Ночью в темном переулке Вас остана­вливает какой-то громила, весь в татуировке, и протягивает Вам… Цветы, дарит, значит. Вам дарили когда-нибудь цветы? Да, и у Вас есть готовая программа поведения в такой ситуации. Вам встречался когда-нибудь ночью подобный тип? Возможно, да, во всяком случае, у Вас уже есть программа, как вести себя при встрече темной ночью с громилой. Но он дарит Вам цветы! Такого еще не было, и нет готовой программы. И мы переходим на «ручное управление», т.е. начинаем предварительно обдумывать каждое свое действие.

Но незнакомая ситуация может быть и в Вашем кабинете, когда беседуете с человеком, которого Вы не знаете, или если речь идет о вещах, в которых Вы еще не разобрались. (Кстати, когда Вы разберетесь в ситуации, Вы включите «автопилот», освободив свое сознание для чего-то другого, например для контроля за стандартностью ситуации — не изменится ли она.)

Итак, сознание управляет нашими поведенческими актами (фор­мирует программу действий) только в ситуациях нестандартных, не­типичных. И тогда возникает вопрос: в нашей жизни, обычной жиз­ни, каких ситуаций больше — стандартных, типичных, обычных или необычных? Ответ очевиден — в обычной жизни чаще встречаются обычные ситуации. Отсюда и ответ на вопрос: по какой программе строится наше поведение чаще — по автоматической или конструи­руемой сознанием? Ясно, чаще — на «автопилоте» (вспомните свой вчерашний день, если, конечно, он был не из ряда вон выходящий).

4-А.Ю.Панасюк

Итак, в жизни люди чаще строят свое поведение на неосознавае­мом уровне. А это значит, что в обычных, знакомых ситуациях их поведение типичное, характерное для них, и отражает то, что чаще всего и проявляется в их поведении. И если мы научимся читать эти неосознаваемые движения, действия, поступки, то можем узнать то, что характерно для данного человека.

А теперь — наше очередное резюме.

Прочитать мысли собеседника — это попытка обнаружить рассогласование между его сознательными поведенческими актами и подсознательными поведенческими актами.

Замена естественных реакций искусственными, т.е. попытка «играть роль» требует специальной техники «вхождения в образ ге­роя», владения «системой Станиславского». Этот способ для многих обычных людей трудно осуществим.

Попытка скрыть естественные поведенческие акты с помощью постоянного контроля сознанием за их проявлением затрудняет осознанную переработку поступающей извне информации, что про­является в «скованности» поведения.

4. Стремление выработать автоматическую программу запретов — минимизировать поведенческие акты — сопряжено с длительными тренировками, что может быть осуществимо в профессиональных школах.

5. В итоге человеку трудно полностью подчинить свое поведение своему сознанию, свои поведенческие акты своей воле. Отсюда: прочитать мысли собеседника возможно, если уметь интерпретировать значение тех поведенческих актов, которые в обычных условиях люди не контролируют своим сознанием, поскольку они детерминированы их подсознанием. Попробуем в него заглянуть. Но прежде…

Но прежде попытайтесь ответить себе на несколько следующих вопросов.

Вы хотите научиться быть «проницательным человеком»? (Пока оставим в стороне вопрос: сможете — не сможете; здесь вопрос иной: хотите — не хотите?)

Вы хотите научиться распознавать характер людей буквально за несколько минут деловой беседы?

Вы хотите научиться распознавать истинные намерения Вашего партнера по общению?

Вы хотите научиться читать то, что в подсознании Вашего собе­седника, а не то, что у него «на языке»?

Вы хотите научиться психологической диагностике подсознания собеседника?

Если «нет» («не хочу учиться»), но есть желание прочитать эту книжку — тогда пропустите несколько страниц и продолжайте ее читать со второй части.

Но если хотите научиться — тогда будем учиться. А учиться — это и «воспринимать», и «усваивать», и «закреплять», и «контролиро­вать» и т.п. — все из области педагогики. Без учета ее принципов учиться невозможно. Следовательно, если хотите учиться — давай­те учиться. А автор, рассчитывая на такого читателя, готов ему по­мочь не только дополнительной информацией, но и практическим делом.

Для этого он потрудился и составил для такого читателя двенад­цать своеобразных уроков-тренингов. Суть их: Вашему вниманию будут предложены специальные вопросы-задания. Это — во-пер­вых. Во-вторых, чтобы Вам было легче отвечать, вместе с каждым вопросом Вам будет предложено и несколько ответов, и Вам останет­ся лишь выбрать один из них (или несколько — как будет оговоре­но). И все. А затем, если захотите, конечно, можете сравнить свой выбор с тем, что изложено в приложении, — там приводятся эти от­веты (в виде ключа). И если Вы туда заглянете, потом, после ответа на все вопросы данного раздела, то сможете вычислить степень сов­падения и даже выставить отметку — нет, не себе, а, разумеется, ав­тору, ибо вообще-то отметки следует ставить «преподавателю», а не «ученику», поскольку все зависит от того, сумел ли «преподаватель» донести до «ученика» свою мысль, сумел ли замотивировать, сумел ли сказать на его «языке». Так что смело выставляйте автору «двойки», если Ваши ответы совпали с ключом только на 20—40%17, «тройки», если совпали на 40— 60%. А если хотите ему поставить» хорошо» или даже «отлично», то постарайтесь, чтобы было 60—-80% совпадений или и того больше. Автору, правда, будет приятно.

17’Проценты Вам тоже вычислять не нужно — они уже вычислены с учетом ко-чества совпавших решений.

4*

Ну а если серьезно, то, выполняя задания уроков-тренингов, Вы, во-первых, невольно будете повторять ключевые моменты раздела (они и отражены в виде вопросов). А во-вторых, прочитывая каж­дый вопрос, Вы, еще не читая ответы, уже будете благодаря Вашей ассоциативной памяти восстанавливать целевые куски, эпизоды, что, безусловно, облегчит Вам выбор того ответа, который не расхо­дится с позицией психологической науки (читайте — с жизнью, ибо психология отражает саму реальность — психику людей). Как види­те, даже не стараясь дать «правильный ответ», а только прочитав во­просы и ответы, Вы уже невольно (вот еще один пример работы подсознания) будете повторять. А повторение, повторные фикса­ции, сами знаете, как важны для практического применения знаний в оперативной обстановке. Мы же в жизни, в реальной ситуации — один на один с собеседником! И надо сразу вспомнить, надо сразу использовать!

Итак, сейчас у Вас есть несколько вариантов Ваших дальнейших действий: а) просто прочитать эту книгу, пропустив уроки-тренинги (и тоже будет польза: прочитанные слова влияют не только на изме­нение сознания); б) прочитать вопросы и ответы к ним, не утруждая себя поиском приемлемых ответов (и опять же польза: воспроизве­дение в памяти ключевых моментов раздела); в) попытаться поис­кать приемлемые ответы (польза столь интенсивной интеллектуаль­ной работы очевидна); г) сравнить свои решения с ключом и выста­вить автору «отметку» за четкость изложения данного раздела (тут польза только для автора, если, конечно, Вы сможете как-то ему со­общить об этих оценках по каждому разделу).

Итак, если Вы хотите «выжать» из потраченного на чтение этой книги времени максимум пользы — Вашему вниманию предлагает­ся первый урок-тренинг. Пожалуйста, возьмите карандаш и обведи­те кружком (как это обычно делают при ответах на социологические анкеты) выбранные Вами ответы.

<> И еще. Если при выборе ответа Вам иногда будет казаться, что верный ответ «до наивности прост», то учтите возникающее перед автором обстоятельство: Вы-то легко все освоили, и неверные отве­ты для Вас очевидны. Но за Вами идет другой читатель, у которого с этим могут быть некоторые проблемы. Учитывайте не только себя, но и того, кто идет вслед за Вами… Поэтому не удивляйтесь некото­рым очень легким решениям. Впрочем, иногда и Вам, может быть, придется не очень легко, значит, какой-то раздел автор прописал недостаточно четко либо во время чтения этого раздела Вам помешала Ваша кошка или еще что-то. Ну а если, опять же, серьезно, то, пожалуйста, не переходите к следующему вопросу, не выбрав ответ, а предыдущий, ибо в следующем может быть подсказка. Впрочем, можно и подглядывать — в тексты раздела. Итак…
1. Проходя по аллее, он автоматически приподнял над собой низко висящую ветку, а не пригнулся под ней. Программа этих действий, находящаяся в подсознании, свидетельствует, что он, скорее сего:

а) смелый;

б) вспыльчивый;

в) умный;

г) напористый;

д) нерешительный (выберите два ответа, опираясь пока на свою интуицию).

2. Ваш партнер высказал негативное отношение к Вашей идее, может ли это быть вызвано не самой идеей?

а) Уверен, что чаще всего это связано не с межличностными отношениями партнеров, а с проблемами восприятия самой идеи.

б) Согласен, нередко это связано с негативным отношением к личности партнера, излагающего эту идею.

в) Нет, если идея действительно стоящая, ее принятию не поме­шают никакие отношения

(выберите один ответ).

3. В тексте были приведены два примера встречи: «радостная встреча» и «вежливая встреча». Чем по существу эти поведенческие акты отличались?

а) Степенью контроля сознанием своих действий.

б) Степенью воспитанности.

в) Степенью внимательности к партнеру (выберите один ответ).

4. «Я сделал это автоматически», т.е.:

а) осознанно;

б) непроизвольно;

в) бессознательно;

г) преднамеренно (выберите два ответа).

5. Почему в обычной жизни поведение на «автопилоте» чаще, ем на ручном управлении»? Для ответа достаточно использовать одно слово из вопроса. Это слово:

а) «жизнь»;

б) «обычно»;

в) «поведение».

6. «Он растерялся в этой ситуации». На профессиональном языке психологов это значит:

а) у него не было стандартной программы в сознании;

б) у него не было стандартной программы в подсознании;

в) он просто не знал, как себя вести (выберите один ответ).

7. Поведение на «автопилоте» — это поведение:

а) по программе, формируемой в сознании;

б) по программе, находящейся в подсознании;

в) вполне осознанное (выберите один ответ).

8. Поведение на «ручном управлении» — это поведение:

а) по программе, формируемой в сознании;

б) по программе, находящейся в подсознании;

в) неосознанное (выберите один ответ).

9. «Вчера я ехал на работу на «ручном управлении»». На языке психологии это значит:

а) сломался стереотип;

б) не было готового стереотипа маршрута;

в) не было программы в сознании;

г) не было программы в подсознании (исключите один неверный ответ, отметьте его).

10. 3. Фрейд сказал: «Человек — не хозяин в собственном доме».На языке психологии это значит:

а) человек не может управлять своим сознанием;

б) человек не может управлять своим подсознанием;

в) поведение человека чаще управляется не им самим, а случайными факторами;

г) поведение человека чаще управляется не подсознанием, а сознанием;

д) поведение человека чаще управляется не сознанием, а подсознанием

(выберите два ответа).

11. Почему в командировках люди устают больше, чем при таком же объеме работы дома?

а) Мало стереотипных ситуаций.

б) Все-таки много приходится работать.

в) Много такой информации, которую трудно переработать.

г) Меньше условий для реализации программ подсознания (выберите два ответа).

12. «Прочитать скрываемые собеседником мысли» — значит выявить рассогласование:

а) между тем, что он хочет показать (намеренно), и тем, что он делает на самом деле;

б) между его желанием и сознанием;

в) между его сознанием и подсознанием;

г) между его желанием и возможностями (выберите два ответа).

13. Какую роль может блестяще сыграть даже самый посредственный актер?

а) Если очень постараться — любую.

б) Ту, что ему близка по складу его характера.

в) Любую роль в любимой пьесе.

г) Самого себя.

д) По принципу противоположности самому себе.

е) Никакую (выберите два ответа).

14. Великий И. Смоктуновский блестяще сыграл таких далеких друг от друга и в историческом, и в социальном плане героев, как князь Мышкин, Деточкин, Гамлет, но, по мнению критиков, не спра­вился с ролью Ленина. Почему ему удались одни роли и не удалась роль Ленина?

а) Ленин — сложная, противоречивая натура.

б) Мышкин, Деточкин и Гамлет имеют нечто общее, что их отличает от характера Ленина.

в) Мышкин, Деточкин и Гамлет — герои более сложные, чем Ленин.

г) У.И. Смоктуновского было (в его характере) нечто такое, что больше роднило не с характером Ленина, а с характерами таких разных героев, как князь Мышкин, автомобильный вор Деточкин, принц датский Гамлет.

д) И. Смоктуновский блестяще сыграл этих трех героев по принципу противоположности своей натуре. Ленин не был ему близок по характеру, но и не был ему противоположен (выберите один ответ).

15.Теоретически возможны три способа контроля сознания над сознанием. В приведенном ниже перечне найдите лишний, который невозможен даже теоретически:

а) волевым усилием запретить проявление любых программ своего подсознания;

б) волевым усилием регулировать каждый свой поведенческий акт;

в) волевым усилием минимизировать свои поведенческие акты;

г) через вживание в образ показать несуществующую программу подсознания.

А вот теперь попробуем поближе познакомиться с подсознанием. Заглянем в этот мир.

Часть II

ПОПРОБУЕМ ЗАГЛЯНУТЬ В ПОДСОЗНАНИЕ СОБЕСЕДНИКА

1 СЛУЧАЙНЫЕ ПОСТУПКИ — ВОЗМОЖНО ЛИ? — ИЛИ ЧЕЛОВЕК НИКОГДА НИЧЕГО СЛУЧАЙНО НЕ ДЕЛАЕТ!

Итак, о человеке мы будем судить по его поведению, поступкам, действиям. Но ведь действия могут быть преднамеренными, а могут быть непреднамеренными, случайными. Разве человек не может сде­лать что-то случайно?

… Случайно разбил чашку… Случайно толкнул… Нечаянно разо­рвал… Наконец… случайно упал кирпич на голову…

Ну о кирпиче мы еще поговорим, а сейчас все-таки обсудим си­туации, когда человек сам что-то случайно сделал. Точнее, когда че­ловек говорит (и искренне — это важно!), что он это сделал «неча­янно», «случайно», «ненарочно», «невзначай», «ненароком»: ударил, ударился, сломал, разбил, разорвал, толкнул, наконец, сказал… Воз­можно ли такое?

Подавляющее большинство людей приведут множество приме­ров из своей практики, когда они что-то сделали случайно. Правда, если среди них окажется профессиональный философ, то он скажет, что случайность — это «форма проявления необходимости и допол­нения к ней»18, — не очень понятно неспециалисту, зато более по­нятно, вероятно, будет следующее определение: «результат перекре­щивания независимых причинных процессов, событий»19. Но, как бы там ни было, подавляющее большинство людей свято убеждены, что им не раз приходилось что-то делать случайно, нечаянно и т.п. А для нас эта проблема — проблема случайности поступков людей — важна в следующем плане: вполне возможно, что то, что Вы видите в поведении Вашего партнера, — это случайность. Ну случайно он так сел, случайно оговорился, нечаянно уронил с Вашего стола папку, поскольку случайно задел ее локтем… И вообще, где она —граница между преднамеренным и случайным в поведении человека?!

А она — эта граница — в самом вопросе, надо только вниматель­но присмотреться к словам… Но это все впереди, а пока обратимся к повседневной практике.

Вам случалось когда-нибудь разбить нечаянно, предположим, чашку, или блюдце, или тарелку?

«Да», — отвечали нам все наши слушатели, которым мы задава­ли этот вопрос на лекции. — «А почему Вы это сделали?» — «Ну по­тому что не заметил, потому что толкнули под руку, одним словом, я этого не хотел, а как-то само собой получилось».

Хорошо. Пока отложим случай с третьей силой («кто-то толкнул под руку»). Давайте прервем нашу лекцию на несколько минут и проведем мысленный эксперимент. Предположим, сейчас я запру все двери из этой аудитории и оставлю незапертой только одну. За­тем, — следите за мной, — около этой двери поставлю маленький столик, а на самый край этого стола, на тот, что будет у самого про­хода в дверь, я поставлю маленькую стеклянную вазочку, которую у нас на кафедре кто-то когда-то оставил, так она у нас и валялась в шкафу. Единственная отметка на ней: «Ц. 1 р. 30 к.» Я даже пыль с нее стирать не буду, так и поставлю на самый краешек стола у двери. Представили все это? Прекрасно. А дальнейшие события будут раз­ворачиваться следующим образом. Представьте, что время прибли­жается к обеду, вот лектору пора уже и перерыв объявить, а он все никак не завершит фразу. А опоздаешь в столовую — весь перерыв проведешь в очереди. Ситуация понятна. Но вот лектор, наконец, успешно связал свою последнюю фразу и объявляет перерыв (и так задержал на пять минут). Вы, конечно, все — к двери (кому же хо­чется стоять в очереди в столовой), у двери небольшая пробка, тол­чея и… кто-то в этой давке толкнул либо стол, либо саму вазочку, ко­торая стояла на краю, на самом проходе. Возможно такое? Слушате­ли отвечают — возможно. И тогда вазочка падает,

18Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 422.

19Там же. С. 421.

разбивается, пре­вращаясь в несколько запыленных осколков стекла. Не буду спрашивать, кто это сделал. Определенно услышу в ответ: нечаянно, случай­но толкнул стол или саму вазочку и только услышал за спиной звон разбивающегося стекла.

Итак, случайно, нечаянно. А раз случайно (поверим в искрен­ность сказанного «случайно!»), не будем и судить, тем более вазочка-то — всего рубль тридцать стоит.

А теперь проведем второй мысленный эксперимент, который как две капли воды будет похож на первый за одним исключением: туже вазочку, которую я ставлю на краешек стола у двери, наполняю до краев… нитроглицерином и, конечно, Вас об этом проинформирую.

Кто не знает, что такое нитроглицерин, объясню — мощное взрыв­чатое вещество, одного толчка такой «вазочки» достаточно, чтобы от этого здания осталась груда битого кирпича, не говоря о людях. По­нятно? Понятно. А дальше все, как в первом эксперименте: лектор затягивает лекцию, в желудке подсасывает от голода, стоять в очере­ди долго не хочется. Наконец-то он закончил свой монолог, и вы все устремляетесь к… «Нет, нет, — раздаются голоса наших слушате­ли, — мы через окно, мы ползком, мы через другую дверь» (забыли условие — все остальные двери закрыты). «А я бы, — говорит один из слушателей (видно, природный организатор), — сделал так: ото­брал пятерых самых крепких мужчин, чтобы они взялись за руки, ок­ружили это место, а все остальные — на цыпочках, вдоль стенки, не дыша…»

Вариантов много. Важно другое: все согласны, что в этом случае «случайно» вазочку никто не заденет (если, конечно, знают, что в ней). То есть вероятность того, что такую вазочку кто-то небрежно толкнет (как в первом случае), астрономически мала.

А теперь сравним эти два эксперимента: в первом — «случайно» разбили, во втором этого не произошло. И тогда вопрос: чем отли­чаются эти две ситуации?

Помните, как описывалась вазочка в «инструкции» к первому эксперименту? «Пыльная», «дешевая», «валялась в шкафу», «ничья». А «инструкция» ко второму? «Взрывчатое вещество», «вместо дома будет груда кирпича», «не говоря уж о людях!» Этими «инструкция­ми» в Вашем сознании формировались разные ценности одного и то­го же предмета — вазочки: в одном случае — ц. 1р. 30 к., в дру­гом — жизнь многих десятков людей. Следовательно, разница меж­ду экспериментами — в разной ценности.

А теперь вопрос: кто управлял Вашим поведением во втором случае («мы по стеночке, мы ползком»)? Ясно, сознание, поведение строилось на «ручном управлении», ибо в сознании постоянно была мысль: «опасно для жизни», т.е. установка на высокую ценность каж­дого движения. А кто управлял Вашим поведением в первом случае?

Пустой желудок!

Прекрасно. А если серьезно, то на этот момент в Вашем сознании не было мысли типа «опасно, можно разбить» (об этой дешевой •очке, как только продолжилась лекция, все и забыли — малозначимая информация, малоценный предмет). Поэтому поведение строилось, как обычно, а это значит — на «автопилоте» («нет серьезных препятствий», «побыстрее в столовую» и т.п.). Не была эта пыльная пустая вазочка, информация о которой вытеснилась из сознания (содержанием лекции), ценностью для подсознания. Посему и произошла самая «случайность» — из-за малой цены «не обратили внимание».

А разве не бывает, что случайно разобьешь какой-нибудь ценный предмет?

Ценный для кого?

Ну ясно, для меня!

Но мы же уже проходили (сильны все-таки прежние стереотипы), что в Вас два «я» — Ваше сознание и Ваше подсознание.

Вы что, хотите сказать, что для одного моего «я» это буде! ценно, а для другого — нет? Такое раздвоение бывает только у шизофреников!

Не спешите с выводами. Лучше обсудим еще один пример, а тогда посмотрим, только ли у шизофреников такое «раздвоение личности», только ли у них оба эти «я» могут противоречить друг другу.

У Вас день рождения. А на день рождения, как известно, делаются подарки, которые приносят с собой гости. А в гости приходят не только милые и приятные люди (близкие по душе), но и «близкие» пи родству, которых мы иногда вынуждены приглашать в силу этого самого родства, хотя они нам и антипатичны. Вот и в этом случае: пришел на Ваш день рождения один родственник, которого Вы, честно говоря, не очень рады видеть. Но — родственник, и надо смирит: свои чувства. И, как водится, он пришел с подарком. А подарок — дорогой: хрустальная вазочка. И странное дело — примерно такой же дорогой подарок принес и очень близкий Вам человек, к которо­му Вы испытываете больше чем симпатию.

Итак, два человека преподнесли Вам по дорогому подарку, правда, одного Вы на дух не переносите (но терпите, соблюдая приличия), а в другого почти влюблены. Ситуация ясна?

А теперь вопрос: какой из этих двух дорогих подарков Вы будет! беречь более тщательно? Ясно, второй. А следовательно, какой из; них скорее «погибнет» — Вы его «случайно» уроните, расколете, разобьете? Какой скорее? Большинство отвечают — первый. И это логично вытекает из ответа на первый вопрос. Но ведь оба подарка дорогие. Да, дорогие — объективно, но субъективно… Субъективно вид одного из них вызывает неприятные ассоциации, а вид другого наполняет Ваше сердце теплотой.

А как мы поступаем с вещами, которые у нас вызывают неприятные ассоциации? Мы, естественно, стараемся от них избавиться, как мы поступаем с дорогими нам вещами? Их мы храним особо, чем дороже, ценнее вещь, тем тщательнее оберегаем.

Первый гость подарил Вам дорогую, ценную вещь (не каждый день преподносят такие дорогие и — объективно — красивые вещи). И конечно, Вы и не думали от нее избавиться. «Не думали» — значит, не было в сознании мысли (мотива) «избавиться». Но одновренно в душе эта красивая ценная вещь вызывает у Вас неприятные ассоциации с этим гостем — неприятным человеком. Налицо внутренний конфликт между сознанием, разумом (ценно, красиво) и чувствами, подсознанием (неприятные воспоминания). Как его разре­жь’ Выкинуть вещь? Глупо. Оставить? Неприятно. И на помощь приходит спасительная «случайность»: во время мытья вазочка выскальзывает из рук и разбивается. А подсознание подбрасывает созна­нию спасительное же объяснение: «Всем ведь известно, что из мокрых рук мокрая вазочка может легко выскользнуть, и никто не будет виноват. Не вини себя в этом, сознание». Так подсознание, поймав удачный момент (мытье), разрешило этот внутренний конфликт.

Таким образом, делаем вывод: то, что ценно для сознания («по­нимаю, вещь дорогая»), вовсе не обязательно ценно для подсозна­ния, которое, как мы позже узнаем, оберегает наше душевное состо­яние от всяких треволнений. Естественно, возможно и обратное: то, что малозначимо для сознания («Да пустяки все это!»), может быть ценно для подсознания («Разумом понимаю, что это пустяки, а вот душа почему-то тянется, и все тут!»). Это — к вопросу «о шизофре­никах»; как видно, и у обычных людей подобное «внутреннее раздво­ение» — нормальное явление. Ибо есть две разные реальности — со­знание и подсознание.

Но вернемся к проблеме «случайности» и сделаем из всего выше­сказанного вывод: «случайный», «неосознанный», «непреднамерен­ный» поступок — это поступок, детерминированный системой цен­ностей в нашем подсознании. «Не хотел, не думал» — это в созна­нии; «Как-то так уж получилось нечаянно» — это из подсознания. Мы произносим слово «случайно» тогда, когда не знаем истинной причины, которая регулировала наши действия.

— Ну ладно, с вазочкой с нитроглицерином, с подарком, кото­рый «сердцу не мил», все ясно. Но вот я вчера в автобусе, когда тот резко затормозил, нечаянно толкнул одного человека. Что, тоже ска­жете, что я хотел этого?

Что ж, такое вполне возможно — толкнуть. А вот о «нечаян­но — поговорим. Но вначале о Вашей фразе «я хотел».

Я хотел… Чем может быть вызвано мое желание? Оно может быть вызвано сознанием. «Мне понятен ход этой мысли. Все логич­но. Следовательно, чтобы избежать беды, мне нужно… Согласен, я так и сделаю». В этом случае желание «так сделать» пришло из созна­ния как результат логических рассуждений. Но не всегда мы можем проследить появление нашего желания. «Я хочу пить». — «Поче­му?» — «Что «почему»?» — «Почему Вы хотите пить?» — «Ну навер­ное, организм требует». — «А как Вы об этом узнали?» — «Да очень просто: у меня появилось желание пить, вот и все». Ну появилось, так появилось. Возникло в сознании, а мы потом объяснили, но ис­ходя не из логики, а из наших знаний. Но ведь может быть и другая причина появления желания пить, и не всегда мы знаем ее, не всегда можем сформулировать (придумать) объяснение. (Помните пример с желанием «чего-нибудь солененького»?) А разве не было такого: «Почему-то мне хочется этого… Не знаю, почему, но хочется сде­лать…»? В этом случае исток желания — вне сознания, в подсозна­нии (во внесознании, если угодно). А в сознании — лишь конечный результат — «я хочу».

Итак, причина осознаваемого Желания может находиться как в со­знании, так и вне сознания. Поэтому «я хочу» может быть вызвано как сознанием, так и подсознанием.

Но «желание» может и не осознаваться, и тогда оно называется в психологии влечением (не очень удачный термин). И тогда человек о нем не знает, но оно управляет его поведением. Вот пример: «При­ехал я как-то в город, где много-много лет назад прошла моя юность. Было свободное время, и я решил побродить по городу, по его ули­цам, которые так изменились, что я их почти не узнавал. Итак, я брел без всякой цели и намерений, шел, как говорится, куда глаза глядят. И вот я очутился на маленькой тихой улочке, которая не вы­зывала у меня никаких ассоциаций до тех пор, пока я случайно не поднял глаза и не посмотрел на окна одного из множества деревян­ных домиков. И словно что-то озарило меня: те же голубые налич­ники, та же скамейка под сиренью… А на ней должны быть выреза­ны инициалы той, которая жила когда-то в этом доме, и у этой ска­мейки заканчивались наши провожания… И была яркая луна… Гос­поди, как же она мне тогда нравилась! И тогда казалось— на всю жизнь! Да, теперь все точно, это ее дом, и это та скамейка… Я не по­мнил ни названия улицы, ни номера дома… И не было мысли (гре­шен) разыскать этот дом. Но ноги сами привели сюда, где было так хорошо душе». Типичный пример влияния неосознаваемого желания (влечения) на поведение: «я не хотел» — желание не осознавалось, «ноги сами» — неосознаваемое желание управляло поведением.

Поэтому, когда Вы говорите, что не хотели толкнуть этого чело­века в автобусе, — это правда, в Вашем сознании не было такого желания. Но можно ли утверждать, что его не было и в Вашем подсоз­нании? Поскольку мы знаем только то, что находится в нашем соз­нании (нами осознается здесь и теперь), поэтому без специальных психоаналитических процедур мы не можем дать ни положитель­ный, ни отрицательный ответ на этот вопрос. Не можем применимо к данному конкретному примеру, приведенному выше нашим оппо­нентом («нечаянно толкнул человека в автобусе»). Но вот другая си­туация, схожая с описанной в примере.

Вы входите в переполненный автобус. Вас проталкивают к цент­ру («всем надо ехать»), не всегда вежливо. Наконец, Вы добрались до поручня, и теперь можно немного вздохнуть, чуть расслабиться и подумать о чем-либо приятном. И лишь краем глаза Вы уловили, что сзади Вас стоят мужчина и девочка лет 12. Вы лишь секунду их видели, но думать о них не думали, т.е. на глаза они Вам попались, но внимание на них Вы не обратили. Стоите, держитесь рукой за по­ручень. Но вот автобус резко изменил скорость движения, и Вы не­вольно, по инерции, стали падать на стоящих сзади. «Скажите, пожа­луйста, — обращаюсь я к слушателям в аудитории, — в этой ситуа­ции на кого, скорее всего, упадете — на ребенка или на взрослого? » — «Скорее на взрослого», — отвечает большинство. «Но Вы же падаете спиной, не видя ни того, ни другого! Кто же в таком случае управляет траекторией Вашего падения?» Ответ — «подсознание» — свидетельствует: наши слушатели уже адекватно понимают роль подсознания в действиях, движениях человека.

— Ну а если я не видел, кто сзади?! Тогда ведь мог бы упасть и на ребенка, разве не так?

— Не видели или не осознали виденного? Хорошо, допустим, не видели. Вы вообще не любитель смотреть по сторонам — кто там да что там. Они сами по себе, я — сам по себе. Тут бы устоять на одной ноге. Не так ли?

И независимо от того, каков будет ответ на вопрос о Вашей установке на окружающих людей, приведем еще один пример, который, как думается, многое прояснит. Из рассказа мужчины: «Друг позвонил из больницы, его выписывают, просил приехать, помочь добраться до дому (у него был аппендицит). Приехал, встретил, вышли

потихонечку из больницы, а такси не поймать. Пришлось ехать в автобусе, а ни одного свободного места нет. Не будешь же бросать клич: «Уступите гражданину после операции аппендицита!» — неудобно как-то. Короче, поставил я его на задней площадке в угол, а сам двумя руками ухватился за поручни так, чтобы его никто не задел, ноги расставил пошире, так и доехали».

Вопрос: «Вы за поручни держались с такой же силой, как обыч­но?» — «Нет, конечно, крепче, все-таки человек больной же». — «Ес­ли бы автобус резко затормозил или резко в сторону, могли бы Вы толкнуть Вашего приятеля?» — «Ну разве что если бы поручни оторвал, а так — нет, я крепко стоял на ногах». — «Крепче, чем обычно?» — «Да».

Прервем этот диалог и поверим сказанному. Поверим, потому что и сами мы бы, вероятно, поступили так же. Ну а вчера он ехал в автобусе и, когда тот резко затормозил, нечаянно «задел локтем» сто­ящего рядом. Конечно, при этом дважды извинился, слава Богу, не в лицо, а в плечо локтем.

Не напоминают ли эти два примера («вез больного» и «вчера ло­ктем в плечо») два эксперимента (мысленных) с вазочкой на заняти­ях у слушателей. В первом примере — не оторвать от поручней («ух­ватился так, чтобы его никто не задел… все-таки больной человек»), во втором — задел «стоящего рядом». «Кстати, а кто стоял ря­дом?» — «Да я не знаю, человек какой-то».

Итак, здесь — больной друг, а там — человек какой-то.

Но ведь я же не хотел!

Верно, не хотели. Но ведь не вели себя так, как будто бы вок­руг Вас маленькие дети или больные? Не вели. Значит, люди, стояв­шие вокруг, имели для Вас другую ценность, меньшую, чем дети или прооперированный друг? Меньшую, только мы об этом не думаем, цену определяет, как правило, подсознание. Мы же не думали про че­ловека, которого толкнули «локтем нечаянно в плечо», что он для нас малоценен. Мы вообще о нем не думали — и это и есть его цена в наших глазах.

Следовательно, слова «нечаянно», «случайно» и на этот раз отра­жают уровень ценности, но не в сознании (верно, «я не хотел»), а в подсознании. И не надо винить человека в том, что у него так рабо­тает подсознание, что у него сформировались именно такие стерео­типные оценки. Впрочем, цель наша — не осуждать, а понимать, по­чему человек сделал «так», а говорит — «случайно». Теперь мы зна­ем, что в подобных случаях наши поступки определяются осознавае­мой или неосознаваемой ценностью окружающих нас объектов, не объективной ценностью, а именно нашей — субъективной. И это ес­тественно.

— Ну хорошо, а тогда объясните мне, почему я часто теряю деньги? Что, они тоже для моего подсознания малоценны? Но ведь без них не может жить ни мой организм, ни я, ибо это и продукты, и удовольствия, и т.п.? Не может же мое подсознание лишать себя же необходимого! Как в этом случае объяснить, что я случайно, но час­то, теряю кошельки?

(Странно, но такой пример мне приводят почти в каждой ауди­тории слушателей, и только женщины.)

— Согласен, деньги нужны всем. А может быть, они все-таки для Вас не ценны? Как мы поступаем с вещами, которые для нас ценны? Мы их бережем. Вы идете по рынку. Согласитесь, что это весьма криминогенная зона. У Вас в кошельке — 500 рублей (считайте, что пустой). И Ваш кошелек спокойно лежит в сумочке или в кармане. Но если в Вашем кошельке 1,5 млн. руб.? И что — Ваш кошелек так же спокойно лежит в Вашей сумочке? Как бы не так! Вы крепко его прижимаете к себе, а может быть, запрячете куда-то поглубже… Но ведь степень криминогенности рынка не изменилась от первого случая (500 рублей) ко второму! Почему же изменилось поведение? Изменилась цена кошелька, точнее, цена его пропажи. А как мы знаем, цена может устанавливаться как сознанием, так и подсознанием, причем один и тот же предмет они могут оценивать по-разному (вспомните хрустальную вазу, подаренную неприятным человеком). И деньги — тоже.

— Ну с хрустальной вазой — понятно: она вызывала неприятные ассоциации, и поэтому на уровне подсознания был мотив избавить­ся от нее. Ну а деньги, которые я теряю? Почему в подсознании есть стремление от них освободиться?

— Для ответа на этот вопрос необходимо будет проникнуть в Ваше подсознание и посмотреть, что там и как.

Для психологов это не является большой проблемой, у них есть специальные для этого «отмычки». Только согласитесь ли Вы, чтобы я проник в Ваше подсознание и увидел то, что, во-первых, Вы обычно скрываете от других, а во-вторых, то, о чем даже Вы не знаете? Пока же можно сделать только предположения. Например, есть люди, которым нравится, когда их жалеют, а в жизни, допустим, им этого недостает. И тогда человека неосознанно влечет к таким поступкам, после которых его начинают жалеть, сочувствовать ему. Так удовлетворяется эта неосознаваемая потребность. Но потерей денег можно не только вызвать к себе жалость, сочувствие, но и… досадить кому-либо. Как? Вы потеряли деньги, и Ваши близкие тоже переживают среди них — тот, кто Вам неприятен. «Ну и переживай на здоровье! — своеобразная месть подсознания. Это стремление досадить данному родственнику далеко не всегда мотает Вами осознаватъся. Вполне возможны и другие мотивы, по которым у Вас могут часто теряться деньги, и нет надобности сейчас, при всех, их перечислять. Они могут быть даже такими, о которых и психолог не догада­ется, пока не проникнет в подсознание. Но при всех обстоятельствах частые потери объясняются если не малой ценой, то иными неосозна­ ваемыми мотивами. Случайно же люди никогда ничего не делают.

— Но ведь может же случайно человеку кирпич на голову упасть?! Шел человек, шел, а ему сверху на голову упал кирпич! И при чем тут Ваше подсознание?!

— Верно, кирпич может упасть на голову, сам упасть, без посто­ронней «помощи». Лежал-лежал, а потом качнулся и упал, а тут человек шел. И результат, предсказанный философами: «результат перекрещивания независимых причинных процессов, событий». И причем тут, спрашиваете, подсознание?

Впрочем, ведь до сих пор мы говорили о поступках самого чело века, а не о действии неодушевленных тел (типа кирпича). Мы говорили, что человек ничего случайно не делает (и доказывали это, говоря, что его поступки в этих случаях детерминированы неосознаваемой причиной). Нам же приводят пример, когда не человек что-либо сделал, а с человеком «что-то» «кто-то» сделал. Но автор берет на себя смелость и в этом случае утверждать: кирпич на голову упал не случайно!

Есть люди, которые верят в телепатию, телекинез. Последнее — способность передвигать предметы силой мысли. Многие видели опыты Кулагиной: психической «силой» она двигала коробок спичек. Двигала на расстоянии, не касаясь коробка. Если можно двигать коробок со спичками, то почему нельзя то же сделать с кирпичом? Подвинул его мысленно к краю, мысленно же толкнул в тот момент, когда этот человек шел мимо… Почему бы и нет? Впрочем, пока это еще вопрос веры: верю в телепатию, не верю в телепатию. Но даже если и верить, то почему обязательно подозревать в таком теракте?

И все же кирпич упал ему на голову не случайно.

… В одном из новых микрорайонов на бывшем пустыре стали строить дом. А надо сказать, что до этого через этот пустырь пролегла «народная тропа» -— люди протоптали через него тропинку и, сокращая путь, так ходили не один год к автобусной остановке и уже привыкли. Но тут стройка началась, перекрыв собой «народную тропу». И люди теперь вынуждены огибать эту стройку (рис. 4), протаптывая новую тропинку вокруг строящегося здания. Ибо строящееся здание —- это то самое опасное место, где кирпичи часто падают на голову (поэтому строители и надевают каски). А пока тропинка не «устоялась», каждый прокладывает свою. Понаблюдав за жителями ближайшего дома несколько дней подряд, мы заметили определенные закономерности. Вон тот мужчина — в пыжиковой шапке (назовем его гражданин № 3), — он обходит стройку по «своей» тропинке на расстоянии не менее 50 метров. Другой, тот, который в кожаном пальто (назовем его гражданин № 2), — он немного сокращает путь, «его» тропа проходит на расстоянии около 30 метров от стройки. Тоже выработал свой стереотип. А вот этот, молодой, пальто всегда нараспашку, всегда спешащий (назовем его гражданин № 1) сокращает «свой» путь до минимума — проходит прямо под строящимся зданием. И тоже -— каждое утро одним и тем же маршрутом. Тоже выработал свой стереотип, проложив «свою» тропу. А другие жители ходили так: кто ближе к тропе гражданина № 1, кто ближе к тропе гражданина № 2, а кто и по тропе гражданина № 3. За неделю каждый из них выработал свой новый стереотип данного маршрута. А теперь возникает вопрос: кому скорее упадет кирпич на голову — гражданину № 1 или № 3? Слушатели обычно дружно отвечают: скорее — гражданину № 1. Значит, с кем скорее произойдет эта «случайность»? С гражданином № 1. А произойдет ли эта «случайность» на этой же стройке с гражданином № 3? Нет, до тех пор, пока он не, изменит своего маршрута. А зачем ему его менять, если он сам добровольно выбрал этот маршрут? Вероятность «случайного» падения кирпича на голову гражданина № 3 весьма мала. А мы ведь говорим не об исключениях, а о правилах, т.е. о закономерностях. Итак, люди сами определяют вероятность падения кирпича на их же головы. Как, ведь они об этом специально не думают? Как же это происходит?

Давайте проследим за двумя гражданами (№ 1 и № 3) дальше. Вот им надо перейти через улицу. Как это сделает тот, кто выработал у себя стереотип «не ближе 50 метров от стройки»? А он дождется для пешеходов зеленого светофора и… нет, не пойдет, а убедится, что машины остановились. И только потом начнет переходить. Ну а: № 1? А этот — бегом, быстро-быстро. Светофор? О чем Вы говорите?! Вопрос: с кем из них, вероятнее всего, произойдет несчастный случаи (нечаянно попал под машину) — с № 1 или с № 3? Ответ очевиден — с № 1. Поразмыслим еще. Граждане № 1 и № 3 — автолюбители. Как Вы полагаете, кто из них чаще проверяет закрепление колес, выезжая из гаража? Правильно отвечают большинство слушателей — № 3- Далее, оба они — заядлые охотники. У кого из! них, скорее всего, «нечаянно» выстрелит ружье? Если учитывать все то, что мы о них уже знаем, — скорее у № 1. Да кто же он такой этот гражданин № 1?

Гражданин № 1 — это потенциальный самоубийца. Только он об этом не знает. Но посмотрите: все его действия, поступки таковы, что как говорится, один шаг до гибели. Кто такой самоубийца? Человек который сознательно совершает поступок, приводящий его к гибели. (Самоубийство в состоянии аффекта — это когда сознание сужено до одной мысли: «не жить», но не выключено.) А потенциалъный самоубийца — это тот, у кого влечение к прерыванию собственной жизни может не осознаваться, оно находится на уровне подсознания.

— Просто он не дорожит своей жизнью, и все тут!

— Верно, не дорожит. Цена собственной жизни для него невысока отсюда и повышенная вероятность «случайно» ее «разбить». Цена рублевой вазочки невысока, поэтому вероятность того, что ее «случайно» столкнули и она разбилась, — весьма высока. Цена вазочки «с нитроглицерином» невероятно высока, отсюда «случайность» ее падения практически равна нулю. Для кого цена собственной жизни невысока? — Для самоубийцы. А если некто совершает поступки, которые свидетельствуют о низкой цене его собственной жизни, но при этом в сознании нет явной мысли о самоубийстве — кто он? Тогда он — потенциальный самоубийца. Почему он таков — это другой вопрос. Но он такой.

Оказывается, и «кирпич на голову» — это тоже далеко не всегда случайно.

— Но ведь может же, например, упасть на голову сосулька или человек поскользнется и сломает ногу?

— Может. Скажите, пожалуйста, Вы знаете, когда на крышах висят сосульки?

— Знаю, в начале весны.

— А не обращали ли Вы внимание, что в это время люди, идущие по улице, нередко посматривают наверх? Наверное, обращали. А сами не посматриваете? Нет? А вот гражданин № 3 так делает всегда, когда в начале весны оказывается на улице. И еще: если Вы поскользнетесь на тротуаре и упадете, то каков результат для Вас вероятнее: легкий ушиб или что-то посерьезнее, например перелом? Что вероятнее?

— Ну может быть, и то, и другое. Но, наверное, ушиб вероятнее.

— Верно. И поэтому Вы так смело шагаете по весеннему тротуару. Такова Ваша оценка вероятности последствий или такова Ваша оценка (вернее, цена) самого себя. Но, допустим, Вы идете по тому же тротуару, выписавшись недавно из больницы после операции аппендицита. Вы так же смело шагаете? Нет, Вы идете осторожнее, хотя вероятность падения не увеличилась, но цена последствий возросла (могут швы легко разойтись или еще что-то в этом роде). И в данном случае вероятность «случайного» падения будет меньше.

И оказывается: произойдет «случайность» или не произойдет — это в значительной мере определяется нами самими, точнее, системой наших ценностей. А эта система (что более ценно, а что менее ценно) может быть в сознании одной, а в подсознании — другой. «Я не хотел этого!» — кричит Сознание. А Подсознание, ухмыляясь, потирает руки! Но сознание не знает своего визави -— подсознания, ибо мы знаем здесь и теперь только то, что представлено в нашем сознании. Все, что находится вне нашего сознания, нам неизвестно; ведь человек в бессознательном состоянии не знает, что происходит с ним здесь и теперь, т.е. в это время в этом месте (где он находится).

Итак, когда говорят: «Я сделал случайно», это означает только одно — причина, мотив этого поступка не представлены в сознании. Любой поступок обязательно имеет мотив. За одним исключением. Вот пример безмотивного поступка: бросьте монетку, если выпадет «орел» — идите направо, «решка» — идите налево. Выпал «орел», пошли направо. Вот этот поступок — «направо» — не имеет психологической детерминанты.

Подведем итоги. Мы начали с того, что о человеке можно судить по его поступкам, действиям, поведенческим актам (которые могут быть детерминированы как его сознанием, так и подсознанием). И задались вопросом: а не могут ли какие-либо действия, поступки человека, которые мы наблюдаем, быть чисто случайными? Разве невозможны какой-либо случайный поступок, случайные действия? И на анализе многочисленных примеров из практики «случайных» поступков пришли к выводу — нет, невозможен.

— Ну хорошо, есть причина, по которой у него разбилась дорогая чашка, по которой он толкнул человека, по которой он что-то сделал. А если я забыл что-то сделать, забыл что-то важное! Разве человек не может забыть что-то? Что, и память человека подконтрольна этому Вашему монстру — Подсознанию?

— Во-первых, не моему, а Вашему, если речь идет о Вашей памяти. Во-вторых, не оскорбляйте Ваше подсознание. Американцы про плохого человека говорят: «Он, конечно, сукин сын, но это наш сукин сын!» А кроме того, я посмотрел бы, как бы Вы жили без Вашего подсознания, как бы Вы каждую минуту заново обдумывали свои действия, не будь Ваших стереотипов. Ну да ладно, каждый вправе называть свое подсознание так, как ему захочется. Лучше вернемся к существу вопроса — о» роли подсознания в процессе забывания. Но прежде — проведем очередной тренинг. Возьмите, пожалуйста, карандаш и — на второй урок-тренинг. (Напомню только: постарайтесь не переходить к следующему вопросу, не выбрав ответ на предыдущий. А ключ дается в конце книги. Автор ждет «отметки».)

1. Ваша 15-летняя дочь искренне сказала: «Я нечаянно разбила это блюдце, оно выскользнуло из моих рук». А Вы про себя объяснили это так:

а) причиной явилось совпадение обстоятельств;

б) причины вовсе не было, все произошло случайно;

в) причиной явилась низкая ценность данного предмета в подсознании дочери;

г) причиной явилась низкая ценность данного предмета в сознании дочери;

д) причиной явилась низкая ценность данного предмета в сознании и в подсознании дочери

(выберите одно наиболее достоверное объяснение).

2. Некий гражданин толкнул Вас в автобусе и стал искренне извиняться: «Извините, я нечаянно толкнул Вас. Извините, пожалуйста». А Вы про себя скажете:

а) «что поделаешь, так уж получилось»;

б) «вероятно, другие пассажиры для него — малоценные люди»;

в) «понятно, в сознании у него не было такого желания»;

г) «нет, значит, все-таки хотел этого!»;

д) «это случайный поступок»;

е) «за нечаянно бьют отчаянно»

(две реплики соответствуют ответу психологической науки; какие?).

3. Некто искренне сказал: «Я нечаянно разбил эту дорогую вазу». Гипотетические причины:

а) возможно, в подсознании хотелось избавиться от этой вазы, поскольку она могла вызывать ассоциативно отрицательные эмоции;

б) возможно, в подсознании было стремление избавиться от этого предмета, чтобы таким образом сделать неприятное другим людям;

в) возможно, в подсознании было стремление избавиться от это предмета, чтобы таким образом вызвать к себе сочувствие, жалость;

г) подсознательно было стремление сделать себе таким образом больно;

д) возможно, в подсознании хотелось избавиться от этой вазы потому что для него она была малоценна;

е) возможно, подсознательное стремление избавиться от этой вазы было связано с тем, что для подсознания она была весьма значимым (ценным) предметом

(исключите неверную гипотезу).

4. Возможно ли такое: один и тот же человек (вполне здоровый) в одно и то же время к одному предмету относится и очень позитивно, и очень негативно?

а) Возможно — при раздвоении личности (что бывает при шизофрении).

б) Нет, это невозможно.

в) Возможно, когда предмет оценивается по-разному в сознании и в подсознании

(выберите один ответ).

5. «Меня преследует прямо какой-то злой рок: я часто теряю кошелек с деньгами. Но не враг же я сама себе, а что делать — не знаю», — высказалась одна из моих слушательниц. Но прежде чем что-либо советовать, надо поставить диагноз. Из ее высказывания мы знаем, как относится к этому ее сознание. Следовательно, надо бы теперь заглянуть в ее подсознание — что там. Кстати, а что у нее в подсознании? Возможные гипотезы:

а) теряет кошелек из-за конфликта между сознанием и подсознанием: в сознании — стремление избавиться, в подсознании — наоборот;

б) потому что так она хочет (на подсознательном уровне) досадить кому-либо;

в) потому что рассеянная, невнимательная;

г) потому что хочет (на подсознательном уровне), чтобы ее пожалели;

д) потому что много стало воров, а раньше их было меньше, и это не так бросалось в глаза;

е) потому что и на уровне сознания, и на уровне подсознания эта женщина беспечная;

ж) потому что подсознание таким образом реализует установку на мазохизм

(выберите три ответа).

6. «Кирпич упал на голову прохожего». Наиболее вероятная причина:

а) случайное стечение обстоятельств;

б) человек не мобилизовал все свои усилия, чтобы предусмотреть это;

в) скорее всего, это произошло с «потенциальным самоубийцей ;

г) кирпичи падают на голову независимо от того, насколько человек внимателен к своей безопасности, посему это — чистая случайность;

д) на стройке плохо с техникой безопасности, вот кирпичи и падают на голову людей, а этот человек просто оказался здесь, и все

(выберите два ответа).

7. «Потенциальный самоубийца» — это тот, кто:

а) намеренно стремится лишить себя жизни;

б) неосознанно строит свое поведение на грани между жизнью и смертью;

в) на уровне подсознания дорожит своей жизнью, а на уровне сознания не дорожит;

г) на уровне подсознания не дорожит своей жизнью, а на уровне сознания дорожит

(выберите два ответа).

8. Как вычислить «потенциального самоубийцу»?

а) Надо так прямо его и спросить: «Тебе что, жить надоело, да?»

б) Надо исследовать сферу его сознания на выявление мотива «жить не хочу».

в) Надо понаблюдать за его поведением в ситуациях, где возможен риск (например, при переходе улицы)

(выберите один ответ).

Выбрали? По ключу подсчитали? Ну и как?.. А теперь вернемся к вопросу: может ли человек что-нибудь случайно забыть или и память человека регулируется его подсознанием?

2. Я НИЧЕГО НЕ МОГУ ЗАБЫТЬ

Договоримся вначале о терминологии. Под «памятью» понимается хранилище информации (но в отличие от «хранилища-сознания и хранилища — подсознания» мы это хранилище именуем «хранилище-предсознание», см. п. 4.1.3.3), под «запоминанием» — процесс ввода информации в это хранилище, под «вспоминанием» — процесс вывода этой информации из хранилища в сознание, под «забыванием» — стирание информации, ее исчезновение.

А теперь вопрос: можете ли Вы что-нибудь специально запомнить?

— Если не очень много, то можно и запомнить.

— А может ли у Вас что-нибудь запомниться помимо Вашей воли? »

— Ну и такое возможно, какая-нибудь ерунда в голову залезет и не отвяжется.

— Хорошо. Итак, Вы можете вполне преднамеренно что-то запомнить (использовать повторение или другие мнемотехнически приемы). Преднамеренно — значит вполне осознанно, при участи сознания («Мне надо это запомнить, потому что… Так лучше это сделать, повторяя, буду повторять каждые два часа…»). Но Вы можете запомнить и непреднамеренно, точнее, может что-то запомниться помимо Вашей воли. Вы вовсе и не планировали это запомнить, но как-то так получилось, что запомнили, точнее — запомнилось. Следовательно, верно будет сказать: «Я запомнил» (имея в виду под «я» сознание, сознательную деятельность, действие на «ручном управлении»), и верно будет сказать: «У меня запомнилось».

— Но ведь мы же начали не о запоминании, а о забывании, о том, что человек что-то нечаянно забыл.

— Вы хотели спросить, не забыл ли автор, о чем должна идти речь? Подтверждаю заголовок этого раздела: я ничего забыть не могу. Извините, но Вы вынудили меня представить это утверждение раньше доказательств. Но я действительно ничего не могу забыть, И Вы — тоже. Вот доказательство.

Попробуйте что-нибудь специально забыть. Поставьте перед собой такую вполне осознаваемую Вами цель: нужно обязательно забыть, например название города, в котором Вы родились и провели детство и юность. Итак, Вы поставили (по моей просьбе) такую задачу? — Поставили. — А можете ли Вы ее решить? — Конечно, нет.

Ибо сколько бы Вы ни повторяли: мне нужно забыть Энск, мне нужно забыть Энск, Вы во столько же раз лучше запомните название этого города.

— Ну хорошо, я постараюсь просто не думать о нем.

— Вы вольны думать над тем-то и тем-то. Но Вы не вольны не думать над тем-то и тем-то. Ибо мысль о чем-то приходит к нам нередко помимо нашей воли. Есть ли у Вас гарантия, что, поставив перед собой такую цель, Вы ни разу не вспомните (в Ваших мыслях ни разу не всплывет) название этого города? Если учитывать, что мы не всегда вольны не думать о чем-то, то, конечно, такой гарантии нет и быть не может. Следовательно, «постараться» не думать об Энске нереально. То есть постараться — это реально, а вот не думать — увы. Наши мысли приходят к нам нередко «без стука».

— Ну ладно, а под гипнозом разве нельзя что-то стереть из памяти?

— Наверное, можно, точно не знаю, ибо в такого рода сеансах, если они проводились, участие не принимал. Но даже если это возможно, то и в этом случае Вы не можете сказать «я это забыл» (имея в виду под «я» свое сознание).

Итак осознанно, преднамеренно человек ничего забыть не может. Отсяда: если о процессе запоминания можно сказать «я запомнил» и «у меня запомнилось», то о забывании можно сказать только, что «у меня забылось». Выражение «я забыл», строго говоря, не соответствует действительности. Теперь понятно, почему автор взял на с ебя смелость говорить, что он ничего забыть не может. Верно. Запомнить — пожалуйста. Могу. Забыть — увы, не властен.

— И тем не менее люди все-таки забывают… извините, у них все-таки забывается. Значит, может у человека что-то случайно забыться?

— Поговорим.

3 ПОДСОЗНАНИЕ НЕ ТОЛЬКО НАС ВЫДАЕТ, НО И ЗАЩИЩАЕТ, ИЛИ КАК ЗАЩИТИТЬСЯ ОТ ПАМЯТИ?

Расскажу об эксперименте, который проводился психологом. В качестве испытуемого был взрослый мужчина.

Психолог: Скажите, пожалуйста, Вы были когда-нибудь влюблены?

Испытуемый (немного с удивлением): Конечно.

П.: А может быть, Вы и сейчас (нет, мне не нужно ни имени, ни фамилии) в кого-нибудь влюблены? (Поскольку не каждый взрослый обязательно в кого-то влюблен, то эксперимент в дальнейшем будет проводиться только с теми, кто на этот вопрос ответил утвердительно.)

И. (несколько смущенно): Ну да. А разве такого не может быть?

П.: Ну почему же? Наоборот, в эти годы любовь бывает даже сильнее, чем в юношеские годы. Кстати, а Вы хорошо знаете этого человека, в которого Вы влюблены?

И. (уверенно и с некоторой гордостью): Да, конечно! Мы знакомы много лет, точнее, уже три года.

П.: Тогда, если Вас не затруднит, назовите, пожалуйста, самую лучшую черту характера этого человека,

(И как только психолог произнес эту фразу, он тотчас же незаметно нажал на кнопку секундомера: психологу было интересно знать, как долго влюбленный человек будет вспоминать самую лучшую черту характера того, в кого он влюблен.)

И.: Пожалуйста, она чуткая, добр… (Стоп. Как только он назвал первую положительную черту характера, психолог тотчас же остановил секундомер. Время «на вспоминание» заняло примерно три секунды)

П.: А теперь, если Вас не затруднит, назовите, пожалуйста, самую худшую черту характера этого человека.

И.: Худшую?.. Ну сейчас я Вам скажу… Ну она такая… как бы это сказать… ну очень активная, хотя нет, это положительная черта… ну она бывает… вот, вспомнил, она иногда бывает невыдержанной. (Наконец-то он назвал отрицательную черту характера, секундомер остановлен. Времени «на вспоминание» ушло раза в четыре-пять больше.)

Интересно, почему на второй вопрос испытуемый так долго искал ответ, в то время как на первый ответил, почти не задумываясь?

На этот вопрос наши слушатели (которым рассказывалось об этом эксперименте) достаточно легко находили ответ:

— Ну ясно, почему. Влюблен! Ведь не зря говорят, что любовь слепа! Влюблен, значит, видит только хорошее.

Жизненный опыт! Кто из нас в юности не терял голову от первой любви! Помнят об этом и наши участники — слушатели, с которыми мы «проходили» этот раздел психологии. Именно поэтому они считают подобную пропорцию времени «на вспоминание» нормальной: влюбленный (по-настоящему) лучше знает (помнит) хорошее, чем плохое. Поэтому и получилась такая пропорция, как это показано на рис. 5,а. (А теперь перейдем ко второму эксперименту с этим же испытуемым.

Психолог: Знаете, иногда нам приходится иметь дело с людьми, к которым мы испытываем выраженную неприязнь, с которыми мы бы и разговаривать не стали, если бы обстоятельства не заставляли. Бывает так?

Испытуемый: Конечно, бывает.

П.: А скажите, если, конечно, можно, нет ли среди людей, с которыми Вы часто контактируете, такого человека? Только не надо фамилии, ни имени…

И.: Есть.

(Заметим: не каждый испытуемый дал бы такой ответ. Но мы рассматриваем именно такой случай.)

П.: А Вы хорошо знаете этого человека?

И.: Еще как! (Видно, тот ему здорово насолил, ибо в ответе звучало не только утверждение, но и нотки горечи.)

П.: Тогда, если Вас не затруднит, назовите, пожалуйста, самую худшую черту характера этого человека. (И тотчас же включается секундомер.)

И.: Пожалуйста, во-первых, людей ни во что не ставит, во-вторых… (Стоп. Названа отрицательная черта характера, и секундомер остановлен.)

П.: А теперь назовите, пожалуйста, самую лучшую черту его характера. (Секундомер вновь пущен.)

И.: Лучшую? Ну откровенно говоря, я и не знаю, есть ли в нем что-либо порядочное!

П.: Но Вы же знаете, что у каждого есть что-то положительное…

И.: Да-да… Ну знаете, он иногда все-таки бывает… как это сказать… ну вот он такой… резкий, хотя нет, это не то… ну такой, как бы это выразиться… такой, знаете, активный… (Стоп! Наконец-то он произнес пусть формально, но положительную черту характера. Времени «на вспоминание» ушло в несколько раз больше.)

И снова тот же вопрос нашим слушателям: почему так?

— Так это же естественно! Если мы человека терпеть не можем, значит, знаем, за что, не за красивые же глаза! Ну а положительное — оно как-то всегда уходит на задний план.

И здесь трудно не согласиться! Ибо и ненависть слепа, а не только любовь. Вот почему результаты этого второго эксперимента, представленные на рис. 5,б, практически всеми нашими слушателями признаются нормальными, т.е. естественными. Но для дальнейшего прохождения» этой темы необходимо эти выводы закрепить.

— Следовательно, так бывает (показывается рис. 5,а), когда мы влюблены?

Хор голосов: «Да».

— И следовательно, так бывает (показывается рис. 5,6), когда мы ненавидим?

Тот же ответ «да» от большинства участников. Следует заметить: десятки раз эта ситуация проигрывалась в тории на разных слушателях, и почти каждый раз находились один или два, которые высказывали мнение, противоположное большинству. Как потом оказывалось, и на других занятиях у них было «особое» мнение, даже порой вопреки очевидному. Нормально! Каждый утверждается по-своему. Главное — не позволять остальным подвергать их остракизму (а такие тенденции бывают). Дадим утвердиться каждому, главное — чтобы не за счет других!)

А теперь давайте на некоторое время отойдем от этих двух экспериментов и просто поговорим о психологии людей.

Скажите, пожалуйста, что человек вообще-то лучше помнит: плохое или хорошее?

— Я думаю, что лучше помнит хорошее. (У этого — первого слушателя — обязательно находится несколько сторонников.)

— А я думаю, что лучше помнится все-таки то, что тебе сделали плохого. (И у этого — второго слушателя — тоже всегда бывают сторонники. Правда, их почему-то меньше, но бывают.)

— Вот Вы (обращение к первому слушателю) говорите, что человек лучше помнит хорошее. Но посмотрите на данные эксперимента Б! (он представлен на рис. 5,б). Нет, оказывается, испытуемый лучше помнил плохое, а не хорошее! Как же так?..

—… (Пауза.)

— Вероятно (продолжает психолог), прав Ваш коллега, который говорит, что лучше помнится плохое… Хотя посмотрите (обращение ко второму слушателю): Вы говорите, что лучше помнится плохое. Но эксперимент А (рис. 5,а) опровергает и эту точку зрения. Помните, как с трудом испытуемый вспоминал самую худшую черту характера того, в кого он влюблен?

— Ну так это когда влюблен!

— Но тогда я снова задаю вопрос: на что у человека лучше память — на плохое или на хорошее?

И теперь слушатели отбрасывают свои негодные стереотипы («только хорошее» или «только плохое») и начинают мыслить дифференцированно: «А это зависит от отношения».

Верно! Правда, к этому ответу надо было прийти через разрушение своих исходных позиций! Но зато теперь это собственный вывод.

Итак, получается, что человеческая память зависит не только (и не столько) от склероза, сколько от нашего отношения к предмету запоминания. Это, так сказать, общее правило. Но нас-то интересует проблема, представленная в заголовке предыдущего раздела, —причинах забывания! Тем более что автор в самом начале обмолвился, что он (а также любой другой человек) не может ничего забыть. И тем не менее экспериментальные данные показали, что первый испытуемый — влюбленный — забыл отрицательную черту характера того, кого любит, а второй испытуемый забыл положительные качества того, кого он ненавидит.

Он забыл об этом или… у него забылось? Поскольку мы ничего специально, преднамеренно забыть не можем, то следовало бы правильнее говорить про нашего испытуемого —у него забылось. Но кем, как, почему?

4 «ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ИММУНИТЕТ», ИЛИ ПОЧЕМУ У НАС НЕТ НЕВРОЗА?

Оказывается, забыть нашим испытуемым (в одном случае — плохое, в другом —хорошее) помогла… природа, точнее, особый механизм психики, который называется неосознаваемой психологической защитой. Через забывание психика таким образом защищала нашего испытуемого, вернее саму себя, от разных бед и неприятностей. Психологи говорят: «Сработала психологическая защита». Но от кого или от чего была эта защита? И каким образом?

Представьте себе, что Вы влюблены, Вы без ума от нее (милые читательницы, читайте «от него»), Вы не можете жить без нее! И вдруг этот человек, которого Вы боготворите, на Ваших глазах совершает какой-то неблаговидный (с Вашей точки зрения) поступок. Каково Вам при этом? Вы все равно счастливы? У Вас на душе спокойно? Вам не по себе, неприятно, переживаете?

Большинство людей указывают на последний вариант, что вполне естественно.

А если этот неприятный эпизод долго будет находиться в Вашем сознании или в памяти («предсознании»), значит, так же долго на душе будет плохо, мучительно. А если человек продолжительное время находится в таком состоянии — состоянии переживания, состоянии неприятного мучения, то может ли это отрицательно повлиять на его психическое здоровье? Даже не будучи врачом, любой дает утвердительный ответ на этот вопрос. А врачи могут это подтвердить, подтверждают, описывая в своих учебниках генезис неврозов, психосоматических заболеваний (таких, как гипертония, язвенная болезнь и даже дерматиты).

Так вот, чтобы этого не произошло, чтобы от каждого неприятного эпизода у нас не развивалась язва желудка или невротический тик, на страже нашего здоровья и стоит психологическая защита, одним из мехамизмов которой является забывание (или вытеснение). Суть действия эого механизма — вытеснение из сознания (или из памяти) того, что вызывает душевный дискомфорт. Это своеобразный «психологический иммунитет» — защита против «психических микробов .

У Вас хороший иммунитет? Значит, независимо от того, естественный он или искусственный (прививки), Вы, скорее всего, не заболеете, даже если на Ваш организм начнут действовать болезнетворные микробы. А если иммунитет ослаб? Тогда микробы начинают отравлять организм своими ядами — наступает болезнь.

Точно так же и с «психологическим иммунитетом». Вполне ведь возможна ситуация, когда «психические микробы» оказываются настолько сильными, что психологическая защита не справляется с ними, и тогда может наступить трагический финал…

Вспомним В. Шекспира, трагедию «Гамлет». Юная Офелия была влюблена в Гамлета. А он? Гамлет же позволял себе иногда обращаться с ней не «должным образом», но это не уменьшало ее любовь к нему: срабатывала психологическая защита — и неприятное вытеснялось из сознания. Но вот однажды Гамлет совершил не просто плохой поступок (был невежлив), а… преступление, убив отца Офелии — Полония. И негативное влияние этого поступка было настолько значимым для Офелии, что психологической защиты «не хватило», чтобы вытеснить это преступление Гамлета из ее сознания. В данном случае душевные муки Офелии были настолько сильными, что психологическая защита не сработала: ее личность была разрушена, она лишилась рассудка («сошла с ума»). Блестящий (хотя и трагический) пример того, что происходит с психикой человека, когда природные защитные психологические механизмы оказываются не в состоянии вытеснить нежелательное для самой психики.

Примерно аналогичный результат возможен и тогда, когда негативное воздействие, вызывающее душевные переживания, не очень сильное, но часто повторяющееся. Пример из семейной жизни: муж и жена, она его любит, а он… То напьется, то устроит скандал, то загуляет… Посмотрите, говорят про нее, она совсем извелась, на ней лица нет, нервная такая стала, раздражительная, а ведь была такая красавица… Все верно. Не успевала защита вытеснить из ее сознания один дурной поступок любимого ею человека (а ведь сердцу не прикажешь), как он совершает другой. Только-только успеет вытисниться это, а он снова… «Нервная стала». Ресурсы «психологического иммунитета», как и иммунитета биологического (и то, и другое — от природы), у человека ограниченны. Но в обычной жизни (когда мы сталкиваемся с «психическими микробами» в виде грубияна-продавца, нетактичного начальника и т.п.) нашей природной психологической защиты хватает. И только тогда, когда мы начинаем работать во вредном «психологическом цехе , например в правоохранительных органах, где столкновение с «психическими микробами» достаточно часто, тогда нашей защиты может и не хватить. Если, конечно, не делать предохранительные «прививки» — в виде аутотренинга к стрессовым ситуациям. А если жить без таких «прививок», то патология нервной системы неизбежна. Но это несколько уводит в сторону от нашей темы. Хотя знать об этом следует, вероятно, каждому. Когда еще в школе появятся предметы по психологии подсознания?

И термин «подсознание» здесь использован не случайно, ибо все природные психологические защитные механизмы находятся вне контроля сознания (равно как и механизмы биологической защиты). Управляет этими механизмами подсознание. А следовательно, вытеснение из сознания (или из предсознания, памяти), т.е. «забывание», регулируется подсознанием, а не сознанием. Это, разумеется, не значит, что «забывается у нас» (не «мы забываем», а «у нас забывается» — будем говорить теперь грамотно) только под воздействием механизма психологической защиты — «вытеснения». Забываться может и при длительном «неупотреблении», когда долго об этом не вспоминалось (мысль, напомним, приходит к нам иногда и против нашей воли).

Итак, если мы забыли… нет, не так. Если у нас что-то забылось, и при этом что-то очень важное, то это, скорее всего, явилось следствием неосознанного вытеснения.

— А почему Вы думаете, что это было вытеснение, т.е. «работа» защиты?

— Если бы стертая информация была малозначимой, то она исчезла бы только потому, что все реже и реже вспоминалась. А здесь информация была важной.

— Но если информация была важной, то это вовсе не значит, что она вызывала душевные переживания. Почему же оказалась вытесненной информация, сохранение которой для меня, предположим, было важным?

— Простите, «для меня» — это для кого: для Вашего сознания или для Вашего подсознания?

Вопрос не праздный, поскольку то, что важно для сознания, может «не приниматься» подсознанием, ибо у нашего подсознания своя система ценностей. Помните дорогой подарок, подаренный неприятным человеком? В сознании: «да, это действительно ценная вещь», а в подсознании? В подсознании — ассоциации с неприятным, а оно, подсознание, как мы теперь знаем, стоит на страже нашего душевного спокойствия.